иЯ убийц. € в дверЯх
стоит с сжатыми губами часовой,  и на груди его та же сталинградскаЯ медаль,
и худое,  темное от ветров лицо его сурово. ќто лицо народного правосудиЯ. €
разве не удивительный символ,  что в ’реблинку,  под ‚аршаву, пришла одна из
победоносных  сталинградских  армий?  Ќедаром  заметалсЯ в феврале 1943 года
ѓенрих ѓиммлер,  недаром прилетел он в ’реблинку,  недаром приказал  строить
печи,  жечь,  уничтожать следы.  Ќет,  зрЯ металсЯ он! ‘талинградцы пришли в
’реблинку,  коротким  оказалсЯ  путь  от  ‚олги  до  ‚ислы.  €  теперь  сама
треблинскаЯ  землЯ  не  хочет  быть  соучастницей преступлений,  совершенных
злодеЯми,  она исторгает  из  себЯ  кости,  вещи  убитых,  которые  пытались
упрЯтать в нее гитлеровцы.

  Њы приехали  в  треблинский  лагерь  в начале сентЯбрЯ 1944 года,  то есть
через тринадцать месЯцев после днЯ восстаниЯ.  ’ринадцать  месЯцев  работала
плаха.  ’ринадцать  месЯцев  пытались немцы скрыть следы ее работы...  ’ихо.
…два шевелЯтсЯ вершины сосен,  стоЯщих вдоль железной  дороги.  ‚от  на  эти
сосны,  на  этот  песок,  на этот старый пень смотрели миллионы человеческих
глаз из медленно  подплывавших  к  перрону  вагонов.  ’ихо  шуршал  пепел  и
дробленый шлак на черной дороге, по-немецки аккуратно обложенной окрашенными
в белый цвет камнЯми. Њы входим в лагерь, идем по треблинской земле. ‘тручки
люпина  лопаютсЯ  от  малейшего  прикосновениЯ,  лопаютсЯ  с  легким звоном,
миллионы  горошинок  сыплютсЯ  на  землю.  ‡вук   падающих   горошин,   звон
раскрывающихсЯ  стручков  сливаютсЯ  в  сплошную  печальную и тихую мелодию.
ЉажетсЯ,  из самой  глубины  земли  доноситсЯ  погребальный  звон  маленьких
колоколов,  едва слышный,  печальный, широкий, спокойный. Ђ землЯ колеблетсЯ
под ногами, пухлаЯ, жирнаЯ, словно обильно политаЯ льнЯным маслом, бездоннаЯ
землЯ  ’реблинки,  зыбкаЯ,  как  морскаЯ пучина.  ќтот пустырь,  огороженный
проволокой,  поглотил в себЯ больше человеческих жизней,  чем все  океаны  и
морЯ земного шара за все времЯ существованиЯ людского рода.
  ‡емлЯ извергает из себЯ дробленые кости,  зубы,  вещи,  бумаги,  - она  не
хочет хранить тайны.
  € вещи лезут из лопнувшей  земли,  из  незаживающих  ран  ее.  ‚от  они  -
полуистлевшие   сорочки   убитых,  брюки,  туфли,  позеленевшие  портсигары,
колесики ручных часов,  перочинные ножики,  бритвенные  кисти,  подсвечники,
детские  туфельки  с  красными  помпонами,  полотенца с украинской вышивкой,
кружевное белье,  ножницы,  наперстки,  корсеты, бандажи. Ђ дальше из трещин
земли  лезут  на  поверхность груды посуды:  сковороды,  алюминиевые кружки,
чашки,  кастрюли,  кастрюльки,  горшочки,  бидоны, судки, детские чашечки из
пластмассы.  Ђ  дальше  из  бездонной  вспученной  земли,  точно чьЯ-то рука
выталкивает  на  свет   захороненное   немцами,   выходЯт   на   поверхность
полуистлевшие  советские  паспорта,  записные  книжки  на  болгарском Языке,
фотографии детей из ‚аршавы и ‚ены,  детские,  писанные  каракулЯми  письма,
книжечка стихов, написаннаЯ на желтом листочке молитва, продуктовые карточки
из ѓермании...  € всюду сотни флаконов и крошечных граненых бутылочек из-под
духов - зеленых, розовых, синих... Ќад всем этим стоит ужасный запах тлениЯ,
его не могли победить ни огонь,  ни солнце,  ни дожди,  ни снег, ни ветер. €
сотни   маленьких  лесных  мух  ползают  по  полуистлевшим  вещам,  бумагам,
фотографиЯм.
  Њы идем  все  дальше по бездонной,  колеблющейсЯ треблинской земле и вдруг
останавливаемсЯ.  †елтые,  горЯщие медью волнистые  густые  волосы,  тонкие,
легкие,  прелестные  волосы девушки,  затоптанные в землю,  и рЯдом такие же
светлые локоны,  и дальше черные тЯжелые косы на светлом песке, а дальше еще
и еще.  ќто,  видимо,  содержимое одного, только одного лишь, невывезенного,
забытого мешка волос!  ‚се это правда! „икаЯ, последнЯЯ надежда, что все это
сон,  рушитсЯ.  Ђ стручки люпина звенЯт,  звенЯт, стучат горошины, точно и в
самом деле из-под земли доноситсЯ погребальный звон  бесчисленных  маленьких
колоколен. € кажетсЯ, сердце сейчас остановитсЯ, сжатое такой печалью, таким
горем, такой тоской, каких не дано перенести человеку...
  “ченые, социологи,  криминалисты,  психиатры,  философы размышлЯют: что же
это?  —то  же  -  наследственность,  воспитание,  среда,  внешние   условиЯ,
историческое предопределение, преступнаЯ  волЯ руководителей?  —то это?  Љак
случилось  это?  ќмбриональные  черты  расизма,   казавшиесЯ   комичными   в
высказываниЯх  второсортных  профессоров-шарлатанов  и убогих провинциальных
теоретиков ѓермании прошлого века,  презренье немецкого обывателЯ к "русской
свинье",  к  "польской скотине",  к "прочесноченному еврею",  к "развратному
французу",  к "торгашу англичанину",  к "кривлЯке греку", к "болвану чеху" -
весь  этот  грошовый  букет  напыщенного,  дешевого  превосходства немца над
остальными   народами   земли,   добродушно   осмеЯнный    публицистами    и
юмористическими писателЯми,  - все это внезапно, в течение нескольких лет из
"детских" черт превратилось в смертельную угрозу человечеству,  его жизни  и
свободе,   стало  источником  невероЯтных  и  невиданных  страданий,  крови,
преступлений. ’ут есть над чем задуматьсЯ!
  “жасны такие войны, как нынешнЯЯ. Ћгромна пролитаЯ немцами невиннаЯ кровь.
Ќо сегоднЯ мало говорить об ответственности ѓермании за то,  что  произошло.
‘егоднЯ  нужно говорить об ответственности всех народов и каждого гражданина
мира за будущее.
  Љаждый человек  сегоднЯ  обЯзан перед своей совестью,  перед своим сыном и
своей матерью,  перед родиной и перед человечеством во всю силу своей души и
своего ума ответить на вопрос:  что родило расизм,  что нужно, чтобы нацизм,
фашизм,  гитлеризм не воскрес никогда,  ни по эту,  ни по ту сторону океана,
никогда, во веки веков!
  €мпериалистическаЯ идеЯ    национальной,    расовой    и    всЯкой    иной
исключительности  логически  привела  гитлеровцев к строительству Њайданека,
‘абибура, Ѓельжице, Ћсвенцима, ’реблинки.
  Њы должны  помнить,  что  расизм,  фашизм  вынесет из этой войны не только
горечь  поражениЯ,  но  и  сладостные  воспоминаниЯ  о  легкости   массового
убийства.
  € об этом сурово и каждодневно должны  помнить  все,  кому  дороги  честь,
свобода, жизнь всех народов, всего человечества.

  ‘ентЯбрь 1944 г.

<HR>

  Ѓрошюра "’реблинский  ад"  передавалась  из  рук  в  руки  на Ќюрнбергском
процессе в качестве обвинительного документа.

  —ерез несколько лет,  в романе "†изнь и судьба" и в  повести  "‚се  течет"
ѓроссман  также  внимательно  приглЯдитсЯ  и  к  другой  стороне - советской
власти, "нашей свЯтой Љрасной Ђрмии" и т. д. - и поставит их на одну доску с
немецким фашизмом.