од берегом - скалы, до половины зеленые  от  тины,  и  на  этих
скалах - рыболовы с бамбуковыми удочками и купальщики.
     Ђ вот и "ЂркадиЯ", ресторан на сваЯх, раковина длЯ  оркестра  -  издали
маленькаЯ, не больше суфлерской будки, - разноцветные зонтики, скатерти,  по
которым бежит свежий ветер.
     ‚се эти подробности  возникали  перед  глазами  мальчика,  одна  другой
свежее, одна другой интереснее. Ќо они не были забыты. Ќет!  €х  ни  за  что
нельзЯ было забыть, как  нельзЯ  было  забыть  свое  имЯ.  Ћни  лишь  как-то
ускользнули на времЯ из памЯти. ’еперь они вдруг  бежали  назад,  как  домой
после самовольной отлучки. Ћни бежали одна за  другой.  €х  становилось  все
больше и больше. Ћни обгонЯли друг дружку.
     Љазалось, они наперерыв кричали мальчику:
     "‡дравствуй,  ЏетЯ!  Ќаконец-то  ты  приехал!  Ђ  мы   все   без   тебЯ
соскучились! Ќеужели ты нас не узнаешь? Џосмотри хорошенько: это же Я,  твоЯ
любимаЯ дача Њаразли. ’ы так любил ходить по моим  великолепно  выстриженным
изумрудным  газонам,  хотЯ  это  строжайше  воспрещалось!   ’ы   так   любил
рассматривать мои мраморные статуи, по  которым  ползали  крупные  улитки  с
четырьмЯ  рожками,  так  называемые  "‹аврики-Џавлики",  оставлЯЯ  за  собой
слюдЯную дорожку! Џосмотри, как Я выросла за лето! Џосмотри, какими  густыми
стали мои каштаны! Љакие пышные георгины и пионы  цветут  на  моих  клумбах!
Љакие роскошнейшие августовские бабочки садЯтсЯ, в черной тени моих аллей!"
     "Ђ это Я: "Ћтрада"! Ќе может быть, чтоб ты забыл мои  купальни,  и  мой
тир, и мой кегельбан! Џосмотри же: пока ты пропадал,  тут  успели  поставить
замечательную карусель с лодочками и лошадками. ’ут же неподалеку живет твой
друг и товарищ ѓаврик. Ћн ждет не дождетсЯ, когда ты  приедешь.  ‘корее  же,
скорей!"
     "Ђ вот и Я! ‡дравствуй, Џетька! Ќе  узнал  ‹анжерона?  ‘мотри,  сколько
плоскодонных шаланд лежит на моем берегу, сколько рыбачьих сетей сушитсЯ  на
веслах, составленных в козлы! ‚едь это  именно  в  моем  песке  ты  нашел  в
прошлом году две копейки и потом выпил - хоть в тебЯ уже и не лезло - четыре
кружки кислого хлебного квасу, бившего в нос и щипавшего Язык. Ќеужели ты не
узнаешь эту будку квасника? „а вот же она, вот, стоит как ни в чем не бывало
на обрыве в разросшемсЯ за лето бурьЯне! ’ут даже и биноклЯ не надо".
     "Ђ вот и Я! € Я! ‡дравствуй, ЏетЯ! Ћх, что тут без тебЯ в Ћдессе  было!
‡дравствуй, здравствуй!"
     —ем ближе к городу, тем ветер становилсЯ  тише  и  теплей.  ‘олнца  уже
совсем не  было  видно;  только  еще  верхушка  мачты  с  крошечным  красным
колпачком флюгера светилась в совершенно чистом розовом небе.
     Љливер убрали.
     ‘тук пароходной машины звучно отдавалсЯ  в  скалах  и  обрывах  берега.
‚верх по мачте полз бледно-желтый топовый огонь.
     ‚се мысли Џети были тут, на берегу, в Ћдессе.
     Ћн ни за что не поверил бы, если  бы  ему  сказали,  что  совсем-совсем
недавно, лишь сегоднЯ утром, он чуть не плакал, прощаЯсь с экономией.
     ЉакаЯ экономиЯ? —то за экономиЯ?  Ћн  уже  забыл  о  ней.  Ћна  уже  не
существовала длЯ него... до будущего лета.
     ‘корее, скорее в каюту, торопить папу, собирать вещи!
     ЏетЯ повернулсЯ, чтобы бежать, и вдруг похолодел от ужаса... ’от  самый
матрос с Якорем на руке сидел на ступеньке  носового  трапа,  а  усатый  шел
прЯмо на него, без пенсне, руки в карманах, отчетливо скрипЯ "скороходами".
     Ћн подошел к нему вплотную, наклонилсЯ и спросил не  громко,  но  и  не
тихо:
     - †уков?
     - —его - †уков? - тихо, как бы  через  силу  произнес  матрос,  заметно
побледнел и встал на ступеньки.
     - ‘Ядь. ’ихо. ‘Ядь, Я тебе говорю.
     Њатрос продолжал стоЯть. ‘лабаЯ улыбка дрожала на его посеревших губах.
     “сатый нахмурилсЯ:
     - ‘ "Џотемкина"?  ‡дравствуй,  милый.  ’ы  бы  хоть  сапожки,  что  ли,
переменил. Ђ мы вас ждали, ждали, ждали... Ќу, что  скажешь,  ђодион  †уков?
Џриехали?
     € с этими словами усатый крепко взЯл матроса за рукав.
     ‹ицо матроса исказилось.
     - Ќе трожь! - закричал он страшным голосом, рванулсЯ  и  изо  всех  сил
толкнул усатого кулаком в грудь. - Ќе тр-рожь больного человека, мор-рда!
     ђукав затрещал.
     - ‘той!
     Ќо было поздно.
     Њатрос вырвалсЯ и бежал по палубе, увертываЯсь и вилЯЯ между корзинами,
Ящиками, людьми. ‡а ним бежал усатый.
     ѓлЯдЯ со стороны, можно было подумать,  что  эти  двое  взрослых  людей
играют в салки.
     Ћни, один за  другим,  нырнули  в  проход  машинного  отделениЯ.  ‡атем
вынырнули с другой стороны. Џробежали вверх по трапу, дробно стуча подошвами
и срываЯсь со скользких медных ступенек.
     - ‘той, держи! - кричал усатый, тЯжело сопЯ.
     ‚ руках у матроса поЯвилась оторваннаЯ откуда-то на бегу рейка.
     - „ержи, держи-и-и!
     Џассажиры  со  страхом  и  любопытством  сбились  на   палубе.   Љто-то
пронзительно засвистел в полицейский свисток.
     Њатрос  со  всего  маху  перепрыгнул  через  высокую  крышку  люка.  Ћн
увернулсЯ от усатого,  обежавшего  сбоку,  вильнул,  перепрыгнул  через  люк
обратно и вскочил на скамейку. ‘о скамейки - на перила борта,  схватилсЯ  за
флагшток кормового флага, изо всей силы шарахнул усатого рейкой по  морде  и
прыгнул в море.
     Ќад кормой взлетели брызги.
     - Ђх!
     Џассажиры все, сколько их  ни  было,  качнулись  назад,  будто  на  них
спереди дунуло.
     “сатый металсЯ возле борта, держась руками за лицо, и хрипло кричал:
     - „ержите, уйдет! „ержите, уйдет!
     ‘тарший  помощник  шагал  вверх  по  трапу  через  три   ступеньки   со
спасательным кругом.
     - —еловек за бортом!
     Џассажиры качнулись вперед к борту, будто на них дунуло сзади.
     ЏетЯ протиснулсЯ к борту.
     “же довольно далеко от парохода, среди взбитого белка  пены,  на  волне
качалась, как поплавок, голова плывущего человека.
     Ќо только он плыл не к пароходу, а от парохода, изо  всех  сил  работаЯ
руками и ногами. —ерез каждые три-четыре взмаха он поворачивал  назад  злое,
напрЯженное лицо.
     ‘тарший помощник заметил, что человек за бортом, видать,  не  имеет  ни
малейшего желаниЯ быть "спасенным". Ќаоборот, он  Явно  стараетсЯ  уйти  как
можно дальше от спасителей. Љроме того, он превосходно плывет, а  до  берега
сравнительно недалеко.
     ’ак что все в порЯдке.
     Ќет никаких оснований волноватьсЯ.
     Ќапрасно усатый хватал старшего  помощника  за  рукав,  делал  зверские
глаза, требовал остановить пароход и спустить шлюпку.
     - ќто политический преступник. ‚ы будете отвечать!
     Џомощник флегматично пожал плечами:
     - Ќе мое дело. Ќе имею приказаньЯ. Ћбратитесь к капитану.
     Љапитан же только махнул рукой. € так опаздываем.  Људа  там,  батюшка!
Ћчень нужно. ‚от  через  полчасика  пришвартуемсЯ,  тогда  и  ловите  своего
политического. Ђ у нас пароходство коммерческое и частное. Ћно политикой  не
занимаетсЯ, и на этот счет нет никаких инструкций.
     ’огда  усатый,  ругаЯсь  сквозь  зубы,  с   ободранной   мордой,   стал
пробиратьсЯ сквозь  толпу  приготовившихсЯ  к  высадке  пассажиров  третьего
класса к тому месту, куда должны были подать сходни.  Ћн  грубо  расталкивал
испуганных людей, наступал на ноги,  пихал  корзины  и  наконец  очутилсЯ  у
самого борта,  с  тем  чтобы  первому  выскочить  на  пристань,  как  только
причалЯт.
     Њежду тем голова матроса уже еле-еле виднелась в волне  среди  флажков,
качавшихсЯ над рыбачьими сетЯми и переметами.


        9 ‚ Ћ„…‘‘… ЌЋ—њћ

     Ѓерег быстро темнел, становилсЯ голубым, синим, лиловым.  Ќа  суше  уже
наступил вечер. ‚ море было еще светло. ѓлЯнцеваЯ зыбь отражала чистое небо.
Ќо все же вечер чувствовалсЯ и тут.
     ‚ыпуклые стекла  незаметно  зажженных  сигнальных  фонарей  на  крыльЯх
парохода - настолько темные и толстые, что днем  невозможно  было  отгадать,
какого они цвета, - теперь стали просвечивать зеленым и красным и  хотЯ  еще
не освещали, но уже Явственно светились.
     ‘иний город, с куполообразной крышей  городского  театра  и  колоннадой
‚оронцовского дворца, возник как-то сразу и заслонил полгоризонта.
     ‚одЯнистые  звезды  портовых  фонарей  жидко  отражались  в  светлом  и
совершенно неподвижном озере гавани. ’уда и  заворачивал  "’ургенев",  очень
близко огибаЯ толстую башню, в сущности, не очень большого маЯка с колоколом
и лестницей.
     ‚ последний раз в машинном отделении задилинькал капитанский звонок.
     - Њалый ход!
     - ‘амый малый!
     Ѓыстро и почти бесшумно скользил узкий пароходик мимо трехэтажных носов
океанских пароходов „обровольного флота, выставленных  в  рЯд  с  внутренней
стороны брекватера. —тобы полюбоватьсЯ их чудовищными ЯкорЯми, Џете пришлось
задрать голову.
     ‚от это пароходы!
     - ‘топ!
     ‚ полной тишине с разгону, не уменьшаЯ хода, нессЯ "’ургенев"  наискось
через гавань - вот-вот врежетсЯ в пристань.
     „ве длинные морщины тЯнулись от его острого носа, делаЯ воду полосатой,
как скумбриЯ. Џо борту слабо журчала вода.
     Ћт надвигавшегосЯ города веЯло жаром, как из печки.
     € вдруг ЏетЯ увидел торчащие из зеркальной воды трубу и две мачты.  Ћни
проплыли совсем близко от борта, черные, страшные, мертвые...
     Џассажиры, столпившиесЯ у борта, ахнули.
     - Џотопили пароход, - сказал кто-то тихо.
     "Љто же потопил?" - хотел спросить мальчик, чувствуЯ ужас.  Ќо  тут  же
увидел еще более жуткое: железный скелет сгоревшего парохода, прислоненный к
обуглившемусЯ причалу.
     - ‘ожгли, - еще тише сказал тот же голос.
     ’ут навалилась пристань.
     - ‡адний ход!
     ‡амолкшие было колеса шумно забили,  закрутились  в  обратную  сторону.
‚оронки побежали по воде.
     Џристань стала удалЯтьсЯ, как-то такое переходить на ту сторону,  потом
опЯть - очень медленно - приблизилась, но уже с другого борта.
     Ќад головами  пассажиров  пролетел,  разматываЯсь  на  лету,  свернутый
канат.
     ЏетЯ почувствовал легкий  толчок,  смЯгченный  веревочной  подушкой.  ‘
пристани подали сходни.  Џервым  по  ним  сбежал  усатый  и  тотчас  пропал,
смешавшись с толпой.
     ‚скоре, дождавшись своей очереди, и наши путешественники медленно сошли
на мостовую пристани.
     Њальчика удивило, что у сходней стоЯли городовой  и  несколько  человек
штатских. Ћни самым внимательным образом осматривали  каждого  сходившего  с
парохода. Ћсмотрели они также и папу. Џри  этом  господин  Ѓачей  машинально
стал застегиватьсЯ, выставив вперед  дрожащую  бородку.  Ћн  крепко  стиснул
ручку Џавлика, и лицо его принЯло точно такое же неприЯтное  выражение,  как
утром в дилижансе, когда он разговаривал с солдатом.
     Ћни нанЯли извозчика - Џавлика посадили на переднюю откидную скамеечку,
а ЏетЯ, совершенно как взрослый, поместилсЯ рЯдом с папой на главном сиденье
- и поехали.
     Џри выезде из агентства у ворот стоЯл часовой в подсумках, с винтовкой.
ќтого раньше никогда не было.
     - Џапа, почему стоит часовой? - шепотом спросил мальчик.
     - Ђх, боже мой! - раздраженно сказал отец, дергаЯ  шеей.  -  Ћтчего  да
почему! Ђ Я почем знаю? ‘тоит и стоит. Ђ ты сиди.
     ЏетЯ понЯл, что расспрашивать не надо, но также не надо и сердитьсЯ  на
раздражительность папы.
     Ќо когда на железнодорожном переезде  мальчик  вдруг  увидел  сожженную
дотла эстакаду, горы обугленных шпал, петли  рельсов,  повисших  в  воздухе,
колеса  опрокинутых  вагонов,  весь  этот  неподвижный  хаос,  он  закричал,
захлебываЯсь:
     - Ћй, что это? Џосмотрите! Џослушайте, извозчик, что это?
     - Џожгли, - сказал извозчик таинственно и  закачал  головой  в  твердой
касторовой шлЯпе, не то осуждаЯ, не то одобрЯЯ.
     Џроехали мимо знаменитой одесской лестницы.
     ‚верху ее треугольника, в  пролете  между  силуэтами  двух  полукруглых
симметричных дворцов, на светлом фоне ночного неба стоЯла маленькаЯ  фигурка
дюка де ђишелье с античной рукой, простертой к морю.
     ‘веркали трехрукие фонари бульвара.  ‘  эспланады  открытого  ресторана
слышалась музыка. Ќад каштанами и гравием  бульвара  бледно  дрожала  перваЯ
звезда.
     ЏетЯ знал, что именно там, наверху, за Ќиколаевским бульваром, сиЯло  и
шумело то в  высшей  степени  заманчивое,  недоступное,  призрачное,  о  чем
говорилось в семействе Ѓачей с оттенком презрительного уважениЯ: "в центре".
     ‚ центре жили "богатые", то есть  те  особые  люди,  которые  ездили  в
первом классе, каждый день могли ходить в театр, обедали  почему-то  в  семь
часов вечера, держали вместо кухарки повара,  а  вместо  нЯньки  -  бонну  и
зачастую имели даже "собственный  выезд",  что  уже  превышало  человеческое
воображение.
     ђазумеетсЯ, Ѓачей жили далеко не "в центре".
     „рожки, треща по мостовой, проехали низом, Љарантинной улицей, и затем,
свернув направо, стали подниматьсЯ в город.
     ЏетЯ за лето отвык от города.
     Њальчик был оглушен хлопаньем подков,  высекавших  на  мостовой  искры,
дробным стуком колес, звонками конок, скрипом обуви и твердым  постукиванием
тросточек по тротуару, выложенному синими плитками лавы.
     Ќа экономии, среди сжатых полей, в широко  открытой  степи,  уже  давно
свежо и грустно золотела осень. ‡десь, в  городе,  все  еще  стоЯло  густое,
роскошное лето.
     ’омнаЯ ночнаЯ  жара  неподвижно  висела  в  бездыханном  воздухе  улиц,
заросших акациЯми.
     ‚ открытых дверЯх мелочных лавочек желтели  неЯркие  Языки  керосиновых
ламп, освещаЯ банки с крашеными леденцами. ЏрЯмо на тротуаре, под  акациЯми,
лежали горы арбузов - черно-зеленых глЯнцевых "туманов" с восковыми лысинами
и длинных "монастырских", светлых, в продольную полоску.
     €ногда на углу возникало сиЯющее видение фруктовой лавки. ’ам  персы  в
нестерпимо Ярком свете только  что  поЯвившихсЯ  калильных  ламп  обмахивали
шумЯщими султанами из папиросной бумаги прекрасные крымские фрукты - крупные
лиловые сливы, покрытые бирюзовой пылью, и нежные коричневые, очень  дорогие
груши "бер Ђлександр".
     ‘квозь  железные  решетки,  увитые  диким  виноградом,  в  палисадниках
виднелись клумбы, освещенные окнами  особнЯков.  Ќад  роскошно  разросшимисЯ
георгинами, бегониЯми, настурциЯми трепетали пухлые ночные бабочки-бражники.
     ‘ вокзала доносились свистки паровиков.
     Џроехали мимо знакомой аптеки.
     ‡а  большим  цельным  окном  с  золотыми  стеклЯнными  буквами  выпукло
светились две хрустальные груши, полные Яркой фиолетовой и зеленой жидкости.
ЏетЯ был уверен - Яда. €з этой аптеки носили  длЯ  умирающей  мамы  страшные
кислородные подушки. Ђх, как ужасно они храпели возле маминых губ, черных от
лекарств!
     Џавлик совсем спал. Ћтец взЯл его на руки. ѓоловка ребенка болталась  и
подпрыгивала. ’Яжеленькие голые ноги сползали с отцовских колен. Ќо пальчики
крепко держали сумку с заветной копилкой.
     ’аким его и передали с рук на руки кухарке „уне,  ожидавшей  господ  на
улице, когда извозчик наконец  остановилсЯ  у  ворот  с  глухим  треугольным
фонариком, слабо светившимсЯ вырезанной цифрой.
     - ‘ приездом! ‘ приездом!
     ‚се еще продолжаЯ чувствовать под ногами валкую палубу, ЏетЯ  вбежал  в
парадное.
     ЉакаЯ громаднаЯ, пустыннаЯ лестница! џрко и  гулко.  ‘колько  ламп!  Ќа
стене каждого пролета - керосиноваЯ  лампа  в  чугунном  кронштейне.  €  над
каждой лампой сонно качаетсЯ в световом круге крышечка.
     Њедные, Ярко начищенные таблички на дверЯх.  Љокосовые  маты  длЯ  ног.
„етскаЯ колЯска.
     ‚се эти крепко забытые вещи вдруг возникли перед  Џетиными  изумленными
глазами во всей своей первобытной новизне.
     Љ ним надо опЯть привыкать.
     ‚от где-то вверху звонко, на всю лестницу, щелкнул ключ, бухнула дверь,
быстро заговорили голоса. Љаждое восклицание - как пистолетный выстрел.
     Џобежали легкие и  бравурные  звуки  роЯлЯ,  приглушенные  стеной.  ќто
музыка настойчивыми аккордами напоминала мальчику о своем существовании.
     € наконец... боже мой!.. Љто это?..
     €з двери выбегает забытаЯ, но ужасно знакомаЯ  дама  в  синем  шелковом
платье с кружевным воротничком и кружевными  манжетами.  “  нее  красные  от
слез,  возбужденные,  радостные  глаза,  натЯнувшиесЯ  от  смеха  губы.   …е
подбородок дрожит не то от смеха, не то от слез.
     - Џавлик!
     Ћна вырывает у кухарки из рук Џавлика.
     - Ѓож-же мой, какой стал тЯжелый!
     Џавлик  открывает  совершенно  черные  со  сна  глаза,  с   безгранично
равнодушным изумлением говорит:
     - Ћ? ’етЯ!
     € засыпает опЯть.
     Ќу да, конечно,  конечно  же,  это  тетЯ!  Ћтлично  знакомаЯ,  дорогаЯ,
роднаЯ, но только немножко забытаЯ тетЯ. Љак можно было не узнать?
     - ЏетЯ? Њальчик! ЉакаЯ громадина!
     - ’етЯ, вы знаете, что с нами было? - сразу же начал ЏетЯ. -  ’етЯ,  вы
ничего не знаете! „а тетЯ же! ‚ы слушайте, что только с нами было. ’етЯ,  да
вы же не слушаете! ’етЯ, вы же слушайте!
     - •орошо, хорошо, только не все сразу. €ди в комнаты. Ђ где же  ‚асилий
Џетрович?
     - ‡десь, здесь...
     Џо лестнице поднималсЯ отец:
     - Ќу, вот и мы. ‡дравствуйте, ’атьЯна €вановна.
     - ‘ приездом, с приездом! Џожалуйте. Ќе укачало вас?
     - Ќичуть. Џрекрасно доехали. Ќет ли у вас мелочи?  “  извозчика  нет  с
трех рублей сдачи.
     - ‘ейчас, сейчас. ‚ы только не беспокойтесь... ЏетЯ, да не  путайсЯ  же
ты под ногами... Џосле расскажешь. „унЯ, голубчик, сбегайте вниз -  отнесите
извозчику... ‚озьмите у менЯ на туалете...
     ЏетЯ вошел в переднюю, показавшуюсЯ  ему  просторной,  сумрачной  и  до
такой степени чужой, что даже тот черномазый большой  мальчик  в  соломенной
шлЯпе, который вдруг поЯвилсЯ, откуда ни возьмись, в ореховой раме забытого,
но знакомого зеркала, освещенного забытой, но знакомой лампой, не сразу  был
узнан.
     Ђ его-то, кажетсЯ, ЏетЯ мог узнать без труда, так как это именно и  был
он сам!


        10 „ЋЊЂ

     ’ам, в экономии, была маленькаЯ,  чисто  выбеленнаЯ  комнатка  с  тремЯ
парусиновыми кроватЯми, покрытыми летними марсельскими одеЯлами.
     †елезный рукомойник. ‘основый столик. ‘тул. ‘веча в стеклЯнном колпаке.
‡еленые решетчатые ставни-жалюзи.  Љрашеный  пол,  облезший  от  постоЯнного
мытьЯ.
     Љак сладко и прохладно было  засыпать,  наевшись  простокваши  с  серым
пшеничным хлебом, под свежий шум морЯ в этой пустой, печальной комнате!
     ‡десь было совсем не то.
     ќто была большаЯ квартира,  оклееннаЯ  старыми  бумажными  шпалерами  и
заставленнаЯ мебелью в чехлах.
     ‚ каждой комнате шпалеры были другие и мебель другаЯ. Ѓукеты и ромбы на
шпалерах делали комнаты меньше.  Њебель,  называвшаЯсЯ  здесь  "обстановка",
глушила шаги и голоса.
     €з комнаты в комнату переносили лампы.
     ‚ гостиной стоЯли фикусы с жесткими вощеными листьЯми. €х новые  побеги
торчали острыми стручками, как бы завернутыми в сафьЯновые чехольчики.
     ‘вет переставлЯемых ламп переходил из  зеркала  в  зеркало.  Ќа  крышке
пианино дрожала вазочка: это по улице проезжали дрожки. ’реск колес соединЯл
город с домом.
     Џете  ужасно  хотелось,  поскорее  напившись  чаю,  выбежать  хоть   на
минуточку во двор - узнать, как там и что, повидатьсЯ с мальчиками. Ќо  было
уже очень поздно: десЯтый час. ‚се мальчики, наверно, давно спЯт.
     •отелось поскорее рассказать тете или, на худой конец, „уне про беглого
матроса. Ќо все были занЯты: стелили постели, взбивали подушки, вынимали  из
комода тЯжелые, скользкие простыни, переносили из комнаты в комнату лампы.
     ЏетЯ ходил за тетей, наступаЯ на шлейф, и канючил:
     - ’етЯ, что же вы менЯ не слушаете? Џослушайте!..
     - ’ы видишь, Я занЯта.
     - ’етЯ, ну что вам стоит!
     - ‡автра расскажешь.
     - Ћй, какаЯ вы в самом деле! Ќе даете рассказать. Ќу тетЯ же!
     - Ќе путайсЯ под ногами. ђасскажи „уне.
     ЏетЯ уныло плелсЯ на кухню, где на окне в деревЯнном Ящике рос  зеленый
лук.
     „унЯ торопливо гладила на доске, обшитой солдатским сукном,  наволочку.
€з-под утюга шел сытный пар.
     - „унЯ, послушайте, что с нами было... - жалобным голосом начинал ЏетЯ,
глЯдЯ на „унин голый жилистый локоть с натЯнутой глЯнцевитой кожей.
     - Џанич, отойдите, а то, не дай бог, обшмалю утюгом.
     - „а вы только послушайте!
     - €дите расскажите тете.
     - ’етЯ не хочет. џ лучше вам расскажу. „у-унЯ же!
     - €дите барину расскажите.
     - Ћй, боже мой, какаЯ вы глупаЯ! Џапа же знает.
     - ‡автра, панич, завтра...
     - Ђ Я хочу сегоднЯ...
     - Ћтойдите из-под локтЯ. Њало вам комнат, что вы еще в кухню лазите?
     - џ, „унечка, расскажу и сейчас же  уйду,  честное  благородное  слово,
свЯтой истинный крест!
     - Ћт наказание с этим мальчиком! Џриехал на мою голову.
     „унЯ  с  сердцем  поставила  утюг  на  конфорку.  ‘хватила  выглаженную
наволочку и бросилась в комнаты так  стремительно,  что  по  кухне  пролетел
ветер.
     ЏетЯ горестно потер кулаками глаза, и вдруг его одолела такаЯ  страшнаЯ
зевота, что он с трудом  дотащилсЯ  до  своей  кровати  и,  не  в  состоЯнии
разлепить глаза, начал, как слепой, стаскивать матроску.
     Ћн едва дотЯнулсЯ разгоревшейсЯ щекой до  подушки,  как  тотчас  заснул
таким крепким сном, что даже не почувствовал  бороды  отца,  пришедшего,  по
обычаю, поцеловать его на сон грЯдущий.
     —то касаетсЯ Џавлика, то с ним пришлось-таки  повозитьсЯ.  Ћн  до  того
разоспалсЯ на извозчике, что папа  и  тетЯ  вместе  раздели  его  с  большим
трудом.
     Ќо едва его уложили в постель, как  мальчик  открыл  совершенно  свежие
глаза, с изумлением осмотрелсЯ и сказал:
     - Њы еще едем?
     ’етЯ нежно поцеловала его в горЯчую пунцовую щечку:
     - Ќет, уже приехали. ‘пи, детка.
     Ќо оказалось, что Џавлик уже выспалсЯ и склонен был к разговорам:
     - ’етЯ, это вы?
     - џ, курочка. ‘пи.
     Џавлик долго лежал с  широко  открытыми,  внимательными,  темными,  как
маслины, глазами, прислушиваЯсь к незнакомым городским звукам квартиры.
     - ’етЯ, что это шумит? - наконец спросил он испуганным шепотом.
     - ѓде шумит?
     - ’ам. •рапит.
     - ќто, деточка, вода в кране.
     - Ћна сморкаетсЯ?
     - ‘моркаетсЯ, сморкаетсЯ. ‘пи.
     - Ђ что это свистит?
     - ќто паровоз свистит.
     - Ђ где?
     - ђазве ты забыл? Ќа вокзале. ’ут у нас напротив вокзал. ‘пи.
     - Ђ почему музыка?
     - ќто наверху играют на роЯле. ђазве ты уже забыл, как играют на роЯле?
     Џавлик долго молчал.
     Њожно было подумать, что он спит. Ќо глаза его -  в  зеленоватом  свете
ночника, стоЯвшего на комоде, - отчетливо блестели. Ћн с  ужасом  следил  за
длинными лучами, передвигающимисЯ взад и вперед по потолку.
     - ’етЯ, что это?
     - €звозчики ездЯт с фонарЯми. ‡акрой глазки.
     - Ђ это что?
     ѓромаднаЯ бабочка "мертваЯ голова" со  зловещим  зуденьем  трепетала  в
углу потолка.
     - Ѓабочка. ‘пи.
     - Ђ она кусаетсЯ?
     - Ќет, не кусаетсЯ. ‘пи.
     - џ не хочу спать. Њне страшно.
     - —его ж тебе страшно? Ќе выдумывай. ’акой большой мальчик! Ђй-Яй-Яй!
     Џавлик глубоко и сладко, с дрожью втЯнул в себЯ воздух. ‘хватил  обеими
горЯчими ручонками тетину руку и прошептал:
     - –ыгана видели?
     - Ќет, не видела.
     - ‚олка видели?
     - Ќе видела. ‘пи.
     - ’рубочиста видели?
     - ’рубочиста не видела. Њожешь спать совершенно спокойно.
     Њальчик еще раз глубоко  и  сладко  вздохнул,  перевернулсЯ  на  другую
щечку, подложил под нее ладошки ковшиком и, закрываЯ глаза, пробормотал:
     - ’етЯ, дайте ганьку.
     - ‡дравствуйте! Ђ Я-то думала, что ты от ганьки давно отвык.
     "ѓанькой" называлсЯ чистый, специальный носовой платок, который  Џавлик
привык сосать в постели и без которого никак не мог уснуть.
     - ѓа-аньку... - протЯнул мальчик, капризно крЯхтЯ.
     Ћднако тетЯ ганьки не  дала.  Ѓольшой  мальчик.  Џора  отвыкать.  ’огда
Џавлик, продолжаЯ капризничать, потЯнул в рот угол  подушки,  обслюнил  его,
вЯло улыбнулсЯ слипшимисЯ, как вареники,  глазами.  Ќо  вдруг  он  с  ужасом
вспомнил про копилку: а что, если ее украли воры? Ћднако  уже  не  было  сил
волноватьсЯ.
     € мальчик мирно уснул.


        11 ѓЂ‚ђ€Љ

     ‚ этот же день другой  мальчик,  ѓаврик  -  тот  самый,  о  котором  мы
вскользь упомЯнули, описываЯ одесские берега, -  проснулсЯ  на  рассвете  от
холода.
     Ћн спал на берегу возле шаланды, положив  под  голову  гладкий  морской
камень и укрыв лицо старым дедушкиным пиджаком. Ќа ноги пиджака не хватило.
     Ќочь была теплаЯ, но к утру стало  свежо.  Ѓосые  ноги  озЯбли.  ѓаврик
спросоньЯ стЯнул пиджак с головы и укутал ноги. ’огда стала зЯбнуть голова.
     ѓаврик начал дрожать, но не сдавалсЯ. •отел  пересилить  холод.  Ћднако
заснуть было уже невозможно.
     Ќичего не поделаешь, ну его к черту, надо вставать.
     ѓаврик кисло приоткрыл  глаза.  Ћн  видел  глЯнцевое  лимонное  море  и
сумрачную темно-вишневую зарю на  совершенно  чистом  сероватом  небе.  „ень
будет знойный. Ќо пока  не  подыметсЯ  солнце,  о  тепле  нечего  и  думать.
Љонечно, ѓаврик свободно мог спать с дедушкой в хибарке. ’ам  было  тепло  и
мЯгко. Ќо какой же мальчик откажетсЯ от наслаждениЯ лишний раз  переночевать
на берегу морЯ под открытым небом?
     ђедкаЯ волна тихо, чуть слышно,  шлепает  в  берег.  лепнет  и  уходит
назад, лениво волоча за собой гравий. Џодождет, подождет  -  и  снова  тащит
гравий обратно, и снова шлепнет.
     ‘еребристо-черное   небо   сплошь   осыпано   августовскими   звездами.
ђаздвоенный рукав Њлечного Џути висит над головой видением небесной реки.
     Ќебо отражаетсЯ в море так полно, так роскошно,  что,  лежа  на  теплой
гальке, задрав голову, никак не поймешь, где верх, а где низ.  Ѓудто  висишь
среди звездной бездны.
     Џо всем направлениЯм катЯтсЯ, вспыхиваЯ, падающие звезды.
     ‚ бурьЯне тыркают сверчки. ѓде-то очень далеко на обрыве лают собаки.
     ‘начала можно подумать, что звезды неподвижны. Ќо нет. ЏрисмотришьсЯ  -
и видно,  что  весь  небесный  свод  медленно  поворачиваетсЯ.  Ћдни  звезды
опускаютсЯ за дачи. „ругие, новые, выходЯт из морЯ.
     ’еплый  ветерок  холодеет.  Ќебо  становитсЯ  белее,  прозрачнее.  Њоре
темнеет. “треннЯЯ звезда отражаетсЯ в темной воде, как маленькаЯ луна.
     Џо дачам сонно кричат третьи петухи. ‘ветает.
     Љак же можно спать в такую ночь под крышей?
     ѓаврик встал, сладко растЯнул руки, закатал штаны и,  зеваЯ,  вошел  по
щиколотку в воду. ‘ ума он сошел, что ли? Ќоги и так озЯбли до синевы, а тут
еще лезть в море, один вид которого вызывает озноб!
     Ћднако мальчик хорошо знал, что он делает. ‚ода только на вид  казалась
холодной. Ќа самом деле она  была  очень  теплой,  гораздо  теплее  воздуха.
Њальчик просто-напросто грел в ней ноги.
     ‡атем он  умылсЯ  и  так  громко  высморкалсЯ  в  море,  что  несколько
головастых мальков,  безмЯтежно  заснувших  под  берегом,  брызнули  во  все
стороны, вильнули и пропали в глубине.
     ‡еваЯ и жмурЯсь на восходЯщее  солнце,  ѓаврик  насухо  вытер  рубашкой
маленькое пестрое лицо с лилово-розовым носиком,  облупленным,  как  молодаЯ
картофелька.
     -  Ћх-ох-ох...  -  сказал  он  совершенно  как  взрослый,  не  торопЯсь
перекрестил рот, где до сих пор еще не хватало двух передних зубов, подобрал
пиджак и побрел вверх валкой, цепкой походочкой одесского рыбака.
     Ћн  продиралсЯ  сквозь  густые  заросли  сильно  разросшегосЯ  бурьЯна,
осыпавшего мокрые ноги и штаны желтым порошком цветениЯ.
     •ибарка стоЯла шагах в тридцати от берега  на  бугорке  красной  глины,
мерцавшей кристалликами сланца.
     ‘обственно, это был небольшой сарайчик, грубо  сколоченный  из  всЯкого
деревЯнного старьЯ: из обломков крашеных  лодочных  досок,  Ящиков,  фанеры,
мачт.
     ЏлоскаЯ крыша была покрыта глиной, и на ней росли бурьЯны и помидоры.
     Љогда еще была жива бабушка, она обЯзательно два раза в год - на  пасху
и на спаса - белила мелом хибарку,  чтобы  хоть  как-нибудь  скрасить  перед
людьми ее нищенский вид. Ќо бабушка умерла, и вот уже года три, как  хибарку
никто не белил. …е стены потемнели, облезли.  Ќо  все  же  кое-где  остались
слабые следы мела, въевшегосЯ в  старое  дерево.  Ћни  постоЯнно  напоминали
ѓаврику о бабушке и о ее жизни, менее прочной, чем даже мел.
     ѓаврик был круглый сирота.  Ћтца  своего  он  совсем  не  помнил.  Њать
помнил, но еле-еле: какое-то  распаренное  корыто,  красные  руки,  киевское
печатное кольцо на скользком, распухшем пальце и множество радужных  мыльных
пузырей, летающих вокруг ее железных гребенок.
     „едушка уже встал. Ћн ходил по крошечному огороду, заросшему  бурьЯном,
заваленному мусором, где Ярко теплилось несколько  больших  поздних  цветков
тыквы  -  оранжевых,  мЯсистых,  волосатых,  со  сладкой  жидкостью  на  дне
прозрачной чашечки.
     „едушка  собирал  помидоры  в   подол   стираной-перестираной   рубахи,
потерЯвшей всЯкий цвет, но теперь нежно-розовой от восходЯщего солнца.
     Њежду задранной рубахой и мешковатыми штанами виднелсЯ худой коричневый
живот с черной Ямкой пупа.
     Џомидоров на огороде оставалось совсем мало. Џоели почти  все.  „едушке
удалось собрать штук восемь - маленьких, желтоватых. Ѓольше не было.
     ‘тарик ходил, опустив сивую голову.  Џоджав  выскобленный  по-солдатски
подбородок, он пошевеливал босой ногой кусты бурьЯна - не  найдетсЯ  ли  там
чего-нибудь? Ќо ничего больше не находилось.
     ‚зрослый цыпленок с  трЯпочкой  на  ноге  бегал  за  дедушкой,  изредка
поклевываЯ землю, отчего вверху вздрагивали зонтички укропа.
     „едушка и внучек не поздоровались и  не  пожелали  друг  другу  доброго
утра. Ќо это вовсе не обозначало,  что  они  в  ссоре.  Ќаоборот.  Ћни  были
большие приЯтели.
     Џросто-напросто наступившее утро  не  обещало  ничего,  кроме  тЯжелого
труда и забот. Ќе было никакого резона обманывать себЯ пустыми пожеланиЯми.
     - ‚се поели, ничего не осталось,  -  бормотал  дед,  как  бы  продолжаЯ
вчерашний разговор. - —то ты скажешь! ‚осемь помидоров - куда  это  годитсЯ?
Ќа смех курЯм.
     - Џоедем, что ли? - спросил ѓаврик, посмотрев из-под руки на солнце.
     - Ќадо ехать, - сказал дед, выходЯ из огорода.
     Ћни вошли в хибарку и степенно напились из ведра, аккуратно  прикрытого
чистой дощечкой.
     ‘тарик крЯкнул, и  ѓаврик  крЯкнул.  „едушка  потуже  подтЯнул  ремешок
штанов, и внучек сделал то же самое.
     ‡атем дедушка достал с полочки кусок вчерашнего ситника и  завЯзал  его
вместе с помидорами в ситцевый платок с черными капочками.
     Љроме того, он взЯл под мышку  плоский  бочоночек  с  водой,  вышел  из
хибарки и навесил на дверь замок.
     ќто была излишнЯЯ предосторожность. ‚о-первых, красть  было  нечего,  а
во-вторых, у кого бы хватило совести воровать у нищих?
     ѓаврик снЯл с крыши весла и взвалил их на маленькое, но крепкое плечо.
     ‘егоднЯ дедушке и внучку предстоЯло много дела.  ’ретьего  днЯ  бушевал
шторм. ‚олна порвала переметы. ђыба не шла. “лова не было никакого. „енег не
осталось ни копейки.
     ‚чера море улеглось, и на ночь поставили перемет.
     ‘егоднЯ его надо было выбрать,  успеть  с  рыбой  на  привоз,  наживить
перемет и вечером обЯзательно  его  опЯть  поставить,  чтобы  не  пропустить
хорошей погоды.
     Ћни, натужась, стащили шаланду по гальке к воде и осторожно толкнули  в
волну.
     ‘тоЯ по колено в море, ѓаврик  поставил  на  корму  садок  длЯ  рыбы  -
маленькую закрытую лодочку с дырками, сильно толкнул шаланду,  разбежалсЯ  и
лег животом на борт, болтаЯ над скользЯщей водой ногами,  с  которых  падали
сверкающие капли. € лишь когда шаланда проскочила сажени три-четыре, мальчик
влез в нее и сел грести рЯдом с дедушкой.
     Љаждый из них работал одним веслом. ќто было легко и весело:  кто  кого
перегребет? Ћднако оба они равнодушно хмурились и только покрЯкивали.
     ‹адони у ѓаврика приЯтно горели. ‚есло, опущенное в прозрачную  зеленую
воду, казалось сломанным. “зкаЯ его лопаточка упруго  шла  под  водой,  гонЯ
назад воронки. аланда подвигалась сильными рывками, поворачиваЯ то  вправо,
то влево. ’о дедушка нажмет, то внучек нажмет.
     - ќх-х! - крЯкал дедушка, отваливаЯсь с силой.
     € шаланда рывком заворачивала влево.
     - ќ-х-х! - еще сильнее крЯкал ѓаврик.
     € лодка рывком выравнивалась и поворачивала вправо.
     „едушка упиралсЯ в переднюю банку босой  ногой  со  скрюченным  большим
пальцем и коротко рвал весло. Ќо и внучек не отставал.  Ћн  упиралсЯ  обеими
ногами и закусывал губу.
     - Ђ вот не подужите, дедушка, - сквозь  стиснутые  зубы  цедил  ѓаврик,
обливаЯсь потом.
     - Ђ вот подужу, - крЯхтел дед, тЯжело переводЯ дыхание.
     - ’а, ей-богу, не подужите!
     - Џобачимо!
     - Џобачимо!
     Ќо как дедушка ни наваливалсЯ, ничего не получалось. Ќе те годы!  „а  и
внучек подрос подходЯщий. Њаленький-маленький, а смотри ты,  какой  упрЯмый!
Џротив собственного деда не боитсЯ идти на спор!
     „едушка сердито хмурилсЯ, искоса  поглЯдываЯ  из-под  седых  бровей  на
хлопчика, сопевшего рЯдом. € в его  старчески  водЯнистых  глазах  светилось
веселое изумление.
     ’ак, не осилив друг друга, они отошли по  крайней  мере  на  версту  от
берега. ’ут среди волн качались на пробках выцветшие флажки их перемета.
     ’ем временем уже все море покрылось рыбачьими шаландами,  вышедшими  на
лов.
     ‚ысоко подскакиваЯ и с маху шлепаЯсь в  волну  плоским  рубчатым  дном,
высунутым из воды на  треть,  пронеслась  под  полным  парусом  новаЯ  синЯЯ
красавица шаланда "ЌадЯ и ‚ера".  Ќа  корме,  небрежно  раскинувшись,  лежал
хорошо  знакомый  ѓаврику  малофонтанский  рыбак  ”едЯ  с  черной  семечкой,
прилипшей к губе.
     €з-под клеенчатого козырька синей фуражки с Якорными пуговичками лениво
смотрели прекрасные томные глаза, почти прикрытые челкой, темной от брызг.
     Џрижав каменной спиной круто повернутый румпель, ”едЯ даже не  взглЯнул
на жалкую шаланду дедушки.
     Ќо ”един брат, ‚асЯ, в полосатом тельнике с короткими рукавами,  увидев
ѓаврика, перестал раскручивать лесу самодура и,  приложив  к  глазам  против
солнца руку, успел крикнуть:
     - ќй, ѓаврюха, ничего, не дрейфь! „ержись за воду - не потонешь!
     € "ЌадЯ и ‚ера" пронеслась мимо, обдав дедушку и внучка целым  фонтаном
брызг.
     Љонечно, в этом не было ничего обидного. ЋбыкновеннаЯ дружескаЯ  шутка.
Ќо дедушка на всЯкий случай сделал вид, что ничего не  расслышал.  Ћднако  в
глубине души осталась обида.  ‚едь  и  у  него,  у  дедушки,  была  когда-то
прекраснаЯ шаланда с новеньким, прочным парусом. ‹овил  на  ней  дедушка  на
самодур скумбрию. „а еще как ловил! ‚ иной день по две, по три сотни  тащила
покойнаЯ бабушка на привоз. Ќо жизнь прошла... €  остались  у  дедушки  лишь
нищенскаЯ хибарка на берегу да стараЯ шаланда без паруса.
     Џарус пролечили, когда заболела бабушка. „а и то  напрасно:  все  равно
померла. ’еперь такого паруса больше никогда не справишь. Ђ без паруса какаЯ
же ловлЯ? Ќа смех курам! ђазве только бычков на перемет. ѓрустно!
     ѓаврик прекрасно понимал, о чем думает дедушка. Ќо и виду  не  подавал.
Ќаоборот. —тобы отвлечь старика от горьких мыслей, он стал деловито возитьсЯ
возле перемета: вытаскивать первый флажок.
     „едушка тотчас перебралсЯ через банки, стал  рЯдом  с  внучком,  и  они
начали в четыре руки травить мокрый конец  перемета.  ‚скоре  пошли  крючки.
Ћднако бычков на них было мало, да и то мелочь.
     ѓаврик крепко брал головастую  трепещущую  рыбку  за  скользкие  жабры,
ловко выдирал крючок из хищных челюстей и бросал ее  в  садок,  спущенный  в
море.
     Ќо из десЯти крючков едва ли на трех попадалась настоЯщаЯ добыча  -  на
остальных болтались тощие глосики или крабы.
     - Ќе идут на креветку, - сокрушенно  бормотал  дедушка.  -  Ќу  что  ты
скажешь! Ћдна мелочь. Ќадо мЯсом наживлЯть. Ќа мЯсо  обЯзательно  пойдут.  Ђ
где это взЯть тое мЯсо, если оно на  привозе  по  одиннадцать  копеек  фунт!
Џросто курЯм на смех.
     Ќо тут вдруг навалилось что-то громадное, с коричневым дымом. Џролетели
по воде две косые тени. ‘трашно зашумела вода... € совсем близко от  шаланды
прошел пароход, хлопотливо мелькаЯ красными лопастЯми колес.
     ‹одку  подбросило,  потом  уронило,  потом  опЯть  подбросило.   ”лажки
перемета запрыгали почти под самыми колесами. …ще немножко - и их  смолотило
бы в щепки.
     - ќй, на "’ургеневе"! - заорал дедушка не своим  голосом  и  растопырил
руки, как бы желаЯ остановить несущуюсЯ лошадь. - —то у вас, повылазило?  Ќе
видите переметов? Џаршивые сволочи!
     Ќо пароход уже благополучно пронесло.
     Ћн шумно удалЯлсЯ - с трехцветным флагом за  кормой,  со  спасательными
кругами и шлюпками, с пассажирами, с клубами бурого каменноугольного дыма, -
оставлЯЯ за собой крупное белоснежное кружево на чистой темно-зеленой  воде.
‡начит, было уже семь часов утра. "’ургенев" заменЯл рыбакам часы. ‚  восемь
часов  вечера  он  проходил  обратно  из  Ђккермана  в  Ћдессу.  Ќадо   было
торопитьсЯ, чтобы не опоздать с бычками на привоз.
     „едушка и внучек наскоро позавтракали помидорами с хлебом, запили  свой
завтрак водой, котораЯ уже успела нагретьсЯ в бочоночке и приобрести дубовый
привкус, и торопливо взЯлись за перемет.


        12 "ЏЋ„“ЊЂ…њ, ‹ЋЂ„њ!"

     —асов около девЯти ѓаврик уже шагал в город. Ћн нес на  плече  садок  с
бычками. Њожно было, конечно, переложить их в корзинку, но садок имел  более
солидный вид.
     Ћн показывал, что рыба совершенно свежаЯ, живаЯ, только что из морЯ.
     „едушка осталсЯ дома чинить перемет.
     •отЯ ѓаврику едва минуло девЯть лет, но дедушка легко доверЯл ему такую
важную вещь, как продажа рыбы. Ћн вполне надеЯлсЯ на внучка.  ‘ам  понимает.
Ќе маленький.
     Ђ на кого ж старику было еще надеЯтьсЯ, как не на собственного внучка?
     ‘ полным сознанием важности и ответственности поручениЯ ѓаврик деловито
и даже несколько сумрачно шлепал по горЯчей тропинке среди пахучего бурьЯна,
оставлЯЯ в пыли отчетливые оттиски маленьких ножек со всеми пЯтью пальцами.
     ‚есь его сосредоточенный солидный вид как бы говорил: "‚ы себе там  как
хотите - купайтесь в море, валЯйтесь на песке, ездите на велосипедах,  пейте
возле будки зельтерскую воду, - мое дело рыбацкое - ловить бычков на перемет
и продавать их на привозе, остальное менЯ не касаетсЯ".
     ЏроходЯ мимо купальни,  где  над  окошечком  кассы  висела  замурзаннаЯ
чернаЯ доска с надписью мелом "18ь", ѓаврик даже презрительно усмехнулсЯ: до
того противно было ему  смотреть  на  белотелого  толстЯка  с  платочком  на
лысине. ’олстЯк, заткнув пальцами нос и уши, окунулсЯ в глинистую прибрежную
воду, не отходЯ от спасательного каната, обросшего зеленой бородой тины.
     ЏоднЯтьсЯ на обрыв можно было двумЯ способами:  по  длинному,  пологому
спуску в три марша или по  крутой,  почти  отвесной  деревЯнной  лестнице  с
гнилыми ступеньками.
     Ќечего и говорить, что ѓаврик выбрал лестницу.
     Џоджав губы, мальчик  быстро  заработал  ногами.  „о  самого  верха  он
добежал, ни разу не остановившись передохнуть.
     Џыльный, но тенистый переулок вывел его мимо "‡аведениЯ теплых  морских
ванн" к юнкерскому училищу.
     ’ут уж был почти совсем город.
     Џо ”ранцузскому бульвару, в тени пЯтнистых платанов, тащилась в Ђркадию
открытаЯ конка. ‘о стороны солнца она была занавешена  парусиной.  ‘  задней
площадки торчал вверх  пучок  бамбуковых  удочек  с  поплавками,  наполовину
красными, наполовину синими. ’ри бодрые клЯчи щелкали подковами  по  мелкому
щебню. ‚изжал и ныл на повороте тормоз.
     Ѓудка квасника особенно привлекала внимание мальчика.  ќто  был  рундук
под двускатной крышей на двух столбиках. ‘наружи  он  был  выкрашен  зеленой
маслЯной краской, а внутри - такой же густой и блестЯщей - белой.
     ‘ам квасник ЯвлЯл собою вид такой непревзойденной праздничной  красоты,
что ѓаврик каждый раз, как его видел, не  мог  не  остановитьсЯ  на  углу  в
порыве восхищениЯ и зависти.
     ѓаврик никогда не задумывалсЯ над вопросом,  кем  ему  быть,  когда  он
вырастет и станет взрослым. Ћсобенно нечего выбирать. Ќо уж  если  выбирать,
то, разумеетсЯ, квасником.
     ‚се одесские квасники были нарЯдные и красивые, как на картинке.
     Ђ этот в особенности. Ќи дать ни взЯть - ‚анька-ключник.
     € точно. ‚ысокий купеческий картуз тонкого синего сукна,  русые  кудри,
сапоги бутылками. Ђ рубаха! ѓосподи, да такую рубаху только и  надевать  что
на первый день пасхи: блестЯщаЯ, кумачоваЯ, рукава пузырЯми,  длиннаЯ  -  до
колен, со множеством синеньких стеклЯнных пуговичек!
     Ђ поверх рубахи - черный суконный жилет с серебрЯной часовой  цепочкой,
вдетой в петлю серебрЯной палочкой.
     Ћдин вид его пламенной рубахи  вызывает  в  человеке  желание  напитьсЯ
холодного квасу.
     Ђ как он работает! ‹овко, споро, чисто...
     ‚от подходит покупатель:
     - „ай-ка, милый, стаканчик.
     - Љакого прикажете? Љислого, сладкого? ‘ладкий копейка кружка, кислый -
на копейку две.
     - „авай кислого.
     - €звольте-с!
     € тут же мигом одна рука проворно отдирает  за  кольцо  круглую  крышку
рундука и лезет в глубокий ледЯной сумрак за бутылкой, в то времЯ как другаЯ
вытирает трЯпкой и без того сухой белый прилавок, полощет в ведре  громадную
литую кружку с  жульническим  толстым  дном,  щегольски  переворачивает  эту
кружку и со стуком ставит перед покупателем.
     Њаленький штопор вонзаетсЯ в  пробку.  Ѓутылка,  зажатаЯ  между  сапог,
стрелЯет. ђыжаЯ пена лезет из горлышка длинными буклЯми.
     Њолодец опрокидывает бутылку  над  кружкой,  наполнЯЯ  ее  на  четверть
же