        ѓайто ѓазданов. ‚ечерний спутник

  
----------------------------------------------------------------------------
     OCR Ѓычков Њ.Ќ. mailto:bmn@lib.ru
----------------------------------------------------------------------------
 
     ќто началось с небольшого недоразумениЯ, которое произошло ночью,  часа
в два, в июне месЯце, в Џариже, лет десЯть тому  назад.  џ  шел  с  северной
окраины города домой  и,  дойдЯ  до  площади  ’рокадеро,  сел  на  городскую
скамейку, чтобы выкурить папиросу. ЏодходЯ, Я  увидел,  что  там  уже  сидел
какой-то человек; и еще издалека можно было заметить - по опущенной  голове,
по особенной очевидной негибкости фигуры, - что это старик. ’ак и оказалось;
Я опустилсЯ на другой конец  скамейки,  вынул  папиросу  и  закурил.  ‘тарик
что-то пробормотал.
     - Џростите, - сказал Я, - вы что-то сказали?
     € тогда, неожиданно рассердившись, старик резко ответил:
     - „а, Я сказал, что даже ночью мне не дают покоЯ.
     “ него была  круглаЯ  голова  с  седыми,  редкими  волосами,  сердитые,
черно-белые брови и неподвижное усатое лицо, точно сохранившее раз  навсегда
принЯтое выражение сдержанного бешенства.
     - €звините, - сказал Я, поднимаЯсь, - Я не хотел вас беспокоить. - €  Я
начал уходить. ‚друг неожиданно сильный голос, заставивший  менЯ  вздрогнуть
от удивлениЯ, - настолько казалось невероЯтно, что он мог принадлежать этому
человеку, которому на вид было лет восемьдесЯт, - остановил менЯ.
     - Њолодой человек!.. џ обернулсЯ.
     - ‚ы менЯ не знаете?
     - Ќет, Monsieur.
     - „ействительно, не знаете? ‚ы не журналист? ‚ы можете мне дать  слово,
что вы не журналист?
     џ ответил, что  Я  действительно  не  журналист.  ’огда,  успокоившись,
старик отрывисто сказал мне: садитесь, - и Я опЯть  сел  на  скамейку.  Ѓыла
теплаЯ июньскаЯ ночь, но воздух был свеж и влажен после  недавно  прошедшего
дождЯ.
     - ‚ы не француз? - так же отрывисто спросил старик.
     - Ќет, русский.
     - ’о-то вас носит нелегкаЯ в три часа ночи.
     џ сказал в  свое  оправдание,  что  возвращалсЯ  домой.  ‘тарик  кивнул
головой. Џотом, через несколько секунд, спросил, сколько мне лет? џ ответил,
он посмотрел на менЯ и вдруг широко улыбнулсЯ и, когда Я  спросил,  что  его
рассмешило, сказал:
     - Ќелепость, несуразность всего. ‚ы знаете, что о моей смерти  во  всех
газетах уже готовы некрологи; через полчаса  после  того,  как  Я  умру,  вы
можете об этом прочесть в любом издании.
     - € тогда то смутное воспоминание, которого Я почти не сознавал,  вдруг
сразу проЯснилось: уже минуту тому назад Я,  по-видимому,  знал,  что  видел
где-то, как нечто давно известное, эту характерную,  круглую  голову  и  эти
седые усы. Љогда Я привык к неверному свету фонарей на площади, Я рассмотрел
глаза  моего  собеседника,  идеально  выцветшие  и  имевшие  такое  странное
выражение,  которого  Я  никогда  ни  у  кого  не  замечал  -  что-то  вроде
удивительного смешениЯ свирепости и печали.
     џ ответил ему, что это профессиональнаЯ черта и  что  она  менЯ  всегда
возмущала, - как возмутительно,  хотЯ  и  естественно,  отношение  к  смерти
могильщиков и служащих бюро похоронных процессий; сказал, что иногда это мне
казалось  настолько  отвратительным,  что  Я  находил  утешение   только   в
иронической справедливости судьбы - и этих людей будут  хоронить  с  тем  же
изуверским равнодушием их же коллеги. € Я рассказал старику, как,  во  времЯ
гражданской войны в ђоссии, умирал от тифа один из моих товарищей, и  у  его
койки, крутЯ папиросу неверными пальцами, стоЯл  мертвецки  пьЯный  фельдшер
”еофан, который рассказывал какой-то анекдот, и когда Я его спросил, есть ли
какаЯ-нибудь надежда, он посмотрел на менЯ мутными глазами и ответил:
     -  —удак  ты  человек.  Ќе  видишь,  -  кончаетсЯ  к  чертЯм,  -  а  ты
спрашиваешь. Џосмотри на его морду, - не видно, что ли?
     Ђ через несколько месЯцев - и чуть ли не на той  же  койке  санитарного
вагона - умирал фельдшер ”еофан,  раненный  осколками  снарЯда  в  живот.  ‚
пустых глазах его, уже принЯвших предсмертное  свинцовое  выражение,  стоЯли
слезы, он повторЯл: Ѓоже мой, неужели? Ѓоже мой,  неужели?  -  ‚се,  что  он
когда-либо знал или думал, уже умерло, уже не существовало длЯ  него  в  эти
минуты; и он уходил от нас, уносЯ из всего, что было, только эту одну фразу:
"Ѓоже мой, неужели"? - а до этого он думал всегда, что не верит в Ѓога и  не
боитсЯ смерти, и в жизни своей был, может быть,  прав,  а  теперь  ошибалсЯ,
умираЯ. Ќо и понЯтие об ошибке уже не существовало в его сознании - оно было
там, с той стороны, в нескольких сантиметрах от его тела, там, где стоЯл  Я,
и его глаза еще видели мою зеленую рубашку с погонами, широкий кожаный поЯс,
темную кобуру револьвера.
     ‘тарик внимательно смотрел на менЯ  и  потом  сказал,  когда  Я  кончил
рассказ:
     - € вы думаете, что это хорошо?
     - Ќет, Я этого не думаю.
     - € какаЯ польза от того, что вы знаете вещи, которых вы не должны были
знать? ќто все та же историЯ  ‹азарЯ:  оттуда  не  возвращаютсЯ.  €ли,  если
хотите, - как раздавленное растение: живешь  изуродованным  и  непохожим  на
окружающих. ‚ы любите ордена?
     - Ћрдена? - переспросил Я изумленно. - Ќет, Я даже никогда об  этом  не
думал.
     - ќто очень плохо, - сказал старик. -  џ  часто  замечал,  что  человек
должен любить ордена; если они длЯ него  не  представлЯют  ценности,  -  это
очень плохой признак, чрезвычайно плохой. —то вы делаете в Џариже?
     џ ему сказал, что учусь, назвал ему моих профессоров. Ћн  рассмеЯлсЯ  с
неожиданным и нехарактерным, по-видимому, длЯ неге добродушием и сказал, что
он относит их к категории  сравнительно  невинных  дураков.  Ћн  обещал  мне
когда-нибудь объЯснить эту теорию. - Љогда-нибудь? - сказал Я. - Ќо Я, может
быть, никогда больше вас не увижу. -  ‘тарик  пожал  плечами,  и  мне  стало
неловко; Я понЯл, что этого не следовало говорить ему.  Ћн  быстро  повернул
голову и опЯть сказал отрывисто, угадав мою мысль, что смерти он не  боитсЯ,
и не боитсЯ действительно, не так, как фельдшер ”еофан. ‚прочем, может быть,
в последнюю минуту... - ‚ы читали ”ауста? - вдруг перебил он себЯ и  сам  же
себе ответил: - „а, конечно, читали, русские все читают.
     џ уже привык к его отрывистому,  постоЯнно  перемещаюшемусЯ  разговору.
‘тановилось немного свежее, на луну времЯ от времени набегали тучи, вдалеке,
над Њонмартром, стоЯло  тусклое,  красноватое  зарево.  ‘тарик  поднЯлсЯ  со
скамейки и протЯнул мне руку в черной нитЯной перчатке.
     - „о свиданьЯ, - сказал он, - Я был рад с вами поговорить. ‚ы не можете
себе представить, какое удовольствие  видеть  человека,  который  не  задает
вопросов и не собираетсЯ извлечь из вас никакой выгоды.
     - Ћценка, конечно, лестнаЯ, хотЯ и отрицательнаЯ, - сказал Я,  невольно
улыбаЯсь, - Я в свою очередь должен вас поблагодарить за внимание.
     - Њы, может быть, еще встретимсЯ, - сказал он, - Я иногда гулЯю  ночью,
а живу Я рЯдом. € так как мои ноги прошли уже почти все расстоЯние,  которое
им было предписано судьбой, то Я не иду с Њонмартра в Ћтэй, а дохожу  только
до этой площадки. ‚сего хорошего.
     Ћн притронулсЯ рукой к голове и ушел. џ стоЯл и смотрел ему вслед -  на
согнутую спину, на довольно быстрые движениЯ его  почти  несгибающихсЯ  ног,
которые он ставил носками врозь, почти как если  бы  он  шел  на  пЯтках.  џ
подождал, пока, по моим расчетам, он должен  был  дойти  до  дому,  и  потом
направилсЯ к себе; был уже пЯтый час утра.
 
                                   ----- 
 
     ’о, что Я не сразу  узнал  его,  могло  быть  объЯснено  только  полной
неожиданностью этой встречи, ее  невероЯтностью.  ’ак,  однажды,  зимой,  на
рассвете, в одном из кафе Њонпарнаса,  где  собираютсЯ  обычно  сутенеры,  Я
увидел   пожилого   приличного   человека,    за    столиком,    уставленным
многочисленными пепельницами и четырьмЯ недопитыми стаканами красного  вина;
он играл в карты с какой-то женщиной в черном - она сидела спиной ко мне,  Я
не видел ее лица. Ќо человек этот  показалсЯ  мне  удивительно  знакомым;  и
только через секунду Я понЯл, кто он;  это  был  известный  деЯтель,  бывший
русский   министр,   которого   Я   привык   видеть   в   совершенно   иной,
председательской обстановке. ’ак и тогда, Я узнал моего  собеседника  только
после того, как он сказал, что во всех газетах о нем давно готовы некрологи.
     …го биографиЯ была известна всему миру, точно так же, как его прозвище,
его легендарнаЯ резкость, его бешеный характер; все это непостижимым образом
соединЯлось  с  громадным  умом;  его  называли  последним   государственным
человеком в …вропе. †изнь его была, действительно, не обыкновеннаЯ, и у него
было все, что может пожелать человек, - огромнаЯ, несравненнаЯ слава и почти
неограниченнаЯ власть, то есть то, что он презирал и  ненавидел  ее  времени
ранней своей юности. Љак почти все очень умные  люди,  он  не  имел  никаких
иллюзий, и огромный жизненный  опыт  только  увеличил  и  довел  до  крайних
пределов то ледЯное презрение к людЯм и то неизменное озлобление, о  котором
были написаны тысЯчи статей и десЯтки книг. ’еперь удалившись от всего мира,
он доживал последние дни и недели своей бесконечно долгой жизни. џ  вспомнил
его выцветшие глаза и походку  с  расставленными  носками;  ему  было  около
девЯноста лет. Ћн был длЯ менЯ давно прошедшим историческим событием,  живой
развалиной давно исчезнувшего мира, и так непостижимо, нелепо и замечательно
было то, что он дышал тем же воздухом и жил в те же пустые и тревожные  дни,
в тридцатых годах нынешнего столетиЯ.
     џ сомневалсЯ в том, что его еще когда-нибудь увижу, но времЯ от времени
в те же поздние часы приходил туда, где встретил его в  первый  раз,  сидел,
курил и ждал; но согнутаЯ его фигура не поЯвлЯлась. Џрошло около двух недель
- и вот однажды ночью Я опЯть  увидел  его.  Ћн  сидел  на  своей  скамейке,
опустив голову, и медленно поднЯл ее, когда Я подошел вплотную.
     - Ђ, это вы? - сказал он вместо приветствиЯ. -  ‚ы  опЯть  забыли  вашу
шлЯпу.
     џ ответил, что не ношу шлЯпы.
     - Њожет быть, это менее глупо, чем кажетсЯ на первый взглЯд,  -  сказал
он, - может быть, может быть. •отЯ Я в этом  сомневаюсь,  -  прибавил  он  с
внезапно повеселевшими глазами. - ‘адитесь, садитесь. Џочему вы курите такие
плохие папиросы, нет денег? „а? ќто хорошо, в этом возрасте не нужны деньги.
     - џ позволил бы себе...
     - „а, знаю; вы думаете, что другие их глупо тратЯт,  а  вы  бы  тратили
умно. ‡аблуждение.
     ѓлаза его сузились, он засмеЯлсЯ.
     - џ очень рад, что вы в хорошем настроении, - сказал Я.
     - ‘о вчерашнего днЯ у менЯ нет болей, - ответил он.  -  ќто  ничего  не
значит, конечно,  на  юридическом  Языке  это  называетсЯ  sursis  {отсрочка
(фр.).}. Ќо Я приближаюсь, молодой человек, приближаюсь. Љак ваши занЯтиЯ?
     џ ответил ему, что готовлю  историю  экономических  доктрин.  Ћн  пожал
плечами и  потом  сказал  с  сожалением,  что  можно  было  бы  найти  более
интересное времЯпрепровождение и что глупо, когда  человек,  которому  нужно
много есть и проводить дни  с  любовницей,  сидит  в  закрытом  помещении  и
изучает никому не нужную ерунду, тем более что  все  экономические  доктрины
никуда не годЯтсЯ. Ћн считал еще теорию физиократов наименее глупой, как  он
сказал. € он стал объЯснЯть мне быстрыми, отрывистыми фразами  свои  взглЯды
на  несостоЯтельность  тех  положений,   которые   считались   основными   в
политической экономии, - Я поразилсЯ его  исключительной  памЯти.  ѓромадное
большинство экономистов он считал глупцами; сколько мне помнитсЯ,  только  о
’юрго сказал, что тот был умен. Ђдам ‘мит был, по его мнению,  компилЯтором,
ђикардо спекулЯнтом, Џрудон - крестьЯнской головой, не способной ни к  какой
эволюции. Џотом он прервал себЯ и сказал:
     - ‘идите и думаете: вот старик разошелсЯ.
     - Ќет, но ведь этим вопросам вы посвЯтили много времени в вашей жизни.
     - Љ сожалению, к сожалению, - быстро  сказал  он.  -  Ќо  это  не  дало
никаких положительных результатов,  все  это  прах  и  ерунда:  человеческое
общество  основано  на  взаимном  обкрадывании  -  и  об  этом  ни  в  одном
экономическом трактате ничего нет.
     - Ќо ведь именно физиократы не проводили большого различиЯ между ворами
и коммерсантами.
     - Ћни были правы, они были правы. ‚ы умеете править автомобилем?
     ќто было так же неожиданно,  как  во  времЯ  первого  нашего  разговора
вопрос о том, люблю ли Я ордена. џ  ответил,  что  умею.  -  ќто  хорошо,  -
коротко сказал старик.
     - ‚ы родились в ђоссии? ‚ каком городе?
     - ‚ Џетербурге.
     - “дивительнаЯ страна, она готовит  сюрпризы.  џ  их  не  увижу,  а  вы
увидите. …сли будете живы.  -  Џотом  он  прибавил:  -  џ  помню  последнего
императора, он был незначительный человек.  Ќо  с  другой  стороны,  править
стошестидесЯтимиллионным   народом...   -   Ћн   задумалсЯ,   потом   сказал
непереводимую фразу: n'importe qui peut s'y casser le  cul  {Џриблизительно:
кто угодно сломает себе шею (фр.).}.
     Ћн заговорил об истории и сказал, что она есть подлог и  ложь:  событиЯ
никогда не происходили так, как они описаны.
     - Ќо взЯтие Ѓастилии...
     -  ѓлупости...  „ва  сумасшедших  и  три  дурака  -  и  это  называетсЯ
историческим событием, что вы скажете?
     - Њне казалось, что не взЯтие  Ѓастилии,  как  таковое,  а  как  начало
известного исторического процесса, который...
     - …рунда. €сторический процесс чужд понЯтию начала  и  конца,  как  всЯ
природа. —истейшаЯ условность, чистейшаЯ, чистейшаЯ. Џонимаете?
     Ћн поднЯл на менЯ свои бесцветные, рассердившиесЯ глаза.
     - Ћни обкрадывают друг друга, они пожирают друг друга, - вот содержание
всей истории. ‚ы говорите о факторах? - сказал он, хотЯ  Я  не  произнес  ни
слова. - ќти факторы суть подлость и идиотизм.
     - Њне казалось, что...
     - “ вас, может быть, доброе сердце, вам  не  хочетсЯ  думать,  что  мир
устроен именно так, а не иначе. Љроме того, вы ничего в нем не понимаете.
     Ћн похлопал менЯ по плечу и улыбнулсЯ.
     - Ќе то что б Я вас считал глупее других,  видите  ли,  -  Я  этого  не
думаю. Ќо вы не понимаете - так, как дети не понимают скабрезных  анекдотов.
‚от в чем дело.
     ‚се, что он говорил, казалось мне удивительным - не  потому,  что  было
непохоже на обычные вещи, а оттого,  что  решительно  все  его  высказываниЯ
неизменно были отрицательными. ќто казалось мне неправдоподобным; он начинал
походить на злодеЯ из дешевого романа, в котором  соединены  решительно  все
недостатки и который лишен самой маленькой, самой случайной добродетели.  Ќо
вместе  с  тем  это  был  живой  еще  и  умный  человек,  и   сплошнаЯ   его
отрицательность казалась мне невозможной. џ сказал ему это.
     - ‚ы дикарь, - ответил он. - ‚ы задаете  вопросы,  которых  не  принЯто
задавать. …вропеец бы себе никогда этого не позволил. Ќо Я предпочитаю это.
     ‹ицо его исказилось, он зажмурил глаза и вдруг стал  тихонько  сползать
со скамейки. џ  подхватил  его  под  руку,  почувствовав  на  секунду  худое
старческое предплечье. ’ело его показалось мне  неправдоподобно  легким.  Ћн
тЯжело дышал с минуту, в глазах его стоЯло отчаЯние. Џотом он сказал:
     - Џроводите менЯ домой и непременно приходите завтра сюда же, в это  же
времЯ.
     Ќебольшое пространство, отделЯвшее нас от дома, в котором  он  жил,  мы
прошли за двадцать минут; несколько раз ему становилось  плохо  и  тело  его
сразу оседало; мы останавливались, ждали, пока он отдышитсЯ, и потом продол-
жали идти. Џоследние несколько метров он прошел более уверенно.
     - Ѓлагодарю вас, - сказал он у порога своей двери. - ‡начит, завтра  мы
увидимсЯ. …сли Я попрошу вас об одной услуге, вы не откажете мне?
     џ был очень взволнован и ответил, что Я всецело в его распорЯжении.  Ћн
попрощалсЯ, протЯнул мне дрожащую руку в своей неизменной нитЯной перчатке.
     Ќа следующий день, купив вечернюю газету, Я сразу увидел на  первой  же
странице его портрет под сообщением о  том,  что  с  ним  случилсЯ  припадок
уремии. ‚ статье об этом  было  написано,  что  ввиду  преклонного  возраста
больного врачи воздерживаютсЯ от каких бы то ни было высказываний.
 
                                   ----- 
 
     Ќочью Я пришел на площадь ’рокадеро, хотЯ было совершенно очевидно, что
это не имело никакого смысла. џ знал, что он был тЯжело  болен,  может  быть
при смерти, и, стало быть, не только не мог  прийти  сам,  но  врЯд  ли  мог
вспомнить о незначительном свидании и как-нибудь предупредить менЯ.  Љ  тому
же он не знал ни моего адреса, ни даже моего имени. џ провел много часов там
в те дни, и даже  полицейские,  изредка  проходившие  через  площадь,  стали
смотреть на менЯ с подозрением, как мне показалось, но не  беспокоили  менЯ,
по-видимому, из-за того, что Я не был похож на бродЯгу, и к тому же  никаких
недоразумений за это времЯ не случилось. Ќо Я полагаю, что, если бы  в  этом
квартале произошла в те времена кража, мне, вероЯтно, пришлось бы побывать в
комиссариате и дать объЯснение своего  постоЯнного  ночного  присутствиЯ  на
площади; и, конечно, тому, что Я сказал бы, никто бы не поверил.
     џ не считал бы себЯ обЯзанным к этому утомительному дежурству, если  бы
старик не спросил менЯ, могу ли Я когда-нибудь  оказать  ему  услугу.  ‘лово
"когда-нибудь" имело в его устах почти немедленный смысл; у него  оставалось
очень мало времени; оно измерЯлось днЯми, быть может, неделЯми, стало  быть,
Я должен был быть готов каждую минуту. џ долго ломал себе  голову  над  тем,
что ему могло понадобитьсЯ от менЯ и почему он думал, что Я могу оказать ему
эту  услугу.  Ћн  не  знал  обо  мне  ничего  или  почти  ничего,  не   имел
представлениЯ ни о моих возможностЯх, ни о степени  моей  готовности  помочь
ему в чем бы то ни было. Љроме того, что ему могло быть нужно?  ЌесмотрЯ  на
то что он давно ушел  от  власти,  имЯ  его  оставалось  магическим,  и  ему
достаточно было отдать распорЯжение, чтобы все  было  сделано  так,  как  он
этого хотел бы. џ не сомневалсЯ  в  том,  что  ему  предстоЯт  торжественные
похороны, что давно готовы траурные каймы длЯ некрологов и  что  всЯ  страна
ждет только его смерти, котораЯ не могла, казалось,  не  наступить  в  самое
ближайшее времЯ. € о чем,  о  какой  необыкновенной  вещи  мог  думать  этот
человек в самые последние, в самые страшные  дни?  “  него  не  должно  было
оставатьсЯ, как  мне  казалось,  ни  сожалениЯ,  ни  раскаЯниЯ,  ни  желаниЯ
исправить какую-либо ошибку - у этого старика, у которого презрение к  людЯм
было доведено действительно до беспримерной, почти нечеловеческой силы.
     Џрошли три недели. џ знал по газетам,  что  в  состоЯнии  его  здоровьЯ
произошло улучшение, что накануне он в первый раз встал с  кровати.  €  вот,
ночью, Я увидел, как он с трудом и необыкновенно медленно шел по направлению
к площади. џ побежал ему навстречу и взЯл его под руку.
     - ‘пасибо, спасибо, - отрывисто, как  всегда,  сказал  он.  -  …сли  мы
успеем, мы поговорим потом. ’еперь Я очень тороплюсь, мне надо ее перегнать,
- сказал он, остановившись.
     Њы проходили мимо скамейки. џ хотел посадить его.
     - Ќет, нет, - сказал он. - Џомните, Я просил вас об услуге?
     - џ могу только повторить, что Я в вашем распорЯжении, - точно так  же,
как три недели тому назад.
     - ‚ы сказали, что вы умеете править автомобилем. ‚ы можете отвезти менЯ
в Beaulieu?
     - Љогда? - спросил Я.
     - ‘ейчас, - ответил он.
     - џ готов, - сказал Я. џ хотел его спросить, в состоЯнии  ли  он  будет
вынести долгие часы этого переезда, но не сказал  ни  слова.  Њы  продолжали
идти, очутившись уже на одном из авеню, окружающих площадь. ‘тарик сказал:
     - Ђвтомобиль стоит в ближайшем гараже. џ  попросил  вас  отвезти  менЯ,
потому что не хочу, чтобы об этом путешествии кто-либо знал.
     џ наклонил голову молча. ‚ойдЯ в гараж, где нас встретил ночной сторож,
араб, старик показал мне машину, на которой мы должны были  ехать;  это  был
прекрасный "Љрайслер". џ открыл дверцу,  старик  влез  внутрь,  опираЯсь  на
палку и на мою руку, Я вывел машину из гаража, и через двадцать минут мы уже
были на дороге ”онтенбло.
 
                                   ----- 
 
     ’ени деревьев летели навстречу  автомобилю;  мотор  работал  совершенно
бесшумно, и, только поглЯдываЯ на счетчик,  Я  невольно  напрЯгал  все  свои
мускулы, почти бессознательно готовЯсь к какому-то страшному толчку. „орога,
впрочем, была  почти  пустынна,  автомобили  попадались  чрезвычайно  редко.
‚прочем, Я два раза чудом,  как  мне  показалось,  избежал  катастрофы.  ќто
случилось оттого, что у менЯ вдруг потухли фары и Я от волнениЯ  не  мог  их
нащупать.  ‹уна  то   показывалась,   то   скрывалась   за   облаками;   был
предрассветный час. ‚переди менЯ шел высокий грузовик; и всЯкий раз, когда Я
приближалсЯ к нему, чтобы обогнать, перед моими  глазами  поЯвлЯлась  чернаЯ
точка, происхождениЯ которой Я никак не мог объЯснить; со мной никогда таких
вещей не случалось. ‚ третий раз, когда Я решил пренебречь  этой  точкой,  -
стало чуть-чуть светлее, - и надавил на акселератор,  теперь  уже  Явственно
перед самым стеклом Я разглЯдел конец рельсы, который отстоЯл  от  платформы
грузовика на несколько метров; Я нажал на тормоз,  машина  плавно  замедлила
ход, и точка удалилась. џ обогнал грузовик и  пустил  машину  полным  ходом,
стараЯсь наверстать потерЯнное, и через несколько километров едва  не  попал
между двух двадцатитонных фургонов, шедших один навстречу другому. Ќо у того
из них, который направлЯлсЯ в Џариж, не горели передние фонари,  и  оба  они
издали были одинаково  освещены  тремЯ  красными  огнЯми;  Я  увидел  их  на
повороте дороги и решил, что они идут друг за другом; когда Я обогнал первый
из них, красные точки второго стали приближатьсЯ  с  невероЯтной  быстротой,
как во сне, и только тогда Я понЯл,  в  чем  дело.  Ђвтомобиль  шел  слишком
быстро: если бы Я резко затормозил,  машина  перевернулась  бы,  -  пришлось
задерживать ее,  то  нажимаЯ,  то  отпускаЯ  тормоз;  и  когда  Я,  наконец,
почувствовал, что она совершенно подчинЯетсЯ мне, Я успел забрать вправо,  и
грузовик прошел мимо с тем особенным  шипением  и  присвистыванием,  которые
характерны длЯ дизелевских моторов.
     Џосмотрев назад, Я увидел, что старик сидит с  закрытыми  глазами;  он,
по-видимому, дремал и ничего  не  заметил.  ѓорода  и  деревни,  которые  мы
проезжали, были совершенно пустынны в эти часы. Њелькали столбы с  надписЯми
о том, что до такого-то  города  столько-то  километров.  “же  давно  взошло
солнце, стало жарко, Я снЯл пиджак. ‚ первый раз, когда Я остановилсЯ, чтобы
купить  бензин,  старик  воспользовалсЯ  остановкой,  чтобы  спросить  менЯ,
выдержу ли Я безостановочное путешествие до Beaulieu.
     - џ-то выдержу, - сказал Я, - но не кажетсЯ ли вам, что вам  это  будет
очень трудно?
     - Ќе думайте обо мне, - сказал он. - џ дремлю все времЯ: есть все равно
ничего не могу.
     - ‚ таком случае, - сказал Я, - мы доедем.
     Ќо к двенадцати часам днЯ Я с тревогой почувствовал, что мне смертельно
хочетсЯ спать; к счастью, в это времЯ на дороге было уже много автомобилей и
приходилось напрЯгать внимание. Љроме того, Я курил папиросу за папиросой и,
в общем, все-таки держалсЯ. —ем дальше, однако, тем мне становилось труднее;
но мы уже проехали ’улон. џ еще два раза брал  бензин  и,  наконец,  -  было
около восьми часов вечера, - мы проехали Ќиццу и по дороге, которую  Я  знал
очень хорошо, как улицу в Џариже, на которой жил,  доехали  до  Beaulieu.  џ
остановил автомобиль  перед  небольшим  особнЯком,  окруженным  пальмами.  џ
слегка пошатывалсЯ - огненные зайчики прыгали в моих глазах. џ открыл дверцу
и помог выйти старику.
     - ‘пасибо, мой милый, - сказал  он.  -  €дите,  ложитесь  спать;  когда
выспитесь, приходите сюда. Џриходите завтра утром.  ‘покойной  ночи.  „еньги
вам нужны?
     - „а, у менЯ четыре франка в кармане.
     џ вошел в первую гостиницу, пообедал дремлЯ,  потом  вошел  в  комнату,
которую мне отвели, едва нашел в себе силы раздетьсЯ и заснул мертвым сном.
 
                                   ----- 
 
     џ проснулсЯ в девЯть часов утра, проспав одиннадцать  часов  подрЯд.  ‚
комнате было душно, из ближайшего сада доносилсЯ треск цикад, и, пока  Я  не
пришел в себЯ окончательно, на что потребовалось все-таки несколько  секунд,
этот звук особенно поразил менЯ. Џотом женский голос внизу сказал,  удалЯЯсь
и, по-видимому, отвечаЯ остающемусЯ здесь собеседнику - je le crois bien  {џ
в это очень верю (фр.).}, - с таким южным акцентом, в  котором  нельзЯ  было
ошибитьсЯ, и Я сразу вспомнил это бесконечное ночное путешествие и  старика,
которого Я вчера оставил у входа в особнЯк с пальмами. Ћдевшись, Я сходил  к
парикмахеру,  потом  купил  по  дороге  купальные  трусики  и  полотенце.  ‚
заливчике, на берегу которого стоЯл Beaulieu, море было идеально  спокойное,
как всегда; глубоко на дне темнели камни, на прибрежных подводных  островках
росли альги, из которых живыми фонтанами расплывались целые стайки маленьких
рыб; крохотные зеленые крабы бегали по камнЯм, на дне, и, чтобы их  увидеть,
нужно было лежать на воде почти неподвижно, на животе, погрузив лицо в  море
и  пристально  глЯдЯ  вниз.  ЊенЯ  еще  раз  поразили  всегдашнее  особенное
безмолвие Beaulieu и неподвижнаЯ его красота. ‡десь жили на покое, -  как  и
по всему побережью ‘редиземного морЯ, - но здесь особенно, - очень пожилые и
очень уставшие люди, которые ждали обманчиво ласковую, южную смерть, в  этой
сверкающей от солнца и морЯ, в этой оранжерейной котловине. ќти люди жили  в
глубине домов, и еще в прежние времена Я неоднократно видел их  в  Beaulieu;
они всегда были очень одеты, носили идеально ненужные галстуки, воротнички и
зонтики, и жестокое южное солнце все же, по-видимому, не могло  прогреть  их
до конца; Я думал, что навстречу ему из  глубины  этих  иссушенных  тел  уже
поднималсЯ тот последний холодок, против которого не было никаких  лекарств.
€ногда их сопровождали собаки, почти всегда хороших, хотЯ почти  исчезнувших
нынче пород, но невзрачные, с жалобными глазами и, в общем, похожие на своих
хозЯев. € только однажды Я видел как-то рЯдом с высокой старухой,  державшей
в сухой руке ремешок, на котором она вела дрЯхлого  пуделЯ,  -  ее  молодую,
по-видимому, компаньонку, которой, наверно, было двадцать два  или  двадцать
три года; у нее было литое тело под легким платьем, тЯжелые губы и  голодные
глаза с длинными ресницами; она прошла мимо менЯ - Я  сидел  на  скамейке  и
читал газету, - обернулась несколько раз, и  через  минуту  Я  заметил,  что
прочел до конца статью, из которой не понЯл ни  одного  слова.  џ  посмотрел
вслед, потом  подошел  ближе  и  увидел  ту  же  группу  -  старого  пуделЯ,
оседающего на задние лапы, медленную походку старухи на несгибающихсЯ  ногах
и рЯдом с ними загорелую спину девушки с блестЯщей, точно смазанной  маслом,
кожей и чуть-чуть покачивающей на ходу все то же великолепное тело. - Ќелепо
и замечательно, - сказал Я вслух самому себе, не очень хорошо  знаЯ,  почему
это нелепо и что замечательно.
     ‚ тот день после купаньЯ Я  прошел  еще  пешком  несколько  километров,
дошел до Cap-Ferrat, где выпил  кофе,  и  вернулсЯ  в  Beaulieu  к  половине
первого: было пора уже идти туда, где Я оставил  вчера  своего  спутника.  џ
позвонил у железных резных ворот;  мне  открыла  молодаЯ  женщина,  котораЯ,
по-видимому, была предупреждена о моем приходе,  потому  что  ни  о  чем  не
спрашивала менЯ; она ввела менЯ в комнату, где стоЯл  диван,  два  кресла  и
небольшой столик с пепельницей; на единственной гравюре,  украшавшей  стену,
плыл, раздуваЯ многоэтажные белые паруса,  старинный  и  очень  классический
фрегат. —ерез  минуту  менЯ  попросили  войти,  и  Я  оказалсЯ  на  террасе,
выходЯщей в небольшой сад и затЯнутой  коричневым  пологом;  и  в  кирпичном
цвете, который давали солнечные лучи, проходЯ сквозь этот полог  и  создаваЯ
неправдоподобную, картинную окраску, Я увидел  маленькую  старушку  с  очень
живыми глазами, на которых были, как  мне  показалось,  следы  слез.  ќтому,
впрочем, не следовало придавать  особенного  значениЯ,  потому  что,  как  Я
вскоре убедилсЯ, она плакала с необыкновенной легкостью и  по  поводу  самых
незначительных вещей. Ќо во всем - и в ее улыбке, и в ее манере говорить,  и
в жестах ее коротких сухеньких рук, и в интонациЯх ее слабого голоса -  было
необыкновенное очарование. Ћна говорила на прекрасном  французском  Языке  с
чуть заметным акцентом, но настолько незначительным, что трудно было понЯть,
каким именно.
     - ќто вы привезли ќрнеста? - сказала она мне. - Ћчень  хорошо  сделали,
очень хорошо сделали. Ћн черствеет в Џариже. Ђ так как он  совсем  старый  и
характер у него всегда был ужасный, то это должно быть  невыносимо;  немного
нашего южного солнца ему не повредит. ‘кажите, - она понизила  голос,  и  на
глазах ее мгновенно поЯвились слезы, - он действительно очень плох?
     —то Я мог ей ответить? џ сказал, что нет, Я лично этого не думаю,  что,
как она должна знать, врачи ничего не понимают и сами всегда бывают поражены
всеми изменениЯми в состоЯнии больного, - только они скрывают это удивление,
так как иначе они потерЯли бы уважение пациентов. Ќо  они  не  знают  больше
нас, мадам, в этом Я твердо уверен. Љроме того, раз он мог  проделать  такое
путешествие из Џарижа в Beaulieu, стало быть, состоЯние его здоровьЯ  совсем
не так плохо.
     - „а, может быть, вы правы, - сказала она со вздохом. ‚  это  времЯ  из
соседней комнаты послышались тЯжелые, шаркающие шаги, Я  повернул  голову  и
увидел старика; он был в темно-сером халате, скрывавшем  его  необыкновенную
худобу; он шел с еще большим трудом, чем обычно. џ встал и поклонилсЯ ему.
     - ‡дравствуйте, как спали? - спросил он. -  Ћтдохнули?  —еловек  устает
один раз в жизни, в сущности,  -  и  от  этой  усталости  никакой  отдых  не
вылечивает, - а до тех пор...
     - Ћн очень склонен к афоризмам, - сказала  старушка,  -  почему  вы  не
писали книг, ќрнест?
     - ‚ы знаете, что у менЯ было мало времени; а кроме того, ни одна  книга
еще ничего не изменила в истории людей.
     - ‚ы неисправимы, ќрнест, - сказала старушка, - а …вангелие, например?
     - Ќе требуйте же от менЯ, чтобы Я написал Ќовый ‡авет, - сказал  старик
с улыбкой.
     џ внимательно смотрел на него; он очень изменилсЯ за  эти  сутки,  лицо
его смЯгчилось, хотЯ морщины обозначались на нем с той же, если не  большей,
беспощадной резкостью. Ќо в том выражении его выцветших  глаз,  которое  так
поразило  менЯ,  когда  Я  разглЯдел  его  впервые,  Я   не   видел   больше
первоначальной и, вероЯтно, всегдашней свирепости;  в  них  осталось  только
сожаление, и это было так неожиданно и непривычно и так,  Я  бы  сказал,  не
подходило ему, что Я все ждал, не изменитсЯ ли вновь его  взглЯд,  и  всЯкий
раз мое ожидание было обмануто. Ћн от этого  сразу  стал  беззащитнее  и  из
такого, каким его знали современники, превратилсЯ в очень  старого  и  очень
больного человека, которому осталось жить немного дней.
     Њы позавтракали вместе. ‘тарушка жаловалась мне на кухарку, котораЯ, по
ее словам, страдала исключительной забывчивостью  и  всегда  все  путала.  -
•орошо еще, если она не сыпет перца в сладкое. - ќто объЯснЯлось, но  мнению
хозЯйки, двумЯ причинами, - во-первых, возрастом  кухарки,  во-вторых,  тем,
что она пьет, как все женщины с севера, - ’акаЯ глупаЯ старуха!  -  говорила
она. - Ќо ведь не могу же Я  с  ней  расстатьсЯ.  Џодумайте,  она  служит  у
менЯ... - здесь она задумалась, не могла вспомнить и, наконец, позвонила два
раза. Ќа звонок вошла среднего роста женщина  в  черном,  с  резким  мужским
лицом.
     - •ристина, сколько лет вы у менЯ служите? - спросила старушка. Љухарка
вздрогнула, как мне сначала показалось, потом Я понЯл, что она икнула - она,
действительно, была навеселе - и ответила  неожиданно  высоким,  хрипловатым
голосом:
     - ’ридцать шесть лет, мадам. ќто все, что вам нужно, мадам?
     - „а, можете идти. ‚идите, мосье, тридцать шесть лет.
     - ‚от, - сказал старик, - вот о ней бы и написать книгу.
     - —то вы, ќрнест? —то же о ней написать? Ћна готовила и пила всю жизнь,
и больше ничего.
     ‘тарик покачал головой.
     - ‡а эти  тридцать  шесть  лет  миллионы  людей  были  убиты,  миллионы
искалечены, другие проехали  тысЯчи  километров,  изменили  всему,  что  они
знали,  забыли  родной  Язык,  целые  страны  исчезли  с  лица  земли,  были
революции, гражданские войны, и мир готов был рассыпатьсЯ, - а •ристина  все
это времЯ жарила мЯсо, пила кальвадос, и  даже  имена  этих  стран  длЯ  нее
неизвестны. € теперь скажите мне, что это не нелепо?!
     - ‚се нелепо, ќрнест, но кухарки все-таки необходимы.  Ћна  никогда  не
была министром, эта беднаЯ •ристина, разве ее можно за это упрекать?
     - Ќапротив, - сказал старик с улыбкой, к которой Я уже начал привыкать,
- ее нужно с этим поздравить. - € через секунду добавил: - …е и нас.
     Џосле завтрака он отвел менЯ в сторону и спросил, нет ли у менЯ спешных
дел в Џариже, которые бы требовали моего присутствиЯ. џ  ответил,  что  нет,
менЯ никто не ждет; единственный человек, который  заметит  мое  отсутствие,
это хозЯйка гостиницы, в которой Я живу, - но и она не будет очень удивлена,
Я заплатил ей на днЯх, а к  моим  отлучкам  на  несколько  дней  она  успела
привыкнуть, и даже, если предположить, что она к ним не могла бы привыкнуть,
то 0 это никакой роли не играло бы. ‘тарик мне  сказал,  что  он  собираетсЯ
выехать в Џариж послезавтра и что мы могли  бы  поехать  вместе  на  том  же
автомобиле.
     - џ перед вами в долгу,  -  сказал  он,  -  и  вы  имеете  право  знать
некоторые вещи и понЯть причины моего странного поведениЯ.
     - Ќу в какой степени Я не хотел бы...
     - ‡наю, знаю. Џо Я чувствую себЯ  не  вправе,  вы  понимаете...  џ  вам
объЯсню это. Људа вы идете сейчас? - вдруг перебил он себЯ.  џ  сказал,  что
поеду в Ќиццу, что мне хотелось бы повидать своих знакомых.  Њы  условились,
что Я приведу в порЯдок автомобиль, который неподвижно  стоЯл  все  там  же,
густо покрытый грЯзью, - и приеду за ним послезавтра утром.
 
                                   ----- 
 
     џ провел эти полтора днЯ в беспрерывных разъездах,  спеша  побывать  во
всех местах, которые Я знал и любил. џ говорил о политике в  маленьком  кафе
того местечка, где жил летом год тому назад, безуспешно пыталсЯ ловить  рыбу
в зелено-коричневом гроте, за Cap-Ferrat,  лазил  по  узким,  как  коридоры,
улицам средневекового городка St. Paul, сидел в порту Villefpanche вечером и
смотрел на американских матросов с только что  пришедшего  крейсера,  увидав
который,  бойкаЯ  хозЯйка  какого-то  незначительного  магазина  тотчас   же
обтЯнула свою  французскую  вывеску  давно,  по-видимому,  приготовленным  и
специально длЯ таких случаев заказанным  куском  материи  с  надписью  "Your
little shop" {‹авочка  длЯ  вас  (англ.).};  матросы  танцевали  с  местными
красавицами,  которые  все  прибывали  в  порт,  а  на  берегу,   возглавлЯЯ
специальную портовую американскую  полицию,  стоЯл  сорокалетний  мужчина  в
парусиновых гетрах, не очень большого роста, но почти квадратный, с  тЯжелой
нижней челюстью и пудовыми кулаками, несомненно видавший виды  и  равнодушно
готовый ко всему. Ћттуда Я  уехал  в  Ќиццу,  посмотрел  кинематографическую
хронику, затем побывал  в  Ђнтибе,  поднЯлсЯ  к  маЯку  и  долго  глЯдел  на
неподвижное  в  тот  безветренный  вечер  море  и  сплошную  линию  фонарей,
освещавших длинную и извивающуюсЯ прибрежную дорогу.  €  опЯть,  как  всЯкий
раз, когда Я приезжал на юг ”ранции, мне казалось, что Я попал,, наконец, на
родину; и Я не понимал, как может раздражать или утомлЯть моих знакомых этот
постоЯнный зной, это неизменное безоблачное небо и  сверкающее  под  солнцем
море. „аже конфетнаЯ  декоративность  некоторых  мест,  слишком  уже  ЯвнаЯ,
нисколько не коробила менЯ, она оставлЯла менЯ равнодушным, как равнодушны к
ней были местные жители. €, подобно обитателЯм Beaulieu,  Я  тоже  хотел  бы
умереть здесь, втЯгиваЯ в бессильные -  в  эту  минуту  -  легкие  последние
глотки этого удивительного воздуха, соединившего в себе море, солнце и  зной
и далекий запах раскаленных сосен.
     џ возвращалсЯ в  Beaulieu  знакомыми  дорогами.  ‚от  вилла,  на  крыше
которой всегда стоЯла фарфороваЯ кошечка, - в  этой  вилле  жила  богатаЯ  и
очень надменнаЯ старуха, составившаЯ себе состоЯние эксплуатацией  публичных
домов в Џариже; она  начала  свою  карьеру  четырнадцатилетней  девочкой  на
тротуарах улицы ‘.-„ени и теперь кончала  здесь  свое  долгое  и  преступное
существование; вот вилла "Ђнюта" с  петушками,  деревЯнными  колокольчиками,
вечно неподвижным флюгером  и  изображением  ЌиколаЯ  “годника  на  воротах;
"Ђнюта"  принадлежала  бывшему  гвардейскому  офицеру,  чрезвычайно  лихому,
по-видимому, человеку, гремевшему, по его словам, в Џетербурге в  девЯностых
годах прошлого столетиЯ, - с обычным и всегда готовым арсеналом "клубничных"
воспоминаний, в которых неизменно фигурировали злополучные  и  маловероЯтные
ванны из шампанского; о них все-таки, Я думаю, он где-то  прочел  -  в  часы
либо невольного тюремного  досуга,  либо  совершенно  лютого  безденежьЯ,  -
потому что в нормальное времЯ он ничего не читал, кроме Ѓиблии, как  он  сам
говорил; и Я долго недоумевал, зачем этому человеку ЃиблиЯ, пока однажды  не
заметил, что она была покрыта густой пылью, - и тогда Я успокоилсЯ.
     ‚ ночном воздухе изредка раздавалсЯ постепенными звуковыми  полукругами
собачий лай; начинал один пес, несколько ниже отвечал другой,  за  поворотом
третий, потом -  о,  Я  сразу  узнал  их  голоса  -  часто-часто,  свирепыми
баритонами,  залаЯли  два  бульдога  из  розовой  виллы,  там,  где   дорога
изгибаетсЯ, подходЯ к морю, и где живет  человек,  с  золотым  браслетом  на
правой руке, по старой привычке пудрЯщийсЯ и красЯщий ногти и  про  которого
мЯгко говорили, что он был человеком "странных нравов"; но бульдоги  у  него
были хорошие.
     џ заснул под стрекотание цикад и видел во сне владельца виллы  "Ђнюта";
он плыл по бурному морю, и над водой торчала его  голова,  неподвижнаЯ,  как
деревЯнный шар, абсолютно  лысаЯ  голова  с  грозными  усами,  устремленными
вверх.
 
                                   ----- 
 
     џ покидал юг с двойным на  этот  раз  сожалением,  потому  что,  помимо
личной неприЯтности - вернутьсЯ в Џариж, - судьба опЯть ставила  менЯ  перед
необходимостью войти в ту  безотрадную  область,  центром  которой  был  мой
спутник. …му вновь стало хуже, он куталсЯ  в  широкое  пальто,  хотЯ  стоЯла
почти тропическаЯ жара. …го вышли провожать хозЯйка и •ристина. Њы уехали, Я
оборачивалсЯ несколько раз, и до поворота дороги  все  смотрел  на  эти  две
фигуры и задумалсЯ об этом настолько, что, может быть, лишь через минуту  до
менЯ  дошел,  наконец,  тихий  шелест  мотора  и  сухое  лепетанье  шин   по
раскаленной  дороге.  Џроехав  Ќиццу,  Я  нажал  на  акселератор  и   пустил
автомобиль почти полным ходом. ђука старика  коснулась  моего  плеча,  -  он
сидел теперь не сзади менЯ, как в прошлый раз, а рЯдом со мной.
     - Њожете не спешить, - сказал он, - в этом больше нет необходимости.
     џ несколько замедлил ход.
     - Љак бы вы сказали, какой она национальности? - спросил он менЯ.
     џ ответил, что затруднилсЯ бы это  определить.  …динственно,  в  чем  Я
уверен, это - что она не француженка либо провела детство за границей.
     - €спанка, - отрывисто сказал старик.
     Њы проехали несколько сот метров. ‘олнце стоЯло высоко; влево от дороги
бесконечно сверкало и морщилось море.
     - ‚ы ломали себе голову, - сказал старик, - над тем, что все это  может
значить.
     Ћн улыбнулсЯ; Я повернул голову и увидел его пустые  и  далекие  глаза.
Џотом он плотнее запахнулсЯ в пальто, сложил  свои  руки  в  нитЯных  черных
перчатках и начал говорить.
     Ћн объЯснил, прежде всего, что обратилсЯ ко мне, потому  что  не  хотел
никого решительно посвЯщать в историю этой поездки - ни  своего  шофера,  ни
кого бы то ни было другого - и еще  потому,  что  он  ненавидел  и  презирал
газеты, которые не замедлили бы узнать об этом. Њысль о  том,  что  об  этом
можно попросить менЯ, пришла ему внезапно, именно тогда он спросил, умею  ли
Я править автомобилем. „альше он объЯснил, в лаконических,  но  лестных  длЯ
менЯ выражениЯх, что он чувствовал ко  мне  доверие  и  вообще  считал  менЯ
совершенно порЯдочным человеком. џ прервал его:
     - џ не могу высказыватьсЯ о других ваших суждениЯх, Я не  имею  на  это
права. Ќо в данном случае вы ошибаетесь, это Я знаю твердо.
     Ћн объЯснил, что имел в виду только отрицательные достоинства, то  есть
что Я не буду старатьсЯ извлечь из этого пользу, не  стану  просить  за  это
деньги, - что было бы не так важно, но неприЯтно, - не  обращусь  к  нему  в
свою очередь за протекцией. Ќо что, если мне доставлЯет удовольствие считать
себЯ непорЯдочным человеком, он ничего против  этого  невинного  желаниЯ  не
имеет.
     - џ поехал сюда, - сказал старик и звучно проглотил слюну,  -  это  моЯ
предпоследнЯЯ поездка, потому ч