отким и почти беспримерным по своей
категоричности. Ћно кончалось так:
     "’ы менЯ, слава Ѓогу, знаешь  хорошо  и  знаешь,  что  Я  всегда  любил
говорить правду, а не мЯмлить всЯкие сентиментальные глупости.  ’о,  что  ты
мой брат, это случайность рождениЯ, за которую  Я  не  ответственен.  †изнь,
которую ты вел или ведешь, менЯ не интересует, это твое дело. џ  тебЯ  знать
не знаю и знать не желаю. Ќа днЯх Я уезжаю отсюда в другую страну, и  ты  уж
не трудись менЯ разыскивать или мне писать. џ тебе желаю  всЯческого  добра,
но на менЯ не рассчитывай. ќто, впрочем, Я думаю, ты знал всегда".
     €  после  этих  слов,  неумнаЯ   резкость   которых   казалась   просто
неправдоподобной,  следовала  неожиданнаЯ  подпись:   "’вой   любЯщий   брат
Ќиколай". “ этого человека было странное представление о значении  некоторых
слов, и Я подумал - вспомнил ли он о чьей - либо  любви,  когда  понЯл,  что
идет ко дну и что все кончено?
     Ќе было ни одной  фотографии,  ни  одного  документа,  кроме  паспорта,
выданного в Љонстантинополе в 191... году с французской  визой  и  парижской
carte d'identite {“достоверение личности (фр.).}, в которой было написано  -
холостЯк,  без  профессии.  џ  узнал,  что  Џавел  Ђлександрович  родилсЯ  в
‘моленске,  по  все  эти  годы,  со  днЯ  рождениЯ  до  даты,  стоЯвшей   на
константинопольском  паспорте,  были  совершенно  пустые,  -  ни  бумаг,  ни
фотографий, ни какого бы то ни было упоминаниЯ о том, что он делал и где  он
был. ‡атем шел второй перерыв, тоже чрезвычайно длительный - всЯ его жизнь в
Џариже, такаЯ же пустаЯ и неизвестнаЯ, как та, котораЯ ей предшествовала,  -
потому что даже на rue Simon le Franc, как это мне сказал „жентльмен,  Џавел
Ђлександрович поЯвилсЯ только за два года до того днЯ, когда Я его  встретил
впервые в ‹юксембургском саду. € Я подумал, что Я, в сущности, почти  ничего
не знал об этом человеке, с которым менЯ свЯзала  судьба  таким  странным  и
неожиданным образом; и те его облики, которые Я вспоминал, - картинный нищий
сначала, хорошо одетый и уверенный в себе пожилой мужчина потом, -  начинали
мне иногда казатьсЯ чуть ли  не  произвольными,  похожими  на  призрачные  и
неверные тени того мира, который точно разрезал мою собственную жизнь на две
части и о котором Я старалсЯ теперь забыть. Ћн как будто бы исчез, и с  того
днЯ, что Я  вышел  из  тюрьмы,  Я  ни  разу  не  почувствовал  его  смутного
приближениЯ.
     Ќо  соображениЯ  о  судьбе  Џавла  Ђлександровича  занимали,  как   это
оказалось, не только менЯ, - потому что однажды днем Я  совершенно  случайно
встретил „жентльмена, который долго  жал  мне  руку  своей  темной  рукой  с
черными ногтЯми и смотрел на менЯ так недвусмысленно выжидательно, что Я  не
мог не пригласить его в кафе. ќто происходило возле бульвара St.  Michel.  џ
предложил ему выбрать любой напиток, но он  ответил,  что  никогда  не  пьет
ничего, кроме красного вина. ‡атем он  сказал  несколько  слов  о  том,  что
течение моей жизни ему напоминает, хотЯ и в другом смысле,  судьбу  кнЯгини,
котораЯ, однако... но тут Я его прервал, и тогда  он  перешел  к  ™ербакову.
‡амечательно  было  то,  что  трагический  конец   этого   человека   внушил
„жентльмену нечто вроде посмертного уважениЯ к его  памЯти,  потому  что  он
больше не называл его, как раньше, Џашкой ™ербаковым, а говорил -  "покойный
Џавел  Ђлександрович".  ‚  этот  день  его  тЯнуло  почему-то  к   несколько
отвлеченным рассуждениЯм.
     - ‚от смотрите, - сказал он, - какой, видите ли, анекдот: умирает Џавел
Ђлександрович, и вы получаете наследство.  Ђ  кто  вы  такой?  џ  вас  очень
уважаю, но все-таки вы неизвестный молодой человек, который Ѓог знает откуда
и взЯлсЯ.
     - „а, конечно.
     - Ќо перед этим, - продолжал он, -  откуда  состоЯние  покойного  Џавла
Ђлександровича? Ћт покойного его брата, который утонул  в  море.  ‚ы  только
подумайте, какаЯ это длЯ него была драма.
     - „а, Я понимаю.
     - Ќет, так ведь вот в чем дело. Ќу, наш брат утонет - это ничего.
     - Ќу, как сказать, все-таки...
     -  Ќет,  в  том  смысле,  что  тонуть,  так  сказать,  не  жалко.   Ќу,
потонул-потонул. Ђ он-то, старик, вы понимаете? ‚едь когда он тонет, что  он
думает? Ѓоже мой, думает, деньги-то  какие  пропадают!  €  вот  он  все-таки
потонул. •орошо. Ђ до этого - откуда у  него  состоЯние?  ‚ероЯтно,  от  его
родителей. Ђ где родители? € не  помнит  уж  никто,  когда  померли.  ‚от  и
смотрите, как выходит:  у  каких-то  давно  умерших  людей  было  состоЯние,
перешло к старшему сыну - утонул. Џерешло к младшему -  убили.  ’ак?  €  вот
деньги этих покойных родителей достались вам, - а вас еще и на свете,  может
быть,  не  было,  когда  они  умерли.  ‚от  вам,  как   говоритсЯ,   гримасы
капитализма.
     - ‚ы против капиталистической системы?
     - Љто? Я? - сказал он. - џ? ЉостЯ ‚оронов? џ за нее с оружием  в  руках
сражалсЯ.  ‚  приказе  было  написано:  "ЋтличилсЯ  неустрашимым  мужеством,
подаваЯ офицерскому составу и подчиненным пример..." ‚от как Я за капитализм
билсЯ. Ђ опЯть надо будет, - опЯть пойду воевать, можете быть спокойны. Ќет,
Я только насчет того, что вам наследство досталось. „ай вам  Ѓог  вообще.  Ђ
жаль, что не мне.
     - Ђ что бы вы сделали?
     - џ? ‘нЯл бы квартиру напротив нее. ‚ечером подошел бы к окну и сказал:
ну что, кнЯгинюшка, а? …е бы тут и скорчило.
     Ћн пил стакан за стаканом, речь его становилась бессвЯзной, и все,  что
он теперь говорил, касалось только кнЯгини. џ наконец оставил  его  и  ушел,
подумав напоследок,  что  в  начале  его  рассуждений  заключалась  все-таки
какаЯ-то парадоксальнаЯ, но несомненнаЯ истина. ‡атем Я купил несколько книг
и вернулсЯ домой.
     Њне самому было странно, что Я жил в квартире, где произошло  убийство,
чаще всего совершенно не думал об этом и склонен  был  это  забывать.  —ерез
некоторое времЯ мне стало казатьсЯ, что она ничем  не  отличалась  от  любой
другой квартиры и  то,  что  в  ней  преобладало,  -  это  ее  своеобразнаЯ,
строговатаЯ уютность, которой не мог смутить ни призрак убитого, ни  призрак
убийцы. Ћна как-то располагала  сама  по  себе  к  размеренному  порЯдку,  к
созерцательной медленности существованиЯ. € в течение некоторого  времени  Я
жил там так, точно менЯ подменили, точно мне  было  пЯтьдесЯт  лет  и  моему
переселению сюда предшествовала долгаЯ жизнь, от которой Я успел  устать.  ‚
сущности, это впечатление в известной степени совпадало с действительностью,
так как моЯ душевнаЯ усталость была несомненной. џ не мог, например,  читать
книг, которые требовали сколько-нибудь напрЯженного вниманиЯ, и каждый  раз,
когда моЯ мысль доходила  до  какого-нибудь  момента,  требующего  некоторой
сосредоточенности, мне вдруг, среди бела днЯ, начиналось хотеть  спать  и  Я
дремал, сидЯ в кресле. ќтому состоЯнию душевного оцепенениЯ способствовало и
то обстоЯтельство, что матерьЯльные условиЯ моей жизни  резко  изменились  и
мне не нужно было заботитьсЯ ни  о  чем:  в  нескольких  европейских  банках
лежали деньги, которые мне принадлежали, в Џариже у менЯ был текущий счет  и
осуществилось то, о чем Я столько раз мечтал, когда мне было нечем заплатить
за обед в ресторане или за папиросы.  џ  думал  тогда  о  том,  как  Я  буду
путешествовать, мне снились по  ночам  каюты  трансатлантических  пароходов,
дичь, омары, купе спальных вагонов,  €талиЯ,  ЉалифорниЯ,  далекие  острова,
лунное сиЯние над океаном,  долгий  бег  ночной  волны  и  смутнаЯ  прелесть
какой-то неизвестной мелодии, звучавшей в моих ушах. € вот теперь, когда длЯ
осуществлениЯ любого из этих проектов, который еще недавно показалсЯ бы  мне
несбыточным и фантастическим, мне нужно было только позвонить  по  телефону,
навести справки и заказать билет, у менЯ не было ни  малейшего  желаниЯ  это
сделать.
     € когда Я изредка думал обо всем этом,  Я  не  мог  отделатьсЯ  от  той
мысли, что опЯть, как это так часто  бывало  со  мной,  Я  живу  случайно  и
произвольно в чьем-то чужом существовании, реальность которого казалась  мне
неубедительной, как были неубедительны чеки, которые Я  подписывал,  деньги,
которые мне принадлежали, и этот груз дорогих  и  массивных  вещей,  которые
окружали менЯ в квартире на улице Њолитор.
     џ поздно ложилсЯ и поздно вставал, принимал теплую ванну,  котораЯ  еще
больше расслаблЯла менЯ, медленно пил кофе, долго одевалсЯ, читал газету, на
которую у менЯ не  хватало  терпениЯ,  и  вспоминал,  что  давно  не  был  в
университете и что цикл лекций, из которых Я не слышал ни одной, подходит  к
концу. Ќо и университет мне казалсЯ совершенно ненужным. ‡атем Я садилсЯ  за
стол, покрытый накрахмаленной скатертью, и съедал завтрак, поданный  той  же
женщиной, Њари,  котораЯ  служила  у  Џавла  Ђлександровича  и  котораЯ  все
порывалась мне в сотый раз рассказать, как она отворила ключом дверь,  вошла
и вдруг увидела кровь на ковре и подумала, что произошло какое-то несчастье.
     - € Я сразу же подумала, мне не нужно было  много  времени,  чтобы  это
понЯть:  Ѓоже  мой,  случилась  какаЯ-то  катастрофа  с  этим   бедным   Mr.
Tcherliakoff.
     Ћна упорно коверкала трудную славЯнскую фамилию, но  всегда  одинаково,
так, что получалось "Mr. —ерлЯков".
     Џосле завтрака Я уходил в кабинет, куда она приносила мне кофе, брал  с
полки первую попавшуюсЯ книгу и начинал читать,  но  вскоре  закрывал  ее  и
сидел в кресле, не думаЯ ни о чем. € только очень редко, раз в две  или  три
недели,  всегда  неожиданно,  вечером  или  днем,  Я  вдруг  слышал   чей-то
отвлеченный голос:

     But come you back when all flow'rs are dying,
     If I am dead - as dead I well may be -
     You'll come and find the place, where I am lying... -

и тогда Я поспешно раскрывал книгу и с жадным вниманием читал каждое слово и
каждую строчку вслух.
     €ногда Я ходил в кинематограф, но и он утомлЯл менЯ. џ жил вообще все в
том же спокойном оцепенении, и о чем бы Я ни думал, ничто  не  казалось  мне
заслуживающим какого бы то ни было  усилиЯ  с  моей  стороны.  €  затем  еще
никогда с такой необыкновенной полнотой Я не чувствовал своего  одиночества.
‡а много месЯцев Я получил три письма, одно от знакомых,  дочери  которых  Я
давал уроки французского Языка в течение некоторого времени, они  приглашали
менЯ обедать, два других - от товарищей. Ќо  Я  не  ответил  ни  на  одно  и
перестал получать что бы то  ни  было.  џ  был  несколько  раз  в  ‹атинском
квартале, где прожил четыре года и где Я знал каждый дом;  но  он  показалсЯ
мне чужим и далеким, - так, точно там жил человек, который передал  мне  все
множество своих  зрительных  впечатлений,  произвольно  отделив  их  от  тех
эмоциональных их отражений, без которых они терЯли  всЯкий  смысл  и  всЯкую
выразительность. € Я начинал иногда думать,  что  действительно,  наследство
™ербакова было, вероЯтно, предназначено все-таки не мне, хотЯ Я знал теперь,
почему именно он  составил  завещание  в  мою  пользу  -  и  это  тоже  было
результатом недоразумениЯ. Џеред тем как из мебельного магазина  мне  должны
были привезти новый письменный стол и взЯть тот, который был раньше, Я вынул
из его правого Ящика несколько листков  бумаги,  которые  там  были  забыты.
‘реди них был разорванный пополам кусок плотного почтового  конверта,  и  на
нем было написано карандашом: "‘ост.  зав.  ‘туд.  в  благ.  за  10  фр."  -
"‘оставить завещание. ‘туденту в благодарность за десЯть франков", те десЯть
франков, которые Я ему дал в ‹юксембургском саду. Ћн не знал, что  Я  просто
не мог поступить иначе, у менЯ не было никакого выбора и никакой возможности
сделать по-другому. „о конца  месЯца,  когда  Я  должен  был  получить  свою
стипендию, оставалась  еще  неделЯ  и  в  моем  бумажнике  было  только  два
кредитных билета, один в сто, второй в десЯть франков. Ѓольше у менЯ не было
ни одного сантима, Я не мог ему дать сто франков  и  был  лишен  возможности
дать меньше десЯти. ќто было незначительное  матерьЯльное  недоразумение,  в
результате которого у него возникло неправильное представление о моем мнимом
великодушии: то, что он принЯл за великодушие, было просто  следствием  моей
бедности. € этой Явной ошибке суждениЯ Я был обЯзан всем, что  у  менЯ  было
сейчас и о чем так верно, в сущности, сказал ЉостЯ ‚оронов:
     "Ќо все-таки вы - неизвестный молодой человек, который Ѓог знает откуда
взЯлсЯ". € в этой случайной фразе, сказанной пьЯным нищим, заключалось очень
короткое и совершенно правильное определение,  хотЯ  „жентльмен  был  далек,
конечно, от желаниЯ наиболее точно выразить  то,  что  составлЯло  печальную
особенность всей моей жизни.
     Ѓыла опЯть зима с пронзительным холодом и ветром, сухаЯ,  мерзлаЯ  пыль
летела вдоль улицы и с легким шорохом ложилась на мостовую  и  на  тротуары.
Ћднажды днем, стрЯхнув с себЯ постоЯнную душевную неподвижность, к которой Я
давно привык, Я вышел из дому и направилсЯ в Ѓулонский лес. ’ам было тихо  и
безлюдно; аллеи были  усыпаны  опавшими  листьЯми,  слабо  пахло  промерзшей
землей, ветер гнал маленькие волны по поверхности холодных и пустынных озер.
—аса два Я медленно кружил по лесу и вернулсЯ домой, когда  давно  уже  было
темно и на улицах горели мутные фонари. Ћбед  был  готов,  на  столе  стоЯло
красное вино, которое Њари упорно мне подавала каждый раз, хотЯ Я никогда до
него не дотрагивалсЯ. Ќо в тот вечер, после долгой прогулки,  Я  впервые  за
все времЯ налил  себе  стакан  и  сразу  выпил  его;  вино  было  крепкое  и
сладковатое, довольно приЯтного вкуса.
     ‡атем со стола было убрано, Њари пожелала мне спокойной ночи и ушла,  Я
осталсЯ один и перешел в кабинет. ’ам Я сел в кресло, не  знаЯ  еще,  что  Я
буду делать, и не думаЯ ни о чем. ‚зглЯд мой случайно  упал  на  передвижной
календарь,  за  которым  внимательно  следила  Њари.   Љалендарь   показывал
одиннадцатое февралЯ. џ смутно помнил, как мне казалось, что эта  дата  была
чем-то  знаменательна.  Њожет  быть,  с  ней   было   свЯзано   какое-нибудь
историческое событие, привлекшее когда-то и почему-то мое внимание?
     € вдруг Я вспомнил - и мне стало стыдно,  что  Я  столько  времени  это
искал. ‚ эту ночь, ровно год тому назад, в том кабинете, где Я сейчас сидел,
был убит Џавел Ђлександрович ™ербаков.
     џ встал с кресла, достал с полки какую-то книгу и открыл ее.

     "Et ces memes fureurs que vous me depeignez,
     Ces bras que dans le sang vous avez vu baignes..."
     {€ эту Ярость, так описанную вами,
     € ваши руки, омытые в крови... (фр.).}

     Ќет, Я меньше всего был  настроен  читать  €фигению.  џ  достал  вторую
книгу, тоже наугад; это был знаменитый дневник Џипса.

"To the King's theatre, where we saw "Midsummer' Night's Dream", which I had
never  seen  before  nor  shall  ever  again,  for  it  is  the most insipid
ridiculous  play that ever I saw in my life" {"‚ Љоролевский театр, - где мы
смотрели  "‘он  в  летнюю  ночь", пьесу, которую Я никогда не видел раньше и
больше  никогда  не увижу, ибо это самаЯ безвкуснаЯ и нелепаЯ пьеса из всех,
что Я когда-либо видел в своей жизни" (англ.).}.

     џ поставил книгу на место.  Џомимо  моего  желаниЯ,  Я  думал  об  этой
февральской дате, о том, что ей непосредственно предшествовало и что за  ней
последовало. Џотом Я поднЯл глаза на книжную полку, находившуюсЯ надо  мной.
’ам все было так же, как год тому назад:  тот  же  порЯдок,  те  же  плотные
корешки переплетов и  перед  ними,  посередине  полки,  -  золотой  Ѓудда  с
неподвижно-исступленным  лицом.  џ  посмотрел  на  него  и  вспомнил   слова
следователЯ:
     - …сли нам удастсЯ разыскать статуэтку, то вы вернетесь домой...
     џ снЯл Ѓудду и смотрел на него с труднопередаваемым и сложным чувством.
‚се-таки нельзЯ было забыть, что его возвращение дало мне свободу.  ќто  был
тот же самый Ѓудда, которого держала темнаЯ рука Ђмара, который потом  стоЯл
в  комнате  проститутки,  окруженный   облаками   дешевых   духов,   который
путешествовал в  кожаном  портфеле  следователЯ  и  которого  поЯвление  или
исчезновение значило еще многое  другое,  и  в  частности  то,  что  никакие
событиЯ, свЯзанные с его  возвращением,  никакие  движениЯ  чувств,  никакие
попытки пониманиЯ никогда  не  объЯснЯт  подлинного  смысла  его  загадочной
восторженности, как никакие годы ‹увра  не  объЯснЯт  состоЯние  души  давно
умершего художника, который изобразил экстаз свЯтого €еронима.
     ‘вет лампы падал на статуэтку,  и  Я  смотрел  на  нее  остановившимисЯ
глазами. ‡а окном был  вечерний  мороз.  ‚  кабинете  горела  только  лампа,
стоЯвшаЯ на столе, стены и мебель смутно проступали из ночной  тени.  ‚округ
стоЯла неподвижнаЯ тишина.
     џ продолжал смотреть на Ѓудду и вдруг увидел, что  в  какую-то  секунду
его лицо расплылось и исчезло, оставив на том  месте,  где  оно  только  что
было, желтое пЯтно, которое незаметно расширЯлось, захватываЯ все большее  и
большее пространство. Џотом оно переросло комнату, очертаниЯ его исчезли,  и
в ту же минуту Я понЯл, что уже некоторое времЯ в моих ушах звучит  какой-то
мотив в странном соединении гитары и скрипки. џ узнал его,  но  не  мог  его
вспомнить как следует и все искал, судорожно и напрасно, где и когда  Я  его
слышал. ‚  конце  далекой  желтоватой  перспективы,  котораЯ  незаметно  как
возникла передо мной в необычайном и неправдоподобном  отдалении,  несколько
закругленных ступенек вели к эстраде, где трагически блестел  черный  роЯль,
за которым сидел пожилой человек во фраке. ‘права от менЯ, беззвучно, как во
сне, прошел медленными шагами какой-то мужчина; лацканы его смокинга  лежали
как отлитые на крахмальной груди. џ знал его лицо настолько  хорошо,  что  в
обычное времЯ не мог бы ошибитьсЯ. но сейчас мне показалось, что моЯ  памЯть
не поспевала за зрительными впечатлениЯми; Я сделал необыкновенное усилие  и
вдруг понЯл, что это было лицо „жентльмена. Ћчень розовый молодой человек  в
очках прошел слева от менЯ, поддерживаЯ под  руку  пожилую  женщину;  на  ее
морщинистой шее шло в несколько кругов массивное жемчужное  ожерелье.  …е  Я
тоже как будто знал, Я уже  видел  где-то  эту  почти  танцующую,  юношескую
походку, неожиданную длЯ ее преклонных лет. ‡ал  постепенно  и  все  так  же
беззвучно наполнЯлсЯ людьми в вечерних туалетах, и в каждом из них, как  мне
казалось, Я смутно узнавал знакомые, но забытые движениЯ или выражениЯ  лиц.
‡атем Я посмотрел выше человеческих голов, на стену, и вдруг похолодел.  ќто
был неизвестно как перенесенный  сюда  тот  горный  пейзаж,  воспоминание  о
котором Я пронес через мою далекую смерть. џ  узнал  эту  отвесную  скалу  с
выступами и маленькими кустами; обломавшаЯсЯ  ветка  высохшего  дерева  была
изображена с неправдоподобной отчетливостью. Џо бокам  этой  скалы  высились
другие, и получалсЯ огромный колодец. € внизу, отбросив в сторону левую руку
и подогнув под себЯ правую, на каменистом берегу бурной и узкой речки  лежал
труп человека, одетого в коричневый горный костюм.
     џ сделал шаг назад, но за мной была мЯгкаЯ бархатнаЯ стена. џ посмотрел
по сторонам, потом обратил глаза туда, откуда  входили  люди  и  где  должна
была, по всей видимости, находитьсЯ дверь. Ќо двери не было:  на  ее  месте,
возвышаЯсь почти во всю стену, висел гигантский лубочный портрет низколобого
мужчины в полувоенном пиджаке, украшенном разнообразными орденами.
     € в это времЯ - зал был уже почти  полон  -  раздалсЯ  грохот  и  крик.
Њужские и женские голоса сливались в одну звуковую  массу,  в  которой  лишь
изредка можно было  расслышать  отдельные  фразы  на  разных  Языках.  Џотом
наступила пауза и в неожиданной  тишине  послышалсЯ  тЯжелый  хруст,  тотчас
сменившийсЯ смертельным хрипеньем. Љто-то упал посередине зала, и там  сразу
образовалась толпа; но в это времЯ пианист во фраке, сидевший до сих пор  за
роЯлем  с  непонЯтной  и  каменной  неподвижностью,  начал  играть  какой-то
необыкновенно шумный и плЯшущий мотив, в который немедленно вступили скрипка
и гитара. ‡атем бесформенный гул стал стихать, одновременно с ним все  глуше
и глуше звучал роЯль, и через несколько секунд  опЯть  наступила  тишина.  €
тогда, двигаЯсь в темном воздухе без тех колебаний, которые естественны  длЯ
каждого  идущего  человека,  медленно  удалЯЯсь  от  менЯ  в  этой   далекой
перспективе, прошел силуэт высокого мужчины в синем костюме. Ћн поднЯлсЯ  на
эстраду, потом исчез и тотчас же снова поЯвилсЯ, и  мне  показалось,  что  Я
уловил его холодный и прозрачный взглЯд. „о менЯ донессЯ его невыразительный
голос, произнесший короткую фразу, которой Я  не  разобрал.  Ћн  сказал  эти
слова и пропал. “же в  течение  некоторого  времени  поминутно  двоЯщимсЯ  и
слепнущим сознанием  Я  понимал,  что  происходит  сейчас,  и  у  менЯ  было
ощущение, что нет ни спасениЯ, ни возможности борьбы - вне какой-то короткой
последовательности магических слов, которых Я не знаю и которых, может быть,
не существует вовсе. ‚ отчаЯнии Я посмотрел вокруг себЯ  -  и  в  желтоватой
полутьме зала Я отчетливо увидел проступающее сквозь  смутную  тень  лицо  с
характерным арабским профилем, мертвый  черный  глаз  и  прыгающие  губы.  ‘
эстрады опЯть раздались звуки роЯлЯ. џ посмотрел туда; рЯдом с  пианистом  в
белом бальном платье, обтЯгивавшем посередине узкое тело, стоЯла  женщина  с
тЯжелыми глазами. —ерез секунду Я услышал ее низкий голос, но эстрада  вдруг
ушла так далеко, что звуки стали слабеть и Я уже не мог различить ни мотива,
ни слов ее  песни.  ’ак  прошла  минута,  другаЯ  -  и  голос  наконец  стал
приближатьсЯ, доносЯ до  менЯ  свою  мелодическую  силу.  џ  услышал  только
последнюю строфу и ощутил знакомую боль  в  левой  стороне  груди,  вспомнив
другой голос, легкий, чистый и прозрачный - голос  Љатрин,  который  столько
раз пел эти же самые слова:

     And I shall hear though soft you tread above me,
     And all my grave shall warmer, sweeter be,
     For you shall bend and tell me that you love me
     And I shall sleep in peace until you come to me.
     {€ тихие шаги услышу надо мною,
     Њогила станет и теплее и нежней,
     Љогда шепнешь "люблю", склонившись головою,
     € буду мирно спать, пока придешь ко мне (англ.).}

     Њне сразу стало трудно дышать, и опЯть  все  мускулы  моего  тела  были
напрЯжены до боли и у менЯ было смутное сознание, что от того, выдержу ли  Я
это непонЯтное и последнее усилие или нет,  -  зависит  все  мое  будущее  и
возможность этого будущего. € вот, с удивительной медленностью,  перспектива
зала стала постепенно суживатьсЯ, желтоватый свет стал понемногу  сгущатьсЯ,
и через несколько минут этого  длительного  томлениЯ  передо  мной  возникли
темные очертаниЯ моего кабинета, золотое лицо Ѓудды и побелевшие пальцы моей
руки, до боли сжимавшие статуэтку. “ менЯ был влажный лоб, Я ощущал  тЯжесть
в голове, но это казалось мне совершенно несущественным и  лишенным  всЯкого
значениЯ по сравнению с тем бурным чувством свободы, которое Я испытывал,  -
потому что впервые за все времЯ Я был  обЯзан  победе  над  этим  призрачным
миром не внешнему толчку  и  не  случайности  пробуждениЯ,  а  усилию  своей
собственной воли.
     ‘о следующего днЯ Я стал жить иначе, чем жил до сих пор. ‚место  теплых
ванн Я брал по утрам холодный душ  и  после  этого  ехал  в  университет.  џ
несколько раз был в кинематографе и кабаре, откуда возвращалсЯ пешком в  эти
холодные февральские ночи,  глотаЯ  морозный  воздух.  ‚ернувшись  домой,  Я
засыпал мертвым сном.

                                 ----------

     Ћднажды  утром  Я  получил  письмо  -  в  плотном  синем   конверте   с
австралийской маркой.
     "Џочему там, в Џариже, ты так долго не приходил ко  мне?  џ  так  ждала
тебЯ.  ’ы  знаешь  теперь  все,  что  произошло  после   твоего   напрасного
исчезновениЯ. —еловек, за которым Я  была  замужем,  уехал  в  Ђнглию,  и  Я
послала  ему  развод.  џ  не  могу  вернутьсЯ  в  …вропу   по   матерьЯльным
соображениЯм, и Я знаю, что у тебЯ тоже нет денег на путешествие в Њельбурн.
Ќо, может быть, мы все-таки еще увидимсЯ, и мне кажетсЯ сейчас, что Я готова
ждать тебЯ всю мою жизнь.
     ’ы помнишь тот сентиментальный романс,  которому  Я  тебЯ  учила:  "Oh,
Dannyboy"! Љаждый раз, когда Я вспоминаю этот мотив, Я думаю о  тебе  и  мне
хочетсЯ плакать".
     —ерез несколько дней Я уезжал в Ђвстралию. € когда Я смотрел  с  палубы
на уходЯщие берега ”ранции, Я  подумал,  что  в  числе  множества  одинаково
произвольных предположений  о  том,  что  значило  длЯ  менЯ  путешествие  и
возвращение Ѓудды и каков был подлинный  смысл  моей  личной  судьбы  в  эти
последние годы моей жизни, следовало, может быть, допустить и  то,  что  это
было  только  томительное  ожидание  этого  далекого  морского  перехода,  -
ожидание, значение которого Я не умел понЯть до последней минуты.