, так
что  заказные  остались, считай, нехожеными. €дти в таких было жалко, да он,
по правде, и не собиралсЯ, а только так  - взглЯнул, что за них  можно взЯть
при  случае. Џрежнего  мешка, конечно, не вернешь,  хлеб, Ясное  дело, будут
придерживать, осторожничать с хлебом, но все  же  вещь и  теперь стоЯщаЯ, не
про мЯкину. Џусть-ка  себе  висЯт, мало  ли чего...  Ђ то и сама походит,  у
самой  не во  что  ступить. Џару портЯнок навернуть,  дак ей  в самую  пору.
Ќебось не плЯсать.
     € больше не  раздумываЯ,  подобрал  старые, сунул под  мышку  и, выйдЯ,
запер дверь на засов.
     Џри  свете  ЉасьЯн  еще  раз  оглЯдел  обутку. “ходил  он чоботы, что и
говорить,  донельзЯ: на задниках подпоролась дратва,  да  и  гвоздочками  бы
подкрепить  не  мешало.  Њожно было  загодЯ сносить  к деду Ђкулу, да теперь
когда  ж чинитьсЯ,  чинитьсЯ  и нет  времени.  Ќу да  ладно, смазать  теплым
деготьком, авось  к утру помЯгчают. ‚сего-то  на один раз и  нужны: дойти до
призывного, а там - в эшелон, на железные колеса. ЋбойдетсЯ.
     ЉасьЯн подлез под амбар, достал оттуда подвешенную  под  полом дегтЯрку
и,  пристроившись  на  каменном  приступке, принЯлсЯ  деревЯнной  лопаточкой
расчищать  загустевшую  жижу, снимаЯ с поверхности влипшие куриные перьЯ. ‡а
тем  и застала его  Ќатаха. Ћна вошла в калитку,  одной  рукой ведЯ за собой
Њитюньку, тогда как другой придерживала что-то над животом, завернув в подол
передника.
     - ‘ережи еще нету? - спросила она, остановившись перед ЉасьЯном.
     ЉасьЯн со вчерашнего  не мог  побороть объЯвшего его  отсутствиЯ  и, не
отрываЯ глаз от дегтЯрки, глухо выдавил:
     - Ќету пока...
     - Ћх, что ж это он! Ќе заплуталсЯ ли где? Џослала - сама не своЯ.
     ЉасьЯн промолчал.
     ‚  растоптанных   парусиновых  башмаках,  осоюженных  кожицей,   Ќатаха
выжидательно стоЯла  над  ним,  и  ЉасьЯну  было  не по  себе  от  этого  ее
привЯзчивого стоЯниЯ, шла бы уж занималась своим, что ли... Ћн ее ни в чем и
не винил за  вчерашнее,  чего было  спрашивать  с  такой никудышной.  Ќо вот
помимо воли захрЯсла в нем и не отпускала какаЯ-то мужицкаЯ поперечина.
     -  ѓде ходила-то? -  спросил он, строжась.-  “кладыватьсЯ надо, а ты из
дому.
     - ‚ лавку бегала. Ќикифор придет, а у нас и подать нечего.
     ЉасьЯн вскинул бровь, одноглазо покосилсЯ на ее скомканный передник.
     - ‘едни две подводы привезли, а уже нету. Њне Љлавка последнюю отдала.
     ЉасьЯну хотелось  сказать, что одной будет мало, может, Ќикифор с женой
подойдет,  да там кто  заглЯнет, но промолчал. …му  бы  след  самому об  том
подумать, самому  и в лавку сходить, но вот замешкалсЯ,  запамЯтовал как-то.
„а и не хотелось ничего нынче, вчера с мужиками перегорел, сбил охоту.
     -  Ќа-ка,  сынок,  отнеси  в  дом,-  Ќатаха  высвободила  из  передника
бутылку.- „а смотри не урони.
     Њитюнька,  держа бутылку  обеими руками  впереди себЯ, боЯзно, будто  с
завЯзанными глазами, поковылЯл к сенЯм.
     - Ђ  ты чего  затеЯл-то?  - спросила Ќатаха, все еще тЯжко пышкаЯ после
недавней ходьбы.
     - Џоди, видишь.
     Ћна нагнулась, поднЯла  правый сапог за голЯшку, повертела его в руках.
Џод ее пальцами чобот ощерилсЯ черными подгнившими шпильками.
     - Ќе рви! - потЯнулсЯ к сапогу ЉасьЯн.- —его насильно рвешь-то?
     - Ђ Я и не рвала. ’акой и был раззЯвленный.
     - „ай, дай сюда! - осерчал ЉасьЯн.
     Ћн отобрал сапог, поставил за себЯ на приступок.
     - “жли в этих пойдешь?
     ЉасьЯн молчал, уставЯсь себе под ноги.
     - Ћх, ЉосЯ,  не  след бы в последний день  так-то. ‘лова не вытЯнешь. ‚
этих, что ли, надумал?
     - Ђ чего... € в этих ладно,- неохотно буркнул ЉасьЯн.
     - „а куда уж ладней. ѓлЯнь, как спеклись, водЯнки  набивать токмо. Људа
ж в таких-то?
     - џ с подводами. Џоклажу повезу.
     - „ак с подводами не до самого фронту. Ђ ежели дальше пешки погонЯт? „а
паче невзгода зайдет? Ќе на день, не на неделю идешь. Њало ли чего...
     - ‹обов  вон  дак и вовсе  в лаптЯх. ‚се равно  менЯть  будут, казенные
дадут.
     - „а уж когда их дадут-то. Ќе вдруг и дадут.
     - „адут! Ѓосыми на немца не пойдем.
     - Ќе дури, не дури, ЉасьЯн. Ќедевай новые.
     - —егой-то Я буду попусту губить?
     - Ќу как же попусту? ђазве на такое итить - попусту?
     - Ђ так и попусту: хорошие  снимут, а кирзу дадут. Ђ то  продашь, ежели
что...
     - Љак это - ежели что? - подступилась Ќатаха.-  ’ы об чем  это?  ’ы что
такое говоришь-то?
     - Ќе к теще в гости иду,- обронил жесткий смешок ЉасьЯн.
     - Ќичего не знаю и знать не хочу этого!- запальчиво отмахнулась Ќатаха,
и ее  пегое  лицо враз заиграло  пЯтнами.-  € ты про  такое загодЯ не  смей!
‘лышишь?! Ќе накликай, не обрекай себЯ заранее.
     - ЏулЯ, сказано, дура. Ћна не разбирает.
     - Ќехорошо это! - не слушала его Ќатаха.-  ‘о смЯтой душой на такое  не
ходЯт. Ќе гнись загодЯ. ќтак скорее до беды.
     - ’ы откуда знаешь, что у менЯ?
     - Ђ кто ж должон знать?
     ЉасьЯн  отложил  лопатку,  полез  в  карман  за  кисетом.  „олго  молча
вертел-ладил неслушную  самокрутку  €  все  это времЯ  Ќатаха  тЯжелой горой
стоЯла над ним, ждала чего-то.
     - ѓлЯжу Я,- лизнув Языком по цигарке, сумрачно вымолвил ЉасьЯн,-  вроде
как не чаешь туда спровадить. …ще и повестки не видела, а уже сумку сшила.
     - Ћх, дурной! Ќу,  дурной! - Ќатахины  глаза замокрели, она потЯнула  к
лицу край фартука.- „ак  как  же Язык-то твой повертываетсЯ  этакое сказать?
ЏобойсЯ совести! ѓосподи...
     Ћна отвернулась,  угнула  голову.  Џодол  ее  выцветшего  платьЯ  мелко
подрагивал. Ћтечные щиколотки взопревшей опарой  наплыли  на краЯ запыленных
башмаков.
     …го  полоснуло внезапной  жалостью. ‘болтнул,  конечно,  напрасное. „ак
ведь и сапоги оставлЯл не из жадности, ей и оставлЯл, понимать бы надо.
     -  Ќу, будЯ, будЯ,- виновато проговорил  он.- џ  не  гнусь. Ћткуда  это
взЯла?
     Ќатаха не отвечала, утиралась передником.
     - Ќе  стану  ж Я  песни  кричать?  Ђ что выпало,  то мое, на чердак  не
поглЯдываю. Њне, поди, тоже обидно такое слышать - не гнись.
     - Ћх, ЉосЯ...- выдохнула она давившую тЯжесть.
     - Ќу,  сказано,  будЯ. џ и так казнюсь: о  н и вон  идут, а  Я еще доси
тут...
     - ‚от и  ладно,-  обернулась она.- ’ак и  держи себЯ, не послаблЯйсЯ. €
нам будет через то легче. Ђ уж ежели что, дак сапоги твои нам не утеха.
     -  ’ак-то оно так.  Ђ все же не  бросайсЯ,  девка,-  пыталсЯ  урезонить
ЉасьЯн.-  ‘ чем остаетесь-то?  ‚он в закроме  дно видать. Ђ из колхоза то ли
будет чево... Ђ то пуда два за сапоги возьмешь - тоже не лишек.
     - Ђ мне мало за тебЯ два пуда! - Ќатаха снова  всхлипнула, содрогнулась
всем животом.- Њало! ‘лышь? Њало! Ња-ало!
     - „а охолонь ты, не ерепеньсЯ! Ќе знай, как подопрет.
     -  € слушать не хочу! - ‡акусив губы, она вдруг схватила стоЯвший перед
ЉасьЯном сапог и что было сил швырнула его за плетень.- Џойдешь в рвани ноги
бить, а Я тут думай. Ќечего! €ди человеком. ‚есь мой и сказ!
     ЉасьЯн  растерЯнно  глЯдел  на  дегтЯрку,  потом  молча встал,  пнул  с
приступка оставшийсЯ сапог, открыл амбар и снЯл со стены новые.
     Ќатаха тоже  молча ушла, оставив  выбежавшего  во двор Њитюньку, и, как
только она скрылась в  сенцах, оттуда с заполошным кудахтаньем, перепрыгиваЯ
одна через другую, посыпались куры, а вслед им вылетел березовый окомелок.
     - Ќовые так новые,- передернул плечами ЉасьЯн.
     ЋжидаЯ Ќикифора,  он  вместе  с Њитюнькой возилсЯ  во  дворе: смазал  и
подвесил сапоги в  тенек под амбарной застрехой, досек табак и, заправив его
тертым донником, набил добрую торбочку. Џотом принЯлсЯ за хворост, перерубил
чуть ли не  весь припас и сложил  под навесом. Ќикифора все не  было, и  он,
подвострив топор, взЯлсЯ дорубливать остальное.
     ‚ремЯ от времени Ќатаха, высовываЯсь  из растворенного окна, уже ровно,
примирение выкрикивала:
     - ЉосЯ! ’абак готов ли? „авай-ка сюда, буду пока собирать. €ли:
     -  ЊитюнЯ-Я!  ’ы не брал  ли карандашика? Џапке надо. Џисьма нам  будет
писать папка. Ђ Я никак не найду карандашика.

        13

     Џришла  с  лугов,  толкнув  рогами калитку, корова  ‡озулЯ -  в  черном
чепраке по спине, будто внапашку от духоты и зноЯ. Љорова сытно взмыкнула и,
покосившись  на  сапоги,  повтЯгивав ноздрЯми  расплывшийсЯ  дегтЯрный  дух,
протЯжно выдула из себЯ негожее снадобье.  Џотом,  сама источаЯ парной запах
переваренной зелени и накопленного  молока, пощелкиваЯ, будто новой  обувью,
начищенными  травой, еще  крепкими копытцами, не  спеша, домовито побрела по
двору, принюхиваЯсь и приглЯдываЯсь ко всЯкой мелочи.
     ‚скоре мимоходом  набрел ‹еха Њахотин - в  новой  синей рубахе  с косым
воротом, опоЯсанный  узким кавказским  ремешком, уснащенным,  ровно выезднаЯ
сбруЯ, мелкими блЯшками. —уб у ‹ехи вороными кольцами,  черные глаза маслено
щурЯтсЯ - навеселе мужик. ‹еха размашисто, точно год не виделись, шлепнул по
ЉасьЯновой ладони.
     - Ќу как, шлемоносец? ‘нарЯдилсЯ?
     - „а подь ты... “же приклеили.
     - ‹адно тебе! € шуткануть нельзЯ. —его делаешь-то?
     - „а  вот...- ЉасьЯн кивнул на выложенную стенку дров.- •оть на  первое
времЯ.
     - „авай кончай, теперь уж не  напасемсЯ. Ѓери Ќаталью да  айда  ко мне,
посидим напоследок.
     ЉасьЯн оглЯнулсЯ на недоприбранную порубку.
     - „ак лучше ты ко мне. ‘ Љатериной и приходи.
     - —ем  же  лучше? “  тебЯ, глЯжу,  тоже никого.  Ђ  Я сейчас за  теткой
Ђпронькой да за Њихеем сбегаю  да  и сЯдем. Њихей своих двух  еще теми днЯми
отправил, дак теперь все на задах стоит, маетсЯ один.
     -  Ќет, ‹ексей, спасибо  на добром. ‘ам гостей  жду.  Њалого  послал за
Ќикифором, с минуты на минуту должны.
     - € Ќикифора бери, всем хватит.
     - Ќет,  ‹еха, нет. ’ы  уж прости. Ќе тот день, чтоб из дому ходить. ‘ам
понимаешь. ‘ тобой мы еще и завтра свидимсЯ, и  потом. ѓлЯдишь, не разлучат,
вместе  будем. Џоследние  часочки  дома надо побыть.  Њожет, зайдешь, выпьем
моей?
     - „а чего уж... ‚сю по дворам не перепьешь. Ќу, раз так -  бывай! Џойду
к ‡Яблову заверну.
     - „ак и он не пойдет. Ќе тот день, говорю...
     - ‚от черт, никого не докличешьсЯ. ќ-эх, рраскувшин с прростоквашей...
     ‘веркаЯ сатиновой  спиной, ‹еха шагнул к дворовому окну, боднул головой
занавеску и шумливо гаркнул:
     - ‡дорово, Ќатальюшка, душа любезнаЯ! ‡дравствуй, теть ”рось.  „айте на
вас в последний разок поглЯжу.  Ќу, ЌатальЯ, ну, молодец! ќка рЯсна!.. џ-то?
‘пасибо, спасибо... Ђ тебе благополучного третьего, богатырЯ-селЯниновича...
Ќе-е,  теть   ”рось,  ничего   не  бойсЯ...  „а  уж  постараемсЯ,  бабоньки,
постараемсЯ...  Џридем, теть ”рось,  куда  мы денемсЯ... Ќу,  прощевайте! Ќе
поминайте лихом, ежели что не так...
     Љивнув  еще раз  ЉасьЯну, ‹еха,  возбужденный  этим бeглым  разговором,
вышел  задней калиткой, и там, под вишенником, вырвалось у него растроганным
всплеском:

     Ђх, кабы на цветы да не морозы,
     € зимой бы цветы расцветали-и...

     ђаза два  ЉасьЯн  выходил за ворота и, слушаЯ, как уже начала то здесь,
то там  пошумливать  деревнЯ, выглЯдывал в дальнем ее конце ‘ергунка. Ќо он,
пострел,  объЯвилсЯ  аж  под  самый  вечер,  когда  солнце,  обойдЯ  “свЯты,
покатилось к  своей  летней  обители  где-то за ржаным полем.  Џерекрещенный
белыми  лЯмками,  волоча за собой  пыльную,  в листьЯх  лозовую  хворостину,
‘ергунок заскочил во двор, один, без Ќикифора.
     - ‚от! - протЯнул он ЉасьЯну сложенную бумажку.- ‚елели передать.
     ЉасьЯн,  недоумеваЯ,   развернул  синий  клочок  от  рафинадной  пачки.
Ќеровными  полупечатными буквами  там  было накорЯбано: "ђодной брат  ЉасьЯн
’имофеич.  ЉланЯетсЯ тебе  твой  родной  брат  Ќикифор  ’имофеич  и Љатерина
‹ексевна. Ђ притить  мы  не можем, со всем  нашим удовольствием,  а  нельзЯ.
‡автра Я  призываюсь,  так  что  притить не могу,  нету  времЯ. ‘ережка твой
говорил, тебЯ тоже берут. ’огда пойдем вместе.  ’олько возьми своего табачку
и  на менЯ.  ’вой табак добрый. Ћдно  жалею, не увижу матушку  нашу •росинью
€линишну. Џусть обо  мне  не убиваетсЯ. Ђ если пойдем шлЯхом мимо “свЯт, то,
может, наведаюсь попрощатьсЯ. Ђ так у нас все хорошо, все живы-здоровы.
     ’вой родной брат Ќикифор ’имофеич".
     ЉасьЯн так  и  этак повертел сахарную бумажку. „о  сей минуты  ему и не
мнилось, что Ќикифора тоже призовут. Ћн  был на восемь годов старше ЉасьЯна.
Џравда, после него  народились  еще  два  мальчика,  а уж  потом  сам ЉасьЯн
четверт. Ќо те умерли еще в младенчестве, и остались ЉасьЯн  да Ќикифор, как
две  вереи,  между  которыми  зиЯли  никем  не  подпертые  эти  восьмилетние
разверстые  ворота.  Ќикифор  еще в  первый год женитьбы  отошел  от  двора,
обжилсЯ  в  ‘итном на тестевой земле, как раз к тому времени умершего,  да и
осталсЯ там  за  хозЯина. €  вот, оказываетсЯ, и его  берут, старшого.  Њать
теперь  и вовсе  разгорюетсЯ. ЋбвыкаЯсь с  этой  новостью, ЉасьЯн устраненно
смотрел  на ‘ергунка, все  еще стоЯвшего  перед ним с  холщовой  сумкой и со
своим ивовым  пропыленным скакуном.  Њальчонка отмерил  на  нем в  оба конца
верст двенадцать,  даже немного  осунулсЯ  лицом, но  глаза  его  распахнуто
голубели от исполненного поручениЯ.
     - „ак чего там дЯдЯ Ќикифор? ѓотовитсЯ?
     - Људа готовитсЯ? - не понЯл ‘ергунок.
     - Ќа войну. Људа ж еще?
     - Ќе-е! - зазвенел голоском ‘ергунок.- “ них там никакой войны нету.
     - Љак это нету.
     - „ЯдЯ Ќикифор с мужиками на речку ходил. „олжно, рыбу ловить.
     - ’ак... Ђ тетка чего?
     - Ђ теть  Љать  хлеб пекла с  маком. Ђ  потом чего-то  шила. Ћна  и нам
колобок прислала.- ‘ергунок поддал сумку спиной.
     -  Ђга... Ќу Ясно...  Ђ ты-то почему долго? Ђли  забаловалсЯ? Њать  вон
истекалась: нету и нету.
     -  Ќу дак дЯдЯ Ќикифор  на  речке был!  - обиделсЯ  ‘ергунок.- Ђ  когда
пришел, вот это написал и велел передать.
     ЉасьЯн мазнул ‘ергунка по щеке ладонью.
     - Њолодец.
     ‘таруха  …фросиньЯ €льинична, все эти дни горестно молчавшаЯ, неслышнаЯ
в  своем топтании  по дому, уже обрЯженнаЯ  в новый крапчато-белый платочек,
выслушала  известие о  старшем  сыне  как-то равнодушно, словно  до  нее  не
доходили эти слова или вроде они сами собой разумелись.
     - Ќу-к што ш...- обронила она, помолчав.- ’ади садитесь обедать.
     €, ссутулЯсь, тенью побрела в катаных порках на кухню, оставив за собой
тЯгостную тишину.
     ЉасьЯн,  сам не  ведаЯ  длЯ чего,  аккуратно  свернул синюю бумажку  по
прежним  сгибам  и,  как налоговую  квитанцию,  бережно  засунул за  Ќиколу,
который  спокон  веку   хранил  все  ихние  счета  с  посюсторонней  жизнью.
ЋказываетсЯ,  вблизи Ќикола был напрочь лыс или,  как  Њатюха  ‹обов, наголо
обстрижен. "Ђ о н и - т о идут, идут..." - опЯть напомнил он одними глазами.
     - ќто твое, ЉосЯ,- почему-то шепотом  сказала Ќатаха, указав на сундук,
где высилась горка, прикрытаЯ белым.- Џроверь, что не так...
     ЉасьЯн машинально приподнЯл край, увидел  стопку нижнего бельЯ, ковригу
хлеба, кучку Яиц, кружку, резную ложку и еще какие-то узелки и свертки.
     - ’абак там? - спросил он о самом главном.
     -  € табак, и спички - десЯть коробок. •ватит десЯтка? Ђ это вот соль в
мешочке.  ’ут мыло. ‚ этом чулке, запомни, тетрадка с карандашом. Ђ в другом
чулке - нитки с иголками и пуговками. Љурицу ешь сразу, не держи...
     - Ђ в сумке что?
     - ‘ухари. Џро всЯкий случай.
     - Људа столько всего? Ѓлаго ли носить?
     - Ќосить - не просить, ЉосЯ. ‹ишком и поделитьсЯ можно.
     - Џап! - ‘ергунок дернул ЉасьЯна за брюки.- Џап, а ножик не забыл?
     - Љакой ножик? - не сообразил ЉасьЯн.
     - ‘кладничек который.
     - Ђ-а...
     ЉасьЯн сунулсЯ в карман: нож был на  месте. Ћн  достал  его, повертел в
руках и протЯнул ‘ергунку.
     - ’ак уж и быть, это тебе.
     - Ђ  ты? - не решилсЯ  принимать ‘ергунок.-  Љак  же  на  войне-то  без
ножика?
     - Ѓери, бери. Ћтца вспоминать будешь.
     ‘ергунок,  не верЯ  себе, схватил складник и закраснелсЯ  по самые уши.
ЋглЯнувшись на Њитюньку, который зазевалсЯ, упустил этот момент, он юркнул в
кутник за полог.
     - Ђ бритву  Я пока не  клала,-  напомнила Ќатаха.- ’ы сперва  побрейсЯ,
покуда соберем обедать. € на-ка надень вот это.
     Ћна вложила в  ЉасьЯновы руки новую рубаху, которую  купила еще к маю,-
черную с частым рЯдом белых пуговиц.
     ЉасьЯн послушно  достал  из-за  ходиков  завернутую  в трЯпицу  бритву,
нацедил кружку  кипЯтка и, прихватив  рубаху, рушник и  круглЯшок зеркальца,
уединилсЯ во дворе под навесом. ’ам он неспешно, старательно выбрилсЯ, чтобы
хватило  днЯ на  три, ополоснул из кружки лицо и надел  рубаху, еще пахнущую
лавкой. €  пока он собиралсЯ к  столу, Ќатаха тоже успела переменить  кофту,
умыть и причесать  ребЯтишек. Ћба они уже сидели рЯдышком на своих местах и,
разобрав ложки,  смиренно  и нетерпеливо  поглЯдывали,  как  бабка носила из
кухни  съестное. Ќа  середине  стола в  глинЯной черепушке  дразнЯще  парила
свареннаЯ  целиком  курица, потом поЯвились свежие, едва только  двинувшие в
рост  огурцы-опупки, томленнаЯ  на  сковороде картошка,  желто  заправленнаЯ
Яйцом миска с творогом, блюдо ситных пирогов, распираемых гороховой начинкой
с луком, и под  конец бабушка подала лапшу: одну посудину поставила на двоих
‘ергунку  с  Њитюнькой,  другую  -  отцу с  матерью,  а  третью,  маленькую,
поставила  на угол себе. Ќе каждый день на стол,  выставлЯлось сразу столько
всего хорошего. ‚ойна войной, не всЯкую  минуту о ней помнилось, как о любой
игре,  еда же  была  -  вот  она,  и  это обилие пищи  невольно  настраивало
ребЯтишек на предвкушение  нежданного  празднества.  € было  слышно, как они
возбужденно перешептывались:
     - “х ты! ѓлЯнь-кось, пироги! џ вон тот себе возьму.
     - Љакой?
     - Ђ вона. Љоторый самый зажаристый.
     - Ђга-а, хитленький!
     - Ђ кто в ‘итное ходил?
     - Ќу и сто? Ђ Я в магазин зато.
     - Ћх, даль какаЯ. Ќебось мамка несла?
     - Љак дам...
     - Ђ во - нюха?
     - Ђ ты... а ты ‘елгей-волобей. ‘елый! ‘елый!
     - Ђ ты ЊитЯ-титЯ.
     - Ђ зато мне кулиную лапку, ага!
     -- ЏрЯмо, тебе!
     - Ђ сто, тебе, сто ли ча? ‚се тебе да тебе.
     - € не мне.
     - Ђ кому за?
     - ќто  папке  курицу. Џапка  на  войну  идет,  понЯл?  Љогда  вырастешь
большой, пойдешь на войну, тади и тебе дадут.
     ‚ошла  бабушка с ковригой  хлеба и,  отерев ей ладонью донце, протЯнула
через стол ЉасьЯну.
     -  Ќа-ка,  кормилец,  почни,-  сказала  она  слабым,  усталым  голосом,
перекрестЯсь в угол.- Ќе знаю, удалсЯ ли...
     ђебЯтишки притихли, оборвали свои пререканиЯ.
     Ѓессчетно хлебов  пеклось на ЉасьЯновом веку,  но  всЯкий  раз взрезать
первую ковригу было радостно, будто вскрывалась копилка  сообща затраченного
недельного труда, в которую от каждого, мал или стар, была вложена посильнаЯ
лепта, и всегда это делалось при полном семейном сборе.
     Ќекогда этот же стол, нехитро затеЯнный, но прочный, из вершковых плах,
рассчитанный  на  дюжину  едоков,  возглавлЯл  дед  ‹укаша,  от  которого  в
ЉасьЯновой  памЯти уцелели  его бело-дымнаЯ борода  до  третьей  пуговицы на
рубахе да грабастые жесткие руки, измозоленные веревками и лапотным лыком. €
помнилось, как  он, перекрестЯсь  и прижав ковригу ребром к  сивой посконной
груди, осыпав ее  белым волосом бороды, надрезал первый закраек, разглЯдывал
и нюхал,  а бабушка, стоЯ за его спиной,  трепетно ждала своего  суда. Џотом
дед  ‹укаша, ослабев  и избыв, уступил суд ЉасьЯнову отцу,  а отец  вот уж и
самому ЉасьЯну. ’ак и менЯлись за этим  столом  местами - по ходу солнца. Ќа
утренней стороне, как и теперь, всегда  теснились  ребЯтишки, на вечерней  -
женщины,  а  в  красном  углу,  в застольном  зените,  всегда  сидел главный
резальщик хлеба, пока не приходило времЯ уступить нож другому.
     ЉасьЯн, держа  большой самодельный нож  из  стального окоска, принЯл из
материных рук ковригу, отдававшую  еще  не  иссЯкшим теплом, и  только  чуть
дрогнул уголками  рта при мысли, что это его  последний  хлеб,  которым  ему
нынче предстоЯло оделить семью. Ќаверное,  это осознавали и  все  остальные,
потому что, пока он примерЯлсЯ, с какого краЯ начать, и Ќатаха, и бабушка, и
‘ергунок, и  даже Њитюнька  прикованно, молча глЯдели  на его руки. € оттого
сделалось так тихо, что было слышно, как  поворачиваемый хлеб мЯгко шуршал в
грубых ЉасьЯновых ладонЯх.
     Ќо ЉасьЯн вдруг опустил хлеб на стол и сказал:
     - Ђ ну-ка, сынок, давай ты.
     - џ? - встрепенулсЯ ‘ергунок.- Љак - Я?
     - „авай, привыкай,- сказал ЉасьЯн и положил перед ним ковригу.
     Ћт этих отцовых слов мальчик  опЯть  пунцово пыхнул и, все еще не верЯ,
не шутит ли тот, смущенно посмотрел на хлебный круглЯш, над которым он, сидЯ
на лавке, едва возвышалсЯ маковкой.
     - „авай, хозЯин, давай,- подбодрил его ЉасьЯн.
     ‘ергунок, оглЯдываЯсь то на мать, то на бабушку, обеими руками подтЯнул
к себе тЯжелую хлебину и робко принЯл от отца старый источенный нож.
     - Ђ как... как резать? - нерешительно спросил он.
     - Ќу как... Џо едокам и режь.
     ‘ергунок привстал на  лавке на колени. Џосерьезнев и  как-то повзрослев
лицом,  но  все  еще полный  робости,  словно перед ним лежало нечто живое и
трепетное, он первый  раз  в своей  жизни приставил кончик ножа  к  горбатой
спине  караваЯ.  Љорка сперва  пружинисто  прогнулась, но тут  же  с  легким
хрустом охотно, переспело раздалась под ножом, и ‘ергунок, бегло взглЯнув на
отца,  так  ли  он делает,  обеими  руками  надавил  на  рукоЯтку,  так  что
проступили и побелели остренькие косточки на стиснутых кулаках. ‚ ревностном
старании  высунув  кончик  Языка,  он  кое-как,  хотЯ  и  не  совсем  ровно,
откромсал-таки  третью  часть ковриги  и,  оглЯдев  всех,  сосчитав  едоков,
старательно поделил краюху на пЯть частей.  ‚ыбрав самый  большой серединный
кусок  и взглЯдываЯ  то на отца с  матерью, то  на бабушку, не решаЯсь, кому
вручить первому, он наконец робко протЯнул хлеб отцу.
     - ќто тебе пап.
     - ‘начала матери  следовало б,- поправил его ЉасьЯн.- “чись сперва мать
кормить.
     - ’огда уж первой бабушке,- сказала Ќатаха.- Ѓабушка пекла, ей за это и
хлеб первый.
     ‚ разверстых глазах  ‘ергунка отразилась недоуменнаЯ растерЯнность,  но
бабушка перевесила:
     - Ћтцу, отцу отдай. Ќам еще успеетсЯ, мы - дома.
     - Ќичего,-  сказала Ќатаха,- всему научитсЯ. „авайте ешьте,  а то лапша
простынет. Ќатe-ка  вам с  Њитей  по куриной ножке.  Ћх, что ж  это Я! Ђ про
главное и забыла...
     Ћделив ребЯтишек, Ќатаха принесла из кухни бутылку и поставила ее перед
ЉасьЯном.
     - —то ж это Ќикифор-то? - сказала она.- Ђ то и выпить вот не с кем...
     -  Ћх ты, осподи...- вздохнула  бабушка и уставилась  на лежавший перед
ней ломоть хлеба, забылась над ним.
     Ќатаха, взглЯнув на свекровь, тихо обмолвила:
     -  Ќу  да  что теперь делать?  €  нам  к нему не бежать. Ћно  и всегда:
радость -  вместе,  беда  - в  одиночку..  Ђ ты, ЉосЯ, выпей. Ђвось  умЯгчит
маленько.
     Њежду тем, пока  обедали, а заодно и ужинали, подкрались сумерки. „олог
был длЯ всех нынче день, а и он  прошел, и  бабушка, внесЯ самовар, запалила
лампу.
     ‘разу же после чаЯ Њитюнька забралсЯ к  бабушке на колени  и,  не  доев
пирога,  прижимаЯ его  к щеке,  обмЯк  в скором  ребЯчьем  сне.  ЏеребралсЯ,
прикорнул  к бабушкиному плечу  и засмиревший, набегавшийсЯ ‘ергунок,  и  та
недвижно сидела, терпеливо оберегаЯ сон своих внуков.
     …ще перед  обедом выпив  полстакана  водки, ЉасьЯн заткнул  остальное и
составил бутылку со стола. Џить больше некому было, а одному не хотелось, не
любил он прикладыватьсЯ в одиночку. Ќо  и та  малость  как-то сразу нехорошо
ударила  в голову, заклубила  прежнее, уже передуманное,  переворошенное. ‘о
вчерашнего ‘еливанова застольЯ он  больше ничего не ел ни утром, ни днем, но
и теперь, едва схлебнув малость горЯчего, отложил ложку и закурил.
     - „а ты выпей, выпей-то как следует,- сама  понуждала Ќатаха.- ѓлЯдишь,
клин клином и вышибешь. „а, может, и поешь тади.
     - Ќе тот это клин,- отмахнулсЯ он.- „а и завтра вставать рано.
     ’ак и сидел он, подпершись рукой, одну вслед за другой зажигаЯ цигарки,
лишь иногда словами обнажаЯ непроходЯщие думы:
     - ‘лышь, а корову, что б там ни стало, а побереги. Ѓез коровы вам край.
     - „а уж как не понЯть,- кивала Ќатаха.
     -  ђодишь, а  то мать  прихворнет,  - eжли трудно  будет на  первый раз
обходитьсЯ с коровой, к Љатерине сведите. ЋпослЯ пригоните.
     - ‹адно, поглЯдим. € еще через цигарку:
     - Ђ паче с сеном заминка выйдет, лучше амбар продать, а сена купить.
     “же  при сонных  ребЯтишках  Ќатаха  принесла сумку и  молча  принЯлась
перекладывать в нее приготовленное на сундуке. ЉасьЯн глЯдел, как она сперва
затолкала белье, всЯкую нескорую поклажу, сверху положила  съестное, а  саму
ковригу приспособила плоским поддоном к спине - чтоб ловчее было нести.
     - Ќе забыть бы чего,- проговорила она, оглЯдываЯсь.- ’абак... бритва...
Љружку Я положила... „олжно, все.
     - Џро то в дороге узнаетсЯ,-  отозвалась бабушка. ‚стрЯхнув раздавшуюсЯ
сумку,  Ќатаха  затЯнула  шнурок  и  набросила  лЯмочную петлю.  €, завЯзав,
безвольно опустила руки, притихла  перед белым мешком с вышитыми  на  уголке
буквами.
     - „а! ‚от что!  - вскинул голову  ЉасьЯн.-  ‚озьми-ка ножницы, состриги
мне с ребЯт волосков. Ќатаха выжидательно обернулась.
     -  Љарточек-то с них нету, с собой взЯть. ‘коль говорено: давай в город
свезем, карточки сделаем. € твоей вон нема.
     - „ак кто ж знал...- повинилась Ќатаха.- ђазве думалось.
     - „ак состриги, пока спЯт. ‘ каждого по вихорчику.
     Ћна принесла из кутника ножницы и расстелила  на столе лоскут. ‘ергунок
и не почуЯл  даже,  как щелкнуло у него за  ухом... ‘ероватаЯ прЯдка  ржаным
колоском легла на трЯпочку. Њитюнька же лежал неудобно, зарылсЯ головенкой в
бабушкину подмышку, его  пришлось  повернуть, и он, на миг разлепив  глаза и
увидев перед собой ножницы, испуганно захныкал.
     - Ќе  бойсЯ, маленький,- заприговаривала  Ќатаха.-  џ  не буду, не буду
стричь. џ только одну былочку. Ћдну-разъединую травиночку. Џапке надо.  —тоб
помнил нас папка.  Џойдет на войну, соскучитсЯ там, посмотрит  на волосики и
скажет: а это Њитины! Љак он там, мой Њитюнька? ‘лушаетсЯ ли мамку? Ќу вот и
все! ‚от и готово! ‘пи, золотце мое. ‘пи, маленький.
     €  еще один колосок,  светлый,  пшеничный,  лег на  трЯпочку  с другого
конца.
     -  Ќе  попутаешь,  где чей? ‡апомни: вот  этот, прЯменький,- ‘ережин. Ђ
который посветлей, колечком - Њитин.
     - Ќе спутаю.
     - џ их  заверну по отдельности, каждый в свой уголок. Њожет, подписать,
какой Њитин, а какой ‘ережин?
     - „а не забуду Я. …ще чего!
     Ќатаха долго, вопрошающе посмотрела на ЉасьЯна.
     - Ђ менЯ?
     ЉасьЯн глЯнул, ответно вспахал лоб складками, не понЯв, о чем она.
     ‚ своей новой,  просторно  и наскоро сшитой кофте цветочками-повителью,
нисколько не сокрывшей ее несоразмерной и  некрасивой  грузности, а лишь еще
больше  оказавшей  нынешнюю  беспомощность, с  маленькой  длЯ  такого  тела,
округлой головкой, к тому же еще  и простовато причесанной, туго зашпиленной
позади роговым гребнем, она в эту минуту показалась ЉасьЯну  особенно жалкой
и беззащитной, будто сиротскаЯ безроднаЯ девочка.
     - Ќа и менЯ,- повторила она, засматриваЯ ЉасьЯну в глаза.
     - —то - тебЯ? - переспросил тот, все еще не понимаЯ.
     - Ћтрежь...- понизив голос, молЯще  шепнула Ќатаха и, выдернув гребень,
трЯхнула рассыпавшимисЯ волосами.- €ли тебе не надо?
     -  „ак  почему ж...-  проговорил  он  и,  вставаЯ, не  сразу  выходЯ из
застольного оцепенениЯ, смущенно покосилсЯ  на мать: содеЯть такое  при  ней
ему  было не совсем ловко. Ќо та сидела по-стариковски  застыло, склонившись
над  Њитюнькой, в рЯбеньком платке; темные руки, опутанные взбухшими венами,
сцепленно обнимали приникшее ребЯчье тельце, и он сдержанно  прибавил: „авай
и тебЯ заодно.
     Ќатаха  протЯнула  ему  ножницы  и,  будто  на добровольное  отсечение,
покорно склонила голову.
     - Џогоди... ’ак вот и сразу...
     - Ђ чего ж еще?
     - „ак где стричь-то? - Ќеловко распЯленными пальцами, скованными грубой
силой, он боЯзно разгорнул мЯгкие, еще совсем детские подволоски над шейными
позвонками.- ’ут, что ли?
     - Ђ где хочешь,- нетерпеливо отозвалась она.
     - Ќу дак как... ’ы ж не дите. Ћстригу, да не там...
     - Ђ ты не бойсЯ,-  пробилсЯ ее жаркий шепоток сквозь завесу ниспадавших
волос.- ѓде понравитсЯ. ‚езде можно.
     ЉасьЯн  осторожно,  подкрадливо  поддел  под  одну  из прЯдок ножничное
лезвие  и  сам   весь  стЯнуто   напрЯгсЯ,  почувствовав,   как  Ќатаха   от
неловкого-таки щипка вздрогнула нежной не загорелой на шее кожей.
     - „ак и хватит,- сказал он, взопрев, словно выкосил целую делЯнку.
     - Ђ  хоть бы и  всю остриг.- ‚ыпрЯмившись, она обеими руками  отбросила
волосы  за спину и, словно  вынырнув из воды, встрЯхнула головой, через силу
засмеЯвшись.- ‚се и забери. џ и в платке до тебЯ похожу, монашкой.
     - Ѓуробь,- ЉасьЯн положил  выстриженный завиток на  середину трЯпочки -
между Њитюнькиным и ‘ергунковым.
     Ќатаха потом  удивлЯлась  своему  хвостику,  сохранившемусЯ в  этом  ее
тайничке от прежней детскости,  который и  сама отродЯсь никогда не видела и
который,  оказываетсЯ, почти ничем не  отличалсЯ  от Њитюнькиного, разве что
был поспелее цветом.
     - ’еперь и не спутай,- сказала она.-  „ай-ка Я свои узелком завЯжу. Љак
глЯнешь - узелок, стало быть, Я это...
     ЉасьЯн  не ответил, потЯнулсЯ под стол за бутылкой и,  налив себе еще с
полстакана, не присаживась, отвернувшись, выпил.
     - Ќу  ладно,-  объЯвил он, утершись ладонью, и забрал со  стола кисет.-
Љажись, все...
     •олодно  обомлев,  понЯв,  что  приспел  конец  ихнему  сидению,  конец
прошедшему дню  и всему  совместному бытию, Ќатаха робко попросила, хватаЯсь
за последнее:
     - Џоешь, поешь. —то ж ты ее, как воду...
     - —егой-то ничего не идет.
     - Ќу хоть чаю. ’ы и пирожка не испробовал. ’вои любимые, с горохом.
     - „а чего сидеть. ‘иди, не сиди... Џошел Я.
     Џотоптавшись у стола,  оглЯдев растревоженную, но так и не съеденную ни
старыми, ни  малыми прощальную еду, он нерешительно, будто забыл что-то тут,
в горнице, вышел.
     Ќатаха, как  была, с  распущенными  волосами,  не  успев прихватить  их
гребнем, проводила его померкнувшим взглЯдом, не найдЯсь,  что сказать,  чем
остановить неумолимое времЯ.
     Џоздним  летнЯЯ  зарЯ  погасла  без  долгих  раздумий,  со  света  двор
показалсЯ кромешно темным, и глаза не сразу обвыклись, не сразу  отделили от
земли белые груды притихших гусей и неЯсное пЯтно беспокойно вздыхавшей  под
плетнем, должно еще не доенной  коровы. Ќо сразу, еще с порога учуЯлось, как
в паркой ночи размеренно, на весь двор дышали дегтем подвешенные сапоги.
     Ќе зажигаЯ спичек, ЉасьЯн ощупью пробралсЯ к санЯм, разделсЯ  и залег в
свое  опрохладневшее  ложе. Ќо  сразу уснуть не смог,  а еще долго курил  от
какого-то внутреннего неуюта, немо слушаЯ,  как само по  себе шуршало сено и
похрустывал,  покрЯкивал перестоЯлыми  на дневной жаре стропилами сарай, как
разноголосо встЯвкивали собаки,  наверно  в  предчувствии скорой луны. € как
сквозь собачий брех где-то  на задах,  скорее всего  на  Љузькином подворье,
ржавыми замученными голосами орали:

     Џоследний нонешний денечок
     ѓулЯю с вами Я, друзьЯ...

     “же забываЯсь, он безвременно глЯдел в глухую темень нависшего сенника,
и в ожидании  окончательного  забытьЯ,  когда уже ни  о чем не  думалось,  а
только пусто, отключение стучало  в  висках, ему вдруг почудилсЯ,  будто  из
давно минувших дней, из далекого детства, и не сразу осозналсЯ Явью знакомый
и убаюкивающий звон ведерка под нетерпеливыми молочными струЯми. € то ли уже
тогда же, ночью, то ли на самой утренней заре внЯл сторожкий Ќатахин шепот:
     -- ќто Я, ЉосЯ...

        14

     Ћн  потом не  слышал,  как за сарайной  перегородкой,  забив  крыльЯми,
горласто,  почти  в  самое  ухо  взыграл  петух,  которого прежде, в ночном,
узнавал  от самой Ћстомли,- так тЯжек и провален был сон, простершийсЯ б  до
полуднЯ, если не вставать,  никуда не  идти. Ќо  так  и не спавшаЯ,  кое-как
приткнувшаЯсЯ в  розвальнЯх Ќатаха,  уже в который  раз, привстав на локоть,
принималась расталкивать его, трепать по щекам, озабоченно окликаЯ:
     - Џора, ЉосЯ, пора, родненький.
     -  Ђга, ага...- бормотал он одеревенелыми  губами,  жадно, всей  грудью
вдыхаЯ, впитываЯ в себЯ последние минутки сна, бессильный пошевелитьсЯ.
     - ‚ставай! ѓлЯнь-ка, уже и видно.
     - ‘час, счас...
     - ’ебе ж к лошадЯм надо,- шептала она, чувствуЯ свою скорбно-счастливую
вину: не приди она сюда после дойки, не отними тогда своими поздними ласками
и без того недолгую летнюю ночь, теперь он не мучилсЯ  б этим сморенным, все
забывающим сном.- ‘лышь, ЉосЯ, ты ж к лошадЯм хотел...
     - Ђга, к лошадЯм...
     Ћна  послюнила палец и мокрым провела  по ЉасьЯновым  тЯжелым, взбухшим
векам.  ’от  замигал,  разлепил ничего  не  видЯщие,  ничего  не понимающие,
младенчески-отсутствующие глаза.  € лишь  спустЯ  в них проголубела какаЯ-то
живинка,  еще не вспугнутаЯ  осознанием  предстоЯщего,  еще теплившаЯ в себе
одно только минувшее - ее, Ќатахино, умиротворЯющее в нем присутствие.
     - “же? - удивилсЯ он свету, не понимаЯ, как же так, куда девалась ночь.
     - “же,  ЉосЯ, уже, голубчик,-  проговорила она,  спускаЯ  босые ноги  с
саней.
     €  он,  наконец осмыслив  и  бивший  в  чуть  приоткрытые ворота теплый
утренний свет, и Ќатахин тревожный шепот, приподнЯлсЯ в санЯх.
     - ‘колько времЯ?
     - „а уж солнце. ‘едьмой, поди.
     - Ћх ты! ‡аспалсЯ Я.- Ћн цапнул в головах брюки, отыскиваЯ курево.
     - ‘разу и курить. ‚ыпей вон молока.
     - Ђга,  давай,-  послушно кивнул ЉасьЯн,  смутно  припоминаЯ  вчерашний
ночной звон подойника.
     Ћн  принЯл от Ќатахи ведро и  через край долго, ненасытно попил прЯмо в
санЯх.
     - ‚а! - крЯкнул он, оживаЯ голосом.  € хотЯ не успел проспатьсЯ и все в
нем  свинцовело от  прерванного сна, на  душе однако,  уже  не  было прежней
тошнотной мути, и он попросил озабоченно, будто собиралсЯ в бригадный нарЯд:
- Џодай-ка, Ќата, сапоги.
     Џотом,  поочередно   засовываЯ   ладно   обмотанные   мЯгкими,   хорошо
выкатанными портЯнками ноги в пахучие голенища, сонно покрЯхтываЯ, сам еще в
одних только брюках и нижней рубахе, урывками говорил:
     -- џ с тобой не прощаюсь... …ще свидимсЯ...
     Ќатаха присмирело глЯдела, как он обувалсЯ.
     - € детишек не колготи... Џусть пока поспЯт.
     - ‹адно...
     - Џотом приведешь их к правлению... ЏонЯла?
     - ‹адно, ЉосЯ, ладно...
     -- —асам к девЯти. Њать тоже пусть придет...
     Ћн  встал,  притопнул сапогами: ноги почувствовали  прочную домовитость
обужи.
     -  Ђ вдруг там  больше  не  свидимсЯ? - думаЯ над  прежним, сказала она
поникшим голосом.
     - Људа Я  денусь?  - кинул он и вышагнул из  сараЯ,  на ходу набрасываЯ
вчерашнюю  черную рубаху.- Џодай-ка пиджак  с картузом. Ђ  то  Я в  сапогах,
нашумлю. € сумку.
     - „ак что ж в дом не зайдешь? - Ќатаха следовала за ним, держа под шеей
стиснутые ладони, будто ей  было холодно.-  Ѓольше ведь не вернешьсЯ... € не
поел на дорогу.
     -  Љогда теперь  есть...-  проговорил он, торопко застегиваЯ на  рубахе
мелкие непослушные пуговицы.- Џокуда туда добегу, да там...
     - Ќу как же... ‘ домом хоть простись...
     - „ак еще ж, говорю, свидимсЯ.
     ‚ дом ему не хотелось: не сознаваЯ того, невольно оберегал он в себе ту
пришедшую к  нему ровность, с какой  сейчас,  не  тратЯ себЯ,  лучше  бы  за
калитку,- и все, как обрезал.  ЏриглаживаЯ  неприбранные  волосы, ЉасьЯн  на
носках переступил порог еще по-утреннему тихой избы, заведомо томЯсь горечью
увидеть в эту  последнюю трудную длЯ него минуту не столько самих мальчишек,
сколько старую мать. ђебЯтишки - ладно:  поцеловал бы сонных да и пошел,  но
мать, поди,  уже давно топчетсЯ, вон  и гусей  с коровой нет  во дворе, и он
вошел в дом, весь внутренне напрЯженный и стЯнуты й.
     Њать он  увидел  в горнице перед распахнутым  сундуком. Ќе замечаЯ его,
она  копалась  внутри, вытаскиваЯ из бокового  Ящичка  длЯ  мелочи  какие-то
узелки  и  свертки.  €  ЉасьЯн,  глЯдЯ на  ее  согбенную  спину,  не  посмел
окликнуть,  пока он.а сама, почуЯв чье-то присутствие, не повела взглЯдом  в
его сторону. € взглЯд этот,  оторванный от  сундука, был какой-то чужой,  не
признававший ЉасьЯна.
     -  Ќу,  мать,  пошел Я,-  негромко,  с заведомой  бодрецой  объЯвил он,
рассчитываЯ и тоном и видом смЯгчить и облегчить ей это прощание.
     Ќынешней ночью она, наверно, совсем не  спала:  жухлое, бескровное лицо
ее еще больше обрезалось, жидкие изношенные волосы, сумеречные впалости глаз
и  беззубого рта скорбно обозначали очертаниЯ проступившего праха,  и ЉасьЯн
только теперь неутешно  осознал, как  враз состарилась его мать,  как близка
она  к своему краю. Ђ она, озабоченнаЯ чем-то своим, то ли вовсе не слыхала,
то ли не понЯла ЉасьЯновых слов, сказала ему свое:
     - •отела найтить... „а  вот, вишь, не найду, запамЯтовала. ЌатальЯ, ты,
часом, не видела, был тут у менЯ обвЯзочек...
     - Џотом, мать, потом...- перебил ЉасьЯн.- €дти надо. Џобег Я.
     -  Џобег?  -  повторила она за  ЉасьЯном,  все  еще странно отсутствуЯ,
дознаваЯсь взглЯдом какой-то своей пропажи.- “же и пошел? Ћх ты,  осподи!  Ђ
Я-то хотела тебе найтить. ‚зЯл бы с собою... ‘коль берегла, от самого твоего
рождениЯ.  Џро такой-то  случай.  „а, вишь,  не  уберегла.  ЏамЯти совсем не
стало. „а как же это пошел?  „еток не повидавши... ‘ичас, сичас  побужу. Ћх,
горе, вот горе...
     -  Ќе надо  бы их,- попробовал  отговорить ЉасьЯн, проследовав с ней за
полог.- џ пока на конюшню токмо. ЋпослЯ еще свидимсЯ.
     -  Љак же не надо, как же это не надо? “ходишь ведь! ЌатальЯ,  поднимай
дитев, чего ж ты как не своЯ. Џроснись,  Њитрий. € ты, ‘ергий, не спи. ЃудЯ,
будЯ вам. Џроспите отца-то. Ћй, лихо! - Ћна подхватила на руки младшего, все
еще никак не  хотевшего держать голову, безвольно ронЯвшего ее на  бабушкино
плечо.- „а  что  ж вы, как маку опились.  ЋпамЯтуйтесЯ, сказано.  Ѓатька вон
уходит, а вам бай дюже. Џридет ли опЯть...
     € только теперь,  будто ударившись об это "опЯть", бессильнаЯ высказать
боль свою и смЯтение, молча заплакала,  смЯв ветхие морщинистые губы. Џришел
в себЯ и, еще ничего не понЯв, сразу же заревел и Њитюнька.
     -  Ћх  да голубчики  мои белы-ы...- наконец вырвалсЯ  на  волю бабушкин
взрыд.- „а сыночки ж вы мои послед-нии-и...
     ѓлЯдЯ  на  нее, крепившаЯсЯ  все эти  дни  Ќатаха  подшибленно ойкнула,
надломилась, пала, не блюдЯ живота, в ‘ергунковы ноги, беззвучно затрЯслась,
задвигала скрипучим топчаном. ђастревоженный ‘ергунок  испуганно  отобрал  у
матери  ноги, подскочил, присел на постели  и  теперь,  заспанный  и сумной,
понуро молчал, ни на кого не глЯдЯ.
     -  Ћх да  на  то  ли Я вас, сыночки, лелеЯла-а,- раскачивалась вместе с
Њитюнькой  бабушка.-  Ќа то ль  берегла-а... на черну  да  на бЯду-у...-  €,
заметив    насупленно   молчавшего    ‘ергунка,   вдруг,   в    плаче    же,
запросила-запричетывала: - Џлачь, плачь, ‘ергеюшко-о... Ќе молчи, не томись,
каса-а-тик... „а нешто не видишь, горЯ какаЯ наша-а...
     Ћна  потЯнулась  к ‘ергунку  незрЯчей,  слепо  искавшей  рукой, но  тот
уклонил свою голову, нелюдимо отшатнулсЯ от непонЯтно кричавшей бабки.
     -  „а  что  ж  ты  не  плачешь,  упорна-ай...  Џожалей,  пожалей  свово
батюшку-у... Ћх, да на што сиротит он нас, на што спокида-а-ить...
     Ќе хотел ничего  этого ЉасьЯн, надо бы уйти сразу, да вот  стой теперь,
слушай,  и  он,  чувствуЯ,  как  опахнуло  его  изнутри  каким-то  тоскливым
сквознЯком, вышагнул в  кухню и  сдернул с гвоздЯ  пиджак. €  уже одетый, не
таЯсь пробуженной избы, гулко топаЯ сапогами, вернулсЯ в горницу за мешком.
     - Ќу  все, все!  - оповестил он,  засовываЯ  рукава  в мешочные лЯмки.-
ЌатальЯ! ЃудЯ, сказано! Ѓежать надо.
     ЏеретЯнутый лЯмками по черному пиджаку и черной рубахе, уже какой-то не
свой, непривычный, ЉасьЯн взЯл  у матери Њитюньку,  присел с ним на сундуке.
‘ергунок соскользнул с топчана  и, босоного  прострочив  горницу, прилепилсЯ
рЯдом.
     - ‘Ядьте, посидим,- объЯвил ЉасьЯн.
     Њать и Ќатаха, всхлипываЯ, послушно присели.
     € стало слышно, как в едва державшейсЯ, насильной тишине стенные ходики
хромоного, неправедно перебирали зубчики-секунды...
     ЏытаЯсь все закруглить  по-доброму,  не  дразнить  больше слез,  ЉасьЯн
наконец первый нарушил эту немую истому, воскликнув с шутейной бодрецой:
     - Ќу, ‘ергей ЉасьЯнович! Џрощевай! —егой-то штанов не надеваешь? Џупком
на всех светишь? Ђ? „авай-ка, хозЯин, руку, досвиданькатьсЯ будем.
     ‘ергунок,  хмурЯ белоперые  отметины бровей, замешкалсЯ, не сразу подал
руку и не  шлепнул ответно, как ЉасьЯну хотелось,  а вЯло, чем-то  неволЯсь,
положил ладошку на поджидавший его широкий плот отцовской пЯтерни.
     -  ќвон  какаЯ  ручища-то! -  продолжал бодро играть  ЉасьЯн.- Ќу прЯмо
мужицкаЯ!  ’опором токмо махать або косой. Ќу  дак и уступлю  тебе все свое.
€збу вот... ‘трумент всЯкий... Џоле - сам знаешь где. •озЯйствуй знай! а?
     Џока  ЉасьЯн  говорил,  удерживаЯ  сынову  руку,  тот  все  ник  и  ник
взъерошенной  головой, и никак не уда валось ЉасьЯну заглЯнуть ему  в глаза,
чтоб их запомнить и