мотрит  на  ѓлеба, и  Я  замечаю, как вздулись
желваки на его сжатых челюстЯх.
     -- —то же у вас случилось? -- допытываюсь Я.
     -- ‚се  это  ерунда...  Ќе стоит  говорить.  Џлохо  вот, что  не  нашел
прохода, весь изорвалсЯ, измучилсЯ...
     -- ‹адно, пойдем через €вакский, -- говорю Я. -- € на сегоднЯ хватит об
этом.  •орошо, что все собрались. Ќадо отдохнуть. “тро  вечера мудренее. ’ы,
‚асилий, снимай котомку, сообрази что-нибудь поесть.
     -- —то сообразить,  если мЯса нет? ‘ейчас баранинки бы, другое дело, --
отвечает он с упреком, но тут же начинает суетитьсЯ у костра.
     ’рофим спустилсЯ к реке,  разулсЯ и, снЯв рубаху,  начал полоскать ее в
мутной воде. ѓлеб  не сводил с него глаз, и Я видел, как его лицо, словно от
какого-то внутреннего накала,  краснело,  как  тЯжело  он  дышал,  борЯсь  с
непрошеными,  вдруг  нахлынувшими на него, мыслЯми... џ впервые  видел его в
таком состоЯнии и не мог разгадать, что копитсЯ в его душе.
     ‚от  он  шагнул от костра  к берегу и  вдруг  остановилсЯ, видно, хотел
повернуть обратно, да ноги заупрЯмиллись, зашагали к реке. Њы насторожились,
еще не  понимаЯ, чего он хочет.  Ћдно  было Ясно, что  все это  имело прЯмую
свЯзь с событиЯми, разыгравшимисЯ вчера в ущелье восточного истока.
     ’рофим, несомненно,  слышал, как  приближалсЯ ѓлеб,  шаркаЯ  ногами  по
гальке, как остановилсЯ  возле него.  Ќо даже не обернулсЯ. Ђ  парень  стоЯл
перед  ним  с   опущенными  руками,  покорный,  мрачный.  ‘  минуту  длилось
томительное  молчание.  Ќо  вот  ’рофим  приподнЯлсЯ,   стал   не   торопЯсь
выкручивать  рубаху. —то ему сказал ѓлеб  -- мы не  расслышали, но тот вдруг
повернулсЯ  к  нему  и,  широко  размахнувшись,  ударил  его  по  лицу  туго
скрученной рубахой.
     ѓлеб  пошатнулсЯ,  взмахнул  руками, рванулсЯ  было  вперед, но  ’рофим
повторил удар. €з-под  ног  парнЯ  выскользнули камни,  тело  изогнулось,  в
последней  попытке  удержатьсЯ,  и он  упал в воду,  поднЯв над  собой столб
брызг.
     ’рофим,  все так же  не  торопЯсь,  поймал  ѓлеба  за ноги,  помог  ему
выбратьсЯ из воды, оттолкнул от себЯ.
     -- ђано  совесть размотал, хорек бесстыжий даже не краснеешь, -- сказал
он, доставаЯ кисет,
     ‡а  внешним  спокойствием  ’рофима  прЯталась бурЯ.  ќто было  видно по
вспыхнувшим на лице  багровым пЯтнам, по тому, как дрожали его руки. „авно Я
не  видел  ’рофима   в  таком  возбужденном  состоЯнии,   но  необыкновеннаЯ
внутреннЯЯ сила сдерживала гнев этого человека.
     ѓлеб стоЯл  мокрый, жалкий, одинокий. ‘ его одежды ручьем стекала вода.
‚незапно  ’рофим  повернулсЯ  к  ѓлебу, бесцеремонно  стащил с  него  мокрую
телогрейку, выжал из нее воду и подошел к костру.
     Ћн не  оправдывалсЯ.  Ђ люди  в ожидании молчали, все еще  находЯсь под
впечатлением этой неприЯтной сцены. € ’рофим не выдержал, поЯснил сдержанно:
     -- ‚чера отстал с продуктами,  сожрал все один и дальше не пошел. Џусть
знает, что стоит в тайге кусок лепешки.
     —то ’рофим  вернулсЯ голодным, было видно по тому, как много и жадно он
ел за ужином.
     Ђ тем временем густой туман воровски, незаметно  сполз с утесов  на дно
ущельЯ, и чернаЯ темень  окутала лагерь. џ  задержалсЯ у костра  за работой.
Ќадо было  приготовить очередную радиограмму  в штаб  и ответить начальникам
партий на их запросы. “лукиткан починЯл свое седло. ђЯдом с ним сидел  ѓлеб.
Ќа его сумрачном лице плЯсали кривые блики пламени.
     --  ‘лушай, “лукиткан,  почему  на менЯ  все  нападают?  --  спросил он
тоскливым голосом.
     ‘тарик отложил седло, посмотрел на него долгим, пытливым взглЯдом.
     -- ‡ачем пришел  к нам в тайгу? -- вдруг спросил он.  -- …сли твои руки
от работы бегут шибче  ног и друг тебе не надо -- пропадешь тут, как  коршун
без  крыльев. € во рту у тебЯ  не Язык, а бешенаЯ  собака, Я  думаю. Ќаучись
молчать.
     “лукиткан отвернулсЯ от  ѓлеба, считаЯ разговор законченным, снова взЯл
в руки седло. Ќо его последнЯЯ фраза глубоко запала  в моей памЯти. Њне даже
показалось, что Я сделал большое открытие: "Ќаучись молчать" -- вот еще одна
древнЯЯ народнаЯ мудрость, не потерЯвшаЯ и теперь своей свежести.
     “мей молчать, когда трудно!
     —ерез полчаса лагерь засыпал. €з далеких равнин набегал теплый ветерок,
шелестЯ сонливой листвой.  Џогас и костер. ‚озле  него сидел ѓлеб, одинокий,
как пень  в  степи, забытый  всеми. Њне  было жаль  его, но Я подумал: пусть
остаетсЯ, пусть до конца выпьет горькую чашу раздумьЯ.
     Ќо когда засыпал, Я услышал голос ’рофима:
     -- €ди,  черт поперечный, ко мне в  полог. ’ебЯ, шкодина,  даже на ночь
никто не позвал...
     €  Я слышал,  как  мЯгко шел ѓлеб  к  пологу  ’рофима, как  раздевалсЯ,
укладывалсЯ спать и как скоро они оба мирно захрапели.
     ђано утром олени в сборе. Њинут десЯть тратим на поимку Ѓаюткана. € так
каждый день. Ќо “лукиткану это нравитсЯ. ‘ каким азартом он гонЯетсЯ за ним,
устраивает ловушки, грозитсЯ расправой, но, поймав, он пальцем не тронет его
и  непременно  положит на губу  оленЯ щепотку  соли. Ѓаюткана  он  любит  за
дикость, за гордый нрав, да  и  тот привЯзан  к нему. €ногда  сам подходит и
начинает  чесать  искусанные паутами губы  о спину старика, и  тогда плоское
лицо проводника необычайно добреет.
     Љараван трогаетсЯ. Ћт стоЯнки в глубь гор бегут затесы,  сделанные нами
в  прошлом  году,  когда искали €вакский перевал.  Џод  ногами  тропка.  Ћна
приводит  нас к броду через левый исток,  взбираетсЯ на возвышенность, и  мы
без приключений добираемсЯ до ключа ’ас-Ѓалаган. ЏрозрачнаЯ стеклЯннаЯ струЯ
падает с бешеной высоты и только тут внизу,  достигнув ложа ущельЯ, отдыхает
на белом песке в глубоких заводЯх.
     ‘нова  любуемсЯ  гигантской скалою, что поднимаетсЯ  на  несколько  сот
метров  в  небо  сразу  за  ’ас-Ѓалаганом. …е  темные стены,  отполированные
ветрами,  угрожающе  нависают  над нами. Ќезнающему человеку ни  за  что  не
догадатьсЯ, что именно здесь, по-над  скалою, лежит  путь к  перевалу.  „аже
такому опытному проводнику, как  “лукиткан, далось это открытие после долгих
и трудных поисков.
     Ќе смолкает крик проводников. ‘олнце высоко, тепло,  природа  нежитсЯ в
пахучей зелени. ѓлаза радует бездоннаЯ синева неба и оставшаЯсЯ позади даль,
повитаЯ тончайшей лазоревой дымкой.
     —ерез полтора  часа  мы выбрались  на  первую террасу и раскинули  свой
табор  под знакомой  елью, где жили в прошлом году. “лукиткан занЯлсЯ делами
на  стоЯнке,  остальные  с  оленЯми  отправлЯютсЯ  за оставшимсЯ  под скалою
грузом. џ до обеда решаю пройти вперед -- прорубить проход.
     ‘о мною  увЯзалсЯ Ључум.  Ћн  за последнее времЯ окреп. „линнаЯ  чернаЯ
шерсть, расчесаннаЯ ветром и чащей, лоснитсЯ, и как кстати на его широченной
груди белаЯ манишка, а на передних  ногах -- белые чулки. Љак гордо он носит
в легком беге свой пушистый хвост, загнутый крючком на спину.
     ‡а ельником  менЯ встречает  нежный запах рододендрона.  Љак приЯтен он
здесь,  среди сырых скал!  џ взбираюсь на  прилавок,  рву, вернее, наламываю
целую охапку этих светло-розовых цветов, оставлЯю их на тропе, иду дальше.
     Џо  пути захожу  полюбоватьсЯ водопадом. ’угой струей  вода  вырываетсЯ
из-за  верхней  грани второй террасы,  разбиваетсЯ  в пыль  о  выступы скал,
подстерегающих ее  снизу.  ѓустые пары  окутывают мрачную щель  водопада. Ќо
какое  это  чудесное зрелище в солнечный день! ‘колько красок, и  как удачно
они мешаютсЯ, порождаЯ новые и новые цвета,  то  нежные, то  Яркие,  то  еле
заметные глазу!
     ‚ыбравшись  на  верх второй террасы,  Я  услышал короткий, но тревожный
крик птицы: это  копалуха  предупреждала свое семейство об опасности. Џтица,
пользуЯсь полуденной тишиною, может  быть, впервые вывела птенцов на зеленую
площадку. Ќадо же показать  им местность, научить искать корм, разбиратьсЯ в
звуках, внушить им,  что окружающий мир  полон врагов и что  даже  тишине не
следует доверЯтьсЯ. Њного забот у матери, пока повзрослеют птенцы.
     џ подумал: хорошо,  что где-то отстал Ључум, иначе встреча кончилась бы
большой неприЯтностью, и прежде всего длЯ цыплЯт.
     Ќо  где же затаилась копалуха? ѓлаза  внимательно обшаривают  площадку,
заросшую  мелкой травой  и  усыпанную  камнЯми,  да разве  увидишь  на  этом
серо-зеленом  фоне  затаившуюсЯ  птицу!  Ђ  ведь она  тут  где-то близко  и,
вероЯтно, следит за мною.
     ‘  минуту  продолжаетсЯ  наш  молчаливый  поединок.  Ќо вот  неожиданно
вздрогнул кустик травы, и там  вырос  настороженный силуэт птицы с вытЯнутой
шеей.
     "Љо... ко..." -- слышитсЯ  ее отрывистый говорок, и тотчас же  рЯдом  с
ней зашевелилась трава, и Я  вижу цыплЯт -- светлые пушистые комочки. "Љо...
ко..." -- повторЯет мать и ведет свое семейство к кустам.
     ‚ этот миг сзади менЯ хрустнула веточка, и  на площадку вырвалсЯ Ључум,
уже уловивший глухариный запах. џ даже не успел крикнуть, остановить его. Ќо
случилось неожиданное: копалуха  бросилась навстречу  собаке, упала,  словно
подраненнаЯ.  Љобель  затормозил  бег,  распахнул пасть, но  промахнулсЯ.  Ђ
птица, отскочив, снова упала и, волоча крыльЯ, повела от птенцов одураченную
собаку.  Ључум  разгорЯчилсЯ, вот-вот схватит ее, но  та всЯкий раз успевает
поднЯтьсЯ в воздух.  Ќаконец, оба  исчезают  в лесу, и Я от души смеюсь  над
глупым Ључумом.
     —то же стало с цыплЯтами? €х нигде не видно, но они, конечно, здесь, на
площадке, в траве. Џопробую-ка разыскать их.
     џ наклонЯюсь к земле  и вижу,  один затаилсЯ  между  камней ни живой ни
мертвый. ’олько  внимательно присматриваЯсь,  его  можно заметить,  Ђ вот  и
другой.  Ќо  на  этого  без  смеха  смотреть  нельзЯ:   голову  засунул  под
прошлогодний лист, а сам весь на виду, воображает, что спрЯталсЯ. џ вижу еще
одного, он лежит сверху на клочке коры, плотно прижавшись к ней, вытЯнув шею
и закрыв  глаза, уверенный,  что  в  таком  положении  ему не грозит никакаЯ
опасность.
     џ перекладываю его с коры к себе на ладонь и терпеливо наблюдаю, что же
будет  с ним дальше? †ду  долго.  –ыпленок лежит  бездыханным комочком, даже
сердечко  его, кажетсЯ, не  бьетсЯ. Ќе умер  ли он? Ќачинаю присматриватьсЯ.
‚ижу, он осторожно, по-детски воровски, открывает один глаз, смотрит на менЯ
и снова слепнет. Ђга, хитрец, притворЯешьсЯ!
     Љладу  цыпленка на  землю, отхожу, а  сам  оглЯдываюсь. €нтересно,  как
долго  он  будет  изображать  мертвого?  ‚ижу,  глухаренок  опЯть  осторожно
открывает один  глаз и вдруг вскакивает и, спеша  изо всех сил, удирает  без
оглЯдки в кусты, беспомощно трепыхаЯ крошечными  крылышками.  ’олько теперь,
услышав шорох травы, вскочили и остальные. ‘мешно качаЯсь  на бегу, они тоже
скрылись в кустах. €х оказалось шесть.
     џ  уже  возвращалсЯ,  когда  над  площадкой  послышалсЯ  торопливый шум
крыльев:  это  копалуха  прилетела  к  оставленным  детЯм.  Ћна  уселась  на
лиственнице и  с  беспокойством стала осматривать  площадку. ‡атем  бесшумно
опустилась на  землю,  поднЯла высоко  голову,  чтобы  дальше видно  было, и
осторожно стала звать детей: "Љо-ко-ко..."
     Ђ сама оглЯдываетсЯ, сторожит тишину, не прозевать бы врага...
     џ видел, как из  кустарника разом выкатились бледно-желтые шарики,  как
они окружили мать и как та поспешно увела детвору в чащу леса.
     “же на спуске с террасы мне встретилсЯ Ључум. Ќу,  и прокатила  же  его
копалуха!  Ќе отдышитсЯ,  Язык  висит  сбоку,  морда растерЯннаЯ, --  видно,
понЯл, что обманула его птица.
     Ќа обратном пути Я забираю рододендрон и с пахучей ношей возвращаюсь на
стоЯнку.
     Ќахмурилось небо. ‘ лохматых граней откосов в ущелье сполз туман. Џошел
дождь.
     Њарь неузнаваема:  по ней,  среди кочек,  бродит стадо  пестрых оленей,
рЯдом   со  старой  елью  стоЯт  палатки,  пологи,  горит  костер,  слышитсЯ
человеческий говор.  € как-то странно  все это здесь  на высоте  скал, вечно
безлюдных. Ќаши только что поднЯлись с грузом и теперь готовЯт ночлег.
     -- Ћднако, долго будет дождь, -- говорит “лукиткан.
     -- Џочему ты так думаешь?
     --  ’ак хочет  море.  Љогда  оно сердитсЯ -- посылает на землю груженые
тучи. Њного дней будет дождь. ’ак всегда бывает летом.
     Њы пьем чай у  костра, кто стоЯ, кто примостившись  на дровах.  ‚о тьме
ходЯт олени, изредка стрЯхиваЯ с себЯ дождевую влагу.
     “тро  не приносит утешениЯ. ’Яжелый  туман,  цеплЯЯсь  за вершины  гор,
нехотЯ  ползет  на запад, обильно  увлажнЯЯ  и  без  того  размокшую  тайгу.
Ѓезветренно.  Њолчат птицы, сникли комары, не  откликаетсЯ  эхо,  и на  душе
досада -- все это признаки наступившей длительной непогоды.
     ‚  приглушенной сыростью тишине живет только ручей.  ’есно стало ему  в
русле, распирает плечами берег, сталкивает валуны, бушует.
     Ќо  к полудню совершенно неожиданно  на тайгу  набросилсЯ ветер.  „ождь
перестал.  ‡ашумел  обрадованный лес, сбрасываЯ с листвы влагу.  Ћтступил  к
вершинам  туман и там  затаилсЯ  в расщелинах скал. ‚скоре  ветер  перешел в
настоЯщий  ураган, и царство  тишины  и  покоЯ  превратилось в кромешный ад:
треск,  стон  падающих  деревьев,  грохот   скатывающихсЯ  камней  буквально
оглушили нас.  ‹агерь наш тоже растерзан -- ветер разметал огонь,  разбросал
висевшую одежду, сорвал пологи, палатку.
     -- Ђ ты, “лукиткан, говорил,  что дождь  надолго, -- напоминает ‚асилий
Ќиколаевич, подбираЯ разбросанные вещи.
     ‘тарик посмотрел на небо, прислушалсЯ к ветру и вздернул плечи.
     -- Ћднако,  ветер дурной,  напрасно дует, море  сильнее его, дождь  все
равно будет, -- отвечает он уверенно.
     —ерез  полчаса ветер затих  так же внезапно, как и поЯвилсЯ.  ’уман над
нами поредел, и сквозь него обозначилось солнце, стало немного светлее.
     Њы  собираем вещи,  разжигаем  костер.  ’рофим  с ‚асилием Ќиколаевичем
садЯтсЯ за починку пологов и палатки. ’айгу сушит  теплый, ласковый ветерок,
налетающий  снизу  мЯгкими струЯми. Ќо  онемевшаЯ природа  упорно  молчит, и
почему-то туман  все  больше копитсЯ по  щелЯм, свисаЯ снежной  бахромой  со
скал. ‚оздух  остаетсЯ тЯжелым. ‡наю, все это признак непогоды, но  уж очень
обнадеживает  посветлевшее  небо  на  юге, и Я,  доверЯЯсь ему, даю  команду
свертывать лагерь, выступать.
     ‹овлю на лице “лукиткана удивление.
     -- ’ы начальник, Я должен подчинЯтьсЯ, но скоро узнаешь, как ты ошибсЯ,
-- сказал он, снимаЯ с колышка узды и отправлЯЯсь с ‹ихановым за оленЯми.
     Љогда все  было  готово, “лукиткан надел  плащ,  подпоЯсалсЯ,  подтЯнул
ремешки на олочах и из потки достал свою старенькую шапку.
     -- „ождь долго будет,  напрасно уходим  от нагретого места, --  говорит
он, берЯ в руки повод переднего оленЯ.
     Љараван  тронулсЯ.  Љрик погонщиков, треск  сучьев  под ногами  оленей,
людской говор не могли разбудить эхо. Ќа  небе вдруг  исчезли обнадеживающие
просветы. ’уман свалилсЯ в лощину и накрыл нас. ‘разу стало холодно и сыро.
     ’олько  мы успели перебрести ручей,  как пошел дождь,  мелкий,  густой,
точь-в-точь такой,  какой шел до урагана. ’еперь Ясно всем, что прорвавшийсЯ
ветер только на  короткое времЯ  изменил  обстановку  на  небе, но  морЯ  он
действительно  не победил, и  оно продолжало бросать на материк  бесконечные
полчища "груженых туч".
     Њедленно  взбираемсЯ на  верх  террасы.  Ћлени  с  трудом  преодолевают
крутизну. Ћдежда на нас уже успела промокнуть  и  отЯжелеть. ‚  душе у  менЯ
досада на себЯ: напрасно взбаламутил  всех, неверно  решил.  ’еперь Я  готов
раскаЯтьсЯ, но уже поздно.
     ‘  трудом поднимаемсЯ на верх второй  террасы.  ‚ьюки отЯжелели.  „ождь
усиливаетсЯ,  и   нет  никакой  надежды  на  улучшение  погоды.  Њы   готовы
задержатьсЯ, тут есть и лес, и хорошее место длЯ стоЯнки,  но мало ЯгелЯ длЯ
оленей. Џроводники опасаютсЯ, что животные, в поисках корма, уйдут на ‡ею, и
тогда  трудно будет их собрать. ЋстаетсЯ один выход --  двигатьсЯ дальше, до
границы леса, и там переждать непогоду.
     Љараван с трудом взбираетсЯ по скользкому  подъему. ‚ тумане ничего  не
видно,  кроме  небольшого  мокрого  клочка   земли  под  ногами  да  контура
прорубленной вчера  просеки.  Ќастроение у всех  подавленное. Ћдно утешение,
что с каждым шагом, хотЯ и очень медленно, мы приближаемсЯ к перевалу.
     ‚переди идет “лукиткан, согнувшись от холода в три погибели.
     -- Њод... мод... -- подбадривает он оленей ослабевшим голосом.
     Ќо животные словно не слышат этого окрика, продолжают устало вышагивать
по крутизне.
     ЉакаЯ пронизывающаЯ сырость! џ весь мокрый, тело закоченело, и кажетсЯ,
кровь  уже  не циркулирует.  Џальцы  онемели,  еле  шевелЯтсЯ,  не могу даже
пуговицы застегнуть.
     ‚ероЯтно, ничто в природе так не угнетает человека, как этот бесконечно
моросЯщий дождь, порожденный туманом, при абсолютной тишине.
     ѓлеб  и ‚асилий  Ќиколаевич отстали, и их  не  видно за туманом. џ тоже
плетусь  кое-как  и удивлЯюсь “лукиткану.  Ћткуда  он  черпает силы,  хотЯ и
помаленьку, но уходит все выше и выше?
     Ќаконец-то  лес  поредел,  но  дождь,  как на грех, усилилсЯ.  ‚ижу  --
“лукиткан выбралсЯ на бровку третьей террасы, почему-то бросил оленей, а сам
ушел дальше. Њы остановились.
     -- Њод... мод... мод... -- доноситсЯ из тумана голос старика.
     џ  решил,  что  он  дает нам команду  вести  дальше  караван. Џодхожу к
переднему  оленю, хочу взЯть повод, но, увы, на олене совсем  нет  узды. Ћна
снЯлась, а  “лукиткан этого  не заметил,  идет дальше, волоча ее по земле  и
воображаЯ,  что  караван шагает  следом  за ним. "Њод... мод... мод..."  Њне
стало больно за  старика. Ћн, вероЯтно, так устал  и так  промок, что уже не
соображает, что  делает,  а ноги передвигаютсЯ машинально. Ѓедный “лукиткан,
он-то за что страдает?!
     џ  тороплюсь, нагонЯю старика. Ћн стоит, повернувшись  к нам, удивленно
смотрит на узду, на оленей, которые подошли со мною.
     -- ќко старость, иду, не вижу, дурной, что ли, стал! Њне в чуме сидеть,
а Я аргиш вожу по тайге, -- упрекает он себЯ.
     ’емнеет.  „альше мы не способны передвинутьсЯ  и на сто метров. Ќаходим
небольшую площадку.  ђЯдом  уже  нет леса,  только  мелкорослый  березнЯк. ‘
трудом развьючиваем оленей. ’еперь одна забота -- поставить палатку.
     Ќо не  так просто организовать  приют на  этой большой  высоте, когда с
неба льютсЯ на  вас потоки  дождЯ, тело оцепенело  от  сырости  и  вы уже не
ощущаете прикосновениЯ  мокрой одежды,  а  руки  стали беспомощными и пальцы
бессильны даже развЯзать узел  или вытащить спичку из коробка. •олод сковал,
кажетсЯ, даже мысли, и вы плохо соображаете, что надо делать.
     Ѓолее  крепким оказываетсЯ ‚асилий  Ќиколаевич.  Ћн еще  способен взЯть
топор,  спуститьсЯ вниз за кольЯми длЯ  палаток. ‘ледом  за ним молча уходит
’рофим. ѓлеб стоит, как мокрое пугало, растрепанный и беспомощный.
     Џосле долгих усилий мы, наконец-то, под  защитой палатки.  ‘ нами часть
груза и собаки.  ’емень, густаЯ, чернаЯ, окутала горы. Ћ костре, а тем более
о  кружке  горЯчего  чаЯ,  мы не можем и думать. …динственным нашим желанием
было забытьсЯ во  сне от этого проклЯтого  холода. Ќо как это сделать, когда
на вас мокраЯ одежда и из-за тесноты  в  палатке негде  развернуть спального
мешка,  к тому же  и  площадка,  на  которой вы  устроились, мало  того, что
наклонена   в   одну   сторону,   до   отказа   напиталась   водою.   Ѓедные
путешественники, как ничтожно малы ваши желаниЯ, однако и они неосуществимы!
     Њы лежим кучей, тесно прижавшись друг к другу и стуча зубами от холода.
Ђ дождь уныло барабанит по  двухскатной крыше, и где-то в вышине, не задеваЯ
нас, шумит ветер.  Њедленно по  телу  разливаетсЯ  тепло.  ‚ палатке копЯтсЯ
тЯжелаЯ испарина, запах человеческого пота, портЯнок, размокшей кожи.
     -- ‚асилий,  давай  вместе храпеть, может,  будет  теплее, --  слышитсЯ
голос ’рофима.
     -- ’ы пробуй, а Я побалуюсь трубкой, --  отвечает тот и начинает шарить
по карманам.
     ЏоднимаетсЯ ѓлеб, молча ждет, не предложит ли ему кто закурить. ‡атЯжно
зевает разбуженный Ључум.
     "Ћжили", -- подумал Я, и на душе как будто стало легче.
     Њы немного прогрелись. ‹юди  покурили, пошутили и снова смолкли. “ менЯ
отлегла боль в душе. ‡ахотелось  спать.  Љак жаль, что нельзЯ вытЯнуть ноги.
‡апускаю глубоко  за пазуху руки, свертываюсь калачиком  -- и  прощай дождь,
мучениЯ, переход, холод! Њои спутники уже дружно храпЯт.
     Ќо что это? €з дальнего угла палатки на менЯ  наплывает комариный писк,
жалобный, нудный. Ђх,  думаю, проклЯтый, и ты отогрелсЯ! ‘лышу, второй запел
рЯдом,  над  чьей-то  головою.  џ  настораживаюсь.  •рап   в  палатке  сразу
прекращаетсЯ, люди пробудились, чего-то ждут, затаив дыхание.
     "‡з... зз... зз..." -- кружитсЯ однотонный звук над нашими головами.
     Љто-то  громко шлепает ладонью себЯ  по  лицу  и отпускает крутую брань
вслед отлетающему кровопийце. Љто-то вздыхает.
     ‘транно... Љазалось, разверзнись  небеса,  развались горы, никто из нас
не  пробудилсЯ бы  после  тЯжелого  перехода!  Ќо  стоило в  палатке  заныть
двум-трем комарам, и вот... “ж очень  насолили они нам за последнее времЯ, и
наши нервы стали слишком  чувствительны к этому  отвратительному,  постылому
звуку.
     € только перед рассветом, окончательно выбившись  из сил, мы  засыпаем,
отдав себЯ на милость, -- нет, на немилость победителей.
     ...“тром Я выглЯнул из  палатки --  все по-прежнему было окутано  серым
промозглым  туманом,  лил  дождь,  по  мари  бродили  мокрые  олени,  словно
похудевшие  за  ночь. ‚идно,  за  восточными  хребтами  продолжало  бушевать
Ћхотское море, и теперь наше обследование ‘танового  зависело  от того,  как
долго еще оно будет гневатьсЯ.
     •уже всего то, что  мы пробудились не  одни, а вместе с... голодом.  Ќо
как добыть  огонь, когда  кажетсЯ,  даже камни  пропитаны  водой!  ‘трашно и
подумать о том, чтобы выйти из палатки.
     ‚  сизом пологе  тумана и в  затЯжном дожде нарождаетсЯ день. ‚ природе
молчание, тут уж не до песен, не до весельЯ. ‹учше гроза, ливень, буран, чем
эта  могильнаЯ  тишина. Љак  угнетающе  она  действует на человека!  ’ак же,
вероЯтно, тЯжело переносЯт затЯжную непогоду и звери, и птицы.
     -- …сли мы  весь  день будем только думать о лепешке,  брюху  не станет
легче, -- слышитсЯ простуженный голос “лукиткана.
     Џервым поднимаетсЯ ’рофим, за  ним ‚асилий Ќиколаевич, ѓлеб. Љак тЯжело
расставатьсЯ  с  нагретым местом! ЌатЯгиваем мокрые плащи, отправлЯемсЯ вниз
за дровами.
     Џоодаль от остановки стоЯт под дождем олени, сбившись в кучу.
     —ерез  полчаса  возвращаемсЯ  на  стан  с  топливом,  снова  промокшие.
ЋстаетсЯ развести костер, вскипЯтить чай, и тогда можно будет какое-то времЯ
терпеть муки невольников. Ќо как заставить дрова гореть в такой мокроте? ’ут
уж, поистине, нужно мастерство “лукиткана. Ќадежда на него.  ‚ потке  у него
нашлась береста. Ћн  ее растеребил  на мелкие ленточки,  а свой старый посох
стесал на стружки. Ќас он попросил наколоть сухих дров и нащепать лучинок.
     Ћзабоченно,  с  какой-то торжественностью  колдовал  старик над будущим
костром. Ћн выстлал мокрую  землю плитами, сложил  на  них конусом  лучинки,
образующие  в середине пустоту, и обложил их поленьЯми -- так, чтобы вода по
ним   стекала,  как   по  крутой  крыше,   не   попадаЯ  внутрь.  Џолучилось
довольно-таки плотное сооружение, в метр высотою, напоминающее чум.
     ‡атем он тщательно  смешал бересту со  стружками от посоха  и  всю  эту
смесь затолкнул  внутрь  своего  сооружениЯ. —иркнула  одна,  другаЯ спичка.
‚спыхнул огонек,  через  несколько  секунд  оттуда дохнуло  едким дымом. …ще
минута -- и из отверстиЯ выплеснулось пламЯ... —ерт возьми, как это здорово!
     Њы   протЯгиваем   к  костру  руки,  жадно  глотаем  горЯчий  воздух  и
беспрерывно повторЯем:
     -- •орошо!.. Ђх, как хорошо!
     ‚асилий  Ќиколаевич  уже пристроил над  костром  чайник.  ђЯдом повесил
котелок с  мЯсом. ѓорЯчее пламЯ, вырываЯсь  из-под груды  дров, торжествующе
плЯсало в сыром, настывшем воздухе. ‚се  ожили.  ђазвЯзались Языки. Ќо дождь
делал свое дело. …сли нам удавалось  подсушить одежду на спине, за это времЯ
она намокала  до отказа  спереди. € все  же это половинчатое тепло  ободрЯло
нас.
     Ќо  вот огонь подточил  изнутри сложенные  горкой дрова, проел щели,  и
костер развалилсЯ. Ѓеспомощное пламЯ  еще пыталось поднЯтьсЯ, еще вспыхивала
синева расплавленных углей, но огонь уже утрачивал силу. “ нас не оставалось
ни  одного полена, чтобы подкормить костер, и он умирал на  наших глазах, не
выдержав поединка с водою.
     Ќепогода загонЯет нас в палатку.
     ЊЯсо  -- недоваренное...  но зато чай  горЯчий! Ђ  это уже  много. Ќебо
будто прогнило.  Џо крутым склонам бегут мутные ручьи. Ќиже они сливаютсЯ  в
один  грозный  поток,  и  оттуда   доноситсЯ   угрожающий  гул.  Њы  ощущаем
беспрерывные толчки, это разбушевавшаЯсЯ вода сталкивает в пропасть валуны.
     -- „ождь скоро  не кончитсЯ.  •одить надо  в тайгу,  тут пропадешь  без
огнЯ, -- беспокоитсЯ “лукиткан.
     -- “ж до утра как-нибудь вытерпим, а  там, смотри, и дождь  перестанет,
-- отвечает ‚асилий Ќиколаевич.
     -- Љак-нибудь -- это худо, -- не унимаетсЯ старик.
     —ерез некоторое времЯ палатка стала  протекать.  …сли снаружи дождь шел
мелкий, густой, то в палатке  он падал тЯжелыми каплЯми.  Њы лежали накрытые
брезентом, тЯжело переживаЯ заточение.
     -- Ѓратцы, вода!  -- раздаетсЯ вдруг испуганный вскрик ’рофима. ‚озглас
"вода" звучит у него как "пожар"!
     Њы вскакиваем, „ействительно, в палатку со склона  прорвалась вода. “же
затоплЯет  пол, постели.  ЌельзЯ  ни минуты медлить.  ‹юди не  ждут команды.
Џерекладываем  инструменты  на  каменный  настил, повыше  от  воды,  надежно
закреплЯем оттЯжные веревки на палатке... ’еперь вниз!
     ‘пускаемсЯ по  скользкому  крутЯку.  Ќад промокшими горами густой туман
мешаетсЯ  с вечерним сумраком. ‘права,  слева --  всюду  беснуютсЯ ручьи, от
левобережных скал доноситсЯ беспрерывный грохот скатывающихсЯ камней.
     Ќо и  в тайге нам не  удаетсЯ найти  убежище. Њы переходим от дерева  к
дереву, забираемсЯ  в чащу,  но даже  сквозь густую  крону старых  елей, как
сквозь решето, льет дождь. “же темнеет...
     -- „авай кончать  напрасно ходить, надо балаган делай,  а то пропадаем,
-- слышитсЯ голос “лукиткана.
     Џредложение старика вначале кажетсЯ неосуществимым: мы до того промокли
и  замерзли, что руки не  держат топора.  Ќо сознание  опасности  мобилизует
остатки наших сил.
     -- Ѓалаган так балаган!  -- кричу Я,  и мы сворачиваем вправо, к темной
стене леса.
     Џоздний стук топоров  будит тЯгостную тишину дождливой ночи. Ћдни рубЯт
рогульки, жерди,  другие таскают стланик, сдирают кору с толстых лиственниц.
ђабота идет  страшно медленно, -- кажетсЯ, и  топоры затупились, џ поражаюсь
терпению и удивительной стойкости моих спутников. €х не узнать -- согнулись,
как-то сжались: озноб пронизывает насквозь.
     „елаем  навес  длЯ  огнЯ.  “лукиткан  достает  из-за пазухи припасенный
лоскут  березовой  коры,  теребит  его   скрюченными  пальцами  и  с  трудом
поджигает. Љостер разгораетсЯ медленно. Ђ мы, мокрые, жалкие, ожидаем тепла.
     —ерез  некоторое  времЯ,  чуточку  отогревшись,  мы   уже  были  самыми
счастливыми  людьми  на  планете.  ‚идимо,  длЯ  человека  путь  к  ощущению
настоЯщего счастьЯ всегда идет тропой испытаний.
     “лукиткан  остаетсЯ  сторожить  огонь,  а  мы  беремсЯ  за   устройство
балагана. „ружно  стучат  топоры, к  отогретым  рукам  вернулась ловкость. Ђ
дождь не унимаетсЯ, льет и льет.
     Ќаконец-то  укладываем последний рЯд  стланиковых  веток  -- и  балаган
готов.  ’айга  вдруг  посветлела,  в  поредевшем  мраке  прорезались  стволы
лиственниц, в лесу стало просторнее.
     “тро! ‘о счета  слетела очереднаЯ беспокойнаЯ ночь. ’еперь спать, пусть
льет, черт с ним, с дождем! Њы надежно отгородились от него крышей, хватит и
дров. “лукиткан, наш жрец и  хранитель огнЯ, уже покинул этот  мокрый мир и,
судЯ  по тому,  как  улыбаютсЯ его губы во сне,  как  он вольно дышит, можно
поверить, что старик находитсЯ  далеко от  нас, в краю более  гостеприимном,
нежели ‘тановой.
     Њы раздеваемсЯ,  наскоро сушим одежду,  вернее, нагреваем ее, и ложимсЯ
ногами к костру. “сталость нетребовательна к удобствам. ‚ другое времЯ разве
уснул бы,  когда под боком толстые корни и  нечем  укрытьсЯ.  Ќо сейчас  все
ладно. ’олько голод продолжает строить козни:  то мерещитсЯ горЯчаЯ лепешка,
то кусок отваренного  мЯса с большой  костью,  да  такой  ароматный, что  не
вытерпишь, пожуешь пустым ртом  и от досады повернешьсЯ на  другой бок. …сть
здорово хочетсЯ,  но  с нами  ничего  нет съедобного,  даже  воды  не  в чем
скипЯтить.
     Ќа этот раз и сон не смЯгчает голода.
     џ просыпаюсь неожиданно от едкого запаха. Љакую-то долю  минуты не могу
понЯть,  откуда наносит  паленым? Џриподнимаю  голову,  осматриваюсь.  “знаю
балаган, навес, деревьЯ в тумане. Џродолжает лить дождь.
     Ќад  дотлевающим  костром  висит  котел со  сгоревшей кашей,  на  углЯх
дотлевает  синим  огоньком упавшаЯ лепешка. Ќе  понимаю,  кто  принес котел,
крупу, муку и еще нашел в себе сил занЯтьсЯ приготовлением каши? ‚скакиваю и
бросаюсь к костру, чтобы спасти остатки.
     ’о, что Я  увидел, умилило менЯ  и глубоко  тронуло.  ђЯдом с  костром,
припав  к отогретой земле, как к теплой постели, крепко спал  ’рофим. ђуки в
тесте,  на загорелом лице  покой. ђЯдом  с  ним  на мешке  лежит раскатаннаЯ
лепешка, сумочка с содой и солью, стоит остывший чайник. ‡начит, он не спал,
ходил на перевал,  хотел  накормить нас обедом и  уже сварил кашу, вскипЯтил
чай, осталось допечь вторую  лепешку, но сил не  хватило, свалил его  сон, и
все сгорело на костре. ЉакаЯ обида!
     ѓлЯдЯ на спЯщего ’рофима, Я подумал: "‘колько трудов стоило тебе, друг,
это приготовление? Ќемногие способны на подобное".
     џ мою  котел, насыпаю крупы, вешаю на огонь,  сырую лепешку запекаю  на
сковороде, ставлю сбоку к костру, на том месте, где стоЯла сгоревшаЯ, завожу
еще  тесто,  раскатываю его  и  оставлЯю на  месте.  ‘ловом,  восстанавливаю
картину, какаЯ была под навесом перед тем,  как ’рофиму уснуть. Ђ сам ложусь
на свое место, жду, когда лепешка, что у огнЯ, начнет поджариватьсЯ.
     -- ѓорим!..  --  кричу Я,  и это магическое слово, словно  взрыв, будит
всех.
     ’рофим вскакивает, хватает лепешку, поворачивает ее другой стороною.
     -- —уть не уснул, наделал бы делов! -- шепчет он.
     -- „а ты, ’рофим, поди, еще не ложилсЯ? Ћднако, сумасшедший, -- говорит
поднЯвшийсЯ “лукиткан.
     -- “спею,  высплюсь, куда  торопитьсЯ. ‘ейчас вторую  лепешку  допеку и
обедать будем, -- отвечает тот.
     Ћн  снимает котел,  заворачивает  его в  свою  телогрейку,  чтобы  каша
"дошла", и, подсев к  огню, начинает  закуривать, а малюсенькие глаза устало
смотрЯт из-под отЯжелевших век.
     ‹юди встают,  окружают костер, отогреваютсЯ, подставлЯЯ  огню кто голый
живот,  кто руки,  кто  спину.  Љак  благодарны мы  все  ’рофиму за  горЯчие
лепешки,  за  вкусную  кашу, за  товарищескую заботу. џ не  сказал  ему, что
произошло  у  костра во времЯ сна,  пусть  и ему  его  благородный  поступок
принесет заслуженное удовлетворение.
     Ќезаметно  проходит  второй  день  нашего необычного  заточениЯ. Џлачет
затуманенное  небо,  пригорюнилась  старушка  тайга.  Џо каким-то  невидимым
тропам к нам подкрадываетсЯ  угнетенное состоЯние. Ќадо же было пройти такой
трудный путь к ‘тановому и уже находитьсЯ в полукилометре от перевала, чтобы
попасть  в  ловушку! Њы прикованы к  этому мокрому клочку земли, к балагану.
Ќаши мысли растворЯютсЯ в мучительных  ожиданиЯх погоды, в ожиданиЯх солнца.
Ќо напрасно мы обращаем свои взоры к небу -- оно неумолимо...
     …ще три днЯ усердно поил землю дождь. ‚се вокруг настыло,  отЯжелело, а
маленькие  изумрудные  листики   берез  свернулись  от  холода  в  трубку  и
безнадежно повисли на своих длинных ножках.
     -- ѓлЯньте-ка, снег! -- кричит ѓлеб.
     ќтого еще недоставало!
     €  вот  уже не  осталось вокруг  нас  ни  зеленого  покрова,  ни пышных
лишайников,  ни крошечных ивок -- все приглушено холодной белизною. € только
одинокие маковки  дикого  лука ненужно торчат над  однообразной поверхностью
снега.
     “же ночь. орох падающего снега тревожит пустынную тишину. ‚се  сидим у
костра,  не спим. Ћт  бездельЯ мы уже отупели, но с нами огонь,  наш  верный
спутник, друг, советчик; от этого жизнь  не кажетсЯ страданием. Џотерпим еще
немного, настанет долгожданный день, и наш караван снова потЯнет свой след в
глубину малоизведанных гор.
     ЉакаЯ-то  ночнаЯ  птица  взвилась  над  нашей  стоЯнкой  и  исчезла  за
вершинами елей.
     --  Џроголодалась  беднЯжка,  -- посочувствовал  ей  ’рофим,  поправлЯЯ
огонь.
     “лукиткан  поднЯлсЯ, долго выпрЯмлЯл спину, вздрагиваЯ от холода и щурЯ
узкие глаза, молча смотрел, вслед давно скрывшейсЯ птице.
     -- Ћднако, погода кончилась, птица не зрЯ летает, -- сказал он.
     Ћт  слов старика стало легче, посвежели мысли,  и Я  уснул,  убаюканный
ночным безмолвием да далеким, чуть слышным криком ночной птицы.
     ђассвет все  изменил. Љоршуном  взвилсЯ низовой  ветер  над  запушенной
тайгой.  џростно сдирал с  леса бутафорский нарЯд,  поднимаЯ с  земли столбы
снежной пыли, и нессЯ дальше, тревожа диким посвистом оцепеневшую природу. Ђ
что сталось с туманом!  ‚етер налетел на него тугой струей, изорвал в клочьЯ
и разметал в разные стороны.
     ‡аголубело небо.  ‘квозь  сонные  вершины  лиственниц  брызнул холодный
рассвет,  и  на  озЯбшую  землю  полились потоки  света. ‡апрокинув  зеленые
вершины, смотрит тайга в небо,  радуетсЯ, славит шелестом листвы наступающий
день и от восторга плачет алмазными слезами.
     …ще час, и Ярко-зеленым морем расплескалсЯ лес.
     Њы наскоро завтракаем. Ќавстречу  нам плывет невнЯтный шепоток бубенцов
--  это идут  олени. Ћни,  видимо, надумали вернутьсЯ своим следом в  родную
‡ейскую долину. €х ведет Њайка. ‡а ней Ѓаюткан. “лукиткан стыдит  ее, грозит
кривым пальцем и всех заворачивает обратно.
     Ђ солнце поднимаетсЯ  выше и выше. ‚ сладостной  неге паритсЯ отогретаЯ
землЯ.
     ‚  лагере  все  без изменений. Ќо прежде  чем  тронутьсЯ  дальше, нужно
просушить  вьюки. џ  не стал  дожидатьсЯ,  --  желание  скорее поднЯтьсЯ  на
перевал  давно  мучает менЯ. Ѓеру Ључума, карабин,  кладу  за  пазуху  кусок
лепешки и ухожу к хорошо виднеющейсЯ седловине.
     Џодступ к перевалу свободен от леса. Ќекрутой каменистый склон заплетен
полЯрной  березкой,  стлаником, ольхой. ‚ыше редеют  кустарники, мельчают  и
совсем исчезают. Ќа  седловину выбегают  только низкорослые стланики,  и там
же, в камнЯх, можно увидеть густо оплетенные рододендроны.
     €ду прошлогодним следом. Ћн ведет менЯ к левому проходу, но Ључум вдруг
заупрЯмилсЯ, тЯнет вправо,  и с таким  азартом,  что  Я невольно хватаюсь за
карабин.  Ључум огромными прыжками увлекает  менЯ за  собой.  ѓде-то  близко
зверь. Ѓаран или  медведь? ѓлЯжу на  Ључума.  Ћн весь  собранный, готовый  к
поединку, торопливо хватает  ноздрЯми воздух.  џ послаблЯю поводок, и собака
огромными прыжками  увлекает менЯ вперед. "‡начит, медведь", -- проноситсЯ в
голове. Ћстанавливаюсь  на минуту, угрожаю Ључуму расправой, если  он  будет
горЯчитьсЯ.  Џодаю патрон в  ствол  карабина, а в  мыслЯх уже торжество: еще
один череп в коллекции!
     Џрежде всего надо сориентироватьсЯ. ‘права от перевала, куда тащит менЯ
собака,  виден  большой  цирк,  окантованный высокими  и  уже развалившимисЯ
скалами. Ќа подступах  к  нему  место некрутое, бугристое,  все в  рытвинах,
покрытое россыпЯми, лишайниками да стланиками. ‡десь, где-то близко, зверь.
     €дем осторожно. ђука крепко  сжимает  карабин,  глаза  шарЯт по кустам,
заглЯдывают в рытвины.  ЉачнетсЯ ли веточка или стукнет под собачьими лапами
камешек, сразу вздрагиваешь, словно  от  ушиба, и долго не можешь  успокоить
сердце. ‚  такие  минуты ничего не  существует  длЯ тебЯ, кроме  предстоЯщей
встречи со зверем да досады на Ључума за его торопливость.
     -- “х ты, змей! -- то и дело угрожаю Я ему шепотом и показываю кулак.
     Ћн  на  минуту остывает,  но  вдруг  снова  загораетсЯ,  тЯнет  дальше.
ЉажетсЯ,  сейчас  лопнет  поводок  и  --  прощай,  моЯ  удача!   Ќо  вот  он
останавливаетсЯ, прислушиваетсЯ и, медленно повернув  голову, смотрит мне  в
лицо, не то  насмешливо, не то с упреком.  „альше  путь преграждает грЯда из
крупных камней, сбегающаЯ сюда с перевела. ‡а ней ничего не  видно. Џочти не
дыша,  крадусь к грЯде. Ќахожу  удобную щель, остаетсЯ только приподнЯтьсЯ и
заглЯнуть через нее. ‹евой рукой держу Ључума за ошейник, пытаюсь прижать  к
земле,  внушить ему, что  нельзЯ высовыватьсЯ,  а он сопротивлЯетсЯ, хрипит,
глаза от злобы краснеют. ‘ полминуты  идет молчаливаЯ борьба. € только после
того, как  Ључум получил добрый пинок  в  бок, он  немного успокоилсЯ. Ќо не
сдалсЯ,  продолжает сторожить  момент.  ’еперь Я  уверен, что  зверь  совсем
рЯдом, за грЯдой. Ќо кто он? Љто мог так взбудоражить собаку?
     џ   приподнимаюсь,  просовываю  вперед  карабин   и,  разгибаЯ   спину,
заглЯдываю  в  щель. ‚  поле зрениЯ попадает  край  цирка,  бугристый склон,
поросший  редким стлаником, да  пЯтна еще не  растаЯвшего  снега. ‘лух ловит
веселый  перебор ручьЯ, вытекающего  из  цирка.  Ќикого не  видно.  Џоднимаю
голову выше  и, словно пораженный  молнией,  припадаю к холодному камню.  Ќе
галлюцинациЯ ли это?!
     „аже теперь, спустЯ много лет, прочитываЯ дневники тех памЯтных дней, Я
снова переживаю  эту редкостную встречу. Ќичего подобного мне не приходилось
видеть ни до, ни после этого.
     ’от, кого давно уже почуЯл мой верный пес, стоит метрах в семидесЯти от
грЯды,  вполоборота ко мне, весь  настороженный, пугливый, готовый броситьсЯ
наутек.
     ќто сокжой.
     ‘овершенно белый, словно вылепленный из снега.
     Ќи  крапинки, ни пЯтнышка  на всей его  шубе, и  на  фоне темно-зеленых
стлаников он резко выделЯетсЯ своей невероЯтной, неправдоподобной белизною.
     „аже рога, большие, ветвистые и те обросли белой шерстью.  ’олько  одни
глаза, устремленные в нашу сторону, горели угольной чернотою.
     ќто  альбинос. Љакое чудесное творение природы! € он вдруг представилсЯ
мне  в  зоологическом  саду,  в  этой сторожкой позе...  ‘колько восхищенных
посетителей всегда толпилось бы возле отведенного ему места!
     ‚етер дует в нашу сторону, это хорошо: зверь не учует нас, но  этот  же
ветер забивает ноздри Ључума запахом, и тот буквально сатанеет.  џ продолжаю
таитьсЯ за камнЯми и чувствую, как во мне  уже сцепились  в Яростной схватке
натуралист со зверобоем.  Џервый  заставлЯет не  торопитьсЯ, понаблюдать  за
чудесным  животным,  сделать  фотоснимки и  вообще не  спугивать его с этого
места, а зверобой шепчет: скорее бери карабин, стрелЯй, иначе уйдет, и тогда
ты всю жизнь будешь бичевать себЯ за  неудачу. „а  стрелЯй же, ведь это чудо
длЯ коллекции!
     ‘кольких  усилий  стоит  мне  отложить   карабин...  Ћтстегиваю  футлЯр
аппарата.  Ќо, черт возьми, на таком расстоЯнии  только  телеобъектив  может
дать приличный  снимок, а чтобы заменить им обычный,  требуютсЯ две руки, --
как  же быть с Ључумом? ‚едь чуть  только  попусти ошейник, и загремЯт камни
под его лапами. ЋпЯть угрожаю ему, пытаюсь внушить, что дело очень серьезное
и  надо  лежать не шевелЯсь,  а он умолЯюще смотрит  на  менЯ,  морщит  нос,
дескать,  невтерпеж  этот запах! џ  подтаскиваю  его  ближе, сажусь  верхом,
прижимаю  к  камню.  Ћн   как  будто  смирЯетсЯ.  Ѓыстро   сменЯю  объектив,
устанавливаю диафрагму, затвор и бесшумно приподнимаюсь, навожу аппарат.
     ‡верь все  еще  стоит,  как снежное  видение в  Ярких лучах полуденного
солнца, -- весь настороже.
     Ђ Я чувствую, как Ључум больно царапает мне лапами ногу, уходит  из-под
менЯ.
     Ќадо торопитьсЯ!
     ™елкает  затвор  аппарата, и сокжой, словно подхваченный бурей, несетсЯ
вниз. Њелькает белым  лоскутом в стланиках. •ватаю  карабин, гремЯт вдогонку
выстрелы,  пули  дымком  взрывают  россыпи  то  справа, то слева  от сокжоЯ,
провожают его по склону ущельЯ далеко вниз. ‘ледом несутсЯ мои проклЯтиЯ.
     „олго не могу прийти в себЯ от нелепой развЯзки.  ЉакаЯ досада: упустил
такого  альбиноса!  Ђ  ведь  был  рЯдом,  и  черт  менЯ дернул  свЯзатьсЯ  с
аппаратом! ЏроменЯл такую великолепную шкуру длЯ музеЯ на фотоснимок.
     ‘ажусь на камень, -- свет не  мил, ничему не рад. ‚ глазах Ључума читаю
недоумение и обиду: за что  пинал его, душил,  ведь  хорошо  подвел, близко!
•очу подтащить кобелЯ к себе, обласкать, а он отворачивает обиженную морду и
все еще в каком-то возбужденном состоЯнии смотрит в цирк. Ќо теперь менЯ уже
не  зажигают  ни  медведи,  ни  снежные  бараны. „аже  мамонт, вероЯтно,  не
компенсировал бы утраты. Ќе могу освободитьсЯ  от досады, а сокжой все стоит
предо мной виденьем, настороженный, пугливый.
     Џора уходить. ‚стаю. Ќо  кобель тащит менЯ дальше, опЯть горЯчитсЯ. —то
за  дьЯвольщина, понЯть  не могу! ђазве  только глухой зверь  задержитсЯ тут
после такой стрельбы и грохота камней. Џытаюсь оттащить Ључума за грЯду и не
могу,  уж  больно  напористо  тЯнет.  ‚идимо,  дело  серьезное,   приходитсЯ
смиритьсЯ и идти за ним.
     Љ  моему  удивлению,  собака не задержалась на  том  месте,  где  стоЯл
альбинос, а только  обнюхала веточки  стланика,  видимо прикасавшиесЯ к  его
ногам, и повела дальше. ‘нова менЯ  захватывает азарт зверобоЯ. ‚озвращаетсЯ
нап