 от беспомощности и напрЯжениЯ.
     €х  заслонили пассажиры, и только за минуту до отхода поезда, когда уже
спеша  вышли  последние  провожающие,  ‹ина  опЯть  увидела  ’оню все еще на
площадке  готового  отойти  вагона, она торопливо утирала платком загорелое,
немолодое,  жесткое  лицо  Џети,  а  он  ловил ее руку, целовал. ’онЯ что-то
говорила,  утешала,  хотЯ  и  сама  плакала.  Џоезд уже трогалсЯ, когда она,
споткнувшись,  соскочила  на  платформу,  а  ЏетЯ,  высовываЯсь  через плечо
проводницы  вагона,  махал рукой сослепу от слез совсем не в ту сторону, где
уже затерЯлась в толпе ’онЯ...
     - ’ы  еще  маленькаЯ,  ты  молоденькаЯ!  - говорила вечером того же днЯ
’онЯ.  Ћни  сидели  в  темноте  в  беседке  недалеко  от кухни, ’онЯ нарочно
поджидала  ‹ину  и  привела  ее  туда, чтоб поговорить. - ’ы не можешь всего
понимать...  „а  и  боже  тебЯ избавь раньше времени начать понимать! ’олько
старайсЯ других не осуждать, что не такие, как ты.
     - Ќеужели  Я  осуждаю!  џ сама думаю, все думаю и что-то плохо понимаю.
ќто про себЯ... а уж про других!
     - ќто  наша  ‘афариха  все  про  всех понимает, про все на свете, кроме
самое  себЯ, как она есть... деревЯннаЯ душа. ‹адно, Я такаЯ нехорошаЯ баба,
на  курорте сошлась с чужим человеком, Я пЯтнадцать лет замужем, двое ребЯт,
и  самой  сорок не за горами, вот ужасы какие, а?.. € у него двое, и женатый
пЯтнадцать  с  лишком...  ‚  одно  времечко  мы с Џетей поженились, только в
далеких  разных  местах. Ћн в Џодольском-Љаменце, а Я вот где - в ђЯзани! ’ы
подумай  только,  какие  мы  нарушители морали и грешники: нам бы пЯтнадцать
лет  обождать,  вот  бы мы тут и встретились и как хорошо, законно, морально
полюбили  бы  друг  дружку.  Ђ вот не дождались, что ж нам теперь делать? Ќу
что?  —то?  -  она  схватила ‹ину за руку, теребила и дергала, точно вправду
какого-то ответа требуЯ.
     - Ћй,  - вздохнула ‹ина, томЯсь от неловкости, но не отнимаЯ руку. - Ќу
что-нибудь  же  можно  сделать,  раз  у  вас  так  получилось...  ‚ы  решили
что-нибудь, наверное?
     - —то?  -  переспросила  ’онЯ.  - ’ы что? ђешили! ђе-ши-ли! ‚се решили.
Љак  же!..  ‡а  него  трое  цеплЯютсЯ,  да за менЯ пЯтеро, считаЯ со старыми
бабками,  вот  они и решили. Ћн своих жалеет, Я своих. Њужу Я нужна вот как:
Я  ему  и стиральнаЯ машина, и уборщица, подавальщица, судомойка и нЯнька...
да  истопница  -  у  нас в доме отопление печное... куда же ему без менЯ! „а
мне и безо всЯкой любви его жалко, без вот такусенькой даже!..
     - ‚ы его, значит, совсем разлюбили, ’онечка?
     - Ћх  ты,  моЯ крошенька!.. ђазлюбила! „а Я без мала до сорока прожила,
во  сне  ее  не  видала, эту любовь. •оть мелькнула бы, из-за угла платочком
махнула...  хоть  прощебетала  бы  с  веточки да упорхнула! „а Я и верить-то
бросила,  что она у людей бывает. Џесни слушала про всЯкие любви - зевала со
скуки да в уме сдачу считала из магазина...
     - Ђ она есть, - робко сказала ‹ина.
     - Ђ  она  есть,  -  повторила  ’онЯ и, упав лицом в ладони, заплакала с
каким-то стоном, будто не от горЯ, а от боли.
     ‘квозь   просветы  между  листьЯми  хмелЯ,  которым  густо  была  увита
беседка,  пЯтнами  пробивалсЯ  голубой  свет  фонарей.  ‹ина  видела  только
неЯсные качающиесЯ очертаниЯ ее завитой барашком головы.
     - џ  не богинЯ!.. - вдруг, точно с возмущением отталкиваЯ от себЯ того,
кто  ее  в  этом  подозревал,  воскликнула  ’онЯ  и оборвала плач. - „аже ни
капельки!  “  менЯ  губы не пухлые, пускай у менЯ глазки с прищуром и четыре
зуба  железные  во  рту,  пускай,  пускай!  Ђ  что ж, одним красивым или чем
знаменитым...  жизнь? Ђ Я обыкновеннаЯ, а вот тоже хочу, двадцать четыре днЯ
за всю жизнь Я хочу! Љазните, вот казните!
     - „а  уж  Я-то  казнить  не  буду.  - ‹ина погладила ее по руке, и ’онЯ
стала   плакать,   потихоньку,  приостанавливаЯсь,  чтоб  перевести  дух,  и
всхлипываЯ, нежно усмехаЯсь и опЯть прерывисто всхлипываЯ:
     - џ  ’онька,  ’онька  всю-ю  жизнь,  всем  Я  ’онька!.. Ђ он менЯ ’ошей
называл и руки целовал.
     - Ћн плакал на вокзале или мне показалось?
     - Ќет,  не  показалось.  Џлакал.  Ћн  у менЯ прощеньЯ просил... ‡а что?
†алел  менЯ,  а уж Я его... Ћн веселый, добрый, а кроме менЯ, никто этого не
знает.  Ќа  работе  очень  ценЯт...  Ђ  как  его не ценить... - Ћна с трудом
удержала  слезы,  мешавшие  говорить, а ей ужасно хотелось сказать. - Ћн мне
одной  всю  свою  жизнь  пересказал, чего и сам про себЯ не знал, так он мне
объЯснил:  слушаю,  говорит, что Я тебе рассказываю, все это правда сущаЯ, а
сам Я это будто в первый раз про себЯ слышу и даже удивлЯюсь...


     €стекали,   из   рук  ускользали  отпущенные  судьбой  дни,  отмеченные
прописью  на  печатной карте путевки, и невозможно было поверить, что ничего
нельзЯ  поделать  -  послезавтра  эта  койка уже будет не твоЯ, этим одеЯлом
укроетсЯ  другаЯ, и, сидЯ на твоем месте в столовой, другаЯ будет намазывать
ломтик  хлеба  селедочным  паштетом,  отламывать кусочки рубленой котлеты и,
прихлебываЯ чай, приЯтно улыбатьсЯ, заводЯ знакомство с новыми соседЯми...
     ‚  их палаточной компании у всех стало не хватать денег. Ќа каждом шагу
не  хватать.  Ќа  билеты в кино, на пиво и самую жару, на вечер в их любимом
кафе, где уже кивали и улыбались им знакомые официантки.
     ‚ечером   на   террасе   кафе  под  тентом  за  столиками,  освещенными
лампочками,  они  ели  какие-то  теплые  салаты  и пили из маленьких рюмочек
что-то  невкусное,  пахнувшее  лекарством, но рЯдом длЯ них играл оркестр, и
морской  ветерок  шевелил  круглые  фестоны  полосатого  тента,  а внизу под
террасой  медленно  текла  толпа гулЯющих, прислушиваЯсь к оркестру, который
играл  "длЯ  них",  и  снизу  было  видно,  наверное,  как ‹ина лениво тЯнет
коктейль  через  соломинку  из  холодного  бокала,  и никто не знает, что ей
совсем  не  вкусно, и прическу ее видЯт и светло-голубое платье без рукавов,
про  которое он сказал: "’ебе идет!" - и оно навсегда стало ее любимым, даже
благодарно любимым (за то, что оно есть, ведь его могло бы и не быть).
     ’очно  все  повернулось  другой  стороной:  чувствуЯ  на  смуглой  щеке
розоватый  отсвет абажура маленькой лампочки на столе, она у всех на виду со
своим  возлюбленным в самом деле, вправду сидит вот за столиком, а не глЯдит
из  темноты пЯтнадцатого рЯда партера с билетом на один сеанс в кармане, как
на  сиЯющем  экране  под  музыку  пресыщенно  потЯгивает из бокала изысканно
утонченный   напиток   какаЯ-то   прекрасно   несчастнаЯ,  или  презрительно
равнодушнаЯ,   или   просто  сказочно  счастливаЯ  девушка  с  великолепными
волосами и розовым отсветом на округлой щеке...
     Ћни  не  спеша  вернулись в палатку, и тут-то выЯснилось, что надувного
матраса  нет,  он  по  дешевке продан кому-то из вновь приезжих - обменЯн на
вечер под колышущимсЯ тентом у розовой лампочки.
     Ћни  смеЯлись  вдвоем над таким удачным, великолепным обменом. Љакой-то
матрас  - и этот вечер! Ќитку дутых стеклЯнных бус обменЯть на слиток золота
и слоновую кость! Ќаплевать, что лежать немножко жестко.
     Љак  игроку,  втЯнутому в водоворот азартной игры, когда он уже потерЯл
голову,   не   жаль  ничего,  чем-то  условным,  второстепенным,  нереальным
начинают  казатьсЯ  ему  имениЯ,  лошади,  перстни  и  кареты (или зарплата,
штаны,  мотороллер),  поставленные  на карту, - и только счет очков, фишек и
комбинации  карт делаютсЯ реальностью, так и в последние дни их жизни все не
жалели ничего, чтоб "продержатьсЯ". ‡анимали, делились, продавали.
     ‚   море   купались  по  десЯть  раз,  до  веселого  головокружениЯ,  а
выбравшись  и  рухнув  на  горЯчий  песок,  не  успев  отдышатьсЯ,  начинали
какую-нибудь викторину.
     - —то едЯт комары, когда нет дачников?
     - ‘осут нейтрино! Љвазаров кусают!
     - ’уристов из антимира едЯт!
     - Ќеверно, ноль очков! Џочему огурцы бывают горькие?
     - Џес их знает!
     - Ћтвет правильный! „ва очка!
     €  через  минуту  бросали надоевшую игру, начинали следить за вертлЯвой
трЯсогузкой,  бегавшей  мелкими  быстрыми  шажками среди лохмотьев раскисших
водорослей,  и  горЯчо спорить: та это или не та, что по утрам шнырЯет среди
палаток, подбираЯ крошки.
     Ќо и этот последний день кончалсЯ.
     - Ќу  как,  надумала?  -  спрашивала  после  обеда  в  который  уже раз
‘афарова   у   ‹ины.   ‘   удивительной  настойчивостью,  хотЯ  вроде  бы  и
насмешливо-равнодушно,  она  все  приставала, чтоб та продала ей коротенькую
кофточку  с  нежным  пушком  вроде цыплЯчьего. ‹ина носила ее с лакированным
поЯсом.  Љофточка  была  любимаЯ,  и  ее  было  очень жалко. ‘начала-то ‹ина
вообще  не  думала  ничего  продавать, даже слушать было противно, но в этот
последний  день,  когда  мальчики,  которые  всегда  за  нее платили, совсем
выдохлись  и,  значит,  ни  кафе,  ни  музыки, ни соломинки, ничего не могло
быть, она сказала ‘афаровой:
     - „а ведь она вам не годитсЯ, она на менЯ только-только!
     €  ‘афарова  понЯла, сразу понЯла, что кофточка достанетсЯ ей, и тут же
предложила пЯтнадцать рублей.
     ’онЯ,  не  поворачиваЯсь,  она  все  больше  лежала  теперь на постели,
разглЯдываЯ  стену,  молчала  и  часами водила пальцем по узору обоев, грубо
крикнула:
     - †мотиха. ’ы ей сама предлагала двадцать!
     - Џредлагала,  а  она  не  брала.  Ђ  у  менЯ  самой  на  дорогу только
осталось. ‚от нету больше!
     ‹ина  стоЯла  краснаЯ  как  рак;  до  того стыдно было за ‘афарову, что
готова была уступить, поскорей кончить, отвернутьсЯ, уйти.
     ’онЯ как ужаленнаЯ быстро повернулась и села.
     - Џлюнь  на  нее,  ‹иночка!  Џлюнь,  плюнь! џ тебе дам двадцать, раз уж
так!
     - Ћх ты! „а у тебЯ и денег-то нет!
     - ’ы у менЯ в кармане пересчитала?
     - ‘читать-то  там  нечего!..  Ќу, ладно, Я тебе двадцать дам, значит, с
поЯском!
     ‘казать,  что поЯс она вовсе не согласна отдавать, о нем и речи не шло,
было  противно  до  тошноты, точно сама ‹ина стала торговкой на барахолке. €
вместо этого она повторила:
     - ‚се равно она же вам не годитсЯ.
     - ќто  уж  моЯ  забота.  ‚ы  все  о себе да о себе, а Я, может, не себе
беру!..  - ‘афарова презрительно сделала замечание и ’оне: - ’оже моду такую
взЯла - покупку перебивать! “ нас за это, знаешь!.. € денег-то небось нету!
     - Ѓыли  бы,  Я бы тебе и не уступила, а ей бы все тридцать пЯть дала...
хотЯ на менЯ и не налезет...
     €,  потерЯв  всЯкий  интерес  к разговору, легла и отвернулась к стенке
так поспешно, точно не досмотрела там чего-то важного.
     ‘афарова  взЯла  теплую,  с  тела  ‹ины  кофточку  и  стала  ее  как-то
бесстыдно  выворачивать, щупать, мЯть и рассматривать на свет, а ‹ина стоЯла
и томилась, дожидаЯсь, пока та полезет в сумочку и отдаст наконец деньги.
     Ќо   эти  мЯтые,  трижды  пересчитанные  на  одеЯле  бумажки  ‘афаровой
подарили  им еще один вечер, продлили течение праздничной жизни: в последний
раз  они  опЯть сидели на веранде, и ‹ина старалась все запомнить и не могла
уловить,  что  тут  самое  главное,  что  надо  понЯть, запомнить, не забыть
увезти отсюда с собой, чтоб сохранить надолго. Ћчень надолго. Ќавсегда.
     Ћна  вползла  в  их  палатку, одна полежала там, подышала запахом вЯлой
травы,   табака,   дыма,  погладила  парусину,  пощелкала  по  ней  пальцем,
послушала,  как  ровно шумит море совсем рЯдом и где-то очень далеко - слева
и справа, сливаЯсь в один общий шум.
     €  этому  шуму,  запахам,  выгоревшей  на  солнце  парусине, песчинкам,
вбегавшим  по  ветру  через  щель  к  ней  на ладонь, и всему, что тут было,
началось  и  кончилось,  улыбаЯсь,  готоваЯ заплакать, сказала: "Џрощайте вы
все, мои милые!"
     ‘квозь  стенку  палатки  просвечивал  снаружи огонек походного примуса,
наверное,  варили  картошку или чай кипЯтили. ‚округ мелькали тени, слышалсЯ
обычный говор, кто-то рассказывал, похохатываЯ:
     - "...‚ы  подтверждаете,  что  говорили?"  Ђ  он стоит неколебимый, как
какаЯ-нибудь  чертова  скала, и повторЯет: "Ќичего про его поведение сказать
не  могу. Ќикогда Я ‘мирнова трезвым не видел!" - "...Џомилуйте, - это уж мы
ужасаемсЯ,  -  как  же так, неужели ни разу!" - "‘казал, ни разу!" - "Ќо как
вы  можете так уверенно утверждать..." - "Ќичего Я вам не утверждаю. ‘то раз
говорю:  не встречал Я его в трезвом состоЯнии ни во дворе, ни на лестнице".
€  вдруг  менЯ  осенЯет,  Я  говорю,  ребЯта,  дайте  мне  поставить  вопрос
по-другому:  товарищ Ђнкудинов, кто из вас двоих бывал в нетрезвом состоЯнии
при  встречах во дворе? Ђ он даже плюнул с досады: "Љакое мне, говорит, дело
до  ‘мирнова.  џ  те  разы,  с  ним  встречаючись,  бывал  выпивши и про его
поведение ничего не могу вам описывать..."
     ќто  была  одна  из  бесчисленного  множества подобных историй, которых
наслушалась ‹ина, но сейчас это не показалось ей смешным.
     Ђртур  заглЯнул  в  палатку. “бедилсЯ, что она тут, вполз, улегсЯ с ней
рЯдом и закурил.
     - ‚от  и  последний  наш вечер, - немного погодЯ сказала ‹ина и не дыша
ждала, потому что знала, что это как раз и решаетсЯ: последний или нет.
     ‚друг  он скажет: ты уж и обрадовалась? Џочему же последний? Ђ завтра в
поезде?  € сразу все станет хорошо, а если он скажет... но он уже заговорил.
Ћна  даже  плохо  слушала  слишком подробное, деловое объЯснение, совершенно
правдивое  во  всем,  кроме  главного: он предпочел еще четыре днЯ прожить в
лагере,  вместо  того  чтобы  ехать в Њоскву с ней. ќто была длЯ нее главнаЯ
правда,  а  то, что поехать в командировку в Њинск, не заезжаЯ в Њоскву, ему
было  удобнее  -  выгадывались  лишние  дни,  -  это  просто соответствовало
действительности.
     Џочему  же  он  подробно  так  все  объЯснЯет? Ќу ладно, поеду одна, но
неужто  он думает, что она будет цеплЯтьсЯ за эту несостоЯвшуюсЯ их поездку?
Џросить?  Џочему  же  голос  у  него  жесткий,  раздраженный, будто он готов
сцепитьсЯ в споре с кем-то? Ќеужели с ней?
     Ћна   не  могла  знать,  что  это  действительно  было  продолжением  и
результатом  спора  - все то, что он сейчас ей раздраженно объЯснЯл. ‘пора с
ЏрЯгиным,  тем самым ЏрЯгиным, вместе с которым ему было так удобно устроить
дело  с  командировкой, - они в одной лаборатории работали, сотрудничали, не
раз  уж  ездили  вместе  на  отдых и в командировки и даже были вроде как бы
дружны,  в  сущности  не  испытываЯ  настоЯщих дружеских чувств. Љроме того,
хотЯ  Ђртур  как  бы  и знал, но не придавал значениЯ, знал - не помнил, как
это  нередко  бывает,  что  ЏрЯгин  влюблен в ‹ину короткой, но раздражающей
плЯжной,  курортной  влюбленностью,  ему нравитсЯ лицо, ноги, смех, фигура в
купальнике,  он  постоЯнно  думает  о  ней,  выбирает  из  всех  и провожает
взглЯдом...  Ѓыстро  понЯв,  что  она  "досталась"  Ђртуру, ЏрЯгин, вовсе не
будучи  мстительным  злодеем по натуре, все-таки невольно и даже неосознанно
хотел,  чтоб  у  них  вышло  как  можно похуже, раз у него самого тут ничего
хорошего не получилось.
     “  него  не  было  никакого  плана, да он и не поверил бы, что способен
строить  какие-нибудь  планы  со  зла или с досады. Ќо досада и зло сидели в
нем  очень  глубоко и необыкновенно помогали ему найти как раз те дружеские,
соболезнующие,  насмешливые слова и трезвые, расхолаживающие доводы, которые
ставили  Ђртура  в смешное, даже как бы жалкое положение, достойное мужского
презрениЯ.
     •орошо  известно,  длЯ  того,  чтоб  высмеЯть, выставить в смешном виде
человека,  нисколько  не надо быть ни умнее, ни лучше его. Њожно даже быть в
сто раз глупее и хуже и все-таки насмешничать не без успеха.
     Љороче,   сам   неутомимый   насмешник,  Ђртур  почувствовал,  что  еще
немножко,  и  он  станет  смешной  фигурой, отправившись в "воЯж с девицей",
добровольно  пожертвовав  четырьмЯ  днЯми привольной жизни! ќто он-то, с его
лозунгом "Ќе усложнЯть!".
     €  он  влез  в  палатку  и  стал  курить, злЯсь на себЯ за чуть было не
совершенный  промах,  а  где-то  в  самой  глубине  души  -  устоЯть  против
насмешки.  Ќо  в эту "самую глубину" он и не подумал заглЯдывать - ни охоты,
ни времени, ни привычки у него к этому не было.
     - Џро кого это там чепуху рассказывали?
     - Ќе слушал... Ќе слыхал, не знаю...
     Ћн,  значит,  был  где-то  в  другом  месте.  ‘  кем?  Ђга, наверное, с
ЏрЯгиным. ќто он зол после разговора с ним, угадала ‹ина и спросила:
     - Ћн тоже с тобой поедет?
     - Љто?..  ЏрЯгин? ЉакаЯ тебе разница? Ќаверное... Љонечно, поедет. џ же
тебе говорил.
     - „а. ’ам ваш филиал, Я знаю... „ай мне тоже.
     Ћн  отдал ей до половины выкуренную сигарету. Ћна осторожно поднесла ее
ко  рту,  по-детски  вытЯнув  губы,  втЯнула  немножко  дыму,  чмокнув  тоже
по-детски,  и,  не  затЯнувшись,  выдохнула.  ‡адумчиво поглЯдела на тлеющий
кончик.
     - —то-то есть приЯтное, хотЯ довольно противно.
     Ћн облегченно усмехнулсЯ: все-таки она молодчина.
     - Ђ  ты  не  опоздаешь?  -  спросил он, когда вдруг заметил, что кругом
что-то уж очень все затихло.
     - Ќеважно,  сегоднЯ уже все неважно, и ’онЯ мне откроет шпингалет... „а
и все равно в последнюю ночь.
     …е  опЯть  потЯнуло  к  слезам,  когда она сказала это вслух, но она не
заплакала,  а  стала  быстро  говорить,  рассказывать,  лихорадочно стараЯсь
вспомнить  что-нибудь  бодрое  или,  еще лучше, смешное, вспомнила, как один
мальчик,  когда  она  еще  училась  в школе, написал в сочинении: в дремучем
лесу, один-одинешенек, жил один старый-престарый хрен...
     - ‘острил?
     - „а нет, он старалсЯ, беднЯга, как лучше, иначе это не смешно...
     - Ђ у тебЯ ведь дед?.. Ћн что, в домино стучит во дворе?
     - Ћн?.. ќто только на карикатурах. Ћн... совершенно ничего общего...
     Ћна,  горЯчась  и  путаЯсь,  начала  доказывать,  до  чего у нее другой
дедушка.
     Ђртур снисходительно вздохнул:
     - Љороче,  у  тебЯ  не  такой, как у всех, а совершенно особый дед. ќто
очень  трогательно.  “  каждой  матери  не  такой  ребенок, как у всех. ’оже
трогательно.
     ‹ина  покраснела  от  стыда  за  то,  что  во  второй  раз  пустилась в
откровенности про дедушку.
     - “ мамаш - вундеркинды, у тебЯ вундердед!
     Ћна  со  стыдом  услышала  свой  поддакивающий  смешок,  неискренний  и
все-таки слегка подловатый, будто она согласилась посмеЯтьсЯ над дедушкой.
     Џосле  долгого отчужденного молчаниЯ ее опЯть охватил страх расставаниЯ
и  потери.  Ћна  робко  взЯла его руку, поднЯла и осторожно погладила другой
рукой,  и,  хотЯ  хотелось  уцепитьсЯ  и  не выпускать эту руку, у нее такое
чувство  вдруг возникло, будто мЯгкой неудержимой волной ее смывает с берега
в  море  и  нужно  за что-то уцепитьсЯ, чтоб удержатьсЯ, она сделала усилие,
мЯгко уложила руку на место и отпустила.
     Ђртур что-то понЯл, повернулсЯ и обнЯл ее, притЯнув к себе за плечо.
     - ‡наешь,  что  у нас самое лучшее? ’ы вот ни разу не спросила: "‘кажи,
ты  менЯ  любишь?"  Ќе  задала  этого ужасного, пошленького вопроса, которым
бабы  вечно  стараютсЯ  выклЯнчить  себе  эту  самую, извините за выражение,
"любовь".  ‡нают  ведь,  что правды не услышат, а все-таки вот не могут... Ђ
мужики  в  ответ  ежатсЯ  и  мЯмлЯт: "Ќу, Ясное дело!", "Ђ то как же!". €ли:
"…сли бы не любил, то..." и так далее. Ђ ты настоЯщаЯ молодчина!
     ЏриЯтно  было,  что он ее хвалит. € жутковато, потому что она несколько
раз  еле  удержалась,  чуть  не задала этого вопроса, такого, оказываетсЯ, -
да, пожалуй, и правда, - пошлого и унизительного.
     Џоследнего  днЯ, обрезанного на половине отходом поезда, как вовсе и не
было,   было   ожидание,  суета,  сборы,  отметка  талончиков,  высчитывание
оставшихсЯ часов и опЯть ожидание.
     Џотом,  второпЯх, ‹ина побежала, сдала взЯтые напрокат лежаки, получила
обратно  паспорта, оставленные в залог, снова сосчитала, сколько до отъезда,
и опЯть ждала, уже томЯсь ожиданием.
     Њелькнуло  в последние минуты отъезда лицо ’они, равнодушное, как будто
зачерствевшее,  ‘афарова  в непомерно раздувшейсЯ пушистой ‹ининой кофточке,
перехваченной,  точно обручем по мЯгкой бочке, лакированным поЯском, - и вот
‹ина  уже  в вагоне у окна, на том самом месте, где стоЯл ™еколдин, а Ђртур,
“литин,  ЏрЯгин и две девушки, недавно поЯвившиесЯ в лагере, топчутсЯ внизу,
и все думают: поскорей бы все это кончилось.
     ќто  вовсе  не  был  момент их расставаниЯ. Ћни расстались еще вчера, а
сейчас только надо было потерпеть, дожидаЯсь, пока не отойдет поезд.
     € поезд отошел.
     Ќа  другое  утро  дедушка  волновалсЯ, встречаЯ ее на платформе, и, уже
отыскав  в толпе, ухватив за руки, беспокойно оглЯдел с головы до ног, чтобы
убедитьсЯ, что она приехала всЯ целиком, с руками и ногами.
     Ћн повел ее к выходу под руку, и ‹ина, успокаиваЯ его, повторЯла:
     - ‚се хорошо... Ћчень хорошо, ну что ты не веришь!
     - “  тебЯ  вид  какой-то, - упрЯмо приговаривал дедушка, то хмурЯсь, то
радуЯсь и все еще волнуЯсь.
     - ќто потому, что мне хорошо... Њиленький, Я, кажетсЯ, даже счастлива!
     - Ћй,  -  упавшим голосом тихо проговорил дедушка, останавливаЯсь среди
движущейсЯ толпы. - ’ак Я и знал! Ќу так Я и знал!
     ‚се  Ясно.  ‚се  вдруг  стало так Ясно, что отвернутьсЯ от этой Ясности
хочетсЯ, да и позабыть ее к черту насовсем!
     ЏрЯгин,  пожалуй, и пошлЯк, да то-то и есть самое противное, что именно
пошлЯк оказываетсЯ прав.
     - ‚ыпутывайсЯ  ты,  брат,  из  этой истории, отмежевывайсЯ и отчуждайсЯ
подобру-поздорову!  ЋсложнениЯ нависают у тебЯ над головой, подобно грозовым
тучам, ослеп ты, что ли?
     —то,  кажетсЯ, пошлей всех подобных мутных советов из кладезЯ житейской
мудрости!
     Ђ когда они оказываютсЯ правильными, это уж пошлей самой мудрости!
     €так,  ‹ина увезла с собой (ни больше ни меньше) его паспорт! ‘лучайно.
Џолучив  его на прокатном пункте из залога. •орошо, случайно. Ќо в Њоскве-то
она,  конечно,  заметила,  что  оставила  человека  без  паспорта?  Ђдрес  в
паспорте  весьма  отчетливо  виден.  Ќе  сразу  собралась?  Ќу,  может быть,
надеЯлась встретитьсЯ?
     Џрошли  почти  три недели командировки в Њинске. Џрошел месЯц в Њоскве,
почти месЯц, и все стало Ясно.
     - Ќеужели ты все еще не понимаешь? - пожимал плечами ЏрЯгин.
     Ќо  он  уже  понимал.  ‘ами  собой  всплывали,  вспоминались  слова, не
замеченные  прежде  и  теперь  вдруг  приобретшие  совсем  новое,  странное,
отвратительное  значение. Љогда уже знаешь, что человек тебЯ обманул, хитрил
с  тобой,  и  вспоминаешь  потом - до чего все по-новому открываетсЯ! Џочему
она  тогда вдруг замолчала? ‘мутилась? Ђ как она вильнула в разговоре, когда
он  подошел  к  тому,  как  она ходила на прокатный пункт за паспортами! Ћна
задумала, задумала это заранее.
     €  ничего  подобного,  она  вовсе  не  смутилась,  хуже, она совершенно
спокойно  его обводила, как хотела. ’ьфу, целовала его, а сама-то знала, что
паспорт  у  нее  припрЯтан...  Ќо  чего она этим добитьсЯ надеетсЯ?.. ЏрЯгин
знал случаи, когда это кое-кому очень даже пригодилось...
     —ем  нежнее,  теплее  было  воспоминание, тем отвратительней оно теперь
казалось,  просто  до  ожесточениЯ  доводило  -  хотелось  стукнуть по столу
кулаком и, стиснув зубы, выругатьсЯ.
     ‚озвращаЯсь  домой  с  работы,  он  сразу же спрашивал, не приносили ли
ценного  письма.  Ќет?  Ћтлично, Я так и знал! € криво, брезгливо усмехалсЯ,
чувствуЯ   себЯ   глубоко  оскорбленным  вторжением  в  его  жизнь  какой-то
обывательской пошлости, мещанской грЯзцы...
     †ить  без  паспорта  можно  очень долго. Ќо не бесконечно - впереди уже
брезжила  новаЯ  командировка.  €  вдруг  Ђртуру  самому стало смешно и даже
противно:  что  это  он  топчетсЯ,  точно  через порог переступить боитсЯ? €
чего? Љогда все и так Ясно.
     Ћн  долго шел вдоль новой, не обжитой еще и от этого такой голой улицы,
отсчитываЯ  путаные  номера  домов  и корпусов, и наконец нашел, поднЯлсЯ на
лифте  и  остановилсЯ  перед дверью квартиры. ‘лышно было, как внутри что-то
шаркает.  ‡а  этой  дверью  живет  ‹ина. Ћна сейчас откроет дверь, сказал он
себе,  только у идиота может битьсЯ сердце от этой мысли. Ќадо помнить одно:
добыть обратно паспорт. Ќо не с первого же слова открыть цель прихода!
     ‘тарик  с  половой щеткой в руке открыл дверь, и они уставились друг на
друга. Ђртур позвонить не успел, упустил момент.
     - ‹ина  дома?  -  —тоб не дать времени старику что-нибудь придумать, он
спросил быстро и громко и заметил сразу, как замЯлсЯ старик.
     - Ќет,  ее нету... - ненаходчиво, да и не сразу придумал, что ответить,
старик.
     ‚рет.  Џохоже,  старичок  тоже,  скорей всего, в курсе насчет паспорта,
отметил Ђртур. Ќе беда, попробуем... € бодро улыбнулсЯ:
     - Ќу неважно, что ее нету, Я по делу, она вам не говорила?
     ‘тарик долго смотрел, моргал и вдруг грустно сказал:
     - Ќет,  ничего  не  говорила,  -  и  опЯть,  взЯвшись  за  щетку, начал
подметать пол очень медленными и короткими взмахами.
     "ќто  уж  на нахальство похоже", - подумал Ђртур и развЯзно прислонилсЯ
плечом  к  косЯку,  мешаЯ  затворить  дверь,  -  он этого именно и ожидал от
старика.
     - ’ут,  папаша,  дело  такое  получилось.  Ќе  совсем  ладное... - Ћн с
удивлением  услышал,  что  говорит чужим тоном и чужими словами, как следует
говорить  с такими себе на уме старичками. - ‹ина нечаЯнно прихватила у менЯ
один документик. …й-то ни к чему, а мне как раз понадобилсЯ.
     ‘тарик   изобразил   недоумение,  довольно  неестественно,  правда,  но
подметать перестал и опЯть повторил, что она ничего не говорила.
     Ќаконец  он  впустил  его в комнату. Ђртур увидел через открытые двери,
что  ‹ины  ни  в  кухне,  ни в маленькой комнатке нет. ‚ большой комнате ему
пришлось  сесть  у  круглого  обеденного  стола.  ‘тарик  сел  рЯдом и щетку
зачем-то  притащил с собой из прихожей и тоже прислонил ручкой к столу. "—то
он думает: дратьсЯ Я с ним буду, что ли?"
     - Ќе говорила?.. Ќу это не беда, папаша! Џозабыла, а?
     - Ћна  могла  позабыть,  -  согласилсЯ  старик,  поглаживаЯ ручку своей
ненаглЯдной щетки.
     - ‚от-вот,  и Я говорю! - с панибратским оживлением воскликнул Ђртур. -
„авайте  найдем  какой-нибудь  выход  из  положениЯ.  ‚ы посмотрите у нее, -
может  быть,  в Ящике прЯмо сверху где-нибудь лежит. ќто знаете ли, паспорт,
такаЯ  случайность нелепаЯ. ЊенЯ зовут Ђртур, она ничего не говорила? Ђртур,
ничего  не  попишешь!  €  не  то  чтобы Я из Ђнтона переделал, а прЯмо так в
паспорте стоит!
     - Ђртур?.. Ђртур... ѓоворила. „а, действительно. ’ак вы Ђртур?..
     Ќи  восторга,  ни  раздражениЯ  в  его  голосе. ’очно ему напомнили имЯ
дальнего родственника, который помер до революции где-нибудь в провинции.
     "Ђ  не придурковат ли старик? - вдруг весело мелькнуло в голове Ђртура.
- Њожет быть, тут нужно попроще?"
     Ќо  старик  вдруг  заговорил,  точно  стрЯхнул  с себЯ всю сонливость и
невнЯтность:
     - ‚ы  говорите,  паспорт?  Ћткуда  же  у  нее мог вдруг оказатьсЯ чужой
паспорт?
     Ђртур объЯснил, но получилось нескладно, и старик сразу не заметил.
     - Џомилуйте,  но  если  вы  там  брали напрокат какие-то вещи, ведь это
было очень давно. Џочему же вы до сих пор не спохватились?
     - Ђ она почему не спохватилась?
     - Ћна?.. Ћна - это другое дело.
     - „лЯ  вас  другое.  Ђ  длЯ  менЯ - приходитсЯ без паспорта из-за этого
дела  сидеть.  Ђ  мне  в  командировку  завтра  охать.  џ  не жулик, вот мое
служебное удостоверение, можете убедитьсЯ.
     Љ  счастью,  старик так и не догадалсЯ предложить подождать возвращениЯ
‹ины,  это  было  бы  самое  худшее  -  встречатьсЯ  с  ней Ђртуру совсем не
хотелось.   Џоэтому   он   снова  стал  нажимать  на  командировку  до  того
настойчиво,   что   старик,   видимо,  поддалсЯ:  стал  пожимать  плечами  и
оглЯдыватьсЯ по сторонам, вроде как соображаЯ, где бы поискать пропажу.
     - Ќу не в столовой же она его положила!
     - ќто не столоваЯ. ЊоЯ комната считаетсЯ...
     - Ђ ее?
     - џ у нее никогда не роюсь.
     - Ќу  раз  такое  положение!  Њожет  быть,  где-нибудь  прЯмо сверху...
Џопробуйте, а?
     ‘тарик  посмотрел  на него с тоской, видно, разговор ему был труден или
отвлекал от чего-то.
     - Ќу  подождите,  -  сказал  он,  встал,  пошел  в маленькую комнату и,
нерешительно  шлепаЯ  туфлЯми,  стал там топтатьсЯ, переходЯ из угла в угол,
перекладываЯ книжки и журналы и приоткрываЯ Ящики.
     Ђртур  подошел  и встал в дверЯх, наблюдаЯ за поисками. ‚идно было, что
так  ничего  никогда не найти, хоть педелю ищи. "‹ибо старик не в себе, либо
притворЯетсЯ",  -  подумал  Ђртур,  еле  сдерживаЯсь,  чтоб  не нагрубить на
прощание  и  не  уйти, хлопнув дверью, как вдруг увидел знакомую белую сумку
на  молнии  с самолетиком и пальмами и прочим, одну из тех, что на некоторых
авиалиниЯх  выдают  воздушным  пассажирам  и что потом долго с удовольствием
носЯт люди, никогда не летавшие на самолете.
     - ќто ее сумка, - сказал старик, заметив, куда он смотрит.
     - ‚ижу,  -  сказал  Ђртур  так  Ядовито, что старик посмотрел на него с
удивлением.
     "„урачок", - решил Ђртур.
     ‘тарик  взЯлсЯ  за  молнию,  она  была  расстегнута,  и  сумка казалась
пустой,  но  все-таки  он выудил со дна солнечные очки, смЯтую косыночку, ее
Ђртур  сразу узнал, спичечную коробку с нарисованной на ней собакой - это он
нарисовал  ее, макаЯ спичку в чернила, когда они были вместе на почте, и два
сморщенных высохших зеленых Яблока.
     ‚се  это старик доставал по очереди со дна сумки, задумчиво разглЯдывал
и опЯть клал обратно, зачем - неизвестно.
     Џотом,   что-то  заметив,  он  засунул  руку  во  внутренний  кармашек,
покопалсЯ  там  пальцами  и  вытащил  плоский пакетик, завернутый в бумажную
салфеточку.  ќто его, видно, удивило: он положил все, что захватил рукой, на
стол  и стал разворачивать салфетку. ‚ ней оказались два бутерброда с сыром,
то  есть  два  куска  булки,  превратившихсЯ  в  сухари, и два ломтика сыра,
похожего на погнутые пластинки желтой пластмассы.
     ‘тарик  прикрыл  уголками  салфетки  бутерброды,  отложил  в сторону, и
тогда  стало  видно,  что  под  ними  лежали  две  паспортные  книжечки.  Ћн
развернул   одну  и  отложил,  развернул  другую,  из  которой  высовывалась
узенькаЯ бумажка.
     - ’ут бумажка какаЯ-то. ќто ваш?
     - ‚от  видите.  ‚се точно. ќто квитанциЯ, что уплачено за прокат... ‚от
и все. Ѓольшое спасибо!
     ‘  лестницы  он  сбегал, посвистываЯ. Ћн приготовилсЯ к чему-то гораздо
худшему  и,  к удивлению, кроме облегчениЯ чувствовал и что-то вроде легкого
разочарованиЯ, что все так просто кончилось.


     €так,  еще  один  раз  в  его жизни все обошлось без усложнений, теперь
можно  было оглЯнутьсЯ назад и посмеЯтьсЯ надо всем, что было, - собственно,
именно над самим собой...
     „ед,  как  и  полагаетсЯ, слегка комический персонаж. Џрипомнилось, как
он  шаркал  щеткой  по  полу, собираЯ воображаемый мусор, пустоту, и пыталсЯ
вымести  ее  на  лестницу.  ‚ сумку его никто лазить не заставлЯл, - значит,
про  паспорт ничего не знал... Љонечно, не знал, вытащил из бокового кармана
пакетик  и  с  ним  прихватил  лежавшие  там  паспорта.  €  заинтересовалсЯ,
разворачивать   стал  пакет...  ‘транно,  откуда  эти  засохшие  бутерброды?
Ќаверное,  она  на  дорогу приготовила и не съела. € забыла. Ќо чтоб столько
времени  не  вспомнить, не заглЯнуть в сумку, котораЯ висит кое-как, за одно
ухо  нацепленнаЯ  на  ручку стенного шкафа со вспоротым расстегнутой молнией
нутром? ‘транно, но в общем теперь все равно...
     ‚се равно. Ќо так заранее и с умыслом припрЯтанную вещь не оставлЯют.
     Ћн  внимательно  осмотрел  свой  паспорт,  вытащил квитанцию прокатного
пункта  и  вспомнил  сразу  раскладушки,  полученные  под  залог, шум морЯ и
голубые   мелкие   цветочки,  дрожавшие,  пригибаЯсь  от  ветра,  на  песке,
запрокинутое  к  солнцу спокойно-блаженное лицо загорающей ‹ины и совершенно
Ясно  понЯл,  что  и мысли не могло быть такой: паспорт увозить, прЯтать. Ќе
надо  было ничего выЯснЯть, просто все вспомнить и сразу себе ответить: нет,
этого не было.
     „альше  он  постаралсЯ  не  додумывать, и как будто это ему удалось, он
спокойно  поужинал  и  лег  спать,  но  утром  проснулсЯ  с готовым выводом,
настолько определенным, как если бы всю ночь сидел и думал.
     Ђ вывод был такой, что от него на душе становилось очень противно.
     —то  получилось, собственно? Џришел, выманил у старика паспорт, цап его
в  карман  и удрал. „аже привета не передал. ‘тарик чудаковатый, рассеЯнный,
так вот воспользовалсЯ. ’ьфу, противно!..
     Ќа  работе  он  думал  о  работе, говорил о работе и работал, но внутри
него  кто-то  продолжал додумывать все ту же историю, и, как только он вышел
из  подъезда  и  закурил,  вывод  опЯть  был  готов:  нужно  зайти  к  ‹ине,
объЯснить, вообще показатьсЯ, а не прЯтатьсЯ.
     Љак  только это мужественное решение было принЯто, ему сразу полегчало,
и  он  с  чистой  совестью  начал  откладывать  его  выполнение  с завтра на
послезавтра.
     Џо  привычке  он  сам подсмеивалсЯ над собой и даже придумал подходЯщий
афоризм:  "Ќикогда  не  откладывай  на  завтра  то,  что  можно  отложить на
послезавтра..."
     €   наконец   в   субботу   вечером   он   снова  стоЯл  перед  дверью,
прислушиваЯсь,  не  шаркнет  ли  щетка.  Џозвонил.  Ќичто не шелохнулось, он
позвонил  еще,  но  уже  знал,  что  никто  не  откроет,  чувствовалось, что
квартира пуста.
     "Ќу  что ж, Я не виноват, раз никого нет, вот и все!" Ќо часа через два
вернулсЯ и опЯть звонил в пустую квартиру.
     "Ќу,  нет  так  нет!" - с раздражением говорил он себе и на другой день
опЯть поехал, звонил, прислушивалсЯ и ушел ни с чем.


     - ’ы что, вправду не знаешь?.. Ќу брось!
     Ћни  сидели  с ЏрЯгиным на стадионе и слегка охрипли от крика: минскому
"„инамо",  которое  они  не любили, неизвестно почему, забило гол московское
"„инамо",  которое  они  любили,  тоже неизвестно почему, просто на поле шла
игра, а на трибунах зрители играли в свою игру.
     - —то ты говоришь?
     - Џрекрасно слышал. ‡начит, знаешь. Ќу и все.
     - ’ы про что?
     - ’вое дело, Я не мешаюсь, просто спросил. ‚иноват. Ќе лезу!
     - —то ты там бурчишь и ежишьсЯ?
     - Џостой,  смотри... Ќу... ну!.. ќх, кому же этот дурак отдал?.. •орошо
проходил  по  краю...  -  Ќа  поле  поутихло.  -  €ли правда не знаешь? - Ћн
отвернулсЯ  от  игры  и  внимательно посмотрел в лицо Ђртуру. - Ќу, про твою
‹ину?
     - Њою!
     - Ќу,  просто  ‹ину. ‚се равно с ней дело плохо. ’ы правда не знал? Ћна
давно, оказываетсЯ, в больнице. —то-то скверное.
     Ђртур  вдруг увидел себЯ, как он сидит на стадионе, слышит крики, удары
по  мЯчу,  смотрит  на  зеленое поле, и ему кто-то сказал про ‹ину, и он это
выслушал  и  продолжает  спокойно  сидеть.  Ћн  видит себЯ со стороны, а сам
где-то далеко в стороне и ждет, что будет дальше. Ћн спокойно спросил:
     - Љто это тебе сказал?
     - †ена  того  волосатого, ‹юка. Џомнишь?.. Ћна ее навещала, что ли. €ли
собиралась... †алко девочку, правда?
     - „а что с ней, она говорила?
     - Ќу,  что  бывает,  самое  плохое...  „а  ведь  это на прошлой неделе.
‘ейчас, может быть... жалко ее.
     ‚  тот  же  вечер,  точно скованный досидев до конца футбола, он поехал
опЯть,  и  старик оказалсЯ дома, сразу узнал в впустил его, и вот они опЯть,
как   в  тот  первый  раз,  очутились  на  тех  местах  за  круглым  столом.
Џокосившись,  Ђртур  увидел,  что  и  сумка  с  белым самолетиком и зелеными
пальмами  так  же  висит  с  расстегнутой молнией, зацепившись одним ухом за
ручку шкафа.
     - Ќу?..  —то ж вы не говорите? - Ђртур услышал свой сдавленный, тусклый
голос.  ‚се  то  времЯ, что он досиживал на футболе, потом ехал, потом ждал,
пока  откроют дверь, в нем нарастало напрЯжение, которое дошло теперь уже до
горла.
     ‘тарик  -  а  может,  он  и  не  очень  старик?  -  смотрел равнодушно,
неприЯтно зоркими глазами.
     - —то же Я должен говорить, по-вашему?
     - џ ж спрашиваю... Ќу... Љак сейчас? ‚ообще?..
     - „а?..  Ђ  что  вы  спрашиваете?.. - Ћн холодно подождал еще немного и
нехотЯ  согласилсЯ  понЯть.  -  ‚ы  о  ее здоровье зашли узнать, может быть?
Џрошлый раз вас интересовал паспорт.
     - Љ  черту  паспорт, к черту прошлый раз... џ вас спрашиваю, как?.. Љак
она?
     - Ћна больна.
     - џ понимаю, раз в больнице, а как?
     - Ќа исследовании. Ќеизвестно. Џока неизвестно.
     “  него разжало горло: больна, неизвестно, - значит, не случилось того,
о чем боЯлсЯ услышать минуту назад.
     - Ћтчего же это у нее вдруг? ‚едь не было ничего?
     - Ѓыло. ‚овсе не вдруг.
     Ћн  охнул  про себЯ, вспомнив, и испуганно быстро прижал руку к правому
боку:
     - ‚от тут, да?
     - ‡начит, заметили?
     „а,  он заметил... не обратил вниманиЯ, то есть видел - позабыл, знал -
не  хотел  знать,  а  теперь захотел и вспомнил: как, быстро нагнувшись, она
чуть  морщилась  от  боли  и,  чтоб  скрыть  ее,  делала забавную гримаску и
смеЯлась;  как  осторожно  ложилась  на  правый  бок;  как уклонЯлась, будто
невзначай, шутЯ, когда он, обнимаЯ, хотел положить руку ей на талию справа.
     - Ђ сейчас ей больно?
     - Ѓольно.  Љ  чему только все эти вопросы, не понимаю. Џо крайней мере,
теперь все?
     - Ќет. ’уда пойти можно? ѓде она. —тоб поговорить, то есть навестить?
     - Ќет, не надо. ’уда к ней только самых близких родственников пускают.
     - ЏонЯтно... Ђ вы говорили ей, что Я заходил?.. Џро паспорт говорили?
     - Ћна  все  это  забыла,  как  вы  не  поймете.  Ќе  до того ей сейчас.
‘овершенно не до того.
     - Ќет, все-таки говорили или нет? ‚ы мне правду скажите.
     - Ќе говорил.
     - ‘пасибо,   -  сказал  с  облегчением.  -  Ќе  надо  говорить,  глупое
недоразумение.
     - џ все-таки сказал, если вам обЯзательно, - правду.
     - ’ак. Ќу, а она что?
     - Љонечно, она это все позабыла... ‘казала, теперь это все равно.
     - ЏонЯтно... Ђ как все-таки к ней пойти?
     - ќто нежелательно.
     - ќто вам нежелательно?
     - Њне. ‹ечащим врачам. …й.
     - ЏонЯтно...  Ќу  Я  только приду... посмотрю и уйду. Људа идти, только
скажите. •отЯ Я могу узнать через одних там, но это сложней.
     - Ќастойчивый  вы,  -  неприЯзненно  поморщилсЯ  дед.  -  —то другое, а
настойчивый.
     - Ќу,  пожалуйста...  ‚ы  мне  только  скажите... …сли ей не хочетсЯ, Я
сразу  и  уйду...  -  Ћн  косо  усмехнулсЯ,  глЯдЯ  вбок.  -  Џочему  вы так
относитесь?.. Ђ она как раз говорила, что вы такой... отзывчивый...
     - ‚ундердед?
     - —то?..  ќто  теперь  неважно.  ‚ы  только  у нее спросите, больше Я ж
ничего не прошу.
     - ‘амоуверенный вы человек... ‘прошу, ладно...
     ‚о  вторник  он пришел к семи часам вечера за ответом, как назначил ему
старик.  „авно  надо  бы  спросить  имЯ-отчество,  старики это любЯт, но все
как-то  не  получалось.  Ќо  в  этот  раз  он  решил  прЯмо с ходу вежливо и
почтительно начать, чтоб старик ничего ему не напортил.
     - ‡дравствуйте...  добрый  вечер...  извините, все еще не знаю, как вас
по батюшке...
     - ‚ходите...  ‡ачем еще вам мой батюшка? ќто лишнее... Ќу, Я ей сказал,
что вы выразили желание ее навестить. ‚едь вы это просили?
     - „а-да, конечно. Џередали? Љак она сейчас?
     - ’ам и не ждут никаких быстрых перемен.
     - ’ак как же?..
     - Ћна просила передать, что не надо вам приходить.
     - ‚от так и сказала?
     - ‚от точно этими словами.
     - џсно... значит, чтоб мне не ходить?
     - „а.
     - ‚се  Ясно.  Ќу,  что  ж...  џ все равно пойду. “знаю где. € пойду. „о
свиданьЯ!
     Ћн   встал,  стиснув  зубы,  решительно  пошел  из  комнаты  и  здорово
зацепилсЯ плечом за косЯк двери.
     ‘тарик, не останавливаЯ его, снова заговорил, равнодушно, безразлично:
     - Ћна  сказала, что если так... если уж так будете настаивать, что ж...
’огда в пЯтницу можно.


     ‘транно  было, поднЯвшись из глубины станции метро, пройдЯ всего десЯть
минут  по  шумным, полным движениЯ улицам, вдруг очутитьсЯ в лесу. ’ут пахло
недавним  дождем,  крапивой, лопухами, папоротниками, не разобрать, чем еще,
чем-то мокрым и зеленым.
     Џарк,   похожий   на  лес,  тенистый,  запущенный,  с  широкими  сырыми
дорожками, истоптанными множеством следов.
     Ћн  шел и шел, всматриваЯсь в дальний конец аллеи, обгонЯЯ обыкновенных
гулЯющих,  детские  колЯски,  собачонок  на  поводках,  хохочущих девчонок в
пестрых  коротких платьЯх; нерешительно свернув вправо, на перекрестке сразу
увидел  первый  светло-коричневый,  пожалуй, даже желтый больничный халат на
женщине, идущей к нему навстречу.
     ‘  испугом  он пристально вглЯделсЯ в ее бумажно-белое лицо, не узнаваЯ
и  боЯсь  узнать...  Ќет, к счастью, это не ‹ина. “жасно, если бы у нее было
такое  лицо:  без  возраста,  ни  молодое,  ни  старое,  и такое безразлично
успокоенное,  как  у  человека,  который  знает  что-то, что лучше бы ему не
знать.
     ‘  такой  же  торопливостью  и  страхом  он  всматривалсЯ  в  лица всех
встречных  в  желтых халатах. Љакой-то парень в халате смеЯлсЯ, прогуливаЯсь
под руку с девушкой в клетчатом пальто.
     ‡начит,  тут  даже  смеютсЯ,  подумал Ђртур с удивлением, он все не мог
забыть  первое увиденное лицо. Ћн проводил парнЯ глазами и сразу увидел ‹ину
-  она  сидела  на  лавочке, поднЯв лицо к солнцу, которое проглЯнуло только
минуту назад и тут же снова погасло, заслоненное бегущим облаком.
     Ћна медленно открыла глаза