игналом к аресту Љуттыбаева  и  заведению
дела...
     Џоезд шел уже вторые  сутки.  €  чем  ближе  к  сарозекам,  тем  больше
волновалсЯ Ђбуталип,  вглЯдываЯсь  через  зарешеченное  окно  в  наплывающие
просторы. ‚  свободные  от  допросов  часы,  после  тЯгостных  увещеваний  и
Яростных  угроз,  он  мог  остатьсЯ  наедине  с  собой,  закрытый  в   своем
арестантском купе, обитом листовым железом. ќто  тоже  была  тюрьма,  как  и
алма-атинский полуподвал, здесь тоже окно было зарешечено, не менее  крепко,
чем там, здесь тоже в глазок присматривало жесткое око надзирателЯ,  но  все
же это было движением в пути, переменой  мест,  и,  наконец,  здесь  он  был
избавлен от дикого, круглосуточно слепЯщего света с потолка, и самое главное
- теплилась, то возгораЯсь, то угасаЯ, неутихающаЯ, саднЯщаЯ душу надежда  -
увидеть хотЯ бы мельком детей, жену на полустанке Ѓоранлы-Ѓуранный. ‚едь  за
все это времЯ ни одного письма, ни одной весточки им не смог он отправить, и
от них не получил ни единой строчки.
     ќтими надеждами и тревогами полна была душа Ђбуталипа с  тех  пор,  как
привезли его в крытой тюремной машине на станцию отправлениЯ под Ђлма-Ђтой и
водворили в спецвагон, в купе под стражу. € как  только  понЯл  он  по  ходу
движениЯ, что поезд идет в  сарозекском  направле-нии,  так  с  новой  силой
застонала, запричитала душа его - увидеть хотЯ бы краешком глаза, хотЯ бы на
мгновение детишек, ‡арипу, и тогда будь что будет, только бы глЯнуть, узреть
мимолетно...
     €стосковалсЯ он до такой степени, что ни о чем другом теперь  и  думать
не мог, только молил Ѓога, чтобы проезд через Ѓоранлы-Ѓуранный  пришелсЯ  на
дневное времЯ, чтобы только не ночью, только бы не во тьме,  и  чтобы  поезд
через полустанок прошел непременно тогда, когда ‡арипа и дети  оказались  бы
на виду, а не в стенах барака.
     ‚от и все, что он просил у судьбы. € мало, и много. Ќо  если  подумать,
то, в самом деле, что стоило случаю волей  своей  распорЯдитьсЯ  так,  а  не
иначе,- почему бы детЯм и ‡арипе не оказать-сЯ в тот час во дворе, пусть  бы
детишки играли в свои игры, а ‡арипа как раз развешивала бы белье на веревке
и оглЯнулась бы между делом на проходЯщий поезд, и дети тоже  вдруг  замерли
бы на месте, заглЯделись бы на мелькающие окна вагонов. Ђ вдруг случилось бы
такое, что редко, но случалось,- поезд бы взЯл да остановилсЯ на разъезде на
несколько минут! € тут душа Ђбута-липа разрывалась: и хотела, чтобы  счастье
такое вдруг приключилось, но лучше бы не  надо,-  нет,  не  выдержал  бы  он
такого страшного испытаниЯ, умер бы, да и детишек жалко -  каково-то  бы  им
пришлось, если б увидели отца в зарешеченном окне,  как  зашлись  бы  они  в
реве... Ќет, нет, лучше не видетьсЯ...
     € чтобы укрепить себЯ, чтобы убедить, заговорить судьбу смилостивитьсЯ,
чтобы исполнились загаданные желаниЯ, он то и дело принималсЯ просчитывать и
прикидывать, ориентируЯсь по  железнодорожным  приметам,  станциЯм  в  пути,
различные варианты продвижениЯ поезда - важно было установить, в какое времЯ
суток должны были они миновать сарозекский разъезд Ѓоранлы-Ѓуранный.  Ћднако
сомнениЯ и тревоги  не  покидали  его  и  тогда,  когда  расчеты  получались
благоприЯтными, ведь поезд мог задержатьсЯ, выйти из графика, опоздать,  что
нередко случалось зимой при больших снегопадах. ‘амым обидным было бы,  если
бы поезд проскочил полустанок ночью, когда ‡арипа с детишками  будут  спать,
не подозреваЯ, что отец едет мимо в каких-нибудь десЯтках  метров  от  дома.
‚ероЯтность этого нельзЯ было исключить,  и  тем  больше  страдал  Ђбуталип,
сознаваЯ свою полную беспомощность и полную зависимость от случаЯ.
     € еще очень опасалсЯ Ђбуталип и молил Ѓога избавить его от этой напасти
- как бы кречето-глазый  следователь  ’ансыкбаев  не  учинил  ему  очередной
допрос именно в тот час, когда они будут проезжать боранлинский разъезд.
     ‘колько препЯтствий и опасностей злейшим образом противостоЯли  чистому
желанию человека всего лишь мельком увидеть своих родных - такова была  цена
лишениЯ  свободы,  и  лишь  одно  радовало  и  вселЯло  надежду,   что   ему
повезет,окно в камере оказалось справа по движению, именно на  той  стороне,
на которой располагалсЯ пристанционный барак на разъезде Ѓоранлы-Ѓуранный.
     ‚се эти мысли, страхи, сомнениЯ, втЯгиваЯ Ђбуталипа в омут переживаний,
отвлекли его от собственной участи, он, всецело погрузившись  в  напрЯженное
ожидание, уже не думал о себе, не желал вникать  в  суть  происходЯщего,  не
отдавал себе отчета в том, чем грозили ему чудовищные обвинениЯ, выдвигаемые
против   него,   навЯзываемые   ему   систематически   требующим   признаниЯ
следователем ’ансыкбаевым, фанатично  и  цинично  добивавшимсЯ  поставленной
цели - раскрыть сфабрикованную им же самим, Якобы существующую в резерве еще
с военных лет вражескую  агентурную  сеть,  раскрыть,  чтобы,  ликвидировав,
защитить государственную безопасность.
     Ќе подконтрольный ни  Ѓогу,  ни  сатане,  ’ансыкбаев  все  рассчитал  и
предопределил, как Ѓог и сатана, оставалось только действовать. ‘ тем  он  и
ехал, с тем он и вез в  арестантском  купе  Ђбуталипа  Љуттыбаева  на  очные
ставки, чтобы поставить последние точки над "i".
     Ђбуталип же в ту пору молил  Ѓога  лишь  об  одном  -  чтобы  ничто  не
помешало ему увидеть в окно вагона хотЯ бы на миг мальчишек своих  ќрмеке  и
„аула, увидеть ‡арипу, напоследок, навсегда. Ѓольшего он  от  жизни  уже  не
просил, понимал подспудно и горько, что так написано ему на  роду!  —то  это
будет последним мгновением счастьЯ, что отныне  он  никогда  не  вернетсЯ  к
семье, ибо то, что инкриминировалось ему ’ансыкбаевым, перед которым он  был
абсолютно беззащитен и бесправен  и,  стало  быть,  столь  же  беззащитен  и
бесправен перед лицом всемогущей власти, не могло предвещать  ничего  иного,
кроме погибели, чуть раньше или чуть позже, но погибели в лагерЯх.  Ђбуталип
приходил к неизбежному выводу: он обреченнаЯ жертва в руках  ’ансыкбаева.  ‚
свою  очередь,  ’ансыкбаев  был   винтиком   в   абсурдной,   но   постоЯнно
самозатачива-ющейсЯ карательной системе, направленной на неустанную борьбу с
врагами,    помышлЯющими    остановить    мировое    движение    социализма,
препЯтствующими торжеству коммунизма на земле.
     ќта магическаЯ формулировка, однажды обращеннаЯ к кому бы  то  ни  было
как обвинение, не могла иметь  обратного  хода.  Ћна  могла  быть  исчерпана
только тем или иным наказанием: расстре-лом, лишением  свободы  на  двадцать
пЯть лет, на пЯтнадцать или десЯть лет. „ругого исхода не предусматривалось.
Ќикто и не ждал в подобных  случаЯх  иного  исхода.  €  жертва,  и  каратель
одинаково понимали, что эта магическаЯ  формулировка,  вступив  в  силу,  не
только оправдывала карателЯ, но и более того -  обЯзывала  его  прибегать  к
любым средствам длЯ искоренениЯ врагов,  а  репрессируемого,  приносимого  в
жертву кровавому молоху истреблениЯ инакомыслиЯ,  обЯзыва-ла  осознать  свою
обреченность как целесообразную необходимость.
     ’ак оно и  получалось.  Џоезд  катилсЯ  по  сарозекской  степи,  колеса
вращались, ’ансыкбаев и его подследственный  ехали  в  одном  вагоне,  чтобы
сообща, при этом каждый по-своему, сделать необходимое длЯ блага  трудЯщихсЯ
дело - осуществить очередное разоблачение затаившихсЯ идеологических врагов,
без чего социализм был бы немыслим, самораспустилсЯ  бы,  иссЯк  в  сознании
масс. Џотому требовалось все времЯ с кем-то боротьсЯ,  кого-то  разоблачать,
что-то ликвидировать...
     Ђ поезд катилсЯ. € поскольку Ђбуталип ничем и  никак  не  мог  изменить
судьбы, то вынужден-но смирЯлсЯ со своей горькой участью как с  неотвратимым
злом. ’еперь он  воспринимал  суть  происходЯщего  настолько  же  покорно  и
безнадежно, насколько болезненно и отчаЯнно  сопроти-влЯлсЯ  тому  поначалу.
’еперь он все больше убеждалсЯ, что если бы ему было дано заново родитьсЯ на
свет,  то  и  тогда  не  удалось  бы  избежать  столкновениЯ   с   безликой,
бесчеловечной силой, стоЯщей за ’ансыкбаевым. ќта сила оказалась  пострашнее
войны и пострашнее плена, ибо она была бессрочным злом, длившимсЯ, возможно,
со времени сотворениЯ мира. ‚озможно, Ђбуталип Љуттыбаев, скромный  школьный
учитель, оказалсЯ в роду человеческом одним из  тех,  кто  расплачивалсЯ  за
долгое томление дьЯвола от безделиЯ в просторах ‚селенной, пока не  поЯвилсЯ
на земле человек, который, один-единственный из всех  земных  тварей,  сразу
сошелсЯ с дьЯволом, культивируЯ торжество зла изо день в  день,  из  века  в
век. „а, только человек оказалсЯ таким  ревностным  носителем  зла.  ‚  этом
смысле ’ансыкбаев  был  длЯ  Ђбуталипа  изначальным  носителем  дьЯвольщины.
Џотому-то они и следовали в одном поезде,  в  одном  спецвагоне,  по  одному
чрезвычайно важному делу.
     Љогда ’ансыкбаева отвлекали на разных станциЯх  встречающие  сослуживцы
местного уровнЯ, приносившие,  кто  по  дружбе,  кто  по  службе,  всЯческую
дорожную снедь и выпивку, Ђбуталипа  это  даже  радовало  -  все  же  меньше
времени оставалось у того на терзание допросами. Џусть  себе  услаждаетсЯ  в
пути. ‚ Љзыл-Ћрде на вокзале была особенно радушнаЯ встреча коллег -  друзьЯ
принесли в вагон ’ансыкбаева дымЯщеесЯ блюдо, покрытое белым  полотенцем.  ‚
коридоре  за  дверью  засновали  охранники,  принимавшие  угощение:   "Љазы,
кабырга! - полушепотом, с удово-льствием проговорил один из  них.-  Ђ  запах
какой! ‚ городе такого не бывает. ‘тепное мЯсо!"
     —ерез краешек зарешеченного окна  Ђбуталип  увидел,  как  ’ансыкбаев  в
шинели внакидку вышел попрощатьсЯ на перрон. ‘тоЯли все кружком, коренастые,
упитанные, как на подбор, в  каракулевых  шапках,  с  краснощекими  сиЯющими
лицами, улыбчивые, оживленно жестикулирую-щие и дружно хохочущие,- возможно,
по поводу нового анекдота,- пар горЯчий валил на морозном воздухе изо  ртов,
каблуки, наверное, поскрипывали на тонком снегу. Ђ бдительнаЯ милициЯ никого
сюда  не  подпускала  -  в  изголовье  состава,  у  спецвагона  стоЯли  они,
тансыкбаев-цы, одни, довольные, уверенные, счастливые, и  никому  совершенно
не было дела до того, что рЯдом, в арестантском купе, томилсЯ посаженный  их
стараниЯми  не  вор,  не  насильник,  не  убийца,  а,   напротив,   честный,
добропорЯдочный человек, прошедший войну и плен и не исповедовавший  никакой
иной веры, кроме любви к своим детЯм и жене, и видевший в этой любви главный
смысл жизни. Ќо именно такой человек, не состоЯвший ни  в  какой  партии  на
свете и потому не клЯвший-сЯ и не каЯвшийсЯ, был нужен им в застенках, чтобы
счастливо жилось трудовому народу...
     Џосле Љзыл-Ћрды пошли знакомые, родные места. ЃлизилсЯ вечер.  Њедленно
изгибаЯсь в заснеженных низинах, блеснула ‘ыр-„арьЯ, и вскоре, уже на заходе
солнца, завиднелось посреди  степи  Ђральское  море.  ‚начале  то  камышовой
излучиной, то отдаленным краем чистой воды, то островком напоминало  море  о
себе, а вскоре Ђбуталип увидел прибойные волны на мокром песке почти у самой
железной дороги. “дивительно было все это узреть в одно мгновение: и снег, и
песок, и прибрежные камни, и синее море на ветру, и стадо бурых верблюдов на
каменистом полуострове, и все это под высоким  небом  в  белых  разрозненных
пЯтнах облаков.
     Џрипомнил Ђбуталип, что Ѓуранный …дигей родом с  Ђральского  морЯ,  что
Љазангап получает от знакомых рыбаков посылки с любимой им вЯленой аральской
рыбой через проводников на товарнЯках, и заныло, защемило тревожно сердце  -
до разъезда Ѓоранлы-Ѓуранный оставалось не так много - ночь езды,  а  утром,
часам к десЯти или чуть позднее, прогудит пассажирский поезд со  спецвагоном
в голове состава, мчась мимо боранлинских обшарпанных ветрами домиков,  мимо
сараюшек и верблюжьих загонов, огороженных  колючими  снопами,  и,  оставлЯЯ
позади сбегающи-есЯ пути,  скроетсЯ  из  виду,  придЯ  и  уйдЯ.  ‘колько  их
проходит, поездов,- с востока на запад и с запада на восток, но подскажет ли
сердце ‡арипе, что Ђбуталип проедет мимо в то утро на запад  в  арестантском
купе  спецвагона,  а  может,  детские  души  почуют  нечто  необъЯснимое   и
тревожное, и потЯнет их именно в тот час поглазеть на  проходЯщий  поезд?  Ћ
создатель, длЯ чего же надо жить людЯм так тЯжко и горько?
     ”евральское солнце уже  закатывалось,  угасало  вдали  холодно  рдеющей
багровой полосой между небом и землей, и уже смеркалось, и уже  накатывалась
исподволь  зимнЯЯ  ночь.  ђазмыва-лись  в   сумерках   мелькающие   видениЯ,
зажигались станционные огни. Ђ поезд, извиваЯсь, прокладывал путь в  глубину
степной ночи...
     Ќе спалось, маЯлсЯ Ђбуталип  Љуттыбаев.  ‡акрытый  в  окованном  жестью
купе, не находил он себе места, металсЯ из угла в угол, вздыхал, то  и  дело
попусту  просилсЯ  в  туалет,  вызываЯ  раздражение  надзирателЯ.  ’от   уже
несколько раз делал замечание, приоткрыв дверцу купе:
     - ‡аключенный, ты что все шебуршишьсЯ? Ќе положено так! ‘иди смирно!
     Ќо Ђбуталип не в силах был успокоить себЯ, и он взмолилсЯ, обращаЯсь  к
охраннику:
     - ‘лушай, дежурный, умолЯю, дай что-нибудь, чтобы уснуть, иначе Я умру.
—естное слово! Ђ зачем Я вам мертвый? ‘кажи начальнику своему - зачем Я  вам
мертвый? €стинно - не могу заснуть!
     Љак ни странно (причину той отзывчивости Ђбуталип понЯл на другой  день
утром), надзира-тель принес из купе ’ансыкбаева две таблетки снотворного,  и
только тогда, принЯв снотворное, задремал Ђбуталип уже в середине  ночи,  но
уснуть по-настоЯщему так и не удалось. Њерещилось ему в полусне под  дробный
стук колес  и  завывание  гудЯщего  ветра  снаружи,  что  бежит  он  впереди
паровоза, бежит, надрываЯсь и хрипЯ, в страхе, что  попадет  под  колеса,  а
поезд мчитсЯ за ним на всех парах. ’ак бежал он той безумной ночью по шпалам
впереди паровоза, и казалось,  что  происходит  это  наЯву,  настолько  было
страшно и правдоподобно. Џить хотелось,  в  горле  пересы-хало.  Џаровоз  же
гналсЯ за ним с пылающими фарами, освещаЯ ему путь впереди. Ђ он бежал между
рельсами, вглЯдываЯсь напрЯженно в метельную округу, и звал, кликал жалобно,
оглЯдыва-Ясь по сторонам: "‡арипа, „аул, ќрмек, где вы? Ѓегите ко  мне!  ќто
Я, ваш отец! ѓде вы? Ћтзови-тесь!". Ќикто  не  отзывалсЯ.  ‚переди  бушевала
темнаЯ мгла, а позади настигал, готовый  смЯть,  раздавить  его,  грохочущий
паровоз, и не было сил убежать, скрытьсЯ куда-нибудь  от  набегающего  сзади
все ближе и ближе, по пЯтам паровоза... €  оттого  становилось  еще  хуже  -
страх, отчаЯние сковывали движениЯ, ноги становились  непослушными,  дыхание
прерывалось...
     ђано утром, накинув фуфайку на плечи,  бледный,  отекший  Ђбуталип  уже
сидел у зарешечен-ного окна и вглЯдывалсЯ в степь. •олодно, темно  еще  было
снаружи, но постепенно землЯ проЯснЯлась, утро входило в силу.
     „ень обещал быть пасмурным, возможно, со снегом, хотЯ в небе  виднелись
и размытые просветы...
     „а, пошли  уже  собственно  сарозекские  земли,  заснеженные  по  зиме,
заметенные   сугробами,   но   длЯ   внимательного   взора   узнаваемые   по
очертаниЯм,пригорки,  овраги,  поселениЯ,  первые  дымки  над  знакомыми  по
прежним проездам крышами. €  эти  чужие  крыши  с  зимними  дымами  из  труб
казались родными. ‘коро предстоЯла станциЯ Љумбель, а там, часа через три, и
разъезд Ѓоранлы-Ѓуранный. Њожно сказать, совсем уже близко -  ведь  сюда,  в
эти места, …дигей и Љазангап  наезжали  при  случае  и  на  верблюдах  -  на
поминки, на свадьбы... ‚от и в этот ранний час кто-то ехал верхом  на  буром
верблюде, в большой меховой шапке - лисьем  малахае,  и  Ђбуталип  приник  к
самой решетке - а вдруг это кто из своих... Ђ что если вдруг  то  …дигей  на
своем Љаранаре очутилсЯ здесь почему-либо?  —то  стоит  ему  отмахать  сотню
верст на своем могучем атане, который бежит, как, должно быть, бегает  жираф
где-нибудь в Ђфрике...
     € как-то, сам того не замечаЯ,  поддалсЯ  Ђбуталип  настроению  -  стал
собиратьсЯ,  как  бы  к  выходу  из  поезда.  ђаза  два  переобувалсЯ  даже,
перематывал портЯнки, сложил вещмешок. € стал ждать. Ќо не усидел -  добилсЯ
у охраны, чтобы умытьсЯ пораньше в туалете и, возвращенный в купе, снова  не
знал, чем занЯть себЯ.
     Ђ поезд шел по сарозекским степЯм... ‘мирЯЯ себЯ, Ђбуталип сидел, зажав
сомкнутые руки между коленЯми, и лишь изредка позволЯл себе смотреть в окно.
     Ќа станции Љумбель поезд простоЯл семь минут. ‡десь все уже было своим.
„аже поезда - товарные и пассажирские, встретившиесЯ с его поездом на  путЯх
этой большой станции перед тем, как разминутьсЯ в разные стороны,-  казались
Ђбуталипу желанными и родными,  ведь  они  совсем  недавно  проходили  через
Ѓоранлы-Ѓуранный,  где  жили  его  дети  и  жена.  Ћдного  этого   оказалось
достаточно, чтобы полюбить даже неодушевленные предметы.
     Ќо вот его поезд снова двинулсЯ в путь, и, пока он шел  вдоль  перрона,
пока выходил из пределов станции, Ђбуталип успел разглЯдеть показавшиесЯ ему
знакомыми лица местных жителей.  „а,  да,  он,  безусловно,  знал  их,  этих
увиденных им кумбельцев, да и они навернЯка знали старожилов боранлинских  -
Љазангапа, …дигеЯ, их домочадцев,  ведь  сынок  Љазангапа  ‘абитжан  окончил
здешнюю школу, а теперь училсЯ уже в институте...
     ЋставлЯЯ позади станционные  пути,  поезд  набирал  скорость,  шел  все
быстрей и быстрей. Џрипомнилось Ђбуталипу, как приезжали они сюда с детворой
за арбузами, как приезжал он за новогодней елкой и по разным другим делам...
     Љ еде, выданной ему на утро, Ђбуталип даже не прикоснулсЯ. ‚се думалось
о том, что до разъезда Ѓоранлы-Ѓуранный осталось совсем немного - часа два с
небольшим, и теперь Ђбута-лип опасалсЯ, как бы не  пошел  снег,  как  бы  не
заметелило,- ведь тогда  ‡арипа  и  детишки  будут  сидеть  дома,  и  тогда,
конечно, он их не увидит даже издали...
     "Ћ, Ѓоже,-  думалось  Ђбуталипу,-  воздержись  в  этот  раз  от  снега.
Џовремени немного. ‚едь и потом у тебЯ хватит времени на  это.  ’ы  слышишь?
Џрошу тебЯ!" ‘жавшись в комок, стиснув сомкнутые руки между колен,  Ђбуталип
пыталсЯ сосредоточитьсЯ, набратьсЯ терпениЯ, уйти в себЯ, чтобы не  помешать
загаданному, дождатьсЯ того, чего он просил у судьбы,-  увидеть  через  окно
вагона жену и детей. Ђ вот если бы  они  его  увидели...  “тром,  когда  он,
охранЯемый за дверью надзирателем, умывалсЯ в туалете и посмотрел на себЯ  в
позеленевшее зеркало над ржавой раковиной, бросилось ему  в  глаза,  что  он
бледен, желт, как мертвец, даже в плену не был так желт, и уже сед, и  глаза
не те, поугасшие от горЯ, морщины резко  прорезались  на  лбу...  Ђ  ведь  о
старос-ти еще не думалось... …сли бы сыночки „аул и ќрмек,  если  бы  ‡арипа
увидели его, то врЯд ли признали бы - испугались бы, пожалуй. Ќо  потом  они
навернЯка обрадовались бы, и стоило бы ему  вернутьсЯ  в  семью,  стоило  бы
обрести покой рЯдом с детьми и женой, он снова бы стал таким, как прежде...
     ђазмышлЯЯ об этом, Ђбуталип поглЯдывал в окно. ‚от опЯть знакомое место
- пригорки, а  между  ними  седловинка.  Њечтал  когда-то  приехать  сюда  с
детворой боранлинской, чтоб набега-лись с пригорка на пригорок, как с  волны
на волну, радостно визжа.
     ‚ этот момент ключи в дверЯх арестантского купе  решительно  загремели,
дверь распахнулась, на пороге стоЯли двое надзирателей.
     - ‚ыходи на допрос! - приказал старший из них.
     - Љак на допрос? ‡ачем? - невольно вырвалось у Ђбуталипа.
     Ќадзиратель даже придвинулсЯ к нему недоуменно, не больной ли случаем:
     - —то значит, зачем? Ќе понимаешь, что ли, выходи на допрос!
     Ђбуталип в отчаЯнье опустил голову. ЉинулсЯ бы, не раздумываЯ, в  окно,
чтобы  камнем  проломитьсЯ  прочь,  но  на  окне  была  решетка...  Џришлось
подчинитьсЯ. ‡начит, не судьба. ‡начит, не увидеть ему,  приникнув  к  окну,
того, чего он так ждал. Ђбуталип медленно поднЯлсЯ с места,  как  человек  с
тЯжким грузом, и пошел, сопровождаемый надзирателЯми, в купе к  ’ансыкбаеву,
как на виселицу. €, однако, мелькнула последнЯЯ надежда - впереди  еще  часа
полтора пути, может быть,  допрос  закончитсЯ  к  тому  времени.  Ћставалось
надеЯтьсЯ только на это. „о купе ’ансыкбаева было всего четыре  шага.  „олго
шел Ђбуталип эти четыре шага. Ђ тот уже ждал его.
     - ‡аходи, Љуттыбаев, поговорим, поработаем,- соблюдаЯ строгость в  лице
и голосе и тем не менее довольно  оглаживаЯ  свежевыбритое  лицо,  протертое
резким  одеколоном,   проговорил   ’ансыкбаев,   вглЯдываЯсь   в   Ђбуталипа
пронзительными глазами.- ‘адись. ђазрешаю  садитьсЯ.  ’ак  будет  удобней  и
тебе, и мне.
     Ћхранники остались за закрытыми дверЯми, готовые немедленно ЯвитьсЯ  по
первому зову. “бить кречетоглазого было невозможно.  Ќечем.  Ќе  видно  было
нигде ни бутылки, ни стакана, хотЯ,  конечно,  кречетоглазый  не  прочь  был
пропустить при случае. Ћб этом говорил запах водки и закусок в купе.
     Џоезд же шел, как и прежде, разрезаЯ движением сарозекскую степь, и все
меньше оставалось пути до разъезда Ѓоранлы-Ѓуранный. ’ансыкбаев  не  спешил,
перечитывал какие-то записи, копалсЯ в бумагах. € Ђбуталип  не  утерпел,  он
истомилсЯ, извелсЯ за несколько минут, так  тЯжел  был  ему  этот  вызов  на
допрос. € он сказал ’ансыкбаеву:
     - џ жду, гражданин начальник.
     ’ансыкбаев удивленно поднЯл глаза:
     - ’ы ждешь? - недоуменно проговорил он.- —его ты ждешь?
     - „опроса жду. ‚опросов жду...
     -Ђх вон оно что! - протЯнул ’ансыкбаев,  подавлЯЯ  в  себе  вспыхнувшее
торжество.- —то ж, это неплохо, Љуттыбаев, Я  тебе  скажу,  совсем  неплохо,
когда обвинЯемый сам, как  говоритсЯ,  по  доброй  воле,  раскаЯвшись,  ждет
допроса, чтобы ответить на дознание... ‡начит, ему есть  что  сказать,  есть
что открыть следственным органам. Ќе так ли? - ’ансыкбаев понЯл, что  именно
так следует  вести  сегоднЯ  допрос,  сменив  угрожающий  тон  на  обманчиво
дружелюбный.- ‘тало быть, ты осознал,- продолжал он,- в  чем  твоЯ  вина,  и
желаешь помочь следственным органам в борьбе  с  врагами  ‘оветской  власти,
даже если ты сам был врагом. ‚ажно, что длЯ нас  с  тобой  ‘оветскаЯ  власть
прежде всего, дороже отца-матери, разумеетсЯ,  длЯ  каждого  по-своему,-  он
замолчал удовлетворенно и  добавил:  -  џ  всегда  думал,  что  ты  разумный
человек, Љуттыбаев, € всегда надеЯлсЯ, что мы с тобой найдем общий Язык. —то
молчишь?
     - Ќе знаю,- неопределенно  ответил  Ђбуталип,-  не  понимаю,  в  чем  Я
виноват,-  добавил  он,  украдкой  поглЯдываЯ  за  окно  вагона.  Џоезд  шел
напрЯженно, и сарозекскаЯ степь под хмуро нависающим небом убегала  назад  с
головокружительной скоростью, как в немом кино.
     - ‚от что Я тебе скажу. Ѓудем откровенны,- продолжал ’ансыкбаев.-  ‚едь
тебЯ везут, как королЯ, в спецвагоне не случайно. ’акое не бывает зазрЯ.  ‡а
так-сЯк  в  купе  отдельном  не  повезут.  ‡начит,  ты  важнаЯ   персона   в
следственном деле. Ћт тебЯ многое зависит. € с тебЯ особый  спрос.  Џодумай.
Ћчень даже подумай. Ђ теперь послушай, что Я скажу. ‘егоднЯ  поздно  вечером
мы прибываем в Ћренбург, в —калов то есть. ’ам  нас  ждут.  ќто  наш  первый
пункт. ’ы знаешь, там проживают двое из твоих подельников:  Џопов  Ђлександр
€ванович и татарин ‘ейфулин •амид. Ћба они уже под арестом. Љстати, с  твоих
показаний. € оба признаютсЯ, что вместе с тобой были в плену  в  Ѓаварии,  а
потом вместе бежали,- кстати, при странных обстоЯтельствах, почему-то только
вашей бригаде удалось бежать из каменоломен, в этом  мы  еще  разберемсЯ.  Ђ
потом в ћгославии подвизались, и оба они дают показаниЯ, что были на встрече
с английской миссией. ’ы хорошо знаешь, о чем речь. Ћб этом ты писал в своих
воспоминаниЯх. Ќадо сказать, любопыт-но написанных. Ќам известно, что  Џопов
- резидент, а ‘ейфулин его дублер, праваЯ рука. ’ы, Љуттыбаев,  конечно,  не
перваЯ скрипка в агентуре, потому тебе облегчение, если поможешь следствию.
     - ЉакаЯ агентура? џ уже говорил, что Я не видел их с сорок пЯтого года,
как кончилась война,- вставил Ђбуталип.
     - ќто  неважно.  ‘овсем  неважно.  Ќе  обЯзательно  видетьсЯ  в  личном
порЯдке, с глазу на  глаз.  Љто-то  был  свЯзным.  Ќу,  скажем,  этот  самый
правдолюбец …дигей „жангельдин не ездил ли в Ћренбург или куда еще?  ‚едь  и
так могло быть, что вы держали свЯзь через кого-то. ’ы подумай сначала.
     - …сли  Я  скажу,  что  …дигей  ездил  в  Ћренбург  на  своем  верблюде
Љаранаре,- это пойдет? - не удержалсЯ Ђбуталип.
     - ’ы опЯть за свое, Љуттыбаев. Ќапрасно. џ с тобой ведь по-хорошему,  а
ты уже нос воро-тишь. ‘опротивление только во вред  тебе.  Ђ  насчет  …дигеЯ
можешь не беспокоитьсЯ. Ќадо будет, возьмем и его, даже вместе с  верблюдом.
…сли хочешь, чтобы мы его не трогали, не крути на очной ставке.
     Џаровоз впереди дал долгий, сильный сигнал встречному. …го мощный гудок
тЯгостно прошелсЯ по сердцу Ђбуталипа.  ‚се  меньше  времени  оставалось  до
разъезда Ѓоранлы-Ѓуранный. •од рассуждений кречетоглазого ужасал  Ђбуталипа.
„лЯ такой силы нет ничего невозможного в стране. Ќо в этот час больше  всего
угнетало Ђбуталипа то, что на ’ансыкбаева напала необычнаЯ словоохотливость,
и он не собираетсЯ заканчивать допрос.
     - ’ак вот,- прервал молчание ’ансыкбаев, отодвигаЯ  от  себЯ  бумаги  и
поднЯв глаза на Ђбуталипа.- џ уверен, что мы поймем друг друга, в этом  твой
выход. ЋчнаЯ ставка в Ћренбурге  определит  главное  -  или  ты  будешь  мне
помогать, делать дело, или Я сделаю  все,  чтобы  ты  очень  сожалел,  когда
получишь четвертной срок, а то  и  вышку.  ’ы  понимаешь,  что  к  чему.  Њы
доберем-сЯ и до самого ’ито, которому вы служили все эти годы. ‡а  процессом
следит сам €осиф ‚иссари-онович. Ќикто не останетсЯ безнаказанным, корчевать
будем беспощадно, ’ак что, дорогой, благодари судьбу, что Я  не  желаю  тебе
зла. Ќо и ты не должен оставатьсЯ в долгу. ’ы понимаешь, о чем речь?
     Ђбуталип  молчал  и,  холодеЯ,  считал  в  уме  минуты  приближениЯ   к
полустанку. ‡начит, так и не придетсЯ увидеть своих  хотЯ  бы  в  окно.  ќта
мысль сверлила его мозг.
     - ’ы что молчишь? џ  тебЯ  спрашиваю,  ты  понимаешь,  о  чем  речь?  -
допытывалсЯ ’ансыкбаев.
     Ђбуталип кивнул головой. Љонечно, он понимал, о чем речь.
     - Ќу, вот  так  бы  давно!  -  ’ансыкбаев  истолковал  кивок  как  знак
согласиЯ, он встал, подо-шел к Ђбуталипу и даже положил ему руку на  плечо.џ
знал, что ты неглупый джигит, что ты выйдешь на правильный путь. ‡начит,  мы
с тобой договорились. € ни в чем не сомневайсЯ.  „елай  все,  как  Я  скажу.
‘амое главное - не волнуйсЯ на очной ставке, глЯди в глаза и говори все, как
есть. Џопов -  резидент,  с  сорок  четвертого  года  завербован  английской
разведкой,  перед  депорта-цией  был  на  совещании  у  самого  ’ито,  имеет
долгосрочное задание на  случай  волнений.  ‚се,  этого  достаточно.  ’еперь
насчет этого татарина ‘ейфулина, значит, так, ‘ейфулин - праваЯ рука Џопова.
€ все - этого хватит. Ћстальное мы сами. „елай заЯвлениЯ  и  не  сомневайсЯ.
’ебе ничего не грозит. Ђбсолютно ничего. џ тебЯ не подведу. ’ак, стало быть.
‘ врагами  у  нас  разговор  корот-кий  -  врагов  ликвидируем.  ‘  друзьЯми
сотрудничаем - делаем скидку. ‡апомни. € еще запомни, со мной шутки плохи. Ђ
что ты такой бледный, потный какой-то, тебе что, нездоровитсЯ? „ушно?
     - „а,  плохо  себЯ  чувствую,-  сказал  Ђбуталип,  преодолеваЯ  приступ
головокружениЯ и тошноты, точно он отравилсЯ дурной пищей.
     - Ќу, если так, не стану тебЯ задерживать.  ‘ейчас  пойдешь  к  себе  и
отдыхай до самого Ћренбурга. Ќо в Ћренбурге чтобы как штык. ЏонЯл? Ќа  очной
ставке чтобы никаких шатаний. Ќикаких "не помню, не знаю, забыл" и прочее...
‚се, как есть, выкладывай, и баста.  Ђ  остальное  пусть  тебЯ  не  волнует.
Ћстальное мы сами. ‚от  так.  ‘ейчас  не  будем  заниматьсЯ  писаниной,  иди
отдыхай,  а  по  итогам  очной  ставки  в  Ћренбурге  подпишем  бумаги,  как
требуетсЯ. Џодпишешь показаниЯ. Ђ сейчас иди. ‘читаю, что  мы  с  тобой  обо
всем договорились.- ‘ этими словами  ’ансыкбаев  отправил  Ђбуталипа  в  его
арестантское купе.
     € с этого момента, как бы от  нового  рубежа,  длЯ  Ђбуталипа  началась
какаЯ-то особаЯ жизнь. …му показалось, что поезд ускорил свой бег. ‡а  окном
стремительно мелькали хорошо знакомые места, до Ѓоранлы-Ѓуранного оставались
считанные минуты. Ќадо было успокоитьсЯ, взЯть себЯ в  руки  и  ждать,  быть
готовым к любому длЯ себЯ исходу, но прежде всего надо было умерить скорость
поезда. "Ќадо, чтобы поезд шел медленнее",- подумал Ђбуталип, заклинаЯ некую
силу, и вскоре почувствовал, или ему так показалось, что поезд вроде бы стал
сбавлЯть скорость, за окном прекратилось раздражающее мелькание. € тогда  он
сказал себе: "‚се будет, как Я прошу!"  -  и  немного  успокоилсЯ,  перестал
задыхатьсЯ; приникнув к решетчатому окну, он стал ждать.
     Џоезд и в самом дел подходил к  разъезду  Ѓоранлы-Ѓуранный,  куда  беда
пригнала Ђбуталипа изгоем, где он прижилсЯ и мечтал,  пока  дети  подрастут,
переждать невзгоды истории. Ќо и этому оказалось не суждено  сбытьсЯ.  ‘емьЯ
осталась брошенной на произвол судьбы, а  сам  он  проезжал  теперь  мимо  в
арестантском вагоне.
     Ђбуталип всматривалсЯ в окно с  таким  напрЯжением,  будто  должен  был
запомнить увиденное на всю жизнь, до последнего вздоха, до последнего  света
в глазах. € все, что он видел в тот пред-полуденный  час  февральской  зимы:
сугробы,  прогалины  у  железной  дороги,  местами   оголившую-сЯ,   местами
заснеженную степь - он воспринимал, как свЯтое видение,- с трепетом, мольбой
и любовью. ‚от пригорок, вот ложбинка, вот тропка, по которой они с  ‡арипой
ходили на ремонт путей с инструментом на  плечах,  вот  полЯнка,  где  летом
бегала детвора баранлинскаЯ и его мальчишки „аул  и  ќрмек...  Ђ  вот  кучка
верблюдов, а вот там еще пара, и один из них - едигеев-ский Љаранар, его  же
издали можно отличить, все такой же могучий, неспешно бредет  себе  куда-то;
но что это - снег пошел вдруг, в воздухе за окном заметались  снежинки,  ну,
конечно, ведь с утра небо набухало тучами, значит, быть непогоде, но чуточку
бы погодил снежок, совсем чуточ-ку, ведь видны уже загоны верблюжьи и перваЯ
крыша с дымом из трубы, а вот и стрелка, поезд переходит на запасную  колею,
колеса перестукивают на стыках, и стрелочник у будки с флажком, так  это  же
Љазангап, жилистый, как посохшее дерево; о,  Ѓоже,  вот  промелькнула  будка
Љазангапа, поезд движетсЯ дальше, мимо поселка; вот домики, их крыши и окна,
вот кто-то вошел в дом только  спину  его  увидел  Ђбуталип,  а  вот  кто-то
орудует у жердей и досок, что-то строит длЯ детворы. …дигей,-  да,  это  он,
…дигей, в телогрейке с засученными рукавами, и рЯдом его дочурки, а с ними и
ќрмек, да, ќрмек мой родной, дорогой мой мальчик, стоит неподалеку от …дигеЯ
и что-то подает ему с земли, о Ѓоже, лицо его только  мелькнуло,  а  где  же
„аул, где ‡арипа? ‚он женщи-на идет беременнаЯ, то жена начальника  разъезда
‘ауле, а вот и ‡арипа, в платке, сбившемсЯ на  плечи,  ‡арипа  и  „аул,  она
ведет младшего за  руку,  они  идут  туда,  где  …дигей  с  детворой  что-то
сооружают, они идут и не знают, что он, Ђбуталип, судорожно зажал себе рукой
рот, чтобы не закричать, не заорать дико и отчаЯнно: "‡арипа! ђоднаЯ!  „аул!
„аул, сынок мой! ќто Я! џ вижу вас последний  раз!  Џрощайте!  „аул!  ќрмек!
Џрощайте! Ќе забывайте! џ не могу без вас! “мру Я без вас, без  родных  моих
детей, без жены моей любимой! Џрощайте!"
     € все, что было увидено в те промелькнувшие мгновениЯ,  снова  и  снова
возникало перед взором Ђбуталипа, когда поезд уже давно миновал долгожданный
разъезд Ѓоранлы-Ѓуранный. “же валил снег за  окном,  густо  и  обильно,  уже
давно все осталось позади, но длЯ Ђбуталипа Љуттыбаева времЯ остановилось  в
минувшем пространстве, на том отрезке пути, который вмещал в себЯ всю боль и
смысл его жизни.
     Ћн так и не смог оторвать себЯ от окна, хотЯ из-за снега глЯдеть в окно
было уже бессмыслен-но. Ћн так и осталсЯ  прикованным  к  окну,  потрЯсенный
тем, что, не смирившись с творимой несправедливостью, вынужден был,  однако,
подчинитьсЯ некой воле, тихо, украдкой проследовать мимо жены и  детей,  как
безмолвнаЯ тварь, ибо к тому принудила его эта сила, лишившаЯ его свободы, и
он, вместо того, чтобы спрыгнуть с поезда, объЯвитьсЯ,  открыто  побежать  к
истоскова-вшейсЯ семье,  униженный  и  жалкий,  глЯдел  в  окошко,  позволил
’ансыкбаеву обращатьсЯ с собой, как с собакой, которой  приказано  сидеть  в
углу и не двигатьсЯ. € чтобы как-то унЯть себЯ,  Ђбуталип  дал  себе  слово,
которое не произнес, но понЯл...
     ѓорькую сладость мимолетной встречи Ђбуталип  испивал  теперь  до  дна.
’олько это было в его силах, только это оставалось в его воле - воскрешать и
воскрешать все заново, подробно, в деталЯх, зримо: то,  как  увидел  вначале
Љазангапа,  все  такого  же,  с  неизменным  флажком  в  жилистой  руке,  на
постоЯнном его посту, сколько же поездов пропустил он на своем веку, стоЯ то
в одном, то в другом конце разъезда; и  то,  как  потом  пошли  боранлинские
домики, загоны длЯ скота, дымки над трубами,  и  потом  -  как  он  чуть  не
захлебнулсЯ от собственного крика и отчаЯниЯ, успев зажать себе  рот,  когда
увидел ќрмека среди детворы возле Ѓуранного …дигеЯ, что-то сооружавшего  длЯ
ребЯтишек в тот час, верного человека, оставшегосЯ в мире, как  утес,  самим
собой. ќрмек подавал …дигею то  ли  дощечку,  то  ли  еще  что-то,  и  в  те
несколько секунд увидено  было  так  отчетливо,  так  Ясно  -  …дигей,  живо
обращенный  к  детЯм,  большой,  крЯжистый,  смугло-лицый,  в  телогрейке  с
засученными рукавами, в кирзачах, и  мальчик  в  старой  зимней  шапчонке  и
валенках, и идущие к ним ‡арипа с „аулом. ЃеднаЯ, роднаЯ ‡арипа - так близко
увидена была им - и то, что  платок  сбилсЯ  на  плечи,  обнажив  ее  черные
волнистые  волосы,  и  бледное  лицо,   такое   трогательное   и   желанное;
расстегнутое пальто, грубые сапоги на ногах, купленные им, наклон  головы  к
сыночку - она что-то ему говорила,- все  это,  бесконечно  близкое,  родное,
незабывае-мое, долго продолжало  сопутствовать  Ђбуталипу  в  его  мысленном
прощании после встречи... € ничем нельзЯ было заменить этой утраты, ничем  и
никогда...
     ‚сю дорогу шел снег, мела, крутила пурга. Ќа  одной  из  станций  перед
Ћренбургом поезд задержалсЯ на целый час -  расчищали  пути  от  сугробов...
‘лышались голоса, люди работали, проклинаЯ погоду  и  все  на  свете.  Џотом
поезд снова  двинулсЯ  и  шел,  окутанный  метельными  вихрЯми.  ‚  Ћренбург
въезжали долго, придорожные деревьЯ  смутно  высились  черными,  безмолвными
корЯвыми  стволами,  как  сушнЯк  на  брошенном  кладбище.   ‘амого   города
практи-чески не было видно. Ќа сортировочной станции опЯть же долго стоЯли в
ночи - спецвагон  отцеплЯли  от  состава.  Ђбуталип  это  понЯл  по  толчкам
вагонов, по крикам сцепщиков, по гудкам маневровых локомотивов. Џотом  вагон
потащили еще куда-то, должно быть, на запасный путь.
     Ѓыла уже глубокаЯ ночь, когда спецвагон был поставлен на отведенное ему
место. Џоследний толчок, последнЯЯ команда снизу: "•орош! Ћтваливай!"  ‚агон
остановилсЯ как вкопанный.
     -  Ќу,  все!  ‘обирайсЯ!  ‚ыходи,  заключенный!  -   приказал   старший
надзиратель  Ђбуталипу,  открываЯ  дверь  купе.-  Ќе   задерживай!   ‚ыходи!
‡аспалсЯ? ѓлотни свежего воздуха!
     Ђбуталип  медленно  поднЯлсЯ  навстречу  и  отрешенно  сказал,  подойдЯ
вплотную к надзирателю:
     - џ готов. Људа идти?
     - Ќу, готов, так  шагай!  Ђ  куда  идти,  конвой  укажет,-  надзиратель
пропустил Ђбуталипа в коридор,  но  потом  удивленно  и  возмущенно  заорал,
остановил его:
     - Ђ вещмешок твой остаетсЯ, что ли? ’ы куда? Џочему не берешь вещмешок?
€ли тебе носильщика пригласить? ‚ернись, забери свои шмотки!
     Ђбуталип вернулсЯ в купе, нехотЯ взЯл забытый вещмешок и,  когда  снова
вышел в коридор, то чуть не столкнулсЯ с  двумЯ  местными  спецсотрудниками,
спешно и озабоченно идущими по вагону.
     - Ћстановись! - прижал Ђбуталипа к стенке надзиратель.- Џропусти! Џусть
товарищи пройдут.
     ‚ыходЯ из вагона, Ђбуталип слышал,  как  те  двое  постучались  в  купе
’ансыкбаева.
     -  ’оварищ  ’ансыкбаев!  -  донеслись  их  взволнованные   голоса.-   ‘
прибытием! “ж мы заждались вас! “ж мы заждались! Ђ у нас снегопад! €звините!
ђазрешите представитьсЯ, товарищ майор!
     ‚ооруженный конвой - трое в ушанках, в солдатской форме,- стоЯл внизу в
ожидании заключенного, которого приказано было провести через пути к  крытой
машине.
     - Ќу, сходи! —его ждешь? - торопил один  из  конвоиров.  ‘опровождаемый
надзирателем, Ђбуталип молча сходил по  ступенЯм  с  поезда.  ђезко  дохнуло
холодом, мелко порошил снег. Ћт морозных поручней жестко свело  руку.  ’ьма,
разрываемаЯ  путевыми  огнЯми  на  незнакомой  станции,  путаница   рельсов,
заметенных пургой, тревожные сигналы маневровых толкачей.
     - ‘даю заключенного номером девЯносто семь! -  доложил  конвою  старший
надзиратель.
     - Џринимаю заключенного номером девЯносто семь! - эхом ответил  старший
конвоир.
     - ‚се! агай, куда прикажут! - сказал Ђбуталипу старший надзиратель  на
прощание. € потом добавил зачем-то: - Ђ там посадЯт в машину и увезут...
     Ђбуталип под конвоем двинулсЯ по путЯм, перешагиваЯ наугад через рельсы
и шпалы. ли, закрываЯсь от снега. Ђбуталип нес на плече вещмешок.  ’о  там,
то тут подавали гудки локомотивы ночной смены.

     Ћренбургские коллеги, прибывшие к ’ансыкбаеву в купе, чтобы увезти  его
в гостиницу, однако задержались, отмечаЯ его  прибытие.  Љоллеги  предложили
ради знакомства выпить и закусить тут  же,  в  купе,  тем  более  что  ночь,
нерабочее времЯ. Љто не согласитсЯ. ‚ разговоре  ’ансыкбаев  счел  возможным
сказать, что дело пошло на лад, можно быть уверенным в успехе очной  ставки,
ради которой они прибыли из Ђлма-Ђты.
     Љоллеги  быстро  сошлись,  оживленно  беседовали,  как  вдруг   снаружи
раздались возбужденные голоса  и  топот  ног  по  коридору  вагона.  ‚  купе
ворвались конвоир и старший надзиратель.  Љонвоир  был  в  крови.  ‘  диким,
перекошенным лицом, отдаваЯ честь ’ансыкбаеву, крикнул:
     - ‡аключенный номером девЯносто семь погиб!
     - Љак погиб? - вскочил вне себЯ ’ансыкбаев.- —то значит погиб?
     - ЃросилсЯ под паровоз! - уточнил старший надзиратель.
     - —то значит  бросилсЯ?  Љак  бросилсЯ?  -  неистово  трЯс  надзирателЯ
’ансыкбаев.
     - Љогда мы подошли к путЯм, слева и справа маневровые двигались,- начал
сбивчиво объЯснЯть конвоир.- ’ам же состав передвигали. ’уда-сюда... Ќу,  мы
и  остановились,  чтобы  переждать...  Ђ   заключенный   вдруг   размахнулсЯ
вещмешком, ударил менЯ по голове, а  сам  кинулсЯ  прЯмо  под  паровоз,  под
колеса...
     ‚се в  полной  растерЯнности  от  неожиданности  происшедшего  молчали.
’ансыкбаев стал лихорадочно собиратьсЯ к выходу.
     - ѓад такой, сволочь, выкрутилсЯ! - выругалсЯ он с дрожью в  голосе.‚се
дело сорвал! Ђ! Ќадо же! “шел ведь, ушел! - и отчаЯнно махнул  рукой,  налил
себе полный стакан водки.
     …го оренбургские коллеги, однако, не преминули  предупредить  конвоира,
что всю ответствен-ность за случившеесЯ несет конвой...

     ‚ самых последних числах февралЯ ездил  Љазангап  в  Љумбель  проведать
‘абитжана в интернате. …здил верхом на  верблюде.  ‚  проходЯщих  товарнЯках
зимой слишком уже холодно было добиратьсЯ. ‚ вагоны не залезешь,  запрещено,
а на открытых площадках ветер невыносимый. Ќа верблюде же,  тепло  одевшись,
можно при хорошем ходе спокойно за день  съездить  туда  и  обратно  и  дела
успеешь сделать.
     Љазангап вернулсЯ в тот день к вечеру. Џока он спешивалсЯ,  …дигей  еще
подумал - что-то не в духе Љазангап, что-то уж очень мрачен,  сын,  наверно,
нашкодил в интернате, да и устал, должно быть, трюхать верхом туда-сюда.
     - Ќу, как съездил? - подал голос …дигей.
     - „а ничего,- глухо отозвалсЯ Љазангап, занЯтый своей  поклажей.  Џотом
обернулсЯ и, подумав, сказал: - ’ы сейчас дома будешь?
     - „ома.
     - „ело есть. џ сейчас зайду к тебе.
     - ‡аходи.
     Љазангап не заставил себЯ ждать. Џришел  вместе  со  своей  Ѓукей.  ‘ам
впереди, жена следом. Ћба они были чем-то очень озабочены. “  Љазангапа  был
усталый вид, шеЯ еще больше вытЯнулась, плечи обвисли, усы поникли.  ’олстаЯ
Ѓукей одышливо дышала,  словно  бы  сердце  так  колотилось,  что  не  могла
продохнуть.
     - ‚ы что такие, вы, часом, не поругались? - посмеЯлась “кубала.ЊиритьсЯ
пришли. ‘адитесь.
     - …сли бы поругались,- набрЯкшим голосом ответила  Ѓукей,  все  так  же
тЯжело дыша. ЋглЯдываЯсь по сторонам, Љазангап поинтересовалсЯ:
     - Ђ девчушки ваши где?
     - “ ‡арипы играют с ребЯтами,- ответил …дигей.- Ђ зачем они тебе?
     - ‚ести  у  менЯ  плохие,-  промолвил  Љазангап,  глЯнув  на  …дигеЯ  и
“кубалу.- „ети пусть пока не знают. Ѓеда большаЯ. “мер наш Ђбуталип!
     - „а ты что?! - подскочил …дигей, а “кубала, коротко вскрикнув,  зажала
ладонью рот и побелела как стена.
     -   “мер!    “мер!    Ќесчастные    дети,    несчастные    сироты!    -
полухрипом-полушепотом запричитала Ѓукей.
     - Љак умер? - все еще не верЯ услышанному, испуганно придвинулсЯ …дигей
к Љазангапу.
     - Ѓумага такаЯ пришла на станцию.
     € все они вдруг замолчали, не глЯдЯ друг на друга.
     - Ћй, горе! Ћй, горе! -  схватилась  за  голову  “кубала  и  застонала,
раскачиваЯсь из стороны в сторону...
     - ѓде эта бумага? - спросил наконец …диг