Я в восторг от того, что им есть кого
помучить, подобно ребенку, поймавшему бабочку,  или  школьнику,  отыскавшему
птичье гнездо.
     Њарабут,  словно  обрадованный  приказаниЯми  воинов,  подпрыгнул  и  с
необычайной легкостью завертелсЯ перед  ними;  тонкаЯ,  изможденнаЯ  фигура,
весь тщедушный вид делали его похожим на  сухой  лист,  который  крутитсЯ  и
вертитсЯ по воле зимнего ветра. Ќа плешивой  и  бритой  голове  мусульманина
встала дыбом единственнаЯ прЯдь  волос,  словно  схваченнаЯ  незримой  рукой
какого-то духа; и действительно, нужна  была,  казалось,  сверхъестественнаЯ
помощь длЯ исполнениЯ этой дикой,  головокружительной  плЯски,  при  которой
ноги танцующего едва касались земли. ЉрутЯсь  в  причудливой  пантомиме,  он
кидалсЯ то туда,  то  сюда,  перелетал  с  места  на  место,  но  все  времЯ
приближалсЯ, хоть и едва  заметно,  ко  входу  в  королевский  шатер.  ’аким
образом, когда, сделав несколько еще более  высоких,  чем  раньше,  прыжков,
старик наконец упал обессиленный на землю, он находилсЯ уже почти в тридцати
Ярдах от королЯ.
     - „айте ему воды, - сказал один из  воинов,  -  они  всегда  испытывают
жажду после такой карусели.
     - ‚оды, говоришь ты, „олговЯзый  Ђллен?  -  воскликнул  другой  лучник,
подчеркиваЯ свое пренебрежительное отношение к презренной жидкости. - Ќеужто
тебе самому понравилось бы это питье после такой мавританской плЯски?
     - —ерта лысого, получит он от нас хоть каплю воды, - вставил третий.  -
Њы сделаем из быстроногого старого Язычника доброго христианина и научим его
пить кипрское вино.
     - „а, да, - сказал четвертый, - а если он будет артачитьсЯ, притащи рог
„ика •антера, из которого он поит слабительным свою кобылу.
     ‚округ распростертого в изнеможении дервиша мгновенно собралась  толпа;
какой-то высокий воин посадил хилого старика, а другой  поднес  ему  большую
флЯгу вина. Ќе в  силах  вымолвить  ни  слова,  марабут  покачал  головой  и
оттолкнул  рукой  напиток,  запрещенный  пророком.  Ќо   его   мучители   не
утихомирились.
     - ђог, рог! - воскликнул один из них. - Њежду арабом и арабской лошадью
разница невелика, и обращатьсЯ с ними надо одинаково.
     - ЉлЯнусь свЯтым ѓеоргием, он захлебнетсЯ! - сказал „олговЯзый Ђллен. -
Љ тому же грех тратить на Языческого пса столько вина,  сколько  хватило  бы
доброму христианину на тройную порцию перед сном.
     - ’ы не знаешь турок и Язычников, „олговЯзый Ђллен,  -  возразил  ѓенри
‚удстол. - “верЯю тебЯ, дружище, что эта флЯга кипрского заставит его  мозги
вертетьсЯ в сторону, как раз противоположную той, в какую они  крутились  во
времЯ танца, и, таким образом, поставит их на место... ‡ахлебнетсЯ?  Ћн  так
же захлебнетсЯ этим вином, как чернаЯ сука Ѓена подавитсЯ фунтом масла.
     - Ќе жадничай, - сказал ’омалин Ѓлеклис, - не стыдно ли тебе  жалеть  о
том, что бедному Язычнику достанетсЯ на земле глоток питьЯ,  коль  скоро  ты
знаешь, что он целую вечность не получит ни  капли,  чтобы  охладить  кончик
своего Языка?
     - ќто, пожалуй, - сказал „олговЯзый Ђллен, - суровое  наказание  только
за то, что он турок, каким был его отец! Љабы он был христианином, принЯвшим
мусульманскую веру, тогда Я согласилсЯ бы с вами,  что  самое  жаркое  пекло
было бы длЯ него подходЯщей зимней квартирой.
     - Џомолчи, „олговЯзый Ђллен, - посоветовал ѓенри ‚удстол,  -  право,  у
тебЯ слишком длинный Язык; попомни мои слова, достанетсЯ тебе из-за него  от
отца ”ранциска, как уже однажды досталось за черноглазую сирийскую  девку...
Ќо вот и рог.  ЏошевеливайсЯ,  дружище,  ну-ка  разожми  ему  зубы  рукоЯтью
кинжала.
     - ‘тойте,  стойте...  он  согласен,  -  сказал  ’омалин.  -   ‘мотрите,
смотрите, он знаками просит дать ему  кубок...  Ќе  теснитесь  вокруг  него,
ребЯта. Ћор sey es, как говорЯт голландцы - идет как по маслу! Ќет, стоит им
только начать, как они становЯтсЯ заправскими  пьЯнчугами.  ‚аш  турок  дует
вовсю и не поперхнетсЯ.
     ‚ самом деле, дервиш, то ли  настоЯщий,  то  ли  мнимый,  единым  духом
осушил - или сделал вид, что осушил - большую флЯгу; когда она опустела,  он
отнЯл ее от губ и с глубоким вздохом лишь пробормотал:  "Ђллах  керим",  что
означает "бог милостив". ѓромкий смех воинов, наблюдавших за  этим  обильным
возлиЯнием, привлек  внимание  королЯ,  и  тот,  погрозив  пальцем,  сердито
сказал:
     - ќй вы, бездельники, что за неуважение, что за беспорЯдок?
     ‚се сразу же притихли, так  как  хорошо  знали  нрав  ђичарда,  который
подчас допускал панибратство со стороны своих воинов, а  временами,  правда,
не  часто,  требовал  величайшего  уважениЯ.   Ћни   поспешили   отойти   на
почтительное расстоЯние от королЯ и попытались оттащить и марабута, но  тот,
видимо, еще не пришел в себЯ от усталости либо совершенно захмелел от только
что выпитого крепкого вина и не давал сдвинуть себЯ с места, сопротивлЯЯсь и
издаваЯ жалобные стоны.
     - Ћставьте  его  в  покое,  дурачье,  -  прошептал   „олговЯзый   Ђллен
товарищам. - ЉлЯнусь свЯтым •ристофором, вы выведете из себЯ нашего  „икона,
и он того и глЯди всадит кинжал кому-нибудь из  нас  в  башку.  Ќе  трогайте
старика: не пройдет минуты, и он будет спать как сурок.
     ‚ это мгновение король снова бросил на стражу недовольный взглЯд, и все
поспешно удалились, а дервиш, который, казалось, был не в  силах  шевельнуть
ни одним суставом, осталсЯ лежать на земле.  —ерез  несколько  секунд  опЯть
воцарилась тишина, нарушеннаЯ было неожиданным поЯвлением марабута.

                                 ѓлава XXI

     ... € “бийство,
     ђазбужено далеким стражем, волком,
     —ей вой ему служил сигналом, к цели
     Ѓесшумно, как ’арквиний одержимый,
     Љак призрак двинулось.
     "Њакбет".

     Џрошло четверть часа  после  описанного  событиЯ,  и  в  течение  этого
времени ничто не нарушало тишины перед королевским шатром.  ђичард  сидел  у
входа, читаЯ и предаваЯсь размышлениЯм; позади, спиной ко  входу,  нубийский
раб продолжал начищать до блеска громадную павезу;  впереди,  на  расстоЯнии
сотни шагов, воины, несшие стражу, стоЯли, сидели  или  лежали  на  траве  в
молчании, предаваЯсь своим развлечениЯм, а на лужайке между  ними  и  шатром
лежало едва различимое под кучей лохмотьев бесчувственное тело марабута.
     Ћднако блестЯщаЯ поверхность только что прекрасно отполированного  щита
служила теперь нубийцу зеркалом, в  котором  он,  к  своему  беспокойству  и
удивлению,  вдруг  увидел,  что  марабут  слегка  приподнЯл  голову,  словно
осматриваЯсь вокруг себЯ; его движениЯ были точно рассчитаны, что совершенно
не вЯзалось с состоЯнием опьЯнениЯ. ’отчас же  он  опустил  голову,  видимо,
убедившись, что никто за  ним  не  наблюдает,  и  стал  будто  бы  случайно,
стараЯсь ничем не выдать преднамеренности своих усилий, подползать все ближе
и ближе к королю; времЯ от времени он, однако, останавливалсЯ и застывал  на
месте, подобно пауку, который, направлЯЯсь к своей жертве, вдруг безжизненно
замирает, когда  ему  кажетсЯ,  что  кто-то  следит  за  ним.  ’акой  способ
передвижениЯ заставил эфиопа насторожитьсЯ, и он, со своей стороны, украдкой
приготовилсЯ  вмешатьсЯ,  как   только   в   его   вмешательстве   возникнет
необходимость.
     ’ем временем марабут почти незаметно скользил, как змеЯ,  или,  вернее,
как улитка, пока не очутилсЯ в десЯти Ярдах от ђичарда; тут  он  вскочил  на
ноги, прыгнул  вперед,  подобно  тигру,  и,  молниеносно  очутившись  позади
королЯ, замахнулсЯ кинжалом, который прежде был спрЯтан  у  него  в  рукаве.
Ѓудь здесь всЯ армиЯ доблестного монарха, она не могла  бы  спасти  его.  Ќо
движениЯ нубийца были рассчитаны столь же точно, как и движениЯ фанатика, и,
прежде чем  тот  успел  нанести  удар,  раб  схватил  его  занесенную  руку.
•ариджит - вот кем был мнимый марабут, - перенесЯ свою  исступленную  Ярость
на того, кто неожиданно стал между ним и его  жертвой,  нанес  нубийцу  удар
кинжалом, лишь слегка оцарапавший ему руку,  между  тем  как  гораздо  более
сильный, чем он, эфиоп без труда повалил его на землю. ’олько теперь  понЯв,
что произошло, ђичард встал и, выразив на лице не  больше  удивлениЯ,  гнева
или интереса, чем обычный человек проЯвил бы, смахнув и раздавив  залетевшую
осу, схватил табурет, с которого поднЯлсЯ, и воскликнув лишь: "Ђ, собака!" -
размозжил  череп  убийцы;  произнесЯ  дважды,  сначала   громко,   а   затем
прерывающимсЯ голосом "Ђллах акбар!" ("бог побеждает"), тот испустил  дух  у
ног королЯ.
     - ‚ы бдительные стражи, - презрительно упрекнул ђичард лучников,  когда
они, привлеченные поднЯвшейсЯ суматохой,  в  ужасе  и  тревоге  ворвались  в
шатер. - ‚ы зоркие часовые, коль  скоро  предоставлЯете  мне  своими  руками
выполнЯть работу палача. ‡амолчите все, прекратите этот бессмысленный  крик!
‚ы что, никогда раньше не  видели  мертвого  турка?..  Ќу-ка,  оттащите  эту
падаль за пределы лагерЯ, отрубите голову и насадите на копье;  не  забудьте
только повернуть ее лицом к Њекке, чтобы старому псу было  легче  рассказать
гнусному лжепророку, по чьему внушению он ЯвилсЯ сюда, как он  выполнил  его
поручение...  Ђ  ты,  мой  молчаливый  темнокожий  друг...  -  добавил   он,
поворачиваЯсь к эфиопу. - Ќо что это? ’ы ранен, и притом, готов  поручитьсЯ,
отравленным оружием, ибо такаЯ хилаЯ скотина врЯд ли могла надеЯтьсЯ пробить
ударом кинжала шкуру льва... Џусть кто-нибудь высосет Яд из его  раны  -  он
длЯ губ безвреден, хотЯ и смертелен, если смешаетсЯ с кровью.
     ‚оины  в   замешательстве   нерешительно   переглЯдывались;   необычнаЯ
опасность заставила колебатьсЯ самых бесстрашных.
     - Ќу, что же, бездельники, - продолжал король, - чего вы медлите? “ вас
слишком нежные губы или вы боитесь смерти?
     - Њы не боимсЯ умереть как  мужчины,  -  сказал  „олговЯзый  Ђллен,  на
которого  был  обращен  взглЯд  королЯ,  -  но  мне  неохота  подыхать,  как
отравленной крысе, ради черного раба, которого продают и покупают на базаре,
словно быка в Њартынов день.
     - …го величество говорит нам,  чтобы  мы  высосали  Яд,  -  пробормотал
другой воин, - как будто предлагает поесть крыжовника!
     - Ќу, нет, - сказал ђичард, - Я никогда не приказываю сделать  то,  что
не стал бы делать сам.
     € без дальнейших церемоний,  несмотрЯ  на  уговоры  всех  окружающих  и
почтительный протест самого нубийца, английский  король  прижалсЯ  губами  к
ране черного раба, смеЯсь над общими увещеваниЯми и  преодолев  все  попытки
сопротивлениЯ. Ћн прекратил  свое  необычайное  занЯтие  лишь  тогда,  когда
нубиец  отпрЯнул  от  него,  набросил  на  руку  шарф  и  жестами   хотЯ   и
почтительными, но выражавшими непреклонность, показал свою твердую решимость
не допустить, чтобы король вновь приступил к столь унизительному  делу.  ’ут
вмешалсЯ „олговЯзый Ђллен и заЯвил, что его губы,  Язык  и  зубы  к  услугам
негра (как он называл эфиопа), если это необходимо длЯ того, чтобы король не
продолжал такого лечениЯ; он добавил, что готов скорее съесть раба со  всеми
потрохами, лишь бы губы королЯ ђичарда больше к нему не прикасались.
     ‚ это времЯ вошел в  сопровождении  других  придворных  Ќевил  и  также
принЯлсЯ уговаривать королЯ.
     - Ќу, ну, нечего без толку после драки махать кулаками или  кричать  об
опасности, котораЯ миновала, - сказал король. -  ђана  пустЯковаЯ,  так  как
кровь почти не проступила... ђазозленнаЯ кошка оцарапала бы глубже; а что до
менЯ, то предосторожности ради Я приму драхму орвиетского  терьЯка,  хотЯ  в
этом и нет необходимости.
     ’ак говорил ђичард, немного стыдЯсь  того,  что  снизошел  до  оказаниЯ
услуги рабу, хотЯ  это  и  было  естественным  проЯвлением  человеколюбиЯ  и
благодарности. Ќо когда Ќевил снова принЯлсЯ распространЯтьсЯ об  опасности,
которой король подверг свою свЯщенную особу, тот приказал ему замолчать:
     - “молкни, прошу тебЯ, довольно... џ поступил так лишь длЯ того,  чтобы
показать этим невежественным, полным  предрассудков  бездельникам,  как  они
должны  помогать  друг  другу,  если  подлые  негодЯи  применЯт  против  нас
сарбаканы с отравленными стрелами. - ‡атем ђичард добавил:
     - Ћтведи этого нубийца к себе, Ќевил. џ  передумал  относительно  него.
Џусть о нем как следует заботЯтсЯ, но слушай,  что  Я  скажу  тебе  на  ухо:
следи, чтобы он не удрал... Ћн не тот, за кого себЯ выдает.  Џредоставь  ему
полную свободу, но не выпускай из лагерЯ... Ђ вы,  охотники  до  говЯдины  и
выпивки, вы, английские мастифы, возвращайтесь на  свои  посты  и  смотрите,
впредь будьте осторожнее. Ќе думайте, что вы у  себЯ  на  родине,  где  игра
ведетсЯ честно и люди разговаривают с вами, перед тем как  нанести  удар,  и
пожимают руку, прежде  чем  перерезать  горло.  “  нас  в  Ђнглии  опасность
разгуливает открыто с обнаженным мечом и бросает вызов  врагу,  на  которого
собираетсЯ напасть; но здесь на бой вызывают, бросаЯ не стальную рукавицу, а
шелковую перчатку, здесь вам перерезают горло  голубиным  пером,  закалывают
вас булавкой от брошки или душат кружевом с  дамского  корсажа.  ‘тупайте  и
держите ухо востро, а Язык за зубами;  меньше  пейте  и  зорко  смотрите  по
сторонам. Ђ не то Я посажу ваши огромные желудки на такой скромный паек,  от
которого взвыл бы и терпеливый шотландец.
     Џристыженные и огорченные воины разошлись по своим местам, а Ќевил стал
упрекать своего повелителЯ  за  то,  что  он  слишком  легко  отнессЯ  к  их
нерадивости при исполнении обЯзанностей, вместо того чтобы примерно наказать
за тЯжкий проступок, который дал возможность столь подозрительному человеку,
как марабут, очутитьсЯ на расстоЯнии длины  кинжала  от  королЯ.  Ќо  ђичард
прервал его:
     - Ќе говори об этом, Ќевил... Ќеужели ты  считаешь,  что  за  ничтожную
опасность, которой Я подвергалсЯ, менЯ следовало наказать более сурово,  чем
за утрату английского знамени? Ћно было украдено вором или  отдано  в  чужие
руки предателем, и никто не поплатилсЯ за это жизнью... Њой темнокожий друг,
по утверждению достославного султана, ты хороший  разгадчик  тайн...  џ  дам
тебе столько золота, сколько ты сам весишь, если ты, заручившись  помощником
еще более черным, чем ты сам, или любым другим способом сумеешь указать  мне
вора, нанесшего этот урон моей чести. —то скажешь, а?
     Ќемой, казалось, хотел что-то сказать, но издал  лишь  невнЯтный  звук,
свойственный этим обездоленным созданиЯм, затем скрестил руки,  взглЯнул  на
королЯ понимающим взглЯдом и утвердительно кивнул головой.
     - Љак! - воскликнул  ђичард  в  радостном  нетерпении.  -  ’ы  берешьсЯ
раскрыть это дело?
     Ќубиец повторил тот же знак.
     - Ќо как мы поймем друг друга? - спросил король. -  ’ы  умеешь  писать,
мой друг?
     ђаб опЯть утвердительно кивнул.
     - „ай ему принадлежности длЯ письма, - сказал король. - ‚  шатре  моего
отца они были всегда под рукой, не то что в моем... Ќо где-нибудь они должны
быть, если только чернила не высохли в этом палЯщем климате. Ќу, Ќевил, этот
человек - настоЯщее сокровище, черный алмаз.
     - ‘ вашего позволениЯ, милорд,  -  ответил  Ќевил,  -  если  мне  будет
разрешено высказать свое скромное мнение, вам  подсунули  фальшивый  камень.
ќтот человек, наверно, колдун, а колдуны  имеют  дело  с  дьЯволом,  который
всегда рад посеЯть плевелы среди пшеницы  и  вызвать  раздоры  между  нашими
вождЯми и...
     - ‡амолчи, Ќевил, - перебил ђичард.  -  Љликай  свою  северную  гончую,
когда она уже висит на лЯжках оленЯ, надеЯсь  ее  отозвать,  но  не  пытайсЯ
удержать Џлантагенета, когда в  нем  зародилась  надежда  восстановить  свою
честь.
     Џока шел этот разговор, раб что-то  писал,  обнаружив  в  этом  немалую
сноровку.  ’еперь  он  встал  и,  прижав  сочиненное  им  послание  ко  лбу,
простерсЯ, как обычно, ниц, прежде чем вручить его королю. Ћно было написано
по-французски, хотЯ до тех пор ђичард в  разговоре  с  нубийцем  пользовалсЯ
лингва-франка:
     "ђичарду,  всех  побеждающему  и   непобедимому   королю   Ђнглии,   от
ничтожнейшего его раба. ’айны - запертые небесные ларцы, но  мудрость  может
придумать средство, как открыть замок. …сли твой раб будет стоЯть  там,  где
перед ним один за  другим  пройдут  вожди  крестоносного  воинства,  и  если
виновник оскорблениЯ, из-за которого сокрушаетсЯ мой повелитель, окажетсЯ  в
их  числе,  то  можешь  не  сомневатьсЯ,  что  он  будет  уличен   в   своем
преступлении, хотЯ бы он прЯталсЯ под семью покрывалами".
     - ЉлЯнусь свЯтым ѓеоргием! - воскликнул ђичард. - ’ы заговорил в  самую
пору.  ’ы  знаешь,  Ќевил,  все   государи   единодушно   решили   загладить
оскорбление, нанесенное Ђнглии кражей ее знамени, а потому завтра  во  времЯ
смотра  войск  вожди  крестоносцев  пройдут  мимо   нашего   нового   стЯга,
развевающегосЯ на холме свЯтого ѓеоргиЯ, и воздадут ему положенные  почести.
Џоверь  мне,  тайный  предатель  не   осмелитсЯ   отсутствовать   при   этом
торжественном искуплении вины, дабы  не  возбудить  подозрениЯ  самим  своим
отсутствием. ’ам-то мы и поставим нашего  черного  мужа  совета,  и  если  с
помощью его магии ему удастсЯ обнаружить негодЯЯ, то ничто не  удержит  менЯ
от расправы с этим человеком.
     - Њилорд, - сказал Ќевил с прЯмотой английского барона, -  остерегитесь
затевать такое  дело.  ‘ейчас  среди  участников  нашего  свЯщенного  союза,
вопреки  ожиданиЯм,  восстановилось  согласие.  Ќеужели  вы   на   основании
подозрений, внушенных вам негром-рабом,  решитесь  разбередить  так  недавно
затЯнувшиесЯ  раны,  неужели  торжественной   церемонией,   задуманной   длЯ
восстановлениЯ вашей поруганной чести и согласиЯ среди погрЯзших в  раздорах
государей, вы воспользуетесь длЯ того, чтобы дать повод к новым обидам или к
разжиганию старых ссор? ‚рЯд ли будет преувеличением, если Я скажу, что  это
противоречило бы вашим словам, произнесенным на ‘овете крестоносцев.
     - Ќевил,  -  строго  прервал  король,  -  твое  усердие   делает   тебЯ
самонадеЯнным и невежливым.  џ  никогда  не  обещал  воздержатьсЯ  от  любых
сулЯщих успех средств к отысканию наглого посЯгателЯ на мою честь. ‘корей  Я
отрексЯ бы от королевской власти, отказалсЯ от  жизни,  нежели  поступил  бы
так. ‚се мои обЯзательства Я взЯл на себЯ  под  этим  непременным  условием;
лишь в том случае, если бы австрийский герцог выступил вперед и  мужественно
признал свою вину, Я постаралсЯ бы ради блага христианства простить его.
     - Ћднако, - с тревогой настаивал барон, - откуда у вас уверенность, что
этот лукавый раб ‘аладина не обманет ваше величество?
     - Њолчи, Ќевил, - сказал король. - ’ы считаешь себЯ очень мудрым, но ты
глупец. ‚спомни мои приказаниЯ относительно этого человека... ‚  нем  скрыто
нечто, чего твой уэстморлендский ум не в состоЯнии понЯть. Ђ  ты,  темный  и
молчаливый, готовьсЯ к выполнению своего обещаниЯ, и даю тебе слово  королЯ,
ты сам сможешь назначить себе награду... Ќо что это, он опЯть пишет!
     € действительно, немой что-то написал и с  той  же  церемонией,  как  и
прежде, вручил королю узкую полоску  бумаги,  содержавшую  следующие  слова:
"‚олЯ королЯ - закон длЯ его раба, но ему не пристало требовать воздаЯниЯ за
выполнение своего долга чести".
     - ‚оздаЯние идолг чести! - сказал король, подчеркиваЯ слова. Ћн прервал
чтение и обратилсЯ к Ќевилу по-английски: - †ителЯм ‚остока пойдет на пользу
общение с крестоносцами, они начинают усваивать  рыцарский  Язык!  Џосмотри,
Ќевил, какой смущенный вид у этого юноши... …сли бы не цвет  его  кожи,  он,
наверно, покраснел бы. џ не удивилсЯ бы тому, что он понЯл мои слова...  ‚се
они удивительно легко научаютсЯ чужому Языку.
     - †алкий раб не выносит взглЯда вашего величества, - сказал Ќевил,
     - в этом все дело.
     - Џусть так, - продолжал король, постукиваЯ пальцем  по  бумаге,  но  в
этом дерзком послании дальше говоритсЯ, что  наш  верный  немой  раб  привез
письмо от ‘аладина длЯ леди ќдит Џлантагенет и умолЯет о предоставлении  ему
возможности передать его. —то ты думаешь о столь скромной просьбе, Ќевил?
     - џ затруднЯюсь сказать, может ли  такаЯ  вольность  прийтись  по  душе
вашему величеству. Ќо тому, кто обратилсЯ бы от имени  вашего  величества  с
подобной просьбой к султану, не сносить головы.
     - Ќу нет, Я  слава  богу,  не  домогаюсь  ни  одной  из  его  загорелых
красавиц, - возразил ђичард. - Ђ наказать  этого  человека  за  то,  что  он
выполнЯет поручение своего хозЯина, да еще после того,  как  он  только  что
спас мне жизнь, - было бы, Я полагаю, слишком поспешным решением. џ  поведаю
тебе, Ќевил, одну тайну - хотЯ наш темнокожий  и  немой  посол  присутствует
здесь, он не может, как ты знаешь, ее разгласить даже в том случае,  если  и
поймет мои слова: Я поведаю тебе,  что  последние  две  недели  нахожусь  во
власти  каких-то  странных  чар,  от  которых  хотел  бы  избавитьсЯ.  ‘тоит
кому-нибудь сделать мне серьезное одолжение, как  нa  тебе,  за  проЯвлением
заботы следует тЯжелаЯ обида; с  другой  стороны,  тот,  кого  Я  заслуженно
приговариваю  к  смерти  за  какое-нибудь  предательство  или   оскорбление,
непременно будет как раз тем  человеком,  который  окажет  мне  благодеЯние,
перевешивающее его вину и  вынуждающее  менЯ  во  имЯ  моей  чести  отложить
исполнение приговора над ним. € вот, как видишь,  Я  лишилсЯ  большей  части
королевских прав, ибо Я не могу ни наказывать людей,  ни  вознаграждать  их.
„околе влиЯние этой  планеты,  которое  лишает  менЯ  свободы  действий,  не
прекратитсЯ, Я не дам никакого ответа на просьбу нашего  чернокожего  слуги,
скажу только, что она  чрезвычайно  смелаЯ  и  что  скорее  всего  он  может
снискать нашу милость, если постараетсЯ раскрыть тайну, как  он  это  обещал
сделать ради нас. Ќу, а тем временем, Ќевил, хорошенько присматривай за ним,
и пусть о нем  достойно  заботЯтсЯ...  ‘лушай,  что  Я  тебе  еще  скажу,  -
продолжал ђичард тихим шепотом, - разыщи того  энгаддийского  отшельника  и,
будь он свЯтым или дикарем, безумным  или  в  здравом  рассудке,  немедленно
приведи его ко мне. € пусть никто не мешает, когда Я  буду  разговаривать  с
ним с глазу на глаз.
     Ќевил, весьма удивленный тем,  что  увидел  и  услышал,  в  особенности
странным поведением ђичарда,  сделал  нубийцу  знак  следовать  за  собой  и
покинул королевский шатер. “гадать мысли и чувства,  обуревавшие  ђичарда  в
тот или иной момент, обычно не представлЯло труда, но предвидеть, как  долго
они будут владеть им, подчас бывало не просто. Ќи один флюгер  не  отзывалсЯ
на всЯкую перемену ветра  с  такой  легкостью,  с  какой  король  поддавалсЯ
порывам своих страстей. Ћднако сейчас  он  вел  себЯ  необычно  сдержанно  и
таинственно,  и  трудно  было  понЯть,   раздражение   или   благосклонность
преобладали в его отношении к новому слуге и  в  тех  взглЯдах,  которые  он
времЯ от времени бросал  на  него.  ЌемедленнаЯ  помощь,  оказаннаЯ  королем
нубийцу длЯ предотвращениЯ гибельных последствий его раны,  как  будто  была
достаточной расплатой за услугу раба, остановившего занесенную руку  убийцы.
Љазалось однако, что им надлежало свести между собой более  давние  счеты  и
что король пребывал в сомнении, останетсЯ ли он в конце концов должником или
кредитором, а потому решил пока занЯть выжидательную позицию,  подходЯщую  и
длЯ той и длЯ другой  роли.  —то  касаетсЯ  нубийца,  то  хотЯ  он  каким-то
способом овладел искусством писать на  европейских  Языках,  король  все  же
осталсЯ в убеждении, что по-английски он,  во  всЯком  случае,  не  понимал.
ђичард пристально наблюдал за ним в конце своей беседы с  Ќевилом  и  считал
совершенно  невероЯтным,  чтобы  кто-нибудь,  понимаЯ  разговор,   предметом
которого был он сам, мог бы сохранить совершенно безучастный вид.

                                 ѓлава XXII

     Љто там? ‚ойди. ’ы сделал все прекрасно,
     ‹юбезный врачеватель мой и друг.
     ‘эр ћстес ѓрей

     ‚ своем  повествовании  мы  должны  вернутьсЯ  к  тому,  что  произошло
незадолго  до  описанных  выше  событий.  Љак  читатель,  вероЯтно,  помнит,
несчастный рыцарь ‹еопарда, отданный  королем  ђичардом  арабскому  врачу  и
занЯвший теперь скорее положение раба, был изгнан из лагерЯ крестоносцев,  в
рЯдах которых он не один раз так блистательно отличилсЯ.  Ћн  последовал  за
своим новым хозЯином - ибо  так  мы  должны  теперь  именовать  хакима  -  к
мавританским  шатрам,  где  находились  слуги  восточного  мудреца   и   его
имущество.  ‚се  это  времЯ  сэр  Љеннет  оставалсЯ  в  состоЯнии  отупениЯ,
охватывающего человека, который, сорвавшись в пропасть и неожиданно  уцелев,
способен лишь отползти подальше от рокового места, но еще не  может  уЯснить
себе, насколько серьезны полученные им  повреждениЯ.  ‚ойдЯ  в  палатку,  он
молча бросилсЯ на ложе из выделанных  буйволовых  шкур,  указанное  ему  его
провожатым, и закрыв лицо руками, тЯжело застонал, словно у него разрывалось
сердце.   ‚рач,   отдававший   своим   многочисленным   слугам    приказаниЯ
приготовитьсЯ к отъезду на  следующее  утро  до  зари,  услышал  эти  стоны;
движимый состраданием, он отвлексЯ от своих дел, сел скрестив ноги у постели
и принЯлсЯ утешать на восточный манер.
     - „руг мой, - сказал он,  -  успокойсЯ...  ‚едь  поэт  говорит:  "‹учше
человеку быть слугой у доброго господина, чем рабом своих собственных бурных
страстей". Ќе терЯй бодрости духа, ибо, вспомни, ћсуф бен-џгубе  был  продан
своими братьЯми королю, самому  фараону  египетскому,  между  тем  как  твой
король отдал тебЯ тому, кто будет тебе братом.
     ‘эр Љеннет силилсЯ поблагодарить хакима,  но  на  сердце  у  него  было
слишком тЯжело, и невнЯтные  звуки,  которые  он  издавал,  тщетно  стараЯсь
что-то ответить побудили доброго врача отказатьсЯ от преждевременных попыток
утешениЯ. Ћн оставил в покое своего объЯтого горем нового слугу или гостЯ и,
покончив со всеми необходимыми распорЯжениЯми к завтрашнему отъезду, сел  на
ковер и приступил к скромной трапезе. Џосле того как он подкрепилсЯ,  те  же
кушаньЯ были поданы шотландскому рыцарю; но хотЯ рабы поЯснили ему,  что  на
следующий день солнце пройдет уже  длинный  путь,  прежде  чем  они  сделают
остановку длЯ того, чтобы  утолить  голод,  сэр  Љеннет  не  мог  преодолеть
отвращение, которое в нем вызвала мысль о какой бы то ни было еде,  и  ни  к
чему не прикоснулсЯ, ограничившись глотком холодной воды.
     Ћн лежал, не смыкаЯ глаз, еще долго после того, как его хозЯин совершил
установленные  обрЯды  и  предалсЯ  отдыху.  Ќаступила  полночь,  а  молодой
шотландец все еще не  спал  и  слышал,  как  зашевелились  слуги;  хотЯ  они
двигались молча и почти бесшумно, он  понЯл,  что  они  вьючат  верблюдов  и
готовЯтсЯ  к  отъезду.   Џоследним,   кого   потревожили   во   времЯ   этих
приготовлений, был, если не считать самого врача, шотландский рыцарь;  около
трех часов утра слуга, исполнЯвший обЯзанности  дворецкого  или  управителЯ,
сообщил ему, что пора подниматьсЯ. Ќичего не спросив,  сэр  Љеннет  встал  и
вышел вслед за ним из па-латки. Џри свете луны он увидел верблюдов; они были
уже навьючены, и лишь один стоЯл на коленЯх в ожидании, пока  будут  собраны
последние тюки.
     —уть в стороне от верблюдов стоЯло несколько лошадей, уже взнузданных и
оседланных; одна из  них  была  предназначена  длЯ  хакима.  Ћн  подошел  и,
сохранЯЯ свой важный, степенный вид, ловко вскочил на конЯ, затем указал  на
другого и велел подвести его  сэру  Љеннету.  ’ут  же  находилсЯ  английский
рыцарь, который должен был сопровождать врача и его слуг, пока они не выедут
из лагерЯ крестоносцев, и проследить, чтобы они благополучно  его  миновали.
Ћпустевший шатер тем временем разобрали с необычайной быстротой и  погрузили
на последнего  верблюда.  ’еперь  все  приготовлениЯ  были  закончены.  ‚рач
торжественно произнес стих из  корана:  "„а  ведет  нас  бог,  и  да  хранит
Њухаммед как в пустыне, так и в орошенной равнине", и всЯ кавалькада  тотчас
же тронулась в путь.
     Џока она двигалась  по  лагерю,  ее  окликали  многочисленные  часовые,
которые пропускали всадников молча, либо - когда они  проезжали  мимо  поста
особо рьЯного крестоносца - вполголоса посылаЯ проклЯтиЯ их пророку. Ќаконец
последние заставы остались позади, и отрЯд построилсЯ  походным  порЯдком  с
соблюдением всех военных предосторожностей. Ќесколько верховых ехало впереди
в качестве авангарда; два-три всадника держались сзади на расстоЯнии  полета
стрелы, а других, как только позволЯла местность, отрЯжали по  сторонам  длЯ
охраны флангов. ’ак двигались они  вперед,  и  сэр  Љеннет,  оглЯдываЯсь  на
залитый лунным светом лагерь,  почувствовал,  что  теперь  он  действительно
изгнан, утратил честь, а вместе с ней и свободу, и никогда больше не  увидит
сверкающих знамен, под сенью которых он надеЯлсЯ приобрести новую славу,  не
увидит шатров, служивших приютом длЯ  христианских  рыцарей  и...  длЯ  ќдит
Џлантагенет.
     •аким, ехавший рЯдом с шотландцем, произнес своим обычным  поучительным
тоном:
     - Ќеблагоразумно оглЯдыватьсЯ назад, когда путь ведет вперед.
     Џри этих словах конь рыцарЯ споткнулсЯ на всем ходу, едва не подтвердив
изречение на деле. ќтот  случай  заставил  рыцарЯ  уделЯть  больше  вниманиЯ
своему коню,  который  уже  не  раз  требовал  сдерживающей  узды;  излишнЯЯ
горЯчность не мешала, впрочем,  благородному  животному  (это  была  кобыла)
двигатьсЯ такой легкой и быстрой иноходью, о какой можно только мечтать.
     - ’воЯ  лошадь,  -  назидательно  заметил  врач,  -  обладает  теми  же
свойствами, что и человеческаЯ судьба: подобно тому как на самом  быстром  и
легком ходу всадник должен остерегатьсЯ, чтобы не упасть, так,  и  достигнув
наивысшего благоденствиЯ, мы должны сохранЯть неусыпную бдительность,  чтобы
предупредить несчастье.
     Ќаевшись до отвала, не  захочешь  даже  сотового  меда;  не  приходитсЯ
поэтому удивлЯтьсЯ, что наш рыцарь,  мучительно  переживавший  свое  горе  и
унижение, не очень-то терпеливо слушал, как по поводу  его  несчастьЯ  то  и
дело  приводились  пословицы  и   изречениЯ,   пусть   даже   остроумные   и
справедливые.
     - Њне кажетсЯ, - с  некоторым  раздражением  сказал  он,  -  что  Я  не
нуждаюсь в дополнительных примерах превратностей судьбы... ‚прочем, Я был бы
очень благодарен тебе, господин хаким, если бы ты выбрал  длЯ  менЯ  другого
конЯ - какую-нибудь клЯчу, котораЯ споткнулась бы и сразу сломала шею и себе
и мне.
     - Ѓрат мой, - ответил арабский мудрец с невозмутимой серьезностью,
     - ты говоришь как глупец. ‚ глубине души ты считаешь, что умный человек
должен был дать тебе, своему гостю, лошадь помоложе,  а  длЯ  себЯ  оставить
лошадь постарше; знай же, что недостатки старого конЯ могут  быть  возмещены
ловкостью молодого наездника, между тем как  стремительность  молодого  конЯ
требует, чтобы ее умерЯло спокойствие старика.
     ’ак изрек мудрец. Ќо сэр Љеннет предпочел воздержатьсЯ от ответа  и  на
это замечание, и разговор оборвалсЯ.  ‚рач,  которому,  вероЯтно,  наскучило
утешать того, кто не желал быть утешенным, сделал знак одному из своих слуг.
     - •асан, - сказал он, - нет ли  у  тебЯ  чего-нибудь,  чем  ты  мог  бы
скрасить путь?
     •асан, сказочник и  поэт,  воодушевленный  предложением  показать  свое
искусство, воскликнул, обратившись к врачу:
     - Ћ, владыка чертога жизни, ты, при виде кого ангел  Ђзраил  раскрывает
свои крыльЯ и улетает, ты, более мудрый,  чем  ‘улейман  бен-„ауд,  на  чьей
печати было начертано истинное имЯ, которое управлЯет духами стихий, - да не
допустит небо, чтобы в то времЯ, когда ты странствуешь  по  пути  благодати,
несЯ исцеление и надежду, куда бы ты ни пришел, твой собственный путь был бы
омрачен отсутствием сказки и песни. ‡най, пока твой слуга  с  тобою,  он  не
устанет изливать сокровища своей памЯти, подобно тому как ключ не  перестает
посылать свои струи вдоль тропинки, чтобы поить того, кто идет по ней.
     Џосле этого вступлениЯ •асан возвысил голос и начал сказку  о  любви  и
чародействе и об отважных подвигах, разукрашиваЯ ее  бесчисленными  цитатами
из персидских поэтов, с произведениЯми которых он был,  по-видимому,  хорошо
знаком. ‘луги, кроме тех, на чьей обЯзанности лежал присмотр за  верблюдами,
окружили хакима и рассказчика,  приблизившись  к  ним  настолько,  насколько
позволЯло им уважение к своему господину, и слушали с тем восторгом, какой у
жителей ‚остока всегда вызывают выступлениЯ сказочников.
     ‚ другое времЯ сэр Љеннет, несмотрЯ на то, что он  недостаточно  хорошо
понимал по-арабски, возможно  заинтересовалсЯ  бы  повествованием,  которое,
хотЯ  и  было  порождено  самой  безудержной  фантазией  и  выражено   самым
напыщенным и образным Языком,  тем  не  менее  сильно  напоминало  рыцарские
романы,  бывшие  тогда  столь  модными   в   …вропе.   Ќо   при   теперешних
обстоЯтельствах он едва ли даже замечал, что  человек  в  центре  кавалькады
почти два часа рассказывал и пел вполголоса, передаваЯ интонациЯми различные
оттенки чувств и вызываЯ в ответ то  тихий  шепот  одобрениЯ,  то  невнЯтные
удивленные восклицаниЯ, то вздохи и слезы, а подчас  -  чего  трудней  всего
было добитьсЯ от таких слушателей - улыбки и даже смех.
     ‚о времЯ этой импровизации внимание  изгнанника,  хотЯ  и  поглощенного
своим глубоким горем, иногда привлекал собачий  вой,  который  доносилсЯ  из
корзины, притороченной к  седлу  одного  из  верблюдов:  шотландец,  опытный
охотник, сразу признал своего верного  пса;  а  жалобный  лай  животного  не
оставлЯл сомнений, что оно чувствует близость хозЯина и  взывает  о  помощи,
просЯ освободить его и взЯть к себе.
     - “вы, бедный ђосваль, - сказал сэр Љеннет, -  ты  молишь  о  помощи  и
сочувствии того, кто осужден на более тЯжкую неволю,  чем  ты.  џ  не  подам
вида, что интересуюсь тобой, и ничем не отплачу тебе за твою любовь, ибо это
поведет только к тому, что наше расставание будет еще горше.
     ’ак прошли остаток ночи и  тусклые,  туманные  предрассветные  сумерки,
возвещающие о наступлении сирийского утра. Ќо когда над  плоским  горизонтом
показалсЯ край солнечного диска и первый луч, сверкаЯ в росе, протЯнулсЯ  по
пустыне, до которой путешественники теперь добрались, звучный  голос  самого
эль-хакима заглушил  и  оборвал  повествование  сказочника,  и  по  песчаным
просторам разнессЯ торжественный призыв,  каким  по  утрам  оглашают  воздух
муэдзины с минаретов всех мечетей:
     - Ќа молитву! Ќа молитву! Ќет бога,  кроме  бога...  Ќа  молитву...  Ќа
молитву! Њухаммед - пророк бога... Ќа молитву, на молитву! ‚ремЯ не  ждет...
Ќа молитву, на молитву! ‘трашный суд приближаетсЯ!
     ‚ мгновение ока все мусульмане соскочили с коней, повернулись  лицом  к
Њекке и совершили песком подобие омовениЯ, которое обычно полагаетсЯ  делать
водой; при этом каждый из них в краткой, но  горЯчей  молитве  поручал  себЯ
заботам бога и пророка и выражал надежду на прощение ими  его  грехов.  „аже
сэр Љеннет, чей разум - вкупе с предрассудками - возмутилсЯ при  виде  своих
спутников, которые предавались, на его взглЯд, идолопоклонству, даже  он  не
мог не проникнутьсЯ уважением к искренности их рвениЯ, хотЯ и  направленного
по ложному  пути.  Џобуждаемый  их  пылом,  он  тоже  стал  возносить  хвалу
истинному богу, сам удивлЯЯсь тому  неожиданно  возникшему  в  нем  чувству,
которое заставило  его  присоединитьсЯ  к  молитве  сарацин,  чью  Языческую
религию он считал преступной,  позорЯщей  страну,  где  некогда  совершились
великие чудеса, где занЯлась  утреннЯЯ  звезда,  возвестившаЯ  о  пришествии
‘пасителЯ.
     Ѓудучи  естественным  проЯвлением  свойственного  шотландскому   рыцарю
благочестиЯ, эта молитва, хотЯ и  совершеннаЯ  в  столь  странном  обществе,
произвела  обычное  действие  и  внесла  успокоение   в   душу,   измученную
несчастьЯми, которые так быстро следовали одно за другим. €скреннее и пылкое
обращение христианина к престолу всевышнего лучше всего приучает к  терпению
в беде. €бо к чему издеватьсЯ над богом нашими молениЯми, если мы ропщем  на
его  волю?  Џризнав  каждым  словом  нашей  молитвы  тщету   и   ничтожество
преходЯщего по сравнению с вечным, можем ли мы надеЯтьсЯ обмануть того,  кто
читает в человеческих сердцах, если сразу же после торжественного  обращениЯ
к небу мир и мирские страсти вновь овладеют нами? Ќо сэр Љеннет был не таким
человеком. Ћн почувствовал себЯ утешенным,  укрепилсЯ  духом  и  был  теперь
лучше  подготовлен  к  тому,  чтобы  выполнить  предначертаниЯ  судьбы   или
подчинитьсЯ ее велениЯм.
     ’ем временем сарацины снова вскочили на лошадей и возобновили  путь,  а
сказочник •асан продолжил свой рассказ; но теперь слушатели не были уже  так
внимательны.  ‚ерховой,  который  поднЯлсЯ  на  возвышенность,  находившуюсЯ
справа от маленького каравана,  быстрым  галопом  вернулсЯ  к  эль-хакиму  и
что-то сказал ему. ’огда в ту сторону  были  посланы  еще  четыре  или  пЯть
всадников, и небольшой отрЯд, примерно из  двадцати  или  тридцати  человек,
стал следить за ними, не спускаЯ глаз, словно их знаки, их  движение  вперед
или отступление могли предвещать благополучие либо несчастье. •асан, заметив
невнимательность  слушателей  или  сам  заинтересованный  поЯвлением  в  той
стороне чего-то подозрительного,  прекратил  свое  пение,  и  все  двигались
молча; лишь изредка слышалсЯ голос погонщика  верблюдов,  покрикивавшего  на
своих терпеливых животных, да быстрый тихий  шепот  взволнованных  спутников
хакима, переговаривающихсЯ с ближайшим соседом.
     ќто напрЯженное состоЯние длилось до тех  пор,  пока  они  не  обогнули
грЯду песчаных холмов, прежде скрывавшую от всего каравана то,  что  вызвало
тревогу у разведчиков. ’еперь сэр Љеннет увидел на расстоЯнии приблизительно
мили какие-то темные точки; они быстро двигались по пустыне, и  его  опытный
глаз сразу определил, что то  был  конный  отрЯд,  численностью  значительно
превосходивший их собственный. Ђ Яркие блики, которые то и дело вспыхивали в
косых лучах  восходЯщего  солнца,  не  оставлЯли  сомнениЯ,  что  это  ехали
европейские рыцари в полном вооружении.
     ‚садники эль-хакима бросали на своего предводителЯ  тревожные  взглЯды,
выдававшие серьезные опасениЯ, между тем как он сам с тем  же  невозмутимым,
полным собственного достоинства видом, с каким призывал спутников к молитве,
отрЯдил двух лучших наездников, поручив им приблизитьсЯ, насколько  позволит
благоразумие, к замеченным  в  пустыне  людЯм,  более  точно  установить  их
численность и  кто  они  такие  и,  если  удастсЯ,  выЯснить  их  намерениЯ.
Џриближение опасности, подлинной или мнимой, подействовало как  возбуждающее
лекарство на больного, который впал было в безразличное состоЯние, и привело
сэра Љеннета в себЯ, вернув его к действительности.
     - Џочему  ты  боишьсЯ  этих  всадников?  ‚едь  они  по  всей  видимости
христиане, - спросил он хакима.
     - Ѓоюсь! - с презрением повторил эль-хаким. - Њудрец не боитсЯ  никого,
кроме бога... но всегда ждет от злых людей худшего, на что они способны.
     - Ћни христиане, - сказал сэр Љеннет, - а сейчас перемирие.  Џочему  же
ты опасаешьсЯ вероломства?
     - ќто воинствующие монахи-тамплиеры, - ответил эль-хаким, - и  их  обет
предписывает им  не  вступать  в  перемирие  с  приверженцами  ислама  и  не
соблюдать по отношению к ним правил чести. „а пошлет пророк гибель на все их
племЯ! €х мир - это война, а их  честь  -  вероломство.  „ругие  захватчики,
вторгнувшиесЯ в Џалестину, по временам проЯвлЯют  благородство.  ‹ев  ђичард
щадит побежденного врага... Ћрел ”илипп складывает свои крыльЯ  после  того,
как схватит добычу... „аже австрийский медведь спит, наевшись. Ќо  эта  стаЯ
вечно голодных волков, занимаЯсь грабежом, не  знает  отдыха  и  никогда  не
насыщаетсЯ... ђазве ты не видишь, что  от  их  отрЯда  отделилась  группа  и
направилась к востоку? ‚он их пажи и оруженосцы, которых они  обучают  своим
проклЯтым таинствам; они в  более  легких  доспехах,  а  потому  их  послали
отрезать нас от источника. Ќо их ждет разочарование; Я  лучше,  нежели  они,
знаю, как воевать в пустыне.
     •аким сказал несколько слов главному из  своих  приближенных.  Ћн  весь
мгновенно преобразилсЯ; теперь это  уже  был  не  преисполненный  величавого
спокойствиЯ восточный мудрец, привыкший скорей к созерцанию, чем к действию,
а доблестный воин  с  быстрым  и  гордым  взглЯдом,  взыгравший  сердцем  от
приближениЯ опасности, которую он предвидит и в то же времЯ презирает.
     ‘эр Љеннет совершенно иными глазами смотрел на надвигающиесЯ событиЯ, и
когда Ђдонбек сказал ему: "’ы  должен  держатьсЯ  рЯдом  со  мной",  ответил
решительным отказом.
     - ’ам, - сказал он, - мои братьЯ по оружию - люди, вместе с которыми  Я
дал клЯтву победить или умереть;  на  их  знамени  сверкает  эмблема  нашего
блаженнейшего искуплениЯ... џ не могу заодно с полумесЯцем бежать от креста.
     - ѓлупец! - сказал хаким. - Ћни первым делом предадут тебЯ смерти, хотЯ
бы только длЯ того, чтобы скрыть нарушение ими перемириЯ.
     - ќто менЯ не остановит, - ответил сэр Љеннет. - џ сброшу с себЯ  оковы
неверных, лишь только мне представитсЯ к этому возможность.
     - ’огда Я заставлю тебЯ следовать за мной.
     - ‡аставлю!  -  гневно  повторил  сэр  Љеннет.  -  Ќе  будь   ты   моим
благодетелем или, во всЯком случае, человеком,  выразившим  намерение  стать
им, и если бы Я не бы