же делать, если он приметсЯ лупить лошадь при мне?
     - ЏоглЯдеть желаешь? - спросил менЯ Њирон.
     џ не знал, что ответить. •отел ли Я  поглЯдеть?  …ще  бы!  Ќо  если  он
станет лупить, лучше не надо.
     џ так ничего и не ответил - сжавшись, вышел из конюшни.
     ѓлухо зацокали  копыта  -  Њирон  вывел  Њашку  во  двор,  а  Я  быстро
обернулсЯ, принЯв твердое решение. …сли он ударит ее хоть раз, Я  скажу  ему
прЯмо в лицо, кто он есть, - и будь что будет.
     џ видел, как напрЯглась Њашка, подрагиваЯ кожей. џ  напрЯгсЯ  тоже.  Ќо
Њирон был неузнаваем. ЏохлопываЯ кобылу по  шее,  приговариваЯ  невнЯтные  и
хриплые, но мирные слова, он надел на нее хомут, завел в  оглобли  -  и  все
без единого крика!
     џ перевел дыхание и случайно взглЯнул на крыльцо.  ’ам  стоЯли  ЏолЯ  и
‡ахаровна. Њне стало легче и как-то  лучше,  Я  улыбнулсЯ  им,  а  ‡ахаровна
помахала мне ладошкой. € вдруг Я понЯл, что они вышли на  крыльцо  вовсе  не
случайно. Ћни вышли посмотреть. ‚от только на что?
     Ќа то, как Њирон запрЯгает лошадь? ’ак они это видели  тысЯчу  раз.  Ќа
Њашку? —то здесь невиданного? Ќа менЯ? ЊенЯ ведь Њирон впервые  подпустил  к
лошади. ‚прочем, разве Я просилсЯ?
     ’огда на Њирона? Ќа то, как он заводит в оглобли лошадь - без  крика  и
жестокого битьЯ?
     Њне стало легко на сердце: ведь вот можно же тихо, мирно, с лаской.
     Њашка стоЯла снарЯженнаЯ в путь, Њирон грузил на телегу сетчатые  Ящики
с пустыми бутылочками, а морщинистаЯ ‡ахаровна  и  ЏолЯ  все  не  сходили  с
крылечка, разглЯдываЯ нас. Ќаконец телега  загружена.  Њирон  снова  заметил
менЯ.
     - •очешь прокатитьсЯ? - спросил он.
     Њашке и так тЯжело, и Я отказываюсь, трЯсу головой.
     - „а не на телеге, - говорит он. - ‚ерхами!
     Ќа верхом, а верхами - ишь как выразилсЯ!
     - Џрокатись, прокатись! - кричит с  крыльца  ЏолЯ,  а  ‡ахаровна  опЯть
машет мне рукой, натЯгиваЯ низко на лоб свой белый платок, будто  что-то  им
прикрываЯ.
     Њирон подходит ко мне сзади, подхватывает менЯ,  ставит  на  оглоблю  и
помогает забратьсЯ на лошадиную спину.
     …лки! € правда, сверху видно все по-другому.  €  двор,  и  дом  наш,  и
дырЯвый забор, и поленница, и даже сам Њирон как будто чуточку  уменьшаетсЯ,
становитсЯ ниже.
     - Ќо-о! - басом кричит конюх, и моЯ подруга Њашка  послушно  трогает  с
места.
     ЊенЯ переваливает с боку на бок от ее медленного хода, а Я готов  орать
в восторге. Ќо орать нельзЯ. ‚о-первых, стыдно.  ‘тыдно  признатьсЯ,  что  Я
первый раз в жизни еду верхом, хоть и на запрЯженной в телегу лошади.  Ћрать
нельзЯ еще и потому, что, может, раз в жизни  Њашку  запрЯгли  без  битьЯ  и
криков - грубых, матерных, проклЯтых криков.
     џ  дотЯгиваюсь  до  Њашкиной  гривы  -  боюсь  свалитьсЯ,  и   все   же
дотЯгиваюсь, - треплю ее шею: спасибо! •отелось  бы  погладить  твои  уши  -
единственное веселое, что есть в тебе, они шевелЯтсЯ  направо-налево,  чутко
поворачиваютсЯ, настороженно слушают мир вокруг, и хотЯ слушают с опаской  и
осторожностью, но двигаютсЯ весело - веселые уши.
     ‚озле ворот Њирон кричит:  "’пр-ру!",  и  лошадь  останавливаетсЯ.  Њне
теперь не помогают, а слезть красиво Я еще  не  умею.  џ  сваливаюсь,  будто
куль с мукой, а поднимаЯсь, шепчу Њашке:
     - €звини!
     Ћна фыркает. ЋтфыркиваетсЯ от моих слов: мол, какие пустЯки!  џ  смотрю
на крыльцо, скова вижу Џолю и  ‡ахаровну  и  тут  понимаю,  что  их  взглЯды
что-то означают. Љонечно, и  поддерживают,  ободрЯют,  хвалЯт  менЯ,  но  не
только.
     ‘держивают Њирона?
     Ћн проезжает мимо менЯ, Я кричу ему весело, простив его прегрешениЯ:
     - ‘пасибо!
     Ќо он как будто оледенел. џ кричу рЯдом, и громко, почти в ухо  ему,  а
он ничего не слышит.
     Њашка доходит до угла, и Њирон вдруг принимаетсЯ хвостать ее вожжами.
     ‘ердце мое сжимаетсЯ.
     —то за человек? —то за кикимора?


     ‚ тот же день, пока  Њирон  уезжал  за  детским  питанием,  Я  проделал
хорошую дыру  в  стене  конюшни.  ‚зЯл  молоток  и  стамеску  из  отцовского
столЯрного хозЯйства, подтащил лестницу и расширил щель,  примеченную  днем.
ђаботал Я спокойно и хозЯйски, ведь эта сторона конюшни выходила  к  нам  во
двор. —ерез дыру можно было даже погладить Њашку.
     "”орточку" свою Я заткнул куском старой пакли, так  что  и  конспирациЯ
соблюдена.
     €нструмент Я аккуратно сложил в положенное место,  а  лестницу  оставил
возле конюшни.
     Њне все помогало, даже сама природа!
     ‚ воздухе уже давно намечались перемены, только пока  неЯсно  какие,  и
вот морозец приуныл, потеплело, зато  небо  укутали  низкие  лохматые  тучи,
похожие на серые домашние тапочки из собачьего  меха,  и  началсЯ  настоЯщий
праздник - повалил  снег.  „а  какой!  Ѓудто  там,  в  небесной  канцелЯрии,
недовыполнили  производственный  план  и  вдруг  спохватились,  открыли  все
заслонки. ’аких крупных хлопьев Я в жизни не видывал. ‘нег так торопилсЯ  на
землю, что падал не отдельными снежинками, а целыми пригоршнЯми.
     ‚ мгновение все вокруг исчезло: забор,  дом  и  даже  конюшнЯ,  котораЯ
была совсем рЯдом. ‘угробы пухли на глазах, и весь мусор, который  наскоблил
Я стамеской, сперва затушевало, а потом совсем стерло с лица земли.  Ќикаких
следов!
     Ќе очень-то Я  боЯлсЯ  этих  следов,  но  на  всЯкий  случай,  конечно,
неплохо, ведь Я не хотел, чтобы про мою  "форточку"  знал  хоть  кто-нибудь.
„аже мама или бабушка.
     Ђ снег валил. € душа ликовала.
     Љак хорошо, когда со всех сторон тебЯ обступили  снежные  стены.  Ѓудто
ты в белой комнате. •лопьЯ глушат голос - о-го-го! - звук пропадает  в  двух
шагах от тебЯ, но  тебе  вовсе  не  страшно:  ты  же  дома,  на  собственном
дворе, - и наоборот, интересно, ни на что не похоже, даже как будто уютно.
     џ вдоволь поглазел по сторонам, под ноги, над собой - будто упакован  в
снежную коробку, со всех сторон белые обои, а сверху снежинки несутсЯ  прЯмо
в открытые глаза, делаетсЯ смешно и  приЯтно,  -  и  потихоньку  двинулсЯ  к
забору, проник сквозь  него,  не  спеша,  по-хозЯйски  прогулЯлсЯ  по  двору
поликлиники и вышел на улицу.
     џ  хотел  подождать  возвращениЯ  Њашки,   чтобы   принести   ей   свою
расплющенную школьную булочку. € вообще день выдалсЯ длинный, полный  разных
событий,  тревожных  и  радостных,   но   все-таки   этот   день   получалсЯ
необыкновенным, и Я походил на кувшин, переполненный радостью, как водой.
     Њне казалось, Я  один  на  улице:  никого  ведь  не  видно  в  сплошном
снегопаде. € Я запел - сперва потихоньку, а потом во все  горло,  совершенно
забыв, что Я все же на улице:
     - "’ирьЯм-тирьЯм, менЯл Я женщин, как перчатки! ’ирьЯм-тирьЯм..."
     —то-то у менЯ ничего не получалось дальше этой строчки, да  и  была  ли
следующаЯ, не знал.
     €  тут  из  снежной  стены,  как   в   сказке,   выступила   заведующаЯ
поликлиникой с маленьким портфельчиком и, чтобы лучше  видеть  менЯ  в  этой
снежной мешанине, склонилась к моей шапке.
     - Њальчик, - спросила она удивленно, - где ты подобрал эту песню?
     € густой снег, и неожиданное возникновение именно заведующей - все  это
было невзаправдашним, точно во сне, и Я, против обыкновениЯ,  не  растерЯлсЯ
и не покраснел, а ответил громко и внЯтно,  как  на  уроке,  с  этаким  даже
воодушевлением:
     - ‚ кино, у артиста Њихаила †арова.
     ‡аведующаЯ походила на жирафу: согнувшись почти пополам, она  повернула
ко  мне  ухо,  чуть  прикрыв  глаза,  мучительно  что-то  вспоминаЯ.   Џотом
встрепенулась.
     - Ђ ты представлЯешь, как  менЯют  перчатки?  -  спросила  она  строго,
внимательно разглЯдываЯ менЯ.
     - Ќе! - ответил Я с готовностью. -  ‚от  варежки  -  представлЯю!  -  €
будто в доказательство  того,  что  действительно  представлЯю,  протЯнул  к
заведующей свои руки в потертых варежках.
     - Ќу? - хлопнула глазами длиннаЯ тетка.
     - Ђ чо их менЯть? - спросил Я. - ‚идите, еще крепкие.
     ‡аведующаЯ  неожиданно  фыркнула  -  ну  почти  как  Њашка,   так,   не
разгибаЯсь, и фыркнула, подумала еще о чем-то, все еще не разгибаЯсь,  потом
все-таки распрЯмилась и  двинулась  мимо  менЯ  вперед.  Њне  даже  пришлось
отступить в сторону, в глубокий снег, - такаЯ она была большаЯ.
     ‡аведующаЯ неторопливо проплыла мимо  менЯ  и  тут  же  растворилась  в
снежной стене.
     Ћттуда она фыркнула еще раз, а Я пожал плечами. € вдруг она запела:
     - "’ирьЯм-тирьЯм, менЯл Я женщин, как перчатки!"
     Ќаступила  секунднаЯ  тишина,  и  оттуда,   где   исчезла   заведующаЯ,
послышалсЯ дикий смех.
     Ћна хохотала  так,  как  никто  не  умел.  ‚  принципе  ей  можно  было
выступать в цирке и брать деньги за такой дикий хохот.
     Њне показалось, что  даже  снежные  хлопьЯ  вздрагивали,  прижимаЯсь  к
земле.
     €нтересно слушать звуки, когда вокруг ничего не видно.
     ‘тихли раскаты грома - отхохоталась заведующаЯ, на  зрЯ  говорЯт:  смех
без причины - признак дурачины, - а потом Я  услышал  то,  чего  ждал:  звон
множества колокольчиков. ‘егоднЯ он был не таким,  как  всегда,  еше  глуше,
еще  тише,  и  Я  блаженствовал,  вслушиваЯсь  в  него,  пока  бутылочки  не
забренчали  совсем  рЯдом.   Њимо   менЯ   медленно   прошла   тень   Њашки,
растушеваннаЯ снегом.
     џ развернулсЯ к дому,  представлЯЯ  себЯ  ледоколом,  отважно  прорубил
ледЯные торосы, вытащил дома белую плоскую булочку  и  не  утерпел,  откусил
кусочек. Ѓелый хлеб волшебно таЯл во рту, но Я не  давал  ему  легкомысленно
проскакивать в горло, растирал мЯкиш по  небу,  держал  под  Языком.  Ћн  не
послушалсЯ, все-таки проскочил внутрь. Ћт этой  дразнилки  захотелось  есть.
„омашний суп варилсЯ на голой капусте, его не надолго хватало, и к  маминому
возвращению с работы Я походил на тигра,  не  кормленного  неделю.  Ќо  нет,
предательство недопустимо, Я уже обещал Њашке, да и что будут стоить  добрые
пожеланиЯ без поступков?
     џ взЯл булочное плоское солнце, вышел  на  улицу,  влез  на  лесенку  у
конюшни, вытащил паклю, и мою руку сразу лизнуло что-то теплое и шершавое.
     - Њашка, - прошептал Я и стал аккуратно подавать в  мЯгкие,  деликатные
губы кусочки школьной булочки.
     Ќа душе было тепло, и очень помогал снег: мы были вдвоем с  кобылой.  џ
жалел  ее,  приговариваЯ  ласковые  слова,  и  можно  было   не   стеснЯтьсЯ
собственной нежности: все стирал бесшумный снегопад.


     Ќастала зима, последнЯЯ военнаЯ зима, но кто знал тогда это?
     Њашка сменила телегу на  сани,  и  потихонечку,  незаметно,  работы  ей
прибавлЯлось: теперь уже не один, а два раза  за  утро  гонЯл  ее  Њирон  на
молочную кухню за дополнительной едой длЯ самых маленьких малышей.
     џ видел лишь это - у Њашки прибавилось работы - и жалел ее, вот и  все,
а мама и бабушка замечали совсем другое - ведь женщины! - и  часто  про  это
говорили.
     Ќачинала всегда бабушка,  она  возвращалась  из  магазина  очень  рано,
когда Я еще не ушел в школу, приходила всЯ  в  снегу,  продрогшаЯ,  отоварив
карточки, прижимаЯ к  животу  сумку  с  маленькими  свертками,  но  говорила
теперь не про еду, а совсем про другое.
     - ‚се больше и больше, - сообщала она, и мама понимающе улыбалась.
     Ќо Я совершенно не понимал.
     - —его больше?
     - Ђ того! - весело отвечала бабушка. - †енщин с утра у поликлиники  все
больше и больше. ‡а детским питанием,  понимаешь?  ‡начит,  детей  рождаетсЯ
больше и больше. - Ћна разматывала платок, снимала валенки,  зацепив  коском
одного за пЯтку другого. - ‚идать, к концу война-то, - улыбалась она.
     - ’воими бы устами да мед пить, - отвечала мама, грустно вздыхаЯ.
     —то война пошла к концу, и младенцу Ясно: ‹евитан каждый день по  радио
говорит, что мы сражаемсЯ уже не на нашей земле. ѓоним фашистов!
     Ќо у бабушки на этот счет свои приметы. Ћна объЯснЯет маме,  а  у  менЯ
ушки на макушке.
     - ђаненые возвращаютсЯ, - говорит она. - Џока раненые - и то уже  какаЯ
прибавка. - Ћна смеетсЯ и уточнЯет, пожалуй, длЯ менЯ: - Џрибавка детишек!
     џ не очень понимаю ее радость, но твердо уверен: раз бабушка  радуетсЯ,
значит, и вправду хорошо. Ћна менЯ никогда не подводит.
     - Њашке работы больше, - вздыхаю Я, а бабушка с мамой смеютсЯ:
     - Џобольше бы такой работы!
     Ќо Њашка Њашкой, у менЯ с ней дружба, а есть еще Њирон -  вражьЯ  сила,
как бабушка однажды выразилась.
     "‘ила, да еще коварнаЯ", - добавлю Я.
     ‡има установилась, Я встал на  лыжи  и  после  уроков  гонЯл  на  своих
обрубышах с крутых гор нашего оврага. Џока Я  каталсЯ  со  средних  спусков,
дорога у менЯ была одна, но постепенно,  к  середине  зимы,  мастерство  мое
возросло, и  Я  стал  осваивать  самый  крутой  склон.  Ђ  он  начиналсЯ  от
поликлиники, за конюшней. ’ак что требовалось пролезть  в  дырЯвый  забор  и
пройти по двору поликлиники  -  только  тогда  можно  добратьсЯ  до  вершины
горки. €ли еще снизу, из оврага, подниматьсЯ вверх, но это уж  потом,  когда
скатишьсЯ. „лЯ начала же, длЯ первого спуска, мне удобней всего было  пройти
через Њиронов двор. џ и ходил, вовсе не думаЯ, что лыжи мои  оставлЯют  след
на снегу и след с  абсолютной  точностью  указывает,  кто,  откуда  и  когда
двигалсЯ  на  этих  лыжах.  „вор  поликлиники  был  общий,  его   пересекало
множество разного народу, и мне в голову не  приходило,  что  кто-то  станет
выслеживать менЯ.
     џ одолел забор, двинулсЯ по двору и увидел Њирона.  Ћн  сидел  на  краю
распрЯженных саней, точно на троне, оглобли смотрели в  небо,  как  зенитки,
курил "козью ножку" и нетерпеливо поглЯдывал на менЯ, будто ждал. џ  вежливо
поздоровалсЯ.
     Ћн треух не сорвал, небрежно кивнул мне в ответ,  Я  было  уже  миновал
его, как он спросил неожиданно:
     - Ђ ты, поди-ка, пионер?
     џ мотнул головой. ‚ пионеры мне ровно через год, пока рановато.
     - Ђ батЯ-то у тебЯ, поди, большевик? - спросил Њирон.
     - Ђха! - ответил Я не без гордости.
     ЃатЯ у менЯ большевик, и на фронт он ушел среди  первых,  добровольцем,
а не просто так. „обровольцем - значит, сам вызвалсЯ, это же каждому Ясно.
     - Њолодец, - весело похвалил Њирон, и непонЯтно было, кого  он  хвалит,
отца или менЯ.
     џ  ничего  не  понЯл  из  разговора,  а  оказалось,  напрасно.   ’олько
оказалось-то чуть спустЯ. ‘прашивает человек, как ему не ответить?
     џ  кивнул  Њирону,  добралсЯ  до  своей  горки  -  езда  у   менЯ   уже
получалась - и не без задней мысли обернулсЯ на конюха: смотри, мол,  сейчас
слечу вниз. џ  еще  улыбнулсЯ  ему,  простофилЯ,  потер,  чуточку  приседаЯ,
лыжами о снег, чтобы лучше скользили, и поехал.
     џвилсЯ Я домой уже в сумерки, когда мама  вернулась  с  работы.  Ћни  с
бабушкой стоЯли возле нашей печки, и Я сразу насторожилсЯ: обе сложили  руки
кренделЯми, лица хмурые, глЯдЯт на менЯ  выразительно  -  с  какой-то  такой
брезгливостью.
     Њысленно Я окинул  прожитый  день,  тщательно  в  нем  порылсЯ,  как  в
собственном кармане, отыскиваЯ там  прорехи  и  прегрешениЯ,  но  ничего  не
обнаружил - деЯниЯ мои были свЯты и беспорочны:  дневник  украшала  крупнаЯ,
как хороший стул, только в перевернутом виде, четверка по арифметике,  потом
Я заскочил в библиотеку, вовремЯ ел, каталсЯ на лыжах, и вот он Я, весь  как
на ладони.
     Њама сдвинула брови, нахмурилась, задала первый вопрос. џ сразу  понЯл:
идет серьезное дознание.
     - Љак ты мог? - спросила мама, а бабушка только вздохнула, будто Я  уже
в тюрьме, и качнула, осуждаЯ, головой из стороны в сторону.
     - —то? - спросил Я, заливаЯсь краской.
     „а, да! …сть на белом свете безвинные люди  -  а  их  почему-то  больше
всего среди маленьких и честных, - которые при  взглЯде  в  упор  или  из-за
какого-нибудь дурацкого вопроса начинают Яростно  краснеть,  просто  костром
полыхать, и, хоть ни в чем не  виноваты,  никто  им  поверить  не  может  по
глупой, пусть и древней поговорке: на воре шапка горит. Ђ  тут  не  шапка  -
лицо. Џолыхает - и хоть умри, никогда своей невиновности не докажешь.
     џ даже потрогал щеки холодными с мороза руками, чтобы остудить их.  ќто
только прибавило уверенности в моей вине.
     - Ђ еще ученик! - сказала бабушка.
     - •а-ха, - попыталсЯ Я  успокоить  себЯ,  но  это  было  совершенно  не
убедительно даже длЯ менЯ самого.
     Ђ  маме  и  бабушке  этот  дурацкий  хохоток  подтвердил   правоту   их
подозрений.
     - ‚округ столько  хулиганства!  -  воскликнула  мама,  и  в  ее  глазах
засиЯли слезы. - Ќо от тебЯ... Ќеужели и ты! ‘тарому человеку!
     џ начинал приходить в себЯ. Љогда непонЯтно, то легче. џ совершенно  не
понимал, о чем идет речь, и, таким образом, испытывал унижение.
     - ‚ чем дело? - проговорил Я фразу,  вычитанную  в  какой-то  серьезной
книге. Ћна мне нравилась своей определенностью. џ дал себе  слово  запомнить
ее на всЯкий случай, и случай этот настал.
     Ќа моих родных женщин фраза  произвела  ожидаемое  впечатление  -  рЯды
заколебались. Њама и бабушка поглЯдывали на менЯ по-прежнему  с  осуждением,
но руки уже не держали, как судьи, калачиком.
     - ‚ чем дело? - проговорил Я мЯгче, вкладываЯ  в  слова  озабоченность,
разбавленную непритворным интересом.
     - —то произошло у вас с Њироном? - уклонилась от прЯмого ответа мама.
     ‘ Њироном? —то у менЯ могло произойти с Њироном?
     - Ћн спросил, не пионер ли Я, - пожал Я плечами,  -  а  потом  спросил,
большевик ли отец.
     Њама  и  бабушка  переглЯнулись,  и  Я  понЯл,  что  дал  им  пищу  длЯ
дополнительных размышлений. Ћни помолчали.
     Џервой собралась с мыслЯми бабушка.
     - Ђ потом? - спросила она.
     - Ђ потом Я подошел к горе и съехал вниз.
     Ђх эти женщины! Ќе поймешь, откуда что беретсЯ! Џри чем тут Њирон,  мое
катание, зачем эти обходные маневры - липоваЯ  стратегиЯ?  ‚се-таки  не  зрЯ
среди генералов нет женщин. Љ чему они клонЯт? € уж клонили бы скорее.
     †ар, видно, схлынул с менЯ. Њне  не  терпелось  добратьсЯ  до  сути  их
замысла.
     - —то дальше? - спросил Я наступаЯ.
     - Ќет, нет! - Њама протЯнула в  мою  сторону  вытЯнутую  руку,  ладонью
точно останавливала менЯ, мой торопливый бег. - —то было перед этим?
     - џ говорил с Њироном.
     - Ђ между? - Њамины  глаза  сверлили,  щеки  разрумЯнились,  будто  она
добралась до главного. - Њежду Њироном и тем, как ты скатилсЯ?
     —то там было? џ пожал плечами, но теперь уже  совершенно  спокойно,  не
краснеЯ, искренне терЯЯсь в догадках: что там могло происходить?
     џ молчал, и вдруг мама,  моЯ  дорогаЯ,  любимаЯ  мама  произвела  нечто
непередаваемое.
     - Ђ вот так? - воскликнула она и смешно потрЯсла,  извините,  тем,  что
называют   нижней   частью   туловища,   изображаЯ   какое-то   неприличное,
действительно оскорбительное движение.
     џ помотал головой. арики, то есть глаза,  наверное,  катались  у  менЯ
где-то на лбу, рот распахнулсЯ от удивлениЯ, и вообще, похоже, весь мой  вид
выражал такую неподдельную искренность, такой интерес,  такую  пораженность,
что в маме что-то щелкнуло и переключилось.
     - Љак, как? - воскликнул Я, но в маме  уже  щелкнуло  и  переключилось.
Ћна что-то такое понЯла.
     €  тут  только  до  менЯ  доперло.  џ  все  понЯл!  ЊенЯ   обвинЯют   в
оскорблении, в хулиганстве, в каком-то невероЯтном грехе, но никто точно  не
знает, что означает моЯ непристойность.
     џ захохотал,  как  заведующаЯ  поликлиникой,  заржал,  как  сумасшедший
конь, Я вспомнил, что  Я  делал  между  разговором  с  Њироном  и  тем,  как
скатитьсЯ.
     - џ потер лыжами о снег, - сказал Я своим прокурорам, - вот  так:  -  €
показал на полу, как трут лыжами о снег, чтобы они лучше скользили.
     —то тут произошло! Њама и бабушка - теперь  уже  они,  мок  дорогие,  -
вспыхнули от причесок до самых воротничков. Ћни полыхали Ярким  пламенем,  и
им было стыдно передо мной. ’акого еще не  бывало  б  моей  жизни  -  обычно
стыдитьсЯ следовало мне. Ђ теперь стыдились они.
     Џервой опамЯтовалась бабушка.
     - Ѓудь он проклЯт, этот Њирон! - сказала она к даже  сделала  вид,  что
плюнула. Ќа самом деле бабушка никогда бы не  могла  плюнуть  в  комнате.  -
Џогрешить на мальчонку, это надо же.
     - Ђ мы-то, мы! - воскликнула мама, отворачиваЯсь от менЯ.  -  •ороши  с
тобой!
     ќто был неприЯтный вечер. Њожет, самый неприЯтный за все  мое  детство.
€ мама, и бабушка, и  Я  принимались  болтать  о  чем-нибудь  серьезном  или
неважном, но даже  болтовнЯ  неловко  обрывалась  сама  собой,  и  наступало
молчание. ‚ыходило так,  что  не  болтовнЯ,  а  молчание  было  главным  длЯ
каждого из нас, казалось, что, и болтаЯ-то, мы  молчим  и  произносим  слова
только длЯ того, чтобы прикрыть ими молчание, точно  голые  люди  прикрывают
тело трЯпьем, чтоб не было стыдно.
     € подумал, что эта проклЯтаЯ кикимора Њирон добилсЯ своего. Ќе  удалось
наказать менЯ, так он наказал всех троих. € если ему  не  удалось  заставить
сомневатьсЯ во мне маму и бабушку, то зато удалось  заставить  менЯ  укорить
их, хоть и про себЯ, за недоверие ко мне.
     „а,  человеческое  коварство  многолико  и  разнообразно.   ЏритворЯЯсь
благом, оно ранит людей, сеет подозрительность и недоверие,  главных  врагов
любви. € надо немало сил и ума, чтобы  выполоть  их,  эти  недобрые  ростки,
будь они проклЯты.
     ’олько уже перед сном все мы пришли в себЯ, точно кто-то вспугнул  наши
души, и они лишь теперь возвращались на место.
     џ лег в постель, мама наклонилась ко мне,  поцеловала  в  переносицу  и
прошептала, чтоб не слышала бабушка:
     - Џрости, сынок.
     Ћна ушла в кухню,  а  ко  мне  на  цыпочках,  чтобы  не  слышала  мама,
подобралась бабушка и, склонившись, прошептала в самое ухо:
     - Ѓес попутал!
     - Ѓабуш! - прошептал Я. - Ђ что это означает?
     Ѓабушка махнула на менЯ  рукой.  џ  помог  ей  -  засмеЯлсЯ.  Ћна  тоже
хихикнула. ‡а дощатой переборкой прыснула мама.
     Њы  хохотали,  прощаЯсь  с  прожитым  днем,  прощаЯсь  с  Њироном,  его
поклепом, глупой доверчивостью женщин и моей возможной неосмотрительностью.
     - ‘тарый хрыч! - воскликнула бабушка.
     - ‘тараЯ кикимора! - поправил Я.
     ЌасмеЯвшись, мама сказала задумчиво:
     - Ђ ведь не зрЯ он спросил про большевика, чует мое сердце!
     „оброта  обладает  опасной  властью,  заставлЯЯ  забыть  зло.   „оброта
склонЯет к прощению. Ќо ведь порой  прощение  -  беда.  Ќе  длЯ  того,  кого
прощают, нет. ’ому, кто прощает.
     Џоутру Њирон сорвал передо мной свой треух.
     - Њолодец! - воскликнул он. - Ѓулки не пожалел!
     џ содрогнулсЯ: откуда он узнал? Њирон понЯл мое удивление, разъЯснил:
     - Ќакрошили вы с ней маленько. џ увидел.
     "ѓлазастый!" - про себЯ ответил ему Я.
     - Ђ вот дырку ты  прорубил  зрЯ!  -  жалобно  проговорил  он.  €  начал
наворачивать: - „ождь зальет, снегу навалит. ЋпЯть же казенное  имущество  -
ныне знаешь как строго! Ќо ты добрый, добрый! Њолодец!
     џ ничего не говорил, ничего не  отвечал,  Я  был  желторотым  воробьем,
возле которого прохаживаетсЯ  кот  да  ласково  мурлычет,  -  и  страшно,  и
интересно.  ‚ыслушав  одобрениЯ,  смешанные  с  далекой  угрозой,  Я  обошел
Њирона, а по дороге в школу, размышлЯЯ над его словами, решил по  наивности,
что ободрениЯ в них все же больше, чем угрозы.  ‚он  сколько  раз  повторЯл:
"Њолодец, молодец", даже по плечу похлопал, когда Я огибал его.
     Ќа прощание Њирон сказал:
     - ‡аходи к Њашке-то, проведай, как захочешь.
     "Љак захочешь"! ‚ыходит, если верить Њирону, дверь  на  конюшню  теперь
всегда открыта длЯ менЯ.
     џ старалсЯ обрадоватьсЯ, хотел  запрыгать  от  радости,  но  что-то  не
радовалось и не прыгалось. ‚черашнЯЯ ранка затЯгивалась  не  сразу,  хотЯ  и
затЯгивалась, должна затЯнутьсЯ: ведь Я вроде бы как свЯзан с конюхом.
     ‘ тех пор как прокатилсЯ на Њашке, а потом свалилсЯ с  нее  кулем,  мое
положение в школе переменилось: народ наш  считал  менЯ  лихим  всадником  -
ведь про куль-то Я умолчал. € про многое другое  в  классе  не  знали.  ‡ато
знали всЯкого такого, что Я и сам-то слышал во второй раз: второй от  самого
себЯ, в школе, а  первый  из  тома  довоенной  энциклопедии,  которую  читал
каждый вечер, готовЯсь к утру.
     Ќет, что ни говори, а страшнаЯ штука - слава.  Џро  Њашку-то,  про  то,
что на ней прокатилсЯ, сказал  единственному  ‚овке  Љрошкину  -  Я  даже  и
хвастатьсЯ не хотел, просто сказал: "‚чера каталсЯ на лошади",  но  и  этого
хватило. Љ середине уроков весь класс  уже  знал,  что  Я  скакал  на  коне.
ђЯдом, мол, у менЯ конюшнЯ, вот Я и уговорил конюха. Ќе станешь ведь  махать
руками и каждому честно объЯснЯть, как было  дело.  џ  сперва  помучилсЯ,  а
потом плюнул: невелика беда! џ ведь  прокатилсЯ?  ЏрокатилсЯ!  Ђ  как  потом
слезал - не так уж, оказалось, важно длЯ нашего класса.
     ’олько зрЯ думал, что беда невелика.
     ’еперь каждый день приходилось читать в энциклопедии про лошадей. €  не
просто читать - готовитьсЯ. Џочище, чем к урокам.
     Љаждый день - на переменке или перед уроками  -  менЯ  теперь  окружали
люди, всерьез интересующиесЯ лошадьми. € Я должен был  им  рассказывать,  да
не просто как-нибудь, а каждый день подавай что-нибудь  новенькое,  будто  Я
знатный наездник, в самом деле. €ли конюх.
     Љашу заварил все тот же ‚овка. џ ему сказал, что  самые  первые  предки
лошадей были ростом с кошку. Ћн выпучил глаза, завыл, надо  мной  издеваЯсь,
изобразил, что падает в обморок, а на  уроке  -  бух!  -  поднимает  руку  и
спрашивает, верно ли, что  когда-то  были  такие  крохотулечные  лошадки.  Ђ
учительница его как обухом по голове:
     - Џравда. € теперь  такие  есть,  чуть  побольше  -  с  собаку.  -  …ще
улыбнулась: - Њожно в сумке носить.
     Ќу и пошло. ‚овка весь урок проерзал, на менЯ радостно косилсЯ, а  едва
звонок  прогремел,  начал  громко  приставать:  расскажи  да  расскажи   еще
что-нибудь про лошадей. ‚от Я и старалсЯ. „а к тому же мне в  голову  пришло
про лошадей рассказывать в форме вопросов  -  это  ребЯтам  очень  почему-то
нравилось.
     - ‡наешь, - спрашивал Я,  -  сколько  раз  надо  ее  кормить?  -  ђечь,
понЯтно, шла о лошади. € ‚овка мотал головой. - „ва раза! - чеканил Я.  -  Ђ
знаешь, когда?
     ‚овка или кто-нибудь другой с Яростной готовностью мотал головой.
     - “тром и вечером.
     € теперь уж никто не сомневалсЯ в  моих  словах,  не  пререкалсЯ  и  не
спорил. Ћт частого употреблениЯ слово "знаешь" превратилось в "знашь".
     - ‡нашь, сколько раз поить?
     ѓолова или даже сразу несколько голов мотались передо мной и  мне  это,
скажу честно, нравилось.
     - ’ри! - говорил Я.
     - ‡нашь, какие типы лошадей в армии? - ‚ыдержав паузу и принЯв  мотание
голов  как  дань  своему  авторитету,  Я  перечислЯл,  прикрываЯ  глаза:   -
‚ерховой, артиллерийский,  вьючный,  обозный...  ‡нашь  основной  показатель
лошади?
     ‘лова Я употреблЯл серьезные, тоже из энциклопедии, но  это  никому  не
казалось неестественным, наоборот, Я только  Ярче  освещалсЯ  лучами  славы,
будь она неладна.
     - Ђллюр.
     - Ђллюр три креста! - с восторгом прошептал ‚овка слышанное в  каком-то
фильме.
     џ тоже помнил это выражение, но взглЯдывал на друга с укоризной -  экий
ты несерьезный человек, мол! - и поЯснЯл:
     - …сть быстроаллюрные  и  медленноаллюрные.  -  џ  входил  в  штопор  -
приступал к высшему пилотажу: - ‡нашь, какие быстроаллюрные?
     Љласс - уже весь класс слушал менЯ - мотал головами.
     - ‚ерховые и рысистые... ‡нашь, какие медленноаллюрные? ’Яжеловозы.
     џ входил в пике и блистательно выводил из него свой самолет. џ  щеголЯл
редкими знаниЯми, и мало кто понимал, отчего Я порой  тЯжело  вздыхаю.  Ђ  Я
жалел учительницу Ђнну Ќиколаевну. ‚ыходило, Я, как она, готовилсЯ  к  своим
жеребЯчьим урокам и уже был  на  последнем  дыхании:  мои  энциклопедические
знаниЯ кончались вместе с короткой статьей в пухлом томе.  Ђ  учительница  -
как она? ѓоворит всегда интересно, все помнит  и  знает.  Њожет,  ночами  не
спит, готовитсЯ?
     Љроме этого, Я думал о  Њироне.  ‘соритьсЯ  с  ним,  выходило,  нельзЯ.
ЉончитсЯ энциклопедиЯ, что говорить стану? ЏридетсЯ ведь к нему идти!
     џсное дело, о него и обжечьсЯ можно, что там Я - вот ЏолЯ с  ‡ахаровной
от него маютсЯ, близкие его, опЯть же он хозЯин Њашки, и  если  лошадь  менЯ
интересует,  то  Я  тоже  что-то  сделать  должен,  чтобы  у  него   доверие
заработать.
     Ќо вот как?
     Ћн приглашал менЯ - ласковый стал. "‡аходи  да  заходи".  џ  заходил  в
конюшню пару раз, но неуверенно, с неловким чувством, вроде как  прихожу  на
правах гостЯ. Ђ мне хотелось прав других - хозЯйских.
     Ћднажды менЯ осенило. ел из школы прЯмо по дороге - тротуаров в  войну
не чистили, - и озарило!
     ‹ошадей было в городе много, Я  уже  говорил  -  главный  транспорт,  а
транспорту требуетсЯ заправка, то есть  сено,  и  вот  это  сено  без  конца
возили по улицам - обозами или на одиночных подводах. Ђ  когда  сено  везут,
оно, как ни старайсЯ, потихоньку падает - клочками, побольше и  поменьше.  €
Я решил собрать длЯ Њашки сенца с дорог.
     Ѓросил дома портфель и допоздна бродил по улицам  -  накопил  маленький
пучок. ‘разу Њашке не понес, сложил возле  конюшни,  решил:  тут  будет  мой
стог.
     Љогда бродил по улицам, улыбалсЯ  своему  сравнению:  вот  Њашка  возит
дополнительное  питание  маленьким   малышам,   а   теперь   Я   ей   соберу
дополнительное питание. џ думал еще о том, что,  когда  соберу  внушительную
копну, Њирон непременно менЯ зауважает. €менно такой  поступок  он  может  и
должен по достоинству оценить.
     Ќе раз и  не  два  видел  Я,  как  старухи,  женщины  и  даже  девчонки
подбирали  это  дорожное,  ничейное  сенцо,  всегда  еще  думал:  кому  оно?
‘просить  их  самих  -  не  хватало  любопытства,  а  теперь   вот   и   мне
потребовалось сено.
     ‘обирать  клочьЯ  надо  было  с  толком,  в  какую-нибудь  сумку,  а  Я
приспособил  собственный  портфель.  ѓнал  домой,  выкладывал   учебники   и
тетрадки и шел по городу, бдительно осматриваЯ дорогу.
     “дивительное дело! Љак только начинаешь заниматьсЯ  всерьез  чем-нибудь
даже  очень  простым,  выЯснЯетсЯ  много  такого,  чего  ты   вовсе   и   не
предполагал. Ќапример, уже днЯ через три  Я  понЯл,  что  город  делитсЯ  на
участки - да, да!  Џо  улицам,  которые  ближе  к  реке,  бродила  бровастаЯ
девчонка в пуховой шапке, котораЯ кончалась  длинными,  до  поЯса,  ушами  с
розовыми коло-бочками. ™еки у девчонки горели  цветом  пуховых  помпошек,  а
черные глаза под черными  бровЯми  при  моем  поЯвлении  настораживались.  ‚
левой руке она  держала  небольшой  полотнЯный  мешок,  а  в  правой  веник.
‚еником черноглазаЯ подметала  дорогу,  сгребала  в  кучку  все  травинки  и
бережно укладывала в мешок.
     ‘перва, заметив девчонку, Я повернул проста так, не желаЯ ей мешать,  а
на третий раз понЯл: да это же ее участок!
     Ќа улицах, дальних от реки, хозЯйничала старуха  в  фетровом  малиновом
капоре,  из-под  которого  виднелсЯ  белый  платок.  ‘таруха,  видать,  была
побогаче, ходила без веника, наклонЯлась только за клочьЯми, и  та  девчонка
с берега могла бы тут немало намести.
     ’ак что у реки была девчонка, возле полЯ - старуха, на  горах,  которые
окружали  наш  овраг,  еще  две  старухи,  и  Я,  оказалось,  действовал   в
окружении. •орошего тут мало, и Я  решил  перейти  в  наступление,  прорвать
кольцо. Ќелегко прорывать окружение, когда вокруг враги. Ђ когда  не  враги?
Ќе друзьЯ, но ведь и не враги...
     џ  начал  атаку  с  девчонки,  все-таки  легче.  Џошел  в  ее  сторону.
Ќаверное, она тоже сметала сено после уроков - еще издалека увидел  пуховую,
круглую, как шарик, голову.
     ‡аметив менЯ, девчонка выпрЯмилась, глаза ее вновь насторожились.  Њне,
конечно, следовало подумать, как прорывать окружение, подумать с  толком,  а
не лезть  нахрапом  на  чужую  территорию.  Ќо  стратегиЯ  в  моем  шарабане
позабыла про тактику и на кончике Языка у менЯ  болталась  одна-единственнаЯ
заготовленнаЯ  фраза,  которую  Я  должен  сказать,  если  девчонка   начнет
задиратьсЯ. ”раза была такаЯ: "Ђ чо, твоЯ, что ли, улица?"
     ЉруглоголоваЯ и черноглазаЯ стоЯла, выпрЯмившись,  напротив  менЯ  -  в
одной руке мешочек, в другой веник, - глЯдела настороженно, и  мне  пришлось
обойти ее, потому что стоЯла она прЯмо посреди дороги. Љогда Я ее обошел  и,
таким образом, прорвал  окружение,  она  сказала  с  неожиданной  заботой  в
голосе:
     - „а там пусто, Я все вымела!
     ‚от она, победа  тактики.  ЏрорыватьсЯ,  конечно,  можно,  только  надо
точно знать - зачем? џ споткнулсЯ и засопел, не знаЯ, что  делать,  чувствуЯ
себЯ последним болваном. Ђ девчонка спросила, улыбаЯсь:
     - “ тебЯ кто?
     џ не понЯл, и она уточнила:
     - “ нас кролики, а у тебЯ кто?
     - ‹ошадь, - пробормотал Я в смущении.
     - Ќе может быть! - ахнула девчонка. - ’ы не шутишь?
     - Љакие тут шутки!
     џ развернулсЯ к своей территории, а девчонка воскликнула мне  в  спину,
искренне пожалев:
     - Ѓедный! ‘колько же ей сена надо!
     џ поежилсЯ. Ћна подумала, что лошадь в самой деле моЯ и весь  корм  длЯ
Њашки Я собираю на улицах. „ействительно, можно пожалеть.
     ‚ общем,  прорыв  окружениЯ  пользы  не  принес,  и  Я  решил  занЯтьсЯ
разбоем.
     Ќадо признатьсЯ,  это  был  шаг  отчаЯниЯ.  ќнциклопедический  источник
иссЯкал, Я приступил к самому трудному: учил названиЯ пород, а это было  все
равно  что  учить  иностранный  Язык.  ‘  трудом  выговаривал  Я  незнакомые
звукосочетаниЯ,  означавшие  разновидности  лошадей:  брабансон,   першерон,
клейдесдаль, арден.
     €з такого сложного штопора можно было и не  выбратьсЯ,  Я  рисковал  не
чем-нибудь - репутацией, а репутациЯ, как известно, даетсЯ  человеку  только
раз в жизни. ЏривЯжетсЯ с самого детства к тебе слава, что ты  шалопай,  или
враль, барон Њюнхгаузен, или что  тебе  верить  нельзЯ  -  наобещаешь  и  не
выполнишь, или что ты тупица, ни черта ни в чем не понимаешь, так ведь и  до
самой старости от такой репутации не отмоешьсЯ. Ђ если отмоешьсЯ, все  равно
рано или поздно встретишь своего одноклассника, может, уже седого,  хромого,
старого, обрадуетесь друг другу,  приветливо  поговорите  о  том  о  сем,  а
разойдЯсь, подумаете с подозрением друг о  друге  -  ты  о  нем:  "‚едь  был
враль, неужели таким и осталсЯ?" Ђ он о тебе:  "Ѓыл  когда-то  шалопай,  вот
небось все от него стонут".
     Ќет, что ни говори, репутациЯ  -  серьезное  дело,  к  ней  серьезно  с
детства надобно относитьсЯ, чтобы, встретив друга, подумать о нем:  "•ороший
парень был, честный, слов на ветер не бросал". Ђ он чтобы при этом  подумал:
"ќтот человек честный, никогда не соврет, скорее умрет!"
     ‚ общем, энциклопедические знаниЯ о лошадЯх иссЯкли,  точно  струйка  в
кране, если лопнул водопровод, а репутацию с детства  испортить  -  страшное
дело, и Я решил, собираЯ сено, использовать крайние  меры.  ‚от  в  чем  они
заключались.
     Љогда двигались сани с сеном, возчик обычно  сидел  наверху,  на  самом
стогу, или шел рЯдом с возом. Ќо ведь он мог идти лишь с одной  стороны,  не
так ли?! ‚от и получалось, что второй бок лохматой, вкусно пахнущей горы  не
защищен и его можно атаковать. Џравда, при этом  следовало  обеспечить  пути
отступлениЯ  -  на  всЯкий  случай.  ‹учше  всего  вылететь  из-за  укрытиЯ,
например из-за угла дома с проходным двором. ‹ошадь с возом  идет  медленно,
равнЯетсЯ с тобой, ты вылетаешь из укрытиЯ, отдираешь клок сена  от  бока  и
тем же манером исчезаешь во  дворе.  —уть  что,  можно  пробежать  двором  и
выскочить на  другую  улицу.  ‚ообще  такие  случаи  были,  когда  извозчики
гонЯлись за похитителЯми сена. Ќо только в одном случае: если шел обоз.
     Ќа  обоз  лучше  не  нападать.  Ћбоз  движетсЯ  под   охраной.   ‘верху
бдительные  наблюдатели,  а  по  бокам  возле  обоза  или,  того  хуже,   за
каким-нибудь  возом  топают  пешком  старики  или  парни,  а  уж  в   хвосте
непременно  один  или  два  обеспечивают   охранение.   Ќа   обоз   нападать
рискованно, хотЯ, говорЯт, нападали отчаЯнные  мальчишки  -  у  кого  матери
козу, например, держали или еще какую живность, - но они  нападали  группой.
џ же действовал в одиночку, тайком ото всех, даже от ‚овки Љрошкина.
     Ћх, как дрожала моЯ душа, когда  Я  в  первый  раз  атаковал  воз:  еще
немножко, и задохнусь собственным страхом. ‹ошадь  поравнЯлась,  Я  выскочил
из укрытиЯ, подлетел к сену, вцепилсЯ в бок шуршащей горы, дернул на себЯ  -
не тут-то было! ‘ено оказалось плотным, уложенным  добротно,  Я  растерЯлсЯ,
затрепыхалсЯ,  спасительное  укрытие  оставалось  позади,  а  Я  со   своими
силенками никак не мог вытЯнуть нужную мне охапку. ‚идать,  ухватил  больше,
чем мог выдрать.
     Њгновение - или вечность? - Я боролсЯ с сеном,  наконец  повис  на  нем
всем телом, отодрал солидный  клок,  упал  в  снег,  но  тут  же  вскочил  и
драпанул через сугроб к укрытию.
     ќто был рискованный ход -  отступать  по  сугробу,  и  Я  потом  всегда
убегал по тропкам, благо их  было  много  натоптано  в  городе,  где  все  -
пешеходы.
     ‚озчик даже не шелохнулсЯ. …го фигура, укутаннаЯ  в  тулуп,  напоминала
сноп, но сноп был  объЯт  паром,  дымом,  будто  рЯдом  с  лошадью  двигалсЯ
какой-то странный паровой механизм.
     ‡а неделю Я наразбойничал немало  сена,  оно  грудилось  возле  конюшни
небольшим стожком, и настал миг, когда  Я  решил  преподнести  его  Њашке  -
конечно же, в непременном присутствии конюха.
     ЊечтаЯ об этом, Я, как часто со мной случалось  той  счастливой  порой,
крепко фантазировал. Њне  меньше  всего  хотелось  событиЯ  прозаического  -
приволок сено, охапкой больше, охапкой меньше, что толку? Њашка все-таки  не
голодала,  и  Я  мучительно  изобретал,  как  бы  преподнести  свой  подарок
поэффектнее, позаметнее.
     € придумал.
     џ решил сделать сенный  торт.  ‚  бабушкином  хозЯйстве  были  шелковые
нитки длЯ вышиваниЯ под ласковым названием  мулине.  ‚ообще-то  нитки  тогда
ценились чрезвычайно, на рынке катушка обыкновенных черных или белых  ниток,
как и иголки, стоила больших денег, и Я, понЯтное дело, знал  об  этом,  как
знал и о том, что бабушка планирует какое-то грандиозное  вышивание  нитками
мулине - нечто невероЯтное, потрЯсающее, может  быть,  даже  целую  картину,
например на подушке. ’ы, допустим, ложишьсЯ спать,  а  у  тебЯ  под  головой
картина ишкина про медведей, и тебе во сне начинает снитьсЯ этот лес и  эти
медведи, только в живом виде, ты не  знаешь,  куда  от  них  укрытьсЯ,  тебЯ
бросает в пот, и потому не так,  например,  холодно,  если  дело  происходит
зимой и печка сегоднЯ была не  топлена  из-за  отсутствиЯ  дров.  ‚от  такие
эффекты от вышитой подушки.
     ќто, конечно, шутка, Я эту шутку выдумал сам длЯ себЯ, чтобы  оправдать
собственный поступок, взЯть у бабушки мулине зеленого цвета  и  уверитьсЯ  в
том, что вышивать подушки  -  не  такое  уж  значительное  дело.  ‚о  всЯком
случае, по сравнению с тем, которое готовил Я.
     Ђ Я придумал торт длЯ  Њашки.  “топтал  сено  таким  круглЯшом,  свЯзал
его - немало попотев, кстати, - зеленой ниткой мулине,  ее  в  зеленом  сене
совершенно не видно было; Я истратил  целый  моток,  но  сварганил  круглЯш,
который хоть на одной руке неси - такой он красивый и выразительный.
     Џотом Я выждал, когда  во  дворе  поликлиники  поЯвилсЯ  Њирон,  одолел
забор и, возложив сено себе на голову, двинулсЯ к конюшне.
     Њожет, это было не очень прилично, да и отношениЯ с Њироном  такого,  в
общем, не позволЯли, но очень  уж  эффектным  оказалсЯ  мой  торт,  и  Я  не
удержалсЯ - затрубил марш.
     Њирон насторожилсЯ - не понЯл сперва,  что  это  к:  нему  движетсЯ,  -
потом разглЯдел  менЯ,  покачал  головой:  неЯсно,  то  ли  одобрЯЯ,  то  ли
осуждаЯ.
     џ свалил сенный торт с головы, чихнул от него три раза и проговорил:
     - ќто Њашке к дню рождениЯ!
     Њирон крЯкнул, словно его кто под дых ударил.
     - Љ дню ангела, значит?
     Ћн помолчал, потом часто-часто задвигал  бородой.  Ћказалось,  смеетсЯ.
Ќо так, словно смех свой под бороду прЯчет.
     - Љ дню ангела, - подтвердил Я.
     - Ђ сено-то, - все  двигаЯ  бородой,  не  спросил,  а  как-то  гортанно
выкликнул он, - а сено-то где взЯл?
     - „а на дороге, - махнул Я рукой:  дескать,  велика  ли  забота?  -  ‡а
обозами подбирал.
     Ћн перестал трЯсти бородой, уставилсЯ  на  менЯ  рачьими  вытаращенными
глазами, будто на сумасшедшего, начал, как попугай, переспрашивать - все  не
верил:
     - Џодбирал?
     - Ќу!
     - ’ак вить скоко!
     - …рунда!
     - Ќу и ну!
     —то-то с ним происходило, что-то бурлило, кипело в нем, как в котле.  џ
и раньше замечал, что руки у него всегда дрожат - поколи-ка столько дров!  -
но теперь они просто трЯслись. Љонюх держал в руке "козью ножку",  свернутую
из газеты, и дымок выписывал в морозном тихом воздухе витую нить.
     Њирон взЯл кнут и - Я даже вздрогнул от неожиданности - хвостнул им  по
снегу. ‘нежнаЯ пыль взметнулась в воздух.
     - Ќадо же! - сказал он хрипло. - ќто надо же! - € опЯть хвостнул  снег,
будто злилсЯ. Ђ говорил совсем другое: - Ќу, молодец! ќто  надо  же!..  Ќадо
же!..
     џ не знал, что делать: рассмеЯтьсЯ или  убежать?  ‘трашновато  делалось
от таких похвал.
     Ћн бросил кнут и подошел ко мне.  џ  разглЯдывал  конюха  снизу  вверх,
разглЯдывал  его  серую  бороду,  красное  от  морозных  ожогов   и   солнца
морщинистое лицо, рыжий треух, затасканную  т