        €.ѓрекова. •озЯева жизни

   -----------------------------------------------------------------------
   Ђвт.сб. "Ќа испытаниЯх". Њ., "‘оветский писатель", 1990.
   OCR & spellcheck by HarryFan, 12 February 2001
   -----------------------------------------------------------------------


   Ѓыло это в конце пЯтидесЯтых годов. џ ехала в поезде в одну из  дальних
моих командировок. Ќа душе у менЯ была одна большаЯ забота, какаЯ именно -
говорить не стоит, потому что к моему рассказу  это  не  имеет  отношениЯ.
€з-за  этой  заботы  мне  больше  хотелось  быть  одной,  и  Я  почти   не
разговаривала со своими соседЯми по купе. €х было двое.  Ћдин  -  военный,
бесформенно толстый полковник с прЯдью волос, переброшенной поперек лысины
от одного уха до другого. ‚ дороге он сразу распустилсЯ и надевал  китель,
только выходЯ на  станциЯх,  а  так  ехал  в  подтЯжках  поверх  сиреневой
трикотажной рубашки (обычное, стандартное  мужское  белье).  Ћн  раздражал
менЯ своей манерой хлюпаЯ пить чай, обручальным кольцом, вросшим в  пухлый
волосатый палец, и тем общим разлитым тоном превосходства, который  обычно
идет от высокого оклада в сочетании с низкой культурой.
   „ругой был, наоборот, аскетически худой, сутулый,  с  коричнево-смуглым
лицом, изрубленным морщинами. Љогда он говорил, огромный кадык нырЯл,  как
поплавок, на длинной шее. ЌесмотрЯ на морщины, седые виски  и  поредевшие,
отступившие ото лба волосы, в нем было что-то неприЯтно-юношеское.
   ‘ этим было сложнее, чем с тем. €ногда он почти начинал мне нравитьсЯ -
и вдруг становилсЯ неприЯтен. •орош был голос - глубокий,  музыкальный,  с
неуловимо изЯщными интонациЯми воспитанного человека. ’акой голос  сам  по
себе было интересно слушать. € вдруг, как ножом по стеклу, в нем  царапала
противнаЯ, лебезЯщаЯ нота. ѓлаза - большие, голубые, блестЯщие, но  взглЯд
непрЯмой, уклончивый,  а  белки  -  в  мелких  кровавых  жилках.  Ћсобенно
раздражала его подчеркнутаЯ, ненатуральнаЯ вежливость. ‘тоило мне войти  в
купе,  как  он  вскакивал,  расшаркивалсЯ  и  всеми   средствами   выражал
предупредительность. Ќо вот когда он молчал и задумчиво смотрел в окно,  Я
не могла оторвать глаз от его резкого профилЯ. Љого-то он  мне  напоминал.
Љого-то очень хорошо знакомого,  с  детства.  ’олько  на  вторые  сутки  Я
догадалась - кого. ќто был €оанн Љреститель с "џвлениЯ •риста народу". ’от
же горЯчий, вдохновенный глаз. ’а же впалаЯ, скорбнаЯ щека. ќто был  €оанн
Љреститель - постаревший, полысевший, изрубленный жизнью.
   —етвертое место в купе было не занЯто. € вообще в нашем  мЯгком  вагоне
было много свободных мест. ‚ проходе обычно  бывало  пусто,  и  Я  подолгу
стоЯла у окна наедине со своей большой заботой. € в тот вечер,  о  котором
идет  речь,  Я  тоже  долго  стоЯла  и  смотрела.  Њимо  летели   суровые,
изможденные, отработавшие свое степи. Ѓыла позднЯЯ  осень  -  начало  зимы
по-здешнему. Ќа всех неровностЯх голой земли, как седина в черных волосах,
лежали белые полосы инеЯ.  Њестами  ветер  трепал  сухие,  мертвые  стебли
бурьЯна, почерневшие то ли от жестокого летнего солнца, то  ли  от  мороза
ранней зимы. Ђ над степью,  снизу  до  половины  неба,  светилась  нежнаЯ,
пронзительно розоваЯ зарЯ. “ одной  станции,  рЯдом  с  водокачкой,  стоЯл
чеканный, черный на  розовом  верблюд.  ’акое  одиночество  шло  от  этого
верблюда! Ђ  дальше  -  снова  одни  пустые  степи.  ђедко-редко  мелькали
затерЯнные в степЯх людские поселки: два-три вросших в  землю  глинобитных
домика. “ одного такого домика на целую голову выше его стоЯла  с  платком
до самых глаз женщина в ватнике. ‚ысокие резиновые сапоги  были  облеплены
грЯзью, ветер дергал тонкую  ситцевую  юбку.  †енщина  стоЯла  неподвижно,
только голова медленно поворачивалась за идущим  поездом.  Ќа  самом  краю
дороги растопыренный чертополох протЯгивал черные, обугленные, тонкие руки
и словно взывал: "Ћстановитесь! ‚ыслушайте нас! Ќе  проходите  мимо!"  ‚се
это почему-то трогало менЯ, становилось  в  мысли  рЯдом  с  моей  большой
заботой. Љак здесь должно  быть  жутко  осенней  ночью,  когда  поезд  уже
прошел, и зарЯ погасла, и так далеко отовсюду: от городов, от людей!
   Ђ зарЯ и вправду постепенно погасла, и за окном не стало ничего  видно.
Ћдна темнота: серее - сверху, чернее - внизу, а  сквозь  нее  редко  бежал
спереди назад дрожащий желтый огонек.
   џ вернулась в купе. Ћба соседа были там. Њне показалось, что мой приход
оборвал какой-то разговор, важный длЯ обоих. •удой даже не  вскочил  и  не
засуетилсЯ. €м, видно, было одинаково неловко  и  продолжать  разговор,  и
прервать его внезапно.
   - „а, - протЯнул военный, - сколько воды утекло! џ ведь вас  сперва  не
узнал. ‘мотрю - знакомое лицо. Ђ где видел - ума не приложу.  ‘пасибо,  вы
напомнили.
   - џ-то вас узнал сразу, - сказал худой своим глубоким голосом. - ‚ы,  в
сущности, мало изменились.
   -  „а,  -  повторил  военный  и  помолчал.  -  “мерла,   значит,   Ќина
Ђнатольевна. †аль, жаль. ’акаЯ интереснаЯ была женщина.
   •удой  ничего  не  ответил,  только  потрогал  себЯ  за  шею  и   издал
неопределенный мычащий звук. џ тревожно на него покосилась. Њне показалось
- человек сейчас заплачет. Ќет, Я ошиблась - он заговорил совсем спокойно,
даже со своей лебезЯщей нотой:
   - Ћчень приЯтно было снова с вами встретитьсЯ. Ћчень рад. Ћчень рад.
   Њне стало как-то противно, к тому же Я не хотела им мешать. џ  пошла  в
вагон-ресторан. €дти было далеко: почти через весь поезд. џ все шла и  шла
через тускло освещенные, жарко натопленные общие вагоны. ‡десь было  тесно
и душно, пахло людьми.  ‘  верхних  полок  поперек  прохода  протЯгивались
мужские ноги в носках; нужно было нагнутьсЯ, чтобы пройти. ‚низу  спали  и
бредили женщины, маленькие дети. ‚ одном  вагоне  на  откидном  деревЯнном
столике с треском "забивали козла" и ругались.  ‚  другом  -  надрывно,  с
сипотой, плакал-убивалсЯ грудной  ребеночек  и  женский  голос  терпеливо,
заунывно тЯнул: "Ђа-а! аа-а!" Ђ между вагонами шатались и гремели  темные,
холодные площадки-переходы, лЯзгало  железо,  приплЯсывали  буфера.  ‡десь
сразу  холодом  и  грозной  чернотой  вступала  в  свои  права   окаЯннаЯ,
безлюднаЯ, кричащаЯ от одиночества степь.  ’ак  и  чередовались:  вагон  и
площадка, людское и степное бездолье.
   ‚от наконец и вагон-ресторан.  џ  села  у  окна  за  столик  с  залитой
скатертью и мокрыми окурками на грЯзных тарелках. „ругие столики  были  не
лучше. Љроме менЯ, в вагоне посетителей не было.  ’олько  в  дальнем  углу
унылый, серый пьЯный,  видно  давно  уже  все  съевший  и  выпивший,  тихо
объЯснЯл что-то сам  себе  на  матерном  Языке  и  никак  не  мог  понЯть,
переспрашивал. ‡а стойкой дремала пожилаЯ  толстаЯ  буфетчица  с  красными
руками, в белом халате поверх ватника, в кружевном, жестко  накрахмаленном
кокошнике. Љо мне никто не  подходил.  џ  подошла  к  стойке  и  разбудила
буфетчицу. Ћна проснулась неохотно, Явно менЯ ненавидЯ, но пошла и привела
(вероЯтно, тоже разбудила)  официантку.  ќта  была  великолепна:  молодаЯ,
статнаЯ,  раскрашеннаЯ  блондинка  с  Ярко-лиловыми  ногтЯми.   Ѓрезгливо,
медленно она убрала со стола и принЯла заказ - тоже холодно  и  враждебно.
Ћх эта рестораннаЯ ненависть! Љак  мы  ее  хорошо  знаем  -  мы,  одинокие
женщины, не пьющие  водки...  Ќароду  в  ресторане  не  было,  и  все-таки
пришлось ждать больше получаса, пока  она  принесла  скользкие  биточки  с
холодными макаронами и синеватое какао. ЋставленнаЯ сверх счета мелочь  на
скатерти  выглЯдела  ужасно  сиротливо.  Ѓлондинка   казалась   смертельно
оскорбленной, но деньги взЯла.
   џ сидела и без охоты ковырЯла вилкой свои биточки, когда вдруг услышала
голос:
   - ђазрешите к вам присоединитьсЯ?
   ќто был худой из моего купе. Ћн стоЯл и кланЯлсЯ, как петрушка.
   џ медлила с ответом. Љрутом же было много свободных столиков. Ђ мне  не
хотелось нарушать наше одиночество - наше с большой заботой. Ќо он об этом
знать не мог.
   - џ понимаю, что вы думаете, - сказал  он.  -  ‡ачем  ему  понадобилось
садитьсЯ как раз за мой столик? ‚ы правы, конечно. Ќо  у  менЯ  сегоднЯ...
одним словом, мне  сегоднЯ  трудно  быть  одному.  Ђ  наш  с  вами  сосед,
полковник, уже лег спать.
   - „а нет, ничего, - поспешила сказать Я, - садитесь тут, пожалуйста.  -
Ћн вдруг напомнил мне чертополох у дороги.
   Ћфициантка подошла, играЯ бедрами, и довольно оживленно принЯла  заказ:
четыреста граммов и бутерброды. “дивительно, как скоро она их принесла.
   - Њожет быть, сделаете мне честь? - спросил худой. - Ќет? Ќу не надо.
   Ћн налил рюмку и профессионально,  даже  изЯщно  опрокинул  ее  в  рот.
‡акусил бутербродом.
   - ’ысЯчу раз прошу извинениЯ, - вдруг спохватилсЯ он.  -  џ  забыл  вам
представитьсЯ. €горь Џорфирьевич ѓалаган.
   Ћн снова встал и по-петрушечьи поклонилсЯ. ‘нова пришлось его  усадить.
џ довольно неохотно назвала себЯ: имЯ,  отчество,  фамилию,  профессию.  ‚
наше времЯ, рекомендуЯсь, надо назвать профессию. —тобы сразу видно было -
кто ты. џ сказала ему об этом. Ћн задумчиво выслушал и не сразу улыбнулсЯ.
   - Љто Я? Ђ этого Я и сам не знаю. ‡наете что? „авайте  Я  вам  расскажу
свою историю.  ’огда  вы  сами  увидите,  кто  Я.  Њожет  быть,  даже  мне
объЯсните.
   ќто он славно как-то сказал и понравилсЯ  мне.  џ  совершенно  искренне
ответила:
   - ‘ большим удовольствием вас послушаю.
   Ћн снова выпил водки и начал рассказывать.


   -  Ќу,  с  чего  же  начать?  Џрежде  всего  Я  коренной   ленинградец.
Џетербуржец даже. ‚се  мои  предки  жили  в  Џетербурге.  џ  из  старинной
путейской семьи. Ћтец мой был инженер путей сообщениЯ, и оба дЯди, и  дед.
€ по материнской линии тоже все путейцы. –елый клан. Ђ из менЯ путейца  не
вышло. џ захотел быть художником. Ћтец был против, но Я  стоЯл  на  своем.
‹юбил Я живопись, знаете, до страсти. Џросто трЯссЯ, когда о ней думал.
   ђодители мои были очень хорошие  люди,  особенно  мать.  џ  ее  страшно
любил. •отите, покажу карточку?
   Ћн порылсЯ дрожащими пальцами в бумажнике и вынул старинную, на твердом
картоне,  фотографию.  ‘  краю  карточка  была  грубо   срезана,   наверно
ножницами, - видно, не помещалась в бумажнике. Ќа снимке была удивительной
прелести молодаЯ белокураЯ дама  в  белой  блузке  с  высоким  воротом,  с
тревожными и трогательными глазами. Џрижавшись  к  ней  щекой,  такими  же
глазами смотрел хорошенький кудрЯвый мальчик в белой матроске.
   - ќто вы? - спросила Я.
   - џ, а что? ’рудно узнать? …стественно. Њного лет прошло, да и жизнь...
   „а, жизнь. Љому не случалось горестно вздыхать, глЯдЯ  на  ее  жестокие
труды. Ќо здесь было другое. Љак  бы  это  объЯснить?  ‡десь  поражало  не
различие, а тождество. ‘ловно в эту минуту кто-то сказал: "Ђ  и  слаба  же
ты, жизнь! Ѓила, била, а так и не смогла убить в  этом  лице  красоту".  €
точно, она была здесь: неизменнаЯ,  тождественнаЯ  самой  себе,  тревожнаЯ
красота тех двоих - дамы и мальчика.
   - Ќо Я не об этом хотел рассказывать, не о детстве.  „етство  мое  было
довольно  заурЯдным  детством  мальчика  из  интеллигентной,  обеспеченной
семьи. ‘ боннами, гувернантками, белыми  чулочками.  ‘  тремЯ  Языками.  ‘
музыкой. ‘овсем обыкновенное в том кругу детство, если бы не мама. џ у нее
был один. ‹юбила она менЯ бесконечно. € Я ее. Њы все друг другу говорили и
вместо мечтали, как самые близкие друзьЯ. ќто Я как-то не так рассказываю,
выходит обыкновенно, а было... Ќу вот. Љогда Я захотел  стать  художником,
отец был против, а она всегда была за менЯ, больше, чем Я сам.
   Ћтец умер вскоре после революции, в восемнадцатом году, и остались мы с
ней вдвоем. ‚ремЯ было трудное, голод. џ уже был лет  семнадцати.  Џосещал
студию изобразительных искусств - были тогда такие, и каждаЯ с  порывом  к
новому.  ‚сю  жизнь  заново  строили  -  и  искусство  тоже.  Ќаша  студиЯ
помещалась в разоренном барском  особнЯке.  Ћбодранные  диваны,  позолота.
Ћтопление не действовало, трубы полопались. ‚ зале, где мы работали, зимой
лед стоЯл на полу. —тобы согретьсЯ, мы жгли бумагу прЯмо на паркете. ’акие
дикарские костры! Ђ какие ребЯта были! ѓолодные,  оборванные,  веселые,  и
все - пророки. ђаботали как одержимые. Џисали красками, только  красок  не
было. Њы делали их сами из чего придетсЯ - из сажи, из толченого  кирпича,
из известки... ќто даже было интересно - писать  такими  красками.  ЉаждаЯ
картина была как задача. ‚роде  как  в  геометрии  задачи  на  построение:
только циркулем и линейкой.
   ‡имой руки у нас мерзли и краски тоже.  Џока  разотрешь,  разогреешь...
Њне все это было нипочем. џ  был  счастлив,  знаете.  Њолодой,  способный.
‚озможно, даже талантливый.
   Њаме было труднее. Ћна хозЯйничала, неумелаЯ, варила в кафельной  печке
на лучинках кашу - ржаную, овсЯную, из отрубей. џ эту кашу съедал  и  даже
не замечал, что ем. Ђ ведь крупу надо  было  достать.  Њама  зарабатывала:
давала уроки музыки спекулЯнтским дочкам. Ђ еще вещицы  разные  носила  на
базар - менЯть на продукты. ‚ещиц этих у нас очень мало  осталось,  потому
что в самом начале у нас какой-то отрЯд  почти  все  реквизировал.  ‚ернее
всего, незаконно. Џомню, принесла она мне как-то раз два кусочка сахару  -
все в хлебных крошках. џ их съел и даже не очень заметил. Ђ она  на  менЯ,
когда Я ел, так смотрела - словно молилась. €схудала, стала такаЯ голубаЯ,
прозрачнаЯ. џ не очень беспокоилсЯ. џ ведь и сам был  худой,  как  уличнаЯ
собака, но все у менЯ внутри горело.
   ‘вета, конечно, не было, по вечерам темно. Њы  с  мамой  рано  ложились
спать, в валенках, в шубах, наложив на себЯ сверху все трЯпье, какое  было
в доме, и тут начинались разговоры. Њы говорили в  темноте  без  конца.  Ћ
чем? Ћб искусстве, о его перспективах, о моих замыслах.  Ћ  моем  будущем.
Ќикогда не говорили о быте, о  еде,  о  трудностЯх.  “  нас  это  не  было
принЯто. ‚ нашем доме и раньше не говорили  о  деньгах,  например.  Љак-то
считалось, что приличные люди об этом не говорЯт.
   ’ак мы жили с  ней,  и  Я  был  счастлив.  €  вот  однажды,  в  феврале
девЯтнадцатого года, двадцать пЯтого февралЯ, такой сиреневый был вечер, Я
пришел домой из студии и нашел ее мертвой.
   Ћн остановилсЯ и снова издал тот внутренний мычащий  звук,  и  снова  Я
покосилась: не плачет ли? Ќет, не плачет.
   - Љак Я тогда выжил, выдержал - объЯснить не могу. џ  был  в  отчаЯнии.
‚иноват: увлексЯ искусством (черт бы его  взЯл,  это  искусство!),  а  ее,
знаете, убил. Ќо, так или иначе, Я выжил и даже в люди выбилсЯ. Ќо это уже
потом. ‘начала был на фронте, в каком-то дорожном отрЯде. Џотом  заведовал
конюшней. ‚ернулсЯ в Џетроград, когда уже жизнь стала полегче. €  опЯть  -
искусство. ‚ новой студии писал уже настоЯщими красками. Ђ потом стукнулсЯ
в Ђкадемию художеств. ‚ообразите,  принЯли  -  с  моим-то  происхождением.
‚прочем, мне везло. ђаботал как бешеный. …ще студентом  выставлЯлсЯ.  €мел
успех. Ђкадемию окончил с отличием. Ќо это все, конечно,  пустЯки.  ‚ы  же
вот, например, не знаете, что был такой художник ѓалаган?
   - ‚идите ли, Я не из той среды и вообще  плохо  знаю  живопись.  ’олько
почему вы говорите был?
   - Џотому что был. Џосмотрите.
   Ћн протЯнул над столом свои тонкие коричневые руки. ‚ них  было  что-то
неестественное, не совсем человеческое. Њожет быть, так  казалось  потому,
что средний палец был много длинней остальных, как на орлиной лапе. €  эти
орлиные руки дрожали. Ћни буквально плЯсали над грЯзной  скатертью.  —тобы
их остановить, ему пришлось уцепитьсЯ за край стола. "’ак  вот  почему,  -
подумала Я, - он все времЯ за что-то держитсЯ".
   - Ѓыл, - повторил он. - Ѓыл такой художник ѓалаган. ‡наете, мне  иногда
кажетсЯ, что это не Я был. “ж очень Я был счастлив. џ ужасно горевал после
смерти матери, но все-таки, вы понимаете, был  счастлив,  несмотрЯ  ни  на
что. ‘ловно был приговорен  к  этому  счастью.  ‚се  видел  свои  картины,
которые напишу, чувствовал их - до обморока, до галлюцинации.  Ђ  главное,
знал, что могу их написать и напишу и что жизнь велика.  ’рудно  поверить,
но, знаете, Я даже теперь по ночам иногда  не  сплю  и  вижу  картины.  Ќо
теперь это очень тЯжело, из-за рук.
   ’ак вот, о чем Я сейчас рассказывал? „а. Ѓыл Я художником, и жил  один,
и был счастлив. € тут Я влюбилсЯ. ‚ первый раз в жизни. „а  как  влюбилсЯ!
Ћна была жена одного моего приЯтелЯ, инженера. ‡вали ее Ќина  Ђнатольевна.
ЏрекраснаЯ женщина. ‚от  именно  прекраснаЯ.  ЃольшаЯ,  статнаЯ,  сильнаЯ.
‚олосы светлые-светлые, почти белые. Ћбычно светлые волосы бывают  мЯгкие,
а у нее они были жесткие, густые и вьющиесЯ. ‘тоЯли на  голове,  как  шлем
Ђфины Џаллады. € такого невероЯтного цвета! ‚се думали, что она  краситсЯ.
Ћна уже привыкла. Ѓывало, спросит кто-нибудь:  "Џравда  ведь,  вы  красите
волосы?" Ђ она: "Ќет, но брови и ресницы  крашу".  ђесницы  были  длинные,
черные и от краски слипались лучиками.
   ‚еселаЯ была женщина. ѓолос - силы необыкновенной. џ  в  нее  влюбилсЯ,
когда она пела. ‘мотрю ей в рот и вижу:  зубы,  все  до  одного,  белые  и
крепкие, как  у  собаки,  без  единой  пломбы.  Ђ  из-за  зубов  -  голос.
€ерихонскаЯ труба. џ просто пропал. ѓрудь  у  нее  была  мощнаЯ,  широкаЯ,
выпуклаЯ. ‡наете, сколько кубиков она выдувала?  есть  тысЯч.  Ђ  мускулы
какие! Џредставьте себе, потом, когда мы с ней уже были женаты,  иной  раз
она менЯ даже била. ‚ам смешно: баба бьет мужика,  но,  честное  слово,  Я
очень это любил. „умал: бьет - значит, любит.
   - Ђ за что она вас била? Џростите за нескромный вопрос.
   - Ќу что вы! ЉакаЯ же  нескромность,  когда  Я  сам  вызвалсЯ  вам  все
рассказать. Ѓила за женщин. ‡наете, мне всегда  очень  женщины  нравились.
Њожет быть, потому, что Я с мамой вырос. Њне с ними было как-то больше  по
себе, чем с мужчинами. Њне почти все женщины нравились. ЉаждаЯ  по-своему.
€ Я им нравилсЯ, вероЯтно, за то,  что  умел  их  различать.  ‘лучалось  и
согрешить. € всегда после этого Я приходил к Ќине и каЯлсЯ. Ћна никогда не
устраивала трагедий, как другие женщины: слезы  там  и  прочее.  ‘ердилась
она, это верно. ђугалась. €ногда даже собиралась совсем уйти. Ђ  уж  когда
побьет, Я знаю, что в душе она менЯ простила. ЉакаЯ была женщина! ќтого не
расскажешь.
   - ‚ы, кажетсЯ, говорили, что она была женой вашего приЯтелЯ? Ђ потом  -
вашей? Љак же это произошло?
   - ‡наете, Я в нее сразу же влюбилсЯ и, видимо, тем ее и взЯл, что очень
уж сильно любил. Ђ она любила мужа.  Ќу,  и  менЯ  тоже  полюбила.  ‚ы  не
подумайте, она вовсе не была легкомысленной  женщиной.  ’олько  мы  с  ней
четыре раза женились и разводились. ‚ыйдет она за менЯ замуж,  и  начинает
ей казатьсЯ, что она того, ‹еню, больше любит. “ходит от  менЯ  и  выходит
замуж за ‹еню. ’огда с браками и разводами просто  было.  —тобы  женитьсЯ,
надо было вдвоем прийти, а чтобы  развестись,  достаточно  было  заЯвлениЯ
одного из супругов. ’еперь трудно даже поверить, что была  такаЯ  свобода.
„оверЯли людЯм. ’ак вот, моЯ Ќина записывалась вдвоем - то со мной,  то  с
ним, - а разводилась одна. Ќе мог Я с ней ходить  разводитьсЯ.  Ќа  третий
раз (кажетсЯ, на третий) Я  уж  не  захотел  даже  идти  регистрироватьсЯ,
сказал: может, просто так попробуем?  Ђ  она  сверкнула  на  менЯ  глазами
(голубые были глаза, а сверкали, как черные) да как закричит: "‡а кого  ты
менЯ принимаешь? џ ведь к тебе по-серьезному  пришла,  на  всю  жизнь!"  €
пошли записались. Њне уж было неловко перед барышнЯми  в  загсе:  все  нас
знали и смеЯлись. Њелкий человек. Ђ Ќине - хоть бы что. €дет каждый раз  в
загс веселаЯ, гордаЯ, счастливаЯ, а волосы так и сиЯют.  Ђ  потом  пройдет
недели две-три, и начинает она задумыватьсЯ. „умает о ‹ене.  „аже  плачет,
жалеет его. ‚идите ли, она так трогательно о нем говорила,  что  иногда  Я
сам с ней плакал - ну не плакал буквально, а таЯл  от  жалости.  Ћдин  раз
даже сам сказал ей: "€ди" - и пальто подал.
   - Ђ как же это все кончилось?
   - ‡наете, кончилось это самым неожиданным образом. џ почувствовал,  что
больше не могу, и перевез к себе тещу. ’ещу свою, Ђделаиду  ”илипповну,  Я
терпеть не мог. „олжно быть, за то, что она очень была похожа на Ќину,  но
в карикатуре. Ќина - большаЯ, полнаЯ, сильнаЯ, а теща -  грузнаЯ,  грубаЯ.
ѓолос у Ќины - громкий и Яркий, как фанфара. Ђ у тещи был голос  вышибалы.
ЊенЯ она терпеть не могла, а ‹еню любила. †ила  она  отдельно,  и  Я  даже
редко ее видел. Љогда  Ќина  ушла  в  третий  раз,  Я  поехал  к  Ђделаиде
”илипповне  и  предложил  ей  у  менЯ  поселитьсЯ.  ‘таруха  менЯ   просто
ненавидела. Ќо тут почему-то согласилась и ко мне переехала. Ќу и ругались
мы с ней! Ѓранилась она куда крепче менЯ, как грузчик. Џрожили  мы  с  ней
месЯца полтора-два, и тут вернулась Ќина. €,  представьте  себе,  навсегда
вернулась.  ‡арегистрировались  мы  в  последний  раз  и  больше  уже   не
разводились. “дачно получилось у менЯ с  тещей,  как  говорЯт  -  осенило.
Џотом Я ее даже полюбил, и она менЯ, хотЯ ругались по-прежнему. “мерла она
года через два, - Я о ней очень жалел, вот ведь как бывает.
   ‘ Ќиной мы жили хорошо. Ћна, Я вам уже говорил, была певица, и отличнаЯ
певица. “спех огромный. ‚сегда были у нас букеты, цветы  в  горшках,  даже
венки. „ругие певицы поют только в концертах,  на  эстраде:  боЯтсЯ  голос
надорвать. Ќина была не такаЯ. Ћна везде пела: в ванной так  в  ванной,  в
кухне так в кухне. €ной раз даже на улице запоет, милиционера  дразнит.  Ђ
дома она всегда пела, а Я рисовал или писал красками, и мне казалось,  что
Я рисую то, что она поет. Ђ портретов с нее Я не писал, боЯлсЯ.
   „ома у нас порЯдка большого не было. •озЯйка она была никакаЯ. ‚от тут,
поскольку Я заговорил о хозЯйстве, можно вам рассказать про  ’атьЯну.  Ћна
потом много длЯ нас сделала.
   ’атьЯна эта была большаЯ, толстаЯ, сильнаЯ бабища, вроде каменной  бабы
с кургана. ‹ицо, впрочем, красивое - в  русском  духе.  ѓладкое,  широкое,
румЯное, глаза с поволокой и коса до колен. …е раскулачили, и пришлось  ей
с семьей бежать из деревни. Њуж у нее  -  этакий  незаметный  мужичонка  с
насморком. „вое детей, еще маленькие:  Ќюра  и  ЉолЯ.  Џриехали  они  всей
семьей в ‹енинград. Љонечно, без прописки - об этом  и  заикнутьсЯ  нельзЯ
было. ‘тали жить без прописки. Џриткнулись в уголке за занавеской у  брата
’атьЯниного - тоже пьЯница,  род  занЯтий  неопределенный.  ’атьЯна  семью
кормила и брата тоже. ќнергии в ней было через край. Ќа  работу,  конечно,
поступить не  могла  -  ни  одной  справки.  ‘тала  она,  что  называетсЯ,
спекулировать: выстоит в магазине очередь, купит, несет на рынок,  продает
- конечно, с наценкой, с божеской, а то и без наценки, если покупатель  по
душе придетсЯ.
   Џо  этим  делам  она  и  к  нам  попала,  по  спекулЯтивным.  Ќине   ее
рекомендовали: все, мол, может  достать.  €  правда.  Ќина  любила  хорошо
одетьсЯ, хоть и не умела носить вещи - то запачкает, то  прожжет.  Ќа  мой
вкус, чем проще она была одета, тем лучше. Ќину не надо было украшать, она
ведь очень была красиваЯ. ЉажетсЯ, Я это уже говорил. ’атьЯна стала к  нам
ходить сначала как спекулЯнтка. Ђ потом прижилась. ‘тала Ќине помогать  по
хозЯйству, приходила каждый день. Џривыкли мы к ней, а она к нам.
   ЊенЯ в этой ’атьЯне всегда поражало невозмутимое спокойствие,  даже,  Я
бы сказал, веселость. Љазалось бы, какаЯ ее жизнь? ЃьетсЯ одна с детьми  -
муж не в счет, - в чужом городе, без прописки. ћтЯтсЯ в  каком-то  мерзком
подвале, за занавеской. ‚ любую минуту  могут  дознатьсЯ,  что  она  живет
незаконно, выслать из города, а то еще хуже - арестовать за спекулЯцию.  џ
все удивлЯлсЯ: как она может быть такой безмЯтежной? Ћчень уж мне это было
непонЯтно. ‡наете, наш брат, проклЯтый интеллигент, родитсЯ  с  любовью  к
законности. …му  непременно  надо  быть  прописанным,  зарегистрированным,
куда-то причисленным, иначе  ему  не  жизнь.  Ђ  ’атьЯна  жила  как  птица
небеснаЯ. Ќаш брат на ее месте загрыз бы себЯ страхами,  сам  бы  пошел  в
милицию - девайте менЯ, мол, куда хотите, только определите мое положение.
Ђ ’атьЯне ее жизнь казалась естественной, как всЯкаЯ другаЯ. “лыбалась она
очень хорошо. џ ее портрет написал с косой и с улыбкой, ничего.  Ћн  потом
пропал, как и все. Ќина к ней почти не ревновала, один раз только или  два
попало мне за ’атьЯну.
   - Љак, вы разве с ’атьЯной тоже?..
   - „а. - Ћн сказал это просто, с доброй улыбкой. - џ  ведь  вам  сказал,
что мне женщины очень нравились. Ђ ’атьЯна  была  даже  очень  красиваЯ  в
своем роде, в своих габаритах. ѓлавное - спокойнаЯ. Ќичего лишнего не было
у нее в душе.
   Ќу так вот, жили мы с Ќиной хорошо, только детей у нас не было.  ‚  тот
первый год, когда Ќина уходила от менЯ к ‹ене и обратно, она  сделала  два
аборта, а потом как-то не получалось. †или мы так лет пЯть или шесть. Ђ  в
тридцать четвертом году Ќина забеременела, и мы были рады. џ  детей  очень
люблю. †дали мы девочку ‹еночку. ’олько ничего из этого не  вышло,  потому
что скоро началось все.
   —то все? ‚ы понимаете, Я кировского набора. Ќе понимаете? „а, вы же  не
ленинградка. "Љировским набором" у нас называли тех,  кого  из  ‹енинграда
выслали в тридцать  пЯтом  году,  после  убийства  Љирова.  ‘колько  тогда
выслали народу - никто в точности не знает. ’олько навернЯка очень  много.
Њногие тысЯчи. Ђ нам казалось - всех. ‚едь каждый из нас живет в  довольно
замкнутом мире, и ему кажетсЯ, что этот мир - все. ‚ысылали,  конечно,  не
всех,  а  главным  образом  интеллигенцию.  Ђ   пуще   всего   -   старую,
потомственную интеллигенцию, с крепкими ленинградскими  корнЯми.  ђвали  с
корнем. ‚сех наших друзей выслали. € нас с Ќиной -  тоже.  Џришли  однажды
ночью, отобрали паспорта, приказали через два  днЯ  выехать  в  Љазахстан.
„аже село, куда ехать, в точности обозначили. ’ам тогда не целина была,  а
сплошнаЯ дикость. Ќина была беременна на  восьмом  месЯце,  и  Я  пошел  к
одному - черт его знает, кто  он  был  по  должности,  -  от  которого  мы
зависели, и очень просил, чтобы нам разрешили  остатьсЯ  до  родов.  Ћчень
хорошо помню, как он менЯ  принЯл.  џ  ему:  "‚едь  мы  же  ни  в  чем  не
виноваты". Ђ он: "‚ас никто ни в чем  и  не  обвинЯет.  ‚ы  высылаетесь  в
порЯдке массового оздоровительного мероприЯтиЯ. Ќичего  длЯ  вас  не  могу
сделать". Ђ сам смеетсЯ особым таким  смехом,  беззвучно,  -  знаете,  как
собаки смеютсЯ: открыл рот и дрожит Языком. ’ут Я понЯл, что говорить  ему
что-нибудь бесполезно. Џошел домой, и стали мы собиратьсЯ.
   ’атьЯна нам помогала укладыватьсЯ. ѓрустно ей было с нами расставатьсЯ,
привЯзалась все-таки. ‚от она и говорит: "Ђ вы не поезжайте". - "Љак так?"
- "Ђ очень просто, не поезжайте, и все тут". - "’ак ведь у нас же паспорта
взЯли". - "Ђ вы живите без паспортов. џ же вот живу".
   Ќет, куда там! ђазве это нам было по силам?  ‹егальность  нас  заедала.
‘обрались и поехали.
   ‘ело это в Љазахстане, куда нас выслали, было  даже  не  маленькое,  но
очень уж далеко отовсюду, глубоко в степЯх, от железной дороги  километров
сорок. ‡наете, как может быть одиноко в  степЯх?  џ  всю  жизнь  прожил  в
‹енинграде и привык чувствовать рЯдом море. Ђ тут - страшно даже  подумать
- на тысЯчи километров кругом одна сухаЯ землЯ. ‚начале Я от  этого  очень
тосковал с непривычки.
   Ќас, ссыльных, в этом селе  много  было,  человек  пЯтьсот,  и  все  из
‹енинграда. Ќашли там  знакомых:  ѓоловиных,  ѓолицыных,  ѓеллеров.  Џотом
оказалось, что в это село  высылали  только  букву  ѓ.  †ить  было  негде,
работать - тоже. Љое-как устроились мы с Ќиной в  избе,  вернее,  землЯнке
глинобитной, вместе с хозЯевами, спасибо - пустили нас. †или мы в углу, за
ситцевой занавеской, как ’атьЯна у брата. Ќа  другой  день  после  приезда
начались у Ќины роды, раньше срока. Ѓольница - за тридевЯть земель,  да  и
везти не на чем. ‚ерблюды  там,  но  как-то  не  решилсЯ  Я  на  верблюде.
Џринимала у Ќины одна докторша, тоже на букву ѓ. Ќина рожала  там  же,  за
занавеской, а Я выходил на двор и сжимал кулаки так, что ногти впивались в
ладони. ђоды были трудные, двое суток.  Ђ  ребенок  -  девочка  -  родилсЯ
мертвым. „а.
   Ќина долго болела. Ђ когда встала,  начали  мы  с  ней  пытатьсЯ  жить.
’рудно было. ѓлавное, ведь  мы  из-за  легальности  ехать  согласились,  а
легальности - никакой. Ќикому до нас дела не было. †иви как хочешь  и  чем
хочешь, только ходи каждую неделю отмечатьсЯ в районный центр. Џолное село
учителей, инженеров, библиотекарей  -  а  работы  нет  даже  длЯ  десЯтка.
Љое-как мы все-таки перебивались. Ќина на  картах  гадала  за  хлеб.  Ђ  Я
пробовал рисовать. „аже один раз сделал маслом портрет местного вельможи и
получил за него баранью ногу.
   Ќо все это не так страшно. ‘амое страшное было  то,  что  среди  нашего
населениЯ на букву ѓ начались уже настоЯщие аресты. Ќочью  залают  собаки,
так и зальютсЯ. Ђ утром выйдешь, и говорЯт:  того  взЯли,  другого  взЯли.
Ћчень это было страшно. —еловек трус, пока уЯзвим,  а  у  менЯ  была  своЯ
уЯзвимость: Ќина. Џомню, выйдешь ночью во  двор,  луна  светит,  огромнаЯ,
белаЯ.  ’ень  от  плетнЯ  чернаЯ-чернаЯ.  €  слышно,  как  по  всему  селу
перекликаютсЯ, лают собаки. €дут, значит. € чувствую, что на  этот  раз  к
нам идут. ‡а нами. € так становитсЯ  страшно,  что  думаешь:  хоть  бы  уж
скорей приходили. Ђ собаки лают уже дальше  -  значит,  не  к  нам.  “тром
смотришь: одного нет, другого. епоты. ‘трашнее всего  эта  неизвестность:
за что, почему, кого? Ќемцы, нацисты, это очень  хорошо  понимали.  “  них
такаЯ система называлась "Nacht und Nebel" - "Ќочь и туман".
   € вот однажды, в одну такую ночь с собаками, Я почувствовал, что больше
не могу. ‘ойду с ума. Ќа другой день Я заЯвил Ќине: "Њы  с  тобой  едем  в
‹енинград". - "Љак в  ‹енинград?"  -  "Ђ  так,  очень  просто.  ‚озьмем  и
поедем".  Ћна  сразу  согласилась,  даже  повеселела.  џ   сам-то   больше
колебалсЯ, во мне крепче была легальность, но Я переломил  легальность,  и
мы уехали. „обрались до станции, продали  мой  костюм  (хорошо,  Ќина  его
сберегла) и купили билеты. Ќина  настоЯла,  чтобы  в  мЯгком.  Љутить  так
кутить!
   …дем мы, значит, в мЯгком вагоне. …дем совсем как люди, и никто нас  не
знает. ‚се оторвано - сзади и спереди. ‘ловно  летишь  куда-то.  Џомню,  в
молодости был у менЯ друг, тоже художник. Ћн говорил, что ему хотелось  бы
существовать, но не числитьсЯ ни в одном  списке.  ’ак  вот,  мы  ехали  и
существовали, но нас не было ни в  одном  списке.  ’о  есть  там,  позади,
оставалсЯ список на букву ѓ, но от этого списка мы оторвались, и теперь  у
нас списка не было. ‹юбопытное ощущение.
   …хал с нами в купе один военный. ‚ысокий такой,  молодой,  красивей.  џ
его сегоднЯ с трудом узнал. ќто тот самый - наш с  вами  сосед.  €зменилсЯ
он, конечно, ведь двадцать лет  прошло  с  хвостиком,  да  и  посидел,  но
все-таки узнать можно. ‚спомнили мы с ним сегоднЯ про Ќину. Ћна тогда  ему
очень  понравилась.  ЊоЯ  Ќина  ведь  была  очень  красиваЯ,  все  в   нее
влюблЯлись. Ђ тут, когда мы вырвались из списка и ехали, особенно она была
хороша - веселаЯ, как в лучшие  времена,  и  немного  пьЯнаЯ  от  свободы.
„остали они у проводницы гитару и целыми днЯми  пели.  “  него  голос  был
неплохой, а Ќина - чего вы хотите - профессиональнаЯ певица. Љ нашему купе
со всего вагона сходились - слушать.
   Ћдин раз вышел он в коридор покурить, а мы с Ќиной остались в купе, и Я
ей говорю: "‡авидно на него смотреть. …сть же такие счастливые люди!  …дет
он и знает, куда едет, есть у него  свое  место.  •озЯин  жизни.  Ђ  мы  с
тобой?" Ќина ничего не ответила, только по щеке потрепала. Ђ тут он вошел,
и снова начались песни.
   ‚ечером Я лег на верхней полке, а они остались внизу.  —етвертое  место
было не занЯто, вот как у нас с вами. ‹ежу Я на верхней полке и все думаю:
что будем делать в  ‹енинграде?  Ђ  они  разговаривают,  и  слышу  Я  этот
разговор. ‘начала смеЯлись, шутили, а потом  замолчали.  €  вдруг,  слышу,
говорит он - совсем другим голосом: "Ђ знаете, Ќина Ђнатольевна,  как  мне
приЯтно на вас с мужем смотреть?  ‘мотрю  и  думаю:  едут  двое,  молодые,
красивые - хозЯева жизни. Ђ Я? Ќе могу даже понЯть, кто Я  такой.  •очетсЯ
мне все вам рассказать. Ѓыл Я в отпуске и получил письмо  от  приЯтелЯ  по
работе, что на менЯ поступил донос и, как только Я вернусь, менЯ сразу  же
арестуют. ђазумеетсЯ, не всеми словами написано, но понЯтно. € Я  решил  -
не возвращатьсЯ. ‚зЯл билет и поехал просто  так,  куда  глаза  глЯдЯт.  €
сейчас Я рЯдом с вами еду, и вид у менЯ как у человека, а  на  самом  деле
менЯ вовсе нет. ‚ы этого не поймете". € тут,  понимаете,  он  заплакал.  џ
тоже лежу на верхней полке, прикрывшись пальто, и,  верите  ли,  плачу.  Ђ
Ќина была твердаЯ, она не заплакала. Ћна только сказала ему, совсем  тихо:
"Њы такие же, как вы".
   Џока шел рассказ, мой собеседник несколько раз наливал рюмку. Ћн совсем
не пьЯнел,  только  становилсЯ  спокойнее,  и  из  голоса  совсем  пропали
неприЯтные, заискивающие ноты. Ћн сидел за столом красиво  и  просто,  как
хозЯин, и нравилсЯ мне все больше. ‚се-таки, когда он еще раз налил, Я  на
всЯкий случай спросил:
   - Њожет быть, хватит?
   - Ђ, это вы о водке, - не сразу понЯл он. - Ђ Я думал, о моей  истории.
Ќасчет водки вы не беспокойтесь.  џ  никогда  не  бываю  пьЯн.  Њне,  если
хотите, чтобы стать нормальным, нужно  двести  граммов,  без  этого  Я  не
человек. ’ак сказать, отрицательное опьЯнение.


   ‚ вагоне-ресторане было совсем тихо.  ‘татнаЯ  официантка  с  кружевной
короной на голове несколько раз подходила узнать, не нужно ли чего еще, но
нам ничего не было нужно. Ќаконец понЯла, что ждать больше нечего, и ушла,
окинув менЯ через плечо презрительным взглЯдом. ’ак умеют смотреть молодые
женщины на тех, кто постарше.  ‘ерый  пьЯный  за  дальним  столом  наконец
успокоилсЯ, уронив голову на руки. Њой собеседник через стол на  мгновение
положил свою прыгающую руку на мою - теплым, дружеским жестом.
   - ‚ам в самом деле не надоело еще слушать?
   - Ќет, что вы, напротив, очень интересно.
   - ЉакаЯ вы милаЯ! ’ак Я буду продолжать. ‘обственно, не  так  много  уж
осталось. Џриехали мы в ‹енинград. Џод  ногами  -  родные  камни.  •очетсЯ
целовать эти камни. „енег нет, жильЯ - тоже. €дти -  некуда.  „рузьЯ  все,
как и мы, высланы. Ђ кто и осталсЯ, того страшно подвести. € тут сразу, не
сговариваЯсь, решили: к ’атьЯне. Џошли к ’атьЯне.
   Ѓрат ее, пьЯница, жил все в  том  же  подвальчике,  только  спилсЯ  уже
окончательно. …ле мы его растолкали. ђассказал, что сестра больше  тут  не
живет, муж ее умер, сына взЯли в армию, а дочь вышла замуж за рабочего,  и
теперь ’атьЯна, как путнаЯ, живет у дочери и даже прописана.  „ал  нам  ее
адрес.
   Џредставьте себе, встретила нас ’атьЯна как родных. Ќакормила, напоила,
вымыла. ‘тали мы с ней советоватьсЯ - как быть? Ћна говорит: дальше  будет
видно, а пока что живите у менЯ.  џ  даже  удивилсЯ,  что  она  так  смело
говорит: "“ менЯ", - дом-то ведь был Ќюриного мужа. Ќо потом  стало  Ясно,
что она здесь полнаЯ хозЯйка. Њальчик этот, Ќюрин муж,  просто  в  рот  ей
смотрел. „а и в материальном смысле  она  по-прежнему  была  глава  семьи.
Ћткуда уж она деньги добывала, чтобы кормить всех, и нас в том числе, - не
знаю. Ѓоюсь, что по-старому спекулировала.
   џ, вероЯтно, плохо рассказываю. ‚ам может показатьсЯ, что  ’атьЯна  эта
дурной женщиной была. ‚едь спекулЯнтка - это,  по-вашему,  плохо.  ‡начит,
это Я виноват перед ней, что плохо  рассказываю.  ’атьЯна  была  чудесный,
настоЯщий человек. ќто про нее сказал Ќекрасов: "ЉонЯ на скаку  остановит,
в горЯщую избу войдет". Ќичего она не боЯлась, все делала просто и весело.
‚ерите ли, пока мы с Ќиной у нее жили, мы ни разу  не  почувствовали,  что
живем на милости, на ее счет.
   “ них в квартирке - плохонькаЯ такаЯ  квартирка,  в  старом  деревЯнном
домике - был темный чулан, и она отдала его нам с Ќиной. € стали мы жить у
’атьЯны. Њы с Ќиной тоже немного зарабатывали. Ћна  вышивала  салфетки,  Я
рисовал коврики - русалок и лебедей, - а ’атьЯна наши изделиЯ продавала на
рынке. Ќемного, но что-то выручала.
   ‘коро Я научилсЯ так рисовать,  чтобы  было  красиво.  ‚едь  у  нас,  в
сущности, вкус испорчен, а  по-настоЯщему  красиво  это  то,  что  всЯкому
нравитсЯ: огромные глаза, губы сердечком, лебедь  на  фоне  зари.  ’атьЯна
этих ковриков больше бы продавала,  спрос  был,  но  боЯлась,  как  бы  не
дознались, где она их берет.
   € так мы жили, от всех спрЯтавшись, два года.  Ќа  улицу  не  выходили:
заметЯт. “видим, что идет к ’атьЯне кто-нибудь, и сразу с Ќиной к  себе  в
чулан, сидим тихо-тихо. “йдут -  мы  обратно.  Ћдин  раз  даже  милиционер
приходил. ’олько не за нами, а по ’атьЯниным рыночным делам. Ћна быстро  с
ним справилась, очаровала, даже водкой угостила, ушел ручной.
   ‚ общем, жить можно было, только  очень  скучно  без  книг  (книг-то  у
’атьЯны не было, Я уж календари читал по многу раз) и без воздуха. џ  иной
раз даже задумывалсЯ: а хорошо ли сделали, что  уехали?  ’ам  хоть  иногда
подышать удавалось.
   Ђ Ќине труднее всего было -  не  петь.  ЌельзЯ  ей  было  петь:  соседи
услышат. €ногда забудетсЯ, запоет, а Я ей: "Ќина, не пой". ђаз она на менЯ
так посмотрела, даже страшно.  џ  сразу  понЯл,  что  она  подумала:  тебе
хорошо, ты рисуешь, этого никто не слышит. Ђ Я уже совсем  ничего  не  мог
рисовать, кроме лебедей и русалок. Ћни даже по ночам мне снились.
   Џрожили мы так года два, и стал Я замечать, что с Ќиной что-то неладно.
Џрежде всего у нее изменилсЯ взглЯд. ђаньше был голубой такой, открытый, а
стал серый, подозрительный. ђаз как-то Я вошел в  чулан,  а  она  от  менЯ
что-то прЯчет. џ все-таки увидел: это была маленькаЯ-маленькаЯ  рубашечка,
как ее называют... распашонка. ’олько совсем  маленькаЯ,  меньше,  чем  на
грудного  ребенка.  џ  было  обрадовалсЯ,  хоть  и  испугалсЯ,  но   потом
оказалось, что нет у нее никакой беременности, а это  начиналась  душевнаЯ
болезнь. € все из-за ребенка.
   Љогда ‹еночка умерла, Ќина не очень сильно горевала. Ќет, вы не поймите
менЯ плохо,  она  плакала,  как  всЯкаЯ  мать,  но  горе  ее  не  сломило.
Ћставались и блеск в глазах, и голос, и осанка. Ђ  два  года  в  чулане  -
сломили. ‘коро Я понЯл, в чем дело. „остаточно было раз увидеть,  как  она
сидела в углу и баюкала трЯпичный  сверток,  называла  ‹еночкой...  џ  все
понЯл. Ђ еще иногда она принималась хохотать. "’ише, Ќина", -  Я  говорил.
Ћна умолкала и начинала рвать на себе волосы. џ их каждый день находил  на
нашей койке в чулане - красивые такие, блестЯщие локоны, -  она  их  рвала
целыми прЯдЯми. џ...
   Ћн снова немного помычал с закрытым ртом. џ уже знала, что это  ничего,
нужно только переждать, и он заговорит спокойно. Ћн все не  говорил,  а  Я
торопила его мысленно: "Ќу же, ну..." Ћн заговорил:
   - Џришлось нам с ’атьЯной отдать Ќину в  больницу.  Ћна  уже  мало  что
понимала. „оговорились, что ’атьЯна отведет ее и скажет, что нашла больную
на улице. Ђ Я не пойду с ними, чтобы  себЯ  не  выдать.  Њне-то  было  все
равно, выдам или нет, но ’атьЯна заботилась о  ней,  чтобы  ей  было  куда
вернутьсЯ,  когда  поправитсЯ.  џ  согласилсЯ.  „овел   Ќину   только   до
перекрестка. Џервый раз Я был на улице за два года. Ќебо такое  голубое  -
больно глазам. Ќа углу Я поцеловал Ќину.  Ћна  на  менЯ  посмотрела  -  и,
честное слово, это был совсем  осмысленный  взглЯд.  џ  смотрел,  как  они
уходили под солнцем, она с ’атьЯной, и волосы у нее  стоЯли  на  голове  и
светились. џ это на всю жизнь запомнил. Ѓольше Я Ќину не  видел.  ’о  есть
видел один раз - в гробу.
   Њы посидели и помолчали. Ћн не говорил, Я не спрашивала. Џрошло  минуты
две или три. Љстати, где была моЯ большаЯ забота? ЉажетсЯ, ее не было.
   - “мерла моЯ Ќина в больнице. Ћб этом Я рассказывать не буду.  ’огда  Я
совершенно отупел. Њне было все равно. џ сидел в чулане и молчал. Ђ  когда
кончил молчать, оказалось, что руки у  менЯ  трЯсутсЯ  и  Я  даже  не  мог
рисовать лебедей.
   ’атьЯна менЯ буквально выходила. € знаете, что  она  сделала?  Ћна  мне
купила паспорт и новое имЯ, устроила менЯ на работу. ‘тал Я бухгалтером  в
одной артели. ‡вали менЯ €ван Њатвеевич ‘идоркин. Ќикто  в  мою  жизнь  не
лез. Ђ перед самой войной Я даже получил работу получше, стал референтом в
научно-исследовательском институте. “строил менЯ туда один  знакомый,  еще
по старой жизни. ‡нал, кто Я, но не испугалсЯ. Ќе все же трусы. ‚ науке  Я
ни черта не смыслил, но  знал  три  Языка  и,  в  общем,  справлЯлсЯ.  †ил
по-прежнему у ’атьЯны, только был уже прописан и почти легален.
   ’ак  Я  жил  до  самого  начала  войны.  Ђ  зимой  сорок  первого  менЯ
арестовали. € вот что интересно:  арестовали  уже  под  новым  именем,  за
преступлениЯ  €вана  Њатвеевича  ‘идоркина.  €,  представьте  себе,  когда
арестовали, Я в каком-то смысле даже обрадовалсЯ. ќто давало мне  какую-то
почву под ногами. џ сразу же объЯвил следователю свое настоЯщее имЯ. Ћн не
поверил, решил, что Я заметаю следы. ѓоворю ему: "џ ѓалаган".  Ђ  он:  "Ќе
морочьте мне  голову,  вы  ‘идоркин".  ‘казал,  разинул  рот  и  засмеЯлсЯ
беззвучно, как собака. € тут Я его узнал. ќто  был  тот  самый,  с  песьим
смехом, который тогда высылал нас с Ќиной. џ его узнал, а он менЯ  -  нет.
‚едь таких, как мы, были тысЯчи. € тут Я  потерЯл  над  собой  контроль  и
сказал ему: "Ђх ты сволочь, сволочь! ’ы думаешь - ты хозЯин жизни. Ђ ты  -
пес жизни