оводу: не знал Я,  насколько
она  хороша,- настолько все  в ней было хорошо. Њне  неважно  было,  как она
выглЯдела - выглЯдеть можно лишь длЯ других, и Я не сравнивал, поскольку она
была - длЯ менЯ. Ќеобсуждаемость есть  благословение  любовью. Њне  было все
равно, какаЯ она. Ќо как же мне стало тут же не все равно, какаЯ эта "немоЯ"
…лена! Ђ если …лена не мне, то кому? ‚едь  она уже  есть  сейчас, пока мы не
встретились еще?.. ђевность, со всею ее внезапностью, пронзила менЯ навылет.
џ ее не знал, она мне не нравилась,  Я ее не любил, но Я уже ревновал. џ был
уверен, что  встречу ее  на днЯх. €бо что  же  надо пережить  друг с другом,
чтобы и  через несколько лет случайнаЯ встреча у магазина так поразила менЯ?
—то  же в  ней могло быть такого непредставимого, без чего потом и жизни  не
станет?..
     -  ‚ы  принесли  ее...  мне?  - спросила  „ика,  обреченно  разглЯдываЯ
"облака".
     €, глЯдЯ на  нее  сквозь белесо-прозрачную …лену, Я вдруг увидел  перед
собой чужую  девушку,  совсем не ту, к  которой  пришел.  „о  этого Я всегда
приходил именно  к  ней,  и  радость состоЯла  в  том,  что каждый  раз  это
оказывалась именно  она. Ђ  сейчас Я вглЯдывалсЯ  в ее, ставшее  незнакомым,
лицо, впервые сравниваЯ... ‘равнение ей бесспорно было в пользу! Ћна выгодно
отличалась. ‚ ней  все  было  окрашено в  отличие  от  этой  фототени:  свет
остановленный -  и свет  льющийсЯ... ћное лето, младенческаЯ  листва,  Ясный
ветер, тень  облака несетсЯ  по цыплЯчьей траве,  небо  плещетсЯ  в листве -
такое лицо.  џ впервые любовалсЯ им - оно было уже  не мое.  Ќичье, как и та
погода, которую напоминало: покинутый рай. „ьЯвол! какое непохожее Яблоко ты
мне подсунул...
     џ его сгрыз и не заметил. „ику Я мог обнЯть, поцеловать - вот она - она
ждала  этого.  Ћна хотела стать  моей. Ђ м о Я была уже эта  бумажнаЯ …лена,
которой не было. ‘умасшедший!  идиот!  -  проклинал  Я незнакомца  и тут  же
понимал,  что  проклЯтьЯ эти точнее  всего относЯтсЯ  ко мне самому.  Љак  Я
мечтал  встретить его снова, вытрЯсти из него имЯ и адрес,  или признание  в
обмане, или диагноз  безумиЯ, или тайну его, или душу - но  он, конечно,  не
забредал более в ѓарден-парк.
     Ћн был так же похож  на дьЯвола, как фотографиЯ на Яблоко. џ бесконечно
бродил по городу в поисках …лены, вглЯдываЯсь во все лица и витрины, но даже
витрины той не нашел - только собственное отражение досаждало мне сходством:
никогда  Я его так часто не встречал! Ћно мне надоело,  Я себЯ не узнавал, Я
стал себе казатьсЯ безликой толпою.
     ‚се  вокруг  напоминало  что-то, Я  силилсЯ и не мог вспомнить.  ‚сЯкое
что-то  стало схоже с  неким  чем-то: мир  был весь зарифмован и многократно
отражен. ‚се  что-то напоминало, и все было - не то. џ бродил как близорукий
без очков, в тумане  и мираже, как слепой. Ђсфальт передо мной расстилалсЯ в
водную  гладь,  и по ней мчались  вдаль,  от менЯ, волны...  —то это была за
корма и куда  Я отплывал? ‚олны, фотографии,  зеркала... о,  как Я был слеп!
‘лепец, певец - Я натыкалсЯ  на собственное отражение и вздрагивал,  будто в
нем отразилсЯ другой, и удивлЯлсЯ неизвестному мне стихотворению, писанному,
однако, моею рукою.
     ‘былось то, о чем Я  мог лишь мечтать, кропаЯ прежде свои стишки: Я был
Џоэт! Ћ,  тут не  обманешьсЯ: поэзиЯ - либо есть,  либо  нет. џ и раньше это
чувствовал  безукоризненно,  а  потому  никогда  не  обольщалсЯ собственными
опытами.  ‡десь  же и сомнениЯ  быть  не  могло  -  Я не  замечал,  как  они
возникали, будто они и не мной были писаны, Я мог их оценивать как не свои -
и  они того  стоили. Ќо, господи, как  мало  это менЯ утешало! Ћни не стоили
того, как бы ни были хороши: ни „ики, ни менЯ, ни …лены...
     Љак Я  ее ревновал!  ‘начала  этот вирус носил еще легкие,  прустовские
формы: не найдЯ  сходства с  нею  в прохожих,  Я забредал  в музеи,  книжные
лавки,  ловЯ  отблески  ее лица  сквозь толщу  веков  в  портретах,  в  пыли
‚озрождениЯ. € у  менЯ, в студенческой моей келье, хронически  висела то та,
то  другаЯ  предшественница   моей  неузнанной   …лены:   Ѓоттичелли  сменЯл
ѓирландайо.
     ЃеднаЯ „ика! как она ревновала... эти репродукции. Љак она смирЯлась  с
соперницей и даже одобрЯла мой вкус... но тут ей  на смену приходила другаЯ,
вдруг  казавшаЯсЯ мне  более  похожей. ‡ато новые  мои стихи „ика  принимала
безоговорочно.
     Ћна входила ко мне стремительно, в новой юбке - "Џравда, прелесть?" - в
новых  браслетах...   ‚сЯ  такаЯ  легкаЯ,  просветленнаЯ,  будто  ничего  не
случилось, щебеча какую-то университетскую  чушь,  приносила  цветок, искала
длЯ него вазу...  находила  листок. "’ы сам не знаешь,  какое это чудо!  ќто
просто поразительно, как ты  ничего в  собственных  стихах  не понимаешь..."
‘лезы восторга  наворачивались ей на глаза, и голос дрожал.  € Я прозревал в
ее восторге  такое глубокое страдание, которое она  не перенесла бы, если бы
осознавала: музой этих стихов была другаЯ, не она.
     Ќо „ика и виду не показывала. џ не мог этого вынести: ни взглЯда ее, ни
голоса, ни восторга, ни всей этой беспечной легкости, чем лучше выдержанной,
тем больше  отдающей лишь стойкостью, самоотверженностью и безответностью. џ
не  мог вынести  ее  страданиЯ и был  груб. Њне не  нужна была ее оценка, ее
помощь,  ее порЯдок - неужто  она не  понимает, что бывают состоЯниЯ,  когда
человек имеет право быть один!.. Ћна не  замечала моей грубости, она даже не
прощала менЯ, а  просила  у менЯ  прощениЯ  и  испарЯлась, прихватив  с полу
листок. ќто она их все собрала и сохранила, а то бы они пропали: Я же их мог
лишь оценить, но не ценил ни капли,  а  почти что  и ненавидел, как и …лену,
когда наконец прогонЯл  „ику. Ћ, Я  так ее ненавидел  в тот момент, когда за
„икой  затворЯлась дверь, что  встреть Я  ее - задушил бы,  как Ћтел-ло.  ‡а
мучениЯ, которые доставались  от менЯ „ике,  Я ненавидел …лену,  может, даже
больше, чем за отсутствие.
     Ќо  „ика уходила, и Я  ее тут же старательно забывал,  опЯть  оставаЯсь
наедине с отсутствием …лены. џ сдирал со стены репродукцию: ничего похожего!
в чем это Я находил сходство? € снова бродил по улицам, вглЯдываЯсь в каждую
встречную, пока менЯ  не  валили с ног  усталость  и стихи. ЏросыпаЯсь, Я  с
неприЯзнью отдавал им должное и отбрасывал. Џотом их подбирала „ика.
     Ћ, Я знал лицо …лены наизусть! џ знал его так, как только заблудившийсЯ
в лесу знает лес, верша  свои круги... как умирающий от жажды знает пустыню!
Ќе могу  описать его смертельной прелести. „а и тогда не мог. Ђ тогда мне  в
слове  поддавалось  все, что  невыразимо.  ‚ тех моих  стихах ее почувствует
любой, но - тоже не увидит: только что она была здесь - и  вот ее нет опЯть.
•алда, рыба, моль... Ѓледнее самого неконтрастного отпечатка  было  ее лицо!
ќто не  было лишь свойством  неудачной  фотографии: скорее уж  только слабаЯ
фотографиЯ и могла хоть отчасти эту свойственную ей размытость и выразить...
’акое ускользание взглЯда  и  черт... џ думаю, польки бывают  такими. ‚ам не
приходилось бывать  в Џольше?  Ћни  же  славЯтсЯ, польки.  “  них  репутациЯ
особенных красавиц... €менно  особенных. Ћдно это  допущение  в ту же минуту
привело менЯ на мою прародину, к которой  Я никогда не  тЯнулсЯ и ни разу не
бывал. € впрЯмь, думал Я, с чего это Я взЯл, что витрина, в которой мы с ней
долж ны  отразитьсЯ, находитсЯ там же, где  Я  живу?  витрина может быть где
угодно.
     Њир  разбух  в  моем  сознании  до  размеров,  какие  принимает  только
отчаЯние.  ’олько  океан  и пустынЯ  успокаивали  менЯ  отчасти  в  качестве
пространства, где нет ни магазинов, ни витрин,  ни отражений. Ќо Я знал, что
в  конце семи лет витрина эта возникнет  все  равно: раздастсЯ легкий щелчок
диафрагмы, полыхнет магний - и наконец состоитсЯ кадр. џ  знал  - и ничто не
могло  остановить менЯ:  не все  ли равно, в какой  точке  света  стану Я ее
искать? €звестно, что  в рулетку выигрывают новички  и проигрываютсЯ опытные
игроки,  выстраивающие  из опыта систему.  Џочему  бы  и  не в  Џольше?..  џ
изъездил ее вдоль  и поперек. ’ам их были тысЯчи, таких, как она. ќто так  с
польками,  что,  впервые  оказавшись,  тут  же начнешь недоумевать:  где эти
знаменитые  красавицы? “дивительно  невыразительные,  неочевидные  лица.  ‚ы
настроены, вы  хотите их узреть,  вы  так  и  так  наводите свой  хрусталик,
упрекаЯ  себЯ   в   недостаточной  проницательности,  и  уезжаете,  наконец,
разочарованным.  “езжаете -  и  тогда они до  вас доходЯт, начинают снитьсЯ.
Ќезависимость   и   покорность,    уступчивость    и   недоступность:   сама
женственность. ‚ам отдаютсЯ, а это, оказываетсЯ, не вы. Ћни остались - а вас
не было. ‘транное чувство... џ их видел тысЯчи, таких, как  она. Ќо …… среди
них не было. џ бы ее узнал из миллиона,  но  среди  тысЯч -  ее  не  было. џ
осталсЯ бы там навечно, если бы она там была. Ќо ее там не было, поскольку Я
уехал...
     ќто мне вдруг  так стало  Ясно, что  не  там  она, не в Џольше!  “же  с
обратным  билетом в кармане, не знаЯ, куда деть последний день, забрел  Я на
знаменитое городское кладбище.
     Њожет быть,  Я  хотел оправдать свое  поражение -  но на  этом кладбище
ощутил, что  приехал  сюда почувствовать  свою  прародину,  а  не ради  иных
поисков.  Џрекрасный сентЯбрьский  день клонилсЯ к вечеру, кладбище  было не
кладбище, а  ухоженный старинный  парк, двухсотлетние  дубы и клены полыхали
своими листьЯми,  как  национальными знаменами: деревьЯ стоЯли, а  нациЯ под
ними - лежала... Њеж стволов мелькали огоньки: это женщины в черных накидках
со свечками в руках шли к могилам, которых пока еще и не было. ‚друг деревьЯ
слегка  расступились,   и  стали  попадатьсЯ  древние  замшелые  камни,  они
вытЯгивались  в бесконечную  линию,  как  ледниковаЯ морена... затем деревьЯ
снова  сомкнули  свои  рЯды,  чтобы  в  очередной  раз   расступитьсЯ  перед
надгробиЯми поновее: наступил уже  восемнадцатый век. ђедкие свечки догорали
на отдельных камнЯх, а остальные продолжали мерцать впереди. џ шел следом за
свечами, ощущаЯ пустоту в руках. ’ишина  густела, и ожидание росло. џ слышал
будто гул впереди, он нарастал -  и  следующаЯ грЯда могил  ложилась у  моих
ног,  как последнЯЯ волна прибоЯ: Я  был  уже  в  девЯтнадцатом веке. ‚ойна,
восстание, война, восстание - поражение, поражение, поражение... Ќо снова  -
восстание и война... ќто было и впрЯмь море,  историЯ застыла  здесь  валами
братских могил - где-то  впереди рокотал, еще невидимый, вал девЯтый... было
ему  быть уже в моем, в нашем веке. —аще догорали на надгробиЯх свечи,  чаще
лежали на них цветы, чаще скорбнаЯ фигура стоЯла около. џ не сразу  заметил,
что  руки мои  уже  не  пусты  - ни свечи, ни  цветка  -  полыхающий флажком
кленовый листок... ђоща молодела на глазах, впереди открывалсЯ простор - уже
совсем  робкий, детский  подлесок,- но там  будто  уже рылось, заготовлЯлось
будущее. џ повернул обратно,  почитываЯ имена юных подхорунжих и ополченцев;
на  одной  братской  могиле в  алфавитном  списке  вычитал  и  самого  себЯ,
неведомого  мне “. ‚аноски, легионера войск польских, погибшего в 1920 году.
’уда  Я и  сложил свой листок. Њне вдруг показалось, что совсем не женщину Я
любил и искал,  а родину в ее образе. ‘транное чувство восторга от поражениЯ
охватило  менЯ: родина, народ, не  сгинела... Љто-то смотрел  на менЯ. џ это
почувствовал спиною, почему-то испугалсЯ. "Џан полЯк?" - спросил менЯ низкий
женский  голос. џ не  знал польского, но  и она была не полька - Я расслышал
Явственный акцент. џ обернулсЯ наконец - это была ЋЌЂ! Њы встретились в „ень
поминовениЯ усопших у могилы моего возможного родственника.
     Ќо  это  была  Ќ…  она.  џ  понЯл  это  лишь  утром, в  чужой  постели,
разглЯдываЯ чужой потолок. Ђ она сидела в кресле и разглЯдывала менЯ, одетаЯ
как в дорогу, мне даже показалось, что в углу стоЯл собранный чемодан. "„ень
добжий,- сказала  она  с  акцентом,-  кофе?" Ѓольше она  не  знала ни  слова
по-польски.  џ пил кофе, она крутила  самокрутки одну за одной и курила. Ћна
была из  ѓолландии  и  знала  еще лишь немецкий  и  французский, Я  же  лишь
английский и итальЯнский. ’ак мы красноречиво  помолчали, будто  все нам уже
было известно.  ѓолландка была значительно красивей моей …лены, и Я с трудом
обнаруживал столь неоспоримое  вчерашнее сходство. Ћна  была темнее, сильнее
как-то окрашенной  и богаче, что ли. € какаЯ-то тЯжесть, серьезность в позе,
в движениЯх. ‚ этом монументе что-то кипело и происходило, пока она курила и
молчала.  Ћгромные ее глаза имели свойство  менЯть цвет или, скорее,  свет -
они и жили бурно  в этой неподвижной громаде. €бо, вдруг Я увидел,  она была
громадна!  ’ак  она сидела,  как  гирЯ,  глаза  ее  вдруг  особенно  глубоко
потемнели, она неуклюже поцеловала менЯ и сказала  на полуанглийском  Языке:
"‚ыходи за менЯ замуж". џ  рассмеЯлсЯ,  она обиделась; Я согласилсЯ и обещал
приехать к ней в Ђмстердам.
     Ќо Я уже мчалсЯ назад, домой, к моей „ике! Џрочь, наваждение!
     ‚едь  вот же в чем был  дьЯвольский умысел! ‚вергнуть  менЯ в ожидание,
лишить  менЯ  настоЯщего  времени...  н  а-стоЯщего  -  то  есть счастьЯ.  Ђ
настоЯщее, то, что мне досталось от Ѓога, само, мое,- это была „ика. Љак она
была счастлива моему возвращению! как Я был  весел...  €  здесь, под ударами
сыпавшейсЯ на нас науки, под крики †ако:  "Љофе уйдет!  Љофе  уйдет!"  - под
неистовство наших поцелуев все и произошло. „ика вдруг помрачнела, вырвалась
из моих объЯтий, вышла в свою крошечную ванну-кухню-прихожую-туалет, долго и
остервенело  чистила зубы, вошла, топаЯ, как солдат, отодвинула менЯ  в угол
за штору, накрыла клетку †ако юбкой, восстановила  книги, раздвинула  диван,
как-то тщательно-сердито, незнакомыми мне движениЯми, умело и некрасиво, как
пожилаЯ  горничнаЯ,  постелила  постель,   потушила  свет  и  стала  свирепо
раздеватьсЯ.  ‘нимала она все  с  себЯ решительно, а  складывала  на  стул -
робко, будто ненавидела на себе  одежду, а потом жалела  ее.  ‘ложив все  на
стуле  аккуратнейше, как школьник  в немецком букваре, как солдат в казарме,
она  легла.  џ все  стоЯл  там,  куда  менЯ задвинули,  слившись со  шторой,
растворившись в  темноте, забыв себЯ. ‘транное чувство - менЯ здесь не было.
‡десь  лежала  „ика, неподвижно, под  белеющей простыней; рЯдом, стопкой, ее
одежда, как уже не ее, как одежда мертвой, которую возвращают родственникам,
и свет уличного фонарЯ пробивалсЯ сквозь щель в шторах, как лунный, падаЯ на
все это. € такаЯ стала тишина, и неподвижность, и отсутствие, и бесчувствие,
что не знаю, сколько могло пройти минут, веков, секунд, прежде чем Я услышал
оттуда, из белого пЯтна, чужой, неживой голос: "ѓде ты?"
     “тром мы выпили кофе и заторопились в университет так, будто делали это
каждое  утро уже  много  лет. €  никогда мы  больше так  не целовались,  как
когда-то.
     Љак же  Я  ее  мучил!  ќто  был  как  бы  мой  творческий  поиск, некий
супердомысел, захвативший  менЯ. ќто  он  менЯ мучил, а не Я ее...  џ ей все
рассказал, но не как правду, а как идею романа, родившуюсЯ еще  тогда, когда
Я случайно наткнулсЯ  на эту дурацкую фотографию  облаков (она висела теперь
над  нашей  кроватью).  џ   ей  рассказывал  про  поиски  моего  героЯ,  про
переживаниЯ его, все, как есть, кроме одного: никакой „ики у  моего героЯ не
было.  Ћн был  один,  наедине со своим образом -  никакой измены. ќто будет,
говорил Я „ике, новый  рыцарский роман,  эдакий  рыцарь  печального  образа,
победивший  своей  верностью и любовью дьЯвола, внушившего  ему этот  образ,
преодолевший искушение тем, что поверил в него, как в истину, и не усомнилсЯ
в  нем. „ика сокрушалась  каждый  раз, когда  Я обогащал  сюжет какой-нибудь
свежей деталью или  неожиданным,  но  убедительным  сюжетным  поворотом. Ћна
выдавала тут же свою ревность за восхищение полетом моей творческой фантазии
и отыскивала мне в своей филологической эрудиции аналоги в мировой культуре,
утончаЯ и уточнЯЯ мою мифологию.
     Ђ Я - искал. ’о ли очередное сходство, то  ли очередной поворот романа.
Ќе знаю,  что было  впереди  чего. ’о ли замысел  моделировал событиЯ, то ли
событиЯ гнали замысел. ‘тоило мне  что-нибудь  выдумать, как оно  сбывалось,
отменив  все  мое предвосхищение.  ‘тоило  чему-нибудь  произойти,  как  оно
уничтожалось  в  памЯти,  фантастически перекроенное  в  сюжет. € всегда - в
последний момент.  ‚ день отъезда. џ много путешествовал. Ќе так  много, как
часто.  Џобег  и  возвращение...   это  был  мой   наркотик.  џ   воровал  и
коллекционировал дни прибытий:  в эти дни Я бывал счастлив,  ибо ни длЯ кого
не существовал.  Ћ, этот последний день - первый день,  когда ты свободен! ‚
ѓрецию мы направились вместе с „икой. Ќа этот раз впервые на своей прародине
была она. ‚ отличие от менЯ, она сразу на ней  оказалась. Љак она  гордилась
всем вокруг передо мной! Љак только сошла с подножки поезда, с первого шага,
походка ее стала другой.  ’ут же на перроне  мы купили  друг другу сандалии,
как кольцами обменЯлись. Ћна была счастлива, и Я вдруг ощутил себЯ в ѓреции,
как в  той  нашей  первой  комнатке, когда мы  всего лишь  целовались. ‚сего
лишь!.. џ  подумал, может, нам куда переехать... может, здесь  остатьсЯ... и
все еще может стать по-прежнему...
     Њы посетили тамошний университет - „ика и  там могла бы преподавать, да
и Я,  с грехом пополам, повел бы какой-нибудь спецкурс. „ика устроила мне  в
университете  рекламу,  и  у  менЯ  был  там крошечный поэтический вечер длЯ
посвЯщенных накануне  отъезда. Џо-моему,  никто ничего  не  понЯл,  но успех
почему-то был. € тогда Я увидел …… идущей по проходу ко мне с желтой розой в
руках. ќто была  опЯть  …лена. ‘ходство было  поразительно  -  куда было  до
такого  той  голландке! •отЯ, на этот  раз,  Я знал уже  точно, что это лишь
сходство. ’ем не  менее  на  прощальном  вечере в греческом  ресторанчике мы
обменЯлись  с ней адресами и договорились о встрече: она собиралась в скором
времени  в  Ђнглию.  Ћна  обещала  написать  мне на  роstе-restante. Џодошел
гадальщик,  и  птичка вытащила  мне  - славу, …лене  -  красоту, а  ќвридика
отказалась  объЯвить,  что у нее... ‘уп из мидий  был изумителен; окруженный
поклонниками,  Я  был весел и остроумен, а от  соседства французской …лены и
красного вина несколько  более пьЯн, чем обычно: Я будто стоЯл на носу некой
античной галеры,  как  Ћдиссей, и плыл в ночи, овеваемый  ветром,  навстречу
звездам,  сиренам  и волнам,  плыл  и  пел -  вдруг  словно бы  риф,  галера
раскололась, Я провалилсЯ в трюм, трюм оказалсЯ кабачком,  в  который  мы, Я
точно  помнил, пришли большой компанией, однако оказались наедине с „икой. “
нее был опЯть толстый нос. “ нее теперь часто  бывал  толстый нос  -  верный
признак того, что она ревнует. Џоскольку Я не был уверен на этот раз, что не
подал повода,  то особенно рассердилсЯ и  перешел в  нападение. "—то было  в
твоей  записке?!"  -  неистовствовал  Я.  Ћна была, как всегда,  безропотна,
успокаивала  менЯ  и  жалела,  но записку  так и  не показала, сказала,  что
выбросила.
     Љак Я мучил ее!.. џ злилсЯ,  что она помешала мне точнее договоритьсЯ с
…леной, бегал тайком на почту  - там, конечно, ничего не было, писал в Џариж
страстные письма, зачитываЯ их „ике как наброски романа, и опЯть возвращалсЯ
с  почты пустой, оправдываЯ перед  „икой свою досаду очередными  творческими
затруднениЯми. ђоман между тем  все разрасталсЯ  в моем мозгу.  Ћн называлсЯ
"†изнь мертвого" и повествовал о  человеке, который  потерЯл душу и  обвинил
саму жизнь в ее гибели. Ћн  решил отомстить жизни, уничтожив  свое напрасное
бездушное  тело, но не  обычным актом  самоубийства,  а  на манер  Японского
камикадзе,  взорвав себЯ, как  бомбу. ќтот  человек-бомба долго готовилсЯ  к
своему  акту, и  его потерЯвшаЯ  смысл  жизнь  обрела хотЯ бы цель. Ћн очень
легко и быстро достиг всего того, к чему стремилсЯ столь неудачно, пока была
жива его душа, пока он всего этого - счастьЯ, славы - на самом деле хотел. Ђ
тут,   когда   уже   не   хотел,   его   карьера   оказалась   мгновенна   и
головокружительна, потому что привлекала  его  лишь  эффективностью будущего
взрыва:  он  намеревалсЯ  взорватьсЯ   на  вершине,  таким  образом  поразив
властвующее зло.  Ћн  был слаб, и беспомощен,  и  неудачлив, пока была  жива
душа,  и оказалсЯ силен, точен, безукоризнен в достижении этой своей  жуткой
цели. Ћн  ничего не боЯлсЯ, ничего  не  хотел -  автоматизм  его преодолевал
любое препЯтствие. Ћн своего достиг.  € вот, уладив все мирские свои дела  с
великой аккуратностью, не оставшись  никому должен, он направлЯетсЯ на некий
грандиозный  международный прием  в  качестве  полноправного  гостЯ с  двумЯ
гранатами,  подвешенными  на специальных ремешках (деталь, заимствованнаЯ  у
„остоевского) под  причинным местом. €  здесь Я запиналсЯ в дальнейшем  ходе
сюжета,  сама  развЯзка  была  мне  неЯсна,  Я  знал,  что  он  не  побоитсЯ
осуществить задуманное, знал, что план его не сорветсЯ по какой-либо внешней
причине, что его никто не поймает, не разоблачит, не обезоружит, что никаких
препЯтствий  не  будет  осуществить  задуманное,  но  он этого,  по каким-то
причинам, не совершит. Ђ вот  по  каким? џ упиралсЯ в это продолжение, как в
непреодолимую преграду. Ћна была словно черное зеркало, возвращавшее мне мои
творческие потуги, как мое собственное темное отражение. € вот,  когда Я уже
не надеЯлсЯ, а так же безнадежно  и машинально клал перед  собой чистый лист
бумаги,  как  и  спрашивал  почту  на  poste-restante,  Я получаю из  Џарижа
телеграмму от  …лены,  назначающую свидание  на той  же  почте такого-то  во
столько-то.  џ,  конечно,  как   вы  понимаете,  уже   за  час  стою  там  с
символической желтой розой в руках, точно такой же, как была мне ею когда-то
подарена. Љак ни странно, но …лена  не поЯвлЯетсЯ. џ справлЯюсь в справочном
о прибытии поезда - все давно уже прибыло, никакой отменной телеграммы  тоже
нет. Џоздно вечером Я  возвращаюсь домой  в  полном  отчаЯнии и только нос к
носу с „икой понимаю, что в руках у менЯ... эта дурацкаЯ роза. ЊенЯ охватило
бешенство, еще  бы  секунда  и  Я...  "Ћна  приехала?" - спокойно, без  тени
сомнениЯ спросила „ика. "Ќет,- вдруг так же спокойно отвечаю Я.-  ќто тебе".
‚ручаю розу, целую ее,  обнимаю, ликую.  "Ќашел!  Ќаконец нашел, как это все
кончитсЯ!"  - бросаюсь к столу  и строчу до  рассвета и весь следующий день.
Њой герой не  взорвалсЯ не  почему-либо, а - потому что.  Џотому что  всЯкаЯ
цель  достигаетсЯ длЯ продолжениЯ, а  у него продолжениЯ не было. ‚се у него
сошлось  в расчетах - и это оказалось  все. „альше - ничего.  Ќе потому  что
испугалсЯ, не  потому  что  помешали,  а потому что  незачем  уже, он  и  не
взрыва-етсЯ, а покидает тихонько банкет и  бредет в ночи, окончательно по ту
сторону  жизни. ќта финальнаЯ сцена мне особенно удалась: как он  выходит на
берег  морЯ,  ночь беззвездна  и безлунна,  полнаЯ тьма,  и, стоЯ перед этой
чернотой, как  перед  бездной,  он  расстегивает ширинку, достает  оттуда по
одной  свои  гранаты  и швырЯет  в  море,  и они  лопаютсЯ там  во тьме, как
перегоревшие лампочки. ќтот символ мне страшно  нравилсЯ  - что  он на самом
деле выбросил...
     џ свалилсЯ одетый на  кровать  и проспал шестнадцать  часов подрЯд. Њне
приснилсЯ красивый и странный  сон, будто  Я с туристской группой в  џпонии.
—то замечательно  в  снах  - это  необсуждаемость.  Џеред  нами  была бухта,
которую Я видел  в ѓреции,  но  это была  тем не менее  џпониЯ.  Ѓухта  была
окружена дивными скалами,  и мы, гуськом,  спускались с них к морю. ’ропинка
наша была весьма прихотлива, что, по-видимому,  и подтверждало, что Я именно
в џпонии, хотЯ, может  быть, џпониЯ  была потому, что  мой прадедушка был на
Японке женат... ’ропинка наша развивалась таким  образом,  что постепенно мы
стали прыгать с камешка  на  камешек. ‘тало  Ясно, что мы находимсЯ в некоей
особой  разновидности   знаменитых   Японских   садов,   что   эти   камешки
искусственного   происхождениЯ:  алогично  по-Японски  расположенные  плиты,
какими  мостЯт  пешеходную тропу.  ЏрыгаЯ  с плиты  на плиту,  то  влево, то
вправо, то даже назад, надо было  быть особенно  точным, чтобы не оступитьсЯ
потому что между плитами были не просто кустики или трава, а такие крошечные
Японские  садики,  живые икебаны, которые  грех  было  бы  как-то  порушить.
“влекшись  этим  занЯтием,   Я  обнаружил,  что  заблудилсЯ.  ‡аблудилсЯ,  в
сущности, в  одном из таких садиков, потому что вдруг, меж двух плит-камней,
той, на  которой  стоЯл, и той, на которую  должен был прыгнуть, увидел  под
собой  ту же бухту, то же море,  к  которому мы  спускались... Ќо "мы" - это
было неточно, потому что  всЯ  группа  уже  находилась внизу, рассыпалась по
узкой прибрежной полоске, собираЯсь, наверное, купатьсЯ, а Я был все там же,
наверху,  на  скалах.  џ  помчалсЯ  вниз сломЯ  голову, догонЯть  товарищей,
огромными скачками  - это было легко  и весело,  почти полет. ‘транным было,
однако, что при этом мне  не удавалось к  ним приблизитьсЯ. ’ак спускаЯсь, Я
приблизилсЯ   к  странному  сооружению,   чем-то   напоминающему  зеркальный
телескоп,  он  преградил  мне  дорогу. џ  стал  карабкатьсЯ по  его  фермам,
соскользнул по некоей лесенке и уперсЯ в зеркало. ‚ нем отражалась все та же
бухта,  тот же  берег,  то же море,  но  товарищи  мои  уже уходили вдаль по
берегу. џ понЯл, что надо действительно спешить,  повернулсЯ от зеркала, ища
проход, и опЯть  наткнулсЯ на зеркало.  џ  бегал,  ища выхода,-  всюду  были
зеркала,  всюду Я на них натыкалсЯ,  мечась, пока  не  осознал с ужасом, что
кручусь на  одном  месте,  ограненный  зеркалами, замурованный  в зеркальную
призму... ЋчнулсЯ Я с этим страхом, что  Я отстал и не догоню, увидел  „ику.
Ћна поцеловала  и  поздравила менЯ. ‘ чем? - Я все  забыл. Ћна  прочла:  это
замечательно. Ђх,  Я болван!  все забыл. џ хлопнул себЯ  по лбу, увидел, что
одет, и, не умываЯсь, побежал на почту. ’ам ждала менЯ телеграмма от  …лены,
что она менЯ прождала как дура целый день и уехала и чтобы больше Я не писал
ей.  Џеречитав  телеграмму  предыдущую, Я  понЯл,  что перепутал  дни и,  от
нетерпениЯ,  ждал  Ѓухта  была  окружена  дивными  скалами,  и  мы, гуськом,
спускались  с них  к  морю.  ’ропинка  наша  была  весьма  прихотлива,  что,
по-видимому, и подтверждало, что Я именно в џпонии, хотЯ, может быть, џпониЯ
была  потому,  что  мой  прадедушка был  на  Японке женат...  ’ропинка  наша
развивалась таким  образом,  что постепенно мы  стали  прыгать с камешка  на
камешек.  ‘тало  Ясно,  что  мы  находимсЯ  в  некоей  особой  разновидности
знаменитых  Японских садов,  что  эти  камешки искусственного происхождениЯ:
алогично  по-Японски расположенные  плиты,  какими  мостЯт пешеходную тропу.
ЏрыгаЯ с плиты на плиту, то влево, то вправо, то даже  назад, надо было быть
особенно точным, чтобы не оступитьсЯ потому что между плитами были не просто
кустики или трава, а такие крошечные Японские садики, живые икебаны, которые
грех было  бы как-то порушить.  “влекшись  этим  занЯтием, Я  обнаружил, что
заблудилсЯ. ‡аблудилсЯ,  в  сущности, в одном из таких  садиков,  потому что
вдруг, меж двух плит-камней, той, на которой стоЯл, и той, на которую должен
был  прыгнуть,  увидел под  собой ту же  бухту,  то же море,  к  которому мы
спускались...  Ќо  "мы"  -  это  было  неточно,  потому что  всЯ  группа уже
находилась  внизу,  рассыпалась  по  узкой  прибрежной  полоске,  собираЯсь,
наверное, купатьсЯ, а Я был все там же,  наверху, на скалах. џ помчалсЯ вниз
сломЯ  голову, догонЯть  товарищей, огромными  скачками - это было  легко  и
весело, почти полет. ‘транным было, однако, что  при этом мне не удавалось к
ним приблизитьсЯ.  ’ак  спускаЯсь, Я  приблизилсЯ  к  странному  сооружению,
чем-то напоминающему  зеркальный  телескоп, он  преградил мне дорогу. џ стал
карабкатьсЯ по его фермам, соскользнул по некоей лесенке и уперсЯ в зеркало.
‚ нем отражалась все та же бухта, тот  же берег, то же море, но товарищи мои
уже  уходили вдаль  по берегу. џ  понЯл,  что  надо  действительно  спешить,
повернулсЯ от зеркала, ища проход, и  опЯть наткнулсЯ на  зеркало.  џ бегал,
ища выхода,- всюду были зеркала,  всюду  Я на них натыкалсЯ, мечась, пока не
осознал  с  ужасом,  что  кручусь  на  одном  месте,  ограненный  зеркалами,
замурованный в зеркальную призму... ЋчнулсЯ Я с этим страхом, что Я отстал и
не  догоню, увидел „ику.  Ћна поцеловала и поздравила менЯ. ‘ чем?  - Я  все
забыл. Ћна прочла: это замечательно. Ђх, Я болван! все забыл. џ хлопнул себЯ
по лбу, увидел, что одет, и,  не  умываЯсь, побежал на почту. ’ам ждала менЯ
телеграмма от  …лены, что  она менЯ прождала  как дура целый день и уехала и
чтобы  больше Я не писал ей.  Џеречитав телеграмму  предыдущую, Я понЯл, что
перепутал дни и, от нетерпениЯ, ждал ее на день раньше, чем она  приехала, а
потом,  значит,  она ждала менЯ на следующий  день,  когда Я  дописывал свой
роман...  Џочему-то Я легко смирилсЯ с  потерей, сказав себе,  что все равно
она была ненастоЯщаЯ, да, пожалуй, и не настолько похожа... Џотер подбородок
- Я  чудовищно  оброс  за эти три днЯ!  ‚ы замечали,  что, когда пишешь ночь
напролет, борода растет вдвое быстрее? Џросто неприлично было в такой щетине
поЯвитьсЯ на улице  - Я понЯл недоуменный взглЯд почтальонши. € Я направилсЯ
в ближайшую парикмахерскую.
     џ  ничего не  видел  вокруг, не  глЯдЯ  плюхнулсЯ  в свободное  кресло,
откинул голову и  прикрыл глаза. "‚ы спите?" - нежно спросили менЯ. џ открыл
глаза - и не  знал уже,  внутри какого сна Я спал: передо мной было зеркало!
…ще  бы его не было в парикмахерской!., но в ту секунду Я настолько забылсЯ,
настолько его не ждал, что оно поразило менЯ. ‚ зеркале отразилось  небритое
и мЯтое лицо, как чужое. € - именно чужое - оно мне кого-то очень напомнило.
‚сем знакома  эта досаднаЯ щекотка припоминаниЯ...  ‚се это,  впрочем,  была
долЯ секунды, тут же размозженнаЯ следующей своей долей,- справа над собой Я
увидел ……  лицо!  Ќе опЯть, не еще раз... это уже не было сходство  - полное
совпадение.  Џолных  совпадений  не  бывает   -   значит,   ЋЌЂ.  „ве   вещи
неопровержимо подтверждали это:  во-первых, мое  собственное лицо, которое Я
застиг в  зеркале следом,- что говорить о  его выражении! Ћно было в  точь с
той  самой фотографии.  ‚о-вторых, когда  Я  снова перевел взглЯд  со своего
отражениЯ на ее, то увидел, что оба мы, ко всему, отражаемсЯ еще  и сзади, в
противоположном зеркале, отразившемсЯ в нашем... ќто был мой утренний сон! ‚
руку... вещий... џ  смотрел на нее  - она улыбалась весело и  ласково, почти
смеЯлась. ‘тоило мне  повернуть голову направо - и Я бы увидел ее †€‚“ћ! еЯ
моЯ задеревенела, сердце  билось, Я не  мог отвести взглЯда от ее отражениЯ,
будто  оно  исчезнет.  Ћно  -  не  исчезало,   оно  -  менЯлось:  улыбалось,
удивлЯлось, недоумевало... оно  - жило! ђаздалсЯ хруст в шее, Я  обернулсЯ к
ней  - она  не исчезла.  Ќе знаю, что Я испытывал: облегчение?  опустошение?
радость?  разочарование? свободу?.. ‘вободу Я  испытывал - вот что!  Њы были
окружены  зеркалами,  стократно  повторенными  друг   в  друге.  “ходили   в
бесконечность эти отражениЯ отражений. € они смеЯлись, отражениЯ, потому что
смеЯлись мы. ‘начала рассмеЯлсЯ Я из-за этого слова "свобода", а она,  уж не
знаю почему,  так  охотно  мне  ответила: может  быть,  ей и  было смешно. џ
смеЯлсЯ над собой, она надо мной, зеркала над нами. Ќу и что ж, что в  белом
халате,  а не в платье,- парикмахерскаЯ ведь! ну и что  ж, что не магазин, а
парикмахерскаЯ,- парикмахерскаЯ тоже своего рода магазин, ну и что ж, что не
витрина, а зеркало - отражаемсЯ же!  Љаждый из этих доводов приводил менЯ  к
новому  взрыву смеха: фотографиЯ совпадала, как пародиЯ. Ќо что пародировало
что?  "Ђ это  уже и не важно...- облегченно  подумал Я.- …сть еще  и  третье
подтверждение:  она  -   третьЯ".   ЊагиЯ  цифры  "три"   уже  не  требовала
доказательств. џ  рассмеЯлсЯ  в последний раз, и мне показалось, что она мне
отвечает смехом не просто веселым, а - счастливым. ‡начит, это уже не Я  над
собой, а она надо мной - Њ› смеЯлись! ‚месте.
     Ќет, ее не звали …леной. ќто уже было бы слишком. ’огда бы  уж ее звали
Љалипсо. Џозвольте, как же ее звали?.. Ќеужели не помню... Ћна отпросилась у
хозЯйки, и мы поехали за  город. ЉажетсЯ,  мы вообще не  разговаривали - нам
было весело,  как детЯм. Њы купались и бегали, голые, друг за  другом, как в
раю, как Ђдам и …ва. ‚от! ЉажетсЯ, …вой ее и звали. ’очно. Њожет быть...
     Ќи с кем мне не бывало так легко. € не будет (это Я теперь знаю). “ нас
не  было ни гроша. Њы без труда,  однако, просуществовали:  нас содержали ее
многочисленные поклонники. Ќет, что вы! Я не стал сутенером. Њожет, это было
и  не совсем красиво,  но, поверьте, совершенно чисто. ‚  €талии, в жаргоне,
есть  даже  специальное слово длЯ этого - dinamo1. Њы его  - "крутили".  Ћна
соглашалась на  свидание,  говорила,  что хочет выпить  и чертовски голодна:
поклонник  раскатывалсЯ с полным автомобилем вин  и закусок;  она накрывала,
зажигала свечи - и тут объЯвлЯлсЯ  Я; она чудовищно смущалась, отводила менЯ
в сторону и виновато шепталась со  мной (поклонник не  ведал, о чем);  потом
отводила в сторонку поклонника  и таинственно шепталась с ним (Я знал о чем:
мальчишка,  сосунок,  страшный  ревнивец  -  итальЯнскаЯ  кровь...  и  самый
убедительный  довод: обещал  женитьсЯ,-  а  поклонник -не  обещал...). €  мы
садились вместе ужинать. Ќикто не бывает так предупредителен,  как следующий
мужчина  к  предыдущему, как  обманывающий  к обманываемому,- наблюдать  это
бывало очень смешно.  џ сначала дулсЯ и  супилсЯ, но  недоигрывал: очень  уж
есть хотелось. ‚ы бы только видели, как предупредительно бывал Я обслужен  -
лучшего  официанта  не  сыскать, чем  счастливый  соперник!  …ще и  занимает
разговором,  чтобы затушевать неловкость... —ем больше Я молчу (а  Я -  ем),
тем  больше  он говорит, косвенно  пытаЯсь  убедить  менЯ  в  том, что  Я не
рогоносец. Ћ, это милейший водевиль!.. „о чего тщательный выбор слов - прЯмо
танец между ножами. џ наедалсЯ и начинал мрачнеть; поклонник находил  первый
попавшийсЯ  повод, чтобы  удалитьсЯ,  как  правило  не  отведав  собственных
приношений; мы  бросались друг к другу в объЯтиЯ. „олжен  сказать, они  были
симпатичные люди, и Я совершенно не ревновал  ее прошлое (смешно, по той  же
логике, что и мои соперники...) ; кажетсЯ, и  они  отдавали нам должное  как
паре.  € только один нас разоблачил -  так  с  ним  мы  стали даже друзьЯми,
настолько все понравились друг другу. ’олстый, лысый, живой, он  много пил и
все времЯ  потел; страннаЯ у него была профессиЯ -  конферансье... всегда  в
разъездах... он все времЯ хвасталсЯ и совсем не  требовал, чтобы ему верили,
хороший  человек... только  на одном настаивал,  что  он  близкий друг —арли
—аплина,  в  доказательство чего  рылсЯ  в бездне  растрепанных  квитанций и
документов, все никак не находЯ его визитную  карточку;  тут-то мы ему  и не
верили, и он искрение огорчалсЯ.
     Ќе знаю,  сколько прошло дней... наверное, сколько  поклонников. Ќачали
мы в воскресенье, это точно. ’о ли поклонники стали реже, то ли дни длиннее.
’олько  вдруг мне приснилсЯ роман.  …го новое окончание. ‚ариант. Ѓудто  мой
герой  перед  тем, как  пойти  "на  дело",  когда он раздает долги  и  гасит
квитанции, а потом тщательнейше моетсЯ, бреетсЯ, одеваетсЯ, подвЯзывает свои
гранаты... ’ак  вот,  перед самым банкетом он  отдает  еще один  долг:  идет
проститьсЯ  с  единственным человеком  на ‡емле,  которому он небезразличен,
естественно,  к  преданной  ему женщине  (вы догадываетесь, что мой одинокий
мститель, кажущийсЯ  себе  бесчувственным,  втайне очень сентиментален, что,
впрочем,  не противоречит).  Ћн  разыгрывает  перед  ней  сцену  расставаниЯ
навсегда,  говорит о  своем  бессердечии,  что  он  не вправе  и т.  п.,  и,
побежденнаЯ  честностью и убедительностью его  доводов,  она, наконец, верит
ему, что это - все, что - конец, и, несчастнаЯ, отпускает его. €  вот, когда
он  не взорвалсЯ, когда он выкинул эти перегоревшие свои  лампочки в  черный
провал океана, он оказываетсЯ и  на  самом деле совсем один. …му  -  некуда:
даже дома теперь у него нет, он  его продал, а деньги раздал; даже  денег  у
него  нет -  зачем бы они ему  после  взрыва?  …му  -  не к кому: у него нет
родственников, и  даже с единственной женщиной, терпевшей его, он  рассталсЯ
навсегда. “ него  окончательно нет души, но тело-то у него по-прежнему есть.
€  вот,  пробродив ночь,  продрогнув и изголодавшись, он  обнаруживает  себЯ
стоЯщим  у порога покинутой женщины и не решаетсЯ дернуть  звонок... как тут
дверь отворЯетсЯ,  сама.  Ћна  ничуть не удивлена, что он вернулсЯ.  Ћна его
ждала. “жин еще теплый...
     Њне  казалось,  что  Я  возвращаюсь  за  рукописью. ‘колько же  времени
прошло? ’ри  днЯ? три года?.. Њне будто огнем в  лицо полыхнуло,  Я покрылсЯ
испариной. ќто  был не стыд,  не боль, не страх, не совесть, не раскаЯние...
ќто было...  Ќет слов длЯ  чувства непоправимости. "„ика!"  -  вскрикнул Я и
побежал.
     ‡амок  не попадал в ключ, дверь отворЯлась не  в ту сторону... „ики  не
было. ‚се  было аккуратно и пусто.  Џустее,  чем когда „ики просто не бывало
дома. Ќе  было и попугаЯ. Љлетка  была пуста - вот в  чем дело. ’ри днЯ? три
года?..  џ  нашарил на  столе  записку; шторы  были  задернуты,  и  было  не
разглЯдеть. ‚ыключатель не находил руку... наконец - свет. ‡аписка  с руками
ходила ходуном, строка промахивалась мимо взглЯда. џ  положил  ее обратно на
стол, на то же точно место, где она лежала, и, упершись в край руками, сумел
наконец  прочесть: "†ако  улетел. џ побежала  искать.  Љаша на плите. –елую.
ќ.". Њне  должно было стать легче,  но не стало.  ’ри днЯ? три года?..-  все
бормотал Я, кружа по  комнате. џ задел стопку, и  книги посыпались на  менЯ.
Ћни сыпались и сыпались, как крупа. Љаша! - сообразил Я и, ликуЯ, бросилсЯ к
плите. Љаша была еще теплой! Ћна не могла  быть теплой  ни три года,  ни три
днЯ. ‚ремЯ  стремительно сокращалось, как живое, как сердце.  Љазалось,  мне
должно  было  стать  легче  от  этого.  €  опЯть  не  стало.  ‚ремЯ  сжалось
окончательно, до сегоднЯ, до этого  мгновениЯ, до точки, и остановилось, как
сердце.  €гла, еще  тоньше  мгновениЯ, пронзила  его,  как времЯ. џ  прикрыл
глаза, и мне почему-то пригрезилсЯ стул, как он стоЯл в ту нашу первую ночь,
со сложенной, будто у покойника, одеждой. ‚ испуге Я открыл глаза - стул был
пуст. € сердце по-прежнему не билось.
     џ так и вбежал в зоопарк,  с остановившимсЯ сердцем. Џочему  в зоопарк?
Ќе знаю, как и объЯснить. џ был уверен, что она  там, и все. ќто потом Я все
довообразил... Љак она  ждала  менЯ, ждала... как  забыла запереть клетку...
как  ей стало душно, и она распахнула окно...  как  она, внезапно и  со всей
бесповоротностью прозрениЯ, понЯла, что Я ушел и не  вернусь, понЯла потому,
что  †ако  улетел... как  она  бросилась  за  †ако, как  за мной... как  она
металась по улицам, крича: "†ако! †ако!  ‚ы не видели  †ако?.."  —то дальше?
внезапный  автомобиль? трамвай?!. Ќет! нет!! - кричал Я на бегу. „огадка моЯ
была настолько внезапной, что  сомнениЯ у менЯ не оставалось, как и  у  нее,
когда она, отчаЯвшись, догадалась:  конечно, он  улетел к ‘‚Ћ€Њ! Људа еще?..
Ћна  бежала,  радостнаЯ, окрыленнаЯ,  задыхаЯсь  от счастьЯ,  что он там,  в
зоопарке, где  же  еще?.. Ћна  в  сотый раз  прочесывала  зоопарк  - о,  эта
перенаселеннаЯ  пустынЯ, где  нет †ако! "Њилый! милый...  вернись!" -  звала
она. Ђ его все больше и больше не было.  „ура! какаЯ же ты дура, „ика!.. …го
нельзЯ найти  - он может только  вернутьсЯ. Ћн обЯзательно  вернетсЯ! он уже
летит домой...  „ика!  это Я! Я за тобой... где ты? џ в сотый раз прочесывал
зоопарк - „ики не было. Љак вдруг  толпа, редкаЯ такаЯ толпа в том краю, где
серны, а за ними обезьЯнник... џ - туда.
     Ќаверное, она, дура,  прежде всего побежала к попугаЯм. ’ам  конечно же
не было никакого †ако. ‚ернее, их  были сотни, но не один  не откликнулсЯ на
призыв, а то  и  все разом... Ђ уже  в это времЯ по зоопарку вдруг панически
забегали сотрудники с сачками, баграми,  как на пожаре... Ќе иначе как моего
†ако ловЯт, подумала безумнаЯ „ика и... за ними.
     ’олпа  безмолвно  расступилась  передо мною. Љурил равнодушный  врач  в
белом  халате. Ђ рЯдом стоЯла сотрудница - в сером,  с безутешной обезьЯнкой
на руках. Ќа  носилках лежала... Ќет! Ќикогда! —то вы! „а вы  с ума сошли...
„ика! очнись! это Я!., это Я...
     Ћна побежала за  этими, с сачками и баграми... …е никто не задержал: то
ли  не до того им в такую минуту было, то ли  за свою или новенькую в панике
принЯли, не  разобрали. Ќавстречу с визгом  неслась обезьЯнка -  молоденький
шимпанзе,  собственно  говорЯ,  ребенок.  ђучной,  заласканный... Џочему  он
выбрал именно ее?! Ћна так хотела ребенка. Ћн так хотел спастись. Љто бы его
еще спас?.. ‚се только  шарахнулись от  него врассыпную, как от зачумленного
или прокаженного, потому что знали, в чем дело. „ика не знала. „а если бы  и
знала... ђазве бы она отскочила в сторону от того, кто, такой малыш, с таким
визгом и ужасом нессЯ именно к ней навстречу - за помощью, за спасением!.. ‚
последний момент он подпрыгнул, шимпанзенок, и - полетел, как Ядро, совершив
рекордный  прыжок  навстречу  „ике,  а  она  не  видела,  как  вослед   ему,
вытЯнувшись  в  невидимую