ине. €м надоела наша меланхолиЯ и
всЯкий вздор.
     - џ  думал,  им  хотелось  побыть с нами, - проговорил –ветухин, с виду
наивно обращаЯсь к ‹изе.
     Ќо  она  не  заметила его лукавства: по-прежнему взглЯд ее не отрывалсЯ
от Љирилла.
     Љогда, простившись, они остались одни, она сказала торопливо:
     - џ вернусь.
     - ‡ачем? - негромко отозвалсЯ Љирилл.
     - џ сейчас. џ оставила там, на столе, ромашки.
     - ‚ижу. Ќо зачем возвращатьсЯ?
     Ћни  сделали несколько медленных шагов, напрЯженно и прЯмо, точно боЯсь
коснутьсЯ друг друга.
     - ’ы  так  неожиданно говорил сегоднЯ... € Я стала какой-то рассеЯнной,
понимаешь? Ќу, чем же Я виновата, что ты совсем, совсем другой!
     - Ќо ведь и ты другаЯ, ‹иза!
     Ћни  замолчали  и  пошли  быстрее.  ЏолЯна  заслонЯлась  от них тонкими
колонками   березовых   стволов,  которые  как  будто  кружились  -  ближние
отставали,  дальние  забегали  вперед.  ‚  глубине  рощи разбрелись и стоЯли
почти  неподвижные  лошади  с  нагнутыми  к  земле головами. €спаринка после
дождЯ  улетучилась,  только  в разлапой траве вспыхивали и гасли самоцветами
крупные  скатавшиесЯ капли. Ћвражек, где Љирилл и ‹иза пережидали грозу, был
покрыт   миротворной   тенью,  а  вершины  деревьев,  выполосканные  ливнем,
захлебывались сверканьем зелени.
     ’олько  что,  когда  Љирилл  собирал  между  этих  деревьев ромашки, он
почудилсЯ  ‹изе  мальчиком, а сейчас, покосившись на него, она почувствовала
его  небывалое превосходство: он был взрослым, она - девочкой. Ћн, как отец,
мог  что-то спрашивать с нее, она - как отцу - чего-то не могла ему сказать.
Ѓезмолвно  они  шли  среди разЯщего сиЯниЯ напоенной, насыщенной довольством
листвы,  вспоминаЯ,  каким  легким  было  их  молчание час назад, на этой же
заброшенной  дороге,  под  прикрытием этого же грота из неклена, боЯрышника,
дубнЯка.
     Ќаконец  уже  на  виду  трамвайной остановки Љирилл нарушил нестерпимую
немоту:
     - ’ы встречалась с –ветухиным?
     € ‹иза опЯть заспешила:
     - ‡наешь,  совершенно нечаЯнно. € даже смешно. Ћдин раз. Њы с тобой еще
не  видались  после  этого,  и Я собиралась тебе рассказать. Ќо мне было так
хорошо  с  тобой  сегоднЯ,  Љирилл...  Я все, все позабыла. ’ы понимаешь? ’ы
сегоднЯ был весь такой новый!
     Ћн  не  ответил.  Ћни  вошли в трамвай - в светло-зеленый, вымытый, как
листва,  вагон  с  воткнутой на крыше троичной березкой, - и ‹иза предложила
сесть на свободные места. ’огда опЯть бычком-супругом Љирилл отбоднулсЯ:
     - ‘адись, пожалуйста. џ постою на площадке.


        16

     Њефодий,  одетый  ’атарином,  сидел  сбоку  от –ветухина, глЯдЯ, как он
накладывает  грим,  и  говорил,  с  обидой  пошлепываЯ  своими оттопыренными
губами:
     - ‘ухим  летом заводитсЯ на смородине маленький такой червЯчок и плетет
клейкую  паутину  - все кусты залепит, тронуть нельзЯ. € от Ягоды уже ничего
не  осталось,  одна  труха,  а  он все плетет, плетет. ‚от мы, в наших общих
уборных, в такой липкой паутинке перепачкались и не можем обобратьсЯ.
     - •очешь,  чтобы  Я  провалилсЯ?  -  не  отрываЯсь  от зеркала, спросил
–ветухин.
     - ’ы  -  другое.  Љ тебе паутинка не приклеитсЯ. ’ы, если нашими задами
пройдешь,  сейчас  же  и  осмотришьсЯ - не пристал ли какой репей, и опЯть к
себе, в свой чертог. ’ы, …гор, - талант.
     - ’ак, так. Љанифоль менЯ, друг, канифоль, Я сейчас заиграю.
     - Ђ  Я  -  что?  - продолжал Њефодий. - Џолучил роль ’атарина: выйди на
сцену  с завЯзанной рукой, помолись, помычи - и все. ’ак из-за этого мычаньЯ
сколько  Я  натерпелсЯ  от  дружков:  чем Я, вишь, лучше их, что в программе
значусь?  ђоль,  вишь,  ’атарина  - великаЯ роль, ее в •удожественном театре
какой  актер  играет!  Џомычит - весь театр рыдает. Џомычать надо уметь. Њне
бы  такой роли ввек не увидеть, если бы Я за цветухинскую фалду не цеплЯлсЯ.
"’ы,  говорЯт,  льстивый  раб". „ураки! џ с –ветухиным на одной скамье брюки
протирал, пуд соли съел. Ћн мне друг, а на вас он чихал.
     - ’ы - с похмельЯ? - спросил –ветухин.
     - џ  не  пью. џ читаю. Љак тогда Џастухов сказал про ‹ьва ’олстого, так
у  менЯ  ’олстой  из головы не выходит. „остал книги и будто глаза промываю.
…ще  больше  за  себЯ  обидно  становитсЯ:  червь  смородинный,  паутина! Ћн
перстом   своим   животворным   кору   с   менЯ  отколупывает,  чтобы  моего
благородства  коснутьсЯ  и менЯ вознести. Ђ Я в страхе вижу - глубок, глубок
овраг,  в  котором Я лежу, не выбратьсЯ. ’о отчаЯние возьмет, то совестно до
слез,  и  слышишь  - ноги сами дергаютсЯ, идти куда-то хотЯт, и как будто из
оврага  тропинка какаЯ поЯвлЯетсЯ кверху и манит - ступай смелее! Ђ ведь ты,
думаю,  Њефодий,  забунтуешь, смотри - забунтуешь! € так, знаешь, страшно, -
мороз по коже.
     - ‡абунтуешь,  надо  понимать - запьешь, - сказал –ветухин, припудриваЯ
себе  усы,  и  вдруг  обернулсЯ  лицом к другу и спросил пропитым голосом: -
“важаемый алкоголик, похож Я на вас?
     ђазжиженным,  туманным  взором  смотрел  он  перед  собой.  ‘кладки щек
оползли,  рот  увЯл,  трЯслась  голова,  но  на  ней,  вздрагиваЯ,  капризно
хохлились  реденькие  сивые космы, и в этом хохле было и презрение к убогому
лику, который он украшал, и уЯзвленнаЯ гордынЯ несчастливца.
     - Џускай  говорЯт:  Я  льстивый раб, - благоговейно вымолвил Њефодий, -
но ты, …гор, может быть, даже гений!
     –ветухин  распрЯмилсЯ  перед  зеркалом  элегантно  и  заносчиво, сказал
негромко:
     - –ыц, леди!
     - ѓений,  -  тихим  дуновением  повторил Њефодий и удалилсЯ из уборной,
подобрав бешмет, смиренно наклонив голову.
     –ветухин  не  заметил  его  ухода.  Џока он менЯл свое лицо, болтовнЯ с
Њефодием  развлекала его, потом она стала мешать: он кончал работу над своим
превращением  у  зеркала, и зеркало начинало работу над ним. €змененное лицо
убеждало  …гора  Џавловича,  что  он  больше  не существует, и …гор Џавлович
терЯл  свои  приметы  одну  за  другой - посадку, сложенье, рост, пока перед
зеркалом  не поднЯлсЯ расслабленно Ѓарон - кичливый завсегдатай ночлежки и -
кто  знает? - может быть, впрЯмь былой обладатель золоченой кареты с лакеЯми
на запЯтках.
     - –ыц,   леди!   -   еще  раз  произнес  Ѓарон  и  засмеЯлсЯ  тоненьким
рассыпчатым смешком.
     ‚ыходЯ  на  сцену,  он  всегда  нес  в  себе  предчувствие зрителЯ, как
надвигающейсЯ  перемены  в  природе - нежного восхода планеты, или нещадного
урагана,   или   первого   порханиЯ  снега.  ‹юбопытство,  сладость,  боЯзнь
неизвестности  -  он не мог бы выразить словом это предчувствие зрителЯ, это
томление,  с  каким он ожидал выхода перед толпой, да он и не видел толпу, а
только  в  черной  пучине ее - чьи-нибудь глаза, которые будут поглощать его
неотступно,   и   он   будет   играть   только  длЯ  них,  играть  особенно,
перевоплощенно,  и  они  оправдают  и  разрЯдЯт  его  предчувствие перемены.
’акими  глазами  в  толпе  почудилсЯ ему неожиданно взглЯд девочки, бегавшей
недавно  на  посылках  за  кулисами  по  каким-то  актерским поручениЯм - за
папиросами  в  буфет  или  за  маркой на почту, - взглЯд медлительный, не по
возрасту  вдумчивый  -  синий  взглЯд  Ђночки.  Џравда, глаза ее мелькнули и
сразу  подменились другими - мЯгкими, будто испуганными, зеленовато-голубыми
глазами  ‹изы  Њешковой,  и  с  этим  мгновенным ощущением зрителЯ, как глаз
‹изы, –ветухин вышел на сцену.
     ‹иза  находилась  в  толпе,  где-то  в  амфитеатре, но чувствовала себЯ
выделенной  из  толпы, потому что была уверена, что ждет поЯвлениЯ –ветухина
на  сцене,  как  никто  другой в толпе. Џраздничность зрителей, пришедших на
первое  представление  пьесы, казалась ей недостаточной, и она объЯснЯла это
тем,  что  зрители не знают так хорошо –ветухина, как знает она. ‘ ней рЯдом
сидел  Љирилл.  Ћна  впервые  пошла с ним в театр, и дома было известно, что
они  идут вдвоем. Њеркурий Ђвдеевич долго обрабатывал ладонью бороду, прежде
чем сказать:
     - ЌепонЯтно,  к  чему  показывать  подобное  сочинение  -  "Ќа  дне". џ
слышал, ездили в Џетербург, чтобы разрешили. Ќапрасно разрешили.
     - ’ы ведь, папа, не читал пьесу.
     - ‡ачем  читать? ‹юди изо всех сил стараютсЯ на поверхности удержатьсЯ,
а  театр тЯнет на дно. ‘очинЯют невесть про что. ђазные там Џастуховы. †изни
не знают.
     ‹учше  всего  было  возражать отцу молчанием - податливость располагала
его, упрЯмство приводило в бешенство.
     - ’ы  должна  сама разбиратьсЯ, ты взрослаЯ, - проговорил он осторожно,
как  будто  побаиваЯсь,  не  много  ли  дает  дочери  вперед,  признаваЯ  ее
взрослой.
     Џотом он спросил с хитреньким прищуром глаз:
     - —то же, ты... пойдешь со своим... молодым человеком?
     ‚здохнув полной грудью, она ответила чуть слышно:
     - „а.
     - ’ак, - произнес он после долгой паузы.
     Ћн  начинал  уступать: нынче примирилсЯ с Љириллом, завтра примиритсЯ с
Њосквой.  ќто  было  торжеством:  ‹иза  сидела  в театре, никого и ничего не
боЯсь,  бесстрашие  переполнЯло  ее,  как  младенца.  ‘  этого часа она была
вольна  в любых увлечениЯх, и ей показалось непонЯтным, что акт за актом она
может  сидеть  совершенно  неподвижно,  когда  внутри у нее все взбаламучено
потоками движениЯ и глаза щиплет от жаркого прилива крови.
     Џосле  спектаклЯ,  в  шуме  вызовов, протискиваЯсь ближе к сцене, среди
толпы, котораЯ не хотела расходитьсЯ, ‹иза говорила:
     - Ќо  Я-то  по  сто  раз видела людей из нашей ночлежки. Џочему же Я не
знала,  что  они  -  такие? џ их ни капельки не жалела. Ћни даже отталкивали
менЯ. Ђ тут все трЯпки на них кажутсЯ завидными, правда?
     - ‡начит, тебе понравилсЯ –ветухин, - сказал Љирилл.
     - „а  ведь  и ты согласен, что его Ѓарон самый несчастный из них, и его
больше всех жалко. Ђ самое главное, что их всех жалко.
     - Ќет, главное - что они поднимают в тебе возмущение.
     - „а,   они  поднимают  возмущение  против...  против  всего...  €менно
потому,  что  их  жалко.  Ђ  Ѓарона  больше всех. ‚идишь, все времЯ вызывают
–ветухина.
     - ‚ызывают,  потому  что  он  любимец.  ќто вечно у публики. Њожет, ему
аплодируют за то, что он понравилсЯ в прошлом году.
     - Ќет, за Ѓарона.
     - €ли, может, за то, что он по улице в накидке ходит.
     - Ќо  ты  ведь  слышишь:  все кричат - Ѓарона! Ћн всех растрогал, и все
увидели, что галахи несчастны, как и прочие люди.
     - џ себе все это иначе представлЯю, - сказал Љирилл сухо.
     ’огда   ‹иза   крикнула   вместе   с   другими  настойчивыми  голосами:
"–вету-у-ухина-а!"  -  и  захлопала  в  ладоши, нарочно подносЯ руки ближе к
Љириллу.  Џочти  в  то  же  мгновенье  кто-то  взЯл  ‹изу  за  локоть, точно
сдерживаЯ ее пыл. Ћна обернулась. Џастухов ухмылЯлсЯ прекраснодушно:
     - Џравильно, правильно: –ветухин хорош!
     Ћбрадовавшись ему как неожиданному союзнику, она выпалила:
     - Ђ  Я  никак  не  могу  убедить  Љирилла, что –ветухин сделал открытие
своим Ѓароном.
     - ќто  автор  сделал открытие, увидел в жизни, что скрыто, - проговорил
Љирилл  совсем  в  тоне  назиданий  ЊеркуриЯ Ђвдеевича, так что ‹иза поднЯла
брови: откуда это?
     - Њне,  конечно,  приЯтно  слышать  такое мнение, - посмеиваЯсь, сказал
Џастухов,   -   Я  ведь  тоже  автор.  Ќо  хороший  актер  делит  заслуги  с
драматургом.
     - Ќе   всЯкий   драматург   видит   в  жизни,  что  скрыто,  -  так  же
наставительно  и  будто рассерженно и лично адресуЯсь к Џастухову, продолжал
Љирилл.  -  „лЯ  этого  мало  быть  даже  поэтом, длЯ этого надо быть... (он
подвинулсЯ к Џастухову) революционером!
     - ‚ы  все  про  свое!  -  сказал Џастухов, опЯть усмехнувшись. - €демте
лучше поздравим …гора Џавловича.
     - Џойдемте, - едва не вскрикнула ‹иза.
     - џ не хочу, - сказал Љирилл.
     - Ћставьте  глубокомыслие,  друг  мой, - отечески посоветовал Џастухов,
берЯ обоих под руку, - радуйтесь хорошему спектаклю - и все.
     ‡анавес  перестал  раскрыватьсЯ.  …ще  с галереи стремглав низвергались
неуемные  выкрики,  а  партер  уже опустел, и зал сделалсЯ великолепнее: под
непотушенной  люстрой, как угли, тлел красный мЯтый бархат сидений и Ярусных
барьеров.   Џотом   вдруг  все  исчезло,  и  стало  похоже,  будто  кончилсЯ
многолюдный  бал,  и  в  тихой  полутьме витал только запах тончайшей пыли и
надушенных платьев.
     Џо  сумрачной  сцене  бегали  плотники,  нырЯЯ  под декорации, волшебно
ускользавшие   вверх.   ‘вистели  вытаскиваемые  из  пола  гвозди.  Џожарные
расстегивали поЯса, - медные каски их уже висели на стене.
     Љоридором,  мимо  распахнутых  дверей  уборных,  шел  трагик, сыгравший
Ђктера,  и,  вытираЯ лицо мраморной от грима салфеткой, зычно повторЯл слова
своей роли:
     - ’еатр трещал и шаталсЯ от восторга публики!
     Ћн  зашел к –ветухину и трижды облобызалсЯ с ним, запустив пальцы в его
раскосмаченную шевелюру.
     - Љак  сыграл, старик, как сыграл! ЏоздравлЯю. Ќо ты не думай, что тебе
помог  твой  ночлежный  дом.  џ  ведь  тоже хорошо сыграл, а по ночлежкам не
ездил. €скра божиЯ помогла тебе, вот что, старик, понЯл? € мне тоже.
     Џастухов  обнЯл  –ветухина  и  минутку помолчал, сжимаЯ ему руку. Џотом
посторонилсЯ, указываЯ на ‹изу с Љириллом, остановившихсЯ при входе.
     - Љ тебе делегациЯ от публики.
     –ветухин  раскрыл  объЯтиЯ  с  таким  неудержимым  радушием,  словно не
сомневалсЯ,  что  в них должен упасть каждый. € хотЯ ‹иза отступила от него,
он  прижал  ее  к  своей груди в лохмотьЯх Ѓарона, растроганно и великодушно
повторЯЯ:  "‘пасибо!  ‘пасибо!" Џотом снова раскинул руки, чтобы заключить в
них Љирилла, но тот шагнул за дверь и подал руку из коридора.
     - —ерез  порог  нельзЯ! - воскликнул –ветухин, втЯгиваЯ его в уборную и
в то же времЯ спрашиваЯ: - Ќу как, ну как?
     - “дивительно,  удивительно! - отвечала ‹иза с засветившимисЯ, влажными
глазами.
     - Џравда? Џравда?
     - “дивительно!
     - Ќу,  спасибо,  спасибо!  Ђ  вы,  -  обратилсЯ  он  к  Љириллу,  - вам
понравилось?
     - ‚ообще  -  да,  -  сказал  Љирилл негромко, так что все прислушались,
разглЯдываЯ критика, надломившего общий восторженный тон.
     - Ђ   в  частности,  что  же  не  понравилось?  -  спросил  –ветухин  с
любопытством и немного поощрительно, как спрашивают детей.
     - ‚ы не понравились.
     - ‚от тебе - делегациЯ! - пробасил трагик.
     - џ? Ќо почему же? - удивилсЯ –ветухин.
     - ‚ы  сыграли  слащаво  и всех разжалобили. Ђ Я читал пьесу, там совсем
не так.
     - €нтересно, что вы вычитали, - уже насмешливо сказал –ветухин.
     - ‚  пьесе все эти оборванцы вызывающие и смелые. Ђ вы думаете, что они
просто жалкие пьЯницы.
     ’рагик трЯхнул своей мраморной салфеткой, точно отгонЯЯ мух:
     - Ђртист  обЯзан  волновать.  ‘лышали,  как ревела публика? Ќет? ђаз мы
этого  достигли,  значит,  мы  победили.  €  ты,  …гор,  молодчина! ‡ачем же
умствовать?
     ‚друг  раздалсЯ  новый  голос:  Њефодий  -  ’атарин, сидевший в уголке,
распрЯмлЯЯсь  и медленно наступаЯ на Љирилла, в своем страшном гриме, сквозь
который пробились крупные дробины пота, заговорил гневно:
     - Ќе  много ли вы берете на себЯ, молодой человек? ‚ы пришли к великому
актеру   в  торжественную  минуту,  когда  зритель  устроил  ему  овацию,  и
осмеливаетесь  его  поучать!  „а  знаете ли вы, что об этом спектакле завтра
будет  говорить  город?  —то  о  нем  узнают столицы? —то это - общественное
событие?  ‡наете  ли,  что  к нам за кулисы ЯвилсЯ пристав и запретил играть
будошника  в  мундире  полицейского,  потому  что  это  вызывает  в  публике
насмешки над полицией?
     ’ут  все  ахнули, переглЯнувшись и вскинув головы, словно в чистом небе
зажглась молниЯ, и Њефодий, поводЯ воинственно глазами, зашептал:
     - „а  после  этого  нам  многолетие  будут  петь!  ‘пектакль  в историю
войдет, в историю, молодой человек!
     - џ  ничего  не  говорю  про  спектакль,  - сказал Љирилл, со спокойным
упорством выдерживаЯ устрашающий взор ’атарина.
     - ’ак как же вы беретесь поучать актеров?!
     –ветухин отошел к зеркалу, пожимаЯ плечами:
     - Ћставь, Њефодий. Љаждый волен выражать свои убеждениЯ.
     Ћбида  в  его  голосе  будто  подтолкнула  ЊефодиЯ,  он  шагнул вперед,
готовЯсь  снова обрушить на Љирилла негодование, но в этот момент между ними
стал Џастухов.
     - џ беру публику под защиту от актеров.
     - џ  сумею  защитить  себЯ, если мне дадут говорить, - произнес Љирилл,
выдвигаЯсь   из-за   спины   Џастухова,   чтобы  опЯть  скрестить  взглЯд  с
противником.
     - Ћ-о, непреклоннаЯ гордынЯ! - обернулсЯ к нему Џастухов.
     - „а  он просто спорщик! - в испуге пролепетала ‹иза. - Њне так стыдно!
џ прошу вас...
     Ћна  бросилась  к –ветухину. ЃледнаЯ, с протЯнутой вздрагивающей рукой,
она  остановилась  перед  ним,  на  мгновенье словно потерЯв речь. Ќа щеке у
нее, как у ребенка, были размазаны слезы. Ћна выдавила, заикаЯсь:
     - Џростите менЯ... Џростите нас! - и побежала вон из комнаты.
     …й  что-то  стали  кричать  вслед  -  Џастухов,  –ветухин,  за ними еще
кто-то,  потом  она  расслышала  настигающий стук шагов, но не обернулась ни
разу,  а  слепо неслась полутемными коридорами, лестницами, обгонЯЯ каких-то
людей,  пока  не  увидела  над  собою  угольно-темное небо в молочно-голубой
остановившейсЯ пыли звезд.
     Ћна  пошла безлюдной площадью, и когда ноги ее стали тЯжело срыватьсЯ с
круглых  лысин  булыжника,  она  вспомнила,  как  возвращалась этой площадью
солнечным  днем, после первой встречи с –ветухиным, и ей стало до боли Ясно,
что этот солнечный день невозвратим.
     ЏридЯ  домой,  она  наскоро  разделась,  легла  и, с головой укрывшись,
заплакала.
     - ‚се  пропало,  -  сказала  она в подушку, - Я думала, что свободна, и
ошиблась. Љирилл будет мучить менЯ всю жизнь. “жасный, ужасный человек!
     …й  показалось, что в доме ходЯт. Љакие-то шорохи раздались в передней,
что-то упало.
     - џ  брежу.  џ  несчастна,  -  прошептала  она  и,  плотнее заткнув ухо
одеЯлом, уснула.


        17

     ЌочнаЯ  тревога  в  доме  Њешковых  началась с того, что кухарка ѓлаша,
трепеща,  доложила  о  приходе  какого-то  "чина", который требовал ЊеркуриЯ
Ђвдеевича.  Љое-как  облачившись,  Њешков спустилсЯ на кухню и в дергающемсЯ
свете  лампового  фитилЯ  увидел  пуговицы  и  серебро погонов великорослого
черного  человека.  Џришелец назвал себЯ жандармским ротмистром, заЯвил, что
прибыл  длЯ  производства  обыска  на квартире ђагозина, приглашает Њешкова,
как  домохозЯина,  понЯтым,  просит,  не  задерживаЯсь,  одетьсЯ и следовать
вместе  с  ним  во флигель. Ќочь показалась Њешкову пронзающе-холодной, хотЯ
перед  тем ему было душно, - он спал под одной простыней. “ ‚алерии €вановны
отбило  памЯть  -  куда девалось пальто ЊеркуриЯ Ђвдеевича, и пока топтались
без  толку  от  гардероба  в переднюю, в чулан и назад к гардеробу, ротмистр
два  раза  крикнул  снизу:  "Џрошу  поторопитьсЯ!" Џосле чего пропал также и
котелок  ЊеркуриЯ  Ђвдеевича,  сброшенный впопыхах на пол и закатившийсЯ под
стол.  Ќаконец  ‚алериЯ  €вановна  перекрестила  супруга  в  спину, когда он
спускалсЯ,   прочитала   над   лестницей  "ЊилосердиЯ  двери  отверзи  нам",
послушала - не проснулась ли дочь, и пошла на галерею - смотреть во двор.
     ‚  темноте Њеркурий Ђвдеевич не сразу различил соединенные с ночью тени
жандармов.  Ћни  виднелись  по  стенам, и он не мог сосчитать их, потому что
они  перемещались то по трое, то парами, пока не столпились кучей на крыльце
флигелЯ.   Ћн   слышал   тонкий  перезвон  шпор,  звЯканье  наконечников  на
аксельбантах,  свистЯщее  сопенье  носов,  - было тихо. ‚друг раздалсЯ голос
ѓлаши:
     - ‚аше благородие, Я неграмотна.
     - Ќужна  тебе  грамота! - одернул ее ротмистр. - ’ы скажи, как Я велел,
и все.
     …е протолкнули вперед, к двери, она постучала.
     ЉсениЯ  Ђфанасьевна  сразу  вышла  в  сени  (как видно, она не спала) и
спросила:
     - ЏетЯ, это ты?
     - ќто Я, - сказала ѓлаша.
     - —то ты? - отозвалась ЉсениЯ Ђфанасьевна.
     - ‡начит, это... Џринесли нам, а это - вам. Џриказали отнесть вам.
     - —то?
     - Ќу, это...
     ђотмистр должен был подсказать шепотом:
     - ’елеграмма.
     - ’елеграмма, - выдавила ѓлаша плаксиво.
     Ќикто  не  дышал,  и Њеркурию Ђвдеевичу почудилось, что растут звезды в
небе  и  весь  двор, с постройками, поднЯлсЯ и пошел беззвучно кверху. Џотом
внезапно,  с  страшным  шумом,  двор  будто упал и пошел под землю, и только
тогда   Њеркурий  Ђвдеевич  сообразил,  что  в  курЯтнике  у  соседей  забил
спросоньЯ  крыльЯми и заорал петух. "Ќе пропоет петел трижды, как отречешьсЯ
от  менЯ",  -  вспомнил Њешков и тут же услышал, как совсем другим, низким и
отчаЯнным голосом ЉсениЯ Ђфанасьевна проговорила:
     - џ только оденусь, - и бросилась из сеней в дом.
     - Ќу-ка,  Џащенко!  Ќалегли!  -  в  ту  же минуту и уже громко приказал
ротмистр.
     „вое  жандармов,  слегка  присев  и  потом быстро распрЯмлЯЯсь, ударили
плечами  снизу вверх по двери и сорвали запор. ‚се сразу повалили через сени
в  комнаты  и зачиркали спичками. Њеркурию Ђвдеевичу видны были разновеликие
тени  фуражек  и  усатых  профилей,  качавшиесЯ на русской печке, - он стоЯл
позади  всех,  у  косЯка,  и  не  мог  переступить  через  порог:  ноги тупо
тЯготились словно удесЯтеренным весом.
     - ѓде Џетр ђагозин? - спросил ротмистр.
     - Ќа работе, - отвечала ЉсениЯ Ђфанасьевна.
     - „авно ушел?
     - ‘ утра.
     - Ќе сказал - когда ждать?
     - Ќет.
     - ‚ы ему жена?
     - „а.
     ѓолос  Љсении  Ђфанасьевны  снова переменилсЯ, - неприЯзнь и даже вызов
расслышал  в  нем Њеркурий Ђвдеевич. Ќе так надо бы разговаривать виноватому
человеку  -  ведь  к  невиноватому не заЯвЯтсЯ ночью с обыском. Ќевиноватый,
конечно,  взмолилсЯ  бы:  ваше  благородие!  -  ошибка,  навет, клевета! ‚от
Њеркурий  Ђвдеевич  -  ни  в  чем  не повинен. „а ведь он завопить готов, на
колени  броситьсЯ рад бы! Џомилосердствуйте! ‚едь позор падет на его голову.
‚едь  завтра  по  улице  не  пройти:  у  Њешкова  в  доме  притон обнаружен,
пристанище  зла  и  нечестивцев.  Њешков  давал  кров  преступлению, приючал
бунтовщиков.  “  Њешкова ночные обыски производЯтсЯ, крамолу ищут. „а тут не
то  что  на  колени  рухнешь,  тут  никаких  денег  не  пожалеешь, только бы
умилостивить судьбину.
     Ђ  ЉсениЯ  Ђфанасьевна  вдруг совсем перестала отвечать на вопросы. Ћна
сидела,  облокотившись  на кухонный стол, нахмурив свои вздернутые бровки, и
Њеркурий   Ђвдеевич  смотрел  на  нее  из-за  косЯка  настороженным  взором,
отражавшим  оранжевый  свет  фонарей,  зажженных  жандармами. …сли бы не эта
маленькаЯ  женщина  за столом, с ее косичками прЯмых белых волос, заложенных
за  уши,  с  ее  кулачком, который она уткнула в подбородок, точно длЯ того,
чтобы  плотнее  зажать рот, если бы не она - Њеркурий Ђвдеевич похрапывал бы
у  себЯ  в  спальне,  под  простынкой,  а  не жалсЯ бы у чужого порога не то
нищим,  не  то  изгоем.  Ќачальство  о  нем  позабыло,  - зачем Њешков нужен
начальству?  Џриказало стоЯть в сенЯх - стой, прикажет убиратьсЯ - убирайсЯ.
Ќет,  давно бы надо было покончить с квартирантами. Њного ли проку от такого
Џетра  ђагозина?  „евЯть рублей в месЯц - разве это деньги? Љонечно, надо бы
сдавать  подороже:  флигелек совсем недурен - кухонька, две горницы, службы.
…сли  бы  брать  рублей  двенадцать  или  хотЯ  бы одиннадцать, поселилсЯ бы
какой-нибудь  письмоводитель  или  какаЯ  вдова  на  пенсии.  Ђ  то - девЯть
рублей!  ђазве  порЯдочный человек снимет квартиру за девЯть рублей? Џолучай
теперь  процент  со  ста восьми рублей валовых: ославили Њешкова, опорочили,
зачернили  доброе  имЯ.  Ђ  ведь как берег его Њеркурий Ђвдеевич! Ќедосыпал,
недоедал,  пЯтачка  на  конку  не израсходовал, а все пешечком, пешечком, да
обходЯ всЯкий булыжничек, чтобы дольше носились подошвы.
     - ќто  что  же  такое?  - вздохнул Њеркурий Ђвдеевич. - —то же, Я жизнь
свою делал длЯ Џетра ђагозина?
     “  него  начинали  отекать  ноги,  а  сесть можно было только на порог,
потому  что  комнаты были завалены разрытыми вещами и жандармы клонились над
ними,  как  на  жнитве,  своими  тучными  телами.  Ћн  стал глЯдеть, как они
сгибались,  как  тени  туловищ, голов и рук переползали со стен на потолок и
падали   с  потолка,  торопЯсь  за  передвижениЯми  фонарей,  проглатываемые
светом.  ѓлаза  слипались от этого баюканьЯ плЯшущими тенЯми, и вдруг ночнаЯ
Явь подменила свой пугающий смысл неправдоподобием сна.
     - ЏонЯтой, сюда, - позвал ротмистр.
     ЉсениЯ  Ђфанасьевна  уже  не  сидит за кухонным столом, а притулилась в
уголочке,  обхватив  ладонЯми  лицо.  Ќа  столе  поднЯта  доска,  и под ней,
пригнанный  в  размер  стола, лежит плоский Ящик, разделенный переборками на
ровные Ячейки, чуть больше спичечного коробка каждаЯ.
     - ЌаборнаЯ  касса, - сказал ротмистр Њеркурию Ђвдеевичу, - типографский
шрифт. ‚идите?
     Ћн  берет  из  Ячейки  свинцовую  литеру,  проводит  ею  по  пальцу  и,
показываЯ всем черный след краски, говорит:
     - ‘вежаЯ. Ќедавно работали.
     ’ени  переселЯютсЯ  на погребицу и, точно развеселившись, рьЯно прыгают
по  тесовым  стенам.  Џустые  кадушки  гулко  перекатываютсЯ из угла в угол.
‚ознЯ  усиливаетсЯ,  как  будто  рукопашнаЯ  схватка подходит к решительному
концу.   ‚   сени   вытаскивают   тЯжелую  крышку  погребного  люка,  обитую
половиками,  фонари  исчезают под землей, и восковаЯ желтизна света струитсЯ
через люк вверх, облучаЯ стропила.
     ‘нова  зовут ЊеркуриЯ Ђвдеевича. †андармы, расступившись, открывают ему
дорогу  к  светлому  квадрату  люка,  и он нащупывает дрожащей ногой хлюпкую
лесенку  в  погреб.  Џосредине  Ямы стоит низенькаЯ машина. ‘ нее сброшено и
валЯетсЯ  на  земле  запачканное  стеганое  одеЯло из треугольных лоскутков.
ђотмистр   давит  ногой  на  педаль  машины,  она  оживает,  послушно  ворча
смазанными передачами.
     - Ќедурные  вещицы обретаютсЯ на вашем дворе, - игриво сказал ротмистр.
- Ќаверху - наборный цех, внизу - печатный.
     Њеркурий  Ђвдеевич делает томительное усилие, чтобы очнутьсЯ, и в ужасе
убеждаетсЯ,  что  не  спит: прикоснувшись к станку, он ощущает колючую стужу
металла  и  вздрагивает  всем  телом.  ‹есенка  трЯсетсЯ  под  ним, когда он
вылезает из погреба.
     Џетух  опЯть  горланит  и победоносно бьет крыльЯми. Џосветлело. Љсению
Ђфанасьевну, с узелком в руке, повели через двор двое жандармов.
     „ойдЯ  до  ворот,  она  обернулась - взглЯнуть на покинутый флигель - и
почти  незаметно  кивнула  Њеркурию Ђвдеевичу, наверно потому, что больше ей
не  с кем было проститьсЯ. Ћн не ответил. …му было не до Љсении Ђфанасьевны.
Ћн  приблизилсЯ  к  ротмистру  и  мЯгко пощелкал указательным пальцем по его
кителю, пониже погона.
     - €спачкались,  ваше благородие, - сказал он, - многие места испачкали.
Њожет, зайдете ко мне почиститьсЯ щеточкой?
     - Џожалуй, - согласилсЯ ротмистр.
     ‘тоЯ  посредине кухни и понемногу поворачиваЯсь перед окном, чтобы было
видно, где чистить, ротмистр говорил устало, но благосклонно:
     - Љак же это у вас, батенька?
     - Ќевозможно поверить, - убито отвечал Њешков.
     - ЌеприЯтно.
     - “дар!
     - ’еперь пойдет.
     - —то делать, что делать, ваше благородие?
     - Ќ-да-с.
     - Њожет, чайку откушаете? ‘амоварчик?
     - Љакое!  ’еперь  не  до  того.  ’еперь надо писать. „ело чрезвычайное.
Џолковнику  немедленно  рапорт.  Ђ  там  пойдет.  Џолковник  -  губернатору,
губернатор - министерству. „ело особо важное. Џо такому делу - крепость.
     - ѓосподи!  ‡а  чьи  грехи?.. Њожет, все-таки пожелаете согретьсЯ, ваше
благородие?
     - ‚ каком смысле?
     - Ќу, в смысле коньЯчку или нежинской рЯбиновой. Џосле такой ночи.
     - „а?  ђЯбиновой?..  Ќет.  Ќадо  составлЯть  донесение. †алко, не взЯли
ђагозина. Ќаверно, утек. Љак вы о нем думаете?
     - Ќе  могу знать. Ќе вызывал подозрений. ‚от только что - не пил. ќто в
нем  необыкновенно.  Ђ  в  остальном  мужчина  аккуратный. Њогло ли прийти в
голову?
     - „а ведь он же поднадзорный! - сказал ротмистр с упреком.
     - ‘лышал. Ћднако полагал, что человек исправлЯетсЯ.
     - €справлЯетсЯ?  -  обрезал  ротмистр  начальственно.  -  Ќе слыхал. Ќе
слыхал,  чтобы такие тертые калачи, этакие стрелЯные воробьи исправлЯлись!..
ѓотово?
     - ѓотово. ‚от только еще на обшлажочке. ‚от теперь все чисто.
     - Ќу-с, чтобы об этом деле... Џонимаете? Ќи-ни!
     - Љак не понимать! Ќо только как же в отношении менЯ?
     - ‚ызовут.
     - Ђ  нельзЯ ли, ваше благородие, мне сейчас подписать как понЯтому... и
чтобы потом не ходить?
     - Ќет,  батенька.  Ќе  ходить  нельзЯ.  ‚ызовут. ‚аше дело, Я говорю, -
молчать.  €  потом  этой... как ее? - ѓлаша? - чтобы Язык проглотила. Ќичего
не видала, ничего не слыхала. Џонимаете? €наче...
     Ћн  погрозил оттопыренным пальцем, мотнул им под козырек, сделал оборот
по-военному и ушел, оставлЯЯ за собой тЯгучий хрустальный звон шпор.
     Њеркурий  Ђвдеевич  поднЯлсЯ  наверх. ЋтЯжелела и приникла его походка,
согнулась  спина. ‚алериЯ €вановна глЯдела на него испуганно. …й показалось,
что  он  проработал  всю  ночь  на  пристани  носаком.  Ћн прошел в спальню,
помолилсЯ,  сделав  три  земных  поклона,  присел  в кресло и, помолчав, как
перед отъездом в большое путешествие, сказал с тоской:
     - Џришла беда, ‚алюша.
     - ‚ладычица  небеснаЯ, - тихо пролепетала ‚алериЯ €вановна, - да что же
они, воры, что ли?
     - Ђх, кабы воры!
     - Џомилуй бог! Ќеужели убили кого?
     - Њожет,  и  убили,  кто знает. Ђ что фальшивые деньги печатали - это Я
сам видел.
     Ћни  оба  перекрестились  и провели минуту в оцепенении. Џотом Њеркурий
Ђвдеевич сказал:
     - Љсению-то увели.
     - „а ведь она тЯжелаЯ! - ужаснулась ‚алериЯ €вановна.
     - Ђ в тюрьме все равно - какаЯ... ‹иза не просыпалась?
     - —то-то все ворочалась во сне.
     - Џро обыск ей избави бог знать! - пригрозил Њеркурий Ђвдеевич.
     € они снова оцепенели.


        18

     “же  давно  рассвело,  а лампа все горела коптЯщим бессильным огоньком.
‚ера  Ќикандровна  сидела  на  развороченной  постели, держа руки на коленЯх
открытыми  ладонЯми  вверх.  €зредка  она  оглЯдывала  комнату с удивлением,
которое,  на минуту встрепенувшись, медленно гасло. ‚се предметы смотрели на
нее  своей  обратной,  незнакомой  стороной  и  казались  пришлыми. Љартинки
висели  криво,  синий  чертеж  парохода держалсЯ на одной кнопке. Њатрас был
вспорот,  пустаЯ  полосатаЯ  оболочка  его  свисла с кровати. Џол был усыпан
мочальной  трухой,  и  на  ней  виднелись  следы  сапог.  “чебники, тетрадки
врассыпную  валЯлись  по  углам.  ‡елено-чернаЯ  "ћдифь",  снЯтаЯ  с гвоздЯ,
прислонилась к косЯку вверх ногами. Џосредине комнаты лежал стул.
     Љогда-то  все  эти  вещи принадлежали Љириллу. Љогда-то он писал в этих
тетрадЯх.  Љогда-то  учебники стоЯли на этажерке, синий чертеж был аккуратно
наколот  на  стене,  матрас застелен белым одеЯлом. Љогда-то... Ќет, вот сию
минуту  Љирилл  сидел  на  этом  стуле, посредине комнаты, вот только что он
уронил  этот  стул,  шагнув  назад от ‚еры Ќикандровны, когда она, прощаЯсь,
поднЯла  руки к его лицу, а он сморщилсЯ, постарев в один миг на много-много
лет.  ‚от  только что она придавила к плечу его голову, а он вырывалсЯ из ее
объЯтий  и  в  то  же  времЯ больно мЯл и гладил ее пальцы. ‚ ушах у нее еще
стоЯл  грохот  падающего  стула, а все ушло, отодвинулось куда-то за полтора
десЯтка  лет,  когда  ‚ере  Ќикандровне  пришли  сказать,  что ее мужа ‚олга
выбросила  на пески и она должна опознать его труп. Ћна просидела тогда ночь
напролет,  так  же,  как  теперь,  опустив руки, боЯсь шелохнутьсЯ. Ќо тогда
возле  нее,  под  белым  одеЯлом,  спал  четырехлетний Љирюша, и хотЯ смерть
коверкала  все  прежнее, жизнь оставлЯла ‚ере Ќикандровне остров, на котором
пчелы  жужжали вокруг медовых деревьев, жаворонки вились в поднебесье, ключи
звенели  в  прохладных  рощах.  Ћстров  цвел, разрасталсЯ, обнимаЯ собою всю
землю,  охватываЯ  мир,  и  вот теперь вдруг затонул, проглоченный бездонной
трЯсиной. Ѓелое одеЯло сброшено на пол, дом пуст, ‚ера Ќикандровна одна.
     € ей грезитсЯ происшедшее во всей навЯзчивой застывшей очевидности.
     …два  жандармы  начали  обыск,  вернулсЯ  из  театра  Љирилл.  Ћни сами
отперли  ему  дверь  и сразу окружили его. ‚ера Ќикандровна успела взглЯнуть
ему  в  лицо  и  увидеть,  как мгновенно почернели его брови, глаза, виски и
темным  прЯмым  мазком  проступили над губами словно вдруг выросшие усы. Ћни
вывернули  ему  карманы  и ощупали его до пЯт. Ћни промЯли в пальцах все швы
его  куртки.  Ћни посадили его на стул посредине комнаты. Ћни стали рытьсЯ в
его  постели,  в  его белье. Ћни простукали костЯшками пальцев Ящики и ножки
стола,  косЯки  дверей.  Ћни  выгребли из печки золу и перекопали мусор. Ћни
взЯлись  за  книги,  и  когда  перелистывали пухлую, зачитанную "Њеханику" -
выпали  и  мЯгко скользнули по полу, разлетевшись, семь маленьких, в ладонь,
розовых  афишек,  и старик жандарм с залихватскими баками, не спеша подобрав
бумажки с пола, произнес в добродушном удовольствии:
     - Ђга!
     Љирилл  сидел  прЯмо,  мальчишески загнув ступни за ножки стула, руки в
карманы.
     - Ћткуда  у  вас  это,  молодой  человек? - общительно спросил жандарм,
показываЯ ему афишки.
     - Ќашел, - ответил Љирилл.
     - Ќе помните, в каком месте?
     - Ќа улице.
     - Ќа какой же такой улице?
     - „алеко.
     - Ћт какого места далеко?
     - Ќедалеко от технического училища.
     - € далеко, и недалеко. Џонимаю. —то же, они так вместе и лежали?
     - Ќе лежали, а валЯлись.
     - ’ак пачечкой все семь штук и валЯлись?
     - ’ак и валЯлись.
     - € вы их поднЯли?
     - ЏоднЯл.
     - ЏрЯмо с земли поднЯли?
     - Љонечно, с земли.
     - Ђ  они  такие свеженькие, чистенькие, без единого пЯтнышка, на земле,
значит, так вот и лежали?
     Љирилл промолчал.
     - Ђх  вы,  птенчик  дорогой,  как  же  это  вы  не подумали, что будете
говорить, а?
     - џ вообще могу вам не отвечать. Ќе обЯзан.
     - Ђ  вот  этому  вас кто-то научил, что вы можете не отвечать, - укорил
жандарм и снова принЯлсЯ перелистывать книги.
     ‚есь  разговор  он  вел в тоне Язвительно-ласкового наставника, заранее
уверенного,  что школьник будет лгать. ‚ере Ќикандровне хотелось прикрикнуть
на  него,  что  он  не  смеет  так  говорить, что ее сын никогда не лжет. Ќо
упрЯмым  спокойствием  своих  ответов  Љирилл  внушал  ей  молчание.  “  нее
поЯвилось  чувство,  что  он управлЯет ею, что она должна подчинить ему свое
поведение.  …й  показалось,  что  он безмолвно приглашает ее в заговор с ним
против  воров,  шаривших  в  его  вещах.  Ѓоль  и  страх  за  него как будто
отступили   перед  любованием  им.  Ћн  знал,  как  себЯ  держать  в  минуту
отталкивающего  и  незаслуженного  оскорблениЯ.  ’еперь  она  воочию  видела
перемену,  котораЯ  произошла  с  ним.  Ћ да, он переменилсЯ, но переменилсЯ
так,  что  она могла гордитьсЯ им больше, чем прежде. ‚се, что происходило в
их  доме,  было,  конечно,  тЯгостной ошибкой, которую надо перенести именно
так,  как  переносил  сын.  Ћн учил мать держатьсЯ с тем достоинством, какое
она  мечтала  в  нем  видеть,  не вызывающе - нет, не грубо, но непреклонно,
жестко,  по-мужски.  Ѓоже,  как  он  вырос,  как  возмужал!  €  почему  ‚ера
Ќикандровна понЯла это только теперь, в это безжалостное мгновенье?
     - —то  ж,  молодой  человек,  -  проговорил жандарм, откалываЯ со стены
портрет  Џржевальского,  -  играете  в  революцию,  а  над кроватью повесили
офицера?
     - Ћфицер  этот  не  чета  вам, господин жандарм, - ответил Љирилл. - Ћн
принес ђоссии славу.
     †андарм сорвал картинку и кинул ее на пол.
     - ‘оветую  вам  подумать о вашей матери, если вы махнули рукой на себЯ,
- произнес он, и слышно было, как он осадил голос, чтобы не закричать.
     Љирилл  должен  подумать  о матери - это были чужие, холодные слова, но
они  обожгли  сердце  ‚еры  Ќикандровны  отчаЯнием.  ‚едь  правда, Љирилл не
подумал  о  ней!  Ћн  казнит  ее  своим  бесчувствием, не слышит ее боли! Ћн
навлек  на нее страшное несчастье, он погубил себЯ, жестокий, бедный, милый,
милый мальчик!
     - Љирилл,  -  позвала она беспомощно-робко, - почему ты не объЯснишьсЯ?
‚едь все это ужасное недоразумение!
     - Џрощайтесь, - сказал жандарм, - мы отправлЯемсЯ.
     - Љак? ‚ы собираетесь его увести? ‚ы хотите его взЯть - у менЯ? Ќо...
     Ћна встала и сделала маленький шаг.
     - џ мать... € как же можно? Ќичего не разобрав...
     - ‚ы не желаете проститьсЯ?
     „вое  жандармов  подошли  к  Љириллу.  ’огда  она, чуть-чуть вскрикнув,
бросилась к нему с протЯнутыми руками.
     €  вот,  она не знает - много ли, мало ли прошло времени с тех пор, как
она  обнимала  его  жарко  горЯщую  голову. Ћна сидит на постели, окруженнаЯ
разбросанными  предметами, которые когда-то принадлежали Љириллу. Ђ его нет.
…го больше нет...
     ‘олнечный    прЯмоугольник,    изрезанный    тенью   оконной   решетки,
укорачиваЯсь  и  становЯсь Ярче, подвигалсЯ по полу, освещаЯ свинцовый налет
золы,  клочьЯ  и  завитки  мочала.  Њухи  все живее жужжали, осчастливленные
теплом.  Ћтдохновенно  шелестели  за  окном старые тополЯ, горластые воробьи
ссорились и быстро мирились из-за того, кому сидеть на каком кусте.
     Џривыкнув  к  утренним  звукам,  воспринимаЯ  их  как  беззвучие,  ‚ера
Ќикандровна  неожиданно  заметила,  как  что-то  нарушает тишину - как будто
кто-то кралсЯ по соседней комнате и боЯзливо покашливал. Ћна очнулась.
     ‚  дверЯх  стоЯла  Ђночка. Ћткрыв рот, она смотрела на ‚еру Ќикандровну
распахнутыми неподвижными глазами.
     - ’ы что? - спросила ‚ера Ќикандровна шепотом.
     - џ  ничего,  -  торопЯсь  и  трЯсЯ  головой,  сказала Ђночка. - Ђ вы с
кем-нибудь разговаривали?
     - ђазговаривала? џ не разговаривала.
     - Ќу тогда... просто так. Ђ Я думала, с кем-нибудь.
     - „а как ты сюда попала?
     - “ вас отперто.
     - Ћтперта дверь?
     - ‚от так вот - настежь. џ вошла, слышу - вы тихонько разговариваете.
     - „а, да, значит, забыла. ‚он что.
     - Ђ зачем у вас лампа горит?
     - ‹ампа? Ђх, да, да, - сказала ‚ера Ќикандровна, порываЯсь встать.
     Ђночка  подбежала к столу, привернула фитиль, дунула в стекло, и оттуда
вырвалсЯ  рыжий  шар  копоти.  ‘морщившись,  она  виновато взглЯнула на ‚еру
Ќикандровну и вдруг подошла к ней и тихо тронула ее опущенное плечо.
     - ќто все солдаты разорили? - спросила она сердито и участливо.
     - Љакие солдаты?
     - Ќу, которые его забрали.
     ‚ера  Ќикандровна схватила Ђночку за руки и, не выпускаЯ их, оттолкнула
от себЯ ее маленькое легкое тельце.
     - Ћткуда  ты  знаешь? Ћткуда? Љто тебе сказал? - заговорила она, сжимаЯ
и теребЯ ее руки.
     - Њаме сказали...
     - —то сказали? Љто, кто?
     - “  нас  там  дЯденька  один,  ночлежник.  Ћн  сказал маме, что он шел
ночью,  когда  стало  светать.  € что видел недалеко от училища, как ученика
солдаты  забрали  и  повели.  Ђ мама спросила - какого? Ђ он сказал - а черт
его  знает  какого.  ‚ форменной фуражке. ’огда мама говорит, может, это сын
учительницы?  ќто она про вас. Ћн опЯть чертыхнулсЯ и сказал - может, и сын.
€ Я тоже подумала.
     - Ѓоже  мой,  боже мой! - вздохнула ‚ера Ќикандровна и выпустила Ђночку
из рук.
     - Ђ  у  нас  Џавлик  ночью  не  спал,  а  потом  уснул, Я его уложила и
побежала к вам, посмотреть.
     - ‚се уже знают! Ќеужели все знают?
     ‚ера  Ќикандровна  опЯть  схватила  Ђночку, заставила ее сесть рЯдом на
кровать и, гладЯ по растрепанным косичкам, прижала крепко к себе.
     - Ќет,  нет,  никто  еще  не  знает,  кроме  тебЯ с мамой. Џравда? € ты
никому  не  говори.  ЌельзЯ  говорить,  понимаешь?  ќто все случайность, его
отпустЯт, он скоро вернетсЯ. ‚ернетсЯ, понимаешь?
     - Ќу да, понимаю. Ћн ведь хороший.
     - Ћн  очень,  очень  хороший!  -  воскликнула ‚ера Ќикандровна, со всей
силой  поцеловала  Ђночку  в щеку, и вдруг ее речь стала внушительнаЯ, почти
спокойнаЯ:  -  ‚от  что,  девочка.  ’ы помнишь ‹изу Њешкову? Џомнишь, да? Ќу
вот,  поди  сейчас  к  ней  и скажи, что Я ее прошу прийти ко мне. Ќо только
ничего  не  рассказывай  про Љирилла, хорошо? ЏонЯла? —тобы она сейчас же ко
мне пришла. ‘тупай. Ђ Я пока здесь уберу, подмету.
     - Ќе  надо,  -  сказала  Ђночка,  - не надо подметать: Я сейчас сбегаю,
вернусь и все как есть подмету.
     ‚ера  Ќикандровна еще раз поцеловала ее, заперла за ней дверь и взЯлась
за  уборку.  „вижениЯ  ее  были  стремительны,  как будто она возмещала свою
долгую  мучительную  неподвижность. Њысли, которые у нее накоплЯлись за ночь
и  словно  леденели  под  сознанием,  теперь  размораживались, оттаивали и -
ожившие,  -  рвали  преграды.  “  нее  был  готов  план действий, и она была
уверена, что все будет осуществлЯтьсЯ так, как она задумала.
     Ќо  на  первом  шагу  ‚еру  Ќикандровну  ожидала  неудача: возвратилась
Ђночка  и  сообщила,  что ее встретил Њеркурий Ђвдеевич, допросил, зачем она
Явилась,   и   велел   передать,  что  если  госпоже  учительнице  €звековой
желательно  говорить  с  кем-либо  из  семьи  Њешковых,  то  пусть  она сама
пожалует,  а  ‹изе  ходить  к  ней  нет никакой надобности. Ђночка выбрала и
запомнила из его слов самые главные:
     - Ћн велел, чтобы вы пришли, а ‹изу, сказал, ни за что не пустит.
     Ќа  минуту  ‚ера  Ќикандровна задумалась, подошла к зеркалу, при