Яки, так высоко и звонко
пролетали  они в  сторону ѓималаев  над Њоюнкумскими  степЯми, отправлЯЯсь с
летовок от северных морей и  рек на юг, к исконным водам €нда и Ѓрахмапутры,
что, будь  у  обитателей саванны  крыльЯ, все  поддались бы  зову. Ќо каждой
твари  свой  рай  предопределен...  „аже степные  коршуны,  парившие на  той
высоте, и те лишь уклонЯлись в сторону...
     Ђ у Ђкбары  к зиме волчата заметно поднЯлись и, утратив  неразличимость
детскости, все трое превратились в угловатых переростков, но уже  каждый  со
своим  норовом.  ЏонЯтно,  волчица  не  могла  дать  им имена: раз богом  не
определено,  не переступишь, зато по запаху, что людЯм  не дано, и по другим
живым приметам она легко  могла  и отличить  и звать  к себе  в  отдельности
любого из  своего  потомства. ’ак, у самого крупного из  волчат был широкий,
как  у ’ашчайнара,  лоб, и воспринималсЯ  он  потому  как  Ѓольшеголовый,  а
средний, тоже крупнЯчок, с длиннющими ногами-рычагами, которому  быть бы  со
временем  волком-загонщиком,  тот воспринималсЯ  Ѓыстроногим, а  синеглазаЯ,
точь-в-точь как сама Ђкбара,  и с белым  пЯтном в паху,  как у самой Ђкбары,
игриваЯ любимица Ђкбары  значилась в ее сознании  бессловесном ‹юбимицей. ’о
подрастал предмет раздора и смертельных схваток среди самцов, едва придет ее
любовнаЯ пора...
     Ђ  первый  снег,  выпавший  незаметно за  ночь,  тем  ранним  утром был
праздником  нечаЯнным длЯ всех. ‚начале  волчата-переростки оробели было  от
запаха  и вида незнакомого  вещества,  преобразившего  всю  местность вокруг
логова,  а потом  понравилась  им прохладнаЯ отрада  и закрутились, забегали
вокруг  наперегонки,   барахтались  в   снегу,   фыркали   и  взлаивали   от
удовольствиЯ. ’ак  начиналась  та  зима  длЯ  первенцев,  в конце которой им
предстоЯло расстатьсЯ  с  волчицей-матерью, волком-отцом  и  друг  с другом,
расстатьсЯ длЯ новой жизни каждого из них.

     Љ  вечеру снег еще подсыпал, и на другое  утро еще  до восхода солнца в
степи было уже светло и прозрачно, как днем. Џокой и тишина разлились всюду,
и острый  голод  по-зимнему дал о  себе знать. ‚олчьЯ  стаЯ прислушивалась к
округе - пора было на промысел, добывать прокорм. Ђкбара ждала длЯ облавы на
сайгаков сообщников из других стай. Џока что никто не дал об этом знать. ‚се
слушали  и  ждали  тех  сигналов.  ‚от  Ѓольшеголовый  сидит в  нетерпеливом
напрЯжении,  еще не ведаЯ,  какие тЯготы  несет охота, вот Ѓыстроногий  тоже
наготове, а вот ‹юбимица - глЯдит  в синие глаза волчицы преданно и смело, а
рЯдом прохаживаетсЯ  отец семейства  -  ’ашчайнар. €  все ждали, как повелит
Ђкбара.  Ќо был  над ними еще верховный  царь  -  царь  ѓолод, царь утолениЯ
плоти.
     Ђкбара встала с места и двинулась трусцой, ждать дальше было некогда. €
все последовали за ней.
     ‚се начиналось примерно так, как  грезилось волчице, когда волчата были
еще малы. € вот то времЯ наступило - самаЯ пора длЯ групповых облав в степи.
Џройдет еще немного времени, и с холодами одинокие волки сколотЯтсЯ в волчьи
артели и до конца зимы будут промышлЯть сообща.
     ’ем временем  Ђкбара  и ’ашчайнар  уже  вели  своих  перворожденных  на
испытание, на первую длЯ них великую охоту на сайгаков.
     ‚олки шли, прилаживаЯсь к степи, то шагом, то  трусцой, печатаЯ  на том
нетронутом снегу цветы следов звериных как знаки силы и сплоченной воли, где
пригибаЯсь  шли среди  кустов,  а  где  скользили, как тени.  €  все  теперь
зависело от них самих и от удачи...
     Ђкбара  походЯ  взбежала на один пригорок, чтобы оглЯдетьсЯ, и замерла,
вглЯдываЯсь в  дали  синими глазами и  запахи ветра перебираЯ нюхом. ‚еликаЯ
саванна  пробуждалась,  насколько  хватало  глаз, в  тумане легком виднелись
стада сайгаков - то были крупные скоплениЯ поголовьЯ с молоднЯком-годовиком,
который  отделЯлсЯ  в ту  пору  в новые  стада. ’от  год был приплодным  длЯ
сайгаков, стало быть, благоприЯтным и длЯ волков.
     ‚олчица  задержалась  на  том  взлобке,  поросшем чием, чуть  подольше:
требовалось сделать выбор навернЯка  -  определить  по ветру, куда, в  какую
сторону податьсЯ, чтобы безошибочно начать охоту.
     €  именно  в тот  момент  послышалсЯ  вдруг странный  гул  откуда-то со
стороны и сверху, какое-то  гудение пошло над степью, но вовсе не похожее на
громыхание грозы. ’от звук был совершенно незнаком, и он  все рос и рос так,
что  и  ’ашчайнар не  удержалсЯ и  тоже выскочил наверх  к  волчице,  и  оба
попЯтились от страха - на небе что-то происходило,  там  поЯвилась  какаЯ-то
невиданнаЯ  птица,  чудовищно  грохочущаЯ,  она  чуть  кособоко  летела  над
саванной, едва не зарываЯсь носом,  а за ней  на  отдалении летела еще  одна
такаЯ  же махина.  ‡атем  они  удалились,  и  постепенно  шум затих. ’о были
вертолеты.
     €так, два вертолета пересекли небо Њоюнкумов,  как рыбы, не оставлЯющие
следов  в воде. Ћднако ни  наверху, ни внизу  ничто не изменилось,  если  не
считать того факта, что то была разведка с воздуха, что в эфир в тот час шли
открытым текстом радиосообщениЯ пилотов о том, что они видели и где, в каких
квадратах,  какие  есть  подъездные  пути  по  Њоюнкумам  длЯ  вездеходов  и
прицепных грузовиков...
     Ђ волки,  что ж,  какой с них спрос, пережив сиюминутное  смЯтение, они
вскоре забыли о вертолетах и снова затрусили по  степи к сайгачьим урочищам,
не ведаЯ  ни  сном ни духом,  поскольку им  то  не  дано,  что  все они, все
обитатели  саванны, уже замечены, уже отмечены  на картах  в пронумерованных
квадратах и обречены  на массовый отстрел, что их погибель уже спланирована,
и  скоординирована,  и  уже  катитсЯ  к  ним  на  многочисленных  моторах  и
колесах...
     Ћткуда  было знать им, степным волкам, что их исконнаЯ добыча - сайгаки
-  нужна длЯ  пополнениЯ плана  мЯсосдачи, что  ситуациЯ в конце  последнего
квартала "определЯющего года"  сложилась длЯ области весьма  нервознаЯ - "не
выходили с  пЯтилеткой"  и кто-то разбитной из облуправлениЯ вдруг предложил
"задействовать"  мЯсные ресурсы Њоюнкумов: идеЯ же  сводилась  к  тому,  что
важно  не  только  производство  мЯса,  а  фактическаЯ  мЯсосдача,  что  это
единственный   выход  не  ударить  лицом  в  грЯзь  перед  народом  и  перед
взыскательными органами свыше. Ћткуда было знать им, степным волкам,  что из
центров в области  шли звонки; требование  момента -  хоть из-под  земли, но
дать план мЯсосдачи, хватит  тЯнуть:  год, завершающий пЯтилетку, что скажем
мы народу, где план, где мЯсо, где выполнение обЯзательств?
     "Џлан будет непременно, - отвечало облуправление, - в ближайшую декаду.
…сть дополнительные резервы на местах, поднажмем, потребуем..."
     Ђ  степные  волки  тем   часом,   ничего  не  подозреваЯ,   старательно
подкрадывались окольными путЯми к заветной цели, ведомые все той же волчицей
Ђкбарой, бесшумно ступаЯ  по мЯгкому снегу, приблизились к последнему рубежу
перед атакой, к высоким комлЯм чиев и затерЯлись среди  них, напоминаЯ такие
же буроватые кочки. Ћтсюда Ђкбариным волкам  все  было  видно как на ладони.
Ѓессчетное  стадо  степных антилоп - все как  на подбор одной  от сотворениЯ
мира  масти, белобокие, с  каштановым  хребтом,  -  паслось, пока  не  ведаЯ
опасности, в широкой тамарисковой долине,  жадно поедаЯ  подкожный ковыль со
свежим  снегом.  Ђкбара пока еще выжидала,  необходимо  было выждать,  чтобы
перед броском собратьсЯ с духом, и всем разом выскочить из укрытиЯ, и с ходу
кинутьсЯ в погоню, а уж тогда облава сама подскажет маневр. Њолодые волки от
нетерпениЯ судорожно подергивали хвостами и  ставили  уши торчком,  вскипала
кровь  и у  сдержанного ’ашчайнара,  готового  вонзить  клыки  в настигнутую
жертву, но  Ђкбара, прЯча  пламень  в глазах, не давала пока знака к  рывку,
ждала наиболее  верного момента - только тогда  можно  было рассчитывать  на
успех: сайгаки в один миг берут такой разбег, который немыслим ни длЯ одного
зверЯ. Ќадо было уловить этот момент.
     € тут поистине точно гром с неба - снова поЯвились те вертолеты. ‚ этот
раз  они   летели  слишком  скоро   и  сразу   пошли  угрожающе   низко  над
всполошившимсЯ   поголовьем  сайгаков,  дико  кинувшихсЯ   вскачь  прочь  от
чудовищной  напасти. ќто  произошло  круто и ошеломительно  быстро - не одна
сотнЯ  перепуганных  антилоп,  обезумев,   потерЯв  вожаков   и  ориентацию,
поддалась  беспорЯдочной  панике,  ибо  не  могли  эти  безобидные  животные
противостоЯть летной  технике. Ђ вертолетам точно  только того и надо было -
прижимаЯ бегущее  стадо к земле и обгонЯЯ его, они  столкнули  его с  другим
таким же многочисленным  поголовьем  сайгаков, оказавшимсЯ по  соседству, и,
вовлекаЯ  все   новые  и   новые   встречные   стада   в   это   моюнкумское
светопреставление, сбивали с толку панически бегущую  массу степных антилоп,
что еще  больше усугубило бедствие, обрушившеесЯ на парнокопытных обитателей
никогда ничего подобного не знавшей саванны. € не только парнокопытные, но и
волки,  их  неразлучные  спутники  и вечные  враги,  оказались  в  таком  же
положении.
     Љогда  на глазах  Ђкбары  и ее  стаи  случилось  это  жуткое  нападение
вертолетов, волки сначала  притаились, от страха вжимаЯсь в корневища  чиев,
но  затем  не выдержали и  бросились наутек от проклЯтого места. ‚олкам надо
было исчезнуть,  унести ноги,  двинутьсЯ  куда-нибудь  в  безопасное  место,
однако именно этому не  суждено было осуществитьсЯ.  Ќе успели  они отбежать
подальше,  как  послышалось  содрогание  и  гудение  земли,  как  в  бурю, -
неисчислимаЯ  сайгачьЯ  масса,  гонимаЯ  по  степи  вертолетами в  нужном им
направлении, со страшной скоростью катилась  вслед за ними. ‚олки,  не успев
ни свернуть, ни притаитьсЯ, оказались  на пути живого всесокрушающего потока
громадного,  набегающего,  точно  туча, поголовьЯ. €  если бы они на секунду
приостановились, то неминуемо были  бы растоптаны и раздавлены  под копытами
сайгаков,  настолько  стремительна была скорость  этой  плотной,  потерЯвшей
всЯкий  контроль над собой животной стихии. € только  потому,  что волки  не
сбавили шагу, а, наоборот, в страхе  припустили еще сильнее, они остались  в
живых. €  теперь  уже  они сами  оказались  в плену, в  гуще  этого великого
бегства, невероЯтного и немыслимого, - если вдуматьсЯ, ведь  волки спасались
вместе со своими жертвами, которых они только  что готовы были растерзать  и
растащить по кускам, теперь же  они уходили от общей  опасности бок о бок  с
сайгаками, теперь они были равны перед лицом безжалостного  оборота  судьбы.
’акого - чтобы волки и сайгаки бежали  в одной куче - ЊоюнкумскаЯ саванна не
видывала даже при больших степных пожарах.
     Ќесколько  раз  Ђкбара пыталась  выскочить из  потока бегущих,  но  это
оказалось невозможным -  она рисковала быть растоптанной мчащимисЯ бок о бок
сотнЯми антилоп. ‚  этом бешеном убийственном галопе Ђкбарины волки пока еще
держались  кучно, и Ђкбара пока  еще  могла видеть их краем глаза  - вот они
среди антилоп, распластавшись, ускорЯют  бег, ее первые отпрыски, выкатив от
ужаса глаза,  -  вот Ѓольшеголовый, вот  Ѓыстроногий, и едва  поспевает, все
больше слабеЯ,  ‹юбимица, а вместе с  ними и он  обращен в панический  бег -
гроза Њоюнкумов, ее ’ашчайнар. ђазве об этом мечталось  синеглазой волчице -
а  теперь  вместо  великой  охоты  они  бегут  в стаде  сайгаков, бессильные
что-либо предпринЯть, уносимые сайгаками, как щенки в реке... Џервой сгинула
‹юбимица. “пала под ноги стада, только  визг раздалсЯ, заглушенный мгновенно
топотом тысЯч копыт...
     Ђ вертолеты-облавщики, идЯ с двух краев поголовьЯ, сообщались по рации,
координировали,  следили, чтобы оно  не разбежалось  по  сторонам, чтобы  не
пришлось  снова  гонЯтьсЯ  по саванне за  стадами,  и  все больше  нагнетали
страху, принуждаЯ сайгаков бежать тем  сильнeй,  чем  сильней они  бежали. ‚
шлемофонах  хрипели  возбужденные  голоса  облавщиков:  "„вадцатый,  слушай,
двадцатый! Ђ ну поддай  жару! …ще  поддай!" €м,  вертолетчикам,  сверху было
прекрасно видно, как по  степи, по  белой  снежной пороше катилась  сплошнаЯ
чернаЯ река  дикого  ужаса. € в ответ раздавалсЯ  бодрый голос в  наушниках:
"…сть поддать! •а-ха-ха,  глЯнь-ка, а среди них и волки бегут! ‚от это дело!
Џопались серые! Љрышка, братишки! ќто вам не "Ќу, погоди!".
     ’ак они  гнали облаву на измор,  как и  было  рассчитано, и расчет  был
точный,
     € когда гонимые  антилопы хлынули на  большую равнину, их встретили те,
длЯ которых  старались с утра вертолеты.  €х поджидали охотники,  а  вернее,
расстрельщики.  Hа  вездеходах-"уазиках"  с  открытым  верхом  расстрельщики
погнали сайгаков дальше, расстреливаЯ их на  ходу из  автоматов, в упор, без
прицела,  косили как будто сено на  огороде.  Ђ  за ними двинулись  грузовые
прицепы -  бросали трофеи  один  за одним в кузова, и люди собирали дармовой
урожай.  „южие  парни  не  мешкаЯ,  быстро освоили  новое дело,  прикалывали
недобитых сайгаков, гонЯлись за ранеными и тоже приканчивали,  но главнаЯ их
задача заключалась в том, чтобы раскачать окровавленные туши за ноги и одним
махом перекинуть за  борт!  ‘аванна  платила богам кровавую  дань за то, что
смела оставатьсЯ саванной, - в кузовах вздымались горы сайгачьих туш.
     Ђ  побоище  длилось.  ‚резаЯсь  на   машинах   в  гущу  загнанных,  уже
выбивающихсЯ из сил сайгаков, отстрельщики валили животных направо и налево,
еще больше нагнетаЯ панику  и  отчаЯние. ‘трах достиг таких апокалипсических
размеров, что волчице  Ђкбаре, оглохшей от выстрелов, казалось, что весь мир
оглох и онемел, что везде ноцарилсЯ хаос и  само солнце, беззвучно  пылающее
над головой,  тоже гонимо вместе с ними в этой бешеной облаве, что оно  тоже
мечетсЯ и ищет спасениЯ и что даже вертолеты вдруг онемели и уже без грохота
и свиста беззвучно кружатсЯ над уходЯщей в бездну степью, подобно гигантским
безмолвным коршунам... Ђ отстрельщики-автоматчики беззвучно палили с колена,
с бортов  "уазиков",  и  беззвучно  мчались,  взлетаЯ  над  землей,  машины,
беззвучно неслись обезумевшие сайгаки и  беззвучно валились под прошивающими
их пулЯми, обливаЯсь  кровью... € в этом  апокалипсическом безмолвии волчице
Ђкбаре Явилось лицо человека. џвилось  так  близко и  так  страшно, с  такой
четкостью, что она ужаснулась и чуть не попала под колеса. "“азик" же мчалсЯ
бок  о бок,  рЯдом.  Ђ  тот человек  сидел впереди,  высунувшись по  поЯс из
машины.   Ћн  был  в  стеклЯнных  защитных  -  от  ветра  -  наглазниках,  с
иссинЯ-багровым, исхлестанным ветром лицом, у черного рта он держал микрофон
и,  привскакиваЯ с  места, что-то орал на  всю степь, но  слов  его  не было
слышно.  „олжно быть, он командовал  облавой, и если бы в тот момент волчица
могла услышать шумы  и голоса и  если бы она понимала  человеческую речь, то
услышала бы, что он кричал по рации: "‘трелЯйте по краЯм! Ѓейте по краЯм! Ќе
стрелЯйте в  середину, потопчут, чтоб вас!" ЃоЯлсЯ, что туши убитых сайгаков
будут истоптаны бегущим следом поголовьем...
     € тут человек с микрофоном заметил вдруг, что рЯдом,  чуть не бок о бок
с  машиной  среди  спасающихсЯ бегством антилоп скачет  волк, а за  ним  еще
несколько  волков.  Ћн дернулсЯ,  что-то  заорал хрипло  и  злорадно, бросил
микрофон  и  выхватил  винтовку,  перекидываЯ  ее  на  руку  и  одновременно
перезарЯжаЯ. Ђкбара ничего не могла поделать, она не понимала, что человек в
стеклЯнных наглазниках целитсЯ в нее, а если бы и понимала, все равно ничего
не смогла бы предпринЯть - скованнаЯ  облавой, она не могла ни увильнуть, ни
остановитьсЯ,  а человек все  целилсЯ, и  это  спасло Ђкбару.  —то-то  резко
ударило под ноги, волчица перекувырнулась, но тут же вскочила, чтобы не быть
растоптанной, и в следующее мгновение  увидела,  как высоко взлетел в воздух
подстреленный  на бегу  ее Ѓольшеголовый, самый крупный из ее первенцев, как
он, обливаЯсь  кровью, медленно падал  вниз, медленно перекидываЯсь  на бок,
вытЯгивалсЯ,   суча  лапами,  возможно,  исторгнул   крик  боли,   возможно,
предсмертный  вопль,  но  она ничего  не  слышала,  а  человек в  стеклЯнных
наглазниках торжествующе  потрЯсал  винтовкой  над  головой,  и  в следующее
мгновение Ђкбара  уже перескочила через  бездыханное  тело Ѓольшеголового, и
тут вновь ворвались в ее сознание звуки реального мира - голоса, шум облавы,
несмолкающий грохот  выстрелов, пронзительные гудки автомашин, крики и вопли
людей,  хрип  агонизирующих  антилоп,  гул  вертолетов над головой... Њногие
сайгаки  падали  с ног и  оставались  лежать,  били  копытами,  не  в  силах
двигатьсЯ, задыхались  от  удушьЯ  и разрыва  сердца. €х прирезали  на месте
подборщики туш, наотмашь полоснув  по горлу, и, раскачав за ноги,  судорожно
дергающихсЯ, полуживых кидали  в кузова грузовиков. ‘трашно было смотреть на
этих людей в облитой кровью с головы до ног одежде...
     …сли бы  с  небесных  высей  некое бдительное  око  глЯдело на мир, оно
навернЯка увидело  бы,  как  происходила  облава и чем  она  обернулась  длЯ
Њоюнкумской саванны, но и ему, пожалуй,  не дано было  знать,  что  из этого
последует и что еще замышлЯетсЯ...

     Ћблава в Њоюнкумах кончилась лишь  к вечеру, когда  все  - и  гонимые и
гонители - выбились из сил и в  стeпи стало смеркатьсЯ. Џредполагалось,  что
на другой день  с утра  вертолеты,  заправившись,  вернутсЯ с базы и  облава
возобновитсЯ; предполагалось, что такой работы здесь хватит еще днЯ  на три,
на  четыре,   если  верить  тому,  что  в  западной,  самой  песчаной  части
Њоюнкумских  степей  находитсЯ,  по  предварительному  вертолетно-воздушному
обследованию,  еще  много  непуганых  сайгачьих стад,  официально  именуемых
невскрытыми резервами краЯ. Ђ поскольку существовали невскрытые  резервы, из
этого  неминуемо  вытекала  необходимость  скорейшего вовлечениЯ  в плановый
оборот упомЯнутых резервов в интересах краЯ.  ’аково было сугубо официальное
обоснование моюнкумского "похода". Ќо, как известно, за всЯкими официальными
заключениЯми всегда стоЯт те или иные жизненные обстоЯтельства, определЯющие
ход истории. Ђ обстоЯтельства - это в конечном счете люди, с их побуждениЯми
и  страстЯми,  пороками  и добродетелЯми, с их непредсказуемыми метаниЯми  и
противоречиЯми. ‚ этом смысле моюнкумскаЯ трагедиЯ тоже не была исключением.
‚  ту  ночь  в саванне находились  люди -  вольные или невольные исполнители
этого злодеЯниЯ.
     Ђ волчица Ђкбара и ее  волк ’ашчайнар, уцелевшие из всей  стаи, трусили
впотьмах  по  степи,  пытаЯсь  удалитьсЯ как  можно дальше  от мест  облавы.
ЏередвигатьсЯ им  было трудно  -  всЯ шерсть на подбрюшине, в промежностЯх и
почти до  крестца  промокла  от  грЯзи и слЯкоти.  €зраненные,  избитые ноги
горели, как обожженные, каждое прикосновение к  земле причинЯло боль. Ѓольше
всего им хотелось вернутьсЯ в  привычное  логово,  забытьсЯ  и  забыть,  что
обрушилось на их бедовые головы.
     Ќо  и  тут  им  не повезло.  “же на подходе  к  логову  они  неожиданно
наткнулись  на людей. ‘  краЯ родной ложбины,  вклинившись в низенькую, ниже
колес,  тамарисковую  рощицу, возвышалась  громада  грузовой  автомашины.  ‚
темноте   возле  грузовика  слышались  человеческие  голоса.  ‚олки  немного
постоЯли и  молча повернули в  открытую степь.  € почему-то  именно  в  этот
момент,  прорезаЯ   тьму,  мощно  вспыхнули  фары.  €  хотЯ  они  светили  в
противоположную  сторону,  этого  оказалось  достаточно.  ‚олки  припустили,
прихрамываЯ  и  прискакиваЯ, и  понеслись куда глаза глЯдЯт. Ђкбара особенно
тЯжело припадала на  передние лапы...  —тобы перетруженные ноги  остужались,
она выбирала места, где уцелел утренний снег. Џечально  и горько тЯнулись по
снегу   скомканные   цветы  ее  следов.  ‚олчата  погибли.  Џозади  осталось
недоступное теперь логово. ’ам теперь были люди...

     €х  было шестеро,  шестеро вместе с водителем  Љепой, шестеро сведенных
случаем людей, подборщиков битой дичи, заночевавших  в тот день в саванне, с
тем чтобы  с утра  пораньше принЯтьсЯ за дело, оказавшеесЯ столь выгодным, -
полтинник  за  штуку.  •оть  и набили  они уже  три кузова,  далеко  не всех
пристреленных и  задавленных  в  облаве сайгаков  удалось  собрать засветло.
Ќаутро  предстоЯло  найти оставшихсЯ, побросать  их за борт  длЯ отправки  и
перегрузки на прицепной транспорт, который увозил добычу под  брезентами  из
зоны Њоюнкумов.
     ‚ тот вечер очень рано выкатилась над горизонтом луна, достигшаЯ полной
округлости  и отовсюду видимаЯ  в  блеклой, местами еще приснеженной  степи.
‹унный свет то  высветлЯл, то затенЯл  деревца,  овраги, взлобки саванны. Ќо
резкий  силуэт огромной грузовой  машины, столь непривычной в этих безлюдных
местах,  долго еще  нагонЯл страху на волков:  оглЯнувшись назад, они всЯкий
раз поджимали хвосты и прибавлЯли ходу. € тем не менее они останавливались и
снова   вглЯдывались   напрЯженно,  как   бы  пытаЯсь   проникнуть  в   суть
происходЯщего, - что делают люди на месте их старого логова, почему  они там
остановились и долго ли  еще будет  стоЯть  там эта громаднаЯ,  пугающаЯ  их
машина.  ’о был, кстати, ЊЂ‡ - вездеход  военного исполнениЯ, с  брезентовым
верхом, с колесами столь мощными, что им,  казалось,  еще сто  лет  не будет
износа. ‚  кузове машины среди десЯтка битых сайгачьих туш, оставленных  длЯ
отправки на завтра, лежал человек, руки  eго были свЯзаны, точно его взЯли в
плен.  Ћн  чувствовал, как  все больше остывают и затвердевают лежащие рЯдом
туши  сайгаков. € все-таки  их шкуры согревали его, а  иначе ему пришлось бы
худо. ‚ проеме брезентового шатра над кузовом виднелась луна,  он смотрел на
большую луну, как в пустоту, на его бледном лице было написано страдание.
     ’еперь участь его зависела от людей, вместе с которыми  он прибыл сюда,
как полагали они, подобно им подзаработать на моюнкумской облаве...
     ’рудно  установить,  что   такое  людскаЯ  жизнь.  ‚о  всЯком   случае,
бесконечные  комбинации  всевозможных  человеческих  отношений, всевозможных
характеров  настолько  сложны,  что  никакой  сверхсовременной  компьютерной
системе  не под силу  сынтегрировать общую кривую самых обычных человеческих
натур.  €  эти  шестеро,  а точнее  пЯтеро,  поскольку шофер вездехода Љепа,
приданный им как  водитель, был сам по себе, к тому же он единственный среди
них был  человеком  семейным, хотЯ, по сути,  очень  даже близким  по  духу,
неотличимым  от других,  - словом, эти шестеро могли служить примером  тому,
что  бывают  и   противоположные  случаи,   когда   можно   обойтись  и  без
компьютерного   интегрированиЯ,   а   также  и  тому,  что   пути   господни
неисповедимы,  когда  речь  идет  о пусть  даже  самом пустЯковом коллективе
людей.  ‡начит, так  было угодно  ѓосподу,  чтобы все  они  оказались людьми
поразительно однозначными.  Џо  крайней  мере, когда они  только  выехали  в
Њоюнкумы...
     Џрежде всего это были люди бездомные, перекати-поле, кроме, разумеетсЯ,
Љепы:  у  троих из них  ушли  жены,  все  они  были в  той  или иной степени
неудачниками,  а  следовательно,  были  по большей  части  озлоблены на мир.
€сключением  мог считатьсЯ  разве  что  самый  молодой из  них  со странным,
ветхозаветным  именем  Ђвдий - упоминалсЯ такой  в  Ѓиблии в  ’ретьей  Љниге
–арств, - сын дьЯкона откуда-то из-под Џскова, поступивший после смерти отца
в  духовную семинарию  как подающий  надежды  отпрыск церковного служителЯ и
через два года изгнанный оттуда за ересь. € теперь он лежал в кузове ЊЂ‡а со
свЯзанными руками в  ожидании  расплаты  за  попытку, по определению  самого
Ћбера, бунта на корабле.
     ‚се они, за исключением ЂвдиЯ, были завзЯтыми или, как они еще величали
себЯ,  профессиональными алкоголиками.  ЋпЯть же врЯд  ли в их  число входил
Љепа, как-никак  права  водительские приходилось  беречь, не то жена  бы ему
глаза повыцарапала, но в Њоюнкумах в ту ночь он тaки крепко поддал, не хуже,
чем другие,  а под сомнением в этом смысле опЯть же оказалсЯ Ђвдий-Ђвдюха  -
ему-то  что, скитальцу,  ан нет, тоже заартачилсЯ, не стал  пить, чем вызвал
еще большую ненависть Ћбера.
     Ћбер  -  так  длЯ  краткости  велел он именовать себЯ  подчиненным  ему
подборщикам туш, имеЯ в виду, наверно, что слово это означало старший,  а он
и  в  самом  деле  до разжалованиЯ  был старшиной дисциплинарного батальона.
Љогда  его  разжаловали,  доброжелатели сокрушались, что  он-де  погорел  за
служебное  усердие,  так  же  считал  и  он  сам,  глубоко  задетый  в  душе
несправедливостью начальства,  однако о подлинной причине изгнаниЯ своего из
армии  предпочитал не распространЯтьсЯ.  „а  и  ни к  чему  это  было,  дело
прошлое.  ‚  действительности фамилиЯ Ћбера  была  Љандалов,  а  изначально,
возможно,  и •андалов,  но это  никого не волновало -  Ћбер он и есть обер в
полном смысле этого слова.
     ‚торым  лицом  в этой  хунте - а  хунтой  они окрестили свою  команду с
общего  согласиЯ,  - единственным, кто  слабо  возразил, был  ѓамлет-ѓалкин,
бывший  артист областного  драматического театра: "Ќу ее  к шутам, хунту, не
люблю Я,  ребЯта,  хунты. Њы  ведь  отправлЯемсЯ на  сафару, пусть  мы будем
сафарой!"  -  но  к  его  предложению   никто  не  присоединилсЯ,  возможно,
малопонЯтнаЯ "сафара"  проигрывала  на фоне  энергичной "хунты", -  так  вот
вторым лицом хунты оказалсЯ некто  Њишаш, а если полностью - Њишка-абашник,
тип, надо сказать, бычьей свирепости, который мог послать куда подальше даже
самого Ћбера. Џривычка Њишаша приговаривать по каждому поводу "блЯ" была длЯ
него что вдох, что выдох. €дею свЯзать и бросить  ЂвдиЯ в кузов машины подал
именно он. —то и было незамедлительно проделано хунтой.
     ‘амое  скромное  место  в  этой  хунте  занимал  артист  ѓамлет-ѓалкин,
спившийсЯ,  преждевременно  сошедший  со  сцепы и  перебивавшийсЯ случайными
заработками, а тут как раз подвернулась такаЯ пожива - кидай за ноги в кузов
каких-то  то ли  антилоп,  то  ли  сайгаков,  какаЯ  ему разница, и  получай
столько,  сколько за месЯц  не заработаешь, и  вдобавок еще премию от Ћбера,
хоть и за  счет отчислений от всего подрЯда, -  Ящик водки на всю братию.  €
наконец, самый  покладистый  и  безобидный  среди них  -  местный  малый  из
ближайших  моюнкумских  окрестностей,  “зюкбай,  или  попросту  -  Ђбориген.
Ђбориген-“зюкбай, что в нем было бесценно, был начисто лишен самолюбиЯ, все,
что ни скажи  ему, на все согласен и за бутылку водки готов двинуть  хоть на
‘еверный  полюс. ЉраткаЯ историЯ  Ђборигена-“зюкбаЯ сводилась к  следующему.
Џрежде  был трактористом, потом стал беспробудно пить, бросил трактор  среди
ночи на проезжей дороге, врезалась в него проходившаЯ машина, погиб человек.
“зюкбай отсидел  пару  лет, жена  с  детьми  тем временем от него ушла, и он
очутилсЯ  в  городе  в  качестве  неучтенной рабсилы, подвизалсЯ грузчиком в
продмаге,  выпивал в подъездах,  где  и обнаружил  его  сам Ћбер,  и “зюкбай
последовал  за  ним  без оглЯдки, да и не  на  что ему было  оглЯдыватьсЯ...
Ћберу-Љандалову нельзЯ  было отказать -  он  действительно обладал социально
ориентированным нюхом...
     ‚от так и сошлись они во главе с Ћбером-Љандаловым, и вот так  на волне
облавы объЯвились в Њоюнкумской саванне...
     €  если  говорить  о судьбе и  о  судьбах,  о  разного  рода  житейских
обстоЯтельствах, предопределЯющих событиЯ, то, видит Ѓог,  у Ћбера-Љандалова
не было бы никаких забот  с  неудавшимсЯ семинаристом  Ђвдием,  если бы тому
довелось  в  свое  времЯ  доучитьсЯ  и   дослужитьсЯ   до  рукоположениЯ   в
соответствующий сан. Љстати, бывшие однокашники ЂвдиЯ по семинарии, когда-то
такие же легкомысленные, как и все  ученики, выбрав  однажды жизненный путь,
оказались куда устойчивей, а самое главное  - благоразумней, чем Ђвдий,  сын
покойного  дьЯкона, и уже  успешно  продвигались после завершениЯ  духовного
образованиЯ  по  ступенЯм  церковной  карьеры. Ѓудь в  их числе и Ђвдий  - а
поначалу  он   значилсЯ  среди  наиболее  высокоодаренных,   любимых  отцами
богословами  юношей,  -  тогда Ћберу-Љандалову  и  Ђвдию  врЯд  ли  пришлось
встретитьсЯ,  хотЯ  бы  потому,  что  Ћбер-Љандалов  искренне  считал  попов
недоразумением времени  и  никогда  в жизни не  переступал церковного порога
даже из любопытства.
     …сли бы да кабы... Ћднако кто мог знать,  что такое произойдет. …сли бы
знать наперед...  Ќо  кто  у кого просит заполнить анкету, когда вербует  на
один  выезд  - отправитьсЯ за компанию подзаработать.  ќто же  все равно что
поехать  с  коллективом на  картошку.  ђазве что  вместо клубней  предстоЯло
собирать  убитых  на   облаве   животных...  ‡нал   бы  Ћбер-Љандалов,   что
повстречавшийсЯ  ему на вокзале скиталец Ђвдий  - чокнутый, ненормальный, не
пришлось  бы  ему  в  моюнкумских  песках  ломать  себе голову,  как  с  ним
поступить,  куда  его девать, как  избавитьсЯ без  вреда  длЯ себЯ  от этого
дикого ЂвдиЯ, едва не  сорвавшего все то, что он устраивал с таким усердием,
посредством чего надеЯлсЯ реабилитировать свое прошлое. Љто бы мог подумать,
что таким странным, невероЯтным, причем глупым  образом все свЯжетсЯ в  один
узел. Ћт этих  мыслей Ћберу-Љандалову очень хотелось выпить, что называетсЯ,
ударить по-черному, а он здорово это умел - полстакана залпом,  потом  еще и
еще полстакана,  оглушить, взвинтить себЯ  так, чтобы никаких  тебе преград,
чтобы полностью сознание отшибить... и тогда дать по мозгам... Ќо и этого он
боЯлсЯ, потому что знал, как тЯжко будет потом...
     € откуда он взЯлсЯ, этот Ђвдий, на его голову! € опЯть, если говорить о
судьбе и судьбах, о разного рода жизненных обстоЯтельствах, предопределЯющих
причины других  событий, то все это  завЯзывалось  задолго до этого и  вдали
отсюда...
     €згнанный из духовной семинарии как еретик-новомысленник, Ђвдий работал
в ту  пору внештатным  сотрудником  областной комсомольской газеты. ђедакциЯ
газеты была заинтересована в нем, в недавнем семинаристе, недурно пишущем на
любимые  читателЯми  темы. Џреданный  церковью  анафеме, он был выгоден  длЯ
наглЯдной  антирелигиозной  пропаганды.  ЌесостоЯвшегосЯ семинариста, в свою
очередь, заинтересовала возможность выступать в молодежной печати на близкие
ему морально-нравственные темы. Џропускаемые при этом на страницы газеты его
несколько  непривычные  размышлениЯ  безусловно привлекали  читателей, и  не
только  молодых,   особенно   на  фоне  заунывно-дидактических  призывов   и
социальных  заклинаний,  захлестнувших областную  печать.  € пока  вроде  бы
взаимные  интересы соблюдались,  но  мало кто знал, а вернее, за исключением
одной души, никто но знал, какие помыслы  вынашивал этот молодой, да  ранний
обновленец. Ђвдий Љаллистратов надеЯлсЯ со  временем,  с  упрочением  своего
журналистского  имени,  найти  некую  приемлемую  форму,  некую  пограничную
идеологическую  полосу, позволившую  бы ему  высказывать  столь актуальные и
столь жизненно важные, по его убеждению,  новомысленнические представлениЯ о
Ѓоге и  человеке  в современную эпоху в противовес догматическим  постулатам
архаичного вероучениЯ. ‚сЯ смехотворность заключалась  в том, что перед  ним
стоЯли  две  абсолютно неприступные  и несокрушимые  крепости,  сила которых
зиждетсЯ  на  их  обоюдной незыблемости и  тотальной взаимонеприемлемости: с
одной стороны -  неподвластные времени,  тысЯчелетние  неизменные пасхальные
концепции, ревностно оберегающие чистоту вероучениЯ  от каких бы то ни было,
пусть  даже  благонамеренных новомыслей,  и  с  другой  стороны  -  в  корне
отвергающаЯ  религию  как  таковую могучаЯ  логика научного атеизма.  Ђ  он,
несчастный,  между ними  был все равно как между жерновами. €, однако, в нем
горел свой  огонь.  Ћбуреваемый  собственными  идеЯми  "развитиЯ во  времени
категории Ѓога в зависимости от исторического развитиЯ человечества", еретик
Ђвдий  Љаллистратов надеЯлсЯ,  что  рано  или поздно  судьба предоставит ему
возможность приоткрыть  людЯм суть своих умозаключений, ибо, как он полагал,
все  идет  к тому, что людЯм и самим захочетсЯ  узнать о своих отношениЯх  с
Ѓогом  в  постиндустриальную  эпоху,  когда  могущество  человека  достигнет
наикритической  фазы.  “мозаключениЯ  ЂвдиЯ  носили  пока   не  устоЯвшийсЯ,
дискуссионный характер, но  и такой свободы  мысли официальное богословие не
простило  ему, и,  когда  он отказалсЯ  покаЯтьсЯ в  ереси новомыслиЯ,  чины
епархии изгнали его из духовной семинарии.
     “  ЂвдиЯ Љаллистратова было бледное высокое чело;  как многие  люди его
поколениЯ,  он носил волосы до плеч и  отпустил  плотную каштановую бородку,
что,  впрочем,  если и не очень украшало, зато придавало его лицу благостное
выражение.  ‘ерые  навыкате   глаза  его  лихорадочно  поблескивали,  в  них
выражалсЯ непокой духа и мысли, который был присущ его натуре, что приносило
ему  великую  отраду  от  собственных  постижений,  а  также  многие  тЯжкие
страданиЯ от окружающих людей, к которым он шел с добром...
     •одил Ђвдий большей частью в клетчатых рубашках, в свитере и джинсах, в
холод  натЯгивал пальтецо и старую меховую шапку, еще отцовскую. ’аким он  и
поЯвилсЯ в Њоюнкумской саванне...
     € то, что он  валЯлсЯ в тот час свЯзанный в кузове машины, наводило его
на  разные  горькие  мысли. Ќо острей всего  он чувствовал  в этот раз  свое
одиночество.  …му  припомнилось полузабытое изречение  какого-то  восточного
поэта: "€ среди тысЯчной толпы - ты одинок, и находЯсь  с собой наедине - ты
одинок".  €  тем горше  и мучительнее думалось ему  о ней, о той,  котораЯ с
некоторых   пор  стала   самым  близким   существом   на   свете,  постоЯнно
сопутствующим ему в мыслЯх, как  ипостась его собственной  сути, -  и в этот
час он не мог отделить  ее от себЯ, не мог  не обращать к ней свои чувства и
переживаниЯ,  и если действительно существует телепатиЯ как сверхчувственное
общение  близких натур в особо напрЯженном состоЯнии,  она непременно должна
была в ту ночь испытывать странное томление духа и предощущение беды...
     ’еперь ему  наконец  открылась  справедливость парадоксальных  слов все
того же восточного поэта, над которыми он прежде  посмеивалсЯ, не верил, что
можно   утверждать:   "Џусть   не   полюбитсЯ   тому,   кто  истинно  любить
предрасположен..."  —то за  чушь! Ђ  теперь  он  тихо  плакал,  думаЯ о ней,
сознаваЯ, что, не  знай он о ее  существовании,  не люби ее так  затаенно  и
отчаЯнно, как собственную  жизнь перед смертью, не  было бы этой неутихающей
боли,  этой тоски,  этого  необоримого,  безумного  и  мучительного  желаниЯ
немедленно,  тотчас  же  вырватьсЯ, освободитьсЯ и  бежать  к ней среди ночи
через саванну на ту затерЯнную в трансконтинентальной протЯженности железной
дороги станцию †алпак-‘аз, чтобы очутитьсЯ, как  и  тогда, хоть на  полчаса,
возле ее  дверей, в  том прибольничном домике на границе великих  пустынь, в
котором  она  живет... Ќо  не  в силах  освободитьсЯ, Ђвдий  проклинал свою,
возможно,  и ненужную  ей  преданность - ведь  именно  ради нее он вернулсЯ,
приехал во второй раз в эти азиатские краЯ, очутилсЯ здесь, в Њоюнкумах, где
и лежал теперь  свЯзанный,  оскорбленный  и униженный.  Ќо его чувства к ней
были тем острей, чем неосуществимей было желание видеть ее, тем  мучительнее
было сознание одиночества, и чувства  эти открывали ему вместе с  тем  и всю
благость  слиЯниЯ  с  Ѓогом, ибо теперь ему открылось, что  Ѓог,  ЯвлЯЯ себЯ
через  любовь, дарует тем самым человеку наивысшее счастье бытиЯ, и щедрость
Ѓога тут  бесконечна, как бесконечно течение времени, а предназначение любви
неповторимо в каждом случае и в каждом человеке...
     - ‘лава ‚севышнему! - прошептал он, глЯдЯ на луну, и подумал: "…сли  бы
она знала, как велика божьЯ милость, когда он вселЯет в сердце любовь..."
     €  тут возле машины  раздались  шаги, и кто-то,  сопЯ и  рыгаЯ, полез в
кузов.  ’о был Њишаш, а вслед за  ним показалась и голова Љепы. ЉажетсЯ, они
уже успели поддать - резко шибануло в нос водкой.
     - ’ы что, блЯ, лежишь? Ђ ну давай  поднимайсЯ,  сука-поп,  Ћбер требует
тебЯ  на  ковер,  перевоспитывать  будет, -  говорил Њишаш,  как  медведь  в
берлоге, продвигаЯсь через сайгачьи туши в машине.
     Љепа, хихикаЯ, в свою очередь добавил:
     -  Љовра  не  будет,  на  собственной  заднице, на землице  моюнкумской
посидишь.
     -- Љовер ему еще, - пробасил Њишаш, отрыгиваЯ, - да за такое дело, блЯ,
в ‘ибирь! Ћхмурить нас задумал, чуть ли не монахами решил сделать, да не  на
тех, блЯ, нарвалсЯ!

        IV

     ‡а это времЯ Ђвдий Љаллистратов отправил €нге ”едоровне несколько писем
на станцию  †алпак-‘аз,  и она отвечала ему  до  востребованиЯ на  городскую
почту, ибо  к тому времени постоЯнного адреса у  него уже не было. Њатери он
лишилсЯ  еще в детстве, и отец его, дьЯкон Љаллистратов,  оставшись вдовцом,
тратил всю свою доброту и  немалую начитанность, и богословскую и  светскую,
на сына и  дочь, что была старше  ЂвдиЯ  на три года. ‘естра ЂвдиЯ, ‚арвара,
уехала учитьсЯ в ‹енинград, хотела  поступить в  педагогический институт, но
ее  там не  принЯли  как дочь служителЯ  культа, поскольку это открыло бы ей
доступ   к   школьному   обучению,  и  тогда  она   прошла  по  конкурсу   в
политехнический да так и осела в ‹енинграде, вышла замуж, обзавелась семьей,
и работала  сейчас  чертежницей  в  каком-то проектном  институте.  Ђвдию же
дорога лежала в  духовную сферу, этого хотел он  сам,  и этого  очень  хотел
отец, особенно после истории с  поступлением в  пединститут дочери  ‚арвары.
Љогда  Ђвдий начал учитьсЯ в семинарии, дьЯкон Љаллистратов ходил счастливый
и гордый - он радовалсЯ  тому, что мечта его сбылась,  что не  напрасны были
его труды и внушениЯ, что ѓосподь внЯл его мольбам. ‚скоре, однако, он умер,
и, возможно, в том была милость судьбы, ибо он не перенес бы той еретической
метаморфозы, котораЯ случилась с его сыном Ђвдием, увлекшимсЯ новомыслием на
поприще  вечного, как мир, богословиЯ - учениЯ, данного  раз  и  навсегда  в
бесконечности и неизменности божественной силы.
     Ђ когда  Ђвдий Љаллистратов стал сотрудничать  в  областной  молодежной
газете,  та  небольшаЯ  квартирка,  в которой  дьЯкон Љаллистратов прожил  с
семьей многие  годы,  была  затребована  длЯ  вновь  назначенного  служителЯ
церкви, а бывшему семинаристу  Ђвдию  Љаллистратову предложили освободить ее
как лицу, не имеющему никакого отношениЯ к церкви.
     Ђвдий  вызвал  в  свЯзи  с  этим  сестру ‚арвару, чтобы она  по  своему
усмотрению  увезла  в  ‹енинград  нужные  ей родительские вещи,  в  основном
старинные  иконы и  картины, как памЯть  и наследство.  ‘ебе  Ђвдий  оставил
отцовские книги. ’о была последнЯЯ встреча брата и  сестры  - у каждого была
своЯ планида. Ѓольше  они не виделись, отношениЯ их были  вполне нормальные,
но жизненные пути разные. ‘ тех пор Ђвдий жил  на частных квартирах, сначала
в отдельных комнатах, потом в углах,  так как отдельные комнаты стали ему не
по карману. Ћттого-то и письма писались ему до востребованиЯ.
     € именно в этот период  наметилась перваЯ поездка ЂвдиЯ Љаллистратова в
‘реднюю Ђзию от  редакции  областной комсомольской  газеты. Ќепосредственным
поводом  к  тому послужила  идеЯ  ЂвдиЯ  изучить  и описать пути  и  способы
проникновениЯ в  молодежную среду европейских районов страны  наркотического
средства  - анаши,  растениЯ, произрастающего  в  ‘редней  Ђзии,  —уйских  и
Џримоюнкумских  степЯх.  Ђнаша - роднаЯ сестра знаменитой  марихуаны, особый
вид  дикой южной  конопли,  содержащей  в  листьЯх и особенно в соцветиЯх  и
пыльце  сильнодействующие  одурманивающие вещества,  вызывающие  при курении
эйфорию, иллюзию блаженства, а с увеличением  дозы фазу угнетениЯ и вслед за
этим агрессивность - форму невменЯемости, опасную длЯ окружающих.
     €сторию этой поездки Ђвдий Љаллистратов подробно описал в своих путевых
очерках,  описал  он,  и  как  неожиданно  столкнулсЯ   в  степи  с  волчьим
семейством, описал  все  пережитое - с болью и тревогой,  как  очевидец, как
гражданин, озабоченный распространением одурманивающего зельЯ. Ќо публикациЯ
очерков, вначале принЯтых в редакции на "ура", задержалась,  а затем и вовсе
остановилась.
     Ћбо всех своих неудачах и  переживаниЯх Ђвдий Љаллистратов и писал €нге
”едоровне, которую  он считал даром  судьбы, самым близким себе человеком, -
ведь она,  подобно реке, оживлЯла и воскрешала его длЯ повседневного  бытиЯ.
‚скоре он понЯл, что переписка  с €нгой  ”едоровной - главное событие  в его
жизни  и,   возможно,  то  самое  предназначение,   которое   оправдает  его
существование.
     Ћтправив ей письмо, он затем жил  этим, заново восстанавливаЯ в  памЯти
все написанное и  как бы комментируЯ себЯ. ’о была страннаЯ форма общениЯ на
расстоЯнии - беспрерывное излучение во времени и пространстве его страждущей
души.
     "...Џотом Я  думал много  дней, не шокировали  ли  ‚ас  начальные слова
моего письма:  "‚о имЯ Ћтца,  и ‘ына, и ‘вЯтого  „уха!" џ  их привел, будучи
воспитанным  в  этих  традициЯх,  они  всегда  служат мне  камертоном  перед
серьезным разговором, настраиваЯ на  молитвенное состоЯние духа, и Я не стал
изменЯть  этому  правилу,   хотЯ   Я  и  лишний  раз  напомню  ‚ам  о  своем
происхождении из  духовного сословиЯ и семинаристском прошлом. Њое отношение
к  ‚ам  не позволЯет мне умалчивать  о каких бы то ни  было обстоЯтельствах,
касающихсЯ менЯ.
     € еще думалось  о том, что пишу на "‚ы", а, расставаЯсь, мы были уже на
"ты". Џростите, но  что-то произошло со мной,  хотЯ Я так недолго