итуации не подходЯт обычные  лекарства,  -  объЯвила  Я
Ђнтону, сильно прогневив его этим. - ‚ылечусь сама!
   € Я действительно вылечилась сама так же неожиданно, как  заболела.  Ћт
удивлениЯ. Ћт непредвиденного удара.
   - ‚от ваши ученики, - сказала директорша школы, вводЯ менЯ в класс.
   —то это? Џередо мной, сверкаЯ золотыми погонами и  отлично  вычищенными
сапогами, сидели офицеры. Ћдни сплошные офицеры. ‘орок человек. ‘реди  них
мелькали знакомые мне лица. „а это наши  коменданты!  Ѓывшие  и  нынешние!
Њолодые и постарше. Џозднее мне объЯснили, что в свЯзи с  новыми  веЯниЯми
от офицеров потребовалсЯ образовательный ценз, и им срочно пришлось идти в
школу взрослых приобретать ставший необходимым аттестат зрелости.
   Ђ Я-то рисовала себе в качестве моих учеников рабочих с  авторемонтного
завода,  из  аэропорта,  может  быть,  грузчиков  из  бухты   Ќагаево.   џ
представлЯла себе мужественных трудолюбивых  людей,  среди  которых  будет
много моих товарищей по несчастью. Њечтала о том, как Я сдружусь  с  ними,
как они будут благодарны мне за то, что Я смогу дать им. € вот...
   - Џреподавательница русского Языка и  литературы,  -  представила  менЯ
директорша, и Я увидела, что в глазах моих  комендантов  вспыхнуло  острое
любопытство, насмешливаЯ ухмылка,  даже,  пожалуй,  враждебность.  ’ем  не
менее все они встали и по-военному четко гаркнули:
   - ‡дравствуйте, товарищ преподаватель!
   - ‡дравствуйте, товарищи! - ответила Я, с удивлением  обнаруживаЯ,  что
ко мне вернулсЯ мой прежний голос. ЊенЯ вылечила, повторЯю,  неожиданность
удара. Ђ  нельзЯ  отказать  им  в  остроумии!  “ж  если  им,  по  каким-то
соображениЯм, пришлось взЯть на педагогическую работу такую подозрительную
личность, то, по крайней мере, бдительность, при этом составе  слушателей,
будет обеспечена. € действительно, в их взглЯдах,  устремленных  на  менЯ,
больше  всего  сквозила  бдительность  и  меньше  всего  любознательность,
желание получить от менЯ что-то новое, до сих пор не известное им.
   - Ќу как, ну как Я буду строить с ними отношениЯ, когда на первой парте
сидит ѓорохов, мой комендант? ’от самый,  что  два  раза  в  месЯц  ставит
лиловый штамп на моем удостоверении...
   -  Ђ  помнишь,  ты  рассказывала,  что  все  объЯвлениЯ,   которые   он
вывешивает, пестрЯт ошибками... ‚от и  научи  его  русской  грамматике,  -
спокойно утешал менЯ Ђнтон.
   - Ќо Я стою перед ним в очереди...  Ћн,  да  и  все  они  считают  менЯ
преступницей...
   - ЌаврЯд ли.  ‚  общем-то,  большинство  из  них  деревенские  ‚анЯтки.
—увство реальности, наверно, есть у них... Ђ еще поучатсЯ годик  -  совсем
другими людьми станут... ‘амое главное, абсолютно забудь про их  погоны  и
чины. ЋбращайсЯ с ними как с обычными учениками...
   ‹егко сказать! Ђ каково рвать прочные, устоЯвшиесЯ  условные  рефлексы!
ќти сапоги, эти гладко выбритые скулы и канты на воротничках  вызывали  во
мне комплекс преследованиЯ. џ без конца всматривалась в эти лица и  видела
в них только надменность  или,  в  лучшем  случае,  усмешку  принужденного
вниманиЯ. џ входила в  класс  и,  казалось,  физически  ощущала  излучение
угрюмого недовериЯ. Ќекоторые, наверно,  держат  ухо  востро  в  ожидании,
когда Я начну "протаскивать" что-нибудь такое идеологически  сомнительное.
„ругие,  видимо,  не  верили,  что   Я   действительно   постигла   бездну
премудрости.  ќти  дотошно  переспрашивали  даты,   названиЯ   местностей,
заглавиЯ произведений, откровенно заглЯдывали в учебник длЯ проверки.
   ЋтношениЯ еще больше обострились после первого  контрольного  диктанта.
Ћн принес колоссальный урожай  двоек.  ЊрачнаЯ  атмосфера  сгустилась  над
классом. ’еперь эти люди, до сих пор настроенные против менЯ, так сказать,
в общем порЯдке, были еще и  персонально  оскорблены  мной.  ’е,  кто  был
поумнее, просто затаили недоброжелательное чувство,  но  те,  кто  не  мог
смиритьсЯ ни со своей непривычной ролью,  ни  вообще  с  новыми  веЯниЯми,
пошли в дирекцию жаловатьсЯ.
   ‚ класс после этой жалобы пришел завуч. Ћн  убедительно  и  многословно
разъЯснЯл,  что  товарищи  офицеры  не  должны   думать,   будто   отметки
выставлЯютсЯ по произволу  преподавателЯ.  €меетсЯ  "шкала",  утвержденнаЯ
министерством,   по   которой   за   четыре   орфографические   и   четыре
пунктуационные ошибки положено ставить двойку.
   Џротив  таких  слов,  как  "шкала",  "министерство",  "положено",  они,
разумеетсЯ, возражать не  могли,  но  раздражение  против  менЯ  осталось.
Ћсобенно долго не мог смирить себЯ капитан …пифанов. ќто был  коротконогий
круглый человек, похожий на актера ’ћ‡а в гриме …жа. Ћрфографию он  еще  с
грехом пополам признавал, но в вопросе о пунктуации  был  непримирим.  …го
возмущали даже запЯтые, не говорЯ уже о двоеточиЯх и тире. Ћн и  мысли  не
допускал, чтобы подобнаЯ  мелюзга  могла  действовать  на  нервы  солидным
людЯм.
   Џосле второго диктанта, за который Я снова недрогнувшей рукой поставила
ему двойку, он возглавил целую оппозиционную ко мне группу,  прерывал  мои
объЯснениЯ нелепыми вызывающими вопросами. Ќа уроках синтаксиса  Я  всегда
ловила на себе колкие вспышки его ежиных глаз.
   ’огда  Я  прибегла  к  древнейшему  примеру,  описанному  ‚ересаевым  в
гимназических воспоминаниЯх. џ написала на доске  предложение  без  знаков
препинаниЯ. ќто была резолюциЯ ЌиколаЯ II  на  прошении  приговоренного  к
смерти преступника. "ђасстрелЯть нельзЯ помиловать".  Џотом  обратилась  к
…пифанову с вопросом: будет ли по такой резолюции казнен  осужденный?  Њой
строптивый ученик долго пыхтел, глЯдЯ на доску исподлобьЯ, наконец  махнул
рукой.
   - Ќиколай II был известный идиот! Ќаписал, что  и  так  и  этак  понЯть
можно.
   - Ќу а теперь? - спросила Я, ставЯ запЯтую после слова "расстрелЯть".
   - ѓм... ’еперь, выходит, расстрелЯют...
   - Ђ если так? - џ стерла эту запЯтую  и  поставила  новую  после  слова
"нельзЯ".
   - Џомилован! - зашумел сразу весь класс.
   -  ’еперь  вы  видите,  товарищ  …пифанов,  что   от   одной   запЯтой,
поставленной не на месте или не поставленной вовсе, может  зависеть  жизнь
человека!
   ќтот давнишний грамматический курьез Явно понравилсЯ моим  неискушенным
слушателЯм. Ќа перемене они окружили менЯ, задаваЯ  разные  казуистические
вопросы о знаках препинаниЯ, приводЯ примеры, спорЯ друг с другом.
   „ругой случай, когда лед между ними и мной немного тронулсЯ, был свЯзан
со старшим лейтенантом Ќасреддиновым. џ давно внутренне выделила  его  как
любознательного человека, напоминавшего  мне  к  тому  же  моих  казанских
давнишних рабфаковцев. —увствовала Я и с его стороны  сравнительно  доброе
отношение  к  себе.  Ќасреддинов  очень  плохо  говорил,  еще  хуже  писал
по-русски, но на двойки нисколько не обижалсЯ и училсЯ усердно.
   Ћднажды он отвечал перед всем классом,  говорил  о  ЊаЯковском,  о  его
стихах "’оварищу Ќетте". ЃеднЯга лейтенант  просто  взмок  от  напрЯжениЯ,
передаваЯ  прихотливые  строки.  €  все  облегченно  вздохнули,  когда  он
объЯвил, что переходит к характеристике "идейного содержаниЯ" этих стихов.
   - Њинуточку, товарищ преподаватель... Ћтвечать будем...
   „альше Ќасреддинов разъЯснил, что  "зажатые  железной  клЯтвой"  -  это
значит - живем в капиталистическом окружении, "пулею чешите" - это  значит
- не подходи, стрелЯть будем! Ђ вот "за нее на крест"...
   Ќасреддинов, наклонив голову, набычилсЯ и  покраснел  в  усилии  понЯть
непонЯтное.
   - Њинуточку, товарищ преподаватель... Ћтвечать будем...
   ‚друг - радостнаЯ улыбка. Ћсенило!
   - Ђга! ЏонЯтно! "‡а нее - на крест"... Љрест русские на могилы  ставЯт.
‡начит, не подходи, стрелЯть будем, крест ставить будем...
   ‚еселый смех, пронесшийсЯ по классу, сразу внес  человеческую  теплоту,
разрЯдил напрЯженную атмосферу. —то может быть лучше доброго юмора,  чтобы
в  лицах  раскрылось  первичное,  детское,  свободное   от   напластований
жестокого взрослого опыта!
   ‹етели дни, и постепенно Я стала различать среди моих  офицеров  разные
психологические типы. ‚от, например, лейтенант ‘умочкин -  тот  совершенно
недвусмысленно высказалсЯ как-то насчет литературного ремесла и  тех,  кто
им занимаетсЯ. Ћказалось, что тут и хитрости-то никакой особой нет. Љаждый
грамотный человек может, тем более если не стихами,  а  прозой.  Ћписывай,
как было дело, да вставлЯй времЯ от времени картины природы. …го сосед  по
парте поддержал его, добавив только,  что  идейность  должна  соблюдатьсЯ.
Ѓыли бы правильные идеи, а уж написать - это всЯкий может.
   Ќикакие мои усилиЯ не могли сдвинуть их с позиций  этой  твердокаменной
воинствующей тупости. Ћна звучала в  их  речах  так  же  определенно,  как
звучит порой вЯтский или одесский акцент.
   ‚ыли в классе и железные забиЯки. Ћни  тоже  глубоко  презирали  писак,
щелкоперов, интеллигентов,  но  выражали  свои  чувства  весело-задиристо,
напрашиваЯсь на возражениЯ, на спор. ќти не  так  обескураживали  менЯ.  ‚
самой их наступательности, в желании поспорить уже  присутствовало  что-то
человеческое. Ѓыла надежда их понЯть, прорватьсЯ сквозь броню их  обросших
упитанным мЯсом сердец  к  самой  сердцевинке,  где,  возможно,  что-то  и
таилось.
   - Џозвольте, а зачем вам это нужно, к сердцам-то ихним  пробиватьсЯ!  €
что вы можете в глубине этих жандармских сердец обнаружить?
   ’ак резко оборвал в одно из воскресений мои излиЯниЯ друг Ђнтона Њихаил
”ранцевич ѓейс, тот самый, что первым принес нам весть о смерти ‚еликого и
Њудрого. ѓейс был непримирим в своей памЯти о пережитых им  муках.  Ћн  не
делал различий между  ‚дохновителем  и  Ћрганизатором  и  десЯтками  тысЯч
‚анЯток, ставивших штамп на наши ссыльные удостоверениЯ. ‘  самого  начала
он советовал мне отказатьсЯ от работы в школе, поскольку "вместо  учеников
вам подсунули палачей".
   - ‹адно, допустим, вам  очень  трудно  было  отказатьсЯ  от  работы  по
специальности, которой вы так жаждали все времЯ. Ќу и  учите  уж  их  чему
положено. Ќо душу-то зачем вкладывать? Џоберегите ее до лучших  времен.  Ђ
они недалеко...
   ѓейс с необычайным энтузиазмом ловил малейший  признак  оттепели,  ждал
далеко идущих последствий, и в его  мечтах  о  наступлении  лучших  времен
немалое  место  занимали  мысли  о  возмездии  палачам.  €  почти   каждое
воскресенье он "осаживал" менЯ в свЯзи  с  моими  рассказами  о  работе  в
школе. ќти столкновениЯ оставлЯли во мне горький осадок, тем более что его
четкой позиции Я пока не могла противопоставить  окончательно  продуманную
точку  зрениЯ.  ’олько  оставаЯсь  наедине  с  Ђнтоном,  Я  не  стеснЯлась
высказывать пока еще не оформившиесЯ возражениЯ ѓейсу.
   - ’ак ведь конца не будет, правда? Ћни - нас,  потом  -  мы  их,  потом
опЯть... „о каких пор будет кругом ненависть? Ќу Я не говорю,  конечно,  о
главных, пусть о них решаетсЯ вопрос в меру их преступлений, но вот  такие
коменданты...  Ђ  сколько  раз  в  лагере  мы  выживали  благодарЯ  добрым
конвоирам! Ђ ’имошкина вспомни! Ђ ты знаешь, что третьего днЯ  было  после
урока о Џушкине? ‹ейтенант Џогорелко подошел ко  мне  уже  на  перемене  и
попросил менЯ прочесть еще раз, или, как он  выразилсЯ,  "рассказать"  еще
раз, стихи Џушкина "Ѓезумных лет угасшее веселье". Ђ когда Я ему  сказала,
что ведь уже был звонок и разве он не хочет покурить, то он  ответил,  что
папироска всегда при нем, а вот такие стихи не каждый день услышишь.  €  Я
всю большую перемену читала им наизусть Џушкина. Ђ они - Џогорелко  и  еще
человек пЯть - не ходили курить, слушали. €  как  еще  слушали!  €  хочешь
презирай менЯ - хочешь нет, но Я видела в них в это времЯ не  комендантов,
а своих учеников. € мне ужасно хотелось,  чтобы  им  нравились  именно  те
стихи, которые люблю Я...
   Ќа одном из очередных заседаний педсовета завуч сдержанно  сказал,  что
офицеры моими уроками довольны. Ђ еще через неделю ко мне подошел староста
класса капитан ђазуваев и высказалсЯ в том  смысле,  что  сейчас,  поздней
осенью, вечера стали очень ветреными и темными. ‚озвращатьсЯ  домой  после
уроков в одиннадцать часов ночи, да еще  идти  через  пустырь  в  Ќагаево,
стало небезопасно. € класс постановил ввести дежурство. Љаждый  день  менЯ
будет провожать кто-нибудь из офицеров до самого дома.
   ЊенЯ обычно встречал Ђнтон, но в те вечера, когда он дежурил  по  ночам
(он снова  работал  теперь  в  больнице),  мне  действительно  приходилось
трудно. Џоэтому Я с радостью принЯла предложение офицеров. ’еперь, когда Я
спускалась вниз в раздевалку, менЯ ждал уже там один из  моих  вооруженных
учеников, и под его охраной Я спокойно возвращалась в Ќагаево.
   Ќемало Я походила под конвоем, но такое оригинальное конвоирование было
даже мне внове. Њы дружно шагали в ногу, а на рытвинах и ухабах  очередной
спутник деликатно поддерживал менЯ под  руку.  ђазговоров  во  времЯ  этих
возвращений  было  то  больше,  то  меньше,  в  зависимости  от  характера
дежурного провожатого, но одно соблюдалось всегда: мы никогда не  говорили
о политике, хотЯ событиЯ напрЯженно нарастали и  каждый  день  приносил  с
собой новые впечатлениЯ, надежды и разочарованиЯ.
   Њы говорили почти всегда о литературе, о классиках, которых мы  изучали
в классе. —асто это была с их стороны дань вежливости, заполнение  пустого
времени. Ќо норой прорывались  вдруг  признаки  неподдельного  интереса  к
книге. €ногда Я использовала это времЯ длЯ дополнительных занЯтий на ходу.
ЏамЯть у менЯ тогда была очень хорошаЯ, Я  помнила  индивидуальные  ошибки
каждого и разъЯснЯла ему их, пробираЯсь через наш знаменитый пустырь.
   Ћднажды пришла очередь провожать  менЯ  моему  собственному  коменданту
ѓорохову.  ‚сю  дорогу  Я   толковала   ему   о   правописании   суффиксов
прилагательных, а уже на спуске к Ќагаеву вдруг вспомнила вслух:
   - „а,  завтра  ведь  пЯтнадцатое!  ‡автра  мне  к  вам  в  комендатуру.
ЋтмечатьсЯ...
   ѓорохов (это был молодой, довольно красивый блондин Ярославского  типа)
внезапно остановилсЯ, пристально глЯдЯ на менЯ, и ни  с  того  ни  с  сего
спросил:
   - Ђ вот Њолотова вы знаете?
   - Љонечно. Ќе лично, но достаточно подробно. Џо его деЯтельности.
   - Ђ ведь вот его жена в таком же  положении,  как  вы...  Ќе  в  нашей,
правда, комендатуре, но тоже отмечаетсЯ.
   џ не очень удивилась, так как уже слышала об этом.  ѓораздо  любопытнее
мне было уловить ход мыслей ѓорохова.
   - ‚ таком  же...  ‚  таком  же...  -  задумчиво  повторил  он  и  вдруг
решительно добавил: - ‘коро, наверно, все это кончитсЯ.
   џ дипломатично промолчала. ЏрощаЯсь со мной у моего  крыльца,  он  шутЯ
поблагодарил "за дополнительное занЯтие на ходу" и сказал, чтобы Я  завтра
пришла минут за десЯть до  открытиЯ  комендатуры.  Ћн  придет  пораньше  и
быстро менЯ отметит, а то ему каждый раз  неловко  при  мысли,  что  такаЯ
образованнаЯ дама стоит - да хоть бы и сидит - у него в коридоре.
   - Џодумаешь, образованнаЯ,  -  не  упускаю  Я  случаЯ  навести  его  на
недозволенные мысли, - да у вас там крупных ученых полно. ‚от хоть  старик
ѓребенщиков.   ‡а   мной   стоЯл   прошлый   раз.   €звестный    геофизик.
—лен-корреспондент Ђкадемии наук.
   - ќто тот, что сильно кашлЯет?
   - Ћн самый. „невальным в бараке строителей работает.
   ...Ђ между тем вопрос о том, возможно ли, допустимо ли доброе отношение
к таким оригинальным ученикам, как мои, не сходил с повестки днЯ за  нашим
воскресным столом. Њои отношениЯ с ђейсом заметно ухудшались. ЊенЯ  злило,
что Я не всегда  нахожу  достаточно  убедительные  возражениЯ  против  его
хлестких аргументов, в то времЯ как внутренне убеждена, что Я права.  ѓейс
вел себЯ наступательно. ‡ло острил.
   - ’ак, значит, они в сущности славные ребЯта, эти офицеры определенного
ведомства? € их довольно  приЯтно  обучать  классической  литературе?  ’ем
более что вам так хотелось вернутьсЯ к своей профессии...
   - Ќе касайтесь этой стороны вопроса. „а, Я много лет томилась по  своей
работе. ‚се времЯ алчно мечтала о том, чтобы писать и  преподавать...  ‚се
годы, пока Я пилила, кайлила, мыла полы,  перевЯзывала  Язвы  и  прочаЯ  и
прочаЯ... ‚ы это считаете моим преступлением? ЏроЯвлением беспринципности?
   - „а, поскольку вас назначили просвещать тюремщиков...
   - Ђ вам не приходит в голову, что среди рЯдовых армии  ‡ла  есть  люди,
много людей, которых можно перетЯнуть на сторону „обра?
   € тут на менЯ вдруг напало вдохновение. џ стала говорить о том,  что  в
нашу эпоху, с ее невиданными масштабами, с ее стертостью линии, отделЯющей
палачей от жертв (сколько людей, прежде чем  самим  попасть  в  сталинскую
мЯсорубку,  с  азартом  перемалывали  в  ней  других!),  нет  больше   той
баррикады, котораЯ, скажем, в девЯтьсот пЯтом году  четко  разграничивала:
по ту сторону ЋЌ€, по эту - Њ›. ЌеслыханнаЯ система разложениЯ душ ‚еликой
‹ожью привела  к  тому,  что  тысЯчи  и  тысЯчи  простых  людей  оказались
втЯнутыми в эти соблазны. € что же? Њстить им  всем?  Џодражать  тирану  в
жестокости? „лить без конца торжество ненависти?
   - „а  уж,  понЯтно,  не  "сеЯть  разумное,  доброе,  вечное"  на  таком
каменистом поле, как комендатура ЊѓЃ!
   - Џозвольте, Њихаил ”ранцевич, - вмешалсЯ вдруг  в  разговор  профессор
‘иморин, один из наших постоЯнных воскресных гостей, -  давайте  перенесем
вопрос в практическую плоскость. ‚от сейчас все мы ждем  с  нетерпением  -
обоснованно или нет, будет видно дальше  -  радикальных  перемен  в  нашем
обществе. Џредставьте себе возвращение к тому, что было задумано в идеале.
Љак же вы в этом случае мыслите судьбу всех  этих  бесчисленных  маленьких
комендантов, охранников, конвоиров? ‘плошным Ќюрнбергским  процессом,  что
ли?
   - „а! „есЯтками, даже сотнЯми таких процессов! - запальчиво  воскликнул
ѓейс. - Њесть беспощаднаЯ, нет, не  месть,  а  возмездие  всем  сообщникам
’ирана, всем его сатрапам! Џусть получит  свое  каждый  винтик  палаческой
машины!
   џ видела, что ѓейс зарвалсЯ, что он говорил уже больше того, что думает
и чувствует. џ вспомнила, как много он испытал, и мне  как-то  даже  жалко
его стало за  такое  разрывающее  душу  ожесточение.  Њне  очень  хотелось
привести вслух короткое изречение, ставшее эпиграфом к  "Ђнне  Љарениной":
"Њне отмщение и Ђз воздам". Ќо Я стеснЯлась  вымолвить  эти  слова.  ‚  те
времена во мне  еще  крепко  сидели  если  не  мысли,  то  подсознательные
движениЯ души, привитые уродливым воспитанием. ’е размышлениЯ о  ‚ечном  и
временном, о –елом и маленьких беспомощных его частицах-людЯх,  которые  Я
доверЯла тюремным нарам в доме  ‚аськова,  Я  еще  не  могла  выговаривать
вслух.  €  вместо  этой  короткой  исчерпывающей  евангельской  €стины   Я
наговорила ѓейсу кучу куда менее убедительных слов.
   - ‚ы говорите: если оставить злодеев безнаказанными, они в конце концов
разорвут мир на части.  ‚ы,  наверное,  правы,  если  говорить  о  главных
злодеЯх, о "вдохновителЯх и организаторах". Ќо ведь если  встать  на  путь
преследований каждого, кто по недомыслию, по  трусости,  по  слабости,  по
жадности, по доверчивости, по темноте  творил  ‡ло,  если  снова  поощрЯть
звериную жестокость, пусть  даже  по  отношению  к  вчерашним  винтикам  в
сложной машине злодейства, чем все это кончитсЯ? ‚едь обрастем  клыками  и
шерстью! Ќа четвереньки встанем!
   Ђнтон, давно уже с беспокойством поглЯдывавший на нас, прислушиваЯсь  к
спору, решил шуткой спустить весь разговор на тормоза.
   - ЏризнайсЯ, что у тебЯ с ненавистью и впрЯмь плоховато  обстоЯт  дела.
’ренировки нет... Ќе умеешь... Ћбмен веществ не тот...
   - Џочему это?  ‚от  двоих  наших  современников  Я  остро  ненавижу.  Љ
счастью, обоих уже нет в живых.
   - Љто же второй? - улыбаЯсь, осведомилсЯ ‘иморин.
   - Љак кто? ѓитлер, конечно!
   Ќо ѓейс не шел на шутки, был по-прежнему мрачен. ’еперь он обратилсЯ  к
Ђнтону:
   -  Ђ  если  без  зубоскальства,   всерьез?   ЋдобрЯешь   педагогическую
деЯтельность своей жены?
   - Џо-моему, единственное, что надо делать с этими комендантами, это  их
учить. ‚едь темнота несусветнаЯ! € мы не знаем, что раскроетсЯ в их душах,
когда хоть немного света туда проникнет... - Џотом Ђнтон помолчал  немного
и совсем тихо добавил: - ‚ообще мне думаетсЯ,  что  лечить  и  учить  надо
всех...
   ...ѓости разошлись. Џервый час ночи, а  Я  еще  не  проверила  тетради.
‡ажигаю  настольную  лампу  и  раскрываю   тетрадь   старшего   лейтенанта
Ќасреддинова. ‘очинение  "Ћбраз  Ќиловны  в  романе  ѓорького  "Њать".  "‚
молодой годы Ќиловна, как и все девчата,  любила  прогулок  и  гулЯнок..."
‡амаЯлсЯ,  беднЯга,  с  этим  родительным  падежом...   Ќет,   Я   слишком
взволнована разговором. Ћткладываю тетради на утро и ложусь. Ђнтон и  ’онЯ
ровно дышат. Ђ мне все еще тревожно и знобко, хотЯ Я чувствую,  что  права
Я, не ѓейс.


        17. Џ…ђ…„ ђЂ‘‘‚…’ЋЊ

   Ќаверно, так было в первые месЯцы революции. ’огдашние взрослые, скорее
всего, так же жили в постоЯнном  детском  ожидании  чудес  или  ужасов.  €
ожиданиЯ их не обманывали. Ќевиданное и неслыханное приходило, поражало на
минуту  и  тут  же  превращалось  в   повседневность.   €   снова   жизнь,
всклокоченнаЯ, но все равно беспощаднаЯ, тащила людей  дальше.  Ќесла  их,
как бумажки в бурном потоке. ‡най себе барахтайсЯ сколько хочешь!
   ѓод пЯтьдесЯт четвертый уравнЯл в этом барахтанье вчерашних  антиподов.
’еперь наши хозЯева разворачивали газеты с той же тревогой, как и мы,  так
же, как мы, прислушивались не  только  к  сообщениЯм  по  радио,  но  и  к
различным слухам, возникавшим  то  и  дело.  “  них  были  свои  слухи.  Ћ
сокращении штатов. Ћ  реорганизации  учреждений.  Ћ  сокращении  колымских
льгот и больших денежных надбавок.
   Ќервозность начальства ощущалась  на  каждом  шагу.  ’е,  кто  поумнее,
осознали, что новое времЯ - новые песни. Ћни стали подчеркнуто  вежливы  и
предупредительны с нами, иногда даже позволЯли себе еретические шутки.  Ќо
многие из них - те,  кто  был  безысходно,  величаво  глуп,  -  продолжали
цеплЯтьсЯ за привычное, механическое, злобное. Ќапример, бухгалтер  гороно
упорно рассчитывал  мои  заработки  исходЯ  из  самой  низкой  учительской
ставки.
   - Ќа ссыльных льготы не распространЯютсЯ, - буркал он, не  поднимаЯ  на
менЯ глаз.
   - ’ак это льготы Љрайнего ‘евера. Ќо почему  Я  не  получаю  того,  что
полагаетсЯ по образованию и по стажу?
   - ‘сыльные во всех правах ограничены, -  отрезал  он,  произносЯ  слово
"ссыльные" с  такой  интонацией,  точно  оно  означало  "зачумленные"  или
"омерзительные".
   Џортреты генералиссимуса  висели  еще  везде  незыблемо,  в  обрамлении
траурных лент. „окладчики еще неизменно  "закруглЯлись"  речитативом  "Џод
водительством партии ‹енина - ‘талина". Ќо новь настойчиво  прорастала  то
там, то здесь, как бы ей ни противились. “же прошел знаменитый  пленум  по
сельскому хозЯйству. “же проЯвлЯл себЯ Ќикита •рущев. Џробивались слухи  о
готовЯщемсЯ процессе Ђбакумова.
   ‚озродились некоторые старые материковские  свЯзи.  Џисательница  ‹идиЯ
‘ейфуллина прислала ѓале ‚оронской письмо, предлагаЯ помочь в  хлопотах  о
посмертной  реабилитации  "дорогого  Ђлександра  Љонстантиновича".  Ѓывший
секретарь –Љ комсомола Ђлександр Њильчаков получил уже несколько писем  от
уцелевших на воле старых друзей, упорно молчавших все эти годы.
   ЏЯтого марта, в первую годовщину, поЯвились траурные статьи. ‚ них  еще
была сакраментальнаЯ формула - "ђовно год назад  перестало  битьсЯ  сердце
того, кто..." и так далее. Ќо общаЯ сдержанность тона  бросалась  в  глаза
всем. ’ем более что через  три  днЯ,  намаЯвшись  от  тревог,  магаданские
вольнЯшки особенно весело отпраздновали ‚осьмое марта - †енский день.
   - Џомнишь, как в прошлом  году  бабенки  убивались,  что  теперь,  мол,
навсегда будет отравлен †енский день? - спрашивала Я  Ђнтона.  -  ЃоЯлись,
что  тень  великой  смерти   сделает   всЯкое   веселье   восьмого   марта
неприличным...
   - Џроходит, проходит земнаЯ слава, - весело вздыхал Ђнтон.
   Њои  сановные  ученики  поздравлЯли  менЯ   с   ‚осьмым   марта   очень
торжественно, и мне показалось, что  в  их  клишированных  речах  поЯвилсЯ
оттенок  доброго  отношениЯ  ко   мне   персонально.   Џо   почте   пришло
индивидуальное поздравление от лейтенанта Ќасреддинова,  от  того  самого,
знатока ЊаЯковского. Ћн  желал  мне  множества  всЯких  благ,  а  особенно
"скорейшей ђ…Ѓ…‹€’Ђ–€€".
   Ђ на другой день он подошел ко мне в коридоре школы и смущенно сказал:
   - ЋпЯть ошибка делал. ’еперь знаю - не "ребелитациЯ", "реабилитациЯ".
   - € кто вас поправил?
   - ‘ам заметил! —уть не в каждой служебной бумаге это слово...
   „а, удивительное, опьЯнЯющее это слово действительно носилось теперь  в
нашем колымском воздухе, перепархиваЯ из уст в уста.
   €стории первых реабилитаций были похожи на английскую детскую повесть о
маленькой принцессе ‘аре Љрю,  получившей  после  всех  ужасов  сиротского
детства в наследство крупные алмазные россыпи.  ’ак  и  тут.  …сли  верить
восторженным рассказчикам, то первые реабилитированные въезжали в те самые
квартиры, из которых были  когда-то  уведены  в  подвалы  ЊѓЃ.  Ћни  Якобы
получали самые высокие партийные посты и зарплату по  предарестной  ставке
за все годы заключениЯ. Џравда, пока еще никто не  знал  фамилий  подобных
счастливчиков. Ќо поЯвление этих рассказов само  по  себе  было  знамением
времени.
   ‚есной пЯтьдесЯт четвертого отменили пропуска длЯ въезда на Љолыму. ќто
принесло мне нечаЯнную радость. ‚асЯ, перешедший  уже  на  четвертый  курс
мединститута, вдруг приехал к нам с направлением в Њагаданскую больницу на
производственную практику. Ќа все лето! ќтот сюрприз сделал мне Ђнтон.  Ћн
договорилсЯ в больнице, выслал ‚аське денег на дорогу.
   ‘амолет прибыл раньше, чем телеграмма из •абаровска, и Я встретила сына
после новой четырехлетней разлуки запросто идущим по направлению к  нашему
бараку. Ћн шел (вроде и не уезжал!) с открытой - не по погоде  -  головой,
размахиваЯ небольшим пестрым рюкзаком. Ќа нем был надет какой-то немыслимо
Яркий клетчатый пиджак.
   ‚есь его вид и все поведение как бы  подчеркивали,  что  ЃольшаЯ  землЯ
перестала  быть  длЯ  Љолымы  иным,  зазвездным  миром.   Њатерик   как-то
необычайно приблизилсЯ. ‚от просто взЯл билет, прихватил рюкзачок и, забыв
фуражку, вскочил в самолет. ‚едь теперь въезд на Љолыму свободный.  Љак  в
самый обыкновенный район страны.  „ревней  историей  казалось  теперь  мое
хождение по мукам ради ‚асиного приезда в конце сороковых годов.
   ‘утки пути - и вот он передо мной, мой мальчик! џ снова вижу его,  могу
говорить с ним,  могу  потрепать  рукой  его  красивые  волнистые  светлые
волосы. Ќо почему они такие длинные?
   € тут вдруг всЯ сила моей любви выливаетсЯ в странный возглас:
   - —то за нелепый пиджак у тебЯ? € что за прическа?
   Ђ  это  были  первые  увиденные  мной  признаки   "модерна"!   Њне   бы
обрадоватьсЯ, что мой ребенок за эти годы вроде бы  вышел  из  трагической
обреченности сына репрессированной семьи, что просыпаетсЯ  в  нем  молодаЯ
жажда жизни, пусть хоть выраженнаЯ в попугайской расцветке пиджака. Ќо  во
мне  сработали  запрограммированные  с   детства   комсомольско-квакерские
рефлексы, и Я сердито сказала:
   - €ди в  парикмахерскую,  постригись  покороче.  ‡автра  Я  куплю  тебе
_нормальный_ пиджак. Ђ из этого переделаем летнее пальтишко длЯ ’они.
   - —ерез  мой  труп,  -  мрачно  ответил  ‚аська,  -  это  самаЯ  моднаЯ
расцветка.
   Ћн не шутил. € Я замолчала, догадавшись  вдруг,  что  все  это  гораздо
серьезней, чем кажетсЯ, что в нашем смешном диалоге происходит мое  первое
соприкосновение со второй половиной века,  с  новой  молодежью,  настолько
разгневанной на поколение своих отцов, что хочет ни в чем не  походить  на
них: ни в привычках, ни в манерах, ни даже в расцветке и фасоне  пиджаков.
Ђ уж тем более - во взглЯдах на жизнь.
   ...Њежду  тем  событиЯ  все  развивались.  Ќи  злоба,  ни  тупость,  ни
обскурантизм,  ни  инерциЯ  не   могли   остановить   подспудного   таЯниЯ
заматерелых льдов. ’олчок был силен, и мы все времЯ ощущали это  подземное
кипение, а порой, не верЯ глазам своим, даже видели вырвавшиесЯ на свободу
ручьи.
   ‚ августе 1954 года отменили ссылку на  поселение.  Љонец  комендатуры.
’ревожное перешептывание среди  моих  учеников-офицеров,  подпадающих  под
неслыханное сокращение штатов. Ђ длЯ нас - удлинение цепи, на  которой  мы
бродили. ‚место семи километров вокруг Њагадана, отводившихсЯ нам ссыльным
видом на жительство, мы  получали  теперь  головокружительную  возможность
переплыть Ћхотское море, странствовать по Ѓольшой земле, правда не заезжаЯ
в города и веси, предусмотренные пунктом 39 положениЯ о паспортах.
   Ќадо отдать справедливость моему ученику -  коменданту  ѓорохову.  •отЯ
ликвидациЯ комендатуры и выбивала его из  привычной  налаженной  жизненной
колеи, сулила перемещениЯ и хлопоты, но он, отвлекаЯсь  от  личных  забот,
выдавал нам справки длЯ милиции с искренней доброжелательной улыбкой. Ђ мы
выскакивали из комендатуры и еще долго шумели на улице, как шалые воробьи,
как школьники на большой перемене. ‚перебивку спорили об этой  злосчастной
тридцать девЯтой статье, которую - мы уже знали -  всем  нам  вписывают  в
паспорта. Ћдни утверждали, что это только "минус столицы", другие уверЯли,
что также "минус все областные города".  Ќо  все  сходились  на  том,  что
наплевать на минусы. ‹ишь бы можно было ездить, искать, самим решать,  где
жить и что делать. ‚се минусы таЯли в наплыве этого вольного ветра.
   Њаленькие местные перемены тоже шли  в  русле  этих  больших  новостей.
‚друг, например, распространилсЯ слух, что в  редакции  нашей  магаданской
газеты ликвидировано бюро по спецпроверке материалов,  потому  что  теперь
любой бывший зэка или ссыльный может печататьсЯ. џ решила тут же проверить
это. ‡а два вечера написала статью на вполне нейтральную тему. Ћ засорении
русского Языка, о  специфическом  колымском  диалекте.  Џривела  несколько
смешных примеров, рассказала о том, как учителЯ борютсЯ с этим на  уроках.
Џодписала собственной фамилией.
   ‚ редакцию Я отправилась  почти  с  таким  же  замиранием  сердца,  как
недавно шла первый раз в школу. ЊоЯ втораЯ профессиЯ была не менее  дорога
мне, чем перваЯ. Џисать безумно хотелось. ѓолова  кружилась  при  мысли  о
редакционных коридорах, о запахе типографской краски.
   ѓазета называлась теперь уже  не  "‘оветскаЯ  Љолыма",  а  "ЊагаданскаЯ
правда". ђедакциЯ располагалась на той же  центральной  площади,  где  все
главные учреждениЯ города. ‚ отделе культуры сидел очень молодой парень  в
толстом свитере с бегущими оленЯми. ‚ губах  парнЯ  висела  трубка,  и  по
тому, как эффектно он  ее  покусывал,  было  видно,  насколько  он  молод.
Џробежав глазами статью, он обрадованно воскликнул:
   - ‘вежаЯ тема! € написано хорошо. ђаньше писали?
   - ђаньше Я писала и печаталась много. Ќо это было давно, в молодости. Ђ
с тридцать седьмого менЯ  все  времЯ  репрессируют.  ‚от  только  отменили
вечную ссылку в пределах Љолымы.
   ’рубка выпала из уст парнишки. ‡а год с небольшим он еще  не  привык  к
таким ЯвлениЯм. ‘ветлые глаза наполнились младенческим ужасом. ’очно  буку
ему  показали.  €  он  нечленораздельно  забормотал  в  том  смысле,  что,
собственно, он ведь не завотделом и даже не зам. Џросто  литсотрудник.  Ћт
него вообще-то ровно ничего не зависит.
   Ќо Я продолжала наступление.
   - џ слышала, что сейчас отменены все ограничениЯ  на  сотрудничество  в
газете бывших репрессированных. Ќу что вы так  изумлЯетесь?  Ћбстановка-то
ведь изменилась. ‚от разрешили же мне преподавать в школе.  Ѓудьте  добры,
покажите  статью  кому-нибудь  ответственному.  Ќу  хоть  замредактора.  џ
подожду.
   Ћн обрадовалсЯ возможности выскочить из комнаты. Ћ сенсационном  случае
он, видимо,  сейчас  же  всем  рассказал,  потому  что  стала  то  и  дело
взвизгивать дверь, стали поЯвлЯтьсЯ разные люди,  которые,  косЯ  на  менЯ
любопытные взоры, все чего-то искали среди бумаг,  разложенных  на  столе.
Џотом менЯ пригласили к замредактора. Ћн встал из-за стола и протЯнул  мне
руку! ‚от до чего изменились времена! —то бы он запел, если бы Я Явилась к
нему год назад! Ђ сейчас начал лепетать,  что  слышал  о  моей  интересной
работе в школе взрослых. ‚опрос о статье  будет  решен  в  ближайшие  дни.
‘ейчас он запишет мой адрес. ЊенЯ известЯт по почте.
   Ќо извещениЯ Я не получила. Џолучила номер  газеты  с  напечатанной  за
моей полной подписью статьей.
   ЋпЯть переполох среди наших. Љакие только  прогнозы  не  строЯтсЯ!  ЌЂ‘
печатают! Љакой еще может быть более  выразительный  знак  того,  что  нас
возвращают в мир живых! ђасспросы, восторги, счастливый смех... Ќагнетание
того упоительного чувства  благих  перемен,  постоЯнного  ожиданиЯ  чудес,
того, можно сказать, электричества, которое брызжет теперь Яркими  искрами
вокруг нас. ‚от-вот откроютсЯ ворота всех зон, вот-вот все самолеты и  все
корабли  бухты  Ќагаево  выстроЯтсЯ  вереницей  в   ожидании   невероЯтных
пассажиров.
   Џравда, этого-то  ослепительного  ‚„ђ“ѓ  как  раз  и  не  было.  Љлубок
разматывалсЯ  в  обратную  сторону  с  осторожной  медлительностью,  часто
путаЯсь в петлЯх и узелках. Ќо все-таки разматывалсЯ.
   ...Џервым нашумевшим в Њагадане реабилитированным стал Ђлександр €ваныч
Њильчаков, бывший  секретарь  –Љ  комсомола.  ‚  этом  проЯвилась  как  бы
законнаЯ очередность.  Џотому  что  никто  не  был  так  твердо  уверен  в
наступлении этого момента, как ‘аша Њильчаков. Ќа протЯжении  всех  долгих
лет он существовал на Љолыме так, точно ему вот-вот, сию минуту  предстоит
вылететь на материк, принЯть свой старый пост, встретить Њарусю и детей. Ћ
Њарусе он тоже говорил в таком тоне,  точно  она  на  минутку  выбежала  в
магазин и сейчас вернетсЯ... †енщины длЯ него не существовали,  и  никаких
колымских романов он не заводил. †дал Њарусю. ќто было трогательно.  Ќо  с
другой  стороны,  многих  настораживала  в   нем   какаЯ-то   подчеркнутаЯ
замкнутость, какое-то  сознание  своей  врожденной  предназначенности  длЯ
руководЯщих  должностей.  Ќапример,  относЯсь  хорошо  к  Ђнтону,  который
постоЯнно лечил его, он  все-таки  каждый  раз  шутливо  подчеркивал,  что
доктор - "беспартийный товарищ".
   џ навсегда запомнила день отлета Њильчакова в Њоскву,  по  вызову,  длЯ
реабилитации. ЌечаЯнно Я стала свидетелем его  последних  шагов  по  земле
колымской. Џотому  что  тем  же  самолетом  вылетал,  после  двухмесЯчного
пребываниЯ у нас, мой ‚асЯ.
   ЊенЯ поразило, что Њильчакова никто не провожал. Ћн  стоЯл  на  обочине
посадочного полЯ, весь подобранный, поджавшийсЯ, как длЯ прыжка,  устремив
сощуренные глаза в невидимую длЯ нас  далекую  точку.  ќто  был  настоЯщий
отрезанный ломоть. ‚месте с арестантским бушлатом он сбросил с себЯ всЯкое
родство с нами, всЯкую памЯть о пайке с довеском, о скотской тесноте  нар,
о бирках,  привЯзанных  к  рукам  умерших...  ќто  уже  не  был  тот  ‘аша
Њильчаков,  который  приходил  к  нам  обменЯтьсЯ  новостЯми,  прогнозами,
пожаловатьсЯ  Ђнтону  на  непорЯдки   с   пищеварением,   посмеЯтьсЯ   над
анекдотами. ќто был человек, аккуратно свЯзавший  разорванную  нить  своей
жизни. ’угим узелком затЯнул  он  кончики,  соединил  тридцать  седьмой  с
пЯтьдесЯт четвертым и забросил подальше все, что лежало посередине. ‘ейчас
он ехал, чтобы снова занЯть  соответствующий  номенклатурный  пост,  чтобы
снова начать подъем по лестнице €акова, с которой его ненароком столкнули.
Џо ошибке столкнули, принЯли за кого-то другого, совсем иной породы...
   Ђлександр €ваныч вежливо со мной простилсЯ. „аже выразил уверенность  в
том, что скоро и мы полетим но этой же трассе. Ќо слова были  ненастоЯщие.
Ћн даже не давал себе  труда  притворЯтьсЯ,  что  его  может  интересовать
что-нибудь остающеесЯ здесь.
   Ђнтон сначала этому не  поверил,  сказал,  что  Я  мастерица  "сочинЯть
подтексты". Ќо тремЯ годами позднее, уже в пЯтьдесЯт  седьмом,  в  Њоскве,
ему вспомнилсЯ мой рассказ об отлете Њильчакова, и он - в который уж раз -
признал, что Я не лишена душевного слуха.
   (Ђ было в пЯтьдесЯт седьмом так. "Џозвони-ка ‘аше Њильчакову, -  сказал
Ђнтон, - вот обрадуетсЯ, что мы уже в Њоскве!"
   џ позвонила. "‘аша! - восклицала  Я  возбужденно.  -  ‘аша,  мы  уже  в
Њоскве! „а ты что, не узнаешь, что ли? ќто †енЯ! †енЯ и Ђнтон!"
   џ  ждала   радостных   путаных   междометий,   предложений   немедленно
встретитьсЯ...  €  вдруг  услышала  скрипучий  каренинский  голос,   мерно
осведомлЯвшийсЯ о моем здоровье, о здоровье „ЋЉ’ЋђЂ...  џ  растерЯлась  до
того, что сунула трубку Ђнтону.  "ѓовори  с  ним  сам!"  Ђнтон  в  течение
нескольких минут выслушивал этот малознакомый голос с покровительственными
барскими интонациЯми, и лицо его все  больше  каменело.  Џотом  он  сказал
"желаю успехов" и положил трубку. € добавил: "Ќет,  это  ты,  оказываетсЯ,
очень правильно почувствовала тогда, на магаданском аэродроме".)
   „а, именно в тот день, последний день Њильчакова на  Љолыме,  произошло
первое мое столкновение с этой поразительной готовностью все  забыть,  все
выполоть с корнем и вернутьсЯ на исходные позиции. Ѓез  всЯкой  переоценки
ценностей в свете полученного жестокого опыта,  без  всЯкого  сожалениЯ  о
тех, с кем еще вчера роднили одинаковые раны. ‘колько  их,  разновидностей
этой породы, довелось встретить потом, уже на Ѓольшой земле!
   Њожно еще понЯть, а понЯв, простить тех, кто  навеки  ушиблен  ‘’ђЂ•ЋЊ,
кто не в силах победить свою нервную памЯть. (ђецидивы страха  -  впрочем,
не доводЯщие до отречениЯ от прошлого, от друзей, от этой книги - Я и сама
порой еще испытываю при ночных звонках у  дверей,  при  повороте  ключа  с
наружной стороны.)
   Ќо как понЯть тех, кто ради карьеры, ради Ярмарки тщеславиЯ  хочет  все
забыть, заглушить в себе все, что открылось ему страданием, продолжить как
ни в чем не бывало свой дотюремный  путь,  свою  славную  автобиографию  с
массовыми казнЯми хороших знакомых. € все это в погоне  за  фантомами,  за
побрЯкушками, за дьЯвольской ерундой. Ђ ведь так мало  нам  всем  осталось
жить! € в тот момент, когда Я пишу это, уже нет и нашего колымского  друга
‘аши Њильчакова.
   Ќет, не осуществилась его мечта, пронесеннаЯ  сквозь  восемнадцать  лет
мучений. Ќе призвали его после  реабилитации  к  кормилу  власти.  ’ак  же
железно, как и к другим реабилитированным, была выдержана и по отношению к
нему партийнаЯ _установка_. ‡аконный отдых? - „а. ЏерсональнаЯ  пенсиЯ?  -
Џожалуйста!  †илплощадь?  -  Џолучите!  Џечатание   мемуаров   о   славном
революционном прошлом? - Ќу что  же,  печатайтесь...  Ќо  не  больше.  „лЯ
ведениЯ практических дел сегоднЯшнего днЯ  есть  уже  новаЯ  номенклатура.
‚ыпестованнаЯ, пока вы  сидели  на  Љолыме,  на  Џечоре,  в  ‘оловках.  Ќе
отЯгощеннаЯ слишком обильным знанием истории.
   € Ђлександру €вановичу Њильчакову, сгоравшему от  желаниЯ  действовать,
руководить, направлЯть,  размЯть  застоЯвшиесЯ  руки,  ноги,  мозги,  была
предоставлена - увы! - единственнаЯ  возможность:  делитьсЯ  на  страницах
журнала "ћность" воспоминаниЯми о первых годах комсомола,  о  славных  его
руководителЯх, бойцах и мучениках революции. Ќо  даже  и  в  этих  "житиЯх
свЯтых" ‘аша не мог рассказать всего, что пережили его  первые  соратники,
руководители комсомола революционных лет.  Љак  раз  мученическаЯ  кончина
этих героев, расстрелЯнных в  тридцать  седьмом  году,  и  была  запретной
темой. € если в начале шестидесЯтых еще можно было написать "‘тал  жертвой
нарушений  революционной  законности",  то  к  середине  десЯтилетиЯ   уже
приходилось обрывать на оптимистической ноте, оставлЯЯ  в  глубоком  мраке
вопрос о том, как же эти несравненные герои и  рыцари  ђеволюции  ушли  из
жизни.
   Њожет быть, именно от крушениЯ надежд и погиб  сравнительно  рано  ‘аша
Њильчаков.  “мер,  оплаканный  преданной  семьей,   редколлегией   журнала
"ћность" и нами, своими друзьЯми тЯжких дней, забывшими обиду,  забывшими,
что он хотел напрочь отмежеватьсЯ от нас, чтобы не  компрометировать  себЯ
"опасными свЯзЯми". Џомним ‘ашу Њильчакова магаданского, а не московского.
   ...Ќо так или иначе - оттепель продолжалась. 1954/55  учебный  год  дал
мне возможность, отказавшись от офицерского класса, получить  два  обычных
класса в вечерней школе взрослых. ’еперь моими  учениками  стали  летчики,
рабочие  авторемонтного  завода.   ‘реди   них   было   несколько   бывших
заключенных, принЯтых, по нынешним либеральным  временам,  на  доучивание.
Њне теперь поручались доклады в €нституте усовершенствованиЯ  учителей,  а
на моих уроках побывали ‘ЂЊ завгороно ’рубченко и - еще самее! - завоблоно
†елезков. Ћни предложили мне дать несколько открытых уроков длЯ  учителей,
желающих "перенЯть опыт".
   Џосле этих посещений на нас  вдруг  свалилась  манна  небеснаЯ  -  менЯ
пригласили  в  горжилотдел  "длЯ  переговоров  об   улучшении   квартирных
условий".
   „вухэтажный деревЯнный дом на улице Љоммуны  -  два  шага  от  школы  -
показалсЯ нам версальским дворцом. Ќам  дали  двадцатиметровую  комнату  в
квартире, где  кроме  нас  жили  всего  только  две  семьи.  €  это  после
нагаевского барака, где мы были тридцатые! ‚ квартире была хорошаЯ  кухнЯ,
ваннаЯ комната, теплаЯ  уборнаЯ.  Ќе  верЯ  глазам  своим,  мы  с  Ђнтоном
откручивали краны в ванной, недоверчиво дотрагивались до кафельных  плиток
на кухонной печке. ум спускаемой  в  уборной  воды  мы