  проветрить  легкие  после   смрада   мертвецкой.   •отЯ   метет
непроглЯднаЯ предвесеннЯЯ метель, облеплЯЯ весь город пушистым снегом,  от
которого становитсЯ и теплее и веселее даже.
   € в веселой этой кутерьме где-то на Њиллионной улице,  на  перекрестке,
вдруг привиделась ему девушка  поразительной  красоты.  ‚  синей  короткой
шубке, опушенной серой мерлушкой, в серой же мерлушковой круглой  шапочке.
€ с такой же муфтой. € с  большой  черной,  наверно,  кожаной  папкой,  на
которой написано "musique".
   ‚се это  разглЯдел  студент  Ѓурденко  в  одно  мгновение,  потому  что
мгновение это было истинно счастливым. € косу, большую, русую,  разглЯдел.
€ даже белые барнаульские  щегольские  бурки,  обшитые  тонкой  коричневой
кожей. € раньше всего - огромные, с веселой и озорной  искоркой  глаза,  с
интересом, как показалось студенту, взглЯнувшие на него.
   - Њолодость, - остановилсЯ на перекрестке  шестидесЯтилетний  профессор
Ѓурденко, почти растерЯнно вглЯдываЯсь поверх очков в утреннюю пустынность
„евичьего полЯ. - Љак сладостно вспоминать почти все, да, почти  все,  что
свЯзано с молодостью. Љак мы ценим  каждое  ее  движение,  когда  она  уже
проходит, когда она все  стремительнее  идет  к  концу.  €  теперь,  можно
сказать, что, пока Я занималсЯ покойниками - и не  только  покойниками,  -
все лучшие девушки прошли, проехали, промчались мимо  менЯ.  Њожно  ли  об
этом пожалеть?
   - Ќе знаю, - сказал Я.
   - Ќе знаете? - будто  в  удивлении  и  растерЯнности  повернул  ко  мне
лобастую голову профессор. - ‚прочем, никто не знает. Ќикто, -  проговорил
он как будто с отчаЯнием и в то же времЯ с улыбкой.


        ’ђ…‚ЋѓЂ ‚…—ЌЂџ

   Ѓыть может, кто-нибудь другой  на  месте  студента  Ѓурденко  давно  бы
познакомилсЯ  с  этой  девушкой  в  синей  шубке,  так  взволновавшей  его
воображение. ’ем более что он нередко  потом  встречал  ее  не  только  на
Њиллионной, но и на мосту через “шайку, и в театре, и в библиотеке. Ќо она
оставалась незнакомой ему. Ћн долго не знал даже, как  звать  ее.  €  если
заговаривал с ней, то только... во сне. Џричем  и  во  сне  не  он  с  ней
заговаривал, а она  с  ним.  €  очень  мило  смеЯлась.  …й  почему-то  все
представлЯлось смешным в нем. Ќо он не обижалсЯ. …му  нравилось,  как  она
смеетсЯ. € когда после такого сна он встречалсЯ с ней где-нибудь на улице,
ему казалось, что она даже издали смотрит на него с улыбкой именно потому,
что они уже виделись. ‚о сне. € она это знает.
   ’олько однажды, тоже зимой, он увидел ее совсем близко -  вот  так,  на
расстоЯнии протЯнутой руки, - когда позвонил у  высоких  дверей  нарЯдного
дома с резными наличниками и ему - уж совершенно неожиданно - открыла она.
   - Њогу ли Я видеть профессора Џирусского? - спросил Ѓурденко и  заметил
вдруг, что заикаетсЯ.
   - Џрофессора Џирусского? - улыбнулась она, точно так, как  улыбалась  в
его снах. - Џрофессор Џирусский - это следующее парадное.
   - €звините, - сказал Ѓурденко. - џ ошибсЯ.
   - Џожалуйста, - сказала она. €  не  сразу  закрыла  дверь,  а  с  Явным
любопытством оглЯдела студента. Ћн был отлично одет в этот день и выглЯдел
эффектно, как его в этом только что  убедило  большое  зеркало-трюмо,  что
стоЯло внизу в общежитии. …му, пожалуй, следовало  бы  заговорить  с  ней,
сказать что-нибудь такое легкое, остроумное, чтобы она еще засмеЯлась,  но
он - проклЯтаЯ застенчивость, недогадливость, нерасторопность или  -  черт
знает что! - не решилсЯ.
   “же сидЯ  в  кабинете  у  доктора  Џирусского,  который  пригласил  его
поработать с ним летом в колонии длЯ золотушных и  туберкулезных  детей  в
тайге, Ѓурденко снова увидел эту девушку в окно и покраснел, когда  доктор
спросил:
   - Ќа кого  это  вы  заглЯделись  там?  Ђ-а,  это  Љира.  „ействительно,
прелестное существо!
   Љонечно, прелестное, если Ѓурденко выделил ее  из  десЯтков,  из  сотен
красивых сибирских девушек, встречавшихсЯ ежедневно, просто выхватил ее из
метели. € метель эта показалась какой-то праздничной и запомнилась на  всю
жизнь.
   - ‚едь не поверите,  эта  Љира,  -  усмехнулсЯ  профессор  Ѓурденко,  -
нередко до сих пор снитсЯ мне. ЌевероЯтно? Ќо вот  представьте  себе:  она
ведет со мной во сне долгие разговоры, порой веселые, порой не очень. €  Я
узнаю ее, догадываюсь, что это она, хотЯ выглЯдит она  по-разному.  Ќо  не
стареет... ќто Я старею, а она не стареет, - произнес он как бы с  обидой.
€ в то же времЯ с оттенком удивлениЯ.
   € в удивлении этом, как Я думал потом, в постоЯнном почти  детском  или
юношеском удивлении перед разнообразными ЯвлениЯми мира, перед  всем,  что
происходило вокруг него и в нем самом, в его  организме,  в  его  мозгу  и
сознании, в неутомимой жажде понЯть и разобратьсЯ, как он любил  говорить,
заключалась, быть может,  одна  из  самых  сильных  черт  характера  этого
человека, - черта, нередко вовлекавшаЯ его  на  протЯжении  всей  жизни  в
обстоЯтельства тЯгчайше сложные  и  рискованные,  обЯзывавшие  действовать
решительно и мужественно, не жалуЯсь и не ропща.
   - ...Њозг - вот загадка, - снова  остановилсЯ  он  "на  „евичьем  поле,
будто мысль эта только что осенила его. - Њозг - это загадка на  многие...
нет, не десЯтилетиЯ, а, пожалуй, века. •отЯ кое-что мы уже знаем... €  как
будто не мало знаем.  Ћднако  неизмеримо  больше,  -  подчеркнул  рукой  в
воздухе,  -  неизмеримо  больше  надобно  узнать.  “знаем  ли?  Ћчень   бы
хотелось... Ћчень бы хотелось, чтобы кто-нибудь позвонил мне на тот  свет,
если поступЯт сенсационные новости  на  этот  счет,  -  лукаво  и  грустно
блеснул он очками. - …сть ли тот свет? Ђ что, было бы,  пожалуй,  неплохо,
если бы он  был.  Њногие  мерзавцы  в  этом  случае  вели  бы  себЯ  более
осторожно.  ‚от  с  одним  из  таких  мне  сегоднЯ   предстоит   серьезный
разговор... Ќо не хочетсЯ сейчас об этом,  если  вспомнилась  молодость  и
’омск. „а, ’омск был одним из самых, самых трудных и самых милых, пожалуй,
самых милых периодов моей жизни. Њилее, кажетсЯ, не было. €,  может  быть,
не было труднее...
   - Ќо чем же все-таки можно объЯснить, что вы, как Я  понЯл,  так  и  не
познакомились с этой Љирой?
   - Ђ вы думаете, это было очень просто? Ќет, милостивый государь, не все
так просто в жизни. ‚едь не придешь к  девушке,  к  тому  же  поразительно
красивой, и не заЯвишь вот так: Я, мол, вас, Љира, люблю.  Ќе  согласитесь
ли и вы полюбить менЯ - вот  такого,  ширококостного,  невысокого  ростом,
косоголового...
   - „а вы  совсем  и  не  косоголовый,  Ќиколай  Ќилович.  ‡ачем  вы  это
выдумываете?
   - Ќе подхалимствуйте. “ нас и так подхалимов, слава богу, хватает.  ‚от
сбили. Ћ чем Я говорил?
   - Ћ любви.
   - ’ак вот. Ќе придешь ведь и не скажешь  так.  Ћсобенно  когда  увлечен
истинно. €  кроме  того,  -  он  задумалсЯ,  -  и  кроме  того,  были  еще
обстоЯтельства, которые и влекли  менЯ  к  ней  и  почти  в  то  же  времЯ
отталкивали...
   Џрофессор замолчал и долго молча шел по „евичьему полю.  Џотом  показал
рукой куда-то в сторону и сказал, как будто без всЯкой свЯзи с тем, о  чем
говорил:
   - Ђ вон там делали операцию моей маме. €, к сожалению, неудачно...
   џ понЯл, что продолжениЯ разговора о томской девушке Љире не будет, что
профессор не хочет продолжать этот разговор,  что  он,  может  быть,  даже
досадует, что завел его, в сущности, со случайным человеком. Ќо  он  вдруг
сказал:
   - „а, много неЯсного в психической  сфере  каждого,  в  сфере,  котораЯ
скрыта от посторонних глаз.
   € он снова стал рассказывать с удивившей менЯ  доверительностью,  какие
страсти - он так и говорил: страсти - томили его в тот  "томский  период",
как стремилсЯ он стать врачом, обрести наивысшую самостоЯтельность в  этом
деле, как увлечен был самим процессом познаниЯ и  о  том,  что  все  времЯ
отвлекало его.
   ’е, кто наблюдал тогда студента  Ѓурденко,  особенно  на  втором  и  на
третьем году его жизни в ’омске, могли бы,  наверно,  только  позавидовать
ему. ‚се слагалось как бы на редкость счастливо в его судьбе. € о  деньгах
уже не надо было особо тревожитьсЯ: их хватало. € на учебники уже не  надо
было налегать с прежним сверхусердием: многое на втором курсе усваивалось,
как ни странно, легче, чем на первом. Ђ занЯтиЯ в  секционной  в  качестве
препаратора и позднее помощника прозектора сообщали  такие  дополнительные
знаниЯ, каких, пожалуй, не почерпнешь и из самых совершенных учебников.
   - “читьсЯ, как и работать, надо весело, чтобы никто со стороны не видел
как тебе это трудно даетсЯ, как ты порой обливаешьсЯ потом,  напрЯгаешьсЯ,
крЯхтишь. ‚се это, все усилиЯ твои  должны  оставатьсЯ,  так  сказать,  за
кулисами. Ђ на экзамене ты уже держишьсЯ петушком. ‚от  так  мне  хотелось
жить, хотЯ это не всегда так получалось, - говорил профессор  Ѓурденко.  -
Ќо Я стремилсЯ к тому, чтобы за мной не оставалось хвостов, чтобы все было
сделано вовремЯ или даже лучше всего - заранее. Ћднако не все,  далеко  не
все зависело от менЯ...
   Њногим казалось и в Џензенской семинарии и в ’омском университете,  что
Ѓурденко  никогда  не  волнуетсЯ  по  пустЯкам,  что  он  всегда   отлично
подготовлен,  что  его  нельзЯ  застать   "врасплох".   Ќередко   студенты
обращались к нему  за  советами.  Ћсобенно  накануне  или  даже  в  момент
экзаменов.
   Ђ экзамены происходили в большом  секционном  зале,  где  теперь  часто
работал Ѓурденко.
   - Ќе откажите, коллега, -  просил  его  поутру  какой-нибудь  заспанный
студент, - коротенько напомнить сухожилиЯ. ‚от тут в предплечье  и  кисти.
Ѓоюсь, что он (кивок на профессора) как раз об этом менЯ сейчас спросит. Ђ
Я не успел повторить.  Џопал  вчера,  понимаете,  совершенно  случайно  на
вечеринку.
   €ли:
   - Љоллега, у  менЯ  несчастье.  џ  сейчас  нечаЯнно  перерезал  ахилово
сухожилие на нижней конечности.
   - “ себЯ?
   - „а нет. Ќу, что вы? ‚от сейчас во времЯ препарированиЯ. Ќа трупе. Ђ у
вас все шуточки. € не знаю, что делать?
   Ѓурденко же, казалось, всегда знал,  "что  делать".  ‚сегда  с  большой
охотой делилсЯ с товарищами всем, что знал, что самому только что  удалось
узнать.
   Џотом, когда он  умрет,  его  биографы  напишут,  что  он  был  добр  и
великодушен и поэтому же смолоду щедро делилсЯ знаниЯми. ‘ам  же  Ѓурденко
любил повторЯть, что знаниЯ лучше  всего  усваиваютсЯ,  когда  их  тут  же
приходитсЯ передавать.
   Ћн любил, чтобы его спрашивали, и  сам  любил  переспрашивать,  как  бы
вороша, проверЯЯ знаниЯ, которые  должны  получше  улечьсЯ,  укрепитьсЯ  в
памЯти. Ћн, казалось, все времЯ всеми помыслами своими, всем существом был
погружен в атмосферу избранной им  профессии,  по-прежнему  руководствуЯсь
чуть ли не с детства запавшим в его памЯть  изречением  древних,  что  все
живое, чтобы проЯвитьсЯ, должно самоограничитьсЯ. Ќо как самоограничитьсЯ?
Ќе получилось бы, что самоограниченность эта, полезнаЯ,  даже  необходимаЯ
длЯ дела, вдруг превратитсЯ в рЯдовую,  серую,  бескрылую  ограниченность,
котораЯ в конце концов станет не только тормозом в развитии интеллекта, но
и затормозит развитие дела, которому человек посвЯтил себЯ.
   - ...‚ детстве,  -  вспоминал  профессор  Ѓурденко,  -  Я  любил  петь,
рисовать, любил театр, увлекательное чтение. ‚се это в  студенческие  годы
уходило от менЯ. Ќа все это уже не оставалось  времени.  ’огда  Я  еще  не
понимал, что только  на  приобретение  основных  медицинских  знаний  надо
затратить ни мало ни много, как целую жизнь. –елую жизнь - только и всего!
€ Я не могу сказать, что Я не испытывал сожалениЯ оттого, что,  углублЯЯсь
в свои специфические занЯтиЯ, не только приобретал, но и  чувствовал,  что
утрачиваю многое, с чем свЯзан был в детстве и в ранней юности.  “трачивал
что-то необыкновенно дорогое, драгоценное. €  безвозвратно.  Њного  лет  и
довольно часто менЯ томила внезапнаЯ тревога. Џравда, порой она томит менЯ
и  сейчас,  уже  в  позднем  возрасте.  ’ревога  по  поводу  чего-то,  что
происходит где-то, в чем Я не только мог  бы,  но  непременно  должен  был
участвовать. € вот  не  участвую,  сижу  в  библиотеке.  “  вас,  наверно,
сложилось впечатление,  что  Я  всю  юность  и  зрелый  возраст  провел  в
секционных. Ќет, не меньше времени Я пробыл в библиотеках,  за  письменным
столом. €  всегда,  всегда  Я  должен  был  преодолевать  желание,  просто
нестерпимое желание бросить все ко всем чертЯм и кинутьсЯ в ближайший двор
поиграть с ребЯтами в бабки или  городки.  Ћсобенно  когда  ранней  весной
слышно, как стучат во дворах, где-нибудь на солнцепеке городки и  бабки...
Ќаверно,  в  будущем  люди  научатсЯ  совмещать   без   ущерба   науку   с
развлечениЯми   -   со   всей   многокрасочностью,    многозвучностью    и
многодеЯтельностью жизни... Њне это, честно говорю, не удавалось.  џ  чаще
вел себЯ, как крот, который все настойчивее углублЯетсЯ в нору познаниЯ и,
отыскиваЯ что-то  ценное,  непременно  терЯет  и  утрачивает  еще  многое,
многое. Ђ  может  быть,  Я  по-стариковски  лишнее  наговариваю  на  себЯ?
‚се-таки нередко в молодости Я вылезал из норы  и  раньше  всего  бежал  в
театр...


        ЊЌЋѓЋ ‘’ђЂЌЌЋѓЋ ЌЂ ‘‚…’…

   Ђ театр в ’омске был неплохой.
   Џотом,  годы  спустЯ,  Ѓурденко  увидел,  конечно,  несравненно  лучшие
театры. Ќо томский не мог забыть. € запомнились ему всего Ярче  не  сцена,
не спектакли и не артисты даже, а  всегда  празднично  возбужденные  перед
началом спектаклей  театральные  коридоры  и  фойе,  полные  принарЯженной
публики.
   Ѓыл как бы неписаный закон, по которому нельзЯ ходить в театр в той  же
одежде, в какой ходЯт на работу или на  базар.  ‚  крайнем  случае  ту  же
одежду надо было  тщательно  почистить,  выгладить  и,  может  быть,  даже
спрыснуть хотЯ бы одеколоном. Ќадо было и  самому  очень  чисто  вымытьсЯ,
побритьсЯ, придать себе этакий торжественный вид.
   - ‚ам, позволите, бинокль?
   - Ќет, спасибо, -  говорил  студент  Ѓурденко,  получаЯ  в  гардеробной
фанерный номерок на свое теперь приличное студенческое пальто.  -  “  менЯ
еще хорошее зрение.
   - Ђ мне, пожалуйста, бинокль. -  Ѓурденко  оглЯнулсЯ  на  этот  девичий
голосок и - обомлел. ќто была Љира. …му  бы  поклонитьсЯ  ей,  заговорить,
пошутить. •отЯ бы вот по  поводу  биноклЯ.  Ќо  с  нею,  похоже,  кавалер.
‚ысокий молодой человек с какими-то,  должно  быть,  невоенными  узенькими
погончиками. Ћн держит в руках ее ту самую синюю шубку. Ќо тогда  Ѓурденко
бы должен был отойти. Ђ он как остолбенел. ‚се стоЯл и смотрел на Љиру.
   Ћна же и ее кавалер не обратили на него никакого  вниманиЯ.  Џросто  не
заметили его. Њало ли... Џрошли мимо. € вскоре затерЯлись в толпе.
   Ѓурденко тоже побрел в этом потоке по коридору. Љиры было не видно.  Ћн
прошел по коридору два раза. Ќачал третий круг. € вдруг его  как  обожгло.
Ћн не увидел, а буквально спиной почувствовал, что где-то близко  здесь  -
Љира. € уж потом услышал ее смех.
   Ћна стоЯла не в коридоре, а в некотором отдалении,  у  Ярко  освещенной
стойки буфета. ‚ руке у нее был граненый стакан с, должно быть, клюквенным
морсом. Ђ в другой руке  она  держала  на  цепочке  нагрудный  медальон  с
отщелкнутой крышкой и показывала людЯм, окружавшим ее,  чей-то  портрет  в
медальоне.
   Ѓурденко из коридора, из-за алебастровой колонны наблюдал эту сцену. Ћн
увидел, как один молодой человек накрыл рукой медальон,  будто  хотел  его
вырвать. € Љира вскрикнула, потому что цепочка, наверно,  врезалась  ей  в
шею. Ђ этот кавалер, что держал  в  гардеробной  ее  синюю  шубку,  только
засмеЯлсЯ, когда Љира, поставив стакан на стойку, двумЯ руками  схватилась
за цепочку. Ќу, что  за  дурацкие  шутки?!  –епочка,  кажетсЯ,  порвалась.
Ѓурденко бы обЯзательно дал по зубам этому молодому человеку, если  б  это
была его барышнЯ.
   Ђ Љира  не  рассердилась.  Ћна,  тоже  смеЯсь,  стала  соединЯть  концы
цепочки. Џотом уже в зрительном зале он видел, как  Љира  взЯла  под  руку
этого молодого человека, что вырывал у нее медальон, и пошла с ним в  свой
рЯд.
   ‚ каком рЯду, на какое место в партере она села, Ѓурденко не видел.  Ћн
забралсЯ, как все студенты, на галерку, и с высоты ему  не  все  удавалось
рассмотреть в затемненном перед представлением зрительном зале.
   ‚от когда он пожалел, что не взЯл бинокль. €  все-таки  даже  во  времЯ
представлениЯ он нет-нет да окидывал взглЯдом слегка посветлевший от сцены
зрительный зал, разыскиваЯ глазами Љиру. Ћн слегка сердилсЯ на  нее  -  не
очень понЯтно из-за чего - и все-таки, сердЯсь, разыскивал ее.
   ‚ другой раз он увидел Љиру в городской библиотеке,  потом  там  же,  в
читальном зале. Ћна рассматривала старые французские журналы. ‡начит,  она
понимает по-французски? ”ранцузский Язык не давалсЯ ему еще  в  семинарии.
Ѓурденко так и говорил: "Ќе даетсЯ мне этот Язык. •отЯ некоторые  считают,
что он легче немецкого. Ќо с немецким у менЯ не было особенных хлопот".
   ‚от хотЯ бы на эту тему он мог завЯзать разговор с  Љирой  в  читальном
зале. Џодойти, произнести не очень оригинальную фразу, вроде: "Џростите, Я
где-то видел  вас".  €  постепенно  разговоритьсЯ,  глЯдЯ  на  французские
журналы.
   Ќо пока Ѓурденко раздумывал, к Љире подошли два  студента,  кажетсЯ,  с
юридического факультета и заговорили так просто, естественно, хотЯ едва ли
это были ее старые знакомые.
   Ѓиблиотекарь в этот момент принес и положил на стол заказанные книги.
   Ѓурденко углубилсЯ в  чтение.  Ќо  и  составлЯЯ  конспект  и  почти  не
отрываЯсь от книги, он в то же времЯ видел,  как  Љира  с  этими  молодыми
людьми, с этими,  можно  поручитьсЯ,  малознакомыми  студентами  вышла  на
площадку лестницы второго этажа, где разрешаетсЯ курить,  и  взЯла  у  них
папироску. Ќет, курить она, кажетсЯ, не умеет. ќти  паршивцы  только  учат
ее. ‚от она закашлЯлась. Ѓурденко был полон Ярости. Ћн готов был выйти  на
площадку и... •отЯ при чем тут он? € какое это все имеет к нему отношение?
   Ћн заставлЯл себЯ читать, не отвлекатьсЯ, не отрывать глаз от учебника.
Ќо буквы шевелились перед его глазами.
   Ђ Љира, откашлЯвшись, не возвратилась в читальный зал, а  сбежала  вниз
по скрипЯщей деревЯнной лестнице. € эти молодые люди спустились  вместе  с
ней.
   "“шли", - думал огорченно Ѓурденко. € представлЯл себе, как они  втроем
идут по улице. € непонЯтнаЯ обида (на кого  или  за  что?)  угнетала  его,
мешаЯ заниматьсЯ.
   ‚ечером он долго ходил почти  под  самыми  окнами  Љиры,  но  обманывал
самого себЯ,  будто  он  ходит  здесь  потому,  что  ему  нужен  профессор
Џирусский, а его, к сожалению, нет дома. Ќо ведь и раньше  было  известно,
что профессора нет дома, что он уехал хлопотать по поводу  летней  колонии
длЯ туберкулезных и золотушных детей.
   Ћкна нижнего этажа, где жила  Љира,  были  занавешены  лимонного  цвета
тюлем, но с потолка свисала большаЯ  люстра,  и  в  свете  ее  можно  было
рассмотреть неЯсные фигуры, должно быть, отца Љиры, матери, брата, дедушки
и бабушки. Ћни пили вечерний  чай.  ‚идно  было  самовар,  на  самоваре  -
чайник, накрытый трЯпичной бабой. Ђ Љиры дома не было. ‚о  всЯком  случае,
ее не видно было.
   Ђ вдруг она вот сейчас подойдет со своей компанией к  дому,  тревожилсЯ
Ѓурденко. Ћна почти все времЯ теперь ходит с  компанией.  €  на  катке  на
масленице ее  просто  облеплЯли  молоденькие  офицеры.  ‚друг  она  сейчас
подойдет и увидит, что какой-то человек заглЯдывает в ее окна.
   Ѓурденко, крадучись, почти на  цыпочках  переходил  на  другую  сторону
улицы. Џод ногами хрустел тонкий предвесенний ледок. € ведь, правда, скоро
должна была наступить весна, экзамены. Ђ  он  ходил  вот  тут  под  чужими
окнами. € главное - непонЯтно, зачем он ходил? Ќа что надеЯлсЯ?
   ‡а углом послышалсЯ смех, сперва мужской,  сдержанный,  потом  женский.
Ќу, конечно, это Љира.
   Ѓурденко прижималсЯ к чьим-то воротам и смотрел взволнованно,  как  она
идет по высокому деревЯнному тротуару, посыпанному печной золой, чтобы  не
было скользко, как мелькают ее белые барнаульские бурки. ‹ица ее  не  было
видно в спустившихсЯ сумерках, но Ѓурденко узнал бы ее и впотьмах.
   …е сопровождали трое студентов: двое шли рЯдом  с  ней,  третий  сзади.
"’рое - это хорошо, - успокаивал себЯ Ѓурденко.  -  ’рое  это  лучше,  чем
один. ‡начит, она ни к кому не чувствует особой симпатии, значит, они  все
ей одинаково безразличны".
   “ своего крыльца Љира опЯть засмеЯлась. ќто кто-то  ей  что-то  смешное
рассказал. €нтересно  что?  Ќо  Ѓурденко  не  мог  расслышать  голосов.  €
сердилсЯ. € особенно его сердило то, что эти трое полукругом  стали  около
Љиры и загородили ее. Ќичего не видно - ни шапочки, ни шубки.
   Ѓурденко сердилсЯ и на самого себЯ. Ќу зачем  он,  как  шпик  какой-то,
прижалсЯ у чужих ворот и не может оторватьсЯ? —его же он ждет?
   “ Ѓурденко стыли ноги даже в глубоких галошах  и  в  толстых  шерстЯных
чулках. ‹учше бы ему тихонько уйти. Ќо  ведь  завтра  или  послезавтра  он
должен был снова прийти сюда. ЋбЯзательно должен.  €  так  же  должен  был
делать вид, что его интересует профессор Џирусский, которого, к сожалению,
нет дома.
   - ...•орошо. Џожалуйста. џ поцелую.
   ќто сказала, опЯть засмеЯвшись, Љира. ‚от теперь ее хорошо было  видно.
Ћна поднЯлась на две ступеньки своего крыльца и, положив руку с муфтой  на
плечо самого высокого студента, поцеловала его - ну, конечно, в губы.
   Ѓурденко замер в негодовании. Ћн дал  себе  клЯтву  больше  никогда  не
приходить сюда. € не думать о ней. Ќе вспоминать.
   ќто, может быть, даже хорошо, что так получилось, что  он  увидел  это,
понЯл, как она легкомысленна. Ћчень даже хорошо.
   ‚сю ночь, однако, он не мог уснуть.
   Ђ перед утром, когда уснул, она приснилась ему. € его же упрекала.
   - ‚ы мужик, просто грубый, неотесанный мужик, - говорила она,  чуть  не
плача. - Њы поспорили на поцелуй.  €  Я  проиграла  ему.  €,  как  честный
человек, Я поцеловала его. Ќу и что же?  ќто  так  естественно.  Ђ  вы  за
домострой? - спрашивала она, насмешливо прищуриваЯсь.
   Ѓурденко все-таки и во сне был сердит.
   € даже когда приехал  профессор  Џирусский  и  студенту  Ѓурденко,  его
ближайшему сотруднику, надо было ЯвитьсЯ  к  профессору  на  квартиру,  он
дважды прошел мимо окон  Љиры  с  таким  видом,  как  будто  эти  окна  не
заслуживают больше никакого вниманиЯ. €  гордилсЯ  своей  непреклонностью,
железной, что ли, твердостью своего характера.
   - ...Ѓоже мой, каким смешным все это выглЯдит по  прошествии  множества
лет, в свете, так сказать, возмужавшего  сознаниЯ,  -  вздохнул  профессор
Ѓурденко.  -  €  все-таки  многое  остаетсЯ  неЯсным.  Њногое   невозможно
объЯснить. „а и надо ли объЯснЯть?
   ѓоворЯ так, профессор как  бы  думал  вслух,  не  обращаЯ  вниманиЯ  на
собеседника, как это случаетсЯ с пожилыми людьми. € вдруг засмеЯлсЯ:
   - Ђ вообще много странного  на  свете.  Џорой  очень  скрытный  человек
поверит неожиданно свои сердечные тайны скорее незнакомому соседу по  купе
в дальнем поезде, чем ближайшему другу. Ќу вот зачем  Я  вам  рассказал  о
Љире? ‘ чего вдруг? Ђ  ведь  чего  доброго  вы  это  напечатаете,  да  еще
чего-нибудь присочините. ‚едь правда, присочините?
   - ЋбЯзательно, - пообещал Я.
   - Ђ Я ведь вам еще ничего не рассказал о ней. Џоловины не рассказал. Ќо
теперь уж, наверно, придетсЯ  рассказать...  ќто  нечто  от  психотерапии.
—еловеку порой надо излитьсЯ.
   € профессор засмеЯлсЯ:
   - Ќо Я надеюсь, вам не обидно, что Я назвал вас незнакомым  соседом  по
купе в дальнем поезде?.. ‚ дальнем поезде жизни, - добавил он  с  оттенком
печали.
   € стал говорить о том, что смолоду он не страдал  "жаждой  излитьсЯ"  и
никого никогда не  посвЯщал  в  свои  душевные  терзаниЯ.  „а,  откровенно
говорЯ, и некого было посвЯщать. Љак-то так сложилось, что  он  дружил  со
всеми и ни с кем в отдельности. Ќет, он не считал это своим  достоинством.
Ќо и не думает, что это недостаток. Џросто так сложилось.
   - Џросто так, - повторил профессор. € улыбнулсЯ. € было Ясно,  что  все
совсем не "просто так".


        Џ…—Ђ‹њЌЂџ €‘’Ћђ€џ Ќ€”ЋЌ’Ђ „Ћ‹ѓЋЏЋ‹Ћ‚Ђ

   ‚незапно,  на  исходе  зимы  1899   года,   в   императорском   ’омском
университете начались серьезные студенческие волнениЯ.
   ‚незапность эта, впрочем,  была  подобна  взрыву  бомбы,  закопанной  в
горЯчую золу.
   Ѓольше трех лет правительство колебалось и медлило  с  открытием  здесь
высшего  учебного  заведениЯ  в  уже  достроенном   великолепном   здании,
опасаЯсь, что университет "обЯзательно, - писал один сановник, - станет  в
этом угрюмом крае, если не принЯть  самых  строгих  мер,  главным  центром
притЯжениЯ нежелательных идей".
   ѓлавным центром нежелательных правительству идей был, однако, не  ’омск
и  не  ’омский  университет,  а  блистательный  ‘анкт-Џетербург,   столица
империи, все времЯ сотрЯсаемой разного рода волнениЯми и в  эти  последние
годы девЯтнадцатого века.
   € это невзираЯ на все возраставшую строгость властей.
   Ќу  что,  казалось  бы,  может  быть  строже,  например,  казни   через
повешение? Ђ не прошло ведь и нескольких месЯцев с того мрачного  майского
днЯ 1887 года, когда в лиссельбургской крепости был повешен за подготовку
покушениЯ на царЯ Ђлександра III двадцатидвухлетний Ђлександр “льЯнов,  не
прошло  и  нескольких  месЯцев,  как  родной  брат  казненного   ‚ладимир,
несомненно представлЯвший себе весь ужас казни, тем  не  менее  задумал  и
повел -  правда,  иным  путем  -  несоизмеримо  более  настойчивую  и  уже
неотвратимую подготовку к крушению всего царского строЯ.
   ‘трогость,  вероЯтно,  останавливает  и  страшит   в   первую   очередь
слабодушных, но  слабодушные,  как  известно,  революций  не  замышлЯют  и
сознательно в волнениЯх не участвуют.
   •отЯ, конечно, волнениЯ, разрастаЯсь, могут вобрать - и обычно  вбирают
- в свою орбиту и тех, кто первоначально не думал и не предполагал  в  них
участвовать.
   Ѓурденко,  как,  пожалуй,  многие  молодые  люди   почти   всех   слоев
российского общества, вступавшие в жизнь в те  теперь  далекие  годы,  был
проникнут пусть  еще  смутным,  пусть  до  конца  не  осознанным,  но  уже
неистребимым чувством недовольства общественным строем, его  устоЯми,  его
охранителЯми.
   “креплЯЯсь, это чувство у одних людей - далеко не у всех  -  постепенно
приобретало силу  убеждениЯ  в  необходимости  разрушить,  сокрушить  этот
строй, чудовищно-бюрократический,  несправедливый,  при  котором  заведомо
неумные сановники,  "толпою  жадною  стоЯщие  у  трона",  имеют  смелость,
вопреки духу времени, действовать вместо самого народа. € это в то  времЯ,
как лучшие дети его, лучшие граждане, способные при других обстоЯтельствах
оказать ценнейшие услуги своему отечеству, своему государству,  гибнут  на
каторге,  прозЯбают  в  ссылке  или  иными  способами  лишаютсЯ  активного
действиЯ.
   Џравда, гибли и прозЯбали они уже не первое десЯтилетие.
   Џервых  ссыльных  пригнали  сюда,  в  ‘ибирь,  еще  в  XVII  веке,   на
полстолетиЯ раньше, чем доставили в кандалах первых каторжан. € уже  тогда
некто ‚иннус, голландец, промышлЯвший в Њоскве в  качестве  переводчика  и
советника, подал государю драгоценную мысль, что  "можно  всЯких  воров  и
бусурманских полонЯнников сажать длЯ гребли в цепЯх, чтобы не  разбегались
и зла не учинЯли. € чем, -  развивал  он  свою  мысль,  -  таким  ворам  и
полонЯнникам, которых по тюрьмам бывает много, втуне  провиант  давать,  и
они бы на каторге хлеб зарабатывали".
   Ћсобенно эта  идеЯ  понравилась  и  пригодилась  потом  Џетру  Џервому,
стремившемусЯ ускорить  развитие  отечественной  экономики,  развернувшему
большое строительство при постоЯнном недостатке вольнонаемных рабочих рук.
   "...Ќыне зело нужда есть, дабы  несколько  тысЯч  воров  приготовить  к
будущему лету, которых по всем приказам,  ратушам  и  городам  собрать  по
первому пути", - давал указание  этот  государь  кнЯзю  ђомодановскому  23
сентЯбрЯ 1703 года.
   ‚орами,  как  известно,  именовались  в  те  времена  преступники  всех
"видов". € их, оказываетсЯ, нетрудно было приготовить, то есть  осудить  в
большем или меньшем числе в зависимости от потребностей в даровых  рабочих
руках. Ђ потребность такаЯ зело возрастала не только в центре ђоссии, но и
на ее все новых и новых окраинах и в ‘ибири.
   € гнали и гнали в одну  только  ‘ибирь  сотни,  тысЯчи,  десЯтки  тысЯч
воров, мошенников, картежников, разбойников и  даже  табачников,  то  есть
жевавших,  нюхавших  или  куривших  табак,  что  строжайше  при  некоторых
государЯх преследовалось. ‡акон, выражаЯ неоспоримую  мудрость  государей,
повелевал сечь кнутом уличенных в курении, вырывать им ноздри и высылать в
отдаленные места, куда направлЯлись в  первую  очередь  и  государственные
преступники,  "имевшие  любопытство  и  пристрастие   к   не   дозволенной
начальством политике, - смутьЯны, горюны и горлопаны", - как было  сказано
в одном старинном документе, попавшем на глаза студенту Ѓурденко.
   ‚ свободные часы он по-прежнему интересовалсЯ историей ‘ибири, историей
каторги и ссылки, привыкший смолоду пристально вглЯдыватьсЯ,  вчитыватьсЯ,
вдумыватьсЯ во все, с чем приходилось сталкиватьсЯ.
   ’омск в те годы уже не часто служил местом ссылки. —аще  здесь  оседали
политические и чаще всего интеллигенты, уже отбывшие каторгу или ссылку  в
более глухих и дальних сибирских селениЯх, но не получившие позволениЯ  на
возврат в родные места. Џод неослабевающим надзором полиции  они  работали
агрономами и врачами, педагогами и статистиками, инженерами и даже мелкими
чиновниками в разных учреждениЯх и организациЯх, иногда ими же  созданных,
вроде Ћбщества попечениЯ о начальном образовании или  Ћбщества  содействиЯ
физическому развитию.
   Ќе  гнушались  некоторые  политические  работать  и  в  частных  домах.
Ћсобенно  в  домах  легендарно  богатого  сибирского  купечества.   Љто-то
заметил, что, подобно  тому,  как  российскаЯ  аристократиЯ  стремилась  в
начале  XIX  века  приобрести  длЯ  своих  детей  в   качестве   гувернера
англичанина или француза, так в конце того же века в ‘ибири  состоЯтельные
люди поручали воспитание своих потомков ссыльным  революционерам,  нередко
воспитанным французами же в аристократических, дворЯнских семействах.
   Ќе было в ‘ибири сколько-нибудь серьезно мыслЯщего человека, который бы
не сочувствовал  политическим  ссыльным,  не  хотел  бы  им  помочь.  €ли,
напротив, не хотел бы воспользоватьсЯ их помощью. ‚едь чаще всего это были
хорошо,  отлично  образованные  люди,  знавшие  много   ремесел,   умевшие
организовать культурно-просветительное дело и вложившие в него в сибирских
условиЯх много инициативы, энергии и любви.
   Ѓурденко встречал таких людей и в библиотеках и в редакциЯх газет, куда
изредка приносил свои  заметки.  ЏользовалсЯ  их  советами,  например,  по
поводу того, что читать. € несколько раз не без  опаски  брал  у  них  длЯ
чтениЯ некоторые нелегальные брошюры.
   —тение это не увлекало его и даже не полностью разъЯснило разницу между
политическими течениЯми, порождавшими рознь и  порой  ожесточенную  вражду
между ссыльными. „а и не хватало времени у студента  Ѓурденко  разобратьсЯ
досконально во всех тонкостЯх политической борьбы. Џриближались  экзамены.
€ в препараторской хватало работы.
   ‚се-таки он  прочел  зимой  среди  прочих  одну  сравнительно  толстую,
полученную под  строжайшим  секретом  книгу  -  "‘ибирь"  ѓеорга  Љеннана,
изданную в Ѓерлине в 1891 году ‡игфридом Љронбахом в  не  очень  грамотном
переводе доктора ѓенриха ђуэ и Ђлександра ‚ольфа и неведомо какими тайными
путЯми попавшую в ‘ибирь, в ’омск. ќта книга как бы открыла перед  молодым
человеком железом окованные тЯжелые двери сибирских тюрем.
   Ћсобенно тронула  его  описаннаЯ  здесь  печальнейшаЯ  историЯ  Ќифонта
„олгополова, студента-медика, который, закончив  медицинское  образование,
был накануне  своего  последнего  экзамена,  когда  в  •арькове  произошли
студенческие волнениЯ. “ниверситетские власти призвали на  помощь  войска.
Ќифонт „олгополов в ту пору не был  ни  революционером,  ни  сочувствующим
революционерам. Ћн только увидел, проходЯ близ  университета,  как  казаки
хлещут нагайками его коллег-студентов.
   - ‘тыдитесь! —то вы делаете? - закричал казакам „олгополов. - ‚едь  это
низко и бесчестно бить беззащитных людей нагайками!
   € больше ничего не успел прокричать  „олгополов.  Џолицейские  схватили
его как зачинщика беспорЯдка и отвезли в тюрьму.
   —ерез несколько месЯцев без суда и следствиЯ он был отправлен в ‘ибирь,
чтобы пройти через множество страданий.
   ‚ книге Љеннана  это  была,  однако,  не  самаЯ  скорбнаЯ  историЯ.  Ќо
Ѓурденко больше других поразила именно эта и потому, наверно,  что  Ќифонт
„олгополов тоже был студентом. € не просто студентом, а студентом-медиком.
€ даже хирургом.
   ‚ ‘ибири, на поселении, Ќифонт „олгополов попал в прЯмую зависимость от
необыкновенно злобного исправника €льина, запрещавшего ему лечить  и  даже
общатьсЯ с местным населением.
   Ќекто Ѓалахин нечаЯнно ранил свою мать из охотничьего ружьЯ. ђана  была
опасна.  Ќадо  было  немедленно  удалить  пулю.  Џрибежали  за  помощью  к
„олгополову. Ћн произвел операцию, хотЯ тем  самым,  оказываетсЯ,  нарушил
параграф 27 ЏоложениЯ о полицейском надзоре.
   ‚збешенный исправник донес об этом губернатору.
   ЋпЯть без суда и следствиЯ Ќифонта „олгополова отвезли в тюрьму, где он
заболел тифом.
   Ќаселение, благодарное доктору за помощь, которую он оказывал  тайно  и
бесплатно, передавало ему в тюрьму цветы и еду.
   ќти демонстрации любви к обездоленному человеку окончательно вывели  из
себЯ €льина. Ћн обратилсЯ к губернатору с просьбой перевести „олгополова в
другую часть ’обольской губернии, где за ним можно  будет  учредить  более
строгий и более надежный надзор.
   €  вот  по  распорЯжению  губернатора,  при  непосредственном   участии
исправника  вынесли  больного  тифом  „олгополова  в  одной   рубашке   на
октЯбрьский холод, уложили в  телегу  и  повезли  по  трЯской  дороге,  по
обледеневшим буеракам в €шим...
   ‚се это прочел Ѓурденко как раз в момент студенческих волнений. €,  как
это бывает с людьми  живого  и  сильного  воображениЯ,  все  это  невольно
прикинул на себе: ведь и с ним  могло  случитьсЯ  подобное.  €  никто  бы,
наверно, не защитил его, как не защитили же талантливого Ќифонта.


        Ќ…Ћ†€„ЂЌЌЂџ ђ…—њ

   ‚олнениЯ в ’омском  университете  развивались  сперва  очень  медленно,
исподволь. Џоводом к ним послужили событиЯ, происшедшие за несколько тысЯч
верст от ’омска, в императорском ‘анкт-Џетербургском университете, где, по
слухам, "полициЯ и казаки вмешались в студенческие дела",  -  ворвались  в
аудитории во времЯ студенческой сходки и применили  уже  давно  испытанное
средство решениЯ интеллектуальных споров - нагайки. ‘ловом, все  было  так
или  почти  так,  как  в  •арькове  перед  последним   экзаменом   Ќифонта
„олгополова.
   ‚ ’омский университет, правда, ни казаков, ни полиции пока не вызывали,
хотЯ занЯтиЯ вдруг прекратились  и  на  кафедрах  вместо  профессоров  уже
который день выступали ораторы из студентов.
   Ѓурденко в этом не участвовал. € не из каких-нибудь особых соображений,
а потому, что в эти дни в препараторской готовили препараты не только  длЯ
университета, но выполнЯли  большой  и  очень  срочный  заказ,  в  котором
Ѓурденко, как и его товарищи по работе, был заинтересован материально. ‚от
когда он мог послать домой впервые не десЯтку и не полторы, а может  быть,
даже  сотню  рублей...  Ќадо  было  только  поскорее  закончить  заказ  на
препараты, поступивший сразу из двух городов  -  Ѓарнаула  и  ЉрасноЯрска.
ђаботали и днем  и  ночью.  ‚здохнуть,  как  говоритсЯ,  было  некогда.  €
все-таки урывками Ѓурденко дочитывал эту  книгу  "‘ибирь",  несколько  раз
перечитав историю Ќифонта „олгополова.
   Ћб одном он жалел, что ни с кем нельзЯ было поделитьсЯ размышлениЯми об
этой  истории:  ведь  книга  считалась  запретной.  …е  даже  нельзЯ  было
оставлЯть в общежитии, где почти каждый день теперь производилсЯ негласный
досмотр  в  сундучках  и  под  матрасами  "на  предмет  поиска   чего-либо
несоответствующего",  как  выражалсЯ  смотритель  общежитиЯ,  неофициально
служивший, наверно, не только в университете.
   Ѓурденко делал препараты и все думал о Ќифонте, как думал бы  об  очень
близком человеке, о друге, о брате или о самом себе.
   Ђ наверху, на  втором  этаже,  кипели  страсти.  ‚се  больше  студентов
втЯгивалось  в  дискуссии  о  том,  имеет  или  не  имеет  права   полициЯ
вмешиватьсЯ в университетские дела.
   Ѓыли и такие  осторожные  высказываниЯ,  что  при  известных  условиЯх,
пожалуй,  необходимо,  чтобы  полициЯ  "принимала  меры".   Ќедопустимо-де
только, чтобы ей помогали казаки.
   Ћраторов с такими убеждениЯми тотчас же сгонЯли, стаскивали с  трибуны.
Ћдному надавали тумаков.  ‘трасти  кипели  со  все  нарастающей  силой.  €
высказываниЯ приобретали все более резкий характер.
   Ѓыли даже требованиЯ к правительству дать гарантии, что оно никогда  не
только  не  прибегнет  к  силе,  но  никогда  не   будет   вмешиватьсЯ   в
университетскую жизнь.
   - ќто уже черт знает что! Њожно подумать, что у нас тут по меньшей мере
”ранциЯ.  Ђ  все  это  влиЯние  социал-демократов,   -   возмущалсЯ   один
приват-доцент, зашедший в препараторскую. € он  же  вдруг  как  бы  укорил
Ѓурденко: - Ђ вы, коллега, почему не присутствовали на сходке? “  вас  что
же, особые взглЯды?
   ‚ самом деле, получалось, пожалуй, нехорошо: все студенчество  так  или
иначе выражает свою солидарность, а он, Ѓурденко, "за" или "против"?
   †ить в обществе и быть свободным от общества, конечно, нельзЯ.
   ќто скажет позднее великий человек,  чье  имЯ  Ѓурденко,  как  все  мы,
услышит почти через два десЯтилетиЯ. € тогда же это имЯ прозвучит на  весь
мир.
   Ђ  пока,  вот  в  эти  дни  студенческих  волнений,   в   самом   конце
девЯтнадцатого столетиЯ,  человек  этот,  чье  имЯ  -  “льЯнов-‹енин  -  в
полицейских релЯциЯх упоминалось  часто  с  прибавкой  "брат  казненного",
отбывал последний год сибирской ссылки в селе ушенском. ‚ этой прибавке к
его имени, к  его  фамилии  отражено  было,  наверно,  не  только  желание
усугубить его вину, но и, может быть,  даже  удивление  полицейских  перед
человеком, который, невзираЯ на  страшную  судьбу  своего  родного  брата,
все-таки не отказалсЯ от небезопасной идеи изменить этот мир.
   Џолицейским   же,   естественно,    мир    представлЯлсЯ    незыблемым,
непоколебимым.
   ‚едь еще не выплавлен был металл длЯ пушки, которой предназначено  было
выстрелить с крейсера "Ђврора" по ‡имнему дворцу. …ще не  построен  был  и
крейсер  "Ђврора".  …ще  в   ‡имнем   дворце   помещалось   не   ‚ременное
правительство,  а  "божией  милостью   государь-император   и   самодержец
‚сероссийский,  царь  Џольский,  великий  кнЯзь  ”инлЯндский  и  прочаЯ  и
прочаЯ", чьЯ власть представлЯлась большинству его подданных не временной,
а вечной и единственно возможной.
   € студент Ѓурденко, как и многие  его  коллеги,  еще  уверен  был,  что
государь не знает всех безобразий и несправедливостей, творЯщихсЯ в  богом
данной его империи и, в частности, вот здесь, в  ‘ибири,  где  за  здорово
живешь, без суда и следствиЯ могут ни с того ни с сего погубить,  сгноить,
искалечить любого человека.
   Ѓурденко задумалсЯ над  словами  приват-доцента,  в  самом  деле  вроде
укорившего его. ‚се, мол, студенты шумЯт наверху,  чего-то  добиваютсЯ,  а
он, Ѓурденко, почему-то в стороне. Ќаверно, это - нехорошо, неправильно.
   Ѓурденко,  однако,  не  бросил  тотчас  же  работу.   €   после   ухода
приват-доцента  еще  больше  часа  спокойно  проработал  над  препаратами.
Ќекоторые  сухие,  как  всегда,   тщательно   прикрепил   проволочками   к
полированным дощечкам. „ругие поставил сушитьсЯ.
   ‡атем снЯл фартук и халат,  умылсЯ  тут  же  в  тазу,  надел  форменную
тужурку и неторопливо пошел наверх, на второй этаж, где даже  в  коридорах
было шумно и сильно накурено, чего  раньше  никогда  не  бывало:  студенты
никогда не курили в коридорах.
   Ѓурденко прошел в большую аудиторию, что  направо  от  главного  входа.
Ѓыло слышно, как там громко смеютсЯ и  аплодируют.  €  из  аудитории,  что
совсем странно, тоже тЯнуло табачным дымом.
   - Ќилыч! Ќилыч пришел! Ќа кафедру его! ‘лушаем тебЯ, Ќилыч! -  заревело
несколько голосов.
   ‚ реве этом можно было уловить  и  доброе  товарищество,  и  иронию,  и
насмешку, и то, что издавна называетсЯ "подначкой".
   Ђ дальше все  развивалось  с  неожиданной  и  как  бы  катастрофической
быстротой.
   Ѓурденко потом не мог восстановить всей последовательности, с какой  он
оказалсЯ на кафедре, и заговорил, как бывало на уроках гомилетики,  но  на
этот раз не о пожарах и не о  пьЯнстве,  а  об  ужасах  произвола.  €  сам
испытал почти что ужас, увидав в дверЯх в середине своей  речи  инспектора
ѓригоровского, который всегда внушал ему некоторую оторопь.
   Ѓурденко все-таки продолжал говорить о беззащитности  в  нашей  великой
державе любого человека, кто бы  он  ни  был  -  студент,  крестьЯнин  или
рабочий. € видел, как инспектор, стоЯ на одной ноге  и  приподнЯв  колено,
записывал  на  нем  что-то  в  толстую  тетрадь.  €нтересно,  что  же   он
записывает? Њожет быть, вот эту речь студента Ѓурденко? Ќо Ѓурденко уже не
мог остановитьсЯ. ‚друг он даже закричал:
   - Љоллеги, во имЯ борьбы за  благородное  дело  справедливости  мы  все
должны