шута. - „уша болит, видЯ
такое мучение".
     Ќо  поЯвлЯлсЯ, держась за плечо сына, пан Љротович, садилсЯ на ощупь за
стол,  открывал  руками  страшный глаз свой, разыскиваЯ наполненный кубок, и
многие   стремглав   неслись  в  сени,  откуда  затем  слышалсЯ  безудержный
бесноватый хохот.


        7

     „ва  днЯ  после  наезда  ћрий и ‘тась отсыпались, а на третий опЯть был
послан  гайдук  к пану Њихалу сказать, чтобы готовилсЯ к Њетельским. ‘ами же
приЯтели  отправились  к  реке  купать  коней  и длЯ детской забавы: уходить
нырком  в  прозрачную  воду  и  глЯдеть  там, подобно рыбам, сквозь толщу на
солнечную  позолоту  поверхности, на легковесный матовый жемчуг, выпускаемый
изо рта.
     Ѓыл  тот  редкий  пронизанный  солнцем  день, когда показываетсЯ живому
народу,  каким  был  утерЯнный  рай  и  каким  он  вернетсЯ  после всеобщего
обновлениЯ.  ћрию  казалось,  что сегоднЯ с ним случитсЯ нечто особенное; он
относил  это  чувство к вечерней встрече с …ленкой. Њечта его зримо рисовала
пока  лишь начальную часть такого счастьЯ - в темноте сеней он улучит момент
поцеловать  …ленку.  €  -  прав ‘тась ђешка: что король, полковничьЯ булава,
звание  великого  стражника? - дым. Ќикогда не дадут они того пронзительного
волнениЯ,  как  любимые  губы  или  услышанный  смелой  рукой  стук любЯщего
сердца.  „а, дым, дым... Ќе обнимет полковника полковничьЯ булава, не дохнет
жарким  дыханьем  на  великого  стражника  его  высокое  звание.  Ђ  …ленка,
…ленка!..  ѓолубые  глаза, светлые волосы... ќх, ‘окол, верный конь, вперед,
поторопим времЯ...
     Ќа  развилке,  делившей  лесную  дорогу на два рукава, которые, обнимаЯ
обширный  остров  извечной чащи, затем сходились, как любимые после грустной
разлуки,  ћрий  и ‘тась придержали коней, решаЯ, какой просекой ехать. ‘тась
предложил в задоре резвого настроениЯ:
     - Џ-п-ан  ћрий,  д-давай,  ты  -  слева,  Я  -  справа,  кто  раньше на
скрещение п-п-ридет!
     Џоставили  коней на порогах просек, ћрий крикнул: "‚перед!" и - помчали
Ќепролазный  от  бурелома, валежника, тесноты кустов бор разделил приЯтелей,
и  только  конский  топот  гудел в сонной его тишине. ЏокрикиваЯ: "ѓэй, гэй,
‘окол!  ѓэй!"  -  ћрий  гнал  по  лужам  болотистой воды; часто попадались и
срывали  ровный  бег  конЯ  упавшие  сухостоины;  ћрий  сообразил, что ‘тась
выгадал  новоезженную  дорогу,  ему  же  невольно назначилась забытаЯ, всЯ в
преградах.  ђедко  украшало  просеку  солнечное пЯтно; брошеннаЯ, затиралась
она  лесом;  даже подумал ћрий об этой странности: зачем бросили, зачем было
новую  прорубать?  или  случались здесь темные дела в ночную пору и затирает
потиху лес гиблое место?
     €  вдруг увидел пан ћрий ќвку. Ћна шла навстречу ему и опЯть заставлЯла
путь,  держась середины просеки. "Ќу, попробуй, пугани!" - лихо подумал он и
озлобил  конЯ  плетью.  ќвка,  однако,  задолго до сближениЯ соступила вбок.
ћрий  промчалсЯ  мимо нее, обдав брызгами, и отскакал уже вдаль сотню шагов,
но  будто  аркан потЯнул его остановитьсЯ. "‚от случай поговорить", - сказал
себе  ћрий. Ћ чем говорить? —то спрашивать? ‡ачем? Ќи одной Ясной причины не
различал  ћрий  в  этом внезапном желании; забытый, как эта просека, человек
стоЯл  позади, отрЯхиваЯ с юбки водЯные брызги, и о чем было спрашивать его,
что  выговаривать  или, тем более, кричать, если погасли чувства. Ќо оплела,
как   хмелем   -   с  такою  же  цепкостью  и  пьЯнЯщим  запахом  -  смутнаЯ
необходимость  хотЯ  бы  глЯнуть  в глаза - какие? что в них? ћрий развернул
конЯ  и  рысцой подъехал к ќвке. Ћна с места не трогалась, словно знала, что
он вернетсЯ.
     - ‘егоднЯ  веселый  пан  ћрий.  ђадостно пану, - сказала ќвка, улыбаЯсь
лучистыми глазами. - ѓоворЯт, пан храбростью показалсЯ.
     ‚  ќвкином  голосе,  в  серых  прониклых  ее  глазах улавливалось ћрием
снисхождение:  все, что она исчислила - и веселье, и радость, и храбрость, -
все  в  ее  ощущаемой  ћрием  оценке мельчилось, кривело, тратило важность и
значение счастьЯ.
     - Ђ  Я думаю, кто это по лесу летит? - говорила ќвка. - Ђ это наш пан -
пан ћрий.
     "‡ачем  Я  здесь?"  -  подумал  ћрий, чувствуЯ шевеление пробудившегосЯ
вдруг черного пЯтна и горклую порчу настроениЯ.
     - ’ебЯ  искал,  -  ответил  ћрий,  чтобы  хоть что-то сказать, и тут же
припомнилось  желание  прикрикнуть на шептуху за излишнюю смелость - так что
и  лжи  не было в таком ответе. Ќо внезапно проорать свою угрозу - никак это
не  вЯзалось  с  лесной  тишиной,  стал  бы он как петух, нагретый в гребень
солнечным  лучом.  ’ак  что ћрий молчал, смотрел на ќвкины руки и думал: как
такой   маленькой  рукой  уложила  она  здорового  московита?  ќто  раздумье
потЯнуло  за  собой  из  памЯти мелькавшее однажды чувство досады и обиды за
отца, с которым ќвка уравнЯлась решительным спасением жизней.
     - ‡ачем  Я пану ћрию? - с улыбкой спросила ќвка, пристально вглЯдываЯсь
ему в глаза.
     ‚  эту  переломную  минуту  -  а  знаЯ наперед следующие событиЯ, можно
точно  назвать  эти  несколько  минут,  которые  длилсЯ  разговор  с  ќвкой,
главными  в  жизни  пана  ћриЯ,  - так вот в эту минуту, когда стоЯли они на
дороге,   завЯзываЯ   узелок  губительной  беседы,  требовалось  немедленное
вмешательство,  хотЯ  бы  поЯвление любого разумного существа. ‘кажем, ‘тась
ђешка,  уже  достигший финальной черты, мог бы поскакать навстречу товарищу,
но  он  стоЯл  на  рубеже  достигнутой удачи в понЯтном ослеплении нечастого
победителЯ.  •орошо  бы  поЯвитьсЯ,  хлюпаЯ  по воде, какому-нибудь мужику с
топором,  или  бабе  с  грибным  лукошком,  или старому лирнику с вопросом о
ближайшем  людском  жилье, - словом, любому лицу свидетельского значениЯ. Ќо
даже  крикливой  птицы  не  пронесло  в тот миг над этим местом. ќвка и ћрий
были  преданы  тайному одиночеству свиданиЯ и, зацепившись друг за друга, не
могли  расцепитьсЯ  -  быстро  немел  в тишине заикающийсЯ голосок малого их
здравомыслиЯ.   ‡атухал   здравый  голос,  а  обиженное  чем-то  достоинство
наливало  свинцом  ноги,  не  отпускаЯ  эту  пару разойтись на свои несхожие
пути.  „а,  изводЯт  люди  один  другого,  поддаваЯсь лихой силе вскипающего
самолюбиЯ.  Ќу  что пану ћрию ќвка, если ждет его неподалеку старый товарищ,
если  пан  Њихал отдал уже казачку чистить длЯ вечерней поездки возвращенные
сапоги  и кунтуш, если думает о нем прекраснаЯ девушка, которую он позволЯет
себе  в  уме  видеть в белом венчальном платье, а затем - без него... „а, не
нужна  ему  совсем  ќвка,  но вот он стоит, словно прикованный к испытующему
взглЯду.
     Ќо и ќвке что за дело до залетевшего к отцу молодца?
     Ћтчего  бы  ей  не  перевести  глаза  на  отражение  еловых лап в узкой
дорожной  луже или, обрываЯ махом смолЯную текучесть малословного разговора,
не  сказать:  "Џусть  менЯ  пан  простит, спешу, пан ћрий". € все - и старое
течение  жизни  понесет  их  в  обычную  радость  или  печаль.  Ќо почему ей
опускать  глаза,  почему  ей говорить отступное слово, если и пан ћрий может
сказать:  "Ќу,  времени  нет!"  €  тоже  все  -  поскачет он вдаль по мокрой
дороге,  и  брызги воды будут подобны алмазам, выбиваемым из земли подковами
благодарного  конЯ.  „ругой  встречи  на  безлюдной,  с мрачным застоЯвшимсЯ
душком просеке уже не произойдет - ничто в мире не имеет повторениЯ.
     Ќо  вот ќвка сказала: "‡ачем Я пану?" - знаЯ, что не искал он ее в этом
лесу,  и  нет  ему  до  нее  дела,  а он отвечает, насилуЯ свое безразличие:
"Џоговорить  хочетсЯ"  - и по непонЯтному длЯ себЯ побуждению сходит с конЯ.
ќвка  же  повернулась  и  пошла  в глубь леса. "‘той!" - хотел остановить ее
ћрий  и  не  остановил  -  подумалось ему, что ќвка испытывает его смелость.
Ћказалось,  что  и  в  этих  непролазных  дебрЯх есть стежки. ЏройдЯ десЯток
шагов,  он  вышел  на  солнечную  полЯну, застеленную высоким папоротниковым
ковром.  ќвка  стоЯла  лицом  к  нему  и  странно, с уколовшей ћриЯ жалостью
смотрела,  как  он  близитсЯ.  Ћн  понЯл этот взглЯд, как свою жалкость в ее
глазах  за  послушное  движение  по ее следу. € опЯть зашевелилась на сердце
чернаЯ   зацепка   и  вдруг,  принЯв  живой  ќвкин  облик,  затопталась  там
загрубелыми босыми ногами.
     - ќвка!  -  хмуро  сказал ћрий. - ‚едь лезешь на рожон. •орошо, Я... Ќе
все такие... „ругой не простит...
     - —ем  же  Я пана ћриЯ могла обидеть? - с дразнЯщей строгостью спросила
ќвка.
     ’ут ћрий быстролетно задумалсЯ: действительно, чем? - но и нашлось:
     - ‡ачем, помнишь, конЯ напугала?
     - —то  Я,  волк,  коней  пугать?  -  со  смешком  сказала  ќвка, поводЯ
плечами,  отчего  волной прошла рубаха по крепким грудЯм, и ћрию вспомнилось
свое желание поцеловать сегоднЯ …ленку в обход родительского надзора.
     —увствуЯ на губах загадочную сладость, он сказал почти примиренно:
     - Љто тебЯ знает. Ћ тебе разное говорЯт.
     „а,  мог  быть  мир,  легко  могли  уйти  они  с  этой  полЯны, ответь,
например,  ќвка  так:  "Ћ ком не говорЯт, пан ћрий?" Ќо ответ на проЯвленную
мЯгкость был совершенно длЯ ћриЯ неожиданный:
     - Ђ ты, пан ћрий, отца спроси!
     “поминание  об  отце застудило ћриЯ именно грубостью намека на какие-то
отцовские  скрытые,  обширные  знаниЯ. Ќо уже решившись не спустить дерзость
такого вызова, он сказал, защищаЯ слабое свое место:
     - ‡ачем? ‘ам не слепой!
     - Ќе слепой, пан, да незрЯчий, раз с чужих слов живет.
     - ‚се врут, да, ќвка?
     - Њожет, и все. Џравды боЯтсЯ.
     - Ђ сама не боишьсЯ сказать, зачем конЯ напугала?
     - Ѓоюсь?   -   ќвка  движением  плеч  как  бы  отрЯхнулась  от  глупого
предположениЯ. - Џан ћрий сказал, что хожу криво. ’ак Я прЯмо пошла.
     - Ђ-а-а!  -  протЯнул  ћрий,  прозреваЯ, какой силы радость должна была
испытать  ведьма, когда его дернул в седле прыжком уступивший дорогу конь. €
тихий  победительный смешок, припущенный, верно, в спину длЯ полноты гордого
ликованиЯ,   тоже  услышалсЯ  издалека  и  простучал  камушками  по  сердцу,
запускаЯ в рост давний фундамент неприЯзни.
     - ‘удьбу  пытаешь?  -  коротко  спросил  ћрий и сам удивилсЯ жестокости
своего голоса.
     - ‡ла в тебе, пан, много, - ответила ќвка. - ‚ижу.
     - ‚идишь - а дразнишь!
     - џ пана не ищу, пан менЯ ищет.
     - „разнишь - вот и нашел!
     - ‘лабый, пан, - отзываешьсЯ.
     - ‘лабый,  слабый...  -  медленно  повторил  ћрий, словно оцениваЯ, и с
такой  подспудной  думой:  что  будь  он пьЯн, любого человека зарубил бы за
такие слова. - Ќу, а отец, ќвка?
     - ‘лабый, как все вы... —ужой силой живете...
     - Ќе  очень  ты  благодарнаЯ,  -  укорил  ћрий.  -  Љабы  не его к тебе
слабость, тебЯ на куски порубила бы уже шлЯхта за темных дружков.
     - џ,  пан  ћрий,  не  боюсь, - сказала ведуньЯ. - Љто менЯ тронет - сам
отведает...
     - Ѓесы  убьют?  -  насмешливо  спросил ћрий, дивЯсь глубоко в уме такой
слепоте  веры в неминуемое возмездие: сколько зазрЯ погублено и лучших людей
- а с кого спрошено?
     - —то   мне   сделает,  то  себе  получит,  -  подтвердила  ќвка  точно
прочитанную по глазам мысль.
     - ‘кажем,  -  с  потЯжелевшей насмешечкой уточнил ћрий, - Я тебЯ плетью
переведу, так и менЯ плетью потЯнут?
     - „а, плетью!
     Ќа  дороге  послышалсЯ  быстрый  топот  ђешкиного  конЯ  - все же искал
приЯтелЯ    недоумевающий    победитель.    ћриЯ   пронизало   спасительное,
молитвенного  смысла желание, чтобы ‘тась въехал на полЯнку или крикнул бы в
лес - "ћрий!", вытЯгиваЯ его из заклинившей, опасно закрученной беседы.
     Ќо  ‘тась  проскакал,  ничего  не  почувствовав, и кони, почуЯвшие друг
друга, не обменЯлись почему-то приветственным ржанием.
     - ‡начит,  плетью?  -  повторил  ћрий,  мучительно  слушаЯ  удалЯющийсЯ
перестук.
     - Џлетью.
     - Ђ если, скажем, Я кулаком?
     - ’огда кулаком.
     - Љто? Ѓесы?
     - Џопробуй, пан ћрий, - узнаешь.
     ћрий  выхватил  саблю  и  - руб! руб! руб! - поЯвилась в папоротниковом
настиле дыра с темной под нею, как могила, землей.
     - Ђ если бы саблей погладил? - сказал ћрий. - ’огда как?
     - Љто  менЯ  саблей погладит, - ответила ќвка со злой скукой напрасного
объЯснениЯ, - того тоже саблЯ погладит!
     - Џопробовать,  что  ли?  -  хотел  пошутить ћрий, но слова вырвались с
начальной  хриплостью  объЯвлЯемого  приговора.  Ћн  поспешно  добавил: - „а
жалко!
     - Ќет  в  пане  жалости,  -  сказала  ќвка,  не  прощаЯ вынутой сабли и
показанного на стволах примера смерти. - •очетсЯ рубануть - пан боитсЯ.
     Џоследнее  слово, всегда ћрию ненавистное, обожгло его, на какой-то миг
ослепив  разум,  и  в  этот  миг  саблЯ  сама  по себе взлетела, вспыхнула и
наискось  -  от  плеча  к  боку  - впилась в ќвку. Џану ћрию увиделсЯ прЯмой
кровавый  посек  на белом теле, широко раскрывшиесЯ глаза и далеко в глубине
зрачков  -  угасающими  блестками  опоздавшаЯ  мольба  о  жалости,  добре  и
защите...
     ‚друг  ќвки  не  стало;  это  исчезновение  ужаснуло ћриЯ; он побежал и
долго   бежал   по  лужам,  не  видЯ,  что  рЯдом  рысит  конь;  наконец  он
почувствовал  удары  стремени о плечо, тогда он опомнилсЯ - в руке он держал
окровавленную  саблю,  он  бросил  ее  в  воду,  но сразу и поднЯл, крови на
клинке  не  было  -  это  успокоило его. ћрий отер саблю о кунтуш и всадил в
ножны. ‘ тЯжелым усилием сел он в седло и, колотЯ конЯ, погнал в „ымы.


        8

     Ќу,  и что делать такому человеку, когда по выезде из злосчастного леса
на  божий  солнечный  свет у него пробудилась совесть. Њожет, никогда прежде
она  не  пробуждалась,  а  так,  из  полудремы  посылала  таинственным своим
орудием  легкий  сердечный укол или окрашивала в пунцовый цвет щеки, быстро,
впрочем,  и  снимаЯ  этот  признак мелкой провинности. ’еперь же, поднЯтаЯ к
долгожданному  делу,  не  обломаннаЯ в борьбе с хитростЯми ума, не загнаннаЯ
еще  сознанием  в  душевные  закутки,  набросилась  она  терзать душу ћриЯ с
рвением  молодого  палача, впервые ЯвлЯющего свое искусство... Ћ чем мечтает
жертва,  чувствуЯ  на  хрупкой  своей  плоти  тЯжелую, как гроб, руку такого
мастера?  Љакой  путь  спасениЯ открываетсЯ ей в чистилищном мраке пыточного
подземельЯ?   Ѓежать!..   Ѓежать  и  где-нибудь  в  зеленой  долинке  вблизи
счастливого  ручьЯ  улечьсЯ  под  раскидистым  дубом, слушаЯ говорок легкого
ветра  в  нарЯдной  листве,  шепот  воды  с  травой,  далекую  простую песнь
пастушьей   свирельки,   и   следить  спасенными  от  кривого  ножа  глазами
безопасное  странствие белой тучки в ласковой синеве небес - и ничего более,
только бы вырватьсЯ из разинутых пилообразных клещей...
     ‚от  и  пан ћрий твердил себе: бежать, бежать, удалитьсЯ от злодейского
леса  в  недосЯгаемую  глубину.  ‚се равно - куда. ‚ полк, в бой - и забыть.
‚ыветрить  этот  страх  скачкой,  вином,  угрюмым  воинским  делом. Њелькала
мысль,  что  все  это  - и полЯна, и ќвка, и взлет клинка, и безумный бег по
лужам  -  привиделось в заколдованном воздухе старой дороги. Џривиделось - и
исчезло,  как таинственно исчезла после удара ќвка. € никого он не встретил,
и  никакого  разговора  в  Явности  не было - так, заснул он в седле и бежит
сейчас   от   дурного,   страшного   сна.  Ќо  захваченнаЯ  совестью  памЯть
безжалостно   подсказала,   что   нисколько  он  не  спал  и  не  в  воздухе
растворилась  ќвка,  а  упала плашмЯ на землю, как раз в вырубленное в траве
окно,  то  есть  он как бы заранее, умышленно подготовил жертвенное место. Ћ
господи!..  Њелькала  и  такаЯ  обманчиваЯ  мысль: упала в папоротник, лежит
там,  никто не найдет, никто не видел, никто не узнает! Ќикто, да, - а сам?!
Ќикто  -  если  насмерть,  а если нет? ЏодниметсЯ, придет на двор - глЯдите!
Љак объЯснить? Љто поймет? Ђ Њетельские, а …ленка... Ќет, лучше сгинуть...
     ’ут  нагнал  ћриЯ  приЯтель,  круживший  все  это  времЯ по кольцу, как
минутнаЯ  стрелка,  и  задал  жестами, за полной утратой голоса от волнениЯ,
вопрос:  где  тот  был?  Џредпочел бы ћрий нож получить в сердце, на котором
распластанно  лежало  черное  ќвкино  подобие,  чем  услышать этот уличающий
вопрос.  "ѓде  был?"  Џросто  ли  отвечать?  ѓде был - там уже нету, и знать
никто не должен, где был.
     - ‡аблудилсЯ,   -  сказал  ћрий,  придумываЯ,  чем  бы  подкрепить  длЯ
спокойствиЯ  товарища  столь  глупую  ложь.  -  €  знаешь  что... - Ћн опЯть
замолчал.  ‘тась  ђешка  почему-то перекрестилсЯ, и этот крест вывел ћриЯ из
соблазна  открыть правду, подсказав понЯтный и уважительный длЯ ‘тасЯ ответ.
-  €  знаешь  что,  -  повторил  он,  уже  примериваЯ  выдумку к последующим
поступкам,  -  панна  небеснаЯ  увиделась мне... смотрела на менЯ печальными
глазами  и указала рукой туда, и Я понЯл... - тут ‘тась опЯть перекрестилсЯ,
а  ћрий  твердо  стал  на колею немедленного спасениЯ. - џ понЯл: она зовет,
великаЯ  наша  кнЯгинЯ,  родина  в  опасности,  гетман ‘апега с ереметьевым
будут  битьсЯ,  всЯ  честнаЯ  шлЯхта  в полках, а мы пьЯных волочуг хватаем,
ездим к девкам плЯсать и пьем, словно мир заключили!
     Џримчавшись  на  двор, пан ћрий без заминки повторил отцу свое видение,
усилив  его  искренней дрожью голоса, поскольку боЯлсЯ, что ќвка уже идет по
дороге,  разматываЯ  от  места  злодейства  широкую кровавую нить. Ћтец, как
прежде   ‘тась   ђешка,   испытал   длительную   онемелость  и  еще  горькую
родительскую  боль  при  очевидном  божедомстве  любимого  сына,  тем  более
ужасающем,  что случилось оно без малейшей подготовки и повода - в один миг.
ЋбретЯ  речь,  пан  Ђдам  кинулсЯ  увещевать  сына разумными доводами против
похожего  на бегство отъезда. Њожно и через месЯц поехать, говорил он, война
десЯть  лет  тЯнетсЯ  -  что  за месЯц решитсЯ? Ќе ѓрюнвальдскаЯ же битва на
завтра  назначена,  чтобы  прыгать в седло, не отбыв дома заслуженный отдых,
не  нагулЯв  новой  силы,  не нарадовав любЯщего отца... Ќо в ответ сыпались
сумасбродные  крики:  "Џанна  небеснаЯ!.. ЃоеваЯ хоругвь... ‘едло сгниет..."
’огда  пан Ђдам снизил свой срок до недели, потом до трех дней, но и на ночь
уже  не  желал  задерживатьсЯ  в  родном  доме  воинственный безумец; спешно
собирал  он  дорожные мешки. Ќе подействовала и угроза отцовским проклЯтьем,
поскольку:  "Џанна  небеснаЯ  сказала  мне  - в полк. Ћна все простит, когда
любимую  родину  на  куски  разрывают!"  Ќе  все,  что  так  кричалось, было
враньем, но стоЯло все на главной лжи; пан ћрий мучилсЯ и этой неправдой.
     Ќо  прощальный  обед пришлось оттерпеть, пришлось пить и есть, терзаЯсь
страхом,  что  в  любую  минуту  заскрипит  дверь,  встанет на пороге ќвка в
кровавой  сорочке  с  красным  рубцом  наискосок тела и в наступившей глухой
тишине  укажет на него мстительной рукой. Ќе лезла в горло отборнаЯ еда, и в
чарке длЯ пана ћриЯ было не больше хмелЯ, чем в болотной воде.
     „умалось,  что  и  родные  „ымы  больше  не увидит, и отца не увидит, и
вообще  проклЯнет  или  застрелит  его  отец, когда ќвка расскажет правду, и
ЊатеЯ  не  увидит, и зачем была ему эта ќвка, и эта скачка по дурной дороге,
и  тайна  отцовой доброты к ќвке тоже его не касалась, и какое ему дело, где
видел  ее  голой  отец - в ручье, в избе, - что ему до чужих забав, и …ленку
не  увидит  никогда,  а  унесет  его  в безвестность... € все это слипалось,
росло  в  перевернутую пирамиду, острие которой упиралось ему в сердце возле
черного пЯтна, похожего теперь на надгробие.
     Ќаконец  расцеловались,  ћрий  и  ‘тась  сели  на коней, гайдук взЯл за
поводьЯ  вьючных  -  зарысили  прочь от прослезившегосЯ отца, любимого дома.
‘коро  показалась  часовенка,  где  пережидали грозу в день приезда, и когда
поравнЯлись  с  ней,  ћрий  вспомнил ќвкино предвещение и поразилсЯ зловещей
скорости  его  исполнениЯ.  ЏамЯть  вдруг  Явила  и  первую молнию, - прЯмой
огненный  удар по телу туч, и следом - сабельный красный посек по отбеленной
рубахе  и  чистоте  тела.  € ввинтились в уши, будто с тех пор поджидали его
возле  часовенки,  ќвкины слова: "‘ам накличешь!" - но теперь услышались они
с  мрачным  смыслом правдивого предречениЯ. Ќу, накликал, накликал, загнанно
отвечал  ћрий,  пусть  бог решает, что мне. Њожет, и простит, потому что без
умысла, а во гневе, и даже не во гневе, а черт знает почему и зачем.
     Љ  сумеркам  достигли корчмы, выпили водки и пошли в камору спать. Џока
светила  свеча,  пан  ћрий бодрилсЯ, но лишь задули свечу и загасло кровавое
тление  на  фитиле,  как повторились перед глазами с различимостью малейшего
движениЯ   и  шороха  бесноватый  взлет  саблЯ,  наклонное  падение  ќвки  в
чернеющий   проем,   россыпь   брызнувшей  крови,  кладбищенскаЯ  застылость
папоротниковых  листов,  тихий  трепет  одинокой  птахи  над  головой. "„уша
отлетела, - понЯл ћрий и ужаснулсЯ: - “бил!"
     ‘тав  на  колени,  он  зашептал  молитву. Ќо молЯщие слова не уносили с
собой  ни  боли,  ни  Яркости  воспоминаниЯ. Ћн лег. ‡акрывал глаза, лежал с
открытыми  глазами  -  все  одно:  ќвка,  часовенка,  полЯна, краснаЯ кровь.
‚идениЯ эти мучили ћриЯ, пока в узкое окно не потЯнуло утром.
     Џрибыв  в  ‘лоним,  ћрий  того  же  днЯ пошел в костел исповедатьсЯ. Ќа
площади   повстречалсЯ  ему  старый  каноник,  тоже  следовавший  в  костел.
„оверительнаЯ  внешность  ксендза  расположила  ћриЯ попроситьсЯ на исповедь
именно  к  нему.  Ћн  шел  в  пЯти шагах сзади, придумываЯ, как начать и чем
кончить  непростое свое признание. Ќадежда, что каноник данной ему властью и
нажитой  за  долгий  век свЯтостью снимет с него бремЯ мучительного греха, -
надежда  эта  оживлЯла  ћриЯ, уже предчувствовалось ему душевное облегчение.
‚друг  свЯтой  отец  остановилсЯ  и,  отвернув  голову  вбок,  зажал большим
пальцем  левую  ноздрю  -  тотчас  из правой вылетела большаЯ соплЯ и тЯжело
шлепнулась  на  камни. Љсендз размазал ее сапогом. Ћбычное это дело, однако,
отвратило  ћриЯ  от  исповеди, он решил доверитьсЯ иконам. €ли не услышалась
наверху  его  долгаЯ  молитва,  или  не  была принЯта длЯ прощениЯ, но ночь,
скоро наступившаЯ, ничем от предыдущих не отличалась.
     Џан  ћрий отдалсЯ делам: рано вставал, поздно ложилсЯ, вместе со ‘тасем
ходил  по  товарищам,  проживавшим  или  бывшим  в  городе.  Џришли приЯтели
навестить  и  ‘тасева  дЯдьку  -  каноника  бернардинского костела. Ћн и жил
неподалеку в каменном доме на берегу ™ары.
     Љсендз  Џавел  ђешка,  которого ‘тась видел последний раз младенческими
глазами  и  посему  помнил  в  виде  смутного продолговатого пЯтна, оказалсЯ
старцем  тучного  сложениЯ  и  суетливой  подвижности;  к  большой или малой
печали  племЯнника,  на  руках  и  в  лице  ксендза виделись приметы близкой
встречи  с  первоапостолом  Џетром.  “знав,  кто из незнакомых молодых людей
приходитсЯ  ему  сыном  сестры,  и  убедившись  в родстве с помощью вопросов
генеалогического  и  хозЯйственного  значениЯ,  отец Џавел кликнул экономку.
‚озникла  из  сумрака комнат сухопараЯ монашка с печатью неизживной обиды на
строгом лице - отец Џавел велел ей подать обед и вино.
     - Ђ  Я,  ‘тасик мой родной, болею, ввергнут в душевные и телесные муки,
-  начал разговор ксендз ђешка и уже ни на мгновение не замолк все то времЯ,
пока  гости сидели за столом. - „а, ‘тасик, старость моЯ ужасна. Љак держава
наша  потерпела  потрЯсение  в  последние  горестные годы, так, подобно, и Я
испытал  не  меньшие  потрЯсениЯ...  Ќе думал Я раньше, что такой глубокий и
постыдный страх сковывает тело, когда приходЯт тебЯ убивать...
     ћрий  немедленно  вспомнил  ќвку  и,  побледнев, застыл в безнадежности
уличенного убийцы. Љсендз ђешка истолковал его бледность как сочувствие.
     - „а,  вломились  менЯ  убивать,  -  повторил он. - Љто поверит, что Я,
такой  толстый,  старый,  почтенный  каноник,  неделю  пролежал  на  чердаке
неподвижно,  как  Ящерица,  зарывшись в золу. Ђ здесь бегали проклЯтые богом
казаки,  хотели  дом  сжечь,  и  мог ты, ‘тасик мой милый, не застать менЯ в
живых,  как  нет  уже  на белом свете отца Ѓолеслава и отца ЊиколаЯ, которых
зарубили,  не  дав  последнюю молитву прочесть... ’олько не знаю, что лучше:
здесь  сейчас  сидеть  в  муках  душевного разрушениЯ или там лежать с ними,
подобно  великомученикам  в благости исполненного завета. Џрими Я в тот день
безропотно,  как  •ристос,  казнь  плоти,  не  страдал  бы  мой дух теперь и
никогда  после  смерти... ѓрешите, дети мои, грешите! - сказал ксендз ђешка,
и  ‘тась  и  ћрий  застыли  с  куском  во  рту,  пораженные неожиданностью и
несообразностью  призыва.  -  „а,  грешите,  милые  мои дети, - говорил отец
Џавел,  не  замечаЯ  недоумениЯ  гостей,  -  потому  что,  поверьте мне, как
родному  отцу,  праведность  нужна старости, молодости - грешность. Ђ все от
того  приходитсЯ  так  говорить,  что  прожить  жизнь  без  греха  никому не
удастсЯ...
     Џан  ћрий  подумал  о  себе  и согласно закивал. Ќо старик, вновь пугаЯ
гостей,  вдруг  по-детски  громко  и  безудержно  заплакал.  ќкономка  молча
протЯнула ему платок. Љсендз ђешка вытер слезы, высморкалсЯ и сказал:
     - ‚сю  жизнь,  ‘тасик  мой милый и милый пан ћрий, истратил Я на чтение
книг  и  молитвы,  и  сам  писал книги, спорил с арианами, слушал исповеди и
убеждал  не  грешить. € сам не грешил, знает бог, ни в чем не грешил, и пани
ћстина  может  подтвердить  - так хотелось мне чистой жизни, легкой смерти и
вечного  общениЯ  с  душами возвышенного чувствованиЯ... Ћдин грех обратил в
кучку  пепла  все  заслуги и труды многих лет. Ќет, не так надо жить, так не
надо...  ќх,  пани  ћстина,  - опЯть слезЯсь, обратилсЯ он к экономке, - как
весело  могли бы мы с тобою грешить, да все утерЯли... ‘ейчас Я стар, толст,
безобразен  -  рассохшаЯсЯ  бочка  с  гадюкой  на  дне,  и  пани ћстина тоже
переводила  в  пустые молитвы сердечный жар... ночи, целые ночи слышалсЯ наш
раздельный шепот - и что? - горстка золы...
     Љ  растущему  недоумению  ћриЯ,  монашка  слушала  нескромное  слово  с
сочувствием;  даже  движением  бровей не выразила она хоть малое несогласие.
ЌевозможнаЯ  мысль зародилась у него в голове: не шутит ли зло старый иезуит
или  бернардинец,  испытываЯ  стойкость  их  веры?  Ќе ждет ли он согласиЯ и
одобрениЯ,  чтобы  вскричать:  "ѓрешники!  ’акова  ваша  вера,  легкий ветер
задувает  ее,  и  мечта  ваша  о преступлениЯх!" Ћн приметил, что и ‘тась не
знает,  что  думать  о  родном  дЯде,  который с твердостью сладострастца не
отступал от темы греха ни в какую иную сторону.
     - Ђ  ты, ‘тасик мой славный, грешишь? ќ-э, молчишь, заиканьЯ стыдишьсЯ.
Ќадо  тебе  камней  в  рот набирать, как древние ораторы делали, и ходить на
™ару  длЯ декламации виршей под бег воды. Ђ то к панне придешь в гости - что
ей  за  сладость  клекот  слушать  всю  ночь, словно аист рЯдом улегсЯ... Ќо
молодец,  молодец,  саблю носишь, хоть этому научилсЯ, руби, не подсчитывай,
что  одного,  что  сотню  -  все равно грех... ѓрешите, панове, пока молоды,
одно  нельзЯ  забывать:  все  -  грешные,  всех  грешить  тЯнет, а потому не
злитесь,  не  осуждайте...  ќто  счастье  твое, ‘тасик мой милый, что заикой
родилсЯ,  не взЯли на теологию, а то стал бы ксендз или унылый монах - книги
и  молитва,  молитва  и книги во все земные дни. Ђ есть ли у тебЯ паненка? -
уставилсЯ  ксендз  Џавел  на  подавленного племЯнника. - Ђ если нет - ‘лоним
город большой, найдет и тебе шутливый Ђмур особу веселого характера...
     ћрий  и  ‘тась  соболезнующе  молчали  - Ясно было, что сидит с ними за
столом   спЯтивший   старик   и   мысль  его  мечетсЯ  по  кривым  закоулкам
разрушенного ума в напрасных усилиЯх восстановить прежний порЯдок.
     Ќеожиданно ксендз ђешка откинулсЯ в кресле и уснул.
     - ’еперь  до  ужина  будет  спать, - печально сказала экономка. - Џлохо
отцу  Џавлу,  душа  горит, уже второй год так мучаетсЯ, как двум казакам лбы
проломил   свинцовым  подсвечником.  ‚  иконы  стрелЯли...  ’ы,  пан  ‘тась,
приходи, и пан пусть приходит...
     ‘тась  стал  навещать  дЯдьку  ежедневно,  но ћрий больше к канонику не
пошел:  страшно  стало  ему, что и его ждет за ќвку наказание сумасшествием.
“же  и  после  первого  посещениЯ  вдвое  усилилась горечь на душе, и тоже в
тупике  метались  вопросы:  жива  ќвка? убил? нашли? сказала отцу? €зведЯсь,
ћрий  отправил  домой  гайдука с письмом к отцу и наказал узнать все местные
новости.  ѓайдук  поскакал  с неохотой сквозь опасные неблизкие версты - пан
ћрий   мысленно   последовал   за   ним,   молЯсь,  как  ангел-хранитель,  о
невредимости этого человека.
     Љак-то  встретилсЯ  приЯтелЯм  у костела полковник ‚оронькович с черным
лицом  после  поминальной  службы - сын погиб месЯц назад от стрелецкой пули
под Њогилевом. ‘ороковины пройдут, говорил ‚оронькович, пойду в войско.
     Ћни  сидели  втроем  в  корчме  за  кружками  старой  густой сливЯнки -
малословные,  хмурые,  разобщенные  разностью  внутренних забот, и в длинные
перерывы  между  редким  словом  мрачно  вглЯдывались  в красный отлив вина,
словно  ожидали поЯвлениЯ на нем, как в гадальной миске, ответа из будущего.
‚оронькович  думал  о  мести,  ћрий  катал  свой  жгучий уголек, ‘тась ђешка
страдал  от  невниманиЯ  дЯдьки  к завещательному вопросу. ‚от так, каждый в
своем, отсидели они свидание и разошлись.
     ‚  сомнениЯх  своих о повисшем в неизвестности наследстве и свЯзанной с
ним  будущности  ‘тась  обращалсЯ  за  советом  к  ћрию. ‚се забылось старым
ксендзом  после  утраты права на смелый стук в райскую дверь - вполне мог он
пойти  в  чистилище,  не  распорЯдившись  судьбой  потомственного владениЯ в
‹идском  повете.  ’олько как, как пробитьсЯ к заглохшим чувствам родственной
заботы?..  Ќо  советы,  порождаемые  рассеЯнной  душой  и сосредоточенным на
тайне  умом,  все  сводились  к  одному  - проси! Џросить спЯтившего дЯдьку,
чувствовал  ‘тась,  было  бесполезно,  вообще  мог  сложитьсЯ в перепутанных
дЯдькиных  мыслЯх  обратный  результат. Џоэтому ‘тась настойчиво звал ћриЯ с
собой  -  длЯ  вескости заботы; но и сам отец Џавел обиженно спрашивал, куда
пропал  милый пан Њатулевич, пришедшийсЯ ему по душе. Ћ господи, думал ћрий,
кровь к крови тЯнет - и согласилсЯ.
     ЋпЯть сели вчетвером обедать. Љсендз ђешка говорил:
     - Џан  ћрий  милый,  хоть  Я  и  грешен,  но всЯкого порицаниЯ от людей
боюсь.  Љонечно,  одно  за  другое  не  засчитываетсЯ,  один  грех всю жизнь
перечеркивает,  все  другие  заслуги и труды сразу цену терЯют, но это перед
богом  так,  а  мы,  грешные, слепые, несчастные, судьЯми друг другу быть не
можем,  потому  что если чист в одном и судишь другого, так грешен в другом,
в чем он чист, и будет не суд, а ложь...
     ’ут  последовало  обычное вытирание слез поданным платком, и в короткую
паузу ћрий успел вставить важный длЯ себЯ вопрос:
     - …сли бог судит, зачем самому себЯ судить?
     - Џан  ћрий,  милый,  -  отвечал  ксендз  ђешка,  -  бог  через совесть
судит...  Ћни  иконы рубили, Я жизнь отобрал... ‚от моЯ чистота - в кровавых
брызгах...  џ  их не жалею - это неразумные люди, Я себЯ жалею, что запЯтнан
кровью...
     Џан  ћрий  при  последних  словах оцепенел, словно каноник проник в его
тайну  и держал перед глазами полЯну со всем происшествием. Ќо показалось...
Ћ  другом  думал старый каноник, какое-то новое смЯтение взволновало его. Ћн
незамедлительно объЯснил возникшее чувство:
     - €ли,  подумал Я сейчас, раньше создалась моЯ вина? Њолитва и книги...
да,  так,  и ничего больше. Ќо о чем была молитва? Ћ чем были книги?.. Љазак
глуп,  пан  ‘тась  милый,  длЯ  него  Я  просто  "бесово  отродье",  "ворона
иезуитскаЯ",  хоть  Я  не  иезуит,  а  бернардинец... ’олько ему все равны -
"проклЯтые  латинЯне"...  Ђ мы кричим: "ЏроклЯтаЯ схизма!" “ них попы, у нас
ксендзы;  патриархи  -  кардиналы...  ЏрЯчемсЯ от греха по каморам и кельЯм,
сочинЯем  книги обличений и ненависти, только сами, пан ћрий мой, в битву не
ходим...  Ђ  как  самому  пришлось  -  горько...  „а еще дурни эти, епископы
униатские,  чтобы  в  раду  пролезть,  - сколько злобы породили на свет... Ђ
народ...  что  народ?..  глуп  народ,  не  ведает ничего. —то вы, панове мои
милые,  ведаете  о догматах, хоть и в коллегиуме учились?.. Ќет, не звали мы
к  миру, учители духовные, к мечу звали, и зовем к мечу. —то мы, что русские
попы,  что  кальвины... „ал нам бог слово, и как мы с ним: те проклЯтые, длЯ
них  мы  проклЯтые... ѓлуп казак и рубит, потому что глуп и саблЯ в руках. Ђ
порубит  "проклЯтых"  -  что,  лучше  станет?  ѓлуп народ, мы науськиваем...
Њожет,  где-то  в  этот час поп сидит, как Я с вами, и так же плачет... но и
сам виноват...
     Њонашка  подала  ксендзу  ђешке  платок;  долго  не мог он унЯть буйные
слезы, и все молчали, наблюдаЯ, как пропитываетсЯ белаЯ холстина.
     - ѓосподь  наш  обличал,  - продолжил отец Џавел, вернув своей экономке
насквозь  промокшую  трЯпочку.  -  Ќо за боевой меч не бралсЯ - меч духовный
держала  его  десница...  ѓрешите,  панове, чтобы знать свою малость, вечную
хлЯбь  земли  под  ногами.  Ћ том моЯ слеза, что даже в праведнике зло сидит
наготове, как одетый в оружие солдат у костра в ночь перед вылазкой...
     Ќевольно  следуЯ  зрением  в  указанную сторону, ћрий заглЯнул в себЯ и
обнаружил  с  мгновенным  обвалом всех надежд, что черное пЯтно, прижившеесЯ
на  сердце  и  казавшеесЯ  одно  времЯ ќвкиной копией в размер малого ногтЯ,
никакое  не  пЯтно,  а откормленный в клопиную толщину хитрый бес с какою-то
золотой  точкой  на  рогах,  как с орденом за победу... „а, ничего не знал о
бесах  полоцкий  иезуит - демонолог, не видел их никогда, а собирал рассказы
таких  же,  как  сам,  невежд.  ‚идимы  бесы,  видимы,  но  тому видимы, кто
исполнил...   ќто  открытие  прорезало  у  пана  ћриЯ  над  бровЯми  морщины
глубокого удивлениЯ, но и странным образом успокоило.


        9

     ‚ернулсЯ   гайдук,   доставив  деньги  и  прочее.  Џро  жизнь  в  „ымах
рассказал,  что  пан Ђдам недужит; про ќвку - что ее кто-то секанул саблей -
бабы  нашли  в лесу, пан Ђдам приказал схоронить мертвую ведьму на кладбище,
а  убили  ее,  думает  пан Ђдам, те лотры*, которые у Џашуты кормились, и он
просит  ћриЯ,  если  кого  из  той четверки в войске увидит - убить. Ѓыло от
чего  побледнеть,  рухнуть на кровать и лежать живым мертвецом, не знаЯ, как
жить  и  что  делать.  Љак  жить?  —то  делать? ЏовеситьсЯ? ‘ ума сойти, как
ксендз  ђешка! ’ого только и ждет проклЯтый бес! Ќет, дело есть, надо родину
защищать. Ђ если лежит на нем ќвкино проклЯтье - пусть исполнитсЯ...
     ______________
     * ‹отр - негодЯй, разбойник (старобел.).

     €  как  раз  вовремЯ  поЯвилсЯ  полковник ‚оронькович; быстро собралась
хоругвь  охотников,  выступили.  ли  спешно  -  ‚ороньковичу  не  терпелось
сквитатьсЯ  за  свою  утрату.  ‚озле  Ћстрошицкого  ѓородка случилась перваЯ
стычка  -  с  царской  наемной ротой немцев. ‘тычка была малой, немцев легко
вытеснили  из  местечка,  потерЯв в своем строю троих. ‚ечером ћрий дремотно
лежал  на  лавке; темно было на душе, длинную вереницу будущих дней угадывал
он  из своего скучного оцепенениЯ - все обещали такую же цепкую тоску. ‘тась
рЯдом  стачивал  зазубрины  с  жала  сабли;  уныло  скрипел  камень,  мрачно
отблескивал  клинок,  напоминаЯ  ћрию  ќвкино обещание. Ќо смерть... странно
она  ходит, думал ћрий, или слепа... ‚от троих сегоднЯ убили немцы, а на нем
и  царапины  нет  -  как  это понЯть? Љонечно, были они молодые, неопытные в
бою,  но  и безгрешные - проклЯтье над головой не висело. ’ак за что? € ћрий
думал,  что  проклЯтье  не  есть  сама  смерть, а ожидание ее, печаль о ней,
боль,  против  которой  бессильны  вино,  веселье  товарищей,  их  похвалы и
заботы.  †ивешь - что в могильной Яме сидишь, нет руки, чтобы помогла выйти,
нет  взглЯда участиЯ, слова прощениЯ. “бьют - никто и знать не будет за что,
и не будет знать, что каЯлсЯ и страдал...
     ћрий, не вытерпев, рассказал ‘тасю свой грех.
     - ќх,  пан ћрий, что мучатьсЯ, - ответил ‘тась. - ‚едьма того не стоит.
џ их сотню искрошу, лишь бы ты был счастлив.
     - Џочему ж мне несчастно? - спросил ћрий.
     - Њожет, тебе, пан ћрий, такое назначено.
     Ќичего  исповедь не изменила, наоборот, добавилось новое мучение, - что
тайна  вырвалась  и  теперь  вернуть ее под замок в тайный душевный Ящик уже
нельзЯ.  “тешало  немного,  что  приЯтель  будет нем, как могила, но если на
самого себЯ нельзЯ положитьсЯ, как на другого надеЯтьсЯ?
     Џоутру,  взЯв  два  десЯтка  людей,  ћрий  поехал  узнать,  куда делись
наемные  немцы  и  что они делают. Ќикакой нужды ходить самому в разведку не
было  -  душа ныла, вот и придумал занЯтие. Џротив привычки ћрий не позвал с
собой  ‘тасЯ,  он  даже  постаралсЯ выехать незаметно, но через версту ‘тась
нагнал его и зарысил обок.
     ћрий  порадовалсЯ  заботливой верности друга, но она вызвала и досаду -
из-за  раскрытой  тайны. Џод предлогом осторожности он разделил свой отрЯдик
на  два  и  второй  поручил  ‘тасю.  ’ак шли около часа среди болот и вдруг,
перевалив   холм,   столкнулись  на  пулевой  выстрел  с  конным  стрелецким
разъездом.  ‘трельцов  было  больше, чем солдат при ћрии, и, почуЯв легкость
добычи,  они без промедлениЯ начали атаку. ћрий подал знак уходить. ‘трельцы
перешли  в  галоп  и  уже  привстали  в  стременах  длЯ  рубки,  но на бугре
встреченный  противник  удвоилсЯ  -  лихость стрельцов потухла. ‘толкнулись,
потрогались  саблЯми  и  разлетелись  -  каждый  в  свою  сторону без особых
потерь.  “  ћриЯ  двое  оказались  ранены  - молодой шлЯхтич и пулей в плечо
‘тась.  ћрий чувствовал себЯ виновником ранениЯ. ‚роде бы ни в чем он не был
виновен.  ‘тась  и  билсЯ  на другом конце строЯ - никак не зависела от ћриЯ
его  удача.  €  все  же  была  причина - открытый вечером грех. Ќо не мог же
некий  стрелец палить в ‘тасЯ за чужую вину? …му и все равно в кого выпалить
-  лишь бы попасть. Ќе повезло ‘тасю, как каждому когда-нибудь не везет. ‚се
так,  не  было  прЯмой  вины,  но  помог,  помог  -  не  уйти было от такого
признаниЯ.  ‹егла  на  ‘тасЯ его откровенность, ‘тась жалел его, задумалсЯ -
достаточно,  чтобы  потерЯть ловкость и ту быстроту кругового взглЯда, когда
все  видит  опытный  рыцарь  -  и близкую саблю, и тень за спиной, и дальнее
дуло  пистоли,  направлЯемое  ему  в  грудь... ќто чувство виновности давило
ћриЯ  весь  обратный  путь и потом, когда далеко провожал ‘тасЯ, увозимого к
дЯдьке.   Ћн  пробыл  с  другом  до  темноты  и  при  прощании  прослезилсЯ,
убежденный,  что  никогда  им больше не встретитьсЯ. Џочему-то казалось ему,
что в ближайшее времЯ его убьют.
     —ерез  два  днЯ  после  отъезда  ‘тасЯ  присоединилась хоругвь к отрЯду
Љмитича;  что-то  назревало  -  Љмитич  шел к гетманскому войску. ‚от тут, в
канун  больших  событий, получил ћрий отцовское письмо. Џричем привез письмо
пан  Џашута.  Ќеожиданно  возник  он  в  один из дней, полупьЯный и шумный и
кинулсЯ  целоватьсЯ.  Џотом  хлопнул  себЯ  по лбу кулаком и запустил руку в
глубокий карман: "Ђ-а! ЏлЯши, пан ћрий, тебе письмо!"
     Џредчувствие   беды  охватило  ћриЯ.  Џримерещилось,  что  отец  узнал,
догадалсЯ, и в письме - отречение. „рожащими руками сломил ћрий печать.
     "„орогой  сын",  -  прочел  он, и освобождение от страхов осветило его,
как благодать.
     "...Џрими  мое  благословение,  -  читал ћрий, - и передаю тебе с паном
Џашутой  денег,  хоть  и  немного. Џан Њихал посваталсЯ к ‚ольке Њетельской,
дай  им  бог счастьЯ. …ленка ЊетельскаЯ о тебе вспоминает и за твое здоровье
молитсЯ.  Џан Џетр Љротович, свЯтаЯ душа, умер, царство ему небесное, неделю
назад..."
     - ѓосподи! - поразилсЯ ћрий. - Љротович... Њог сто лет жить...
     - Љротович?  -  откликнулсЯ  Џашута.  -  “  войского в гостЯх. ‚ышел во
двор,  виском о камень... …го всю жизнь к такой смерти тЯнуло... ‚от, держи,
пан ћрий, - он протЯнул кошелек с золотыми.
     "Џросил  Я пана бога помочь мне единственный в жизни раз, - читал ћрий,
-  ездил молитьсЯ в костел и перед алтарем стоЯл по полднЯ на коленЯх, чтобы
дал  пан  бог  исполнить  ради  справедливости  -  повидать  тех лотров, что
саблЯми  зарубили ќвку, а может, в пустоте леса и надругались над высшим над
ними  созданием.  ’ех лотров ты уже в войске не ищи. Ћтыскались они во дворе
пана  Ѓилича,  Я  их  забрал и на елЯх вокруг полЯны, где они ќвку погубили,
повесил.  †изни  мне  осталось  мало,  хорошо бы еще раз, сын, тебЯ увидеть,
других радостей нет, кроме тебЯ, никого у менЯ не осталось..."
     ћрий   дочитывал   письмо   с   ослеплением   обреченного.   ‚   глазах
разламывались  радужные  круги,  всЯ жизнь крошилась в черные груды. „а, рос
его  грех,  горел,  падал  роковой ошибкой на близких. € они следом за ќвкой
становились  его  нечаЯнными жертвами. Ќемало их уже стало... Џотекли к нему
с  черных  строк  письма  в  душу  отцовское  страдание и палаческаЯ вина, а
вместе  с  ними закапала, скатываЯсь с папоротниковых листьев, ќвкина кровь,
и  четыре  тени  закачались на скрипучих стволах под ночным ветром, закрываЯ
пути  с  заклЯтого перекрестка... ’Яжелела опрокинутаЯ пирамида, похлопывала
по ней с довольным видом каменщика чернаЯ тварь...
     ’оварищи  звали ћриЯ выпить, он отказалсЯ и лег и под шум пьЯной беседы
провалилсЯ  на  старую  просеку.  ЋпЯть  прошагал  он  по  влажной стежке на
солнечную  полЯну,  здесь  уже  поджидала  его  ќвка  и  стала пугать, он не
боЯлсЯ,  как  не  боЯтсЯ  угроз  сестры,  знаЯ,  что обиду можно легко снЯть
лаской.
     - —то мне, то и пану, -