геласт,  а  мы,   царедворцы,   кличем   ‘лоном   за   его
неукоснительное соблюдение правила, запрещающего кому бы то ни было садитьсЯ
или отдыхать в присутствии императорской семьи?
     - џ думаю, - ответил варЯг, - что помню того, о ком  ты  говоришь.  ‹ет
ему семьдесЯт или даже больше, он высокого роста и толстый;  большаЯ  лысина
вполне возмещаетсЯ длинной и кудрЯвой седой бородой, спадающей ему на  грудь
до самого полотенца, которым он подпоЯсан, тогда  как  остальные  придворные
носЯт шелковые поЯса.
     - ’ы совершенно точно описал его, варЯг, - сказал Ђхилл. - Ђ что еще  в
нем привлекло твое внимание?
     - …го плащ сшит из грубой ткани,  как  у  последнего  простолюдина,  но
отличаетсЯ безукоризненной чистотой, как будто этот человек хотел  выставить
напоказ свою бедность или презрительное равнодушие к одежде, не вызвав в  то
же времЯ отвращениЯ своей неопрЯтностью.
     - ЉлЯнусь свЯтой ‘офией, - воскликнул главный телохранитель, - ты  менЯ
поражаешь! „аже пророк ‚алаам был  меньше  удивлен,  когда  его  ослица  по"
вернула к нему голову и заговорила с ним. —то же еще ты  можешь  сказать  об
этом человеке? џ  вижу,  что  люди,  которые  встречаютсЯ  с  тобой,  должны
опасатьсЯ твоей наблюдательности не меньше, чем алебарды.
     - …сли угодно твоей доблести, - ответил воин, - у нас, у англичан, есть
не только руки, но и глаза,  но  мы  позволЯем  себе  говорить  о  том,  что
замечаем, только когда этого требует наш долг. џ не вслушивалсЯ в  разговоры
этого старика, но кое-что долетело до менЯ, и  Я  понЯл,  что  он  не  прочь
разыгрывать из себЯ, как мы это называем, шута или дурачка, а в его возрасте
и при его внешности такое поведение, смею сказать,  малопристойно  и  скорее
всего говорит о том, что он преследует более далекие цели.
     - •ирвард, ты сейчас говоришь, как ангел, спустившийсЯ на землю,  чтобы
читать в сердцах смертных. Ќа свете мало  столь  противоречивых  людей,  как
этот Ђгеласт. ЋбладаЯ разумом, который в былые времена равнЯл мудрецов  этой
страны с самими богами, Ђгеласт при этом еще  и  хитер,  как  старший  Ѓрут,
скрывавший свои таланты под личиной бездельника и шута. Ћн как будто не ищет
должностей, не стремитсЯ занЯть видное положение, ко двору ЯвлЯетсЯ,  только
когда его туда требуют, но что сказать, мой воин,  о  влиЯнии,  которого  он
достигает без всЯких видимых усилий, словно воздействуЯ  на  мысли  людей  и
заставлЯЯ их поступать так, как ему нужно, хотЯ сам он никогда ни о  чем  не
просит? •одЯт странные слухи о  его  общении  с  существами  потусторонними,
которым наши предки молились и приносили жертвы. Ћднако  Я  решил  выведать,
что это за лестница,  по  которой  он  так  быстро  и  легко  поднимаетсЯ  к
вершине - средоточию  помыслов  всех  придворных.  Ћдно  из  двух:  либо  он
потеснитсЯ и даст мне местечко на ней, либо Я выбью ее у него из-под ног.
     ’ебЯ, •ирвард, Я избрал себе в помощники, подобно тому  как  нечестивые
рыцари-франки, отправлЯЯсь искать приключений, избирают сильного  оруженосца
или слугу и делЯт с ним опасности и награды. џ остановил свой выбор на тебе,
потому что ты проЯвил сегоднЯ редкую проницательность, а также  из-за  твоей
храбрости, равной храбрости твоих товарищей или даже превосходЯщей ее.
     - џ польщен и благодарен тебе, - ответил варЯг,  быть  может  несколько
холоднее, чем того ожидал его начальник, -  и  буду,  как  велит  мне  долг,
служить  тебе  в  любом  деле,  угодном  богу  и  не   противоречащем   моим
обЯзанностЯм на службе императору.
     џ хочу только добавить, что как воин, приносивший присЯгу, Я ни  в  чем
не нарушу законов империи; что касаетсЯ Языческих богов, то как  ревностный,
хотЯ и невежественный христианин, Я готов бросить им вызов именем безгрешных
праведников, а других дел с ними иметь не желаю.
     - ѓлупец! - воскликнул Ђхилл ’атий. - Ќеужели ты думаешь,  что  Я,  уже
занимающий  одно  из  первых  мест  в  империи,  могу  замыслить   что-либо,
противоречащее интересам ЂлексеЯ  Љомнина?  €ли  -  что  было  бы  даже  еще
ужаснее - неужели ты можешь заподозрить,  что  Я,  близкий  друг  и  союзник
досточтимого патриарха ‡осимы, буду вмешиватьсЯ  в  какие-то  дела,  имеющие
хотЯ бы самое отдаленное отношение к ереси или к идолопоклонничеству?
     - Џо правде говорЯ, - ответил варЯг, - никто не был бы  так  удивлен  и
огорчен этим, как Я, но когда мы пробираемсЯ по лабиринту, мы должны  твердо
знать и постоЯнно твердить себе, что у нас есть ЯснаЯ цель впереди, - только
тогда мы не собьемсЯ с верного пути. ‹юди в этой стране выражают одно  и  то
же столь разными словами, что в конце концов перестаешь понимать, о чем  они
говорЯт. Њы, англичане, напротив, можем выразить  нашу  мысль  только  одним
способом, но зато самые изобретательные в  мире  люди  не  в  силах  извлечь
другой смысл из наших слов.
     - Ќу хорошо, - сказал  главный  телохранитель,  -  завтра  мы  с  тобой
поговорим подробнее; длЯ этого ты придешь ко мне вскоре после захода солнца.
     € помни, пока  солнце  не  скроетсЯ,  времЯ  принадлежит  тебе,  можешь
развлекатьсЯ или отдыхать. Њой тебе совет - лучше отдыхай, поскольку вечером
нам обоим, быть может, снова придетсЯ быть на страже.
     ‘  этими  словами  они  вошли  в  казарму  и  расстались  -   начальник
телохранителей  прошествовал  в  роскошные  покои,  которые  он  занимал,  а
англосакс направилсЯ в свое  более  скромное  помещение,  отведенное  нижним
чинам гвардии телохранителей.

                                 ѓлава VII

     Ќе больше было северных дружин
     ‚о стане Ђгрикана в день, когда
     Ђльбракку, град великий ѓаллафрона,
     Ћн, по преданью, осадил, желаЯ
     Џохитить Ђнжелику, о которой
     ‚се доблестные рыцари мечтали,
     џзычники и даже пэры Љарла.
     "‚озвращенный рай"

     Ќаутро после описанного нами днЯ собралсЯ  на  заседание  императорский
совет; его многочисленные члены - сановники с пышными званиЯми - должны были
прикрывать, подобно легкой вуали, очевидную всем слабость греческой империи.
‚оеначальников было множество, различиЯ в их чинах разработаны до тонкостей,
но простых воинов было сравнительно очень мало.
     „олжности, некогда исполнЯвшиесЯ префектами,  преторами  и  квесторами,
занимали прислужники императора, которые, именно в  силу  своей  близости  к
этому деспотическому двору, обладали особенно большой  властью.  ‘ейчас  они
длинной вереницей входили в просторную приемную ‚лахернского дворца и  затем
следовали до того места, которое соответствовало их чину. ’аким  образом,  в
каждом из смежных покоев задерживались те, чей ранг был недостаточно  высок,
чтобы идти дальше, и только пЯть человек, миновав  десЯть  залов,  дошли  до
внутреннего приемного зала - этой свЯтаЯ свЯтых империи, убранной с  обычной
длЯ тех времен роскошью. ’ам их ждал сам император.
     €мператор Ђлексей восседал на величественном троне,  богато  отделанном
привозными самоцветами и  золотом;  по  обеим  сторонам  трона,  вероЯтно  в
подражание великолепию царЯ ‘оломона, были расположены фигуры лежащих львов,
сделанные из того же драгоценного металла. Ќе упоминаЯ  о  других  предметах
роскоши, скажем только, что ствол  дерева,  простиравшего  над  троном  свои
ветви, также, видимо, был отлит из золота. Ќа ветвЯх сидели диковинные птицы
из финифти, а в листве сверкали плоды из драгоценных каменьев.  ’олько  пЯть
высших сановников империи пользовались привилегией допуска в это  свЯтилище,
когда император созывал совет. ќто  были  -  великий  доместик,  который  по
положению  своему  ЯвлЯлсЯ  чем-то  вроде   современного   премьер-министра;
логофет, или, другими словами, канцлер; уже упоминавшийсЯ протоспафарий, или
главнокомандующий; аколит, или главный  телохранитель,  начальник  варЯжской
гвардии; патриарх.
     ЏереднЯЯ и двери этого тайного покоЯ  охранЯлись  шестью  искалеченными
нубийскими рабами, чьи сморщенные, безобразные лица  представлЯли  ужасающий
контраст с белоснежными одеждами и роскошным вооружением. Ћни были немы, эти
несчастные,  которым  по  обычаю,  заимствованному  у  восточных   деспотий,
отрезали Языки, чтобы они не могли рассказать о делах  тирана,  чьи  велениЯ
безжалостно выполнЯли. Ќа них взирали скорее с ужасом,  нежели  с  жалостью,
ибо считалось, что эти рабы испытывают злобное  наслаждение,  наносЯ  другим
непоправимые увечьЯ, навеки отделившие их самих от всего человечества.
     Џо сложившемусЯ обычаю - он, как и многие  другие  обыкновениЯ  греков,
был бы сочтен в наши дни пустым ребЯчеством, - при поЯвлении  в  этом  покое
постороннего человека в действие  приводилсЯ  несложный  механизм,  и  тогда
львы,  издаваЯ  рык,  приподнимались,  легкий  ветерок  пробегал  по  листве
деревьев, птицы начинали прыгать с ветки на ветку, клевать  плоды  и  громко
щебетать. ’акое зрелище пугало многих простодушных чужеземных послов, и даже
греки - советники императора, услышав рычание львов и вслед за ним чириканье
птиц, должны были неуклонно изображать испуг, а затем  удивление,  хотЯ  уже
неоднократно  наблюдали  все  это.  Ќо   на   этот   раз   -   свидетельство
чрезвычайности заседаниЯ - упомЯнутаЯ церемониЯ была отменена.
     ђечь императора поначалу напоминала львиный рык, но конец ее скорее был
похож на птичий щебет.
     ‘перва он заклеймил дерзость и неслыханную наглость миллионов  франков,
посмевших под предлогом освобождениЯ Џалестины  от  неверных  вторгнутьсЯ  в
свЯщенные  пределы  империи.  Ћн  угрожал  им  суровыми   карами,   которым,
несомненно, их подвергнут его, ЂлексеЯ, бесчисленные войска и военачальники.
Џри этих словах собравшиесЯ, особенно военные, выразили свое полное согласие
с императором.
     Ћднако Ђлексей недолго настаивал на своих  воинственных  намерениЯх,  о
которых заЯвил вначале. Ћн стал рассуждать о том, что франки, в общем,  тоже
христиане. Ѓыть может, они искренне верЯт в этот  свой  крестовый  поход,  а
если так, то хотЯ они и ошибаютсЯ, к их побуждениЯм следует отнестись  более
снисходительно  и  даже  с  некоторым  уважением.   —исленность   участников
крестового похода огромна, а что касаетсЯ храбрости, люди, видевшие, как они
сражались в „ураццо <Ћ кровопролитной битве при „ураццо в октЯбре 1081 года,
в которой Ђлексей потерпел поражение от  ђоберта  ѓискара  и  спассЯ  только
благодарЯ быстроте своего конЯ, см. у ѓиббона, гл. LVI. (Џрим, автора.)> и в
других местах, не могут ее недооценивать. Љроме того, если на то будет  волЯ
провидениЯ, франки в конце концов могут сослужить службу ‘вЯщенной  империи,
хотЯ они и  нарушили  столь  бесцеремонно  ее  границы.  Џоэтому  император,
олицетворение  благоразумиЯ,  человеколюбиЯ  и  великодушиЯ  в  сочетании  с
доблестью, котораЯ всегда должна пылать в сердце истинного монарха,  наметил
план действий и предлагает обсудить его, чтобы затем претворить в жизнь.  Ќо
сперва пусть великий доместик  доложит,  какими  силами  он  располагает  на
западном берегу Ѓосфора.
     - ‚оенные силы империи бессчетны, как звезды на небе  и  как  песок  на
берегу морском, - таков был ответ великого доместика.
     - ќто был бы прекрасный ответ, - заметил император,  -  если  бы  здесь
присутствовали посторонние, но поскольку у  нас  тайное  совещание,  Я  хочу
получить точные сведениЯ, на какое количество  войск  Я  могу  рассчитывать.
Џрибереги свое красноречие длЯ другого, более подходЯщего  случаЯ  и  ответь
мне, что в настоЯщее времЯ ты имеешь в виду под словом "бессчетные"?
     ‚еликий доместик немного помедлил с ответом, но,  понимаЯ,  что  сейчас
неподходЯщий момент длЯ уверток, ибо Ђлексей Љомнин  порой  бывал  опасен  в
гневе, ответил, хотЯ и не без колебаниЯ:
     - Ђвгустейший повелитель лучше чем кто-либо другой знает, что ответ  на
этот вопрос  нельзЯ  дать  наспех,  иначе  можно  и  ошибитьсЯ.  —исленность
императорских войск, расположенных между этим городом и западными  границами
империи, не считаЯ находЯщихсЯ в отпуску, не  превышает  двадцати  пЯти,  от
силы тридцати тысЯч человек.
     Ђлексей ударил себЯ ладонью по лбу, а советники,  увидев  столь  бурное
проЯвление скорби, смешанной с недоумением, тут же вступили в спор,  который
в ином случае они не стали бы вести в этом месте и в эту минуту.
     - ЉлЯнусь доверием, которым ты менЯ облек, свЯтейший государь, - сказал
логофет, - за последний год из казны твоего  величества  было  взЯто  золота
достаточно, чтобы оплатить вдвое  большее  число  воинов,  чем  то,  которое
назвал сейчас великий доместик.
     - Њой государь, - взволнованно возразил задетый  за  живое  министр,  -
соблаговоли вспомнить, что существуют еще постоЯнные гарнизоны,  которые  не
входЯт в названное мною число.
     - ‡амолчите вы оба! - прикрикнул Ђлексей, быстро овладев собой. - ‚ойск
у нас действительно оказалось гораздо меньше, чем  мы  рассчитывали,  но  не
следует спорами увеличивать трудности, перед которыми мы стоим.  ќти  войска
следует расположить между городом и западными границами империи  в  долинах,
горных проходах, за гребнЯми холмов и в труднопроходимых  местах,  где,  при
искусном использовании  позиций,  небольшие  отрЯды  производЯт  впечатление
многочисленной армии.  Ђ  пока  будут  проводитьсЯ  передвижениЯ  войск,  мы
продолжим переговоры с крестоносцами, как они себЯ называют, насчет условий,
при соблюдении которых мы разрешим им пройти через наши земли. Њы не  терЯем
надежды достигнуть с ними соглашениЯ, которое принесет великую выгоду нашему
государству. Њы будем настаивать, чтобы они шли через нашу  страну  армиЯми,
не  превышающими  пЯтидесЯти  тысЯч  человек  за  раз,  и  эти  армии  нужно
последовательно переправлЯть в  Ђзию,  чтобы  они  не  скапливались  у  стен
столицы мира, угрожаЯ тем самым ее безопасности.
     …сли они будут следовать мирно  и  в  строгом  порЯдке,  мы  согласимсЯ
снабжать их на пути к берегам Ѓосфора  продовольствием;  если  же  их  воины
начнут отделЯтьсЯ от своих отрЯдов и грабить  население,  мы  надеемсЯ,  что
наши храбрые крестьЯне не замедлЯт дать им отпор и сделают  это  без  прЯмых
приказов с нашей  стороны,  дабы  нас  нельзЯ  было  упрекнуть  в  нарушении
договора. Њы полагаем также, что скифы, арабы, сирийцы  и  прочие  наемники,
состоЯщие на нашей службе, не допустЯт, чтобы наши подданные терпели урон  в
то времЯ, когда они защищают себЯ.
     ’очно так же,  поскольку  врЯд  ли  справедливо  оставлЯть  страну  без
продовольствиЯ, снабжаЯ им чужеземцев, мы не  будем  удивлены  и  тем  более
жестоко разгневаны, узнав, что из всего количества  муки,  несколько  мешков
окажутсЯ наполненными мелом, известью или чем-нибудь в этом  роде.  Џоистине
удивительно, чего только не может  переварить  желудок  франка!  Џроводники,
которых  вы  тщательно  отберете  длЯ  этой   цели,   поведут   крестоносцев
труднопроходимыми и кружными дорогами. ќто принесет  пришельцам  несомненную
пользу, ибо приучит их к нелегким условиЯм нашей страны и нашего климата,  а
иначе им придетсЯ столкнутьсЯ с этими  трудностЯми  без  всЯкой  подготовки,
Њежду тем, встречаЯсь с их вождЯми, которых они величают графами и каждый из
которых мнит, что он так же велик, как император, старайтесь не задевать  их
врожденной спесивости, но и не упускайте случаЯ рассказать им о богатстве  и
щедрости вашего государЯ. ‡натным персонам можно даже преподносить  денежные
дары, но тем, кто подчинен им, следует делать менее щедрые  подношениЯ.  ’ы,
наш логофет, позаботишьсЯ об этом, а ты,  великий  доместик,  проследишь  за
тем, чтобы воины, которые будут нападать на отбившиесЯ отрЯды франков, своим
видом и одеждой по возможности напоминали Язычников.
     ‚озлагаЯ на вас исполнение этих поручений, Я стремлюсь  к  тому,  чтобы
крестоносцы почувствовали цену нашей дружбы  и  в  какой-то  мере  опасность
вражды с нами и чтобы те, кого мы благополучно переправим в Ђзию,  составили
хоть и по-прежнему огромную, но все же меньшую числом армию,  с  которой  мы
могли бы потом обойтись со всем христианским благоразумием.  ’аким  образом,
улещиваЯ одних и угрожаЯ другим, даруЯ золото скупцам, власть -  честолюбцам
и обращаЯсь с доводами разума к тем,  кто  способен  понимать  их,  мы,  без
сомнениЯ, сможем внушить этим франкам, которые прибыли из  тысЯчи  различных
мест и враждуют друг с другом, что они должны  признать  своим  вождем  нашу
особу, а не кого-либо, избранного из их же числа. Њы докажем им, что  каждаЯ
деревнЯ в Џалестине, от „ана до ‚ирсавии, ЯвлЯетсЯ  исконной  собственностью
‘вЯщенной ђимской империи и что любой христианин, отправлЯЯсь на  завоевание
этих мест, должен выступать как наш подданный, а добившись военного  успеха,
обЯзан помнить, что он - наш вассал. Џорок и добродетель,  здравый  смысл  и
глупость, честолюбие и бескорыстнаЯ преданность -  все  должно  подсказывать
тем, кто выживет из числа этих простодушных людей,  что  длЯ  них  же  лучше
стать ленниками нашей империи, а не врагами  ее,  щитом,  а  не  противником
вашего отца-императора.
     –аредворцы единодушно склонили головы в знак согласиЯ и воскликнули  по
восточному обычаю:
     - Њногие лета императору!
     Љогда приветственные возгласы стихли, Ђлексей продолжал:
     - џ еще раз напоминаю моему верному великому доместику, что  он  и  его
подчиненные должны поручить исполнение  той  части  этого  приказа,  которую
можно  назвать  наступательной,   воинам,   чьЯ   внешность   и   чей   Язык
свидетельствуют об их иноземном происхождении, а таких в нашей императорской
армии,   должен   с   грустью   заметить,   больше,   чем   исконных   наших
подданных-христиан.
     ’ут вставил свое слово патриарх:
     - …сть утешение в том, что истинных римлЯн в  императорской  армии  так
мало, ибо столь кровавое занЯтие, как война, более пристало тем, чьи  земные
дела, равно как и вероисповедание, повергнут их в преисподнюю на том свете.
     - „осточтимый патриарх, - сказал император, -  мы  отнюдь  не  полагаем
наравне с варварами-неверными, что царство небесное можно  завоевать  мечом;
тем не менее, думаетсЯ нам, римлЯнин, умирающий на поле брани за свою веру и
своего императора, вправе ожидать,  что,  отстрадав  на  смертном  ложе,  он
попадет в рай, как и тот, кто умирает  в  мире,  с  руками,  не  обагренными
кровью.
     - џ должен заметить, - возразил патриарх, - что учение церкви не  столь
терпимо к войне; церковь сама миролюбива и обещает блаженство тем,  кто  жил
мирно. Ћднако не следует думать, что Я закрываю врата  раЯ  воину,  если  он
верует в догматы нашей церкви и выполнЯет все ее обрЯды. ’ем менее собираюсь
Я   осуждать   мудрые   распорЯжениЯ   твоего   императорского   величества,
долженствующие  ослабить  силы  и  уменьшить  число  этих  еретиков-латинЯн,
пришедших сюда, чтобы разорЯть нас и, возможно, грабить церкви и  храмы  под
тем суетным предлогом, что небеса позволЯт им, погрЯзшим в стольких  ересЯх,
отвоевать свЯтую землю, которую истые  христиане,  свЯщенные  предки  твоего
величества, не смогли отбить у неверных. џ также убежден, что наш  император
не позволит этим латинЯнам водружать в  своих  поселениЯх  вместо  креста  с
равными концами бесовский и  проклЯтый  крест  западной  церкви,  требующей,
чтобы нижний конец этого свЯщенного символа был удлинен.
     - „осточтимый патриарх, - ответил император, - не подумай, что мы легко
относимсЯ к твоим веским доводам, но речь  сейчас  идет  не  о  том,  какими
путЯми мы можем обратить еретиков-латинЯн в истинную веру, а о том,  как  бы
нам не оказатьсЯ раздавленными их полчищами, подобными полчищам саранчи, чье
нашествие предшествовало и предвещало их поЯвление.
     - ‘вЯтейший  император,  -  сказал  патриарх,  -  будет  действовать  с
присущей ему мудростью; Я же со  своей  стороны  только  высказал  некоторые
сомнениЯ, ибо надеюсь спасти свою душу.
     - Ќаш план никак не оскорблЯет твоих чувств,  досточтимый  патриарх,  -
заметил император. -  Ђ  вы,  -  обратилсЯ  он  к  остальным  советникам,  -
позаботьтесь об исполнении отдельных частей этого плана, изложенного нами  в
общих чертах. Ќаши распорЯжениЯ начертаны свЯщенными чернилами, а  свЯщеннаЯ
наша подпись должным образом запечатлена зеленой и пурпурной красками. Џусть
же мои подданные строжайше следуют им. Њы лично примем командование над теми
отрЯдами Ѓессмертных, которые остаютсЯ в городе, и присоединим к ним когорты
наших верных варЯгов. ‚о главе этих войск мы станем ожидать  у  стен  города
подхода чужеземцев и, стараЯсь мудрой  политикой  по  возможности  отсрочить
сражение, будем в то же времЯ готовы  в  худшем  случае  встретить  то,  что
ниспошлет нам всевышний.
     Ќа этом  совет  закончилсЯ,  и  многочисленные  начальники  отправились
выполнЯть многочисленные поручениЯ, касающиесЯ дел  гражданских  и  военных,
тайных и гласных, частью дружественные,  а  частью  враждебные  в  отношении
крестоносцев. € тут полностью  проЯвилсЯ  своеобразный  характер  греческого
народа. €х шумные и хвастливые речи  соответствовали  тем  представлениЯм  о
могуществе  и  богатстве   империи,   которые   Ђлексею   хотелось   внушить
крестоносцам.  Ќе  следует  также  скрывать,  что  большинство  приближенных
императора,  движимые  коварным  своекорыстием,  тотчас  начали   отыскивать
возможность исполнить приказание государЯ таким образом, чтобы добитьсЯ  при
этом и своих собственных выгод.
     ’ем временем по Љонстантинополю распространилась весть  о  том,  что  к
западным границам ѓреческой империи подошла огромнаЯ и разноплеменнаЯ армиЯ,
котораЯ намереваетсЯ переправитьсЯ в Џалестину.
     Ѓесчисленные слухи преувеличивали, если только это  возможно,  важность
столь поразительного событиЯ.
     Ћдни утверждали, что крестоносцы  решили  завоевать  Ђравию,  разрушить
гробницу пророка, а его зеленое знамЯ вручить брату  французского  королЯ  в
качестве конской попоны. „ругие предполагали, что действительной целью войны
ЯвлЯетсЯ разрушение и ограбление  ЉонстантинополЯ.  ’ретьи  утверждали,  что
франки хотЯт заставить патриарха подчинитьсЯ папе, принЯть римский  крест  и
положить конец расколу церкви.
     ‚арЯги  добавили  к   этому   необыкновенному   известию   подробности,
отвечающие,  как  оно  обычно   бывает,   их   собственным   предубеждениЯм.
Џервоисточником слухов оказалсЯ наш  друг  •ирвард,  один  из  низших  чинов
варЯжской гвардии,  именуемых  сержантами,  или  констеблЯми,  который  счел
необходимым пересказать товарищам  то,  что  он  услышал  накануне  вечером.
ЏолагаЯ, что новость  все  равно  вскоре  станет  широко  известна,  он,  не
колеблЯсь, сообщил следующее: к Љонстантинополю подступает  армиЯ  норманнов
во главе с герцогом ђобертом, сыном прославленного ‚ильгельма ‡авоевателЯ, и
намерениЯ у этой армии, заключил он, весьма враждебные,  главным  образом  в
отношении варЯгов. Љак и все люди,  находЯщиесЯ  в  особых  обстоЯтельствах,
варЯги не усомнились в том,  что  это  правда.  Ќорманны,  решили  они,  эти
насильники,  обесчестившие   всех   саксов,   теперь   преследуют   скорбных
изгнанников в  чужеземной  столице  и  хотЯт  объЯвить  войну  великодушному
государю, который не только дал убежище тем немногим,  что  еще  остались  в
живых, но и готов их  защищать.  Ќемало  страшных  клЯтв  отомстить  острыми
алебардами за поражение при ѓастингсе,  вызванных  этой  уверенностью,  было
произнесено на норвежском и англосаксонском Языках, немало кубков с вином  и
элем поднЯто за тех, кто сумеет доказать,  что  глубже  других  ненавидит  и
беспощаднее накажет захватчиков за обиды, нанесенные жителЯм Ђнглии.
     •ирвард, принесший эту весть, вскоре уже пожалел, что  проговорилсЯ,  -
так приставали к нему товарищи с расспросами, откуда у него такие  сведениЯ,
между тем как он считал, что должен молчать о приключениЯх прошлого вечера и
о том, от кого ему стало известно о вторжении франков.
     Ћколо полуднЯ, когда •ирвард порЯдком устал отвечать одно и  то  же  на
одни и те же  вопросы  или  уклонЯтьсЯ  от  них,  звуки  труб  возвестили  о
поЯвлении  главного  телохранителЯ  Ђхилла  ’атиЯ,  который,  как   сообщали
шепотом, прибыл прЯмо из императорского дворца  с  известием  о  немедленном
начале войны.
     Џередавали,  что   варЯги   и   римские   отрЯды   Ѓессмертных   должны
расположитьсЯ лагерем под городом с тем, чтобы по первому же приказу  встать
на его защиту. ќто известие поднЯло всех на ноги; каждый  воин  принЯлсЯ  за
необходимые  приготовлениЯ  к  предстоЯщей  кампании.  Љазармы   гудели   от
оживленной суеты и веселых  возгласов,  и  •ирвард,  воспользовавшись  своим
правом поручить сборы оруженосцу,  решил  улизнуть  от  товарищей,  чтобы  в
одиночестве поразмыслить о странных  приключениЯх,  в  которые  он  оказалсЯ
замешанным, и о своем знакомстве с императорской семьей.
     ЏройдЯ узкими  улицами,  пустынными  в  эти  жаркие  часы,  он  наконец
добралсЯ до одной из тех  широких  террас,  которые,  спускаЯсь  уступами  к
Ѓосфору, образуют одно из лучших в мире мест длЯ прогулок; говорЯт,  они  по
сей день служат  туркам  длЯ  той  же  –ели,  длЯ  которой  некогда  служили
христианам. ќти ступенчатые террасы были  густо  обсажены  деревьЯми,  среди
которых больше всего было кипарисов.
     •ирвард увидел, что там толпЯтсЯ люди; одни сновали  взад  и  вперед  с
озабоченными и тревожными лицами, другие стоЯли небольшими группами,  видимо
обсуждаЯ удивительные и грозные событиЯ; были, впрочем, и такие,  которые  с
ленивой беспечностью, порождаемой климатом этой восточной страны, поедали  в
тени свой полуденный завтрак и вели себЯ так, словно единственной  их  целью
было получить все, что можно, от сегоднЯшнего днЯ, а завтра будь что будет.
     Џока варЯг, боЯсь, что встреча с  каким-нибудь  знакомцем  нарушит  его
уединение, ради которого он и пришел сюда, спускалсЯ и  поднималсЯ  с  одной
террасы на другую, все  вокруг  следили  за  ним  с  пытливым  любопытством,
считаЯ, что он благодарЯ своей службе и  постоЯнной  свЯзи  с  императорским
двором навернЯка знает больше других о новости днЯ -  неслыханном  нашествии
многочисленных армий из разных стран. Ќо хотЯ все взирали на него  с  острым
интересом, ни единый человек не осмелилсЯ заговорить с воином  императорской
гвардии. ’ак он переходил с залитых солнцем террас на тенистые,  с  заросших
деревьЯми - на более просторные, и никто не останавливал его; тем  не  менее
все времЯ у него было такое чувство, словно он не один.
     ‘тремЯсь уйти от посторонних глаз, он  то  и  дело  оглЯдывалсЯ  и  тут
внезапно обнаружил, что за ним по пЯтам идет чернокожий раб. ’акие рабы были
достаточно  обычны  на  улицах  ЉонстантинополЯ  и  не  привлекали   особого
вниманиЯ,  однако,  поскольку  •ирвард  уже  заметил  его,  ему   захотелось
отделатьсЯ от этого человека. …сли раньше он нигде не останавливалсЯ,  чтобы
держатьсЯ подальше от людей вообще, то теперь стал  переходить  с  места  на
место, чтобы избавитьсЯ от непрошеного соглЯдатаЯ, который, хотЯ  и  издали,
но со всей очевидностью следил за ним.
     •ирвард свернул в сторону, и негр, казалось, отстал от него,  но  через
несколько минут варЯг опЯть увидел его на расстоЯнии,  слишком  далеком  длЯ
спутника,  но  достаточно  близком  длЯ  шпиона.  ђассердившись,  он   круто
повернулсЯ и, выбрав место,  где  не  было  никого,  кроме  докучного  раба,
внезапно подошел к нему и потребовал, чтобы тот объЯснил, зачем и  по  чьему
приказу он преследует его. Ќа столь же ломаном Языке,  на  каком  был  задан
вопрос, хотЯ и с другим акцентом, раб ответил, что "имеет приказ смотреть за
тем, куда идет воин".
     - —ей приказ? - спросил варЯг.
     - Њоего и твоего повелителЯ, - смело заЯвил негр.
     - Ђх ты, гнусный Язычник! - возмутилсЯ варЯг. - ‘ каких пор мы с  тобой
служим одному хозЯину, и кто это такой,  кого  ты  дерзаешь  именовать  моим
повелителем?
     - ’от, кто повелевает всем миром, - ответил раб, -  так  как  властвует
над своими собственными желаниЯми.
     - Ќо Я со своими едва ли совладаю, - сказал  •ирвард,  -  если  на  мои
настойчивые вопросы ты будешь отвечать дурацкими философскими увертками.
     …ще раз спрашиваю: что тебе нужно от менЯ? € как ты смеешь  следить  за
мной?
     - џ уже сказал тебе, - ответил раб,  -  что  Я  выполнЯю  приказ  моего
повелителЯ.
     - Ќо в таком случае Я должен знать, кто он, - настаивал •ирвард.
     - Ќа это он тебе ответит сам, - сказал негр. - Ћн не  станет  открывать
такому жалкому рабу, как Я, цели тех поручений, с какими он посылает менЯ.
     - Ћднако он оставил тебе Язык, - продолжал варЯг, - которым,  Я  думаю,
многие из твоих соотечественников были бы рады обладать. ‘мотри, как бы Я не
укоротил его за то, что ты отказываешьсЯ отвечать мне на вопросы, которые  Я
вправе тебе задавать.
     ‘удЯ по ухмылке,  чернокожий,  видимо,  придумал  новую  отговорку,  но
•ирвард, не дав ему заговорить, поднЯл алебарду.
     - ЉончитсЯ тем, что Я опозорю себЯ, - воскликнул он,  -  проткнув  тебЯ
оружием, предназначенным длЯ более благородных дел!
     - џ не смею отвечать тебе, доблестный господин, - взмолилсЯ негр; в его
голосе прозвучал страх, и от прежней  насмешливой  наглости  не  осталось  и
следа. - …сли даже ты забьешь до смерти бедного раба, все равно он не скажет
тебе того, что хозЯин запретил ему говорить.  ‘огласись  совершить  короткую
прогулку, и тебе не придетсЯ пЯтнать свою честь и  утомлЯть  руки  расправой
над тем, кто не может защищатьсЯ, а мне не придетсЯ покорно  терпеть  побои,
не пытаЯсь ответить ударом на удар или хотЯ бы убежать.
     - ’огда веди, но помни, что тебе  не  удастсЯ  одурачить  менЯ  жалкими
словами, - сказал варЯг. - џ все равно выЯсню,  кто  этот  дерзкий,  который
полагает, что он вправе следить за мной.
     —ернокожий пошел  впереди,  и  лицо  его  по-прежнему  хранило  лукавое
выражение, которое в равной степени  можно  было  приписать  и  злобности  и
веселости нрава. ‚арЯг следовал за ним,  испытываЯ  некоторое  беспокойство,
вызванное тем, что он мало сталкивалсЯ с несчастными африканцами и не совсем
еще преодолел то удивление, с каким глазел на  них,  когда  приехал  сюда  с
севера. Ќегр так часто оглЯдывалсЯ и смотрел на •ирварда  так  пристально  и
проницательно, что тому невольно вспомнились английские поверьЯ,  наделЯвшие
дьЯвола точно таким же черным цветом кожи и безобразным  лицом,  как  у  его
проводника. Њестность, по которой этот человек  вел  варЯга,  способствовала
мыслЯм, довольно понЯтным у невежественного английского воина.
     ‘ роскошных террас, которые мы только что описали,  негр  спустилсЯ  по
тропинке к морскому берегу;  здесь  не  было  обычных  удобных  насыпей  длЯ
прогулок, напротив того, кругом царило полное запустение, и  лишь  развалины
старинных построек  виднелись  из-под  буйной  растительности,  свойственной
этому климату. •отЯ руины на берегу маленькой бухты, укрытой с обеих  сторон
высокими склонами, входили в черту города, их ниоткуда не было видно,  точно
так же как церкви, дворцы, башни и укреплениЯ, расположенные совсем  близко,
не были видны с берега. ќто запущенное и на первый взглЯд  безлюдное  место,
где среди развалин теснились кипарисы и другие деревьЯ, производило на  душу
впечатление сильное и мрачное, особенно, быть может, потому, что  находилось
оно среди многолюдного города.
     —то касаетсЯ руин, то они были древнего и, судЯ по стилю, не греческого
происхождениЯ.  Ћстатки  огромного  портика,  обломки   гигантских   статуй,
изваЯнных в принужденных позах  и  изобличавших  грубость  вкуса  -  словом,
прЯмаЯ  противоположность  скульптуре   греков,   -   наполовину   стершиесЯ
иероглифы, еще различимые кое-где на этих  обломках,  подтверждали  народную
молву об их происхождении, которую мы сейчас вкратце изложим.
     Џо преданию, здесь стоЯл храм, посвЯщенный египетской богине  Љибеле  и
построенный еще в те  времена,  когда  ђимскаЯ  империЯ  была  Языческой,  а
Љонстантинополь  именовалсЯ  ‚изантией.  €звестно,  что  верованиЯ  египтЯн,
одинаково  непристойные,  понимать  ли  их  буквально   либо   истолковывать
мистически, в особенности же порожденные ими многочисленные,  ни  с  чем  не
сообразные учениЯ были отвергнуты ђимом, невзираЯ на  его  веротерпимость  и
политеизм.
     ‡акон неоднократно отказывал им в своем покровительстве,  хотЯ  империЯ
относилась с уважением к самым странным и нелепым верованиЯм. € тем не менее
египетские обрЯды обладали большой притЯгательностью длЯ людей любопытных  и
суеверных, и, как с ними ни боролись, они все-таки укрепились в империи.
     Ћднако хотЯ египетских жрецов и терпели, но народ видел  в  них  скорее
чародеев, нежели свЯщеннослужителей, считаЯ, что  их  обрЯды  больше  сродни
магии, чем любому обычному богослужению.
     ‡апЯтнанный  подобными  обвинениЯми   даже   среди   самих   Язычников,
египетский культ вызывал у христиан  еще  больший  ужас  и  отвращение,  чем
другие, более рациональные Языческие верованиЯ, если только их вообще  можно
рассматривать как верованиЯ. ‚ жестоком культе Ђписа и Љибелы усматривали не
только предлог длЯ постыдных и распутных наслаждений, но и прЯмой  призыв  к
опасным сношениЯм со злыми духами, которые, по общему  мнению,  принимали  у
этих исполненных скверны алтарей  имена  и  обличьЯ  омерзительных  божеств.
Џоэтому, когда ђим стал христианским, не только был разрушен храм  Љибелы  с
его гигантским  портиком,  огромными,  безвкусными  статуЯми  и  диковинными
иероглифами, но и само место, где он стоЯл, начало почитатьсЯ оскверненным и
проклЯтым и, поскольку еще ни один император не построил здесь  христианской
церкви, оставалось, как мы уже описали, заброшенным и пустынным.
     ‚арЯг прекрасно знал о дурной славе развалин храма,  и  поэтому,  когда
негр как будто собралсЯ войти в них, он,  в  нерешительности  остановившись,
обратилсЯ к своему проводнику:
     - Џослушай, чернокожий приЯтель, люди худо  говорЯт  об  этих  странных
статуЯх с собачьими и коровьими головами, а то и вовсе без голов. „а  и  ты,
друг, цветом кожи слишком уж похож на дьЯвола, чтобы бродить с  тобой  среди
этих обломков, где, как  утверждают,  каждый  день  прогуливаетсЯ  нечистый.
ѓоворЯт, обычно он поЯвлЯетсЯ в полдень и в полночь. џ  не  сделаю  ни  шагу
дальше, если ты не сможешь убедить менЯ в том, что это необходимо.
     - …сли ты будешь повторЯть эти глупые россказни, - сказал  негр,  -  ты
отобьешь у менЯ всЯкое желание вести тебЯ к моему хозЯину. Ђ Я-то думал, что
имею дело с человеком  не  только  несокрушимого  мужества,  но  и  здравого
смысла, на котором должна основыватьсЯ настоЯщаЯ  доблесть.  “  тебЯ  же  ее
достаточно, чтобы прибить черного раба, у которого  нет  ни  сил,  ни  права
сопротивлЯтьсЯ тебе, но слишком мало, чтобы без дрожи взглЯнуть  на  теневую
сторону стены, даже если на небе сиЯет солнце.
     - ’ы обнаглел, - сказал •ирвард, замахиваЯсь алебардой.
     - Ђ ты лишилсЯ ума, - ответил негр,  -  если  пытаешьсЯ  доказать  свою
смелость  и  рассудительность  таким  способом,   который   дает   основаниЯ
сомневатьсЯ и в том и в другом. џ  уже  сказал:  невелика  храбрость  избить
такое жалкое существо, как Я, и,  уж  наверное,  ни  один  человек,  который
пытаетсЯ отыскать дорогу,  не  начинает  с  того,  что  гонит  прочь  своего
проводника.
     - џ иду за тобой, - сказал •ирвард, уЯзвленный обвинением в трусости, -
но если ты собираешьсЯ за влечь менЯ  в  ловушку,  то  всЯ  твоЯ  хитроумнаЯ
болтовнЯ не спасет тебЯ, даже если на твою защиту встанут тысЯчи таких,  как
ты, черномазых порождений земли или ада.
     - ’ебе не нравитсЯ цвет моей кожи,  -  сказал  негр,  -  но  откуда  ты
знаешь, что его следует рассматривать и оценивать как нечто  существующее  в
действительности? ’вои собственные глаза ежедневно стараютсЯ доказать  тебе,
что к ночи цвет неба из светлого становитсЯ темным, и  все-таки  ты  знаешь,
что это, бесспорно, не настоЯщий цвет небес. ’очно так же менЯет свой цвет и
море на глубоких местах...
     Њожешь ли ты утверждать, что разница между цветом моей кожи и твоей  не
ЯвлЯетсЯ следствием столь же обманчивых перемен, разницей  кажущейсЯ,  а  не
подлинной?
     - Љонечно, ты мог выкраситьсЯ, - подумав, ответил варЯг, - и тогда твоЯ
чернота только видимаЯ, но Я полагаю, что даже  твой  друг  дьЯвол  врЯд  ли
изобрел бы эти вывернутые губы, белые  зубы  и  приплюснутый  нос,  если  бы
нубийский тип лица, как его называют, не существовал в действительности. Ќу,
а  чтобы  ты  зрЯ  не  старалсЯ,  мой  чернокожий  приЯтель,   должен   тебЯ
предупредить, что хотЯ ты имеешь дело с необразованным варЯгом, все же Я  не
совсем  чужд  греческому  искусству  хитроумными  словами  морочить   голову
собеседникам.
     - ‚от как? - недоуменно и с некоторым сомнением спросил негр. - Ђ может
ли раб „иоген - ибо именно так окрестил менЯ мой хозЯин -  поинтересоватьсЯ,
каким образом ты приобрел столь редко встречающиесЯ знаниЯ?
     - Ћчень просто, -  сказал  •ирвард.  -  Њой  соотечественник  ‚итикинд,
имевший чин констеблЯ в нашем отрЯде, уйдЯ с военной службы, провел  остаток
своей долгой жизни здесь, в Љонстантинополе. Џокончив с трудами войны и, как
говоритсЯ, обыденной жизни, а также с пышностью и тЯготами смотров и учений,
бедный старик, не знаЯ, чем занЯть времЯ, начал учитьсЯ у философов.
     - € чему же он у них научилсЯ? - снова спросил негр. - Ќе думаю,  чтобы
варвар, поседевший под шлемом,  оказалсЯ  очень  восприимчивым  к  греческой
философии.
     - ‚о всЯком случае, не менее восприимчивым, чем раб на посылках, а  ты,
насколько Я понимаю, именно в этой должности и состоишь, - ответил  воин.  -
Ћт ‚итикинда Я узнал, что учители этой бесполезной науки ставЯт  себе  целью
подменЯть в своих доказательствах мысли словами, а так  как  каждый  из  них
вкладывает в эти самые слова другое значение, то никакого  окончательного  и
разумного вывода из их споров сделать нельзЯ, ибо они не могут  договоритьсЯ
о Языке, которым выражают свои идеи. ќти так называемые теории построены  на
песке, и ветер и прибой сильнее их.
     - ‘кажи это моему хозЯину, - серьезно заметил негр.
     - € скажу, - заЯвил варЯг. - Џусть убедитсЯ, что Я невежественный воин,
у которого убеждений не много, да и те касаютсЯ только религии  и  воинского
долга, но уж с этих моих убеждений менЯ не  собьют  ни  залпы  софизмов,  ни
уловки или  угрозы  почитателей  Языческих  богов  ни  в  этом  мире,  ни  в
потустороннем.
     - —то ж, значит, ты сам сможешь изложить ему  свои  взглЯды,  -  сказал
„иоген.
     Ћн посторонилсЯ, уступаЯ  дорогу  варЯгу,  и  сделал  ему  знак  пройти
вперед.
     •ирвард пошел по заросшей тропинке, почти неприметной в высокой, густой
траве, и, обогнув полуразрушенный алтарь, на котором валЯлись обломки статуи
божественного быка Ђписа, оказалсЯ перед философом Ђгеластом, отдыхавшим  на
траве посреди развалин.

                                 ѓлава VIII

     Ќе разгадают этих тайн софисты,
     Ќо здравый смысл к ним ключ легко найдет;
     ’ак, лишь сверкнет луч солнца золотистый,
     ’уман за гребни горные плывет
     „октор “оттс

     Џри поЯвлении •ирварда старик с живостью поднЯлсЯ с земли.
     - Њой храбрый варЯг, - обратилсЯ он к воину, - ты  оцениваешь  людей  и
вещи не по той суетной стоимости, которую приписывают им в этом мире,  а  по
их истинному значению и подлинному достоинству, и Я приветствую тебЯ,  зачем
бы ты ни пришел  сюда.  „а,  Я  приветствую  тебЯ  в  месте,  где  философиЯ
занимаетсЯ важнейшим делом - срывает с человека заимствованные  украшениЯ  и
устанавливает настоЯщую  цену  тому,  что  только  и  следует  принимать  во
внимание, - цену его физическим и умственным свойствам.
     - ’ы, господин, - важный вельможа, - ответил сакс, - ты приближен к его
императорскому  величеству  и,  уж  конечно,  знаешь,  что  правил  этикета,
предписывающих, как  надо  приветствовать  людей  различных  званий,  раз  в
двадцать больше, чем может запомнить такой человек, как Я.  Џоэтому  простых
людей вроде менЯ следует прощать, если, попав в высокопоставленное общество,
они ведут себЯ не так, как положено.
     - ќто верно,  -  согласилсЯ  философ,  -  но  человек,  подобный  тебе,
благородный •ирвард,  в  глазах  подлинного  философа  заслуживает  большего
вниманиЯ, чем тысЯчи этих насекомых, которых  порождает  улыбка,  полученнаЯ
при дворе, и уничтожает малейший знак неодобрениЯ.
     - ѓосподин, ты ведь сам придворный, - заметил •ирвард.
     - € к тому же примерный, - ответил Ђгеласт. - „умаю, во всей империи не
найдетсЯ подданного, лучше  менЯ  знающего  десЯть  тысЯч  правил,  согласно
которым  люди   различного   положениЯ   должны   обращатьсЯ   к   различным
представителЯм власти. …ще не родилсЯ тот, кто  мог  бы  утверждать,  что  Я
воспользовалсЯ случаем и сел в присутствии императорской семьи.  Ќо  хотЯ  в
обществе Я придерживаюсь этих суетных правил  и,  значит,  как  бы  разделЯю
всеобщие предрассудки, истинное мое суждение о людЯх куда глубже и достойнее
человека, который создан, как говоритсЯ, по образу и подобию божьему.
     - “ тебЯ было слишком мало возможностей, - сказал  варЯг,  -  составить
суждение обо мне, да Я и: не хочу вовсе, чтобы кому-нибудь  Я  представлЯлсЯ
иным, чем Я есть на самом  деле,  -  то  есть  бедным  изгнанником,  который
стараетсЯ укрепитьсЯ в своей вере в бога, а также  выполнить  свой  долг  по
отношению к тем, среди кого он живет, и к государю