дерзко расположилсЯ.
     - —то Я вижу? - сказал Ѓоэмунд. - Ѓлагородный граф Џарижский?  …сть  ли
среди  этого  высокого  собраниЯ  хоть  один  человек,   который   останетсЯ
равнодушным к тому, что имЯ рыцарЯ, столь  прославленного  своей  доблестью,
отныне будет запЯтнано пустой ссорой с продажными воинами  из  императорской
гвардии, заслуживающими лишь одного  званиЯ  -  званиЯ  наемников?  ‘тыдись,
стыдись, не позорь себЯ, ведь ты - норманский рыцарь!
     - џ не любитель, - сказал крестоносец, неохотно вставаЯ, -  разбиратьсЯ
в звании моего противника, когда он проЯвлЯет охоту  сразитьсЯ  со  мной.  џ
человек покладистый, граф Ѓоэмунд, и готов скрестить оружие с кем угодно - с
турком, с татарином, со странствующим англосаксом, который спассЯ  от  цепей
норманнов, чтобы стать рабом греков, -  если  он  добиваетсЯ  высокой  чести
отточить свой клинок о мой панцирь.
     €мператор слушал эти препирательства со смешанным чувством  негодованиЯ
и страха, ибо ему казалось, что весь  его  сложный  замысел  тут  же  пойдет
прахом из-за нанесенного ему предумышленного оскорблениЯ, которое к тому  же
может не ограничитьсЯ одними словами. Ћн уже готов был призвать своих воинов
к оружию, но, взглЯнув на правый фланг армии крестоносцев, увидел, что после
того, как франкский граф покинул их рЯды, они не двинулись  с  места.  ’огда
Ђлексей решил не обращать вниманиЯ на оскорбление и отнестись к нему  как  к
грубоватой шутке франка, поскольку вновь подходившие отрЯды не  обнаруживали
никаких враждебных намерений.
     Њолниеносно принЯв такое решение, он  неспешно  прошествовал  под  свой
балдахин и остановилсЯ рЯдом с троном, не торопЯсь занЯть его, чтобы не дать
повода наглому чужеземцу опЯть предъЯвить на него права.
     - Љто этот отважный рыцарь, - спросил он у графа Ѓолдуина,  -  которого
Я, судЯ по его гордому поведению, должен был встретить,  сидЯ  на  троне,  и
который счел возможным таким образом отстаивать свое достоинство?
     - Ћн считаетсЯ одним из самых храбрых воинов в нашем войске, -  ответил
Ѓолдуин, - хотЯ храбрецов у нас не меньше, чем песчинок на берегу морЯ.
     Ћн сам назовет тебе свое имЯ и звание.
     Ђлексей посмотрел на рыцарЯ. ‚ крупных красивых чертах лица,  в  живом,
исполненном фанатического огнЯ взоре он не увидел ничего, что говорило бы  о
желании  намеренно  оскорбить  его;  очевидно,   хотЯ   случившеесЯ   весьма
противоречило порЯдкам и  этикету  греческого  двора,  оно  отнюдь  не  было
задумано как повод длЯ ссоры. “спокоившись, император обратилсЯ к чужеземцу:
     - Њы не знаем, какое благородное имЯ ты носишь,  но  уверены,  судЯ  по
словам графа Ѓолдуина, что имеем честь видеть одного из храбрейших среди тех
рыцарей, которые, негодуЯ на  порабощение  свЯтой  земли,  проделали  долгий
путь, дабы освободить Џалестину от владычества неверных.
     - …сли ты хочешь узнать мое имЯ, - ответил  рыцарь,  -  любой  из  этих
пилигримов удовлетворит твое желание с большей готовностью, чем Я, ибо,  как
справедливо считают в нашей стране, многие поединки не на жизнь, а на смерть
только потому были отложены, что люди раньше  времени  назвали  свои  имена;
сражатьсЯ следует, боЯсь одного лишь господа бога и не думаЯ о том, в  каком
родстве, свойстве или близком  знакомстве  состоишь  с  противником.  ‘перва
пусть рыцари померЯтсЯ силами, а уж потом объЯвлЯют  свои  имена!  ’огда  по
крайней мере каждый из них будет знать, что имеет дело с храбрым  человеком,
и проникнетсЯ уважением к нему.
     - € все-таки, - сказал император,  -  Я  хотел  бы  знать,  раз  уж  ты
претендуешь на первенство среди такого множества рыцарей,  полагаешь  ли  ты
себЯ равным государю или владетельному кнЯзю?
     - —то ты хочешь этим сказать? - спросил франк,  и  лицо  его  несколько
омрачилось. - ’ы считаешь, что Я задел тебЯ, высказав мнение о твоих воинах?
     €мператор поспешил ответить, что вовсе не собиралсЯ обвинЯть  рыцарЯ  в
оскорблении  или  враждебном  действии;  кроме  того,  у  него,  отЯгченного
управлением империей, да еще в столь сложных  обстоЯтельствах,  нет  времени
заниматьсЯ бесполезными и  пустыми  ссорами.  франк  выслушал  императора  и
довольно сухо ответил:
     - ’о, что ты сейчас мне сказал, очень удивительно, ибо, судЯ по  твоему
французскому  выговору,  тебе  не  раз  приходилось  иметь  дело   с   моими
соплеменниками. џ полагаю, что некоторые  рыцарские  доблести,  свойственные
нашей нации, поскольку ты не монах и не женщина, должны  были  бы  вместе  с
нашим Языком найти путь к твоему сердцу.
     - “спокойсЯ, граф,  -  сказал  Ѓоэмунд,  который,  боЯсь,  что  вот-вот
вспыхнет ссора, все времЯ стоЯл рЯдом  с  Ђлексеем.  -  €мператору  во  всех
случаЯх полагаетсЯ отвечать учтиво. Ќу, а кто стремитсЯ к  сражениЯм,  очень
скоро утолит свою жажду в боЯх с неверными. €мператор  хочет  только  узнать
твое имЯ и происхождение, а у тебЯ меньше чем у кого бы то ни было оснований
скрывать их.
     - Ќе знаю, что именно интересует этого государЯ или императора, как  ты
его именуешь, - ответил франкский граф, - но рассказать о себе Я могу только
очень немногое. ‚ глубине одного из обширных лесов в  сердце  ”ранции,  моей
родной страны, стоит часовнЯ,  так  глубоко  ушедшаЯ  в  землю,  словно  она
согнулась под тЯжестью долгих лет. ‘вЯтаЯ дева, чей алтарный образ  известен
под  именем  ‚ладычицы  сломанных  копий,  во  всем  королевстве   считаетсЯ
покровительницей ратных дел. —етыре проезжих дороги с четырех  сторон  света
сходЯтсЯ у дверей этой часовни, и всЯкий раз, когда добрый рыцарь  проезжает
мимо, он спешиваетсЯ и заходит в часовню помолитьсЯ, но  перед  этим  трижды
трубит в рог, пока Ясень и дуб не ответЯт ему гулом. Љоленопреклоненный,  он
выстаивает службу перед образом ‚ладычицы сломанных копий  и  почти  всегда,
встав с колен, обнаруживает какого-нибудь  странствующего  рыцарЯ,  готового
удовлетворить его желание сразитьсЯ. Ѓольше месЯца провел Я в этом  месте  и
сражалсЯ со всеми,  кто  приезжал  туда,  и  все  они  благодарили  менЯ  за
рыцарское обхождение с ними, не считаЯ того рыцарЯ, который  имел  несчастье
свалитьсЯ с конЯ и сломать себе шею,  и  еще  одного,  которого  Я  проткнул
копьем так, что окровавленный наконечник на  целый  Ярд  торчал  у  него  из
спины. Ќо такие случаи неизбежны в поединках, остальные же  мои  противники,
расставаЯсь со мной, были признательны мне за милосердие.
     - џ полагаю, благородный рыцарь, - сказал император, -  что  при  твоем
телосложении  и  храбрости  тебе  нелегко  найти  равных  даже  среди  твоих
соплеменников,  искателей  приключений,  не  говорЯ  уже  о  людЯх,  которым
внушили, что рисковать своей жизнью в бессмысленных схватках друг с другом -
значит, уподобившись несмышленому ребенку пренебрегать даром господним.
     - „умай что тебе угодно, - довольно высокомерно  ответил  франк,  -  но
уверЯю тебЯ, ты более чем несправедлив, если полагаешь,  что  мы  скрещиваем
оружие в раздражении или в гневе и  что  наши  утренние  рыцарские  поединки
перед входом в старую часовню даруют нам меньшую радость, чем вечернЯЯ охота
на оленЯ или кабана.
     - ‘  турками,  -  сказал  Ђлексей,  -  тебе  не  удастсЯ  так   приЯтно
обмениватьсЯ любезностЯми: џ советую тебе во времЯ боЯ с ними находитьсЯ  не
в авангарде и не в тылу, а  держатьсЯ  поближе  к  знамени,  которое  обычно
стараютсЯ захватить самые храбрые из неверных  и  грудью  отстоЯть  -  самые
доблестные из рыцарей.
     - ЉлЯнусь ‚ладычицей сломанных копий, - ответил  крестоносец,  -  Я  не
жалею, что турки менее вежливы, чем христиане: ведь даже самый лучший из них
не заслуживает других названий, кроме "неверный" и  "пес-Язычник",  ибо  они
равно преступают и божеские и рыцарские законы. џ надеюсь встретитьсЯ с ними
в первых рЯдах нашей армии, вблизи от нашего  знамени  или  в  любом  другом
месте на поле боЯ, и выполню свой долг, разделавшись с ними за то, что  они,
будучи врагами пречистой девы и  всех  свЯтых,  к  тому  же  еще  привержены
гнусным обычаЯм, то есть ЯвлЯютсЯ и моими личными врагами. Ђ сейчас  у  тебЯ
довольно времени, чтобы сесть и принЯть у менЯ присЯгу;  Я  же  буду  весьма
тебе обЯзан, если ты проделаешь эту дурацкую церемонию как можно быстрее.
     €мператор поспешно занЯл свое место и взЯл в свои руки мускулистые руки
крестоносца, который произнес слова присЯги  и  отправилсЯ  в  сопровождении
графа Ѓолдуина к кораблЯм. ‘ удовольствием убедившись, что рыцарь взошел  на
борт, Ѓолдуин вернулсЯ к императору.
     - Љак имЯ этого необыкновенного и самонадеЯнного  человека?  -  спросил
император.
     - …го зовут ђоберт, граф Џарижский, - ответил Ѓолдуин. -  Ћн  считаетсЯ
одним из самых храбрых пэров, окружающих французский трон.
     Џосле некоторого раздумьЯ Ђлексей  Љомнин  отдал  приказ  закончить  на
сегоднЯшний день церемонию, опасаЯсь,  что  грубые  и  легкомысленные  шутки
чужеземцев вызовут новую ссору. Љрестоносцев,  к  их  полному  удовольствию,
проводили обратно во дворцы, где их до этого так гостеприимно  принимали,  и
они охотно вернулись к прерванному пиру, от которого им пришлось оторватьсЯ,
чтобы принести присЯгу.
     ’рубы  предводителей   крестового   похода   проиграли   сигнал   отбоЯ
немногочисленным простым воинам,  входившим  в  их  отрЯды,  а  также  всему
скопищу рыцарей, и те, довольные отсрочкой, смутно понимаЯ, быть может,  что
только после переправы через Ѓосфор начнутсЯ длЯ них подлинные испытаниЯ,  с
радостью остались по ею сторону пролива.
     ‚ероЯтно, это никак не было предусмотрено, но граф ђоберт  Џарижский  -
так сказать, герой описанного тревожного днЯ,  -  услышав  звучавшие  вокруг
призывы труб, тоже решил сойти на берег, хотЯ корабль его уже  был  готов  к
отплытию, и ни Ѓоэмунд, ни ѓотфрид, ни все остальные,  пытавшиесЯ  объЯснить
ему  смысл  сигнала,  не  смогли  поколебать  его  намерение   вернутьсЯ   в
Љонстантинополь. Ћн презрительно рассмеЯлсЯ, когда ему сказали, что он может
навлечь на себЯ гнев императора; более того - казалось, что  графу  доставит
особенное удовольствие, сидЯ за столом ЂлексеЯ, бросить ему вызов  или  хотЯ
бы показать, насколько ему безразлично, нанес он оскорбление императору  или
нет.
     „аже  ѓотфрид  Ѓульонский,  к  которому  рыцарь   выказывал   известное
уважение,  не  переубедил  его;  этот  мудрый  предводитель,  исчерпав   все
аргументы,  могущие  поколебать  решение  графа  вернутьсЯ  в  императорскую
столицу, и  почти  поссорившись  с  ним,  в  конце  концов  предоставил  ему
действовать  по  собственному  усмотрению.  “казываЯ  на  проходившего  мимо
ђоберта Џарижского, ѓотфрид сказал графу ’улузскому,  что  этот  неукротимый
странствующий рыцарь способен повиноватьсЯ лишь своим прихотЯм.
     - Ћн взЯл с собой в крестовый поход меньше  пЯтисот  воинов,  -  сказал
ѓотфрид, - и Я готов поклЯстьсЯ, что даже сейчас, когда мы накануне  военных
действий, он понЯтиЯ не имеет, где его люди и есть ли у них еда и  кров  над
головой. ‚ его ушах вечно звучит трубный глас, призывающий к атаке, и у него
нет ни желаниЯ, ни времени прислушатьсЯ к  другим,  менее  воинственным  или
более разумным голосам.
     ЏоглЯдите, как он прогуливаетсЯ там, - ни дать ни взЯть школЯр, который
вырвалсЯ на свободу и теперь сгорает от любопытства и жажды напроказить.
     - Џри этом, - заметил ђаймонд, граф ’улузский, - отваги у него столько,
что он вынесет на своих плечах любую, самую безрассудную выходку целой армии
благочестивых крестоносцев. ’ем не менее он так горЯч и спесив, что  рискнет
успехом всего похода, лишь бы не упустить случаЯ  схватитьсЯ  в  поединке  с
достойным противником или, как он выражаетсЯ, послужить ‚ладычице  сломанных
копий.
     Ќо с кем это он сейчас  встретилсЯ  и  вместе  идет,  вернее  -  лениво
бредет, обратно в Љонстантинополь?
     - ’ы говоришь о  вооруженном  рыцаре  в  великолепных  доспехах,  более
хрупкого телосложениЯ, чем обычный воин? - спросил ѓотфрид. -  Џолагаю,  что
это та самаЯ прославленнаЯ дама, котораЯ завоевала сердце  ђоберта,  проЯвив
во времЯ турнира не меньше доблести и бесстрашиЯ, чем он сам. Ђ паломница  в
длинном одеЯнии, вероЯтно, их дочь или племЯнница.
     - “дивительные зрелища можно увидеть в наше времЯ, достойный рыцарь,  -
заметил граф ’улузский. - Ќичего подобного Я не  встречал  с  тех  пор,  как
ѓета, жена ђоберта ѓискара, решила стЯжать  известность  делами,  достойными
мужчины, и начала соперничать со своим мужем на поле  боЯ,  на  балах  и  на
пирушках.
     - ’акова и эта чета, благородный рыцарь, - добавил третий  крестоносец,
в это времЯ присоединившийсЯ к ним, - да помилует небо беднЯгу, который не в
состоЯнии поддерживать домашний мир сильной рукой!
     - —то верно, то верно, - ответил ђаймонд. - •отЯ и обидно, что женщина,
которую мы любим, давно утратила цветение юности, все же утешительно думать,
что она слишком старомодна и не решитсЯ  колотить  нас,  когда  мы  вернемсЯ
назад, оставив пашу молодость или зрелость в этом длительном походе.
     Ћднако давайте пойдем и мы  в  Љонстантинополь  вслед  за  этим  бравым
рыцарем.

                                  ѓлава •

     ‚ те давние, глухие времена
     Ќередко женщины предпочитали
     Ќе в зеркала смотретьсЯ, а в щиты,
     € побеждать мужчин не взором нежным,
     Ђ острием разЯщего меча.
     € все же в их сердцах была природа
     “нижена, но не побеждена.
     "”еодальные времена"

     Ѓренгильда, графинЯ  ЏарижскаЯ,  была  одной  из  тех  доблестных  дам,
которые охотно принимали участие  в  битвах.  ‚о  времЯ  Џервого  крестового
похода таких воительниц было немало - относительно, конечно, ибо Явление это
все же противоестественное; они-то и послужили реальными прообразами  Њарфиз
и Ѓрадамант, которых так любили воспевать сочинители  романов,  награждавшие
их порою непроницаемыми доспехами, а иной раз -  копьем,  пробивающим  любую
броню, длЯ  того,  чтобы  как-то  смЯгчить  невероЯтный  факт  частых  побед
представительниц слабого пола над мужской половиной рода человеческого.
     Ќо очарование Ѓренгильды было более  простого  свойства  и  заключалось
главным образом в ее удивительной красоте.
     ‘ детских лет она презирала занЯтиЯ, обычно милые  женскому  сердцу,  и
те,  кто  пыталсЯ  добитьсЯ  благосклонности  юной  госпожи   Ђспрамонтской,
наследницы владений весьма воинственного  семейства  -  это  обстоЯтельство,
по-видимому, и питало в ней ее причудливые склонности, - услышали  в  ответ,
что они должны заслужить такую честь, проЯвив свою отвагу на  турнире.  Ћтец
Ѓренгильды к этому времени умер, а мать была женщиной мЯгкой, и  дочь  легко
подчинила ее своему влиЯнию.
     Њногочисленные поклонники Ѓренгильды охотно согласились на ее  условиЯ,
которые были слишком в духе того времени, чтобы кого-нибудь удивить.  ’урнир
был  устроен  в  замке  Ђспрамонте.  Џоловина  участников  этого  рыцарского
сборища, выбитаЯ из седла другой, более  удачливой  половиной,  удалилась  с
арены подавленнаЯ  и  разочарованнаЯ.  Џобедители  не  сомневались,  что  им
предложат сразитьсЯ между собой. Љаково же  было  их  изумление,  когда  они
узнали волю дамы их сердца! Ћна сама облачилась в доспехи, взЯла копье, села
на конЯ и попросила рыцарей, которые так высоко, по  их  словам,  ценЯт  ее,
позволить ей принЯть участие в их рыцарских забавах. Њолодые  рыцари  учтиво
внесли молодую хозЯйку в  список  участников  турнира,  посмеиваЯсь  над  ее
желанием победить стольких доблестных представителей сильного пола.  ‚ассалы
же и  старые  слуги  графа,  ее  отца,  тоже  посмеивались,  предвидЯ  исход
поединка.
     ђыцари вступали в бой с прекрасной Ѓренгильдой,  а  затем,  выбитые  из
седла,  один  за  другим  падали  на  песок;  надо,   впрочем,   отдать   им
справедливость - положение у  них  было  не  из  легких:  шутка  сказать  им
приходилось меритьсЯ силами с одной из красивейших женщин того времени!  Ћни
невольно сдерживали мощь ударов, поворачивали коней в сторону и старались не
столько одержать верх над  своей  прекрасной  противницей  -  а  без  такого
стремлениЯ нет и победы, сколько уберечь ее  от  серьезных  повреждений,  Ќо
молодаЯ госпожа ЂспрамонтскаЯ  была  не  из  тех  дам,  которых  можно  было
победить, не приложив при этом всей силы и всего воинского искусства.
     Џотерпевшие   поражение   поклонники   покинули   замок,   тем    более
раздосадованные, что перед заходом  солнца  туда  прибыл  ђоберт  Џарижский;
узнав о турнире, он  немедленно  выразил  желание  принЯть  в  нем  участие,
заЯвив, что если ему удастсЯ добитьсЯ победы,  он  заранее  отказываетсЯ  от
обещанной награды, ибо приехал сюда не ради богатых  поместий  или  красивых
женщин. ‡адетаЯ, уЯзвленнаЯ, Ѓренгильда выбрала  новое  копье,  вскочила  на
лучшего своего конЯ и  выехала  на  арену  с  твердой  решимостью  отомстить
обидчику, пренебрегшему ее красотой. ќто ли раздражение  лишило  ее  обычной
силы и ловкости, или она, подобно всЯкой женщине,  поддалась  тому  мужчине,
который как раз и не добивалсЯ ее,  или,  как  оно  нередко  бывает,  пришел
назначенный ей час, только случилось так, что копье  графа  ђоберта  сделало
свое дело с обычным длЯ него успехом; Ѓренгильда ЂспрамонтскаЯ  была  выбита
из седла, шлем слетел с ее головы, а  сама  она  грохнулась  на  землю.  ќто
прекрасное лицо, прежде румЯное, а теперь  мертвенно-бледное,  произвело  на
рыцарЯ такое впечатление, что он еще выше оценил свою победу. ‚ерный  слову,
он собиралсЯ покинуть замок, ибо тщеславнаЯ дама была  достаточно  наказана,
но тут своевременно вмешалась ее мать. “бедившись, что ее молодаЯ наследница
не  получила  серьезных  ран,  она  поблагодарила  незнакомого   рыцарЯ   за
преподанный ее дочери урок, который, надо полагать, та не скоро  забудет.  Ђ
так как предложение остатьсЯ соответствовало тайным желаниЯм графа  ђоберта,
он уступил чувству,  подсказывавшему  ему,  что  с  отъездом  торопитьсЯ  не
следует, ‚ нем текла кровь Љарла ‚еликого, но еще большее значение в  глазах
юной дамы имело то обстоЯтельство, что он был одним из  самых  прославленных
норманских рыцарей того времени. ЏроведЯ десЯть  дней  в  замке  Ђспрамонте,
жених и невеста  с  приличествующей  случаю  свитой  отправились  в  часовню
‚ладычицы сломанных копий, ибо только там граф ђоберт пожелал венчатьсЯ. „ва
рыцарЯ, ожидавшие у часовни, в соответствии с обычаем, возможности  вступить
с кем-нибудь в поединок, были весьма разочарованы,  увидев  эту  кавалькаду,
Явно нарушавшую их планы.  Љаково  же  было  удивление  рыцарей,  когда  они
получили вызов от молодой четы,  котораЯ  предложила  им  сразитьсЯ  с  ними
обоими, радуЯсь возможности начать супружескую жизнь  именно  так,  как  они
собирались ее вести и впредь. ѓраф и его  жена,  как  всегда,  победили;  их
учтивость дорого обошлась обоим рыцарЯм, так как у одного из  них  во  времЯ
поединка была сломана рука, а у другого - вывихнута ключица.
     †енитьба нисколько не помешала графу ђоберту  по-прежнему  вести  жизнь
странствующего рыцарЯ; напротив, когда он хотел новыми подвигами  поддержать
укрепившуюсЯ за ним известность,  его  жена  наравне  с  ним  участвовала  в
сражениЯх и не уступала ему в жажде славы. Џоддавшись  безумию,  охватившему
всю …вропу, они оба  украсили  свои  доспехи  знаком  креста  и  отправились
освобождать свЯтую землю.
     ѓрафине Ѓренгильде было в ту  пору  двадцать  шесть  лет,  и  она  была
прекрасна, как только может быть  прекрасна  амазонка.  Ћчень  высокого  длЯ
женщины роста, она отличалась благородством черт.
     „аже военные труды не уменьшили ее красоты, а легкий загар, покрывавший
лицо графини, лишь оттенЯл  белизну  кожи  там,  где  она  была  закрыта  от
солнечных лучей.
     €мператор  Ђлексей,   отдав   своей   свите   приказ   возвращатьсЯ   в
Љонстантинополь, имел  тайный  разговор  с  главным  телохранителем  Ђхиллом
’атием.
     Ќачальник  гвардии  молча  склонил  голову  в  знак  повиновениЯ  и   с
несколькими своими воинами отделилсЯ от императорской свиты. ѓлавнаЯ  дорога
в город была забита войсками и толпами зрителей, страдавших от пыли и жары.
     ѓраф ђоберт Џарижский погрузил на борт кораблЯ своих лошадей  и  свиту,
оставив при себе только  старого  оруженосца  и  прислужницу  жены.  …му  ре
нравилась всЯ эта толчеЯ, тем  более  что  с  ним  была  жена,  и  он  начал
высматривать среди деревьев, окаймлЯвших берег и  сбегавших  к  самой  воде,
какую-нибудь другую дорогу в Љонстантинополь, пусть  кружную,  но  приЯтную,
где, быть может, они набредут на удивительные  виды  природы  или  рыцарские
приключениЯ - а этого главным образом  они  и  искали  на  ‚остоке.  ирокаЯ
утоптаннаЯ дорожка, казалось,  обещала  им  все  удовольствиЯ,  какие  может
предоставить  тень  в  этом  жарком  климате.  Њестность,  по  которой   они
проходили,  была  необычайно  красива;  повсюду  виднелись  храмы,   церкви,
беседки, то там, то здесь  источник  предлагал  им  свои  серебрЯные  струи,
подобно щедрому деЯтелю, который, отказываЯ себе во всем, ничего  не  жалеет
длЯ тех, кто в нужде. Ќикто не толкал  их  и  не  теснил,  ибо  воинственнаЯ
музыка, долетавшаЯ до них издали и ласкавшаЯ слух, отвлекла  весь  народ  на
большую дорогу.
     ђадуЯсь  тенистой  прохладе,  они  неспешно  шли,  дивЯсь  непривычному
ландшафту, зданиЯм, повадкам людей, попадавшихсЯ им навстречу или обгонЯвших
их. Ћдин человек особенно обратил на себЯ внимание графини  Ѓренгильды.  ќто
был  дородный  старик,  который  держал  в  руке  свиток  пергамента  и  так
внимательно читал его, что, казалось, ничего больше не  видел.  ‚ысокий  лоб
его свидетельствовал о глубоком уме, а пронзительный взглЯд,  мнилось,  умел
проникать в тайный смысл человеческих  суждений  и,  отбросив  все  суетное,
извлекал из них самое существенное.
     ‘ трудом оторвавшись  от  пергамента,  Ђгеласт  -  ибо  это  был  он  -
встретилсЯ глазами с графом ђобертом и его дамой, ласково  назвал  их  "дети
мои" и спросил, не заблудились ли они и не может ли он чем-нибудь им помочь.
     - Њы чужестранцы, отец, - услышал он в ответ. - ‚месте со  всей  армией
пилигримов  мы  приехали  сюда  из   далекой   страны,   охваченные   единым
стремлением - вознести молитвы там, где, во искупление  наших  грехов,  была
принесена великаЯ жертва, и освободить с помощью добрых  мечей  порабощенную
Џалестину,  захваченную  и  поруганную   неверными,   ’акова   высшаЯ   цель
крестоносцев. Ћднако ђоберт, Џарижский и его супруга, раз уж они оказались в
этой стране, хотЯт огласить ее эхом своих шагов. Ћни  не  привыкли  бесшумно
ходить по земле и жаждут завоевать бессмертную славу хотЯ бы  ценой  земного
существованиЯ.
     - ‡начит, ты готов пожертвовать  безопасностью  ради  славы,  -  сказал
Ђгеласт, - хотЯ, быть может, на чашу весов вместе с победой лЯжет и смерть?
     - Љонечно, - ответил граф ђоберт. - ‹юбой из нас, если он владеет мечом
не хуже, чем Я, рассуждает точно так же.
     - €, насколько Я понимаю, - спросил Ђгеласт, - твоЯ  дама  разделЯет  с
тобой эти доблестные мысли?
     Ќеужели это действительно так?
     - ’ы волен,  отец,  не  верить  в  мою  женскую  храбрость,  -  сказала
графинЯ, - но, клЯнусь тебе, -  и  вот  свидетель,  который  подтвердит  мои
слова, - если бы в ней усомнилсЯ мужчина раза  в  два  моложе  тебЯ,  он  не
осталсЯ бы безнаказанным.
     - „а защитит менЯ небо от молний, которые мечут  твои  глаза,  будь  то
молнии гнева или презрениЯ, - сказал Ђгеласт. - Ћт  других  опасностей  менЯ
защищает мой aegis <™ит (лат.).>. Ќо возраст с его недугами тоже служит  мне
защитой. ‚озможно, вам нужен именно такой человек, как Я; если это верно,  Я
был бы счастлив оказать вам любую услугу, ибо считаю  это  своим  долгом  по
отношению ко всем достойным рыцарЯм.
     - џ уже говорил, - ответил ему граф ђоберт, -  что,  не  считаЯ  обета,
который Я должен выполнить, - тут он поднЯл глаза к небу и перекрестилсЯ,  -
больше всего на свете Я хочу прославить свое имЯ  с  оружием  в  руках,  как
подобает доблестному рыцарю. Љогда люди умирают в безвестности, они  умирают
навсегда.
     …сли бы мой предок Љарл не покинул жалких  берегов  ‡аале,  он  был  бы
известен не более, чем любой виноградарь из тех мест, который только  тем  и
занимаетсЯ, что подрезает лозы. Ќо он прожил жизнь как  храбрый  человек,  и
имЯ его бессмертно в памЯти достойных.
     - Њолодой человек, -  сказал  старый  грек,  -  нашу  страну  не  часто
посещают такие люди, как ты, чьи редкие свойства Я,  твой  преданный  слуга,
высоко ценю; знай же, что именно Я могу помочь тебе в  деле,  столь  дорогом
твоему сердцу. џ так долго изучал природу и так глубоко проник в  ее  тайны,
что она как бы перестала существовать длЯ менЯ и передо мной  открылсЯ  иной
мир, совершенно от нее отличный. “дивительные  знаниЯ,  которыми  Я  владею,
недоступны другим людЯм, и их нельзЯ раскрыть тому, чьи  ратные  подвиги  не
выходЯт за пределы обыденного. Ќи  один  выдумщик  романтических  небылиц  в
вашей романтической стране,  жаждущий  утолить  пустое  любопытство  сидЯщих
вокруг него слушателей, не способен  извлечь  из  своего  воображениЯ  такие
необычайные истории, какие знаю  Я,  черпающий  их  не  из  фантазии,  а  из
подлинной жизни, не говорЯ уже о том, что  мне  известно,  где  рыцарЯ  ждут
увлекательные приключениЯ и как завершить их подвигом.
     - …сли ты и вправду стремишьсЯ поделитьсЯ  своими  знаниЯми,  -  сказал
французский граф, - то сейчас ты встретил одного из тех, кого ищешь. Ќи  моЯ
графинЯ, ни Я не сойдем с места, пока ты не укажешь,  где  нам  найти  такое
приключение, о каком без устали мечтают все странствующие рыцари.
     ‘ этими словами он сел рЯдом со стариком;  Ѓренгильда  последовала  его
примеру с видом до того почтительным, что в этом было даже что-то забавное.
     - Ќам с тобой повезло, Ѓренгильда,  -  продолжал  граф  ђоберт.  -  Ќаш
ангел-хранитель хорошо заботитсЯ о нас. „о сих пор нас окружали здесь только
чопорные придворные, которые болтают на своем бессмысленном Языке  и  больше
ценЯт мимолетный взглЯд трусливого  императора,  чем  разЯщий  удар  смелого
рыцарЯ. ‡наешь,  Я  уже  даже  начал  думать,  правильно  ли  мы  поступили,
сделавшись крестоносцами, - бог да простит мне эти нечестивые мысли!
     € вот, почти отчаЯвшись найти путь к славе, мы вдруг  встречаем  одного
из тех замечательных людей, которых рыцари былых времен обычно  встречали  у
родников,  возле  придорожных  крестов  и  часовен,  людей,  всегда  готовых
направить странствующего рыцарЯ туда, где можно совершить великие  дела.  Ќе
перебивай его, Ѓренгильда, - добавил граф, - пусть  он  припомнит  старинные
преданиЯ, и ты увидишь, как он обогатит нас сокровищами своей памЯти.
     - Њне пришлось ждать  дольше,  чем  позволЯет  большинству  людей  срок
человеческой жизни, - сказал после некоторой паузы Ђгеласт, - но Я с  лихвой
вознагражден за это тем, что на склоне дней могу послужить супругам, которые
так преданы  рыцарским  идеалам.  €  мне  сразу  вспомнилась  одна  историЯ,
случившаЯсЯ здесь, в моей ѓреции, вообще богатой необыкновенными  историЯми.
џ вам коротко расскажу ее.
     „алеко отсюда, в нашем прославленном греческом архипелаге, где на  море
свирепствуют бури и пенЯтсЯ валы, среди скал, которые, постоЯнно менЯЯ  свой
облик,  словно  бросаютсЯ  друг  на  друга,  лежит,  омываемый  беспокойными
волнами, богатый остров ‡юликий, где,  несмотрЯ  на  изобилие  его  природы,
живет совсем немного людей, и те -  только  на  морском  берегу.  ‚нутреннЯЯ
часть острова представлЯет собой огромную гору, вернее - нагромождение  гор;
менЯ уверЯли, что все, кто отваживалсЯ подойти  достаточно  близко  к  горе,
видели старинные, поросшие мхом башни и остроконечные шпили  величавого,  но
разрушенного  замка,  жилища  повелительницы  этого  острова,  заколдованной
много-много лет назад.
     Ќекий смелый рыцарь, совершивший паломничество  в  €ерусалим,  поклЯлсЯ
освободить эту несчастную жертву  жестокого  колдовства,  ибо  он  испытывал
справедливое негодование при мысли, что силы тьмы владычествуют  так  близко
от свЯтой земли, которую  можно  назвать  истинным  источником  света.  „вое
старейших жителей острова согласились проводить его к главным воротам, но не
осмелились подойти к ним ближе, чем на  расстоЯние  полета  стрелы.  Ћтсюда,
предоставленный самому себе, храбрый франк двинулсЯ к своей цели,  полагаЯсь
лишь на свое мужественное сердце и на помощь неба. Ћн приблизилсЯ к  зданию,
гигантские размеры и гармоничные очертаниЯ которого говорили о могуществе  и
богатстве того, кто построил его. Ѓронзовые ворота  раскрылись  сами  собой,
словно с надеждой и радостью, и среди шпилей и башенок  прозвучали  неземные
голоса, как будто поздравлЯвшие духа, прикованного к этому месту, с приходом
освободителЯ.
     ђыцарь вошел в ворота, полный удивлениЯ, но не запЯтнанный страхом, ибо
готическое  великолепие,  открывшеесЯ   ему,   еще   более   возвысило   его
представление о красоте дамы,  длЯ  которой  была  создана  столь  роскошнаЯ
темница. Ќа башнЯх и стенах замка  стоЯли  вооруженные  стражи  в  восточных
одеждах, готовые, казалось, выстрелить из  луков;  но  они  стоЯли  молча  и
неподвижно, не обращаЯ вниманиЯ на закованного в латы рыцарЯ,  словно  к  их
посту приближалсЯ монах или отшельник. Ћни были живые, но  бесчувственные  и
бессильные, подобно мертвецам.
     …сли верить старому преданию, четыреста  раз  сменЯлись  времена  года,
летом их грело солнце, зимой поливал дождь, но они не замечали ни ласкающего
тепла, ни холода. Љак у израильтЯн в  пустыне,  обувь  их  не  изнашивалась,
одежда не истлевала. ‚ремЯ не коснулось этих людей, и  рыцарь  увидел  их  в
точности такими, какими они были когда-то. Њудрец,  который  зачаровал  этих
людей, был одним из магов, исповедовавших учение  ‡ороастра.  Ћн  ЯвилсЯ  ко
двору юной царевны, котораЯ встретила его со вниманием, какого только  может
пожелать самое придирчивое тщеславие; но очень скоро ее  почтительный  страх
перед этим величавым старцем исчез,  ибо  она  понЯла,  что  он  покорен  ее
красотой. Џрекрасной женщине ничего не стоило - это ведь случаетсЯ на каждом
шагу - привести мудреца в такое состоЯние, которое довольно  метко  называют
"раем длЯ дураков".
     ”илософ стал вести себЯ как мальчишка, а в его возрасте  это  выглЯдело
смешным: он мог повелевать стихиЯми, но повернуть времЯ вспЯть было вне  его
власти. Љогда он произносил магические заклЯтиЯ, склонЯлись горы и отступало
море, но когда пыталсЯ увлечь царевну  зюликийскую  в  стремительном  танце,
юноши и девушки отворачивались, чтобы он не заметил, как они потешаютсЯ  над
ним.
     Љ несчастью, старики, даже самые умудренные,  порой  забывают  о  своих
сединах, и тогда молодежь  начинает  подсматривать  за  ними,  вышучивать  и
высмеивать их слабости. –аревна частенько обменивалась взглЯдами  со  своими
придворными, даваЯ им понЯть, что ее забавлЯют ухаживаниЯ грозного мага.
     ‘ течением времени она  позабыла  об  осторожности,  и  однажды  старик
перехватил взглЯд, открывший ему, каким смешным казалсЯ  он  той,  кого  так
страстно обожал. Ќа земле не существует страсти более горькой,  чем  любовь,
превратившаЯсЯ в ненависть; такой ненавистью и воспылал мудрец, раскаЯвшийсЯ
в безумном чувстве к легкомысленной царевне, сделавшей из него шута.
     Ћднако он нашел в себе силы скрыть свой гнев.
     Ќи словом, ни взглЯдом не выдал он горького разочарованиЯ. ’олько некаЯ
тень печальных, вернее - сумрачных дум, поЯвившаЯсЯ на его челе,  предвещала
надвигающуюсЯ бурю. –аревну это несколько обеспокоило; к тому  же  сердце  у
нее было очень доброе, и если она  и  выставила  старика  на  посмеЯние,  то
винить за  это  надо  скорее  случай  и  обстоЯтельства,  нежели  ее  дурные
намерениЯ. ‚идЯ, что старик  страдает,  и  желаЯ  облегчить  его  боль,  она
подошла к нему, прежде чем удалитьсЯ в свои покои, и ласково пожелала доброй
ночи:
     "’ы говоришь мне доброй ночи", дочь моЯ, - заметил мудрец, - но кто  из
тех, кто слышит менЯ сейчас, сможет завтра сказать доброе утро"?"
     Ќа эти слова мало кто обратил внимание; лишь два-три  человека,  хорошо
знавшие мудреца, в ту же  ночь  бежали  с  острова,  и  от  них-то  и  стало
известно, что навлекло на обитателей замка страшную кару.
     Њагический сон, подобный  смерти,  сковал  их,  и  они  уже  больше  не
просыпались. Ћстров обезлюдел,  а  те,  кто  не  покинул  его,  остерегались
приближатьсЯ  к  замку,  дожидаЯсь,  чтобы  какой-нибудь  отважный  искатель
приключений принес  околдованным  желанное  избавление,  на  которое  смутно
намекнул волшебник.
     Ќикогда, казалось, не была так велика надежда на пробуждение, как в  ту
минуту, когда заколдованный замок огласили гордые шаги Ђртавана де Ћлье.
     Џо левую руку он увидел дворец, увенчанный башней, по правую -  изЯщное
строение, где, видимо, обитали  женщины.  “  боковой  двери  полулежали  два
гаремных стража с обнаженными мечами в руках; страшнаЯ гримаса не то сна, не
то смерти искажала их лица и словно грозила гибелью каждому,  кто  осмелитсЯ
войти сюда. Ќо Ђртаван де Ћлье не устрашилсЯ.
     Ћн приблизилсЯ к двери, и она, подобно воротам замка, распахнулась сама
собой. ђыцарь переступил порог помещениЯ длЯ стражи, где находились такие же
воины-евнухи, чьи взоры, столь неподвижные, что никто  не  мог  бы  сказать,
остановила их длань смерти или сна, словно запрещали ему войти.  Ќе  обращаЯ
вниманиЯ на грозных стражей, Ђртаван вошел  во  внутренний  покой  и  увидел
прекрасных рабынь, застигнутых чарами в  тот  миг,  когда  они  раздевались,
чтобы отойти ко сну. ќто соблазнительное зрелище, казалось, должно  было  бы
остановить столь юного пилигрима, как Ђртаван де Ћлье, но  сердце  его  было
исполнено решимости вернуть свободу прекрасной царевне, и никакие  низменные
побуждениЯ не могли отвлечь его от этой цели. Џоэтому он двинулсЯ  дальше  и
подошел к маленькой двери из слоновой кости,  котораЯ  открылась  не  сразу,
словно застыдившись чего-то, но затем, подобно  другим,  распахнулась  перед
ним. € вот рыцарь вступил в спальню самой  царевны.  ЊЯгкий  свет,  подобный
свету вечерних сумерек, проникал  в  эту  комнату,  где  все  располагало  к
сладкому сну. Ќа  груде  подушек  величественного  ложа,  едва  касаЯсь  их,
возлежала пЯтнадцатилетнЯЯ красавица, прославленнаЯ царевна зюликийскаЯ.
     - Ќе посетуй, что Я прерываю тебЯ, достойный отец,  -  сказала  графинЯ
Ѓренгильда, - но, думаетсЯ мне,  все  мы  хорошо  представлЯем  себе  спЯщую
женщину, и не следует так подробно останавливатьсЯ на этом,  тем  более  что
подобнаЯ тема врЯд ли подобает как нашему, так и твоему возрасту.
     - Џрости менЯ, благороднаЯ дама, - ответил  Ђгеласт,  -  но  наибольший
интерес всегда вызывала именно эта часть моей  истории,  и  если  Я  сейчас,
повинуЯсь твоему приказу, опущу ее, то прошу тебЯ иметь в  виду,  что  таким
образом Я пожертвую лучшим местом моей повести.
     - Ѓренгильда, - вмешалсЯ граф, - Я удивлен, что  ты  решилась  прервать
историю,  рассказываемую  с  ’аким  пылом.  Ќесколько  слов,  опущенных  или
добавленных, несомненно могут иметь большое значение длЯ ее смысла, но  врЯд
ли они повлиЯют на наши чувства.
     - Љак вам будет угодно, - сказала его супруга, снова усаживаЯсь,  -  но
мне кажетсЯ, что почтенный отец затЯгивает свой  рассказ,  и  он  становитсЯ
скорее легкомысленным, чем интересным.
     - Ѓренгильда, - заметил граф, - Я впервые обнаруживаю  в  тебе  женскую
слабость.
     - Ђ  Я  могу,  в  свою  очередь,  сказать,  граф  ђоберт,  -   ответила
Ѓренгильда, - что ты впервые проЯвлЯешь при мне непостоЯнство,  свойственное
твоему полу.
     - Ћ боги и богини! -  воскликнул  философ.  -  ‚едь  эта  ссора  лишена
всЯкого основаниЯ! ѓрафинЯ ревнует супруга к женщине, которую  он,  по  всей
вероЯтности,  никогда  не  увидит,  ибо  длЯ  нынешних   поколений   царевна
зюликийскаЯ все равно что замурована в гробнице.
     - Џродолжай, - попросил граф ђоберт Џарижский. - …сли  сэр  Ђртаван  де
Ћлье не снЯл чар с царевны, то Я даю обет ‚ладычице сломанных копий...
     ’ - Ќе забывай,  -  прервала  его  супруга,  -  что  ты  уже  дал  обет
освободить гроб ѓосподень, и мне думаетсЯ, что  нет  цели  возвышеннее,  чем
эта.
     - ’ы права, госпожа моЯ, ты права, - сказал  граф  ђоберт,  не  слишком
довольный ее вмешательством. - Њожешь быть уверена, что  никакой  подвиг  не
сможет отвлечь менЯ от нашего общего дела - освобождениЯ гроба господнЯ.
     - “вы! - сказал Ђгеласт. - ‡амок ‡юликий лежит так близко от кратчайшей
дороги ко гробу господню, что...
     - „остойный отец, - сказала графинЯ, - если тебе угодно,  мы  дослушаем
твою историю до конца и затем решим, что  нам  предпринЯть.  Њы,  норманские
женщины, потомки древних германцев, имеем  право  голоса  наравне  с  нашими
мужьЯми в совете перед битвой, и наша помощь  в  бою  никогда  не  считалась
бесполезной.
     ‚ голосе графини таилось нечто похожее на угрозу,  и  философ  подумал,
что направлЯть действиЯ норманского рыцарЯ, пока рЯдом с  ним  его  супруга,
будет гораздо труднее, чем он предполагал. Џоэтому рассказ его стал  звучать
более сдержанно, и в нем уже не было тех пламенных описаний, которые вызвали
такое неудовольствие графини Ѓренгильды.
     - ‘эр Ђртаван де Ћлье, повествует предание, задумалсЯ над тем, как  ему
разбудить спЯщую девушку, и тут вдруг вспомнил о способе, перед  которым  не
могут устоЯть никакие чары. ‘уди сама, прекраснаЯ госпожа, прав ли  он  был,
решив, что лучшим способом будет поцелуй в губы.
     Ѓренгильда слегка покраснела, но не сочла нужным прерывать философа.
     - Ќикогда еще, -  продолжал  Ђгеласт,  -  столь  невинный  поступок  не
вызывал таких страшных последствий. “же не мЯгкий  свет  летнего  вечера,  а
мрачное, таинственное мерцание озарило комнату.
     ‚оздух  наполнилсЯ  удушливым   запахом   серы.   ђоскошные   занавеси,
великолепное убранство комнаты, даже стены ее превратились в огромные камни,
беспорЯдочно нагроможденные друг на друга, словно в пещере дикого зверЯ. € в
этой пещере был обитатель. Џрекрасный и невинный рот, к которому прикоснулсЯ
Ђртаван де Ћлье,  растЯнулсЯ  и  стал  отвратительной  и  чудовищной  пастью
огнедышащего дракона. Њгновение дракон парил на крыльЯх, и говорЯт, что если
бы у сэра Ђртавана хватило мужества трижды повторить  свое  приветствие,  он
оказалсЯ бы владельцем всех этих богатств и освобожденной от чар царевны. Ќо
возможность была упущена, дракон, или существо, напоминавшее его,  громко  и
горестно стенаЯ, взмахнул огромными крыльЯми и вылетел в окно.
     Ќа этом Ђгеласт закончил свою историю.
     - ѓоворЯт, что принцесса, - сказал он, - до сих  пор  спит  очарованным
сном  на  своем  острове;  еще  несколько  рыцарей  пошли  навстречу   этому
приключению, но уж не знаю, что их остановило  -  боЯзнь  поцеловать  спЯщую
девушку или коснутьсЯ дракона, в которого она превращалась, только  заклЯтие
остаетсЯ в силе. џ знаю туда дорогу, и стоит вам приказать,  как  завтра  вы
уже будете на пути к заколдованному замку.
     ѓрафинЯ выслушала предложение старца с глубокой тревогой, понимаЯ,  что
если она будет противитьсЯ,  это  еще  больше  укрепит  желание  ее  супруга
отправитьсЯ в заколдованный замок. Џоэтому она стоЯла с робким и застенчивым
видом, довольно  необычным  длЯ  столь  отважной  дамы,  предоставлЯЯ  графу
ђоберту самому, без постороннего влиЯниЯ,  принЯть  такое  решение,  которое
будет ему по душе.
     - Ѓренгильда, - сказал он, берЯ ее за руку, - не было на свете  рыцарЯ,
носившего меч и латы, которому слава и честь  были  бы  дороже,  чем  твоему
мужу. Џоверь, Я знаю, что ты сделала ради менЯ то, чего Я не мог ожидать  от
столь высокородной женщины, и поэтому тут твой голос должен  быть  решающим.
ђади чего скитаешьсЯ ты в этой чужой, тлетворной стране, вместо  того  чтобы
оставатьсЯ на берегах  милой  ‘ены?  ђади  чего  носишь  эту  одежду,  столь
необычную длЯ твоего пола? ђади чего  рискуешь  жизнью,  предпочитаЯ  смерть
позору? ђади чего?
     ’олько ради того, чтобы у графа ђоберта была  супруга,  достойнаЯ  его.
Ќеужели ты думаешь, что Я могу пренебречь такой любовью? Ќет, клЯнусь  всеми
свЯтыми! ’вой рыцарь воздает тебе должное и готов  поступитьсЯ  любым  своим
желанием, если твоЯ любовь не одобрит его.
     ЃеднаЯ  Ѓренгильда,  раздираемаЯ  противоречивыми   чувствами,   тщетно
пыталась сохранить стоическое спокойствие, подобающее, как она считала, ей в
качестве новой амазонки. Ћна  попробовала  принЯть  обычный  свой  гордый  и
величественный вид, но не выдержала, бросилась в объЯтиЯ графа, обнЯла его и
расплакалась, как деревенскаЯ девушка, провожающаЯ своего любимого на войну.
…е супруг, немного сконфуженный столь  несвойственным  этой  женщине  бурным
проЯвлением любви, был в то же времЯ глубоко тронут, горд  и  счастлив  тем,
что мог  пробудить  такое  искреннее  и  нежное  чувство  в  этой  смелой  и
несгибаемой душе.
     - Ќе надо плакать, моЯ Ѓренгильда! - сказал он. - ђади менЯ и ради себЯ
самой утри слезы, ибо мне нестерпимо их видеть. Џусть не думает этот  мудрый
старец, будто сердце твое сделано из того же податливого материала, что и  у
других женщин; поэтому попроси у  него  прощениЯ  за  то,  что  ты  пыталась
воспрепЯтствовать подвигу, который, по его словам, Я  мог  бы  совершить  на
остр