жареным  мЯсом,
хлебом, диким луком.
     Ќе  выдержали  дети,  стали  спускатьсЯ  с  горы.   “дивились   хозЯева
пришельцам, окружили их кучей.
     - Љто вы? Ћткуда?
     - Њы голодные, - отвечали мальчик и девочка, - дайте нам поесть.
     ’е  догадались  по  их речи, кто они такие. ‡ашумели, загалдели.  ‘тали
спорить; убить  их,  недобитое вражеское семЯ, тотчас же или  к  хану вести?
Џока спорили,  какаЯ-то сердобольнаЯ женщина успела  сунуть  детЯм по  куску
вареной конины. €х тащили к самому  хану, а они не могли оторватьсЯ от  еды.
Џовели их в  высокую  красную юрту,  у которой стоЯла  стража  с серебрЯными
топорами. Ђ по становищу  пронеслась тревожнаЯ  весть, что неизвестно откуда
поЯвились дети  киргизского племени. —то бы это значило?  ‚се побросали свои
игры и пиршества, сбежались  огромной толпой к ханской юрте. Ђ хан в тот час
восседал на  белой как снег  кошме  со  своими знатными воинами.  Џил кумыс,
подслащенный  медом, песни слушал хвалебные. Љогда  узнал хан, зачем к  нему
Явились, в  страшную Ярость пришел: "Љак  вы  смели тревожить менЯ? ђазве не
перебили мы племЯ киргизское начисто? ђазве не сделал Я вас владыками ќнесаЯ
на вечные  времена? —его же вы сбежались,  трусливые  души?  Џосмотрите, кто
перед вами! ќй, ђЯбаЯ •ромаЯ
     [43]
     ‘таруха!  - крикнул хан.  € сказал  ей, когда она выступила из толпы. -
“веди-ка их в тайгу и сделай так, чтобы на этом кончилось  племЯ киргизское,
чтобы в  помине его не  было,  чтобы имЯ его забылось вовеки. ‘тупай,  ђЯбаЯ
•ромаЯ ‘таруха, сделай так, как Я велю..."
     Њолча повиновалась ђЯбаЯ  •ромаЯ  ‘таруха,  взЯла мальчика и девочку за
руки  и повела их прочь. „олго шли они лесом, а потом вышли к берегу  ќнесаЯ
на высокую кручу. ‡десь  ђЯбаЯ •ромаЯ ‘таруха  остановила детишек, поставила
рЯдышком на краю обрыва. € перед тем, как столкнуть их вниз, проговорила:
     - Ћ великаЯ река ќнесай! …сли гору сбросить в твою глубину, канет гора,
как камень. …сли бросить  сосну столетнюю,  унесет ее, как щепку. Џрими же в
воды  свои две маленькие песчинки - двух детей человеческих. Ќет им места на
земле. Њне ли тебе  сказывать,  ќнесай? …сли бы  звезды стали людьми, им  не
хватило бы неба. …сли бы  рыбы стали людьми, им не хватило  бы рек  и морей.
Њне ли  тебе сказывать, ќнесай?  ‚озьми их, унеси их.  Џусть покинут они наш
постылый мир в  младенчестве,  с  чистыми  душами,  с  совестью детской,  не
запЯтнанной злыми  умыслами  и злыми  делами,  чтобы не  знать  им  людского
страданьЯ  и  самим не причинЯть муки  другим. ‚озьми их, возьми их, великий
ќнесай...
     Џлачут, рыдают мальчик и девочка. „о речей ли им старухиных, когда вниз
с обрыва страшно взглЯнуть. ‚ глубине волны Ярые перекатываютсЯ.
     -  Ћбнимитесь, детки, напоследок, попрощайтесь,  - сказала ђЯбаЯ •ромаЯ
‘таруха. Ђ сама рукава засучила, чтобы сподручней было бросать их с  обрыва.
€  говорит:  - Ќу, простите менЯ, детки. ‡начит, судьба такаЯ. •отЯ и не  по
своей воле совершу Я сейчас это дело, - но длЯ вашего блага...
     ’олько сказала она эти слова, как рЯдом раздалсЯ голос:
     - Ћбожди, большаЯ, мудраЯ женщина, не губи безвинных детей.
     Ћбернулась ђЯбаЯ •ромаЯ ‘таруха, глЯнула - диву далась, стоит перед ней
олениха, матка маральЯ.  „а такие глаза у  нее большущие, смотрЯт с укором и
грустью. Ђ сама олениха белаЯ, как молозиво первоматки, брюхо бурой шерсткой
подбито, как у малого  верблюжонка. ђога - красота одна - развесистые, будто
сучьЯ осенних
     [44]
     деревьев. Ђ вымЯ чистое да гладкое, как груди женщины-кормилицы.
     - Љто ты? Џочему ты говоришь человечьим Языком? - спросила ђЯбаЯ •ромаЯ
‘таруха.
     - џ мать-олениха, -  отвечала  ей  та. -  Ђ  заговорила так потому, что
иначе ты не поймешь менЯ, не послушаешьсЯ.
     - —его ты хочешь, мать-олениха?
     - Ћтпусти детей, большаЯ, мудраЯ женщина. Џрошу тебЯ, отдай их мне.
     - ‡ачем они тебе?
     - ‹юди убили двойню мою, двух оленЯт. џ ищу себе детей.
     - ’ы хочешь их выкормить?
     - „а, большаЯ, мудраЯ женщина.
     - Ђ  ты  хорошенько подумала, мать-олениха? - засмеЯлась  ђЯбаЯ  •ромаЯ
‘таруха. -  ‚едь они  дети человеческие. Ћни вырастут и будут убивать  твоих
оленЯт.
     - Љогда они вырастут, они  не станут убивать моих оленЯт, - отвечала ей
матка маральЯ. - џ  им буду матерью, а они - моими детьми. ђазве  станут они
убивать своих братьев и сестер?
     - Ћх,  не  скажи,  мать-олениха, не знаешь ты  людей! - качала  головой
ђЯбаЯ •ромаЯ ‘таруха. - Ќе то что лесных зверей, они и друг друга не жалеют.
Ћтдала бы Я тебе сироток,  чтобы ты сама  узнала, что правдивы мои слова, но
ведь и этих детей люди убьют у тебЯ. ‡ачем же тебе столько горЯ?
     -  џ уведу  детей  в  далекий край,  где их  никто не  разыщет.  Џощади
детишек, большаЯ, мудраЯ женщина, отпусти их.  Ѓуду  Я  им верной матерью...
‚ымЯ мое переполнилось. Џлачет мое молоко по детЯм. Џросит мое молоко детей.
     -  Ќу  что ж, коли так,  - промолвила ђЯбаЯ •ромаЯ ‘таруха, подумав,  -
бери да уводи их быстрей. “води сирот  в свой далекий край. Ќо если погибнут
они  в  пути  дальнем,  если  убьют их  разбойники  встречные,  если  черной
неблагодарностью отплатЯт тебе твои дети людские, - пенЯй на себЯ.
     Ѓлагодарила мать-олениха ђЯбую •ромую  ‘таруху. Ђ  мальчику  и  девочке
сказала:
     - ’еперь  Я  ваша мать, вы мои дети. Џоведу  Я вас в далекий край,  где
лежит среди снежных гор лесистых горЯчее море - €ссык-Љуль.
     [45]
     Ћбрадовались   мальчик   и   девочка,   резво   побежали   за   ђогатой
матерью-оленихой. Ќо потом  они устали, ослабли, а  путь далекий - из одного
краЯ света  в другой. Ќе ушли бы они далеко, если бы ђогатаЯ мать-олениха не
кормила их молоком своим,  не согревала телом своим по ночам. „олго шли они.
‚се дальше оставалась позади  стараЯ родина ќнесай, но и до новой родины, до
€ссык-ЉулЯ, еще было очень далеко.  ‹ето и зиму,  весну, лето  и осень,  еще
лето и  зиму, еще  весну, еще лето и осень  пробирались они  сквозь дремучие
леса,  по знойным степЯм,  по зыбучим пескам,  через высокие  горы  и бурные
реки. ѓнались за ними стаи волков, но ђогатаЯ мать-олениха, посадив детей на
себЯ, уносила их от лютых зверей.  ѓнались  за  ними  на  конЯх охотники  со
стрелами, крича:  "Ћлениха  похитила  детей человеческих! „ержи! ‹ови!"  - и
стрелы  пускали вдогонку; и от  них, от  незваных спасателей,  уносила детей
ђогатаЯ  мать-олениха.  Ѓежала  она быстрее  стрелы, только шептала: "Љрепче
держитесь, дети мои, - погонЯ!"
     Џривела наконец ђогатаЯ мать-олениха детей своих на  €ссык-Љуль. ‘тоЯли
они  на  горе  -  дивовались. Љругом снежные хребты, а посреди гор, поросших
зеленым лесом,  насколько  глаз хватает море плещетсЯ.  •одЯт белые волны по
синей воде, ветры гонЯт их издали, угонЯют вдаль. ѓде начало €ссык-ЉулЯ, где
конец  -  не узнать.  ‘ одного краЯ  солнце восходит,  а на другом еще ночь.
‘колько гор стоит вокруг €ссык-ЉулЯ  - не счесть, а  за  теми горами сколько
еще таких же снежных гор выситсЯ - тоже не угадать.
     - ќто и есть  ваша  новаЯ  родина,  -  сказала  ђогатаЯ мать-олениха. -
Ѓудете жить здесь, землю пахать, рыбу ловить, скот разводить. †ивите здесь с
миром тысЯчи лет. „а продлитсЯ  ваш род  и умножитсЯ. „а не забудут  потомки
ваши речь, которую вы  сюда принесли,  пусть им сладко будет говорить и петь
на своем Языке. †ивите, как  должны жить  люди,  а Я буду с вами и  с детьми
ваших детей во все времена...
     ‚от  так мальчик  и  девочка, последние из  киргизского племени, обрели
себе новую родину на благословенном и вечном €ссык-Љуле.
     Ѓыстро времЯ прошло. Њальчик стал крепким мужчиной,  а девочка - зрелой
женщиной.  €  тогда  поженились  они,   стали   мужем  и  женой.  Ђ  ђогатаЯ
мать-олениха не покинула €ссык-Љуль, жила в здешних лесах.
     Ћднажды на рассвете разбушевалсЯ вдруг €ссык-
     [46]
     Љуль,  зашумел.  ђоды наступили у  женщины,  мучилась  она.  Ђ  мужчина
испугалсЯ. ‚збежал на скалу и стал громко звать:
     -  ѓде ты, ђогатаЯ мать-олениха? ‘лышишь, как  шумит  €ссык-Љуль?  ’воЯ
дочь рожает. Џриходи скорей, ђогатаЯ мать-олениха, помоги нам...
     €  послышалсЯ   тогда  издали  звон  переливчатый,   словно  караванный
колоколен  позванивает.  ‚се  ближе  и ближе  доносилсЯ тот звон.  Џрибежала
ђогатаЯ  мать-олениха.  Ќа рогах  своих,  подцепив  за  дужку,  принесла она
детскую  колыбель  -  бешик. Ѓешик  был из белой березы, а на  дужке  бешика
серебрЯный  колокольчик гремел.  €  поныне  гремит тот  колоколец на бешиках
иссык-кульских.  Љачает мать колыбель, а колокольчик серебрЯный позванивает,
будто бежит издали ђогатаЯ мать-олениха, спешит, колыбель березовую несет на
рогах...
     Љак только  Явилась на  зов  ђогатаЯ  мать-олениха,  так и  разродилась
женщина.
     - ќтот  бешик длЯ вашего первенца, - сказала ђогатаЯ мать-олениха. -  €
будет у вас много детей. ‘емеро сыновей, семеро дочерей!
     Ћбрадовались  мать  и  отец.  Ќазвали  первенца своего в честь  ђогатой
матери-оленихи  -  Ѓугубаем.  ‚ырос  Ѓугубай,  взЯл  красавицу  из   племени
кипчаков,  и стал  умножатьсЯ род  Ѓугу -  род  ђогатой матери-оленихи. ‘тал
большим и  сильным род бугинцев на  €ссык-Љуле. —тили  ђогатую  мать-олениху
бугинцы  как свЯтыню. Ќа бугинских  юртах над  входом вышивалсЯ знак  - рога
марала,  чтобы  издали было видно,  что  юрта принадлежит  роду Ѓугу.  Љогда
отражали бугинцы набеги  врагов,  когда состЯзались на  скачках,  раздавалсЯ
клич:   "Ѓугу!"  €   всегда  бугинцы  выходили   победителЯми.  Ђ   в  лесах
иссык-кульских  бродили   тогда  белые   рогатые   маралы,  красоте  которых
завидовали звезды в небе. ’о были дети ђогатой матери-оленихи. Ќикто  их  не
трогал,  никто  в обиду  не  давал. Џри виде марала  бугинец сходил с седла,
уступаЯ  дорогу.  Љрасоту  любимой  девушки  сравнивали  с  красотой  белого
марала...
     ’ак было, пока не  умер один очень богатый, очень  знатный бугинец  - у
него овец было  тысЯчи  тысЯч, лошадей - тысЯчи  тысЯч, а все люди вокруг  в
пастухах  у него были. ‚еликие поминки устроили его сыновьЯ. ‘озвали  они на
поминки самых знаменитых  людей со всех концов земли. „лЯ  гостей  поставили
тысЯчу сто юрт на берегу €ссык-ЉулЯ. Ќе счесть, сколько скота было заре-
     [47]
     зано, сколько  кумыса  выпито, сколько  Яств  кашгарских  было  подано.
‘ыновьЯ богача  ходили  важные: пусть  знают  люди, какие  богатые и  щедрые
наследники  остались после умершего, как  они  его уважают, как почитают его
памЯть... ("ќ-э, сын мой, худо, когда люди не умом блещут, а богатством!")
     Ђ  певцы,  разъезжаЯ  на  аргамаках, подаренных им сыновьЯми покойника,
красуЯсь  в  подаренных  собольих  шапках  и   шелковых  халатах,  наперебой
восхвалЯли и покойного и наследников:
     -  ѓде  еще  увидишь под солнцем  такую счастливую жизнь, такие  пышные
поминки? - поет один.
     - ‘о днЯ сотворениЯ мира такого еще не бывало! - поет второй.
     -  Ќигде,   только  у  нас   так  почитают  родителей,  воздают  памЯти
родительской честь и славу, чтут их свЯтые имена, - поет третий.
     - ќй, певцы-краснобаи,  что вы тут галдите! ђазве есть  на свете слова,
достойные этих щедрот, разве есть слова,  достойные славы покойного! -  поет
четвертый.
     € так состЯзались  они день и ночь. ("ќ-э, сын  мой, худо, когда  певцы
состЯзаютсЯ в славословии, из певцов они превращаютсЯ во врагов песни!")
     Њного  дней,  как праздник,  справлЯлись  те знаменитые  поминки. Ћчень
хотелось кичливым сыновьЯм богача  затмить других,  превзойти всех на свете,
чтобы слава о них пошла по всей земле. € надумали они установить на гробнице
отца  рога марала, дабы все знали, что это усыпальница их славного предка из
рода ђогатой матери-оленихи. ("ќ-э, сын мой, еще  в древности люди говорили,
что богатство рождает гордыню, гордынЯ - безрассудство".)
     ‡ахотелось сыновьЯм богатеЯ  оказать памЯти отца эту неслыханную честь,
и ничто их не удержало. ‘казано - сделано! Џослали охотников, убили охотники
марала,  срубили  его рога.  Ђ  рога  саженьи,  как крыльЯ  орла  на взлете.
Џонравились  сыновьЯм маральи рога, по  восемнадцать  отростков на каждом  -
значит, жил восемнадцать лет.  •орош! ‚елели они мастерам установить рога на
гробнице.
     ‘тарики возмутились:
     -  Џо какому  праву убили марала?  Љто посмел поднЯть руку на потомство
ђогатой матери-оленихи?
     Ђ им отвечают наследники богача:
     [48]
     - Њарал убит на нашей земле. € все, что ходит, ползает,  летает в наших
владениЯх, от мухи до верблюда, - ото наше. Њы сами знаем, как нам поступать
с тем, что наше. “бирайтесь.
     ‘луги  отхлестали стариков  плетками, посадили на коней задом наперед и
погнали их с позором прочь.
     ‘  этого  и пошло... ‚еликое несчастье  свалилось на  потомство ђогатой
матери-оленихи. —уть ли не каждый  стал охотитьсЯ  в лесах на белых маралов.
Љаждый бугинец долгом  считал установить на гробницах  предков маральи рога.
„ело это теперь почиталось за благо,  за особое уважение к памЯти умерших. Ђ
кто  не умел добыть рога,  того считали  теперь недостойным человеком. ‘тали
торговать маральими рогами, стали запасать их впрок. ЏоЯвились такие люди из
рода  ђогатой  матери-оленихи, что сделали  своим  ремеслом  добычу маральих
рогов  и продажу их  за  деньги.  ("ќ-э, сын мой,  а  там, где деньги, слову
доброму не место, красоте не место".)
     ѓиблое  времЯ наступило длЯ  маралов в иссык-кульских лесах. Ќе было им
пощады. Ѓежали маралы в  недоступные скалы, но и там доставали их. Ќапускали
на них своры гончих собак, чтобы выгонЯли маралов на стрелков в засаде, били
без  промаха. ЉосЯками губили маралов, выбивали их целыми стадами. Ћб заклад
бились, кто достанет такие рога, на каких отростков больше.
     € не стало маралов.  Ћпустели горы. Ќе услышать марала ни в полночь, ни
на рассвете. Ќе увидеть ни в лесу, ни на полЯне, как он пасетсЯ, как скачет,
запрокинув на  спину  рога, как перемахивает через  пропасть, точно  птица в
полете. Ќародились люди, которые за всю свою жизнь ни разу не видели марала.
’олько слышали о нем сказки да видели рога на гробницах.
     Ђ что сталось с ђогатой матерью-оленихой?
     Ћбиделась она, крепко обиделась на людей. ѓоворЯт, когда маралам совсем
не  стало  житьЯ  от  пуль  и гончих собак, когда  осталось маралов столько,
сколько  на  пальцах  нетрудно перечесть, поднЯлась ђогатаЯ  мать-олениха на
самую высокую  горную вершину, попрощалась с  €ссык-Љулем и увела  последних
детей своих за великий перевал, в другой край, в другие горы.
     ‚от какие дела бывают на земле. ‚от и  сказка всЯ. •очешь верь,  хочешь
нет.
     Ђ  когда ђогатаЯ  мать-олениха уходила,  сказала  она,  что никогда  не
вернетсЯ...


     [49]

        V

     ‘нова стоЯла осень в горах. ‘нова после шумного лета  все настраивалось
на осеннюю  тишину. “леглась  окрест  пыль скотогона,  погасли костры. ‘тада
ушли на зиму. ‹юди ушли. Ћпустели горы.
     “же в  одиночку  летали орлы, скупо ронЯЯ клекот.  ѓлуше шумела вода  в
реке; привыкла река за  лето к руслу,  притерлась, обмелела. ’рава перестала
расти, при-увЯдала на  корню. ‹истьЯ устали  держатьсЯ  на ветках и  кое-где
начинали опадать.
     Ђ на самые  высокие  вершины по ночам  уже ложитсЯ молодой  серебристый
снег.  Љ  утру  темные  грЯды   хребтов  становились  седыми,  как  загривки
черно-бурых лисиц.
     Ќастывал,  нахолаживалсЯ  ветер  в ущельЯх.  Ќо  пока  еще  дни  стоЯли
светлые, сухие.
     ‹еса за рекой, напротив кордона, быстро входили  в осень. Ћт самой реки
и  вверх,  до  границы  —ерного  Ѓора,  бездымным  пожаром  шел  по  крутому
мелколесью осенний пал. ‘амыми Яркими - рыже-багрЯными - и самыми цепкими на
подъем были осиновые и березовые чащи:  они добирались  до подснежных  высот
большого леса, до царства сумрачных сосен и елей.
     ‚ бору было чисто, как всегда, и строго, как в храме. ’олько коричневые
твердые стволы, только смолистый  сухой  запах,  только бурые  иглы,  сплошь
усыпавшие  подножие леса. ’олько  ветер, неслышно  текущий между  верхушками
старых сосен.
     Ќо сегоднЯ с утра над горами галдели  не смолкаЯ растревоженные  галки.
ЃольшаЯ,  Яростно орущаЯ стаЯ непрестанно  кружила над сосновым лесом. ѓалки
всполошились сразу, заслышав  стук топоров, и теперь, крича наперебой, точно
их ограбили  средь бела  днЯ, преследовали двоих  людей,  спускавших  с горы
срубленную сосну.
     Ѓревно волокли на цепЯх конной  упрЯжкой. Ћрозкул  шел  впереди,  держа
конЯ  под уздцы. Ќабычившись, цеплЯЯ  плащом за кусты, он шел, тЯжело  дыша,
как вол в борозде.  ‡а  ним позади бревна поспевал дед Њомун.  …му тоже было
нелегко на  такой  высоте,  задыхалсЯ старик. ‚ руках у него была  березоваЯ
вага, которой он поддевал  на  ходу бревно.  Ѓревно то и дело утыкалось то в
пеньки, то в камни. Ђ на спусках так и норовило вывернутьсЯ поперек склона и
покатитьсЯ вниз. ’огда не миновать беды - расшибет насмерть.
     [50]
     Ћпасней тому,  кто  страхует  бревно вагой,  -  по чем  черт  не шутит:
Ћрозкул  уже несколько  раз испуганно отпрыгивал прочь от упрЯжки,  и всЯкий
раз  обжигало  его  стыдом, когда  он  видел,  что  старик,  рискуЯ  жизнью,
удерживает бревно на скате и ждет, пока Ћрозкул вернетсЯ к лошади  и возьмет
ее под уздцы. Ќо недаром  говорЯт: чтобы скрыть  свой позор, надо  опозорить
другого.
     - ’ы что, на тот свет хочешь отправить менЯ? - орал Ћрозкул на тестЯ.
     ‚округ  никого  не было,  кто бы мог услышать  и осудить Ћрозкула:  где
видано, чтобы со стариком так обращались? ’есть робко заметил, что ведь и он
сам может попасть под бревно,  - зачем же кричать на него так, как будто  он
нарочно все делает.
     Ќо это еще сильней раздражало Ћрозкула.
     - €шь ты какой! - негодовал он. - ’ебЯ расшибет, так ведь ты пожил  уже
свое.  —то тебе? Ђ Я разобьюсь, кто возьмет  твою неродЯщую  дочь?  Љому она
нужна, такаЯ бесплоднаЯ, как хлыст шайтана?..
     - ’рудный ты человек, сын мой. Ќет у  тебЯ уважениЯ  к людЯм, - ответил
на это Њомун.
     Ћрозкул даже приостановилсЯ, смерил старика взглЯдом.
     - ’акие старики давно у  очагов лежат, задницу себе греют  на  золе.  Ђ
тебе зарплата идет, какаЯ ни есть.  Ђ  откуда она, эта зарплата? —ерез менЯ.
Љакого же тебе еще уважениЯ нужно?
     - „а ладно уж, к слову сказал, - смирилсЯ Њомун. ’ак они шли. Џреодолев
еще  один  подъем,  остановились на  откосе передохнуть. ‹ошадь взмокла всЯ,
покрылась мылом.
     Ђ  галки  все так  же не  успокаивались, все кружились. €х было тьма, и
галдели они так,  словно  задались целью сегоднЯ  весь день только и делать,
что кричать.
     - ‡иму раннюю чуют, - промолвил Њомун, чтобы  поговорить о другом и тем
смЯгчить  гнев Ћрозкула.  - ќто они к  отлету  сбиваютсЯ. Ќе любЯт, когда им
мешают, - добавил он, точно извинЯЯсь за неразумных птиц.
     -  Ђ кто им мешает? - резко  обернулсЯ Ћрозкул.  € побагровел  вдруг. -
‡аговариваешьсЯ ты что-то, старик, - тихо проговорил он с угрозой в голосе.
     "€шь, -  подумал  он,  - на что намекает! —то  ж это, из-за его галок и
сосну  не  тронь, и ветку не  сломи? Љак бы  не так! Џока что  Я  здесь  еще
хозЯин". Ћн зыркнул
     [51]
     глазами на орущую  стаю: "ќх, пулемет бы!"  - и, отвернувшись, нехорошо
выругалсЯ.
     Њомун промолчал. …му  не привыкать  к матерщине  зЯтЯ. "ЋпЯть нашло  на
него, - опечалилсЯ старик про себЯ. - ‚ыпьет - звереет. ‘ похмельЯ тоже - не
скажи ничего. € почему только люди становЯтсЯ такими? -  сокрушалсЯ Њомун. -
’ы ему добро - он тебе зло. € не  застыдитсЯ, и не одумаетсЯ. ‚роде бы так и
должно быть.  ‚сегда  правым  себЯ считает. ’олько  бы ему было  хорошо. ‚се
вокруг  должны  угождать  ему.  Ђ не захочешь  - заставит. •орошо еще, когда
сидит такой вот  в горах, в лесу, и  под рукой  у него народу -  раз-два,  и
обчелсЯ. Ђ  ну,  окажись он у  власти повыше? Ќе приведи,  боже... €  нет им
переводу, таким. ‚сегда урвут свое. € никуда ты от такого не денешьсЯ. ‚езде
он  ждет  тебЯ,  сыщет тебЯ.  € чтобы  жилось  ему  вольготно,  душу из тебЯ
вытрЯсет. € прав останетсЯ. „а, нет таким переводу..."
     -  Ќу, довольно стоЯть, - прервал Ћрозкул размышлениЯ старика. - Џошли,
- приказал он.
     € они двинулись.
     ‘егоднЯ  с самого утра  Ћрозкул был не  в духе. “тром,  когда надо было
переправлЯтьсЯ с инструментом на тот берег в лес, Њомун спешил отвезти внука
в  школу.  ‘овсем  из  ума выжил старик!  Љаждое утро седлает конЯ,  отвозит
мальчишку в школу, потом снова скачет, привозит его из школы. ‚озитсЯ с этим
брошенным пригулком. Џодумаешь, в школу нельзЯ опаздывать! Ђ тут такое дело,
бог знает как  оно  получитсЯ, - так с этим можно  ждать, так выходит? "џ, -
говорит,  -  мигом  обернусь,  стыдно  перед  учительницей,  если  мальчишка
опоздает на  урок". Ќашел  кого стыдитьсЯ!  Ќу  и  дурак! „а кто  она такаЯ,
учительница эта? ЏЯть лет в одном пальто ходит. ’олько и видишь с тетрадЯми,
с сумками. ѓолосует на дороге - все  ей в район требуетсЯ, все ей чего-то не
хватает, - то углЯ  длЯ  школы, то стекла, то мела, а то и  трЯпок. „а разве
порЯдочнаЯ  учительница  пойдет в такую школу?  Ќазвание  какое  придумали -
карликоваЯ школа. Ћна и вправду  карликоваЯ.  Љакой  от нее  толк? ЌастоЯщие
учителЯ в  городе.  колы  сплошь из стекла.  “чителЯ  в  галстуках. Ќо то в
городе...  Ќачальство  там какое  ездит по улицам.  Ђ какие  машины!  ’ак  и
хочетсЯ  остановитьсЯ  и замереть, вытЯнутьсЯ, пока  она проскользит, машина
эта  чернаЯ, блестЯщаЯ, плавнаЯ. Ђ они, городские люди, будто и не  замечают
этих машин,  некогда -  спешат, бегут куда-то.  ‚от там, в городе, жизнь так
жизнь! ’уда бы
     [52]
     двинутьсЯ,  там бы  где  пристроитьсЯ.  ’ам умеют уважать  человека  по
должности. ђаз положено - значит, обЯзан уважать. ЃольшаЯ должность - больше
уважениЯ. Љультурные люди. € за то,  что побывал  в гостЯх или подарок какой
получил, бревна таскать или что-нибудь вроде этого делать там не приходитсЯ.
Ќе то что здесь  - пол-сотню, от силы сотню, он тебе даст, лес увезет да еще
жалобу накатает на тебЯ: взЯточник Ћрозкул, такой-сЯкой... ’емнота!
     „а-а, в город  бы...  ќх, послал бы ко всем  чертЯм и  горы эти, и леса
эти, и  бревна  эти, трижды проклЯтые,  и  жену эту пустобрюхую,  и  старика
безмозглого с пащенком этим, с которым  он возитсЯ, как  с  невидалью какой.
ќх, взыграл бы Я, как сытый конь на овсе! ‡аставил бы себЯ уважать: "Ћрозкул
Ѓалажанович,  разрешите  войти  к вам  в  кабинет?" Ђ  там  и женилсЯ бы  на
городской. Ђ почему  бы  и нет? ‘кажем, на артистке какой-нибудь, красавице,
что  поет  да  пританцовывает с микрофоном в руке; говорЯт, длЯ них главное,
чтобы  человек  при должности  был. ‚зЯл  бы  такую под  ручку,  а  сам  при
галстуке.  € - в кино. Ђ она каблучками  стучит  и  духами пахнет.  Џрохожие
носом тЯнут.  ‘мотришь, и  дети  народились бы. ‘ына  на юриста выучил бы, а
дочку,  чтобы на роЯле  играла. ѓородские дети сразу заметные - умные.  „ома
только  по-русски говорЯт  -  станут они забивать себе  головы  деревенскими
словами. Ћн бы  своих  так и  воспитал: "Џапочка,  мамочка,  хочу  то,  хочу
это..." ђазве  же своему чаду что пожалеешь? ќх, многим бы нос утер, показал
бы, кто он есть!  Ђ  чем он хуже других? ’е, что наверху, лучше его, что ли?
’акие же люди, как он. Џросто им повезло. Ђ ему нет. “вильнуло счастье. „а и
сам  виноват.  Џосле  курсов длЯ  лесничих  надо было  в город,  в  техникум
податьсЯ, а то и в  институт. ЏоторопилсЯ  -  на должность потЯнуло.  •отЯ и
маленькаЯ,  но  должность.  ‚от и ходи теперь  по горам, таскай бревна,  как
ишак. Ђ тут еще галки эти. € чего орут, чего кружатсЯ? ќх, пулемет бы...
     Ѓыло с чего расстраиватьсЯ Ћрозкулу. ЋтгулЯл лето. Ќадвигалась осень, а
вместе с  летом уходила  пора гостеваний  у  чабанов и  табунщиков. Љак  это
поетсЯ: "Ћтцвели цветы на джайлоо, пора собиратьсЯ в низовьЯ..."
     Ћсень  настала.  Џриходилось  Ћрозкулу  рассчитыватьсЯ  за  почет,   за
угощениЯ,  за  долги,  за  обещаниЯ.  „а  и за  хвастовство: "’ебе что?  „ва
круглЯка сосновых на мати-
     [53]
     цы, только-то? Ћ чем тут говорить! Џриедешь, увезешь".
     Ќаболтал,  подношеньЯ  получал,  водку  пил,  -  а  теперь,  задыхаЯсь,
обливаЯсь  потом, проклинаЯ все на света,  пер эти круглЯки по  горам. Ѓоком
они выходили ему. „а и вообще всЯ жизнь его боком  шла. € вдруг мелькнула  в
голове отчаЯннаЯ мысль: "Ђ плюну на все и уйду куда глаза глЯдЯт!" Ќо он тут
же понЯл, что никуда  не уйдет, никому  нигде не нужен и нигде  такой жизни,
какой хочет длЯ себЯ, не сыщет.
     Џопробуй  уйти  отсюда  или  отказатьсЯ  от  обещанного!  …го  свои  же
друзьЯ-приЯтели  выдадут. Ќарод пошел  никудышный. ‚ позапрошлом году своему
же сородичу-бугинцу пообещал за дареного Ягненка  сосновое бревно, а  осенью
не захотелось ему лезть наверх за сосной. ќто сказать легко, а ну, попробуй,
доберись туда, да спили, да приволоки ее. € если к тому же сосна эта не один
десЯток лет прожила на свете, ну-ка, повозись с ней!  „а ни за  какое золото
не захочешь братьсЯ  за такое дело. Ђ в те дни как раз заболел старик Њомун,
слег в  постель. ‚ одиночку же не справитьсЯ было, да  и никто не  справитсЯ
один на один с бревном в горах. ‘валить, может, и свалит сосну, да не стащит
вниз... ‡нал бы наперед, что случитсЯ, сам бы с ‘ейдахматом полез за сосной.
Ќо  Ћрозкул  поленилсЯ  карабкатьсЯ  в горы и  решил отделатьсЯ  от сородича
первой попавшейсЯ лесиной. ’от ни в  какую: подавай  ему настоЯщее  сосновое
бревно  - и  все  тут! "џгненка брать умеешь, а слово сдержать нет?" Ћрозкул
рассвирепел, выставил его со двора: не хочешь брать - убирайсЯ. Ђ тот парень
не  промах, настрочил на объездчика  ‘ан-’ашского заповедного леса  Ћрозкула
Ѓалажанова жалобу, и такое там расписал - и правду, и неправду, - что в пору
было  расстрелЯть  Ћрозкула, как "вредителЯ  социалистического  леса". „олго
потом таскали Ћрозкула по разным проверочным комиссиЯм из района, из лесного
министерства. ‘ трудом выпуталсЯ." ‚от  тебе  и родственник! Ђ еще: "‚се  мы
дети ђогатой матери-оленихи. Ћдин  за всех, и все за одного!"  „а ерунда все
это, какаЯ там, к черту, олениха, когда за копейку готовы друг другу в горло
впитьсЯ или в тюрьму засадить! ќто в прежние времена люди верили в  олениху.
„о  чего же глупые  и  темные  были тогдашние  люди,  смешно! Ђ  теперь  все
культурные, все грамотные! Љому нужны они, эти сказки длЯ малых детей!
     Џосле того случаЯ Ћрозкул дал зарок, больше нико-
     [54]
     му,  никаким знакомым, никаким соплеменникам, пусть  хоть  трижды будут
они детьми ђогатой матери-оленихи, не даст ни сучка, ни хворостинки.
     Ќо возвратилось лето. ‡абелели юрты на зеленых горных лугах, загомонили
стада,  потЯнулись  дымки  у  ручьев и  рек. ‘олнце  сиЯло, кумысом пьЯнЯщим
пахло, цветами пахло. •орошо сидеть на свежем воздухе подле юрты, на зеленой
траве,  в  кругу друзей-приЯтелей,  наслаждатьсЯ  кумысом, молодым  мЯсом. Ђ
потом ахнуть стакан водки, чтобы замутилось  в  башке. €  почувствовать, что
под  силу тебе  дерево вырвать с комлем или  голову свернуть вон той горе...
‡абывал  Ћрозкул в такие  дни о  своем зароке. ‘ладко ему  было слышать, как
называли его большим  хозЯином большого леса. € опЯть обещал, опЯть принимал
подношеньЯ... € опЯть какаЯ-то из  реликтовых  сосен в лесу не  подозревала,
что дни ее сочтены, вот только наступит осень.
     Ђ осень незаметно прокрадывалась в  горы со сжатых  полей и принималась
шнырЯть кругом. € там,  где она пробегала,  рыжела  трава, рыжели  листьЯ  в
лесу.
     џгоды зрели.  џгнЯта  росли. „елили  их  на  отары  -  Ярочек отдельно,
баранчиков отдельно. †енщины  прЯтали сушеный сыр в  зимние  мешки.  Њужчины
принимались  советоватьсЯ, кому первому открывать обратный путь в  долины. Ђ
перед уходом те, что сговаривались летом с Ћрозкулом, предупреждали его, что
в  такой-то  день, в такой-то  час прибудут на кордон с машинами, приедут за
обещанным лесом.
     ‚от  и  сегоднЯ вечером  приедет машина  с прицепом,  чтобы увезти  два
сосновых  бревна.  Ћдно  уже  было  внизу,  уже  переправлено  через реку  и
доставлено к тому месту, куда подъедет машина. ‚торое - вот оно, волокут его
вниз. …сли бы  мог Ћрозкул сейчас вернуть  все,  что  съел  и выпил  под эти
бревна,  он  тотчас  бы  сделал это, лишь бы избавитьсЯ  от труда и мучений,
которые сейчас вынужден терпеть.
     “вы,  нет  способа изменить  свою  проклЯтую  судьбу  в горах: машина с
прицепом прибудет сегоднЯ вечером, чтобы ночью вывезти бревна.
     •орошо еще,  если  все  благополучно  обойдетсЯ. „орога проходит  через
совхоз,  прЯмо  возле  конторы,  другого  пути  нет,  а  в  совхоз,  бывает,
наведываетсЯ милициЯ, госинспекциЯ, и мало ли еще кто может оказатьсЯ там из
района. ЏопадетсЯ им лесовоз на глаза: "Ћткуда везете лес и куда?"
     [55]
     ‘пина у  Ћрозкула холодела при этой  мысли. € злоба вскипела  в нем  ко
всем  и ко  всему - к  галдЯщим  галкам  над  головой, к несчастному старику
Њомуну, к  ‘ейдахмату,  лентЯю, догадавшемусЯ три днЯ  тому  назад уехать  в
город продавать картошку. ‚едь  знал он, что предстоит  стаскивать  бревна с
гор! “лизнул, выходит... € вернетсЯ  теперь только  тогда, когда кончит свои
дела на базаре.  Ќе то приказал бы  ему Ћрозкул  вдвоем  со  стариком бревна
приволочь, не мучилсЯ бы сам.
     Ќо ‘ейдахмат был далеко, галок тоже достать нечем. Ќа худой конец можно
было бы  излупить  жену, но до дома  добиратьсЯ еще долго. ЋставалсЯ  старый
Њомун. ‡адыхаЯсь и все больше свирепеЯ от горного удушьЯ, матерЯсь на каждом
шагу, Ћрозкул  шел  напролом через кусты, не жалеЯ ни лошади, ни  идущего за
ним старика. Џусть подохнет лошадь, пусть подохнет этот старик, пусть он сам
подохнет от разрыва сердце! ђаз  ему нехорошо  - значит, и другим  не должно
быть хорошо.  Џусть  провалитсЯ этот мир,  где  все  устроено  не  так,  как
требуетсЯ, не так, как положено Ћрозкулу по его достоинствам и по должности!
     “же не владеЯ собой, Ћрозкул повел  конЯ по кустарнику прЯмо  на крутой
спуск. Џусть ђасторопный Њомун поплЯшет  вокруг бревна. € пусть попробует не
удержать!  "Џрибью  старого дурака - и  все тут", -  решил Ћрозкул. ‚ другое
времЯ он никогда не посмел бы сунутьсЯ с бревном-волокушей на  такой опасный
откос.  Ђ  тут бес  попутал.  €  не успел Њомун остановить его,  успел  лишь
крикнуть:  "Људа  ты? Људа?  Ћстановись!" - как бревно крутнулось на цепи и,
сминаЯ  кусты, покатилось вниз. Ѓревно было  сырое, тЯжелое. Њомун попыталсЯ
было  подставить вагу, чтобы не дать бревну скатитьсЯ вниз. Ќо удар оказалсЯ
такой силы, что вагу вышибло из рук старика.
     ‚се произошло  в  одно мгновение. ‹ошадь  упала, и ее на боку  потащило
вниз. ЏадаЯ, она сшибла Ћрозкула. Ћн катилсЯ, судорожно цеплЯЯсь за кусты. €
в  этот момент какие-то рогатые  животные  испуганно  шарахнулись  в  густой
листве. ‚ысоко и сильно подпрыгиваЯ, они скрылись в березовой чаще.
     - Њаралы! Њаралы! - вне себЯ от испуга и  радости вскричал дед Њомун. €
замолк, будто не верЯ своим глазам.
     € вдруг в горах стало тихо. ѓалки разом улетели.  Ѓревно задержалось на
скате, подмЯв под себЯ молодые
     [56]
     крепкие березки. ‹ошадь, путаЯсь в сбруе, сама встала на ноги.
     Ћрозкул, весь оборванный, отползал в сторону. Њомун бросилсЯ на выручку
к зЯтю.
     - Ћ пресвЯтаЯ мать. ђогатаЯ олениха! ќто она  спасла нас! ’ы видел? ќто
дети ђогатой матери-оленихи. ‚ернулась наша мать! ’ы видел?
     …ще не верЯ, что все обошлось, Ћрозкул  встал, мрачный, пристыженный, и
отрЯхнулсЯ:
     - Ќе болтай, старик. •ватит! ‚ыводи вон конЯ из постромков.
     Њомун послушно кинулсЯ выпутывать лошадь.
     - Ћ пречуднаЯ мать, ђогатаЯ олениха! - продолжал он радостно бормотать.
- ‚ернулись маралы в наши  леса. Ќе  забыла  нас ђогатаЯ  мать! Џростила наш
грех...
     -  ‚се бормочешь? - огрызнулсЯ Ћрозкул. Ћн  уже оправилсЯ от  испуга, и
прежнЯЯ злоба глодала  его душу. - ‘казки свои  рассказываешь? ‘ам  тронулсЯ
умом, так думаешь, и другие поверЯт твоим дурацким выдумкам!
     - џ видел своими глазами. ќто были маралы, - не сдавалсЯ дед Њомун. - Ђ
разве ты не видел, сын мой? ’ы же видел сам.
     - Ќу, видел. ‚роде промелькнули штуки три...
     - ‚ерно, три. Њне тоже так показалось.
     - Ќу и что из того? Њаралы так маралы. ’ут вон человек чуть шею себе не
свернул. —его же радоватьсЯ?  Ђ если это были маралы, то пришли они, значит,
из-за перевала. ’ам, в  Љазахстане,  на  той стороне гор, в лесах,  говорЯт,
водЯтсЯ еще маралы. ’ам тоже заповедник. ‚озможно, заповедные маралы. Џришли
так пришли. Ќам какое дело. Љазахстан нас не касаетсЯ.
     - Њожет, приживутсЯ у нас? - помечтал дед Њомун. - Ћстались бы...
     - Ќу, хватит! - оборвал его Ћрозкул. - Џошли.
     €м  надо  было еще долго спускатьсЯ с бревном, а  потом переправить его
через реку волоком, в упрЯжи. € тоже трудное это дело. Ђ затем, если удастсЯ
благополучно  перетащить  бревно  через  реку,  надо  еще  дотЯнуть  его  до
пригорка, где будет грузитьсЯ машина.
     Ћх, сколько трудов!..
     Ћрозкул  чувствовал себЯ совсем  несчастным. € все вокруг казалось  ему
устроенным несправедливо. ѓоры - они ничего не  чувствуют, ничего не желают,
ни на что не жалуютсЯ, стоЯт себе и стоЯт; леса входЯт в осень, а по-
     [57]
     том в зиму войдут и не видЯт в этом ничего  трудного. ѓалки и те летают
себе  на свободе и орут, сколько им влезет.  Њаралы, если  то  действительно
были маралы, пришли из-за перевала  и  будут бродить в лесу  как хотЯт и где
хотЯт. ‚ городах  люди беспечно шагают по асфальтированным улицам,  ездЯт на
такси, сидЯт  в ресторанах, предаютсЯ забавам. Ђ он  заброшен судьбою в  эти
горы, он несчастлив... „аже этот ђасторопный Њомун, тесть его  никудышный, и
тот  счастливее, потому что он верит в сказки. ѓлупый человек! ѓлупцы всегда
довольны жизнью.
     Ђ Ћрозкул ненавидит свою жизнь. Ћна не по нем. ќта жизнь длЯ таких, как
ђасторопный Њомун. …му-то  что надо, Њомуну?  ‘колько  живет, столько и горб
гнет изо  днЯ в день, без отдыха. € в жизни ни один человек не был у  него в
подчинении,  а  он  подчинЯлсЯ всем,  даже  старухе  своей,  он  даже  ей не
прекословит. ’акой горемыка и сказкой будет счастлив.  “видел маралов в лесу
- до слез  дошел,  точно встретил  братьев родных, которых сто лет  по свету
искал.
     ќх, что там говорить!..
     Ћни вышли наконец на последний рубеж, откуда  начиналсЯ  длинный крутой
спуск к реке. Ћстановились передохнуть.
     ‡а рекой, во дворе кордона, возле дома  Ћрозкула что-то дымило. Џо дыму
можно было догадатьсЯ  - самовар.  ‡начит,  жена уже  ждала его. Ќо от этого
Ћрозкулу не стало легче. „ышал он широко  ртом, воздуха не хватало. ‚  груди
болело, и в  голове,  как эхо,  стучали  удары  сердца. Џот  со лба разъедал
глаза. Ђ  впереди еще такой долгий  и крутой  спуск. € дома ждет пустобрюхаЯ
жена. €шь, самовар поставила, угодить хочет...  Ћн вдруг почувствовал острое
желание  разбежатьсЯ  и пнуть ногой  этот  пузатый  самовар,  да так,  чтобы
полетел  он  ко всем чертЯм. Ђ потом  наброситьсЯ на жену  и бить ее, бить в
кровь,  насмерть.  Њысленно  он  наслаждалсЯ  этим,  слыша  вопли  жены,  ее
проклЯтиЯ судьбе своей  горемычной. "Ќу  и пусть, -  думал он.  - Џусть! Њне
плохо, почему ей должно быть хорошо?"
     …го мысли прервал Њомун.
     - џ и забыл, сын мой, - спохватилсЯ он и поспешно подошел к Ћрозкулу. -
Њне ведь в школу надо, малыша забрать. “роки-то кончились.
     - Ќу и что? - нарочито спокойно произнес Ћрозкул.
     [58]
     - Ќе  сердись, сын  мой. Ћставим бревно здесь. ‘пустимсЯ. ’ы пообедаешь
дома. Ђ Я тем  временем проскочу на коне в школу. ‡аберу мальчишку. ‚ернемсЯ
и переправим бревно.
     - € долго ты думал, старик, пока это придумал? - съЯзвил Ћрозкул.
     - „а ведь плакать будет мальчишка.
     - Ќу и  что? - вскипел Ћрозкул. Ќаконец-то было за что проучить старика
в полной мере. ‚есь день Ћрозкул искал, к чему бы придратьсЯ, а теперь Њомун
сам давал ему повод. -  Ћн будет  плакать, а мы  будем  дело  бросать? “тром
морочил голову - в школу повезу. •орошо, отвез. ’еперь из школы привезу? Ђ Я
что? €ли мы здесь в игрушки играем?
     -  Ќе надо, сын  мой, - попросил  Њомун. - ‚ такой день! џ-то ладно, но
мальчишка будет ждать, будет плакать в такой день...
     - —то - в такой день? Љакой это такой особый день?
     - Њаралы вернулись. ‡ачем же в такой день...
     Ћрозкул опешил,  даже замолчал от удивлениЯ.  Ћн уже  и забыл про  этих
маралов, которые вроде бы промелькнули быстрыми,  скачущими тенЯми, когда он
катилсЯ  по колючим  кустарникам, когда  душа у него от страха ушла в пЯтки.
Љаждую секунду  его могло  приутюжить сорвавшимсЯ со склона бревном.  Ќе  до
маралов было и не до болтовни этого старика.
     - ’ы за кого менЯ принимаешь? -  тихо  и Яростно сказал он, дыша в лицо
старику. - †аль, что нет у тебЯ бороды, а не то потаскал бы, чтобы не считал
других глупее себЯ. „а на кой хрен мне твои маралы? Ѓуду Я еще думать о них.
’ы мне зубы не  заговаривай. „авай становись к бревну.  €  пока не перетащим
через реку, и не заикайсЯ ни о чем. Љто там в  школу ходит, кто там плачет -
дела мне нет никакого. •ватит, пошли...
     Њомун,  как  всегда, повиновалсЯ.  Ћн  понимал, что не вырветсЯ  из рук
Ћрозкула,  пока  бревно  не  будет доставлено  на место,  и  молча  отчаЯнно
работал. Ѓольше он  не проронил  ни слова,  хотЯ  душа исходила криком. ‚нук
ждет его возле школы. ‚се ребЯта уже разбежались по домам, и только он один,
его сирый внук, глЯдит на дорогу и ждет деда.
     ‘тарик представлЯл  себе,  как дети всем  классом  выскочили, топаЯ, из
школы, как  стали разбегатьсЯ по домам. Џроголодались. …ще на улице они чуют
запах при-
     [59]
     готовленной им  еды  и, радостные, возбужденные,  пробегают под  окнами
своих домов. Њатери ждут  уже. “  каждой есть улыбка, от которой голова идет
кругом. •удо ли самой матери, хорошо ли ей, а на улыбку длЯ своего ребенка у
нее  всегда сил хватит. € если даже мать прикрикнет  построже: "Ђ руки? ђуки
кто будет мыть?" - все равно в глазах у нее спрЯтана та же улыбка.
     “ момуновского внука с тех пор, как он стал учитьсЯ, руки всегда были в
чернилах. € деду это даже  нравилось: значит, парень делом занимаетсЯ. € вот
стоит  сейчас  на дороге его внук, с руками  в  чернилах, держа свой любимый
портфель, купленный этим летом.  Ћн,  наверно, устал ждать и  уже беспокойно
поглЯдывает, прислушиваетсЯ - не поЯвитсЯ ли на пригорке дед верхом на коне.
‚едь он  всегда вовремЯ приезжал. Љогда  мальчик выходил из школы, дед,  уже
спешившись, ждал  его неподалеку.  ‚се расходились по домам, а  внук бежал к
деду.  "‚он  дедушка.  Џобежим!"  -  говорил  мальчик портфелю. €,  добежав,
смущенно  кинулсЯ бы  к деду,  обнЯл его и ткнулсЯ  лицом  в  живот,  вдыхаЯ
привычный  запах  старой  одежды  и  сухого  летнего  сена:  в  эти дни  дед
переправлЯл на  вьюках  сено с  того  берега, зимой  по  глубокому снегу  не
доберешьсЯ  до  него, лучше  перевезти  с осени. € долго  потом Њомун ходил,
пропахнувший горьковатой сенной пыльцой.
     „ед  сажал мальчика позади  себЯ  на круп лошади,  и они ехали домой то
дорожной  рысцой,  то  шагом,  то молча,  то  переговариваЯсь  о  чем-нибудь
незначительном,  и  незаметно  приезжали.  —ерез  седловину   между  горками
спускались к себе, в ‘ан-’ашскую падь.
     Ќеистовое влечение мальчика к школе раздражало бабку. …два проснувшись,
он быстро  одевалсЯ и перекладывал книги и тетради в портфеле. Ѓабку сердило
и то, что он  кладет на ночь портфель рЯдом с собой. "€ чего это ты прилип к
этому поганому  портфелю?  •оть  бы стал он  тебе  женой,  нас от калыма  за
невесту избавил..." Њальчик пропускал мимо ушей бабкины слова, да и не очень
понимал, о  чем идет речь. ѓлавным длЯ него было  не опаздывать в  школу. Ћн
выбегал во двор, торопил деда. € успокаивалсЯ лишь  тогда, когда школу  было
уже видно.
     Ћднажды  они  все  же  опоздали.  Ќа  прошлой  неделе чуть  свет  Њомун
переправилсЯ верхом на  тот берег. ђешил сделать с утра одну ездку за сеном.
‚се бы ничего,
     [60]
     но   по   пути  вьюк  развЯзалсЯ,   сено   высыпалось.  Џришлось  снова
перевЯзывать весь  вьюк,  снова  навьючивать  конЯ. ‚торопЯх увЯзанное  сено
снова рассыпалось у самого берега.
     Ђ внук уже ждал на той стороне.  Ћн, стоЯ на щербатом камне, размахивал
портфелем и  что-то кричал, звал. ‘тарик заспешил - веревки  запутались,  не
развЯжешь, стЯнулись в узлах. Ђ мальчишка все кричал, и старик понЯл, что он
уже  плачет. ’огда  он бросил  все - сено и веревки, -  сел  на лошадь  -  и
побыстрей к внуку, через брод.
     Џока переправилсЯ, тоже времЯ прошло:  через  брод не поскачешь  - воды
много, течение быстрое. Ћсенью еще не так страшно, а летом сшибет конЯ с ног
- и пропал.  Љогда Њомун  наконец перебралсЯ через реку  и подъехал к внуку,
тот уже плакал  навзрыд. Ќа деда не смотрел,  только  плакал и приговаривал:
"Ћпоздал, опоздал в школу..." ‘тарик свесилсЯ с конЯ, поднЯл мальчика к себе
в седло и поскакал. Ѓыла бы она рЯдом,  эта школа, сам бы бегал мальчишка. Ђ
то ведь  всю дорогу не переставаЯ плакал,  и никак не мог  старик  успокоить
его. ’ак  и  привез  ревущего  в школу. Ђ уроки уже начались. Џовел  прЯмо в
класс.
     €звинЯлсЯ, извинЯлсЯ Њомун перед учительницей, обещал, что в другой раз
такого не  случитсЯ.  Ќо больше всего потрЯсло старика то,  как плакал внук,
переживал свое  опоздание.  "„ай-то  бог,  чтобы  всегда тебЯ  так тЯнуло  в
школу", -