        —ингиз ’орекулович Ђйтматов. ‹ицом к лицу


----------------------------------------------------------------------------
     —ингиз ’орекулович Ђйтматов (1928).
     €здание: —ингиз Ђйтматов, "€ дольше века длитсЯ  день"  ("Ѓелое  облако
—ингизхана"), ђоман; "‹ицом к лицу", Џовесть.
     €зд-во: ѓлавнаЯ редакциЯ  Љыргызской  ‘оветской  ќнциклопедии,  Ѓишкек,
1991.
     OCR и вычитка: Ђлександр Ѓелоусенко (belousenko@yahoo.com), 8  сентЯбрЯ
2002.
     Ѓиблиотека Ђлександра Ѓелоусенко - belousenkolib.narod.ru
----------------------------------------------------------------------------
 
        ‹€–ЋЊ Љ ‹€–“
 
     Џовесть
 
        Џђ…„€‘‹Ћ‚€…
 
     ‚первые за всю мою творческую практику Я возвращаюсь вновь к давно  уже
опубликованному произведению. Џовесть "‹ицом к лицу" написана более тридцати
лет назад. Џожалуй, именно с этой небольшой вещи и началсЯ мой  литературный
путь. …сли же она до сих пор сохранЯет в себе некий  смысл,  интересный  длЯ
современного читателЯ, то это говорит, мне думаетсЯ, прежде всего о том, что
была она задумана искренне. џ пыталсЯ вложить  в  нее  тот  жизненный  опыт,
который тогда у менЯ за  плечами  имелсЯ,-  ведь  мои  отрочество  и  юность
совпали с войной и первыми послевоенными годами. ‚ четырнадцать лет  Я  стал
секретарем аильного (сельского) ‘овета, затем был налоговым агентом, то есть
собирал с семей денежный  налог.  ‚се  это  прошло  через  менЯ,  через  мою
юношескую  психологию  как  очень  большое  испытание.  џ  увидел  людей   в
экстремаль-ной ситуации тех военных и послевоенных лет и сам  нес  посильную
ношу.
     Љазалось, теперь можно было бы и не вспоминать о прошлом, однако  ныне,
когда мы пережи-ваем общественный  подъем,  Я  имею  в  виду  перестройку  и
гласность, которые открыли длЯ нас ранее запретные  творческие  ворота,  нам
стало особенно Ясно, что далеко не весь урожай собрали мы с литературных нив
в свое времЯ. „а, многое было под запретом, многое подавалось тенден-циозно,
но были и своего рода установившиесЯ взглЯды  на  то,  как,  допустим,  надо
изображать  войну,  человека  на  войне,-  ведь   мы   победители,   значит,
соответственно этому должен выступать и литературный герой. € вот теперь, по
прошествии многих-многих лет, пожалуй, к чести совсем еще молодого прозаика,
каким был Я тогда, можно отметить, что Я обратилсЯ  к  теме,  насколько  мне
известно, в ту пору почти никем еще не затронутой,-  судьбе  дезертира,  его
жены и его матери.
     Џовесть "‹ицом  к  лицу"  была  напечатана  в  журнале  "ЋктЯбрь",  она
получила читательское признание, и критика не обделила ее  своим  вниманием,
но, повторЯю, много времени прошло с тех пор, и все же Я решил  вернутьсЯ  к
ней и вспомнить то, от  чего  мне  в  свое  времЯ  пришлось  отказа-тьсЯ  по
цензурным соображениЯм,- от каких-то глав, каких-то поступков  моих  героев,
которые прежде весьма осложнили бы судьбу моего произведениЯ.
     „умаетсЯ, теперь мне  удалось  полнее  показать  всю  глубину  трагедии
тогдашних людей, свЯзанную  с  тем,  что  война  стала  длЯ  нас  не  только
победоносным историческим событием, но она послужила и тЯжелейшим испытанием
длЯ каждого человека в отдельности. “же тогда осознава-лось  то,  о  чем  мы
печемсЯ сейчас, война как таковаЯ ЯвлЯетсЯ  страшной  разрушительной  силой,
так или иначе она несет даже побеждающей стороне огромные бедствиЯ и  многие
жертвы.  “же  тогда  происходил  конфликт  отдельной  личности,   отдельного
человека с общепринЯтым понимани-ем долга - в частности воинского долга.
     ‚ прежней редакции эта коллизиЯ оказалась несколько обойденной  по  той
причине, что опре-деленную роль тут играла тема раскулачиваниЯ, котораЯ, как
мы некогда полагали, ЯвлЯлась фактором классовой борьбы. Ћно и на самом деле
было классовой борьбой, так как велась та борьба против здравых крестьЯнских
сил, против работЯщих крестьЯн  и  более  того  -  против  самой  психологии
крестьЯнина-труженика, котораЯ воспитывалась многими и многими  поколениЯми.
€менно этот конфликт, это  столкновение,  это  противоречие  и  повлиЯли  на
судьбу моего героЯ, который  оказалсЯ  дезертиром.  џ  попыталсЯ  рассказать
читателю, что это значило с  общест-венной  точки  зрениЯ,  с  точки  зрениЯ
народной морали, с точки зрениЯ  гражданского  долга,  но  одновременно  мне
хотелось показать трагедию этого человека и его семьи, людей, которые тщетно
пытались уклонитьсЯ от этого конфликта, уйти от  неразрешимого  спора  между
личностью и долгом.
     „умаетсЯ, мне  более  или  менее  удалось  восстановить  первоначальный
замысел в той его полноте, с которой следовало бы написать мою повесть, хотЯ
прошли - повторюсь еще  раз  -  многие  и  многие  годы.  Љстати,  жизненнаЯ
коллизиЯ, сходнаЯ с той, в которой оказались мои  герои,  нашла  позднее,  а
именно почти два десЯтка лет спустЯ,  свое  отображение,  причем,  по-моему,
более Яркое, в повести ‚алентина ђаспутина "†иви и помни". Џосле того, как Я
прочитал  ее,  Я  уже  не  возвращалсЯ  к  своей  вещи,  не  перечитывал  ее
при-стально, а вот теперь, при переделке, вдруг обнаружил, что  был  у  менЯ
тот же мотив, правда, буквально в двух-трех фразах о том,  как  моЯ  героинЯ
испугалась, что забеременела. Ќо, видно, опасениЯ  не  подтвердились,  страх
забылсЯ,  она  успокоилась,  а  у  ђаспутина  на  этом  построена  всЯ   его
великолепнаЯ повесть. ‚прочем, Я не жалею - один  пишет  так,  другой  видит
по-своему. ‘ейчас Я вспомнил то, чего не сумел сказать  прежде,  потому  что
тогда это не было бы принЯто и понЯтно.
     ‚ свое времЯ Я обдумывал одно  сюжетное  событие,  которое  не  решилсЯ
включить в повесть именно из-за его свЯзи с темой раскулачиваниЯ. ’еперь  же
восстановлена целаЯ большаЯ глава о том, как умирает мать моего героЯ, а  он
не может даже похоронить ее, хотЯ находитсЯ совсем неподалеку. Ќезадолго  до
своей смерти мать, видЯ безвыходное  положение  сына,  предлагает  ему  уйти
туда, куда некогда бежали ее братьЯ-кулаки. ‚от тут и возникала важнаЯ свЯзь
трагических тем.
     €  в  заключение  мне  хотелось  бы  выразить  признательность  ‹юсьену
‹ейтесу, моему  швейцар-скому  издателю,  моему  доброжелательному  другу  и
вообще замечательнейшему человеку за то, что он  побудил  менЯ  вернутьсЯ  к
моей первой повести. Ѓез него это врЯд ли бы случилось.  џ  благодарен  ему,
ибо, написав три десЯтка страниц, почувствовал, что это сделано не зрЯ.
 
     —ингиз Ђйтматов
 
     ‹€–ЋЊ Љ ‹€–“*
 
     * ЏечатаетсЯ по ж. "‹итературный Љиргизстан", ќ 3, 1990.
 
     Њимо единственного на полустанке  фонарЯ  косЯками  проносились  охапки
сырых тополиных листьев. ‚ эту ночь тополЯ ронЯли листву. ЏрЯмые и стройные,
как шомпола, упруго раскачива-лись они на ветру, и  шум  их  высоких  вершин
напоминал отдаленный рокот морЯ.
     ’емна ночь в ущелье —ерной горы. Ќо еще непроглЯдней она  на  маленьком
полустанке под горой. ‚ремЯ от времени темнота словно колышетсЯ от  света  и
грохота поездов; поезда проносЯтсЯ дальше, и снова  на  полустанке  темно  и
безлюдно.
     ќшелоны  идут  на  запад.  ‚от  и  сейчас  подошел  длинный  состав   с
пропыленными вагонами. ‚ приоткрытой топке паровоза  сверкнуло  огне-красное
пламЯ; лЯзгнув буферами, вагоны останови-лись. Ќикто не сошел на полустанке,
никто не крикнул: "ЉакаЯ это станциЯ?" ‹юди,  истомленные  дальней  дорогой,
спали  в  вагонах.  ’олько  неостывшие  оси  колес  продолжали   еще   тонко
поскрипывать.
     Љогда дежурный по станции, размахиваЯ фонарем и тЯжело топаЯ  сапогами,
пробежал в голову состава, из предпоследнего вагона высунулсЯ дневальный. ‡а
плечом у него смутно блеснул штык винтовки.
     „невальный, вытЯнув шею,  стоЯл  у  двери,  напрЯженно  всматриваЯсь  в
темноту и прислушива-Ясь.  ‚  ущелье,  как  всегда,  дул  резкий  ветер,  за
приземистой станционной улочкой, где-то под обрывом,  натруженно,  подспудно
гудела река. Џо лицу дневального скользнул холодный тополиный лист -  словно
коснулась щеки  дрожащаЯ  ладонь  человека.  „невальный  отпрЯнул,  поглЯдел
внутрь вагона. Џотом снова выглЯнул: безлюдье, ветер, ночь...
     ‘пустЯ минуту вороватой тенью отделилсЯ от  вагона  человек  в  шинели,
отошел к кустам у арыка и  скрылсЯ  в  них.  ђаздалсЯ  пронзительный  свист.
—еловек в кустах рванулсЯ бежать, но тут же притих,  прижалсЯ  к  земле.  Ћн
понЯл: это дежурный давал свисток к отправлению. ‚агоны тЯжело заскрипели, и
поезд тронулсЯ в свой дальний путь.
     Ћтгудели над рекой пролеты моста. „альше - туннель. Џаровоз,  прощаЯсь,
заревел во всю мощь своей глотки.
     Љогда стихло эхо в скалах,  когда  наконец  успокоились  растревоженные
галки на станционных деревьЯх, человек приподнЯлсЯ в кустах и  начал  дышать
шумно и жадно, словно перед этим долго сидел под водой.
     ‚се глуше и реже постукивали  рельсы,  откликаЯсь  на  бег  удалЯющихсЯ
колес.
     Ѓурно вздыхали тополЯ. ‘ гор тЯнуло запахом осенних выпасов.
     ’емна ночь в ущелье —ерной горы...
 
     ‘ тех пор, как ‘ейде родила, сон у нее чуток, как у птицы.  Џерепеленав
ребенка в сухое, она сидела при свете фитилЯ, приткнувшись боком к  бешику*.
…е смуглаЯ гладкаЯ грудь, выпростан-наЯ наружу, мЯгко  нависла  над  детской
головкой.
 
     * Ѓешик - детскаЯ кочеваЯ люлька.
 
     ‚ углу, накрывшись поверх одеЯла чананами, спала свекровь. ‘тараЯ  она,
слабаЯ, кашлЯет со стоном, как больнаЯ овца. ‘ил хватает лишь на  то,  чтобы
молитьсЯ Ѓогу. „аже во  сне  бормочет:  "Ћ  ‘оздатель,  вручаю  тебе  судьбы
наши..." Љогда ‘ейде  уходит  на  работу,  старуха  нЯнчит  внука.  ‚се-таки
помощь! Ћна и в поле носит ребенка, чтобы мать покормила его грудью, а  сама
дышит с хрипом, и руки мелко трЯсутсЯ. ‘тарухе очень трудно, но она  никогда
не жалуетсЯ: кому, как не ей, нЯнчить первенца своей единственной снохи?
     „авно уже за полночь, а все не спитсЯ. „а и можно ли  спокойно  уснуть?
Љто бы мог подумать, кто мог ждать, что настанут  такие  времена?  ЏоЯвились
слова, ранее не слыханные: "герман", "фашист", "повестка"... ‚ аиле  что  ни
день, то проводы. ‘ курджунами, с мешками за спинами собираютсЯ  мужчины  на
большой дороге, набиваютсЯ в брички и кричат  на  прощанье:  "ќ,  полно  вам
слезы  лить!"  Ѓрички  трогаютсЯ,  мужчины  машут  тебетеЯми:  "Љош!  Љайыр,
кош..."* ‡аплакан-ные женщины и дети, сбившись в кучу, стоЯт на бугре,  пока
брички не скрываютсЯ из глаз, потом молча расходЯтсЯ. —то-то  будет  дальше,
что ждет их впереди? ‚ернутсЯ ли с войны аскеры**?
 
     * Љош, кайыр, кош - до свиданиЯ, прощайте.
     ** Ђскер - солдат, воин.
 
     Џрошлым летом, когда ‘ейде, чабанскаЯ дочь, вошла в семью мужа, их  дом
еще не был достроен: стены не засаманены и не оштукатурены, крыша не  залита
глиной. …сли бы снова вернуть те дни! “рывками достраивали они свой дом,  и,
может быть, так же урывками ‘ейде грелась в лучах своего короткого  счастьЯ.
ЏомнитсЯ, из арыка бежала  теплаЯ  струйка  воды,  а  они  с  мужем,  высоко
взмахиваЯ кетменЯми, перемешивали полову с землей и, заголив ноги до  бедер,
месили звучно чмокавшую глину. ќто  была  тЯжелаЯ  работа:  новое  сатиновое
платье  ‘ейде  полинЯло  за  несколько  дней,  но  они  совсем  не  замечали
усталости. Њуж тогда казалсЯ очень довольным, он то и дело  хватал  жену  за
полные смуглые руки, обнимал и, балуЯсь, наступал ей в глине на ногу.  ‘ейде
вырывалась, со смехом бегала вокруг Ямы. Љогда муж догонЯл ее, она сердилась
длЯ виду:
     - Ќу, оставь, оставь же! ‚едь мать увидит - и не стыдно? - Ђ  сама  тут
же прЯталась за плечи мужа, на мгновение прижимаЯсь к  его  спине  сильными,
упругими грудЯми.- Ќу, довольно, говорю, ой, ты посмотри только на себЯ,  на
кого ты похож, все лицо в глине!
     - Ђ ты сама-то ? ‘перва на себЯ посмотри!
     € ‘ейде доставала из карманчика бешмета, брошенного в тени под деревом,
маленькое круглое зеркальце. ќто  она  не  ленилась  делать  и  всЯкий  раз,
застенчиво отворачиваЯсь от мужа, с восхищением смотрела в зеркальце на свое
раскрасневшеесЯ лицо, залЯпанное глиной. Ќо ведь глина не испортит красоты -
стоит только смыть ее. ‘ейде смеЯлась перед зеркальцем, смеЯлась от счастьЯ.
Џусть себе брызжетсЯ глина!
     ‚ечером, искупавшись в арыке, она ложилась под урючиной в постель, тело
ее долго сохранЯ-ло запах и прохладу проточной воды. Ђ в темной синеве  ночи
над головой  матовым  перламутром  светились  иззубренные  вершины  снежного
хребта, на люцернике, за арыком,  цвела  свежаЯ,  душистаЯ  мЯта,  и  где-то
совсем рЯдом в траве пел перепел. …е охватывало  отрадное  ощущение  светлой
спокойной красоты в себе самой и во всей окружающей  ее  жизни,  и  она  еще
ближе пододвигалась к мужу, мЯгко закидывала руку за его шею. Ђ сколько  они
мечтали в ту пору! Ћ том, как достроЯт дом, как обзаведутсЯ хозЯйством,  как
пригласЯт к себе ее родителей и какие приготовЯт длЯ них подарки... ‚се  это
было счастьем.  ‚ремЯ  тогда  летело  стремглав  -  не  заметишь,  как  день
сменЯетсЯ ночью.
     Љогда засаманили стены, началась война. Љое-как,  наспех,  оштукатурили
стены внутри дома, и тут начали брать джигитов в армию.
     Ќикогда не забыть того днЯ, не остыло еще горе  разлуки.  ‘ловно  вчера
все это было.  Њобили-зованных  провожали  всем  аилом  за  околицей.  ‘ейде
постыдилась людей и не посмела проститьсЯ с мужем так, как ей хотелось: ведь
она была здесь совсем  новенькой  келин*.  Ћна  неловко  сунула  мужу  руку,
потупилась, боЯсь показать слезы; так они и  расстались.  Ќо  когда  джигиты
скрылись в степи, ‘ейде вдруг понЯла до  боли,  что  надо  было  послушатьсЯ
сердца, отбросить стыдливость перед старшими, и, может быть, в последний раз
крепко обнЯть, крепко поцеловать мужа. Љак  горько  упрекала  она  себЯ!  Ќе
успела даже шепнуть  ему  на  ухо  о  своей  смутной  догадке:  кажетсЯ  она
забеременела. Ќо было уже поздно. ЏотерЯнного не  воротишь.  ’ам,  далеко  в
степи, пыль застилала дорогу. ‘ той поры потЯнулись  гнетущие  дни,  и  все,
чего она не сумела выполнить, теперь спеклось кровью  в  груди;  она  всегда
ощущала в своей груди этот жгучий, мучительный комок.
 
     * Љелин - молодка, невестка.
 
     ”итиль догорал. †алко было отнЯть грудь у  маленького:  он  так  хорошо
уснул с соском во рту; иногда вдруг шевельнетсЯ  и  опЯть  нежно  зачмокает.
„алеко отсюда кочевали мысли ‘ейде.
     ‘о двора кто-то осторожно  постучал  в  окно.  ‘ейде  вскинула  голову,
насторожилась. ‘нова повторилсЯ негромкий  прерывистый  стук.  ‘ейде  быстро
отнЯла грудь, сбросила с  плеч  чапан  и  легкими  шагами  подошла  к  окну,
бессознательно застегиваЯ на груди пуговицы платьЯ.  —ерез  низкое  окно  во
дворе ничего не видать - мрак.
     ‘ейде зЯбко передернула  плечами,  чуть  слышно  звЯкнули  подвески  на
косах.
     - Љто там? - подозрительно спросила она.
     - џ... Ћткрой... ‘ейде! - приглушенно  и  нетерпеливо  ответил  хриплый
голос.
     - „а кто ты? - неуверенно  переспросила  она,  отпрЯнула  в  сторону  и
метнула испуганный взглЯд на детский бешик.
     - џ... ќто Я, ‘ейде, открой!
     ‘ейде наклонилась к окну, тихо вскрикнула  и,  схватившись  за  голову,
опрометью кинулась к двери.
     „рожащей рукой нащупала она в темноте крючок, рванула дверь и беззвучно
припала к груди стоЯщего перед ней человека.
     - ‘ын свекрови! ‘ын моей свекрови! - сдавленным шепотом выговорила  она
по привычке и, уже больше не в силах сдерживатьсЯ,  назвала  его  по  имени:
"€смаил!" ‘ейде заплакала. Љакое счастье, какое нежданное счастье -  ее  муж
вернулсЯ живой и невредимый! ‚от он стоит, €смаил, и от него пахнет  крепкой
махоркой. ‚орот шинели грубым ворсом  царапает  ей  лицо,  словно  волосЯной
аркан.
     —то же он молчит? €ли это от  радости?  „ышит  тЯжело  и,  как  слепец,
торопливо шарит, гладит руками ее плечи и голову.
     - ‡айдем-ка в дом! - быстро прошептал €смаил, сгреб ее в охапку, шагнул
через порог. ’олько теперь опомнилась ‘ейде.
     - Ћй, да что ж это Я, глупаЯ? Њать, суюнчу*: сын вернулсЯ!
 
     * ‘уюнчу - радостнаЯ весть.
 
     - —ш! - €смаил схватил ее за руку.- ‘той, кто дома?
     - Њы одни, сын твой в бешике!
     - Џостой, дай отдышатьсЯ!
     - Њать обидитсЯ...
     - Џодожди, ‘ейде!
     ‚се еще не верЯ в то, что муж вернулсЯ,  ‘ейде  порывисто  обнЯла  его,
истово прижалась. ‚ темноте они не видели друг друга, да надо ли видеть? Ћна
слышала, как под сукном шинели отрывистыми, неровными  толчками  билось  его
сердце. Ќе во сне, а наЯву она целовала его обветренные жесткие губы.
     - €стосковалась Я! Љогда вернулсЯ-то? Ќасовсем? - спрашивала она.
     €смаил снЯл с плеч руки ‘ейде и сказал глухо:
     - ЏрЯмо со станции... Џодожди, Я сейчас...
     Ћн вышел во двор и, оглЯдываЯсь по сторонам, прокралсЯ к  сараю.  —ерез
минуту вернулсЯ. ‚ руках у него была винтовка. Ќащупав ногой кучу  кураЯ*  в
углу, засунул винтовку под самый низ.
 
     * Љурай - растение, сорнЯк.
 
     - —то делаешь? - удивилась ‘ейде.- Џоставь в комнате!
     - ’ише, ‘ейде, тише!
     - Џочему?
     Ќе ответив на вопрос, €смаил взЯл ее за руку:
     - €дем, показывай сына.
 
     Џочти каждый день, в сумерках, с дальних лугов, густо поросших чийнЯком
и кураем, ‘ейде таскает вЯзанки хвороста. „олго бредет  она  по  неприметным
овечьим тропам с увала на увал и, когда аил  уже  близко,  присаживаетсЯ  на
бугре отдохнуть в последний раз. Ћслабив петлю веревки, переброшенную  через
грудь, она вздыхает с облегчением и прислонЯетсЯ спиной  к  вЯзанке.  •орошо
сидеть так, на минуту забыв обо всем, и спокойно смотреть в  небо.  ‚низу  в
аиле, тарахтЯт брички, слышны голоса верховых, разъезжающих по улице.  ‚етер
доносит  знакомый  запах  кизЯчного  дыма,  прелой  соломы  и   пережаренной
кукурузы.
     Ќо  сегоднЯ  ‘ейде  не  удалось  отдохнуть.  €здалека   донеслось   эхо
паровозного  гудка.  ‘ейде  встрепенулась,  натЯнула  веревку,  с  раскачкой
стронула с земли вЯзанку и, взвалив ее на себЯ, быстро пошла,  сгибаЯсь  под
тЯжестью. ѓудок паровоза напомнил ей о  побеге  €смаила.  Ѓеспокойно  заныло
сердце.
     ‘ейде шла по улице, опасаЯсь,  как  бы  не  встретилсЯ  кто-нибудь,  не
остановил бы ее. "‘корей бы кончились лунные ночи",- думала она. ’огда бы ей
не приходилось каждый день ходить за хворостом, готовить €смаилу еду и потом
носить ее к нему в убежище. "Ќе дай бог, а вдруг заподозрЯт!" †енщины уже не
раз приставали, чтобы она показала им курайное место. Ќо брать  их  с  собой
нельзЯ:  там  €смаил.  „нем  он  отлеживалсЯ  в  пещере,  а  в  темные  ночи
пробираетсЯ домой. Љогда он приходит, они завешивают окна,  запирают  двери.
Ќа всЯкий случай под конулом* ‘ейде вырыла Яму и прикрыла ее циновкой из чиЯ
и кошмой.
 
     * Љонул - пространство под нарами, на которые складывают тюки одеЯла  и
кошмы.
 
     ’ак и живут. ‘таруха-мать никак не может привыкнуть  к  такой  жизни  -
туговатаЯ на ухо, она напрЯженно прислушиваетсЯ к каждому шороху,  поминутно
вздрагивает,  с  жалостью  и  страхом  поглЯдывает  на  €смаила  слезЯщимисЯ
красновекими глазами. ЉажетсЯ, она думает, украдкой вздыхаЯ: "ќх,  сынок  ты
мой, бедный сынок!"
     €смаил начинает иногда расспрашивать, как идут дела в аиле. Ќо это ни к
чему. …му не по себе, чаще он сидит молча, угрюмый, устало опустив плечи,  и
с нетерпением поглЯдывает на кипЯщий казан. Ќадо  побыстрей  накормить  его,
чтобы до рассвета он успел вернутьсЯ в свою пещеру. ‘ейде суетливо возитсЯ у
очага и думает свои думы. …й и жалко €смаила, и  она  боитсЯ  потерЯть  его,
боитсЯ остатьсЯ одна с больной старухой  и  сыном  на  руках.  €смаил  очень
изменил-сЯ. ‚ пещере он не видит солнца, не дышит ветром, лицо  его  принЯло
землистый оттенок, на отекших щеках торчит взъерошеннаЯ борода. €ной раз  он
смотрит жалостно, беспомощно, как загнаннаЯ лошадь, а  иной  раз  глаза  его
твердеют,  черные  точки  зрачков  поблескивают  в  щелЯх  век  со   скрытой
жестокостью и Яростью, бледнеет прикушеннаЯ губа. †уть берет, глЯдЯ на него!
‚ такие минуты €смаил даже забывает с сыне, которого держит на руках.
     ’аким ли был €смаил в прошлое лето? —ерный  от  загара,  жилистый,  как
журавль, он работал, не покладаЯ рук, не знаЯ устали. ’огда они строили дом.
’огда все было Ясно и просто в их жизни, ничто не смущало и не тревожило их.
Ќадо было только жить и трудитьсЯ. "‚от построимсЯ, обнесу усадьбу дувалом -
от чужого глаза",- частенько говорил €смаил, по-хозЯйски оглЯдываЯ  двор.  Ђ
теперь он дезертир. ’еперь он приходит в собственный дом украдкой, по ночам.
€ как только придет, уже торопитьсЯ уйти.
     ‘ейде стараетсЯ не замечать этого. ‚ те редкие ночи, когда муж приходит
и сидит перед нею с сыном на руках, ей смертельно хочетсЯ забыть  обо  всем,
забыть, забыть и хоть на один короткий час по-настоЯщему быть счастливой.
     "Џусть он дезертир, пусть! - утешает  она  себЯ,  раскатываЯ  на  доске
тесто.- Њужчина знает, как ему поступать. ‚едь €смаил говорит: "Љаждому своЯ
жизнь дорога, а в эту войну только тот и  уцелеет,  кто  сам  позаботитсЯ  о
своей голове". Ќе мне его учить, значит так надо, ему виднее, разве стану  Я
собственными руками отрывать его от себЯ? „а ни за что! Ћн  и  сам  говорит:
"Ѓудь что будет, но под пулю не пойду. •оть день да мой - у себЯ, дома.  —то
мне делать там, на фронте, где-то на краю  света?  Ћтцы-деды  и  во  сне  не
видали тех краев... Љому как, а мне никакой нужды в этом нет, Я не  желаю...
Ђ если бы пошел,  что  изменитсЯ?  Ћдин  Я  врага  не  одолею,  и  без  менЯ
обойдутсЯ..."
     Ћно и правда, может обойдутсЯ. Ћдним €смаилом казна  не  обеднеет.  Ќу,
сбежал, и что ж из этого?  Ќикому  никакого  вреда,  пусть  себе  бережетсЯ,
подумаешь, разве ему охота погибать?.. ‹ишь  бы  зиму  перебитьсЯ,-  в  доме
кукурузы мало, дотЯнуть бы до весны... „а у других в аиле  не  лучше,  народ
теперь живет не так, как прежде,- хлеба у всех  в  обрез.  „о  весны  то  ли
хватит, то ли нет... ’Яжко придетсЯ..."
 
     Џо утрам полынь над арыками покрывалась бородками инеЯ и густо посыпала
землю приморо-женными шариками семЯн. ‚ременами выпадал снег. Ћвцы ходили  с
мокрой шерстью, дымЯщейсЯ  буроватым  навозным  паром.  ‡а  ними  неотступно
летали сороки, нагло высматриваЯ  облезлые  бока  овец.  ‡има  приближалась,
туманнаЯ, хмураЯ... Ђ войне не видать ни конца ни краЯ,  все  больше  народу
уходило на фронт.
     Ќа этот раз отправлЯли самых молодых, которым только  что  вышел  срок,
совсем еще безусых ребЯт.
     - Ѓотом*, еще вчера они бегали  босоногими  сорванцами,  а  глЯди,  как
быстро вошли в рост. ’еперь вот едут на войну, не вкусив радостей  жизни.  Ћ
пропащий герман, смерти на тебЯ нет!  -  горестно  приговаривали  старики  и
старухи, постукиваЯ клюками возле бричек, остановившихсЯ у двора,  где  пили
бозо**. ‡десь в последний раз собрались призывники с  девушками  и  молодыми
келин. Ѓеспрерывно хлопали двери бозокерской  кибитки,  слышны  были  пьЯные
голоса поющих. €х пение хватало за сердце:  слышались  в  нем  и  печаль,  и
решимость, и пьЯнаЯ удаль, и раздумье.
 
     * Ѓотом- выражение удивлениЯ, изумлениЯ.
     ** Ѓозо (буза) - род домашнего алкогольного хлебного напитка.
 
     ‘тарухи отжимали слезы с ресниц:
     - ќх, родненькие, пусть скорей придет день, когда мы снова услышим ваши
песни!..
     ‘ейде тоже была здесь, среди  молодых.  …ще  утром  ее  любимый  кайни*
„жумабай пришел навеселе.
     - ‘обирайсЯ, джене**, мы заказали бозо, повеселимсЯ напоследок. €дем!..
     Ќе хотелось ‘ейде обидеть парнЯ, но все же она  попыталась  отказатьсЯ:
молола в это времЯ на джаргылчаке*** талкан**** длЯ €смаила.
     - Ќеудобно мне идти туда, ты не обижайсЯ. џ провожу вас на улице...
     - Љак это неудобно? ’ы же менЯ провожаешь, своего кайни... Ќет, пойдем,
ради €смаил-аке пойдем. Њожет быть, он сейчас в самом  пекле  войны...  …сли
приведетсЯ  встретитьсЯ  на  фронте,  скажу:  сама  менЯ  провожала,  привет
передам... —ем Я хуже других? ‚сех провожают родные, а Я что?..
     ‘ейде не нашлась, что ответить, смутилась - даже „жумабай это заметил:
     - Ђ что, стыдно стало? Ќу, то-то! €дем...
     € вот она сидит в доме бозокера*****,  не  смеЯ  поднЯть  глаз,  словно
провинилась перед всеми. ‡абившись подальше в угол, она прикрыла рот платком
и молчит.
     Ќасколько дорог тебе человек, это со всей  остротой  чувствуешь  только
при расставании. ‚от эти парни, которые завтра глЯнут в глаза смерти, сейчас
гомонЯт перекидываютсЯ шутками, поют и, может быть,  именно  поэтому  близки
как никогда. ‚ эти минуты они думали не столько  о  себе,  о  своей  судьбе,
сколько о людЯх, остающихсЯ в аиле, и  желали  им  на  прощание  здоровьЯ  и
счастьЯ: и только за это одно хотелось сделать  длЯ  них  что-то  большое  и
хорошее, всю душу свою отдать.
     ‚от „жумабай, пунцовый, забавно хмельной от  бозо,  поднЯлсЯ  с  кошмы.
ЏоглЯдеть на него - все еще нескладный, угловатый подросток. Ћн взЯл в  руку
чашу с бозо - пришел его черед спеть на прощанье.
     Ѓрат „жумабаЯ, Њырзакул-ырчи******, недавно вернулсЯ с фронта без руки.
‘ейчас он председателем сельсовета.  „аже  ребЯтишки  распевают  его  песни,
послушаешь - за душу берет.
 
     * Љайни - младший брат в роду по мужу.
     ** „жене - жена старшего брата.
     *** „жаргылчак - каменнаЯ ручнаЯ мельница.
     **** ’алкан - молотое жареное зерно.
     ***** Ѓозокер - человек, продающий бозо.
     ****** ›рчи - аильный певец.
 
     „жумабай запел одну из самых любимых песен брата с протЯжной задумчивой
мелодией:
 
     ќй-и-и!
     естьдесЯт вагонов на прицепе
     Џодхватил крылатый паровоз,
     џ покидаю свой аил -
     Џрощайте, мои родные...
     ‘емьдесЯт вагонов на прицепе
     ‚скачь уносит резвый паровоз.
     џ покидаю свой аил,
     Џрощайте, мои дженелер...
 
     -  Ѓау,  джигит!  -  послышались   дружные   одобрительные   возгласы.-
‚озвращайсЯ с победой!..
     „жумабай  преобразилсЯ  на  глазах  -  словно  посуровел  и   возмужал.
ѓорделиво расправив плечи, смотрел он в  окно  на  любимые  горы;  казалось,
только теперь понЯл, что не пройдет и часа, как родной аил останетсЯ  далеко
позади. Ћн продолжал петь:
 
     ...Њы уезжаем в сторону Ђрыси,
     Ќе отрываЯ взора от тебЯ, Ђла-’оо,
     „олго, долго нас провожали
     ’вои сине-белые снега...
 
     - Ѓау, джигит! - кричали  ему.-  ѓде  еще  есть  такие  горы,  как  наш
Ђла-’оо!..
     ’еперь пели все: и юноши, и келин, и девушки.
     Ђ ‘ейде, уйдЯ в свои думы, забыла в эту минуту обо всем  на  свете.  …й
казалось, она видит: делеко за  туннельной  горой  по  бескрайней  казахской
степи мчитсЯ на всех парах воинский эшелон, и джигиты, столпившись у  дверей
вагонов, поют  и  прощально  машут  в  сторону  сине-белых  снеговых  вершин
Ђла-’оо, караванной цепью растЯнувшихсЯ  на  горизонте.  €  горы  удалЯютсЯ,
покрываЯсь дымкой. …й казалось, что она тоже бежит, догонЯЯ поезд, а  потом,
оставшись в степи одна, устало прислонЯетсЯ к телеграфному  столбу.  …е  ухо
слышит  его  гудение:  словно   темир   комуз*   выводит   тоскливый   "Џлач
верблюдицы"**.
 
     * ’емир комуз - киргизский музыкальный инструмент.
     **  "Џлач  верблюдицы"  -  народнаЯ  киргизскаЯ  песнЯ  о   верблюдице,
потерЯвшей верблюжонка.
 
     ђастроганнаЯ этим прощальным пением, ‘ейде  осторожно  поднЯла  голову.
„жигиты уже собирались в путь. €ные плакали, иные смеЯлись спьЯну,  но  все,
как один, были исполнены решимости. Ћни громко желали друг другу вернутьсЯ с
победой. Ћни были как родные братьЯ. € в душе  женщины  родилась  и  засиЯла
материнскаЯ любовь к ним, сострадание, боль и гордость. …сли  бы  она  могла
помочь!.. Њысленно она представила себе, как  сейчас  встанет  и  скажет  во
всеуслы-шание: "Ћстановитесь, джигиты! ‚ самом расцвете сил  вы  собираетесь
уйти, покинуть родной аил. Ђ вам только жить да жить! Џустите менЯ, Я  пойду
и умру за вас!.."
     € тут ‘ейде вспомнила: сегоднЯ нужно отнести €смаилу талкан. €смаил  ее
ждет. € снова ‘ейде уронила голову; мысли ее  перенеслись  к  дому:  "’алкан
недомолот, да и ребенок некормлен... ‡асиделась..."
     „жигиты вышли на улицу, народ, ожидавший у бричек, колыхнулсЯ,  повалил
навстречу.
     - Ѓлагословим их! - срывающимсЯ голосом крикнул с седла табунщик Ѓарпы,
скуластый,  седой  старик.  Џопридержав  лошадь,  он  первым  раскрыл   свои
натруженные дрожащие ладони:
     - Ћомин! „а поможет вам дух предков, возвращайтесь с победой!
     ‚след за тем он взмахнул  камчой  и,  согнув  могучую  шею,  подрагиваЯ
плечами, зарысил прочь: мужчина не должен показывать своих слез.
     ‘реди сутолоки и шума брички покатили под  гору  и  вскоре  скрылись  в
тумане. Ќекоторое времЯ было слышно, как стучат колеса по мерзлой  дороге  и
поют джигиты:
 
     - џ покидаю свой аил, прощайте, мои дженелер...
 
     †енщины  плакали  навзрыд,  безутешно.  Љто  из  этих  цветущих  юношей
вернетсЯ, а кто лЯжет в могилу на чужедальней земле?  ‚  горестном  молчании
стоЯл на бугре народ. €, глЯдЯ на скорбные лица аильчан, ‘ейде сказала себе:
"Ќе буду гневать Ѓога, не буду мучитьсЯ тем, что мой муж - беглец.  ‹ишь  бы
он был жив, лишь бы уберег себЯ!.."
     Љогда в аиле стихли голоса, ‘ейде засунула под чапан мешочек с талканом
и несколько лепешек, взЯла веревку и серп и задами,  крадучись,  отправилась
за кураем.
     ’уман лежал на пустынных увалах и в логах.  ‘тоЯла  гнетущаЯ  тишина  -
ворон не каркнет. € только кусты чиЯ, намертво вцепившись дернистыми кочками
в землю, ловили слабый ветерок, и каждый  стебель  посвистывал  осторожно  и
тонко, по-змеиному. ЃоЯзливо озираЯсь в тумане,  женщина  спешила  к  самому
дорогому своему, самому близкому человеку.
     …ще с осени почтальон Љурман стал объезжать  стороной  два  крайних  на
улице двора. Ћн делал вид, что спешит с какой-то срочной доставкой, и пускал
лошадь вскачь. Ќо ’отой почти всЯкий раз замечала  почтальона.  Ћна  уже  не
надеЯлась,  что  получит  письмо,  и   все-таки,   бросив   ступу,   которой
обмолачивала собранные на поле колосьЯ, выбегала на  улицу  и  махала  вслед
почтальону жилистой худой рукой.
     - Ђй, почточу-аке, нет ли мне письма? - кричала она робким, неуверенным
голосом.
     ‡аслышав голос матери, трое мальчишек вырывались  из-за  дувала  -  они
играли там весь день на солнцепеке - и, обгонЯЯ  друг  друга,  кидались  что
есть духу к почтальону.
     - Џисьмо, письмо от отца!
     Џока старый Љурман соображал, что ему ответить, ребЯтишки уже  окружали
лошадь и хватались за стремена:
     - ѓде письмо?
     - „ай мне!
     - Ќет, мне, мне, Љурмаке! џ возьму письмо!
     - Ћ-ой, чтобы враг вас сразил, письма-то ведь нет! Ћ-о, кокуй-ой*,  что
это за дети! - возмущалсЯ растерЯвшийсЯ Љурман.- ‘перва узнать надо,  что  и
как, а потом уж кричать на весь аил!..
 
     * Љокуй - возглас удивлениЯ, досады.
 
     „ети усиленно сопели носами,  недоверчиво  поглЯдываЯ  на  его  толстую
сумку, и не уходили: все еще ждали чего-то. Љурману было жалко их, босоногих
глупышей, и обидно за себЯ. Ќу, что ты им скажешь?
     - €ли вы думаете, родненькие мои, что Я спрЯтал ваше письмо? - бормотал
он и в доказа-тельство лез к себе за пазуху и потом показывал  пустую  руку.
Ќе верите, что ли? „а если б моЯ власть, Я заставил  бы  его  писать  каждый
день по три раза - все лучше, чем смотреть сейчас в  ваши  глаза...  ‘егоднЯ
нет, зато в другой раз обЯзательно  будет.  Ѓог  даст,  привезу  в  базарный
день... ‘он такой видел... Ђ теперь бегите... „а передайте  ‘ейде:  длЯ  нее
тоже нет письма, в базарный день привезу...
     ‘тарик,  сдвинув  на  морщинистый  бурый  лоб  заношенный   тебетей   и
недовольно покачиваЯ головой, трюхает дальше.
     ’ем временем лошадь его по привычке заворачивает на какой-нибудь  двор,
где почтальону поЯвлЯтьсЯ уже не к чему. Ћн впопыхах  резко  дергает  повод,
лошадь спотыкаетсЯ, и обозленный почтальон бьет ее камчой по шее:
     - Ђх ты, чертова клЯча! —тоб копытам твоим не ступать по земле! Џоганый
конь - дурные вести возит... „а будь у менЯ письмо, Я и сам пустил  бы  тебЯ
вскачь...
     Љаждый раз, когда ‘ейде возвращалась с хворостом, ее встречал  Ђсантай,
средний сын соседки ’отой, мальчишка лет семи,  одетый  в  старую  отцовскую
телогрейку с обтрепанными рукавами. “ него удивительно чистые, выразительные
глаза, взглЯд немного наивный, мечта-тельный. Ћн всегда  улыбаетсЯ,  обнажаЯ
передние зубы,  среди  которых  уцелели  не  все;  Ђсантай  больше  нравитсЯ
женщинам, а вот старший брат его - мужчинам.  ‘тарший  брат  на  ЂсантаЯ  не
похож - упрЯмый и своенравный.
     - ‘ейде-джене, от €смаке опЯть нет писем,  и  нам  тоже  нет,-  сообщал
Ђсантай со своей неизменной,  чуть  виноватой  улыбкой  и  потуже  запахивал
телогрейку, мешком висЯщую  на  его  щуплых  плечах.-  Љурмаке  сказал,  что
привезет письмо в базарный день. Ћн сон такой видел!
     €з-под нахлобученной заЯчьей шапки смотрели на ‘ейде доверчивые детские
глаза. ‚зглЯд их обещал многое, далее то, что невозможно.  …сли  бы  мальчик
знал,  как  тЯжело  ‘ейде  выслушивать  его  бесхитростные  слова!  ЋгромнаЯ
вЯзанка, которую она тащила так долго, не щадЯ себЯ, в эту  минуту  начинала
неимоверно гнуть ее спину, словно она  взвалила  на  себЯ  камни.  „о  двора
оставалось каких-нибудь  пЯть-шесть  шагов;  чтобы  не  упасть,  ‘ейде  шла,
опираЯсь  о  дувал.  Џотом  с  размаху  она  бросила  вЯзанку  на  землю  и,
прислонившись к дувалу, стоЯла с опущенными руками,  не  в  силах  поправить
волосы, прилипшие к потному лицу. "Ћ Ѓоже, хоть бы какаЯ-нибудь весточка  от
отца этих детей!" - думала она. …й  казалось  почему-то,  что  если  соседка
’отой получит письмо от мужа, то это и ей принесет какое-то облегчение. €ной
раз ночью она вспоми-нала слова ЂсантаЯ, и страх нападал на нее - давно  уже
не спрашивала она, у Љурмана, нет ли письма от €смаила. Ђ €смаил  все  времЯ
внушал ей, чтобы она спрашивала.
     "‘прошу в слудующий раз,- обещала она себе, но каждый раз передумывала:
- Ќет, уж лучше не спрашивать!"
     ’отой жила рЯдом.
     Ќесколько дней назад, ближе к ночи, когда жизнь в аиле  замерла,  ‘ейде
принЯлась за стирку бельЯ длЯ €смаила. ‘тирка затЯнулась до рассвета,  белье
пришлось сушить над огнем. ђанним утром ‘ейде собралась по  воду.  ‚ышла  на
порог и сразу же зажмурилась: за ночь густо выпал снег.  “нылаЯ,  однотоннаЯ
белизна снега была ей неприЯтна. Ћна почувствовала тошноту и головокружение.
"Ќеужели забеременела? - ‘ейде  покачнулась,  выронила  ведро.-  —то  скажут
люди? - Ќо тут же успокоила себЯ: - Ќет, не может  быть.  ќто  от  бессонной
ночи". Ћна стара-лась больше не думать об этом, она думала об €смаиле.  "Љак
он там сегоднЯ? - спрашивала она себЯ, и у нее тоскливо  сжималось  сердце.-
‹егла зима, скоро ударЯт морозы, каково-то ему будет в пещере?"
     „а, зима легла по-настоЯщему. …ще только вчера  землЯ  была  чернаЯ,  а
сегоднЯ даже горы  от  гребней  до  подошвы  покрыты  свежим  снегом.  ‘изые
иззЯбшие вербы  согнулись  над  арыками.  ‚Яло  волокутсЯ  в  небе  тЯжелые,
сумрачные тучи.  Ќебо,  казалось,  опустилось  ниже,  мир  как  бы  сузилсЯ,
уменьшилсЯ. ‘нег все еще порошил, ветер, набегаЯ порывами, взметал  поземку.
‹юди еще не вставали: никому не хотелось выходить на холод в такую рань.
     ‘ейде шла, опустив голову, и размышлЯла,  как  бы  переправить  €смаилу
большую кошму, ала кийиз: "Ѓез нее не выдержать ему таких холодов..."  Њысли
ее внезапно оборвались, она увидела следы на снегу. ‘леды вели к реке. "ќто,
наверно, ’отой",- догадалась она и тут же увидела ее. ’отой шла навстречу  с
ведрами. Ќа ее ногах - большие тЯжелые сапоги, а сама она тонкаЯ, со впалыми
щеками, по углам рта  морщины,  чапан  подвЯзан  веревкой  по-мужски,  тугим
узлом. “видев ‘ейде, ’отой поставила ведра на землю и  стала  поджидать  ее,
растираЯ посиневшие от холода руки.
     - €ли ты всю ночь не спала? ‚он как глаза ввалились и лицо  пожелтело,-
сказала соседка.
     - „а,  нет,  что-то  голова  болит,-  ответила  ‘ейде,  потом  поспешно
добавила: - Ђ что мне делать ночью, если не спать? - € сама испугалась своих
слов, чувствуЯ, как у нее холодеет  под  ложечкой.  "Њожет,  ’отой  выходила
ночью на улицу и догадалась, что Я стирала? ‘ейчас спросит..."
     - Џравда, сегоднЯ ночью мне не спалось,  сын  плакал,-  попыталась  она
как-то сгладить свои необдуманные слова.
     ’отой понимающе покачала головой.
     - €-и,- протЯжно проговорила она,- ты  такаЯ  же  одинокаЯ,  как  и  Я!
‘таруха твоЯ - тень в доме, только и знает, что сидеть у очага. •орошо  еще,
если  вынЯнчит  внука.  ‘овсем  одрЯхлела...  €  родители  твои  не   близко
чабанЯт... ‚от ведь как складываетсЯ в жизни, все одно  к  одному!  -  ’отой
замолчала,  с  искренним  сочувствием  поглЯдываЯ  на  притихшую  ‘ейде.  …й
по-настоЯщему было жаль ее. Ћпушенные густыми ресницами глаза  ’отой  всегда
строгие, пронзительные, сейчас смотрели мЯгко, спокойно, с каким-то щемЯщим,
милым бабьим раздумьем. „авно ‘ейде не видела ее такой. "‚  девичестве  она,
наверно, была красиваЯ. € у  ЂсантаЯ  тоже  красивые  глаза,  материнские",-
подумала ‘ейде.
     ’отой глубоко вздохнула и сказала:
     - ‚се убиваешьсЯ, писем нет... —то ж, судьба наша такаЯ! џ  осталась  с
тремЯ детьми, а ты и полгода не пожила с мужем. ‘амаЯ пора ваша была, а  тут
война... ‘ына родила - отец  не  видел...  Ћбидно,  конечно...  ќх,  все  бы
ничего, все переживетсЯ и перемелетсЯ. „а вот писем нет!.. Љак подумаю, руки
виснут... ‚от и зима пришла, а у менЯ ребЯтишки голые...  Љукурузы  осталось
всего два мешка... Ђ что это  длЯ  нас?  -  Ћна  в  сердцах  махнула  рукой,
стрЯхнула слезы и, сурово блеснув глазами, подхватила ведра.
     €спуганнаЯ и в то же времЯ обрадованнаЯ тем, что  ’отой  ни  о  чем  не
догадываетсЯ, ‘ейде растерЯнно смотрела  ей  вслед.  Ћна  ничего  не  сумела
сказать ’отой. Ћтзывчивость этой маленькой женщины, ее бабьЯ  жалостливость,
ее мужество и слабость растрогали ‘ейде, и в то  же  времЯ  она  чувствовала
себЯ так, словно ’отой, сама того не знаЯ, обвинила ее в чем-то,  упрекнула.
Ћна сказала, что их  судьбы  одинаковы,  и  значит,  ‘ейде  не  имеет  права
роптать. ‘ейде не могла разобратьсЯ в своих противоречивых, неЯсных чувствах
и, оправдываЯ себЯ, думала: "Ђ что ж мне делать? “ каждого своЯ судьба.  —то
написано на роду, тому и быть. …сли детЯм ’отой уготовано счастье,  отец  их
вернетсЯ..."
     Ѓайдалы, муж соседки ’отой, всю жизнь был  поливальщиком.  Џо  вечерам,
возвращаЯсь с работы, можно было видеть его на поливе. ђазмашисто,  уверенно
вышагивал он по полю, направлЯЯ воду в арыки.
     ’емно-густым багрЯнцем полыхало зарево по верхам клевера, и при  каждом
взмахе ослепительно Ярко  блестел  в  руках  Ѓайдалы  отполированный  землей
зеркальный кетмень.
     "“меет беречь воду, рука у него золотаЯ!" - говорили о нем в  аиле.  Ћн
раскатисто хохотал, когда женщины,  подоткнув  платьЯ  и  держась  за  руки,
переходили через бурлЯщий полноводный арык:
     - ќ-эй, что вы  там?  Ѓоитесь,  вода  утащит?  ‚се  равно  в  мои  руки
попадете. Ќе упущу!
     -  —тоб  твои  арыки  размыло,  черт  ненасытный!   —тоб   тебе   водой
захлебнутьсЯ! - крикливо отвечали ему женщины-сверстницы.
     Ђ он, очень довольный, продолжал хохотать все так же раскатисто.
     Џотом оглЯнешьсЯ и видишь: в надвигающихсЯ  сумерках  идет  Ѓайдалы  по
полю, рослый, с покатыми сильными плечами,  идет  как  странствующий  добрый
богатырь. Ћн идет через все поле, примечаЯ огрехи, и удалЯетсЯ все дальше  и
дальше...
     €ной раз, забежав  к  соседЯм,  ‘ейде  заставала  такую  сцену.  ’отой,
недовольнаЯ чем-то, поджав губы, ожесточенно гремела скребнем по дну казана,
а Ѓайдалы мастерил ребЯтам игрушки и говорил спокойно:
     - ‡рЯ ты ругаешьсЯ, байбиче. †ивем не хуже  других...  Ќу-ка,  поди,  в
каждой ли семье по три сына? ’ы мне их родила, а другого  богатства  мне  не
надо... ‚от они, мои богоданные молодцы!
     ‘ фронта Ѓайдалы часто писал домой, а с осени писем не стало... Ќе было
писем и  от  €смаила.  Љак  мы  видели,  почтальон  Љурман,  проезжаЯ  мимо,
приударЯл гнедка каблуками и норовил проскочить незаметно. Ќе мог он ЯвитьсЯ
с пустыми руками! Ћн испытывал чувство вины, как если бы должен был  вернуть
долг, а денег у него не было. ‡ато Њырзакул, председатель сельсове-та,  стал
наезжать чаще. “ж одно это пугало ‘ейде  до  смерти.  Њожет  быть,  Њырзакул
подозревает и хочет выследить €смаила? Ћднако по его  виду  ничего  пока  не
заметно. Ћткуда Њырзакулу знать? „о сих пор о побеге  €смаила  не  знает  ни
одна душа в аиле. €смаил очень осторожен.
     - ‘ейде, времена смутные, народ  ненадежный,  смотри,  чтоб  никому  ни
слова! - предупреждает он каждый раз.-  …сли  даже  отец  мой  подыметсЯ  из
могилы, и ему не доверЯй! ‘лышишь?
     ЏроезжаЯ по аилу, Њырзакул мимоходом заглЯдывает к ним как бы по  делу.
„о ухода в армию он был молодой джигит.  —ерный  каракулевый  тебетей  носил
лихо, набекрень. ‹юбил скачки и никогда не расставалсЯ с  комузом*.  ‚  аиле
его считали лучшим певцом; сам слагал песни. ‚ернулсЯ  с  фронта  без  одной
руки  -  не  узнать  его  теперь,  совсем  не  тот.  €  характером  не  тот:
вспыльчивый, крутой.  Џохож  на  дерево,  искалеченное  бурей:  левое  плечо
опустилось вниз, шеЯ вытЯнулась, на ней задубели шрамы,  резче  обозначились
крупные неправильные черты лица, взглЯд хмурый, цепкий. ’еперь Њырзакул поет
больше о том, что видел на фронте: то приглушен-но,  сурово,  то  с  гневной
страстью