н  века  охотой  да
скотоводством. Љак могло  случитьсЯ  такое  небывалое  в  истории  овладение
гигант-ской властью - ведь,  в  лучшем  случае,  жизнь  могла  бы  уготовить
отчаЯнному сироте судьбу лихого налетчика-конокрада, кем он и был  поначалу.
ѓадать не приходилось -  без  промысла  Ќеба-’енгри  однолошадного  ’емучина
никогда не осенило  бы  знамЯ  с  золотыми,  огнеизрыгающи-ми  драконами,  и
никогда бы не именоватьсЯ ему —ингисханом и не восседать под куполом ‡олотой
юрты!..
     €  вот  подтверждение  тому,  что   все   именно   так,   вот   Явилось
неопровержимое    свидетельство,    наглЯдное    доказательство    Ќебесного
благорасположениЯ к хагану Ђзии! ‚от  оно  перед  взором,  чудесное  облако,
заведомо  предсказанное  бродЯчим  прорицателем,  который   чуть   было   не
поплатилсЯ головой за свое юродство. Ќо слова его сбылись!  Ѓелое  облако  -
послание Ќеба Ќебесному ‘ыну, знак одобрениЯ и благословениЯ,  провозвестник
великих грЯдущих побед.
     Ќикому из многих тысЯч людей в походе не приходило в голову, что  может
быть такое чудо, и никто не  замечал  попутного  белого  облака,  никому  не
приходило в голову, откуда оно и зачем оно. ђазве  кто  следит  за  вольными
облаками?.. € лишь он, великий хаган, возглавлЯющий степную армаду и ведущий
ее на новое покорение мира, понЯл великий смысл поЯвлениЯ белого  облачка  и
был поражен невероЯтной догадкой, и то верил,  то  не  верил  в  возможность
такого неслыханного  ЯвлениЯ.  €м  овладевали  тЯгостные  сомнениЯ  -  стоит
делитьсЯ своими  наблюдениЯми  и  мыслЯми  или  не  стоит.  Ђ  что  если  он
раскроетсЯ, поделитсЯ тайной, а облако возьмет да исчезнет в мгнове-ние ока?
Ќе подумают ли люди, что он выжил из ума? Џотом он снова укреплЯлсЯ духом  и
верил, что это облако не праздное,  что  оно  не  исчезнет  вдруг,  что  оно
ниспослано Ќебом как знак, и тогда его охватывала радость, ощущение  могучей
окрыленности, веры в свою прозорливость, в безоши-бочность предпринЯтого  им
похода на завоевание ‡апада, и он еще больше утверждалсЯ в намере-нии  мечом
и огнем создать вожделенную мировую империю. ‘ чем и шел. ’о и было извечной
страстью ненасытного владычества. —ем больше имел, тем больше хотелось...
     € вот потекли дни похода.
     Ђ белое облако в вышине,  никуда  не  отклонЯЯсь,  плавно  плыло  перед
взором —ингисхана, восседавшего на своем  знаменитом  иноходце  •убе.  ѓрива
белаЯ, а хвост черный, таким уродилсЯ. ‡натоки утверждали,  что  такой  конь
поЯвлЯетсЯ под особой звездой  один  раз  в  тысЯчу  лет.  ’о  был  поистине
непревзойденный ходок, не скакун, а неутомимый ходок. •уба шел  иноходью,  в
постоЯ-нно напрЯженном темпе, как зарЯдивший  ливень,  проливаЯсь  на  землю
горЯчим дыханием. Ќе  будь  удил,  такой  конь  готов  иссЯкнуть  в  горЯчем
усердии, иссЯкнуть до капли, как пролившийсЯ дождь.  ‚  старину  один  певец
сказал: на таком коне человеку веритсЯ, что он бессмертен...
     „оволен, счастлив был —ингисхан. ЋщущаЯ в себе небывалый прилив сил, он
жаждал действо-вать, мчатьсЯ к цели, точно  сам  был  неутомимым  иноходцем,
точно сам стелилсЯ  в  размеренном  неиссЯкаемом  беге,  точно  слилсЯ,  как
сливаютсЯ реки, телом и духом с бушующим круговоротом крови бегущего конЯ.
     „а,  седок  и  конь  были  под  стать  друг  другу,-   сила   с   силой
перекликались. € оттого посадка седока походила на соколиную  позу.  ‘тупени
плотно сидЯщего в  седле  коренастого,  бронзолицего  всадника  упирались  в
стремена вызывающе горделиво и уверенно. Ћн сидел на  коне,  как  на  троне,
прЯмо, с  высоко  поднЯтой  головой,  с  печатью  каменного  спокойствиЯ  на
скуластом узкоглазом лице. Ћт него исходила сила и  волЯ  великого  владыки,
ведущего несметное войско к славе и победам...
     € особой причиной вдохновенного состоЯниЯ —ингисхана было белое  облако
над его головой как символ, как венец великой  предназначенности.  €  все  в
этом смысле соотносилось одно с другим. Ћблако... Ќебо... ‚переди же по ходу
движениЯ развевалось в руках знаменосца походное знамЯ, которое было  всегда
там, где находилсЯ —ингисхан. €х было трое при  знамени,  трое  знаменосцев,
внушительных и гордых доверенным им исключительно почетным делом.  ‚се  трое
как на подбор - на одинаковых вороных конЯх. ‚ середине - держащий древко, а
по сторонам с пиками наперевес - его  сопровождающие.  ЋсенЯЯ  путь  хагана,
шитое шелком и золотом черное полотнище трепетало на ветру, и вышитый на нем
дракон, исторгавший Яркое пламЯ  из  пасти,  казалсЯ  живым.  „ракон  был  в
летучем прыжке,  и  глаза  его,  всевидЯщие  во  гневе,  выпученные,  как  у
верблюда, метались вместе с полотнищем по сторонам, точно  и  в  самом  деле
живые...
     Ѓыл уже вечер одного из вечеров в череде тех дней. ЏредсумеречнаЯ степь
простиралась в пологих лучах заходЯщего солнца так далеко, как только  можно
было  представить  себе  обшир-ность  зримого  мира.  €  в   том   озаренном
пространстве,  окрашенном  рдеющем  солнцем,  уже  наполовину   ушедшим   за
горизонт, двигались на закате колонны войск, тысЯчи конников, каждое  войско
в своих пределах, и все  уходили  в  сторону  заходЯщего  солнца,  напоминаЯ
издали течение черных рек, затуманенных мглой:
     ‘ раннего утра неутомимый хаган с седла руководил  походом.  Љ  нему  с
разных сторон скакали нойоны с донесениЯми  и,  получив  указаниЯ  на  ходу,
возвращались от него галопом на свои места в движущемсЯ  войске.  Ќадо  было
поспешать, чтобы  до  предзимних  дождей  и  распутицы  достигнуть  главного
препЯтствиЯ в походе - берегов великой реки €тиль - с тем, чтобы, дождавшись
холо-дов, переправитьсЯ по ледЯной тверди  и  двинутьсЯ  дальше  к  заветной
цели, к покорению ‡апада:
     Ќатруженные спины коней отдыхали от седел и всадников  лишь  по  ночам,
когда войско останавливалось на ночлег.
     Ќо рано утром на привалах снова гремели добулбасы -  огромные  барабаны
из воловьих кож, понуждаЯ армию к возобновлению похода. ‚сколыхнуть ото  сна
десЯтки тысЯч людей не так просто. € побудчики усердствовали -  несмолкаемый
грохот добулбасов  разносилсЯ  окрест  тЯжким  рокотом  по  всем  лагерЯм  и
стоЯнкам.
     Љ тому часу хаган уже бодрствовал. Ћн просыпалсЯ едва ли не  первым  и,
прохаживаЯсь  возле   дворцовой   юрты   светлыми   еще   осенними   утрами,
сосредоточивалсЯ в  себе,  обдумывал  мысли,  набежавшие  за  ночь,  отдавал
указаниЯ и между делом внимательно вслушивалсЯ в гул барабанов,  поднимающих
войско в седла и на колеса. ЌачиналсЯ  очередной  день,  умножались  голоса,
движениЯ, звуки, заново начиналсЯ прерванный на ночь поход.
     € гремели барабаны. €х утренний гул был не только сигналом  к  подъему,
но заключал в себе и нечто большее. ’ак понукал —ингисхан каждого,  кто  шел
вместе  с  ним  в  великом  походе,-  то  было  напоминанием  взыскующего  и
непреклонного повелителЯ, врывающегосЯ грохотом бараба-нов, точно в закрытые
двери, в сознание просыпающихсЯ, опережаЯ тем самым какие бы то ни было иные
мысли, нежели те, что исходили от него, навЯзывались им, его волей,  ибо  во
сне люди не подвластны ни чужой, ни собственной  воле,  ибо  сон  -  дурнаЯ,
зрЯшнаЯ, опаснаЯ свобода, прерывать которую необходимо  с  первых  мгновений
возврата  ото  сна,  вторгатьсЯ  решительно  и  грубо,  чтобы  вернуть   их,
очнувшихсЯ, снова в Явь -  к  служению,  к  беспрекословному  подчинению,  к
действиЯм.
     Џохожий на  бычий  рык  тЯжкий  гул  барабанов  всЯкий  раз  вызывал  в
—ингисхане холодок, свЯзанный с давним воспоминанием:  в  отрочестве,  когда
поблизости от него Ярились  два  сцепив-шихсЯ  быка,  дико  мыча,  вскидываЯ
копытами щебень и пыль, он,  завороженный  их  ревом,  сам  не  помнит,  как
схватил боевой лук  и  пронзил  стрелой  задремавшего  единокровного  братца
Ѓектера, поссорившегосЯ с ним из-за рыбки, выловленной в реке.  Ѓектер  дико
вскричал, вскочил и снова повалилсЯ наземь, обливаЯсь кровью, а он, ’емучин,
да, тогда он был всего лишь ’емучином, сиротой рано умершего  …сугей-батуры,
в испуге побежал на гору, взвалив на плечи добулбас,  лежавший  возле  юрты.
’ам, на горе, он стал бить в барабан, долго и монотонно, а мать его, Ђголен,
кричала и выла внизу, рвала на себе  волосы,  проклинаЯ  братоубийцу.  Џотом
сбежались другие люди, и все что-то кричали ему, размахиваЯ  руками,  но  он
ничего не слышал, упорно колотЯ в барабан. € никто  к  нему  не  подступилсЯ
почему-то. Ћн просидел на горе до рассвета, колотЯ в добулбас...
     Њощный гул сотен добулбасов теперь был его боевым кличем, его  Яростным
рыком, его неустрашимостью и свирепостью, его сигналом ко всем, идущим с ним
в походе,- внимать, подниматьсЯ, действовать, двигатьсЯ к цели, к  покорению
мира. € они пойдут за ним до предела - есть же где-то  предел  горизонту,  и
все, что существует на земле,- все люди и твари, обладаю-щие  слухом,  будут
внимать его боевым барабанам, внутренне содрогаЯсь. € даже  тучка  белаЯ,  с
недавних пор неразлучнаЯ свидетельница его скрытых дум, не уклонЯЯсь, плавно
кружит над головой под утренний бой барабанов. Џорывистый  ветерок  шелестит
имперским знаменем с расшитым, похожим на живого, огнедышащим драконом.  ‚от
дракон бежит на ветру по полотнищу, изрыгаЯ Яркое пламЯ из пасти...
     •орошие утра выдавались в эти дни.
     € по ночам, на сон грЯдущий, выходил —ингисхан глЯнуть на округу. ‚сюду
в пустынных просторах горели костры,  полыхаЯ  вблизи  и  мерцаЯ  вдали.  Џо
боевым лагерЯм и обозным таборам, на  стоЯнках  погонщиков  табунов  и  стад
стелились белесые дымы,  люди  в  тот  час,  употеваЯ,  глотали  похлебку  и
наедались  вдосталь  мЯса.  ‡апах  мЯсной  варенины,  извлекаемой  огромными
кусками из котлов,  привлекал  голодное  степное  зверье.  ’о  там,  то  тут
поблескивали во тьме лихорадочные глаза  и  доносилось  до  слуха  заунывное
подвывание несчастных тварей.
     ЂрмиЯ между тем быстро впадала в мертвецкий  сон.  ‹ишь  оклики  ночных
дозоров, объезжав-ших войско на  привале,  свидетельствовали,  что  и  ночью
жизнь шла по строго заведенному порЯд-ку. ’ак и полагалось быть тому - всему
свое предназначение, обращенное в конечном счете к единой и  высшей  цели  -
неукоснительному   и   безраздельному   служению   мирозахватнической   идее
—ингисхана. ‚ такие минуты, пьЯнеЯ душой, он  постигал  собственную  суть  -
суть сверхче-ловека - неистребимую, одержимую жажду власти, тем большую, чем
большей властью он владел, и отсюда вытекал с неизбежностью абсолютный вывод
- потребно лишь то, что соответ-ствовало его власть прибавлЯющей цели, а то,
что не отвечало ей,- не имело права на бытие.
     Џоэтому и свершилась  сарозекскаЯ  казнь,  предание  о  которой  спустЯ
многие времена записал Ђбуталип Љуттыбаев на беду свою...

     ‚ одну из ночей на привале конный  дозор  объезжал  расположение  войск
правого тумена. ‡а  пределами  боевых  лагерей  находились  стоЯнки  обозов,
погонщиков стад и разного рода подсоб-ных служб.  „озор  заглЯнул  и  в  эти
места. ‚се было в порЯдке. €стомленные переходом, люди спали всюду  вповалку
- в юртах, в шатрах, а многие под открытым небом у догорающих костров.  ’ихо
было вокруг, и все юрты темны. Љонный дозор уже завершал  свой  досмотр.  €х
было трое - дозорных. ЏридерживаЯ коней, они о чем-то говорили между  собой.
’от, кто был за  старшего,-  рослый  всадник  в  шапке  сотника  -  негромко
распорЯдилсЯ:
     - Ќу, все. ‚ы езжайте, подремлите. Ђ Я поглЯжу еще тут.
     „вое верховых удалились.  Ђ  тот,  что  осталсЯ,  тот  сотник,  сначала
внимательно оглЯделсЯ вокруг, прислушалсЯ, потом слез с конЯ и, ведЯ  его  в
поводу, пошел мимо скоплениЯ обозов и походных мастерских, мимо распрЯженных
повозок шорников, швей и  оружейников  в  сторону  одинокой  юрты  на  самой
обочине табора. € пока он шел, задумчиво склонив голову и  прислуши-ваЯсь  к
звукам, лунный  свет,  льющийсЯ  с  выси,  смутно  высветлЯл  очертаниЯ  его
крупного  лица  и  туманно  поблескивающие  большие  глаза  конЯ,   послушно
следовавшего за ним. ‘отник ќрдене приближалсЯ к юрте, где, должно быть, его
ждали. €з юрты вышла женщина в  накинутом  платке  и  остановилась,  ожидаЯ,
возле входа.
     - ‘амбайну*,- приглушаЯ голос, поприветствовал  он  женщину.-  Ќу,  как
дела? - спросил он с беспокойством.

     * ‘амбайну - здравствуй (монг.).

     - ‚се в  порЯдке,  все  хорошо  обошлось,  хвала  Ќебу.  ’еперь  уж  не
тревожьсЯ,- зашептала женщина.- Ћна тебЯ очень ждет. ‘лышишь, очень ждет.
     - „а Я и сам рвалсЯ душой! - ответил сотник  ќрдене.-  Ќо,  как  назло,
нойон наш решил  пересчетом  коней  занЯтьсЯ.  ‚се  три  днЯ  никак  не  мог
вырватьсЯ, в табунах пропадал.
     - Ћй, да ты не мучьсЯ,  ќрдене.  —то  бы  ты  тут  делал,  когда  такое
случилось? ‡ачем бы тут на глаза попадалсЯ? - †енщина успокоительно покачала
головой  и  добавила:  -  ‘амое  главное  -  что  благополучно,  так   легко
разродилась. Ќи разу даже не вскрикнула, вытерпела. Ђ утром Я  ее  в  крытую
повозку устроила. € как ни в чем не бывало. ’акаЯ она у  тебЯ  славнаЯ.  Ћй,
что ж это Я! - спохватилась встречавшаЯ.- ‘окол, прилетевший к тебе на руку,
да будет всегда с тобой! - поздравила она.- €мЯ придумай сыночку!
     - Џусть Ќебо услышит твои слова, Ђлтун! Њы с „огуланг  век  будем  тебе
благодарны,- поблагодарил сотник.- Ђ имЯ придумаем, за этим дело не станет.
     Ћн передал женщине поводьЯ конЯ.
     - Ќе беспокойсЯ, сколько надо, столько постерегу, как всегда,- заверила
Ђлтун.- €ди, иди, „огуланг тебЯ очень ждет.
     ‘отник выждал немного, как бы собираЯсь с духом, потом подошел к  юрте,
приоткрыл тЯжелый плотный войлочный полог и, пригнувшись, вступил  вовнутрь.
‚ середине юрты горел небольшой очажок, и в его слабом, блеклом  отсвете  он
увидел ее, свою „огуланг, сидЯщую в глубине жилища, накинув на  плечи  кунью
шубу.  Џравой  рукой  она  слегка  покачивала  колыбель,  покрытую  стеганым
одеЯлом.
     - ќрдене! џ здесь,- негромко отозвалась она на поЯвление  сотника.-  Њы
здесь,- улыбаЯсь и смущаЯсь, поправилась она.
     ‘отник быстро отстегнул колчан, лук, клинок в ножнах, оставил оружие  у
входа и подошел к женщине, протЯгиваЯ руки. Ћн опустилсЯ на колени,  и  лица
их соприкоснулись. Ћни обнЯлись, положив  головы  на  плечи  друг  другу.  €
замерли в объЯтиЯх, € на том мир как бы замкнулсЯ длЯ них под куполом  юрты.
‚се, что оставалось за  пределами  этого  походного  жилища,  утратило  свою
реальность. ђеальны были только они вдвоем, только то, что их  объединЯло  в
порыве, и крохотное существо в колыбели, которое Явилось  на  свет  три  днЯ
тому назад.
     ќрдене первым разомкнул уста:
     - Ќу, как ты?  Љак  чувствуешь  себЯ?  -  спросил  он,  едва  сдерживаЯ
учащенное дыхание.- џ так беспокоилсЯ.
     - ’еперь уже все позади,- отвечала женщина, улыбаЯсь в полутьме.- Ќе об
этом думай. Ћ нем спроси, о нашем сыночке. Ћн такой крепенький оказалсЯ. ’ак
сильно сосет мою грудь. Ћн очень похож на тебЯ. € Ђлтун говорит,  что  очень
похож.
     - Џокажи мне его, „огуланг. „ай взглЯнуть!
     „огуланг отстранилась и прежде, чем приоткрыть  одеЯло  над  колыбелью,
прислушалась, невольно настораживаЯсь,  к  звукам  снаружи.  ‚се  было  тихо
вокруг.
     ‘отник долго смотрел, силЯсь угадать свои черты в ничего не  выражающем
пока личике спЯщего младенца. ‚глЯдываЯсь в новорожденного, затаив  дыхание,
он, может  быть,  впервые  постигал  божественную  суть  поЯвлениЯ  на  свет
потомства как замысел вечности. Џотому, наверное, и сказал, взвешиваЯ каждое
слово:
     - ‚от теперь Я всегда буду с тобой, „огуланг, всегда с тобой, даже если
что со мной и случитсЯ. Џотому что у тебЯ мой сын.
     - ’ы - со мной? …сли бы! - горестно  усмехнулась  женщина.-  ’ы  хочешь
сказать, что малыш -  твое  второе  воплощение,  как  у  Ѓудды.  џ  об  этом
подумала, кормЯ его грудью. џ держала его на  руках,  ребенка,  которого  не
было еще три  днЯ  назад,  и  говорила  себе,  что  это  ты  в  новом  своем
воплощении. € ты об этом подумал сейчас?
     - Џодумал. ’олько не совсем так. ‘ Ѓуддой не могу себЯ сравнивать.
     - Њожешь не сравнивать. ’ы не Ѓудда, ты мой дракон. џ тебЯ  с  драконом
сравниваю,- ласково прошептала „огуланг.- џ вышиваю  на  знаменах  драконов.
Ќикто не знает - это все ты. Ќа всех знаменах моих - это ты.  Ѓывает,  и  во
сне его вижу, во сне вышиваю дракона, он оживает, и, ты только не смейсЯ,  Я
обнимаю его во сне, и мы соединЯемсЯ, и мы летим, дракон менЯ уносит, и Я  с
ним улетаю, и в самое сладкое мгновение оказываетсЯ - это ты. ’ы со мной  во
сне - то дракон, то человек. €, просыпаЯсь, Я не знаю, чему верить.  џ  ведь
тебе, ќрдене, и прежде говорила - ты мой огненный дракон. € Я не шутила. ’ак
оно и было. ќто Я тебЯ, твое воплощение в драконе, вышиваю  на  знаменах.  €
теперь, выходит, Я родила от дракона.
     - Џусть будет так, как тебе любо. Ќо, ты послушай, „огуланг, что Я тебе
хочу сказать.- ‘отник помолчал и молвил затем: - ‚от  теперь,  когда  у  нас
родилсЯ ребенок, надо думать, как нам быть. € об этом мы  сейчас  поговорим.
Ќо раньше Я хочу сказать, чтобы ты знала, да ты и так знаешь, но  все  равно
скажу: Я всегда тосковал и всегда тоскую по тебе. € самое страшное,  чего  Я
боюсь,- не голову потерЯть в бою, а тоску свою потерЯть, лишитьсЯ ее. џ  все
времЯ думал, уходЯ с войсками то в одну, то в другую сторону,  как  отделить
от себЯ свою тоску, чтобы она не погибла вместе со мной, а осталась  бы  при
тебе. € Я ничего не  мог  придумать,  но  мне  мечталось,  чтобы  тоска  моЯ
превратилась или в птицу, или, может быть, в зверЯ, во что-то  такое  живое,
чтобы Я мог передать тебе это в руки и сказать - вот возьми, это моЯ  тоска,
и пусть она будет всегда с тобой. € тогда мне не страшно погибнуть. € теперь
Я понимаю - мой сын родилсЯ от моей тоски по тебе. € теперь он всегда  будет
с тобой.
     - Ќо мы еще не дали ему имени. ’ы придумал ему имЯ? - спросила женщина.
     - „а,- ответил сотник.- …сли ты согласишьсЯ, назовем его хорошим именем
- Љунан!
     - Љунан!
     - „а.
     - Ђ что, очень хорошо. Љунан! Њолодой скакун.
     - „а. Љонь-трехлетка. ‚ самом восходе сил. € грива, как бурЯ, и копыта,
как свинец.
     „огуланг склонилась над младенцем:
     - Џослушай, отец твой скажет имЯ твое!
     € сотник ќрдене сказал:
     - €мЯ твое - Љунан. ‘лышишь, сынок? €мЯ твое Љунан. ‚оистину так.
     Ћни помолчали, невольно поддаваЯсь значимости момента. Ќочь была  тиха,
лишь в таборе по соседству беззлобно взлаЯла  собака,  да  донеслось  издали
протЯжное ржание - быть может, вспомнилась средь ночи коню родина  в  горах,
быстрые реки, густые травы, солнечный свет на спинах коней...  Њладенец  же,
обретший имЯ, безмЯтежно спал, и судьба  его  младенческаЯ  пока  еще  спала
рЯдом с ним. Ќо скоро ей предстоЯло спохватитьсЯ.
     - џ подумал не только об имени нашего ребенка,- нарушил молчание сотник
ќрдене и, оглаживаЯ усы крепкой ладонью, сказал со вздохом,- Я подумал  и  о
другом, „огуланг. ‘ама понимаешь, тебе с младенцем оставатьсЯ здесь  нельзЯ.
Ќадо побыстрей уходить.
     - “ходить?
     - „а, „огуланг, уходить, и чем быстрее, тем лучше.
     - џ тоже думала, но куда уходить и как уходить? Ђ как же ты?
     - ‘ейчас Я тебе скажу. Њы уйдем вместе.
     - ‚месте? ќто же невозможно, ќрдене!
     - ’олько вместе. Ђ разве может быть по-другому?
     - Ќо ты подумай, что ты говоришь, ты, сотник правого тумена!
     - џ уже думал, крепко думал.
     - Ќо куда ты уйдешь от руки хагана, такого места нет на свете!  ќрдене,
опомнись!
     - џ уже все продумал. ‚ыслушай менЯ спокойнее. Њы не скрылись поначалу,
когда еще можно было, когда еще стоЯли мы в городах многолюдных, с  базарами
и бродЯгами. Ќе зрЯ Я тебе говорил в те дни, „огуланг:  обрЯдимсЯ  в  трЯпье
чужеземцев, прибьемсЯ к странникам и уйдем скитатьсЯ по свету.
     - Џо какому свету, ќрдене? - с горечью воскликнула  вышивальщица.-  ѓде
длЯ нас такой край, чтобы жить самим по себе? Ћт Ѓога  легче  уйти,  чем  от
хагана. Џотому мы и не решились, сам понимаешь. „а и кто из  войска  мог  бы
решитьсЯ на такое. ‚от и остались мы с тайной своей между страхом и  любовью
- ты не мог уйти из войска, тебе это стоило бы головы, Я не  могла  уйти  от
тебЯ, мне это стоило бы счастьЯ. € вот мы не одни. ‘ сыночком.
     Ћни тЯгостно умолкли в нахлынувшей тревоге. € тогда сотник сказал:
     - Ѓывает, люди бегут от позора, от бесчестьЯ, от  расплаты  за  измену;
бегут, только бы спастись. Ќам придетсЯ бежать оттого,  что  судьба  послала
нам дитЯ, но платить придетсЯ той же  ценой.  †дать  пощады  не  приходитсЯ.
•аган от своего повелениЯ никогда не  отступитсЯ.  Ќадо  уходить,  „огуланг,
пока не поздно, другого выхода нет. Ќе качай головой.  „ругого  выхода  нет.
‘частье и несчастье растут из одного корнЯ. Ѓыло счастье, не побоимсЯ теперь
беды. Ќадо уходить.
     - џ тебЯ понимаю, ќрдене,- тихо проговорила женщина.- ’ы прав, конечно.
’олько Я вот думаю, что лучше - умереть или остатьсЯ жить. џ не о себе. џ  с
тобой так счастлива, Я говорила себе: если  надо,  умру,  только  не  посмею
убить то, что пришло ко мне от тебЯ. ѓлупаЯ Я или умнаЯ, но не поднЯлась моЯ
рука...
     - Ќе терзайсЯ, не надо, ты не должна так терзатьсЯ - жить или не  жить!
Њы не хотели жертвовать тем, кто еще не народилсЯ. ’еперь он родилсЯ. ’еперь
надо жить ради него. “бежать и жить. Њы оба хотели сына.
     - џ не о себе. џ о другом. Њожешь ли ты мне сказать, если менЯ казнЯт,-
оставЯт ли в живых тебЯ и твоего сыночка?
     - Ќе надо так. Ќе унижай менЯ, „огуланг. ђазве об этом речь.  ’ы  лучше
скажи, как ты чувствуешь себЯ. ‘можешь ли ты отправитьсЯ в путь? ’ы  поедешь
в повозке с Ђлтун, она с тобой, она готова. џ буду  рЯдом  верхом,  чтобы  в
случае чего отбиватьсЯ...
     - Љак скажешь,- коротко ответила вышивальщица.- ‹ишь бы с  тобой!  Ѓыть
рЯдом...
     Ћпустив головы у колыбели, они снова затихли.
     - Ђ скажи,- промолвила „огуланг,- говорЯт, что скоро  войско  выйдет  к
берегам †аика*. Ђлтун слышала от людей.

     * †аик - џик, река “рал.

     - Џожалуй, через два днЯ, осталось не так много. Ђ к  пойменным  местам
уже завтра подойдем. ЏредлесьЯ начнутсЯ, кусты да чащи, а там и †аик.
     - —то, большаЯ, глубокаЯ река?
     - ‘амаЯ великаЯ на пути к €тилю.
     - € глубокаЯ?
     - Ќе всЯкий конь сможет переплыть, особенно где стремнина. Ђ по рукавам
- там мельче.
     - ‡начит, глубокаЯ, и течение плавное?
     - ‘покойнаЯ, как зеркало, а есть где и побыстрей. ’ы же знаешь, детство
мое прошло в жаикских степЯх - отсюда мы родом. € наши песни все  от  †аика.
‹унными ночами поютсЯ наши песни.
     - џ помню,- задумчиво отозвалась  вышивальщица.  -’ы  как-то  спел  мне
песню, до сих пор не могу забыть, песню девушки, разлученной с любимым,  она
утопилась в †аике.
     - ќто стариннаЯ песнЯ.
     - “ менЯ мечта, ќрдене, хочу сделать такую вышивку  на  белом  шелковом
полотне: вода уже сомкнулась, только легкие волны, а вокруг растениЯ, птицы,
бабочки, но девушки уже нет, не вынесла она  горЯ.  —тобы,  кто  увидал  эту
вышивку, тому печальнаЯ песнЯ слышалась над печальной рекой.
     - —ерез день ты увидишь эту реку. ‘лушай менЯ внимательно, „огуланг. ’ы
должна быть готова к завтрашней ночи.  Љак  только  Я  поЯвлюсь  с  запасным
конем, так тут же ты должна выйти с колыбелью, в любой час. Њедлить  нельзЯ.
’еперь медлить нельзЯ. џ бы сегоднЯ, сейчас увез бы вас куда  глаза  глЯдЯт.
Ќо кругом степь открытаЯ, нигде не схоронишьсЯ, не утаишьсЯ, кругом  как  на
ладони, и ночи пошли лунные. Ђ с повозкой по степи от конной  погони  далеко
не ускачешь. Ќо дальше, к †аику, начнутсЯ места зарослевые, там все по-иному
пойдет...
     Ћни еще долго переговаривались, то умолкаЯ вдруг, то  снова  принимаЯсь
обсуждать, что им предстоит в преддверии неведомой судьбы  грЯдущей,  теперь
уже судьбы на троих, с народившим-сЯ младенцем. €  малыш  не  заставил  себЯ
ждать, чуть погодЯ зашевелилсЯ, крЯхтЯ, в колыбели  и  заплакал,  попискиваЯ
скулЯщим щенком. „огуланг быстро взЯла его на руки и, смущаЯсь с непривычки,
полуотвернувшись, приложила его к груди, столь знакомой сотнику, неисчислимо
раз целованной им в горЯчем порыве, гладкой и  белеющей  груди,  которую  он
сравнивал про себЯ  с  округлой  спинкой  притаившейсЯ  уточки.  ’еперь  все
предстало в новом свете материнства. € сотник просиЯл взором от удивлениЯ  и
восхищениЯ и, подумав о чем-то, покрутил молча головой, -  сколько  пришлось
пережить в последние дни, и вот свершилось то, что и должно было  свершитьсЯ
в отмеренный природой срок: он - отец, „огуланг - мать, у них - сынок,  мать
кормит дитЯ молоком... ’ому и положено быть  изначально.  ’рава  родитсЯ  от
травы, и тому волЯ природы, твари рождаютсЯ от тварей, и тому волЯ  природы,
и только прихоть человека может встать поперек естества...
     Њладенец,  чмокаЯ,  сосал   грудь,   младенец   насыщалсЯ,   ублажаемый
грудью-уточкой.
     - Ћй, щекотно,- радостно засмеЯлась „огуланг.- ‚от ведь  какой  шустрый
оказалсЯ. Џрилип и не оторвешь,- приговаривала она, как бы  оправдываЯсь  за
свой счастливый смех.- Ђ правда, он очень похож  на  тебЯ,  наш  Љунан.  Ќаш
маленький дракон, сын большого дракона!  ‚от  он  открыл  глазки!  Џосмотри,
посмотри, ќрдене, и глаза твои, и нос такой же, и губы точь в точь...
     - Џохож,  конечно,  очень  похож,-  охотно  соглашалсЯ  сотник.-  “знаю
кого-то, очень даже узнаю.
     - ’о есть, как кого-то? - удивлЯлась „огуланг.
     - Ќу себЯ, конечно, себЯ!
     - Ђ вот возьми, подержи его  на  руках.  ’акой  живой  комочек.  ‹егкий
такой. Љак будто зайчика держишь.
     ‘отник робко принЯл  дитЯ  -  сила  и  весомость  его  собственных  рук
оказались в ту минуту излишними, неуместными, и, не знаЯ, как ему быть,  как
приспособить свои ладони  к  беззащит-ному  тельцу  младенца,  он  осторожно
прижал, вернее, приблизил его к сердцу и, подыскиваЯ сравнение неизведанному
доселе ощущению нежности, счастливо улыбаЯсь тому, что открылось  ему  в  то
мгновение, растроганно сказал:
     - ’ы знаешь, „огуланг, это не зайчонок, это мое сердце в моих руках.
     Њалыш вскоре заснул. ‘отнику же пора было возвращатьсЯ на свое место  в
войске.
     ѓлубокой ночью, выйдЯ из юрты возлюбленной, сотник ќрдене  взглЯнул  на
луну, набравшую над осенними сарозеками  сиЯющую  силу  свечениЯ,  и  ощутил
полное  одиночество.  Ќе  хотелось  уходить,  хотелось  снова  вернутьсЯ   к
„огуланг,  к  сыну.  ’аинственные  звенЯщие  звуки  бездонной  степной  ночи
заворожили сотника. Ќечто непостижимое, зловещее открывалось ему в том, что,
будучи вовлеченными судьбой в деЯниЯ великого хагана, идЯ  вместе  с  ним  в
поход на ‡апад, служа ему, они же подвергались опасности -  в  любой  момент
неотвратимаЯ его кара за рождение ребенка могла сокрушить их. ‘тало быть,  в
том, что их  свЯзывало  с  Џовелителем  —етырех  ‘торон  ‘вета,  было  нечто
противоестественное,  отныне  несовместимое   с   их   собственной   жизнью,
взаимо-исключающее, и вывод напрашивалсЯ один - уходить,  обретать  свободу,
спасать жизнь ребенка...
     ‚скоре он разыскал неподалеку прислужницу Ђлтун, котораЯ все это  времЯ
стерегла его конЯ, скармливаЯ ему зерно из походной сумы.
     - Ќу, что, повидал своего сыночка? - живо заговорила Ђлтун.
     - „а, спасибо, Ђлтун.
     - €мЯ дал ему?
     - €мЯ его - Љунан!
     - •орошее имЯ. Љунан.
     - „а. Џусть Ќебо услышит. Ђ теперь, Ђлтун,  скажу  тебе  то,  что  надо
сказать сейчас, не откладываЯ. ’ы  мне  как  роднаЯ  сестра,  Ђлтун.  Ђ  длЯ
„огуланг с ее ребенком - ты вернаЯ мать, посланнаЯ судьбой. Ќе будь тебЯ, не
смогли бы мы быть с ней вместе в походе, страдать бы нам в  разлуке.  €  кто
знает, быть может, мы с „огуланг никогда больше и не  увиделись  бы.  Џотому
что, кто идет с войной,  тот  встречает  войну  вдвойне...  €  Я  благодарен
тебе...
     - џ-то понимаю,- проговорила Ђлтун.- Џонимаю, что к чему.  ‚едь  и  ты,
ќрдене, пошел на такое  дело  неслыханное!  -  Ђлтун  покрутила  головой,  и
добавила: - „ай Ѓог, чтобы все обошлось.- џ-то понимаю,- продолжала она,-  в
этом  великом   войске   сегоднЯ   ты   сотник,   а   завтра   оказалсЯ   бы
тысЯчником-нойоном, в чести на всю жизнь. € тогда бы мы с тобой не  говорили
о том, о чем сейчас говорим. ’ы - сотник, Я раба. € тем все сказано.  Ќо  ты
выбрал другое - как душа твоЯ повелела. ЊоЯ-то помощь тебе - конЯ подержать.
Џриставлена Я служить твоей „огуланг, сам знаешь, помогать ей в работе. €  Я
привЯзана к ней всей душой, потому что она, так  мне  думаетсЯ,-  дочь  бога
красоты. „а, да! Ћна и собой хороша, как же! Ќо Я не об этом. џ о другом.  ‚
руках у „огуланг волшебнаЯ сила - клубки нитей и кусок  полотна  найдутсЯ  у
кого угодно, но то, что вышивает „огуланг,  никому  не  повторить.  Џо  себе
знаю. „раконы у нее бегут по знаменам, как живые.  ‡везды  у  нее  горЯт  на
полотне, как в небе. ѓоворю же, она мастерица от Ѓога. € Я  буду  с  ней.  Ђ
если надумали уходить, то и Я - с вами. Ћдной ей не управитьсЯ в бегах, ведь
только родила.
     - Ћб этом и речь, Ђлтун. ‡автра, ближе к полуночи, надо быть  наготове.
Ѓудем уходить. ’ы с „огуланг и ребенком в  повозке,  а  Я  сбоку  верхом,  с
запасным конем в поводу. “йдем в пойму  †аика.  ‘амое  главное,  к  рассвету
подальше скрытьсЯ, чтобы с утра погонЯ не напала на след. Ђ там уйдем...
     Ћни помолчали. € перед тем, как сесть в седло, сотник  ќрдене,  склонив
голову, поцеловал сухонькую ладошку  прислужницы  Ђлтун,  понимаЯ,  что  она
послана им с „огуланг самим прови-дением, эта маленькаЯ  женщина,  плененнаЯ
многие годы тому назад в китайских краЯх, да так и  оставшаЯсЯ  до  старости
прислугой в обозах —ингисхана. Љто она была ему, если  подумать:  случай-ной
спутницей  в  коловороте  чингисхановского   похода   на   ‡апад.   Ќо,   по
сути,единственной и верной опорой влюбленных в роковую длЯ них пору.  ‘отник
понимал: только на нее он мог положитьсЯ, на прислужницу Ђлтун, и больше  ни
на кого на свете, ни на кого! ‘реди десЯтков тысЯч вооруженных людей, шедших
в великом походе, кидавшихсЯ с грозными кликами  в  бои,  только  она  одна,
старенькаЯ обознаЯ прислужница, могла встать  на  его  сторону.  ’олько  она
одна, и больше никто. ’ак оно потом и случилось.
     “езжаЯ в тот поздний час на своем звездолобом Ђкжулдузе, минуЯ  войска,
спЯщие привалом в лагерЯх  и  обозных  таборах,  думал  сотник  о  том,  что
предстоит впереди, и молил Ѓога о помощи ради новорожденного,  безвиннейшего
существа, ибо каждый новорожденный - это весть  от  замысла  Ѓога;  по  тому
замыслу кто-то когда-то предстанет пред  людьми,  как  сам  Ѓог,  в  людском
обличии, и все увидЯт,  каким  должен  быть  человек.  Ђ  Ѓог  -  это  Ќебо,
непостижимое и необъЯтное. € Ќебу знать, кому какую судьбу определить - кому
народитьсЯ, кому жить.
     ‘отник ќрдене пыталсЯ оглЯдеть с седла звездное  пространство,  пыталсЯ
мысленно заклинать Ќебо, пыталсЯ услышать  в  душе  ответ  судьбы.  Ќо  Ќебо
молчало. ‹уна одиноко царствовала в  зените,  незримо  проливаЯсь  сиреневым
потоком света над сарозекской степью, объЯтою сном и таинством ночи...

     Ђ наутро снова загремели, зарокотали утробно добулбасы, повелеваЯ людЯм
вставать, вооружатьсЯ, садитьсЯ в седла, кидать поклажу в повозки, и  снова,
воодушевлЯемаЯ и  гонимаЯ  неукротимой  властью  хагана,  двинулась  степнаЯ
армада —ингисхана на ‡апад.
     ’о был семнадцатый день похода.  Џозади  оставалась  обширнейшаЯ  часть
сарозекской степи -  наиболее  труднопроходимаЯ,  впереди  предстоЯли  через
день-другой припойменные земли †аика, и дальше путь лежал к великому  €тилю,
воды которого делили земной мир на две половины - ‚осток и ‡апад.
     € все было, как  и  прежде.  ‚переди  на  гарцующих  вороных  двигались
знаменосцы. ‡а ними в сопровождении  кезегулов  и  свиты  -  —ингисхан.  Џод
седлом у него шел размеренным тропом любимый иноходец •уба с белой гривой  и
черным хвостом, и, тайно радуЯ взор, подымаЯ в сердце хагана и  без  того  с
трудом сдерживаемую гордыню, над головой его, как всегда, плыла неразлуч-наЯ
спутница - белаЯ тучка.  Људа  он  -  туда  и  она.  Ђ  по  земле,  заполнЯЯ
пространство от краЯ и до краЯ,  двигалась  человеческаЯ  тьма  на  ‡апад  -
колонны, обозы, армии —ингисхана. ѓул стоЯл, подобно  гулу  бушующего  вдали
морЯ. € все это множество, всЯ эта движущаЯсЯ лавина людей,  коней,  обозов,
вооружениЯ, имущества, скота были воплощением его, —ингисхана, мощи и  силы,
все это шло от него, источником всего этого были его замыслы. € думал  он  в
седле в тот час все о том же, о чем редко кто из смертных смеет  думать,-  о
вожделенном мировом  владычестве,  о  единой  подлунной  державе  на  вечные
времена, коей дано  будет  ему  править  и  после  смерти.  Љак?  —ерез  его
повелениЯ, заблаговременно высеченные на скрижалЯх. €  покуда  будут  стоЯть
скалы с надписЯми-повелениЯми, указывающими, как править миром, пребудет  на
свете и его волЯ. ‚от о чем думал хаган в тот час в  пути,  и  захватывающаЯ
мысль о надписЯх на камнЯх как способе достижениЯ бессмертиЯ уже  не  давала
ему покоЯ. Ћн решил, что займетсЯ этим зимой, на берегу  €тилЯ.  ‚  ожидании
переправы он соберет совет ученых, мудрецов и предсказателей и выскажет свои
золотые мысли о  вечной  державе,  выскажет  свои  повелениЯ,  и  они  будут
высечены на скалах. ќти слова перевернут мир, и  весь  мир  припадет  к  его
стопам. ‘ тем он и шел в поход, и все сущее на  земле  должно  было  служить
этой цели, а все, что противоречило ей, все, что  не  способствовало  успеху
похода, подлежало устранению с пути и искоренению.
     € снова стали слагатьсЯ стихи:

     Ђлмазным навершием державы моей
     ‚одружу сверкающий месЯц в небе... „а!..
     € муравей на тропе не уклонитсЯ
     Ћт железных копыт моей армии... „а!..
     Џереметную суму истории
     ‘ потного крупа конЯ моего
     Ѓлагодарные потомки снимут,
     ЏостигаЯ цену могущества... „а!..

     ‘лучилось так, что именно в этот день, пополудни, доложили —ингисхану о
том, что одна из женщин в обозе родила  -  вопреки  строжайшему  на  то  его
ханскому запрету. ђодила ребенка -  неизвестно  от  кого.  ‘ообщил  об  этом
хептегул Ђрасан. Љраснощекий хептегул,  с  бегающими  глазками,  всегда  все
знающий и неутомимый, и на  этот  раз  первым  принес  известие.  "Њой  долг
доложить тебе, величайший, все, как есть, поскольку  на  этот  счет  сделано
тобой предупрежде-ние",-  похрипываЯ  -  жирок  душил  его,-  заключил  свое
донесение хептегул Ђрасан, скача с хаганом стремЯ в стремЯ, чтобы лучше были
слышны его слова на ветру.
     —ингисхан не сразу внЯл, не сразу ответил хептегулу. ‘осредоточенный  в
тот миг на мыслЯх о заветных скрижалЯх, он  не  сразу  поддалсЯ  нахлынувшей
досаде и долго не хотел признатьсЯ себе в том, что не ожидал,  что  подобное
известие так подействует на него. —ингисхан молчал  оскорблен-но,  с  досады
прибавил ходу коню, и полы его легкой собольей шубы разлетались по сторонам,
как крыльЯ испуганной птицы. Ђ хептегул Ђрасан, поспешаЯ рЯдом,  оказалсЯ  в
затруднительном положении, не знаЯ, как ему быть, он то придерживал поводьЯ,
чтобы не гневить излишне хагана  своим  присутствием  рЯдом,  то  снова  шел
стремЯ в стремЯ,  чтобы  быть  готовым  расслышать  слова,  коли  они  будут
произнесены, и не понимал,  не  мог  взЯть  в  толк  причины  столь  долгого
молчаниЯ владыки - что стоило тому изречь всего два слова: казнить ее,- и  в
тот же час там, в обозах, задавили бы и эту женщину, и ее выродка, коли  она
осмелилась  родить  наперекор  высочайшему  запрету.  ‡адушили  бы  дерзкую,
закатав в кошму,- другим в назидание,- и делу конец.
     ‚друг хаган резко  бросил  через  плечо,  да  так,  что  хептегул  даже
привстал в седле:
     - ’ак почему, пока не разродилась это обознаЯ сука, никто  не  заметил,
что она брюхата? €ли видели, да помалкивали?
     •ептегул Ђрасан подалсЯ было объЯснить, как это могло произойти,  слова
его оказались сбивчивы, и хаган властно осек его:
     - Џомолчи!
     ‘пустЯ немного времени он желчно спросил:
     - Љоли  она  ничейнаЯ  жена,  так  кто  же  она,  эта  разродившаЯсЯ  в
обозах,повариха, истопница, скотница?
     € был крайне удивлен,  что  роженицей  оказалась  вышивальщица  знамен,
поскольку никогда  прежде  не  приходило  ему  в  голову,  что  кто-то  этим
занимаетсЯ, кто-то кроит и вышивает его золотые стЯги, так же, как не  думал
он о том, что кто-то тачает ему сапоги или  сооружает  очередные  юрты,  под
куполом которых протекала его жизнь. Ќе думалось прежде о таких мелочах.  „а
и с чего бы, разве знамена не существовали сами по себе, рЯдом с ним и в его
войске  повсюду,  возникаЯ,  как  загодЯ  разводимые  костры,  раньше,   чем
поЯвлЯлсЯ он сам, на лагерных стоЯнках, в движущейсЯ коннице, в сражениЯх  и
на пирах. ‚от и сейчас - впереди гарцевали знаменосцы, осенЯЯ его  путь.  Ћн
шел походом на ‡апад с тем, чтобы установить там свои  стЯги,  отшвырнув  на
истоптание чужие знамена. ’ак оно и будет... Ќичто и никто не посмеет встать
на его пути. € любое, даже малейшее неповиновение кого-либо из идущих с  ним
на покорение мира будет пресекатьсЯ не иначе как смертной карой.  Љара  ради
повиновениЯ - таково неизменное орудие власти одного над многими.
     Ќо в случае с этой вышивальщицей  повинна  не  только  она,  но  и  еще
кто-то, безусловно, находЯщийсЯ в обозах или в войске... Ќо кто он?..
     ‘ этого часа —ингисхан омрачилсЯ, что было заметно по его  окаменевшему
лицу, тЯжелому взглЯду немигающих рысьих  глаз  и  напрЯженной,  как  против
ветра, посадке в седле. Ќо никто из осмеливавшихсЯ приблизитьсЯ  к  нему  по
неотложным делам не  знал,  что  омрачилсЯ  хаган  не  столько  потому,  что
обнаружилсЯ  вызывающий  факт  непослушаниЯ  какой-то  вышивальщицы   и   ее
неизвестного возлюбленного, сколько потому, что  случай  этот  напомнил  ему
совсем другую историю, оставившую горький, неизгладимый,  постыдный  след  в
его душе.
     €  снова,  кровоточа,  обжигаЯ  душу,  припомнилось  ему  пережитое   в
молодости, когда он еще носил свое исконное имЯ ’емучин, когда никто еще  не
мог  предположить,  что  в  нем,  сироте,  безотцовщине   ’емучине,   грЯдет
Џовелитель —етырех ‘торон ‘вета, когда и сам он еще не  помышлЯл  ни  о  чем
подобном. ’огда, в далекой молодости, пережил он трагедию и позор.  ЊолодаЯ,
посватаннаЯ родителЯми еще с детства, жена его Ѓортэ в дни  медового  месЯца
была похищена при набеге соседнего племени меркитов, и, пока он сумел отбить
ее в ответном набеге, прошло немало дней, много дней и  ночей,  подсчитывать
которые с точностью у  него  не  хватало  сил  и  теперь,  когда  он  шел  с
многотысЯчным войском на завоевание ‡апада, дабы утвердить и сделать  навеки
недосЯгаемым на троне мирового господства свое имЯ, дабы  все  затмить  и...
все забыть.
     ‚ ту далекую ночь,  когда  подлые  меркиты  беспорЯдочно  бежали  после
трехдневной кровопролитной  схватки,  когда  они  бежали,  бросив  табуны  и
стойбища, бежали под страшным, беспощадным натиском, только бы  спасти  свои
жалкие жизни, от возмездиЯ, когда исполнилась клЯтва мести, в  которой  было
сказано:

     ...„ревнее, издалека видное свое знамЯ
     џ окропил перед походом кровью жертвы,
     ‚ свой низко рокочущий, обтЯнутый
     ‚оловьей кожей барабан Я ударил.
     Ќа своего черногривого бегунца Я сел верхом.
     ‘вой стеганый панцирь Я надел.
     ‘вой грозный меч Я в руки взЯл.
     ‘ удит-меркитами Я буду битьсЯ до смерти...
     ‚есь народ меркитский Я истреблю до мальца,
     Џока их земли не станут пустыми...

     когда эта страшнаЯ клЯтва исполнилась сполна в ночи, оглашенной криками
и воплЯми, среди бегущих  в  панике,  среди  преследуемых  удалЯлась  крытаЯ
повозка. "Ѓортэ! Ѓортэ! ѓде ты? Ѓортэ!" - кричал и звал ’емучин в  отчаЯнии,
кидаЯсь по сторонам и нигде ее не находЯ, и когда наконец он  настиг  крытую
повозку и его люди перебили с ходу возниц, то Ѓортэ откликнулась на зов:  "џ
здесь! џ Ѓортэ!" - и спрыгнула с повозки,  а  он  скатилсЯ  с  конЯ,  и  они
бросились друг другу навстречу и обнЯлись во тьме. € в то  мгновение,  когда
молодаЯ жена оказалась в его объЯтиЯх, целаЯ и невредимаЯ,  он  ощутил,  как
неожиданный удар в сердце, незнакомый чуждый  запах,  долж-но  быть,  крепко
прокуренных усов, оставшийсЯ от чьего-то прикосновениЯ на ее теплой, гладкой
шее, и замер, прикусив губы до крови. Ђ вокруг шла схватка, битва,  расправа
одних над другими...
     ‘ той минуты он уже не ввЯзывалсЯ в бой. Џосадив вызволенную  из  плена
жену в  повозку,  повернул  назад,  пытаЯсь  совладать  с  собой,  чтобы  не
высказать сразу то, что прожгло его. € мучилсЯ потом всю жизнь. Џонимал - не
по своей воле оказалась жена в руках врагов. €, тем не  менее,  какой  ценой
удалось ей не пострадать? ‚едь ни один волос с ее головы не  упал.  ‘удЯ  по
всему, Ѓортэ в плену не была мученицей, нельзЯ было сказать, что вид  у  нее
был настрадавшийсЯ. Ќет, и потом откровенного разговора об  этом  у  них  не
возникало.
     Љогда те немногочисленные меркиты, которым не  удалось  после  разгрома
откочевать в другие страны или в труднодоступные места, уже не  представлЯли
ни малейшей опасности, когда они пошли в пастухи и прислугу, превратились  в
рабов, никому не понЯтна была неумолимаЯ жестокость мести ’емучина,  к  тому
времени ставшего уже —ингисханом. ‚ результате все те  меркиты,  которые  не
сумели бежать, были перебиты. € никто из