его нет
Языка.
     - ‘вЯтаЯ дева! - воскликнула графинЯ. - —то же совершили эти несчастные
сыны Ђфрики, чтобы заслужить наказание, повлекшее за  собой  столь  страшную
судьбу?
     - ‘ейчас,  надо  полагать,  они  будут  отомщены,   -   произнес   граф
раздраженным тоном, в то времЯ как Ђгеласт с  поспешностью,  приличествующей
времени и месту, прошел  в  дверь  с  поклонами  и  коленопреклонениЯми,  не
сомневаЯсь, что франк последует  за  ним  и,  таким  образом,  должен  будет
склонитьсЯ перед императором.  Ћднако  граф,  сильно  рассерженный,  ибо  он
догадывалсЯ, что эта историЯ с дверью отнюдь че случайна, круто повернулсЯ и
вошел в зал спиной; лицом к императору он оборотилсЯ, лишь дойдЯ до середины
зала, где к нему присоединилась графинЯ, вошедшаЯ более пристойным  образом.
Ђлексей, приготовившийсЯ самым любезным образом ответить  на  предполагаемое
приветствие графа, оказалсЯ в еще более неудобном положении, чем днем, когда
непреклонный франк уселсЯ на императорский трон.
     ‚округ стоЯли военачальники и вельможи, и, хотЯ здесь были только самые
избранные, все же их собралось больше, чем обычно, ибо это был не  совет,  а
прием. ‚се они  изобразили  на  лицах  смешанное  чувство  неудовольствиЯ  и
смущениЯ, которое должно было  наилучшим  образом  соответствовать  смЯтению
ЂлексеЯ. •итрое  же  лицо  полуитальЯнца-полунорманна  Ѓоэмунда  ’арентского
выражало неслыханное ликование и насмешку.
     Ќесчастье тех, кто слаб или, быть может, робок, заключаетсЯ в том,  что
в подобных случаЯх они вынуждены бывают изо всех сил жмуритьсЯ, словно не  в
состоЯнии глЯдеть на то, за что  не  могут  отомстить.  Ђлексей  подал  знак
немедленно начать церемонию большого приема. ‚ ту же секунду львы  ‘оломона,
которые были перед этим подновлены, поднЯли головы, стали трЯсти  гривами  и
махать хвостами. € тут граф ђоберт вышел из себЯ. Ћн  с  самого  начала  был
рассержен обстановкой приема,  а  теперь  счел  рычание  этих  хитрых  машин
сигналом к нападению. Ћн не знал, да и не хотел знать, были ли эти львы,  на
которых  он  сейчас  смотрел,  действительно  царЯми  лесов,   или   людьми,
превращенными в животных, механизмами, сделанными искусным  фокусником,  или
чучелами - детищами премудрого натуралиста. “ него была только  одна  мысль:
эта опасность достойна его храбрости. Ќи минуты не колеблЯсь, он подскочил к
ближайшему льву, который словно приготовилсЯ к прыжку, и громовой его  окрик
прозвучал не менее грозно, чем рыкание зверЯ:
     - Ѓерегись, собака!
     ‚ ту же секунду он ударил кулаком в стальной перчатке по голове зверЯ с
такой силой, что она разлетелась вдребезги, а на  ступеньки  трона  и  ковер
посыпались  колесики,  пружины  и  другие  части  механизма,  приводившие  в
действие это игрушечное страшилище.
     ѓлЯдЯ на то, что вызвало в нем такую Ярость,  граф  ђоберт  не  мог  не
устыдитьсЯ своей вспышки.
     …ще более  смутилсЯ  он,  когда  Ѓоэмунд,  стоЯвший  возле  императора,
подошел к нему и сказал на Языке франков:
     - ѓраф  ђоберт,  ты  совершил  поистине   храброе   деЯние,   освободив
византийский двор от чудовища, которым издавна пугали  непослушных  детей  и
непокорных варваров!
     Ќичего нет убийственнее длЯ любого исступленного порыва, чем насмешка.
     - ‡ачем же тогда, - сказал граф ђоберт, густо покраснев, - они показали
мне эти свои пугала? џ не ребенок и не варвар.
     - ‚  таком  случае  обратись  как   положено   разумному   человеку   к
императору, - сказал Ѓоэмунд. - ‘кажи  ему  что-нибудь  в  извинение  своего
поступка, пусть он  увидит,  что  наше  самообладание  еще  не  окончательно
улетучилось вместе со здравым смыслом. € послушай менЯ, пока Я  могу  что-то
сказать тебе: и ты и твоЯ супруга должны точно следовать  моему  примеру  за
ужином!
     ќти слова, сказанные многозначительным тоном,  сопровождались  взглЯдом
не менее многозначительным.
     Ѓоэмунд столько лет общалсЯ  с  греческим  императором  в  мирное  и  в
военное времЯ, что  мнение  его  пользовалось  большим  весом  среди  других
крестоносцев;  последовал  его  совету  и  граф  ђоберт.  Ћн  повернулсЯ   к
императору и даже отвесил ему нечто вроде поклона.
     - Џрошу простить менЯ, -  сказал  он,  -  за  то,  что  Я  сломал  твою
позолоченную игрушку; но поистине, эта страна так изобилует всЯкими чудесами
магии и устрашающими изделиЯми  искусных  фокусников,  что  трудно  отличить
правду от лжи и обыденное от сверхъестественного.
     €мператор, несмотрЯ на хладнокровие, всегда отличавшее его, и мужество,
в котором не могли ему отказать его соотечественники, принЯл  эти  извинениЯ
несколько растерЯнно. Џечальную вежливость, с которой он выслушал  извинениЯ
графа, правильнее всего было бы сравнить  с  вежливостью  современной  дамы,
когда неловкий гость разбивает  дорогую  чашку  из  китайского  фарфора.  Ћн
пробормотал  что-то  насчет   этих   механизмов,   издавна   хранившихсЯ   в
императорской семье и сделанных по образцу львов, некогда стоЯвших на страже
трона мудрого царЯ израильского. Ќа это граф со свойственной ему  грубоватой
простотой сказал, что врЯд ли мудрейший из правителей мира  снизошел  бы  до
того, чтобы пугать своих подданных или гостей поддельным рычанием деревЯнных
львов.
     - ‚прочем, - добавил он, - Я уже достаточно наказан за то, что  слишком
поспешно принЯл это пугало за живое существо, ибо повредил отличную стальную
перчатку о его деревЯнный череп.
     Џосле недолгого разговора, главным образом на  ту  же  тему,  император
предложил перейти  в  пиршественный  зал.  Џредводительствуемые  мажордомом,
франкские гости в  сопровождении  всех,  кто  присутствовал  на  приеме,  за
исключением императора и  членов  его  семьи,  проследовали  через  лабиринт
покоев, каждый из которых был заполнен чудесами природы и  искусства  -  длЯ
того, видимо, чтобы окончательно убедить чужеземцев в  богатстве  и  величии
императора, собравшего столько удивительных вещей.
     ЏроцессиЯ двигалась с  умышленной  медлительностью,  чтобы  дать  времЯ
Ђлексею переменить облачение, ибо этикет не разрешал ему  поЯвлЯтьсЯ  дважды
перед зрителЯми в одних и тех же одеждах. Ћч воспользовалсЯ этим и вызвал  к
себе Ђгеласта, а  длЯ  того,  чтобы  беседа  их  осталась  тайной,  приказал
переодевать себЯ немым рабам.
     Ђлексей Љомнин сильно гневалсЯ, хотЯ монарший сап приучил его  скрывать
свои чувства от подданных  и  делать  вид,  что  он  выше  тех  человеческих
страстей,  которые  в  действительности  были  ему   присущи.   Џоэтому   он
торжественно и даже недовольно спросил:
     - Џо     чьей      недопустимой      оплошности      этот      коварный
полуитальЯнец-полунорманн Ѓоэмунд был допущен на прием? Џоистине, если  есть
в армии крестоносцев человек, способный открыть глаза молодому глупцу и  его
жене на то, что скрываетсЯ за пышной внешностью, котораЯ, как мы  надеЯлись,
должна была произвести на них впечатление, то именно граф ’арентский, как он
себЯ величает.
     - …сли мне дозволено  говорить,  не  расставаЯсь  с  жизнью,  -  сказал
Ђгеласт, - на его присутствии особенно настаивал старый  Њихаил  Љантакузин.
Ќо граф Ѓоэмунд сегоднЯ же ночью возвращаетсЯ в свой лагерь.
     - ‚от именно,  -  возразил  Ђлексей,  -  возвращаетсЯ,  чтобы  сообщить
ѓотфриду и остальным крестоносцам, что один из самых  храбрых  и  почитаемых
рыцарей вместе со своей  женой  задержаны  в  качестве  заложников  в  нашей
императорской столице.
     Џосле этого они могут поставить нас перед  угрозой  немедленной  войны,
если мы не освободим этих людей.
     - …сли ты так  считаешь,  государь,  -  сказал  Ђгеласт,  -  ты  можешь
отпустить графа ђоберта и  его  жену:  пусть  вернутсЯ  в  лагерь  вместе  с
италонорманном.
     - ‚от как? - воскликнул император. - € отказатьсЯ от  всех  выгод  этой
затеи, подготовка к которой потребовала от нас стольких затрат и, будь  наше
сердце подобно  сердцу  прочих  смертных,  стоила  бы  бессчетных  тревог  и
волнений? Ќет, нет,  надо  немедленно  сообщить  крестоносцам,  которые  еще
находЯтсЯ на этом берегу, что принесение присЯги отменЯетсЯ и что завтра  на
рассвете они должны собратьсЯ на берегу Ѓосфора. Џусть флотоводец, если  ему
дорога жизнь, к полудню переправит  всех  крестоносцев  до  единого  на  тот
берег. € пусть устроит там роскошное угощение, пусть ничего не жалеет, чтобы
им не терпелось перебратьсЯ туда. €  тогда,  Ђгеласт,  мы,  надо  надеЯтьсЯ,
справимсЯ с этой новой опасностью, либо подкупив продажного  Ѓоэмунда,  либо
бросив вызов крестоносцам. €х силы разделены, и большаЯ их  часть  вместе  с
предводителЯми находитсЯ на восточном берегу Ѓосфора. Ђ теперь пора на  пир!
€бо  переодевание  наше  завершено  подобающим  образом,  согласно   закону,
установленному нашими предками  и  гласЯщему,  что  наше  Явление  подданным
должно быть подобно Явлению иконы, несомой свЯщенниками.
     - € клЯнусь жизнью, - сказал Ђгеласт, - установлено это не из  прихоти,
а длЯ того, чтобы император, подчинЯЯсь  правилам,  переходЯщим  от  отца  к
сыну, всегда выглЯдел как существо сверхъестественное: скорее образ свЯтого,
нежели обычный человек.
     - Њы это знаем, добрый наш Ђгеласт, - с улыбкой  ответил  император.  -
€звестно нам также, что длЯ многих наших подданных, напоминающих поклонников
‚аала в свЯщенном писании, мы до такой степени уподобились  иконе,  что  они
присваивают себе налоги, собираемые в провинциЯх империи от нашего  имени  и
длЯ нашего  пользованиЯ.  Ќо  не  будем  больше  говорить  об  этом,  сейчас
неподходЯщее времЯ.
     Ќа этом тайное совещание окончилось, и Ђлексей ушел  -  правда,  только
после  того,  как  приказ  о  переправе  крестоносцев  был  должным  образом
составлен и подписан свЯщенными чернилами императорской канцелЯрии.
     ’ем временем гости императора были введены  в  зал,  убранный,  подобно
всем дворцовым покоЯм, с большим вкусом и  пышностью;  исключение  составлЯл
лишь стол, за которым должно было происходить  пиршество,  ибо  великолепные
блюда из драгоценных металлов с изысканными Яствами  не  стоЯли  на  нем,  а
передвигались вдоль него  на  специальных  подставках,  которые  можно  было
опускать и  поднимать,  чтобы  одинаково  удобно  было  и  сидЯщим  дамам  и
возлежащим мужчинам.
     ‚округ стола застыли богато одетые чернокожие  рабы.  ѓлавный  мажордом
Њихаил Љантакузин золотым жезлом указал чужеземным гостЯм их места и знаками
предупредил, что до особого сигнала садитьсЯ нельзЯ.
     ‚ерхний конец пиршественного стола уходил под арку, с которой спускалсЯ
муслиновый, расшитый серебром занавес. Њажордом не спускал с  него  глаз  и,
как только занавес слегка заколыхалсЯ, поднЯл жезл; все замерли в ожидании.
     ’аинственный занавес словно сам собой поднЯлсЯ, открыв  трон,  стоЯвший
на восемь ступенек выше стола и украшенный с неслыханной роскошью;  на  этом
троне за маленьким столиком из слоновой кости,  отделанной  серебром,  сидел
Ђлексей Љомнин в облачении, совершенно отличном от его дневных  одежд  и  до
того  великолепном,  до  того  затмевавшем  все  прежние,  что   становилось
понЯтным,  почему  его  подданные  падали  ниц  перед  столь   ослепительным
зрелищем. …го супруга, дочь и зЯть, склонив головы, стоЯли  позади  него;  с
величайшим смирением по  знаку  императора  они  спустились  со  ступенек  и
присоединились к  остальным  гостЯм,  а  затем,  несмотрЯ  на  свое  высокое
положение, сели со всеми за пиршественный  стол,  как  им  указал  мажордом.
’аким образом, никто не мог сказать, что он разделЯет трапезу с  императором
или сидит с ним за одним столом, хотЯ все ели в его присутствии и  он  времЯ
от времени приглашал их угощатьсЯ и веселитьсЯ.
     Ѓлюда с нижнего стола на верхний  стол  не  подавали,  однако,  вина  и
наиболее  изысканные  кушаньЯ,  поЯвлЯвшиесЯ  перед  императором  словно  по
волшебству и предназначенные, видимо, лично длЯ  него,  то  и  дело  по  его
приказанию подносили тому или иному гостю, которого  Ђлексей  хотел  почтить
своим вниманием; особенно выделЯл он франков.
     Џоведение Ѓоэмунда во времЯ пиршества было очень примечательно.
     ѓраф ђоберт, следивший за ним после  недавних  его  слов  и  нескольких
многозначительных взглЯдов, брошенных уже во времЯ пира, заметил,  что  этот
хитроумный вельможа не притронулсЯ ни к вину, ни  к  Яствам,  даже  если  их
приносили ему с  императорского  стола.  Љусочек  хлеба,  наугад  взЯтый  из
корзинки, и стакан чистой воды - вот все, чем  он  подкрепилсЯ.  ‚  качестве
извинениЯ он сослалсЯ на рождественский пост, который начиналсЯ как раз в ту
ночь, а этот пост одинаково блюла и греческаЯ и римскаЯ церковь.
     - џ не ожидал от тебЯ, сиЯтельный Ѓоэмунд, - сказал император, - что ты
отвергнешь мое гостеприимство и не разделишь трапезу за моим  столом  именно
тогда, когда  ты  дал  мне  ленную  присЯгу  в  качестве  вассального  кнЯзЯ
Ђнтнохии.
     - ЂнтиохиЯ еще не завоевана, - ответил Ѓоэмунд, - а заветы церкви,  мой
государь и повелитель, следует чтить превыше всего,  в  какие  бы  временные
соглашениЯ мы ни вступали.
     - Ќу, а ты, благородный граф? - сказал император, Явно догадываЯсь, что
воздержанность Ѓоэмунда вызвана  не  столько  благочестивыми  соображениЯми,
сколько подозрительностью. -  ќто  не  в  нашем  обычае,  тем  не  менее  мы
приглашаем наших детей, наших высокородных  гостей  и  присутствующих  здесь
сановников выпить всем  вместе.  Џусть  наполнЯт  кубки,  именуемые  девЯтью
музами! Џусть в них до краев заиграет  вино,  о  котором  говорЯт,  что  оно
предназначено только длЯ свЯщенных императорских уст!
     Џо приказу императора кубки были наполнены; они были сделаны из чистого
золота, и на каждом красовалось великолепно исполненное изображение одной из
муз.
     - “ж ты-то, во всЯком  случае,  мой  благородный  граф  ђоберт,  и  ты,
прекраснаЯ  дама,  -  сказал  император,  -  надеюсь,   вы   без   колебаниЯ
присоединитесь к здравице в честь вашего хозЯина?
     - …сли будет  сочтено,  что  мой  отказ  вызван  недоверием  к  Яствам,
которыми нас здесь угощают, то должен заЯвить, что Я такое недоверие  считаю
ниже своего достоинства, - сказал граф ђоберт. - Ќу, а если Я совершаю грех,
пробуЯ сегоднЯ вино, то он нестрашен и не слишком увеличит бремЯ других моих
грехов, которое Я понесу на следующую исповедь.
     - Ќеужели ты и теперь не последуешь примеру  твоего  друга,  сиЯтельный
Ѓоэмунд? - спросил император.
     - Џожалуй,  -  ответил  итало-норманн,   -   мой   друг   поступил   бы
осмотрительнее, последовав моему  примеру,  но  пусть  он  делает  так,  как
подсказывает  ему  его  разум.  ‘  менЯ  достаточно  одного  аромата   этого
изысканного вина.
     ‘ этими словами он перелил вино в другой бокал  и  принЯлсЯ  с  видимым
восхищением рассматривать резьбу на кубке и вдыхать аромат, оставшийсЯ после
драгоценного напитка.
     - ’ы прав, сиЯтельный Ѓоэмунд, - сказал император,  -  резьба  на  этом
кубке  великолепна,  она  сделана  одним  из  древних  греческих   граверов.
Џрославленный кубок Ќестора, памЯть о котором сохранил длЯ нас  ѓомер,  был,
вероЯтно, куда вместительней, но врЯд ли он мог бы  сравнитьсЯ  с  этими  по
ценности материала и по необычайной красоте обработки. Џусть каждый из  моих
гостей-чужеземцев примет на памЯть обо мне кубок, из которого он пил или мог
бы пить, и пусть поход против неверных будет столь благоприЯтным, сколь того
заслуживают смелость и отвага крестоносцев!
     - џ принимаю твой дар, могущественный император, -  сказал  Ѓоэмунд,  -
только длЯ того, чтобы загладить кажущуюсЯ неучтивость моего  отказа  выпить
во здравие твоего величества, на которую менЯ толкнуло  благочестие,  и  длЯ
того, чтобы показать, что мы расстаемсЯ добрыми друзьЯми.
     Џри этом он низко поклонилсЯ императору, который ответил ему улыбкой, в
которой была немалаЯ долЯ сарказма.
     - Ђ Я, - сказал граф Џарижский, - взЯв на свою совесть  грех  и  принЯв
тост твоего императорского величества, прошу разрешить мне не брать на  себЯ
другой вины и не лишать твой стол этих редчайших кубков.  Њы  осушим  их  за
твое здоровье, ибо иначе воспользоватьсЯ ими мы не можем.
     - ‚ладетельный  Ѓоэмунд  может,  -  сказал  император.  -   Ћни   будут
отправлены ему после того, как вы великодушно осушите их. Ђ длЯ тебЯ и твоей
прекрасной графини у нас есть другой прибор,  количество  кубков  в  котором
равно числу граций, а не муз Џарнаса. Ќо Я слышу, что зазвонил  колокол;  он
напоминает нам о том, что времЯ  отойти  ко  сну,  дабы  набратьсЯ  сил  длЯ
завтрашних трудов.
     ѓости разошлись. Ѓоэмунд тут же покинул дворец, не  забыв  захватить  с
собой кубки с музами, хотЯ он и не был  поклонником  этих  богинь.  Љоварный
грек добилсЯ своего:  ему  удалось  если  не  поссорить  Ѓоэмунда  с  графом
ђобертом, то, во всЯком  случае,  вызвать  некоторое  их  недовольство  друг
другом:
     Ѓоэмунд понимал, что граф считает его поведение низким и  скаредным,  а
граф был теперь еще менее склонен следовать его советам.

                                  ѓлава XV

     ѓраф Џарижский и его супруга  остались  на  эту  ночь  в  императорском
‚лахернском дворце. €м отвели смежные покои, но общатьсЯ друг с  другом  они
не могли, так как дверь между их спальнЯми была на ночь заперта  на  ключ  и
закрыта на засов. €х несколько удивила  такаЯ  предосторожность.  Ћднако  им
объЯснили это странное обстоЯтельство необходимостью уважать  рождественский
пост. ‘амо собой разумеетсЯ, ни у графа, ни у его супруги  не  было  и  тени
опасениЯ, что с ними может что-нибудь случитьсЯ. €х слуги  Њарсиан  и  Ђгата
помогли своим хозЯевам раздетьсЯ и ушли, чтобы отыскать  и  себе  место  длЯ
отдыха в специально отведенных помещениЯх.
     Њинувший день был полон интересных событий, волнений и суматохи; помимо
того, предназначенное длЯ императорских уст свЯщенное вино  -  правда,  граф
ђоберт  отхлебнул  только  один  глоток,  но  зато  отнюдь  не  маленький  -
оказалось, быть может, более  крепким,  чем  привычный  длЯ  него  нежный  и
ароматный сок гасконских лоз. ‚о всЯком случае,  ему  показалось,  когда  он
проснулсЯ, что, судЯ по времени, которое он проспал, в  комнате  уже  должно
быть совсем светло, а между тем в ней царил непроглЯдный мрак.
     Ќесколько удивленный, он внимательно осмотрелсЯ, но не  смог  различить
ничего, кроме двух красных  точек,  сверкавших  в  темноте,  подобно  глазам
дикого зверЯ, свирепо взирающего на свою добычу. ѓраф вскочил с ложа,  чтобы
схватитьсЯ за оружие - необходимаЯ  предосторожность  на  тот  случай,  если
окажетсЯ, что это действительно дикий зверь, вырвавшийсЯ на свободу.  Ќо  не
успел он поднЯтьсЯ, как раздалсЯ глухой рык, какого граф прежде  никогда  не
слыхал, словно исходивший из тысЯчи чудовищных глоток одновременно,  и,  как
аккомпанемент к нему, послышалсЯ лЯзг железных цепей: страшный зверь  прЯнул
к кровати, однако цепь не дала ему допрыгнуть. ђаскаты рева становились  все
громче, все оглушительней, они разносились, должно быть,  по  всему  дворцу.
‡верь был сейчас на много Ярдов ближе, чем в ту минуту, когда  граф  впервые
увидел его сверкающие глаза, но насколько ближе и какое расстоЯние разделЯло
их, рыцарь не мог определить. ѓраф ђоберт слышал  -  более  того,  казалось,
даже ощущал на своем лице дыхание зверЯ; ему чудилось, что его  незащищенное
тело находитсЯ не более чем в двух-трех  Ярдах  от  скрежещущих  клыков,  от
когтей, вырывавших куски дерева из дубового  пола.  ѓраф  Џарижский  был  не
только  одним  из  храбрейших  людей  того  времени,  когда  храбрость  была
достоинством каждого, у кого, в жилах текла хотЯ каплЯ благородной крови, но
и потомком Љарла ‚еликого. € все-таки он  был  смертный  человек  и  поэтому
нельзЯ сказать, что без  трепета  встретил  столь  неожиданную  и  необычную
опасность. Ќо он не потерЯл самообладаниЯ, не впал в панику - нет, он просто
сознавал, что над ним нависла страшнаЯ угроза,  и  напрЯг  все  силы,  чтобы
спасти жизнь, если к тому будет малейшаЯ  возможность.  Ћн  отодвинулсЯ  как
можно дальше на своем ложе, уже переставшем  быть  ложем  отдыха,  и,  таким
образом, оказалсЯ  на  несколько  футов  дальше  от  горЯщих  глаз,  которые
смотрели на него так пристально, что, несмотрЯ  на  редкую  отвагу,  он  уже
видел в своем взбудораженном воображении ужасную картину того, как тело  его
рвут, кромсают, терзают окровавленные челюсти хищного зверЯ.
     ‚друг в голове у него мелькнула утешительнаЯ  мысль:  быть  может,  все
это - опыт,  проверка,  устроеннаЯ  философом  Ђгеластом  или  его  владыкой
императором длЯ  того,  чтобы  испытать  доблесть,  которой  так  хвастались
крестоносцы, и наказать за бессмысленное  оскорбление,  нанесенное  накануне
Ђлексею.
     "Љак это справедливо сказано: "Ќе трогай льва в его логове", -  подумал
он с тоской. - Ѓыть может, в эту минуту какой-нибудь подлый раб раздумывает,
достаточно ли Я уже намучилсЯ и не пора ли ему отпустить цепь,  сдерживающую
зверЯ. Ќо пусть приходит смерть: никто никогда не сможет сказать,  что  граф
ђоберт встретил ее мольбой о пощаде или воплЯми боли и ужаса".
     Ћн повернулсЯ лицом к стене и стал мужественно ожидать смерти, котораЯ,
казалось ему, должна вот-вот наступить.
     ‚се его мысли до сих пор вращались, естественно,  вокруг  него  самого.
‘лишком близка и чудовищна была опасность, чтобы он мог  думать  о  чем-либо
другом, остальные соображениЯ оказались отодвинутыми мыслью о  надвигающейсЯ
гибели. Ќо стоило ему взЯть себЯ в руки, как им овладел страх за графиню.
     —то происходит с ней сейчас? …сли такому страшному испытанию  подвергли
его, то что угрожает ей, женщине, существу  более  слабому  телом  и  духом?
Џо-прежнему ли она в нескольких Ярдах от него, как вчера вечером, когда  они
ложились  спать,  или  же  варвары,  придумавшие  длЯ  него  столь  жестокое
пробуждение, воспользовались  их  доверчивостью  и  подвергли  ее  такой  же
злодейской пытке или обошлись с  ней  еще  более  вероломно?  ‘пит  она  или
бодрствует, и как она может спать, когда совсем рЯдом раздаетсЯ этот ужасный
рев, сотрЯсающий все вокруг? Ћн решил окликнуть ее, предупредить,  если  это
возможно, об опасности, чтобы  она  ответила,  не  входЯ  в  помещение,  где
находилсЯ его страшный гость.
     „рожащим голосом, словно боЯсь, что чудовище услышит, он позвал жену:
     - Ѓренгильда! Ѓренгильда! Ќам угрожает  опасность!  Џроснись  и  ответь
мне, но не вставай!
     Ћтвета не было.
     - —то со  мной  сталось?  -  пробормотал  граф.  -  џ  зову  Ѓренгильду
Ђспрамоптскую, как младенец зовет заснувшую нЯньку, и все это только потому,
что в одной комнате со мной находитсЯ дикаЯ кошка!
     ‘тыдись, граф Џарижский! ’ы заслуживаешь  того,  чтобы  у  тебЯ  отнЯли
оружие и шпоры!  ќй!  -  громко  крикнул  он,  хотЯ  голос  его  по-прежнему
дрожал. - Ѓренгильда, мы в осаде, нас окружают  враги!  Ћтветь  мне,  но  не
двигайсЯ с места.
     •риплое рычанье его чудовищного стража было ему  единственным  ответом.
ќтот рев, казалось, говорил: "Ћставь надежду!", и  тогда  истинное  отчаЯние
охватило рыцарЯ.
     - Ѓыть может, Я все еще недостаточно громко кричу, чтобы она  узнала  о
моем несчастье. ќй! Ѓренгильда, любимаЯ моЯ!
     € тут до него донессЯ глухой и скорбный  голос,  словно  исходивший  из
могилы:
     - Љто этот несчастный,  который  надеетсЯ,  что  живые  ответЯт  ему  в
обители мертвых?
     - џ христианин и благородный  рыцарь  из  ”ранцузского  королевства,  -
ответил граф. - …ще вчера под моим началом было пЯть сотен храбрейших  среди
французов, а значит, и среди всех смертных, а теперь Я  здесь,  в  кромешной
тьме, и не могу даже разглЯдеть тот угол,  где  лежит  дикий  тигр,  готовый
прыгнуть и растерзать менЯ.
     - ’ы можешь  служить  примером,  -  прозвучал  ответ,  -  и  далеко  не
последним, превратностей судьбы. џ, страдающий здесь уже третий год,  Я  тот
самый могущественный  “рсел,  который  соперничал  с  Ђлексеем  Љомнипом  за
обладание короной ѓреции и был предан своими союзниками. ‹ишенный  зрениЯ  -
высшей радости человека, - Я  живу  в  склепе,  вблизи  от  диких  животных,
населЯющих эти подвалы, и слышу их ликующий  рев,  когда  они  утолЯют  свой
Яростный голод несчастными жертвами, подобными тебе.
     - Ђ не слышал ли ты, - спросил граф, - как вчера сюда  ввели  гостей  -
рыцарЯ и его супругу, - под звуки музыки, напоминавшей свадебный марш?
     Ћ Ѓренгильда! Ќеужели и ты, такаЯ молодаЯ  и  прекраснаЯ,  предательски
обречена на столь чудовищную смерть?
     - Ќе думай, - ответил тот, кто назвал себЯ “рселом, - что греки  балуют
диких зверей столь благородной добычей. „лЯ врагов - а врагами они  называют
не  только  подлинных  своих  неприЯтелей,  но  и  всех,  кого  боЯтсЯ   или
ненавидЯт, - у них есть темницы, двери которых  никогда  уже  не  откроютсЯ;
раскаленные прутьЯ, которыми они выжигают глаза;  львы  и  тигры,  когда  им
хочетсЯ быстро покончить со своими пленниками,  -  но  все  это  только  длЯ
мужчин.
     Ђ длЯ женщин, если  они  молоды  и  прекрасны,  правители  этой  страны
находЯт место в своих спальнЯх и в постелЯх. €х не заставлЯют, как  в  стане
Ђгамемнона, носить воду из аргивского колодца, их любЯт и им поклонЯютсЯ те,
в чьи руки они попали волею судьбы.
     - ’акаЯ судьба никогда  не  постигнет  Ѓренгильду!  -  воскликнул  граф
ђоберт. - …е муж еще жив, чтобы помочь ей,  а  если  он  умрет,  она  сумеет
последовать за ним, не запЯтнав памЯти обоих.
     “зник промолчал; наступила короткаЯ пауза, по том он спросил:
     - —ужеземец, что это за шум?
     - џ ничего не слышу, - ответил граф ђоберт.
     - Ђ Я слышу, - сказал “рсел. - ЊенЯ жестокосердно лишили  зрениЯ,  зато
другие мои чувства обострились.
     - Џусть тебЯ не тревожит этот шум, мой товарищ по несчастью, -  ответил
граф. - Њолчи и жди, что произойдет.
     Ќеожиданно в темнице вспыхнул тусклый, дымный, красноватый свет. „ело в
том, что рыцарь вспомнил о кремне и труте, которые он обычно носил с  собой;
стараЯсь как можно меньше шуметь, он зажег  факел  и  быстро  поднес  его  к
тонкому муслиновому занавесу у кровати, мгновенно вспыхнувшему.
     ‚ ту же минуту  рыцарь  вскочил  с  ложа.  ’игр,  -  а  зверь  оказалсЯ
тигром, - испугавшись пламени, отпрЯнул назад, насколько ему позволЯла цепь,
забыв обо всем, кроме этого огнЯ, наводившего па него ужас. ‚ ту же  секунду
граф ђоберт схватил тЯжелую дубовую скамью - другого наступательного  оружиЯ
у него не было - и,  целЯсь  в  сверкающие,  еще  недавно  казавшиесЯ  столь
жуткими глаза, в которых сейчас отражалось пламЯ, метнул ее в  них  с  такой
нечеловеческой силой, с какой мечет камни бездушнаЯ машина. Ћн так  точно  и
своевременно прицелилсЯ, что снарЯд попал  прЯмо  в  зверЯ.  —ереп  тигра  -
вероЯтно, было бы преувеличением сказать,  что  этот  зверь  был  крупнейшим
представителем своей породы, - раскололсЯ от удара, и с помощью кинжала,  на
счастье  оставшегосЯ   с   ним,   французский   граф   прикончил   чудовище,
удовлетворенно глЯдЯ, как оно скалит пасть и в  смертельной  агонии  вращает
глазами, только что внушавшими трепет.
     ЋглЯдевшись вокруг при свете разожженного им огнЯ, граф  убедилсЯ,  что
находитсЯ совсем не в том помещении,  в  котором  отошел  ко  сну  накануне;
трудно было представить себе более разительный  контраст  между  обстановкой
вчерашней  его  спальни  и  этим  полуобгоревшим  муслиновым  занавесом  над
кроватью, массивными голыми стенами,  похожими  на  тюремные,  и  деревЯнной
скамьей, котораЯ сослужила ему полезную службу.
     Ћднако у нашего рыцарЯ не было времени раздумывать обо  всем  этом.  Ћн
поспешно затушил огонь, который, впрочем, пожрал уже почти все, что мог,  и,
при свете факела, принЯлсЯ осматривать помещение в поисках выхода.  ‚рЯд  ли
нужно упоминать о том, что он не увидел двери в комнату Ѓренгильды; это  еще
раз утвердило его в мысли,  что  люди,  разлучившие  их  вчера  вечером  под
предлогом благочестивых соображений, на самом деле задумали учинить страшное
насилие над одним из них или над обеими. ‘ ночными приключениЯми,  выпавшими
на долю графа ђоберта, мы  уже  познакомились;  победа  над  ужасным  врагом
внушила  ему  робкую  надежду,  что  Ѓренгильда,  столь   добродетельнаЯ   и
доблестнаЯ, не поддастсЯ ни проискам коварства, ни грубой силе до  тех  пор,
пока он не найдет путь к ее спасению. :
     "џ должен был с большим вниманием прислушатьсЯ вчера к предостережениЯм
Ѓоэмунда, - подумал граф. - ‚едь он прЯмо дал мне понЯть, что вино  в  кубке
отравлено. Ќо да падет позор на голову этого  скупого  негодЯЯ!  Љак  мог  Я
подумать,  что  он  подозревает  такое  злодейство?  ‚едь   вместо   прЯмых,
подобающих мужчине слов, он по равнодушию своему или  из  корысти  допустил,
чтобы коварный деспот подсыпал мне в вино сонное зелье".
     - ќй, чужеземец! - донессЯ до него голос. - ’ы жив, или тебЯ убили? —то
означает этот удушливый  запах  гари?  Ѓога  ради,  ответь  человеку,  глаза
которого, увы, уже никогда ничего не увидЯт!
     - џ свободен, - отозвалсЯ граф,  -  а  чудовище,  которое  должно  было
пожрать менЯ, испустило дух.
     Љак мне жаль, друг мой “рсел - ты ведь так назвал свое имЯ? - что ты не
был свидетелем этой битвы; она доставила бы тебе удовольствие, даже если  бы
через минуту ты вновь потерЯл зрение, и дала бы бесценный  материал  любому,
кто взЯл бы на себЯ задачу написать историю моих подвигов.
     Ћтдав, таким образом, дань тщеславию, всегда отличавшему его, граф,  не
терЯЯ времени, принЯлсЯ отыскивать выход из темницы, ибо только таким  путем
он мог вызволить свою графиню. ‚ конце концов он нашел в стене дверь, но она
была заперта.
     - џ нашел выход, - крикнул граф. - Ћн  как  раз  в  той  стене,  откуда
доноситсЯ твой голос. Ќо как мне отпереть эту дверь?
     - џ доверю тебе свою тайну, - ответил “рсел. - •отел бы Я, чтобы так же
легко отпирались все замки, которые держат нас в неволе.  ЏодтЯни  изо  всех
сил дверь кверху и  толкни  ее  от  себЯ,  тогда  задвижки  придутсЯ  против
желобков в стене и дверь откроетсЯ.
     Њне так хотелось бы увидеть тебЯ, и не только потому,  что  ты  храбрый
человек и, значит, на тебЯ приЯтно  смотреть,  но  и  потому,  что  тогда  Я
убедилсЯ бы что не обречен на вечный мрак!
     Џока “рсел  говорил,  граф  собрал  свои  доспехи  -  они  все  были  в
сохранности, исчез только его меч ’раншфер - и попыталсЯ,  следуЯ  указаниЯм
слепца, открыть дверь. Џока он просто налегал  на  нее,  у  него  ничего  не
получалось, но когда, поднатужившись, он приподнЯл ее, то с  удовлетворением
убедилсЯ, что она, хотЯ и с  трудом,  но  подаетсЯ.  †елобки  в  стене  были
выдолблены так, что задвижки вышли из своих гнезд, и теперь можно  было  без
ключа, сильным толчком, открыть узкую дверь. ђыцарь переступил порог,  держа
в руках доспехи.
     - џ слышу тебЯ, о чужестранец, - сказал “рсел, - и знаю, что ты вошел в
мою темницу. ’ри года втайне  от  тюремщиков  Я  трудилсЯ,  выдалбливаЯ  эти
желобки, соответствующие гнездам, которые держат  засовы.  Ѓыть  может,  мне
придетсЯ перепилить двадцать таких засовов, прежде чем Я выберусь на волю.
     Ќо что ждет менЯ, даже если у менЯ хватит сил завершить эту  работу?  €
все же, поверь мне, благородный чужестранец, Я рад, что помог таким  образом
тебе выйти из твоей одиночной темницы, ибо, если небо не поможет нам в нашем
стремлении к свободе, мы сможем утешать друг друга, пока тиран не отнимет  у
нас жизнь.
     ѓраф ђоберт бросил взглЯд кругом и содрогнулсЯ при мысли,  что  человек
способен еще говорить об утешении, находЯсь в этом склепе.  ‚  нем  было  не
более двенадцати квадратных футов, низкий свод опиралсЯ на толстые стены  из
камней, тщательно пригнанных „руг к другу. Љровать, грубаЯ  скамьЯ,  похожаЯ
на ту, которую ђоберт только что запустил в голову  тигра,  такой  же  грубо
сколоченный стол - вот и всЯ обстановка этой кельи.  Ќа  большом  камне  над
кроватью высечены скупые, но страшные слова: "‡едекиЯ “рсел. ‡аключен  здесь
в мартовские иды в год от рождества •ристова... “мер и похоронен здесь..."
     „лЯ даты смерти было оставлено свободное место.
     ‘ам узник казалсЯ бесформенной грудой грЯзного трЯпьЯ. ‚олосы, давно не
стриженные и не чесанные, лохматыми прЯдЯми падали  ему  на  лицо,  переплет
таЯсь с огромной бородой.
     - ‚зглЯни на менЯ, - сказал узник, - и  радуйсЯ,  что  глаза  твои  еще
видЯт, до какого жалкого состоЯниЯ может довести бессердечный  тиран  своего
ближнего, лишив его надежды и в этой жизни и в будущей.
     - Ќеужели, - спросил граф ђоберт, у которого от ужаса кровь  застыла  в
жилах, - у тебЯ хватило  мужества  на  то,  чтобы  столько  времени  долбить
каменные плиты, в которые закреплены эти задвижки?
     - “вы, - ответил “рсел, - а что еще мог делать  слепец?  џ  должен  был
чем-нибудь занЯть себЯ, чтобы сохранить разум. ќто немалый труд, на  него  у
менЯ ушло три года; не удивлЯйсЯ, что Я посвЯтил этому  все  свое  времЯ,  у
менЯ ведь не было других занЯтий.
     ‚ероЯтно, в моей  темнице  все  равно  не  отличить  днЯ  от  ночи,  но
отдаленный соборный колокол говорил мне об уходЯщих часах, и  Я  тратил  эти
часы, перетираЯ камень о камень. Ќо когда дверь открылась, Я  убедилсЯ,  что
она ведет в еще более глухую келью, чем моЯ. € тем не менее  Я  рад,  потому
что это соединило нас, дало тебе возможность войти  в  мою  темницу,  а  мне
подарило товарища по несчастью.
     - „умай о чем-нибудь более радостном, -  прервал  его  граф  ђоберт,  -
думай о свободе, думай о мести! џ не могу поверить, что такое  предательство
останетсЯ безнаказанным, иначе мне придетсЯ  признать,  что  небо  не  столь
справедливо, как об  этом  говорЯт  свЯщенники.  Љто  приносит  еду  в  твою
темницу?
     - Џриходит страж, -  ответил  “рсел,  -  который,  по-моему,  не  знает
греческого Языка; во всЯком случае, он никогда не заговаривает со мной и  не
отвечает на мои вопросы. Ћн приносит мне кусок хлеба и кувшин воды  -  этого
достаточно, чтобы поддержать мою жалкую жизнь в течение двух  дней.  Џоэтому
умолЯю тебЯ, вернись к себе: страж не должен догадыватьсЯ, что мы сообщаемсЯ
друг с другом.
     - Њне непонЯтно, - сказал граф ђоберт, - каким образом  варвар  -  если
только это варвар - проникает в мою темницу, не проходЯ через твою.  Ќо  все
равно, Я уйду во внутреннюю или внешнюю келью, не знаю, как уж  ее  назвать,
однако ты можешь быть уверен, что стражу  придетсЯ  кое  с  кем  схватитьсЯ,
прежде чем он выполнит свои обЯзанности. ’ем  временем  считай,  что  ты  не
только слеп, но и нем, и помни, что даже если мне предложат  свободу,  Я  не
забуду того, кто делил со мной горести.
     - “вы, - отозвалсЯ старик, - Я слушаю твои обещаниЯ, как  если  бы  это
был шелест утреннего ветерка, говорЯщий мне,  что  солнце  вот-вот  встанет,
хотЯ Я и знаю, что мне никогда его не увидеть. ’ы один из тех необузданных и
неунывающих рыцарей, которых ‡ападнаЯ …вропа вот уже сколько лет шлет к  нам
длЯ свершениЯ невозможного, и поэтому твои слова о том,  что  ты  освободишь
менЯ, внушают мне не больше надежды, чем мыльные пузыри, пускаемые детьми.
     - „умай о нас лучше, старик, - сказал граф ђоберт. - ‚ерь, Я  умру,  но
не покорюсь и не потерЯю веры  в  то,  что  еще  соединюсь  с  моей  любимой
Ѓренгильдой.
     ‘ этими словами он направилсЯ в свою келью и поставил  дверь  на  место
таким образом, чтобы дело рук “рсела, которое поистине можно было  совершить
только за три года заключениЯ, не заметил страж, - Ќе повезло мне, -  сказал
он, вновь входЯ  в  свою  темницу,  ибо  стал  уже  так  называть  про  себЯ
помещение, где был прикован тигр, который должен был его  растерзать,  -  не
повезло мне, что моим товарищем по тюрьме оказалсЯ  не  мужчина,  молодой  и
сильный, а дрЯхлый, слепой и раздавленный несчастьем  старик.  Ќо  да  будет
волЯ божьЯ! џ не брошу беднЯгу, который томитсЯ здесь, хотЯ он и не способен
помочь мне в бегстве, а скорее может  мне  помешать.  Ћднако  прежде  чем  Я
погашу факел, надо проверить, нет  ли  в  стене  другой  двери,  кроме  той,
котораЯ ведет к слепцу. …сли нет, то следует предположить, что менЯ спустили
сюда сверху, через отверстие в потолке. ќтот кубок с вином,  эта  муза,  как
они ее называют, больше пахла лекарственным снадобьем,  чем  вином,  которое
пьют за здоровье веселого собутыльника.
     Ћн тщетно осмотрел стены, после чего  потушил  факел,  чтобы  захватить
того, кто войдет к нему, в темноте и врасплох. Џо этим  же  соображениЯм  он
оттащил в дальний угол труп  тигра  и  прикрыл  его  обгорелым  трЯпьем,  на
котором спал, поклЯвшись себе,  что  если  ему  повезет  и  он  благополучно
выберетсЯ из этой западни - а его отважное сердце не  допускало  сомнений  в
этом, - то изображение тигра будет красоватьсЯ у него на шлеме.
     "Ђ что, если эти колдуны и слуги ада напустЯт на менЯ  дьЯвола,  что  Я
тогда буду делать? -  подумал  граф.  -  ќто  вполне  возможно;  пожалуй,  Я
напрасно потушил факел. ‚прочем, что за пустое ребЯчество со стороны рыцарЯ,
посвЯщенного в часовне ‚ладычицы сломанных копий, -  делать  различие  между
темным и  светлым  помещениЯми!  Џусть  они  приходЯт,  пусть  чертей  будет
столько, сколько может вместить эта кельЯ, и тогда  посмотрим,  сумею  ли  Я
встретить их так,  как  подобает  христианскому  рыцарю.  џ  всегда  почитал
пресвЯтую деву, и, уж конечно, она сочтет, что Я принес достаточную  жертву,
согласившись хотЯ бы на короткое времЯ  расстатьсЯ  с  моей  Ѓренгильдой  из
уважениЯ к рождественскому посту, - а ведь это и привело к роковой  разлуке.
Ќет, Я не боюсь тебЯ, нечистаЯ сила, и сохраню этот полуобгоревший факел  до
случаЯ, когда он понадобитсЯ".
     Ћн отшвырнул факел к стене и  спокойно  уселсЯ  в  углу,  ожидаЯ  новых
событий.
     ‚ голове у него теснились  мысли.  Ћн  не  сомневалсЯ,  что  Ѓренгильда
сохранит ему верность, знал, что она сильнаЯ и смелаЯ женщина, - в этом граф
и черпал главное свое утешение; какую бы страшную опасность ни рисовало  ему
воображение, он тут же обретал спокойствие, говорЯ  себе:  "Ћна  чиста,  как
небеснаЯ роса, и небо не покинет свое творение".

                                 ѓлава XVI

     Ћ шимпанзе, ты нам живой упрек
     € злое издевательство над нами!
     Љак можем мы смеЯтьсЯ над тобою,
     Љогда в тебе, как в зеркале кривом,
     ‘ебЯ мы видим, нашу спесь и злобу?
     Ќеизвестный автор

     ѓраф ђоберт Џарижский, спрЯтавшись за полуобгоревшей кроватью так,  что
его можно было обнаружить, лишь  внезапно  и  сильно  осветив  это  укрытие,
тревожно ждал, не знаЯ, откуда и  каким  образом  поЯвитсЯ  тюремный  страж,
приносивший узникам пищу.  ‚прочем,  ждать  пришлось  недолго:  вскоре  граф
увидел и услышал сигналы, с несомненностью говорившие о приближении стража.
     ‘начала показалась полоска света - очевидно, наверху открылась опускнаЯ
дверь, - затем кто-то крикнул по англосаксонски:
     - Ђ ну, прыгай, не задерживайсЯ!  Џрыгай,  друг  ‘ильвен!  Џокажи  свою
ловкость, почтеннейший!
     ‚ ответ раздалсЯ  странный  голос,  хриплый  и  клокочущий;  кто-то  на
непонЯтном  графу  ђоберту  Языке  как  бы  протестовал  против  полученного
приказаниЯ.
     - Ђх так, сударь! - произнес первый голос. - ’ебе угодно препиратьсЯ со
мной? Ќу, коли твоЯ милость так обленилась, придетсЯ дать тебе лестницу,  да
еще и пинка в придачу, чтобы ты соизволил поторопитьсЯ!
     ‚след за тем огромное существо, напоминавшее  по  очертаниЯм  человека,
соскочило через опускную дверь вниз, несмотрЯ на то, что стены темницы  были
не менее четырнадцати футов в высоту. ќта  исполинскаЯ  фигура,  футов  семи
ростом, держала в левой руке факел, а  в  правой  -  клубок  тонкого  шелка,
который при спуске размоталсЯ, не порвавшись, хотЯ Ясно было, что  он  никак
не мог выдержать  тЯжесть  такого  громадного  тела.  ’аинственное  существо
весьма ловко встало на ноги и, как бы отскочив от земли, подпрыгнуло  кверху
чуть  ли  не  до  самого  потолка.  Џри  этом  прыжке  факел  погас;  однако
необыкновенный страж начал  вертеть  им  над  головой  с  такой  неимоверной
быстротой, что факел опЯть воспламенилсЯ. …го обладатель, видимо, на  это  и
рассчитывал, но, желаЯ проверить, добилсЯ ли  он  своего,  осторожно  поднес
левую руку к пламени. ЏоследствиЯ этого поступка оказались неожиданными  длЯ
странного существа - оно взвыло  от  боли  и,  помахиваЯ  обожженной  рукой,
что-то жалобно забормотало.
     - Ћсторожней, ‘ильвен! - пожурил его по англосаксонски тот же голос.  -
Ќу что ты там, ‘ильней?
     „елай свое дело. Ћтнеси слепому еду, да не балуйсЯ, не то  Я  перестану
посылать тебЯ одного.
     ’аинственное  существо  -  назвать  его  человеком  было  бы,  пожалуй,
опрометчиво - вместо ответа страшно оскалило зубы и  погрозило  кулаком,  но
тем не менее принЯлось разворачивать какой-то сверток и шарить  по  карманам
своей одежды - подобиЯ куртки и  панталон  -  в  поисках,  очевидно,  свЯзки
ключей. ‚ытащив ее наконец, оно извлекло вслед  за  нею  из  кармана  ломоть
хлеба. Џодогрев один  из  камней  в  стене,  оно  с  помощью  кусочка  воска
прилепило к нему факел, осторожно отыскало дверь в темницу старика и, выбрав
нужный ключ, открыло ее.  ‡атем  оно  нащупало  в  проходе  ручку  насоса  и
наполнило водой кувшин, который  держало  в  руке.  ‚ернувшись  с  огрызками
позавчерашнего хлеба и остатком воды в другом кувшине,