его  окружавших,  с   каждой   минутой
становилась все опаснее, ибо могла  вызвать  вспышку,  которую  в  интересах
слабейшей стороны следовало задержать  любой  ценой.  ЌесмотрЯ  на  то,  что
подчиненные Ђхиллу воины по-прежнему обращались за приказаниЯми к нему,  как
к своему начальнику, он все Яснее видел, что  если  хоть  что-нибудь  в  его
поведении покажетсЯ сейчас подозрительным,  он  будет  немедленно  взЯт  под
стражу.  ‘ердце  главного  телохранителЯ   затрепетало,   глаза   затуманила
всепоглощающаЯ мысль о близкой разлуке с  дневным  светом  и  всем,  что  он
озарЯет; теперь Ђхилл ’атий был обречен лишь  наблюдать  за  ходом  событий,
нисколько на него не влиЯЯ, и довольствоватьсЯ ожиданием развЯзки той драмы,
от которой зависела его жизнь, но которую  разыгрывали  другие.  €  в  самом
деле, казалось, будто все собравшиесЯ ждут какого-то знака, но пока никто не
может его подать.
     ЊЯтежные жители ЉонстантинополЯ и воины тщетно высматривали Ђгеласта  и
кесарЯ, а когда взглЯды их останавливались на лице  главного  телохранителЯ,
они видели лишь неуверенность и тревогу, никак не подкреплЯвшие  их  надежд.
’ем  не  менее  многие  горожане  низшего  сословиЯ,  столь  неприметные   и
безвестные, что им не приходилось опасатьсЯ за свою жизнь, жаждали пробудить
в других мЯтежный дух, совсем уже, казалось, усыпленный.
     ‚  толпе  внезапно  поднЯлсЯ  глухой   ропот,   перешедший   в   крики:
"ЏравосудиЯ! ЏравосудиЯ! “рсел!
     “рсел! „а здравствуют  отрЯды  Ѓессмертных!"  и  тому  подобное.  ’огда
заговорила труба варЯгов;  ее  грозные  звуки  разнеслись  над  собравшимисЯ
подобно гласу вышнего судии. ‚оцарилась мертваЯ тишина, и  глашатай  объЯвил
от имени ЂлексеЯ Љомнина его августейшую волю:
     - ѓраждане ђимской империи, ваши жалобы,  вызванные  подстрекательством
бунтовщиков, дошли до слуха монарха; вы  сами  увидите  сейчас,  что  в  его
власти исполнить желаниЯ своего народа. Џо вашей просьбе и на  ваших  глазах
угасшее было зрение будет возвращено; разум, многие  годы  поглощенный  лишь
заботами о насущных нуждах существованиЯ, теперь,  если  того  пожелает  его
обладатель, снова преисполнитсЯ помыслами о том, как лучше  управлЯть  целой
областью нашей империи. ЏолитическаЯ зависть, победить которую труднее,  чем
вернуть  зрение  слепому,  признает  себЯ   покоренной   отеческой   заботой
императора о своем народе и стремлением облагодетельствовать его. “рсел, ваш
любимец, которого вы считали давно умершим или живущим в заточении, во мраке
слепоты, возвращаетсЯ к вам здоровым, зрЯчим, обладающим  всеми  качествами,
кои   нужны,   чтобы   снискать   благоволение   императора   и    заслужить
признательность народа.
     Џри этих словах какой-то  человек,  до  сего  времени  стоЯвший  позади
дворцовых слуг, выступил вперед и, сбросив темное покрывало, в  которое  был
закутан, ЯвилсЯ перед толпою в ослепительном пурпурном одеЯнии;  нашитые  на
рукавах отличительные знаки, а  также  котурны  указывали  на  высокий  сан,
близкий  к  императорскому.  —еловек  держал  в   руках   серебрЯный   жезл,
вручавшийсЯ тому, кто  командовал  отрЯдами  Ѓессмертных;  преклонив  колена
перед императором, он передал ему жезл в знак отказа от своей должности. ‚ид
этого человека, столько лет считавшегосЯ мертвым  или  безжалостно  лишенным
возможности трудитьсЯ на благо  своих  сограждан,  глубоко  взволновал  всех
присутствующих. Ќашлись люди, которые узнали его,  ибо  его  черты  и  облик
трудно было забыть, и стали поздравлЯть с возвращением на службу  отечеству.
„ругие застыли от изумлениЯ, не верЯ глазам своим, в то времЯ как  некоторые
заЯдлые  бунтовщики  принЯлись  усердно  распускать  слухи,   что   человек,
представленный им как “рсел, на самом деле самозванец и что все это - ловкаЯ
проделка императора.
     - ‘кажи им несколько слов, благородный “рсел, - приказал  император.  -
ЋбъЯсни, что Я погрешил перед тобой лишь потому, что был обманут, и что  мое
желание загладить свою вину не менее велико, чем былое  намерение  причинить
тебе зло.
     - „рузьЯ и соотечественники, - обратилсЯ к собравшемусЯ народу “рсел, -
августейший император дозволЯет мне заверить вас, что если  в  прошлом  Я  и
пострадал от его руки, этот радостный миг стирает памЯть о  прежних  обидах;
отныне Я хочу только одного - посвЯтить свою,  теперь  уже  недолгую,  жизнь
:служению самому великодушному и доброму из монархов или, с его  дозволениЯ,
провести остаток своих дней в благочестивых трудах,  дабы  бессмертнаЯ  душа
моЯ вознеслась туда, где пребывают ангелы и свЯтые угодники. Љакую бы участь
Я ни избрал, Я надеюсь, что вы, любезные соотечественники, хранившие  памЯть
обо мне,  пока  Я  был  во  мраке,  не  откажетесь  поддержать  менЯ  своими
молитвами.
     ‚незапное   поЯвление   давно   исчезнувшего   “рсела   было    слишком
поразительным и волнующим событием, чтобы не  привести  народ  в  неистовый,
бурный  восторг;  люди  скрепили  свое  примирение  с  прошлым  тремЯ  столь
громогласными приветственными  кликами,  что,  по  свидетельству  очевидцев,
птицы попадали наземь, не в силах удержатьсЯ в родной стихии.

                                ѓлава XXXIII

     "“йти без битвы?" - рыцарь говорит.
     "Ќо так повелевает ‘тагирит
     ђазмер арены сковывает тоже". -
     "Ќу хорошо. Ђ поле длЯ чего же?"
     Џоп

     ‹икующие возгласы толпы, отразившись от гор и лесов, эхом отозвались на
берегах Ѓосфора и замерли наконец в бесконечной  дали;  наступило  молчание,
точно люди обращались друг к другу с немым вопросом - что  же  последует  за
столь многозначительной паузой и  столь  величественной  сценой?  Ѓезмолвие,
наверно, сменилось бы вскоре новыми возгласами,  ибо  толпа  редко  умолкает
надолго, по какой бы причине она ни собралась, но в это времЯ труба  варЯгов
опЯть привлекла к себе всеобщее внимание. ‡ов ее был тревожен и вместе с тем
тосклив, одновременно воинственен и заунывен; он словно бы извещал  о  казни
особо важного  преступника.  ‚ысокие,  протЯжные  звуки  разносились  далеко
вокруг;  они  долго  трепетали  в  воздухе,  как  будто   источником   этого
медноголосого призыва было нечто более могучее, нежели человеческие легкие.
     Ќарод, по-видимому, узнал грозный  зов,  который  обычно  предшествовал
императорским  указам,  оповещавшим  жителей  ЉонстантинополЯ  о  бунтах,  о
свершении приговоров  над  изменниками  и  других,  не  менее  значительных,
волнующих и печальных событиЯх. Љогда же труба наконец перестала  будоражить
присутствующих пронзительными и жалобными звуками, глашатай снова  обратилсЯ
к народу.
     - ‘лучаетсЯ порою так, что люди изменЯют своему долгу  по  отношению  к
государю, их покровителю и отцу, - объЯвил  он  серьезным  и  проникновенным
голосом. - ’огда он с глубокой скорбью  в  сердце  бывает  вынужден  сменить
карающей  лозой  оливковую  ветвь  милосердиЯ.  Љ   счастью,   -   продолжал
глашатай, - всемогущий  господь,  охранЯЯ  от  злоумышленников  престол,  по
благим деЯниЯм и справедливости подобный его собственному, сам  карает  тех,
кто, по его непогрешимому  суждению,  всех  виновнее,  освобождаЯ  от  этого
тЯгостного бремени своего наместника на земле и предоставлЯЯ монарху другую,
куда более привлекательную задачу - прощать тех,  кто  был  хитро  введен  в
заблуждение и опутан сетЯми измены. Ќыне ми ЯвлЯемсЯ свидетелЯми  праведного
суда. „а будет известно всей  ѓреции  и  подвластным  ей  фемам,  что  некий
негодЯй по имени Ђгеласт, который втерсЯ в доверие к монарху,  притворившись
обладателем глубоких познаний и строгой добродетели, замыслил  предательское
убийство  императора  ЂлексеЯ  Љомнина  и  государственный  переворот.  ќтот
человек, скрывавший под показною  ученостью  приверженность  к  Язычеству  и
порочную склонность к сластолюбию, нашел себе последователей даже в  царской
семье и среди приближенных императора, а также среди низшего сословиЯ; чтобы
подстрекнуть народ к  мЯтежу,  он  распространил  множество  слухов,  им  же
выдуманных, подобно слуху о  смерти  и  слепоте  “рсела;  в  лживости  этого
утверждениЯ вы сами сейчас убедились.
     „о сих пор люди слушали молча, но при этих словах  они  стали  выражать
бурное одобрение. …два шум утих, как снова загремел голос глашатаЯ:
     - Ќикого, даже Љору, „афана и Ђвирана, не наказал разгневанный  господь
столь справедливо и поучительно, как злодеЯ  Ђгеласта,  -  продолжал  он.  -
’вердь земнаЯ разверзлась, чтобы поглотить вероотступных  сынов  €зраилЯ,  а
этот низкий человек, как нам теперь стало известно, был лишен жизни  не  кем
иным, как нечистым духом, которого преступник сам же и вызвал  из  ада.  ‘ей
дух, как о том свидетельствуют благороднаЯ дама и другие женщины,  при  коих
умер Ђгеласт, задушил гнусного негодЯЯ  -  участь,  вполне  им  заслуженнаЯ.
Ћднако  подобнаЯ  смерть,  пусть  даже  тЯжкого  грешника,  омрачила  нашего
исполненного благих чувств императора, ибо она  означает  вечные  муки  и  в
загробном мире. € все же это  страшное  происшествие  утешительно  тем,  что
избавлЯет государЯ  от  необходимости  дальнейшего  мщениЯ,  поскольку  небо
пожелало его ограничить, само  примерно  наказав  главу  заговорщиков.  •отЯ
некоторые перемещениЯ должностных лиц и будут произведены,  дабы  обеспечить
всеобщую безопасность и порЯдок, тем не менее имена тех, кто был  -  или  не
был - замешан в этом злодеЯнии, останутсЯ в тайне, хранимые в сердцах  самих
виновных, ибо император решил забыть  о  нанесенной  ему  обиде,  считаЯ  ее
плодом преходЯщих заблуждений. Џусть поэтому все, кто  сейчас  внимает  мне,
каково бы ни было их участие в замышлЯвшихсЯ на сегоднЯшний день  действиЯх,
вернутсЯ в свои дома, знаЯ, что наказанием им послужат только их собственные
мысли. „а возрадуютсЯ они, что милость  всевышнего  спасла  их  от  пагубных
намерений, и, как сказано в свЯщенном писании, "да раскаЯтсЯ они и не грешат
более, дабы их не постигло худшее".
     ѓлашатай  умолк,  и  в  ответ  на  его  слова  снова  раздались  клики,
выражавшие единодушное одобрение, ибо обстоЯтельства  убедили  мЯтежников  в
том, что они находЯтсЯ во власти  императора,  что,  как  это  следовало  из
указа, ему все известно и что в любую минуту он мог бы направить против  них
алебарды варЯгов, причем, судЯ по условиЯм, на которых он  принЯл  ’анкреда,
войска апулийца тоже были бы в его распорЯжении.
     Џоэтому гигант ‘тефан, центурион ѓарпакс и другие  мЯтежники  из  числа
горожан и воинов первыми громко изъЯвили свою  благодарность  за  милосердие
императора и воззвали к богу о продлении его жизни.
     ’ем временем народ, быстро свыкнувшись с мыслью о раскрытии  и  провале
заговора, вспомнил, по своему обыкновению, о том, длЯ чего он -  с  виду  по
крайней мере - пришел сюда; перешептываниЯ перешли в общий  ропот:  горожане
были недовольны, что  их  слишком  долго  держат  в  неведении  относительно
зрелища, которое им было обещано.
     ђасположение духа толпы не ускользнуло от вниманиЯ ЂлексеЯ; по  данному
им знаку трубы сыграли военный сигнал  -  куда  более  бодрый,  нежели  тот,
который прозвучал перед императорским указом.
     - ђоберт, граф Џарижский, - провозгласил глашатай, -  присутствуешь  ли
ты здесь сам или кто-нибудь  из  рыцарей  уполномочен  тобой  принЯть  вызов
августейшего Ќикифора ‚риенниЯ, кесарЯ империи?
     ЏолагаЯ, что благодарЯ принЯтым  им  мерам  обе  названные  стороны  не
Явились на поле боЯ, император подготовил взамен другое зрелище -  клетки  с
дикими зверьми, которых должны были выпустить и натравить друг на друга  длЯ
развлечениЯ толпы. Љакова же была его тревога  и  досада,  когда  он  увидел
облаченного в полные боевые доспехи графа ђоберта  Џарижского,  поЯвившегосЯ
после призыва глашатаЯ в одном из входов  на  арену;  за  ним  вывели  из-за
занавеса конЯ в боевой кольчуге,  на  которого  граф,  очевидно,  готов  был
вскочить по первому знаку распорЯдителЯ поединка.
     Љогда же люди увидели, что кесарь так и  не  вышел  навстречу  грозному
франку, всех, кто окружал императора, да и его самого, охватили  смЯтение  и
стыд,  но,  к  счастью,  ненадолго.  Ќе  успели  глашатаи  должным   образом
провозгласить имена  и  титулы  графа  Џарижского  и  вторично  вызвать  его
противника, как на  арену  выбежал  человек  в  одежде  варЯжского  воина  и
объЯвил, что готов сразитьсЯ за честь империи от  имени  и  взамен  Ќикифора
‚риенниЯ.
     Ђлексей с великой радостью  принЯл  эту  неожиданную  помощь  и  охотно
дозволил смелому воину, поЯвившемусЯ в столь трудную минуту, взЯть  на  себЯ
это опасное дело -  вступить  в  бой  с  графом  Џарижским.  Ћн  так  быстро
согласилсЯ еще и потому, что сразу узнал воина по  его  росту  и  облику,  а
также доблестному  поведению  и  полностью  доверилсЯ  его  отваге.  Ќо  тут
вмешалсЯ принц ’анкред.
     - ЊеритьсЯ силами на арене могут лишь рыцари и знатные люди,  -  сказал
он, - или же в крайнем случае те, кто равен друг другу  по  происхождению  и
благородству крови, поэтому  Я  не  могу  оставатьсЯ  молчаливым  свидетелем
такого нарушениЯ всех законов рыцарства.
     - Џусть граф ђоберт Џарижский посмотрит мне  в  лицо  и  вспомнит  свое
обещание сразитьсЯ со мной, невзираЯ  на  неравенство  нашего  положениЯ!  -
воскликнул варЯг. - Џусть скажет во всеуслышание, что, дав согласие на  этот
поединок, он тем самым только выполнит обЯзательство, которым уже давно себЯ
свЯзал.
     ’ут граф ђоберт выступил вперед и заЯвил, что несмотрЯ на разницу в  их
происхождении, он не отказываетсЯ от своего торжественного обещаниЯ  сойтись
с  этим  доблестным  воином  на  поле  брани.  Ћн  высоко  ценит  выдающиесЯ
добродетели храбреца варЯга и большие услуги,  которые  тот  ему  оказал,  и
сожалеет, что тем не  менее  им  предстоит  кроваваЯ  схватка;  но  так  как
воинскаЯ судьба часто заставлЯет друзей битьсЯ друг с другом насмерть, он не
станет уклонЯтьсЯ от взЯтого на себЯ обЯзательства; достоинство же его ни  в
коей степени  не  умалитсЯ  и  не  померкнет  от  того,  что  он  вступит  в
единоборство с человеком столь  известным  и  с  такой  доброй  славой,  как
доблестный •ирвард.  ѓраф  сказал  также,  что  готов  дратьсЯ  пешим  и  на
алебардах - обычном оружии варЯжской стражи.
     Џока он говорил, •ирвард стоЯл неподвижно, словно  изваЯние;  когда  же
ђоберт  Џарижский  умолк.  он,   почтительно   поклонившись   ему,   выразил
признательность за оказанную честь и за то  благородное  мужество,  с  каким
граф намерен выполнить данное им слово.
     - —то ж, нам остаетсЯ только поскорее приступить к делу, -  со  вздохом
сказал граф: даже страсть к поединкам не могла заглушить в нем сожаление.  -
Џусть душа страдает, но рука должна исполнить свой долг.
     •ирвард согласилсЯ с этим, добавив:
     - Ќе будем терЯть времени; оно и так летит слишком быстро.
     €, схватив свою алебарду, он стал ждать начала боЯ.
     - џ готов, - ответил граф ђоберт Џарижский, тоже взЯв алебарду у одного
из стоЯвших возле самой арены варЯгов.
     Џротивники тотчас же занЯли исходное положение, и теперь  уж  ничто  не
могло помешать им сразитьсЯ.
     Џервые удары были нанесены и отражены с  большой  осторожностью.  Џринц
’анкред и его спутники даже подумали, что  у  графа  она  намного  превышает
обычную; но в бою, как и в  еде,  аппетит  со  временем  разыгрываетсЯ.  Љак
обычно, звон оружиЯ и ощущение боли пробудили страсти; обе  стороны  свирепо
наносили удары, отражаЯ встречные выпады с трудом и  не  настолько  успешно,
чтобы избежать кровопролитиЯ.
     ѓреки с удивлением взирали на редкое длЯ них зрелище  поединка;  затаив
дыхание, они следили за тем, с какой Яростью  противники  нападают  друг  на
друга, уверенные, что следующий удар окажетсЯ длЯ кого-нибудь из сражающихсЯ
смертельным. •отЯ их сила и ловкость многим казались равными, более  опытные
зрители считали, что граф ђоберт не хочет в полной мере пустить в  ход  свое
прославленное воинское искусство; все также заметили и признали,  что  граф,
бесспорно, пошел на большую уступку, не настоЯв  на  своем  праве  сражатьсЯ
верхом.  ‘  другой  стороны,  по  общему  мнению,  великодушный  варЯг  тоже
неоднократно отказывалсЯ от  тех  возможностей,  которые  предоставлЯла  ему
горЯчность графа ђоберта, раззадоренного длительной борьбой.
     Ќаконец случай решил исход встречи этих равносильных противников.  ѓраф
ђоберт, сделав ложный выпад, нанес •ирварду с  другой,  неприкрытой  стороны
удар острием своей алебарды с такой силой, что варЯг  зашаталсЯ  и  чуть  не
упал. Џо рЯдам собравшихсЯ пронессЯ глубокий вздох - обычное в таких случаЯх
выражение сочувствиЯ и тревоги; в этот  момент  какаЯ-то  женщина  громко  и
взволнованно вскричала:
     - ѓраф ђоберт Џарижский! Ќе забывай, что ты обЯзан жизнью небу и мне!
     ѓраф уже собралсЯ повторить  удар,  последствиЯ  которого  трудно  было
предугадать, когда  услыхал  этот  возглас,  сразу  отбивший  у  него  охоту
продолжать поединок.
     - џ признаю свой долг, - сказал он, опускаЯ алебарду, и отступил на два
шага от противника; удивленный варЯг, еще не совсем пришедший в  себЯ  после
оглушительного удара, который чуть было не уложил его на месте, тоже опустил
алебарду и напрЯженно ждал дальнейших событий. -  џ  признаю  свой  долг,  -
повторил доблестный граф Џарижский, - перед Ѓертой из  Ѓритании  и  господом
богом,  не  дозволившим  мне  пролить  кровь  вместо  того,  чтобы  выразить
благодарность. ‚ы видели наш поединок, -  обратилсЯ  он  к  ’анкреду  и  его
рыцарЯм, - и можете  засвидетельствовать,  что  он  велсЯ  обеими  сторонами
честно,  на  равных  основаниЯх.   Њой   досточтимый   противник,   полагаю,
удовлетворил уже свое желание сразитьсЯ со мной, тем более что оно  не  было
вызвано ни ссорой, ни тайной обидой. џ же сам перед ним настолько  в  долгу,
что продолжать бой, когда мне нет надобности  защищатьсЯ,  было  бы  с  моей
стороны постыдно и грешно.
     Ђлексей с радостью согласилсЯ на примирение  противников,  которого  он
совсем не ожидал, и бросил наземь  свой  жезл  в  знак  окончаниЯ  поединка.
’анкред был несколько удивлен и даже, быть может, возмущен тем, что простому
воину императорской стражи удалось так долго  противостоЯть  самым  искусным
выпадам всеми почитаемого рыцарЯ, но был вынужден признать, что бой велсЯ по
всем правилам, с равными силами и что обе стороны вышли из него с честью.
     Љрестоносцы уже давно  и  хорошо  изучили  натуру  графа  Џарижского  и
поэтому  не  сомневались,  что  причина,  по  которой  он,  вопреки   своему
обыкновению, предложил закончить поединок до того, как чьЯ-нибудь смерть или
поражение решили его исход, была весьма  уважительной.  ’аким  образом,  все
принЯли решение императора, присутствовавшие военачальники признали  его,  а
народ подкрепил одобрительными возгласами.
     Џожалуй, самым примечательным лицом среди собравшихсЯ был в эту  минуту
наш храбрый варЯг, так неожиданно заслуживший воинскую славу, о которой он и
не помышлЯл, - настолько  ему  было  трудно  сопротивлЯтьсЯ  графу  ђоберту;
впрочем, эта скромность ничуть не помешала ему отважно сражатьсЯ  с  грозным
соперником. Ћн стоЯл посреди арены; его лицо пылало как  от  боевых  трудов,
так и от смущениЯ, вполне понЯтного у прЯмого и простого человека,  внезапно
ставшего предметом всеобщего вниманиЯ.
     - ‘кажи мне, храбрый воин, - обратилсЯ к нему  Ђлексей,  в  самом  деле
преисполненный признательности к •ирварду за  удивительный  оборот,  который
принЯли событиЯ, - скажи своему  императору,  как  человеку,  стоЯщему  ниже
тебЯ - ибо в эту минуту  ты  поистине  его  превосходишь,  -  чем  он  может
вознаградить тебЯ за то, что ты спас его жизнь  и,  более  того,  защитил  и
сберег честь его страны? џ готов отдать тебе половину своего государства.
     - ’ы слишком высоко ценишь мои скромные  услуги,  государь,  -  ответил
•ирвард. - ’вои похвалы относЯтсЯ скорее к доблестному  графу  Џарижскому  -
во-первых,  потому,  что  он  снизошел  до  поединка  со   столь   ничтожным
противником, как Я, а во-вторых, потому, что  он  великодушно  отказалсЯ  от
победы, когда мог  утвердить  ее  еще  одним,  последним  ударом.  џ  должен
признатьсЯ  и  тебе,  государь,  и  моим  соратникам,  и  собравшимсЯ  здесь
гражданам ѓреции, что когда граф так благородно прервал бой, Я все равно уже
был не в состоЯнии продолжать его.
     - ‡ачем ты так несправедлив к себе, храбрый  воин!  -  воскликнул  граф
ђоберт. - џ готов поклЯстьсЯ нашей ‚ладычицей  сломанных  копий,  что  исход
поединка еще  не  был  решен  провидением,  когда  мои  собственные  чувства
воспрепЯтствовали мне ранить -  и,  быть  может,  смертельно  -  того,  чьей
доброте Я стольким  обЯзан.  €збери  поэтому  награду,  которую  справедливо
предлагает тебе твой признательный и  щедрый  император,  и  не  бойсЯ,  что
кто-нибудь дерзнет назвать ее незаслуженной:  Я,  ђоберт  Џарижский,  докажу
своим мечом, что, сражаЯсь со мной, ты ее доблестно завоевал.
     - ’ы слишком знатен и благороден, граф, чтобы такой простой  воин,  как
Я, посмел тебе противоречить, - ответил англосакс, - и мне не следует  сеЯть
новые раздоры между нами пререканиЯми о причинах, которые привели  к  такому
неожиданному  завершению  нашего  поединка;  да,   Я   поступлю   неумно   и
неблагоразумно,  если  стану  возражать  тебе.  Њой   августейший   государь
великодушно дает мне право самому избрать то, что он именует наградой, но  Я
молю его не оскорбитьсЯ, если не у него, а у тебЯ Я попрошу милости, котораЯ
длЯ менЯ так важна, что Я едва смею ее назвать.
     - € она, видимо, свЯзана с Ѓертой, верной  прислужницей  моей  жены?  -
спросил граф.
     - ’ы не ошибсЯ; Я хотел бы,  чтобы  мне  дозволили  покинуть  варЯжскую
стражу и принЯть участие в вашем благочестивом и почетном подвиге,  сражаЯсь
под твоим славным знаменем за освобождение  Џалестины  и  времЯ  от  времени
напоминаЯ о своей любви Ѓерте, прислужнице графини Џарижской;  надеюсь,  что
ее высокородные господа отнесутсЯ к этому благосклонно. € еще Я надеюсь, что
потом Я все-таки вернусь в ту страну, которую никогда не  переставал  любить
превыше всего на свете.
     - …сли ты примкнешь к моему войску, благородный варЯг, мне это будет не
менее приЯтно, чем если бы в него вступил знатный рыцарь, - сказал  граф.  -
‹юбую возможность заслужить почести с великой радостью  первому  предоставлю
тебе. Ќе буду хвастать расположением ко мне английского королЯ, но  все  же,
должен сказать, некоторый вес при его дворе Я имею и приложу  все  стараниЯ,
чтобы ты мог вернутьсЯ па любимую родину и поселитьсЯ там.
     ’ут заговорил император.
     - Џризываю в свидетели небеса и землю, вас,  мои  верноподданные,  вас,
мои  доблестные  союзники,  и  прежде  всего  вас,  мои  смелые  и   честные
телохраиители-варЯги, - сказал он, - что  Я  предпочел  бы  лишитьсЯ  самого
драгоценного  украшениЯ  моей  короны,  нежели  отказатьсЯ  от  услуг  этого
честного и верного англосакса. Ќо если уж он хочет и  должен  покинуть  нас,
милости, коими Я его осыплю, до конца его жизни должны  напоминать  людЯм  о
том, что император Ђлексей Љомнин перед ним в таком долгу, какой  не  смогут
оплатить все сокровища его империи.
     Џрошу тебЯ, благородный ’анкред, и всех твоих военачальников  отужинать
сегоднЯ с нами, а завтра вы продолжите свой достойный, благочестивый поход.
     Ќадеюсь, оба участника поединка почтЯт нас своим присутствием. ’рубачи,
трубите отбой!
     ‡вуки  труб  разнеслись  над  ареной,  и  все  зрители,  вооруженные  и
невооруженные, построившись в  рЯды  или  разбившись  на  отдельные  группы,
двинулись по направлению к городу.
     Ќо  тут  раздались  испуганные  крики  женщин,  и   все   остановились;
оглЯнувшись назад, люди увидали огромного орангутанга ‘ильвена,  который,  к
их  удивлению  и  ужасу,  неожиданно  поЯвилсЯ  на  арене.  †енщины,  да   и
большинство находившихсЯ там мужчин впервые видели жуткую фигуру и  свирепую
физиономию этого  необыкновенного  существа;  они  завопили  от  страха  так
громко, что перепугали того, кто был виновником переполоха. ‘ильвен  перелез
ночью через ограду и убежал из садов Ђгеласта;  затем  он  перебралсЯ  через
городскую стену и без труда нашел себе пристанище  на"  воздвигаемой  арене,
где спрЯталсЯ в каком-то темном углу, под скамьЯми длЯ зрителей.
     Љогда люди стали расходитьсЯ,  шум,  очевидно,  вспугнул  ‘ильвена;  он
вылез из своего укрытиЯ и,  совсем  того  не  желаЯ,  возник  перед  людьми,
наподобие знаменитого Џульчинеллы, когда тот в конце представлениЯ  вступает
в смертельный бой с самим дьЯволом; но даже эта сцена никогда не наводила на
детей такого ужаса, какой вызвало у покидавших  арену  зрителей  неожиданное
поЯвление ,‘ильвена. ‚оины похрабрее сразу же натЯнули тетивы  и  нацелились
дротиками в удивительное животное; оно было  таких  исполинских  размеров  и
покрыто такой странной красновато-серой шерстью, что внезапно увидевшие  его
люди вообразили, будто перед ними или сам сатана, или один из  тех  жестоких
богов, которым  в  древности  поклонЯлись  Язычники.  ‘ильвену  уже  не  раз
представлЯлсЯ случай убедитьсЯ, как опасны длЯ него воины, вставшие в боевую
позицию; поэтому, завидЯ •ирварда, к которому он в известной степени привык,
орангутанг поспешно бросилсЯ к варЯгу, как  бы  умолЯЯ  его  о  защите.  …го
уродливую, нелепую физиономию исказила гримаса  страха;  схватив  варЯга  за
плащ и что-то невнЯтно бормоча, обезьЯна как бы пыталась сказать, что боитсЯ
и просит покровительства.  •ирвард  понЯл,  чего  хочет  дрожащее  от  ужаса
животное, и, обернувшись к императорскому трону, громко произнес:
     - Ѓедное, перепуганное существо, принеси свои мольбы и покажи,  как  ты
боишьсЯ, тому, кто помиловал сегоднЯ стольких  коварных  злоумышленников;  Я
уверен, что он великодушно простит существу, лишь наполовину разумному,  все
его проступки.
     Ћрангутанг,  со  свойственной   его   племени   переимчивостью,   очень
выразительно повторЯл жесты •ирварда, которыми тот подкреплЯл свою  просьбу;
несмотрЯ на всю  серьезность  предшествовавших  событий,  император  не  мог
удержатьсЯ от смеха, глЯдЯ  на  эту  заключительную  сцену,  внесшую  в  них
комическую ноту.
     - Њой верный •ирвард, -  обратилсЯ  он  к  варЯгу  (мысленно  прибавив:
"Џостараюсь никогда больше не называть его ќдуардом"), -  все,  кому  грозит
опасность, будь то люди или звери, находЯт у тебЯ прибежище, и, пока ты  еще
служишь  нам,  мы  удостоим  вниманиЯ  всЯкого,  кто  действует  через  твое
посредничество. ‚озьми, добрый •ирвард, - теперь это  имЯ  прочно  засело  в
памЯти императора, - тех своих  товарищей,  кто  знаком  с  повадками  этого
животного, и отведите его во ‚лахерн, туда,  где  он  раньше  обитал.  €  не
забудь, что мы ждем тебЯ и твою верную подругу к ужину,  чтобы  ты  разделил
его с нами, с нашей супругой и дочерью, а также с теми из наших приближенных
и союзников, кои удостоены такого же приглашениЯ. „а будет,  тебе  известно,
что, пока ты не покинул нас, мы будем  охотно  оказывать  тебе  всевозможные
почести. ’ы же, Ђхилл ’атий, приблизьсЯ ко мне -  твой  государь  возвращает
тебе свое расположение, которого  ты  чуть  было  не  лишилсЯ  сегоднЯ.  ‚се
обвинительные речи,  которые  нам  нашептывали  против  тебЯ,  будут  забыты
благодарЯ нашему дружественному отношению, если только - от чего да  избавит
нас бог! - новые проступки не освежат их в нашей памЯти.
     Ђхилл ’атий так низко склонил голову, что перьЯ его шлема  смешались  с
гривой норовистого конЯ; однако он счел благоразумным  промолчать,  чтобы  и
его вина и прощение ЂлексеЯ Љомнина оставались названными лишь в  тех  общих
словах, какие пожелал употребить сам император.
     ’олпы зрителей снова отправились в обратный путь, и больше их уже ничто
не останавливало. ‘ильвена же в сопровождении нескольких варЯгов повели  как
бы под стражей во влахернское подземелье, где ему и надлежало находитьсЯ.
     Џо дороге в город уже известный нам центурион Ѓессмертных ѓарпакс завел
разговор с некоторыми из своих воинов и горожан, которые принимали участие в
неудавшемсЯ заговоре.
     - „а, хороши мы были, что позволили  тупоголовому  варЯгу  опередить  и
предать нас, - сказал гимнаст ‘тефан.  -  ‚се  обернулось  против  нас,  как
обернулось бы против башмачника Љоридона, решись  он  померитьсЯ  силами  со
мною в цирке. ‘мерть “рсела всех взбаламутила, а оказываетсЯ, он и не  думал
умирать; но от того, что он жив, толку нам очень мало.
     ‚чера этот молодчик •ирвард был ничуть не лучше менЯ, да что Я говорю -
лучше! - куда хуже,  полное  ничтожество!  -  а  сегоднЯ  его  так  завалили
почестЯми, похвалами, дарами, что он уже нос от них воротит.
     Ќаши же сообщники, кесарь и главный телохранитель,  потерЯли  любовь  и
доверие императора. …сли им и дозволили остатьсЯ в живых, то лишь  наподобие
какой-то домашней птицы: сегоднЯ их  откармливают,  а  завтра  свернут  шею,
чтобы отправить на вертел или в кастрюлю!
     - „лЯ палестры ты сложен  как  нельзЯ  лучше,  ‘тефан,  -  ответил  ему
центурион, - а  вот  ум  у  тебЯ  мало  отточен  длЯ  того,  чтобы  отличать
действительное от вероЯтного в политике, хоть ты сейчас и берешьсЯ судить  о
ней. Љогда человек вступает  в  сообщничество  с  заговорщиками,  он  многим
рискует и должен почитать за счастье длЯ себЯ, если ему удастсЯ  остатьсЯ  в
живых и не потерЯть своего званиЯ. ’ак оно получилось с Ђхиллом ’атием  и  с
кесарем. “ них  не  отнЯли  высокого  положениЯ,  они  по-прежнему  облечены
доверием и властью, и в будущем император врЯд ли посмеет их тронуть, раз он
даже теперь, знаЯ их вину, не решилсЯ на это. Џо сути дела  сохраненное  ими
могущество - наше;  не  думаю,  чтобы  обстоЯтельства  принудили  их  выдать
государю своих сообщников. Људа вероЯтнее, что они будут  помнить  о  нас  и
возобновЯт прерванные свЯзи, когда настанет  подходЯщее  времЯ.  Џоэтому  не
терЯй своей благородной решимости, о властитель цирка, и не забывай, что  ты
отнюдь не утратил влиЯниЯ, которым  пользуютсЯ  на  жителей  ЉонстантинополЯ
любимцы амфитеатра.
     - ‚озможно, ты и прав, - сказал ‘тефан, - но мне все времЯ словно червь
гложет сердце оттого, что этот нищий чужеземец предал  благороднейших  людей
империи, не говорЯ уже о лучшем атлете палестры, и не только не был  наказан
за измену, по, напротив, получил и похвалы, и почести, и высокие отличиЯ.
     - ‘овершенно верно,  но  не  забудь,  любезный  друг,  что  он  намерен
убратьсЯ отсюда, - возразил ѓарпакс.  -  Ћн  покидает  ѓрецию  и  уходит  из
войска, где мог надеЯтьсЯ  на  повышение  и  всЯкие  пустые  знаки  отличиЯ,
которые мало чего стоЯт. —ерез несколько  дней  •ирвард  станет  всего  лишь
отставным  воином  и  будет  жить  на  тех  жалких   хлебах,   какие   имеют
телохранители этого нищего графа, или, вернее, какие  им  удастсЯ  добыть  в
борьбе с неверными, - а в этой борьбе ему придетсЯ скрестить свою алебарду с
турецкими саблЯми. Љогда  он  изведает  и  бедствиЯ,  и  резню,  и  голод  в
Џалестине, какой ему будет толк от того, что его некогда допустили на ужин к
императору? Њы знаем ЂлексеЯ Љомнина - он охотно и  щедро  расплачиваетсЯ  с
такими людьми, как •ирвард; но поверь мне, Я уже  вижу,  как  этот  коварный
деспот насмешливо пожмет плечами, когда в один прекрасный день ему  сообщат,
что крестоносцы проиграли битву за Џалестину и его  старый  знакомец  сложил
там свои кости. џ не стану оскорблЯть твоего  слуха  рассказом  о  том,  как
легко можно приобрести благосклонность прислужницы знатной дамы; не считаю Я
также, что  некоему  борцу,  пожелай  он  того,  было  бы  трудно  раздобыть
гигантского павиана вроде ‘ильвена; впрочем, любой франк был бы, несомненно,
низведен до положениЯ шута, вздумай он столь постыдным способом зарабатывать
себе на пропитание у подыхающих с голоду европейских рыцарей.
     € тот, кто способен унизитьсЯ до зависти к судьбе  подобного  человека,
не имеет права оставатьсЯ первейшим любимцем амфитеатра, хоть он и  заслужил
это звание своими редкостными достоинствами.
     ‚ этом софистическом  рассуждении  крылось  нечто  не  совсем  понЯтное
тупоумному борцу, к которому оно было обращено. Џоэтому он отважилсЯ лишь на
следующий ответ:
     - Ћднако  ты  забываешь,  благородный  центурион,  что,  помимо  пустых
почестей, этому варЯгу •ирварду,  или  ќдуарду,  или  как  он  там  зоветсЯ,
обещано в дар немало золота.
     - ‹овкий выпад! - воскликнул центурион. - „а, если ты скажешь мне,  что
обещание выполнено, Я охотно соглашусь, что англосаксу  можно  позавидовать;
но пока это всего лишь обещание, и ты уж прости менЯ, досточтимый ‘тефан, но
оно стоит не больше тех посулов, которыми нас с варЯгами все  времЯ  кормЯт:
будут у вас златые горы.., когда рак свистнет!
     Џоэтому держись, славный ‘тефан, не думай, что  твои  дела  стали  хуже
из-за сегоднЯшней неудачи; собери все свое мужество,  помни,  длЯ  чего  оно
тебе понадобитсЯ, и верь: твоЯ цель по-прежнему достижима, хотЯ волею судьбы
день нашего торжества еще не наступил.
     ’ак, в расчете на будущее, опытный и  непреклонный  заговорщик  ѓарпакс
подбадривал павшего духом ‘тефана.
     Џосле описанных событий те, кто был приглашен императором,  отправились
к нему на ужин; Ђлексей и все его разнообразные гости были так приветливы  и
ласковы друг с другом, что трудно было поверить, будто несколько часов  тому
назад могли свершитьсЯ опасные изменнические замыслы.
     Ћтсутствие графини Ѓренгильды  в  течение  всего  этого  днЯ,  богатого
происшествиЯми, немало удивило императора и его приближенных,  знавших,  как
она предприимчива и как ее должен интересовать исход поединка. Ѓерта заранее
известила графа, что  волнениЯ  последних  дней  так  подействовали  на  его
супругу, что она вынуждена остатьсЯ в своих покоЯх.
     ‘ообщив своей верной жене о том, что  он  цел  и  невредим,  доблестный
рыцарь присоединилсЯ затем к участникам пиршества во дворце и вел себЯ  так,
словно ничто и  не  напоминало  ему  о  вероломном  поступке  императора  на
предыдущем пире. Љ тому же он знал, что сопровождавшие  ’анкреда  рыцари  не
только внимательно следили за домом, где жила  Ѓренгильда,  но  и  поставили
надежную стражу  вблизи  ‚лахерна,  котораЯ  должна  была  охранЯть  как  их
отважного вождЯ, так и графа ђоберта, всеми почитаемого участника крестового
похода.
     …вропейские рыцари, как правило,  не  позволЯли  недоверию  смущать  их
после окончаниЯ распри - то, что однажды прощено, следует  забыть,  ибо  оно
уже  не  может  повторитьсЯ,  но  в   результате   событий   этого   днЯ   в
Љонстантинополе скопилось слишком много  войска,  и  крестоносцам  надлежало
соблюдать особую осторожность.
     ‘амо собой разумеетсЯ, что вечер прошел без всЯких попыток повторить  в
зале длЯ совещаний церемониал с ‘оломоновыми львами,  который  закончилсЯ  в
прошлый раз таким недоразумением. Ѓыло бы, несомненно, гораздо  лучше,  если
бы могущественный властитель ѓреции и доблестный граф Џарижский  объЯснились
друг с другом с самого начала, ибо, по зрелом размышлении, император  пришел
к выводу, что франки не из тех людей, на кого могут  произвести  впечатлениЯ
какие-то механизмы и тому подобные безделицы:  то,  чего  они  не  понимают,
вызывает у них не трепет ужаса и не восторг, а, напротив, гнев и возмущение.
ѓраф же, со своей стороны, заметил, что нравы восточных  народов  отнюдь  не
соответствуют тем жизненным правилам, к которым он привык: греки  были  куда
меньше проникнуты духом  рыцарства  и,  как  он  сам  говорил,  недостаточно
разделЯли его поклонение ‚ладычице сломанных копий. ЌесмотрЯ  на  это,  граф
ђоберт понимал, что Ђлексей Љомнин - мудрый  властитель  и  тонкий  политик;
возможно, в его мудрости была слишком большаЯ долЯ хитрости, но без  нее  он
не  смог  бы  так  искусно  сохранЯть  власть  над  умами  своих  подданных,
необходимую и длЯ их блага и длЯ него самого.  Џосему  граф  решил  спокойно
выслушивать все любезности,  равно  как  и  шутки  императора,  чтобы  новой
ссорой,  вызванной  неверным  толкованием  слов  ЂлексеЯ  или  какого-нибудь
придворного обычаЯ, не нарушить согласиЯ, сулившего  христианскому  воинству
большую пользу. ѓраф Џарижский придерживалсЯ  этого  благоразумного  решениЯ
весь вечер, хотЯ далось оно ему нелегко, ибо не вЯзалось с его вспыльчивым и
пытливым нравом; он всегда доискивалсЯ точного  значениЯ  каждого  слова,  с
которым к нему обращались, и тотчас же вспыхивал, если ему  казалось,  будто
оно содержит умышленное или даже неумышленное оскорбление,

                                ѓлава XXXIV

     ѓраф ђоберт Џарижский вернулсЯ в Љонстантинополь  только  после  взЯтиЯ
€ерусалима; оттуда он, вместе с женой и теми из  своих  соратников,  которых
пощадили в этой кровопролитной войне меч и чума, пустилсЯ в обратный путь на
родину. Џо прибытии в €талию граф и графинЯ прежде всего пышно отпраздновали
свадьбу  •ирварда  с  его  верной  Ѓертой,  несомненные  права  которых   на
привЯзанность доблестной четы  теперь  еще  умножились  благодарЯ  преданной
службе •ирварда  в  Џалестине  и  заботливому  уходу  Ѓерты  за  графиней  в
Љонстантинополе.
     —то  касаетсЯ  судьбы  ЂлексеЯ  Љомнина,  мы  можем  узнать  о  ней  из
пространного труда его дочери Ђнны,  котораЯ  представила  его  там  героем,
одержавшим,  по  словам  порфирородной  сочинительницы,  множество  побед  с
помощью не только оружиЯ, но и расчета: "€ные  битвы  он  выиграл  благодарЯ
одной лишь смелости, но случалось, что он был обЯзан своим  успехом  военным
хитростЯм. Ћн снискал себе величайшую  славу  тем,  что  не  отступал  перед
опасностью, сражаЯсь рЯдом  с  простыми  воинами  и  бросаЯсь  с  непокрытой
головой в самую гущу вражеского войска. Ѓывали, однако, и  такие  случаи,  -
продолжает высокоученаЯ царевна, - когда он завоевывал  победу,  делаЯ  вид,
что охвачен паникой, и даже прикидываЯсь, будто спасаетсЯ  бегством.  Љороче
говорЯ, он умел добиватьсЯ удачи, и отступаЯ перед неприЯтелем  и  преследуЯ
его; а когда враги, казалось, уже сбивали его с  ног,  снова  вставал  перед
ними  во  весь  рост,  напоминаЯ  военное  орудие,   называемое   "подметные
каракули", которое, каким бы образом его ни бросить  наземь,  всегда  падает
острием кверху.
     ‘праведливости ради мы должны показать здесь, как защищаетсЯ царевна от
обвинений в пристрастности.
     "џ должна еще раз опровергнуть многочисленные упреки в том, что описать
жизнь моего отца менЯ  побудила  естественнаЯ  любовь  к  родителЯм,  навеки
запечатленнаЯ в сердцах детей. Ќет-, не привЯзанность к  тому,  кто  даровал
мне жизнь, а сами событиЯ заставили менЯ рассказать о них  так,  как  Я  это
сделала. ђазве человек не может чтить памЯть своего отца и  в  то  же  времЯ
любить правду? џ никогда не стремилась в своем труде к какой-либо иной цели,
кроме описаниЯ того, что было на самом деле. €меЯ это в виду,  Я  и  избрала
своим  предметом   жизнеописание   замечательного   человека.   Ќеужели   то
обстоЯтельство, что он был моим родителем, должно пойти мне во вред и лишить
менЯ довериЯ читателЯ? ‘праведливо ли это? Ѓыли случаи, когда Я дала  немало
веских доказательств того, сколь горЯчо Я принимала к сердцу интересы  отца,
и тот, кто знает менЯ, никогда в этом не усомнитсЯ; но  здесь  Я  ограничила
себЯ нерушимой верностью истине, и  совесть  никогда  не  позволила  бы  мне
отступить  от  нее  во  имЯ  того,  чтобы  возвеличить  деЯниЯ  моего  отца"
("Ђлексиада", глава III, книга XV).
     Њы сочли себЯ обЯзанными привести  эти  строки,  чтобы  отдать  должное
прекрасной бытописательнице; мы хотим также  привести  отрывки  из  описаниЯ
смерти ЂлексеЯ Љомнина, охотно при этом признаваЯ, что, говорЯ о  свойствах,
которые были  присущи  царевне,  наш  ѓиббон  почти  всегда  проницателен  и
справедлив.
     Ђнна Љомнин неоднократно утверждала, что истина без прикрас и  оговорок
ей дороже, чем памЯть покойного отца. ’ем не менее, ѓиббон совершенно  прав,
когда пишет следующее:
     "‚место простоты слога в повествовании, естественно вызывающей доверие,
мы находим на каждой  странице  искусную  и  напыщенную  риторику,  а  также
стремление показать свою ученость, которые выдают женское тщеславие  автора.
Џодлинную натуру ЂлексеЯ заслонЯет туманное созвездие  его  добродетелей,  а
обилие чрезмерных восхвалений  и  оправданий  заставлЯет  нас  усомнитьсЯ  в
правдивости историка и достоинствах героЯ. Ћднако мы  не  можем  отказать  в
справедливости и глубине замечанию Ђнны Љомнин, что  и  своими  неудачами  и
своей славой император был обЯзан господствовавшей в те времена смуте и  что
небесное правосудие, вкупе с пороками  предшественников  ЂлексеЯ,  именно  в
период его царствованиЯ обрушило на империю все бедствиЯ, какие только могут
постигнуть приходЯщее в упадок государство"
     (ѓиббон, "ђимскаЯ империЯ", т. IX, стр. 83, сноска).
     Ћтсюда проистекает уверенность  царевны  в  том,  что  некие  знамениЯ,
небесные и земные, были правильно истолкованы прорицателЯми и  действительно
возвещали смерть императора. ’аким образом,  Ђнна  Љомнин  отнесла  на  счет
своего отца те ЯвлениЯ, которые, по мнению  древних  историков,  показывали,
что сама природа дает нам знать об уходе какого-то великого человека из мира
сего; впрочем, царевна не преминула сообщить своим читателЯм-христианам, что
отец