 - "Њы... Ђ..." - прочел он и замолчал.
     - Ќу, что же ты, грамотей?.. - насмешливо протЯнул отец.
     - Ђ тут буква какаЯ-то шиворот-навыворот... ќто "џ"? - Ћн ткнул пальцем
в жирно напечатанное на глЯнцевитой обложке латинское "R".  -  Ћ, догадалсЯ,
это "џ" оборотное!
     - ‚есь свет обошел,  такой буквы еще не  слыхал,  -  засмеЯлсЯ отец.  €
ткнул пальцем в обложку книги: - Ќу, а это?
     - ќто?..
     ‚олодЯ растерЯнно уставилсЯ в незнакомую,  изогнувшуюсЯ змеей букву,  в
точности похожую на рыболовный крючок.
     - ќто?.. “ нас такой не учили.
     - ќх  ты,  читатель!  ‚от  не  надо иметь привычки со  стола без спросу
книжки хватать. ’ут же не по-нашему написано. ќто книжка английскаЯ, морской
справочник.  џ в ‹ондоне купил.  ‘начала, друг, спросить надо, а потом уж за
книжку братьсЯ.
     Ћтец взЯл из рук ‚олоди английскую книжку,  бросил ее на стол, вынул из
стопки толстый том в красном переплете и протЯнул ‚олоде:
     - Ќу-ка, прочитай, что тут написано.
     - "‚...  €... ‹е... ни... н..." ‡наю! "‚. €. ‹енин... ‘очи... сочине...
сочинениЯ".
     - ѓрамотный...  ей-богу,  грамотный!..  -  закричал, подхватываЯ его на
руки,  отец.  -  ’ы  подумай,  „усЯ,  до  чего дожили:  уже ‚овка в  грамоте
разбираетсЯ. ‚от времЯ-то идет!
     …два только речь зашла о  грамоте,  ‚олодЯ мгновенно вспомнил надпись в
каменоломне.  Ќо,  конечно,  сразу спросить отца о ней он считал неуместным.
ќтот  разговор надо  было  отложить до  более  подходЯщего случаЯ.  ’огда же
следовало бы спросить и про градусник:  действительно ли в гражданскую войну
отец сражалсЯ из-за градусника,  как утверждала мама... „лЯ такого разговора
надо было остатьсЯ с отцом вдвоем, с глазу на глаз.
     € отец,  словно чувствуЯ,  что сыну хочетсЯ побыть вдвоем с ним, открыл
шкаф, снЯл с полки форменную фуражку, бросил в шкаф походный треух, поправил
китель и наклонилсЯ, чтобы глЯнуть в зеркало.
     - ‘мотри, „усЯ, похож на менЯ делаетсЯ, ей-богу же! Ќе находишь?
     - „а, это всем заметно. ѓлаза-то сравни: один в один!
     - Ќу  что таращишьсЯ,  пучеглазый,  глЯди сморгнешь!  -  пошутил отец и
легонько шлепнул ‚олодю по лбу.  -  •очешь со мной по судну пройти, теплоход
наш посмотреть?.. Ћтпустишь его со мной, „усЯ?
     - „а конечно,  пусть идет,  ему небось интересно.  Ђ Я тут побуду, вещи
разберу твои.
     - Ќу и хорошо!  -  воскликнул Ќикифор ‘еменович. - € в баньке помоемсЯ.
Ќикогда, верно, на корабле не парилсЯ? ‡наешь, как морЯки парЯтсЯ? ‘емь шкур
спустЯт, семь потов сгонЯт. Џойдем, сынок!
     Ќикифор ‘еменович долго  водил  ‚олодю по  теплоходу,  показал ему  все
судовые помещениЯ.  Ћн  поднЯлсЯ с  ним  на  мостик,  познакомил со  старшим
помощником.  ‘ам капитан съехал на берег и отправилсЯ в город.  € ‚олодЯ был
нескрываемо разочарован,  узнав,  что  у  капитана,  кроме папы,  имелсЯ еще
другой помощник,  да  к  тому же еще старший.  Џотом,  придерживаемый отцом,
скользЯ подошвами с железных ступеней почти вертикального трапа, хватаЯсь за
толстые стальные скобы,  ‚олодЯ  спустилсЯ вместе с  Ќикифором ‘еменовичем в
нижнее помещение теплохода.  ’ут  было  самое  интересное -  машина.  ‘ейчас
громада ее  была  неподвижна.  ‹юди в  промасленных темных куртках ходили по
скользким  железным  мостикам,   что-то  перевинчивали,   мазали,   вытирали
трЯпками.  ‚се здесь было железным и скользким.  џрко горели сильные лампы в
железных  сетках,   напоминающих  намордники.  €  хотЯ  машина  была  сейчас
молчалива и  неподвижна,  ‚олоде  казалось,  что  она  каждую  минуту готова
встрепенутьсЯ,  ожить и  проЯвить свою  чудовищную подспудную силу,  которой
следовало остерегатьсЯ: недаром она была везде ограждена стальными поручнЯми
и решетками.
     - ‚от,  ‚олодЯ, знакомьсЯ, это главный над всеми духами начальник, дЯдЯ
‚илюй,  -  сказал  Ќикифор ‘еменович,  подводЯ ‚олодю  к  огромному пожилому
машинисту, который возилсЯ у какого-то механизма.
     „ЯдЯ  ‚илюй разогнулсЯ,  выпрЯмилсЯ и  оказалсЯ на  полторы головы выше
Ќикифора  ‘еменовича.   Џотом  он  вытер  замасленные  руки  веретьем  очень
тщательно и  протЯнул ‚олоде  широкую мЯсистую ладонь с  резко  вычерченными
линиЯми, в которых темнело неоттертое масло.
     - ‘ынок? - пробасил он. - ‚стретились, значит? Њашину показать привели,
Ќикифор ‘еменович?  €нтересуетсЯ?  ‡вать как?..  ‚ова?  ‚олодЯ,  значит. Ќу,
‚ладимир Ќикифорович, идем, Я тебе все наше хозЯйство покажу.
     €  дЯдЯ  ‚илюй  повел ‚олодю по  узким железным мосткам,  по  скользким
вертикальным лесенкам и решетчатым настилам, объЯснЯЯ устройство машины.
     - ‚от это,  видишь,  у нас дизелЯ стоЯт.  Џотому что, что мы тут имеем?
’еплоход.  Љоли был бы пароход,  так тут бы котлы стоЯли,  а  у  нас дизелЯ.
ЏонЯтно тебе это слово?  ’ак вот,  стало быть,  как! ’ы, как большой будешь,
кем стать собираешьсЯ? ЊорЯком небось?
     ќто был нелегкий вопрос.  Љогда-то  ‚олодЯ мечтал быть морЯком.  Џотом,
когда его спас рыбак,  искусно вернувший маленького утопленника к  жизни,  и
после   истории  с   градусником  ему   захотелось  стать  доктором.   “знав
происхождение таинственной надписи в  каменоломнЯх,  ‚олодЯ  стал  мечтать о
партизанской жизни,  и  каждое  воскресенье они  с  ‚аней  ѓриценко играли в
"партизан".  Ќо сегоднЯ,  после встречи с  отцом на этом громадном и  дивном
корабле,  он  опЯть  вернулсЯ к  своим первоначальным намерениЯм,  решив про
себЯ,  что сперва можно стать морЯком,  а  потом,  на земле,  выучитьсЯ и на
партизана.
     - ЊорЯком,  значит?.. •орошее дело. Џапаша у тебЯ морЯк справный. „авай
и ты в эту линию...  Ќу,  а вот у нас тоже не хуже, чем на пароходе, и котел
имеетсЯ.
     Ћни остановились у черной железной громады,  от которой шел жар. ‚нутри
нее что-то гудело, и казалось, железный пол возле дрожит.
     - Ђ  длЯ  чего нам  котел,  спрашиваетсЯ?  Ђ  очень просто:  длЯ всЯких
хозЯйственных нужд.  ѓорЯчую воду в  камбуз подаем,  на  кухню.  ‚от видишь,
краники всЯкие - синие, красные... € в душевую, в баню. “ нас, между прочим,
и банЯ имеетсЯ.  ђусскаЯ,  настоЯщаЯ.  ‡а границей таких нет. ’ак что живем,
видишь, прилично. ‚от сейчас как раз вахта мытьсЯ пойдет.
     Ђ сверху уже доносилсЯ голос отца, звавшего ‚олодю в баню.
     ‚  бане пахло так,  как  пахнет во  всех обыкновенных банЯх,  -  мокрым
пареным деревом,  мочалкой, щелоком, душным паром. Ћтец снЯл с себЯ китель и
оказалсЯ в  тельнЯшке,  которую носил по старой краснофлотской привычке.  Ћн
нагнулсЯ,  закинул за плечи руки,  выставив вперед локти,  и  стащил с  себЯ
фуфайку.  ‚олодЯ с уважением и восторгом посмотрел на его мускулистую спину,
на шарообразные мускулы, катавшиесЯ под кожей рук.
     - Ќу, давай, давай, чего же ты? ђазоблачайсЯ! Љлади вот сюда, - говорил
отец,  растираЯ сильную  и  выпуклую грудь.  -  €дем,  Я  тебЯ  поскребу как
следует.  „авно Я  тебЯ не мыл...  Ђ  ты ничего,  масластенький.  ќто у тебЯ
отчего тут?..  „ралсЯ,  что ли?..  Ђ это?.. ќ-э, да ты, видно, тертый калач!
Ѓывал в деле. „оставалось не раз, глЯжу!..
     Џахнуло прохладным воздухом,  и  в баню,  на ходу стремительно сдираЯ с
себЯ  спецовки,  пропахшие мазутом и  маслом,  с  грохотом бросаЯ под  лавки
тЯжелую обувь, ворвались какие-то черные люди, со сверкающими белыми глазами
и  блестЯщими зубами.  ‚олодЯ оторопело глЯдел на  них  и  на  всЯкий случай
подвинулсЯ к отцу.
     - ЊашиннаЯ вахта мытьсЯ пришла, - объЯснил отец.
     ЊорЯки сразу напустили горЯчего пару в бане,  стали обдавать друг друга
водой,  с  размаху пускать из рук в  руки летЯщие по скользкой скамье шайки.
Ћни  шумели,   фыркали,   отплевывались,   громко  разговаривали,   стараЯсь
перекричать  ими  же  поднЯтый  шум.  ’ела  их,  окатываемые горЯчей  водой,
побелели на глазах у  ‚олоди,  и теперь можно было рассмотреть ЯкорЯ,  змей,
корабли,  русалок и  орлов,  вытатуированных на коже у некоторых машинистов.
Ћтец,  посадив ‚олодю на высокую полку,  крЯкаЯ от удовольствиЯ, Яростно тер
ему спину намыленной, нестерпимо горЯчей мочалкой.
     - “й-юй-юй!.. Џапа, больно же!.. - не выдержал ‚олодЯ.
     - ’ерпи,  терпи,  здоровее будешь! Ќадраю так - блестеть станешь. Ђ ну,
закрой глаза, да крепче! џ тебЯ сейчас окачу...
     € ‚олодЯ захлебнулсЯ в обжигающей горЯчей воде, разом хлынувшей на него
сверху.   Љазалось  ему,   что  он  сейчас  уже  не  выдержит,  наглотаетсЯ,
задохнетсЯ.  Ќо вот все кончилось,  рот и ноздри его втЯнули горЯчий воздух,
сильные руки отца обжали его волосы на голове,  согнали остатки воды с лица.
Ћн осторожно открыл глаза.
     - ‚от теперь чисто!  -  сказал довольный отец.  - Ќу, иди одевайсЯ, а Я
еще немножко тут попарюсь... Џарфенов, поддай пару еще!
     —то-то  свирепо зашипело,  ахнуло  на  всю  баню,  и  ‚олодЯ  стремглав
выскочил из огромного облака пара в предбанник. ’ам он быстро оделсЯ, хотЯ и
чулки,  и штанишки, и рубашки с трудом налезали на распаренное тело, ботинки
показались грубыми  и  тесными,  а  пальцы  рук  стали  смешные -  с  белыми
кончиками, сморщенные, шершавые, как грецкие орехи.
     Ћт жаркой духоты,  от пара,  которым надышалсЯ ‚олодЯ,  в голове у него
было мутно,  и,  когда он вышел в  узкий коридор,  где вдоль противоположной
стены шли длинные поручни, он совсем забыл, откуда они пришли с папой и куда
теперь надо идти.  ѓде-то высоко над головой бухали шаги и словно проползало
с шумом что-то длинное,  тЯжелое.  ‘лышались приглушенные железом голоса. Ќа
минуту  ‚олоде  показалось,   что   он   снова  очутилсЯ  в   узкой  галерее
старокарантинских каменоломен,  глубоко под землей.  Ќо  здесь было светло и
под ногами вместо каменной тверди что-то зыбко подрагивало.
     ‚олодЯ побродил по коридору,  прошел в один конец его, осторожно пробуЯ
дверные ручки кают,  потом вернулсЯ назад,  дошел до  большой желтой стены с
окошками, перехваченными тонкими медными прутьЯми; поднЯлсЯ, заглЯнул: внизу
под  ним,  за  стеклом,  была  гулкаЯ бездна,  из  пучин которой поднимались
стальные  массивы,  оснащенные колесиками,  медными  приборами,  похожими на
часы,  с  неподвижными стрелками под  стеклом.  ‚олодЯ узнал  эти  скользкие
мосточки, переходы, вертикальные лесенки, решетки, настилы.
     Џриоткрыв дверь с окном, также забранным медной решеткой, он вошел туда
и  по  знакомой лесенке,  прижавшись животом к  ее  жестким стальным круглым
перекладинам,  нащупываЯ их сперва носком одной ноги,  а  затем приставлЯЯ к
ней вторую,  спустилсЯ на нижнюю железную решетку.  ‚от и  котел,  о котором
говорил дЯдЯ ‚илюй. ‚олодЯ сразу узнал эти красные, синие колесики кранов на
толстой  трубе,  укутанной  во  что-то  промасленное и  немного  похожее  на
клеенку.  ђЯдом  никого не  было.  ‚олодЯ принЯлсЯ с  интересом разглЯдывать
краны.  ‘перва  он  тронул синий  и  чуть-чуть  повернул его  влево.  ЋстраЯ
стрелочка за стеклом прибора, похожего на часы, ожила и быстро закачалась из
стороны в  сторону,  словно запрещаЯ:  "Ќи-ни,  не трогать!"  ‚олодЯ не стал
спорить со  стрелочкой и  взЯлсЯ  за  другой кран  -  красный.  Ћн  легонько
повернул колесико влево,  опасливо покосившись на прибор. Ќо стрелка на этот
раз оставалась невозмутимой.  Џодбодренный ее  молчаливым согласием,  ‚олодЯ
стал поворачивать красное колесико влево.
     €  вдруг под ним что-то  заверещало,  засвистело,  сразу запахло баней,
из-под  решетки  повалил  густой  пар  и  заволок  всю  машину.  Џослышались
перепуганные голоса,  топанье босых ног.  Љто-то  налетел в  облаке пара  на
‚олодю,  споткнулсЯ, упал через него. Њимо свалившегосЯ ‚олоди, перепрыгиваЯ
через него,  проносились голые ноги,  с которых стекало жидкое мыло.  ‚олодЯ
видел только ноги,  потому что  все остальное закрывал пар.  Ќаконец кто-то,
должно быть понЯв,  в  чем дело,  быстро повернул рукоЯтку крана и  перекрыл
паропровод.  Џар  стал  медленно рассеиватьсЯ,  и  ‚олодЯ увидел перед собой
совершенно голого,  огромного,  показавшегосЯ еще более высоким, чем прежде,
‚илюЯ. Ќо дЯдЯ ‚илюй не видел ‚олоди, потому что густаЯ белаЯ пена, взбитаЯ,
как сливки,  на его намыленной голове,  теперь сползла ему на глаза.  € дЯдЯ
‚илюй,  отплевываЯсь и протираЯ кулаками глаза,  которые нещадно ела мыльнаЯ
пена, кричал:
     - ’ьфу,  будь ты неладно! ‚от наелсЯ мыла досыта. „а дайте, братки, мне
лицо-то сполоснуть!.. ‚се очи мне выело... “х, щиплет, окаЯнное!..
     Љто-то принес в кружке воды и плеснул в лицо дЯде ‚илюю. Ћн, отдуваЯсь,
приоткрыл краевые, еще подслеповатые глаза.
     - ќто кто ж тут начудил? Љто пар на баню перекрыл?
     € тогда под ногами у него возник из пара перепуганный ‚олодЯ.
     - ќто Я... нечаЯнно... џ только чуть-чуть, а оттуда сразу как ухнет...
     Ќо  крепкаЯ рука отца уже  сильно сжала его повыше локтЯ и  вытащила из
машинного отделениЯ в коридор.  Ћтец был еще босым,  но уже в клешах, хотЯ и
голый до поЯса. Ћн сердито трЯхнул ‚олодю:
     - ’ы  что  же  это  себе  позволЯешь?   ’ы  имеешь  представление,  где
находишьсЯ?  ќто  что  тебе -  корабль или  игрушка?  ’ы  видишь,  что людЯм
натворил?  Ђ  ну,  стой здесь,  пока Я  оденусь.  €  сейчас же Я  тебЯ вон с
кораблЯ! ‘писывайсЯ отсюда живо на берег. Џойдешь сейчас в общежитие. ‚идно,
еще не  дорос ты,  рано тебЯ на  судно пустили...  ’ы  только посмотри,  что
наделал!..
     Ћтец хотел добавить еще что-то более сердитое, но вдруг схватилсЯ рукой
за рот и быстро отвернулсЯ от ‚олоди,  бессильно отмахиваЯсь другой рукой; а
вокруг в узком коридоре,  прикрываЯсь кто скомканной тельнЯшкой, кто шайкой,
а кто просто так, руками, стоЯли намыленные люди, выковыривали пену из ушей,
таращили залепленные глаза.  Ћни слушали разговор отца с сыном,  поглЯдывали
на  переконфуженного,  готового зареветь ‚олодю,  и  вдруг  один  за  другим
прыснули, захохотали, только брызнуло мыло во все стороны.
     —ерез полчаса ‚олодЯ молча плелсЯ за мамой в общежитие.
     - •орошо!  -  приговаривала мать. - ѓлавное - красиво! Џустили его, как
человека,  на морское судно и в бане с людьми помыли,  а он сообразил... Љак
еще, спасибо, беды не наделал... Ђ отцу-то, думаешь, за тебЯ не совестно? Џо
политической части помощник капитана, а у сына сознаниЯ ни на столечко!..
     ‚олодЯ только покрЯхтывал сзади,  а мать волокла его за руку по дощатым
настилам да иногда оборачивалась, чтобы сказать еще:
     - Ќу,   иди  как  следует!   ђазучилсЯ?   —то  тебЯ  волоком-то  тЯнуть
приходитсЯ! Џогоди, будет тебе еще банЯ!..
     ‚олодю  в  наказание оставили одного в  маленькой комнате общежитиЯ,  а
мать вернулась в порт и пошла с отцом гулЯть в город.  …й было жалко ‚олодю,
и она бы охотно его простила,  но знала, что Ќикифор ‘еменович в таких делах
строг и, пока не отойдет, лучше с ним о ‚олоде не заговаривать.
     Ђ  ‚олодЯ сидел один  на  железной кровати,  покрытой толстым,  колючим
одеЯлом, на котором, совсем как на письме, только в десЯть раз больше, стоЯл
штемпель:  "Њурманск.  Џорт".  Њать  строго-настрого велела  ему  никуда  не
выходить и  оставила еду  на  тарелке,  прикрытой сверху  газетой  "ЏолЯрнаЯ
правда".
     ‚олоде было  очень  скучно одному.  ‡а  окном быстро темнело.  ЉончилсЯ
короткий мурманский день.  ‚олодЯ сидел,  прислушиваЯсь к  гудкам пароходов.
Џорт был совсем рЯдом.  €  там стоЯл теплоход "‹еонид Љрасин".  € на нем был
отец,  вернувшийсЯ уже,  наверное, из города. ‚олодЯ понимал, что теперь уже
ему не скоро удастсЯ поговорить с отцом по душам,  спросить о каменоломнЯх и
про градусник.  Ќо  тут ему вдруг так захотелось сейчас же оказатьсЯ рЯдом с
отцом и сделать все так,  чтобы он больше не сердилсЯ, что ‚олодЯ решительно
соскочил с  койки,  надел пальтишко,  шапку,  обернул шею шарфом,  осторожно
приоткрыл дверь в коридор общежитиЯ.  ’ам никого не было. Ћн вытЯнул изнутри
ключ из замка,  вставил его со стороны коридора, запер дверь, положил ключ в
карман и вышел на улицу.
     ‚ахтер у ворот порта окликнул его.
     - џ с "Љрасина", - поспешил ответить ‚олодЯ.
     - Ќу ходи!
     ‚ахтенный  у  трапа  "‹еонида  Љрасина"  давно  уже  заметил  маленькую
фигурку, бродившую в темноте по пирсу возле теплохода.
     - ќй,  малый!  -  крикнул он вниз с борта. - —его тут выхаживаешь, кого
дожидаешьсЯ?
     - „ЯдЯ,  -  послышалось снизу,  -  Я к помощнику товарищу „убинину,  по
политической части.
     - —его? - удивилсЯ вахтенный. - —то за дело такое по политической части
у тебЯ?
     - ‚ы ему только скажите, что ‚ова его просит.
     - ‚ова?  …сть доложить,  что ‚ова!  Ђ чей ты будешь, ‚ова? ‚ов на свете
знаешь сколько?
     - Ќет, не знаю... Ђ вы ему скажите, что „убинин ‚ова.
     - ‘той! ’ы кем же помполиту нашему будешь?
     - џ ему буду сын.
     - ѓо-o!  Ќу, силен... ќто ты давеча полундру устроил, пар упустил, всех
наших духов на прогулку голЯком выпустил?
     - Ќу,  Я...  -  сказал ‚олодЯ,  вздохнув,  и  зашагал прочь от кораблЯ.
‚идно,  все  уже знают про ту  историю с  паром и  нечего больше соватьсЯ на
корабль.
     - ѓо-o! ‘той! Људа же ты? Џомполит сейчас придет. Људа пошел?..
     ‚олодЯ остановилсЯ,  потерсЯ щекой о плечо,  подумал,  опЯть вздохнул и
тихо побрел прочь. Ќо в это времЯ с борта "‹еонида Љрасина" послышалсЯ очень
знакомый раскатистый, низкий голос:
     - ќй,  „убинин-второй!  ‚ладимир Ќикифорович,  погоди! ‘той ты!.. ‘той,
помощник по паровой части, обожди, не тушуйсЯ!..
     ‚олодЯ узнал голос дЯди ‚илюЯ.  ‡абухали его шаги по трапу.  ѓигантскаЯ
фигура приблизилась к ‚олоде.
     - ‡ачем после бани по ветру гонЯешь? Џростынешь! - пробасил дЯдЯ ‚илюй.
- —то?.. Ѓыла надрайка от отца? Ќо про то разговор окончен. €дем на судно.
     - Њне папа не велел... Ћн менЯ на берег списал.
     - ќ-э,  плохо твое дело!  Ќу,  погоди,  он из города вернетсЯ,  Я  тебе
выхлопочу обратную приписку.  —его стал? €дем, говорю, а то простынешь. ќ-э,
буду Я тут с тобой толковать! ‘казано - пошли!
     €  ‚олодЯ взлетел вверх,  поднЯтый могучей рукой  дЯди  ‚илюЯ,  который
посадил мальчика к себе на плечо. Ѓыло уж совсем темно, и ‚олоде показалось,
что он плывет в  воздухе.  Џотом он почувствовал,  что подымаетсЯ все выше и
выше, увидел перед собой свет, его быстро опустили вниз, и под ногами у него
оказалась опЯть твердаЯ, размеренно подрагивающаЯ палуба.
     Љогда  помполит вернулсЯ из  города,  вахтенный доложил  ему,  что  его
дожидаетсЯ у старшего механика сынишка. Ќикифор ‘еменович спустилсЯ на жилую
палубу и  еще  издали услышал хохот,  доносившийсЯ из  каюты дЯди ‚илюЯ.  Ћн
подошел поближе,  но войти в  каюту не смог,  хотЯ дверь ее была открыта.  ‚
коридоре толпились матросы, механики, машинисты. €з каюты густо валили клубы
табачного дыма и  слышалсЯ звонкий голос уже  осмелевшего и,  видно,  хорошо
прижившегосЯ на  судне ‚олоди.  …го  заставлЯли в  десЯтый раз  рассказывать
историю с паром, так как в коридор прибывали все новые в новые слушатели.
     - Ќу,  ну, так, стало быть, как же это у тебЯ получилось? Љак тебе дЯдЯ
‚илюй устройство объЯснил?
     - Ћн мне показал краники и говорит:  "’ут пар,  и мы живем прилично,  с
баней даже".  Ђ потом Я помылсЯ,  и мне стало жарко.  џ пошел маму искать. Ђ
где машина, там никого нет. џ стал разбиратьсЯ в краниках, а оно как фукнет,
и  тут  все стали голые бегать,  без всего,  только с  мылом.  Ђ  оно с  них
капает...
     Ќовый взрыв хохота.
     - ‚овка, ты что это там разговорилсЯ? - раздалсЯ голос помполита, и все
разом смолкли, расступились. - Ђ вы уж тут рады, аврал устроили! ѓлЯди-ка, и
председатель судкома и комсомольский секретарь!.. ’ак вас не соберешь, когда
надо, а тут полнаЯ Явка налицо.
     - „а  больно  мальчишка забавный,  Ќикифор ‘еменович,  -  оправдывались
морЯки.
     - ‚от орел!.. “строил маскарад!
     - Ќу, хватит тебе, идем, - сказал Ќикифор ‘еменович и повел ‚ову к себе
в каюту. - Ђ мама где? Ќаверху? - спросил он по дороге.
     ‚олодЯ молчал.
     - —его  молчишь?  Њама,  спрашиваю,  где?  ѓлухой,  что  ли?  Џаром уши
заложило?
     - џ не знаю...
     - Љак так - не знаешь?
     - џ один,  -  чуть слышно призналсЯ ‚олодЯ. - џ все сидел и сидел один,
ну в пошел к тебе... џ думал, мама тут. џ к тебе захотел... Я соскучилсЯ.
     - ”-фу!  -  только выдохнул отец.  -  Ќу,  погоди, будет тебе сейчас от
матери! Љлюч-то ты где оставил?
     - Ћн вот.
     Ћтец, выхватив у него из рук ключ, побежал куда-то.
     „о ‚олоди донессЯ его голос:
     - Џарфенов! Ѓудь друг, снеси этот ключ в общежитие портовое, там небось
жена с ума сходит. ѓалчонок этот мой удрал и ключ взЯл.
     Џарфенов спросил что-то, и отец ответил:
     - „а у  менЯ он.  џ бы сам сходил,  да мне скоро на вахту заступать.  Ђ
потом, разве его можно одного тут оставить!
     - устрый...
     - ‚от Я  возьмусь за него сейчас,  за шустрого!..  ‚ернувшись в  каюту,
Ќикифор ‘еменович плотно закрыл за собой дверь, медленно прошел к столу, сел
в  вертЯщеесЯ кресло.  ‚олодЯ угрюмо перебирал на занавеске у койки помпоны,
похожие на огрубевшие одуванчики.
     - Ќу,  ‚ладимир,  -  начал отец,  -  давай разговаривать.  Ѓрось ты там
занавеску щипать!  €ди сюда.  —то же это,  ‚ова?.. „олго это у нас так будет
продолжатьсЯ с тобой? Њать на тебЯ жалуетсЯ - сладу, говорит, с тобой нет...
’о чуть не утонул,  то в каменоломню провалилсЯ,  всех перепугал.  Ђ сегоднЯ
только ногой ступил на корабль -  и  опЯть тарарам на весь белый свет!  ќто,
по-твоему,  хорошо?  €  опЯть:  мать сажает тебЯ в комнату,  велит до вечера
ждать ее, а ты самовольничаешь. Љто тебЯ сюда звал?
     - џ  не  хочу  на  берег...  -  ‚олодЯ хныкнул.  -  Џапа,  ты  менЯ  не
списывай!..
     - Ѓудешь еще  так безобразничать,  и  спишу мигом!  …сли хочешь быть на
корабле,  так изволь подчинЯтьсЯ.  “ нас тут дисциплина, брат! Ђх ты, ‚овка,
‚овка, отчаЯннаЯ ты голова! Ќу, лезь сюда. —то, самому небось совестно?
     ‚олодЯ забралсЯ на колени к отцу,  и,  хотЯ ему было уже совсем хорошо,
он  пробормотал:   "‘овестно",  -  сам  в  душе  ужасаЯсь,  до  чего  же  он
бессовестный,  потому  что  никаких угрызений он  в  эту  минуту  больше  не
чувствовал.
     - Ќу,  расскажи что-нибудь,  -  попросил отец.  -  Љак ты там в  садике
занимаешьсЯ, как ‚алЯ? ‘соришьсЯ все с ней?
     ‚олодЯ,  чувствуЯ, что все утрЯслось и наступил самый подходЯщий момент
длЯ разговора, пока не пришла мать, устроилсЯ поудобнее на коленЯх у отца и,
заглЯдываЯ ему прЯмо в глаза, задал вопрос, который давно уже мучил его.
     - Џапа... - сказал он, - папа, а правда ты за градусник воевал?
     - ’о есть как это понимать,  в  каком смысле за градусник?  -  удивилсЯ
Ќикифор ‘еменович.
     - ‚от мама говорит, что ты воевал за градусник.
     - ќто ты чего-то, ‚ладимир, сочинЯешь.
     - Ќу  честное же слово!..  џ,  когда градусник разбил...  ну,  нарочно,
так...  а она говорит,  это был общий,  а папа воевал не за свой, а за общий
градусник. € велела отдать потом.
     - Џогоди,  давай-ка  разберемсЯ по  порЯдку,  -  сказал отец.  -  ’ы уж
выкладывай все, как было.
     Џришлось  ‚олоде  рассказать всю  историю  с  крапивой  и  термометром.
Ќикифор ‘еменович,  хмурЯсь,  но с  невольным уважением посмотрел на пухлые,
отмытые ладони ‚олоди в ласково взЯл его за кончики пальцев:
     - Ћднако же!  € вытерпел?  ‚едь она жжетсЯ,  наверное...  Ѓольно,  чай,
было?
     - …ще как!.. Ќет, правда, не очень, так, чуть-чуть.
     - Ќу,  вот что,  - проговорил отец и стал очень серьезным. ‹ицо его как
будто  отвердело,  и  большие глаза под  темными густыми бровЯми наполнились
каким-то торжественным светом.  - ‚от что Я тебе скажу, ‚овка: хорошаЯ у нас
с  тобой  мамка!  ќто  она  тебе  все  правильно сказала.  Ћна  главное тебе
объЯснила,  а  мне уж мало что и  осталось.  —естно говорЯ,  Я  бы с тобой и
толковать не стал,  если бы ты всю эту штуку с  градусником ради самого себЯ
сочинил.  Ћно  и  так  дело вышло противное,  но  все-таки уж  тут одно тебе
прощенье,  что  действовал ради  слова,  которое  товарищу дал.  ’олько  вот
запомни на будущее:  слово надо давать с  умом,  когда твердо знаешь,  что в
силах его  сдержать.  Ђ  ты  сперва нахвасталсЯ,  а  потом уж  пришлось тебе
расхлебывать.  Ќу, а насчет своего да общего это тебе, ‚овка, мать все верно
сказала.  ќто она тебе хорошо объЯснила,  правильно: и за общий градусник мы
воевали, чтобы длЯ всех ребЯт детские сады были, и чтобы игрушки у всех были
в тех садах, и градусники - за то, брат, тоже дрались. џсно?
     - џсно.
     - Ќу  вот то-то.  €  заруби себе на твоем курносом...  -  Ћтец легонько
потрепал ‚олодю за нос,  но тотчас отнЯл руку и очень серьезно проговорил: -
‹учше сто  раз  свое собственное отдать,  чем то,  что общим стало,  над чем
народ хозЯйствует,  себе присвоить.  Њы,  когда надо,  жизни своей не жалели
ради общего дела. Ђ ты - градусник...
     ‚олодЯ взглЯнул в лицо отцу, облизал свои от волнениЯ пересохшие губы и
тихо сказал:
     - Ђ Я знаю, папа, где ты жизни не жалел...
     - Ќу, Ясно где: когда в гражданской воевали.
     - Ќет,  Я  то  самое  место видел,  где  ты  воевал...  џ  туда  сперва
провалилсЯ...  џ,  папа,  честное слово,  не  виноват.  ’ам даже корова дЯди
‚асилиЯ один раз провалилась. џ как съехал - стал там шаритьсЯ - мы в прЯтки
играли, - а потом сверху свет пошел через дырку, и Я прочел на стене, как вы
с дЯдей ѓриценко расписались, когда еще вы были партизаны.
     - Ѓрось!  Ѓыть того не может!  -  проговорил отец, откинулсЯ в кресле и
как бы  издали посмотрел на  ‚олодю,  словно художник,  проверЯющий точность
картины. - „а неужели сохранилось до этих пор? ’ы, признайсЯ, не сочинЯешь?
     - „а  нет,  папа,  ты  слушай...  Њы  сперва думали -  это  про нас там
написано,  потому что там неразборчиво... и темно было. Ђ потом, как Я ртуть
достал,  мне ‚анЯ поверил. € мы пошли туда опЯть с фонарем... ’олько мы маме
не говорили,  а то она менЯ заругала бы опЯть.  € это вовсе оказалось не про
нас,  а про вас с дЯдей ѓриценко.  ’ак и написано: "Ќ. „убинин", потом такаЯ
закорючка и -  "€.  ѓриценко".  ‡начит, про тебЯ с дЯдей. € под этим еще вот
такие цифры,  как на часах бывают.  ‘перва один час,  потом девЯть часов,  а
потом опЯть один и опЯть девЯть. ќто почему?
     - ’о  написано:  одна  тысЯча  девЯтьсот  девЯтнадцатый год,  сынок!  -
произнес Ќикифор ‘еменович,  бережно снЯл сынишку с  колен,  встал с кресла,
поднЯл на сиденье ‚олодю,  чтобы стал сын сейчас ростом вровень с ним, чтобы
можно было разговаривать, как с большим.
     Ђ  сам  прошелсЯ по  каюте,  словно помолодев,  затем остановилсЯ перед
креслом и положил обе руки ‚олоде на плечи:
     - Ќу,  ‚овка,  это  такое  ты  мне  сказал,  прЯмо словно сердце теплом
обдало... Џогоди, подрастешь, все тебе расскажу.
     - Џапа,  да Я уж давно подрос... џ уж маме выше даже локтЯ. Ђ сейчас Я,
смотри, даже выше тебЯ стою. џ все пойму. ‚от увидишь!
     - Ќу, слушай тогда, коли поймешь. ‘лушай, ‚овка, как мы в девЯтнадцатом
году белую моль из Љрыма выбивали.  „ЯдЯ ѓриценко лихой был пулеметчик.  Ђ Я
тогда  из  батраков в  партизаны пошел.  Ѓелые  Љрым  захватили.  Џонимаешь?
Ѓелогвардейцы.
     - Ѓуржуи,  знаю,  капиталисты,  -  быстро  поЯснил ‚олодЯ  и  тотчас же
добавил: - ‘копидомы...
     - Ќу  да,  правильно,  кулаки,  помещики.  Ђ  мы  все были за ‘оветскую
власть, пролетарии, беднЯки.
     - Ђ ты, папа, был беднЯк?
     - Ќу Ясно,  батраком был у помещика, ничего у менЯ не было - ни своего,
ни общего.  ЏонЯл? ’олько жизнь своЯ была молодаЯ. „а вот общее было то, что
все мы  с  народом одну общую думку имели,  чтобы была у  нас наша ‘оветскаЯ
власть.  €  ушли мы  в  каменоломни.  Ћни  ведь с  тех  пор так и  зовутсЯ -
Љраснопартизанские.  ‘лышал,  наверное?  €,  как ни хотели нас белЯки из-под
земли выковырЯть,  ничего у них не получилось. “шли мы под землю, вклещились
в камень, - попробуй вытЯни! Њы, как дубы, корнЯми в землю ушли. Љто сунетсЯ
- тому пулю.  Љруто нам  пришлось.  Ќо  и  мы  им  из-под земли давали жару.
Ђнглийские  миноносцы  пришли.   Ќу,   пришли...   Ќачали  бить   по   нашим
каменоломнЯм.  ‡а один день три сотни снарЯдов выпустили.  Ђ  что?..  ’олько
камень перекрошили.  Ђ  у  нас  народ  крепче камнЯ был.  Џравда,  один  раз
пришлось нам туго.  Џолезли на нас со всех сторон. ѓенеральную атаку повели.
‚от мы тогда как раз с  дЯдей ѓриценко в том штреке и отбивались.  Љак вышла
передышка,  закурили мы с €ваном ‡ахаровичем,  он и говорит:  "„авай хоть на
камне о себе памЯтку оставим.  Њожет,  будем живы,  а может,  и нет".  ‚от Я
тесаком тогда и  вырубил расписку.  Ќасчет грамоты Я  тогда был  слабоват...
Ћшибок-то там нет?  ќх,  ‚овка, досталось вашим батькам... ‚от однажды было,
помню...
     …вдокиЯ  ’имофеевна,   которую  привел  на  корабль  матрос,  посланный
Ќикифором ‘еменовичем,  остановилась у  двери каюты и прислушалась.  Ћна уже
представлЯла себе,  как сейчас попадает ‚овке от  отца.  Ћна слышала громкий
голос Ќикифора ‘еменовича, что-то грохало в каюте, как будто кулаком били по
столу. …вдокиЯ ’имофеевна не выдержала и постучалась.
     - ‚ходите! - крикнул Ќикифор ‘еменович и увидел, оглЯнувшись, входившую
в дверь …вдокию ’имофеевну.  -  Џогоди, „усЯ... - €, стуча кулаком по столу,
продолжал:  - ’ут, понимаешь, мы их с левого фланга - бах-бах-бах!.. Џогоди,
мать,  не  мешай,  прошу  минуточку,  это  Я  ‚овке  про  девЯтнадцатый  год
рассказываю...
     - Џогоди,  мама...  правда,  погоди...  - нетерпеливо прошептал ‚олодЯ.
ѓлаза его горели. Ћн стоЯл на кресле и восторженно слушал рассказ отца.


     ѓлава IV

        Ѓ“Љ‚Ђ Љ Ѓ“Љ‚…

     ‚олодЯ долго не мог решить,  кем ему быть,  когда он вырастет. Ќедалеко
было то  времЯ,  когда он  мечтал стать доктором.  Џотом,  как и  многие его
сверстники в  те годы,  он решил,  что будет полЯрником и  станет плавать на
льдине под красным флагом.  ‚скоре после этого собиралсЯ стать пограничником
и сражатьсЯ на „альнем ‚остоке против Японских самураев. ‡атем видел себЯ на
краснокрылом самолете,  совершающем рекордный беспосадочный перелет. Ђ шесть
раз  подрЯд  посмотрев в  кино  "—апаева",  начал  готовить себЯ  к  военной
будущности и,  оседлав хворостину,  гарцевал во дворе,  на полном скаку рубЯ
деревЯнной шашкой воображаемые вражеские головы в папахах.
     Љогда он побывал с матерью в Њурманске и попал на большой корабль,  все
заслонила мечта быть морЯком.  € не просто морЯком, а обЯзательно машинистом
на большом теплоходе, вроде "‹еонида Љрасина". •оть и неприЯтнаЯ вышла тогда
историЯ с  этим паром,  все же  ‚олодЯ своими руками потрогал одну из тайн в
грозном хозЯйстве дЯди ‚илюЯ,  и сам,  пусть нечаЯнно,  но все-таки разбудил
дремавшую силу, жившую в машине.
     ‚се  лето  ‚олодЯ провел на  ‘евере.  ‘перва жили  в  Њурманске,  потом
перебрались в Ђрхангельск. •отели выписать туда и ‚алентину, но она заболела
- у нее долго не проходила простуда,  и доктор сказал, что ехать на ‘евер ей
опасно.  Џоэтому решили,  что  к  осени …вдокиЯ ’имофеевна вместе с  ‚олодей
вернетсЯ в Љерчь.
     Ћтец летом уходил на полтора месЯца в дальнее плавание; а потом "‹еонид
Љрасин"  отстаивалсЯ на  Якоре  у  входа  в  широкую  ‘еверную „вину,  возле
‘оломбалы.  ‡десь царил над  всем вечно терпкий,  даже беломорским ветром не
сдуваемый  аромат  распиленного  смолистого  леса.   ‹ежали  штабелЯ  досок,
высились целые горные хребты из наваленных бревен,  и  почва,  по заверениЯм
соломбальских мальчишек,  с  которыми ‚олодЯ быстро сошелсЯ,  на два метра в
глубину состоЯла из одних сплошных древесных опилок.
     Ќе  привычны были  длЯ  ‚олоди  бесконечно длинные дни  северного лета,
ночи,   светлые  напролет,  прохладнаЯ  бледность  северного  неба,  окающий
неторопкий  говор   его   новых  друзей.   Ќо   жаренаЯ  треска  и   искусно
приготовленнаЯ  камбала  оказались  не  менее  вкусными,   чем  черноморскаЯ
скумбриЯ,  бычки и  барабульки.  „а  и  соломбальские мальчишки ни в  чем не
уступали  товарищам  ‚олоди,   которых  он   оставил  в   ‘таром  Љарантине,
Љамыш-Ѓуруне и на своей улице в Љерчи.
     €з-за  одного спора с  этими соломбальскими мальчишками у  ‚олоди опЯть
вышли неприЯтности.  Ћн похвасталсЯ,  что может прыгнуть в  воду с  высокого
борта "‹еонида Љрасина".  Њальчишки не поверили.  ‚ода в ‘еверной „вине была
холодной.  ‘куповатое на тепло архангельское лето еще не успело прогреть ее.
Љупались только отчаЯнные.  „а и вообще видавшие виды мальчишки из ‘оломбалы
сомневались,  чтобы  такой  малыш  прыгнул с  высокого корабельного борта на
рейде, то есть далеко от берега.
     ‘порили на коньки.  “  ‚олоди коньков никогда еще не было,  да и мало у
кого водились они  в  Љерчи.  Ќо  в  Љерчи была речка Њелекчесме,  она зимой
ненадолго замерзала,  и  керченские ребЯта делали себе деревЯнные полозы или
привЯзывали железки,  если не  было настоЯщих коньков,  и  катались на  льду
реки.  ‘оломбальские  же  мальчишки,  рассказываЯ  маленькому  черноморцу  о
лютости беломорской зимы,  хвастались своими лыжами и коньками,  -  и ‚олоде
страстно захотелось иметь коньки.  Ћн представлЯл себе, как будут завидовать
ему керченские приЯтели,  когда он  промчитсЯ перед ними на  "снегурках" или
"нурмисах" по  первому  ледку,  как  он  будет  шаркать сверкающими лезвиЯми
влево,  вправо,  туда,  назад - как правЯт бритву на ремне... „а и следовало
проучить соломбальцев,  чтобы они впредь не  зазнавались перед черноморцами,
крымчанами, керченцами...
     ‘о своей стороны,  ‚олодЯ отвечал на спор новеньким карманным компасом,
который ему привез из плаваниЯ отец.  ‚олодЯ называл его адмиралтейским.  Ћн
не  расставалсЯ с  этим чудесным прибором,  на донышке которого под выпуклым
стеклом  жила  беспокойнаЯ красно-синЯЯ  стрелочка,  острым  красным носиком
своим словно принюхивающаЯсЯ:  "Ђ ну,  где тут у вас север?.. " ‚олодЯ носил
компас в маленьком замшевом чехольчике,  сверЯлсЯ с ним на каждом шагу, надо
не  надо,   вообще  никогда  не  расставалсЯ  с  ним,   да  и  не  собиралсЯ
расставатьсЯ.  Ћн  был  уверен,  что соломбальским мальчишкам не  видать его
компаса у себЯ; а сам он уже протер до дыр подошвы своих сандалий, пробуЯ на
деревЯнном  настиле  архангельского  тротуара,  как  он  будет  кататьсЯ  на
коньках...
     ‘оломбальские спорщики не  знали,  что имеют дело с  человеком твердого
слова...  ‚  назначенный день они собрались на  плоту у  берега,  уселись на
бревнах и  стали ждать компас,  который,  как  они  были  уверены,  крымский
хвастунишка им  уже  проспорил.  ‚олодЯ в  этот  день  отправилсЯ к  отцу на
корабль.  Ћн должен был улучить удобный момент,  когда его оставЯт на палубе
одного.
     "‹еонид Љрасин" стоЯл на Якоре метрах в двухстах от,  берега. Њальчишки
с  берега  хорошо  видели,  как  над  кормой,  украшенной золоченой надписью
"‹еонид  Љрасин",  возле  флагштока  поЯвилась маленькаЯ фигурка  в  голубых
трусиках.  Ћна постоЯла минутку на планшире борта,  потерлась плечом о щеку,
вскинула вверх тоненькие руки и ринулась вниз. Њальчишки на берегу вскочили.
     ‚ечером,  получив  выигранные  коньки,  которые  посрамленные  спорщики
вручили ему с  хмурым уважением,  ‚олодЯ не  удержалсЯ,  показал свой трофей
отцу и  на  первый же  вопрос отца:  "ќто ты  где их  раздобыл?"  -  отвечал
чистосердечным признанием.  Џосле этого ему  было  запрещено показыватьсЯ на
"Љрасине" три  недели.  ‚прочем,  две из  них он  проболел,  простудившись в
ледЯной двинской воде.
     Ќо и на берегу ‚олоде хватало дел.
     Ћправившись  после  болезни,   он  решил  ни  в  чем  не  отставать  от
соломбальских и  поэтому попросил одного из  старших своих  береговых друзей
нататуировать ему  на  руке Якорь.  ЋперациЯ эта,  проводившаЯсЯ при  помощи
булавки и химического карандаша,  оказалась более мучительной, чем историЯ с
крапивой.  „ело  кончилось тем,  что  доктор соломбальской больницы,  крепко
выбранив ‚олодю,  забинтовал ему  руку и  сказал,  что если парень не  хочет
стать калекой на всю жизнь,  то пусть бросит эти глупые и  вредные затеи.  Ђ
отец, узнав обо всем, увидев забинтованную руку ‚олоди, сказал ему сердито:
     - Ќе с того краю взЯлсЯ!  …сли хочешь морЯком быть настоЯщим, так мозги
подготовь хорошо, а уж кожу портить не длЯ чего! € вообще это дело всем пора
теперь бросить.  џ  вот нашим молодым ребЯтам на корабле давно уж рассказал,
какой у нас случай был в гражданскую войну.  Њатрос у нас служил один.  ’оже
вот так,  по молодости лет да по собственной дурости,  наколол себе когда-то
во всю грудь украшение:  двуглавый орел с короной -  понимаешь?  -  и всЯкие
лозунги старого режима -  за веру там, за царЯ и тому подобное. Ќу, и что же
в  конце  концов получилось?  —еловек за  ‘оветскую власть воевать решил,  в
мозгах у  него уже давно проЯснилось...  Ќа  нашем же миноносце "Ќезаможник"
служил красный морЯк,  все честь честью,  а  кожа у него стараЯ,  со всЯкими
глупостЯми от старого режима.  Ќи в  баню пойти,  ни с  ребЯтами искупатьсЯ.
Љак,  бывало,  разденетсЯ,  так сразу к нему братва: "ќй, ты, за веру-царЯ!"
ђебЯта говорЯт:  "„авайте мы с ним в орлЯнку сыграем:  подкинем да загадаем,
чем он лЯжет -  орлом или решкой!" Ћн уж и к докторам ходил,  да те говорЯт,
что ничего вытравить нельзЯ.  Џересадку кожи думали сделать с другого места,
да больно он уж широко разукрасилсЯ -  всЯ грудь.  Људа уж тут пересаживать!
’ак и мучилсЯ человек. Ђ хороший был морЯк!
     - Џапа,  так ведь Я  же  не  старого режима значок хотел,  а  Якорь,  -
возразил ‚олодЯ.
     - Ќе длЯ чего,  брат,  это дикое дело.  Ќу,  может быть, еще раньше, на
старом флоте выгодно было,  чтобы человека заклеймить навечно;  а  мы  людей
снаружи не метим.  Њы народу сознание прививаем.  Ђ дикарство -  это чепуха!
—еловек должен себЯ уважать. —то за радость тавро на себЯ ставить?
     - Џапа,  -  нерешительно,  но глЯдЯ,  как всегда,  прЯмо в  глаза отцу,
сказал ‚олодЯ,  -  а  у  тебЯ у  самого на  руке Якорь и  звезда нататута...
ированы...
     Ќикифор ‘еменович не смутилсЯ.
     - Ќу зататукал!..  Ђ что же ты думаешь,  -  проговорил он,  -  и во мне
прежде  было  достаточно темноты.  ЏоглЯдишь -  совестно станет  за  прошлую
несознательность,   зато  старое  припомнишь  -   новых  глупостей  поменьше
натворишь.  Ђ уж вам, молодым, повторЯть этого не следует. ‚ам уже с детства
к культурности приучатьсЯ надо. ‚от о чем разговор идет, сынок...
     ‚  прохладный августовский день "‹еонид Љрасин" уходил в  дальний рейс.
Ќа берегу собрались провожающие: друзьЯ, жены, матери, ребЯтишки. ‡а черным,
заново выкрашенным бортом кораблЯ,  которым он касалсЯ береговой стенки, уже
стукотали  дизелЯ.  ‚  последний раз  торопливо обнЯв  …вдокию  ’имофеевну и
‚олодю,  Ќикифор ‘еменович прыгнул на  нижнюю  решетчатую площадку трапа  и,
держась за леер, скомандовал наверх: "Џошел трап! ‚ира!"
     €, возносЯсь вместе с трапом, крикнул сверху:
     - Ќу, счастливо!.. Џошел, ‚овка, в науку! ђасти, мальчуган!..
     ЏерезвЯкнулись на  мостике и  в  машине.  ‚звились отданные на  корабль
концы.  Њежду  бортом и  берегом образовалась ширЯщаЯсЯ с  каждым мгновением
пропасть,  в  которой  бурлила вода.  Њаленький буксирный катер  с  толстой,
сплетенной из канатов подушкой над форштевнем,  словно с пришлепкой на носу,
уперсЯ ею  в  борт "Љрасина" и  стал отпихивать его от берега,  чтобы помочь
теплоходу выйти из  узкого пространства бухты.  Ћгромное тело кораблЯ сперва
казалось неповоротливым,  но,  очутившись на просторе устьЯ и  словно обретЯ
привычную свободу, стало выглЯдеть ловким и мощным. "Љрасин" коротким гудком
отблагодарил буксир за  подмогу,  тот  отвечал ему своим пискливым голоском.
’еплоход загудел торжественно,  долго,  то  затихаЯ,  то  снова  оглашаЯ все
окрестности своим тЯгучим прощальным ревом...
     Ћтец ушел в новое плавание.
     Ќа другой день …вдокиЯ ’имофеевна с сыном уехала в Љерчь:  через неделю
‚олоде надо было впервые идти в школу.
     Ђ еще через месЯц ‚олодЯ уже твердо решил, что самое интересное в жизни
- это входить с журналом в класс, несЯ глобус или чучело какой-нибудь птицы,
и чтобы все в классе сразу вставали, как только ты поЯвишьсЯ, и громко хором
здоровались с тобой.  ’ы садишьсЯ важно за стол, вешаешь красивую картину на
стену,  и  ты  все знаешь,  тебЯ все уважают,  все слушаютсЯ и  даже немного
побаиваютсЯ.  ’ы  можешь  читать все,  что  написано в  классном журнале,  и
заглЯдывать в  любые  отметки.  ’ы  имеешь  право  вывести из  класса любого
силача,  если он забалуетсЯ,  и толстым красным карандашом или -  даже более
того  -  совершенно красными  чернилами  подчеркивать ошибки  в  тетрадЯх  и
подписыватьсЯ  внизу  страницы:  "‘мотрел  ‚.  „убинин,  100  ошибок.  Ћчень
плохо"...
     ‘ловом,  все было Ясно:  ‚олодЯ знал теперь окончательно, что, когда он
вырастет большой,  он станет учителем. € училсЯ он сам в двух первых классах
отлично.
     Џотом опЯть стали поЯвлЯтьсЯ силуэты кораблей,  сперва на промокашке, а
потом на полЯх черновичков,  где на пробу решались домашние задачки.  €  уже
захотелось быть не просто учителем,  а специально морским преподавателем.  €
каждаЯ чурбашка,  попавшаЯ в  руки ‚олоде,  через час превращалась в подобие
какого-нибудь судна,  две-три лучинки становились мачтами, спички - реЯми. €
весь стол ‚олоди был заставлен маленькими самодельными кораблЯми, линкорами,
миноносцами,  фрегатами с  парусами из папиросной бумаги и  алыми вымпелами,
вырезанными из конфетных оберток.  Ђ  рЯдом с моделЯми кораблей,  понемножку
теснЯ  их  и  занимаЯ все  больше и  больше места  на  ‚олодином столе,  все
растущей стопочкой укладывались книги.