ому тут на  хуй не  нужна. ’ут нужны серьезные посудомойки,  те  кто  без
всЯких литературных размышлений  будут выполнЯть черную работу. ‚ литературе
тут своЯ мафиЯ, в искусстве своЯ мафиЯ, в любом виде бизнеса -- своЯ мафиЯ.
     ‚ русской эмиграции -- свои мафиози. Ѓелокурый †енЯ Љникич не был готов
к этому, как  и Я. Љак и Я в свое времЯ †енЯ работал в газете "ђусское „ело"
у  одного  из главных  мафиози  русской  эмиграции  --  у ЊоисеЯ  џковлевича
Ѓородатых. Њафиози никогда не подпустЯт  других к кормушке. •уЯ. „ело идет о
хлебе, о мЯсе и жизни, о девочках. Ќам это знакомо, попробуй пробейсЯ в ‘оюз
Џисателей в ‘‘‘ђ. ‚сего изомнут. Џотому что речь идет о хлебе, мЯсе и пизде.
Ќе на жизнь, а на смерть борьба. ‡а пезды …лен. ќто вам не шутка.
     €ногда мной овладевает холоднаЯ злоба. џ  глЯжу  из  своей комнатки  на
вздымающиесЯ  вверх стены  соседствующих зданий, на этот великий  и страшный
город и понимаю, что  все очень серьезно. €ли он менЯ -- этот  город, или  Я
его. €ли Я превращусь  в  того жалкого старика-украинца, который приходил  к
моим приЯтелЯм  посудомойкам  на наш  пир, к  униженным и  жалким, он -- еще
более униженный и жалкий, или...  €ли подразумевает победить. Љак? Ђ хуй его
знает как,  даже ценой разрушениЯ этого города. —его мне его жалеть -- он-то
менЯ не  жалеет. ‘овместно с другими, не Я же один такой. ‚о всЯком  случае,
никогда мой труп глупой деревЯшкой не вынесут из отелЯ "‚инслоу".
     ‘трашнаЯ  серьезность,  какаЯ-то  пронзительность моего  положениЯ  при
первом  пробуждении утром охватывает менЯ, Я вскакиваю, пью  кофе,  смываю с
себЯ сонные обрывки  каких-то  жалких русских песен и  стихов, еще  какой-то
русской бредЯтины, и сажусь к своим бумагам -- то ли это английский Язык, то
ли  то, что Я  пытаюсь  написать. € Я все времЯ  глЯжу в  окно.  ќти  зданиЯ
подогревают менЯ. Ѓбаные  в рот! ‡десь  Я стал много  ругатьсЯ. "‚рЯд ли мне
удастсЯ проЯвитьсЯ в этой системе",  -- думаю Я, с тоской предвкушаЯ длинный
и трудный путь, но нужно попробовать.
     ...‘амаЯ  дешеваЯ пища, не  всегда вдоволь, грЯзные  комнатки,  беднаЯ,
плохаЯ  одежда,  холод,  водка, нервы,  втораЯ жена сошла с  ума. „есЯть лет
такой  жизни  в  ђоссии и теперь  все с  начала -- где ж, еб твою мать, твоЯ
справедливость, мир? -- хочетсЯ мне спросить. ‚едь Я десЯть лет работал  там
изо  днЯ в день, написал столько сборников  стихотворений,  столько  поэм  и
рассказов,  мне  удалось  многое,  Я образ определенный русского  человека в
своих книгах  сумел  создать.  € русские люди менЯ читали,  ведь  купили мои
восемь  тысЯч сборников, которые Я  на машинке  за все  эти годы отпечатал и
распространил, ведь наизусть повторЯли, читали.
     Ќо Я  увидел однажды,  что  там дальше  не  поднимусь,  ну, Њосква менЯ
читает, да ‹енинград читает, да еще в  десЯток крупных городов сборники  мои
попали, люди-то  менЯ принЯли,  да государство-то не  берет,  сколько  можно
кустарными  способами  распространЯтьсЯ,  до  народа-то  не  доходит то, что
делаю,  горечь-то   в  душе  остаетсЯ,   что  какого-нибудь  ђождественского
миллионными тиражами тискают, а  у менЯ  ни стихотворениЯ не напечатали.  --
‡аебись  вы, думаю, со своей системой, Я у вас на службе с  1964 года, когда
из книгонош ушел,  не состою.  “еду Я от вас на  хуй со своей любимой женой,
уеду в тот мир, там, говорЯт, писателЯм посвободней дышитсЯ.
     € приехал сюда.  ’еперь вижу  --  один хуй, что здесь, что там.  ’е  же
шайки в каждой  области. Ќо здесь Я еще дополнительно проигрываю, потому что
писатель-то  Я  русский,  словами  русскими  пишу,  и  человек   Я  оказалсЯ
избалованный   славой  подпольной,  вниманием   подпольной  Њосквы,   ђоссии
творческой, где поэт -- это не поэт в Ќью-‰орке, а поэт издавна в ђоссии все
-- что-то вроде вождЯ духовного, и с поэтом, например, познакомитьсЯ, там --
честь великаЯ. ’ут --  поэт --  говно,  потому и €осиф  Ѓродский здесь у вас
тоскует в вашей стране и однажды, придЯ ко  мне  на ‹ексингтон еще, говорил,
водку выпиваЯ: "‡десь нужно слоновью кожу иметь, в этой стране, Я ее имею, а
ты не имеешь". € тоска была при этом в €осифе Ѓродском, потому что  послушен
он стал порЯдкам  этого мира, а не был послушен порЯдкам того. Џонимал Я его
тоску. ‚едь он в  ‹енинграде, кроме неприЯтностей, десЯтки тысЯч поклонников
имел,  ведь его в каждом доме всЯкий  вечер  с  восторгом  бы  встретили,  и
прекрасные русские девушки, Ќаташи и ’ани были все его -- потому  что  он --
рыжий  еврейский  юноша -- был русский поэт. „лЯ поэта  лучшее  место -- это
ђоссиЯ. ’ам нашего брата и власти боЯтсЯ. €здавна.
     Ђ другие  ребЯта, мои  друзьЯ  --  те,  кто в  €зраиль поехали,  какими
националистами, уезжаЯ,  были, думали там  в  €зраиле приложение  найти уму,
таланту, идеЯм своим, считаЯ, что это их государство. Љак же, хуЯ! ќто не их
государство. €зраилю не нужны их идеи, талантливость и способность  мыслить,
нет,  не нужны,  €зраилю  нужны солдаты,  опЯть  как  в  ‘‘‘ђ  --  ать, два,
повинуйсЯ! ‚едь ты еврей, нужно защищать ђодину. Ђ нам надоело защищать ваши
старые  вылинЯвшие  знамена,  ваши  ценности, которые  давно перестали  быть
ценностЯми, надоело защищать  "‚аше". Њы  устали от ‚ашего, старики, мы  уже
сами скоро  будем стариками, мы  сомневаемсЯ, следует ли, нужно  ли. Ќу  вас
всех на хуй...
     "Њы". •отЯ Я  мыслю себЯ  отдельно, Я  все времЯ  возвращаюсь  к  этому
понЯтию  "мы". Ќас здесь уже очень много. ’ак вот, нужно признать это, среди
нас довольно много сумасшедших. € это нормально.
     ЏостоЯнно третсЯ среди эмигрантов  некто ‹енЯ  —аплин. Џо-настоЯщему он
не —аплин, у  него  запутаннаЯ еврейскаЯ фамилиЯ, но  еще  в  Њоскве  он был
заочно  влюблен  в  младшую дочку  —аплина и в честь ее взЯл себе псевдоним.
Љогда упомЯнутаЯ дочка вышла замуж, у ‹ени был траур, он пыталсЯ отравитьсЯ.
џ его знал в Њоскве, и  единожды  был у него на дне рождениЯ, где кроме менЯ
был  только  один  человек  --  полунормальный философ  Ѓондаренко,  идеолог
русского  фашизма, подсобный рабочий в вино-водочном магазине. ЊенЯ поразила
узкаЯ, как трамвай, ленина комната,  все стены  ее были оклеены  в несколько
слоев  большими и  малыми  великими людьми нашего  мира. ’ам были Ћсвальд  и
Љеннеди,  Њао и Ќиксон, —е ѓевара и  ѓитлер...  Ѓолее безумной комнаты  Я не
видел. ’олько  потолок был  свободен  от великих людей. Ћдни  великие головы
наклеивались на другие, слой бумаги был толщиной в палец.
     ’еперь  ‹енЯ,  после  пребываниЯ  в  различных штатах Ђмерики,  и,  как
говорЯт злые Языки,  в нескольких штатных психбольницах, живет в Ќью-‰орке и
получает ‚элфэр.  €спользует он  свое пособие своеобразно. ‚сю сумму,  около
250 долларов,  он откладывает. Ћн собираетсЯ  в будущем  путешествовать,  а,
может, поступит в американскую армию. Ќочует он  у друзей, а  питаетсЯ... из
мусорных  корзин  на  улице  он вынимает  то  кусок пиццы,  то  еще какую-то
пакость. Џри  этом он  неизменно произносит одну и ту  же фразу: "Љурочка по
зернышку клюет".
     ‘  этим  сумасшедшим  ‹еней, который интеллигентный все-таки  юноша,  и
Ќицше в свое времЯ  почитывал, и какие-то  буддийские притчи  о  трех слонах
писал, мы  в некотором роде родственники.  ЏлемЯнница моей второй жены  Ђнны
ђубинштейн была  его  первой  женщиной.  ЃлудливаЯ  ‘телла,  у  которой,  по
выражению одного моего давнего знакомого,  "по пачке  хуев в каждом  глазу",
выебла длинного шизоидного ‹еню. Њой родственничек пожил уже и в €зраиле, до
Ђмерики.
     ‹енЯ  всегда у кого-нибудь сидит и что-то  жует, порой заходит  он  и к
моему соседу ќдику Ѓрутту.
     --  —то, еб  твою  мать,  -- говорю  Я ему, --  опЯть  сплетни какие-то
принес,  все  шлЯешьсЯ,  пиздюк!  ‡доровый  лоб,  сидел  бы  дома, писал  бы
что-нибудь, работал, -- говорю Я.
     --  Љакой ты  грубый  стал,  ‹имонов, -- говорит бородатый и  гололобый
‹енЯ,  одетый в рваные джинсы. Ћн менЯ немного боитсЯ. „аже форма его головы
и сутулость высокой фигуры свидетельствуют, что  он сумасшедший от рождениЯ.
џ  не вижу в этом  особого греха или несчастьЯ, Я  только весело констатирую
факт.
     ‘овсем другаЯ  форма безумиЯ  поселилась  в  ‘ашеньке  ‡еленском.  ќтот
тихонЯ с усами известен  среди нас тем, что у него  гигантскаЯ длЯ эмигранта
сумма долгов.  Ћн нигде  не работает, никаких пособий  не получает  и  живет
исключительно в долг. Ќа стене его студии, которую он снимает не где-нибудь,
а на 58-й улице, за 300 долларов в месЯц, красуетсЯ гордаЯ надпись: "Њир  --
Я должен тебе деньги!".
     ‡еленский окончил  в Њоскве институт международных отношений. Џапа  его
был какой-то шишкой в журнале  "Љрокодил". Џриехав  в  Ђмерику, ‘аша вначале
работал  экономистом по морским перевозкам, это его  профессиЯ, и так как он
знает  английский  Язык,  то его взЯли  по  специальности.  Ћн  там довольно
прилично  зарабатывал,  но  его  безумие,  естественно,  в  нем шевелилось и
требовало жертв,  воплощениЯ. ‘аша  решил, что он  великий фотограф,  хотЯ в
‘‘‘ђ он никогда не снимал. „умаю, фотографию тощий и похожий на помесь  двух
русских  писателей  -- Ѓелинского с ѓоголем, ‘аша  выбрал потому, что с этой
"модной" профессией, по его мнению, легче  всего  заработать деньги. …сли бы
он решил, что он фотограф  и при этом  снимал, трудилсЯ, пыталсЯ, искал, все
было бы ничего, и это называлось бы просто "фанатизм". Ќо дело серьезнее, он
ничего не снимает, ничего не умеет и развивает бешеную деЯтельность по займу
все новых и новых сумм. Ќовые займы наползают на старые... ќто единственное,
что он умеет делать. Љак ему удаетсЯ?  Ќе знаю. Њожет, он надевает тюбетейку
и идет в синагогу. ’ак делают многие...
     ‘колько у него долгов? Ќе знаю. Њожет быть, 20 тысЯч. Ћн  звонит людЯм,
которых он один  раз в  жизни видел и просит денег, и очень обижаетсЯ, когда
ему отказывают.  ‡а  свою  студию  он  не платил  уже  громадное  количество
времени, как его до сих пор не  выгнали, Я не  знаю. Ћн перебиваетсЯ с хлеба
на  воду,  худ  как  скелет, но работать  почему-то не  идет. Ћдно  времЯ он
работал  официантом  в Ѓиф-Ѓюргере на 43-й улице, но по прошествии короткого
времени его выгнали.
     “ него тоненький голосок,  стоптанные башмаки  и дырЯвые джинсы. ђаньше
он еще имел хуевую привычку вместе  с †игулиным, тоже мальчишкой-фотографом,
живущим этажом ниже,  ругать вслух длЯ собственного успокоениЯ прославленных
фотографов. "•иро? --  ѓовно. Ђведон -- старый халтурщик..." Њелькали имена.
‡еленский  и †игулин  знали, как  надо делать шедевры,  но  почему-то  их не
делали. ‘ейчас они чуть поутихли.
     ‚  настоЯщее  времЯ ‘ашенька  ‡еленский  ждет свою  мамочку из  Њосквы,
которую  он  крепко  любит.  Ѓывшее  у  него  некоторое  времЯ  назад  дикое
состоЯние,  когда  †игулин говорил  мне  о  нем:  "ЏомЯни  мое  слово --  он
обЯзательно  повеситсЯ"  --  он тогда  никого  не  пускал  к себе,  и  сидел
запершись в  вечном полумраке своей ободранной  студии (единственное,  что в
нем было от фотографа -- студиЯ) -- прошло. ‘коро приедет  мамочка, и усатый
‘ашенька с дурным глазом (в его глазе есть что-то конское, этакий с поворота
вывернутый  на  вас  подозрительный   глаз,  в   нем  всегда  подозрение,  в
‡еленском), может быть заставит мамочку работать, а сам будет конструировать
очередной  проект  кольца,  дизайн  кольца, каковой  проект  будет носить  и
предлагать  в ювелирные  магазины.  ‚ремЯ  от  времени  ко  мне, к человеку,
который  много  в  своей  жизни  шил,  чтобы иметь  кусок  хлеба,  ‡еленский
обращаетсЯ  с просьбой сшить  по его проекту, который он тщательно скрывает,
какую-то дизайнерскую  рубашку. џ  говорю  ему,  чтобы он  купил  материал и
принес свой  проект,  Я  ему  тотчас и сошью. ќто тЯнетсЯ уже  второй год, и
никогда он  не купит материал и  не принесет проект, потому что имЯ всем его
неоконченным затеЯм одно --  безумие.  Ќе  такое, когда хватаЯсь за решетку,
орут и  брызгают слюной. Ќет,  тихое, извинЯющеесЯ, с  тонким голосом, когда
пытаютсЯ  печатать цветные фотографии, когда изобретают  проекты колец,  или
изобретают   солнечные  батареи,   или   вдруг   решают   серьезно  занЯтьсЯ
классической музыкой. Ќет  покоЯ  человеку в этом мире.  …го  со всех сторон
дергают  и  заставлЯют  делать деньги. ‡ачем  деньги? —тобы  превратитьсЯ из
задрипанного ‡еленского  в  стоптанных  башмаках в прекрасного  ‡еленского в
роллс-ройсе, а рЯдом -- красиваЯ улыбающаЯсЯ белаЯ леди. ‚се нищие мечтают о
белых леди. “ менЯ белаЯ леди уже была.

        2. џ -- ЃЂ‘ЃЋ‰
     Џервые дни марта  застали  менЯ  работающим в ресторане "Ћлд Ѓургунди",
находилсЯ  он  --  и  посейчас  находитсЯ в здании отелЯ "•илтон". „о  отелЯ
"•илтон"  из "‚инслоу"  идти всего-ничего, два квартала на ‚ест и одну улицу
вниз.
     ЋчутилсЯ Я в "•илтоне" по протекции крымского татарина ѓайдара, который
работал  в •илтоне носильщиком десЯть лет, был там свой человек, иначе  менЯ
еще  и не  взЯли бы.  Љаюсь,  совершил преступление,  в "•илтон" пошел через
несколько  дней после того, как получил ‚элфэр. •отел  попробовать и выбрать
впоследствии. Љогда-то в глубокой юности  Я училсЯ в специальной  школе  длЯ
официантов,    но   училсЯ   кратковременно,    сколько-нибудь    приличного
официантского образованиЯ у  менЯ не было, пошел Я в свое времЯ в  официанты
случайно.
     Ќикогда Я не думал, что нужда и случай заставЯт менЯ вновь обратитьсЯ к
этой  профессии.  ‚прочем, в  "Ћлд  Ѓургунди", большом  красном зале с двумЯ
балконами и без  окон, совершенно без окон, как Я позже обнаружил, Я работал
басбоем. ЊолодаЯ  армЯнка из персонал-оффиса "•илтона", оформлЯвшаЯ  менЯ на
работу, сказала, что  если бы Я хоть посредственно знал Язык, менЯ бы  взЯли
официантом, а не басбоем. Ќа своем незнании Языка Я терЯл деньги.
     ‚  "•илтоне"  нашем было две тысЯчи  обслуживающего персонала. Ћгромный
отель  работал как гигантский  конвейер,  не останавливаЯсь ни на минуту.  ‚
таком  же  темпе работал и наш ресторан.  ‚ семь  часов  утра поЯвлЯлись уже
первые посетители -- в основном, это были  подтЯнутые седые мужчины среднего
возраста, приехавшие из провинции на какой-нибудь профессиональный конгресс.
Ћни спешили съесть свой брекфест и  обратитьсЯ к делам. Џомню, что времЯ  от
времени нам всем нацеплЯли на лацкан форменных красных курток бумажный жетон
с надписью  вроде следующей: "„обро пожаловать,  дорогие участники конгресса
пульпы  и пейпера!  Џерсонал отелЯ "•илтон" приветствует вас и приглашает на
традиционный кусочек красного Яблока. Њое имЯ -- ќдвард."
     …сли это не был конгресс пульпы и пейпера, то это был еще  какой-нибудь
столь же славный конгресс. „жентльменам из провинции оплачивали пребывание в
отеле,  все  они  имели  стереотипные кусочки  картона, в  которых  официант
проставлЯл им сумму съеденного и выпитого.
     „олго за столиками  джентльмены  не задерживались.  €х  ждали  дела,  и
проглотив довольно дорогие и, на мой взглЯд,  не очень вкусные изделиЯ нашей
кухни, они  сматывались  восвоЯси.  ‘вистоплЯска  эта,  как  Я  уже  сказал,
начиналась в семь и кончалась она длЯ менЯ в три часа.
     Ѓыл Я тогда тихий и пришибленный. џ  не переставал думать о том, что со
мной случилось. Ќедавние событиЯ -- измена …лены, ее уход от менЯ -- все это
свершилось  в полгода  и быстренько съехало к трагедии.  ’ак что Я  не очень
хорошо себЯ чувствовал, когда вставал в полшестого,  надевал свитер на голое
тело,  серый  костюм,  и  шарф  на шею  -- шел  в отель  ровно  шесть минут,
спускалсЯ  по ступенькам  вниз  --  видел  каждодневную  вылинЯвшую  надпись
"€мейте прекрасный день в "•илтоне", при  этом  в  лицо  мне ударЯло запахом
мусора, подымалсЯ  в лифте в мой ресторан, приветствовал поваров -- кубинцев
и греков. џ от души приветствовал этих людей, они мне были симпатичны -- всЯ
кухнЯ  и  все  наши  басбои,  официанты,  мойщики  посуды, уборщики --  были
пришлые, не американцы, метеки. €х жизнь была не очень-то  устроена, лица не
были  каменно спокойны,  как у наших  посетителей, вершащих  во всех  частЯх
Ђмерики великие дела  пульпы и пейпера. Њногие из них  --  например  те, кто
принимал  от менЯ короба с  грЯзной посудой, которые  Я таскал из ресторана,
получали еще  меньше  денег,  чем  Я.  ЌаходЯсь  все  еще  в  атмосфере моей
трагедии, Я считал этих людей с кухни моими  товарищами по несчастью. „а так
оно и было, конечно.
     Ќу да, так вот Я проходил утром через кухню,  брал столик на колесиках,
покрывал  его сверху  белой  скатертью, а  две  его  нижние  полки  красными
салфетками.  Ќа салфетки  Я ставил специальные  длинные глубокие вазочки  --
посуду длЯ  масла, иногда немного  вилок и ножей, на случай если у моих двух
официантов, которых  Я  обслуживал,  не  хватит посуды,  или стопку чашек  и
блюдец. Ќаверх,  на  белую скатерть Я  помещал  обычно  четыре  под  серебро
сделанных кувшина,  предварительно наполнив  их  кусочками льда  и водой,  и
большую миску масла, стандартные кусочки  -- Я вынимал их из холодильника  и
посыпал свежим  тонким  льдом.  Ќа вторую  такую же  тележку Я  устанавливал
несколько  пустых  лоханей,  тоже  сделанных  под  серебро,  в  которых  мне
предстоЯло весь рабочий день таскать  грЯзную посуду на кухню. Џотом Я шел к
доске, на которой были обозначены позиции басбоев на каждый  день недели. Њы
менЯлись местами, чтобы никто  не  имел постоЯнного преимущества, так как на
одни места в ресторане посетители  садились  почему-то охотнее, и часто даже
менеджер, или  метрдотели, рассаживающие посетителей,  не  могли  им в  этом
помешать.  Џосмотрев, какие  столики  Я  сегоднЯ  обслуживаю,  Я катил  свои
тележки в ресторанный зал и устанавливал их  в надлежащем месте, обычно так,
чтобы они не бросались  в глаза посетителЯм.  Ђ дальше начиналась, как Я уже
говорил, свистоплЯска...
     ЏоЯвлЯлись  посетители.  …ще  прежде  официанта  к   ним  подбегал   Я,
здоровалсЯ, и  наполнЯл  их бокалы водой  со  льдом, и ставил  им  на столик
масло. ‚ ланч  Я  еще обЯзан  был  всЯкий раз рвануть к духовому шкафу -- он
помещалсЯ между  кухней и рестораном, в прихожей,  -- вынуть оттуда  горЯчий
хлеб, нарезать его и принести посетителЯм, покрыв салфеткой, чтобы не остыл.
Џредставьте,  если  у вас  пЯтнадцать  столиков, а  вы обЯзаны  еще  уносить
грЯзную  посуду,  причем  тотчас,  менЯть   скатерти,  следить,  есть  ли  у
посетителей  кофе, масло  и  вода,  а  сменив  скатерть,  накрыть  столик --
поставить  приборы и положить салфетки.  “ менЯ не высыхал пот  на лбу, Я не
даром получал мои чаевые. Људа как не даром.
     ‚прочем,  беготне  этой  Я  был  рад  первое  времЯ.  ‚начале она  менЯ
отвлекала  от мыслей  о  …лене. Ћсобенно  первое времЯ,  когда  Я ничего  не
понимал, училсЯ, ресторан  наш казалсЯ мне интересным. ’олько иногда, носЯсь
с  грЯзной  посудой как  угорелый,  чуть  не  оскользаЯсь  на  поворотах,  Я
вспоминал с тоской, что жена моЯ ушла  в куда более прекрасный мир, чем мой,
что она курит, пьет и  ебетсЯ,  и хорошо одетаЯ, благоухающаЯ,  отправлЯетсЯ
всЯкий  вечер на  парти,  что  те,  кто делает  с  ней  любовь  -- это  наши
посетители, их мир увел …лену от менЯ. ‚се, конечно, было не так просто,  но
они --  наши прилизанные приглаженные американские посетители,  джентльмены,
да простит мне  Ђмерика,  стибрили,  уворовали, насильно отнЯли у менЯ самое
дорогое мне -- мою русскую девочку.
     џвлЯЯсь ко мне во времЯ переноса грЯзной посуды, когда Я шел по проходу
между столиками,  вытЯнув перед собой поднос с  испачканными  тарелками, эти
видениЯ  изменЯющей мне …лены  заставлЯли менЯ покрыватьсЯ холодным потом  и
испариной, Я бросал на посетителей наших взглЯды,  исполненные ненависти.  џ
не  был  официант,  Я  не  плевал  им  в  пищу,  Я был  поэт, притворЯющийсЯ
официантом,  Я бы взорвал их на  хуй, но мелких гадостей Я не мог им делать,
не был способен.
     "џ разнесу ваш мир! -- думал Я, -- Я убираю после вас пищевые отходы, а
жена  моЯ  ебетсЯ  и  вы  развлекаетесь  с нею,  только  потому,  что  такое
неравенство, что  у нее есть  пизда,  на которую есть покупатели  -- вы, а у
менЯ  пизды  нет. џ разнесу ваш мир вместе с этими ребЯтами -- младшими мира
сего!"  --  пылко думал Я,  поймав взглЯдом кого-нибудь  из  моих  товарищей
басбоев  --  китайца  ‚онга,  или  темноликого  преступного  Џатришио,   или
аргентинца Љарлоса.
     Ђ что Я должен был еще  испытывать к этому миру, к этим людЯм? џ не был
идиотом, никакие сравнениЯ с ‘‘‘ђ менЯ не успокаивали. џ не жил  в мире цифр
и жизненных уровней, или покупательной способности. ЊоЯ боль заставлЯла менЯ
ненавидеть  наших посетителей  и  любить кухню и моих  друзей по  несчастью.
‘огласитесь -- нормальнаЯ позициЯ. …динственно нормальнаЯ, необъективнаЯ, но
единственно   нормальнаЯ.  Љ   чести  моей  следует  сказать,  что   Я   был
последователен.  ‚ ‘‘‘ђ Я  так же  ненавидел хозЯев  жизни -- партаппарат  и
многочисленных управлЯющих бонз. џ в своей ненависти  к сильным мира сего не
хотел  образумитьсЯ, не  хотел  считатьсЯ  с разнообразными  объЯснительными
причинами, с ответами на мою ненависть, вроде таких:
     -- ‚едь ты только приехал в Ђмерику...
     -- ‡десь стихи писать -- не профессиЯ, пойми...
     и прочими ответами.
     "…бал Я ваш мир, где мне нет места -- думал Я с отчаЯньем. …сли не могу
разрушить его, то  хотЯ бы красиво  сдохну в  попытке  сделать это, вместе с
другими, такими же как и Я..." Љак конкретно это будет, Я не представлЯл, но
по опыту  своей прошлой жизни знал, что  ищущему судьба всегда предоставлЯет
возможность, без возможности Я не останусь.
     Љитайский  паренек  ‚онг,  приехавший  из ѓонконга,  был  мне  особенно
симпатичен. Ћн всегда мне улыбалсЯ, и  хотЯ  Я плохо понимал  его, мы как-то
объЯснЯлись. Ћн был  моим первым учителем в области моей несложной профессии
--  первую неделю  он очень возилсЯ со мной, так  как Я ничего  не знал: где
масло взЯть -- не знал, куда нужно  идти за  бельем -- не знал. Ћн терпеливо
помогал  мне. ‚ наш короткий перерыв  мы спускались в  подвал -- в кафетерий
длЯ рабочих отелЯ  -- вместе обедали, Я расспрашивал его о его жизни. Ћн был
типичный китайский паренек  -- жил, конечно, в —айна-тауне, увлекалсЯ карате
-- ходил заниматьсЯ к мастеру два раза в неделю.
     Љак-то у нас было еще времЯ после еды и мы поднЯлись в раздевалку -- он
со смехом показал мне порнографический журнал с китаЯнками, но он утверждал,
что  это Японки, что  китайские женщины  порЯдочные  и  в таких  журналах не
снимаютсЯ. џ что-то  грубо шутил по поводу  журнала и китайских женщин, ‚онг
очень смеЯлсЯ. †урнал понравилсЯ мне  больше таких  же журналов с  западными
женщинами,  этот  журнал не  вызывал  во  мне  боли, которую Я испытывал  от
случайно  увиденных журналов с похабно развалившимисЯ блондинками. Ѓлондинки
были свЯзаны  с  …леной,  и  Я  волновалсЯ  и дрожал  от  вывернутых  пипок,
выставленных напоказ  внутренностей и  эпидермусов  половых  губ.  Љитайский
журнал менЯ успокоил. ‚ нем не было длЯ менЯ боли.
     Ћфицианты были одеты иначе  чем мы, басбои,  куда  более внушительно, Я
завидовал их  форме.  Љороткий красный мундир с погончиками и черные штаны с
высоким  поЯсом  делали  их  похожими на тореадоров.  ‚ысокий  красавец-грек
Ќиколас, плечи -- косаЯ сажень; губастый, все что-то приговаривающий  шутник
„жонни  --  роста  почти такого же как Ќиколас, но  тЯжеловатый  и  крупный,
итальЯнец ‹ючиано, узколобый, узкокостый, ловкий, похожий на сутенера  -- со
всеми  с ними  Я работал --  от  них в конце брекфеста  и ланча получал свои
пЯтнадцать процентов чаевых. ‚сЯкий день Я уносил домой от 10 до 20 долларов
чаевыми.
     Ћфицианты все были разными, -- одни, как, например, всегда опаздывающий
веселый высокий  черный парень ќл:  он приходил  позже всех официантов, и  Я
часто  помогал ему накрывать  на столы  --  давали  мне  больше всех чаевых,
другие, как  некто ’омми -- парень в  узких  и коротких брючках и  очках  --
меньше всех.
     „ва старых китайца-официанта, они всегда работали вместе, Я  не  помню,
как их звали -- были скуповаты и ничем не похожи на ‚онга, он уже был другой
формации  китаец.  ‘умрачный  испанец  ‹уис выполнЯл свою  работу  с  вполне
отрешенным видом, китайцы  же  очень переживали за свою работу  и все  времЯ
старались менЯ чему-то учить, хотЯ с ними мне выпало работать уже дней через
десЯть, и к тому  времени Я вполне овладел своей нехитрой профессией. Ѓольше
всего  Я  любил  работать  с  ќлом  и   Ќиколасом  --  они  были  веселые  и
разговаривали со  мной  больше всех.  Ќиколас часто  поощрЯл менЯ возгласами
вроде "ѓуд  бой!  ѓуд бой!"  -- Я в Ќиколаса был  влюблен.  —еловек  он был,
впрочем, горЯчий, и мог иногда накричать  на менЯ, -- в этой спешке и вечном
летании  с  кухни  в  ресторан и  обратно  у менЯ, как  и  у всех, случались
заминки,  на  это  Я никогда  не  обижалсЯ.  Ћднажды  Я видел,  как  Ќиколас
раздраженно  швырнул  кучку пенни, данную  ему в  качестве  чаевых, горЯчий,
говорю, парень был. Џо  незнанию Языка Я не все понимал в его разговорах, но
однажды, сидЯ в кафетерии вместе с ним, „жонни и ’омми, услышал, как Ќиколас
горЯчо  говорил: "Ћбщественное  мнение  считает, что  люди,  которые идут  в
официанты, ищут легких денег  и  потому  суют свой доллар..." -- дальше Я не
понЯл,   но   было  Ясно,  что   Ќиколас  обижен   на  общественное  мнение.
„ействительно, работа наша, и их и моЯ, была очень напрЯженной, утомительной
и нервной.
     џ не раб по натуре своей, прислуживать умею плохо. ќто сказывалось, наш
менеджер ”рэд и метрдотели  Ѓоб и ђикардо любили обедать на боковом балконе.
џ очень злилсЯ, когда  оказывалсЯ обслуживающим ближайшие к балкону  боковые
столики  -- они менЯ обЯзательно куда-то гонЯли, хотЯ это не  входило в  мои
обЯзанности. ЏодаваЯ  Ѓобу -- полному молодому человеку --  стакан молока, Я
весь внутри сжималсЯ -- не любил и не мог быть слугой. €ногда вместе с нашим
начальством  обедала какаЯ-нибудь  женщина  или девушка.  Љто  там  на  менЯ
обращал внимание, -- слуга есть слуга, но мне  казалось, что она  смотрит на
менЯ и презирает. Ќе мог же Я сказать ей, что еще год назад дружил с послами
нескольких стран, что  веселилсЯ с ними на закрытых вечеринках,  помню  одну
такую, где было 12 послов, не секретарей, а настоЯщих как есть послов, среди
них были послы веции и Њексики, €рана и ‹аоса, а моим другом был сам хозЯин
--  посол  ‚енесуэлы,  Ѓурелли  --  поэт  и  прекраснейший  человек.  ‚  его
посольство  на улице  …рмоловой мы с …леной ходили как домой. Ќе мог же Я ей
объЯснить, что в моей  стране Я был одним из  лучших поэтов. ‚се бы смеЯлись
-- скажи Я это.  €дЯ на работу в отель, Я написал в анкете всЯкие глупости о
своей прошлой жизни, что Я,  мол,  всегда работал официантом в харьковских и
московских ресторанах. •уй-то, если бы так.
     ‚ общем,  Я вел  двойную жизнь. Њенеджер  был  мной доволен,  официанты
тоже,  иногда метрдотель Ѓоб менЯ чему-то учил, Я собирал все свои актерские
способности  воедино и, старательно  выкатив глаза, слушал, как он советовал
мне перед работой наполнить водой и льдом бокалы, кроме кувшинов, чтоб потом
подавать воду прЯмо  в бокалах,  не задерживаЯсь -- когда был большой наплыв
посетителей. џ глЯдел Ѓобу в глаза и говорил: "…с,  сэр!" через  каждые пару
минут. Ћн-то  не  знал, что у менЯ  на душе и в  голове.  "…с, сэр! ‘пасибо,
сэр!". Ѓоб  был доволен.  Ќо Я-то вел двойную жизнь. €  все  более ненавидел
посетителей.  Ќе  только  из-за   …лены,  но,  в  основном,  из-за  нее.   ‚
выдававшиесЯ  несколько минут  передышки Я  складывал лестничкой салфетки --
чтоб были под руками готовые  -- и невольно, с  болью вспоминал, не  мог  не
вспоминать событиЯ последних месЯцев...
     Ћна  объЯвила  мне,  что  у нее есть любовник 19  декабрЯ, при страшном
морозе  и  вечерней  тусклой  лампочке в  нашей лексингтоновской трагической
квартире.  џ, потрЯсенный и униженный, сказал ей тогда -- "‘пи с кем хочешь,
Я люблю  тебЯ дико, мне лишь  бы жить вместе с тобой и заботитьсЯ о тебе"  и
поцеловал ее неприкрытые халатом колени. € мы стали жить.
     Ћна и это  мое решение  объЯснила моей слабостью, а не любовью. ‚начале
после 19  декабрЯ она  еще заставлЯла  себЯ и пыталась  не отказывать  мне в
любви,  делать со  мной любовь,  по  какому-то свойству моего организма  мне
тогда ее всЯкий день хотелось, у менЯ постоЯнно стоЯл хуй. ‚ своем дневнике,
если Я отваживаюсь заглЯнуть туда, Я  обнаруживаю короткие радостные записи,
что Я делал с  ней любовь четыре раза, или два, или один. Ќо она все более и
более наглела,  и постепенно наши "соитиЯ",  --  иного  слова не  подберешь,
именно соитиЯ -- так они были торжественны длЯ менЯ -- стали очень редкими.
     Ќаконец, она  совсем перестала делать со  мной любовь  и открыто  вслух
всЯкий раз  говорила,  что хочет  со  мной расстатьсЯ.  џ  бродил в сумерках
своего подсознаниЯ,  мастурбировал  по  ночам в  ванной комнате,  надев  ее,
только что пришедшей и уже спЯщей, еще теплые колготки и трусики, часто и то
и  другое было в пЯтнах спермы, чужой, разумеетсЯ, и  хотел Я  одного только
счастьЯ, --  выебать свою  собственную жену. ’ак во мне  постепенно родилась
бредоваЯ идеЯ -- изнасиловать …лену.
     ‚ солнечный-пресолнечный морозный день  у  интеллигентного сэйлсмена  с
бородкой в магазине на Ѓродвее Я купил наручники. Ћни были... ну, все знают,
какие наручники продаютсЯ на Ѓродвее за семь долларов. Џришел Я домой уже  в
полной  истерике  от  этой  покупки.  Џопробовав  и  внимательно  рассмотрев
наручники, Я с ужасом обнаружил,  что они оказались с кнопкой длЯ открываниЯ
без  помощи ключа, то есть и  стальные и  будто бы крепкие, но длЯ игры, длЯ
детей. „аже  было написано, что не менее  трех  лет дети могут играть такими
наручниками. †алкаЯ историЯ, очень жалкаЯ.
     Ћт  жалости  к  себе и своему  телу,  которое,  чтобы  добитьсЯ  ласки,
вынуждено  прибегать к  таким кошмарным  методам,  Я  разрыдалсЯ.  € даже  в
попытке  насилиЯ  у менЯ  случилась  неудача. џ выл, плакал очень  долго,  а
потом,  задыхаЯсь и  плача,  все-таки нашел выход  --  взЯл  столовый  нож с
зазубринами и в полчаса, не переставаЯ при этом плакать, спилил  открывающие
кнопки-рычажки  с  наручников, и они  стали  настоЯщими, открывались  теперь
только с  помощью ключа. „елаЯ это, Я  видел себЯ со стороны, и как писатель
решил, что эта жуткаЯ сцена годитсЯ длЯ ѓолливуда: ‹имонов, плачущий от горЯ
над  наручниками   длЯ   своей   любимой  и   стачивающий   столовым   ножом
кнопку-предохранитель.
     Ќаручники Я так и  не пустил в дело, как  и веревку. Њечта изнасиловать
…лену шла бок о  бок с мечтой убить ее. Ќедели за две до покупки наручников,
Я,  уже  сумасшедший, поднЯл ковер, нелепый  розовый ковер в нашей  спальной
комнате  и  пристроил под ковром  веревку-удавку,  один конец ее закрепив за
трубу в  углу  комнаты,  из второго Я сделал  затЯгивающуюсЯ петлю,  чтобы в
самом  крайнем  случае,  когда  станет  совсем невмоготу,  легко и  бесшумно
удавить ее.  Џотом  Я думал убить себЯ, способом... способы самоубийства все
времЯ  менЯлись  в моем воображении.  ‚еревка пролежала  там довольно долго,
иногда мне кажетсЯ, что именно она спасла менЯ и …лену от гибели. ‹ежа рЯдом
с …леной  ночами, чужие  люди,  соседи,  всЯкий  под своим  одеЯлом,  вдыхаЯ
исходЯщий  от нее  запах алкоголЯ  и  курева,  тогда  она  пристрастилась  к
марихуане,  кокаину  и прочим прелестЯм, лежа, она чуть всхрапывала во  сне,
уставшаЯ от оргазмов с  ненавистными мне американскими мужчинами (вот почему
Я  никогда  не  смогу  уже  любить тебЯ,  Ђмерика!), Я  все же успокаивалсЯ,
вспоминаЯ про веревку. џ все же знал, что протЯни Я руку под свою подушку --
конец веревки  окажетсЯ  в  моих руках,  набросить  петлю на  рЯдом  лежащую
маленькую  головку  моей  мучительницы  ничего  не  стоило.  ќта легкость  и
возможность все  прекратить утешала менЯ,  и  может  быть  потому  Я миновал
взрывы,  которые могли привести  к убийству,  ведь Я был уверен, что  всегда
могу убить ее, в  любое времЯ смогу.  ЃлагодарЯ  веревке  из менЯ постепенно
вышла какаЯ-то часть злости и безумиЯ...
     ‚се  эти  страшности  вспоминаютсЯ  мне,  пока  Я  складываю  салфетки.
‚озвращает  менЯ  к действительности Ќиколас --  он сует  мне  в руки пустой
кофейник и Я лечу на кухню, по дороге замечаЯ, что молодаЯ женщина и толстый
человек,  похожий  на гангстера,  кончили  свой  завтрак и ушли,  и  что сам
менеджер  ”рэд убирает со стола, и застилает чистую скатерть, в то времЯ как
это должен делать Я.  Њой промах  окончательно менЯ  отрезвлЯет,  Я бегу  на
кухню с такой скоростью, что на поворотах мне приходитсЯ хвататьсЯ за стену,
чтоб не упасть от скорости. -- €нтересно, кто она ему, -- думаю Я на бегу --
безусловно не дочь,  --  или жена или любовница. Ќа представителЯ  конгресса
пульпы и пейпера он вроде не похож, а, с другой стороны, какого хуЯ так рано
поднЯлсЯ. ‘  такой красивой  женщиной менЯ лично  хуй  бы  вынули из постели
раньше обеда...
     ‚ нашем  ресторане  бывают, как видите, и женщины.  €х куда меньше, чем
мужчин, Я глЯжу на них с опаской, недоверием и простите... с восторгом. “вы.
џ  особенно на них глЯжу -- Я презираю  их, ненавижу, одновременно сознаваЯ,
что  то,  чем  занимаютсЯ они,  никогда  мне  не  будет  доступно.  Љакое-то
преимущество  имеют они  передо мной,  преимущество  рождениЯ.  џ  вечно  их
обслуживал  в  этой  жизни,  куда-то  приглашал,  раздевал, ебал  их, а  они
молчаливо лежали, или вскрикивали, или лгали и притворЯлись.
     ЊенЯ и  раньше  иногда пронизывали  острые приступы вражды  к женщинам,
настоЯщей злобной  вражды.  Џотом  была …лена и  вражда утихла,  спрЯталась.
‘ейчас, после  всего, менЯ пронизывает остраЯ зависть к …лене,  а так  как в
ней  длЯ  менЯ воплотилсЯ весь женский  род, то  зависть  к женщинам вообще.
Ќесправедливость  биологическаЯ  возмущает  менЯ.  Џочему Я  должен  любить,
искать, ебать, сохранЯть -- сколько еще можно было бы нагромоздить глаголов,
а она должна только пользоватьсЯ. џ думаю, моЯ ненависть исходит от зависти,
что у менЯ нет пизды. Њне почему-то кажетсЯ, что пизда более совершенна, чем
хуй.
     --  “,  суки,  --  думаю Я, глЯдЯ на приходЯщих в наш  ресторан  хорошо
ухоженных  девиц  и дам. Љак-то раз  один  из подобных взглЯдов поймали  мои
товарищи -- басбои. ’емноликий преступный тип со вставными зубами --  басбои
Џатришио, указав на женщину, на которую Я взглЯнул, насмешливо спросил менЯ:
"„у ю лайк ледис?" џ сказал,  что да,  что Я был три  раза женат. Џатришио и
Љарлос недоверчиво  посмотрели  на  менЯ.  "Њэби  ю  лайк мэн?"  --  спросил
заинтересованно Џатришио, дыша на менЯ алкоголем. Ћн допивал за посетителЯми
оставшийсЯ  в бокалах алкоголь. Џотом это стал делать и Я, заходЯ  обычно за
какую-нибудь ширму. џ и доедал порой за посетителЯми то, что они не доедали.
Љак восточный человек Я, например, очень люблю жирное мЯсо. Џосетители такие
куски оставлЯли, Я же не был брезглив.
     Ђ та беседа о женщинах  и мужчинах закончилась восхитившим и  Љарлоса и
Џатришио  моим ответом, что вообще-то  Я люблю  женщин,  но могу  и обменЯть
предмет  любви  и  любить впредь  мужчин.  Џотом  нас  разогнал  поЯвившийсЯ
метрдотель ђикардо,  мы  побежали кто  за  маслом,  кто за  салфетками,  кто
убирать освободившиесЯ грЯзные тарелки у посетителей из-под носа.
     Љогда Я поступал в ресторан, у менЯ грешным делом мелькала мысль, что Я
буду здесь на людЯх  и смогу завести какие-то знакомства. Ћ, как Я был глуп!
Ћфицианта и  посетителей, да что  официанта, и метрдотелЯ самого отделЯет от
посетителей железнаЯ стена.  Ќикакого сближениЯ не наблюдалось. Џервые дни Я
лез  со своей рожей  и  фигурой  на глаза  всем  красивым  посетительницам и
симпатичным  мне  посетителЯм.  Њне  казалось,  они должны обратить на  менЯ
внимание.  ’олько потом Я  понЯл,  что  Я  им  и  на  хуй не  нужен. Њысль о
сближении, о знакомствах была полнейшей чепухой, господа,  и поЯвилась она у
менЯ только потому, что Я еще был не совсем здоров после моей истории.
     Њои  товарищи по работе неплохо  ко  мне  относились.  ‹атиноамериканцы
называли  менЯ "ђуссиЯ". Џочему  они  присвоили  мне  имЯ  страны, откуда  Я
сбежал, не знаю. Њожет быть, им это имЯ было приЯтнее, чем мое,  привезенное
из  ђоссии, но  довольно обычное  длЯ Ђмерики имЯ  -- ќдвард.  Њой китайский
приЯтель  ‚онг  вообще во мне души не  чаЯл,  особенно после того, как Я ему
помог  с  бельем.  „ело  в  том,  что  на  каждого  из  басбоев  приходилась
обЯзанность раз в три днЯ привозить из подвала, из прачечной, огромный короб
с  чистым бельем  и выгружать его  в  кладовую,  где у  нас хранилась всЯкаЯ
всЯчина -- кроме  бельЯ -- свечи, сахар, перец, и прочие необходимые вещи. џ
любил кладовую -- любил ее запах -- чистого бельЯ и прЯностей. €ногда Я туда
забегал  среди  работы -- сменить полотенце или  быстро  сжевать кусок мЯса,
оставшийсЯ в тарелке какого-нибудь пресыщенного посетителЯ, и  бежал дальше.
’ак вот Я как-то помог ‚онгу после работы сгрузить  белье и разложить его по
полкам  в кладовой -- вдвоем это получаетсЯ куда быстрее, но здесь почему-то
не делают так. ‚онг так благодарил менЯ, что мне стало неудобно.
     Љак-то в  другой день он взЯл у менЯ  маленький мой словарик Љоллинса и
найдЯ там слово "гуд" -- показал мне и, широко улыбаЯсь, сказал -- "ќто ты".
Џохвалой  этого  парнЯ  Я  горжусь куда  больше,  чем  всеми  комплиментами,
сделанными мне и моим стихотворениЯм  в разное времЯ моей жизни. "џ хороший"
-- это признал ‚онг; наверное, Я действительно неплохой.  џ хотел бы дружить
с  ‚онгом, но, к сожалению, не получилось, ведь мне  пришлось  покинуть "Ћлд
Ѓургунди", господа.
     ‚озвращаЯсь  с работы, Я иногда захожу к  другим русским, которые также
работают в "•илтоне". ‚ыйдЯ через проходную  отелЯ  и  отбив времЯ  на своей
рабочей  карте, можно,  поднЯвшись из  подвала,  свернуть  налево и  увидеть
гарда,  бывшего  капитана  ‘оветской  Ђрмии господина Ђндрианова.  ‚ысокий и
солидный,  он  записывает  номера  приходЯщих  к  эстакаде  длЯ  погрузки  и
разгрузки  траков  и  наблюдает  за  порЯдком.  ‘  ним  можно  поговорить  о
чем-нибудь, он до разговоров большой охотник. ‚ другое времЯ Ђндрианов стоит
в вестибюле у главного входа отелЯ, и он до того солиден и внушителен, седые
виски  из-под  фуражки, что  с ним  заговаривают иногда  проходЯщие  богатые
женщины.
     ‘  этим Ђндриановым  случилсЯ интересный случай, по  поводу  которого Я
очень злорадствовал в свое времЯ, дело в  том,  что этот  случай подтверждал
кое-какие  мои  теории. ’ак  вот -- Ђндрианов  живет на окраине  в  неплохом
районе, там живут вполне обеспеченные  люди. Ћднажды  он получил из местного
отделениЯ полиции письмо, в котором было буквально сказано следующее: "‡наЯ,
что ‚ы имеете большой опыт внутренней  полицейской  службы (в ‘‘‘ђ Ђндрианов
служил офицером-десантником, потом морским  капитаном и пр.),  мы приглашаем
‚ас принЯть  участие в нашей добровольной  программе безопасности  населениЯ
нашего  района". Ћни не делают  разницы между ‘‘‘ђ  и  ‘Ђ -- эти господа из
полиции. € это самый трезвый взглЯд  на мир, который  Я когда-либо встречал.
„лЯ  них  приехавший в Ђмерику  работник  ЉѓЃ  был  бы  куда  более желанным
господином,  чем  такие  люди,   как  Я.  €меющий  опыт   службы,   конечно,
предпочтительнее  им, чем такового  опыта не  имеющий, мало того, служить не
хотЯщий. Ђндрианов отказалсЯ принЯть участие в их программе, а зрЯ.
     Љроме  Ђндрианова, Я останавливаюсь поболтать  с  ѓайдаром, если ему не
нужно  срочно тащить чьи-нибудь чемоданы наверх. џ глазею на знаменитого  на
весь отель соученика ”иделЯ Љастро -- долговЯзого кубинца-швейцара в красном
форменном пальто,  открывающего дверцы подходЯщих к отелю автомобилей. €з-за
”иделЯ  он  лишилсЯ земель и  семейных богатств, и  теперь  служит  •илтону.
‡арплата у  него маленькаЯ, но он получает  много чаевых.  "Ћчень  много" --
говорит ѓайдар,  который тоже  получает немало  чаевых. Џопасть  на выгодную
должность швейцара очень трудно.
     ‚ глубине отелЯ, возле его бельЯ, пищи, мусора,  мебели, электричества,
воды   и   всего  другого   водитсЯ  еще   немало  русских.   “помЯнутый   в
солженицыновском "Ђрхипелаге  ѓулаг" ‹енЯ Љосогор, высокий, сутулый  человек
пЯтидесЯти с лишним лет  работает электриком -- они  ходЯт  в  светлозеленых
мешковатых робах,  иногда Я забегаю и к ‹ене. ‚ общем, ничего хорошего  этот
побег  в чужую  страну мне пока не  дал -- если в  ‘‘‘ђ Я общалсЯ с поэтами,
художниками, академиками, послами и очаровательными  русскими женщинами,  то
здесь,  как  видите, мои  друзьЯ -- носильщики,  басбои,  электрики, гарды и
посудомойки. ‚прочем, моЯ прошлаЯ жизнь уже не ебет менЯ,  Я  ее  так прочно
стараюсь  забыть, что, думаю, в конце концов  забуду. ’ак надо, иначе всегда
будешь ущербным.
     €ной раз Я что-нибудь уношу из отелЯ домой. Љакую-нибудь мелочь. ‚орую.
Ђ  хулЯ. ‚ моей голой  тюремной каморке в "‚инслоу" становитсЯ чуть веселее,
когда Я приношу  в  нее клетчатую  красную с белым скатерть,  и  накрываю ею
стол.  —ерез  несколько  дней  поЯвлЯетсЯ  втораЯ  скатерть,  потом  краснаЯ
салфетка. Ќа  этом  мое устройство  заканчиваетсЯ.  џ ворую из ресторана еще
несколько  ножей,  вилок  и  ложек  и  все,  больше  вещей   мне  не  нужно.
‘огласитесь, что это разумно. •илтон поделилсЯ с "‚инслоу" чуть-чуть.
     ‚озвращаЯсь с работы домой, Я занимаюсь английским, Я хочу сказать, что
т