бенно длЯ менЯ. ЋреховаЯ  палка
учителЯ Ќиссена и отцовский кнут трудились без устали.
   ‚ конце концов мать урегулировала дело с помощью лукошка Яиц и молодого
петушка, врученных фрау Ќиссен. Ќесколько  дней  Я  прилагал  все  усилиЯ,
чтобы стать примерным ребенком. Ћднако искушениЯ были  слишком  велики,  а
учитель Ќиссен то и дело допекал менЯ как только мог.
   Ћчередной великий скандал  произошел  из-за  Яблони  в  школьном  саду.
Џомимо денежного содержаниЯ каждому учителю  давалась  во  владение  часть
большого  школьного  сада,  размеры  которой  определЯлись  его  служебным
рангом.  Љак  старший  учитель  Ќиссен  отхватил  самую  большую  и  самую
красивую. Ћт школьного  двора  его  владение  отделЯлось  высокой  колючей
изгородью. ‡а изгородью росли его Яблони, стоЯли ульи. “ нас, крестьЯнских
мальчишек, Яблок и дома было сколько угодно. Ќо в саду у Ќиссена было одно
дерево, на котором Яблоки созревали как раз в августе, когда после  летних
каникул мы снова начинали ходить в нашу, век бы ее не видеть, школу.
   Ѓольшущие желто-зеленые Яблоки вызывающе подмигивали нам из-за  ограды.
Ќиссен прекрасно знал, какой это длЯ нас  соблазн.  Ќа  переменах  он  все
времЯ шастал взад-вперед по школьному двору,  а  после  уроков  беспощадно
гнал всЯкого, кто попадалсЯ ему возле школы. Ќо, как известно, даже  самый
дотошный караульный офицер рано или поздно устает, если долго не  приходит
смена. Ђ у Ќиссена смены не было. †ена его  занималась  детьми,  а  другим
учителЯм он, должно быть, охрану сада не доверЯл.
   €ногда  на  большой  перемене  во  дворе   поЯвлЯлсЯ   пастор   ђухман,
приходивший  потолковать  с  Ќиссеном  о  школе  и  о  кирхе.  Ћбычно  они
прогуливались вокруг  школы,  но  иной  раз  пастор  и  Ќиссен  уходили  в
учительскую. Ђ мы только этого и ждали.  ‚ходЯ  в  дом,  Ќиссен  с  тоской
смотрел в сторону сада. Ћднако всЯ горластаЯ банда, как  он  нас  называл,
галдела совсем в другом углу двора, не проЯвлЯЯ  к  Яблокам  ни  малейшего
интереса.
   - Ќу, что, •аннес, слабЋ тебе?
   - Њне-то нет, а вот тебе слабЋ!
   - € мне не слабЋ!
   ‘екунда - и мы с Ѓрунсом продираемсЯ сквозь колючки, влезаем на  дерево
и принимаемсЯ бросать Яблоки через ограду. Џо ту сторону  собираетсЯ  весь
класс и ловит их. Џокуда в деле участвуют лишь старшие мальчики, все  идет
тихо. Љаждый получает по одному или по два Яблока и без шума отваливает  в
сторону, а нас на дереве с земли не видно. Ќо вот набегают девчонки, а  за
ними  ученики  младших  классов.  ‚се  норовЯт  пожать,  где   не   сеЯли.
ЏоднимаетсЯ такой страшный визг, что Ќиссен пулей вылетает во двор.
   ‘ами мы не съели ни Яблочка, и это было единственным нашим оправданием.
Ќо даже кроткий пастор ђухман не мог  поставить  нам  этого  в  заслугу  и
объЯснЯл наше бескорыстие только недостатком времени.
   ЋреховаЯ палка и  кнут  снова  пошли  в  работу,  а  пастор  ђухман  на
конфирмационных уроках, которые Я уже посещал, особенно упорно налегал  на
шестую заповедь ["не укради"].
   ‚ школе Я теперь вообще ничего больше не делал. —его ради  надрыватьсЯ,
когда и так решено, что через полтора года после конфирмации менЯ  отдадут
в батраки к какому-нибудь хозЯину. Ђ там от умениЯ читать и считать  проку
никакого. ’ак бы оно, наверное, все и катилось, не перегни учитель  Ќиссен
палку и не проЯви пастор ђухман своего  добросердечиЯ.  Ђ  может,  главной
причиной было то, что мой отец заседал в церковном совете...
   Љаждый  год  в  октЯбре  после  праздника  урожаЯ,  когда  у   крестьЯн
поЯвлЯлось свободное времЯ, в школе проводили открытый день. ‚от и на этот
раз родителей пригласили поприсутствовать на уроках. Ћни сидели  в  классе
на расставленных вдоль стены стульЯх. Џастор ђухман как школьный инспектор
сел рЯдом с учительским столиком. ‚ классе  сразу  запахло  нафталином  от
воскресных суконных костюмов отцов и черных шелковых платьев матерей.  Њы,
дети, пришли в этот день не босыми, как обычно, а в деревЯнных или кожаных
башмаках. ѓоловы у всех были свежеострижены. Њалыши и те  старшеклассники,
что победнее, стриглись наголо. “ старших мальчиков и детей богатых голыми
были только затылки. Ќа лоб у  них  свисали  челки,  которые  мы  называли
"пони". € у всех уши торчком. „евочки с вечера смачивали  волосы  сахарной
водичкой, чтобы не растрепались прически.
   ‘уществовало старое правило: учитель в этот день  вызывал  только  тех,
кто поднимал руку. ’от, кто ничего не знал, просто сидел и не высовывалсЯ.
…го и не спрашивали, чтобы не позорить.
   Ќо на этот раз учитель Ќиссен дважды нарушил традицию. Џо арифметике мы
проходили вычитание больших чисел.  ‚идит  бог,  чрезмерных  требований  к
ученикам  в  старших  классах  деревенской  школы  не  предъЯвлЯли.  Љогда
записывали одно число  под  другим,  чтобы  вычесть  поразрЯдно  цифру  за
цифрой, получалось иной раз так, что из 6 надо было вычесть 7 или 9 из  3.
‚ этом случае, как известно, следовало "занЯть"  из  соседней  цифры  1  и
считать: 16 минус 7 или 13 минус 9. ‘ам процесс  вычитаниЯ  мы  более  или
менее усвоили, но вот что значит "занЯть" - никто из нас постичь никак  не
мог. —тобы наглЯднее втолковать нам  это,  Ќиссен  вызвал  к  доске  ”риду
’омсен. Њать ”риды, вдова ’омсен, помогала  по  дворам  стирать  белье.  ‚
деревне они считались беднЯками и имели право  на  поддержку  из  общинной
кассы и от церкви.
   - ”рида, что делает твоЯ мать, если у вас не хватает денег?  -  спросил
Ќиссен. ‚ классе нависла мертваЯ тишина. Ќе то чтобы  хорстские  крестьЯне
отличались особой деликатностью, однако  существовали  определенного  рода
дела, говорить о которых всенародно  считалось  неприличным.  Љ  их  числу
относились и денежные вопросы.
   ”рида, как и Я, в классе не очень блистала. Ћднако  порой  даже  самому
глупому ученику удаетсЯ ответить в  самый  кон,  особенно  если  измышлЯть
ничего не надо: выкладывай все, как есть, и всЯ недолга.
   ’ак вот и ”рида, единственнаЯ, пожалуй, кто  не  заметил  всей  остроты
положениЯ, четко и без затей ответила:
   - Ћна сокращает расходы, господин старший учитель.
   Љласс затрЯссЯ от дружного  смеха.  Њужчины  гоготали  громовым  басом.
†енщины хихикали в носовые платочки. Њы, дети, просто  выли  от  восторга.
“читель Ќиссен и ”рида безмолвно уставились друг на друга. Џоложение  спас
пастор ђухман.
   - џ полагаю, что урок арифметики мы на этом закончим, -  сказал  он,  -
”рида ответила так хорошо, что мы вполне убедились в успехах наших  детей,
- легкий поклон в сторону родителей, - и в высокой  квалификации  старшего
учителЯ Ќиссена, - легкий поклон в сторону учителЯ.
   •озЯин Ѓрунс, сидевший неподалеку от менЯ,  пробормотал  что-то  насчет
воронов, которые, дескать, глаз друг  другу  не  выклюют.  “читель  Ќиссен
собралсЯ с мыслЯми и начал урок географии. ’ема занЯтий была  -  побережье
королевства Џруссии.
   Ќе знаю, менЯ ли персонально задумал  он  опозорить  или  просто  решил
показать  свое  беспристрастие  (не  одних  беднЯцких  детей   ошарашивает
неожиданными вопросами, деткам мелких хозЯев тоже спуску не дает),  только
вдруг ни с того ни с сего захотел он от менЯ узнать, как называютсЯ  воды,
омывающие остров ђюген. Џо географии Я всегда успевал хорошо и  знал  все,
даже когда сбегал с уроков. € теперь тоже Я отлично знал, что воды  вокруг
ђюгена носЯт название "бодден". Ќо на платтдойч  "бодден"  означает  также
"грЯзные ноги". € Я испугалсЯ: а ну как отвечу  Я  правильно,  а  родители
засмеютсЯ. Џоэтому Я предпочел молчать.
   ‚ классе снова нависла мертваЯ тишина. —тобы ученик да  не  мог  совсем
ничего ответить  -  такого  сроду  не  бывало.  Ќа  этот  случай  в  школе
существует хорошо отработаннаЯ система подсказок.
   €з своего угла Я увидел, как побагровело  лицо  матери,  как  отрешенно
уставилсЯ в окно отец. Њой сосед  по  парте  •айни  ‰енсен  зашептал  мне:
"ѓрЯзные ноги, грЯзные ноги". Ќу вот теперь-то мне  уж  совсем  ничего  не
оставалось, кроме как молчать. ЌикакаЯ сила в мире не  заставила  бы  менЯ
произнести слово "бодден".
   Ќиссен  Явно  тЯнул  паузу.  Ќаконец  пастор  ђухман  не   выдержал   и
выразительно кашлЯнул.  Ћставить  без  вниманиЯ  указующий  сигнал  своего
школьного начальства Ќиссен не  мог.  Ќо  и  менЯ  отпустить  просто  так,
безнаказанным за все мои грехи последнего  школьного  года,  ему  тоже  не
хотелось. Џоэтому он сказал:
   - „а, €оганнес, географиЯ определенно не твоЯ стихиЯ.  ‚прочем,  дальше
•оэнфельде тебе ведь все равно никогда не выбратьсЯ.
   •оэнфельде было маленьким местечком близ •орста. Џосле урока Я  увидел,
как пастор ђухман подозвал к себе моего отца. џ побежал домой и разревелсЯ
от стыда и злости. Љ великому моему удивлению, ни отец, ни мать за  ужином
ни словом не обмолвились о школе. “жинать-то Я сел вовремЯ.  Ќикакое  горе
аппетита мне испортить было не в силах.
   ‚ следующее воскресенье всЯ семьЯ, как обычно, отправилась  в  церковь.
Ћтец  с  матерью  солидно  шествовали  впереди.  Њы,  дети,  повизгиваЯ  и
толкаЯсь, плелись вслед за ними. ѓлавное, чтобы все выглЯдело пристойно, а
то обернетсЯ на шум отец, и тогда уж порки не миновать.
   €з соседнего двора тоже  показалось  семейство.  ‚зрослые  обменивались
приветствиЯми:
   - —то, ’рина, тоже в кирху?
   - „а, Ѓиллем. Ќу и погодка нынче, а?
   ѓоворить "доброе  утро"  или  "добрый  день"  среди  знакомых  было  не
принЯто. ‚сегда называли друг друга только по имени и добавлЯли  несколько
общих замечаний. Џо дороге к кирхе взрослые шли только  семейными  парами.
Ќа обратном пути образовывались три большие группы. ‚переди  всех,  громко
болтаЯ, шли женщины, торопившиесЯ поскорее  добратьсЯ  до  своих  кухонных
горшков. ‡а ними - хозЯева и батраки, которым тоже ко  времени  надо  было
попасть домой кормить скотину. € наконец,  час-другой  спустЯ  -  мужчины,
заглЯнувшие после церкви в кабачок и принЯвшие там длЯ души по паре кружек
пива и по стаканчику кюммелЯ [кюммель - тминнаЯ водка].
   ЏоследнЯЯ группа длЯ нас, ребЯтишек, была самаЯ интереснаЯ, потому  что
разговоры в ней велись о последних деревенских новостЯх.
   Ћднако всему свое времЯ, а пока, строго в составе семейных  кланов,  мы
тЯнулись к кирхе. “же на подходе к деревне мы  слышали  колокольный  звон,
извещавший прихожан, что через десЯть минут начнетсЯ служба. Љолокольни  в
хорстской кирхе не было, поэтому колокол висел на здоровенной балке  прЯмо
возле церковной двери. ‡вонить в колокол и было привилегией самых  сильных
мальчишек.
   Џеред церковью мы  разделЯлись.  Њальчики  садились  на  хорах  справа,
девочки - слева. Ћтец и мать шли на место церковного старосты,  под  самой
кафедрой. ’ам же были места хорстской "знати".  ‹ичные  места  на  скамьЯх
покупались или сдавались на времЯ. ‘воих постоЯнных мест не  было  лишь  у
беднЯков да у батраков с батрачками. Ћни сидели в последнем рЯду.
   ‚зглЯнув  с  хор,  любой  нездешний  мог  сразу  же   получить   полное
представление, кто есть  кто  в  этой  деревне.  Ќам  же,  мальчишкам,  до
социальных градаций пока еще не было никакого дела. Њы разглЯдывали только
чужие лысины, разномастные прически да  головные  платки,  а  в  последних
классах - еще и девочек на левой стороне хор.
   Џосередине, как на троне, возвышалсЯ над всеми старший  учитель  Ќиссен
за клавиатурой органа.
   ‚ это воскресенье отец сказал:
   - •аннес, после церкви подожди менЯ у дверей.
   Ќе иначе как предстоЯло какое-то большое дело, касающеесЯ моей персоны.
   Џод этим впечатлением, должно быть, Я внимал словам  проповеди  пастора
ђухмана  более  сосредоточенно,  чем  обычно.  ‚прочем,   и   отвлечьсЯ-то
по-настоЯщему в нашей выкрашенной в белое кирхе так и так было не на  что.
‚се давным-давно до мелочей было знакомо.
   Џосле службы Я увидел отца, беседующего с учителем Ќиссеном. Њежду ними
стоЯл пастор ђухман, то и дело молитвенно вздымающий  обе  длани.  Ќаконец
Ќиссен с пунцовым лицом выбежал из церкви и рысью помчалсЯ к школе. “ менЯ
аж зачесалось пониже спины, как представил, какаЯ могучаЯ  трепка  ожидает
менЯ после обеда. Ќо тут ко мне подошел пастор ђухман.
   - ‘кажи-ка, €оганнес, ты и в самом деле не знал, что ответить тогда,  в
школе?
   -  ‡нал,  господин  пастор...  -  €  тут  менЯ  прорвало.  ‚се  горести
несправедливо обиженного тринадцатилетнего мальчишки выплеснулись  наружу.
Џочему мои нелады  с  Ќиссеном  должны  отражатьсЯ  на  школьных  оценках?
Љонечно, Я и сам понимаю, что Я озорник, и готов отвечать за свои проказы.
•орошаЯ порка - вполне справедливое наказание за это. Ќо зачем же позорить
менЯ на открытом уроке при родителЯх? ‚ этот день мне  так  хотелось  быть
ничуть не хуже других учеников, а  менЯ  выставили  каким-то  чуть  ли  не
преступником.
   „ети  очень  чутки  к   несправедливости,   и   мне   казалось   просто
непорЯдочным,  что  Ќиссен  использует  свое  учительское  положение   длЯ
сведениЯ счетов со мной за наши внешкольные распри. Џозднее, когда  Я  сам
стал  морским  офицером  и  капитаном  и  на  мои  плечи  легла   огромнаЯ
ответственность, Я часто думал об этих своих школьных  годах.  Љапитан  на
море обладает практически неограниченной властью. Ћн - первый после  бога.
€ как же велико у него искушение перенести свои симпатии  и  антипатии  на
служебные дела! Љаюсь, случалось иной раз такое и у менЯ. Ќадеюсь, однако,
что большей частью мне удавалось все же отделить капитана Ѓосса от •аннеса
”осса.
   Џастор ђухман понЯл, должно  быть,  что  творилось  в  моей  душе.  Љак
шлезвиг-голштинец, он уловил, конечно, почему Я не смог  произнести  слово
"бодден". Љак сельский пастырь, он знал, насколько велика зависимость  его
больших и маленьких овечек от местных традиций, в соответствии с  которыми
неприличным считалось задавать кому-то  вопрос,  на  который  тот  не  мог
ответить. Џоэтому в школе на открытых уроках  и  было  принЯто  спрашивать
лишь тех, кто сам вызвалсЯ.
   - €оганнес, - сказал наконец пастор, - а кем бы ты хотел стать?
   - Џойду к хозЯину, - ответил Я, что по-нашему, по-деревенски, означало:
пойду в батраки.
   - Ђ выучитьсЯ какому-нибудь ремеслу ты не хочешь?
   - …ще как хочу, господин пастор, на корабельного плотника! - выпалил Я,
отлично сознаваЯ  всю  безнадежность  подобного  желаниЯ.  Њечта  об  этой
профессии теплилась лишь где-то в самом дальнем уголке моей души.
   - •орошо, будь прилежен  в  школе.  џ  поговорю  с  господином  старшим
учителем.
   € в самом деле, вслед за этим разговором учитель  Ќиссен  стал  ко  мне
относитьсЯ куда  более  сносно.  “спеваемость  моЯ  не  то  чтобы  заметно
улучшилась, но и плохой ее назвать уже было нельзЯ.
   Ћтец со мной о выборе профессии не заговаривал.  Ћднако,  посмотрев  на
пасху 1873 года мой табель, он спросил:
   - Ќу как, ты еще не раздумал стать корабельным плотником?
   џ только кивнул в ответ. Ћт волнениЯ у менЯ перехватило дыхание, и Я не
мог говорить.
   „еревенскаЯ жизнь текла спокойно и размеренно.  ‡имой  дети  бегали  на
коньках, а весной на освободившихсЯ от льда веттернах и канавах начиналась
рыбалка. Њы, мальчишки, ловили щук "петлей". ѓреетсЯ щука под солнышком на
мелководье, а ты осторожненько заводишь ей вокруг головы петлю  из  тонкой
проволоки. Џотом резко дергаешь, петлЯ затЯгиваетсЯ, раз - и рыба  уже  на
берегу. Ђ еще мы пасли на лугах скот. ‹ето начиналось с жатвы хлеба, вслед
за которой шла уборка  остальных  зерновых.  Џосле  школы  мы  купались  в
веттернах.  Џлавать  все  учились  с  самого  малолетства.  Џозднее  Я   с
удивлением узнал, что Я один из немногих морЯков, умеющих плавать.
   Ћсенью  наступала  пора  уборки   картофелЯ.   ‚   •орсте   проводилась
традиционнаЯ Ярмарка скота. ќта Ярмарка казалась нам венцом  года.  ’ысЯчи
животных мычали и хрюкали на всех деревенских улицах и  на  площади  перед
церковью. Ќад головами плавало облако пыли, воздух  был  наполнен  терпким
запахом животных,  перемешанным  с  ароматами  копченых  угрей  и  дешевых
леденцов. Џеред Ярмаркой Я и мои братьЯ с сестрами получали от  матери  по
пЯтьдесЯт пфеннигов. ќто было тогда длЯ нас целым состоЯнием. Ћднако,  как
и любое состоЯние, оно быстро  таЯло,  стоило  потратить  первый  пфенниг.
†мешьсЯ, экономишь, вроде бы и тратить еще не начинал, глЯдь, а твоих пЯти
грошенов [грошен - монета в десЯть пфеннигов] уже и след простыл.
   Џосле Ярмарки над маршами гулЯли первые осенние  штормы,  в  двери  уже
стучалась зима. ‡имой 1873 года состоЯлась моЯ конфирмациЯ. ЋбрЯд совершал
пастор ђухман. ‚ообще-то конфирмациЯ всегда происходит перед самой пасхой.
Ћднако будущих морЯков конфирмовали на рождество, потому что в  Январе  на
кораблЯх  уже  начинались  работы.   Љорабельных-то   плотников   обучали,
собственно, на берегу, на верфи, но все равно  их  причислЯли  к  морскому
люду и из школы выпускали раньше, чем других.
   Љ конфирмации отец заколол свинью, и мать целую неделю только и делала,
что жарила и парила.
   ђано утром к нам Явились все ”оссы и ѓердтсы из всех окрестных мест,  и
всЯ компаниЯ дружно замаршировала к кирхе.  Њороз  был  довольно  крепкий.
‚зрослые плотно закутались. Џальто длЯ детей и подростков считалось у  нас
вообще ненужной роскошью. џ был одет в новый синий конфирмационный костюм.
Љупили его на вырост, и он болталсЯ на мне, как  на  вешалке.  ею  сжимал
высокий тугой бумажный воротничок, схваченный искусно  завЯзанной  в  бант
лентой.
   “ большинства  женщин  были  с  собой  корзинки,  в  которых  теплились
маленькие жаровенки, наполненные древесным углем. –ерковь не отапливалась,
и женщины ставили эти жаровенки себе под юбки, чтобы не мерзли  ноги.  Џар
от  дыханиЯ  множества  людей  дымкой  висел  в  воздухе.  Џастор   ђухман
произносил слова проповеди, а изо рта  у  него  тоже  облачками  шел  пар.
ЉонфирмационнаЯ проповедь тЯнетсЯ особенно долго. ‚едь он  должен  был  не
только объЯснить, что значит длЯ нас этот церковный  праздник,  он  обЯзан
был еще и предостеречь нас от опасностей, которые ожидают будущих морЯков,
особенно в портовых городах.
   Џозднее Я убедилсЯ, что фантазии сухопутных крыс зачастую грЯзнее самых
грЯзных портовых переулков, но тогда, во времЯ проповеди, весь Я горел  от
нетерпениЯ: когда же, когда смогу Я наконец насладитьсЯ всеми радостЯми, о
которых столь красочно говорил пастор ђухман. ‚ том, что они ждут менЯ,  Я
не сомневалсЯ.
   Џод конец все так промерзли, что  свЯтое  причастие  -  глоток  теплого
церковного вина - оказалось длЯ нас просто спасением.
   Ќе без радости слушал Я,  как  в  конце  конфирмации  Ќиссен  играл  на
органе: "€сход твой, о благослови, господь!" ќто было начало моей взрослой
жизни со всеми ее надеждами и желаниЯми, с длинными  штанами,  курением  и
выпивкой. ђабота? Ћ работе Я тогда и не думал.


        3

   <b>Њы с отцом знакомимсЯ с герром Љремером. Њой контракт.</b>
   <b>‚ице принимает менЯ в свой дом. џ праздную вступление в должность</b>

   ђаботать на верфи менЯ учил мастер Њаас. Љонечно,  Я  был  крестьЯнским
мальчиком и, что такое работа, хорошо знал с самого  раннего  детства.  Ќо
теперь мне приходилось трудитьсЯ с пЯти или шести утра до шести вечера.
   Њастер Њаас заботилсЯ и о том, чтобы в перерывах на завтрак и  обед  Я,
упаси бог, не осталсЯ без работы или какого-нибудь поручениЯ.
   Њаас был ужасно длинный и невероЯтно тощий.  ђуки  его,  словно  плети,
свисали вдоль  туловища.  ‘низу  они  оканчивались  огромными,  с  хорошую
лопату, кистЯми. ѓолова его была вытЯнута в длину, как дынЯ. ‘верху на ней
сидела глубоко надвинутаЯ  на  лоб  фуражка  с  лакированным  козырьком  и
помпоном. €з-подо лба холодным ледЯным  блеском  сверкали  голубые  глаза,
обрамленные бесчисленными морщинами. ‹етом и  зимой  на  Њаасе  был  надет
бессменный черный мастерский сюртук с большими  серебрЯными  пуговицами  -
знаком достоинства  первостатейного  плотника.  €з-под  сюртука  виднелась
обЯзательнаЯ, свежайшаЯ, в сине-белую полосочку рубаха без воротничка.
   …го морщинистое лошадиное лицо всегда было чисто выбрито, только на шее
и под нижней челюстью  щетинилась  короткаЯ  шкиперскаЯ  борода-шотландка.
Љогда он вертел  головой,  часть  бороды,  та,  что  росла  под  челюстью,
разворачивалась вместе с ней, а волосы на шее двигались  как  бы  сами  по
себе. “чеником Я, бывало, глаз не мог  оторвать  от  этого  увлекательного
зрелища. ‘мотрел, понЯтно, исподтишка, пока он менЯ не видел.  ‘тоило  ему
наставить  на  кого-нибудь  свои  голубые  ледышки,  и  тому   ничего   не
оставалось, кроме как работать, работать и работать.
   ’аков  был  мастер  Њаас,  подлинный  владыка  верфи.   Ћфициально   же
производством руководил герр Љремер. ѓоворЯ о  нем,  именно  так  все  его
всегда и называли. ‚близи Я его видел всего один-единственный раз.  ‚  тот
самый раз, когда мы с отцом пришли ему представлЯтьсЯ.
   ‚ конце августа последнего школьного года пастор ђухман пришел к нам  в
Њоордик. ќто входило в  его  служебные  обЯзанности.  ‚  течение  года  он
непременно  должен  был  посетить  хоть  по  разу  всех   членов   общины.
ђазговаривали при этом, впрочем, вовсе не о церковных делах,  а  больше  о
погоде, севе, жатве и разведении скота.
   Ћднако на сей раз ђухман снова затеЯл разговор о моей профессии.
   - ”осс, - сказал он отцу. "ѓерр" говорилось  только  ученым  или  особо
уважаемым людЯм. ЉрестьЯне и батраки-поденщики должны были гордитьсЯ, если
к ним обращались на "вы", а не на "ты" или, того неуважительнее,  и  вовсе
безлично.
   - ”осс, - сказал пастор  ђухман,  -  ну  как  с  вашим  €оганнесом?  Ќе
передумал он еще стать корабельным плотником?
   Ћтец заверил, что интерес к этой профессии у менЯ ничуть не убавилсЯ.
   - •орошо. џ веду переписку с герром Љремером с верфи "юдер и  Љремер".
‚ следующую среду около десЯти вы можете представить герру Љремеру  своего
мальчика. џ дам вам рекомендательное письмо к герру Љремеру.
   “ менЯ замерло сердце. Ћтчасти от радости, что сбываетсЯ  мое  заветное
желание, а более от того, что мне  предстоЯло  встретитьсЯ  с  этим  самым
герром Љремером. ‚идать, крупной он был шишкой,  коли  сам  пастор  трижды
подрЯд повеличал его "герром".
   ‚ среду, в восемь утра, мать расцеловала менЯ  на  дорогу.  Ћтец  надел
свой черный костюм, в котором  ходил  только  в  церковь,  и  лучшие  свои
сапоги, густо смазанные накануне рыбьим  жиром.  ‘вои  штаны  и  куртку  Я
тщательно  вычистил  щеткой,  а  сапоги  обул  новые,  специально   сшитые
сапожником Њайером. ЏредвидЯ мой быстрый рост, Њайер сшил их номера на два
побольше, и, чтобы не потерЯть обувь, мне пришлось напЯлить  на  ноги  две
пары толстых шерстЯных носков.
   €так, жарким августовским утром  мы  отправились  пешком  в  ќльмсхорн.
‘перва мы шли по зеленым маршам,  потом  по  тенистой  полевой  дороге  до
большого  шоссе.  ‡десь  мы  немного  передохнули  и,  уже  без  привалов,
незадолго до десЯти лихо дотопали до ќльмсхорнской гавани. Џо примеру отца
Я отрЯхнул серо-желтую пыль с костюма. ‘чищать ее со смазанных сапог  было
делом бесполезным.
   ќльмсхорнскаЯ  гавань  расположена  на  Љрюкау,  речке,  устье  которой
примерно в пЯти милЯх отсюда входит  в  ќльбу.  Љ  сожалению,  Я  не  могу
сказать "вливаетсЯ", потому что вода в Љрюкау течет  то  в  ќльбу,  то  из
ќльбы, смотрЯ по тому, прилив сейчас или отлив. ‚ час нашего  прихода  был
как раз отлив. ‚оды в гавани совсем не было. Ѓаркасы, эверы и рыбачьи боты
стоЯли, глубоко увЯзнув в сером иле. †аркое утреннее  солнышко  прЯмо-таки
выпаривало протухшую тину, а легкий восточный ветерок нес эту вонь прЯмо в
наши ноздри. ’еперь-то нет длЯ менЯ  ничего  приЯтнее  портовых  ароматов.
‚сЯкий раз, попадаЯ в ‚иктории в порт, Я глубоко вдыхаю этот  неповторимый
букет. Ђ тогда мы с отцом  встревоженно  переглЯнулись.  Ќе  по  душе  нам
пришелсЯ этот смердЯщий запашок. Њы привыкли к чудесному  воздуху  маршей,
замешанному на благоухании луговых трав и  терпком  запахе  скота.  ‚се  в
жизни - дело привычки.
   €так, мы с отцом зашагали вдоль гавани по направлению к верфи "юдер  и
Љремер". Ќа берегу жизнь била ключом. ђыбаки прЯмо с лодок продавали  свой
улов.
   - ‘вежаЯ,  живаЯ  камбала,  -  завлекал  покупательниц  к  своей  лодке
продавец.
   -  Љ-а-р-а-а-бы,  а  вот  к-а-р-а-а-бы,  -   неслось   с   равномерными
интервалами от другой лодки. ќто ловец крабов пыталсЯ сбыть  своих  мелких
ракообразных.
   Ђртель крючников грузила мешки с зерном на лихтеры и баркасы. Љ  гавани
тЯжелые мешки подвозили на больших телегах, по четверке коней  на  каждую.
’ам они останавливались близ судна, которому предназначалсЯ груз, задом  к
специально устроенным подмосткам.  „вое  грузчиков  забирались  на  воз  и
скидывали сверху мешки на эти подмостки. Ћттуда крючники принимали груз на
плечи.
   Љак у них все ладно получалось! —уть вертанет парень спиной -  и  мешок
уже на загорбке, точнехонько в нужном положении, и грузчик мерными  шагами
топает с ним к судну, а навстречу ему, к телеге, спешит уже  за  очередным
мешком другой крючник.
   “ грузового люка мешок, как живой,  опрокидывалсЯ  вперед.  ‘пециальный
человек, назначенный в помощь крючникам, отвечал за то,  чтобы  мешки  без
задержки соскальзывали по  желобу  прЯмо  в  трюм.  ‚  трюме  двое  парней
подхватывали едущий вниз мешок и, раскачав его как следует, забрасывали на
самый верх штабелЯ.
   Љрючники непрерывной цепочкой тЯнулись от телеги к судну и обратно.  Њы
с отцом как раз проходили мимо, когда человек с аспидной доской  в  руках,
стоЯвший в сторонке и  отмечавший  черточками  число  погруженных  мешков,
заорал вдруг:
   - ЏЯтнадцать!
   ќто означало, что крючники перенесли уже по пЯтнадцать  мешков  каждый.
€з сундучка, стоЯвшего возле самой воды, учетчик достал бутылку  и  поднес
каждому парню по стаканчику кюммелЯ. ‡атем людей  на  телеге  и  у  желоба
заменили другими, и началась следующаЯ партиЯ  "по  пЯтнадцать  мешков  на
человека".
   Ќекоторые суда стоЯли под выгрузкой. €з-за отлива их  палубы  оказались
значительно ниже береговой кромки, и работа здесь была еще  изнурительнее.
—етыре человека, с натугой ворочаЯ  рукоЯтки  судовой  лебедки,  поднимали
груз на палубу. ‡атем двое других подтаскивали  мешки  и  Ящики  к  самому
берегу, где перваЯ четверка снова поднимала их наверх с помощью  ворота  и
аккуратно укладывала на телеги.
   ѓрохотали и визжали лебедки, то и дело слышались крики:
   - ‚ира! Њайна помалу! Њайна, майна еще чуть!
   Ћтец потЯнул менЯ за рукав. ѓлазеть было некогда: стрелки на  церковных
часах, возвышавшихсЯ над крышами эльмсхорнских домов,  подбирались  уже  к
десЯти.
   Њы поспешили дальше вдоль гавани, к самому ее краю, где шумела  судоваЯ
верфь. Ћна расположилась на небольшом полуострове, омываемом с трех сторон
водами реки. Џолуостров  этот  несколько  возвышалсЯ  над  всей  остальной
гаванью, так что даже в  самый  высокий  прилив  вода  не  поднималась  до
стапелей [стапель - основание, на котором  осуществлЯетсЯ  сборка  корпуса
судна] и не могла унести с собой бревна и доски. „обрых две сотни  человек
трудились на этой верфи. Ћни таскали тЯжелые балки, бегали взад и вперед с
какими-то непонЯтными  предметами  в  руках,  стучали  молотками,  пилили,
рубили. ум стоЯл,  хоть  уши  затыкай.  Ќеразбериха  полнейшаЯ,  никакого
планового  начала.  €менно  так  мне  тогда  показалось.  Џотому  как   не
представлЯл Я еще по глупости, что такое мастер Њаас и  как  он  руководит
верфью.
   ’ам, где маленький полуостров примыкал к суше, на самом  высоком  месте
верфи  стоЯл  дом  герра  Љремера.  Ѓелые  стены,  окрашенный  в   зеленое
фахверковый каркас и мощнаЯ главнаЯ  балка,  несущаЯ  весь  верхний  этаж,
украшеннаЯ четко выделЯющейсЯ на  зеленом  фоне  позолоченной  резьбой.  €
крыша из красной черепицы. “ нас в •орсте дома тоже были крашеные. €наче в
здешнем климате нельзЯ. Ќо такого сиЯющего великолепиЯ мне видеть  еще  не
доводилось.
   Ћтец смущенно поглЯдел на свои большущие крестьЯнские руки. Ќо  в  этот
самый момент начали бить часы  на  церковной  башне,  и  это  придало  ему
решимости, он отворил дверь.
   ’о,  что  предстало  нашим  взорам  после  немыслимой  роскоши  фасада,
казалось совершенно уму  непостижимым.  Њы  стоЯли  в  маленькой  холодной
прихожей, выложенной красным кирпичом.  Ћтец  закрыл  дверь,  и  помещение
сразу погрузилось в потемки, потому что свет в него  проникал  лишь  через
расстекловку, украшавшую верхнюю часть дверей.  ЏрихожаЯ  была  совершенно
пуста, одна только блестЯщаЯ меднаЯ плевательница сиротливо притулилась  в
уголке. Џри открывании и закрывании двери звонил колокольчик. "Ќу и ну"! -
хотел сказать Я, но не успел: с последним  звуком  колокольчика  в  правой
стене открылсЯ лючок и из него высунулась очкастаЯ рожа. ќто  был,  как  Я
выЯснил  после,  бухгалтер  Љарстен,  который  начислЯл  нам  жалованье  и
поддерживал свЯзь между верфью и конторой. Љарстен  испытующе  смотрел  на
нас сквозь  очки.  Ћтец  крутил  в  руках  свою  жесткую  шлЯпу.  Њолчание
показалось мне бесконечным. Ќаконец отец отважилсЯ:
   - “ менЯ письмо к герру Љремеру.
   Љарстен молча высунул руку через люк, и отец хотел уже было  вложить  в
нее письмо, но тут вмещалсЯ Я:
   - ѓерр пастор сказал, что мы должны вручить письмо только  лично  герру
Љремеру. ѓерр Љремер ждет нас.
   ЋтцовскаЯ рука с письмом дернулась назад. Ћчень необычно  было  по  тем
временам, чтобы дети без спроса  встревали  в  разговоры  взрослых.  „а  и
пастор ђухман насчет "вручить лично"  тоже  ничего  не  говорил.  Ќо  Я-то
чувствовал, что здесь решаетсЯ моЯ судьба. Џриличным оратором  Я  за  свою
жизнь так никогда и не стал. Џодобрать нужные слова длЯ менЯ  порой  сущее
мучение. € все-таки, когда дело доходило до крайности, мне  как-то  всегда
удавалось сказать именно то, что нужно.
   Љакое-то мгновение отец и Љарстен изумленно  смотрели  друг  на  друга.
Џотом лючок рывком задвинулсЯ. ЏрихожаЯ,  освещаемаЯ  во  времЯ  разговора
светом из люка, снова погрузилась во мрак.
   - „а-а-а-а, ну и парень! - протЯнул отец. € мы стали ждать.
   –ерковные часы пробили один раз. Њы ждали уже  целых  полчаса,  но  все
оставалось по-прежнему. Ћтец все еще держал письмо в руке.
   ‚друг лючок  рывком  раздвинулсЯ,  наружу  высунулась  очкастаЯ  голова
Љарстена.
   - ‚ходите.
   Ћн указал ручкой на дверь, откуда шел аромат жаркого. Ћтец постучал.
   - Ћткрывайте, - крикнул  Љарстен  вслед  нам.  ’еперь  мы  очутились  в
длинном светлом коридоре. ‘вет лилсЯ сквозь большое окно в противоположном
его конце и многочисленные застекленные двери.
   Ќад первой дверью справа висела табличка "Љонтора". Ћтец  постучал  еще
раз, и сразу несколько голосов откликнулись:
   - ‚ойдите.
   Њы  вошли  в  довольно  большую  комнату.  Ќизкий  потолок  удерживалсЯ
большими балками. ‚се было окрашено в  белый  цвет.  “  маленького  окошка
расположилось пЯть конторок, за которыми  стоЯло  пЯть  писарей.  ‚се  они
оторвались от своих толстых конторских книг и с  интересом  уставились  на
нас. ‡а шестой конторкой стоЯл винтовой стул без спинки. Ќа нем сидел герр
Љарстен и резкими рывками вращалсЯ вокруг своей оси, взвинчиваЯсь  кверху,
покуда не поднЯлсЯ до такой высоты, чтобы можно было писать сидЯ. Ќоги его
смешно болтались в воздухе, но он быстренько  отыскал  длЯ  них  опору  на
неподвижной треножной основе стула и, преисполненный  важности,  воззрилсЯ
на нас с высоты своего сидениЯ. Џотом знакомой уже нам ручкой он указал на
дверь с табличкой "Ѓюро".
   ‚ кабинете, за этой дверью, за  большим  письменным  столом,  или,  как
тогда называли, секретером, сидел сам герр Љремер. ђедкие светлые волосики
герра Љремера прЯдками были начесаны на лоб. ‘  висков  по  щекам  сбегали
золотисто-медные бакенбарды, завитки которых он  то  и  дело  приглаживал.
Џравой рукой - левую бакенбарду три раза. ‹евой рукой - правую  бакенбарду
три раза.
   Ќиже  бакенбард  просматривалсЯ  солидный,  в  две  или  три   складки,
подбородок. Џод ним - кипенно-белаЯ сорочка и палевый жилет. Џо  округлому
животику справа налево тЯнулась тоненькаЯ золотаЯ, с множеством  брелоков,
часоваЯ цепочка. Џоверх жилета  на  герре  Љремере  был  белый  пиджак  из
грубого льнЯного полотна. Ћднако рЯдом, на стене, висел на плечиках еще  и
фрак.
   Ќе привстав из-за стола, герр Љремер слегка кивнул на наше  приветствие
и протЯнул руку. Ћтец вложил в нее письмо. ѓерр Љремер раскрыл  конверт  и
начал читать, а мы оба (что еще оставалось делать?)  стоЯли  перед  ним  и
ждали.
   Љ счастью, читал герр Љремер очень быстро.
   - ѓерр пастор ђухман рекомендует мне принЯть вашего сына, э-э-э...  вот
этого мальчика, в ученики.
   ѓерр Љремер  звЯкнул  маленьким  медным  колокольчиком.  ‚  этом  доме,
казалось, все было из меди. ’отчас же поЯвилсЯ герр Љарстен. Ќе иначе  как
уже ожидал под дверью.
   -  Љарстен,   оформите   ученический   контракт   с   э-э-э...   нашими
посетителЯми.
   Џрощальный кивок, и мы выходим из кабинета.
   Џосле Я видел герра Љремера только при спуске кораблей со  стапелЯ.  Џо
другим поводам он на верфи не  поЯвлЯлсЯ.  …го  пожеланиЯ  и  распорЯжениЯ
Љарстен передавал мастеру Њаасу, а тот, не снисходЯ до лишних слов,  молча
дирижировал верфью, указываЯ нам холодным  взглЯдом  своих  бледно-голубых
глаз, что надобно делать, чтобы исполнить волю  герра  Љремера.  †елал  ли
этого также и неизвестный мне герр юдер, Я  так  никогда  и  не  выЯснил.
‚прочем,  это  уже  потом,  а  пока  Љарстен  достал  из  шкафа  бланк   с
напечатанным на нем заголовком "“ченический контракт" и  стал  читать  нам
текст:
   - "Њы, верфь юдера и Љремера, представленнаЯ  в  лице  герра  Љремера,
и..." ЏрофессиЯ? €мЯ?
   - ЉрестьЯнин, •инрих ”осс.
   - Њестожительство?
   - Њоордик.
   - "...заключили настоЯщий  ученический  контракт.  ‘ын  вышеупомЯнутого
•.”осса с 1 ЯнварЯ 1874 года принимаетсЯ учеником на верфь".
   „алее следовали всевозможные условиЯ. € то Я был обЯзан, и это, главное
же: "верно служить и повиноватьсЯ своему мастеру и прочим начальникам".
   ‡атем шли мои права:
   "Ћдин талер жалованьЯ в месЯц.
   Ѓесплатный кошт и жилье в помещении длЯ подмастерьев на верфи".
   ‚ заключение Љарстен показал все той же ручкой место, где сперва  отец,
а  потом  и  Я  должны  были  поставить  свои  подписи.  Њы   расписались.
ђучка-указка нацелилась кончиком  на  выход.  Љарстен  вспорхнул  на  свой
винтовой стул и, не успели мы закрыть за собой дверь, взвинтилсЯ под самый
потолок. Џоследний мой взглЯд уловил лишь его ступни, прочно утвердившиесЯ
на массивной треноге.
   Њы с отцом молча пошли домой.
   - Ќу и как? - спросила дома мать.
   - Љремер взЯл его, - ответил отец.
   Ђ Я подумал: "Ќу, •аннес, держись!"
   ’ак Я попал к мастеру Њаасу. 1 ЯнварЯ  нового  года  после  обеда  отец
увЯзал мои пожитки, бросил узелок в  сани,  протЯнул  вожжой  вдоль  спины
молодую ђыжуху (все лошади в деревне были  рыжие  с  белой  звездочкой  на
лбу), и та мерно зарысила прочь от родного моего крыльца.
   Џрощание с матерью и остальной семьей было недолгим.
   - Ѓудь здоров, мой мальчик, - сказала мать.
   - Ќи  пуха  ни  пера,  -  пожелали  братьЯ  и  сестры.  Ќежные  чувства
выказывать у нас было не принЯто.
   Љолокольчик звенел в  вечерних  сумерках.  ЌеоглЯдные  марши  тонули  в
морозной дымке. Ќесколько минут - и дома Њоордика скрылись из виду.
   џ сидел рЯдом с отцом и мерз. Ќо лишь снаружи. €знутри менЯ жгло  жаром
волнениЯ. џ строил корабли по  своим  проектам,  и  капитаны  приходили  и
благодарили менЯ за быстрые парусники. "ѓерр ”осс, - говорили они, -  ваши
корабли - чудо что такое, мы сейчас же закажем вам новые".
   - „ержись! - крикнул отец. Ќо было уже  слишком  поздно.  Џравый  полоз
заехал в придорожную канаву, сани накренились, и мы  с  отцом  и  все  мои
пожитки вывалились в глубокий снег. Ќаша ђыжуха  тут  же  остановилась.  “
лошадей на это какое-то особое чутье: стоит повозке или санЯм не то  чтобы
опрокинутьсЯ,  а  просто  как  следует  встрЯхнутьсЯ,  и  они   сразу   же
останавливаютсЯ.
   Њы выкарабкались из сухого, как  порох,  снега,  засыпавшего  с  верхом
метровой глубины канаву, вытащили сани на дорогу, погрузили в них вещи  и,
гикнув ђыжухе: "Ќо-о-о, пошла, милаЯ!" - поехали дальше.
   ‚  ќльмсхорне  сани  остановились  возле  дома,   где   жили   холостые
подмастерьЯ и ученики "юдера и Љремера".
   Љ воротам вышел привратник, он же эконом. €мЯ его было ЃеньЯн, но никто
его так не называл, а звали по прозвищу - ‚ице.
   - Ђга, новый ученик,  пожалуйста,  входите!  -  сладко  пропел  ЃеньЯн,
отворЯЯ перед нами калитку.
   "Ќу и ну, - подумал Я, - скажите, какой вежливый тон!"
   ‚ице провел нас на третий этаж.
   - ‚от, здесь апартаменты молодого господина, - сказал  он  с  хохотком,
будто отмочил невесть какую шутку.
   џ  оглЯдел  "апартаменты".  „ва  маленьких  заледенелых   оконца   едва
пропускали гаснущий свет зимнего днЯ в  промерзшую  насквозь  комнату.  Ќа
шести железных койках лежало по соломенному  тюфЯку  и  одеЯлу  с  перовой
набивкой.  Ћстальные  постельные  принадлежности,  согласно  контракту,  Я
привез с собой. “  продольной  стены  стоЯло  шесть  узких  одностворчатых
шкафчиков.
   - Ќу, молодой человек, - сказал  ‚ице,  -  располагайсЯ  поудобнее.  ’ы
имеешь возможность выбирать! Ќа эту койку светит утреннее солнышко, эта  -
поближе к печке, а эта - у  самой  двери,  так,  ежели  ночью  понадобитсЯ
выйти... Ќужник внизу, во дворе, - махнул он рукой  в  сторону  замерзшего
окна.
   ’ак Я впервые познал преимущества свободного выбора. “треннее солнце  в
комнату никогда  не  заглЯдывало,  потому  что  окна  по  вечерам  наглухо
закрывались ставнЯми. ‘вежий воздух вообще считалсЯ вредным. ‹ишь здесь, в
‚иктории, Я узнал от доктора Њартенса,  что  свет  и  воздух  способствуют
здоровью. Ќо в тогдашнем лезвиг-ѓольштейне об  этом  и  не  слыхивали.  €
позднее, на кораблЯх, тоже  считалось  неписаным  законом  -  чем  гуще  в
кубрике атмосфера, тем глубже сон.
   Љровать у печки тоже особой выгоды не сулила.  Џечка-то  здесь,  видно,
никогда не топилась. Ђ выбрать кровать  у  двери  было  бы  просто  глупо,
потому как всЯкий, кто ночью пожелает  на  двор,  в  этой  кромешной  тьме
обЯзательно на нее  наткнетсЯ.  ’аков  уж  он,  этот  свободный  выбор!  ‚
надежде, что печку когда-нибудь все же затопЯт, Я выбрал место возле нее.
   - Њожешь застелить койку и разложить вещи в шкафу, - сказал ‚ице.
   Љопошась в шкафу, Я увидел, как ‚ице  шепотком  сказал  что-то  отцу  и
недвусмысленным жестом протЯнул руку.  Ћтец  извлек  из  брючного  кармана
кошелек, не спеша развЯзал его и положил в руку ‚ице монетку. ‚ице кивнул,
скривилсЯ в улыбке и исчез. Ћтец вздохнул и снова  столь  же  обстоЯтельно
затЯнул кошелек ремешком.  ‹юбой  крестьЯнин  вздыхает,  когда  приходитсЯ
лезть в кошелек, независимо от того, есть ли длЯ этого серьезные основаниЯ
или нет. џ наблюдал это во многих странах. Ћтец вздохнул  еще  раз,  снова
развЯзал кошелек и сунул мне в руку талер, после чего  кошелек  коричневой
кожи окончательно занЯл свое место в брючном кармане.
   - Ќу, будь здоров!
   - € тебе всего доброго, отец!
   €  Я  осталсЯ  один.  Ћдин-одинешенек  в  промерзлой   комнате.   ‘лезы
покатились у менЯ по щекам, горькие, соленые. Љ  счастью,  было  чертовски
холодно. џ проглотил слезы и забегал взад-вперед по комнате, чтобы малость
согретьсЯ.  €зо  рта  при  выдохе  валил  густой  пар.  Ћднако  теплее  не
становилось, и Я решил  спуститьсЯ  вниз  по  лестнице.  Ќа  улице  совсем
стемнело, и  в  нижних  сенЯх  зажгли  керосиновую  коптилку.  ѓорела  она
еле-еле, чуть освещаЯ дверь с  надписью:  "ќконом".  џ  робко  постучалсЯ.
€знутри раздалсЯ голос ‚ице:
   - ‚ойдите.
   €з помещениЯ менЯ обдало вожделенным теплом. ЃольшаЯ чугуннаЯ  кухоннаЯ
плита струилась жаром. ‘квозь неплотно закрытую  дверцу  топки  в  комнату
врывались мерцающие отблески пламени. ‚ кухне у  плиты  сидели  ‚ице,  его
жена и пЯтеро детей и  "сумерничали",  то  есть  нежились  в  темноте,  не
зажигаЯ лампы. џ залепетал что-то о холоде и о том, что надо бы,  дескать,
затопить в комнате печку. ‚ице прервал менЯ кудахтающим  смехом,  будто  Я
бог весть какую шутку разыграл.
   - ’ам, за дверью, в прихожей  -  деревЯннаЯ  лопата.  Ћчисть  от  снега
дорожку к нужнику.
   ‚от так! Ѓах, и Я уже за дверью.  Ќедолго  музыка  играла.  „ружелюбный
прием, "молодой господин"! ‚ыманил у отца чаевые, и всЯ дружба врозь.
   €так, Я расчищал от снега дорожку к тому самому мимику из  просмоленных
досок, с сердечком, вырезанным на двери неизвестно длЯ какой  цели.  Њежду
делом Я приметил, как к дому подошел мальчишка моих лет вместе с отцом,  и
‚ице громко, полным радости голосом приветствовал  их,  открываЯ  калитку.
Џочти сразу вслед за ними ЯвилсЯ еще один отец с  сыном,  а  затем  и  еще
третьЯ пара. ‘о всеми ‚ице был ласков  и  предупредителен.  џ  решил,  что
теперь самое времЯ занЯтьсЯ печной проблемой. ‹опата полетела в угол, а  Я
поспешил вверх по лестнице. ’рое мальчиков испуганно стоЯли у своих шкафов
и кроватей,  а  ‚ице  уже  проделывал  рукой  свой  недвусмысленный  жест,
прицеливаЯсь выжать из каждого родителЯ по марке, а может, из кого и целый
талер - так называли тогда монету в три марки. ’ут-то в их  компанию  Я  и
вклинилсЯ.
   - ѓерр Ѓензак, можно, Я здесь теперь разожгу печку?
   Ћднако ‚ице был стрелЯный воробей,  и  не  мне  было  с  ним  тЯгатьсЯ.
Љоротко, не размахиваЯсь, он у