 роднаЯ землЯ.

     Њы никогда не были такими беспомощными  и  жалкими, как в первые минуты
катастрофы.  ‚се еще  не веритсЯ, что  с нами не  осталось  плота,  ни куска
лепешки, ни тепла.  Њы  одни среди  мрачных скал, на дне  глубокого каньона,
выброшенные Њаей на кособокий камень.
     Џрисесть негде. ‘тоим с ’рофимом на краю обломка, удерживаЯ друг друга.
‚асилий лежит пластом.  Ћн еще дышит. Ќа его лице сгустились тени.  ‚ глазах
испуг. ЌижнЯЯ челюсть отвисла.
     ђека  бушует, кругом все  кипит,  пенитсЯ,  ревет.  ‘квозь водЯную пыль
слева виден поворот. ‘права реку поджимает крупнаЯ россыпь.
     -- ЏроклЯтье, правее бы надо, тогда бы пронесло, -- досадует ’рофим.
     ‘таскиваем  с  ‚асилиЯ  одежду,  выжимаем  из  нее  воду,  надеваем  на
посиневшее  тело. Ќе знаем, что делать.  „о берега  с  больным ни  за что не
добратьсЯ,  не  сплыть за кривун, всюду  торчат  обломки.  Ќо и здесь нельзЯ
оставатьсЯ.  ЌельзЯ медлить  -- на вершинах  скал уже  гаснут последние лучи
заката.
     ‘коро ночь, и тогда...
     Ќадо принимать  какое-то  решение.  —то угодно,  любой  ценою, лишь  бы
выбратьсЯ.  Ћпасность  терЯет значимость. ’олько  безумный  риск  еще  может
изменить обстановку.
     ‹овлю на себе настороженный взглЯд ‚асилиЯ. Ћн понимает все. Њолча ждет
приговора. …го не спасти, это Ясно. Ђ как же быть? Ѓросить на камне живым на
съедение птицам, а самим спасатьсЯ?
     --  ‚асилий, подскажи, что нам делать?.. ’ы  слышишь менЯ? -- кричу  Я,
силЯсь преодолеть рев реки.
     -- Џлывите... а  мне ничего  не надо... столкните  в  воду...  --  € мы
видим, как он, напрЯгаЯ всю свою силу, пытаетсЯ сползти с камнЯ.
     џ  опускаюсь на  колени,  обнимаю  его  мокрую голову. Њы  все  молчим.
"‘толкнуть в воду!" -- страшные слова!  ‘толкнуть  ‚асилиЯ, который прошел с
нами сотни преград без жалоб, без единого упрека! Ќеужели никакой надежды?!
     -- џ  остаюсь с тобой, ‚асилий. Ђ ты, ’рофим, не мешкай, не раздумывай,
раздевайсЯ, плыви, авось, спасешьсЯ.
     -- Ќет!.. “ вас семьи, а Я один, и не так уж мне везло в жизни....
     -- Љ чему разговоры,  -- кричу  Я, -- раздевайсЯ!  Ћдежду привЯзывай на
спину. Џроверь, хорошо ли упакованы спички.
     -- Њне не выплыть.
     --  ‚ода вынесет,  а здесь гибель. ‘нимай телогрейку, штаны... Ќу, чего
медлишь!
     Ћн вскинул  светлые глаза  к небу  и  стал вытаскивать из  тесных сапог
посиневшие ноги.
     џ помогаю ему раздетьсЯ. ’ороплю. Ђ  сам плохо владею собой,  ничего не
вижу. Ќадо  бы что-то сказать ему. Ќо ни одной законченной мысли в голове --
они бегут беспорЯдочно, как белЯки на Њае, не повинуЯсь мне.
     Ќе знаю, что передать друзьЯм. Љак оправдать себЯ перед семьей? Ќадо бы
просить прощение у  ‚асилиЯ и ’рофима за то, что заманил их сюда, на Њаю, не
настоЯл идти через —агар. Ђ впрочем, зачем, ведь этот опасный путь был нашим
общим желанием,
     ‚округ по перекату ходЯт  с  гулом буруны, мешаЯ густую  синеву реки  с
вечерним сумраком. ’рофим готов. џ завЯзываю на его груди последний узел, но
пальцы плохо повинуютсЯ мне. Ќервы не выдерживают, Я дрожу.
     -- ’оропись!
     Ћн опускаетсЯ на колени перед ‚асилием, припадает к лицу, и его широкие
плечи вздрагивают.
     ЌапрЯгаю  всю  свою   волю,  призываЯ   на  помощь   спокойствие,  хочу
мужественно проводить человека, с которым более двадцати лет был вместе.
     Њы обнимаемсЯ. џ слышу,  как сильно колотитсЯ его сердце, чувствую, как
тесно легким в его груди, и сам не могу унЯть одышку.
     -- Џрощай,  ’рофим!  Џередай всем,  что Я  осталсЯ  с  ‚асилием,  иначе
поступить не мог.
     ’рофим шагнул к краю  валуна. Ћкинул спокойным взглЯдом меркнущее небо.
ЏокосилсЯ на бегущую синеву потока, взбитую разъЯренными  бурунами. €  вдруг
заколебалсЯ. ‚ернулсЯ, снова припал к ‚асилию...
     …ще раз обнимаемсЯ с ним.
     -- Ќе бойсЯ! -- и Я осторожно сталкиваю его с камнЯ.
     ђаспахнулась  волна,  набежали  буруны,  и  ’рофима  не  стало видно. ‚
темноте только звезды далекие-далекие печально светЯт с бездонной высоты, да
ревут огромные волны в тревожной ночи.
     Ќа валуне стало  просторнее,  но  сесть  все  равно негде.  Џриподнимаю
‚асилиЯ,  кладу  его голову себе на ноги. •олодно, как  на  льдине. Ѓольного
всего трЯсет, и Я начинаю  дрожать. ‘  ужасом думаю, что ‚асилию до утра  не
дожить.
     -- “же ночь или Я ослеп? -- слышу слабый голос ‚асилиЯ.
     -- ђазве ты не видишь звезд?
     Ћн поднимает голову к небу, утвердительно кивает.
     -- ‚ыплыл?
     -- „авно.
     -- Ђ ты видел?
     -- Љак же! “шел берегом за кривун.
     -- Ќу-ну,  хорошо! ‘ам зачем осталсЯ. -- Ђ ты  бы бросил  менЯ  в такой
беде? Ћн долго молчит, потом спрашивает:
     -- ‡начит, никакой надежды?
     -- „ождемсЯ утра, а там видно будет, -- пытаюсь утешить его.
     -- „ождемсЯ ли?..
     ЃродЯчий  ветер трубит  по ущелью,  окатывает нас  водЯной пылью. Џоток
дико ревет. —то длЯ него наша жизнь -- всего лишь минутнаЯ забава.
     ’еперь,  немного  освоившись  с  обстановкой,  можно   здраво   оценить
случившеесЯ.  Џоздно  раскаиватьсЯ,  сожалеть.  „умаю,  что  всЯкаЯ   борьба
безнадежна.  Њы  попали в  такое  положение,  когда ни  опыт, ни  величайшее
напрЯжение воли, ни самое высокое  мужество  не могут  спасти  ни  менЯ,  ни
‚асилиЯ. ЋбстоЯтельства  оказались сильнее  нас.  ’олько бы сохранить в себе
спокойствие!
     ‚асилий дремлет.  ‚от и хорошо! Џусть на минуту забудетсЯ... ’омительно
и долго тЯнетсЯ ночь. џ мерзну, дрожу. ’уча гасит звезды. ‘тановитсЯ жутко в
темноте, под охраной  белЯков. €  все времЯ  сверлит одна  мысль:  почему не
послушал “лукиткана, не пошел через —агар. Ќо разве мог Я иначе? ђазве можно
задержать выстрел, если боек ударил по капсюлю?
     ‡атихает и снова оживает южный ветерок. Ћн наносит запах хвойной тайги.
€ кажетсЯ, плывет этот терпкий дух из родных кавказских лесов. ‚ижу, точно в
Яви,  костер под старой чинарой.  ’ам впервые  с  ребЯтней мы жгли  смолевые
сучьЯ. ’ам в детских грезах раскрывалсЯ нам загадочный мир. ’ам,  под старой
чинарой, у тлеющего огнЯ, родилась неугомоннаЯ мечта увидеть невиданное. ќто
ты,  угрюмый лес  моего  детства, научил  менЯ любить  природу, ее  красоту,
первобытность. ’ы привел менЯ к роковому перекату. Ќо Я не сожалею...
     ЊенЯ  вела к развЯзке  всепоглощающаЯ страсть. ќто  было не безотчетное
влечение,  не  спорт,  а  самое  заветное  стремление  -- подчинить  природу
человеку.
     ’учи сваливаютсЯ  за скалы.  ЏадучаЯ звезда бороздит край темного неба.
“лукиткан  непременно сказал бы, что это  к удаче. Ћн умел всегда находить в
ЯвлениЯх природы  что-нибудь обнадеживающее,  и это помогло ему жить. . •очу
поверить, что упавшаЯ звезда к счастью.
     -- ’ы не спишь? -- слышу голос ‚асилиЯ. -- ЉакаЯ долгаЯ ночь!
     џ молча прижимаю  голову друга. Њолчим  потому,  что не о чем говорить.
’о,  чем  жили мы до сих  пор, о чем  мечтали, покинуло нас. Ќе осталось  ни
весел в руках, ни  экспедиционных дел,  ни  свЯзи с внешним миром. Љазалось,
жизнь замерла, как замирают паруса в минуту вдруг наступившего штилЯ.
     —асы текут  медленно. Ћ, эта долгаЯ ночь,  холоднаЯ и  неумолимаЯ! •очу
забытьсЯ, но  не могу  отрешитьсЯ от темных мыслей, слишком велика их власть
надо  мною. ‡лой ветер  проникает в каждую  щелку одежды. “жасное состоЯние,
когда промерзаешь  до мозга костей, когда негде согретьсЯ. џ втЯгиваю голову
в  воротник, дышу под фуфайку  и закрываю глаза с единственным желанием уйти
от действительности.
     ‘лышу --  со скалы срываетсЯ тЯжелый обломок и гулом  потрЯсает  сонное
ущелье. €з-за кривуна высовываетсЯ разбуженный туман. ЉачаЯсь, он взбираетсЯ
на осклизлые уступы, изгибаетсЯ,  плывет. ‚верху сливаетсЯ  с тусклым небом,
внизу бродит  вокруг нас, мешаЯсь с бурунами, оседаЯ на нашей одежде водЯной
пылью. € от этого становитсЯ еще холоднее...
     Ќет, не уснуть...
     ‚ мыслЯх царит хаос. џ потерЯлсЯ, не у кого спросить дорогу. ‘колько бы
ни звал Я сейчас своих близких друзей, они  не  придут на помощь.  џ  один с
больным ‚асилием, на краю жизни.
     ЋпЯть слышу грохот. ‚ероЯтно, забавлЯетсЯ медведь, ѓде-то в  вышине, за
туманом, за  верхней  гранью скал,  рассвет будит жизнь.  †ивой  поток  воды
проноситсЯ мимо, словно гигантские качели в бесконечном взлете.
     Ќад нами, чуть не  задеваЯ крыльЯми,  пролетает  пугливаЯ  стайка уток.
’уман сгущаетсЯ, белеет. “тро заглЯдывает в щель.
     -- •олодно, не чувствую себЯ.  ‘огретьсЯ бы теперь перед  смертью, -- и
‚асилий крепко прижимаетсЯ ко мне.
     --   ‘коро  солнце  подниметсЯ,  отогреемсЯ  и  непременно   что-нибудь
придумаем, -- стараюсь Я успокоить ‚асилиЯ.
     -- ’ы не заботьсЯ обо мне. Ќе хочу жить калекой. Џлыви сам...
     -- Ќикуда Я от тебЯ не поплыву. …ще не все, ‚асилий, потерЯно. Ќаступит
день...
     -- ’ы бы повернул менЯ на бок, все застыло, -- обрывает он разговор.
     ‚ид у  него  ужасный:  по черному, обветренному  лицу проступили желтые
пЯтна,  и  какие-то   новые  линии  обезобразили  его.  ‚  глазах  полнейшаЯ
отчужденность. Ђ ведь совсем недавно это был человек, да еще какой человек!
     Ќаверху  все  больше  светлеет.  Ќазад,  за  кривун,  торопитсЯ  туман.
ЋбнажаютсЯ выступы  скал,  рубцы откосов, небо, освещенное далеким  солнцем.
Џерекат  бушует. ‘трашно  смотреть,  как обрушиваетсЯ  поток на острые клыки
обломков,  разбиваетсЯ в  пыль  и,  убегаЯ за  кривун,  бросает  оттуда свой
гневный рев.
     ‚ижу, за  перекатом, в заводи,  плывет что-то черное. Џрисматриваюсь --
да ведь это, кажетсЯ, шлЯпа ’рофима! Ќе может быть! Ќе хочу верить. ‘ трудом
поднимаюсь на ноги. Ќет, не ошибсЯ -- его шлЯпа, Ќеужели погиб?!
     -- Људа ты смотришь, что там? -- слышу тревожный голос ‚асилиЯ.
     -- “тка чернаЯ плывет за перекатом.
     -- Ђ Я думал, ’рофима увидел...
     -- —то ты, он теперь далеко.
     -- ‚от уж и далеко! Ѓез плота и без топора ему никуда не уйти.
     -- Ќаш плот не должно далеко унести перевернутым.
     -- Њожет, и застрЯл, -- соглашаетсЯ он.
     -- —то это у тебЯ, ‚асилий, с нижней губой?
     -- Ћпухла что-то...
     -- „а ведь ты ее изжевал! ‡ачем это?
     -- ‘ам не знаю. ЉажетсЯ, будто трубка в зубах.
     џ отрезаю ватный кусок от полы фуфайки, кладу ему в рот и только теперь
вижу его  поседевшую  за  ночь  голову.  ‹ицо  сморщилось,  на лбу  глубокие
борозды,  точно  сабельные   шрамы,  нос  заострилсЯ.   ‚  глазах  выражение
ужасающего безразличиЯ, как у мертвеца. ЊенЯ это пугает.
     Ќебо  безоблачное, синее-синее. Ќа  курчавый  кант  правобережной скалы
упали первые лучи восхода. ‚се засверкало чистыми красками раннего утра.
     ‚асилий лежит на мокром камне, следит, как с верхних уступов спускаютсЯ
в глубину ущельЯ первые лучи. ‚ременами  он  переводит  взглЯд  на  облачко,
застрЯвшее посредине синего неба... Ђ сам жует ватный лоскут.
     -- Џокурить бы, -- просит он.
     -- Џотерпи немного. ‘олнце  пригреет, Я  высушу  бумагу,  табак,  и  ты
покуришь.
     ‚от и  солнце! џ чувствую его  теплое  прикосновение,  вижу, как  лучи,
падаЯ в воду, взрывают Ярким светом кипЯщую глубину переката.  Ќе  последний
ли  день? џ  хочу  встретить его  спокойно. Ђх, если бы можно было  вытЯнуть
ноги!..
     —тоб отвлечьсЯ от мрачных мыслей, вытаскиваю из кармана  кусок лепешки,
пригибаюсь к ‚асилию. Ћн покорно откусывает мокрые краешки и долго жует. …го
лицо от работы челюстей перекашиваетсЯ и еще больше морщитсЯ.
     џ обнимаю ‚асилиЯ.  ‚месте теплее. ‘идим молча. „вижение требует меньше
усилий,  чем  слова. "‘тоит  ли сопротивлЯтьсЯ?" --  и Я  вздрагиваю от этой
страшной мысли.
     -- ѓлЯнь, дождеваЯ туча ползет! -- сокрушенно говорит ‚асилий.
     џ  поднимаю  голову. ЃрюхастаЯ туча высунулась  из-за  скал,  заслонила
полнеба.  …е передний  округлый  край  снежно-снежно-белый,  весь освещенный
солнцем. Ђ нижний свинцовый, и от этого, кажетсЯ, что туча перегружена.
     -- Ћна пройдет стороной, не заденет, -- стараюсь успокоить больного.
     €  вдруг могучий  удар грома  потрЯсает  твердыню скал от  подножьЯ  до
верхних зубцов. „аже перекат, оглушенный разрЯдом, казалось, замер. ‘ловно в
испуге,  затрепетала одинокаЯ  лиственница на  ближнем  утесе, и  со свистом
пронессЯ  за кривун табунчик куличков.  ‚  глазах ‚асилиЯ страх. Ћн сглотнул
нежеваные крошки, долго смотрел на менЯ в упор, ждал ответа, как приговора.
     -- Ќе тревожьсЯ, ‚асилий, -- говорю, -- туча пройдет стороной.
     -- Ќет, не обманывай. Џлыви, пока нет дождЯ. Ќо не бросай менЯ живым на
камне.
     џ не знаю, что сказать.
     …го  угловатое лицо становитсЯ изжелта-бледным. Ћбескровленные,  как  у
тифозника, губы бессильно шепчут:
     -- „ождь будет, ради наших детей плыви...
     Ѓесполезно возражать. Њне становитсЯ  страшно при мысли, что Я ничем не
могу  помочь  ему. Ђ лицо  все  больше  блекнет.  Ћн стонет. Љак тЯжело  ему
прощатьсЯ с жизнью!
     џ   укладываю  ‚асилиЯ   себе   на  ноги  и  сижу  молча.  ’еперь  наше
существование зависит от  туч. ЏронесутсЯ  они мимо, и мы  будем обречены на
ужасную, медленную  смерть. …сли же  тучи разразЯтсЯ проливным дождем, тогда
подниметсЯ вода,  слижет нас с камнЯ, упрЯчет в  глубине водоема. Џри мысли,
что  это  может  случитьсЯ  через час-два, менЯ  охватывает  страх,  Я терЯю
самообладание...
     Ѓольной прижимаетсЯ ко мне головою. ђот у  него полуоткрыт. Ћн  силитсЯ
сложить какие-то  слова,  губы  кривЯтсЯ. џ  запихиваю  ему  в  рот  остаток
лепешки,  не  могу слышать его голос, видеть его  отчаЯние. —увствую, на мои
руки падают горЯчие капли. Ћн плачет и медленно жует.
     Ћт туч в ущелье потемнело. €здалека неумолимо надвигаетсЯ на нас  рокот
непогоды.  Ќалетает ветер.  Ћн выносит из-за кривуна  белую чайку. ѓлубокими
вздохами наплывает  на нас ее  одинокий  крик. ‚идим,  как взмывает она  над
бурунами. ‚се  ближе и ближе. ‚от птица уже над нами. Џадает на гребни волн,
исчезает  в текучих буграх,  и снова  холодный ветер  качает ее. Ћна кричит,
предупреждаЯ нас о ненастье.
     "Љии-е...  кии-е..." --  все  дальше  и дальше уплывает тревожный  крик
вестника бури.
     ‚етер вдруг переменилсЯ, задул Яростнее. ‘винцоваЯ туча надвинулась. ‡а
отрогами,  по верховьЯм Њаи,  хлестал дождь, сопровождаемый раскатами грома.
‘разу  резко похолодало, словно распахнулись двери  гигантского ледника. ѓул
нарастал, мешалсЯ с  ревом переката. —то-то заговорщически копилось над нами
в небесной черноте.
     Ќе  могу  избавитьсЯ  от страха.  џ, как  слепой  щенок, не  знаю, куда
уползти от него.  ‘трах диктует: брось  ‚асилиЯ, спасайсЯ сам. Ќо руки ловЯт
больного,  прижимают  к груди...  и ко мне возвращаетсЯ  разум.  Џризываю на
помощь мужество, хочу встретить спокойно свой конец.
     -- „ождь! -- говорит ‚асилий, и его начинает всего трЯсти.
     —ерное небо залохматилось, распахнулось глубоченной бездной, и на землю
с тЯжелыми разрЯдами свалились потоки  дождЯ. ЊолниЯ рвала  тучи. Џромежутки
между холодными  вспышками и грохочущими раскатами  становились все  короче.
ѓрознаЯ стихиЯ завладела ущельем. Ќалетевший  ураган вздымал буруны, и скалы
отвечали ему низкой октавой.
     ‚асилий  пугливо  вздрагивает  от каждого удара грома,  жметсЯ  ко мне,
скребет заскорузлыми  пальцами  шероховатую поверхность  валуна, ищет опоры,
чтобы поднЯтьсЯ.
     -- „ождь пройдет... пройдет стороною! -- упрЯмо кричу Я.
     -- ‚ода прибывает, ты видишь? -- и он нацеливаетсЯ на менЯ исступленным
взглЯдом.
     -- Ќемножко, кажетсЯ, прибывает.
     --  Ќу  чего ты  ждешь, плыви,  может, спасешьсЯ, -- и  голова  ‚асилиЯ
беспомощно виснет.
     ‚ода потерЯла  прозрачность,  потекла  быстрее.  ‚  мутной завесе дождЯ
растворились берега, скалы, отроги. ‚се исчезло. ’олько одни мы на камне под
гневным небом, оглушенные непрерывным грохотом.
     џ приподнимаю ‚асилиЯ, хочу сказать  что-нибудь ласковое, утешить  его,
но спазма перехватывает горло, слова выпадают  из памЯти.  —увствую -- снова
мною овладевает  страх. Ћн проникает в кровь,  парализует  волю. € нужна всЯ
сила разума, всЯ его сосредоточенность, чтобы не поддатьсЯ ему. Ќужно плыть,
немедленно плыть! Џусть конец придет в борьбе...
     џ встаю. Ќемилосердо  хлещет дождь.  ђека  прибывает, давит на перекат,
роет  мелкий  гравий, а волны,  разбиваЯсь о камни, бросают на берег  желтую
вату пены.
     -- —то  там?  -- спрашивает  испуганно  ‚асилий и  поворачивает  голову
навстречу помутневшему потоку.
     -- “спокойсЯ!..
     -- ‘мотри, вода идет! -- и он неповинующейсЯ рукой пытаетсЯ поймать мою
ногу. -- Ѓогом прошу, не бросай живым, убей лучше...
     -- Џерестань, ‚асилий, никуда Я от тебЯ не поплыву.
     Ћн жметсЯ ко  мне.  Њы оба  боимсЯ смерти. Ћба хотим  жить.  Ќо  власть
стихии неодолима, и мы оба ждем ее приговора.
     Ќабегающие  буруны уже  захлестывают  камень.  ‘коро  они накроют  весь
перекат...
     ’учи уползают на юг, за отроги, вместе с громом. „ождь заметно слабеет.
Љосые лучи солнца, прорвавшиесЯ к земле, ложатсЯ  на омытые скалы. Њы оба до
ниточки мокрые.
     ЊаЯ прибывает.  „остаю  из-за  пазухи дневник,  хочу  сделать последнюю
запись. ђаскрываю его. „рожащаЯ рука с трудом выводит: "Њы погибаем".
     Љак передать  людЯм  дневник?  ќта  потрепаннаЯ,  старенькаЯ  книжка --
летопись  трудных дней,  наш прокурор, и  наш  защитник. ‚  кармане оставить
нельзЯ -- вода обычно раздевает утопленников. ђазве к ноге привЯзать?
     ‘таскиваю левый  сапог,  разрываю  портЯнку и  прибинтовываю  дневник к
ноге.
     ђека  распухла, как будто присмирела,  накрыла перекат.  Џлывет  мусор,
мелкий валежник. …ще несколько минут...
     „о слуха долетает шум. ‚скидываю вверх голову. ‚збиваЯ  воздух сильными
крыльЯми, пугливо откачнулась от берега стаЯ серых гусей, миновала  кривун и
с громким криком стала набирать высоту.
     „рогнуло  сердце при  виде  вольных  птиц. ‚  их  трубном кличе могучий
призыв к жизни, ликующий голос свободы.
     -- —то же ты медлишь? -- шепчет ‚асилий.
     -- Њожет, большую корЯгу нанесет, и мы поймаемсЯ за нее...
     ЊенЯ вдруг обнадеживает  эта  мысль. Ђ что если действительно уплыть на
корЯге! ‘брасываю с себЯ  в реку сапоги, фуфайку. ’ак будет легче  держатьсЯ
на  воде. Ќо  как  взЯть  с собой  больного? Ћн  поворачивает ко  мне  лицо,
обтЯнутое иссинЯ-желтой кожей, со впалыми глазницами. €з их  темной  глубины
смотрЯт малюсенькие глаза. ‚  них то же самое, что и в крике гусей, -- жажда
жизни.
     -- “спокойсЯ, ‚асилий, Я привЯжу тебЯ к своему поЯсу, и мы поймаемсЯ за
наносник.
     ‘нимаю   ремень,   привЯзываю   один  конец  к  ремню  ‚асилиЯ,  другой
пристегиваю  к  своей  левой руке повыше кисти.  ’еперь мы  свЯзаны. Ѓольной
успокаиваетсЯ, и его взглЯд мЯкнет, словно он этого ждал.
     ‚ода  стала  прибывать быстрее.  ѓуще понесло деревьЯ. Ћни проплывали в
одиночку и  купами, но все на недоступном длЯ  нас расстоЯнии.  “же заливает
камень. џ держу ‚асилиЯ.  Ћба в  воде. ЊенЯ  всего трЯсет -- нервы  вышли из
повиновениЯ.
     €з-за  кривуна   выплывает  огромнаЯ  лиственница.  ‚начале  показалась
вершина,  унизаннаЯ  обломками  сучьев,  затем  ствол  с корневищем.  „ерево
медленно разворачиваетсЯ на повороте, нацеливаетсЯ на нас. Њы ждем его. Ѓудь
что будет!..
     ‚асилий смотрит на  менЯ совершенно  бессмысленными глазами. ‚ижу,  его
праваЯ рука шевелитсЯ, тЯнетсЯ к ножу. ‚ этот момент слух поражает крик. —то
бы  это значило? Ќо  мысль приковывает  лиственница.  Ћна  наплывает  на нас
острой  вершиной,  точно  рогатина.  ЋстаетсЯ  метров  сто...  шестьдесЯт...
сорок...  €  вдруг  животный страх захватывает менЯ.  Ќе  могу  сдвинутьсЯ с
места. ‚ нервном  припадке прикусываю  нижнюю губу, и остраЯ боль пробуждает
сознание.
     •ватаю  ‚асилиЯ,  подтаскиваю к краю  камнЯ.  Ќи  раздумий,  ни страха.
‹иственница  рЯдом. ‚  последнюю,  роковую минуту ловлю  обезумевший  взглЯд
‚асилиЯ.
     -- ђади бога не терЯйсЯ! -- и менЯ подхватывает мутный поток.
     –еплЯюсь за первый  попавшийсЯ  сук.  ЏодтЯгиваю  левую  руку, чувствую
слабину и с ужасом замечаю, что со мною нет ‚асилиЯ. Ќе могу сообразить, как
это случилось. €щу его ногами в воде, кричу.
     ‚ижу,  на левой руке болтаетсЯ кусок перерезанного ремнЯ. Љогда  же  он
успел это сделать?
     ‘ трудом перебираюсь на ствол. ЋглЯдываюсь.  ‚асилий осталсЯ на  камне.
•очу попрощатьсЯ, но рот не разжимаетсЯ. Ќичего не соображаю.  ЊенЯ несет по
глубокому  каньону, прикрытому лоскутом вечернего неба. Ѓерега залиты водой.
‡а поворотом лобоваЯ скала. ‹иственница со всего  разбега  ударЯетсЯ  в нее,
застревает,  вершиной  разворачиваетсЯ и перегораживает  русло. Џоток сносит
менЯ, бросает в буруны. Ѓьюсь с течением, хватаюсь за мелкий наносник. Ћн не
выдерживает  тЯжести,  тонет.   ‘удорога  сводит  ноги.  ђукам  все  труднее
удерживать отЯжелевшее тело. Ќачинаю захлебыватьсЯ. Љ  счастью, менЯ наносит
на очередную скалу, хватаюсь за выступ.
     ’ечение  помогает мне выбратьсЯ на карниз  и кое-как закрепитьсЯ. ‘ижу,
согнувшись, свесив ноги в воду. Ќет ножа. Ќе  помню, когда  сбросил  с  себЯ
гимнастерку, и с нею уплыли спички. Ќе могу согретьсЯ,  точно на мне ледЯной
панцирь.  ‚есь дрожу. ‚от, кажетсЯ, и последний  приют на  этой  беспокойной
земле!
     Њимо несутсЯ смытые паводком деревьЯ, пласты земли.  ‚ижу,  на  обломке
тополЯ плывут три куличка. Ћни держат путь на юг, туда, где нас ждут друзьЯ.
‡а куличками, Явно  чего-то испугавшись, пробегает по воде выводок крохалей.
€х  нагонЯет продолжительный крик. ЉажетсЯ, Я слышал его еще на камне. Ќе от
этого ли бегут крохали?
     ѓул надвигаетсЯ непрерывной  волной, все  ближе,  Яснее. Њожет, медведь
попал в беду или сохатого придавило наносником?
     Ќет, кажетсЯ,  человек кричит. Ќеужели ‚асилий плывет. на валежнике  и.
зовет менЯ?
     •очу приподнЯтьсЯ. ‘трашнаЯ слабость. € вдруг все смолкает. ’олько река
шипит, перетираЯ песок, да гулко стучат голыши, уносимые водой.
     †ду...
     Ќе галлюцинациЯ ли это?
     -- “-гу-гу! -- снова доноситсЯ до слуха.
     ‚ижу, из-за кривуна поЯвлЯетсЯ силуэт полуголого  человека. Ћн стоит во
весь рост, работает шестом, правит саликом.
     џ срываю с себЯ рубашку, машу ему белым лоскутом,
     -- ‘юда, ’рофим, сюда! -- € могучий инстинкт жизни захватывает менЯ.
     „уновение ветерка кажетсЯ материнской лаской.
     -- Џрыгай, иначе пронесет! -- доноситсЯ голос ’рофима.
     ЊенЯ  ловит отбойнаЯ волна. Ќе  знаю, откуда сила  взЯлась: руки машут,
ноги отгребаютсЯ, •ватаюсь закоченевшими пальцами за салик, и теперь никакаЯ
сила, даже смерть, не оторвет их от бревна. ’рофим помогает мне выбратьсЯ из
воды.
     ѓубы  забыли,  как  складывать  слова.  ‘мотрю на  живого  ‚асилиЯ,  на
улыбающегосЯ  ’рофима,  и  страшное  ощущение  близости смерти пропадает. Њы
снова вместе. Ќас  несет река. Џо небу  пылает закат. Њимо бегут  розовеющие
скалы. Љо мне возвращаетсЯ ощущение бытиЯ.
     ’рофим  в   моих  глазах  --  исполин.  Ћн  превзошел  себЯ.  Џреодолел
невероЯтное. џ не могу оторвать от него взглЯда.
     Ђ  он  нагибаетсЯ,  левой  свободной  рукой обнимает менЯ.  …го горЯчее
дыхание обдает мое лицо.
     -- “  первой  таежки  заночуем,  отогреемсЯ,  а  сейчас  потерпите,  --
успокаивает он нас.
     “  ног  ’рофима  лежит  мокрой горкой  ‚асилий,  кое-как  завернутый  в
одежонку, с обрезанным ремнем на поЯсе. €з-под тЯжелых бровей смотрЯт на мир
малюсенькие глаза.  Ћни никого не узнают, ничего  не видЯт, может, еще и  не
знают, что приговор отменен и смерть отступила.
     ђека  вспухла, подмЯла  под  себЯ  перекаты, уползает  в невидимую даль
ворчливым зверем. Џуть открыт. ‘калы уже кутаютсЯ в мутный завечерок.
     -- Ќе ты ли, ’рофим, на заре камни сталкивал со скалы?
     -- ‘лышали?
     -- „а. Ќо нам и в голову  не пришло, что это ты.  Ќа  медведЯ  свалили,
дескать, он забавлЯетсЯ. Ђ утром увидел в заводи  твою шлЯпу, решил, что  не
выплыл.
     -- ’ут  прозевай -- и смерть подберет! --  смеетсЯ ’рофим  и  торопливо
рассказывает:  --  Ќа  берегу  вспомнил,  где-то  мы  выше   камнЯ  наносник
проплывали, решил вернутьсЯ к нему. „умал, успею до большой  воды приплыть к
вам, да не сразу в лесу без  топора обернешьсЯ. Ћгнем салик делал, замаЯлсЯ.
€,  как на грех, после  дождЯ  вода  сразу стала  прибывать.  Љое-как свЯзал
бревна, а сам кричу, может, догадаютсЯ. ‚ытыкаюсь из-за последнего поворота,
вроде  место  знакомое,  а  переката  нет,  затопило.  ѓлЯжу,  ‚асилий.  “же
нахлебалсЯ. Џоймал Я его и дальше, а сам реву, голос вам подаю...
     -- ‡начит, твоЯ вина, ’рофим, что из нас не получилось утопленников!
     ЋгромнаЯ, всепоглощающаЯ, остраЯ до  боли, радость заполнЯет менЯ.  „а,
мы спасены! Ћдин из нас оказалсЯ сильнее обстоЯтельств, совершил это чудо.
     ‚переди  становитсЯ просторно.  ‡а  кривуном слева выплывает таежка. Њы
подгребаемсЯ  к  ней.  ’рофим  соскакивает  в  воду,  задерживает  салик.  џ
чувствую,  как  с  разбегу  крайнее  бревно ударЯетсЯ  о  каменистый  берег.
‡емлЯ!..
     Љакой желанной стала длЯ нас она! ’олько тот, кто был захвачен ураганом
в море, лишилсЯ кораблЯ, испытал  на себе  могущество морской стихии и после
долгих,  очень  долгих дней чудом  был выброшен на  землю, тот  поймет  наше
состоЯние. Ћно не поддаетсЯ перу, кажетсЯ за пределами человеческой радости.
     џ  валюсь  на  замшелый  бугорок,  обнимаю  его  голыми  руками.  ‚друг
сделалось легко-легко, словно Я прильнул к материнской груди.
     ‡емлЯ, ты тут, заступница наша!..
     Љо мне подходит ’рофим, помогает поднЯтьсЯ, и мы долго стоим обнЯвшись,
как никогда близкие друг другу.
     -- …сли и есть что прекраснее  природы, и даже мечты, так  это —еловек!
-- и Я еще крепче обнимаю ’рофима.
     Ќедалеко от берега находим старую ель, гостеприимно разбросавшую вокруг
ствола разлапистые ветки. ‡десь сухо, не так дует и на всех хватит места.
     Њы переносим ‚асилиЯ Ќиколаевича с салика под ель. “кладываем на мЯгкий
мох. Ћн молчит. Ќе чувствует под собою  земли, не узнает нас. ђаздеваем его,
начинаем энергично растирать руки, ноги, грудь, спину.
     “ нас  нет запасной одежды, ни  постелей,  ни  куска  хлеба. Ќо с  нами
сейчас будет костер, наш старый верный друг.
     “  человека  случаетсЯ такой период, когда ему во  всем  везет, все ему
даетсЯ, один за другим следуют  блестЯщие дни удач. Њы, кажетсЯ,  переживаем
этот период. ЉакаЯ-то добраЯ  рука, хотЯ  и с великим трудом, отводит от нас
несчастье. Њы еще живы!
     ‚асилиЯ одеваем в сухую  одежду ’рофима. Ѓольной все еще в полузабытьи.
Љусок ремнЯ на поЯсе снЯтых с него брюк живо  напоминает последний момент на
камне,  и менЯ захватывает чувство  гордости за ‚асилиЯ. Ћн жертвовал  собой
ради спасениЯ товарища -- ну как не позавидуешь!
     Њы с ’рофимом разжигаем костерок, начинаем таскать дрова.
     Џо  ущелью  клубитсЯ  дымчато-серый  туман.  ‘олнце,  чувствуетсЯ,  уже
садитсЯ за вершинами далеких отрогов. ‘разу становитсЯ холоднее,
     џ бреду  лесом, собираю сушник. Ѓудто сто лет  Я не  ходил по земле, не
видел  этих  темных задумчивых  елей,  не дышал  хвойным  ароматом тайги, не
слышал  перезвона холодного  ручейка, падающего  с невидимой высоты  на  дно
ущельЯ. Ћсторожно ступаю босыми ногами по зеленому мху, боюсь нарушить покой
наступающей ночи.
     Џерешагиваю  через валежник, из-под моих  ног  с оглушительным  треском
взлетает  рЯбчик.  Ѓыстро   работаЯ  крыльЯми,  он  откачнулсЯ  в   сторону,
промелькнул между стволов и с шумом уселсЯ на сучок молоденькой лиственницы.
     •орошо бы на ужин добыть рЯбчика, вот был бы пир! Ѓеру сухую кривулину,
с полметра длиною, и начинаю осторожно подкрадыватьсЯ к птице. Ђ сам  думаю,
какаЯ  наивность --  палкой убить  рЯбчика.  Ќо голод ничего не признает. Ќе
успеваю сглатывать  слюну. ‚от  и намеченный ствол осины. Џодбираюсь к нему.
‚ыглЯдываю.  ‚  лесу   густой   вечерний   сумрак.  „олго  шарю  глазами  по
лиственнице, но рЯбчика не  вижу. “летел!  Џоднимаюсь. ‚ыхожу из  засады.  €
вдруг  обнаруживаю его  почти над головою. Ћн  видит менЯ и не  снимаетсЯ  в
ветки. Ќет, это не рЯбчик.
     Ќеужели карЯга?!
     Џрисматриваюсь. „а, это действительно карЯга.
     ‡ову ’рофима.
     -- ‘мотри, счастье какое попалось! -- и Я показал рукой на птицу.
     -- ЉарЯга! Ќадо сдернуть ее, а то улетит.
     Њы знаем, что у этой птицы нет страха.
     Ћна вытЯгивает шею, вертит  головою  то в одну, то  в другую сторону, с
любопытством рассматриваЯ пришельцев.
     ’рофим торопитсЯ  вырезать  длинную  хворостину. џ ссучил веревочку  из
волокна жимолости и петлей привЯзываю к тонкому концу хворостины.
     Ђ карЯга  не  улетает.  Ћна сидит  на толстом  сучке, метрах в  трех от
земли, нервно переступаЯ с ноги на ногу. ’рофим подносит вершинку хворостины
к  птице, и  совершаетсЯ чудо: карЯга  просовывает в петлю свою краснобровую
головку, будто так она делала уже много раз.
     ’рофим   рывком  захлестнул   петлю,  и  доверчиваЯ  птица  повисла  на
хворостинке, хлопаЯ крыльЯми.
     ‘  добычей возвращаемсЯ  к ‚асилию Ќиколаевичу.  ‘егоднЯ  у  нас  будет
чудесный ужин. ‚се за то, чтобы сварить суп.
     ‚ небе угасает день. †елтый свет бродит по  легким облачкам, похожим на
пыль,  поднЯтую пробежавшим  вдали табуном.  ‚ воздухе  разливаетсЯ какаЯ-то
грусть.  Ќаступает  час  покоЯ.  ѓортанный  крик  ворона  кажетсЯ  последним
звуком...
     Њы с воодушевлением  продолжаем устраивать свою ночевку.  Ќадо  сделать
заслоны от ветра, натаскать мху длЯ подстилок и  утолить голод. Ќо у нас нет
ни топора,  ни посуды, к  тому же  Я  полуголый: ни  рубахи,  ни  сапог,  ни
фуфайки.
     —ерез час  мы сидим у костра, окруженные  невысокой  стеной  из  еловых
веток. ’епло. Ќа вешалах сушитсЯ одежда  ‚асилиЯ. ѓде-то внизу шумит усталаЯ
река. ‚асилий Ќиколаевич лежит  близко у  огнЯ, хватает  затЯжными  глотками
горЯчий воздух. Џо загрубевшему лицу расплылись бесконтурные пЯтна румЯнца.
     џ сижу рЯдом с ним. „елаю из березовой коры чуман. ‚  нем мы сварим суп
и  попытаемсЯ разделатьсЯ  с  нашим  последним  врагом --  голодом. Ќа  душе
затишье,  никаких  забот.  ќкспедиционные  дела  где-то  бродЯт стороною. Ќе
веритсЯ, что  мы вместе, что наши жизни снова обласканы теплом. Ћ завтрашнем
дне неохота думать.
     ’рофим ощипал карЯгу, порубил ее на мелкие кусочки. Ќа  этот раз ничего
не  выбрасываетсЯ:  ни крылышки, ни лапки, ни  внутренности -- все съедобно!
’еперь задача сварить суп в берестЯной посуде.
     •орошо,  что  с нами последние  годы  жил  мудрый старик “лукиткан. …го
уроки не пропали  даром. Њы  многому научились у  него и  не чувствуем  себЯ
беспомощными в этой обстановке.
     џ достал из огнЯ  заранее  положенный  туда  небольшой  камень,  хорошо
накаленный,  опустил  его  в  чуман.  Ќас обдало  густым  паром.  ‘уп  вдруг
забулькал,  стал  кипеть,  выплескиватьсЯ из посуды. Ќад стоЯнкой  расплылсЯ
аромат мЯсного варева.
     Џока  Я готовил  суп, ’рофим смастерил  ‚асилию  Ќиколаевичу трубку  из
ольхи с таволожным чубуком. ‹юбуЯсь, он долго вертит ее перед глазами.
     -- Ќу, как, ‚асилий, нравитсЯ? -- спросил  мастер,  показываЯ ему  свое
изделие. -- ‘ейчас табачок подсохнет, Я ее заправлю, и ты разговеешьсЯ.
     Ќа  лицо  ‚асилиЯ  Ќиколаевича,  освещенное  жарким пламенем,  набежала
улыбка, но тотчас же исчезла.
     Ќочь.  ’емнота  проглотила   закат,  доверху  захлестнула  ущелье.  ‚се
угомонилось. ’олько огонь  с треском перебирал сушник  да ЊаЯ, неистовствуЯ,
злобно грызла берега, дышала на стоЯнку холодной влагой.
     -- Џолучай трубку, ‚асилий.  „ымит -- по первому разрЯду. ’олько уговор
-- губу не жевать. ‘лышишь? -- сказал строго ’рофим.
     -- ђад бы, ’роша, да памЯти нет. -- ќто были его первые слова.
     --  Ђ ты  не поддавайсЯ. Ѓеда -- как утренний  гость, ненадолго пришла.
‚от  доцарапаемсЯ до  устьЯ,  отправим в больницу, и гора свалитсЯ у тебЯ  с
плеч.
     ‚асилий  Ќиколаевич  молчит. ‘лишком  глубоко проникло  в сознание жало
безнадежности. Ћн, так  же как и  мы, понимает, что путь далеко не окончен и
река таит еще много неожиданностей.
     џ сделал из  бересты три  маленьких чумана,  емкостью на стакан, вместо
кружек, и мы начинаем свой пир.
     ’рофим кормит ‚асилиЯ Ќиколаевича. ’от медленно жует белое мЯсо, дробит
крепкими  зубами косточки, прихлебываЯ пресный  бульон. Ћт каждого глотка на
его морщинистой шее  вздуваютсЯ синие прожилки. ‘  болью глЯжу на  его худые
ключицы, на усталые грустные глаза, на  безвольные руки, поседевшую  голову.
„орого же  ты  ‚асилий, заплатил  за этот маршрут! € еще неизвестно, чем все
кончитсЯ,  сколько еще впереди  километров, кривунов, перекатов. Њожет быть,
наступившаЯ  ночь --  всего  лишь  передышка  перед  новыми  испытаниЯми?  Ђ
впрочем, зачем омрачать наше настоЯщее,  добытое  слишком  дорогой ценою? Њы
живы, все вместе -- это главное.
     “кладываем ‚асилиЯ  Ќиколаевича  поближе к  костру,  укрываем с тыльной
стороны  фуфайками.  Џод голову  кладем  чурбак,  и  больной  погружаетсЯ  в
глубокий сон.
     Ќастал и наш черед. ’рофим делит мЯсо,  разливает по  маленьким чуманам
суп.  Љак  все  это  соблазнительно! Љаким  вкусным  кажетсЯ  первый  глоток
горЯчего  бульона!  ’очно живительнаЯ  влага  разлилась  по всему телу, и ты
добреешь: а что, не так уж плохо в этом неприветливом ущелье!
     Ќаш суп,  сваренный без соли,  необычным способом,  прогорк от  камней,
пахнет банным веником. Ќо  мы энергично уплетаем его за обе щеки,  сдабриваЯ
всЯческой похвалой. ’упаЯ боль голода отступает, так и не исчезнув совсем.
     ’рофим моет  "посуду". џ  достаю дневник.  ђаскрываю мокрые страницы. ‘
тревогой читаю последнюю запись: "Њы погибаем!"
     Ѓеру карандаш, пишу:
     "„умаю,   худшее  осталось  позади.  Њы  не   способны  на   повторение
пройденного.  “тром  отправимсЯ   дальше.  ЊаЯ   здесь  многоводнее,  меньше
перекатов,  да и  уровень  воды все еще высокий,  может,  пронесет.  …сли бы
природа  подарила  нам  один  солнечный  день,  только  один,  навернЯка нас
обнаружили бы сверху. ѓде вы, друзьЯ? Ќеужели вас нет близко впереди?"
     ’еперь  спать.  Ќикакое  блаженство  не заменит  сна. Ќеважно,  что нет
спального мешка и нечем укрытьсЯ. Љак хорошо, что с  нами рЯдом костер и нет
поблизости  проклЯтых бурунов.  Џрипадаю к влажной  подстилке,  подтЯгиваю к
животу ноги, согнутые в коленЯх,  голову  прикрываю ладонью правой  руки, --
мною властно  овладевает сон. ‡асыпаЯ,  на мгновение вспоминаю  проводников.
ѓде-то они, беднЯги старики, мытарЯт горе?
     ЃесконечнаЯ,   окутаннаЯ  дымкой,  глубокаЯ  ночь.  ЊенЯ  осаждают  две
непримиримые воздушные струи -- жаркаЯ -- от костра,  холоднаЯ -- от реки. џ
верчусь,  как  заведеннаЯ  игрушка, отогреваю  то  грудь,  то  спину, но  не
пробуждаюсь в силу давно укоренившейсЯ привычки.
     € все же холод берет верх. ЌачинаетсЯ самое неприЯтное -- не могу найти
такое положение, чтобы согретьсЯ. Ќоги, завернутые в портЯнки,  леденеют, да
и пальцы на  руках скрючились,  как грабли, не разгибаютсЯ. џ  собираю всего
себЯ в комочек, дышу под рубашку, но и внутри уже не остаетсЯ тепла...
     ‚скакиваю.  ‚ижу, у  костра  ’рофим  разучивает  какой-то  замысловатый
танец.  Ѓьет  загрубевшими  ладонЯми  по животу, выглЯдывающему  из  широкой
прорехи   в  рубашке,  весь  корчитсЯ,  словно  поджариваетсЯ   на  огне.  џ
присоединЯюсь  к нему, пытаюсь подражать,  но ноги, как колодки, не  гнутсЯ,
отстают в движениЯх.
     -- ‚идно, не согретьсЯ,  кровь  застыла, сбегаю  за водой, -- и  ’рофим
хватает чуман, исчезает в темноте.
     Ѓуквально  через две минуты  мы  с ним  уже пьем чай, и тепло  медленно
разливаетсЯ по телу. ’еперь можно и спать.

     II.  Ђвось, придет  Ѓерта.  —то  с  тобою, ’рофим?  ‘амолет,  ей-богу,
самолет!

     ‚ полночь менЯ будит крик, кто-то зовет, но Я не могу проснутьсЯ.
     -- ‘обака воет, -- наконец слышу голос ‚асилиЯ Ќиколаевича.
     ‚скакиваю. ЏробуждаетсЯ ’рофим. ‘низу, из-за утеса, доноситсЯ тревожный
вой. …го подхватывают скалы, лее, воздух, и все ущелье заполнЯетсЯ тоскливой
собачьей жалобой.
     -- Љто же это? -- спрашивает ’рофим.
     --  Ѓерта,  больше  некому.  Ѓойку и Ључума  --  поминай как  звали! --
отвечаю Я.
     -- “-гу-гу-гу... -- кричит тЯгучим басом ’рофим.
     Њощное эхо глушит  далекий  вой, уползает  к вершинам и там, в холодных
расщелинах, прикрытых предутренним туманом,  умирает. ‚се  стихает.  „ремлют
над рекою  ребристые  громады, не шелохнетсЯ воздух. € только звезды живут в
темной ночи.
     Њы подбрасываем  в  костер головешки.  ЏрисаживаемсЯ  к  огню.  ‚оЯ  не
слышно.
     -- Ќе надо было привЯзывать собак, -- говорит с упреком ‚асилий.
     --  Њного  мы тут  дров  наломали!  Љого винить?  --  отвечает невесело
’рофим.
     --  Ќе  будем  оглЯдыватьсЯ,  -- вмешиваюсь  Я  в разговор.  -- „авайте
подумаем, что делать нам дальше:  продуктов нет, карЯга больше не попадетсЯ,
а до устьЯ, наверно, далеко.
     -- Њожет, придет Ѓерта, -- отвечает ’рофим, поворачиваЯсь ко мне.
     -- Љак тебЯ понимать?
     -- Љак слышите. Њы  действительно можем  рассчитывать только  на Ѓерту.
Љонечно, ради удовольствиЯ никто не будет есть собаку, да еще такую худущую,
как она.
     ѓде-то далеко в вышине загремели камни. Њы поднЯлись. …ще ночь.  ѓустой
туман  лег на  горы, заслонил небо.  Љто-то торопливыми  прыжками  скачет по
россыпи, приближаЯсь к нам. Њы обрадовались.
     -- Ђ может, Ѓойка или Ључум?
     -- Ќет,  ’рофим,  на этот раз, коль так складываютсЯ  наши  дела, пусть
будет Ѓерта, -- ответил Я и вышел за загородку.
     ‘тук камнЯ сменилсЯ  лесным  шорохом.  ‚от  недалеко хрустнула веточка,
послышалось тЯжелое дыхание. Ѓерта, вырвавшись из  чащи, вдруг остановилась,
осмотрела  стоЯнку,  завилЯла хвостом. ‡атем, стрЯхнув с полуоблезлой  шкуры
влагу, стала шарить по стоЯнке. ’щательнейшим образом обнюхала все закоулки,
щелочки, заглЯнула под дрова.  Љонечно, Ѓерта догадалась, что у  нас на ужин
была карЯга. Ќо где же внутренности, кости?
     -- Ќапрасно, Ѓерта, ищешь, ничего нет и не  предвидитсЯ. ’ебе  бы лучше
уйти от нас, как-нибудь проживешь в тайге, может, с людьми встретишьсЯ, а  с
нами и двух дней не протЯнешь. ’ы понимаешь менЯ, собачка? -- € ’рофим вдруг
помрачнел от набежавших мыслей.
     Ѓерта долго смотрела  на него  голодными глазами.  ‡атем уселась  возле
костра  на  задние  лапы, стала  тихо стонать,  точно рассказывала  о чем-то
печальном, нам не известном, а возможно,  сожалела,  что  напрасно потратила
столько усилий, разыскиваЯ нас.
     -- ‹адно, Ѓерта,  чтобы  ты не  думала плохо о людЯх, Я тебЯ  угощу, --
снисходительно  сказал  ’рофим.  -- ‘ вечера оставил длЯ  ‚асилиЯ  ножку  от
карЯги, мы ее сейчас разделим: ему мЯсо, а тебе косточку. •орошо?
     Џо тону ли его  голоса, или по каким-то признакам, неуловимым длЯ  нас,
Ѓерта  вдруг повеселела,  завилЯла хвостом.  Ћна подошла  к нему,  просЯщаЯ,
ласковаЯ,  и  уже  не  отвертывала  от  него  своего  взглЯда,  наполненного
преданностью и рабским смирением.
     ’рофим снЯл с дерева  чуман. ‚  нем действительно лежало мЯсо, что  при
дележке досталось ему. Џока он  отдирал от костей  мЯкоть,  Ѓерта извивалась
перед ним, точно индийскаЯ танцовщица.
     —то ей косточка, один раз жевнуть не хватило!
     "Љи-ээ... ки-ээ..." -- повисает в воздухе крик чайки.
     џ  встаю.  ђедеет мрак  вспугнутой ночи.  ѓлухой шум реки, точно  рокот
старой  тайги,  разбуженной  ветром,  сливаетсЯ   с  криком  чайки.  Ћдиноко
колышутсЯ  скошенные  крыльЯ  птицы  над мутным  потоком.  —то  тревожит ее?
Ќеужели скоро в дальний путь? € мне вдруг до боли захотелось вместе с чайкой
покинуть этот холодный, неприветливый край.
     ‘олнечные лучи пронизали бездонную синь неба. ’рофим принес  дров. Ћжил
костер. Ќочь ушла бесследно.
     -- „авайте собиратьсЯ и плыть.
     -- —то собирать, все на нас,  -- отвечает ’рофим. -- Ђ впрочем, не все.
“  нас на вооружении  еще  трубка  и четыре  чумана. Ѓерта не в счет,  Ѓерта
пойдет на своих ногах, -- и он, подобрав с земли посуду, несет ее на плот.
     ‚асилий  Ќиколаевич  молча следит за нами. …го, кажетсЯ,  тревожит  шум
реки.
     -- —то болит у тебЯ? -- спрашиваю Я.
     Ћн  отрицательно  качает  головой.  џ  опускаюсь на  землю. Џрикладываю
ладонь к лицу -- у него жар.
     -- ’ебе плохо, ‚асилий? Џопробуй поднЯтьсЯ.
     Њолчание. ЏраваЯ  рука сваливаетсЯ  с живота. Ћн пытаетсЯ оперетьсЯ  на
нее. џ помогаю  ему,  поддерживаю  голову. ЌевероЯтным напрЯжением  всех сил
больной пытаетсЯ подчинить  своей  воле недвижное тело. …ще  одно  напрасное
усилие, и  глаза терЯют сосредоточенность, медленно смыкаютсЯ  ресницы,  изо
рта вместе  с тЯжелым стоном  вываливаетсЯ  трубка. —увствую,  его  сознание
меркнет или бродит где-то у грани.
     Ќапрасно  пытаюсь заставить его  съесть маленький кусочек мЯса.  ЉипЯчу
воду.  ‘  трудом пою  его. €зжеваннаЯ  нижнЯЯ губа  не  держит  влагу.  ’ело
неподвижно. ѓлаза ничего не выражают.
     -- ‚асилий, ты узнаешь  менЯ?.. “тром  слышали  выстрел, вероЯтно, наши
близко. ‘ейчас отплываем, -- пытаюсь подбодрить его.
     Ќо слова не  задевают его слуха.  ‚нутри  идет страшнаЯ борьба жизни  и
смерти. Ќеужели он сгорит, уйдет от нас?..
     Ќадо немедленно плыть, у нас нет другого лекарства!
     €ду  за  ’рофимом.  €  вижу --  он  загружает салик  крупными голышами,
складываЯ их бугорком на мЯгкой подстилке из мха.
     -- ’ы что делаешь? -- поразилсЯ Я.
     -- Ќе видишь, что ли? ‚асилиЯ укладываю, пусть плывет!
     -- Ћпомнись, ’рофим, ч