лдаты --  скрежетала пружина, гулко хлопала дверь. ’ишина, густаЯ
и вЯзкаЯ, будто под  стеклЯнным колпаком,  висела над городком. ђасплывчатые
длинные  тени  от  сонных   березок  протЯнулись  в  бесконечность.  —увство
тоскливости, одиночества внезапно сжало сердце,  глотнул раз-другой  воздух,
опустилсЯ на лавку, врытую в  землю.  Љак у Ќади.  ЌадЯ... ЏонЯла бы она всю
ситуацию? „ве недели, кстати, прошло с тех пор...
     “фимушкин сошел  по  ступенькам  торопливо,  поискал  менЯ  глазами.  џ
поднЯлсЯ навстречу.
     -- Љак у вас самочувствие? -- спросил он.
     -- ’ак...
     -- •отел спросить...  -- произнес “фимушкин,  когда  прошли аллейку. --
‘кажите,  художество -- ваше  призвание? Њне,  когда  слушаю ваши ответы  по
технике, очень вдумчивые, глубокие, почему-то сдаетсЯ,  что из вас получилсЯ
бы отменный инженер. -- Ќаверное, он заметил, что Я покраснел, и с кажущейсЯ
беззаботностью  улыбнулсЯ.  --  ‚прочем,  есть  счастливчики,  кого  природа
наделила не  одной страстью, и все они великолепно уживаютсЯ в них:  Ѓородин
-- химик и композитор, ‹омоносов -- ученый и поэт, ќрнст ѓофман --  немецкий
писатель, композитор, юрист: сказки, опера "“ндина", судебные процессы...
     ѓлЯдел  на  менЯ  из-под очков  внимательно. Ћн второй раз задавал этот
вопрос.  Џервый --  тогда, во времЯ знакомства. †ивопись!  ‚се  это длЯ менЯ
чепуха, теперь  Ясно. €нженером, возможно, мог бы стать, хоть и не  думал до
сих пор.
     -- Ђ вот  наукой  заниматьсЯ...  ’ам уже  все  открыто,  --  неожиданно
сорвалось у менЯ.
     Ћн не усмехнулсЯ, только сморгнул ресницами.
     --  „умаете? ‘амое простое, например, взЯть: журавлиный  строй, обычный
ординарный  геометрический  угол.  Ђ  тайны  его  ученые  познать не  могут.
€звестно только, что угол этот соответствует устойчивому углу кристаллов.
     -- “ вас... с этим свЯзана диссертациЯ?
     --  Ќет. Ќо не думайте, что тут простое любопытство! Љто знает, к каким
практически  полезным выводам  это  привело  бы, если  бы  удалось  раскрыть
подобную тайну. ‚едь  изучение физики и динамики крыла  птиц  способствовало
рождению авиации.
     -- Ђ это... трудно -- быть ученым?
     џ покраснел, поздно  понЯв,  что  лЯпнул  чепуху, но  “фимушкин отнессЯ
серьезно: глЯдел себе под ноги, на чищеные великоватые сапоги -- кожа носков
сморщилась.  "Ќе мог уж старшина подобрать сапоги?" -- с  горечью подумалось
мне.
     “фимушкин подтолкнул двумЯ пальцами очки, поднЯл голову:
     -- Ќаверное! ‚аш покорный слуга однажды ЯвилсЯ  к  своему  руководителю
профессору  Љораблинову  и заЯвил, что складывает  доспехи...  Џолтора  года
даром  просидел в аспирантуре. Њол, нечего  обманывать себЯ и других: не  за
тот  гуж  взЯлсЯ! ‡апуталсЯ  в  математических  дебрЯх.  ‚  одном случае  --
заманчиваЯ  теориЯ  непрерывных  игр, но  интеграл  ‘тильтьеса... Ђ его  еще
никогда никому не удавалось взЯть, решить. ‚ другом -- вырастали такие этажи
--  матрицы, на  подсчет которых  с  карандашом в руке не  хватило бы  одной
человеческой жизни, -- счетные машины, самые быстродействующие, трудились бы
месЯцами!  ‘ловом,  ЯвилсЯ  с  готовым заЯвлением -- на  производство...  --
ЏоднЯтые на менЯ  глаза “фимушкина щурились щелочками. -- Џогладил профессор
бороду, смеетсЯ: "Љак? ‚се сделано?" Ђ  после спрашивает:  "•отите анекдот?"
ђассказал...  Ѓудто  Џаскаль длЯ своих  опытов заказывал колбы  и пробирки в
‚ене.  Ћднако на границе ему  назвали такую пошлину за провоз  "стекла", что
нечего было и помышлЯть о таких деньгах! ЉажетсЯ,  все --  нет  выхода! “шел
ученый, а потом вернулсЯ -- на  каждой колбе, пробирке красовалась этикетка:
"‚енский  воздух". ђазвели руками озадаченные  чиновники: за тару пошлина не
взимаетсЯ, а на  венский воздух расценок  нет. "‘частливого  пути,  господин
Џаскаль!"
     џ  слушал  его  завороженно -- в  моих глазах  он  представал  каким-то
таинственным  великаном.  ‚от тебе  и  щупленький  солдат и... "в  чем  душа
держитсЯ"!  Ќедаром расхваливает  Ќестеров,  а офицеры уважительно  величают
‚ениамином Ќиколаевичем. €ной на его  месте от  подобного вниманиЯ давно  бы
задрал нос до  неба, не чуЯл бы  под ногами земли, загордилсЯ. ’ы-то, правды
ради сказать, чуть  от ђубцова  поднЯлсЯ на вершок и уже зарываешьсЯ.  Ђ тут
нет и  тени зазнайства, превосходства  --  воплощение скромности, вместе  со
всеми несет солдатский крест! Ћт природы дано человеку?
     -- Љак же в армию?.. -- Я сглотнул тЯгучую слюну.
     Ћн опЯть  усмехнулсЯ  смущенно,  -- видно, воспоминаниЯ длЯ  него  были
приЯтными.
     -- „олгий с профессором был  разговор. Џотом спрашивает:  "Ќе хотите ли
вместо  производства в  солдаты, послужить? ‘разу три медведЯ, три  шкуры...
Ћтдадите положенный конституцией долг, укрепите нервы и, уверен, повернетесь
лицом к  теме.  ‚оенный комиссар -- фронтовой друг, трудностей не будет! Ђ в
остальном -- работа, работа и еще раз работа". ‘огласилсЯ...
     Њы  подошли к  казарме. ‘ейчас  разойдемсЯ: ему  к начальству, мне -- в
парк. Ђ у менЯ какое-то волнение: будто оставалась какаЯ-то недосказанность,
недоговоренность.
     -- Ќу... могли же и без вас... Ќашлось бы кому послужить!
     Џоказалось: после  моих слов легкаЯ  судорога  скользнула по его  лицу.
‘нЯл  очки,  протирал  их  платком  --   неторопливо,  тщательно.   ђозовые,
вдавленные  от  упоров  пЯтна  на переносице мокро  блестели -- было  душно.
‚ыигрывает времЯ?
     -- ‚идите ли,  --  медленно,  точно  решаЯ,  то ли  говорит, пойму  ли,
произнес  он.  --  —итали об  этих,  как их называют, "бешеных"?  ‹юбопытные
заЯвлениЯ...  ‘корее собираютсЯ  отправить весь мир на тот свет, чем оставЯт
его жить при коммунизме. ќто уже не дилемма. Џонимаете? ‚ызов. Љлинки готовы
скрестить  не на жизнь, а  на смерть.  ‚ такой ситуации надо твердо выбирать
берег, бросать  Якорь.  Џризнаюсь,  это сыграло главную роль  в моем  выборе
военной области... Ѓыли уже такие "бешеные". Ћставили нас без отцов...
     ЏриподнЯв очки, он горько сморщилсЯ, словно ему  это движение доставило
боль, тихо сказал:
     -- €звините, если скажу прЯмо. ‡рЯ вы так унижаетесь. џ уже не говорю о
других  сторонах.  "€сполнить  свой  долг бывает  иногда мучительно,  но еще
мучительнее -- не исполнить его". „юма-младший сказал. €звините.
     Ћн  пошел от менЯ  своей  чуть  "гражданской"  походкой,  расставлЯЯ  в
стороны  носки сапог,  будто  закашиваЯ  ими.  ЊешковатаЯ  на  худой  фигуре
амунициЯ: острым углом из-под ремнЯ топорщитсЯ гимнастерка, очень прЯмо, без
"шика",  сидит  на  голове вылинЯвшаЯ,  с маслЯным  пЯтном пилотка. Ћн  менЯ
просто ошарашил, раскрывшись и с  другой стороны. ‘ильный! Ќеужели его таким
делает вот эта внутреннЯЯ убежденность, духовнаЯ непоколебимость?
     Ќаверное, со стороны Я выглЯдел торчащим пеньком, истуканом.


        15

     †ил  ожиданием "страшного"  суда. Љогда он  будет? Ћт  кого теперь  это
зависит -- от  Ђвилова или капитана ‘авоненкова? ‹ожилсЯ с  отбоем, тоскливо
думал: "Њожет, завтра?.."
     ...•ватающий за сердце протЯжный звук сирены разорвалсЯ будто прЯмо над
головой,  подбросил  менЯ на постели еще раньше, чем  испуганно-резкий голос
дневального взбудоражил всю казарму:
     -- ’ревога! Џодъем!
     —то это -- ночь, утро?  ‡вук "ревуна"  на крыше казармы, накалившись до
предела, изломилсЯ и  поплыл, торопливо  удалЯЯсь и угасаЯ,  тревожно щекоча
нервы низкими тонами подголосков.
     Џлац перед  казармами через три минуты уже кишел  -- солдаты  мешались,
перебегали, выстраивались. ‚озбужденный говор, команды...
     џвились наши командиры --  у каждого чемодан; в  мутной рассветной мгле
впереди группировались незнакомые офицеры, -- видно, большое начальство.
     -- Ћго, посредников-то! †аркое будет дельце.
     ќто вполголоса произнес вездесущий Ќестеров.
     Ќепривычно  торопливо  подошел капитан ‘авоненков.  Љ сухости  на  лице
прибавилась строгаЯ торжественность: кожа обтЯнулась будто  на  барабане  --
резче  проступили   подбородок  и  скулы.   ЋстановилсЯ  --  высокаЯ  фигура
вытЯнулась в стойку "смирно".
     -- ’оварищи, получен приказ, -- негромко, но  с напрЯжением говорит он,
оглЯдев   строй   с   одного   фланга   на    другой.   --   Ќам   предстоит
передислоцироватьсЯ  в  энский  район, принЯть участие  в крупном  учении  с
боевой стрельбой...
     ‚от оно что!
     Љто-то из солдат, не удержавшись,  тихонько присвистнул -- с удивлением
и восхищением.

     „ень  полной  генеральной проверки и  подготовки  техники  к выезду  на
учение: разбирали  механизмы, чистили,  смазывали,  выверЯли.  ‚  парке было
людно, стрелЯли и гулко стучали запускаемые дизели, сизый едкий дым плавал в
воздухе, слоЯми обволакивал установки и копошившихсЯ  возле них солдат.  ’ут
же были  все офицеры: дело решалось ответственное.  €зредка в  дальнем конце
парка мелькала щеголеватаЯ фигура старшего лейтенанта ‚асина, долетал густой
с ленцой голос...  "’ы на губе сидел, а он  небось не раз виделсЯ с Ќадей и,
конечно, разрисовал -- мастихином, не соскребешь!"
     Њы перетЯгивали левую цепь, с час возились с ней, перетаскиваЯ стальные
тЯжеленные  траки.  Ќастроение у солдат было возбужденным, радостно-веселым,
словно  готовились  не  к  учениЯм,  а  к   празднику.  ђаботали  играючись,
отмачивали шутки, даже „олгов цвел: дела шли неплохо.
     -- ‡начит, как  ты  этого своего жулика-руководителЯ провел, Љурбан? --
смеЯсь, переспрашивал  Ќестеров. -- Ћн к тебе, а ты вроде пьЯный? ЏовернулсЯ
на  другой  бок  и  -- на малых, говоришь,  оборотах? џсно,  куда машина без
шофера! Ћт, шесть киловольт...
     Ћн качал головой. "“ них  -- свое, у тебЯ -- свое", -- успел Я подумать
и почувствовал рЯдом локоть ‘ергеЯ.
     -- „авай подвиньсЯ. Ќе тебе, а  нам надо дутьсЯ, как мышам на крупу! --
он решительно взЯлсЯ за массивное звено цепи.
     ‚ душе был благодарен ему: уходилсЯ -- мокрый, будто котенок.
     Џокончив  с  цепью, отправились  в курилку -- „олгов  смилостивилсЯ  на
перекур.
     ‚ыкурил  Я папиросу  раньше всех --  сидеть  среди веселых,  беззаботно
сыпавших шутками солдат не хотелось -- не было настроЯ. „а и торопилсЯ: надо
начинать проверки пульта управлениЯ. ЏоднЯлсЯ. „олгов покосилсЯ:
     -- ЏроверЯть пульт?
     -- „а.
     € не успел Я шагнуть, как он обернулсЯ к ђубцову:
     -- Ќадо помочь...
     ђубцов, отбросив окурок, взвизгнул:
     -- Ћн же талант, мастер, товарищ сержант! …му раз плюнуть одному!
     „олгов сердито засопел, мрачно выдавил:
     --  ‚ отличном расчете  ведь.  €  считатьсЯ, ђубцов,  твое -- мое... Ќе
понимаете? Ћбещание дали по моральному кодексу поступать.
     -- Љакое уж отличное! -- прыснул вдруг ђубцов. -- ’алантов бы поменьше!
‹афа! ”ортели выкидывает, мордой об забор всех провез, а с ним панькаютсЯ.
     -- Џерестаньте!
     ЊенЯ будто окатили кипЯтком из  выварки: с каким  удовольствием закатил
бы плюху, чтоб звон  пошел по парку  из  конца  в конец! Ќо тогда мне совсем
была бы хана: чтоб со мной  сделали -- не знаю. “же не слушаЯ, что там будет
дальше, в несколько шагов очутилсЯ возле установки, рванул люк, скользнул  в
боевую рубку. Њинуту  или две сидел на  железном сиденье --  колотило всего,
точно  в  лихорадке. Џотом  подлез  в пространство  между дном  установки  и
выступом устройства управлениЯ. ’ут было узко  и тесно, густаЯ смесь запахов
-- масла, краски, приторно-сладкого ацетона  -- забивала дыхание. Ћбычно эту
работу делали вдвоем, попеременно работаЯ в тесной, удушливой щели.
     ‚ полутемноте орудовал то ключом, то  отверткой, задыхаЯсь от тесноты и
тЯжелого воздуха, и вскоре весь взмок. Џот застилал глаза, Я сдувал  его, он
липкими,  мерзкими  ручейками  стекал  по  лицу за воротник  гимнастерки.  ‚
затылке отдавалась злаЯ мысль: "‘делаю все сам. ’олько сам..."
     ЋткрылсЯ  люк  и вместе  со  светом,  плеснувшим мне в глаза,  в проеме
показалсЯ ђубцов.
     -- Џомогать, талант, приказано!
     -- €ди ты отсюда... -- у менЯ даже перехватило дыхапие. -- Ћбойдусь без
помощников. ‡акрой люк с обратной стороны! Ќу!
     џ выкрикнул все это не своим, а каким-то  чужим голосом, хриплым, точно
простуженным. ‚ытаращив  по-сычиному  глаза, ђубцов, согнувшись, скользнул с
установки на землю.

     ‡акончив работу, с  трудом  открыл  тЯжелый люк, вывалилсЯ из  рубки. ‘
минуту глотал предвечерний,  уже  настоЯвшийсЯ  прохладой воздух. Џотом, как
полупьЯный, шагнул  за установку, собираЯсь выйти  из парка. ‚  голове стоЯл
звон, будто там тонко,  мышино зуммерила  рациЯ “фимушкина; в глазах рЯбило,
расплывалось  все  нечеткими  пЯтнами,  и  поэтому  не  сразу  заметил возле
установки  солдат.  Ћни  стоЯли  кучкой,   при  виде  менЯ  расступились  и,
выстроившись стенкой, загородили дорогу. ‚се  это было  неожиданным. Ћпешил,
останавливаЯсь  и терЯЯсь в догадках: что это  значило? ’ем более показалось
странным, что лица у солдат  были строгими, словно они готовились задать мне
трепку, и только  у  одного ђубцова  почему-то  голова  на втЯнутой в острые
плечи шее была безвольно опущена.
     -- „авай,  ђубцов, мы  ждем, -- тихо, не  глЯдЯ ни на  кого, проговорил
„олгов, стоЯвший ближе к установке.
     Љто-то  из  солдат подтолкнул ђубцова легонько  вперед,  и  он,  сделав
робкий шаг  навстречу  мне,  все  так же, не поднимаЯ  головы, сучил неловко
пальцами рук, повисших вдоль туловища.
     Ќо  вдруг  поднЯл  голову,  трепыхнул  неуклюже  руками, как  обломками
крыльев:
     -- Љореши! Ѓратва! Ќу что вы? џ же ничего... Ќу что такого? -- озиралсЯ
с  каким-то испугом  и жалкой  улыбкой.  -- Џусть  скажет: хотел  же  вместе
работать... € насчет наводчика...
     --  ’ы брось это -- "братва, кореши", шесть  тебе  киловольт! ‚се,  как
есть, сознавайсЯ, извинись.
     -- Ѓыстро затухаешь -- качество низкое...
     -- Љакой человек! ‡ачем вертел-крутил? ђуль менЯть надо.
     -- †дем, ђубцов.
     Ѓудто очнувшись, ђубцов неуверенно поднЯл на менЯ глаза.
     --  ’ы...  вот  что,  -- глухо заговорил, подыскиваЯ, видно,  с  трудом
слова. -- €звини, пожалуйста... Ќе по-товарищески  поступил. Ќу... плохо. ’ы
же слышал, знаешь... € раньше было, в классе...  --  ђубцов вдруг  улыбнулсЯ
виновато, жалко, точно  пришибленный щенок. --  Џравильно товарищи  говорЯт,
из-за  зависти  глупой  было:  мол,  пришел  и  сразу  в  наводчики.  „а еще
безобразничает, думал... Ќо верно: за  плохое  спрашивать, а хорошее -- тоже
замечать. Ѓольше не будет такого...
     Ћн сунул  руку, затрЯс, сжав мою ладонь,  солдаты заулыбались, говорили
что-то одобрительное, но Я не слушал: в горле -- горЯчаЯ картофелина. …ще не
хватало зареветь. ђасклеилсЯ ты, ѓошка Љольцов!

     „о позднего вечера грузили на товарной станции установки, ракеты, Ящики
с оборудованием, полевые кухни -- эшелон уходил рано утром. “езжал  Я оттуда
с  последней машиной.  ђедкие  лампочки на столбах без традиционных железных
козырьков мертвенно-тускло освещали пустынные  улочки. ‹адони у  менЯ пекло,
саднили  набитые  ранки  на  руках  (не заметил,  когда и  случилось), кровь
смешалась с пылью, засохла, боль дергала прЯмо за сердце. ђаботал Я опЯть со
злостью и остервенением, будто кому-то и что-то хотел доказать. Ђ кому? —то?
€  зачем?  ‚прочем,  все  эти дни  после  гауптвахты  у  менЯ была  какаЯ-то
удивительнаЯ потребность  что-то  делать,  не  оставатьсЯ одному,  даже  сам
напрашивалсЯ  на всЯкое  дело: чистить картошку  на кухне, работать в парке,
мыть и натирать полы в  казарме. ‚озможно,  потому, что  хотел  забытьсЯ, не
думать  о  том, что ждало  менЯ впереди. Ќо Ясно: проработка не закончилась,
учение  только оттЯгивает  ее  --  предстоЯл  суд  общественности, разбор по
комсомольской линии. Ђ то еще и на трибунал повернут... ѓнал в сторону мысли
о Ќаде:  не  она -- так  неизвестно, случилось  бы  все?  Ђ  может,  всЯ  ее
строптивость -- повод дать от  ворот поворот? € слова, какие говорила потом,
-- простаЯ  дань такту и  вежливости?  €ди  посмотри,  что  у нее  там!  …ще
посмеетсЯ, узнав, что "отхватил рЯбчиков".
     Њашина проезжала  мимо  освещенной  вывески  магазина,  он  был открыт.
‚спомнил: нечего курить, сигареты кончились. ‡абарабанил по железной обшивке
кабины.
     -- ‹адно, встану за углом, -- пообещал шофер.
     џ выпрыгнул из кузова, перебежал дорогу.  “дивленно, с улыбкой смотрела
на менЯ  разбитнаЯ,  полнаЯ  продавщица,  подаваЯ сигареты.  €  только когда
выходил уже, со смехом окликнула:
     -- ѓде это тебЯ, парень, так? Ђль домовым был, трубы проверЯл?
     ‚  застекленной  открытой половинке двери увидел свое  отражение: висел
углом вырванный клок на  подоле рабочей из "хэбе"  гимнастерки,  на коленках
черные эллипсовидные отпечатки, будто ползал в грЯзи; лицо -- в пыли, брови,
ресницы -- рыже-мучные, резко белели Яблоки глаз.  ‘ловом, выглЯдел смешным,
жалким, будто менЯ только что вывалЯли на проселочной дороге.
     Џо  тротуару к  машине почти побежал.  Ѓыло  совсем  темно:  на столбе,
маЯчившем у дороги, лампочка не горела, в целом рЯду  окраинных домиков свет
еще не зажигали, и окна отсвечивали мертво.
     ‚ темноте кого-то  обогнал. Љакую-то парочку. Ѓросилось  в глаза -- шли
не очень близко друг  к другу и почему-то молчали. Љогда  Я уже на несколько
шагов  опередил  их,  в  голове  запоздало  высеклось:  офицер!  џ не  успел
сообразить, как  поступить. ‘амое верное --  продолжать  так же быстро идти.
Ђвось... € тогда менЯ точно стегнули прЯмо по спине:
     -- ’оварищ рЯдовой! ‘олдат!
     ѓолос  знакомый,  но  тембр  --  металлический,  раздраженный.  ‘тарший
лейтенант ‚асин! €... ЌадЯ?! —ем-то острым, с головы к земле, пронзило менЯ,
заложило уши -- голос старшего лейтенанта притушилсЯ:
     -- Џочему не отдаете честь?
     € тут, как только бывает  в  кино, рЯдом в доме осветилось окно, желтый
пучок света выхватил тротуар, дерево, возле которого  Я стоЯл, и их обоих...
„а, это были  они. ‚асин  и ЌадЯ.  ‘ портфелЯми. “спел отметить: у  старшего
лейтенанта портфель был добротный, желтой кожи.
     Ќоги мои будто внезапно  приросли намертво к тротуару -- в жилах вместо
крови тЯжелаЯ ртуть -- застыл, обернувшись. Ћни тоже были удивлены не меньше
менЯ. ‘тарший лейтенант ‚асин задержал  шаг,  словно  неожиданно  на  что-то
наткнулсЯ.  ЌадЯ  тоже  узнала менЯ: оторопела,  машинально прижав  к  груди
знакомый школьный портфель.
     Џервым опомнилсЯ ‚асин,  шагнув вперед и  трЯхнув головой, еще  не верЯ
своим глазам.
     --  ‘нова вы?  -- искреннее удивление прозвучало в его голосе. Ќо вдруг
он коротко,  сухо хохотнул,  точно обрадовалсЯ какой-то  внезапно  пришедшей
мысли,  и неожиданно  с  наигранным участием сказал:  -- „а, не  везет  вам!
‘удьбы удары роковые, а? ‡а какие провинности -- сознайтесь?
     Ћн критически, наметанным глазом оглЯдел менЯ с  головы до ног, а  Я, в
мгновение  представив  свой вид  и  сравнив его с видом ‚асина  в  новеньком
кителе,  разутюженных   брюках  навыпуск,  безнадежно  покраснел  --   жаром
полыхнуло лицо.
     -- Џочему вы здесь? “ж не опЯть ли у вас этот... случай?
     Ќеужели  не  сдержусь? Џодступила знакомаЯ внутреннЯЯ дрожь. Њожет, это
от работы? ‚зЯть себЯ в  руки. ‚  конце концов, какое мне дело до  Ќади,  до
него?..
     -- Ќет, не случай.
     --  ’ак, так... -- ‚асин покосилсЯ на Ќадю, все еще молча прижимавшую к
груди портфель. -- Ђ знает ли Ќадежда ‚асильевна, что вы совершали самоволки
и поплатились гауптвахтой?
     ќто уже было вероломство.
     -- ‘просите у нее самой, у... Ќадежды ‚асильевны! -- бросил Я, кинув на
Ќадю взглЯд, и заметил -- она порывисто, напрЯженно дернулась вперед.
     Џовернувшись, Я зашагал в темноту, за угол.
     --   ѓоша,  подождите!   Џостойте!  --  услышал  позади  взволнованный,
торопливый голос Ќади. Ћна шла за мной -- слышал сухой  перестук ее каблуков
по  асфальту.   "Ќет,  нет!   Ќе  останавливатьсЯ!  „овольно!  Ќезачем!"  --
отдавалось в висках.
     ‚ машине  при  свете  тусклой  лампочки  вспыхивали  красные  светлЯки:
солдаты курили в кабине с шофером.
     -- „авай, гони!
     Њашину трЯсло, подкидывало на выбоинах, в  голове мысли путались, будто
их  разметал  ворвавшийсЯ  вихрь. ЋпЯть произошло  непоправимое.  ‡а  это по
головке  не  погладЯт.  ‚асин отзанимаетсЯ  в институте,  а потом...  Ћн  --
офицер, правота на его стороне. „а и  объективно разобратьсЯ, окажетсЯ,  что
да, он прав. ‘лужба, долг требовали от него остановить, потребовать, на то и
дисциплина. € даже  то, что он  сказал, пусть коварно, но -- правда!  Ћт нее
никуда не уйдешь. Ћкажись вместо менЯ другой солдат --  все было бы просто и
Ясно. Ђ тут личное... ‹ичное!
     Џерехлестнулись  стежки -- Ясно и слепому! ‘тЯнулись морским узлом... Ђ
если  за девичьей скромностью и кротостью  махровое фарисейство и ханжество,
достойные  иезуитов? ‘люнтЯй!  Ќеужели не увидел в тот вечер, когда укрощали
"матросика", всех тех малейших черточек  и штришков, что там  нечисто? ‹овко
дурачит? џстреба и кукушку сразу держать в руках -- не так уж плохо? Ћдин --
красивый,  как  бог, другой --  тоже ничего, знает  кое-что,  стихи  читает,
соловьем  заливаетсЯ!  ‚озможно,  и  ‚асину  говорила:  "…сли   дороги  наши
встречи..." Њожет, и недотрога-то только длЯ тебЯ, а тому все разрешаетсЯ?..
„урак! ‘лепой котенок! Ќичего не знал, не видел! € наверное, с той же милой,
поощрЯющей улыбкой, склонив  к левому плечу  головку, слушала не только твои
стихи, но и ‚асина -- всю эту  историю несчастного, жалкого селадона, вплоть
до губы? „а еще посмеЯлась: "ѓерой не моего романа!"
     Ђ окликала, звала -- не  больше,  как  игра кошки с  мышкой! —его стоит
прикинутьсЯ милой и доброй длЯ всех? € нашим и вашим...
     -- —то произошло? -- пододвинулсЯ в темноте ‘ергей. -- —то с тобой?
     -- Ќичего.
     ЊенЯ колотил озноб.

     -- Људа пешкой ходишь? Ќе видишь? ’ебе шах! -- громко произносит ‘ергей
и тут же, не глЯдЯ на  мой  новый  ход, снова наклонЯетсЯ над  доской, жарко
шипит в лицо: -- Ђ Я тебе говорю: пойдешь и доложишь  сам, доложишь все, что
произошло...  ’очно!  Ќе то завтра  он  тебЯ  распишет в  красках  --  тогда
доказывай, что не так!
     -- Џусть расписывает.
     џ  делаю  ход --  отличное  нападение на ферзЯ.  ‘ергей  секунду  сопит
недовольно, и  не поймешь -- то  ли из-за  моего  ответа, то  ли из-за этого
гарде. Џотом убирает фигуру, подскакивает на табуретке, точно его неожиданно
припекло снизу.
     --  Ѓегемот  ты! €хтиозавр несчастный! ’очно! -- Ћн секунду смотрит  на
менЯ, поджав губы и умолкнув, не находЯ больше слов, потом снова уставлЯетсЯ
на  доску. ќто  он затащил менЯ сюда,  в  клубную комнату игр.  ‘мыв  с себЯ
угольную  пыль, Я отправилсЯ  в библиотеку, обменЯть  книгу.  Њне  надо было
отойти  от  потрЯсениЯ:  в  душе  была  какаЯ-то нехорошаЯ  пустота, гулкаЯ,
пугающаЯ, как в нежилом доме, а чувства, желаниЯ будто  сковала  немота, все
мои движениЯ были механическими, неосознанными. ‚от сюда, в библиотеку, он и
ЯвилсЯ сразу за мной. Џотом затащил в комнату игр, "погонЯть" в шахматы. Њне
было все равно, что делать, -- согласилсЯ.
     €, уже шагаЯ  за ним, внезапно подумал  о  том,  что впервые принЯл его
предложение  без протеста, раздражениЯ и даже обрадовалсЯ,  что именно он, а
не  кто-нибудь иной оказалсЯ рЯдом.  “дивительно непонЯтно  устроен человек:
поди  узнай,  какие   бесчисленные  обстоЯтельства,   большие  и  маленькие,
становЯтсЯ определЯющими его поступки?
     ‘тол наш стоЯл в углу, и, хотЯ вокруг солдаты  были занЯты каждый своим
делом  --  резались  в  шашки, забивали "козла", -- на  нас  начали обращать
внимание: поворачивали  головы, привлеченные громким разговором -- ‘ергей то
и дело срывалсЯ.
     Ќе глЯдЯ на него, Я хмуро заметил:
     -- ‘вЯтее папы римского, думаешь, можно?.. •оди!
     -- Ђ, шесть киловольт в бок, зевнул! Џод боем же... Ќа вот тебе! …рунда
-- папа римский!  € дело не  в нем, старшем лейтенанте ‚асине, а в  тебе, во
всем нашем расчете. Ќе на необитаемом острове живем, не в пустыне.
     -- ’ак нельзЯ: снова шах. ‡ащищайсЯ.
     -- ‹адно, вот!.. Ѓыл момент, думал, черт с тобой, выплывай сам! Ђ потом
взЯл  в толк: на  обиде  далеко не уедешь. Ќе  сам  один  так  думаю -- весь
расчет...   Ќе   отвертишьсЯ,   не   отступимсЯ.  ’ак   и   знай!   ‘нова...
подкапываешьсЯ?
     "ѓовори,  говори!" -- со странным поднывающим, одновременно радостным и
тоскливым чувством думал Я, а вслух подтвердил его догадки:
     -- „а, шах.
     -- ќ,  черт, как  же  тут?.. ‚от... Ђ  насчет Ќади  ты мне прЯмо скажи:
может, Я зрЯ когда-то сболтнул по поводу раздвоениЯ твоего? Њожет, нет этого
раздвоениЯ? € точно -- думаешь, решка? „умаешь -- старший лейтенант?
     "Њожет, может... ‘ам не знаю теперь. Ђ ты  лучше играй! Ќе  умеешь, так
не садись!"
     -- Њолчишь? Њолчанкой хочешь отделатьсЯ?
     -- ах и... мат, по-моему.
     --  „а ты  что?!  Ѓрось... Ќ-да! „авай еще одну! --  ‘ергей  решительно
смахнул фигуры с доски.
     џ  поднЯлсЯ: играть  больше  не  хотелось, да и  это  была  не игра,  а
настоЯщее избиение младенцев -- Ќестеров играл плохо.
     --  Ќе хочешь? Ќе умею  играть? -- Ћн вдруг добродушно усмехнулсЯ, хотЯ
глаза сердито  сверлили из-под рыжеватых бровей. --  ‘кажу  правду: хотелось
тебЯ пристукнуть! “х как хотелось! ’очно. ’еперь пошли.
     -- Људа?
     -- Џошли, пошли. Џосле поймешь!
     “дивительно: Я шел с ним все с теми же приглушенными ощущениЯми -- куда
идем и  зачем,  все  равно. ‚  коридоре казармы  ‘ергей  подтолкнул  менЯ  к
предпоследней двери, изловчившись, открыл ее перед самым моим носом. џ успел
понЯть:  дверь  в канцелЯрию. ‡а столом, покрытым  коричневой байкой,  сидел
лейтенант Ђвилов  в полевой с ремнЯми форме. ‚  углу приткнут чемодан, вдоль
стенки  две железные  кровати  -- конвертиком заправлены  простыни: офицеров
перевели  на казарменное положение. ЏоднЯв голову, командир расчета  смотрит
на менЯ долго -- первый раз, что ли, видит? Џо привычке потЯнувшаЯсЯ к виску
рука  остановилась  на  полпути. Ћпустив  ее решительно к  столу и  внезапно
переходЯ на "ты", лейтенант негромко говорит:
     -- ‘адись, Љольцов, рассказывай.
     "‚ыходит, знает  все", -- удивительно спокойно и даже как-то равнодушно
думаю Я и опускаюсь на табуретку.


        16

     ‡а  полигоном над рыжей  степью, ровной, будто теннисный корт,  зыбисто
марило.   ‡емлЯ,   обгорелаЯ,  обожженнаЯ,  в   белых  струпьЯх   солончака,
избуравленнаЯ  сусличьими норами, пышет жаром. Љолонии приземистого черного,
изуродованного, переплетенного, с изодранной корой саксаула. Ћстровки ковылЯ
то мелко серебрЯно рЯбЯт, будто вода в лужах, то переливаютсЯ волнами белого
атласа. ‚ жестком пыльном бурьЯне, в щетинистых кочках типчака что-то пищит,
свистит,  стрекочут  цикады,  звенЯт  кузнечики,  а  ступишь  --  с  треском
рассыплютсЯ,  открыв  прозрачные -- розовые,  голубые, палевые -- подкрылки.
Ќебо,  как  стараЯ  простынЯ  в  каптерке  старшины  Њалого,  --  выцветшее,
желтоватое. € там, в выси, подальше  от  зноЯ, расправив зубчатые на  концах
крыльЯ, мажет круги орел.
     ‚ боевых рубках пекло  покруче, чем на дне  преисподней. ‘ухими Языками
солдаты облизывали  горЯчие наждачные губы. Џод комбинезонами стекали ручьи,
к вечеру в голове будто все расплавлЯлось. “ менЯ губы треснули, кровоточили
-- солоноватый привкус  оставалсЯ на Языке. „о  стального  корпуса установки
нельзЯ  было дотронутьсЯ:  ‘ергей Ќестеров ходил  с  буро-красным  пЯтном на
левой  руке. Ћн попробовал оценить,  насколько накалилсЯ корпус установки, и
тогда  кто-то в злой  шутке прижал его руку к  обшивке, подержал, пока он не
завопил  благим  матом,  --  осталась  отметка. “ него  ввалились  глаза, он
удрученно качал головой, отдувалсЯ:
     -- Ќу, экватор!
     ‚торой  день  нас  проверЯли  инструкторы:  знание  материальной части,
боевую  работу,  наводку,  выполнение  задач  по  курсу  стрельб.  ЏроверЯли
дотошно,   въедливо,  точно  свекровь  молодую  невестку.   Љогда  случалась
передышка, ‘ергей с блестЯщими, возбужденными глазами, распрЯмлЯЯсь и отираЯ
лицо рукавом комбинезона, выдыхал с непонЯтным восторгом:
     --  Ќу-у и утюжат! Џо всем швам. Ђ разобратьсЯ -- так верно  делают! Ќе
просто: бери ракету, стрелЯй. Ћх, братцы, дельце  будет! ’очно. ‚ойск всЯких
--  прибывают  и  прибывают  эшелоны. € маршем за  полигон, в  степь. ’анки,
артиллериЯ, "катюши", бронетранспортеры с пехотой-матушкой... Џальцем ткнуть
некуда!
     ѓлухаЯ на тупике станциЯ за несколько километров  отсюда превратилась в
эти дни, может быть, в самую  напрЯженную и трудную железнодорожную "точку".
‚се пути были забиты разгружающимисЯ войсками, беспрерывный монотонный гул и
рокот днем и ночью стоЯл над степью.
     ‚идно, прав был Ќестеров:  затевалось большое  дело. …го  будто укусила
неведомаЯ муха:  еще больше совал  свой нос  всюду, все его интересовало, до
всего было дело. Ћсобенно обхаживал он механика-водителЯ --  просто не давал
покою:
     -- ‘мотри,  ѓашимка  дорогой,  смотри,  Љурбан,  не  подведи  со  своим
дизелем! „адут приказ -- занЯть позицию, а он у тебЯ тыр-пыр семь дыр  --  и
встал.
     -- ‡ачем говоришь?  ’ипун  на  Язык,  понимаешь?  --  искренне сердилсЯ
механик. -- ‘вое знай: ракету зарЯжай, наводку делай.
     --  Ќе подведем, ѓашим-заде,  пусть нас и бумажкой на  „оске отличников
залепили. Њы еще покажем! -- подмигивал ‘ергей, видЯ, как механик, обливаЯсь
потом, лез под горЯчее брюхо установки или в душную тесную рубку.
     „ела у нас шли хорошо. Ќе раз за эти два днЯ  листки-"молнии" призывали
ракетчиков брать с нас пример, а в таблицах  на фанерных щитах против нашего
расчета пока  значились только  выведенные карминовой тушью  пЯтерки. •отЯ у
других  уже  пестрели зеленые, а кое-где и синие цифры -- четверки и тройки.
†ирнаЯ  зеленаЯ четверка  была у  отделениЯ  Љрутикова,  и  это приводило  в
открытую радость  наших  солдат.  „аже  ђубцов,  глЯдЯ  на  таблицу, свел до
щелочек глаза:
     --  Њолодец  ‘тепичев,  ишь вывел витушку!  Ђмба  крутиковцам,  раз сам
писарь за нас.
     "‚ыходит, оклемалсЯ -- повеселел!"
     --  …ще  бабка  надвое сказала!  --  огрызнулсЯ тут  же  подвернувшийсЯ
Љрутиков. -- ђаскудахтались квочками.
     Ћн пошел к "газику" вычислителей,  поддев  пыльным сапогом рыжий клубок
перекати-полЯ.  Ќо  держалсЯ  Љрутиков  по-прежнему   бодро  и  молодцевато,
несмотрЯ на жару, и хотЯ он был ненавистен и противен всему моему укладу и Я
держалсЯ  от  него  подальше,  но  эта  его  черточка  против моего  желаниЯ
нравилась в нем.
     “ менЯ  было какое-то своеобразное  просветление: голова работала Ясно,
отчетливо,  мне становились  понЯтными такие детали из схем и теории,  что в
другие моменты, может быть, удивилсЯ бы и сам. Ќо подумать об этом, занЯтьсЯ
самоанализом    было    некогда.    —увствовал,   ответы    мои    нравились
капитану-инструктору,   высокому,   с   академическим  значком-ромбиком   на
гимнастерке, молчаливому и непроницаемому,  как древнеримский судьЯ. ‘начала
он  задавал  мне всЯкие "уточнЯющие  и наводЯщие"  вопросы, потом перестал и
даже не  выслушивал до  конца ответы, останавливал коротким "достаточно".  џ
резал  ему  четко,  без   запинки,  даже   чуточку   грубовато  --   капитан
настороженно, изучающе косил на менЯ глазами.
     ‚ечером  после окончаниЯ  всех  проверок  на  допуск  к  стрельбам  нас
построили.  ‚переди  в  ожидании  какого-то  начальства  скучились  офицеры,
переговаривались, отираЯ носовыми  платками околыши  фуражек:  от  жары  все
разомлели.  Ќа  целую  голову  среди  них  возвышалсЯ  знакомый  сутуловатый
капитан-инструктор.  ‘транно,  только тут  Я почувствовал, что  устал:  тело
набрЯкло  немотой,  и  отрешенность,  безучастность  ко   всему  окружающему
овладели  мной. ‚пору было плюхнутьсЯ  на кочковатую землю, припекавшую ноги
даже  через подошвы сапог, на эти  вот колючие клубки перекати-полЯ. ‘олдаты
тоже размЯкли: стоЯли молча, без обычных переговоров и шуток.
     €з   задумчивости   менЯ  вывел  громкий  разговор   --   он   заставил
насторожитьсЯ. џ поднЯл голову.
     --  ...ђасчет  виртуозов. € знаниЯ отличные. Ћсобенно второй номер. Љак
его?.. -- Љапитан-посредник, сутулЯсь, оглЯнулсЯ,  поискал глазами по строю.
ѓоворил он так громко, видимо, не случайно:  пусть слышат  все. џ покраснел,
пригнул голову. •орошо, что стоЯл во второй шеренге.
     -- Ђ каков: вот-вот с кулаками броситсЯ! Ќо благодарность заслуживает.
     —то ответил  ему лейтенант  Ђвилов,  не  понЯл  -- менЯ  сзади легонько
толкнули, в ухо слетел с напускной грубоватостью шепот ‘ергеЯ:
     -- ‘лышал, шесть тебе киловольт?.. ‚от так и надо. € все...
     —то он этим "и все"  хотел сказать?.. ‚ эту минуту офицеры заторопились
к строю, резкий голос комбата оборвал разговоры:
     -- ђ-рр-ав-в-нЯйсь!..
     Џеред отбоем повесил  гимнастерку на перекладину у входа в палатку -- к
утру она станет  заскорузлой  и  жесткой, как берестЯной  короб. Ќо все-таки
сухой.
     ‘олдаты засыпали,  успев  добратьсЯ  до нар: сладко  посапывали, иногда
испуганно,  точно дети,  всхрапывали. “снуть  Я  не  мог.  ‡а  день  палатка
накалилась, стоЯла неподвижнаЯ духота.  „аже  сквозь распахнутую брезентовую
дверь не вливалсЯ свежий воздух.
     ‡автра  учение, стрельба.  ‡автра --  решающий момент, венец всей нашей
учебы, всех наших  бесконечных тренировок  и занЯтий. ‹авровым он  будет или
терновым, с шипами? ‘транно,  что  менЯ это  беспокоило. Ђ ведь  еще недавно
думал -- неважно, каким  будет этот день, он имеет значение лишь длЯ комбата
или лейтенанта Ђвилова, длЯ  их  службы, продвижениЯ по лесенке. €ли вот еще
длЯ  „олгова в  какой-то  степени.  Ќо, выходит, все далеко не так... ‘ергей
Ќестеров, “фимушкин,  даже ђубцов выглЯдЯт именинниками, радуютсЯ, как малые
ребЯта. Ђ ѓашимов? Љ  вечеру ему вдруг сделалось плохо: под руки  белого как
снег вытащили из рубки. Ќо в санчасть отправитьсЯ отказалсЯ наотрез:
     -- Љакой врач? ‡ачем санчасть? ‡автра день, понимаешь? Њало-мало голова
круги делает -- пройдет! -- с заметным от волнениЯ акцентом возражал он, еще
не успев как следует прийти в себЯ.
     €  удивительно:  что-то  новое,  хотЯ  и  неЯсное, входило  в  менЯ  --
казалось,  должно было вот-вот  случитьсЯ важное, большое,  и причиной этому
они  --  весь расчет.  ‚  последние  дни  менЯ беспокоила, терзала  сумЯтица
мыслей:  словно  где-то  в  глубине  хрЯстали,  подтаЯв,  тоненькие  звонкие
льдинки...
     Џочему,  зачем  они ведут  себЯ  так?  Ђвилов защищает  от трибунала --
нельзЯ судить. ‚ерит. Ђ потом... заставить ђубцова извинитьсЯ. ‚ыходит, прав
‘ергей  -- сила коллектива: "Ќи один еще хвост не вилЯл  собакой". ѓрубо, но
верно.  Ђ „олгов? ‚едь думал:  после  всего слечу до четвертого. €  тут,  на
полигоне, попробовал держатьсЯ в тени -- авось ђубцова поставЯт, пока „олгов
не оборвал: "Џочему не на своем  месте? „етские игрушки все". € странно, его
окрик не обидел,  наоборот, отдалсЯ  неожиданно  радостной струной.  —то  им
надо? …сть дело до менЯ? Ђ мне -- до них?
     €з  головы  не  выходили  слова  Ђвилова,  какие  сказал  он   тогда  в
канцелЯрии, когда неожиданно длЯ самого себЯ Я вдруг выложил ему и о Ќаде, и
о встрече со  старшим лейтенантом  ‚асиным?  "“  человека, Љольцов, иногда в
жизни наступает тот самый момент --  вдруг оказываетсЯ на пути стена.  € чем
быстрее он поймет,  что зашел не туда, повернет на нужную дорогу, тем лучше.
€наче непременно расшибет лоб. ‡наете, был со мной каверзный случай... Џосле
гибели отца мать работала в леспромхозе  -- эвакуировались в войну. “чилсЯ в
интернате, в городе,  а  домой  с  ребЯтами ездили  только  на  воскресенье,
рабочим  поездом.  Ћднажды  на станции  не разглЯдел в  темноте,  какой куда
состав  пойдет,  заспорил с  ребЯтами.  Ћни  сели в один  поезд, Я в другой:
придут, мол,  ко мне! ‡адремал, а проснулсЯ -- поезд на  всех парах идет.  €
вдруг понЯл  -- один не  только в темном вагоне, но и один во всем поезде  и
еду  не  в ту сторону!  ЋтгонЯли,  оказываетсЯ, пустой  состав  на  соседнюю
станцию.  Џеретрухнул.   Ќо  ребЯта  дрезину  организовали  вдогонку.  Џосле
держалсЯ  за  людей, как слепой за поводырЯ. ‚от и вы  не  туда едете. ‘тена
перед вами. Џосудите  сами!.. ’ехника-то какаЯ  у  нас!  ‚се  должно быть на
доверии. Џонимаете? Ќевозможно иначе". .
     Ђ после рассказывал всЯкие истории, в какие переплеты попадал. ‘меЯлись
искренне, и не заметили, как подошло времЯ  отбоЯ. “же выходЯ из канцелЯрии,
поймал  себЯ  на  мысли,  что  разговаривал  он  со  мной совсем  не  как  с
"нарушителем".
     џ же, будто слепой за клюку, держалсЯ другой формулы:
     Љакое мне дело до всех до вас,
     Ђ вам до менЯ...
     ‚ерил в нее, она представлЯлась мне теми  тремЯ  слонами, на  которых и
землЯ  может  держатьсЯ,  не  рискуЯ  упасть.  „а, так  оно  и  было  в моих
взаимоотношениЯх с ‚ладькой, €йкой, ђомкой. џ им платил холодным рассудочным
отношением,  и они не оставались в долгу. Ђ здесь -- другое? €менно  тогда в
ленинской комнате, когда не обнаружил ни одного из них рЯдом,  впервые вдруг
почувствовал,  что  их-то  мне  недоставало!  ќтих  вот ребЯт,  кто  сейчас,
разбросавшись  от  духоты  в  палатке,  неспокойно  спит   перед  завтрашним
серьезным днем. Ќедоставало даже ‘ергеевой опеки. „а, как  ни крути, как  ни
рисуйсЯ!  € душу мутило оттого, что одинок, не был рЯдом  с ними. Ђ если они
правы? „ействительно,  выглЯжу  доисторическим  ископаемым  -- бронтозавром,
ихтиозавром, как говорит ‘ергей.  €ли маленькой мошкой с булавочную головку,
каким  увидел себЯ в глазных полушариЯх  мухи? …сли мой критицизм -- овсЯнаЯ
шелуха и  сам -- балаганный шут? ‚едь не только они,  но и  ЌадЯ осудила мое
поведение. ЌадЯ, ЌадЯ... Ќо  какой-то внутренний голос  подкарауливал: а как
же другое? ‚едь  после, когда  вернемсЯ с  полигона, они же и  будут  судить
тебЯ, промывать по косточкам.
     Ђ в голову  снова лезет: "—то надо? Ќадо, чтоб ты  не распускал слюни!"
ќто -- ‘ергей. Ђ “фимушкин? "‡рЯ унижаетесь...  Ќужно твердо выбирать берег,
бросать  Якорь".  € тут  же  сердитое,  с  обтЯнутыми скулами лицо  капитана
‘авоненкова: "‡а  предложениЯ -- расцеловать мало, а за самоволки  -- судить
надо".
     Ќу  и  что ж. Џусть! ‚ конце  концов узел должен быть разрублен. € -- в
сторону все мысли, спать! Љак вот ‘ергей, ѓашимов, как все.
     ‘пать. Ќо легко сказать. ѓолову  разламывают новые мысли, на пересохших
губах -- противный вкус полыни.
     Џеред самым утром забылсЯ всего на несколько неспокойных минут. ‘нились
мне кошмары, в которых странным образом перемешивались солдаты, €йка и ЌадЯ,
‚асин и Љрутиков... ‚се  происходило, как  в кадрах немого кино:  они что-то
делали,   метались,  но  голосов  их  не  было  слышно,  только   по-рыбьему
раскрывались  рты,  шевелились губы. € это еще  больше волновало, тревожило,
точно вот-вот произойдет, случитсЯ то, чего боЯтсЯ  и вместе с тем ждут, как
неизбежное и желанное.

     Џалаточный городок  пришел в  движение:  летели вверх  одеЯла,  солдаты
скатывались с нар  на землю,  точно  ошалелые,  натЯнув  сапоги, выскакивали
наружу,  застегиваЯ  на  ходу  комбинезоны, натЯгиваЯ шлемы.  ‘ердце у  менЯ
екнуло и как-то сладко замерло: вот оно, начинаетсЯ!
     ‘ ‘ергеем почти столкнулись в узком палаточном проеме:
     -- Ќу, держись, пошло! -- выдохнул он в возбужденной радости.
     Ѓагровый  рассвет вставал  над степью, но все  это  --  и  прохлада,  и
тонкий,  застывший  слой белого тумана над землей --  исчезнет, растворитсЯ,
как только взойдет огненный шар солнца. € опЯть будет палить и жечь.  Ђ пока
все  спит. Ќе  проснулись,  не ведаЯ тревоги, и  немногочисленные  обитатели
пустынной,  неприветливой  земли. € только мы, люди, часовые большого поста,
как говорит комбат ‘авоненков, поднЯлись раньше всей этой живности,  котораЯ
не  знает, не предчувствует,  --  все  эти птахи, орлы,  как  старцы,  сонно
клюющие  горбатыми носами  на своих гнездах, суслики, посапывающие  в норах,
вздернув  верхнюю губу  и открыв  острые лопатки-резцы, замершие  в  дремоте
кузнечики, -- что  вот сейчас по этой степи  помчатсЯ,  ощетинившись  носами
ракет, наши могучие железные установки,  будоража  грохотом и гулом, вздымаЯ
рыжую пыль, ломаЯ и давЯ все на своем пути.
     Ќас несколько раз перестраивали,  потом мы сидели в установках: офицеры
получали боевой приказ. „вигатели то  затихали, то гудели,  тревожа утреннюю
степь, оглушаЯ ее металлическим звоном.  ‘изое  облако густого дыма скрывало
выстроившиесЯ  в грозную  цепочку  установки.  Ћстрый, со жгучими сросшимисЯ
бровЯми профиль ѓашимова был сосредоточен и строг, механик будто готовилсЯ к
единоборству -- сразитьсЯ один на  один со сказочным трехглавым змеем,  руки
привычно пробовали рычаги и кнопки управлениЯ.  Њелко  подрагивала установка
--  норовистый  иноходец.  „а  и  не  только  ѓашимов,  все  солдаты  сидели
серьезные, вдумчивые: экзамен предстоЯл грозный.
     “дивительно: тревога, беспокойство, с которыми Я  проснулсЯ в то  утро,
не  улетучивались, жили где-то в  моей душе терпким,  щемЯщим  комочком.  "Ђ
может, слишком большое значение  придаю  мелочам?  Џросто  достаточно  будет
после выспатьсЯ, помытьсЯ? Ћбещал ведь комбат всем на речку, искупатьсЯ!"
     -- —его кислый, будто репы наелсЯ? -- наклонившись ко мне и пересиливаЯ
шум дизелей, крикнул ‘ергей.
     --  Ќичего! -- отмахнулсЯ Я:  не  рассказывать  же  ему о  своем ночном
бдении и тЯготивших менЯ мыслЯх.
     -- ‚он лейтенант и комбат идут, начнетсЯ!
     џ понЯл это по дви