письмо и  что  ему
пришлось передумать, прежде чем решить, как ему поступить дальше и чем все
объЯснить, чтобы снова обрести равновесие. Ћн чувствовал, что у него вроде
бы нет полного права быть по эту сторону, если он не умеет объЯснить себе,
что случившеесЯ до конца справедливо. Ќо он же не мог согласитьсЯ  с  тем,
что это справедливо, этого он никак  не  мог.  …сли  бы  он  признал,  это
значило бы, что он сам помог выгнать из дому отца и брата с семьей...
   - Ќу да... џ об этом нигде не говорил,  тут  сразу  война  началась,  -
рассуждал теперь ‘Ярель. - Њожет быть, все-таки следовало сказать... Ќо  Я
боЯлсЯ, чтобы это не бросило на него тень... „ьЯвол его знает...
   Ќе знаешь, что и сказать. Џросто непонЯтно.  Њесто  Љирсипуу  навернЯка
здесь, да, здесь  его  место  гораздо  в  большей  степени,  чем,  скажем,
лейтенанта ‚ийрсалу. Ќет,  ничего  дурного  про  этого  командира  сказать
нельзЯ: он воюет хорошо и отважно. Ѓольше того,  он  воюет  с  радостью  и
охотой. ’олько вот, наверно, он с таким же удовольствием  воевал  бы  и  в
бывшей эстонской армии, воевал бы в американском, французском или турецком
мундире, главное - воевать... Џотому что война и армиЯ - его призвание,  и
никакие убеждениЯ, свЯзывающие руки, ему не нужны. Њожно допустить, что он
даже счастлив.
   Љак же тЯжело тем, у кого есть убеждениЯ!
   ’о было жестокое отчаЯние, мучительное разочарование, и Љирсипуу,  сжав
зубы, переживал их.
   - Џосле этого письма он просто был не в себе, - вспоминал ‘Ярель.  -  ‚
последнюю субботнюю ночь в ‘еверном лагере,  в  ночь  на  то  воскресенье,
когда началась война... Ћн вышел из палатки, обхватил руками сосну и  стал
грызть кору, а у самого из глаз текут слезы...
   Ћднако Љирсипуу не перебежал, хотЯ у него  было  бы  длЯ  этого  больше
оснований, чем у некоторых других. Ћн осталсЯ, надеЯсь в душе, что все  же
увидит победу справедливости. €менно эта надежда, наверно, и  вернула  ему
равновесие. ’олько как же в таком состоЯнии идти в бой!
   Љаждый раз, когда Я потом видел Љирсипуу, вдвойне серьезного и  вдвойне
усталого, Я испытывал не  столько  сочувствие,  сколько  глубокое  к  нему
уважение. Џотому что, наверно, легче победить врага, чем самого себЯ.
   Ќеизбежность вращениЯ огромного колеса  истории  объЯснЯть  просто,  но
когда ты сам песчинка под этим колесом...
   (џ никогда не узнал, что ђауль  Љирсипуу  окончил  войну  со  скромными
сержантскими погонами на плечах и скромными солдатскими медалЯми на груди.
„ва раза его  хотели  послать  в  военное  училище,  но  он  категорически
отказывалсЯ, потому что ему было бы трудно заполнить анкету.
   ‚ 1946 году он поступил в университет, училсЯ  и  жил  на  одну  только
стипендию. Ћкончив  университет,  он  поехал  куда-то  в  сельскую  школу,
говорили, там поЯвилсЯ очень хороший учитель литературы.
   Ћн не ошибсЯ в том, что победит справедливость: его мать и семьЯ  брата
были реабилитированы и вернулись, но отец и брат вернутьсЯ уже не смогли.
   €ногда он делитсЯ в школе военными воспоминаниЯми, только, наверно, без
особого удовольствиЯ: раны, ведь долго кровоточат.
   ‚ шестидесЯтые годы Љирсипуу вступил в партию.)


        20

   ѓолова колонны застрЯла в пробке,  последовала  вынужденнаЯ  остановка,
котораЯ могла продлитьсЯ  неведомо  сколько.  Ћсобой  опасности  не  было,
потому что погода стоЯла облачнаЯ, в воздухе  парило,  наверно,  предвещаЯ
грозу. ‚ такую самолеты не летают. Њы расположились у реки, где был  брод,
и в эту удушливую жару сразу потЯнуло в воду.  џ  завел  своего  ‚етра  на
середину  реки  и  стал  обливать  его  водой.  Њогу  поклЯстьсЯ,  что  от
удовольствиЯ ‚етер смеЯлсЯ. џ  и  сам  искупалсЯ  и  должен  сказать,  что
впервые за это лето испытал приЯтное чувство.
   Љупались в основном солдаты и строевые командиры. Љогда же в воду вошли
фельдшер Њаркус и капитан ђулли, двое ужасно  волосатых  мужчин,  покрытых
первый черной, а второй - рыжеватой шерстью, Я поверил, что в этой речушке
нет водЯных. Ќе то бы они с воплЯми удрали из нее в заросли ивы и ольхи.


        21

   †ара немилосерднаЯ. Ќа небе  ни  одного  белого  клочка,  солнце  палит
нещадно. Ќаши гимнастерки давно уже спеклись от пота, а сегоднЯ пот  течет
даже по ногам в сапоги.
   “жасно было бы  в  такую  погоду  умереть:  Яркое  солнце,  зеленеющие,
пахнущие сеном холмы, подальше, в  знойном  мареве,  дремлют  леса...  ‚се
цветет, наливаетсЯ, начинает созревать, как всегда  в  середине  лета.  Ќо
война и смерть не считаютсЯ со светлой, зовущей к жизни погодой.
   ‘егоднЯ день прошел благополучно,  немецкие  самолеты,  видимо,  занЯты
где-то в другом месте,  их  не  видно.  ’олько  высоко-высоко  густо  прут
тЯжелые бомбардировщики на восток  и  обратно,  но  на  передовой  они  не
опасны. „а и на земле сравнительно спокойно: пехота впереди держит  фронт,
Ясно  слышна  деловаЯ  трескотнЯ  "максима",  реже  слышитсЯ   винтовочнаЯ
стрельба. ЏередоваЯ отсюда недалеко,  может,  километра  полтора.  ЃатареЯ
отделена от нее болотистыми лугами, поросшими ивнЯком, далее тЯнетсЯ столь
характерный длЯ этих мест ольшаник, на  краю  которого  и  находитсЯ  наше
сегоднЯшнее пристанище. „алеко на востоке сквозь дымку  виднеетсЯ  большой
хвойный лес.
   ‘егоднЯ мы нанесли  три  огневых  удара  по  карте.  Ћдин  пришелсЯ  по
перекрестку села, второй - по участку леса напротив нас и последний  -  по
лесистому пригорку, расположенному левее от него, где, по  данным  пехоты,
должен находитьсЯ какой-то наблюдательный или  командный  пункт.  …два  ли
огонь мог быть особенно точным, потому что и наша собственнаЯ  позициЯ  не
была топографически точно привЯзана по карте, и данные длЯ стрельбы  никак
не откорректированы наблюдательными пунктами. ‚се делалось на  глазок,  по
принципу: эх, была не была. ‚ ответ  получили  оттуда  несколько  неточных
мин.
   †дем обеденного перерыва.
   Љак ни странно, но он действительно существует и выдуман не нами.  „ело
в  том,  что  немцы  воюют  по  часам,  будто   они   прежние   аккуратные
ремесленники: фронт просыпаетсЯ с восходом солнца, с часу до двух затишье,
то есть обед, и вечером работа  продолжаетсЯ  до  захода  солнца.  ‚  этой
регулЯрности, честно  говорЯ,  есть  что-то  жуткое:  война  превращена  в
организованный труд, как на фабрике или на  помещичьих  угодьЯх.  “бийство
стало повседневным ремеслом.
   Ќам этого никак не понЯть. …сли обратитьсЯ  к  истории,  то  ни  о  чем
подобном ни читать, ни слышать не приходилось. Џравда,  историЯ  и  прежде
знала профессиональных военных и  платных  наемников,  бывали  и  армии  с
твердым  распорЯдком.  ’олько  маловероЯтно,  чтобы   фаланги   Ђлександра
Њакедонского, легионы –езарЯ или орды хана ЃатыЯ воевали по расписанию:  с
такого-то до такого-то часа убиваем, потом делаем часовой  перерыв,  после
чего принимаемсЯ снова. Ќаоборот:  смутно  помнитсЯ,  что  в  Ѓиблии  один
иудейский полководец кричал солнцу, чтобы оно не двигалось с места до  тех
пор, пока он не разделаетсЯ с  врагами.  €ли,  скажем,  чем  кончилось  бы
сражение под  –есисом  [город  в  ‘еверной  ‹атвии,  где  весной  1919  г.
эстонскаЯ армиЯ в ожесточенных боЯх уничтожила немецкую дивизию], если  бы
наши солдаты, когда дрались с ландесвером, соблюдали обеденный перерыв? „а
и вообще: регулЯрность и распорЯдок днЯ  при  убийствах  -  это  уж  нечто
совсем бесчеловечное. ‚ойна  сама  по  себе  -  с  начала  и  до  конца  -
бесчеловечна, противоестественна,  противна  человеческой  природе,  и  уж
совсем  чудовищно  превращать  ее  во  что-то   повседневное,   обыденное,
регулЯрное. “бийство стало  профессией  с  твердым  и  регулЯрным  рабочим
днем...
   •отЯ мы никогда между собой на эту тему не говорили, все мы относимсЯ к
этому  одинаково.  Ќередко  мы  пытались  нарушить  этот  ремесленнический
распорЯдок днЯ: иногда мы наносили огневой удар во времЯ обеда,  случалось
- и ночью.
   Ђ все же мы ждем  наступлениЯ  обеденного  перерыва  у  немцев.  Џросто
потому, что нет большой  опасности  и  можно  заниматьсЯ  делами,  которые
предпринимать в другое времЯ гораздо рискованнее.
   Ќо сегоднЯ в обеденный перерыв  произошла  совсем  непонЯтнаЯ  историЯ.
ЋжидаемаЯ  тишина  наступила,  ко   она   закончилась   несколько   раньше
установленного времени. ‘права от нас, в густом ольховнике, вдруг раздалсЯ
грохот сражениЯ, застрочили пулеметы и автоматы, забахали минные  разрывы,
зазвучали слова команды. €нстинктивно мы схватились за оружие, у нас  была
одна мысль: противник прорвал фронт и пытаетсЯ взЯть нас в кольцо,  потому
что в следующую минуту возник грохот боЯ и слева.
   - ђебЯта, странное дело, ведь ни одна пула не просвистела и не щелкнула
по дереву, - вдруг заметил €льмар. Њы прислушались: в  самом  деле,  такой
тарарам стоит, а не слышно, чтобы летела пулЯ или осколок мины, и  заросли
не трещат от пулеметных очередей или минных разрывов.
   Њы бросились к  орудиЯм.  €  там  обратили  внимание  на  это  странное
обстоЯтельство. Љомандир батареи  уже  доложил  в  полк.  ‚ыЯснилось,  что
пехотнаЯ часть, которую мы поддерживаем, никак не может разобратьсЯ, в чем
дело, и занимает, как говоритсЯ, выжидательную позицию.
   - ђебЯта, придетсЯ выслать разведку, что-то  здесь  не  так,  -  сказал
подошедший к нам лейтенант ‚ийрсалу. - Џехота сделает то же самое.  Џойдем
прЯмо на шум.
   ‘ лейтенантом ‚ийрсалу отправились три человека.
   ’ут ожил и  немецкий  фронт  впереди.  џвственно  зашелестели  мины  и,
насколько удалось в этом шуме разобратьсЯ,  впереди  застрочили  автоматы.
‘лева и справа, судЯ по грохоту, сражение продолжалось с прежней силой, не
приближаЯсь и не удалЯЯсь.
   Џрошло с полчаса, и  на  правом  фланге  все  смолкло.  ‘коль  внезапно
сражение началось, столь  же  внезапно  оно  и  прекратилось.  —уть  позже
смолкло и слева, только впереди шел довольно ожесточенный бой.
   Љомандир батареи дал  новые  установки  длЯ  стрельбы,  и  наши  старые
трехдюймовки принЯлись за дело: стали обстреливать немецкие позиции  прЯмо
по фронту.
   ‘реди этого грохота вернулсЯ лейтенант ‚ийрсалу со своими  ребЯтами,  и
теперь между ними весьма неохотно шагал  долговЯзый,  белобрысый  немецкий
унтер в очках. ђууди первым увидел пленного.
   - Kuuten  morjen,  навозный  берлинский  соловей.  Vii  jeets?  [„оброе
утро... как поживаешь? (искаженный немецкий Язык)] - крикнул он немцу.
   - Ќа этот раз ты как нельзЯ больше прав, - ответил лейтенант  ‚ийрсалу,
- он действительно соловей.
   ’ут все выЯснилось. Ќа ничейную землю, навернЯка еще  ночью,  по  слабо
охранЯемому болоту каким-то образом  выполз  этот  самый  унтер  с  мощным
громкоговорителем,  оттуда  и  загрохотала  усиленнаЯ  звукозапись  битвы.
Ќемчура так  был  занЯт  своим  шумовым  приспособлением,  что  взЯть  его
оказалось совсем легко. Ћни просто прыгнули ему на спину и  скрутили  так,
что он и охнуть не успел. € в момент обезоружили.
   Џлан у немцев был простой. ‡вуковые установки на  флангах  должны  были
создать иллюзию прорыва,  а  сами  они  в  это  времЯ  атакуют  в  лоб.  ‚
создавшейсЯ панике их настоЯщаЯ атака  обещала  быть  успешной.  Ќо  затеЯ
провалилась: шумовые машины устранены,  а  лобоваЯ  атака  после  примерно
часового сопротивлениЯ была удачно отбита.
   Џленный немец Явно очень растерЯлсЯ,  двигалсЯ  как  лунатик.  Љонечно,
оснований, чтобы струхнуть, у него имелось больше чем  достаточно.  Џрежде
всего, разумеетсЯ: как же так, почему русские дураки,  эти  невежественные
азиаты, не обратились сразу в бегство, когда  он  в  твердо  установленное
времЯ  включил  свой  громкоговоритель?  ‚о-вторых,  никак  не  мог   себе
простить, что он, студент €енского университета, так легко дал взЯть  себЯ
в плен мужланами, которые разговаривают какими-то непонЯтными  варварскими
идиомами и сейчас, раскрыв пасть, Явно над ним глумЯтсЯ. €  надо  же  было
этому  случитьсЯ  теперь,  когда  ђоссиЯ  уже  растоптана,  до  Њосквы   и
‹енинграда рукой подать! Ќо больше всего его поражало, что эта  в  порошок
размолотаЯ армиЯ еще не осознает своего безнадежного положениЯ:  поглЯдеть
только - солдат заправлЯетсЯ супом и с аппетитом уминает  при  этом  хлеб,
тот самый головорез, который на таком странном немецком Языке крикнул  ему
нелепое приветствие, а сейчас что-то объЯснЯет другим, и  те  корчатсЯ  от
смеха. Џлакать им, дуракам, надо!
   ЃатареЯ грохнула из всех своих орудий, стоЯвших в  нескольких  десЯтках
метров отсюда. ‚ыстрел трехдюймовки, как известно, весьма звучный и хорошо
продувает непривычные уши. Ѓедненький немец, который, поди, никогда  пушки
близко и в глаза не видел, да и вообще в теперешнем своем  положении,  как
успел заметить ђууди, походил на только что выхолощенного барана, невольно
плюхнулсЯ наземь.
   ’ут уж насмешки посыпались градом:
   - “ведите его  поскорее,  такой  страх  большей  частью  через  задницу
выходит, а мы к немецкой вони не привыкли.
   ‚конец ополоумевшего пленного немца повели к комиссару полка  и  оттуда
дальше - в дивизию.
   ‹ейтенанта ‚ийрсалу, который ходил теперь  козырем,  грудь  колесом,  и
всех троих бывших с ним в разведке в тот же день  представили  к  медалЯм.
…сли пройдет, они будут в полку первыми.
   ‚от чем окончилсЯ обеденный перерыв в тот жаркий день, когда  уже  и  в
сапогах хлюпало от пота.


        22

   ’еперь много чтениЯ нам сбрасывают с неба. Ѓросаем и мы и они.  Ѓывает,
всЯ дорога просто устлана листовками. Ќа немецком, разумеетсЯ, - наши,  на
русском - изготовленные немцами. € в тех  и  в  других  призывают  кончать
войну и переходить к противнику, сдаватьсЯ в  плен.  “  немцев  так  прЯмо
написано в конце, что листовка служит пропуском сразу длЯ десЯтерых.
   Ќужно сказать, что и те и другие листовки дают основание длЯ обсуждениЯ
и размышлений. ‚ одной нашей отпечатаны объЯвлениЯ  из  какой-то  немецкой
газеты, она сплошь состоит из траурных извещений о погибших  на  ‚осточном
фронте, и ее сопровождает весьма убедительный  комментарий:  такаЯ  судьба
может постичь любого немецкого солдата. ђазумеетсЯ,  так  оно  и  есть.  ‚
другой листовке - нашей  -  приведены  выдержки  из  неотправленных  писем
убитых немецких солдат к близким, где говоритсЯ,  что  бои  тЯжелые.  ’оже
верно. ќту страну не только завоевать, но даже просто пройти ее пороху  не
хватит. € хотЯ сейчас мы еще плохо сопротивлЯемсЯ, однако длЯ  немцев  асе
равно это отнюдь не прогулка.
   Ќо  одна  немецкаЯ  листовка  нас  просто  потрЯсла.  Ќа  ней   большаЯ
фотографиЯ, и в центре, окруженный немецкими офицерами, сидит наш  офицер.
Љак сообщает текст, это будто бы взЯтый в плен сын ‘талина.
   Ћбсудили с ребЯтами и пришли к выводу, что все это галиматьЯ  и  чистаЯ
пропаганда. ‚о-первых, есть ли вообще у ‘талина сын, этого  никто  из  нас
навернЯка не знает. ‚о-вторых,  разве  сына  такого  выдающегосЯ  человека
пустЯт в столь опасное место, где он может попасть в  плен?  €  даже  если
так, то войны это еще не решает. Ќынче не так, как  бывало  прежде,  когда
один король воевал с другим, и если одного королевского сына брали в плен,
то можно было и войну кончать. ’ак мы думали...
   Ђ ‘Ярель очень правильно заметил:
   - …сли это правда, значит, у товарища ‘талина, помимо всего остального,
еще и большое личное горе, как у любого отца.
   ‚ самом деле, если это правда, значит, не миновала война и дома  самого
руководителЯ государства. ѓоре и сюда пришло, не спросив разрешениЯ. Ќо  в
общем-то, как уже сказано, мы не особенно этому верили.


        23

   Ѓоже мой, как давно это было! Ѓудто в прошлом веке!  Ђ  на  самом  деле
всего лишь минувшей весной.
   “чебнаЯ батареЯ идет на обед. ѓрохаем по булыжнику,  звенЯ  шпорами,  и
громко поем:

   Ђртиллеристом Я родилсЯ,
   под сенью пушки вырастал,
   огнем картечи Я крестилсЯ,
   когда в бою врага встречал.
   Љогда пехоте будет трудно
   и нас на помощь позовут,
   тогда тЯжелые шрапнели
   врага на части разорвут.

   ‚сегда полным голосом, в конце каждой строки всегда пауза в  два  шага,
после каждого куплета - в четыре, начало и конец - точно вместе,  из  всех
глоток одновременно.
   € у самой столовой:

   Џоследний путь на этом свете.
   ’руба прощально протрубит,
   мой гроб увозЯт на лафете,
   три раза пушка прогремит.

   ’олько совсем все не так, все совсем по-другому! ђейна и  ђопса  нет  в
строю, их укрыла краснаЯ глина в ђоссии, Ђнтса, беднЯгу,  так  изрешетило,
что трудно сказать, что от него осталось в земле, а что - на  поверхности.
Ќе везут нас на тот свет на лафете под грохот медных труб.
   џ так привык, что на строевой подготовке  ђопс  всегда  стоЯл  от  менЯ
слева, потому что был чуть-чуть пониже. ’еперь он не стоит, а мне все  еще
кажетсЯ, что он здесь.
   ’ак идут рЯдом с нами те, кого уже нет. ќто  второй,  невидимый  строй.
‘колько нас сегоднЯ, завтра, послезавтра станет в тот немой строй?
   € если оставшаЯсЯ в живых колонна когда-нибудь зашагает к дому,  будете
ли вы все еще рЯдом с нами? Љак долго вы будете сопровождать уцелевших? Ќе
всю ли их жизнь?


        24

   Љапитан ђулли до такой  степени  своеобразнаЯ  фигура,  что  с  первого
взглЯда запоминалсЯ на всю жизнь: менее воинственного  офицера  невозможно
придумать. ђулли был маленького роста, сутулый, с весьма заметным брюшком,
с которого то и дело сползал ремень; у него были рыжеватые жидкие  волосы,
веснушки, очки и ноги колесом  Ќа  его  широком  лице  неизменно  блуждала
детскаЯ улыбка.
   ќто внешность. ‡а всем этим  скрывалсЯ  честный,  беззаветно  преданный
долгу  и  просто  по-детски  добросердечный   человек.   Ќо   за   внешним
простодушием таилась достаточнаЯ долЯ хитрости,  это  был  образованный  и
умный офицер. Ќе знаю, как долго он был строевым, еще до  войны  мы  знали
его как начальника склада боеприпасов. Љстати, в жаркие летние дни,  когда
он возилсЯ с зарЯдными Ящиками, на голове у него вместо форменной  фуражки
бывала какаЯ-то белаЯ шапочка с большим козырьком!
   Љ нашему удивлению, этот отнюдь не спортивного вида старик  -  длЯ  нас
пЯтидесЯтилетний человек был стариком - каждое утро занималсЯ гимнастикой.
Џравда, он выполнЯл только простые упражнениЯ: приседаниЯ,  вращение  рук,
наклоны, делал это с медвежьей ловкостью, но неукоснительно  каждое  утро.
ќто была система, и, нарЯду с усмешкой, она вызывала уважение.
   ‚ полку капитан ђулли стал начальником продовольственного  и  фуражного
снабжениЯ. ќто человек, который отвечает за то, чтобы  личному  составу  и
лошадЯм было что есть. ’еоретически, конечно, совсем просто:  каждое  утро
штаб полка составлЯет дневной отчет, так называемую  строевую  записку.  ‚
ней все сказано: столько-то  командиров,  сержантов,  рЯдовых.  ‘только-то
обозных, орудийных и верховых лошадей. „лЯ всех установлены казенные нормы
(кроме воды): столько-то хлеба, жиров, круп,  столько-то  овса.  Џеремножь
цифры и потребуй соответственное количество на тыловом складе.
   „а. Ќо ведь идет война. “тром полк здесь, но никто из  нас,  включаЯ  и
командира, не знает, где он будет  вечером.  Ђрмейские  склады  и  полевые
хлебопекарни движутсЯ где-то в тылу, прЯчутсЯ в лесах, их начальники  тоже
не знают, где они будут  вечером  или  на  следующее  утро.  ќто  не  все.
ЋтправлЯЯсь за довольствием, всегда рассчитывай, что можешь стать объектом
вниманиЯ немецких самолетов. Љроме того, ты движешьсЯ по дорогам не  один,
нередко оказываешьсЯ под ногами у большого обоза, особенно  возле  мостов,
где часто возникают пробки, и опЯть - опасность с воздуха. €  это  еще  не
все: малопригодные транспортные средства  -  только  пароконные  телеги  с
изрЯдно загнанными лошадьми. Ѓыл, правда, один грузовик, но его забрали  в
дивизию. Ђ дороги - больше выпадает дней,  когда  тащитьсЯ  приходитсЯ  по
топЯм и перелескам; но и это  еще  не  все:  часто  приезжаешь  на  склад,
накладные в порЯдке, даже оформление не занЯло  бы  много  времени,  а  на
складе ничего нет.  Ќа  ближайшей  тыловой  станции  разбомбили  вагоны  с
продовольствием или угодило в самый склад...
   Ђ боец хочет есть. Ћн ничего не знает о трудностЯх со снабжением, да  и
не его это дело - знать.
   ЌесмотрЯ на это, у нас редко выпадали дни без  хлеба,  а  чтобы  вообще
нечего было есть, такого у нас не случалось.
   ‘овершенно неожиданным образом мы с капитаном ђулли вместе попали...  в
плен!
   ќта историЯ произошла в поселке, неподалеку от которого остановилсЯ наш
отступающий полк.
   ‚троем с ребЯтами мы пошли бродить по селению, зашли подальше, и  перед
нами оказалась лавка, где продавали растаЯвшие от жары шоколадные  конфеты
и какой-то лиловый напиток, называемый морсом. Љупили и попробовали и то и
другое. …ще в магазине мы заметили, что за  нами  внимательно  следЯт  два
пограничника. …два мы  сделали  несколько  шагов,  направлЯЯсь  обратно  в
расположение   полка,   как   эти   пограничники,   входившие   теперь   в
заградительный отрЯд, объЯвили, что мы арестованы. Ќас отвели на  какой-то
задний двор, где уже находились три наших офицера, и в их числе -  капитан
ђуули. “ нас отобрали оружие и потребовали красноармейские книжки.  Ђ  нам
их и не выдавали,  разумеетсЯ,  весьма  подозрительное  обстоЯтельство  (у
офицеров удостоверениЯ личности имелись, их отобрали). Џосле чего всех нас
посадили в кузов полуторки, в каждом углу которой восседал  пограничник  с
десЯтизарЯдной винтовкой, и мы поехали. Ќе помогли заверениЯ офицеров, что
здесь же на окраине, в ивнЯке, на берегу реки, стоит наш полк.
   —естно говорЯ, мы действительно могли вызывать подозрение. Ќа некоторых
из нас были еще прежние армейские брюки солдатского сукна, на всех крепкие
юфтевые сапоги со шпорами,  совсем  другие  ремни  и  патронташи,  но  что
главное - мы говорили на чужом Языке. Њожет быть, совсем уж за немцев  нас
не принЯли, но сильно заподозрили, что собираемсЯ дезертировать.
   „орога была такаЯ немыслимаЯ, что  лЯзгали  зубы.  ђазговаривать  между
собой нам запретили. Љапитан ђулли посмеивалсЯ про себЯ,  он  был  уверен,
что недоразумение сразу  выЯснитсЯ.  …го  задержали  на  какой-то  боковой
улице, когда он подошел к пограничнику и спросил, не  знает  ли  тот,  где
находитсЯ провиантский склад армии. Љакой-то бестолковый офицер в странном
мундире, хотЯ и свободно, но с акцентом говорЯщий по-русски,  интересуетсЯ
местонахождением армейских складов, - его сразу же обезоружили.
   Њы протрЯслись километров двадцать,  пока  нам  навстречу  не  попалась
такаЯ же полуторка. ‚ ней, между Ящиками с боеприпасами, сидел офицер,  на
петлицах у которого поблескивали четыре шпалы. “видев  нас,  он  сразу  же
постучал по крыше кабины. Њашина остановилась. †естом он остановил и нашу.
   - Људа вы везете моих людей? - отнюдь  не  дружелюбно  закричал  он  на
конвойного офицера, сидевшего в кабине нашего грузовика.
   - Џодозрительные эстонцы, везем в „но, в наш штаб, товарищ полковник, -
ответил тот.
   - ’о есть как подозрительные? џ этих командиров знаю. —то  вы  делаете!
Ќи с того ни с сего увозите немногих уцелевших в моем артиллерийском полку
людей! €х же разыскивают, вы дезорганизуете действиЯ войсковой части!  ‚ам
что, неизвестно, что этот участок фронта удерживают  эстонцы?  ‚ы  что,  в
самом деле их раньше не видели?
   Њы слушали, навострив уши. ќто был полковник Ќикифоров, начальник штаба
дивизии.
   - Ќемедленно разворачивайтесь и везите людей обратно! - скомандовал он.
   - џ не могу выполнить вашего приказа, -  ответил  командир  пограничной
охраны, -  потому  что  Я  вам  не  подчинЯюсь.  „олжен  согласно  приказу
препроводить их в свой штаб.
   -  Ѓезобразие!  -  сказал  полковник.  -  •орошо,  Я   позвоню   вашему
начальнику, - потом, обращаЯсь к нам: - € сообщу в полк.
   Њашина ушла.
   € мы поехали, только в противоположном направлении.
   ‹ица у конвоиров несколько вытЯнулись. ‚от тебе и бдительность!  Ђ  нам
будто  маслом  по  сердцу  помазали,  нас  похвалили:  немногие  способные
сражатьсЯ артиллеристы в дивизии!
   Ќо мы не могли обвинЯть и  пограничников:  только  вчера  в  нескольких
десЯтках километров отсюда немцы сбросили десант в красноармейской  форме,
который лишь к вечеру с большим трудом удалось ликвидировать.
   Љогда мы прибыли на место,  был  вечер.  Њайор,  начальник  пограничной
охраны, извинилсЯ перед командирами. Ћбратно  нас  повезут  только  завтра
утром.
   Љапитан ђулли, с самого начала считавший, что все  это  какаЯ-то  чушь,
усмехаЯсь про себЯ, рассказал майору, тоже, по словам того,  служившему  в
ќстонии, несколько анекдотов. Ќе знаю, каким уж образом,  но  между  этими
историЯми он успел выЯснить, где  расположен  армейский  продовольственный
склад.
   - Ќу, товарищи, подумаем о ночлеге, да и не оставлЯть же вас голодными,
- сказал майор бывшим военнопленным.
   Ћн повел нас за два-три километра в невысокий сосновый лес, в котором и
находилсЯ крупный склад.
   ЏриЯтно было смотреть,  как  этот  неуклюжий  человек  с  присущей  ему
мЯгкостью уговорил по очереди сперва дежурного, затем начальника, заполнил
какой-то бланк, потом этой  самой  ласковостью  покорил  кладовщика,  а  в
довершение - и начальника автотранспортной службы.
   ђезультат был таков, что через час  мы  сидели  на  сухом  вереске  под
соснами наворачивали консервы.
   ’ут же, укрывшись шинелЯми, мы  задали  храповецкого,  а  утром  машина
доставила нас вместе с хорошей поживой консервов обратно в полк.
   ‚ ту ночь, когда мы дремали под шинелЯми, опЯть зашла речь  о  немецких
листовках. Љто-то сказал, будто сам читал даже на эстонском  и  латышском:
сдавайтесь в плен, дадим вам на три днЯ провианта и отпустим домой.
   - ЃрехнЯ в чистом виде, - спокойно сказал на это капитан ђулли.
   - Љто его знает, - вставил кто-то из ребЯт, - Я ходил в штаб дивизии за
почтой, а  там  один  комиссар  допрашивал  раненого  пленного  немца.  Ћн
спросил:
   - Џочему наших комиссаров сразу расстреливаете?
   - џ про это ничего не знаю, - ответил немец.
   - Ђ с другими пленными как поступаете?
   - Ќазначаем им старшего и посылаем в лагерь на работу.
   - Ђ как поступаете с эстонцами? - спрашивает комиссар.
   - ‚ыдаем на три днЯ продуктов и отпускаем  домой,  -  ответил  пленный.
Њожет, так оно и есть.
   - —истаЯ брехнЯ. ќто пропаганда, - сказал капитан ђулли с  невозмутимым
спокойствием. - „лЯ менЯ бы хуже и быть не могло,  чем  с  немцами  вместе
работать. „важды Я с ними воевал: в мировую  войну  и  против  ландесвера.
Њне-то уж хорошо известно, что они делают с пленными и что они  вообще  за
люди. ђебЯта, поверьте мне, в эту войну они еще узнают, почем  фунт  лиха.
“видите, к зиме положат зубы на полку. ђоссиЯ велика... Ђ листовки  -  это
брехнЯ, издавна известнаЯ, на дураков рассчитаннаЯ ловушка...
   ‘казал и на полуслове заснул, будто дома на мЯгкой постели.
   Љогда мы утром проснулись, он был уже на ногах и,  до  поЯса  раздетый,
делал свою знаменитую утреннюю зарЯдку.
   (ђазумеетсЯ, Я никогда не узнал, как ђулли  закончил  войну.  ‚  общем,
скромно, как это было в его натуре - майором и  кавалером  ордена  Љрасной
‡везды.
   Ђ демобилизовавшись, он пошел председателем в один отсталый колхоз и  с
годами сделал его таким крепким, что в газетах не раз печатали статьи  про
ђулли и интервью с ним. Љогда он умер, уже  пенсионером,  довольно  старым
человеком, много людей в районе пришло  на  его  похороны.  €  орденов  на
подушечках впереди траурной процессии было уже несколько.)


        25

   ‘егоднЯшнее отступление опЯть вело нас по  проселкам  сквозь  ольшаник,
изрытый машинами и колесами обозных повозок и смЯтый сапогами  пехотинцев.
Џовозки  застревали,  ребЯта  толкали  их  и  проклинали  все  на   свете.
Џредвечернее солнце было еще жарким. †ужжали  поздние  оводы,  в  зарослЯх
пахло истоптанным сеном, влажной землей, от которой шел пар,  и  лошадиным
потом.
   “ одного  из  поворотов  дороги  на  полЯне  стоЯла  брошеннаЯ  лошадь.
Ѓезжалостно загнаннаЯ. •олка - сплошное кровавое мЯсо, издали  были  видны
торчавшие ребра, праваЯ заднЯЯ нога вывихнута или прострелена, потому  что
лошадь на нее не опиралась. Ћна понуро стоЯла, не поворачиваЯ  головы,  не
шевелЯ ушами. „аже не делаЯ попытки отогнать густой рой мух.
   Њы шли в колонне последними. Џочему-то самым последним по этой окаЯнной
глине шел ђууди и вслух проклинал войну, отступление и русское бездорожье.
   € тут случилось вот что.
   “слышав ђуудин голос, лошадь вдруг поднЯла голову, посмотрела на дорогу
и жалобно заржала.
   ђууди резко остановилсЯ:
   - ‹аук, черт возьми, это ты! - заорал он и одним прыжком оказалсЯ с нею
рЯдом.
   - “знал, узнал... - шептал он измученному животному на ухо,  держа  его
голову под мышкой. - ‹аук, милый, что они с тобой сделали...
   Љрепко-крепко прижимал ђууди голову конЯ к  своей  потной  гимнастерке,
трепал и гладил жесткую гриву. ‚зглЯд ђууди вдруг затуманилсЯ, он  увидел,
как из бархатных глаз лошади катЯтсЯ слезы.
   ќто была лошадь ђуудиного соседа Љаарела Ђнтсумарди.  ЊобилизованнаЯ  и
взЯтаЯ на войну, как и сотни других. Ђ, глЯди, ведь узнала,  узнала  сама,
беднЯга, вконец замученнаЯ... Љогда бывала  толока,  ђууди  возил  на  ней
навоз, вместе с соседЯми ездил на ней и в город  и  на  Ярмарки.  „а...  а
сколько раз теплыми летними  вечерами  он  ходил  через  соседский  загон,
похлопывал ‹аука, совал ему в рот кусочек хлеба, потому  что  только  ‹аук
знал, куда в такие вечера направлЯлсЯ ђууди... Љак говорЯт,  на  свидание,
потому что ђууди поджидала антсумардовскаЯ •ельве. ‚се сейчас вспомнилось,
и двойнаЯ боль сдавила ђуудино сердце, когда он стоЯл,  обнимаЯ  друга  за
шею...
   ...Њы ушли довольно далеко, когда позади раздалсЯ выстрел.
   ђууди догнал нас, глаза у него были краевые. ‚ечером он ничего  не  ел,
двое суток ни на кого не смотрел. …сли его о чем-нибудь спрашивали, он  не
отвечал или просто отмахивалсЯ.


        26

   ‘егоднЯ мы занимались убийством. ‚ самом деле, просто убивали. Ћгромное
количество немцев.
   Џроизошло это так.
   Џогода стоЯла душнаЯ и знойнаЯ. “тром в трех-четырех километрах впереди
нас грохотало сражение. Џотом наступила тишина. Џо времени  это  мог  быть
обеденный перерыв, но он продолжалсЯ подозрительно долго.
   ЃатареЯ располагалась на краю низкого ольшаника, хорошо замаскированнаЯ
ветвЯми. Џеред нами - поле под паром, шириной в полкилометра, за ним - два
холма, между ними глубокий овраг. Џо дну оврага в нашу сторону шла  вполне
приличнаЯ гравийнаЯ дорога, котораЯ почти сразу за ним  круто  сворачивала
влево. Ћт нас дорога не  просматривалась,  но,  по-видимому,  она  вела  к
довольно крупному селению, потому что в бинокль Ясно был различим дорожный
указатель на повороте. Ќа вершине одного из холмов стоЯли  в  рЯд  длинные
приземистые хлева и крЯжистаЯ силоснаЯ башнЯ.
   ‚ засушливой жаре землЯ под паром мерцала.
   ’ишина.
   ‚ овраге показалась маленькаЯ  автоколонна,  наши  четыре  полуторки  с
одной противотанковой пушкой в хвосте. ‚ тучах пыли  прогрохотали  они  по
кривой налево.
   ЋпЯть тишина.
   ‘лева послышалсЯ рокот немецкой "рамы", но далеко, нас не заметила.
   € опЯть тишина, котораЯ навернЯка ничего хорошего не предвещает.
   “ командира батареи, старшего лейтенанта ђандалу нервы не выдержали. Ћн
позвонил в полк, имеютсЯ ли у них сведениЯ о пехоте. “держивает ли она еще
позиции? Ђ если да, то почему такаЯ подозрительнаЯ тишина.
   - ‘транно, очень странно, - пробурчал он себе под нос,  хотЯ  из  штаба
ему, по-видимому, сообщили что-то утешительное.
   - •аллоп, беги к ездовым, скажи, чтобы ребЯта держали упрЯжки наготове,
- распорЯдилсЯ он на всЯкий случай.
   „лЯ Ясности нужно сказать, что уже долгое времЯ наш полк не был  придан
какой-либо пехотной части длЯ поддержки, мы находились в  непосредственном
распорЯжении командира дивизии. ‘лишком мало нас осталось, на всю  дивизию
только горстка тЯжелых орудий, отсюда - такой порЯдок.  ‘  одной  стороны,
это хорошо, но с другой  -  у  нас  было  очень  смутное  представление  о
действиЯх пехоты перед нами, потому что нередко мы не имели с  нею  прЯмой
свЯзи.  €ной  раз  случалось,  что  впереди  находилсЯ  офицер   свЯзи   с
двумЯ-тремЯ разведчиками, но чаще всего этого не было. „а и им трудно было
координировать наши действиЯ, потому  что  непосредственно  пехоту  мы  не
поддерживали,  только  по  приказу  штаба  дивизии.  —то,  разумеетсЯ,  не
способствовало согласованным совместным  действиЯм.  €  вдобавок,  слишком
быстро менЯлась обстановка, поддерживать свЯзь  мешали  чисто  технические
трудности. Ќапример, нам не хватало провода, чтобы тЯнуть  его  к  пехоте.
Џоэтому ограничивались обычно тем,  что  полк,  растаЯвший  до  дивизиона,
выставлЯл только самые необходимые  наблюдательные  пункты  и  обеспечивал
непрерывную свЯзь с дивизией.  „а,  бывали,  конечно,  случаи,  когда  нас
придавали длЯ поддержки определенной  пехотной  части,  но  это  случалось
очень-очень редко.
   Љак именно обстоЯло дело сегоднЯ, мы,  конечно,  не  знали.  ‚о  всЯком
случае, впереди у нас имелсЯ наблюдательный пункт, в  той  самой  силосной
башне: на это провода у нас все же достало. Љомандир батареи соединилсЯ  с
башней, последовал ответ; ничего особенного не происходит. ‡атишье.
   - Ђ пехота?
   - Ќе могу сказать... „авно уже не слышно ни одного выстрела...
   ђазговор кончилсЯ. ЏодозрительнаЯ тишина продолжалась.
   Њгновение спустЯ запищал зуммер,  и  теперь  с  наблюдательного  пункта
поступили совсем другие сведениЯ:  по  дороге  движетсЯ  колонна  немецкой
пехоты. ‚переди мотоциклисты.
   - Ѓегом на батарею! ‹инию  смотать!  -  крикнул  ђандалу  в  телефонную
трубку.
   Љоманду  выполнили  с  обезьЯньей  быстротой,  через  несколько   минут
разведчик и телефонист с катушкой провода на спине уже  бежали  с  вершины
холма на поле.
   Љомандир сообщил обстановку в полк. ‘вЯзного послали за упрЯжками. Џлан
был такой: когда колонна спуститсЯ в овраг, дадим по ней прЯмой наводкой и
тут же унесем ноги.
   Ќу да, разумеетсЯ: пехота, с которой у нас  непосредственной  свЯзи  не
было, сумела незаметно отступить. Ќикто нас не предупредил  ни  снизу,  ни
сверху.
   …два ребЯта с наблюдательного пункта, запыхавшись, успели прибежать  на
батарею,  как  сразу  в  овраге  поЯвились  разведчики  на  мотоциклах   с
колЯсками. „ва мотоцикла подъехали к повороту, где  стоЯл  указатель.  „ва
других остановились возле хлевов. ‘ них соскочили несколько  человек,  они
пошарили возле пустых хлевов, потом остановились на склоне  холма,  что-то
прокричали тем, что ждали на повороте, и заковылЯли обратно. Ћдин мотоцикл
развернулсЯ и поехал но дороге обратно,  другой  -  затрещал  к  повороту.
‡десь немцы слезли с мотоциклов и стали кружком в ожидании колонны.
   “ нас орудиЯ были зарЯжены. Њы с  пересохшим  от  волнениЯ  ртом  ждали
приближениЯ колонны.
   Ќа дороге взвилось облако пыли:  подъехал  возвращавшийсЯ  мотоциклист.
Ћчевидно, он привез новые распорЯжениЯ, потому что три мотоцикла  медленно
поехали дальше по дороге, а один осталсЯ ждать  на  повороте.  „о  подхода
колонны еще оставалось времЯ, потому что немцы слезли с машин, снЯли каски
и закурили.
   Ќо вот подошла колонна, примерно рота, она заполнила  весь  овраг.  ли
они, весело разговариваЯ, с непокрытыми головами и  закатанными  рукавами.
Ћфицер дошел до конца оврага, почти до указателЯ, поднЯл руку,  приказываЯ
остановитьсЯ. ‚ этот же момент у нас в ольховых зарослЯх раздалась команда
открыть огонь. —етыре орудиЯ грохнули почти одновременно. ‚оздушной волной
сорвало листьЯ с кустов. „олЯ секунды - и овраг заволокло пылью и дымом. ‚
ушах гудело, мы опЯть зарЯдили и снова ухнули.
   ’еперь наступила тишина. ’олько билась кровь в висках  и  было  слышно,
как стучит сердце.
   Ќа передки!
   ‹омаЯ заросли,  подъехала  коннаЯ  тЯга.  “  кого  был  бинокль,  могли
убедитьсЯ, что той веселой роты не стало...
   Њы их просто убили. Ќаверно, это единственно правильное  слово,  потому
что не было никакого сражениЯ. “били потому, что иного выбора длЯ спасениЯ
собственной жизни у нас не было. ‚ыходит, что на  войне  нужно  не  только
воевать или сражатьсЯ, но и самым прЯмым и безжалостным образом убивать.


        27

   Љакого дьЯвола мы таскали  за  собой  всЯкие  склады,  этого  никто  не
понимает. Џродовольственный  -  это  еще  можно  понЯть.  Ћн  находилсЯ  в
реквизированном в ’арту автобусе, за рулем  сидел  штатский  водитель.  Ќо
именно этот красный автобус, набитый консервами, мы сами  и  подожгли,  он
обуглилсЯ и пришел в полную негодность. Џроизошло это, когда мы первый раз
попали в окружение  и  распространилсЯ  панический  слух,  что  все  равно
попадет все к немцам. ‚одитель автобуса осталсЯ сидеть на обочине.  —то  с
ним стало, неизвестно. Ћн лицо гражданское, его с собой не взЯли.
   ’еперь мы бросили  несколько  пароконных  телег,  груженных  совершенно
новыми шерстЯными солдатскими  одеЯлами,  воловьими  шкурами,  из  которых
вышло бы сто пар прочных подметок,  портЯнками,  бельем,  мылом  и  прочим
добром, и прежде всего средствами противохимической  защиты.  ’ам  же  был
один-единственный на весь полк велосипед.
   ‚се это мы не стали жечь, просто свалили в кучу посреди деревни - пусть
люди воспользуютсЯ. ђазумеетсЯ, воспользовались, добро не  пропало  даром.
‚елосипед схватил один паренек, который ездить не умел.  Њожет,  по  нашей
вине упал и расшибсЯ, кто его знает. ‚се пыталсЯ гордо проехатьсЯ, натЯнув
резиновые перчатки, заимствованные из химкомплектов, но то и  дело  падал.
Ќаверно, так и не успел до прихода немцев научитьсЯ.
   „аже полковаЯ лавка была у нас с собой - как  в  ’ридцатилетнюю  войну:
большой серый Ящик с булочками,  еще  эстонского  происхождениЯ,  копченой
колбасой, мылом, папиросами, перочинными ножами  и  бритвенными  лезвиЯми.
Џеред  боЯми  все  это  как-то  само  собой  исчезло,  мы  просто-напросто
опустошили Ящик, не платЯ денег, военное времЯ!  €  солдат-лавочник  пошел
просить у начхоза другую должность.


        28

   ‘егоднЯ противогазы были в большой цене. ЋказываетсЯ, в батарее нашлось
еще пЯть или шесть штук, преимущественно у повозочных,  на  телегах  среди
прочей поклажи.
   Ђ произошло вот что: позади нашей позиции находилсЯ какой-то  совхозный
центр с конторой, амбарами и хлевами. ‚се было дочиста эвакуировано.
   Ђх да, там мы увидели какие-то странные телеги,  которые  стоЯли  возле
хлевов,  оглобли  вверх,  издали  мы  подумали,   что   это   целый   полк
противовоздушной обороны. Ќам,  эстонцам,  эти  телеги  показались  такими
диковинными, что мы никак не  могли  на  них  насмотретьсЯ.  Ћни  были  на
удивление  простые  и  на  удивление  маленькие.  Њежду  двумЯ   оглоблЯми
приколочено пЯть или шесть досок. ќто составлЯло  днище,  а  боковин  и  в
помине не было. ‘низу, под днищем, к  тем  же  оглоблЯм  прибита  гвоздЯми
двухколеснаЯ ось - вот и всЯ телега. Ќа ней могло  уместитьсЯ  четыре-пЯть
вил  навоза  или  один  большой  узел.  Џозже  такие  же  устройства   нам
приходилось видеть в обозах беженцев. ЋбъЯснить это, очевидно, можно  тем,
что здесь вообще нет дорог и более тЯжелый воз просто увЯз бы.
   Ћднако Я отклонилсЯ.
   ‚ажнее другое:  в  совхозе  была  пасека.  Ћколо  нее  упало  несколько
снарЯдов, в три-четыре ульЯ угодили осколки, некоторые из них  повалились,
и пчелы очень волновались.
   џсно, что мы тут долго не задержимсЯ, придут немцы и все равно  разорЯт
пасеку.  Ћтсюда  единственно  правильный  вывод   -   бери,   что   можно.
‘формировалась  команда  из  пЯти  добровольцев,  все  в  противогазах   и
неизвестно откуда добытых рукавицах. “ троих перчатки, у двоих - шерстЯные
варежки Ќашлись также ведра и котелки.
   ЋперациЯ прошла во всех отношениЯх удачно,  только  вот  пчелы  нещадно
атаковали грабителей. ‹ишь бегство сквозь густые ольховые  заросли  спасло
их от преследованиЯ.
   Ѓыли и поражениЯ. Ќесколько пчелок нашли дорогу €йзопу за  шиворот.  Ќа
следующий день шеЯ у него была как у капиталиста - толстаЯ, и в сторону он
мог смотреть, только поворачиваЯсь всем корпусом. •аллоп вместе  с  сотами
сунул в рот переполошившуюсЯ пчелу, в смертельном страхе она вонзила ему в
Язык жало. ’еперь Язык с трудом умещалсЯ во рту, парень только и  мог  что
пить. ‘Ярель, спасаЯсь бегством, на полпути сорвал противогаз и получил от
разгневанной преследовательницы хорошего тумака в левый  глаз,  который  с
ужасающей быстротой заплывал, несмотрЯ на то, что ђууди велел прикладывать
к ужаленному месту влажную глину.  ‘вежаЯ  коровьЯ  лепешка  была  бы  еще
лучше, добавил он, да где ее возьмешь.
   - Ќу что ты стонешь, Љарлуша, - утешал он, - разве  тебе  плохо  теперь
целитьсЯ: глаз сам закрыт, не нужно зажмуривать!
   “же вечером даже непосвЯщенный мог бы  заметить,  что  количество  лиц,
быстро убегавших в заросли, почему-то резко увеличилось.


        29

   - Џомнишь, - сказал мне ђууди, когда мы вечером  устроились  на  ночлег
под одноколкой, - в ’арту было одно место, где сразу так чудесно и  громко
начинали звенеть шпоры.  ’ам,  где  улица  ’Яхе  пересекаетсЯ  с  ђижской,
знаешь, еще не "доходЯ до "„ома солдата".
   Љак же мне не помнить. Љонечно, помню. „а, как чудесно и громко звенели
там наши строевые шпоры.
   Ђ в душе разве не возникает вдруг какой-то вакуум, где  вдруг  начинает
звенеть такаЯ боль, что замирает сердце.


        30

   ‚переди на картофельном поле словно вьюжило.  Ќемец  шпарил  шрапнелью.
Ќаша колонна