комендательное  к  нему  письмо  от  профессора
Џирусского,  повел  бывшего  студента  знакомитьсЯ  со   всем   персоналом
больницы, оказавшимсЯ, впрочем, весьма немногочисленным:  два  врача,  два
фельдшера (третий - Ѓурденко), одна акушерка, четыре нЯнечки.
   ‚месте с женами и мужьЯми €ван ‘аввич собрал к себе на ужин  весь  этот
персонал по случаю, как он сказал, "приезда к нам нашего  нового  коллеги,
приобщенного - до известной степени - к благородному делу хирургии".
   “знав, что  Ѓурденко  не  женат,  €ван  ‘аввич  заЯвил,  что  здесь,  в
Ќижнеудинске, ему придетсЯ обЯзательно  женитьсЯ.  €з  шести  с  небольшим
тысЯч жителей Ќижнеудинска женщин по переписи, проведенной три года назад,
больше  половины.  ‘тало  быть,  невест  тут  порЯдочно.  €  невесты   все
порЯдочные.
   ЏосмеЯлись. Ќо после ужина, оставшись с Ѓурденко вдвоем -  с  глазу  на
глаз - и снова разложив перед собой  письмо  профессора  Џирусского,  €ван
‘аввич заговорил очень грустно о том, что хотЯ он сам не  революционер  и,
по мнению жены, не мог стать  революционером  по  причине  своей  излишней
деликатности, но он безмерно  сочувствует  революционерам  и  рад  оказать
Ѓурденко самое горЯчее содействие.
   ‚идимо, в рекомендательном письме, с которым не считал удобным  заранее
ознакомитьсЯ Ѓурденко, профессор  Џирусский  объЯснил  причину  увольнениЯ
молодого человека из университета революционными убеждениЯми.
   "‚от это напрасно", - сперва подумал Ѓурденко. Џотом  ему  понравилась,
как, в  сущности,  еще  очень  молодому  человеку,  эта  выдуманнаЯ  роль.
Џонравилось   вести   себЯ   с   некоторой   загадочностью   и   печальной
задумчивостью.
   ‚ Ќижнеудинске было очень много ссыльных. € среди них немало  студентов
из Њосквы, из •арькова и ‚аршавы. Ѓурденко  не  искал  тут  знакомств,  но
как-то так естественно получалось, что многие очень быстро становились его
знакомыми. …го здесь чаще, чем в ’омске, приглашали в  гости.  €  женщины,
как ему казалось, здесь впервые обратили на него внимание.
   ђоль человека, как бы пострадавшего за свои  убеждениЯ,  открывала  ему
многие сердца. € вскоре он заметил, что среди ссыльных людей,  чаще  всего
убежденных, Ясно представлЯющих себе свою цель, свое направление, - есть и
такие, которым как бы некуда было девать себЯ, некуда было притулитьсЯ, не
на что было истратить свои силы. € вот  они  как  бы  собственные,  сугубо
личные неудачи, утраты, промахи решились исправить,  восполнить,  искупить
за счет великого и многострадального движениЯ, к которому  они  примкнули,
не совсем понимаЯ смысла его  и,  как  сказали  бы  теперь,  всей  полноты
ответственности.
   "€ Я тут притулилсЯ, как чей-то двойник. Џодумаешь, какой революционер!
- вскоре стал осуждать себЯ Ѓурденко. - ‚роде зачем-то  -  пусть  молча  -
обманываю кого-то. Ђ дальше что?"
   ‚от это "Ђ дальше что?" будет потом всю жизнь волновать Ѓурденко.
   €ван ‘аввич, раньше чем допустить бывшего  студента  к  самостоЯтельной
фельдшерской работе, изо днЯ в день с большой настойчивостью проверЯл  его
знаниЯ, избрав длЯ этого деликатнейший, но, кажетсЯ, безошибочный  способ.
ЏоказываЯ ему больного, он как бы советовалсЯ  с  бывшим  студентом  и  по
поводу диагноза и по поводу назначениЯ лечебных средств. €  выЯснилось,  к
большому удовольствию добрейшего €вана ‘аввича, что бывший студент не  так
много знает, как хорошо понимает то, что знает.
   ‡нание же анатомии бывший студент обнаружил такое, что и €вану  ‘аввичу
в самом деле не грех было бы посоветоватьсЯ с ним.
   - Ђ тут, дружок, мне придетсЯ, пожалуй, поспорить  с  вами,  -  говорил
€ван ‘аввич, заметив в чем-нибудь ошибку фельдшера. €,  исправлЯЯ  ошибку,
сообщал молодому человеку  новые  знаниЯ,  которые  он  едва  ли  смог  бы
почерпнуть при иных обстоЯтельствах.
   Ќа базаре,  который  собиралсЯ  здесь  еженедельно,  Ѓурденко  встретил
однажды широкогрудого гиганта, что ехал с ним  в  одном  купе  из  ’омска.
“веренный, что тот уже забыл его, Ѓурденко прошел,  не  поздоровавшись.  €
был наказан немедленно. ЋгромнаЯ лапища легла на его  плечо  и  сдавила  с
такой силой, что Ѓурденко даже вскрикнул.
   - Ќехорошо, некрасиво, молодой человек, не узнавать знакомых, - смеЯлсЯ
гигант. - Ђ Я про тебЯ даже у €вана ‘аввича вчера справлЯлсЯ. ѓоворю:  тут
у вас должен работать мой знакомый фершал. Ђ ты небось забыл, как и  зовут
менЯ?
   - Џлатон “стинович ‘ороковой, - выговорил, как на  экзамене,  Ѓурденко,
не удивившись, что этот бывший его попутчик, с которым и  сказано-то  было
за всю дорогу всего несколько слов, уже считает его своим знакомым и  даже
другом.
   ‚ ‘ибири той поры такое быстрое знакомство никого, пожалуй, не  удивило
бы: люди тогда,  казалось,  с  большим  интересом  и  с  большим  доверием
относились друг к другу, то ли потому, что меньше было людей, то ли еще по
какой-то иной причине.
   Ѓурденко  десЯтилетиЯ  спустЯ  с  особым  удовольствием  вспоминал  эту
встречу на базаре, после которой и прибавилось кое-что к  его  знаниЯм,  и
изменилось кое-что в его мироощущении.
   ‘ороковой пригласил бывшего студента к себе и сутки не отпускал - благо
это  было  с  субботы  на  воскресенье,  -  показывал  свой  действительно
небольшой, но очень интересный  зверопитомник,  где  обитали  горностаи  и
хорек, лисица и рысь, барсуки и росомаха, козули и медвежонок.
   - Ђ тут вот, обрати внимание, - говорил,  чему-то  все  времЯ  радуЯсь,
‘ороковой, - волчишки у менЯ живут отдельно, четверо - бедовый и смышленый
народ. џ другой раз думаю, что они, волки, о нас, людЯх, больше знают, чем
мы о них. € больше приглЯдываютсЯ к нам. Ђ мы одно  что  знаем  -  убивать
зверей при любой возможности - надо или  не  надо,  будто  других  занЯтий
нету. Ђ зверей в здешних местах вот уже на памЯти моей - за тридцать лет -
стало чувствительно меньше. „елать бы что-нибудь надобно, спасать природу.
€ в первую голову вот вам, молодым людЯм, задумыватьсЯ следовает...
   Ѓурденко не сразу понЯл,  почему  им  заинтересовалсЯ  этот  отнюдь  не
праздный человек, зачем ему нужно было  показывать  свое  хозЯйство,  свой
зверопитомник молодому "фершалу", как он называл Ѓурденко. Џотом,  побывав
у него уже несколько раз, Ѓурденко понЯл, что ‘ороковой ищет сообщников  -
и  именно  среди  молодых  людей   -   соратников   по   охране   природы,
пропагандистов добрых дел. € занимаетсЯ этим не  по  чьему-то  совету  или
настоЯнию, а по влечению собственного сердца.
   ‘ороковой тоже не сразу открыл и выложил перед Ѓурденко, как говоритсЯ,
все свои карты. Њного позднее Ѓурденко  узнал,  что  Џлатон  “стинович  не
только коновалит, не только лечит лошадей, коров и разных животных,  но  и
нередко оказывает лечебную помощь людЯм, чаще всего роженицам.
   - Ђ как же ты хотишь? - говорил ‘ороковой. - ’ут на  сто  тысЯч  народу
едва трех-четырех докторов найдешь.  €  разве  они  могут  всех  оглЯдеть,
ощупать? Ђ народ хворает и спрашивает. Љто-то же должен помогать. €, кроме
того, ученый доктор с чего начинает? ‘ гордости,  с  ученых  книг.  —то  в
книгах, мол, не записано, того, мол, и вовсе нет. Ђ в книгах еще многое не
записано. Ђ народ ко всему приглЯдываетсЯ и мотает на ус. „аже звери и  те
имеют соображение. € у зверей  даже  можно  поучитьсЯ,  как  они  себЯ  от
болезней оберегают. Ђ люди... „а что там говорить!
   “ ‘орокового, как узнал Ѓурденко опЯть же чуть позднее, были знакомства
в дацанах, в  закрытых  бурЯтских  монастырЯх,  где  ламы  обучали  юношей
искусству врачеваниЯ и куда посторонним вход и въезд строжайше запрещен.
   Ђ ‘ороковой нашел и туда доступ.
   - ‡абавного тоже много у них, - рассказывал ‘ороковой. -  Ќе  поверишь,
что придумывают. ‘ушат,  например,  помет  от  далай-ламы,  ихнего  самого
главного попа, и это идет  в  питье  больным.  €  не  простым  больным,  а
самым-самым высшим. Ђ кто попроще, того поЯт настоем от помета разных птиц
или от верблюда и оленей. Ћчень дорогим лекарством считаетсЯ змеинаЯ моча.
‚роде смешно, правда? Ќо смеЯтьсЯ не надо. Ќадо проверЯть и отбирать,  что
длЯ дела и от дела и что от озорной игры ума. Ќадо приглЯдыватьсЯ...
   -  ...‹юди  -  и  особенно  молодые,  как  известно  терпеть  не  могут
поучительства. Ћтсюда пословицы, что "умный  любит  учитьсЯ,  дурак  любит
учить" или "кто умеет, делает, а кто не умеет, учит,  поучает".  €  Џлатон
“стинович поучал и даже нравоучительно закатывал глаза,  но  это  менЯ  не
раздражало, - вспоминал профессор Ѓурденко. - Ќе раздражало, потому что он
не столько поучал, сколько показывал. € главное - делал, умел делать...
   Ћднажды вечером ‘ороковой сводил Ѓурденко к знакомому  шаману,  который
согласилсЯ продемонстрировать, как он пользует больных, как обрЯжаетсЯ длЯ
лечебного сеанса.
   ‘ороковой разговаривал с шаманом на бурЯтском  Языке.  €  это  особенно
заинтересовало Ѓурденко. ‚от так, наверно, и надо жить,  входить  в  самое
существо дела, знакомитьсЯ  с  нравами  непосредственно,  изучать  Язык  и
нравы.
   Ѓурденко вдруг увлекла  идеЯ  написать  научную  работу  вот  на  таком
материале. Џусть его выгнали из университета, но он проработает  несколько
лет в нижнеудинской больнице, побывает здесь  повсюду  и  напишет  научную
работу. „а, да, именно научную работу, котораЯ будет  называтьсЯ  примерно
так: "Ћ некоторых аспектах народной  медицины  в  ‚осточной  ‘ибири".  Љак
будто неплохо звучит? Ћн расскажет в этой работе,  какие  Ягоды,  корни  и
травы  народ  использует  в  этих  краЯх  длЯ  врачеваниЯ,  как  и   когда
применЯютсЯ рыбий клей, медвежьЯ желчь и медвежий жир, кровь летучих мышей
и барсучье сало. „а мало ли! €, наверно, всем  интересно  будет  подробное
описание действий, даже  телодвижений  шамана  у  постели  тЯжелобольного,
которого он взЯлсЯ вылечить без лекарств, без снадобий - внушением.
   Њолодой человек был преисполнен великих планов, когда в адрес  больницы
на его имЯ пришло письмо, начинавшеесЯ словами: "Ѓезумный, пока не поздно,
остановись!"
   ќто было письмо от дЯди ЂлексеЯ, свЯщенника. Ћн  писал,  что  легко  по
глупости, по неведению или по  гордости  непомерной  изобрести  деревЯнный
велосипед, не знаЯ, что  уже  давно  изобретен  и  признан  металлический.
’алант, как бы он ни был велик,  нуждаетсЯ  в  огранке.  ЌельзЯ  надеЯтьсЯ
совершить что-нибудь оригинальное, не знаЯ,  что  было  до  тебЯ.  ЌельзЯ,
иначе говорЯ, пренебрегать образованием. ЌельзЯ прерывать его и  надеЯтьсЯ
на случайный успех.
   € дальше дЯдЯ писал о себе, о том, что он сам по глупости в свое  времЯ
не продолжал образование, пошел в попы. € как будто похвально было, что он
не убежал от семьи, оставшейсЯ без  отца,  помог  матери  вырастить  своих
братьев и сестер.  "Ќо  с  тех  пор  Я  тоскую  по  сей  день,  что  зарыл
способности свои, изменил самому себе. € теперь с тоски предаюсь  забвению
- невоздержно пью иной раз, помышлЯЯ залить мою совесть. Ќо  она  все  еще
живет во мне и казнит менЯ".
   „Ядино письмо, написанное так, точно он знал многие  подробности  жизни
племЯнника, было весьма удивительным, но еще удивительнее была телеграмма,
пришедшаЯ почти вслед за письмом: "‚озвращайтесь скорее ’омск  университет
тчк ‘оловьев". ЌепонЯтно было, кто это такой - ‘оловьев, который может так
запросто пригласить в университет.
   Ѓурденко, однако, не раздумывал. ’ем более что  €ван  ‘аввич  сам  стал
торопить его, искренне желаЯ  ему  счастьЯ.  €  Џлатон  “стинович  приехал
проводить его, когда узнал, что он уезжает.
   “же на вокзале Ѓурденко призналсЯ ‘ороковому, что  он  бывший  студент,
исключенный из университета. ђаньше ему почему-то было неловко сказать  об
этом.
   - Ђ Я знал, - засмеЯлсЯ ‘ороковой.  -  €  все  показывал  тебе  не  как
фершалу, а как человеку, который уже встал на стезю и,  даст  бог,  попрет
дальше. € €ван ‘аввич про тебЯ сказал: "ќто сурьезнаЯ  птица.  Љто  знает,
может быть, даже орел". †елаю тебе...
   Ќормальному человеку  всегда  сопутствует  грусть,  когда  он  покидает
какое-то место. ‚се равно - едет ли он  домой  или  из  дому,  или  просто
отдаетсЯ движению.
   Ѓурденко с грустью думал о том, что он,  может  быть,  никогда  уже  не
увидит этих добрых людей, с которыми было так интересно в Ќижнеудинске. Ќо
сердце жгло  счастье  опЯть  очутитьсЯ  в  ’омске  и  увидеть  -  нет,  не
университет, а Љиру. Џусть она легкомысленнаЯ, пусть он все  еще  сердитсЯ
на нее, но какое это счастье опЯть увидеть Љиру. •оть издали...


        Џђ€‡ђЂЉ Ќ…‚Ћ‡‚ђЂ’€Њ›• „Ќ…‰

   - ...Њы, русские, - народ вообще-то не очень ласковый, - сказал однажды
уже академик Ѓурденко. - Њожно даже считать, что  мы  народ  жестоковатый,
как жестоковата всЯ наша историЯ. Ќе дай бог свЯзыватьсЯ с нами тому, кого
мы сильно не полюбим! Ќо сейчас, когда Я вспоминаю мою жизнь  и  в  первую
очередь молодость, раньше всего в памЯти всплывают именно добрые люди.  џ,
например, до сих пор не знаю и не узнаю, наверно,  никогда,  кто  это  был
‘оловьев, который вызвал менЯ телеграммой в  ’омск.  „умаю,  что  это  был
псевдоним  профессора  Џирусского,  которому  почему-либо  неудобно   было
подписывать  телеграмму  своей  фамилией.  Ќо,  несомненно,  он  и  другие
профессора сделали немало, чтобы Я мог вернутьсЯ в ’омск, в университет.
   ‚ернулсЯ Ѓурденко, однако,  не  без  потерь.  Њесто  его  уютное  -  за
изразцовой печью  в  студенческом  общежитии  -  уже  было  занЯто.  €  на
стипендию он больше рассчитывать не мог. Ќо он  был  весел.  ‚се-таки  это
большаЯ удача - вернутьсЯ в университет после того, как была уже  потерЯна
надежда.
   Џервым, кого утром встретил Ѓурденко у входа в университет,  был  Џавел
€ванович Њамаев.
   - „орогуша! - завопил он. - ‚ы опЯть с нами! ђодной  мой!  Љак  Я  рад!
Џозвольте, почеломкаемсЯ... -  €,  облапив  Ѓурденко,  он  готов  был  его
поцеловать.
   - Ќу  что  мы,  женщины?  -  рассердилсЯ  Ѓурденко.  -  ќто  патологиЯ,
по-моему, когда целуютсЯ мужчины.
   - „икарь! - сказал Њамаев.
   Ѓурденко тогда еще не мог знать, какого злобного врага он  нажил  в  то
утро.
   ‚прочем, едва ли Њамаев пощадил бы Ѓурденко и в ином случае. “  Њамаева
была своЯ работа, не позволЯвшаЯ щадить  или  жалеть  кого-либо.  •отЯ  он
выглЯдел и простодушным и добродушным.
   Ѓурденко же, счастливый в то утро, тотчас же забыл о Њамаеве.
   Ћн не думал о нем и позже, когда на протЯжении года его  несколько  раз
вызывали в жандармское управление по каким-то странным  поводам.  ‚се  это
казалось ему недоразумением.
   †ил теперь Ѓурденко на берегу ’оми, недалеко от  лодочной  пристани,  в
заброшенной бане, которую сердобольный купец, уважающий, как  говорил  он,
науку и просвещение, сдавал по недорогой цене студентам.
   ’олько один раз здесь, вблизи лодочной пристани, он  увидел  Љиру.  Ћна
шла босиком по траве в легком платье, без шлЯпы, одна.
   Ѓурденко потом никак не мог простить  себе,  что  и  в  этот  последний
момент не подошел к ней, не заговорил. Ћн словно онемел в этот момент.
   Љира подошла к лодке, вытащенной на мокрый песок. ‹егко  приподнЯла  ее
нос, столкнула в реку. ‡атем, подобрав край юбки, прошла  по  щиколотку  в
воде. ‡апрыгнула в лодку и оттолкнулась веслом.
   Ѓурденко стоЯл совсем недалеко. Љира мельком взглЯнула на него, но  так
можно было взглЯнуть на дерево, на дом, уже виденные не однажды.
   ‹одка с Љирой на корме очень быстро удалЯлась от берега.
   € больше Ѓурденко не видел Љиры.
   ‚ел он себЯ теперь в университете, как говоритсЯ, тише воды ниже травы,
чтобы малейшей неосторожностью не навлечь на себЯ подозрений и  главное  -
не подвести преподавателей, которые, должно быть, поручились за  него.  Ќо
ведь и раньше, если  не  считать  его  неожиданной  речи  на  студенческой
сходке, он вел себЯ очень скромно. € все-таки теперь он  часто  чувствовал
на себе особо внимательный взглЯд "власть предержащих".
   Џо случаю столетиЯ со днЯ рождениЯ  Џушкина  в  университете  проходили
публичные чтениЯ и доклады. € хотЯ все эти торжества носили вполне  мирный
характер, власти заметно нервничали. ‚ аудиториЯх неизменно присутствовали
представители "особых учреждений".
   Ѓурденко именно поэтому сперва не соглашалсЯ сделать доклад  о  Џушкине
"длЯ публики". ‡атем его соблазнила возможность самому повторить все,  что
он знал о великом поэте, стихи которого постоЯнно  читал  наизусть.  €  он
начал готовитьсЯ к выступлению. Ќет, он ничего не писал и не перепечатывал
на  машинке.  Ћн  только  перечитывал  то,  что  ему  было   известно   из
произведений Џушкина, из его биографии, из критических  статей  о  нем,  и
составлЯл себе коротенький - в одну страничку - конспект, чтобы в стройном
порЯдке излагать материал и не сбитьсЯ.
   ‚ечером, празднично одетый, он вошел в переполненный зал, переполненный
еще потому, что после Џушкинских чтений должен был  начатьсЯ  концерт.  Ќа
кафедру он не положил никаких бумаг, как делают иные докладчики. Ђ  только
слегка пригладил ладонЯми густые волосы и заговорил  сначала  очень  тихо,
как бы по-домашнему, чтобы потом несколько воспламенитьсЯ:
   - ‚ Њоскве на  Ќемецкой  улице  двадцать  шестого  маЯ  тысЯча  семьсот
девЯносто девЯтого года, в четверг, в день  вознесениЯ  господнЯ,  родилсЯ
мальчик, которому было суждено стать  величайшим  нашим  поэтом  -  поэтом
редкостного...
   Џри  этих  словах  высокаЯ  дверь  приотворилась,  и  в  зал  вошел   в
лакированных сапогах седоватый, небольшого  роста  жандармский  полковник.
Ћчень вежливый,  он  почти  на  цыпочках,  чтобы  никого  не  потревожить,
проследовал в первый рЯд и, приподнЯв  полы  мундира,  медленно  уселсЯ  в
свободное кресло.
   Ќичего предосудительного в этом, конечно, не было. „аже  лестным  могло
бы показатьсЯ докладчику внимание пожилого и такого  многим  известного  в
’омске лица к Џушкинским чтениЯм.
   Ђ Ѓурденко вдруг смешалсЯ. €  коротенький  этот  конспект  уже  не  мог
выручить его.
   Ќекоторые потом смеЯлись, что Ѓурденко, может быть, даже забыл  в  этот
момент, как звали поэта, о котором он взЯлсЯ докладывать.
   Џолковник возмутилсЯ.
   - Ќуте, - посмотрел он  на  замолчавшего  докладчика  кроткими  рыбьими
глазами. € Ѓурденко показалось, что он где-то давно-давно уже слышал такой
голос с такой интонацией и видел точно такие глаза. -  Ќуте.  —то  же  вы?
‘лушаем вас...
   ‚ задних рЯдах засмеЯлись.
   Ѓурденко постоЯл немотно еще  полминуты  у  кафедры,  потом  положил  в
карман конспект и вышел.
   - ќтого вам никогда  они  не  забудут,  -  сказал  профессор  Џирусский
Ѓурденко на следующее утро. - € длЯ чего вам потребовалась, дорогой, такаЯ
страннаЯ демонстрациЯ?
   - ок. „умаю, что это был просто шок, - говорил Ѓурденко.
   - Ќичего не могу вам посоветовать, - вздохнул Џирусский. - Ѓуду жалеть,
если вы уедете. Ќо, может быть, вам действительно уехать. Џока не  поздно.
Џопытаюсь посодействовать вашему переводу в ћрьевский университет.
   Џеревод этот, впрочем, произошел не  тотчас  же  после  несостоЯвшегосЯ
пушкинского доклада. Ѓурденко и не  очень  спешил.  Ќадо  было  заработать
деньги на переезд и хоть на месЯц жизни в новом городе.
   ѓлубокой осенью 1901 года Ѓурденко собралсЯ уезжать  из  ’омска  теперь
уже, должно быть, навсегда - в ћрьев.
   “тром он пришел проститьсЯ с Ќиколаем ѓавриловичем.
   - ѓолубчик  вы  мой,  как  хорошо,  что  вы  именно  сейчас  пришли,  -
обрадовалсЯ Ќиколай ѓаврилович. - Љогда поезд-то ваш отходит?
   - ‚ семь пЯтнадцать вечера.
   - ѓолубчик вы мой ненаглЯдный, - опЯть  сказал  Ќиколай  ѓаврилович,  -
умолЯю, выручите менЯ. ђади •риста. ‘ейчас приедет следователь. Ђ Я  один.
€ у менЯ нарыв на сгибе.
   - „а, пожалуйста. —то делать-то? - спросил Ѓурденко. - € зачем вы  менЯ
умолЯете? џ длЯ вас что угодно. ‘кажите, что делать?
   - Ќету этого дьЯвола ’имофеича. Ћн  опЯть,  прохвост,  загулЯл.  Ђ  тут
женщину привезли. Ќадо вскрывать. Ћтравилась женщина. ЊолодаЯ. €,  похоже,
беременнаЯ, что ли. €нженера какого-то дочь. Џианистка. •орошенькаЯ.
   ѓоворЯ так, Ќиколай ѓаврилович шел меж мраморных столов. € Ѓурденко шел
за ним, вдруг присмиревший.
   - ‚от  она  наконец,  -  сказал  не  Ќиколай  ѓаврилович,  а  Ѓурденко,
остановившись у самого большого стола.
   ‘мерть слегка исказила милое лицо Љиры, не  затронув  еще,  однако,  ее
прелестного тела.
   - Ќе могу, - сказал Ѓурденко. - Џонимаете, не могу.
   - Џонимаю, - кивнул Ќиколай ѓаврилович.
   - ...ќто был последний день  томского  периода  моей  жизни,  -  сказал
профессор Ѓурденко. - Џериод, полный смЯтениЯ в мыслЯх и чувствах.  €  все
равно - прекрасный. Џомните у Џушкина:
   "...Љто чувствовал, того тревожит призрак невозвратимых дней"?


   €з ’омска Ѓурденко  переехал  в  „ерпт  (нынешний  ’арту),  поступил  в
„ерптский университет. €з „ерпта еще студентом  съездил  в  1905  году  на
русско-Японскую  войну,  где   заслужил   ѓеоргиевский   крест.   ‡акончив
университет, проработал врачом, побывал на первой русско-германской войне,
где также заслужил боевые награды.
   …ще до этого стал профессором. € таким заметным,  что  немцы,  вошедшие
после ЋктЯбрьской революции  в  Џрибалтику,  предложили  ему  на  отличных
условиЯх переехать в ѓерманию. Ѓлаго он свободно изъЯснЯлсЯ на  нескольких
Языках, в том числе на немецком, как на  русском  -  родном.  Ќо  Ѓурденко
решил в предгрозовое времЯ - перед началом гражданской войны  -  вернутьсЯ
на родину и вместе с имуществом университета, охранЯЯ научную  аппаратуру,
отправилсЯ   в   ‚оронеж,   где   провел   тЯгчайшие   годы   разрухи    и
восстановительного периода, работаЯ хирургом и  организатором  больничного
дела. ‡атем его затребовали в Њоскву, где популЯрность его как  хирурга  и
ученого медика возрастала год от году, привлекаЯ  к  нему  друзей  и,  как
водитсЯ при возрастающей известности, не только друзей.
   - ...…сть у менЯ, конечно, и недруги.  €  были  они,  к  сожалению,  на
протЯжении всей моей жизни, - говорил академик Ѓурденко.  -  Ђ  как  могло
быть иначе, если все  времЯ,  всю  жизнь  приходилось  прорубатьсЯ  сквозь
косность, рутину, равнодушие и унылый  консерватизм.  Ѓыл  ли  Я,  однако,
всегда прав, прорубаЯсь? ‚от это едва ли. Ѓыли за мной, разумеетсЯ, грехи.
€ не малые, такие, например, как грубость и нетерпимость, в которых мог бы
Я, наверно, признатьсЯ как на духу, на исповеди. Љстати, исповедь  -  это,
на мой взглЯд, неплохое дело. € не потому, что Я чуть не  принЯл  духовный
сан. Ќет, Я просто убежден, что человек всех рангов и положений должен так
или иначе времЯ от времени вглЯдыватьсЯ в себЯ,  отдавать  себе  (и  может
быть, людЯм) отчет в  своих  действиЯх,  совершенствовать,  что  ли,  свою
духовную структуру. Њне это, - призналсЯ, улыбнувшись, уже старый человек,
- честно говорЯ, не всегда удавалось в полной мере. Ћттого, что ли, что  Я
очень быстро жил и всегда  был  чрезвычайно  занЯт.  ‚се  времЯ  мне  было
некогда. € кто знает, может быть, в этом и было мое счастье.
   Ѓурденко был уже совсем немолодым, когда началась ‚еликаЯ ЋтечественнаЯ
война. € он вступил в нее главным хирургом  нашей  армии,  что  требовало,
естественно, громадного напрЯжениЯ  всех  сил.  Ђ  Ѓурденко  был  серьезно
нездоров. € тем не менее...
   …ще здравствуют солдаты и  офицеры  нашей  армии  -  участники  ‚еликой
войны,  спасенные  хирургами  после  тЯжелых,  казалось  бы  непоправимых,
ранений. € они с благодарностью вспоминают  Ѓурденко,  рассказываЯ  о  нем
легенды, о его целительном искусстве, смелости, великодушии.
   - •отЯ Я, понЯтно, не мог бы один проделать столько операций, - говорил
Ѓурденко. - Ѓыло и на войне много талантливых хирургов,  чьи  достоинства,
что  ли,  автоматически  приписывают  мне,   может   быть   более   других
взлелеЯнного прессой. € вообще надо сказать, что опЯть-таки чуть ли не  на
продолжении всей моей жизни рЯдом со мной  шло  немало  прекрасных  людей,
которым Я премного обЯзан.  €  прорубалсЯ  Я  сквозь  косность,  как  было
сказано, не в одиночестве или, точнее, не только в  одиночестве.  €  среди
недругов моих, как Я считал, были порой не мельче менЯ люди, так или иначе
в чем-то противостоЯщие мне и моим взглЯдам, тоже не всегда справедливым и
бесспорным. Ќо что делать? - иронически вздыхал академик. - Ѓывает и  так.
€ легенды обо мне, доходившие и до менЯ, следовало бы, очевидно, разделить
со многими людьми моей профессии,  полными  самоотверженности,  таланта  и
знаний. ѓде-то, могло случитьсЯ, и Я  прихватил  и  чужую  славу  и  чужую
популЯрность. € такие крупные мастера своего дела,  как  Ђндрей  Ђндреевич
Ђрндт и Ѓорис ѓригорьевич …горов, шедшие в последние годы со мной рЯдом  и
не меньше менЯ совершившие, не однажды сознательно отходили в тень,  чтобы
Ярче осветить менЯ. Ѓыло всЯкое. € к ним, к этим  людЯм,  Я,  кажетсЯ  мне
теперь, не всегда был справедлив...
   —тобы так говорить о себе, - думал Я позднее, - надо  тоже  располагать
немалой силой, сознанием значительности своей силы.
   Ђ некоторым интервьюерам или собеседникам  казалось,  что  академик  на
склоне  лет  кокетничает.  Ѓыло,   конечно,   и   такое.   Ќо   при   всех
обстоЯтельствах Ѓурденко умел  и,  похоже,  любил,  как  он  выражалсЯ,  -
вглЯдыватьсЯ в себЯ, в свой жизненный путь, изобиловавший противоречиЯми и
сложностЯми, которых бы хватило не на одну жизнь.
   †изнь его можно было бы условно разделить на рЯд периодов. € каждый  из
них заслуживал бы подробных исследований. Ќо сам он  с  наибольшей  охотой
любил говорить о томском периоде, может быть, еще и потому,  что  на  этот
период пришлась перваЯ, сильнаЯ, несчастнаЯ любовь, навсегда укоренившаЯсЯ
в сердце.
   - ...Ѓыло бы неплохо, - сказал однажды Ѓурденко, - если б каждый, пусть
самый рЯдовой житель земли изложил свою биографию со всеми  особенностЯми.
Џолучилась бы интереснаЯ библиотека. ‚едь всЯкаЯ жизнь интересна, если  ее
рассматривать в подробностЯх, в быстрой  смене  даже  мельчайших  событий,
формирующих  характер,   укреплЯющих   волю,   внушающих   уверенность   в
собственных силах. € в этом плане и  моЯ  жизнь  кажетсЯ  мне  интересной,
когда Я пристально вглЯдываюсь в нее, уже кое-что завершив...

   Џеределкино - Њосква, 1969-1980