татки горючего. …го оказалось там
еще  на  добрую  сотню  километров  пути,  и  это  подтвердило  правильность
первоначальных догадок летчика.
     ’огда ‘тефановский  стал в каждом  полете  проверЯть  свои  расчеты. Ћн
летал на разных высотах  и скоростЯх.  Ћн часами  кружилсЯ вокруг аэродрома,
замерЯЯ расход  горючего, скорость и наибольшую продолжительность полета. Ћн
шел на посадку, когда винты, в  последний  раз взмахнув лопастЯми,  недвижно
застывали, и, нужно сказать, это было довольно рискованным делом -- садитьсЯ
на скоростном двухмоторном бомбардировщике с остановившимисЯ винтами.
     ‡ато такой способ  позволил убеждатьсЯ в том, что весь бензин выработан
и замеры произведены правильно.
     ђезультатом  Явилось  то,  что  летчик  в  скоре  предложил слетать без
посадки туда и  обратно по  маршруту,  каждый конец которого составлЯл около
семисот километров, знаЯ, что в этом нет почти никакого риска.
     Џравда, ему немало пришлось убеждать начальство, что за ним не придетсЯ
высылать спасательной  экспедиции с запасом авиационного бензина и ремонтной
бригады,  чтобы выручать  его машину, приземлившуюсЯ на обратном  пути из-за
пустых  баков  на каком-нибудь  вспаханном  поле  под Љоломной.  €  когда он
возвращалсЯ  из  этого перелета  домой,  то  напоследок,  почти  перед самым
финишем, поволновалсЯ не меньше, чем  разрешивший полет начальник, который в
последние минуты, стоЯ у "’", нетерпеливо посматривал то в небо, то на часы,
уверЯЯ себЯ, что все обойдетсЯ благополучно.
     „ело в том, что, не доходЯ километров шестьдесЯт до самого аэродрома, у
летчика закашлЯли вдруг оба мотора, -- закашлЯлись  так нудно и затЯжно, как
человек, которому в дыхательное горло попали сухие хлебные крошки.
     ќто  напоминало  перебои  из-за  нехватки   горючего,  и  ‘тефановский,
покрутив во все стороны головой, высматриваЯ подходЯщую посадочную площадку,
спросил длЯ собственного успокоениЯ у штурмана:
     -- Љак думаешь, старина, дойдем?
     ЃрЯндинский  сидел впереди, в своей кабине. ‹етчик не  видел его лица и
лишь услышал в наушниках фразу:
     -- „олжны! €наче у менЯ пропадут билеты в театр.
     ‹етчик  несколько раз подрЯд  двинул назад и вперед рычаги газа, моторы
вдруг весело загудели, и через несколько минут показалсЯ аэродром.
     -- ‚езет тебе, ‘аша! Ѓилеты твои не пропадут! -- весело крикнул летчик.
     --  Ђ Я в этом и не сомневалсЯ, --  ответил ЃрЯндинский, свертываЯ свои
карты и тетради.
     --  €дет!  --  в  тот  же  самый  момент  громко и радостно  воскликнул
начальник, хлопаЯ по плечу стоЯвшего рЯдом техника.
     --  Ћн  топает! -- делаЯ  ударение  на первом слове, подтвердил техник,
приложив  ребро ладони к глазам  наподобие козырька, чтобы  лучше разглЯдеть
показавшуюсЯ на горизонте точку.
     ’а,  все  увеличиваЯсь,  превратилась  в  двухмоторный  бомбардировщик,
который через минуту-другую благополучно сел.
     -- Ќу, братец, -- возбужденный  удачным полетом, сказал летчик технику,
--  чуть  было  моторы не  подвели.  Ѓронхитом,  что ли,  заболели.  ЉашлЯют
неимоверно. ‚зглЯни-ка на них своим волшебным оком.
     -- ѓорючка, наверно, кончилась, -- высказал предположение техник.
     -- Џо моим расчетам, должна еще остатьсЯ, -- возразил летчик.
     € верно, в баках оставалось бензина еще на добрые пЯтьдесЯт километров.
     -- Ќе самолет, а скатерть-самобранка, -- восхитилсЯ техник.
     -- ќто смотрЯ по тому, чьи руки  ее расстилают, -- засмеЯлсЯ начальник,
уводЯ экипаж с собой.
     Џосле того, как устранили дефекты в бензопроводке, ‘тефановский снова и
снова подымалсЯ в воздух.
     Ћн придумывал на земле новые  способы экономить  горючее, проверЯл их в
воздухе и потом вместе с инженерами изучал полученные результаты.
     Ћднажды начальник,  зайдЯ  к  нему  в  комнату,  застал  его вместе  со
штурманом и инженером склонившимсЯ над картой.
     ‚  руках у  ЃрЯндинского  была  масштабнаЯ  линейка, один конец которой
упиралсЯ в точку под Њосквой, другой в точку  на Ђзовском море, отстоЯщую на
тысЯчу километров от первой.
     -- Ќе думаете  ли на воду  садитьсЯ на сухопутном  самолете? -- пошутил
начальник.
     -- Ќет! „умаем вот здесь развернутьсЯ на сто восемьдесЯт градусов и без
посадки мазнуть в Њоскву, -- сказал штурман.
     Ќачальник вдруг сделалсЯ серьезным:
     -- ‘лышал Я про ваши проекты. „ело нешуточное. ѓде ваши расчеты?
     ‚  хороший  летний  день,  не  очень  жаркий  и  не  очень  прохладный,
бомбардировщик, нагрузившись бомбами и горючим, стартовал на юг.
     Ћн  мчалсЯ вперед, к Ђзовскому  морю, а назад убегали рощи ЏодмосковьЯ,
черноземные полЯ Љурска, меловые горы Ѓелгорода.
     -- Џравильно идем, штурман? -- спрашивал летчик.
     -- ‚се точно, -- отвечал ЃрЯндинский. -- ‘коро будет кочегарка.
     -- ЉакаЯ? -- удивилсЯ летчик.
     --  ‚сесоюзнаЯ. „онбасс.  Ђ  пока  за  отличную службу  получай  ценный
подарок.
     €  к ногам летчика лег промасленный  пакет,  в  котором  были завернуты
шесть штук еще теплых московских пончиков.
     -- Ћткуда они у тебЯ? -- удивилсЯ летчик.
     -- Ќебось, из Њосквы летим! -- ответил штурман.
     ‹етчик  стал  закусывать.  ’ем   временем  внизу,  под  крылом  машины,
проносились  затЯнутые черным заводским дымом  промышленные города „онбасса,
степи ЏриазовьЯ,  и наконец  вдали,  подобно  огромному  зеленому  камню,  в
котором виднелись белые прожилки пены, сверкнуло море.
     --  Њы у  цели! -- несколько минут спустЯ сказал  ЃрЯндинский деланным,
театральным тоном. -- Ѓомбы летЯт вниз!
     Ћн открыл люки и  нажал на  установленные у прицела кнопки.  ‘ериЯ бомб
рванулась вниз, и огромные водЯные столбы взметнулись вверх.
     --  ’еперь  можно  разворачиватьсЯ  домой,  --  балагурил  штурман,  --
погулЯли на юге -- и хватит.
     Ћни  легли  на  обратный  курс,  и  только  что  просмотренные  пейзажи
покатились назад, как в фильме, запущенном с конца.
     Ћни уже пролетели  „онбасс,  все шло хорошо, но  внезапно  поднЯлсЯ и с
каждой минутой усиливалсЯ встречный ветер.
     -- Ќу, ‘аша, держись! -- говорил летчик. -- ‘леди, дорогуша, за курсом.
Џочти все в твоих руках. …сли хоть немного попетлЯем, не миновать нам сидеть
в лесу на деревьЯх.
     -- —уть-чуть поверни влево. ‚от так держать!
     -- …сть так держать! --  в тон штурману отвечал летчик, поворачиваЯ нос
машины.
     --  Њолодец!..  Џолучай за это  гостинец! -- сказал  штурман, и  летчик
увидел у своих ног еще один пакет, в котором оказались абрикосы.
     -- Ђ это откуда у тебЯ?
     -- Љак откуда! ‘ юга, небось, летим.
     Њежду  тем  из-за  сильного  ветра,  значительно  снижавшего  скорость,
стрелка бензиномера быстрее, чем хотелось, ползла к тому месту прибора, куда
все чаще обращалсЯ взор летчика: к нулю.
     € неиссЯкаемаЯ бодрость штурмана все меньше действовала на ухудшавшеесЯ
настроение летчика.  ‘амолет пересек границу  ’ульской области, перелетел  в
Њосковскую. ‘трелка прибора колыхалась уже между нулем и первым ее делением,
все более склонЯЯсь к красной граничной черте.
     ЏроклинаЯ  ветер,  летчик  напрЯженно  вглЯдывалсЯ  в даль.  Ћн уже  не
спрашивал  курс. ‡десь все  было знакомо, и летчик нетерпеливо ждал реку, за
которой должен  был показатьсЯ  аэродром. Ќо то, что в другое времЯ казалось
бы близким, теперь  представлЯлось  чрезвычайно далеким,  потому что  расход
бензина превышал расчетный.
     ‹етчик  сверху  увидел  ‘ерпухов  и  вспомнил,  что  там  есть  хороший
аэропорт, что там у  него  есть друзьЯ, что он  устал, неподвижно  сидЯ  уже
много часов  на  одном месте. Ќо  в эту минуту  он услышал в наушниках голос
штурмана, будто угадавшего его мысли:
     -- ‘ерпухов прошли. ’еперь пустЯки остались!
     €  ‘ерпухов, как и другие оставшиесЯ  позади города,  точно растаЯл под
солнечными лучами.
     ‹етчик  так  же  старательно  всматривалсЯ  на  север,  как  оттуда,  с
аэродрома,  всматривались  на юг. €  он  и те, другие, обрадовались,  увидев
наконец друг друга.
     -- € сейчас, небось, горючка осталась? -- спросил  техник, когда летчик
вылез на землю.
     -- Ќе думаю. Ќа всЯкий случай проверьте.
     ’ехник отвернул краны. Ќесколько капель бензина упали на землю.
     -- Ќа зарЯдку зажигалки хватит! -- крикнул он.
     -- € то хорошо, -- сказал начальник. -- Њогло быть хуже.
     --  „а!  --  многозначительно  улыбнулсЯ  ЃрЯндинский.  --  Љ  тому  же
конструктора обманули. „истанцию, вдвое большую расчетной, прошли.
     -- џ думаю, он на это не обидитсЯ, -- сказал инженер.
     -- Ќаоборот, обрадуетсЯ старина.
     -- •отЯ инструкцию придетсЯ  ему несколько  переделывать, -- рассмеЯлсЯ
летчик.

        ’ри тысЯчи фигур
     Ќачальник  полагал,  --  правда, он этого не  высказывал  вслух, -- что
юркие  крохотные истребители совершенно не  подходЯт к  монументальной,  как
памЯтник,  фигуре  летчика ‘тефановского. …му,  считал комбриг,  больше идет
летать на тЯжелых и сверхтЯжелых кораблЯх.
     Ћтносительно Ќюхтикова, с его спокойным характером, величавой походкой,
неторопливой  речью и медленными движениЯми, комбриг  был примерно такого же
мнениЯ.  ‚  узком кругу  он  иногда  говаривал, что  в этих  двух  летчиках,
прекрасно испытавших  бомбардировщики,  он не  видит той резвости  и задора,
которые присущи истребителЯм.
     ќто  мнение  начальства  осложнЯло  положение,  так  как,  считаЯ  себЯ
заЯдлыми истребителЯми, и ‘тефановский и Ќюхтиков каждый раз напоминали, что
обладают в этом деле нужной подготовкой и солидным стажем. ‚ последнее времЯ
стало все больше поЯвлЯтьсЯ новых типов машин, и желание попилотировать ими,
покувыркатьсЯ  в зоне -- специальном месте длЯ  фигурных полетов  -- до того
обострилось, что у летчиков, как они выражались, "зубы ныли".
     —исло  атак,   которым   подвергалсЯ   начлет   со   стороны  названных
бомбардировщиков-истребителей,  неуклонно возрастало,  и он чувствовал,  что
его все теснее прижимают к стенке и что в конце концов придетсЯ уступить.
     Љогда такой день настал, комбриг был наготове.
     -- ‚от что, хлопцы, -- ответил  он на очередную просьбу ‘тефановского и
Ќюхтикова  дать  им  испытать какой-нибудь  истребитель.  --  ‚идите вон  ту
машину, что пригнали еще два днЯ назад?
     -- ‚идим! -- хором ответили оба, даже не оборачиваЯсь в ту сторону, где
она  стоЯла. Ћни  взЯли  ее на примету  еще  летЯщей, едва она показалась на
горизонте.
     -- ’ак  вот, -- продолжал начлет, --  ее надо  испытать.  Ћна, говорЯт,
грешит хвостом, который отваливаетсЯ от фюзелЯжа, когда больше всего  нужен:
в  зоне, на пилотаже. „вум даже  пришлось спасатьсЯ с парашютом, и полеты на
этой серии машин временно запретили.
     Ћн замолчал, раскурил трубку и добавил:
     --  Љороче говорЯ,  нам  приказали испытать  машину на живучесть.  Ќадо
сделать три тысЯчи фигур и к тому же очень скоро: за недельный срок. Ђ каких
и сколько, вам подробнее расскажут инженеры.
     ‹етчики быстро прикинули в уме и переглЯнулись: заманчиво, но чересчур!
—етыреста с  лишним фигур  в  день, более двухсот на брата, и так  семь дней
подрЯд...
     Ќачальник затЯнулсЯ, выдохнул целое облако дыма и спросил с  хитрецой и
задором:
     -- Ќу, что ж молчите? Џросились ведь попилотировать! Џожалуйста! ’еперь
есть  полнаЯ возможность. Ѓерите  машину  и летайте,  сколько влезет.  —то Я
обещал, то и выполнЯю.
     Ќичего  иного не оставалось, как со  следующего днЯ принЯтьсЯ за  дело.
‹етчики спозаранку  пришли  на аэродром  и осмотрели машину. ЏотрЯсли  ее за
крыльЯ, стабилизатор и  рули. ‡аправили до  отказа баки горючим и опробовали
на земле мотор. ‚се было в норме. Њожно было начинать.
     ‚ первый день оба наслаждались.
     -- ќх,  -- весело  говорил ‘тефановский, первым забираЯсь в кабину,  --
дали наконец вволюшку развернутьсЯ! -- €,  удобно расположившись в  сиденье,
поднЯлсЯ в воздух.
     -- Ќу как? --  еще издали  крикнул  ему Ќюхтиков, когда, приземлившись,
его товарищ зарулил к "’".
     --  Љрасота! Њечта  пилота! -- с  сиЯющим  видом ответил  ‘тефановский,
нехотЯ уступаЯ место проЯвлЯвшему уже нетерпение Ќюхтикову.
     -- Ќу,  что, отвел душу немножко? --  спросил  ‘тефановский  Ќюхтикова,
когда тот сел.
     -- •орошо! -- улыбалсЯ Ќюхтиков.
     -- џ два раза подрЯд слетаю сейчас, -- сказал ‘тефановский и в ответ на
вопросительно  вытЯнувшеесЯ лицо  товарища  вежливо  поЯснил: -- все-таки  Я
больше твоего допекал  начальство насчет машинки. …е-то,  собственно говорЯ,
по моей инициативе дали нам.
     -- Ђ задание-то ведь дали  на двоих! -- начал было доказывать Ќюхтиков,
но его слова потонули в грохоте мотора помчавшейсЯ на взлет машины.
     Љ вечеру  следующего днЯ  начлет  усмехнулсЯ про себЯ.  Ќе подаваЯ тому
вида,  он  заметил,  что  возникшее  было накануне  между  летчиками  легкое
"соперничество"  незаметно  исчезло,   уступив   место   взаимной   вежливой
уступчивости.
     --   Њожет,  еще  разок  слетаешь,  Њихаил  Ђлександрович?  --  ласково
спрашивал ‘тефановский  товарища.  --  “ж  очень  хорошо у  тебЯ  получаютсЯ
вертикальные фигуры.
     -- „а  неудобно, Џетр  Њихайлович,  у  тебЯ хлеб отбивать, --  спокойно
отвечал Ќюхтиков, выставлЯЯ левую ногу через борт кабины на крыло.
     -- ЏустЯки,  Я нисколько  не  возражаю, -- уговаривал ‘тефановский.  --
‹ети на здоровье.
     --  •орошо,  --  соглашалсЯ  Ќюхтиков.  -- ‚ следующий  подъем два раза
подрЯд  слетаю.  -- €,  спрыгнув  с  крыла  на  землю, он  стал  отстегивать
парашютные лЯмки.
     Ќа третий  день  "цирк"  в пилотажной  зоне  продолжалсЯ. ‚осхищавшиесЯ
вначале земные зрители постепенно к нему  привыкли, и количество их  заметно
поредело.
     —то же касаетсЯ  летчиков, то ожидавший  очереди на земле  считал,  что
времЯ мчитсЯ ужасно быстро, а находившийсЯ в  воздухе --  наоборот,  что оно
тЯнетсЯ нестерпимо медленно.
     ‘амолет  тем временем  стонал и завывал,  как осенний  ветер  в  трубе.
Њашину ожесточенно швырЯло из одного конца неба  в другой. ‘амолет попадал в
неописуемо трудные положениЯ и жаловалсЯ на то, как живой.
     Ќо  летчики молчали, хотЯ им было значительно труднее. €х то вдавливало
в сиденье, то отрывало от него, и они повисали на ремнЯх головой вниз. ‡емлЯ
и небо сливались в  бешеном круговороте, и  налившиесЯ кровью глаза не могли
различит, где  начинаетсЯ землЯ и кончаетсЯ небо. Ђ тело после полетов ныло,
будто избитое.
     ‚ довершение  всего  оказалось, что  баки  не приспособлены длЯ полетов
вверх колесами.  Ѓензин в этих случаЯх выливалсЯ и,  попадаЯ большими дозами
на кожу,  вызывал острый зуд  и сильное раздражение.  Ќо эти неприЯтности не
останавливали работы: она была срочной, а погода летной, которую нельзЯ было
упустить.
     ‘тефановский сажал машину и, пошатываЯсь, как пьЯный, вылезал на землю.
ЉачаЯсь, он делал несколько неверных шагов и опускалсЯ в высокую траву.
     Ќюхтиков  медленно  шел  к самолету, привЯзывалсЯ  к  сиденью,  вздымаЯ
облака  пыли с земли, прощалсЯ  с  ней. ‚ыработав горючее, летчик  садилсЯ и
выключал мотор.  ‹етное поле продолжало колыхатьсЯ  перед его глазами, будто
он,  не  оправившись от морской болезни, спустилсЯ на берег. ’оварищ уже шел
навстречу и кричал издалека:
     -- ‘колько?
     -- ‘то! -- отвечал Ќюхтиков.
     ‘тефановский что-то прикидывал в уме и сокрушенно ворчал:
     -- —ерт возьми, много еще осталось. Ќу и работенка!
     -- ’воЯ инициатива, -- говорил Ќюхтиков.
     -- Ќичего,  добьем! --  бодрилсЯ  ‘тефановский, без особого энтузиазма,
занимаЯ свое место в кабине.
     Џод  вечер, после  работы,  они  доставали со  шкафа счеты  и,  неумело
перебираЯ костЯшки, помогали друг другу подбивать дневной итог. Љаждодневные
записи были похожи и представлЯли собой следующее:
     Џетель ............................... 40
     €ммельманов ..................... 30
     Џереворотов левых ............. 25
     Џереворотов правых ............ 25
     ‚итков штопора правых ........ 20
     ‚итков штопора левых .......... 20
     Џикирований ........................ 15
     ѓорок .................................. 20
     Џолетов вверх колесами ........ 10
     –ифры умышленно выбирались легко  запоминающиесЯ, чтобы при пилотаже не
сбитьсЯ со счета.
     ’ем  не  менее  подвести  итог  оказалось  довольно   хитрым  делом,  в
особенности в первые дни, так как  счеты при проверке показывали  каждый раз
иной результат.
     ЏосмеиваЯсь,  летчики сваливали свое  неумение  считать на  устарелость
конструкции  счетов, изобретенных еще в глубокой древности. Ѓрали  карандаш,
бумажку, и цифра 205 несколько раз подтверждалась.
     Џосле каждых  пЯтисот  фигур  машину  останавливали на  полднЯ. ‡а  нее
принимались  инженеры  и  техники.  Ћни разбирали  ее,  замерЯли изменениЯ в
сомнительных  местах  и  все  это  подробно  записывали.  ’о,  что ослабело,
подкреплЯли, и летчики возобновлЯли полеты.
     Љ исходу шестого днЯ  костЯшки  счетов стали  послушнее  и  безошибочно
порадовали летчиков крупной четырехзначной цифрой.
     „ело шло к концу.
     ‚  шестнадцать  часов  следующего днЯ ‘тефановский  совершил  последний
полет.  Ћн сделал  в общей  сложности около  двух  тысЯч фигур,  Ќюхтиков --
остальные.
     Ќачальник пожимал им руки и, поздравлЯЯ с усмешкой, приговаривал:
     -- џ знал,  что  вы быстро  и хорошо справитесь с задачей.  “ вас  было
такое  большущее  желание!   ’еперь  вы  завоевали  себе   право  испытывать
истребители.
     ‹етчики  скромно  улыбались,  надеЯсь,  что эта  возможность  будет  им
предоставлена после некоторой передышки.

        ‡а облаками
     Ѓывший  инструктор   Љовалева,   летчик-испытатель   ‘ергей   •олопцев,
предложил ему слетать  на поиски  новой площадки, пригодной длЯ аэродрома. “
него были какие-то свои планы на этот счет.
     „ень был пасмурный. ѓустые  серые облака тЯжело  плыли над землей. Ѓыло
ни тепло,  ни холодно, -- обычнаЯ в  этих краЯх погода в середине февралЯ. ‘
азбукой  летного  дела  Љовалев  был уже  знаком: умел  взлетать,  садитьсЯ,
немного покувыркатьсЯ в "зоне" и  в Ясные дни утюжить воздух  вблизи  своего
аэродрома, боЯсь отклонитьсЯ чуть в сторону, чтобы не заблудитьсЯ.
     Љовалев расположилсЯ в задней кабине  "“-2" и  дал  газ. Њашина  бежала
долго,  ее  лыжи никак не могли оторватьсЯ  от липкого снега. Џришлось взЯть
ручку немного на себЯ, и самолет повис в воздухе.
     Љовалев стал  набирать высоту, сравниваЯ  положение моторного капота  с
горизонтом, кусок  которого  заслонЯла неподвижнаЯ широкаЯ спина  в  кожаном
реглане -- ‘ергеЯ •олопцева.
     ‚ тот раз, когда он впервые поднЯл Љовалева в воздух, он так же сидел в
передней кабине и отпускал в резиновую трубку, а через нее в его уши  всЯкие
нелестные замечаниЯ.
     --  ‡ачем  зажал ручку, все равно из нее сметанки не выжмешь? --  гудел
он,  знаЯ, что  Љовалев любит полакомитьсЯ в аэродромном буфете сметанкой  с
сахарным песком.
     Љовалев немного отпускал ручку управлениЯ, но вскоре забывалсЯ  и опЯть
судорожно зажимал ее в  своей руке, орудуЯ ею, как кочегар лопатой. Ћт этого
машину резко швырЯло  то вверх, то вниз, будто  ее качали океанские волны, а
со  стороны можно было  подумать, как порой говорЯт летчики, что он гонЯетсЯ
за блохой.
     -- ЋпЯть зажал управление, -- мЯгко и вкрадчиво слышалось в наушниках.
     €нструктор  решил,  видимо,  применить  так  называемый  индивидуальный
подход и сбавил свой грозный тон.
     --  ђулЯми  надо  работать  нежно, как  любимую  девушку  ласкаешь,  --
продолжал он. -- Љ ручке надо еле-еле прикасатьсЯ...
     ’акое сравнение было достаточно понЯтно. Љовалев разжимал руки, которые
заныли от напрЯжениЯ.
     -- ‹адно! Ћставь  управление. Ќа  первый  раз хватит. Ќу-ка,  а  теперь
покажи, где наш аэродром.
     Љовалев  быстро  высунул  голову за  борт,  увидел  какую-то незнакомую
местность и наугад показал пальцами вниз, как раз в противоположную сторону.
     -- Ќашел! -- усмехнулсЯ инструктор. -- ’олько не то, что нужно.
     €  он  пошел  на  посадку,  всю  дорогу  читаЯ нотации:  что,  дескать,
некоторые  учлеты  не  уважают  теорию, мало  занимаютсЯ ею,  им  бы  только
подлетнуть...
     Љовалев краснел, --  он это видел в зеркало, -- и,  спрыгнув на  землю,
почувствовал себЯ на седьмом небе.
     ’еперь все это было позади, как и  тот аэродром,  с которого они только
что поднЯлись.
     Љовалев взглЯнул на высотомер. Ћн  показывал всего четыреста метров,  а
белесые  обрывки  облаков  уже стали цеплЯтьсЯ за самолет.  …му не  хотелось
лететь  в  тумане,  он  думал  было  чуть  снизитьсЯ,  но  получил   команду
пробиватьсЯ  вверх.  Џришлось  добавить  обороты мотору,  и полминуты спустЯ
густые клубы тумана  поглотили  самолет. ‹етчики потерЯли из виду  и землю и
небо. ‘амолет  отметал  в  стороны  похожие  на клочьЯ  ваты  равные  кусаки
облаков, которые  то и  дело скрывали  от взора то одну плоскость, то другую
или же делали невидимой всю машину, кроме приборной доски, в которую Љовалев
уставилсЯ глазами.
     ‘амолет медленно полз вверх, но облачность не  кончалась, --  казалось,
ей не будет  конца. Љовалев уже  начал  подумывать  о  том,  что  неплохо бы
спуститьсЯ вниз, а  то можно заблудитьсЯ, и  стал потихоньку отжимать ручку.
Ќо летчик-испытатель резко дернул ее к себе, и Љовалев промолчал, делаЯ вид,
что все это было случайностью, чтобы •олопцев не подумал, что он сдрейфил.
     ‚друг  Яркий,   ослепительный  свет  ударил  в  глаза,   заставил  даже
зажмуритьсЯ.  Ћн  поднЯл  голову. Ќад  ними было  чистое, сверкающе  Ярким и
холодным блеском небо.
     ‚  середине оно казалось  расплавленным в лучах солнца, контур которого
был расплывчатым. „алее  оно чуть темнело, напоминаЯ нежно-голубой фарфор. “
горизонта краски сгущались, будто к ним добавили голубой эмали.
     Љовалев  до  того  заглЯделсЯ  на всю  эту  красоту, что  только  голос
•олопцева привел его в себЯ.
     -- ‘ейчас сорвемсЯ в штопор, -- сказал он.
     Љовалев отжал ручку, привел машину, котораЯ  невероЯтно задрала нос,  в
порЯдок  и  взглЯнул  вниз.  ’ам картина  была  еще поразительнее. Џод  ними
пенилось и  бушевало разъЯренное море.  Ћблака огромными волнами теснились и
вздымались друг над другом. €х гребни напоминали морскую пену. ‘амолет нессЯ
в каком-то ином мире, полном сиЯниЯ и сказочной красоты.
     --  Ќе  забыли  виражить?  --  спросил  •олопцев.  --  „авайте  немного
покружим.
     Љовалев ввалил машину в правый вираж и тут увидел еще одно чудо.
     ‚лажные от паров крыльЯ самолета  блестели, как  зеркало.  ‹учи солнца,
отражаЯсь от них,  падали  на  облака,  образуЯ  на них большой разноцветный
экран.  Џо  кругу  этого  экрана  бежала крохотнаЯ, похожаЯ  на  модель тень
летЯщего самолета.
     ќто было какое-то новое, ранее невиданное оптическое Явление.
     -- Ђ как у вас левый вираж?
     ‚место ответа Љовалев перешел в левый вираж, и теперь в радужном сиЯнии
экрана тень машины мчалась в другую сторону.
     -- „овольно, не все еще позабыли! -- пошутил летчик-испытатель и махнул
рукой, показываЯ курс, который Љовалев уже успел потерЯть.
     Ћн развернулсЯ и  минут  сорок летел напрЯмик под сверкающим солнцем, а
тень самолета неслась за ними вдогонку, нырЯЯ в волнах облачного океана.
     -- ’еперь  вниз,  -- с сожалением вздохнули наушники,  и  через  минуту
сераЯ рвань облаков снова поглотила машину.
     ‘пуск  оказалсЯ  более  долгим, чем  подъем. ‚ голову  лезли неприЯтные
мысли  о  том,  как летчики,  пробиваЯ  при  спуске облака, напарывались  на
фабричные трубы, колокольни и что что из этого получалось.
     ‡емлЯ  показалась  внезапно. „о  нее  было метров триста.  Ћни  увидели
большую деревню. ‡а  ней -- длинный  луг, который, собственно  говорЯ, они и
искали.
     ‹етчик-испытатель взЯл  управление  в свои  руки, снизилсЯ  и,  едва не
задеваЯ  за  печные  трубы, из  которых весело валил дым,  сделал  несколько
кругов над деревней. Ћн внимательно просмотрел все подъезды к ней, свернул к
лугу, несколько раз прошелсЯ над ним из конца в конец, убрал вдруг газ и сел
между двумЯ  занесенными  снегом стогами сена.  Љ  машине скользила на лыжах
радостнаЯ   ватага  деревенских   ребЯтишек.   ‡а   ними   степенно   шагали
представители местных властей, с которыми летчики обстоЯтельно поговорили.
     Ќадо  было  торопитьсЯ домой, они здорово продрогли,  хотелось  есть  и
погретьсЯ.
     ‹етчик взлетел и  на бреющем полете повел машину на свою базу. „ень был
пасмурный, над ними было серое, мрачное небо.
     •олопцев  сокращал  путь,  пробираЯсь в стороне  от  большой  воздушной
дороги,  а Љовалев  про  себЯ  завидовал  его  мастерству ориентировки.  Џод
самолетом мелькали леса, озера, полЯны,  мосты, редкие деревушки. Ќеожиданно
высочил большой мост и водонапорнаЯ башнЯ, за которой был школьный аэродром.
     Ќесколько  минут спустЯ они сидели  в натопленной  столовой,  растирали
озЯбшие руки и пили горЯчий какао.

        Ќа "передней" площадке
     "‘делать  площадку"  --  это  значит  перейти  на  некоторое  времЯ   в
горизонтальный полет после подъема или спуска.
     ‚от  и нужно было замерить  скорость по высотам на разных  площадках --
насколько соответствует расчетной.
     ‚ самом носу скоростного бомбардировщика сидел штурман.
     ‘квозь прозрачные стенки, потолок и  пол своей кабины  он мог наблюдать
очень многое, что творилось по сторонам, под ним и над ним.
     Ћднако летчика,  сидевшего позади него всего в полутора  метрах, он мог
только  слышать и  то  с  помощью  специального переговорного устройства. €х
разделЯли тонкаЯ  металлическаЯ  перегородка, густаЯ  сеть трубок,  шлангов,
проводов  и  оглушительный вой моторов, совершенно подавлЯющий  человеческий
голос.
     ‹етчик-испытатель  добралсЯ  до  первой  по  высоте  площадки  и сказал
несколько  слов. Ќаушники сообщили ему, что штурман готов. ‹етчик дал полный
газ, -- гул моторов стал звенЯщим, пронзительным.
     ’ень самолета быстро понеслась по земле.
     ‹етчик  диктовал свои  наблюдениЯ,  бодрый голос штурмана  повторЯл их,
прежде чем записать.  ‚се шло  нормально.  ‹етчик взЯл  ручку на себЯ, и они
полезли вверх, на следующую площадку.
     ‡емлЯ  медленно уходила вниз,  менЯЯ свой облик,  как если  бы  на  нее
смотрели в бинокль, тихо вращаЯ его регулировочный винт.
     ‘амолет теперь на большой высоте.
     ‡десь воздух реже. ’ень машины быстрее скользит по земле.
     Ћни делают замеры -- и опЯть ввысь.
     ‘тановитсЯ холоднее, дышать трудновато. Џоворот кислородного крана -- и
сердцу легче.
     Њашина все с большим трудом ползет вверх. …й тЯжело, как человеку,  уже
одолевшему крутой подъем. Ќо самаЯ труднаЯ вершина еще впереди.
     ‹етчик переговариваетсЯ со штурманом.
     ЉажетсЯ,  барахлит свЯзь; голос  штурмана то замирает на  полуслове, то
его не слышно совсем.
     -- турман! -- во всю мочь кричит летчик. -- —его молчишь?
     ’ихо в наушниках -- ни ответа.
     --  ‘лышишь,  штурман?!  ‚ысота  такаЯ-то, обороты  такие-то,  скорость
такаЯ-то. Џовтори!
     Ќо ни один посторонний звук не  примешиваетсЯ к  гулу моторов, к свисту
вспарываемого воздуха.
     ЌежнаЯ дымка затЯгивает горизонт.
     ’емпература падает все ниже.
     -- Ђлло, алло,  штурман,  алло! -- летчик надрывает  горло.  --  ‚ысота
столько-то тысЯч, столько-то тысЯч...
     Ћн слышит только свой голос. Ќадо снижатьсЯ. Љакой толк утюжить воздух,
раз отказала свЯзь!
     Њашина опускает нос, и они  спускаютсЯ полого,  не торопЯсь. ЉружатсЯ и
выступают  из  дали  земные  предметы,  будто  в  другую сторону вертЯт винт
биноклЯ.
     ‘тановитсЯ теплее, легче дышать. Њожно снЯть кислородную маску.
     ‘трелка высотометра нехотЯ ползет назад.
     --  Ђлло,  алло, штурман! ‚ысота три тысЯчи двести, три  тысЯчи двести!
Џовтори!  --  снова,  на  всЯкий  случай,  кричит  летчик и  вздрагивает  от
неожиданности.
     --  ‚ысота три тысЯчи двести! -- раздаетсЯ  в  наушниках  громкий голос
штурмана.
     -- —то с тобой? ‘вЯзь, что ли, оборвалась?
     -- Ќет, ничего. ‚се в порЯдке.
     -- Џочему не отвечал? ЊенЯ не слышал?
     -- ‚се времЯ слышал и отвечал.
     ‘амолет планирует. Њоторы покашливают на малых оборотах.
     ЊЯгкий толчок. ‡емлЯ. € здесь все выЯснЯетсЯ.
     “ штурмана отказала кислороднаЯ система.  ‚ одном  месте  разъединилась
трубка.
     Ћни  очень плавно поднимались,  и  штурман  незаметно  длЯ  самого себЯ
потерЯл сознание. …го последние записи были  отрывистыми и  неполными. Џотом
они медленно снижались, --  и штурман так же незаметно пришел в  себЯ, когда
стало достаточно кислорода. “слышав голос летчика, он как ни в чем не бывало
повторил и записал его слова.

        Љто кого должен благодарить?
     Џо  словам опытных летчиков,  хороший  инструктор  --  редкаЯ птица: он
должен обладать взглЯдом  орла, от  которого  ничего не скроетсЯ,  кротостью
голубЯ, мудростью  совы и  неутомимым красноречием,  с  которым он изо днЯ в
день повторЯет хорошие советы.
     ‹етчика-инструктора Љушакова вполне можно было отнести к категории этих
редких птиц.
     —ерез  его  руки  прошли  сотни учеников.  Ћни  были  разного  роста  и
возраста, разного  ума и способностей, но с одним  и тем же большим желанием
научитьсЯ летать.
     Љушаков  всех их обучал старательно, с любовью,  хотЯ  учеников смелых,
скромных и работЯщих он предпочитал другим.
     ‘тепан ‘упрун принадлежал к тем  ученикам, которые не любЯт белоручек и
хвастунов,  вместе  с  техником  копаютсЯ  в  машине и  знают  в  ней каждую
заклепку.
     ’акие  ученики изучают  дело  серьезно и  основательно  и не  надоедают
инструктору вопросами: "Љогда  вы менЯ  наконец выпустите  самостоЯтельно?",
понимаЯ,  что они вылетЯт самостоЯтельно  тогда, когда инструктор,  -- а  он
здесь главный судьЯ, -- признает это своевременным.
     ‚ силу полного совпадениЯ взглЯдов на летное дело учитель Љушаков и его
ученик ‘упрун были вполне довольны друг другом.
     ‘упрун, успешно окончив школу, оставлен был в ней инструктором.
     Ќо его способности требовали большого простора. ‡она пилотажа и большой
учебный круг над летным полем с каждым месЯцем длЯ него сужались.
     ‘упруну  становилось  тесно, и  ему дали возможность  большого размаха,
послав  работать  летчиком-испытателем.  ЏрощаЯсь,  ‘упрун  долго  жал  руку
Љушакову, благодарил его.
     Ћбоим  было грустно, -- они крепко подружились, -- но они понимали, что
уж таков порЯдок: учителЯ остаютсЯ в школах учить других; ученики,  отрастив
крыльЯ, разлетаютсЯ в разные стороны.
     €дут  годы.  Ќет-нет  да и вспомнит  учитель  какого-нибудь  способного
парнЯ, читаЯ нотации  новичку. €ли  же  вечерком,  в  компании, вздохнет  за
кружкой пива: "ќх, и был же у менЯ паренек!.."
     Ђ  в то  времЯ  на границе,  в  другом, может быть,  конце  страны, его
ученик,  увешанный  орденами,  чокнетсЯ за здоровье  своего бывшего учителЯ:
"ќх, и был же у нас в школе инструктор!.."
     ...‚ ту минуту, когда летчик-испытатель  ‘упрун, имЯ  которого уже было
широко известно, вместе  с механиком возилсЯ под крылом самолета, прилаживаЯ
заслонку водорадиатора, его окликнули.
     ‘упрун  энергично заработал коленЯми  и  локтЯми, вылез из-под машины и
вскочил на ноги.
     Љушаков,  его  бывший  инструктор,  вытЯнулсЯ,  козырнул  и  официально
доложил:
     -- Џрибыл в ваше распорЯжение на переподготовку!
     ‘упрун быстро закончил официальную  часть.  Ќачалась торжественнаЯ.  Ћт
избытка хороших чувств они обнЯлись. Џотом сели на  траву, закурили и начали
вспоминать все хорошее, что еще было в памЯти, перебираЯ знакомых.
     --  џ о  вас много  хорошего слышал,  -- говорил  Љушаков,  -- и  очень
радовалсЯ за вас.
     ‘упрун, которому это  было очень приЯтно слышать от скупого на  похвалы
бывшего  своего учителЯ,  краснел, как  девЯтиклассница от  комплиментов,  и
отвечал, что этим он ему, Љушакову, обЯзан.
     Љушаков приехал  переучиватьсЯ.  Ћн  умел  летать  на шести-семи  типах
стареющих  машин. ‘упрун --  на  двадцати семи, среди  которых  было  немало
новых.
     €спытываЯ  новую  машину,  ‘упрун  добивалсЯ  от  инженеров  наибольших
улучшений. Љогда  самолет принимали на вооружение, ‘упрун  обучал полетам на
нем опытных инструкторов из авиачастей и школ, а  те передавали  свою выучку
дальше.
     ’ак  Љушаков  и ‘упрун после  нескольких лет разлуки опЯть стали вдвоем
летать, но в других, противоположных прежнему ролЯх.
     Ѓывший  учитель   оказалсЯ  способным  учеником,  а  бывший  ученик  --
способным учителем.
     Џо   вполне   понЯтным   причинам   они   были  подчеркнуто   тактичны,
предупредительны и, как прежде в школе, довольны друг другом.
     Љушаков после нескольких  провозных  полетов  вылетел  самостоЯтельно и
быстро освоил новую машину.
     Љогда  настало времЯ  прощатьсЯ,  они горЯчо  жали  друг  другу руки  и
шутливо спорили, кто кому должен быть благодарен.
     ђасставатьсЯ  не  хотелось,  но  оба знали, что ничего не попишешь,  --
издавна заведено такое мудрое  правило: учителЯ учат, ученики вбирают в себЯ
их опыт,  со  временем сами становЯтсЯ учителЯми и  свое мастерство передают
дальше.

        ЏЯтьдесЯт три витка
     ‘нЯтие с вооружениЯ иностранных "ньюпоров", "Њартинсайдов", "”океров" и
поЯвление   вместо   них   отечественных   истребителей  изменЯло   характер
деЯтельности  летчиков-испытателей.  ђаньше, жалуЯсь  на некоторые  свойства
"иноземцев"  (смолеты  входили  в  штопор  настолько  же  охотно,  насколько
неохотно или  совсем  не  выходили из него),испытатели  могли  лишь выЯснЯть
безопасные методы управлениЯ машиной и сообщать их строевым летчикам. ’еперь
же  они  становились  участниками творческого  процесса  по  созданию  новых
самолетов, и одна из  наиболее сложных проблем  авиации -- штопор, с которым
бились десЯтки ученых у  нас и  за границей,  -- вставала перед ними со всей
остротой. ‘ледует сказать, что штопор, как фигура, ни в обычном, ни в боевом
полете никому не нужна.
     топор -- серьезнаЯ  угроза, возникающаЯ именно тогда,  когда летчик ее
менее  всего ожидает. ‘тоит летчику допустить, в пылу  ли  боЯ, ночью  или в
тумане,  одно  менее   точное,  чем  обычно,  движение  рулЯми,  уменьшающее
минимально допустимую скорость  полета, как самолет срываетсЯ в штопор. …сли
в этот момент до земли недалеко, то катастрофа неминуема.
     ...‹етчик испытывал первый советский истребитель --  коротенький биплан
с  мотором  в  четыреста лошадиных  сил.  ‘амолет  во всем вел  себЯ хорошо.
Ћставалось узнать, каков он в штопоре.
     ‹етчик набрал заданную  высоту, сбавил газ, взЯл ручку на себЯ и двинул
ногой  левую  педаль.  ‘амолет на  какое-то  мгновение  замер, затем клюнул,
опустил нос и, падаЯ, закружилсЯ так, будто его колеса покатились по перилам
крутой, почти  вертикальной  винтовой лестницы.  ‘делав пару  витков, летчик
отвел  ручку  вперед  и дал  правую ногу.  ‘амолет вместо выхода из  штопора
заштопорил  еще  сильнее  и стал  поднимать нос, будто невидимые перила,  по
которым скользили его колеса, стали значительно положе.
     €стребитель  перешел из  нормального штопора в плоский,  и все  попытки
летчика  изменить  положение оставались  безуспешными.  Џарашюты только  еще
внедрЯлись, им не особенно доверЯли, и летчик оставил свой парашют на земле.
     Њысленно  он уже простилсЯ с женой и детьми и,  увидев совсем близко от
себЯ землю, зажмурилсЯ. ‘амолет, однако, хоть и кружилсЯ быстро, но скорость
вертикального  снижениЯ была  небольшой.  “дар...  ‘крежет  и  треск. ‹етчик
открывает глаза  и сам  не  верит  им. ‘амолет имел  сравнительно  небольшие
повреждениЯ,  у летчика же оказалась сломана нога.  ‚се  это было  настолько
необычайно, что про летчика стали говорить, будто он родилсЯ в рубашке.
     ђазобрав  причины  аварии, специальнаЯ  комиссиЯ  решила, что летчик не
сумел  справитьсЯ с  машиной,  и  второй  ее  экземплЯр передали  испытывать
другому летчику.
     ’от, надо сказать, верил в машину и свои силы, позволившие ему укротить
немало строптивых самолетов  и  успешно выходить  из, казалось,  безвыходных
положений.
     ‹етчик категорически  отказалсЯ  лететь  с  парашютом, который,  как он
находил, свЯзывал движениЯ, и возмутилсЯ, почему его нервируют приставаниЯми
перед столь ответственным полетом. Ќо инженер, ведший испытаниЯ, был упрЯмым
человеком. Ћн все  же  уговорил летчика  взЯть с собой парашют, если не  длЯ
его,  летчика,  спокойствиЯ,  то   хоть  длЯ  успокоениЯ   совести  наземных
наблюдателей. Ћн взлетел, перевел самолет в нормальный штопор.  Џотом машина
сама перешла в  плоский, из которого ни за что  не хотела выходить, несмотрЯ
на все стараниЯ летчика.  Ѓезуспешно  применив  все  известные ему  способы,
летчик трезво рассудил, что  не все люди рождаютсЯ в рубашках, и, хотЯ он не
очень  верил  парашюту,  выбрал  из двух  зол,  как  ему  казалось, меньшее:
преодолел прижимавшую его  к сиденью центробежную силу и выбросилсЯ  наружу.
ќтот полет убедил летчика (и не только его), что самолет склонен  к плоскому
штопору,  из  которого не  выходит,  и  что  парашют  --  неплохаЯ  штука  в
испытательном  деле.  ‘амолет,  -- он  представлЯл собой мелкие  обломки, --
забраковали.  Ќовых, ему подобных, больше  не  строили, а  парашют  ввели  в
список  совершенно  обЯзательного  снарЯжениЯ,  необходимого в испытательном
деле.
     “ченые, инженеры и летчики, все вместе,  стали энергично искать способы
борьбы с  плоским  штопором,  который становилсЯ  пугалом  в  авиации и  про
который распространЯлись все более нелепые слухи и выдумки.
     ќто была  многолетнЯЯ, упорнаЯ, не обошедшаЯсЯ без жертв борьба. “ченые
разбирали материалы испытаний, создавали теории  и, проверЯЯ их, изготовлЯли
модели, производЯ с ними опыты в аэродинамических трубах.
     “ченые  предложили   располагать  все  грузы,  составлЯющие  вес  новых
самолетов,  так,  чтобы  их  центр тЯжести  находилсЯ  относительно  в более
переднем положении, чем в старых.
     Џотом ученые  сказали, что грузы в самолетах надо располагать  возможно
кучнее  к  центру  тЯжести. Љогда инженеры стали осуществлЯть  эти  идеи, то
летчики-испытатели подтвердили, что шаг вперед сделан.
     ‡а  первым советским истребителем поЯвилсЯ второй, третий... седьмой...
четырнадцатый...
     Ќа одном из них поднЯлсЯ  ќдгар Џреман. Ћн ввел машину в обычный штопор
и  после трех заданных витков поставил рули  на вывод. Ќо машина  перешла  в
плоский штопор и продолжала кружитьсЯ  со все нарастающей скоростью.  ‹етчик
собрал  все  свое  хладнокровие и  продолжал  считать витки, не знаЯ, что на
земле уже сильно волнуютсЯ и кричат: "Џрыгай!", будто он мог услышать.
     „ав в дополнение к рулЯм полный газ, Џреман вел счет виткам, поглЯдываЯ
то на высотомер, то за борт и едва сдерживаЯ нараставшее желание прыгнуть.
     ‚ это времЯ он заметил,  что машина стала медленно опускать нос, а  это
было верным признаком перехода из плоского штопора в нормальный, из которого
нетрудно выйти.
     Ќо  успеет ли она это сделать на приличном расстоЯнии от земли? ‚от это
и  хотел  установить  Џреман. Ќа  двадцать втором  витке  самолет  прекратил
вращение и перешел в пике.  ‚здох радости вырвалсЯ у всех, кто наблюдал этот
полет. Њотор звонко запел,  поднЯл машину  вверх, летчик  развернул машину и
еще через несколько минут благополучно сел.
     •отЯ самолет вышел из штопора лишь после двадцати двух  витков,  все же
это было успехом  по сравнению с теми, которые кружились до тех пор, пока не
разбивались.
     ќтот опыт, как и рЯд других, подтвердил важность передней центровки длЯ
самолета, и это условие стало непреложным законом.
     Ќо  в штопоре оставалось  много  неразгаданных  тайн, и  все, кого  это
касалось, ни на один день не прекращали работы.
     Ќа испытательный аэродрома тем временем  поступали все новые  самолеты.
Ћдин из  них,  пушечный  истребитель, привлекал  всеобщее внимание. Ћн очень
неплохо  летал,  был  хорошо вооружен,  и всем  хотелось, чтобы  он выдержал
последний и решающий экзамен на штопор.
     ‘тефановский, как основной экзаменатор, предложил испытывать самолет на
предельной высоте,  где еще можно летать без кислородной маски, а наблюдениЯ
за штопорЯщей машиной вести с другой, летЯщей рЯдом.
     ќто давало преимущества, так как увеличивалось времЯ  длЯ  наблюдений и
можно  было сделать большее число витков,  подвергаЯсь меньшему риску. ‚ тот
день,  когда экзаменовалсЯ пушечный истребитель,  на аэродроме  было гораздо
больше  людей,  чем  обычно.  Ќе отрываЯсь,  все смотрели, как  два самолета
набирали высоту. Ћдин вел ‘тефановский, в другой был инженер-летчик Ќикашин,
который должен был со стороны наблюдать за штопорЯщим.
     ‚ысота  была  пЯть  тысЯч  двести метров, когда  летчик начал  экзамен.
“севшись поудобней, он  осмотрелсЯ и двинул рычаги управлений.  Ќа аэродроме
увидели  крошечную  точку, котораЯ, закувыркавшись,  полетела  вниз.  ‹етчик
вводил машину  в штопор и после  одного витка ставил  рули  на выход. Њашина
продолжала штопорить.  Ћна  сделала  еще пЯть витков, потерЯла тысЯчу метров
высоты  и перешла в пике. ‹етчик выровнЯлсЯ, снова набрал  высоту и снова  в
штопоре  падал  вниз.  ’ак он  проделал несколько  раз и, освоившись,  решил
давать  рули  на  выход  после  двух  принудительных  витков.  Ћн  дал знать
Ќикашину, и тот приготовилсЯ наблюдать.
     ‘амолет  ‘тефановского нырнул и закружилсЯ вокруг невидимой оси. ‹етчик
дал  рули  на  выход,  но машина,  поднимаЯ  нос,  в