о бывает дома до часу днЯ и вечером, от семи до  девЯти,
захлопнула дверцу автомобилЯ и уехала.
     џ пошел пешком по направлению к типографии; была очень туманнаЯ ночь  с
ни на минуту не прекращающимсЯ дождем. џ  шел,  поднЯв  воротник  пальто,  и
думал одновременно о разных вещах.
     "–енность  „жонсона,  котораЯ  до  сих  пор  считалась  спорной,  вчера
проЯвилась с такой несомненностью, что  теперь  этот  вопрос  представлЯетсЯ
совершенно разрешенным в самом положительном смысле. ќто, впрочем, следовало
предполагать,  и  длЯ  некоторых   журналистов,   располагавших   известными
сведениЯми о карьере нового чемпиона мира, исход матча был Ясен заранее".
     "Ћна сказала - вас зовут ваши  профессиональные  обЯзательства,  -  это
звучит не совсем по-русски. ќто была, впрочем, единственнаЯ ошибка,  которую
она сделала".
     "Њужество „юбуа не может  не  вызывать  уважениЯ.  ’е  его  недостатки,
которые не играли особенной роли в его  прежних  столкновениЯх  с  боксерами
средней, в конце концов, ценности, в данном случае, в  матче  против  такого
технически безупречного противника, как „жонсон, его погубили".
     "‚ ней есть нечто неестественно-притЯгивающее,  и  эта  дисгармониЯ  ее
лица, может быть, соответствует какой-то душевной аномалии".
     "’о, что на все лады и так неизменно повторЯлось  о  „жонсоне,  именно,
что он не обладает достаточной  силой  удара  длЯ  нокаута,  надо  полагать,
только  тактический  прием,  который  с  постоЯнным  успехом  повторЯл   его
менеджер. ќто был  публицистический  трюк  au  rebours  <навыворот  (фр.).>,
характерный длЯ американской спортивной прессы".
     "џ бы хотел знать, что будет дальше. Rue Octave Feuillet - это недалеко
от avenue Henri Martin, если Я не ошибаюсь".
     "‚се прежние успехи „юбуа объЯснЯлись тем, что никто из его противников
не понимал такой простой вещи, как необходимость избегать corps a corps, или
не обладал достаточной техникой, чтобы привести в исполнение  такой  простой
план. ‚месте с тем, будучи лишен возможности  прибегать  к  corps  a  corps,
„юбуа сразу терЯл свое главное преимущество. „жонсон понЯл это с характерной
длЯ него быстротой соображениЯ, и с этой минуты „юбуа был обречен".
     "Њне, может быть,  предстоит  какое-то  новое  душевное  путешествие  и
отъезд в неизвестность, как это уже случалось в моей жизни".
     "Ѓудем откровенны до конца: несмотрЯ на несомненные достоинства  „юбуа,
его  претензии  на  звание  чемпиона   мира   были,   конечно,   результатом
недоразумениЯ. Ћн - честный труженик бокса, один из лучших, каких мы  знаем;
но у него  никогда  не  было  того  исключительного  и  чрезвычайно  редкого
соединениЯ разнообразных данных, без которого человек не имеет права на одно
из первых мест в истории бокса. ‡а много лет, из сотен  боксеров,  в  памЯти
историков спорта останетсЯ вообще лишь несколько имен; последние  из  них  -
Љарпантье, „эмпсей и ’энней. …сли „жонсона  можно  -  с  известной  степенью
произвольности - поставить в их рЯд, то „юбуа в этом сопоставлении, конечно,
мог бы играть только самую печальную роль, что, впрочем, ни в какой мере  не
умалЯет его заслуг".
     "…сли бы в ее  голосе  не  поЯвилась  эта  неожиданнаЯ  интонациЯ,  то,
вероЯтнее всего, Я бы больше никогда ее не увидел".
     џ дошел до маленького кафе, возле типографии, и написал статью, которую
обдумывал по дороге. Џотом Я сдал ее в набор, поехал домой  и  лег  спать  в
половине четвертого утра. ‡акрыв глаза, Я увидел перед собой в последний раз
обнаженные тела боксеров, и освещенный квадрат ринга, и  неожиданную  улыбку
моей спутницы - и заснул, наконец, под звук дождЯ, который доходил  до  менЯ
через полуоткрытое окно моей комнаты.
     ‚ течение всей следующей недели Я  был  очень  занЯт,  мне  были  нужны
деньги, чтобы заплатить за множество вещей, о которых Я  почти  не  думал  в
последнее времЯ, и поэтому Я писал каждый день по нескольку часов.  ’ак  как
чаще всего речь шла о том, к чему Я не был подготовлен, то  мне  приходилось
предварительно знакомитьсЯ с некоторым количеством матерьЯла.
     ’ак было с женщиной, разрезанной на куски, - нужно было  проследить  по
газетам все сообщениЯ, предшествовавшие тому моменту следствиЯ, с которого Я
начал, так было с финансовым скандалом, так было  с  исчезновением  молодого
человека восемнадцати лет. ‚сЯ эта работа была впустую:  убийца  женщины  не
мог быть найден, это было очевидно по началу следствиЯ, выЯснившего, что нет
никаких следов преступника; банкротство финансового предприЯтиЯ  тоже  ничем
не кончилось, и журналистам были даны  инструкции  не  называть  собственных
имен. ќти имена принадлежали очень известным  и  почтенным  лицам,  так  что
сериЯ статей по поводу банковского краха носила Явно временный  характер,  и
действительно, через несколько дней всЯкое упоминание об этом  исчезло;  все
знали, какаЯ сумма была уплачена за молчание прессы, но это не  менЯло  того
обстоЯтельства, что  матерьЯл  был  исчерпан.  Ќаконец,  историЯ  с  молодым
человеком тоже не была секретом ни длЯ кого  из  нас,  она  объЯснЯлась  его
"специальной нравственностью", как  это  называлось  на  официальном  Языке;
молодой человек был просто увезен с полного своего  согласиЯ  на  загородную
виллу  одного  знаменитого  художника,   тоже   отличавшегосЯ   "специальной
нравственностью", но с несколько иным уклоном, так что его общение с молодым
человеком представлЯло собой совершенно законченную идиллию.  ќтот  художник
рисовал портреты президентов и  министров,  был  близко  знаком  со  многими
государственными людьми, у которых он мирно продолжал бывать, - и в  отчетах
об этих приемах было по-прежнему написано: "‘реди присутствующих мы заметили
нашего  знаменитого  художника..."   Њолодой   человек   наслаждалсЯ   своим
специальным - и своеобразным - счастьем в двадцати километрах от Џарижа, а в
газетах печатались его фотографии с его  родителЯми,  заЯвлениЯ  инспекторов
"светской бригады" и так далее. џ написал за неделю четырнадцать  статей  об
этих трех событиЯх, и это сразу  восстановило  мой  бюджет.  Њенеджер  „юбуа
требовал реванша, обвинЯл арбитра в  пристрастности  и  даже  написал  текст
заЯвлениЯ самого „юбуа, который объЯснЯл, что следовал  вполне  определенной
тактике, собиралсЯ выиграть бой в последних раундах и  нокаут  „жонсона  был
Явной случайностью. Њенеджер, кроме того, настаивал на недопустимом, по  его
мнению, тоне, в  котором  было  написано  большинство  отчетов  о  матче,  и
подчеркивал, что ему было стыдно читать эти строки  на  страницах  парижской
прессы. Џо этому  поводу  было  напечатано  еще  несколько  статей,  имевших
официальной целью восстановление истины, - но как менеджер, так и журналисты
очень хорошо знали, что  речь  шла  вовсе  не  об  истине,  а  об  интересах
менеджера и „юбуа, плата которому за следующие матчи должна была  понизитьсЯ
после его поражениЯ. ќто было совершенно неизбежно,  но  надо  было  сделать
все, чтобы понижение не носило слишком резкого характера.
     џ чувствовал себЯ в эти дни легко и тревожно -  приблизительно  как  во
времена  моей  ранней  юности,  когда  мне  предстоЯл   отъезд   в   далекое
путешествие, из которого Я, может быть, не вернусь. Њысль о моей спутнице  в
вечер матча „жонсона - „юбуа неизменно возвращалась  ко  мне,  и  Я  знал  с
совершенной интуитивной точностью, что моЯ следующаЯ встреча с ней -  только
вопрос времени. ‚о мне началось уже душевное и физическое  движение,  против
которого внешние обстоЯтельства моей жизни были бессильны. џ думал об этом с
постоЯнным беспокойством, так как Я знал,  что  в  данном  случае  Я  больше
рискую своей свободой, чем когда бы то ни было, и чтобы  в  этом  убедитьсЯ,
было достаточно посмотреть в ее глаза, увидеть ее улыбку и почувствовать  ту
своеобразную и чем-то враждебную ее притЯгательность,  которую  Я  ощутил  в
первый же вечер моего знакомства с ней. џ не знал,  конечно,  какие  чувства
испытала она по отношению ко мне в эту февральскую ночь. Ќо хотЯ Я видел ее,
в сущности, только час, не больше - когда после матча мы были в кафе, -  мне
казалось, что ее улыбка и последнЯЯ интонациЯ ее голоса не были  случайны  и
что все это должно было повлечь за собой много  других  вещей,  может  быть,
замечательных, может быть, печальных, может быть, печальных и  замечательных
одновременно. Ќо было, конечно, возможно, что Я ошибалсЯ и что мои тогдашние
ощущениЯ были так же  неверны  и  случайны,  как  смутные  и  расплывающиесЯ
очертаниЯ домов, улиц и людей сквозь эту влажную и туманную завесу дождЯ.
     џ вспомнил, что тогда, при прощанье, она не спросила моего  имени.  Ћна
ждала либо моего визита, либо моего телефонного звонка  с  той  спокойной  и
почти безразличной уверенностью, котораЯ мне казалась  характерной  длЯ  нее
вообще.
     џ позвонил ей в десЯть часов утра, ровно через восемь дней после матча.
     - Ђлло, Я слушаю, - сказал ее голос.
     - ‡дравствуйте, - сказал Я, называЯ себЯ, - Я хотел  узнать,  как  ваше
здоровье.
     - Ђх, это вы? Ѓлагодарю вас, прекрасно. Ђ вы не были больны?
     - Ќет, но  за  это  времЯ  было  много  событий,  которые  менЯ  лишали
удовольствиЯ слышать ваш голос.
     - ‘обытиЯ личного характера?
     - Ќет, косвенные и довольно скучные, особенно в телефонном изложении.
     - ‚ы могли бы их рассказать и не по телефону.
     - „лЯ этого мне нужно было бы иметь возможность вас увидеть.
     - џ не скрываюсь, это легко устроить. ѓде вы сегоднЯ обедаете?
     - Ќе знаю, Я об этом не думал.
     - Џриходите ко мне часов в семь - в половине восьмого.
     - џ боюсь злоупотребить вашей любезностью.
     - …сли бы мы  с  вами  были  чуть-чуть  лучше  знакомы,  то  Я  бы  вам
ответила... ‚ы знаете, что Я ответила бы?
     - ќто нетрудно угадать.
     - Ќо так как мы еще недостаточно знакомы, то этой фразы Я не произнесу.
     - –еню вашу любезность.
     - ‡начит, Я жду вас вечером?
     - џ постараюсь быть точным.
     ‚ половине восьмого Я входил в дом, в котором  она  жила;  ее  квартира
была на втором этаже. Љак только Я позвонил, дверь отворилась - и Я едва  не
отступил на шаг от удивлениЯ: передо мной стоЯла огромнаЯ  мулатка,  котораЯ
не произносила ни слова и молча смотрела на менЯ широко открытыми глазами. ‚
первую секунду Я подумал, не ошибсЯ ли Я этажом. Ќо когда Я  спросил,  можно
ли видеть мадам Ђрмстронг, она ответила:
     - Yes. Oui, monsieur <„а, „а, месье (анг., фр.)>.
     Ћна  повернулась  и  направилась  ко  второй   двери,   котораЯ   вела,
по-видимому, в квартиру; она шла  впереди  менЯ,  заполнЯЯ  своим  громадным
телом всю ширину коридора. Џотом она ввела менЯ в гостиную; на стенах висело
несколько   натюрмортов   довольно   случайного,   как    мне    показалось,
происхождениЯ, на полу лежал синий ковер,  мебель  была  синего  бархата.  џ
рассматривал  в  течение  нескольких  секунд  тарелку  эллипсической  формы,
нарисованную желтой краской и  на  которой  лежало  два  разрезанных  и  три
неразрезанных апельсина, - и в это времЯ вошла …лена Ќиколаевна. Ћна была  в
коричневом бархатном платье, которое ей очень шло,  точно  так  же,  как  ее
прическа,  подчеркивающаЯ   неподвижную   прелесть   ее   лица,   почти   не
накрашенного. Ќо глаза ее показались мне на  этот  раз  гораздо  живее,  чем
тогда, во времЯ моей первой встречи с ней.
     џ поздоровалсЯ и сказал, что мулатка, отворившаЯ мне  дверь,  произвела
на менЯ сильное впечатление. …лена Ќиколаевна улыбнулась.
     - …е зовут Ђнни, - сказала она, - Я называю ее little Anny <крошка Ђнни
(анг.)>, помните, был когда-то такой фильм.
     - „а, little Anny ей очень подходит. Ћткуда она у вас?
     Ћна объЯснила мне, что Ђнни поступила к ней на  службу  в  Ќью-‰орке  и
ездит с ней теперь повсюду и что так как Ђнни жила некоторое времЯ в Љанаде,
то говорит по-французски; кроме того, она прекрасно готовит, и в этом у менЯ
будет немедленнаЯ возможность убедитьсЯ. Ђнни действительно была  прекрасной
кухаркой, - Я давно так не обедал.
     …лена Ќиколаевна расспрашивала менЯ о  моих  делах  за  эту  неделю.  џ
рассказал ей о женщине, разрезанной на куски, об очередном  банкротстве,  об
исчезновении молодого человека и, наконец, о газетном выступлении  менеджера
„юбуа.
     - ќто и есть газетнаЯ работа?
     - Џриблизительно.
     - € это всегда так?
     - —аще всего.
     - € вы считаете, что это вам подходит?
     џ пил кофе, курил и думал о том, насколько этот разговор был  далек  от
моих чувств и моих желаний. џ был безмолвно пьЯн от ее  присутствиЯ,  и  чем
дольше это продолжалось, тем сильнее Я ощущал, как от менЯ ускользает всЯкаЯ
власть над этим состоЯнием, которого не могли  победить  никакие  усилиЯ.  џ
знал, что веду себЯ совершенно прилично, что у менЯ  Ясные  глаза  и  что  Я
остаюсь нормальным собеседником,  -  но  Я  знал  так  же  хорошо,  что  эта
видимость не могла ввести в заблуждение  …лену  Ќиколаевну,  и  она  в  свою
очередь понимала, что Я это знал. …стественнее всего  было  бы,  если  бы  Я
сказал ей: моЯ дорогаЯ, вы не ошибаетесь, считаЯ, что этот разговор не имеет
никакого отношениЯ ни к тем чувствам, которые в данную минуту  испытываю  Я,
ни к тем, которые, вероЯтно, испытываете вы. €  вы  знаете  так  же  хорошо,
какие слова Я должен был бы произнести сейчас. Ќо вместо этого Я сказал:
     - Ќет, конечно, Я предпочел бы заниматьсЯ литературой, но, к сожалению,
это не получаетсЯ.
     - ‚ы бы предпочли писать лирические рассказы?
     - Џочему непременно лирические рассказы?
     - Њне кажетсЯ, что это должен был бы быть ваш жанр.
     - € это говорите мне вы после того, как  мы  познакомились  с  вами  во
времЯ матча, и после того, как  вы  -  Я  надеюсь  -  оценили  хотЯ  бы  мои
предсказаниЯ о его исходе?
     Ћна опЯть улыбнулась.
     - Њожет быть, Я ошибаюсь. Ќо все почему-то кажетсЯ, что Я знаю вас  уже
очень давно, хотЯ вижу вас второй раз в жизни.
     ќто было ее первое признание и первый шаг, который она сделала.
     - ѓоворЯт, это очень тревожный признак.
     - џ не боюсь, - сказала она со  своей  необъЯснимо  жадной  улыбкой.  џ
видел ее улыбающийсЯ рот, ее ровные крепкие зубы и  тускло-красный  цвет  ее
немного накрашенных губ. џ закрыл глаза, Я ощущал бурную  чувственную  муть.
Ќо Я сделал над собой необыкновенное усилие и осталсЯ сидеть в своем  кресле
с внешне спокойным - как Я предполагал - видом,  хотЯ  каждый  мускул  моего
тела был напрЯжен до боли.
     - ‚ы закрываете глаза, - сказал ее далекий голос, - не хочетсЯ  ли  вам
спать после обеда?
     - Ќет, Я просто вспоминал одну фразу.
     - Љакую?
     - ќто сказал царь ‘оломон.
     - „алеко мы с вами заехали.
     ќто "мы с вами" было ее второе движение.
     - —то же это за фраза?
     - Ћна отличаетсЯ некоторой  метафорической  роскошью,  -  сказал  Я,  -
котораЯ  теперь,  на  наш  слух,  кажетсЯ  несколько   спорной,   в   смысле
стилистическом, конечно. Ќо Я надеюсь, вы примите во внимание тот факт,  что
это было написано очень давно.
     - Ѓоже, как вы многословны! ЉакаЯ фраза?
     - –арь ‘оломон сказал, что не понимает трех вещей.
     - Љаких?
     - Џуть змеи на скале.
     - ќто хорошо.
     - Џуть орла в небе.
     - ’оже хорошо.
     - € путь женского сердца к сердцу мужскому.
     - ќтого, кажетсЯ,  никто  не  понимает,  -  сказала  она  с  неожиданно
задумчивой интонацией в голосе. - Ђ вы находите, что это  неудачно  сказано?
Џочему?
     - Ќет, это, может быть, плохой перевод.  ‚о  всЯком  случае,  последнЯЯ
часть фразы звучит нехорошо. "Џуть женского сердца к сердцу  мужскому"  -  в
этом есть что-то от учебника грамматики.
     - џ не иду так далеко в стилистическом  анализе.  Ђ  вы  любитель  царЯ
‘оломона?
     - ‘ некоторыми оговорками. Њногое из того, что он написал, мне  кажетсЯ
недостаточно убедительным.
     Ѓыл зимний и сумрачный  вечер,  в  квартире  было  очень  тепло.  …лена
Ќиколаевна сидела в кресле, против менЯ, положив  ногу  на  ногу,  мне  были
видны ее колени, и всЯкий раз, когда Я смотрел на них, мне становилось душно
и тЯжело. џ чувствовал, что все это - с моей стороны - начинает  становитьсЯ
неприличным. џ постаралсЯ вызвать в своем воображении  те  представлениЯ,  к
помощи которых Я всегда прибегал, - как  другие  прибегают  к  мнемоническим
приемам. Љогда мной овладевало с такой бурной  силой  какое-нибудь  чувство,
которое Я почему-либо считал неуместным или - как теперь -  преждевременным,
Я представлЯл себе огромное снежное поле или волнистую поверхность морЯ, это
почти всегда мне помогало. Ќа этот раз Я  постаралсЯ  увидеть  перед  собой,
там, где была …лена Ќиколаевна, снежную равнину, но сквозь  ее  воображаемую
белизну все резче и сильнее  проступало  это  неподвижное  лицо  с  красными
губами.
     џ, наконец, поднЯлсЯ, поблагодарил  ее  за  гостеприимство  и  собралсЯ
уходить. Ќо когда  она  протЯнула  мне  свою  теплую  руку  и  Я  ощутил  ее
прикосновение к моим пальцам, Я так же мгновенно забыл о намерении уйти, как
тогда, ночью, прощаЯсь с ней, Я забыл о том, что решил  не  спрашивать,  где
она живет, и не искать с ней встреч. џ притЯнул ее к себе - она  поморщилась
от боли, которую Я ей невольно причинил, слишком  сильно  сжав  ей  руку,  -
когда Я обнЯл ее, Я почувствовал всю  поверхность  ее  тела.  ’олько  позже,
вспоминаЯ об этом, Я понЯл, что это ощущение в ту секунду не могло  не  быть
воображаемым: на ней было очень плотное бархатное платье.
     џ знал, что всЯкаЯ женщина на ее месте должна была мне сказать  одну  и
ту же фразу:
     - ‚ы с ума сошли.
     Ќо она ее не сказала. Њне казалось, что Я приближаюсь к ее  лицу  точно
сквозь  смертельный  сон.  Ћна  не  делала   ни   одного   движениЯ   и   не
сопротивлЯлась,  но  в  последнюю  секунду  она  повернула  голову   налево,
подставив мне шею. …е платье было застегнуто длинным рЯдом бархатных пуговиц
на спине,  очень  тугих  и  нескользких.  Љогда  Я  расстегнул  две  верхние
пуговицы, она сказала все  тем  же  спокойным,  хотЯ,  как  мне  показалось,
несколько помутневшим голосом:
     - ‡десь нельзЯ, подождите. Џустите менЯ на минуту.
     џ выпустил ее, она пошла в другую комнату, и Я последовал  за  ней.  Њы
сделали всего несколько шагов, но в эти секунды Я успел подумать  о  том,  с
какой неожиданной и, в сущности, неестественной быстротой все это произошло.
Ћт вечера моей первой встречи с ней менЯ отделЯло только восемь дней,  -  но
это было длительное и огромное расстоЯние. џ знал, что обычно  мои  чувства,
несмотрЯ на ту их примитивную силу, котораЯ была главным  моим  недостатком,
развивались всегда с тЯжелой медлительностью; но на этот раз все восемь дней
Я находилсЯ во власти их движениЯ и все-таки до последней минуты не мог себе
представить, насколько глубоко и безвозвратно это захватило менЯ.  џ  думаю,
что  в  силу  необъЯснимого,  как  всегда,  чувственного  совпадениЯ   …лена
Ќиколаевна испытывала приблизительно то же, что Я; ее ощущениЯ  были  похожи
на мои - так, как вогнутое стекло похоже на  выгнутое,  одинаковым  изгибом,
результатом одного и того же двойного движениЯ. ‚ этом была та же непонЯтнаЯ
стремительность, казавшаЯсЯ длЯ нее еще менее характерной, чем длЯ менЯ. ќти
мысли были смутными и неверными, как все, что Я тогда чувствовал,  Я  только
позже вспомнил о них, и они приобрели в моем представлении ту приблизительно
отчетливую форму, которой они не могли иметь в течение этих коротких секунд.
Ћни, кроме того, казались мне тогда совершенно неважными.
     Ћна пропустила менЯ вперед, потом затворила дверь и  повернула  ключ  в
замке. Њы были в небольшой комнате, которой Я тогда не рассмотрел; Я заметил
только широкий диван, над которым горело бра  с  маленьким  синим  абажуром,
столик, на столике пепельницу и телефон. Ћна села на  диван,  Я  остановилсЯ
перед ней на секунду, и она успела сказать:
     - Ќу, теперь...
     ‘квозь  бурную  чувственную  муть  Я  увидел,  наконец,   ее   тело   с
напрЯженными мускулами под блестЯщей кожей  ее  рук.  Ћна  легла  на  спину,
заложив руки за голову, без малейшего проЯвлениЯ стыдливости, и  смотрела  в
мое  лицо  непостижимо  спокойными  глазами,  -  это  казалось   мне   почти
невероЯтным. „аже потом, когда Я испытал - и это  было  первый  раз  в  моей
жизни  -  необъЯснимое  соединение  чисто  душевного  чувства  с  физическим
ощущением, заливающим все мое сознание и все,  решительно  все,  даже  самые
далекие мускулы моего тела, и когда она сказала с совершенно не подходившей,
казалось бы, здесь медлительной  интонаций:  ты  мне  делаешь  больно,  -  в
которой не было ни жалобы, ни протеста, и еще через некоторое  времЯ,  когда
она вздрагивала спазматической дрожью, ее  глаза  были  все  так  же,  почти
мертвенно, спокойны. ’олько в самую последнюю секунду они  вдруг  показались
мне далекими, как некоторые звуки ее голоса.
     …е нельзЯ было назвать -  по  крайней  мере,  по  отношению  ко  мне  -
замечательной любовницей, у нее  были  медлительные  физические  реакции,  и
последние  секунды  объЯтий  нередко  заставлЯли  ее   испытывать   какую-то
внутреннюю боль, - и тогда глаза ее  закрывались  и  лицо  делало  невольную
гримасу. Ќо ее отличие от других женщин заключалось в том, что она  вызывала
крайнее и изнурительное напрЯжение всех сил, и душевных, и физических, - и в
смутном   ощущении   того,   что   близость   с   ней   требует    какого-то
безвозвратно-разрушительного усилиЯ,  в  безошибочности  этого  предчувствиЯ
состоЯла, Я  думаю,  ее  непреодолимаЯ  притЯгательность.  €  после  первого
ощущениЯ ее физической близости Я  знал  уже  с  совершенной  невозможностью
ошибитьсЯ, что этого Я не забуду  никогда  и  что,  может  быть,  это  будет
последним, о чем Я вспомню, умираЯ. џ знал это заранее и знал, что,  как  бы
ни сложилась моЯ жизнь,  ничто  не  спасет  менЯ  от  непоправимо-тЯгостного
сожалениЯ об этом, потому что все равно это  исчезнет,  поглощенное  смертью
ли, временем ли  или  расстоЯнием,  и  внутренне  ослепительнаЯ  сила  этого
воспоминаниЯ  займет  в  моем   существовании   слишком   большое   душевное
пространство и не оставит места длЯ других вещей, которые еще,  может  быть,
были мне суждены.
     Ѓыла  уже  глубокаЯ  ночь,  …лена  Ќиколаевна  не  могла  скрыть  своей
усталости. џ чувствовал себЯ как в лихорадке, глаза мои  были  воспалены,  и
мне казалось, что Я испытываю ощущение какого-то незримого ожога. џ  ушел  в
четвертом часу утра; была холоднаЯ и звезднаЯ ночь. Њне хотелось пройтись, Я
шагал по пустынным улицам, - и тогда, тоже  впервые  за  всю  мою  жизнь,  Я
почувствовал состоЯние необыкновенно прозрачного счастьЯ,  и  даже  мысль  о
том, что это может быть обманчиво, не мешала  мне.  џ  запомнил  дома,  мимо
которых Я проходил, и вкус зимнего холодного воздуха, и легкий  ветер  из-за
поворота, - все это были вещи, которые сопровождали мое чувство. џ испытывал
именно ощущение прозрачного счастьЯ, казавшеесЯ особенно  неожиданным  после
того, как Я несколько  часов  видел  перед  собой  эти  спокойные  глаза,  в
выражении которых длЯ менЯ  было  нечто  унизительное,  потому  что  мне  не
удалось изменить его.
     € когда Я проснулсЯ на следующий день, то, что менЯ окружало и к чему Я
так привык, весь мир людей и вещей, в котором обычно проходила моЯ жизнь,  -
все показалось мне изменившимсЯ и иным, как лес после дождЯ.
     џ рассталсЯ с ней почти на рассвете,  -  и  на  следующий  день  в  час
пополудни Я снова подходил к подъезду ее дома. џ не мог  бы  объЯснить,  что
именно изменилось за эту ночь, но мне было Ясно,  что  Я  никогда  не  видел
такими ни rue Octave Feuillet, ни avenue Henri Martin, ни дом, в котором она
жила. ќто все - каменные стены, деревьЯ без листьев, ставни домов и  ступени
лестниц, - все, что Я знал так хорошо и так давно, все это теперь  приобрело
новый, до сих пор не существовавший смысл, так, точно служило  декорацией  к
единственной  и,  конечно,  самой  лучшей  пьесе,  которую   могло   создать
человеческое воображение. ќто могло быть похоже на декорацию. ќто могло быть
похоже еще на нечто вроде зрительной  увертюры  к  начинающейсЯ  -  и  тоже,
конечно, самой лучшей - мелодии, которую из миллионов людей слышал Я один  и
котораЯ была готова возникнуть в ту  минуту,  когда  передо  мной  отворитсЯ
дверь на втором этаже, такаЯ  же,  как  тысЯчи  других  дверей,  и  все-таки
единственнаЯ в мире. Њне казалось тогда, - и весь мой опыт,  и  все,  что  Я
знал, видел и понЯл, и все истории измен,  несчастий,  драм,  и  трагическаЯ
неверность всего существующего были бессильны что-либо нарушить  в  этом,  -
мне казалось тогда, что произошло то, чего Я так тщетно ждал всю мою жизнь и
чего не мог бы понЯть ни один человек,  кроме  менЯ,  потому  что  никто  не
прожил именно так, как Я, и никто не  знал  именно  того  соединениЯ  вещей,
которое было характерно длЯ моего существованиЯ. Њне казалось, что если бы в
истории моей  жизни  не  хватало  какой-нибудь  одной  подробности,  то  мое
ощущение счастьЯ и мое понимание его не могли бы быть  такими  полными.  Њне
все казалось одновременно и совершенно несомненным, и столь же  невероЯтным.
Љогда Я шел по avenue Victor Hugo, мне вдруг показалось, что всего этого  не
может быть, и Я ощутил нечто вроде душевного головокружениЯ - как будто  это
страница из детской книжки о чудесных исчезновениЯх.
     Ђнни сказала мне, что Madame сейчас выйдет, и провела менЯ в  столовую.
Ќебольшой стол был уже накрыт, на нем стоЯло два прибора и бокалы длЯ вина -
и в одном из них, точно  наполнЯЯ  его  невидимой  и  прозрачной  жидкостью,
играла световаЯ тоненькаЯ струйка; Я  вспомнил  тогда,  что  была  солнечнаЯ
зимнЯЯ погода. џ сидел в кресле  и  курил  папиросу.  џ  заметил,  что  курю
папиросу, только в ту минуту, когда упавший пепел обжег мою руку и попал мне
в рукав.
     …лена Ќиколаевна вошла в комнату за несколько секунд до того, как  Ђнни
стала подавать завтрак. Џеред этим она только что принЯла ванну  и  не  дала
себе труда одетьсЯ. Ћна была в купальном халате,  волосы  ее  были  зачесаны
назад, и это придавало ее лицу особенную четкость очертаний и одновременно с
этим выражение душевной и физической уютности, неожиданное и  приЯтное.  Ћна
спросила менЯ с иронической нежностью в голосе, хорошо ли Я спал и есть ли у
менЯ аппетит. џ ответил  утвердительно,  не  сводЯ  с  нее  глаз.  Ћна  тоже
изменилась, как все, что Я видел вокруг себЯ, с ее лица исчезло то выражение
отчужденности, которое Я знал до сих пор. Љогда она наклонилась над  столом,
Я увидел крупную родинку под ее правой ключицей, - и  по  мне  сразу  прошла
теплаЯ  волна  благодарности  и  нежности  к  ней,  и  тогда  Я  поймал   ее
остановившийсЯ взглЯд.
     - Ћ чем ты думаешь? - спросил Я.
     - Ћ том, что мы с тобой так недавно знакомы и что вот, мне  кажетсЯ,  Я
никогда не знала никого, кто был бы мне ближе, чем ты.
     Џотом она прибавила:
     - џ не всегда буду говорить тебе такие вещи, так что лучше не привыкай.
     Ћна налила в бокалы вино - какое-то особенное, душистое  и  крепкое,  и
как ни плохо Я разбиралсЯ в винах, даже Я  не  мог  не  заметить,  что  оно,
вероЯтно, очень хорошее, - и сказала:
     - ‡а что мы с тобой выпьем?
     - ‡а то, чтобы мы не привыкли, - сказал Я. Ћна покачала головой,  и  мы
молча выпили. € несмотрЯ на  то,  что  это  был,  в  сущности,  обыкновенный
завтрак с женщиной, которую Я встретил неделю тому  назад  и  котораЯ  вчера
стала моей  любовницей,  и  точно  так  же,  как  она  не  была  первой  или
единственной в  моей  жизни,  так  Я  не  был  ее  первым  или  единственным
любовником; несмотрЯ на то, что внешне во всем этом не  было,  казалось  бы,
ничего исключительного или необыкновенного, это звучало почти  торжественно,
как слова, которые произносЯт, может быть, один раз в жизни, отправлЯЯсь  на
войну или уезжаЯ навсегда.
     Џосле завтрака мы сидели с ней очень долго за кофе. ‚ солнечном  свете,
проникавшем через окно, вились и исчезали струи папиросного дыма. Ћна так  и
осталась в купальном халате, и когда  Я  ей  заметил  это,  она  ответила  с
улыбкой:
     - џ никого не жду, мне не длЯ кого одеватьсЯ. —то касаетсЯ тебЯ, то мне
кажетсЯ, что ты предпочитаешь менЯ даже без купального халата, и все  вообще
так нетрудно предвидеть. Ќет, подожди, - сказала она,  видЯ,  что  Я  сделал
движение, чтобы поднЯтьсЯ с кресла. - Џодожди, Я здесь, Я никуда не уйду,  и
у менЯ нет желаниЯ уходить от тебЯ. Ќо Я хотела поговорить с тобой. ђасскажи
мне, как ты жил до сих пор, кого ты любил и как ты был счастлив.
     - џ не знаю, с  чего  начать,  -  сказал  Я.  -  ќто  сложно,  долго  и
противоречиво. Љаждое утро, когда Я просыпаюсь, Я думаю, что именно  сегоднЯ
по-настоЯщему  начинаетсЯ  жизнь,  мне  кажетсЯ,  что  мне  немногим  больше
шестнадцати лет и что тот  человек,  который  знает  столько  трагических  и
печальных вещей, тот, который вчера ночью засыпал на моей кровати, мне  чужд
и далек, и Я не понимаю ни его  душевной  усталости,  ни  его  огорчениЯ.  €
каждую ночь, засыпаЯ, Я чувствую себЯ так, точно Я прожил очень долгую жизнь
и все, что Я из нее вынес, это отвращение и груз  долгих  лет.  €  вот  идет
день, и по мере того, как он подходит к концу, эта отрава душевной усталости
все глубже и глубже проникает в менЯ. Ќо это, конечно,  не  рассказ  о  моей
жизни. ќто Я говорю тебе о том, как Я себЯ чувствовал обычно вплоть до  того
вечера, когда у тебЯ не оказалось - к счастью - билета на матч.
     - ’ы сравнительно молод и совершенно, по-моему, здоров, - сказала  она.
- € что бы ты мне ни говорил, Я плохо верю в твою душевную  усталость.  …сли
бы ты сам мог видеть себЯ в некоторые минуты, ты бы понЯл, почему твои слова
об усталости звучат так неубедительно.
     - џ никогда не говорил,  что  Я  могу  ощущать  душевную  усталость  по
отношению к тебе. € когда Я вижу тебЯ...
     - ’о это так, как если бы это было утро?
     - ’о это так, как если бы это было утро.
     - Ќо мы уклонЯемсЯ от главного, - сказала она. - ѓде ты родилсЯ, где ты
рос, куда и почему ты уехал и как твоЯ фамилиЯ? - потому что до  сих  пор  Я
знаю только твое имЯ. ѓде ты училсЯ и училсЯ ли ты вообще?
     - „а, - сказал Я. - ‚ероЯтно, напрасно, но училсЯ Я  долго  и  довольно
разным вещам.
     € Я стал рассказывать ей о себе. Њне казалось, что никогда до этого днЯ
моЯ собственнаЯ судьба не была мне так Ясна, как теперь.  џ  нашел  в  своих
воспоминаниЯх много  такого,  чего  Я  раньше  не  замечал,  какие-то  почти
лирические вещи, - и Я только смутно  чувствовал,  не  переставаЯ  говорить,
что, если бы не было …лены Ќиколаевны, Я бы, наверное, не сумел  обрести  их
внезапно возникшую силу и свежесть, которой,  быть  может,  даже  вообще  не
существовало вне мысли о ней и вне присутствиЯ рЯдом со мной этой женщины  в
купальном  халате,  с  гладко  причесанными  волосами  и  далеким   взглЯдом
задумчивых глаз.
     -  ’ы  менЯ  извинишь,  если  в  моем   рассказе   не   будет   строгой
хронологической последовательности? - сказал Я.
     Ћна кивнула головой. џ говорил ей в тот  день  о  многом:  о  войне,  о
ђоссии, о путешествиЯх, о своем детстве. Џередо мной возникали самые  разные
люди, которых Я знал: учителЯ, офицеры, солдаты, чиновники,  товарищи,  -  и
целые страны проходили  перед  моими  глазами.  џ  вспоминал  субтропические
пейзажи, ровные квадраты коричневой  земли,  белые  узкие  дороги  и  далеко
слышный в жарком и  неподвижном  воздухе  скрип  бедной  деревЯнной  телеги;
печальные глаза маленькой и худой, как скелет, коровы, запрЯженной  рЯдом  с
ослом в соху, которой греческий крестьЯнин в темно-сером суконном бурнусе  и
белой войлочной шлЯпе пахал жесткую землю; и то,  что  в  ’урции  расстоЯние
измерЯют  временем  -  до  такого-то  места  не  столько-то  километров,   а
столько-то часов ходьбы; ледЯные ветры средней ђоссии и упругий хруст  снега
под ногами, потом морЯ, и реки, и диких уток над „унаем,  потом  пароходы  и
поезда - все, через что шло необъЯснимое движение моей жизни. ‡атем Я  опЯть
вернулсЯ к войне и к этим  тысЯчам  трупов,  которые  Я  видел,  -  и  вдруг
вспомнил речь моего учителЯ русского Языка, которую он сказал  на  выпускном
акте:
     - ‚ы начинаете жить, и вам придетсЯ участвовать в том,  что  называетсЯ
борьбой за  существование.  ѓрубо  говорЯ,  есть  три  ее  вида:  борьба  на
поражение, борьба на уничтожение и борьба на соглашение. ‚ы молоды  и  полны
сил, и вас, конечно, притЯгивает именно первый вид. Ќо помните  всегда,  что
самый гуманный и самый выгодный вид - это борьба на соглашение. € если вы из
этого сделаете принцип всей вашей  жизни,  то  это  будет  значить,  что  та
культура, которую мы старались вам передать, не  прошла  бесследно,  что  вы
стали настоЯщими гражданами мира и что мы, стало быть, тоже не даром прожили
на свете. Џотому что, если бы это оказалось иначе, это значило  бы,  что  мы
только потерЯли времЯ. Њы старые, у  нас  нет  больше  сил  создавать  новую
жизнь, у нас остаетсЯ одна надежда - это вы.
     - џ думаю, что он был прав, - сказал Я. - Ќо, к сожалению, мы не всегда
имели возможность выбирать тот вид борьбы, который мы считали наилучшим.
     - ’ы сохранил хорошие воспоминаниЯ о твоих учителЯх?
     Њы сидели с ней на диване, Я обнимал ее правой рукой, и сквозь мохнатый
халат Я чувствовал теплоту ее тела.
     - Ќет, далеко не обо всех, - сказал Я и улыбнулсЯ, потому  что  подумал
об одном из свЯщенников, который преподавал нам ‡акон Ѓожий  уже  в  старших
классах; это был высокий рассеЯнный человек  в  лиловой  шелковой  рЯсе.  Ћн
говорил скучающим голосом:
     - ‘уществует  много  доказательств  бытиЯ  ЃожиЯ.  …сть  доказательство
юридическое,   есть   доказательство   логическое,    есть    доказательство
философское.
     Џотом он задумалсЯ на минуту и прибавил:
     - …сть даже доказательство математическое, но Я его забыл.
     - ѓде ты поступил в университет? ‚ Џариже?
     - „а, и это было не так просто.

     € Я рассказал ей, что  мне  нужно  было  получить  у  бывшего  русского
консула бумагу, которую мог мне выдать только он и котораЯ заменЯла метрику.
ќто был маленький сердитый старичок с огромной седой  бородой,  который  мне
сказал:
     - Ќичего Я вам не дам. Ћткуда Я знаю, кто  вы  такой?  Њожет  быть,  вы
профессиональный преступник, может быть, убийца, может быть, бандит.  џ  вас
вижу первый раз в жизни. Љто вас знает в Џариже?
     - Ќикто, - сказал Я.  -  ‡десь  у  менЯ  есть  несколько  товарищей,  с
которыми Я училсЯ, но они все такие же, как Я, никто из  них  вам  лично  не
известен, и ничто вам  не  мешает  предположить,  что  каждый  из  них  тоже
профессиональный преступник и убийца и еще к тому же мой сообщник.
     - ‡ачем вам эта бумага?
     - џ хотел бы поступить в университет.
     - ‚ы? ‚ университет?
     - „а, если вы все-таки дадите мне эту бумагу.
     - „лЯ этого, батюшка, надо иметь среднее образование.
     - “ менЯ есть аттестат зрелости.
     - € по-французски знать надо.
     - џ знаю.
     - ѓде же вы могли научитьсЯ?
     - „ома, в ђоссии.
     - Ѓог вас знает, - сказал он с сомнением, - может быть, вы и не бандит,
Я ведь этого не утверждаю категорически, у менЯ нет  длЯ  этого  фактических
данных. Џокажите-ка мне ваш аттестат.
     Ћн просмотрел его, потом вдруг спросил:
     - Џочему средние отметки по алгебре и тригонометрии? а?
     - “ менЯ нет склонности к так называемым точным наукам.
     - Ќу хорошо, дам Я вам бумагу. Ќо смотрите, на вашу ответственность.
     - •орошо, - сказал Я, - если менЯ арестуют и посадЯт в  тюрьму,  обещаю
на вас не ссылалатьсЯ.
     џ смеЯлсЯ, вспоминаЯ этого старичка, и она смеЯлась вместе со  мной,  и
всей кожей моей руки Я  чувствовал,  как  вздрагивало  ее  тело.  Џотом  она
встала, посмотрела на менЯ, как мне показалось, с упреком, задернула  шторы,
и комната стала темно-серой € в наступившей темноте до менЯ только  доходила
музыка из верхней квартиры, где кто-то играл на  роЯле,  очень  отчетливо  и
медленно, и было впечатление, что в жидкое стекло падают,  одна  за  другой,
огромные звуковые капли.
     џ не  мог  не  заметить,  что  главным  отличительным  признаком  моего
отношениЯ к ней было то, что не существовало, казалось, ни одной  минуты,  в
течение которой Я не испытывал бы постоЯнного обостренного чувства. …сли это
не было желание ее  близости,  то  это  была  нежность,  если  это  не  была
нежность, то это была целаЯ последовательность других  чувств  или  душевных
состоЯний, длЯ определениЯ которых Я не знал ни слов, ни  возможности  найти
эти слова. ‚о всЯком случае, ее существованию Я  был  обЯзан  возникновением
мира, которого не знал до  сих  пор.  џ  не  представлЯл  себе,  что  значит
физическаЯ близость женщины, - мне было  странно  подумать,  что  Я  мог  бы
сравнить это с моими  прежними  романами.  џ  знал,  что  каждаЯ  любовь,  в
сущности, неповторима, но это было  очень  схематическое  и  приблизительное
утверждение; при сколько-нибудь  внимательном  отношении  к  этому  сходство
всегда можно было найти, неповторимость заключалась  в  некоторых  случайных
оттенках некоторых случайных интонаций. ’еперь это было другое,  не  похожее
на предыдущее, и во всем своем душевном  опыте  Я  не  находил  ничего,  что
напоминало  бы  мне  мое  теперешнее  состоЯние.  Њне  казалось,  что  после
разрушительного усилиЯ этой любви у менЯ не осталось  бы  сил  ни  на  какое
другое чувство и Я ничто, наверное, не мог бы сравнить  с  этим  нестерпимым
воспоминанием. ѓде бы Я ни был и что бы Я  ни  делал,  мне  было  достаточно
задуматьсЯ на несколько секунд,  чтобы  передо  мной  поЯвилось  ее  лицо  с
далекими глазами, ее улыбка, в которой было такое наивное  бесстыдство,  как
если бы она стоЯла совершенно голаЯ. € вместе с тем, несмотрЯ  на  всю  силу
моего физического тЯготениЯ к ней,  это  было  не  похоже  на  самую  бурную
страсть, потому что в этом, как мне казалось, всегда проходила струЯ ледЯной
чистоты и какой-то удивительной и нехарактерной длЯ менЯ  бескорыстности.  џ
не знал, что был способен к таким чувствам;  но  Я  полагаю,  что  они  были
возможны только по отношению к ней -  и  в  этом  заключалась  длЯ  менЯ  ее
настоЯщаЯ неповторимость и замечательность.
     Љак всегда в моей жизни, всЯкий раз, когда передо мной возникало  нечто
новое, Я не мог сказать, что именно вызвало его из  небытиЯ.  „умаЯ  о  том,
что, собственно, в …лене Ќиколаевне  создавало  ее  непреодолимую  длЯ  менЯ
притЯгательность, Я не находил ответа. џ знал женщин, которые были  красивее
ее, Я слышал голоса более мелодичные, чем ее голос; неподвижное  ее  лицо  и
унизительно-спокойные глаза могли бы, казалось, произвести  на  менЯ  скорее
тЯгостное впечатление. Ћна была почти лишена той душевной теплоты, которую Я
так ценил, в ней почти  не  было  нежности,  или,  вернее,  она  проЯвлЯлась
чрезвычайно редко  и  всегда  как  будто  нехотЯ.  ‚  ней  не  было  никакой
"очаровательности", это понЯтие совершенно не подходило к  ней.  €  все-таки
именно она была неповторима и замечательна в  моем  представлении,  и  этого
ничто не могло изменить.
     …е нельзЯ было назвать скрытной; но длительное  знакомство  или  теснаЯ
душевнаЯ близость были необходимы, чтобы узнать, как до сих пор проходила ее
жизнь, что она любит, чего она не любит, что ее интересует, что  ей  кажетсЯ
ценным в людЯх, с которыми она сталкиваетсЯ. Њне очень долго не  приходилось
слышать от нее каких бы  то  ни  было  высказываний,  которые  бы  ее  лично
характеризовали, хотЯ Я говорил с ней на самые разные темы; она обычно молча
слушала или отвечала односложно. ‡а много недель Я узнал о ней чуть  больше,
чем в первые дни. ‚месте с тем, у нее не было  никаких  причин  скрывать  от
менЯ что бы то ни было, это было просто следствие ее природной сдержанности,
котораЯ  не  могла  не  казатьсЯ  мне  странной.  Љогда  Я  ее  спрашивал  о
чем-нибудь, она не хотела отвечать,  и  Я  этому  неизменно  удивлЯлсЯ,  она
замечала:
     - Ќе все ли тебе равно?
     €ли:
     - Љакой это может иметь интерес?
     Ђ менЯ интересовало все, что ее касалось, и  мне  хотелось  знать,  что
было с ней до нашей встречи.
     „лЯ  нее  была  характерна  своеобразнаЯ  душевнаЯ  медлительность,  не
соответствовавшаЯ быстроте и точности ее движений вообще,  ее  стремительной
походке, мгновенности и безошибочности ее  физических  рефлексов.  ’олько  в
том,  что  представлЯло  из  себЯ  неопределимое  соединение   душевного   и
физического, например в любви, только в этом нарушалась  обычно  безупречнаЯ
гармониЯ ее тела, и в этом случайном несовпадении длЯ нее всегда было  нечто
почти мучительное. ’о впечатление странной дисгармонии, почти анатомической,
которую Я заметил в ней в  вечер  нашей  первой  встречи,  именно  сочетание
высокого и очень чисто очерченного лба с этой  жадной  улыбкой,  -  не  было
случайным. ‚ ней был несомненный разлад между тем, как существовало ее тело,
и тем, как, вслед за этим упругим существованием, медленно и  отставаЯ,  шла
ее душевнаЯ жизнь. …сли бы это можно было разделить - и забыть об этом,  она
была бы совершенно счастлива. ‹юбовь к ней требовала постоЯнного творческого
усилиЯ.  Ћна  никогда  не  делала  ничего,  чтобы  произвести  то  или  иное
впечатление; она никогда не  думала,  как  подействуют  слова,  которые  о