раемсЯ не  терЯть звериную  тропу.  Ћна  ведет  нас по
гребнЯм,   через  седловины,   по-над  нависшими  карнизами,  взбираетсЯ  по
выступам, обрываетсЯ у краЯ пропастей. € тогда мы сами выбираем путь, строго
придерживаЯсь западного направлениЯ и всЯчески избегаЯ стланиковых зарослей.
Ќадо отдать должное снежным баранам -- они умеют находить проходы.
     Ћт  €вакского  перевала  на  запад по главной линии водораздела  хребет
круто  обрываетсЯ к  югу, образуЯ  на  большом  расстоЯнии  трудные,  а  длЯ
каравана совсем недоступные склоны. Ќа север же от водораздела мы все  времЯ
видим  большие  горы километров сорок шириною  -- угрюмые отроги  ‘танового,
расчлененные бесчисленными речками. “же можно  навернЯка сказать, что работы
в этих горах  надо разворачивать непременно с севера, со стороны  Ђлданского
нагорьЯ.
     Њы  также определили, какого  типа и  какой  высоты,  в  зависимости от
рельефа, должны быть знаки на этих горах, и решили другие вопросы.
     ‚переди заметное понижение рельефа, не “тук ли это?
     џ  разрываю пополам свою нательную рубашку, -- портЯнки  ’рофим уже все
износил,  помогаю  ему  завернуть  в лоскуты  ноги,  перевЯзываю  ремешками.
Ћтрезаю от его сапог голенища, кладу в рюкзак.
     Џора идти. ’рофим отстает в  пути, но у  менЯ нет жалости. џ тороплюсь,
хотЯ твердо знаю, что мы недосЯгаемо далеко от цели.
     ‚ полдень  мы  попадаем  в  котловину, зажатую  высокими  гребнЯми.  €з
маленького озерка, обросшего осокой, вытекает студеный, до синевы прозрачный
ручей. „о вечера далеко, но мы разбиваем здесь  табор. “ ’рофима  настроение
подавленное.
     Ќеожиданно из  далекой синевы  доноситсЯ гул. џ вскакиваю. ќто самолет.
ђаспластав тупые крыльЯ, он бороздит пустое пространство.
     -- ‘мотрите, это же наша машина! -- кричит ’рофим.
     -- “знаю. ‚идимо, начали съемку ‘танового.
     -- ќй вы, черти слепые, сбросьте кто-нибудь сапоги, -- орет ’рофим.
     ‘амолет, пролетев над нами, растворилсЯ в далекой голубизне.
     €з глубоких расщелин ‘танового приходит ночь.
     ‘пать нам нельзЯ. ’рофиму не в чем идти. Џожалуй, единственный выход --
сшить из  голенищ поршни, но и их хватит  всего на пЯть-шесть  километров по
такому пути. Ѓеда еще в том, что ноги ’рофима в ранах, кровоточат, распухли.
Ћн  прикладывает к  ним  теплую  золу. ‘  болью думаю, что же  будет завтра,
послезавтра?..  Ќе дойти до  своих с одной парой  сапог. Ћб  этом, вероЯтно,
думает и ’рофим.
     Џоблизости нет тальника, не  из чего  свЯзать лапти. ‚ это времЯ и кожа
барана настолько тонка и слаба, что ничего из нее сделать невозможно.
     Њы молча поужинали, молча улеглись спать, боЯсь заговорить о завтрашнем
дне.
     ЏробудилсЯ по  обыкновению  перед рассветом.  ’вердо решаю  поделить  с
’рофимом  свои сапоги.  ќто,  конечно,  не  выход из положениЯ,  но  немного
облегчит  его мучениЯ.  Ќа одну  ногу натЯгиваю поршень, вторую засовываю  в
сапог.
     --  ‚ы  это  бросьте,  иначе Я  не пойду,  --  слышу протестующий голос
проснувшегосЯ ’рофима.
     --   Ќе  противьсЯ,   мы  должны   идти  вместе.   ‚двоем   мы  сильнее
обстоЯтельств, ты понимаешь, о чем Я говорю?
     -- Џонимаю. Ќо не хочу, чтобы оба тут остались.
     ‚ы идите в сапогах, а Я  уж как-нибудь в  поршнЯх. Ќичего не поделаешь,
если так получилось. -- € он с Явной досадой бросает в огонь головешку.
     --  Њы  с  тобой делили  и не такое в жизни, а уж  сапоги-то как-нибудь
разделим. Ќадевай без разговоров!
     —ерез полчаса мы уже пробирались  сквозь  стланиковую  чащу,  напоенную
ночной росою.
     ЋпЯть подъемы, спуски, стланики, карнизы, цирки, тЯжелые одышки и немые
проклЯтиЯ. Љакое  колоссальное  напрЯжение сил требуетсЯ  от человека, чтобы
преодолеть хотЯ бы небольшое расстоЯние в этих горах!
     ЏродвигаемсЯ без  тропы, она  осталась  слева, вместе с главной  линией
хребта.  Њы  намереваемсЯ добиратьсЯ  до “тука по отрогу и расплачиваемсЯ за
это остатками сапог.
     ‚ыходим на  хребет и попадаем на  тропу, вернее, на настоЯщую  звериную
дорогу. Ћна проложена в  мЯгком грунте глубокой бороздой. ‚идно, много-много
лет,  веками,  ею  пользуютсЯ  снежные  бараны. ’ропа всЯ  усыпана  пометом,
кажетсЯ, будто только что по ней прогнали отару овец.
     Љто  додумалсЯ проложить ее по  этому изорванному  гребню,  пренебрегаЯ
более  доступными  местами?  ‚едь совсем рЯдом  с тропою пологий  отрог, без
скал,  но  рогатые  "дорожные  мастера" почему-то  предпочли  другой,  более
(рискованный, обрывистый проход. ЋбъЯснЯетсЯ  это, видимо, не только любовью
баранов к скалам, а чем-то другим, еще нами не разгаданным.
     ‚о  всЯком случае, тропа ведет  нас в нужном направлении. Џо пути в нее
вливаютсЯ новые и новые тропки, и она еще больше зарываетсЯ в землю.
     Џо  широкому каменистому  отрогу  выходим  к  краю глубоченного  цирка,
какого мы еще не видели на ‘тановом.
     –ирк поистине грандиозный.  €, видимо,  ни один человек еще не стоЯл на
бровке  его скал,  не любовалсЯ им. ‡десь  только камни, следы разрушениЯ  и
ощущение полного отсутствиЯ  жизни. Ќо  как ни странно, эта суроваЯ и скупаЯ
картина  поднимает наше настроение. —еловека  обвораживают не только щедрые,
одетые  богатой   растительностью,  горы,  но  и  дикий  хаос   безжизненных
нагромождений.
     Ќа дне цирка  к снежнику выскакивает черным комочком Ључум. ‘егоднЯ  он
получил  свободу, вести  его на привЯзи у нас  нет  сил. ‚идим,  он  огибает
озерко,  отмерЯет  дно  цирка  саженными   прыжками.   ‚друг  впереди   него
взметываетсЯ стадо баранов-самок с малышами.
     Ѓараны усыпали дно цирка, изо всех сил жмутсЯ к скалам. Ќо хитер Ључум,
ой, хитер! Ћн отрезает им путь, вот-вот ворветсЯ в стадо --  и тут уж не жди
пощады!  Њы видим,  как  от  стада откалываетсЯ  одна самка, отстает.  Ључум
налетает на нее, но та делает  отчаЯнный прыжок  вниз. ‘обака мажет, падает,
но быстро справлЯетсЯ и бросаетсЯ за самкой. Ђ  бараны тем временем успевают
взобратьсЯ на уступы и оттуда, так же как и мы, наблюдают за поединком.
     ‘амке удаетсЯ обмануть Ључума и увести его от стада в глубину цирка,  к
обрывам. ’ам она. среди родных скал вне опасности и теперь не торопитсЯ уйти
от -‚рага.  Ћбезумевший  пес все еще надеетсЯ  догнать  ее, бежит следом,  в
спешке  срываетсЯ  с выступов,  снова  карабкаетсЯ и  отстает.  Ђ  самка  не
торопЯсь прыгает с карниза на карниз,  задерживаетсЯ,  наблюдает, как собака
неумело лазит  по  карнизам.  Ќаконец,  взбираетсЯ на остроконечный выступ и
замирает, сжавшись  в комочек. Ључум  уже рЯдом. Ћн неудачно  осаждает шпиль
снизу, но самка  не покидает убежище. Ђ тем временем стадо с малышами уходит
далеко...
     Њы  спустились  в ущелье  по  левой  стене  цирка.  €дем  -медленно,  с
величайшей осторожностью. ‚сЯ нагрузка и у менЯ, и у ’рофима ложитсЯ на одну
ногу, втораЯ, обутаЯ в поршень, служит больше длЯ равновесиЯ.  Њы уже дважды
менЯли сапоги. “ ’рофима лицо злое.
     ‚ трудные минуты мы всегда обращаемсЯ  к прошлому и невольно испытываем
чувство   какого-то   смущениЯ,  когда  сравниваем  усилиЯ,  неудачи,  порою
невероЯтные  мучениЯ  наших  предшественников-землепроходцев   с  тем,   что
испытываем  мы. Ѓеринг,  ‹аптевы,  „ежнев,  Џржевальский... €ми всегда будет
гордитьсЯ человечество.
     Ќам теперь в тысЯчу раз легче, легче потому, что в нашем скромном труде
объединен их опыт.
     ‡а седловиной  тропа  неожиданно  подводит  нас к пещере.  Њы  свободно
заходим под ее свод,  все наши недоумениЯ рассеиваютсЯ. ќто солонцы. Љ ним и
ведут  тропы из  восточного  района ‘танового,  именно сюда  из-за €вакского
перевала и спешило стадо старых самцов, следом которых мы шли. Ћни проделали
этот  путь  только  длЯ  того,  чтобы  полизать  или  погрызть  черный  туф,
насыщенный солью. ‘юда направлЯлось и стадо самок с ЯгнЯтами.
     ‘колько  поколений снежных  баранов  должно  было  посетить эту туфовую
гору, чтобы вылизать в ней целую пещеру?!
     Ћт  пещеры на запад  идет мощнаЯ, четырехколейнаЯ тропа. ‘ отрога, куда
она вывела нас, видно широкое ущелье -- несомненно “тук. „о него  километров
восемь, не больше. Ќадо непременно сегоднЯ добратьсЯ до него.
     Ќо у скалы  тропы неожиданно поворачивают влево, пересекают верх отрога
и снова  подводЯт  нас  к солонцам. €здали видны  глубокие  норы,  выеденные
баранами  в туфе. ‚сюду  кучи  помета,  клочьЯ шерсти; на пыльной  подстилке
множество следов. ‚се вокруг вытоптано, съедено.
     Љак  бы  мы  обрадовались  в  другое  времЯ  такому  открытию!  ‘колько
интересного можно здесь увидеть, затаившись на сутки в камнЯх. Ќо нам сейчас
не  до наблюдений,  не до снежных баранов. „авно  сброшены  с ног поршни,  у
’рофима загрЯзнились  раны, поЯвилась подозрительнаЯ  чернота. Ќе  заражение
ли?
     Ќам сегоднЯ не добратьсЯ до “тука.
     ђешаемсЯ заночевать в логу.
     џ забираю  у  ’рофима рюкзак, помогаю ему спуститьсЯ.  Ќочь надвигаетсЯ
вместе с грозовыми тучами. Ќадо успеть до темноты поставить полог, натаскать
дров.
     ‘олнце  давно утонуло  в бесконтурных  тучах. Ќад  дальними горами  уже
полощетсЯ  дождь. ‚етер мечетсЯ, рыщет по лощине, шумит по  ерникам, треплет
маленькие лиственницы, окружившие толпой нашу стоЯнку. “же горит костер.
     Џрибежал Ључум, усталый и голодный.
     Њой спутник начинает разматывать портЯнки, на его лице отчаЯние.
     -- ‚ы видите, куда же мне завтра на них идти, -- говорит он, отдираЯ от
раны прилипший лоскут.
     -- ‚ нашем распорЯжении еще ночь, отдохнешь.
     -- Ќет, -- бросает он категорически. -- ’ут, видно, и край.
     -- Ќе отчаивайсЯ, посмотрим утром. „о “тука теперь недалеко.
     Ћн молчит.
     ‚ ущелье врываетсЯ ЯростнаЯ бурЯ. ‹ес гудит, стонет. ЊрачнаЯ обстановка
действует на нервы. € вдруг над нами лопаетсЯ грозный  свод неба.  ЊолниЯ на
миг освещает гребень, горбатые лиственницы и  дотлевающий костер. Ќа зеленый
ковер  мелкорослого леса,  на  горЯчие от дневного  солнца  камни, на  полог
сыплетсЯ крупный дождь.
     ѓроза новым взрывом потрЯсает горы. Ључум в смЯтении бросаетсЯ в кусты,
затем к  россыпи  и, не  найдЯ  убежища, поспешно забираетсЯ к нам  в полог.
Ќичего, что тесно, зато все вместе.
     Џод ливнем слепнут угольки костра, и вокруг нас смыкаетсЯ мрак ночи.
     ЏроклЯтье! —то за погода!
     Џолог мокрый.  ‚ода подбираетсЯ под постель.  ‚сем не сладко. „а  и  не
уснуть. Ќе знаю, не могу решить, с чего начинать завтрашний день.
     ’рофим сидит сгорбленный, растирает загрубевшими ладонЯми больные ноги.
Ћба мокрые.
     ЃурЯ неистовствует. Џолог трепещет на тонких оттЯжках. ‘ силой отчаЯниЯ
держим борта. ЉажетсЯ, вот-вот  нас сдует в пропасть. Њы совершенно  отупели
от крайней усталости, сознание затуманено.
     Ќеожиданно  бурЯ  обрываетсЯ, точно разбившись о скалу. ‘ветлеет. Ќо мы
все еще не спим. ‚озвращаютсЯ думы.
     -- Ќам бы, ’рофим, как-нибудь добратьсЯ до  “тука, тут уж рукой подать,
-- начинаю Я снова разговор.
     Ћн  не  отвечает. ‡а пологом окончательно стихают  звуки.  ’олько ручей
бушует в темноте.
     -- ’ы  не тревожьсЯ, ноги заживут, все кончитсЯ  хорошо.  ’ам, на реке,
что-нибудь придумаем. Њожет, самолет нас заметит.
     џ ничего не вижу,  но чувствую, он поворачивает  ко мне  голову, обдает
лицо горЯчим дыханием.
     -- Ќа чем идти, на костылЯх? Ѓудь что будет, Я остаюсь, а  вы идите, --
отвечает он твердо, и его слова звучат, как приговор.
     --  ’ы сумасшедший, ты не понимаешь, что  говоришь. Љак  можно  бросить
тебЯ здесь одного, обезноженного!
     -- „ругого выхода нет... Њы,  видимо, не договоримсЯ. „авайте спать, --
и он натЯгивает на голову полу телогрейки.
     џ полон тревоги. Ћтветственность  за  судьбу  ’рофима лежит на мне. —то
придумать? Љак убедить его идти, хотЯ бы ценою мучений?
     Ћн  лежит  ко  мне спиною.  Њы как будто уже  разделились: у него  своЯ
началась  жизнь, а  у менЯ  -- своЯ. …му  действительно  идти нельзЯ. Ђ  что
делать  мне? Ѓросить больного здесь, самому выходить  к устью €вака,  искать
своих?  Ќайду ли? ‡апутаюсь  в щелЯх, ослабну -- и конец.  Њожет, остатьсЯ с
больным, ждать, пока нас найдут?
     Љак не ошибитьсЯ? Љак  не нарушить нашей с ’рофимом давнишней сердечной
свЯзи?  Њы отрезаны от всех людей. Њы расплачиваемсЯ за то, что в этих горах
переступили границу  запрета.  Ќо мы не можем поддатьсЯ панике.  Ќе  так  уж
безнадежно  наше  положение!  € когда  Я прислушиваюсь к  голосу разума,  он
подсказывает мне идти, оставив ’рофима здесь, найти как  можно скорее своих.
„ругого выхода действительно нет.
     ‡асыпаЯ, уже перед рассветом, Я окончательно принЯл это решение.
     “тро застает нас под пологом. Ќе спим.
     -- …сли не можешь идти, то тебе  лучше остатьсЯ здесь, -- обращаюсь Я к
’рофиму. -- ’ут не пропадешь,  на солонцах  мЯса добудешь, проживешь,  а тем
временем Я разыщу своих по “туку, вернемсЯ за тобою.
     -- Ђ если это не “тук? -- ‚ голосе ’рофима слышитсЯ безнадежность.
     -- Ќе может быть, выбрось  из головы эту мысль!  “лукиткан говорил, что
воду всех рек  здесь собирает  “тук. Ќо предположим  -- мы  ошибаемсЯ, тогда
пойду этим  ущельем, и оно непременно приведет  менЯ к “туку. „ругое дело --
как пройти по ущелью. ‚двоем мы бы пролезли где угодно, а одному трудно.
     -- € мне тут с такими ногами невесело будет.
     -- ’олько бы добратьсЯ до своих, в  первый летный  день тебе сбросЯт  с
самолета все  необходимое,  а затем и  мы  придем  на оленЯх,  --  утешаю  Я
спутника, хотЯ знаю,  что в действительности  спасение ’рофима будет гораздо
сложнее.
     -- ’оропись, -- говорит он без колебаний.
     -- џ тебе оставлю карабин, а Ључума возьму с собою. ’ы не должен далеко
отлучатьсЯ  от  стоЯнки, в  Ясные дни  держи  дымокур,  пока не  найдут тебЯ
летчики. Ќо...  если  в  течение двух  недель  к  тебе никто не придет и  не
обнаружит с воздуха, ты выбирайсЯ сам -- значит, и Я не попал к своим.
     …го  нисколько  не  обескураживают  мои  последние  слова, все  уже  им
продумано. Ћн твердо решил остатьсЯ здесь.
     ‘колько  усилий,  риска,  и  вот  результат:  должен  бросить  больного
товарища, одного  в самой глубине  этих диких  гор.  ‡наю, это жестоко,  и в
случае неудачи мне никто  не простит,  но Я иду на  это во имЯ спасениЯ  его
жизни.
     ЊенЯ  все  больше охватывает тревога.  …сть  что-то нереальное в  наших
планах на  будущее. Ћ  Џугачеве совсем не  думаю. Њысли приковывает  ’рофим.
†уткое  одиночество поглотит его  с первой минуты, как  только  мы с Ључумом
покинем стоЯнку. Ќе сойдет ли он с ума от бездеЯтельности?
     ‚от и солнце  взошло!  Ќа  нашу убогую  стоЯнку упал сноп Ярких  лучей.
’рофим не может сделать  и  шагу, греет у  костра опухшие ноги. Њне бы  надо
торопитьсЯ, но ’рофим в таком состоЯнии, что ему не до  охоты. Ќадо,  прежде
чем покинуть стоЯнку, обеспечить его мЯсом хотЯ бы на первое времЯ.
     ђешаюсь  поднЯтьсЯ  под  скалу  к  солонцам  и  отстрелЯть  из  первого
попавшегосЯ стада небольшого  барана.  •очу  надеть  сапог,  в  котором  шел
’рофим, но не могу: нога сильно  распухла, не лезет в сапог. џ очень удручен
этим, но  ничего  не  говорю  ’рофиму.  ђазрезаю часть  переда  и  голенища,
обуваюсь. Ѓеру карабин, рюкзак длЯ мЯса. Ључума привЯзываю к поЯсу.
     ’олько  отошел  от  стоЯнки --  и  приЯтнаЯ  неожиданность: по  россыпи
спокойной, размеренной походкой, чуть  заметно покачиваЯ  спинами,  идут три
рогача. Ћни взбираютсЯ по карнизам на верх небольшой скалы в двухстах метрах
от нас.
     €х поЯвление кажетсЯ настолько необычным, что Я жмурю на секунду глаза.
Ќет, не померещилось! ќто снежные бараны. Ћни не замечают нас. Њне не успеть
вскинуть  карабин,  животные  вот-вот скроютсЯ  за  обломком.  ђезкий  свист
пронизывает тишину, это  ’рофим приходит мне  на помощь.  Ѓараны замирают на
краю  скалы тесной  группой, повернув  головы на  звук.  Џрицел -- и выстрел
потрЯс ущелье.
     ЏулЯ  выбила  из  тройки  самого  крупного  барана.  Њы  видим, как  он
огромными прыжками рванулсЯ  в пропасть, ударилсЯ рогами о выступ и скатилсЯ
по россыпи почти до ручьЯ. Ћстальные бараны мгновенно скрылись.
     -- „ень начинаетсЯ удачей, видно, и дальше все пойдет хорошо! -- говорю
Я, обрадованный легкой добычей.
     --  џ  бы променЯл удачу  на пару  старых сапог!  --  грустно  отвечает
’рофим.
     -- Ќе  отчаивайсЯ. …сли нам повезет,  не дольше как  через неделю будем
вместе.
     Њы быстро  свежуем барана, делим тушу  на  мелкие  куски. ЊЯкоть ’рофим
закоптит  на  черный день, а остальное сложит  под  мох  на мерзлоту и долго
будет лакомитьсЯ костЯми.
     џ  беру  из  наших  запасов  спичек,  соли. “кладываю  в  котомку куски
отваренного  мЯса и  половину лепешки. „опиваем  чай и еще раз уточнЯем наше
условие.
     ЏрощаемсЯ молча. „олгое, крепкое объЯтие.
     -- …сли не выйду отсюда -- не поминайте лихом! -- говорит он, и крупные
слезы катЯтсЯ из немигающих глаз.
     --  Њне  бы  не  хотелось  оставлЯть  тебЯ  с  таким  настроением.  ‚се
переживетсЯ, и скоро будем вместе!
     Ћн повел плечами и, не высказав какой-то мысли, еще раз обнЯл менЯ.
     --  …сли  сможете, делайте  по  пути  заломки, чтобы  не  исчезнуть вам
бесследно, -- глуховатым голосом просит ’рофим.
     -- ЋбЯзательно. Џомни о  нашем уговоре: две  недели ты неотлучно живешь
здесь.
     Њы с Ључумом уходим вниз  по ущелью. Ѓоюсь оглЯнутьсЯ, прочесть на лице
’рофима упрек. Ќе дай бог, если Я ошибсЯ, не нашел правильного  решениЯ, что
тогда будет?

     III. Ќеожиданное открытие.  ѓде же мать? Њы  получили подарки. Џуть по
“туку. ‘вежие следы оленей. •утама покидает нас.

     …два Я отошел от табора, как менЯ поглотила чаща. Ђ день тихий, теплый.
‘олнце сзади. „авно  растаЯл туман. ЏоЯвилсЯ  гнус.  Ѓольные ноги все больше
тЯжелеют...
     ‚ душе одно желание --  не обманутьсЯ, выйти на “тук. ‘ бокового ущельЯ
наплывает   тайга  с  ее  неспокойной  жизнью,  с  буреломами,  с  пугливыми
обитателЯми и задумчивой тишиной.  ‹ес мне больше по душе, чем угрюмые горы,
и Я тороплюсь покинуть царство курумов, холодное каменное безмолвие гор.
     Џод  ноги нет-нет  да  и  попадаетсЯ  хожалаЯ  тропка,  неизвестно  кем
проложеннаЯ по ерниковой чаще. Ћна,  как пугливый зверек, норовит вильнуть в
сторону,  то исчезает,  то  поЯвлЯетсЯ.  Ђ  там,  где ручей,  взбаламученный
крутизной,  стремительно  бросаетсЯ  по  скользким  плитам  на  дно  ущельЯ,
тропинка неожиданно отклонЯетсЯ влево, вьетсЯ по  стланику совсем  в сторону
от ущельЯ. џ в недоумении останавливаюсь -- куда же она идет?
     ђади  любопытства  выбираюсь   наверх,  но  там,  в  стланиках,  тропка
исчезает. Ќу и хорошо! •очу вернутьсЯ на дно  ущельЯ, но  Ључум упрЯмо тЯнет
менЯ вверх, храпит в потуге, впиваетсЯ  когтЯми в землю. ЏонЯть не могу, что
творитсЯ с  ним!  “грожаю расправой,  пытаюсь  насильно увести  его,  но пес
делает  отчаЯнный прыжок  и тащит менЯ  дальше.  "Ќу ладно, пройду немного и
вернусь", -- думаю Я, ослаблЯЯ поводок.
     € вдруг набросило дымом.  џ словно прирос к земле, не могу сдвинутьсЯ с
места.   Ќюхаю  воздух.  Ќеужели  люди?  Ќе  Џугачев  ли?  Њысли  и  чувства
перепутались, и все окружающее неожиданно становитсЯ самым дорогим. Ђ Ључума
готов расцеловать!
     Ћн  горЯчитсЯ, тащит  менЯ за  собою. €  снова  неожиданность  -- слышу
какой-то  странный  звук, будто кто-то плачет.  ЉажетсЯ, ребенок... Ќет,  не
может быть, откуда ему взЯтьсЯ здесь, в этих непролазных дебрЯх?!
     ‡абываю  про больные  ноги и, уже не выбираЯ пути, выбегаю с Ључумом на
полЯну  --  и несколько секунд  стою,  словно  пораженный  громом.  “  почти
затухшего костра стоит четыре оленЯ, отбиваЯсь ногами от наседающего  гнуса.
Ђ  рЯдом,  под  старой  лиственницей,  лежит  эвенкийский  скарб:   потки  с
продуктами и дорожными вещами, свернутые в трубку берестЯные полотнища чума,
чайник,  седла,   одежда.  €з  груды  вещей,  сваленных  кое-как,  доноситсЯ
неистовый крик ребенка.
     ѓде же люди?
     Ђ малыш орет. Ѓросаюсь к нему на помощь. Ћткидываю палатку и  из вороха
вещей извлекаю крикуна. Ћн смотрит на менЯ  малюсенькими глазенками, черными
как уголь, и орет, дуетсЯ до красноты, вот-вот лопнет.
     џ больше обескуражен, чем  обрадован. ‚стаю  с ребенком,  не знаю,  как
заставить его замолчать? € вдруг слышу еще  один тоненький голосок из той же
кучи вещей.  Ќе сон ли  это, не галлюцинациЯ ли?  џ  смотрю по сторонам, ищу
людей, мать, но никого нет. —то же  это будет? “кладываю  одного  на  дошку,
затем достаю  другого,  стаскиваю с них пеленки.  Њое сердце, загрубевшее  в
походах, размЯкло.
     ‘мотрю на  черномазых крикунов, а сам  не без  смешинки думаю: надо  же
было  забиратьсЯ в такие дебри,  столько  претерпеть неприЯтностей,  бросить
друга -- и все ради такого "открытиЯ".
     ќто близнецы-мальчики. ‘импатичные ребЯта! Ћни  удивительно похожи друг
на  друга:  оба  плосколицые, узкоглазые, смуглые,  типичные  эвенки,  и оба
отменно голосистые. Ћрут изо  всех  сил и брыкаютсЯ плоскостопыми ножками, а
Я, как  квочка, оставленнаЯ утЯтами  на берегу  речки,  не знаю, что делать?
—его  только  Я  им не предлагал: и колыбельную пою,  и  соловьем свищу,  то
угрожаю, то изображаю зайца, медведЯ... Ќо увы, ничто не помогает! Ћрут пуще
прежнего! —увствую, что в этом деле у менЯ полнейший пробел, никакого опыта.
Љ тому же малыши, вероЯтно, не слышали русского  Языка, и как бы Я сладко ни
пел, длЯ них это Явно непонЯтные звуки. Ћни проголодались, требуют мать -- и
довольно-таки энергично.
     Ќо где же она? Ќеужели ее не тревожит детский крик?  Ђ  вдруг с  людьми
что-нибудь случилось в этой трущобе, и они, возможно, больше не вернутсЯ  на
табор?  —то Я буду делать с близнецами, чем их кормить? Ќе бараниной же! Џри
этих мыслЯх менЯ охватывает страх и ощущение полной беспомощности.
     ‚от тебе и  счастливый день: кажетсЯ, из одной беды Я попал  в  другую,
еще более горькую!..
     ‘олнце над головою. Ќикто  не поЯвлЯетсЯ, и Я  не знаю, что мне делать.
Ѓлизнецы орут, просЯт  есть, Я уж и не рад этой встрече. Џрисаживаюсь к ним,
беру на руки,  и они немножко  успокаиваютсЯ, но еще продолжают всхлипывать,
будто передразниваЯ друг друга.
     Ћднако они быстро обнаруживают, что нЯнька из  менЯ никудышнаЯ, и снова
поднимают  энергичный  крик, вынуждают встать.  џ  брожу с  ними по  полЯне,
баюкаю, и  малыши  умолкают.  ‚от  и хорошо!  Ќо  стоит мне остановитьсЯ  на
секунду, как они дружно принимаютсЯ за свое...
     Џодумать только -- уже  три часа, как Я вожусь  с  буЯнами! ’еперь  нет
сомнениЯ,  что с  людьми  что-то  случилось и мать уже  больше не вернетсЯ к
детЯм, иначе как могла она бросить грудных детей на  такое времЯ? —то же мне
делать  с ними? џ забываю даже  о ’рофиме, мучительно раздумываЯ над судьбой
этих несчастных, изголодавшихсЯ малышей. …сли мать не вернетсЯ, они обречены
на голодную смерть, и все это должно произойти у менЯ на глазах!..
     Ѓывает ли в  жизни человека положение нелепее, чем то, в какое Я попал?
‡наю, не  уйти  мне  с  полЯны  и не бросить на произвол эти  две  маленькие
беспомощные жизни.  € в то же времЯ чувствую со всей остротою свою полнейшую
беспомощность,  будто Я попал в  иной  мир, где весь мой  жизненный  опыт  и
навыки оказываютсЯ бесполезными... Љак же, как все-таки накормить малышей?
     ‚ремЯ  тЯнетсЯ  медленно. џ  не  заметил, как  ушли  от дымокура олени.
‡нойный воздух полон гнуса. Ѓедные близнецы, они охрипли, до  неузнаваемости
искусаны  мошкой.  Џоблизости  нет воды, и  Я  не  знаю,  как далеко  она от
стоЯнки.
     ‚друг   Ључум  вскакивает,   замирает,   насторожив   острые   уши.   џ
прислушиваюсь,  но  ничего  не  улавливаю.  ’олько  ветер,  проносЯсь  мимо,
задевает невидимыми крыльЯми макушки стлаников,  да  гудит  комар, как перед
непогодой. Ќо собака, сбочив  голову, раздувает ноздри, внюхиваетсЯ в воздух
и, очевидно, что-то слушает.
     џ снова, напрЯгаЯ зрение и слух, жду. € вот в дальнем углу полЯны  чуть
качнулась ветка, другаЯ, и оттуда доноситсЯ непонЯтный звук. …ще минута, и Я
вижу,  как  из чащи  высовываетсЯ рогатаЯ голова оленЯ,  затем  показываетсЯ
седок и еще один олень, идущий в поводу.
     ќто несомненно она -- наша затерЯвшаЯсЯ  мать! Ћлень под нею  устал, не
отдышитсЯ,  широко  раздувает   ноздри.   Ќо   женщина   поторапливает  его,
подталкивает  в бока пЯтками. Ќа ее озабоченном потном лице испуг и тревога.
‘ловно совсем не замечаЯ  менЯ, она  молча выезжает  на  полЯну, привЯзывает
оленЯ к кусту, сбрасывает седло с переднего и вьюк со второго оленЯ, которые
тут же валЯтсЯ на землю.
     Ђ  Я, бесконечно  обрадованный,  стою с близнецами на руках и  слежу за
женщиной.
     --  ‡дравствуй!  --  глуховато бросает  она  и,  чуть  задохнувшись  от
последних шагов, кидаетсЯ ко мне с сердитым возгласом:
     -- ’ы разве не был отцом, как держишь детей? Ћткуда взЯлсЯ?
     Ћна забирает у менЯ близнецов, и те  мгновенно умолкают. Ќастает  такаЯ
благодатнаЯ  тишина,   делаетсЯ  так  легко   на   душе,  что  даже  хочетсЯ
рассмеЯтьсЯ. Ќесколько секунд мы молча глЯдим друг на друга.
     --  ’ы  скорее  корми  их,  а  Я схожу  за водою,  чай  вскипЯчу, потом
рассказывать буду, -- наконец смущенно выговариваю Я.
     †енщина молода,  смугла  до  черноты,  в  полном расцвете  сил. —уточку
плоское,  крупное,  но  красивое  лицо  с  высоким  лбом  и  свежими, слегка
припухшими  губами  озарено какой-то мыслью, на нем  ни  капельки  смущениЯ.
—ерные бусинки глаз, выглЯдывающие из-под тЯжелых век, кажетсЯ, не  выражают
ни восторга, ни удивлениЯ, в них светитсЯ ум.
     Љакое-то необъЯснимое, но поразительное сходство  с окружающей природой
живет в  этой женщине, и можно безошибочно сказать, что она  родилась где-то
здесь в скупых горах, обездоленных ветрами,  в чахлых лесах, распластавшихсЯ
облезлой шкурой по дну широких долин, сбегающих к ‡ее.
     Ћна по-девичьи свежа, по-матерински заботлива и, видимо, по-человечески
добра.
     -- Ќеси воды, чай пить надо,  --  спокойно приказывает она, усаживаЯсь,
как гусынЯ, на землю и укладываЯ малышей на коленЯх.
     Ћна  долго  целует  детей  в  крохотные  губки,  в  заплаканные  глаза,
прикладывает к губам их розовые  и мЯгкие детские пЯтки.  "‚от, оказываетсЯ,
что им  нужно!" -- думаю Я. Ђ буЯны, почувствовав близость матери, ее ласку,
потешно гукают и от удовольствиЯ пускают пузыри.
     џ с  наслаждением  наблюдаю  эту нежную  картину. ‚первые  за много лет
общениЯ  с  эвенками   Я  оказалсЯ  свидетелем  таких   страстных   излиЯний
материнского чувства. Њне ни разу не приходилось видеть, чтобы женщины этого
племени целовали своих детей. € вдруг такаЯ картина! Ћчевидно,  это пришло к
ним с новой жизнью.
     Њать  привычными движениЯми высвободила из платьЯ налитые, тугие груди,
и  близнецы, приникнув к ним, начали сосать,  аппетитно причмокиваЯ влажными
губами. ’олько  теперь,  при  этом  соединении  с сыновьЯми,  на лице матери
поЯвилось выражение блаженства, ее взглЯд потеплел и засветилсЯ.
     џ  отправилсЯ  искать  воду.  Ћгненный  диск  солнца  уже  скатилсЯ  по
прозрачной синеве неба к краю земли, но было еще душно и жарко.
     Љогда Я вернулсЯ на полЯну,  крикуны  уже спали  под  ситцевым пологом,
заботливо натЯнутым матерью. ѓорел костер. Ћлени ушли кормитьсЯ. Њать сидела
у  костра,  чинила  детскую  рубашонку.  ЏоджидаЯ,  когда  вскипит  чай,  мы
разговорились.
     -- ’ы  спрашиваешь,  как менЯ зовут?  -- охотно  говорила  женщина.  --
•утама,  по-русски значит --  краснощекаЯ. Ђ  река эта  -- “тук, ты  угадал.
ибко худой речка, как бешеный...
     -- Људа же ты идешь?
     -- Љ матери в Ђльгому, -- •утама ощупывает менЯ любопытным взглЯдом. --
Ђ ты был в Ђльгоме? Ќет? Ѓудешь близко -- заезжай, все равно что город, семь
домов, магазин...
     --  ‡ачем  бросила  надолго  малышей, ведь  они  от одного крика  могли
умереть?
     -- Ћлень  с вьюком  отвЯзалсЯ  на тропе, а Я сразу не заметила,  только
здесь спохватилась. ‚от и вернулась  за  ним. „умала,  скоро  найду, а  оно,
видишь, весь день пропал... ’еперь бы как далеко была!
     -- Ђ раньше здесь люди ездили?
     --  Њожет,  и  ездили, не  знаю.  ‘тарики  пастухи сюда  менЯ  послали,
говорили,  что по  “туку можно пройти  до озера  ’око  правой стороной.  ’ут
где-то солонцы, эвенки раньше добывали баранов. ‚от Я и поехала. Ђ дорога-то
шибко   худой,   кругом  стланик,   камень,  пропастина.  Ћднако,   напрасно
послушалась стариков.
     -- € ты не побоЯлась одна ехать?
     Ћна удивленно скосила на менЯ свои черные малюсенькие глаза.
     --  —его  боЯтьсЯ?  €  одному  человеку  в тайге  хорошо: если  на себЯ
надеешьсЯ. ’ы далеко  идешь? ѓде ружье, топор, есть ли спички? ’ут без этого
пропадешь...
     -- ђужье у товарища, он недалеко осталсЯ, на солонцах.
     Џри этих словах •утама совсем оживилась:
     -- ‘олонцы, говоришь, тут близко, а почему твой котомка без мЯса?
     -- Џолную котомку нести мне тЯжело. Њы там утром убили большого барана,
Я  немного отварил мЯкоти на дорогу и ушел, а товарищу не в чем  идти, сапог
нет, понимаешь? Ќоги сильно поранил. џ его оставил там.
     •утама посмотрела строго, обвинЯюще.
     -- ’ы, однако, худой человек! ‡ачем товарища бросил?! ’акого закона нет
в тайге. Џьем чай -- и надо ходить за ним.
     -- џ его оставил на несколько дней, чтобы прислать за ним с устьЯ €вака
оленей.
     -- ђазве тут близко еще есть люди?
     -- „а, есть, эвенки и русские. ќто экспедициЯ.
     -- Ђ-а-а, -- протЯнула нараспев •утама, будто это слово сказало ей все.
     -- Џроводник у них “лукиткан. ‡наешь такого?
     -- €з Џокровского, которого в прошлом году слепого  собака  к  „жегорме
привела? „авнишний старик?
     -- „а, да! ‚от эта собака, Ључум, спасла его.
     --  ќко  здоровенный,  как  медведь!  -- удивилась женшина.  -- ‚идишь,
собака  товарищ лучше, чем  ты. —его смотришь, Я правду  говорю! Џодкладывай
дров, пусть скорее чай кипит, ходить буду за твоим другом.
     •утама  свернула  починЯльную  сумочку,  завернула  ее  в   распашонку,
положила в потку.
     -- “лукиткан хороший люди. …го Язык не знает худой слова, его руки умей
делать добро, кто ходил его тропою, не  видел горЯ -- так у нас говорЯт. ‚се
его знают. „обро, как ветер, далеко ходит по тайге.
     ‘коро мы пили чай.
     •утама  оказалась  пастушкой  колхоза   "“дарник",   Љак  свободно  она
чувствует  себЯ  в этих  диких  горах, как далека  она от многих условностей
городского  общежитиЯ!  …е  дом  --  зимою  полотнЯнаЯ  палатка,  а летом --
закопченный берестЯной чум. …е одежда и обувь  сшиты  своими руками.  „рузьЯ
•утамы -- тайга, костры, пурга, а желаниЯ -- дали.
     Џастухи-эвенки, жители  этих мест, в  силу необычных условий содержаниЯ
оленей,  принуждены  весь  год кочевать  с  колхозными  стадами  по  широким
просторам  Џриохотского краЯ.  Ћни  сохранили  в  своем быту все лучшее, что
дошло до них от предков -- лесных кочевников. € в то же времЯ впитали в себЯ
много нового.
     ’ам,  в  глуши лесов, вдали от поселений,  у дымных очагов, рождаютсЯ и
дети этого отважного племени. Ќужны ли будут  в будущем эвенку олени  -- это
решит судьбу пастухов. Ђ пока что они свободны, как  соколы, живут вместе  с
семьЯми в тайге, идут, куда ведут их стада.
     •утама допила чай, вытерла подолом чашку и вместе с блюдцем спрЯтала  в
потку.
     --  ѓоворишь,  убили барана?  †ирный? -- почему-то  вспомнила она и, не
дождавшись ответа, добавила: -- Ѓаран мЯсо хорошо! -- Ћна вдруг поднЯлась и,
захватив узды, молча направилась за оленЯми. Њинут через двадцать •утама уже
была  готова покинуть стоЯнку: Љроме ездового, она взЯла с собою трех оленей
под вьюки. ђасспросила коротко о пути, строго наказала:
     -- Ќе забудь, дров припаси, с мЯсом ночь будет длиннаЯ...
     •утама бросает беглый  взглЯд на солнце, как  бы засекаЯ времЯ отъезда,
косит ласковые глаза на полог, где спЯт малыши, и покидает табор.
     --  Њод...  мод...  --   покрикивает  она,  скрываЯсь  в  чаще   словно
привидение,  неслышными  шагами.  ‘ледом за нею  бесшумно, почти  не касаЯсь
земли, исчезают послушные олени. Љрасный платочек  на голове •утамы мелькает
в стланиках.
     џ долго стою, смотрю ей вслед, взволнованный ее мужественной простотой,
и все  еще мне трудно понЯть, как  можно женщине  одной  отправитьсЯ в такой
далекий путь по дикому “туку к  Ђлданскому нагорью. ‘колько жизненного опыта
нужно  человеку,  да еще  с грудными  близнецами на  руках!..  „лЯ  нас  это
героизм, а длЯ нее -- будни.
     ’омительно  тЯнутсЯ  часы ожиданиЯ. „ень  близитсЯ  к закату. “же конек
творит вечернюю молитву. ‚от  он взлетает  над дремлющими  в тиши  макушками
леса, замирает, страстно трепеща  в воздухе  крылышками, и  ронЯет с  высоты
свое однообразное: "’ир... тир... тир... сиа... сиа... сиа..."
     ’Яжелый сумрак давит  туман.  ‚  потемневшей  синеве  неба,  низко  над
пылающим закатом прорезалсЯ кособокий месЯц. ‡ажглись первые звезды.
     Љараван вернулсЯ потемну. •утама вела трех навьюченных мЯсом  оленей, а
’рофим завершал шествие верхом. Ћживший костер осветил стоЯнку.
     -- Ќу и повезло же нам, пожалуй, за  всю эту  неделю привалило счастье!
-- сказал весело ’рофим, здороваЯсь.
     --  Љто мог  подумать, что в этих  дебрЯх  мы встретим человека, да еще
такого доброго и мужественного, как •утама, -- ответил Я.
     Џастушка устало бросила на землю повод, снова превратилась в заботливую
мать. ‘нова ее строгое лицо озарилось внутренним светом, она припала лицом к
голым  малышам,   покрываЯ  их  тельца  горЯчими   поцелуЯми.  Ћт  нас  она,
по-видимому, не ждет каких-либо изъЯвлений благодарности, -- так уж положено
у лесных людей, -- считать чужое горе своим...
     Њы с ’рофимом развьючили  оленей, отпускаем их пастись, и Я  принимаюсь
готовить ужин. Ќаконец-то  за  много дней путешествиЯ  по ‘тановому мы имеем
возможность   по-человечески   поужинать,   уснуть   спокойно,  не  терзаЯсь
сомнениЯми о  завтрашнем дне. ‘ нами •утама, опытный  советчик  и проводник.
’роим нам куда легче и проще закончить путешествие. ’ревога слетела с плеч!
     ’рофим достает  из  рюкзака  круглую железную  коробочку  с  леденцами,
хранившуюсЯ у нас  как  "Ќ‡". Џри виде  ее  у •утамы от удивлениЯ  поднЯлись
брови,  но через миг, от какой-то догадки, в глазах мелькнуло торжество. Ћна
отобрала у ’рофима  коробочку, раскрыла  ее, несколько штук плоских леденцов
бросила в рот. Љрепкие зубы мигом  размололи их,  и сухие  крошки  падали  с
пухлых губ на подставленную ладонь.
     -- ќко добро, слаще переспелой брусники! “ тебЯ па-верное  еще есть,  а
это Я повезу Ђльгома, дарить буду матери, -- и, плотно закрыв коробочку, она
поспешно засунула ее глубоко в свою потку.
     -- ’ы достойна большего,  но  у нас ничего нет,  кроме этих леденцов  и
добрых слов, -- ответил ’рофим.
     ѓлухаЯ полночь. “ходит  с неба  месЯц. Ќа севере уже схлестнулись зори.
“жинаем молча. •утама угощает нас на удивление белыми пышными лепешками. Љак
сосредоточенно  и быстро  она ест, забыв  про нас, ничего не  замечаЯ, кроме
жирной баранины. ЉажетсЯ, что автоматически работает у самых губ острый нож,
отсекаЯ  один за другим сочные кусочки баранины. ‘  горЯчего мЯса стекает по
ее  рукам белое, как вата, сало.  Ћно стынет узорными  кольцами на  пальцах,
охватывает  запЯстье широким браслетом. •утама слизывает с  рук белый налет,
запивает его жирным бульоном и продолжает работать ножом.
     Љак  далеко  сейчас мы с ’рофимом  отброшены  в прошлое,  где  ничто не
напоминает о современной культуре, о  жизни  на Ѓольшой земле. Ќаш приют под
толстой лиственницей,  эвенкийский скарб,  пасущиесЯ  олени  живо напоминают
стоЯнку  лесных кочевников  из  далекого прошлого.  „а и сама •утама,  с  ее
удивительной  длЯ  нас  непосредственностью, с  открытой, по-детски, женской
душой,  с  незапЯтнанной  совестью,  с  древними  застольными  привычками  и
вкусами, тоже будто Явилась из безвозвратно ушедших первобытных времен...
     Њы   с   ’рофимом   уходим  от  праздничного  неба,  от   гостеприимной
лиственницы, от костра  под сень ситцевого  полога.  ђазве была когда-нибудь
такаЯ чудеснаЯ  ночь! „аже  если  бы  сейчас разверзлись  небеса и  на тайгу
свалилась грозоваЯ  бурЯ, ночь  длЯ нас не  потерЯла  бы своей  прелести. Њы
заплатили  за нее немалой ценою и  благодарЯ только  доброму  сердцу  •утамы
снова оказались вместе. ‚от мы лежим на хвойной подстилке, раскрепощенные от
тЯжких дум, нежимсЯ в атмосфере уюта. Њир кажетсЯ нам блаженством, а будущее
полно радостей. Њы засыпаем счастливцами.
     ЏробудилсЯ Я перед зарею. ‚ небе доспевали звезды. ‘еребрилась поникшаЯ
трава. €з лесной глубины разливалсЯ по долине,  то  затихаЯ, то возрождаЯсь,
загадочный звон колокольчика. €  только он один, этот неровный металлический
звук, жил во всеобщей дреме.
     Џастушка, сгорбившись у огнЯ, что-то шила.
     -- •утама,  ты почему не  спишь, уже скоро  утро? •утама повертывает ко
мне лицо, зарумЯненное костром, смотрит на менЯ  усталыми глазами и тихонько
говорит:
     --  ‘пать  не буду,  тебе штаны надо, твоему товарищу  олочи  надо. Љак
пойдете дальше? ’ут лавки нету...
     ЊенЯ растрогали ее слова. џ не знал, что сказать этой женщине, случайно
поЯвившейсЯ на нашем горьком пути.
     •утама не  прилегла  в  эту ночь.  Њне она преподнесла  "насовсем" свои
штаны, только что расклиненные ею цветным лоскутом, а ’рофиму  олочи, сшитые
из лосины. Њы в восторге, не находим слов благодарности. ‘нова поражаемсЯ ее
удивительной простоте, ее материнской заботе о нас.
     Ќа чащу  обрушиваетсЯ  солнечный  ливень.  Ѓлизнецы  давно  проснулись,
позавтракали и теперь блаженствуют на оленьей шкуре у  огнЯ. Ћни в крошечных
трикотажных  носочках и в  белых  фланелевых распашонках  фабричного пошива.
Њать одела их  с Явным желанием подивить нас, чего и добилась, заставив менЯ
смутитьсЯ.  ‚едь  еще   вчера  Я  считал  дикарЯми  этих  крохотных,  голых,
завернутых  в  кабарожью  шкуру  и  свЯзанных  ремнЯми малышей,  а  сегоднЯ,
пожалуйста,  это  --  щеголи,  все  на  них европейское, и  они,  негодники,
кажетсЯ, еще и посмеиваютсЯ надо мной своими беззубыми ртами...
     Ђ  вообще это удивительно дружные  братцы, до чего же они копируют друг
друга! ‘тоило одному подать голос, как второй не заставил себЯ ждать.
     “  матери много  времени  уходит, чтобы  сложить из походного имущества
вьюки. Њы с ’рофимом собрали оленей. Ѓлизнецы раскричались на всю тайгу.
     -- —его они хотЯт? -- спросил Я •утаму.
     --  …хать  надо.  Ќа  олене  кричать  не будут,  --  ответила  пастушка
деловито, готовЯ сыновей к отъезду.
     Џрежде  чем  спеленать  ребЯт,  •утама  принесла  из  леса  сухой пень,
раздробила его ногою, отсеЯла труху,  размЯла  в  ладонЯх и пересыпала ею  у
детей в паху.
     -- —то ты делаешь? -- крикнул ’рофим.
     ’а, закончив свое дело, сказала сухо и. назидательно:
     -- ’ак хорошо, преть не будет!
     ‡атем она стащила с ребЯт распашонки, носочки и, невзираЯ на энергичное
возмущение малышей, завернула их в пеленки из шкуры.
     Њы помогли •утаме  навьючить на оленей весь скарб. ‡атем она взЯлась за
близнецов. “ каждого лубочнаЯ люлька с приподнЯтым изголовьем. ‘вЯзав люльки
ремнем,  •утама перекинула их через седло и крепко при-вьючила. Џока она все
это делала, близнецы неистовствовали,  но  стоило оленю сделать первые шаги,
как крик прекратилсЯ и не возобновлЯлсЯ на протЯжении всего пути.
     ‚от  так,  с  раннего  детства,  эти  будущие  пастухи  или  разведчики
привыкают  к кочевой  жизни.  ‘ этого  возраста  им прививаетсЯ  привычка  к
скитальческой жизни, любовь к просторам и движению.
     Њы  выстраиваемсЯ гуськом: •утама ведет караван,  следом  иду Я, ’рофим
верхом завершает шествие. Ќаш и пастушки путь идет к устью €вака.
     Ћт полЯны  недалеко  начинаетсЯ  спуск в ущелье.  ‚переди  чуть заметно
вьетсЯ тропка. Љак осторожно, легко, неслышно спускает передний олень с горы
близнецов, точно понимаЯ,  какой на его  спине ценный груз. Ћн, как Ящерица,
извиваетсЯ между деревьЯми, боЯзливо скользит по чаще, не заденет  люльками,
не  толкнет. € малыши,  по-видимому,  довольны, не подают голосов, возможно,
даже спЯт, убаюканные плавным движением.
     Њы на  дне  ущельЯ.  Ћно никогда не  продуваетсЯ ветрами, воздух  здесь
сырой, затхлый. ‘лева ревет  “тук.. ‘права дыбЯтсЯ, убегаЯ в синеву, откосы.
Ќебо пЯтнистое, чуть просматриваетсЯ сквозь кроны лиственниц.
     ‚  поисках  проходов  через  крутизну  нам  часто  приходитсЯ  вплотную
прижиматьсЯ к  “туку.  ђека  распилила  глубоким  шрамом  дно  ущельЯ, почти
скрылась в  каменную твердь, простившись с солнцем, небом, окутаннаЯ мраком.
’олько  стланики, склонившись над пропастью, видЯт, как в  темной глубине ее
бьетсЯ в вечных судорогах “тук, силЯсь раздвинуть камень, очистить себе путь
и обзавестись заводЯми, где бы можно было на минутку оборвать свой бег.
     Љараван  наш взбираетсЯ  на высокий  обрыв, останавливаетсЯ. •утама, не
снимаЯ люлек с оленЯ, поочередно кормит сыновей, и мы идем дальше.
     Ќаша проводница все чаще замедлЯет  шаг, осматриваетсЯ, прислушиваетсЯ,
то  вдруг припадет к  земле, ощупывает  рукою  чьи-то,  заинтересовавшие ее,
следы.
     --  Ћднако, где-то близко люди есть. Ћлень  тут вчера ходил,  -- кричит
она, догонЯЯ менЯ.
     -- Њожет, это след сокжоЯ? -- переспрашиваю Я.
     -- Ќе слепаЯ, чтобы ошибитьсЯ. ѓоворю, люди близко есть!
     --  Ќеужели  наши?  --  и Я  прибавлЯю  шаг,  весь  наполнЯюсь радостью
ожиданиЯ.