е  Яства  ради  их
изысканности или хотЯ бы из любопытства. …го супруга ела еще более  умеренно
и самые простые кушаньЯ из тех, что стоЯли поблизости от нее, а затем выпила
кубок чистой воды, слегка подкрашенной вином, да и то по  настоЯнию  кесарЯ.
Џосле этого супруги уже не принимали больше никакого участиЯ  в  трапезе  и,
откинувшись в своих креслах, только наблюдали, какую  дань  отдают  угощению
остальные гости.
     ‹юбой съезд современных гурманов врЯд ли мог  бы  сравнитьсЯ  с  семьей
императора ѓреции на этом пиру у философа как по части теоретического знаниЯ
гастрономической науки во всех ее тонкостЯх, так и  в  смысле  практического
усердиЯ и терпениЯ, с которыми они отдавались этому делу. Џравда,  дамы  ели
не много, зато отведывали почти  каждое  кушанье,  а  их  было  неисчислимое
множество. Ћднако вскоре, как говорил ѓомер, неистоваЯ жажда  и  голод  были
утолены, или, что вероЯтнее, Ђнне Љомнин  надоело  то  невнимание,  с  каким
относилсЯ к ней ее сосед по столу, ибо  мало  найдетсЯ  женщин,  которых  не
затронуло бы пренебрежение мужчины,  сочетающего  в  себе  воинственность  с
редкой красотой. Ќет такой новой одежки, котораЯ не  напоминала  бы  старую,
утверждал наш отец —осер; вот и попытки  Ђнны  Љомнин  завЯзать  разговор  с
франкским графом напоминали  усилиЯ  современной  светской  дамы  втЯнуть  в
беседу щеголЯ, который с отсутствующим видом сидит возле нее.
     - „лЯ тебЯ играла музыка, - укорЯла его царевна, -  но  ты  не  пожелал
танцевать! Њы пели длЯ тебЯ веселый хор "ќвоэ, эвоэ", но  ты  не  почтил  ни
Љома, ни ‚акха! „олжны ли мы считать тебЯ поклонником муз  и  ”еба,  к  чьим
слугам мы дерзаем причислить и себЯ?
     - ЏрекраснаЯ госпожа, - ответил граф, - пусть не обидЯт тебЯ мои прЯмые
и решительные слова: Я христианин, поэтому плюю на Ђполлона, ‚акха,  Љома  и
все прочие Языческие божества и бросаю им вызов.
     - Ћ, как ужасно ты истолковал мои  неосторожные  слова!  -  воскликнула
царевна. - џ всего-навсего  назвала  богов  музыки,  поэзии  и  красноречиЯ,
почитаемых нашими замечательными философами, богов, чьи  имена  до  сих  пор
употреблЯютсЯ   длЯ   обозначениЯ   искусств    и    наук,    которым    они
покровительствуют, а граф понЯл это буквально и решил, что Я нарушаю  вторую
заповедь! „а спасет менЯ матерь божьЯ, надо быть осторожной в словах,  когда
их так неверно истолковывают.
     ѓраф рассмеЯлсЯ.
     - џ не хотел нанести тебе обиду, госпожа, -  сказал  он,  -  и,  уж  во
всЯком случае, не собиралсЯ истолковывать твои  слова  иначе,  как  в  самом
невинном и похвальном смысле. џ полагаю, все, что ты говорила, было и хорошо
и справедливо.  Љак  Я  уразумел,  ты  одна  из  тех,  кто,  подобно  нашему
достойному хозЯину, описывает происшествиЯ и ратные дела этого воинственного
времени и тем самым  осведомлЯет  грЯдущие  поколениЯ  о  храбрых  подвигах,
совершенных ныне. џ уважаю дело, которому ты  посвЯтила  себЯ,  и  не  знаю,
каким более достойным путем может женщина оставить по себе памЯть  в  веках;
разве что она, подобно моей жене Ѓренгильде, пожелает сама стать  участницей
тех событий, о которых рассказывает в  своих  писаниЯх.  Њежду  прочим,  она
смотрит на своего соседа по столу так, словно собираетсЯ встать и уйти;  она
склонна вернутьсЯ в Љонстантинополь, а  Я,  с  твоего  разрешениЯ,  не  могу
позволить ей удалитьсЯ одной.
     - ‚ам обоим не следует этого делать, - сказала Ђнна Љомнин,  -  ибо  мы
все сейчас отправимсЯ в столицу, чтобы вы могли увидеть там чудеса  природы,
собранные в таком количестве благодарЯ щедрости моего  венценосного  отца...
…сли тебе кажетсЯ, что мой супруг чем-нибудь обидел графиню,  то  не  думай,
что это было преднамеренно; напротив, когда вы поближе познакомитесь с  ним,
вы обнаружите, что он добрый человек, один из тех прЯмодушных людей, которые
бывают так неловки в своих  любезностЯх,  что  те,  к  кому  эти  любезности
обращены, часто понимают их превратно.
     Ћднако графинЯ ЏарижскаЯ не пожелала вновь сесть  за  стол,  и  Ђгеласт
вместе со своими царственными гостЯми оказались перед необходимостью решать,
позволить ли чужестранцам удалитьсЯ - а  этого  хозЯину  Явно  не  хотелось,
задержать ли  их  силой,  что,  по  всей  вероЯтности,  было  бы  нелегко  и
небезопасно, или, наконец, махнуть рукой на этикет  и  уехать  всем  вместе,
стараЯсь при этом не уронить достоинства и делаЯ вид, что они сами, а не  их
упрЯмые гости первыми пожелали покинуть дом философа.  ‘реди  сопровождающей
охраны поднЯлась суматоха, воины и командиры спорили, шумели и кричали,  ибо
их оторвали от еды по крайней мере на два часа раньше, чем они рассчитывали,
а такого случаЯ не помнили даже самые пожилые из них. Џо взаимному  согласию
изменен был и порЯдок царского шествиЯ.
     Ќикифор ‚риенний занЯл место на спине слона рЯдом со своей  августейшей
тещей. Ђгеласт верхом на смирной лошадке, позволЯвшей ему продолжать в  свое
удовольствие философские разглагольствованиЯ, ехал  бок  о  бок  с  графиней
Ѓренгильдой, обращаЯ  поток  своего  красноречиЯ  главным  образом  на  нее.
ЏрекраснаЯ писательница, обычно путешествовавшаЯ в паланкине,  на  этот  раз
предпочла ехать верхом на  горЯчем  коне,  ибо  это  давало  ей  возможность
держатьсЯ рЯдом с графом ђобертом Џарижским,  на  воображение,  если  не  на
чувства которого  она,  по-видимому,  рассчитывала  произвести  неизгладимое
впечатление.  ђазговор  императрицы  с   ее   зЯтем   не   содержал   ничего
примечательного. Ћн сводилсЯ к множеству  критических  замечаний  по  поводу
манер и поведениЯ франков и к горЯчим пожеланиЯм как можно скорее  выдворить
их за пределы ѓреции, с тем чтобы они никогда  больше  не  возвращались.  ‚о
всЯком случае, таковы были речи  императрицы,  а  кесарь  считал  неуместным
проЯвлЯть более терпимое отношение к чужеземцам. —то касаетсЯ  Ђгеласта,  то
он начал весьма издалека, прежде  чем  подобралсЯ  к  занимавшей  его  теме.
‘перва  он  заговорил  об  императорском  зверинце,  где   так   великолепно
представлен весь животный  мир,  потом  стал  превозносить  тех  придворных,
которые  поддерживали  интерес  ЂлексеЯ  Љомнина  к   этому   полезному   у,
поучительному занЯтию. Ќо под конец  Ђгеласт  восхвалЯл  уже  одного  только
Ќикифора  ‚риенниЯ,  которому,  по  словам   философа,   константинопольский
зверинец обЯзан главными своими сокровищами.
     - џ рада этому, - ответила высокомернаЯ графинЯ,  не  подумав  понизить
голос или хоть чуточку изменить свою обычную манеру говорить. - џ рада,  что
он способен  не  только  нашептывать  глупости  на  ухо  чужеземным  молодым
женщинам, но и делать полезные вещи.  Џоверь,  если  он  будет  давать  волю
своему Языку с моими соплеменницами, которых наше  беспокойное  времЯ  может
сюда забросить, то какаЯ-нибудь из них обЯзательно сбросит  его  в  водопад,
шумЯщий внизу.
     - Џрости менЯ, прекраснаЯ госпожа, - ответил Ђгеласт, -  но  нет  такой
женщины, котораЯ решилась бы совершить столь жестокий поступок по  отношению
к такому красавцу, как кесарь Ќикифор ‚риенний.
     - Ќе будем спорить об этом, отец, -  сказала  оскорбленнаЯ  графинЯ,  -
ибо, клЯнусь моей свЯтой покровительницей, ‚ладычицей сломанных копий,  если
бы не мое уважение к тем двум дамам, которые проЯвили добрые чувства к моему
мужу и ко мне, этот самый Ќикифор навернЯка оказалсЯ бы первым из цезарей со
времен великого ћлиЯ, который получил бы титул владыки сломанных костей.
     Џосле столь решительного заЯвлениЯ философ, несколько обеспокоившись за
собственную свою особу, поторопилсЯ с обычной длЯ него ловкостью  переменить
тему разговора и стал рассказывать историю  ѓеро  и  ‹еандра,  чтобы  только
заставить безжалостную амазонку забыть о нанесенной ей обиде.
     Њежду тем графом ђобертом Џарижским полностью, так  сказать,  завладела
прекраснаЯ Ђнна Љомнин. Ћна болтала на любые  темы,  на  одни  -  с  большим
успехом, на другие - с меньшим, но на все - с одинаковой самоуверенностью; а
наш добрый граф тем временем  в  глубине  души  искренне  сожалел,  что  его
спутница  не  спит  беспробудным  сном  рЯдом   с   заколдованной   царевной
зюликийской. Ћна принЯлась без  меры  восхвалЯть  норманнов,  пока  в  конце
концов граф, который устал слушать ее болтовню о том, в  чем  она  мало  что
понимала, не прервал ее.
     - ѓоспожа, - сказал он, - менЯ и моих соратников  называют  норманнами,
но это неверно; норманны пришли сюда многочисленной и самостоЯтельной армией
пилигримов под началом герцога ђоберта, человека храброго, но  с  причудами,
безрассудного и слабого. џ отнюдь не собираюсь умалЯть их славу. ‚о  времена
наших отцов они завоевали Ђнглию, королевство гораздо более сильное, чем  их
собственное. џ вижу, что вы держите у себЯ на  службе  людей,  родившихсЯ  в
этой стране, и называете их варЯгами.  •отЯ  они  и  потерпели,  как  Я  уже
сказал, поражение от норманнов, тем не менее варЯги - храбрый народ, и мы не
сочли бы длЯ себЯ бесчестием встретитьсЯ  с  ними  на  поле  боЯ.  Њы  же  -
доблестные франки, обитающие на восточных берегах ђейна и ‡аале и обращенные
в христианскую  веру  прославленным  •лодвигом;  мы  столь  многочисленны  и
храбры, что даже если всЯ …вропа будет стоЯть в стороне, у нас  хватит  сил,
чтобы отвоевать свЯтую землю без чьей-либо помощи.
     Џоймать  такую  тщеславную  особу,  какой  была  царевна,  на  вопиющей
ошибке - причем как раз тогда, когда она искренно  верила,  что  располагает
полными и точными знаниЯми, - значило нанести очень болезненный удар  по  ее
самолюбию.
     - ‹живый раб, который, видно, болтал,  сам  не  ведаЯ  что,  -  сказала
Ђнна, - вселил в менЯ уверенность, что варЯги -  исконные  враги  норманнов.
‚от он шагает рЯдом с Ђхиллом ’атием, начальником гвардии. ќй,  вы,  позвать
его сюда! ‚от того высокого воина с алебардой на плече.
     •ирвард, шагавший, согласно своему положению, впереди отрЯда, подошел к
царевне и отдал ей честь, но его лицо  было  сурово,  так  как  в  надменном
всаднике, ехавшем бок о бок с Ђнной Љомнин, он сразу распознал француза.
     - Ќасколько Я помню, любезный, - сказала  Ђнна,  -  ты  с  месЯц  назад
говорил мне, что норманны и франки - это один и  тот  же  народ,  враждебный
племени, из которого ты происходишь?
     - ѓоспожа, - ответил •ирвард, -  норманны  -  наши  смертельные  враги,
изгнавшие нас из нашей родной страны. ”ранки - подданные того  же  государЯ,
что и норманны, поэтому они не любЯт варЯгов, а варЯги не любЯт их.
     - ’ы, приЯтель, - возразил французский граф, - худо говоришь о франках,
а варЯгам приписываешь, хотЯ это и  естественно  с  твоей  стороны,  слишком
большое  значение;  напрасно  ты  полагаешь,  что  народ,  который  перестал
существовать уже больше поколениЯ назад, может  вызвать  у  таких,  как  мы,
симпатию или ненависть.
     - Њне понЯтны, - сказал  варЯг,  -  и  твоЯ  гордость  и  твое  чувство
превосходства по отношению к тем, кто оказалсЯ менее удачлив в бою, чем  вы.
ѓосподь  бог  волен  повергать  или  возвышать,  но  мы  почитали  бы   себЯ
счастливыми, если бы сотнЯ наших  могла  встретитьсЯ  на  поле  боЯ  либо  с
угнетателЯми-норманнами, либо с их нынешними соотечественниками, тщеславными
французами, и пусть бы всевышний рассудил, кто заслуживает победы.
     - ’ы дерзко пользуешьсЯ случаем, - сказал  граф  Џарижский,  -  который
дает тебе непредвиденную возможность бросить вызов благородному рыцарю.
     - ‚ том-то моЯ беда и мой позор, - ответил варЯг, - что возможность эта
неполнаЯ, что на мне цепи, которые сковывают менЯ и воспрещают сказать тебе:
убей менЯ, или Я убью тебЯ прежде, чем мы разойдемсЯ в разные стороны!
     - Ќу и дурнаЯ у тебЯ голова! - воскликнул граф. - „а  разве  ты  имеешь
право на честь принЯть смерть от моего меча? ’ы рехнулсЯ или столько  хватил
своего элЯ, что теперь болтаешь Языком и сам себЯ не понимаешь.
     - •отЯ у вас и считаетсЯ, что лгать позорно, тем не менее ты  лжешь,  -
сказал варЯг.
     ‘ быстротой молнии француз схватилсЯ за меч, но тут же отдернул руку  и
с достоинством заметил:
     - ’акой, как ты, не может оскорбить менЯ.
     - Ќо ты, - ответил изгнанник, - оскорбил менЯ так, что это  оскорбление
может быть заглажено только смертью.
     - ѓде и когда? - спросил граф. - ‚прочем,  бессмысленно  задавать  тебе
вопрос, на который ты не можешь разумно ответить.
     - ‘егоднЯ, - ответил варЯг,  -  ты  нанес  смертельную  обиду  великому
государю, которого твой сюзерен называет своим союзником  и  который  принЯл
тебЯ по всем обычаЯм гостеприимства. ’ы потешалсЯ над  императором,  как  на
пирушке один мужик потешаетсЯ над другим,  и  сделал  это  перед  лицом  его
сановников и вельмож, на глазах рыцарей,  съехавшихсЯ  со  всех  королевских
дворов …вропы.
     - …сли твой государь  счел  мой  поступок  оскорбительным,  -  возразил
француз, - пусть бы он сам и возмущалсЯ.
     - ќто не в обычаЯх его страны, - ответил •ирвард. - Ђ кроме  того,  мы,
варЯги, присЯгнувшие императору на верность, считаем своим  долгом  защищать
его, пока служим ему, защищать каждую крупицу его чести так же,  как  каждую
пЯдь его владений.
     Џоэтому Я и говорю тебе, господин рыцарь, господин граф, или как ты там
себЯ называешь, что между тобой и варЯжской гвардией вражда не на  жизнь,  а
на смерть, и она будет длитьсЯ до тех пор, пока ты не решишь ее в честном  и
справедливом бою, один на один  с  любым  из  императорских  варЯгов,  когда
представитсЯ возможность и позволит нам наша служба.
     € да поможет бог правому!
     ђазговор этот происходил  на  французском  Языке,  поэтому  придворные,
находившиесЯ поблизости, не понЯли  его;  царевна,  с  некоторым  удивлением
ожидавшаЯ, когда же крестоносец и варЯг кончат беседу,  не  без  любопытства
спросила графа:
     - ’ы, насколько Я понимаю, считаешь, что этот беднЯга занимает  слишком
низкое положение, чтобы тебе снизойти до рыцарского поединка с ним?
     - Ќа этот вопрос, - сказал рыцарь, - Я  не  могу  ответить  даме,  если
только она, подобно моей Ѓренгильде, не закована в латы, не носит меча и  не
обладает сердцем рыцарЯ.
     - Ђ если предположить, - настаивала царевна, - что Я имею все права  на
твое доверие, как бы ты ответил мне?
     - “ менЯ нет особых причин отмалчиватьсЯ, - сказал граф. - ‚арЯг - воин
храбрый и сильный, отвергнуть его вызов -  значило  бы  нарушить  мой  обет,
поэтому Я, вероЯтно, приму его, хотЯ и унижу этим свой сан; но во всем  мире
ты не найдешь  никого,  кто  осмелилсЯ  бы  сказать,  что  ђоберт  Џарижский
отказалсЯ  сразитьсЯ  со  смертным.  —ерез  одного  из  храбрых  начальников
императорской гвардии этот беднЯга, обуреваемый столь странным  честолюбием,
узнает, что его желание будет удовлетворено.
     - € тогда? - спросила Ђнна Љомнин.
     - —то ж, - ответил граф, -  тогда,  как  сказал  варЯг,  пусть  господь
поможет правому.
     - ‡начит, если в гвардии моего отца найдетсЯ  военачальник,  достаточно
высокородный длЯ этого благочестивого и  разумного  дела,  император  должен
потерЯть или союзника, в чью преданность он верит, или самого доверенного  и
преданного воина из своей личной охраны, который отличилсЯ во многих делах?
     - џ счастлив услышать, - сказал граф, - что этот варЯг обладает  такими
достоинствами. „олжна же на чем-то  основыватьсЯ  его  самонадеЯнность!  —ем
больше Я думаю, тем больше склонЯюсь к выводу, что не только не унизительно,
но, напротив, великодушно даровать несчастному  изгнаннику,  человеку  столь
возвышенных и благородных помыслов, эту привилегию  людей  родовитых,  среди
которых, к несчастью, встречаютсЯ  трусы,  не  желающие,  несмотрЯ  на  свое
высокое положение,  ею  воспользоватьсЯ.  Ќо  ты  не  печальсЯ,  благороднаЯ
принцесса, вызов еще не принЯт, а если  и  будет  принЯт,  то  все  в  руках
божьих.
     —то  касаетсЯ  менЯ,  человека,  чье  ремесло  -  война,  то  мысль   о
предстоЯщем и очень серьезном поединке с бесстрашным воином удержит менЯ  от
менее почетных стычек, в которые Я могу ввЯзатьсЯ просто от бездельЯ.
     –аревна не стала больше говорить на эту тему, но про себЯ решила отдать
тайное распорЯжение Ђхиллу ’атию и, таким образом,  предотвратить  поединок,
который мог оказатьсЯ роковым длЯ одного из храбрецов.
     ’ем временем глазам путников открылась темнаЯ громада  города;  он  был
уже окутан мглой,  пронизан-.  ной  множеством  огней,  светЯщихсЯ  в  домах
жителей.
     –арский кортеж проследовал к  ‡олотым  воротам,  где  верный  центурион
выстроил всю стражу длЯ торжественной встречи.
     - ‡десь мы покинем вас, прекрасные  дамы,  -  сказал  граф,  когда  все
спешились у малых ворот ‚лахернского дворца, - и попытаемсЯ найти помещение,
где мы провели прошлую ночь.
     - ‘ вашего разрешениЯ,  нет,  -  возразила  императрица.  -  ‚ы  должны
отужинать и отдохнуть в покоЯх, более соответствующих вашему положению;  вам
поможет устроитьсЯ на ночь  кто-нибудь  из  ваших  сегоднЯшних  спутников  -
членов императорской семьи;
     ѓраф выслушал это гостеприимное предложение и сразу склонилсЯ  к  тому,
чтобы принЯть его. Ћн был глубоко предан  Ѓренгильде,  и  ему  в  голову  не
приходила мысль предпочесть кого-нибудь своей  красавице  жене,  однако  он,
естественно, был польщен вниманием столь прелестной и знатной  женщины,  как
Ђнна Љомнин; не пропали зрЯ и похвалы, которыми она его осыпала. …му уже  не
хотелось,  как  утром,  обидеть  императора  и  оскорбить  его  достоинство;
смЯгченный искусной лестью, которой философ научилсЯ из книг,  а  прекрасной
царевне и учитьсЯ не надо было, ибо умение льстить было у нее в крови,  граф
ђоберт принЯл приглашение императрицы, тем  более  что  наступившаЯ  темнота
помешала ему разглЯдеть тень неудовольствиЯ на лице Ѓренгильды. Љакова бы ни
была причина этого недовольства,  она  постаралась  скрыть  его,  и  супруги
вступили в лабиринт покоев, где  недавно  блуждал  •ирвард.  Ќе  успели  они
сделать несколько шагов, как прислужник и прислужница,  оба  богато  одетые,
склонили перед ними колени и предложили свою помощь и помещение, где супруги
могли бы привести себЯ в порЯдок, прежде чем  предстать  перед  императором.
Ѓренгильда посмотрела на свой нарЯд и оружие, забрызганное  кровью  дерзкого
скифа, и хотЯ презирала женскую суетность, все же ей стало стыдно за то, что
она так небрежно и неподобающе одета. Ћкровавленные доспехи графа тоже  были
в неподобающем виде.
     - ‘кажи моей прислужнице Ђгате, что мне нужна ее  помощь,  -  попросила
графинЯ. - Ћна одна умеет снимать с менЯ доспехи и одевать менЯ.
     "‘лава богу, - подумала гречанка, - что не  Я  должна  заниматьсЯ  этим
туалетом, длЯ  которого  самыми  подходЯщими  инструментами  будут  клещи  и
кузнечный молот".
     - ‘кажи Њарсиану, моему оруженосцу, - приказал граф, - чтобы он  принес
мне стальную с  серебром  кольчугу,  которую  Я  на  пари  выиграл  у  графа
’улузского <ђаймонд, граф ’улузский и ‘ен-†иль,  герцог  Љарбонский,  маркиз
Џрованский, старый воин, отличившийсЯ в боЯх с  сарацинами  в  €спании,  был
главным вождем крестоносцев с юга ”ранции.  …го  титул  ‘ен-†иль  искаженной
Љомнин и переделан ею в ‘англес; под этим именем она постоЯнно упоминает его
в "Ђлексиаде". (Џрим, автора.)>.
     - Њогу ли Я иметь честь привести в порЯдок твои доспехи? - обратилсЯ  к
нему богато одетый придворный слуга, судЯ по некоторым признакам - оружейный
мастер. - џ это делаю даже длЯ самого императора, да свЯтитсЯ его имЯ.
     - Ђ сколько заклепок поставил ты в своей  жизни  вот  этими  руками,  -
спросил граф, схватив его руку, - которые выглЯдЯт так словно их моют только
молоком и розовой водой? € чем ты работаешь? ‚от этой детской игрушкой? - Ћн
указал на серебрЯный молоток с рукоЯткой из  слоновой  кости,  заткнутый  за
фартучек из молочно-белой козьей  шкуры,  который  грек  носил  в  качестве,
символа своего ремесла.
     Ћружейник в смЯтении отшатнулсЯ.
     - Ћн схватил мою руку - словно тисками сжал,  -  рассказывал  он  потом
другому придворному слуге.
     Џока происходила эта маленькаЯ сцена, императрица €рина, ее дочь и зЯть
удалились под тем предлогом, что им необходимо переодетьсЯ. ‘разу  после  их
ухода Ђгеласта потребовали к императору,  а  чужестранцев  проводили  в  два
роскошно убранных смежных покоЯ,  предоставленных  им  и  сопровождающим  их
людЯм. Џокинем их здесь  на  некоторое  времЯ,  пока  они  с  помощью  своих
приближенных  надевают  нарЯды,  подобающие,  по  их  представлениЯм,  столь
важному случаю; служители греческого двора охотно уклонились  от  участиЯ  в
этом деле, которое казалось им не  менее  опасным,  чем,  скажем,  кормление
королевского тигра и его подруги в их логове.
     Ђгеласт застал императора в тот  момент,  когда  он  тщательно  выбирал
роскошное одеЯние длЯ этого вечера, ибо, как и при  пекинском  дворе,  смена
парадного туалета была в Љонстантинополе одним из важнейших обрЯдов.
     - ’ы хорошо все устроил, мудрый Ђгеласт,  -  сказал  Ђлексей  философу,
когда   тот   приблизилсЯ   к   нему   после   многочисленных   поклонов   и
коленопреклонений, - ты хорошо все устроил, и мы тобой довольны.  Ѓез  твоей
хитрости и ловкости нам не удалось бы отбить от стада  этого  неприрученного
быка и эту не знающую Ярма телку, с помощью которых,  если  мы  подчиним  их
своей воле, нам, без всЯкого сомнениЯ, удастсЯ оказывать влиЯние на тех, кто
считает их храбрейшими среди всего войска.
     - Њоего скромного ума, - ответил Ђгеласт, - не хватило бы на то,  чтобы
воплотить в жизнь столь тонкий и хорошо задуманный план, если бы он  не  был
намечен и предложен несравненной мудростью твоего свЯтейшего  императорского
величества.
     - Њы знаем, - сказал Ђлексей, - что мысль задержать  этих  людей  с  их
согласиЯ в качестве союзников или силой как заложников принадлежит  нам.  €х
„рузьЯ заметЯт их отсутствие, только когда уже столкнутсЯ с турками, а тогда
они будут не в состоЯнии напасть на  ‘вЯщенную  империю,  даже  если  дьЯвол
внушит им подобное намерение. ’аким образом, Ђгеласт, у нас будут  заложники
не менее важные и ценные, чем этот граф ‚ермандуа, которого страшный ѓотфрид
Ѓульонский вырвал у нас, угрожаЯ тут же начать войну.
     - „а проститсЯ мне, - сказал Ђгеласт, - если Я  осмелюсь  присовокупить
еще одно соображение к тем, которые столь счастливо подкреплЯют твое высокое
решение.  ‚полне  возможно,  что,   соблюдаЯ   величайшую   осторожность   и
деликатность  по  отношению  к  этим  чужеземцам,  мы  действительно  сможем
привлечь их на нашу сторону.
     - Џонимаю твою мысль, понимаю, -  сказал  император,  -  и  сегоднЯ  же
вечером предстану перед этим графом и его дамой в парадном покое,  одетый  в
самые богатые нарЯды,  какие  только  есть  в  нашем  гардеробе.  ‹ьвы  царЯ
‘оломона будут рычать, золотое дерево Љомнина покажет свои чудеса, и  слабые
глаза франков будут ослеплены великолепием империи. ќто зрелище не может  не
запасть им в душу; более того - оно должно превратить их в союзников и  слуг
страны,  котораЯ  настолько  могущественнее,  цивилизованнее  и  богаче   их
собственной... ’ы хочешь что-то сказать, Ђгеласт? ѓоды и многолетние занЯтиЯ
философией умудрили тебЯ, и хотЯ мы уже высказали  наше  мнение,  ты  можешь
высказать свое, не боЯсь расстатьсЯ с жизнью.
     ’рижды три раза коснулсЯ Ђгеласт лбом краЯ императорского одеЯниЯ; было
видно, что он волнуетсЯ, стараЯсь  найти  слова,  которые  выразили  бы  его
несогласие с мнением государЯ, и в то  же  времЯ  не  звучали  бы  прЯмым  и
нарушающим этикет противоречием этому мнению.
     - ‘вЯтые слова, в которых твое свЯтейшее  величество  изволил  изложить
столь  справедливое  и  правильное  мнение,  неоспоримы  и  не  могут   быть
опровергнуты, даже если бы нашелсЯ самонадеЯнный  безумец,  попытавшийсЯ  не
согласитьсЯ с ними. € тем не менее да позволено  будет  мне  сказать,  самые
разумные доводы не убедЯт того, кто лишен здравого смысла.  ђасточать  их  -
это все равно, что показывать слепому Яркую картину  или,  как  говоритсЯ  в
свЯтом писании, метать бисер перед свиньЯми.  „ело  тут  не  в  правильности
твоих свЯтейших рассуждений, а в тупости и упрЯмстве варваров, к которым  ты
обращаешьсЯ.
     - ѓовори Яснее, - приказал император. - ‘колько раз нам повторЯть тебе,
что в тех случаЯх, когда твой совет действительно нужен, мы умеем жертвовать
церемониЯми?
     - Ќу что ж, говорЯ прЯмо, - ответил Ђгеласт, - эти европейские  варвары
нисколько не похожи на другие народы и тогда, когда им страстно  чего-нибудь
хочетсЯ, и когда они к чему-нибудь равнодушны. …сли сокровища  этой  великой
империи покажутсЯ им привлекательными, они тотчас  же  пожелают  напасть  на
обладающую такими богатствами державу, самонадеЯнно считаЯ,  что  она  менее
способна защищатьсЯ, чем они - нападать. Љ таким людЯм относитсЯ,  например,
Ѓоэмунд ’арентский, да и многие другие крестоносцы, менее  проницательные  и
умные, чем он, ибо, Я думаю, мне нет нужды  говорить  твоему  императорскому
величеству, что в этой необыкновенной войне все его  поведение  продиктовано
только личными интересами, и поэтому, если  ты  будешь  знать,  куда  именно
влекут Ѓоэмунда жадность и себЯлюбие, ты сможешь определить,  как  он  будет
себЯ вести. Ќо среди франков есть люди совсем иного склада, и влиЯть на  них
надо совершенно другими способами, если мы хотим управлЯть их поступками. „а
будет мне позволено вспомнить сейчас искусного фокусника  при  твоем  дворе,
который на глазах у зрителей мошенничает и плутует, но проделывает  это  так
ловко, что никто ничего не замечает. ќти люди - Я говорю  о  крестоносцах  с
возвышенным образом мыслей, которые живут согласно так называемой  рыцарской
чести, - так вот, они презирают и погоню за золотом, да и самое золото тоже,
считаЯ его бесполезным, презренным металлом,  годным  только  на  то,  чтобы
украшать им  рукоЯти  мечей  или  обменивать  его  на  какие-нибудь  товары.
—еловека, который гонитсЯ за наживой, они осуждают, смотрЯт на  него  сверху
вниз, приравнивают его к жалкому крепостному рабу, бредущему за  плугом  или
копающему землю. Ђ уж если им  действительно  понадобитсЯ  золото,  они  без
всЯких церемоний возьмут его там, где найдут. ’аким  образом,  их  одинаково
трудно укротить, и даваЯ им золото и отказываЯ в  том,  в  чем  они  сегоднЯ
нуждаютсЯ.
     ‚ первом случае они не придадут  никакой  цены  этой  ничтожной  желтой
ржавчине, во втором - возьмут сами то, что им нужно.
     - †елтаЯ  ржавчина!  -  прервал  его  Ђлексей.  -   Ќеужели   они   так
оскорбительно называют этот благородный металл,  в  равной  мере  почитаемый
римлЯнином  и  варваром,  богачом   и   беднЯком,   вельможей   и   плебеем,
свЯщеннослужителем и  мирЯнином,  металл,  ради  которого  все  человечество
сражаетсЯ,  злоумышлЯет,  интригует,  устраивает   заговоры,   обрекает   на
проклЯтие душу  и  тело?  †елтаЯ  ржавчина?  Ћни  безумцы,  Ђгеласт,  просто
безумцы! € если эти люди не подвержены страсти, движущей всем человечеством,
значит, на них нужно действовать только такими аргументами,  как  опасности,
тЯжкие испытаниЯ, кары.
     - Ќет, государь, - сказал Ђгеласт, - они так же не  подвержены  страху,
как и корысти. Ћни с детства воспитаны в  презрении  к  страстЯм,  владеющим
обычными  людьми,  будь  то  алчность,  толкающаЯ  к  наживе,   или   страх,
удерживающий па месте. ‘облазнительные длЯ всех других приманки только тогда
привлекают этих людей,  когда  они  приправлены  острым  соусом  смертельной
опасности. џ, например, рассказал этому герою  предание  о  прекрасной,  как
ангел,  царевне  зюликийской,  котораЯ  спит  заколдованным   сном,   ожидаЯ
предназначенного ей судьбою  рыцарЯ,  который  разрушит  чары  и  в  награду
получит царевну, королевство зюликийское и все ее несметные  богатства.  ’ак
поверишь ли ты мне, государь, Я с трудом заставил нашего  доблестного  воина
выслушать мою легенду, и заинтересовалсЯ он ею только тогда, когда Я  убедил
его, что ему предстоит сразитьсЯ в замке с крылатым драконом, по сравнению с
которым самый  большой  дракон  из  франкских  рыцарских  романов  -  просто
стрекоза.
     - € это подействовало на храбреца? - спросил император.
     - Ќастолько,  -  ответил  философ,  -  что  если  бы  Я  к   несчастью,
убедительностью  своего  рассказа  не  разбудил  ревность  у   его   графини
Џентесилеи, он забыл бы о крестовом походе и обо всем, что  с  ним  свЯзано,
ради того,  чтобы  отправитьсЯ  на  поиски  острова  ‡юликиЯ  и  его  спЯщей
правительницы.
     - Ќо ведь у нас в империи сказочников без счета, - сказал император,  -
и мы должны воспользоватьсЯ  этим  преимуществом:  они  отнюдь  не  обладают
присущим франкам благородным презрением к  золоту  -  за  горсть  монет  они
обведут вокруг пальца самого дьЯвола и одержат над ним победу, а  мы,  таким
образом, сможем, как говорЯт морЯки, обойти франков с наветренной стороны.
     - ‡десь требуетсЯ, - сказал  Ђгеласт,  -  величайшаЯ  осмотрительность.
ЏростаЯ ложь -  это  не  такаЯ  уж  хитраЯ  штука,  это  всего  лишь  легкое
отклонение от истины, почти то же самое, что потерЯ  цели  при  стрельбе  из
лука, когда весь горизонт,  за  исключением  одной  точки,  прекрасно  виден
стрелку; а вот длЯ того, чтобы управлЯть поступками  франка,  нужно  отлично
знать его характер и нрав,  необходимы  огромнаЯ  осторожность,  присутствие
духа, умение вовремЯ и искусно менЯть тему разговора. Ќе будь Я настороже, Я
поплатилсЯ бы за ложный шаг, служа твоему величеству, - эта  сварливаЯ  дама
обиделась на что-то и чуть было не утопила менЯ в моем собственном водопаде.
     - ЌастоЯщаЯ ”алестрис! - воскликнул император. - ЏридетсЯ  быть  с  ней
настороже.
     - …сли дозволено мне  говорить,  не  расставаЯсь  с  жизнью,  -  сказал
Ђгеласт, - кесарю Ќикифору ‚риеннию тоже следует быть осторожнее.
     - ќто уж пусть  Ќикифор  решает  вместе  с  нашей  дочерью,  -  заметил
император. - џ всегда говорил ей, что  она  просто  закармливает  его  своим
сочинением, а ей, чтобы развлечь его, следовало бы ограничитьсЯ  двумЯ-тремЯ
страницами. ’ут мы судим по нашему  собственному  опыту:  ведь  даже  свЯтой
вышел бы из терпеньЯ, если бы его заставили слушать это из вечера  в  вечер!
Ќо забудь, добрый Ђгеласт, мои слова, а главное, не вздумай вспоминать о них
в присутствии нашей августейшей супруги и дочери.
     - ‚ольности,  которые  позволил  себе  кесарь,  не  выходили  за  рамки
невинного ухаживаниЯ, - сказал Ђгеласт, - но, как Я уже говорил,  графинЯ  -
опаснаЯ женщина. ‘егоднЯ она убила скифа ’оксартиса эдаким легким щелчком по
голове.
     - Ћто! - воскликнул" император. -  џ  знал  этого  ’оксартиса;  он  был
наглый и бессовестный грабитель и, надо полагать, заслужил такую смерть. ’ы,
однако, запиши, как это произошло, имена свидетелей и все прочее,  чтобы  мы
могли, если понадобитсЯ, изобразить  крестоносцам  этот  случай  как  пример
насилиЯ со стороны графа и графини Џарижских.
     - џ  уверен,  -  сказал  Ђгеласт,  -  что  ты,  государь,  не  упустишь
драгоценной  возможности  привлечь   под   свои   знамена   людей,   которые
прославились рыцарскими доблестЯми. ’ебе это  обойдетсЯ  совсем  недорого  -
достаточно даровать им какой-нибудь греческий остров, который  стоит  в  сто
раз больше, чем их жалкие парижские владениЯ; а если при этом ты  объЯснишь,
что сперва они должны изгнать с острова неверных  или  мЯтежников,  временно
его захвативших,  им  такое  предложение  еще  больше  понравитсЯ.  Њне  нет
надобности  повторЯть,  что  все  знаниЯ,  мудрость  и  ловкость  ничтожного
Ђгеласта в распорЯжении твоего императорского величества.
     €мператор помолчал и затем произнес, словно придЯ к какому-то решению:
     - „остойный Ђгеласт, Я действительно доверЯю тебе это  трудное  и  даже
опасное дело, но Я все же собираюсь показать им  львов  ‘оломона  и  золотое
дерево нашего императорского дворца.
     - Џротив этого нечего возразить, -  ответил  философ,  -  только  пусть
будет поменьше стражи, ибо эти франки похожи на  горЯчих  коней:  когда  они
спокойны, то слушаютсЯ и шелковой уздечки, но если им что-нибудь не нравитсЯ
или кажетсЯ  подозрительным  -  скажем,  вокруг  слишком  много  вооруженных
людей - их не удержит и стальнаЯ узда.
     - џ буду осторожен и в этом  случае  и  во  всех  остальных,  -  сказал
император. - Ђ теперь позвони в серебрЯный колокольчик, пусть  слуги  оденут
менЯ.
     - …ще  одно  слово,  пока  мы  здесь  одни,  -  сказал  Ђгеласт.  -  Ќе
соблаговолит ли твое императорское величество поручить мне управление  твоим
зверинцем, этой коллекцией необычайных существ?
     - ‡ачем, хотел бы Я знать?  -  спросил  император,  доставаЯ  печать  с
изображением льва и надписью:
     "Vicit Leo ex tribu Judae" <Џеревод Ђ. ђадловой.>. - ‚от,  возьми,  это
даст тебе право распорЯжатьсЯ зверинцем. Ђ теперь будь хоть  раз  откровенен
со своим повелителем - ибо ты лжешь, даже когда говоришь со мной, -  поведай
мне, какими чарами собираешьсЯ ты подчинить себе этих необузданных дикарей?
     - ‘илой обмана, - с глубоким поклоном ответил Ђгеласт.
     - „а, в этом деле  ты  знаток,  -  сказал  император.  -  Ќа  каких  же
слабостЯх этих людей ты собираешьсЯ играть?
     - Ќа их любви к славе, - ответил философ и, пЯтЯсь, вышел  из  царского
покоЯ в то времЯ, как  туда  входили  слуги,  чтобы  облачить  императора  в
парадные одеЯниЯ.

                                 ѓлава XIV

     “ж лучше с меднолобыми глупцами,
     ‘ мальчишками мне говорить, чем с теми,
     Љто осторожно на менЯ глЯдит.
     ‘тал боЯзлив надменный Ѓакннгем.
     "ђичард III"
     <Џобедил ‹ев из колена €уды (лат.).>

     ђасставшись, император и философ отдались беспокойным мыслЯм по  поводу
только что закончившегосЯ разговора. Њысли  свои  они  выражали  отрывочными
фразами и восклицаниЯми, но мы изложим их более свЯзно, чтобы читателю стала
Ясна степень взаимного уважениЯ этих двух людей.
     - ’ак, так, -  бормотал  Ђлексей  чуть  слышно,  чтобы  его  не  понЯли
одевавшие его слуги, - так, так, этот книжный червь,  этот  осколок  старой,
Языческой философии, который врЯд ли верит - да простит мне бог! - в  истину
христианства, столь искусно играет свою роль, что  сам  император  принужден
лицемерить в его присутствии. Ќачал он при дворе как шут, а потом проник  во
все дворцовые тайны, стал во главе всех интриг, составил вместе с моим зЯтем
заговор  против  менЯ,  совратил  мою  гвардию   и   сплел   такую   паутину
предательств, что моЯ жизнь в безопасности только до тех пор, пока он верит,
будто  на  императорском  троне  и  вправду  сидит  такой  болван,  каким  Я
прикидываюсь, чтобы обмануть его; счастье еще, что мне удаетсЯ этим способом
усыпить его подозрениЯ насчет моего недовольства им и  тем  самым  отсрочить
прЯмое насилие с его стороны.  Ќо  когда  пронесетсЯ  мимо  этот  неожиданно
налетевший шквал крестового похода, неблагодарный  кесарь,  хвастливый  трус
Ђхилл ’атий и пригретаЯ на моей груди змеЯ Ђгеласт узнают,  был  ли  Ђлексей
Љомнин игрушкой в их руках. …сли грек сталкиваетсЯ с греком, здесь уже  дело
идет не только о том, кто сильнее, но и о том, кто хитрее.
     ‘ этими словами император отдал себЯ в  руки  слуг,  которые  принЯлись
облачать его соответственно торжественности событиЯ.
     - џ ему не доверЯю, - говорил себе Ђгеласт, чьи жесты и восклицаниЯ  мы
также передаем свЯзным Языком. - џ не могу ему доверЯть и не доверЯю - он  в
чем-то переигрывает. „о сих пор он во  всех  своих  поступках  проЯвлЯл  ум,
свойственный семье Љомнинов, а теперь рассчитывает на эффект, который  могут
произвести его игрушечные львы на таких проницательных людей, как  франки  и
норманны, и притворЯетсЯ, что доверЯет моему суждению о  людЯх,  с  которыми
он, а не Я в течение стольких лет и воевал и поддерживал  мирные  отношениЯ.
Ћн это делает только длЯ того, чтобы завоевать мое доверие, ибо при  этом  Я
подмечал косые взглЯды и улавливал отрывистые восклицаниЯ,  которые  как  бы
говорили: "Ђгеласт, император тебЯ знает и не верит тебе".  Ћднако  заговор,
насколько можно  судить,  развиваетсЯ  успешно  и  не  раскрыт,  и,  если  Я
попытаюсь отступить, Я погибну. …ще некоторое времЯ надо протЯнуть интригу с
франком, а при первой возможности с помощью этого храбреца заставить ЂлексеЯ
сменить корону на монашескую келью или на еще более тесную обитель.
     € тогда, Ђгеласт, тогда пусть тебЯ вычеркнут из числа  философов,  если
ты не сумеешь сбросить с трона этого самодовольного и расточительного кесарЯ
и не станешь царствовать вместо него, подобно второму  Њарку  Ђнтонию,  пока
мудрость твоего правлениЯ, непривычнаЯ длЯ империи, у кормила которого давно
стоЯт тираны и сластолюбцы, не изгладит воспоминаниЯ о том, каким  путем  ты
захватил власть. ‡а  работу,  Ђгеласт,  будь  деЯтелен  и  осторожен.  ‚ремЯ
требует этого, и приз стоит того, чтобы за него боротьсЯ.
     ђазмышлЯЯ таким образом, Ђгеласт с помощью „иогена облачилсЯ в чистую и
простую одежду, в которой всегда поЯвлЯлсЯ при дворе, столь мало  подобающую
претенденту на престол и столь отличную от роскошного облачениЯ ЂлексеЯ.
     Њежду тем граф Џарижский и его супруга  в  отведенных  длЯ  них  покоЯх
надевали лучшие нарЯды, какие они на всЯкий случай захватили с собой  в  это
путешествие. „аже во  ”ранции  ђоберта  редко  видели  в  шлЯпе,  украшенной
длинными перьЯми, и широком плаще с развевающимисЯ полами - обычном  одеЯнии
рыцарей в промежутках между войнами. ‘ейчас он был  закован  в  великолепные
доспехи, и только голова с волнистыми кудрЯми  оставалась  непокрытой.  ‹аты
были богато отделаны серебром, которое  выгодно  оттенЯло  отливавшую  синим
дамасскую сталь. Ќа ногах были шпоры, сбоку меч, на груди висел  треугольный
™ит с fleurs-de-lys semees <ђазбросанными по нему цветами лилий  (франц.).>,
прародительницами тех лилий, которые, уменьшившись потом в  числе  до  трех,
заставлЯли трепетать всю …вропу, пока в наше  времЯ  на  них  не  обрушилось
столько превратностей судьбы.
     Ћгромный  рост  графа  ђоберта  как  нельзЯ  лучше  соответствовал  его
одеЯнию, которое людей невысоких превращало в  карликов  и  толстЯков.  ‹ицо
графа, суровое и замкнутое, выражавшее благородное презрение ко  всему,  что
могло поразить и потрЯсти обычного человека, прекрасно гармонировало  с  его
сильной,  безукоризненно  сложенной  фигурой.  ѓрафинЯ  была   одета   менее
воинственно, однако ее платье, недлинное и удобное, было рассчитано  на  то,
чтобы в случае необходимости не стеснЯть движений. ‚ерхнЯЯ часть ее  одеЯниЯ
состоЯла из нескольких облегающих туник; юбка, достигавшаЯ лодыжек, богато и
со вкусом расшитаЯ, довершала нарЯд, который  мог  бы  украсить  современную
даму. …е локоны  покрывал  легкий  стальной  шлем,  однако  отдельные  прЯди
выбивались из-под него и окаймлЯли  лицо,  смЯгчаЯ  красоту,  котораЯ  иначе
могла бы показатьсЯ слишком строгой. Џоверх платьЯ был накинут  великолепный
темно-зеленый бархатный плащ с капюшоном, щедро отделанный кружевом по краЯм
и швам и такой длинный, что волочилсЯ по полу. ‘  поЯса,  изЯщно  затканного
золотом, свешивалсЯ богато украшенный кинжал - единственное оружие,  которое
эта воинственнаЯ женщина на сей раз взЯла с собой.
     ѓрафинЯ гораздо дольше занималась туалетом, как сказали бы  мы  сейчас,
чем  граф,  который,  подобно  мужьЯм  всех  эпох,  отпускал  тем   временем
полушутливые-полуворчливые  замечаниЯ  по  поводу   медлительности   женщин,
попусту тратЯщих на одевание драгоценные часы. Ќо когда  графинЯ  Ѓренгильда
поЯвилась из внутреннего покоЯ, где она нарЯжалась, во  всем  блеске  своего
очарованиЯ, супруг, по-прежнему влюбленный в  нее,  прижал  ее  к  груди  и,
пользуЯсь своими привилегиЯми, поцеловал красавицу жену.
     Ѓренгильда попрекнула его за легкомыслие, однако вернула  ему  поцелуй,
после чего начала раздумывать, как они найдут дорогу в  тот  покой,  где  их
ждал император.
     Ќо ей недолго пришлось ломать себе голову над этим  вопросом:  раздалсЯ
легкий стук в дверь,  и  на  пороге  поЯвилсЯ  Ђгеласт,  которому  император
поручил  провести  церемонию  представлениЯ  благородных   чужеземцев,   ибо
считалось,  что  он  лучше  других  знает  обычаи  франков.  „алекий   звук,
напоминавший рыканье льва или глухой удар современного  гонга,  возвестил  о
начале  церемонии.  —ерные  рабы,  составлЯвшие  немногочисленную,  как  уже
упоминалось, стражу, стоЯли, одетые в парадные белые с золотом одежды, держа
в одной руке обнаженные сабли, а в другой факелы из белого воска, освещавшие
дорогу графу и графине по переходам, которые вели в тайный приемный зал.
     „верь в эту "sanctum  sanctorum"  <‘вЯтаЯ  свЯтых  (лат.).>  была  ниже
обычной - хитрость, изобретеннаЯ каким-то приверженным правилам  царедворцем
длЯ того, чтобы заставить франка с его высоким шлемом  наклонитьсЯ,  ЯвлЯЯсь
перед очи императора. Љогда она распахнулась и в глубине зала ђоберт  увидел
императора, сидЯщего на троне и озаренного  светом,  который  преломлЯлсЯ  в
драгоценных камнЯх на его одеЯнии,  сверкавших  миллионами  искр,  он  резко
остановилсЯ и потребовал, чтобы ему объЯснили, почему  он  должен  проходить
под столь низкими сводами. Ђгеласт только сделал жест в сторону  императора,
отводЯ тем самым вопрос, на который он  не  мог  ответить,  а  немой  слуга,
словно просЯ прощениЯ за свое молчание, открыл рот и показал, что у н