‚иктор „рагунский. ‘егоднЯ и ежедневно

Ћцените этот текст:
‚иктор „рагунский. ‘егоднЯ и ежедневно

---------------------------------------------------------------
Њосква, "Џланета детства", "€здательство Ђстрель", "Ђ‘’", 2000
OCR: Michael Seregin
---------------------------------------------------------------

ќто был, пожалуй, самый лучший рыжий парик из всех, в которых мне
приходилось работать. Ћн был удивительного алого цвета, волосы на нем
лежали, как живые, врассыпную, и, кроме этого, он был снабжен всей
возможной техникой: в его монтюр были вшиты и резиновые трубочки -
слезопроводы, и крыльЯ его поднимались оба вместе и каждое в отдельности,
и, главное, он был по мне, он был мой любимый. ‘делал его несколько лет
тому назад сам Ќиколай Љузьмин, непревзойденный мастер всЯких наших
цирковых парикмахерских ухищрений. џ редко надевал этот парик, все берег,
экономил, а сейчас вот вынул его из туго набитого чемодана и надел. € как
только надел, так снова убедилсЯ в необычайной его добротности и в
удивительном свойстве: лицо мое под этим париком мгновенно изменилось до
неузнаваемости, стало именно таким, каким бы Я хотел его видеть перед
выходом, и от этого мне сразу стало весело и захотелось работать. џ взЯл
на палец немного второго тона, растер его чуть-чуть и аккуратно замазал
все лицо, законопатил все его чудовищные рытвины и морщины, особенно возле
носа и у глаз, затем Я хорошенько зашпаклевал все свои синие веснушки и
плотно загрунтовал шов, чтобы совершенно не видно было того места, где
гладкий лобик парика соединЯетсЯ с моим довольно морщинистым лбом. Џотом Я
растушевал краску от скул и подбородка к шее, свел ее на нет и прибавил
как следует красного у висков. Ќос Я сегоднЯ сделал себе из гуммоза, он
хорошо взЯлсЯ и торчал такой добродушной картошечкой, Я и его подкрасил,
да и губы тоже, никак, впрочем, их не деформируЯ, не уменьшаЯ и тем более
не увеличиваЯ, - рот у менЯ, слава богу, от природы не маленький.
ЌастоЯщий клоунский рот, во всЯком случае его отовсюду видно, в этом Я не
сомневаюсь. ‘ветло-кофейный пиджак и брюки с мотней, оранжевый бант,
полуметровые ботинки и зеленаЯ кепка. ‘обственно говорЯ, Я готов, можно
уже идти. Ќо еще рановато, и можно посидеть перед зеркалом несколько
минут. •орошо было сидеть в старом цирке, в маленькой старой гардеробной,
в которой когда-то, может быть, сиживал мой отец, сидеть в полном
клоунском облачении перед зеркалом и слушать знакомые звуки цирка, и
прежде всего далекую музыку, и старатьсЯ угадать по музыке, какой там
номер работает сейчас на манеже, и как он - нравитсЯ публике или нет,
"проходит" артист в программе или так, еле ползет и получает в награду
лишь вежливые аплодисменты. Њинуты бежали, Я сидел у зеркала и, сказать по
правде, немного волновалсЯ. ’еперь нужно было идти. џ улыбнулсЯ в зеркало
и скорчил знаменитую гримасу... ‚се в порЯдке.
- “ра-ри-ру! ‚от он Я!..
џ вышел из гардеробной. ‚ коридоре было пусто, звуки оркестра стали
Явственней, и Я подумал, что где-то уже слышал эту музыку и что она мне не
нравитсЯ. џ так шел, и думал, и старалсЯ вспомнить, и наконец вспомнил
’ашкент и лысого молодого человечка, ‹ыбарзина - лысого, уже толстеющего
жонглера. Њы работали в одной программе, он скользкий был, этот тип, и
большой ходок по бабам, он пудрилсЯ, и от него всегда несло дешевым
одеколоном. € когда мы в первый раз увиделись, познакомились, Я помню, он
коснулсЯ моей руки своими холодными скользкими руками. Џотом он куда-то
неожиданно уехал и в спешке забыл со мной проститьсЯ, и сейчас мы снова с
ним встретились в программе, и он, наверно, сконфузитсЯ, когда увидит
менЯ. —епуха какаЯ. Ђ все-таки артистом этот ‹ыбарзин никогда не станет.
Ќет, нет. Ќа мой взглЯд, не станет. Ќачнем с того, что его фамилиЯ вот уже
несколько лет встречаетсЯ на афишах разных цирков, а кидает он все равно
не больше пЯти предметов и то, как правило, "сыплет" - нет отработанности,
нет блеска в номере, того самого блеска, который достигаетсЯ непрерывной,
жестокой и требовательной тренировкой. “ него все случайно, напрЯженно,
никогда нельзЯ быть вполне уверенным, что номер пройдет гладко. Џравда, он
прыгает немножко и после каждого трюка крутит колесо, как на первом курсе,
или еще что-нибудь в этом же бесхитростном роде, а то под финал скрутит
даже задний сальто-мортале, и все это с прикриком, с продажей, с
вольтажом-куражом и черт его знает еще с чем, и в результате все-таки
удаетсЯ подэлектризовать публику, и ему хлопают, и девочки десЯтых классов
пищат: "‹ыбарзин", - и этот дурак улыбаетсЯ им улыбкой уличной девки. Ќе
артист, нет.
џ спускалсЯ вниз, никого не встретив по пути, лишь в самом низу из-за
занавески навстречу мне вырвалсЯ молодой испуганный униформист. џ никогда
в жизни не видел его. “знав менЯ, он остановилсЯ как вкопанный.
- Ђ, дЯдЯ, ЉолЯ, - сказал он и вздохнул. - ќто вы... уже идете?
Ћн, видно, недавно в цирке. Џоэтому и подумал, что Я могу опоздать на
выход. џ сказал:
- „а, это Я. ‘тупай в манеж. € не пыхти так.
Ћн хихикнул и побежал обратно. ‘зади хорошо было видно, какие у него
смешные торчащие уши с резко срезанным углом внизу.
“ репертуарной доски никого не было. џ посмотрел программу. ‚ третьем
отделении было написано: "‘лоны", и Я понЯл, что ‚анюша ђусаков здесь, это
было очень хорошо, номер международного класса, работу ђусаков показывал
такую, какую нигде больше нельзЯ было увидеть, и этого одного было бы
достаточно длЯ полных сборов в любой столице мира. ‚торое отделение,
видимо, было еще не полностью сформировано, в программе белые пропуски, но
все-таки было Ясно, что номера будут отличные, по первому классу,
разнообразные по жанрам, и хотЯ там были и случайности вроде ‹ыбарзина,
но, в общем, все строилось неплохо и, может быть, даже с расчетом на
экстра-класс. “же одно то, что Я заканчивал первое отделение, говорило о
многом, ведь мое законное место в нормальных программах всегда было в
конце второго отделениЯ, здесь обычно нашей режиссурой устанавливалсЯ
этакий смеховой пик программы, потому что Я давал два-три сцепленных антре
одно за другим, низал их в целое ожерелье, смеха получалось, в общем,
довольно много, и можно было на этом успокоитьсЯ. Ќо здесь, видно, был
другой замысел, здесь все было немножко передвинуто, и раз уж менЯ
поставили в первое отделение, значит, у них в кармане есть нечто более
интересное, значит, готовитсЯ что-то грандиозное, какой-то ошеломлЯющий
сюрприз. Џрограмма еще только собираетсЯ, и артисты съезжаютсЯ сюда со
всех концов ‘оюза, официальнаЯ премьера состоитсЯ через несколько дней, а
сегоднЯ перваЯ черноваЯ репетициЯ, прогон программы и просмотр уже
прибывших номеров. Ђ по-настоЯщему лепить, выстраивать программу начнут не
раньше чем послезавтра, когда съедутсЯ все гастролеры.
џ прикидывал в уме самые различные варианты. €з комнаты инспектора
вышел Ѓорис. Њы с ним старые товарищи. Ћн знал менЯ еще молодым, розовым
мальчишкой. Њы с ним старые товарищи, но Я его молодым не знал. Ћн всегда
был высоким, плотным, одет в отличную черную пару, тщательно причесан на
пробор. “видев менЯ, Ѓорис ускорил шаги. Ћн подошел ко мне. Њы пожали друг
другу руки.
- ’ы приехал, Ќиколай? - сказал Ѓорис, как всегда чуточку в нос. - ’ы
приехал?
- ‚от он Я.
Ћн положил мне руку на плечо. ‡начит, рад был свидетьсЯ. Ћн дружил еще
с моим отцом. Ћднажды, когда мать спала, Я снЯл с ее руки кольцо и
проглотил его. Ћно встало у менЯ поперек горла. Ћтец схватил менЯ на руки
и побежал. џ задыхалсЯ и синел. Ћтец бежал по цирку как слепой. Ћн тыкалсЯ
во все двери и не мог найти выхода. …го увидел Ѓорис. Ћн отнЯл менЯ у
отца, этот решительный человек, и мизинцем вытащил застрЯвшее в горле
кольцо. ’еперь он стоЯл, положив руку мне на плечо, и радовалсЯ, что мы
свиделись. џ радовалсЯ, наверно, еще больше. џ знал, что мы хотим
поцеловатьсЯ. Њы оба знали это, и с нас было достаточно.
- —то-нибудь нужно? - спросил Ѓорис.
- Ќет, - сказал Я, - ничего не нужно. џ выйду, а ты стой сбоку -
сыграем мою любимую. Љлассику.
- ‚ильгельм ’елль? - спросил Ѓорис.
- „а, ‚ильгельм ’елль, - сказал Я.
џ люблю это старое, классическое, наивное и уморительное антре. џ видел
многих исполнителей этой бесподобной сценки, но Я никого их не сравню с
отцом, сам Я только подражаю ему, и теперь выбором этой сценки длЯ
сегоднЯшнего вечера Я хотел сделать приЯтное Ѓорису. Ћн это понЯл, Я
видел, как благодарно сбежались морщинки к углам его глаз. ‚ это времЯ к
нам подошел †ек. ’оже старый друг, профессор всех возможных и невозможных
цирковых искусств, в униформе нет никого старше его, опытней и умелей. „а
он, собственно, и не униформист, он гораздо выше любого инженера, он
прекрасно разбираетсЯ во всех цирковых аппаратах, сам может
сконструировать удивительные вещи, отремонтировать все на свете - от
медвежьего намордника до какого-нибудь капризничающего подшипника в
"воздушной ракете". Ћн - главный помощник Ѓориса, его вернаЯ опора, и Я
люблю его юмор, его седые волосы, шрам на лбу и коричневый румЯнец.
- Љого мы видим! - сказал †ек. - Њы видим королЯ клоунады! € мы видим
его уже готовым. ‡апишите, он уже в костюме! Ќу, здорово! Љак она, жизнь?
- Љак в сказке, - сказал Я. - —ем дальше, тем интересней.
- Ђга, живой! - сказал †ек. - ђаз шутит - значит, живой. Ђ про тебЯ
здесь говорили, что ты подорвалсЯ!
- ќто верно, - сказал Я. - —то верно, то верно - подорвалсЯ.
Ѓорис придвинулсЯ ко мне близко и стал рассматривать мое лицо. Ћн
внимательно осмотрел менЯ сверху вниз, потом снизу вверх. ќто было похоже
на обнюхивание.
- Ќичего не вижу, - сказал Ѓорис, - а сказали - подорвалсЯ, все лицо
изуродовал. ѓде же следы? Ќичего не видать...
- …сть следы, - сказал Я. - џ теперь весь в синюю крапочку. Ћчень
интересный.
- •орошо, что глаза не выжгло, - сказал †ек. - Ќо небось исчезла всЯ
ваша неземнаЯ красота? Ѓедные девочки, погиб ихний красавчик.
- Ќе беспокойсЯ за моих девочек, Я еще лучше стал, тебе говорЯт. ’еперь
девочки со стульев падают, как только Я выхожу на манеж.
- Ђх, вот оно что! - сказал †ек. - ’ам у центрального входа целых три
штуки валЯютсЯ, это, случаем, не через вас? Ќе ваши это жертвы?
- Ќу да, мои, - сказал Я. - Ќеужели вы не знали? Ћдичали вы тут как-то.
- ‘лушай, - сказал Ѓорис, - сколько можно разыгрывать? ђасскажи-ка, что
будешь делать? џ тебе нужен?..
- „а ведь Я говорил. ‚ильгельм ’елль.
- Ќу да. Ђ на выход?..
- Ќа выход "собачку".
- "‘обачку"?
Ѓыло видно, что ему по душе мое пристрастие к старым "классическим"
репризам. Ќо что-то его тревожило.
- „а, - сказал Я, - "собачку". Ђ что? ’ы имеешь что-нибудь против?
- „а нет, - сказал он нерешительно. - џ ничего не имею против. Ќо ведь
ее давно не делают. ‚ышла из моды. ‡абытые страницы.
- Ќу да, беззубое зубоскальство...
- Ѓезыдейщина, - вздохнул †ек. - Људа там!
- ’огда сделаем так, - сказал Я. - "„обрый вечер! - скажу Я. - ‡драсте!
џ клоун! ђазрешите мне приветствовать вас от имени всего нашего дружного,
спаЯнного коллектива.

‚от бежит речушка,
Ђ за нею лес!
Ђ над ним сиЯют
Ћгни только что открытой,
но довольно-таки мощной ѓќ‘".

- ‚о-во! - сказал †ек. - Ћчень хорошо. ‚се будут хохотать как
сумасшедшие. Ћни попадают прЯмо со стульев. Џойду соломки постелю.
- Џонимаешь, Я какой-то странный, - сказал Я, - чокнутый, наверно. Њне
хочетсЯ, чтобы они действительно смеЯлись. ЌаЯву. ђаз Я клоун и раз Я к
ним вышел, они должны смеЯтьсЯ. Џонимаешь, Я чокнутый, и мне так кажетсЯ.
€наче Я никуда не гожусь. € не беспокойсЯ, они будут смеЯтьсЯ вполне
идейно. џ это умею. џ живу как раз длЯ этого, уважаемые члены дорпрофсожа!
- ђазошелсЯ, - сказал †ек, - кипЯтитсЯ...
џ сказал:
- …сли они не смеютсЯ, если они не будут смеЯтьсЯ, когда Я выхожу в
манеж, можете послать менЯ ко всем собачьим свиньЯм. ЊенЯ вместе с моим
париком, штанами и репертуарным отделом ѓлавного управлениЯ цирков.
- ’ише, - сказал †ек, - говори шепотом. Ќачальство услышит - голову
оторвет.
- Џлевал Я на твое начальство.
- ‡амолкни, †ек, - сказал Ѓорис, - не зли его. ‚едь он же перед
выходом. …му сейчас работать... - € он повернулсЯ ко мне.
Ђ Я не злилсЯ. ‘казал, что думаю, вот и все.
- ’ы где остановилсЯ? - спросил Ѓорис.
- …ще нигде. ЏрЯмо с вокзала в цирк. Џрошел наверх, заглЯнул в малый
коридор, а на дверЯх моЯ афиша. ’ы устроил?
- Ќу, Я, - сказал Ѓорис.
- ‘пасибо, - сказал Я, - это здорово, когда есть собственнаЯ
гардеробнаЯ. ЊаленькаЯ, но своЯ. ќто дом.
„а, да. Њы бездомные бродЯги, и длЯ нас своЯ отдельнаЯ гардеробнаЯ -
это дом и мир. Ќе люблю гримироватьсЯ в длинной общей комнате на
восемнадцать человек, в комнате, где шумно, как на стадионе, и где твоЯ
соседка справа, юнаЯ акробатка, - обЯзательно кормЯщаЯ мать, а сосед слева
занЯт тем, что целый день лечит собачку-математика от нервного
расстройства.
- ‘пасибо, - сказал Я еще раз.
- ‚ы заслужили, родные. - †ек все шутил.
Ѓорис прислушалсЯ и скрылсЯ за занавеской. —ерез секунду он вернулсЯ к
нам.
- ‹ыбарзин кончает, - сказал он, - сейчас выпущу следующую. ’ы, ЉолЯ,
постой здесь. €дем, †ек, слышишь?
Њимо нас пролетела какаЯ-то барышнЯ. Ћна была в белом, осыпанном
бриллиантами трико. ЌакрахмаленнаЯ юбочка торчала всеми тремЯ слоЯми. Ћна
остановилась у занавески. џ видел ее впервые в жизни. € сказал:
- Ђ вот и каучук.
Ћна улыбнулась мне, Ямочки украшали ее забавную мордочку.
- ‡драсте, дЯдЯ ЉолЯ, - сказала она и грациозно присела. - ‘ приездом.
- ‡драсте! - сказал Я. - Џо-моему, Я вижу вас первый раз в жизни.
- џ ‚алЯ Ќетти, - сказала она, - вы менЯ просто не узнали, ‚алЯ Ќетти,
дочка ‘ергеЯ Џетровича.
—ерт побери, Я ее видел лет пЯтнадцать тому назад где-то в €жевске,
тогда ее носили на руках, она уже тогда щеголЯла в одних передничках и
юбочках. Џравда, без трико. ’огда эта артистка была известна тем, что
повсюду оставлЯла за собою лужицы. „аже у менЯ на коленЯх. Ќо теперь Я не
сказал ей об этом. …й бы не пришлись по сердцу подобные воспоминаниЯ.
Џосле того как она мне сообщила, кто она такаЯ, она смотрела на менЯ,
видимо, ожидаЯ, что Я сейчас умру от восторга. Џоэтому Я всплеснул руками
и сказал:
- Ћй-ой, смотрите, как времЯ бежит. ‘мотрите, какаЯ вы большаЯ, а Я вас
на руках носил.
Ћна засветилась всЯ и повертелась передо мной:
- Љак вам костюм, дЯдЯ ЉолЯ? ’олько сегоднЯ сшили, у нас всегда
горЯчка.
- •орош, - сказал Я восхищенно, - хорош, и тебе очень идет. - Ћна всЯ
расцвела. - ’олько вот что, - продолжал Я, - ты подтЯни резинки повыше, а
то ты все времЯ стеснЯешьсЯ и опускаешь их, натЯгиваешь, они врезаютсЯ, и
у тебЯ получаютсЯ повсюду шрамы и тело красное - некрасиво. ’ы уж лучше
сразу задери их повыше - и дело с концом.
Ћна так и сделала, а потом спросила:
- Ђ не чересчур голо?
- Ќу, - сказал Я, - тут уж ничем не поможешь. € так чересчур голо, и
этак то же самое.
Ќа плечах у нее был легонький свитер, а ноги были голые, они начинали
синеть и покрылись пупырышками. Ћна стала разминатьсЯ, подпрыгивать, и
приседать, и высоко выкидывать ноги на батман, и сгибатьсЯ, и
проворачивать корпус, почти касаЯсь пола затылком. ‚ это времЯ раздались
недружные аплодисменты, и мимо нас проскочил разгорЯченный ‹ыбарзин, за
ним бежал пожилой униформист. ‹ыбарзин не заметил менЯ, он взбегал по
лестнице, ронЯЯ на ходу разрисованные Яркие мЯчи, кольца и булавы. …го
униформист спотыкалсЯ и поминал черта. џ не стал окликать ‹ыбарзина. Ќе та
была минута. ‘ манежа донессЯ гулкий голос Ѓориса, он что-то прокричал, и
сейчас же грЯнул оркестр. €з-за занавески выглЯнуло испуганное лицо
ушастого униформиста. Ћн крикнул:
- Ќетти! —то же ты? „авай!..
€ ‚алЯ побежала на выход, махнув мне рукой.
џ подумал, что надо бы мне посмотреть ее работу, совсем молоденькаЯ, а
в такой программе соло выступает, это не шутки. ‘ другой стороны, уже одно
то, что она дочка ‘ергеЯ Џетровича, говорит, что она должна быть хорошей
артисткой, тут все должно быть на сливочном масле, старик не потерпит
"туфты": Я, мол, хорошенькаЯ, где чего недоделаю, так доулыбаюсь, оно и
сойдет. Њожно ручатьсЯ, что здесь и труд есть, и красота, и умение, иначе
батЯ не выпустил бы ее.
‚ это времЯ с манежа вернулсЯ Ѓорис, †ек шел за ним.
- ќлектрик эффекты знает? - спросил его Ѓорис.
- „ва раза утром проходили, - ответил †ек, - все в порЯдке, не идиот же
он!
- Љто вас знает, - сказал Ѓорис, - все вы такие. ‘ первого взглЯда
вроде не идиот, а если, товарищи, глубже копнуть... ‚ общем, если будут
накладки, ты у менЯ за все в ответе.
Ћни подошли ко мне.
- Џосле Ќетти пойдешь, ЉолЯ, - сказал Ѓорис. ~ ’ебе-то не все равно?
Џосле тебЯ - лошади, и кончим отделение. ќто пока на сегоднЯ так, не
против?
- ‹адно, - сказал Я, - тогда иди в манеж. ‘той у форганга.
- џ тоже пойду, - сказал †ек.
- ‡начит, не объЯвлЯть? - спросил Ѓорис.
- „а, не надо, - сказал Я, - пошли. ’ы только стой у форганга. џ выйду,
и сработаем. ’ы только "собачку" вовремЯ подай. ђеплика в реплику. Ђ
дальше само пойдет.
- „а что Я, в первый раз, что ли? - сказал Ѓорис. - Ќу, ни пуха!
- Љ черту, - сказал Я, - иди к черту.

†ек побежал вперед, Ѓорис поспешил за ним. џ прошел не торопЯсь к
занавеске. ‘о стороны кулис висит довольно стараЯ служебнаЯ занавеска,
неприглЯднаЯ, обшарпаннаЯ и затерханнаЯ, покрытаЯ пЯтнами, жесткаЯ и
коротковатаЯ. € Я не люблю ее, когда иду в манеж... Ћт нее, от этой старой
трЯпки, остаетсЯ всего только восемь шагов до другого, парадного,
занавеса, работающего на зрителЯ, и это роковое расстоЯние между двумЯ
занавесками в старину называлось коридором смерти... ‚идно, всегда, во все
времена страшно было артисту перейти эту роскошную бархатную черту
занавеса, пышные складки которого отделЯют зрителЯ от нашего волшебного
мира, мира немыслимо голубоглазых красавиц и белозубых аполлонов, мира
мечты и дерзости, мира безумной храбрости, риска и вызова, силы, ловкости
и красоты, мира неслыханных мышц, необычайных поступков, желанного,
волнующего, таинственного, зовущего цирка. џ люблю эту декоративную
занавеску, и больше всего именно теперь, когда Я иду в манеж, когда до
встречи со зрителем остаютсЯ считанные секунды. џ люблю ее потому, что
верю в этот наш парадный цирковой мир, мое сердце бьетсЯ горЯчо и
влюбленно, когда Я стою в кромешной темноте перед этой занавеской в
ожидании выхода, мое сердце бьетсЯ глухо и часто - это в него стучитсЯ
кровь тысЯч клоунских сердец, создавших цирк. € хотЯ Я хорошо знаю на
собственной шкуре, что такое наша адскаЯ работа, что такое ее пот и боль,
ее разнообразные грыжи и выпадениЯ прЯмых кишок, ее расплющенные суставы и
отбитые крестцы, растЯжениЯ, вывихи, переломы и ушибы, - Я верю в вечную
легенду о цирке. € Я умею пройти мимо этой жалкой занавески, не замечаЯ ее
убожества и нищеты и ощущаЯ только суровый восторг и волнение перед тем
невероЯтным и удивительным, что ждет менЯ там, за красным занавесом, на
маленьком, усыпанном опилками кругу, перед смеющимсЯ, грохочущим, ревущим
и рукоплещущим празднеством, перед тем, что было, есть и пребудет во веки
веков, - цирк, цирк, цирк!
...џ стоЯл так в темноте, в этом самом коридорчике смерти, музыка
играла, и в разошедшиесЯ фалды занавеса было видно, как ‚алЯ Ќетти крутит
от самого оркестра к форгангу финальную комбинацию трюков: рун-дат -
флик-флЯк - сальто-мортале. ќто была ее бисовка, или, как говорЯт у нас,
де капо. ќта девочка крутила серию мужских трюков, крутила классно,
школьно, блистательно. Ќет, ее батЯ не выпустил бы какую-нибудь недоделку
на публику. ‚алей он мог гордитьсЯ: это была артистка цирка, артистка
высокого класса. Џублика вовсе не дура, далеко нет; наоборот, дурак тот,
кто придумал это про публику. …сли работа чистаЯ, высокаЯ, публика это
сразу раскусит, она все видит и понимает, и ‚алю проводили дружно и
горЯчо, и Ѓорис, стоЯщий у форганга, два раза вернул убегавшую ‚алю, и она
посылала "комплименты" залу, изЯщно отставлЯЯ то левую, то правую ногу и
приветственно подымаЯ руку.
“шастый униформист подал ей маленький серебрЯный плащ, и она ушла с
манежа красивой и достойной походкой, на носках, чтобы фигура выглЯдела
женственной, и ее провожали дружными аплодисментами до самой той секунды,
когда она скрылась за занавесом.
- џ смотрел, - сказал Я, когда она прошла мимо менЯ и Я почувствовал
раскаленный ее запах. - ‹юкс, первый класс. “мница. - € добавил: - Ђй,
браво!
’ак говорЯт обезьЯнкам, когда хотЯт одобрить их понЯтливость или вообще
поощрить, приласкать. ’ак говорЯт в цирке обезьЯнкам, медвежатам и вообще
разным симпатичным зверькам.
- Ђй, браво! - сказал Я еще раз и почувствовал, что девочка улыбаетсЯ
во тьме, гордаЯ моим одобрением.
‚ эту секунду занавеска распахнулась на две стороны, и униформисты
повернулись: один рЯд - налево, другой - направо. џ стал виден зрительному
залу, электрик вонзил свой прожектор прЯмо в менЯ. € Я сразу пошел
вперед... Ќесколько секунд Я шел молча, и лишь поравнЯвшись с первым
униформистом, то есть первым от менЯ и, следовательно, самым дальним от
публики, Я засмеЯлсЯ. ќто Я делаю всегда, это мой пробный камешек, моЯ
заЯвка, что-то вроде предъЯвлениЯ визитной карточки. џ сразу настраиваю
публику на свою волну, и если она ее примет тоже сразу и безоговорочно,
тогда все у нас пройдет как нельзЯ лучше, и мы оба, публика и Я, будем
наслаждатьсЯ нашей встречей - это закон. ‘егоднЯ зал был неполон, публика
бесплатнаЯ, состоЯщаЯ в какой-то части из артистов предыдущей программы,
из их знакомых и родных, из работников аппарата, из пап и мам, из случайно
забредших людей, из завсегдатаев и болельщиков, словом, публика была самаЯ
пестраЯ. Ќо делать нечего, занавес за тобой задернут, чтоб не убежал, вот
стоит Ѓорис и всЯ его шарага-униформа - тоже стерегут, чтоб не убежал.
„елать нечего, спасеньЯ нет - алле! - и Я рассмеЯлсЯ, и эта сборнаЯ
солЯнка, сидевшаЯ в зале вместо моей милой сплоченной публики, вдруг
рассмеЯлась мне в ответ, рассмеЯлась радостно, и удивленно, и
заинтересованно. € тут Я увидел, что все униформисты тоже засмеЯлись, и Я
похлопал по животу †илкина, он стоЯл первым к публике, он наш председатель
месткома, и когда Я его похлопал, он прЯмо покатилсЯ со смеху, и лицо у
него стало глупым и добрым, хотЯ в жизни †илкин довольно сволочеватый
старик. € тут Я сразу почувствовал себЯ отлично и вышел уже в манеж. џ
сделал всего два-три шага, как раз столько, сколько нужно, и с точностью
до секунды во времени и до миллиметра в пространстве менЯ остановил Ѓорис.
- ‘топ! ‘топ! ‘топ! - закричал он радостно. - Ќиколаша! ’ы откуда?
- Ђ-а! Ѓорис Ђлександрович, - сказал Я. - ‡драсте!
€ Я стал с ним здороватьсЯ, снимал бесконечную перчатку и лез
целоватьсЯ, падал и чихал, словом, поработал возле него довольно долго и
все времЯ слышал многоголосый смех, и это менЯ подстегивало и подливало
масла в огонь, и Я импровизировал разные новые маленькие трюки. Ѓорис все
это принимал очень хорошо, готовно и профессионально, и мы могли бы так
еще минут десЯть здороватьсЯ, но он ловко, умело и незаметно длЯ публики
поторопил менЯ, чтоб не затЯгивать, и сказал, вытаскиваЯ у менЯ из-за
пазухи детское ружье:
- Ђ это что у тебЯ такое?
џ сказал:
- ќто ружье! Ѓерданка! џ на охоту иду! џ знаешь какой меткий?
- Ќу да? - сказал Ѓорис. - ’ы меткий? Ќи за что не поверю!
- џ - снайпер, - сказал Я. - Ђ ты не веришь. „а ты спроси кого хочешь!
‚се подтвердЯт... „а вот недавно, чего лучше! Ќедавно Я охотилсЯ. ‚ горах.
‘о своей верной собачкой. € вдруг глЯжу - сверху орел. ЉрыльЯ - во! Љогти
- во! ЏрЯмо камнем сверху - хлоп! –ап мою собачку - ив облака! ’ут Я сразу
обозлилсЯ, вскинул ружье, приложилсЯ и сразу этого орла - бац! ’очно! ‚
глаз! ѓотов. “пал прЯмо передо мной... Ќа камни.
- Ќу да? - сказал Ѓорис. - ‚от это здорово!
- ’о-то! - сказал Я.
- Ќу, а собачка? - вспомнил Ѓорис.
- —то - собачка? - сказал Я.
- Ќу, орла ты подстрелил, а собачка куда девалась?
- Ђ собачка дальше полетела... - сказал Я тихо. ќту фразу надо
говорить, начинаЯ с пустого места. Љак будто у тебЯ температура тела ноль
градусов. Љак будто в мире до тебЯ не было клоунов и артистов. —арли
—аплина или еще кого-нибудь. Љак будто не было никогда ничего записано и
прорепетировано. Љак будто все это в первый раз в жизни, в веках, в
литературе, тут чем меньше хочешь публике показать смешное, тем оно
смешнее будет. Ќе жми педали, забудь все на свете, скажи так, как будто
только что на свет поЯвились эти слова. ‘кажи так, попробуй - и увидишь.
Џосле того как на местах немножко поуспокоилось, Я стал показывать
работу. ‚се-таки Я не был здесь целых два года, надо было показать, что
времЯ не проходит даром, и Я выложил все, что накопил. Ћни принимали менЯ
очень хорошо, особенно классику, но потом Я решил: сейчас или никогда - и
показал им "ѓалерею Ѓешеных". € мне особенно дорого было то, что это -
злободневные политические репризы, а они смеЯлись, смеЯлись вовсю, и Я не
посрамил своего имени и имени моего отца - Я сделал то доброе, что только
и могу делать в этой жизни. Ћни смеЯлись, черт побери, и слезы текли у них
из глаз, они сморкались и задыхались и многое забыли в эти минуты, и,
может быть, даже забыли, что еще не миновала ужасающаЯ опасность войны,
котораЯ не дает мне спокойно спать по ночам, потому что Я тревожусь за
них, за тех, кто смеетсЯ сейчас здесь, в цирке, Я тревожусь за них, за их
любовь, за их жизнь, за их детей... € вот сейчас они смеютсЯ, и все во мне
смеетсЯ в ответ, и они даже не замечают этого, а Я все равно тЯнусь к ним
всем сердцем и знаю, что делаю длЯ них свое веселое и доброе дело.
€ когда Я пошел за кулисы, Ѓорис шесть раз возвращал менЯ на поклон, и
Я кланЯлсЯ и "лепил корючки": то кланЯлсЯ, как прима из "‹ебединого
озера", а то как дамский любимчик тенор, а то приветствовал народ, как
начальник главка, и они все хлопали, и под конец Я просто снЯл парик и
гуммоз с носа и поклонилсЯ очень серьезно, от души. € тут мы с ними совсем
подружились, и когда Я прошел за кулисы, Я увидел эту старую занавеску и
вытер об нее мокрые руки, и она дружелюбно висела на моем плече, стараЯ,
уютнаЯ, знакомаЯ...
- ‘колько лет Я тебЯ знаю? - сказал †ек. - „вадцать?
- „а, - сказал Я, - прилично...
- €ди размазывайсЯ, - сказал Ѓорис, - порЯдок.
- Ќе могу привыкнуть, - сказал †ек, - двадцать лет смотрю, всегда
смеюсь, как маленький...
- Љолдун, - сказал Ѓорис, - всЯ порода такаЯ.
- Ѓуфет работает? - спросил Я.
- ђаботает. ’олько нету. ‡апретили.
- „лЯ менЯ-то? - сказал Я.
- „умаешь, ему выпить хочетсЯ? - сказал †ек. - Ќичего подобного! Ћн это
длЯ виду. Ќа самом деле ему повидатьсЯ хочетсЯ. "‡нать, забило сердечко
тревогу", - и он приложил палец к щеке и подперсЯ, изображаЯ хор
ЏЯтницкого.
- Ќу, она-то на месте, - сказал Ѓорис, - куда она денетсЯ. Џоспеешь к
своей ‘икстинке.
- Ђ вы, ребЯта, балабоны, - сказал Я, - скоморохи вы, чтоб вас черти
взЯли... Џойду разденусь.
Ћни остались у репертуарной доски и смотрели мне вслед, и Я шел, стуча
своими длинными башмаками, и они, вероЯтно, смеЯлись мне вдогонку. € Я
слышал, как †ек крикнул мне не без Яда:
- ђомео „жульетыч!
Ќо все это мне было совершенно безразлично. ѓлавное было позади. џ
отработал. „ал, что мог. € не впустую, нет, они смеЯлись. …сли так будет
всегда, то жить можно. ‘тЋит.

—естно говорЯ, Я немного устал. Џросто физически. ЌаломалсЯ очень. џ
вошел к себе в гардеробную и на гвоздиках, вбитых в стену, распЯлил
вывернутый наизнанку и совершенно мокрый парик. џ снЯл с себЯ ботинки,
пиджак, брюки, рубашку и трусы. ‚от еще одно преимущество собственной
гардеробной. Њожно посидеть голЯком после работы, а это кое-что да значит.
Џотом Я подсел к зеркалу и размазалсЯ. ‘иние пЯтна на моем лице опЯть
выступили наружу. Ћни не украшали менЯ, нет. Ќу что ж, какой есть. џ надел
халат, взЯл свежие трусы, махровую перчатку и пошел в душ. ’ам были три
кабинки, но занЯта была только одна, в ней стоЯл под игольчатой сеткой
воды какой-то паренек, совершенно незнакомый. Ќа вид ему было не больше
пЯтнадцати лет, тело у него было белое, гладкое, хорошо тренированное, без
особо выдающихсЯ мускулов, без этих узлов, наростов и мослов, какие бывают
на теле у заслуженных цирковых лошаков. ‚есил он приблизительно сорок пЯть
- сорок шесть, не больше. „олжно быть, верхний, подумал Я, оберман.
Џодкидные доски или что-нибудь другое в этом жанре.
џ прошел мимо него в соседнюю кабинку, он как раз массировал себе левую
ногу.
- ‡драсте, дЯдЯ ЉолЯ, - сказал он. - “же отработали?
—естное слово, Я никогда не видел его до сих пор.
- ‡дравствуй, - сказал Я и пустил воду, - а ты чей?
- ‚инеровский Я. ‚ам слышно? ‚инер - икарийские игры.
- ‘лышно, - сказал Я, - не надрывайсЯ, слышно. ’ебЯ как звать?
- ‘лавик.
- —то-то Я тебЯ в первый раз вижу...
- Ћй, что вы, дЯдЯ ЉолЯ, это вы менЯ забыли. Њы с вами вместе в
•арькове работали. џ тогда верхнего работал, Я маленький был, но
прыгучий... ќто Я теперь вырос, и вы менЯ не узнали. ’еперь Я тЯжелый
стал. ’еперь ‚итька в оберманы вышел, ему десЯть лет, малыш, самый
возраст, а мне уже поздно, мне теперь четырнадцать, теперь Я среднего
работаю.
- Ђ сам старик как поживает?
- „ЯдЯ ‚инер-то? Ћтлично поживает, слава богу. ’олько его радикулит
мучает, прЯмо воет иногда от боли. Њы его спиртом натираем, всей труппой
трем, ни черта не помогает, воет все равно. •ороший человек. Ћтец родной -
дЯдЯ ‚инер. Ћн менЯ из „непропетровска взЯл, Я сам из „непропетровска. Ћн
менЯ взЯл и усыновил. € работе научил. Ћтец родной, верно говорю. Ђ отцом
называть не велит. "’ы мне сын, ‘лавка, это закон, - говорит, - но Я тебе
не отец. ’вой отец был пожарник и погиб на посту. Ћн герой, и ты должен
только его отцом считать и его памЯть чтить". ‚от какой дЯдЯ ‚инер и его
жена, тетЯ ќмма. €х все в цирке уважают. Ћсобенно его. Џотому что он
большой педагог. Ђ она всю труппу оденет, обмоет, обошьет...
‡а плеском воды Я плохо слышал его болтовню, но все равно разговор был
приЯтный, вода лилась и бодрила, с этим парнишкой было просто и
дружелюбно, и Я подумал, что ему тоже нужна моЯ работа, она и ему
помогает, ведь мало ли как может обернутьсЯ его жизнь.
- ...Ќу, конечно, иногда и выпьет, а что же, ведь он же не скандалит.
‚ыпьет, и спать... Ђ теперь в цирках не продают напитки, - донеслось из
соседней кабинки. - „ЯдЯ ‚инер, как приехал, разбежалсЯ было в буфет, а
ему от ворот поворот, запрещено, приказ дирекции.
Њальчишка расхохоталсЯ. …го смех напомнил мне почему-то антоновские
Яблоки: как их кусаешь, спелые, полным ртом и жуешь всеми зубами сразу - и
аромат, и вкус, и далекое детство. ‘транно, никогда не думал, что смех
может напоминать Яблоки.
Ђ мальчишка не унималсЯ:
- …му когда в первый-то раз сказали, он только глаза вылупил на
буфетчицу. …сли б она не такаЯ была, он бы, наверно, на нее наорал, он
горЯчий, но тут, как ее разглЯдел, сдержалсЯ и стал возле стойки. ‘тоит и
только глазами хлопает.
- Ђ что, - крикнул Я, - почему же он на нее не наорал? —то она, не
такаЯ, как все, что ли? ‚ чем тут дело-то?
- Љраси-иваЯ! - тоже крикнул мальчишка. - ЉрасиваЯ, будь здоров,
закачаешьсЯ!
Ћн выскочил из-под душа, вода перестала шуметь в его кабине, и было
слышно, как он зашлепал к своей скамье.
- •орошо помылсЯ, - сказал он, крЯхтЯ, - да... Ђ буфетчица наша, тетЯ
’аЯ, красиваЯ, прЯмо хоть в кино сниматьсЯ, а вы неужели никогда не видели
ее?
- Ќе приходилось, - сказал Я.
- Ќу, тогда вы рухнете, - пообещал он.
Ђх, симпатЯга.
џ сказал:
- ’ы сам в нее небось влюбилсЯ.
Ћн помолчал. Џотом тЯжело вздохнул.
- Ќу что вы, дЯдЯ ЉолЯ. Људа Я ей нужен - молодой еще. џ еще не
влюблЯюсь. Ђ так вообще наши артисты многие по ней страдают. ‚он ‹ыбарзин,
жонглер, всю газировку у нее выдул, раз двадцать на дню в буфет бегает.
’ак и вьетсЯ, так и вьетсЯ. „а на кой он ей нужен, черт лысый, за ней
майор на машине приезжает. Њашина "‚олга" у него, голубой экземплЯр в
экспортном исполнении...
‚от как. €нтересное кино. ѓолубаЯ "‚олга". ‹ыбарзин. ’аинственный
майор.
- Ђ скоро уж будут машины без колес? ‚ечемобили? - спросил мальчишка.
- ‘коро, - сказал Я. - Љогда ты будешь вот такой, как Я, будешь
разъезжать на своем собственном вечемобиле.
Ћн рассмеЯлсЯ, и опЯть Я вспомнил про антоновские Яблоки. Џотом он
сказал:
- Ќу, всего вам хорошего, дЯдЯ ЉолЯ. џ пошел.
- Ѓудь здоров.
Ћн вышел. џ осталсЯ один. ’ак. ѓолубаЯ, значит, у вас "‚олга", майор, в
экспортном исполнении. € вы на этой роскошной машине заезжаете за ’аисией
Њихайловной. ЉакаЯ прелесть. џ прибавил горЯчей воды и стоЯл так, не
шевелЯсь, и вода шумела в моих ушах, лилась, текла по плечам, по груди и
спине, журчала, скворчала, плескала, пенилась и гулко барабанила по
голове, и Я полоскал ею горло, а на вкус она была преснаЯ, не хватало в
ней чего-то на вкус, перцу, что ли, или соли, но, в общем, это была
благословеннаЯ вода, и стоЯть так можно было до конца света, до второго
пришествиЯ, потому что эта вода смывала что-то с самой души и уносила в
океан, только ‹ыбарзина она не смывала и майора тоже, нет, не смывала. „а,
замечательные новости сообщило мне это ужасное дитЯ кулис.
џ закрыл кран и стал растиратьсЯ сухим полотенцем. Џотом накинул халат
и прошел к себе, надел свежую рубашку, достал из чемодана постельное белье
и застлал им маленький диванчик, стоЯщий в углу гардеробной. Ќикто не
знает, когда еще наша милаЯ дирекциЯ удосужитсЯ предоставить мне номер в
гостинице, так что, пока суд да дело, Я смогу отлично выспатьсЯ и здесь.
Џокончив с постелью, Я сел на стул и посидел немножко, просто так. Ќичего
не делал, сидел просто так, и когда сидел, прекрасно понимал, что это Я не
отдыхаю, нет, просто Я оттЯгиваю все, что должно случитьсЯ. Ђ это уже не
дело. Њало Я получал оплеух, что ли? € мнимых и самых настоЯщих? Њне не
пристало увертыватьсЯ. џ вышел в коридор, снова спустилсЯ вниз и, пройдЯ
мимо инспекторской, через зрительское фойе, вошел в буфет.

‡десь было пусто и тихо, несколько официанток, негромко
переговариваЯсь, убирали посуду и снимали скатерти. ’аЯ стоЯла на своем
месте и наливала какому-то парню шипЯщую воду из бутылки. Љогда Я подошел,
она несколько секунд смотрела на менЯ, словно не узнаваЯ, и вода пролилась
мимо стакана. ђозоваЯ и шипЯщаЯ, она растекалась по светлому мрамору. џ
постоЯл так, ничего не говорЯ, потом взЯл бутылку из ’айных рук и поставил
ее. Ћна нахмурила брови и, пристально глЯдЯ на менЯ, сказала каким-то
странным и недоверчивым голосом:
- Џочему синий?
џ сказал:
- Ђ что? ђазве некрасиво?
Ћна все еще смотрела на менЯ недоверчиво и словно изучаЯ, словно ища
каких-то особых примет, некогда бывших и известных ей одной.
€ непонЯтно мне было, как она менЯ встречает, похоже, что совсем
отвыкла, стоит чужаЯ и прохладно вежливаЯ, только интересуетсЯ, что с
человеком сделалось, почему лицо у него не такое, как у всех, а голубое,
изрытое, в пЯтнах. Ћна сказала, словно раздумываЯ, автоматически вытираЯ
лужицу на мраморе своими расторопными руками:
- Џочему некрасиво? Ќе знаю. Ќеобыкновенно как-то, было лицо, а вдруг
вот так. - Ћна наклонилась ко мне через прилавок: - „умаешь, сюрприз
сделал? Љак бы не так. “же сообщили. џ давно тебЯ поджидаю.
џ сказал:
- Љто сообщил?
- Ѓеспроволочный телеграф. „ружки твои, товарищи. ’ак что вот: Я уже
давно жду.
Ћна показала глазами на мое лицо:
- Љак это получилось?
џ сказал:
- ђазвел фосфору длЯ хлопушек. ‚ кружке. —ересчур круто замесил, а в
комнате жарко. ’есто-то и высохло. Ђ в нем ложечка торчит, которой
замешивал. •озЯйкин мальчик, пЯть лет, подходит и к ложечке тЯнетсЯ. џ его
оттолкнул и инстинктивно сам за ложечку эту схватилсЯ. Ќу все в дыму, ночь
в Љрыму, ничего не видно. •орошо, что глаза не выжгло. ’ебе нравитсЯ?
‚олнующий рассказ?
Ћна откинулась назад. ќто правда, довольно верно подметил гражданин
оберман там, в душе, - красиваЯ она, статнаЯ, спину держит, как королева,
и бровь какаЯ надменнаЯ, и улыбка повелительнаЯ, да, надо признать - есть
в ней, что там говорить, есть.
Ћна сказала:
- „аже не поздоровались...
- Ќе важно, - сказал Я, - хорошо, что увиделись.
- „ва года прошло, - сказала она, - интересно как все на земле, два уже
года... Ѓольшой срок. - Ћна поглЯдела куда-то вдаль и бросила: - ‚ы в
’ашкенте долго как сидели. —то так? ’ам, говорЯт, девушки интересные...
- € в ‘вердловске тоже интересные, - сказал Я, - и в ‚ологде.
- Ќет, в ’ашкенте всех лучше, - упрЯмо сказала она, - там наездницы
красивые...
€ она снова приблизила ко мне свои глаза. ‚ них кипела злость, как лава
в кратере вулкана. Ѓрови у нее сошлись на переносице.
џ улыбнулсЯ.
- ‚ ђиге, вот где девушки, - сказал Я миролюбиво. - Ќу да и в ’аллине
тоже.
Ћна ничего не ответила мне и отвернулась. ‘ другой стороны к буфету
подходил ‹ыбарзин. џ стал к нему спиной и, отступив на шаг, спрЯталсЯ за
кофейным аппаратом.
Ћн весело сказал:
- „айте, пожалуйста, сигарет с фильтром.
џ не оборачивалсЯ. ’аЯ прошла мимо менЯ и взЯла со стеклЯнной полочки
пачку. Љогда она вернулась на место, Я услышал, как ‹ыбарзин тихим,
заговорщицким голосом произнес:
- Љак уберетесь, Я провожу вас. ђазрешите?
Ћна промолчала. Ћн еще более понизил голос:
- Њожет быть, зайдем куда-нибудь? Џосидим часок где-нибудь в тепле и
уюте. ђазопьем бутылочку твиши...
- —то вы, - сказала ’аЯ, - Я не пью.
- Ќу какое же это питье! - проворковал кавалер. - Џросто отдохнем:
сидишь, котлетку по-киевски жуешь, оркестр стилЯжку дует, разве плохо?
- ‡дорЋво, - сказал Я, - как будто знакомый голос?
‹ыбарзин узнал менЯ и заморгал глазами.
- ‡дравствуйте, - сказал он растерЯнно, - вы уже приехали?
- Ќет еще, - сказал Я, - это Я тебе снюсь.
Ћн улыбнулсЯ и затопталсЯ на месте. Ћн не знал, что делать дальше. џ
мешал ему, ему хотелось договоритьсЯ с ’аей, а тут свидетель, третий
лишний, а ’аЯ смотрит на нас независимо, со спокойным любопытством, кто
знает, что она хочет сказать. Ћн переминалсЯ с ноги на ногу, и на него
просто жалко было смотреть, неловко как-то. Ќо Я вовсе не собиралсЯ
помогать ему. ЊенЯ раздражал ее вид, будто она хотела сказать: "Ђ что? Ђ
почему бы и нет? Ђ тебе какое дело? ‡ахочу и пойду с ним в ресторанчик
кушать котлетку, ты мне не указ".
ЊенЯ от этого тошнило. € в эту минуту Я твердо решил: пусть между нами
все пошло к черту, мы все равно разойдемсЯ, не прощу голубую "‚олгу",
никогда, но уж ‹ыбарзина-то между нами не будет, не из той он колоды,
пусть кто угодно, но ‹ыбарзина не пущу в свою судьбу, не могу видеть
подкрашенные бровки, потные руки, платочек на шейке, томные эти улыбочки.
…сли эта дура сама не понимает, Я ей покажу сейчас. „ержитесь, Љрашеные
Ѓровки!
џ сказал:
- ’ы что как быстро укатил тогда?
- ‚ызвали, - сказал он с достоинством, - в Џензу, длЯ укреплениЯ
программы.
- Ђ читал, - сказал Я, - статьЯ в "Џензенском рабочем". —то это они так
на тебЯ навалились? Њожет, ты и вправду частенько сыплешь, но за что же в
безвкусице обвинЯть? "ЏошлаЯ манера", "заигрывание с публикой"? ќто
слишком!
Ћн покраснел.
- ‚раги у всех есть, дЯдЯ ЉолЯ, - он скорбно поджал губки.
Ђх вот что, ты пострадал, значит, от тайных интриг своих коварных
соперников.
- Љозни, знаете, зависть...
- „а, конечно, - сказал Я, - все-таки ты чересчур поспешно уехал...
ЏроститьсЯ надо было.
- ‘пешка, дЯдЯ ЉолЯ, реклама, реквизит, билеты, все один, дЯдЯ ЉолЯ,
все сам, знаете наши порЯдки.
- Ќу, все-таки хорошо, что встретились, - сказал Я добродушно.
Ћн подумал, что пронесло, и засуетилсЯ.
- Љонечно, хорошо, все-таки старые товарищи. ’аисиЯ Њихайловна, нет ли
у вас винца хоть какого-нибудь? Њы бы выпили со свиданьицем/
Ќо нет, не пронесло. Ћн ошибалсЯ.
- Ќе надо вина, - сказал Я, - денег нет.
- ‡апрещено, - сказала ’аЯ, - давно не торгуем.
џ сказал:
- Ќет, ‹ыбарзин, нет, нет. „енег нету.
Ћн сказал с широким жестом:
- Ђ у менЯ есть. џ заплачу...
џ сказал:
- Ќет, так не пойдет. џ сам за себЯ всегда плачу. Ќо раз у тебЯ есть
деньги, отдай мне сто рублей, что брал в ’ашкенте.
ќто было хуже, чем нокаут. џ даже пожалел его, ни к чему это было, не в
моем характере, это во мне тот, другой нокаут работал, который Я получил в
душе. ‹ыбарзин сказал упавшим голосом;
- ‚ получку отдам, дЯдЯ ЉолЯ, ладно? ‘ейчас у менЯ нету такой суммы...
’аЯ стоЯла с каменным лицом. Ћна и бровью не повела. ’ак, только
глЯнула на менЯ мельком. Ђ Я успел увидеть, что там, на дне ее глаз, где
раньше клокотала лава, теперь прыгает смех. Ћна опустила ресницы.
џ сказал:
- †аль. Ќу, на нет и суда нет. „о получки Я, конечно, дотЯну, не помру
с голода. Ђ выпить длЯ встречи надо бы. ЉоньЯку, что ли... Ќалей-ка, ’аЯ.
Ћна испуганно посмотрела на менЯ и хотела было сказать, что нету,
запрещено и еще что-нибудь, но Я смотрел на нее строго, прЯмо в глаза, и
она вдруг понЯла что-то, и, смутилась, и наклонилась куда-то под стойку, и
достала бутылку армЯнского "три звездочки", единственного, который Я пью,
и налила две рюмки.
џ сказал:
- € себе, ’аЯ, налей. ‚ честь моего приезда. Ќичего.
Ћна не ответила ни слова. ‚зЯла маленькую и налила себе.
‹ыбарзин обиженно надул губки:
- Ќу как же это, ’аисиЯ Њихайловна? ‚едь Я же просил, а вы отказали.
‡апрещено!.. „лЯ менЯ запрещено, а длЯ ЌиколаЯ €ваныча...
’аЯ сказала ему ласково и увещевательно, как маленькому:
- ЌельзЯ вам равнЯтьсЯ...
“ него разбежались глаза. џ такого никогда не видел. Ћдин зрачок в
левом углу глаза, а другой - в правом. ”еериЯ-пантомима.
Ћн пробормотал:
- Ќе буду Я пить.
Ќо Я сделал вид, что не расслышал.
- Ќу, - сказал Я, - за здоровье ’аисьи Њихайловны! - € выпил.
‘разу за мной выпила и ’аЯ. ‹ыбарзин выпил третьим. ’аЯ нарезала
ломтиками крупное желтое Яблоко.
€здали кто-то махнул мне рукой. ќто был Џанаргин, помощник ‚ани
ђусакова. ‚ысокий и медлительный, он подошел ко мне и быстро сунул длЯ
рукопожатиЯ шершавую руку. Ќебрежно кивнул ‹ыбарзину. ’ае отдельно. ‹ицо у
него было в крупных, сползающих книзу морщинах, выражение глаз, красных и
воспаленных, тревожное.
- ‚ыпьешь? - сказал Я.
- Ќе до того, - прогудел Џанаргин, и так как мне было хорошо известно,
что ему всегда было именно до того, Я спросил его:
- —то с тобой?
- Џлохие дела, брат, - сказал Џанаргин мрачно.
- ѓовори скорей.
- ‹Ялька болеет, а ђусакова нет.
- ѓде же он?
- ‡автра объЯвитсЯ. —ерт его дернул лететь самолетом. ’еперь припухает
в –елинограде. “ них там не взлетнаЯ погода...
- —то с ‹Ялькой?
- Ѓолеет, ну... не знаю... ‚ид плохой, стонет. Џойдем посмотрим!
џ сказал:
- Џошли.
- Ѓудь друг, - обрадовалсЯ Џанаргин, - сделай милость. “м хорошо, а два
- сам знаешь. ‘тонет, не ест, беда на мою голову.
- Ѓежим, - сказал Я, выгрызаЯ зернышки из Яблока. - ’аЯ, заверни мне
булочек десЯток.
Ћна кивнула.
- џ не за себЯ, - сказал Џанаргин, - ты не думай. ‹Яльку жалко. ‚едь
это какаЯ артистка! ЃезотказнаЯ. ђазве она слон? ‡олото она, а не слон!
‹учше любого человека.
- Ќе канючь, - сказал Я. - ‘ейчас поглЯдим. Џойдем. - џ обернулсЯ к
’ае. Ћна протЯнула мне пакет. ’ам лежали плюшки. - ‡а мной, - сказал Я
’ае, - ладно?
- Ќе беспокойсЯ, - сказала она.
‹ыбарзин делал вид, что плохо понимает, о чем мы говорим с Џанаргиным.
…му не хотелось идти с нами и возитьсЯ с какой-то больной слонихой. “
него, вероЯтно, были кое-какие денежки в кармане, и он томилсЯ возле ’аи.
‚ нем еще жила надежда на бутылочку твиши, на тепло, и на уют, и на
оркестр, который "дует стилЯжку".
џ сказал:
- џ сегоднЯ у тебЯ ночую, ’аЯ.
€ пошел на конюшню.

„а, конечно, слониха была больна, Џанаргин не ошибсЯ. Ћна стоЯла в
дальнем углу конюшни, недалеко от дежурной лампочки, прикованнаЯ тЯжелой
цепью к чугунной тумбе, глаза ее были печально прикрыты, длинный
безжизненный хобот уныло опущен до самого пола. Ћна была похожа на
огромный серый холм, покрытый редкими травинками волос, на африканскую
хижину, стоЯщую на четырех безобразных подпорках-столбах. ’ЯжелаЯ ее
голова и огромные уши, похожие на шевелЯщиесЯ пальмовые листьЯ,
несоразмерно маленький хвост, складки грубой шершавой и на ощупь сухой
кожи - все это выглЯдело усталым, обвислым и хворым. џ подошел к ней
спереди, прЯмо со лба, держа в руке открытый пакет со свежими булочками, и
протЯнул его ей. џ был рад ее видеть. џ сказал ей негромко:
- ‹Ялька.
Ћна чуть шевельнула ушами и медленно переступила передними ногами,
потом открыла свой человеческий, грустный глаз. „авненько мы не виделись с
ней, давненько, что и говорить, и вполне можно было позабыть менЯ,
выкинуть из головы и сердца, но тогда, когда мы виделись, мы крепко
дружили, встречались каждый день, и сейчас ‹Ялька менЯ узнала мгновенно. џ
это увидел в ее глазах. Ћна не стала приплЯсывать от радости и трубить
"ура" во весь свой мощный хобот, видно, ей не до того было, сил было мало.
Џросто по глазам ее Я увидел, что она менЯ узнала, и глаза ее пожаловались
мне, они искали сочувствиЯ у старого друга. Ћна два раза похлопала
ресницами и покачала головой, словно сказала: "‚от как привелось
свидетьсЯ... ‘кверные, брат, дела".
€ все-таки она сделала над собой усилие и, немного приподнЯв хобот,
тихонько и длительно дунула мне в лицо.
- “знала, - сказал Џанаргин голосом, полным нежности. - Ќу что за
животное такое, девочка ты моЯ...
- „а, - сказал Я, - узнала, милаЯ.
€ Я вынул из пакета плюшку и протЯнул ее ‹Яльке.
- ‹Ялька, - сказал Я, - ‹Ялька, на булку.
Ћна снова поднЯла свой слабый хобот. „ыхание у нее было горЯчее. џ
держал сладкую пахучую булку на раскрытой ладони. Ќо ‹Ялька нерешительно
посопела и отказалась. •обот ее равнодушно, немощно и на этот раз
окончательно повис над полом. џ прислонил пакет с булками к тумбе.
- —то такое, - сказал Я, - еду не берет. ’емпература, по-моему.
- Ќу, да, - сказал Џанаргин, - простыла, наверно. ‡десь сквознЯки,
черти бы их побрали, устроили ход на задний двор, а дверь не затворЯют,
дует прЯмо по ногам, ее и прохватило. Ћна же хрупкаЯ. Ќе понимают, думают,
раз слон, так он вроде паровоза, все нипочем, и дождь и ветер, а она
хрупкаЯ.
- ЉашлЯет?
- „а нет, не слышно, а дышит трудно.
- € давно она так?
- „а с утра. € завтракала лениво. џ обратил внимание - плохо ест.
џ зашел сбоку и стал обходить ‹Яльку постепенно, вдоль туловища, и
прикладывал ухо к наморщенной и шуршащей ‹Ялькиной коже. ѓде-то, далеко
внутри, как будто за стеной соседней комнаты, мне услышались низкие
однообразные звуки, словно кто-то от нечего делать водил смычком по
басовой струне контрабаса.
- Ѓронхит, по-моему, - сказал Я.
- ’олько бы не воспаление легких, боже упаси.
- Џо-моему, надо кальцекса ей дать.
- …й встрЯска нужна и согреть надо, что ей кальцекс, вот уж верно, как
говоритсЯ, слону дробинка...
‚от так стоЯть и канючить он мог бы еще до утра, потому что €ван
ђусаков привык до всего добиратьсЯ собственными руками, и глаз у него был
острый, хозЯйский, но его помощники были людьми нерешительными,
несамостоЯтельными, - воспитал на свою голову. Ђ теперь вот слонихе худо,
а этот долговЯзый бедолага маЯлсЯ и робел, как мальчишка.
- ’ащи ведро, - сказал Я твердо и повелительно, - и посылай за красным
вином, не найдут - пусть возьмут портвейну бутылки четыре. ‚одки вели
принести.
- ‚о-во! € сахарку кило три! ‘ейчас, сейчас мы ее вылечим. Ќе может
быть - вылечим!
Ћн очень обрадовалсЯ тому, что кто-то взЯл на себЯ обЯзанности решать и
командовать, ему теперь нужно было только подчинЯтьсЯ и возможно лучше
исполнить распорЯжение. ќто было ему по душе. Ћн сразу почувствовал
уверенность и выказал рвение.
- ѓенка! - крикнул Џанаргин, и сейчас же перед ним вырос ушастый
униформист:
- —то, дЯдЯ ’олик?
Џанаргин быстро сунул ему несколько мЯтых бумажек.
- Ѓеги в гастроном, возьми четыре бутылки красного или портвейну и
водки захвати пол-литра. „а единым духом, пока не закрыли!
- Ѓанкетик! - сказал ѓенка сочувственно. - Ѓеленького, пожалуй,
маловато... Ђ чем закусывать будете?
- џ тебе дам банкетик, - сказал Џанаргин и несильно стукнул ѓенку по
затылку. - ‘воих не узнаешь, беги мигом, тебе говорЯт. ЏЯть минут на все
дело! Ќу!
ѓенка убежал, а Я взЯл ведро со стены и сказал Џанаргину:
- ‘ходи, брат, в аптечку, и что есть кальцексу и аспирину - тащи сюда.
•уже не будет. ќкспериментальнаЯ медицина.
Ћн зашагал наверх, его циркульные ноги перемахивали через четыре
ступеньки сразу. Ђ Я подхватил ведро, и прошел в туалетную, и нацедил
горЯчей воды, так, чуть поменьше половины. Љогда Я вернулсЯ к ‹Яльке, она
приветственно шевельнула хоботом, и, честное слово, она выглЯдела куда
веселее, чем раньше. ‚ ее глазах была надежда и вера. ‚ерно, Я серьезно
говорю, в ‹Ялькиных глазах сверкнула вера в человека, в дружбу, она
понЯла, что еще не все потерЯно, раз вокруг нее бегают и хлопочут люди. џ
поставил ведро на пол и стал поджидать ѓенку и Џанаргина. •отелось мне
помочь этой слонихе, очень хотелось. џ стоЯл так в полутемной и холодной
конюшне, и думал об этой больной артистке, и вспомнил, как однажды во
‹ьвове ‚анЯ ђусаков репетировал со своими животными. џ сидел тогда в
партере и смотрел его работу. ќто было после какого-то длительного и
хлопотного переезда, и животные нервничали. Ќо ђусаков был человек
железный, не давал никогда поблажки ни себе, ни животным, и поэтому сейчас
на репетиции было много щелчков бича и всЯческих нудных повторений, и
понуканий, и принуждений. Ѓыла вознЯ с реквизитом и со светом, под конец
ђусаков совсем охрип, и тут ему вывели медведЯ Ћстапа. ђусаков стал
репетировать с ним вальс, но у Ћстапа было нетанцевальное настроение, не
до вальса ему было, и весь вид его был какой-то взъерошенный и
озлобленный, он так и нарывалсЯ на скандал и в конце концов получил-таки
по носу, но не смолчал, а быстро и ловко рванул ђусакова за руку между
большим и указательным пальцами, и кровь закапала дробными каплЯми. ‘обаки
тут же кинулись на Ћстапа, но ђусаков остановил их повелительным окриком,
и Џанаргин с рабочим загнали медведЯ в клетку. ђусаков сел тогда со мной
рЯдом, а молоденькаЯ сестричка натуго перебинтовала ему порванную руку.
Љогда она ушла, ђусаков посмотрел на менЯ и сказал с виноватой улыбкой:
- Њожешь себе представить, ЉолЯ? џ устал.
Ћн сидел, откинув голову и закрыв глаза, строгий и подобранный, похожий
на утомленного учителЯ средней школы. —ерный костюм, белый воротничок и
галстук особенно подчеркивали это сходство. Ћн откинул голову назад, стали
видны капли тЯжелого пота, они обсыпали его надбровьЯ. Ћн сидел так молча
уже несколько секунд, и Я подумал, что он задремал, но он вдруг открыл
совершенно Ясные и трезвые глаза. Ћн сказал негромко:
- ѓлавное - перевести дух. - € крикнул резко и звонко: - ‹Яльку!
€ вот тут-то Я увидел чудо.
‹Ялька вышла в манеж весело и охотно, даже торопЯсь, во всЯком случае
походка, ритм всех четырех ее движущихсЯ ног напоминал пусть мешкотную,
чуть-чуть неуклюжую, но все-таки резвую рысь. „обравшись до середины
манежа, слониха остановилась и стала весело раскланиватьсЯ, приподнЯв
хобот и улыбаЯсь своим треугольным войлочным ртом. Ћна поклонилась
центральному входу с повисшей над ним площадкой оркестра, потом
повернулась налево и, не переставаЯ улыбатьсЯ, поклонилась левому сектору
и, наконец, проделала то же самое, повернувшись направо. џ сначала думал,
что это она так дурачитсЯ от нечего делать и что это еще не работа, но
ђусаков толкнул менЯ локтем и сказал:
- ‘мотри, смотри, что будет!
…го нельзЯ было узнать, он оживилсЯ, подалсЯ вперед, глаза его
блестели, и усталость как будто исчезла с его худого лица.
Ђ между тем ‹Ялька, не обращаЯ на нас никакого вниманиЯ, поднЯла свою
толстенную ногу - сначала одну, а затем и другую, - поставила их обе на
стоЯвшую в манеже деревЯнную тумбу. Џотом очень спокойно и деловито,
сосредоточенно посапываЯ, она взобралась на эту, такую крохотную по
сравнению с ней самой площадку всеми четырьмЯ ногами. ‡десь она аккуратно
и педантично, одну за другой, проделала "стойку на трех точках", "на двух"
и, наконец, рекордный трюк - "стойку на одной точке". Џосле каждого трюка
она приветливо трЯсла головой, кланЯлась, значит, как говорЯт в цирке,
"продавала работу", и веселаЯ, обаЯтельнаЯ улыбка все времЯ не сходила с
ее, так сказать, уст! Ѓыло удивительно видеть эти тонны мЯса, мускулов и
кожи в таких неестественных положениЯх, и особенно были странными моменты
перехода с одного трюка на другой, когда она искала баланс и так
безошибочно переносила центр тЯжести своего огромного тела с одной ноги на
другую. Џоработав на тумбе, ‹Ялька сошла наземь и пошла по первой п€сте
манежа. €зЯщнаЯ в своей чудовищной громоздкости, она вдруг начала
вертетьсЯ вокруг собственной оси. ќто был вальс, чугунный слоновый вальс,
грациозно отплЯсываемый громадным серым чудовищем. Њне казалось, что
слониха напевает про себЯ бессмертную мелодию трауса, так легко и
непринужденно она сама, без указаний дрессировщика, повторЯла всю
программу своего вечернего выступлениЯ. ‚ цирке было тихо, униформисты
застыли в форганге, свободные артисты набились в боковые проходы,
контролеры и служащие, электрики и уборщицы, гримеры и пожарники - все,
затаив дыхание, следили за веселой добродушной и добросовестной слонихой,
так прилежно исполнЯющей на репетиции свой артистический долг.
‚доволь повальсировав, ‹Ялька три раза встала на "оф", то есть
поднЯлась на свои стройные задние ноги в знак финального приветствиЯ
зрителЯм, и как будто неуклюже, но в сущности очень ловко развернувшись,
двинулась на конюшню, всей своей мешковатой рысью изображаЯ отчаЯнную
спешку, цирковой темп, блеск, подъем и кураж. ќто была великаЯ артистка
цирка, Я прониксЯ к ней любовью и уважением, и мы познакомились и
подружились с ней. Ђ сейчас Я стоЯл в полутемной холодной конюшне подле
моего больного друга и всем сердцем хотел ей помочь. џ постоЯл с ней еще
минуты три, потом прибежал ѓенка и поставил передо мной, прЯмо на пол,
несколько бутылок вина. џ открыл их и стал вливать в ведро. ‚ино
смешивалось с горЯчей водой, пар поднималсЯ кверху. ‘лониха почуЯла этот
запах и издалека протЯнула хобот к ведру. ‘верху спустилсЯ Џанаргин, он
всыпал в ведро большую банку сахарного песку и из пригоршни прибавил
таблеток тридцать кальцекса.
џ размешал все это гладкой палочкой, которую протЯнул мне ѓенка, и
долил водки. ‘лониха все еще тЯнулась к ведру, Я подошел к ней, поставил
ведро, и она стала пить.
- ‡доровье прекрасных дам! - сказал ѓенка.
- Џоможет, как думаешь? - спросил Џанаргин. …го грызла тревога, он не
мог сдержать себЯ. - ‚от если бы помогло...
- „олжно помочь, - сказал Я. - ’ебе бы помогло? ‚от и ей поможет. Ћна
не хуже тебЯ.
‘лониха допила все до конца и благодарно закрыла глаза.
- Ћна лучше него, - сказал ѓенка, - сравнениЯ нет, насколько она лучше.
‚от глаза закрыла, благодарность, значит, имеет. Ђ этот? џ ему вчера три
клетки распозагаженные вычистил, а кто видал пол-литра? ‚ы, дЯдЯ ЉолЯ,
видели?
- Ќет, - сказал Я, - Я не видел.
- € Я тоже не видел, - сказал ѓенка, - они все ловчат, чтоб
попользоватьсЯ, скрЯги эти цирковые, полуначальники, а Я не обЯзан
задыхатьсЯ в медвежьем дерьме, мое дело - манеж...
- Ќастырный ты очень, - сказал Џанаргин глухо, - скромности в тебе нет.
’ут, видишь, какое несчастье, а он склоки свои затевает.
џ сказал:
- …му полагаетсЯ. ‘ам как сумеешь, а рабочему отдай. „авайте тащите
сена сюда, да побольше.
- Ѓудьсделано, - сказал ѓенка и обернулсЯ к Џанаргину: - Џошли, что ли.
Ђ пол-литра чтобы завтра мне предоставить после вечернего представлениЯ.
„аешь клЯтву?
- ‹адно, - сказал Џанаргин. - ’ы у кого хочешь выцыганишь. ‹адно,
завтра расчет.
- Џри свидетелЯх, - сказал ѓенка, - вот они, свидетели, - дЯдЯ ЉолЯ и
‹Ялька! Ћбмани попробуй!
Џанаргин скрылсЯ, пошел за сеном. ѓенка двинулсЯ за ним. џ придержал
его за плечо.
- Ћна теперь поспит. ‘лышишь? …й надо укрытьсЯ потеплее, потому сена
тащи, чтобы его по грудь ей было. ЏонЯл?
‘лониха стоЯла и шамкала старушечьим ртом.
- Љонечно, понЯл, дЯдЯ ЉолЯ, - сказал ѓенка. - Ќеужели же нет?
- Ќу, - сказал Я и дал ему немного денег, - перебьешьсЯ как-нибудь?
- Ќи за что не возьму, что вы, дЯдЯ ЉолЯ! - ѓенка стал отпихивать мою
руку, его косые уши стали еще косее, видно, он не на шутку смутилсЯ.
- ‘лушай, - сказал Я, - у менЯ много, понимаешь? Џолучка, суточные,
гостиничные, целый карман. Ђ у тебЯ, видно, туго. ‚озьми, будут - отдашь.
€ не валЯй барышню, Я сегоднЯ злой...
Ћн взЯл.
- ‘пасибо, - сказал он, отвернувшись, - а то весь прохарчилсЯ...
€з-за угла вышел Ѓорис, за ним, конечно, следовал †ек.
- ‚от он где, - сказал Ѓорис, - а мы, как дураки, дежурим у буфета.
- Ђ буфет закрыт, - добавил †ек, - и все буквально разошлись... Људа
столько сена? - спросил он у Џанаргина. ’от волочил на своей спине целую
горку.
- Људа надо, - сказал Я.
Џанаргин сбросил сено у ‹Ялькиных ног и стал его разбрасывать
равномерными охапками. ‚идно было и ѓенку, он тащил поменьше, но зато
бегом. џ вынул булочки из пакета и положил их на пол возле ног слонихи.
- Џоследишь, ѓенка, - сказал Я. - ‹адно? ѓлавное теперь - тепло.
- Ѓез него найдетсЯ кому последить, - сказал Џанаргин ворчливо, -
только и света в окошке, что профессор ѓена...
џ стал набрасывать ‹Яльке на спину сено и увидел, что ей хочетсЯ спать.
Њедленно и тЯжело согнула она ноги и, убедившись, что на полу мЯгко и ей
будет удобно, повалилась на бок. Њы стали укрывать ее сеном.
- € попону можно, - сказал Ѓорис, - делу не помешает.
Ћн обратилсЯ ко мне.
- ‚от что, - сказал он, присев на корточки и тоже засыпаЯ ‹Яльку сеном,
- было совещание по случаю приезда знаменитого артиста на гастроли.
Џоступили разные предложениЯ, но остановились вот на чем. ’ут недалеко
открылсЯ ресторан, современнаЯ обстановка, первокласснаЯ кухнЯ. ’ак что
можно организовать роскошный банкет на три персоны. ‚ смысле поужинать. Љо
мне, понимаешь, нельзЯ, поздно, всех перебуторим.
Ћн погладил ‹Яльку.
- ќто мы тебЯ после в семейном кругу как следует почествуем, - добавил
Ѓорис, - а сейчас пойдем поедим, поговорим, мальчишескаЯ встреча... Љак?
€ли у тебЯ какие-нибудь личные дела? €нтимные встречи? Ђ?
- ‚полне возможно, - сказал †ек, - он что, рыжий, что ли?
- Џошли, - сказал Я.

ќто был красивый небольшой зал, обставленный в так называемом
современном стиле, с креслами в виде ракушек, маленькими кривыми столиками
на распЯленных ножках, с пупырчатыми холодными стенами, как будто
забросанными шлепками застывшего бетона, с неожиданно косо срезанными по
фаске зеркалами, с мЯгко притушенным светом, с большим количеством
пластика, хлорвинила и всех этих самоновейших материалов, употребленных и
примененных здесь очень дельно и красиво.
Ќас, конечно, сначала не хотели пускать, на дверЯх красовалось
веселенькое: "Њест нет", но у †ека и здесь был знакомый. ѓардеробщик. †ек
его вызвал к двери, тот пришел и, увидев †ека, расплылсЯ в большой и
доброй улыбке, и нас с почетом пропустили, раздели, и гардеробщик проводил
нас в зал, даваЯ на ходу объЯснениЯ и сопровождаЯ их широкими кнЯжескими
жестами.
Њы прошли мимо бара, потом свернули в какой-то коридор, миновали
бильЯрдную, и, наконец, наш седоусый друг и покровитель сдал нас роскошно
одетому метрдотелю. Њетр провел нас к столику неподалеку от буфета и
оказал нам уважение, поманив царственным пальцем молодую девушку в белой
наколке.
- Ћбслужите, - сказал он руководЯщим голосом и, коротко поклонившись,
покинул нас.
Ќароду действительно было много, все нещадно курили, и было здорово
шумно и как-то колготно. џ никогда бы не подумал, что столько людей в этот
вечер решили поужинать в ресторане, но, в общем, Я был рад: со мной пришли
мои товарищи, и Я в Њоскве, и все прекрасно или могло бы быть совершенно
прекрасно. „евушка в наколке держала в руке блокнот и нетерпеливо
постукивала по переплету карандашиком.
‘амый наш главный дамский угодник †ек обратил к ней свой
доброжелательный взглЯд и заказал еду. Ћна, конечно, не очень
обрадовалась, что мы не спросили спиртного, но виду не показала и ушла.
џ оглЯделсЯ. ‘тены ресторана были украшены разными картинками и
надписЯми, их было немного, но они привлекали всеобщее внимание.
- ‚от, - сказал †ек, - видишь, на стенах картинки и надписи. ќто
какие-то новости...
- …рунда, - сказал Ѓорис, - пройденный этап. Ѓыло, брат. “же было.
- •удожники какие-то чересчур левые, - сказал †ек, - это что, они и
есть, абстракционисты эти самые?
- Ќе смеши народ, - ответил Ѓорис.
Њы принЯлись рассматривать нарисованную прЯмо на стене девушку с
восьмиугольными грудЯми.
Ќевдалеке висел прикнопленный рентгеновский снимок с краба. Џод ним
белел аккуратненький плакатик:

+--------------------+
| Џ…’њ ‚Ћ‘Џђ…™Ђ…’‘џ! |
+--------------------+

†ек прочитал эту надпись вслух. Ѓорис искренне рассмеЯлсЯ.
- ‡начит, все-таки поют, - сказал он, Явно симпатизируЯ незнакомым
певцам, - раз воспрещаетсЯ, значит, были случаи...
„а, не здесь надо было сидеть мне в этот вечер, совсем не здесь. ‘ердце
мое томилось, разговор в душе жалил его нещадно, Я даже не думал, что
настолько это будет едко, но все-таки хотелось затЯнуть и насколько только
можно отсрочить разговор с ’аей, последний разговор, который разъединит
нас уже навсегда. € потому Я терпел, спокойно дожидалсЯ ужина, сидел себе
в уголке этого занЯтного ресторана, сидел с друзьЯми, и вокруг было
накурено и шумно, и что-то такое особенное носилось в воздухе, какой-то
общий дух, дух дружелюбиЯ, и совсем не было похоже на ресторан. ‹юди
переходили от столика к столику со своими рюмками или стаканами,
подсаживались друг к другу без особых книксенов и вступали в любую беседу
с ходу, как будто давно уже знали, о чем идет спор. ‘толики стоЯли тесно,
были слышны разговоры соседей, так же как соседи слышали наши. ђЯдом с
нами сидел какой-то очень худой и сморщенный человек. Ћн дремал, склонив
лысеющую голову. ‹ысел он странно - небольшими зонами, у него не было
сколько-нибудь большой, заметной плеши, просто было похоже, как будто
кто-то выдрал множество клоков из его прически. Ћн дремал среди смеха,
шума и дыма, а за его столиком сидели какие-то люди, видимо, его друзьЯ.
€ногда он просыпалсЯ, и тогда его друзьЯ наливали ему коньЯку, он брал
рюмку длинными и зыбкими пальцами и выпивал. ѓлаза его раскрывались, в них
поЯвлЯлось какое-то старинное и тонкое, мудрое озорство, и человек этот ни
с того ни с сего вдруг произносил:
- Ђ знаете, что такое вопросительный знак?
‚се кругом затихали.
- Ќет, не знаем... Ќу... Ќу... ‘кажи...
‹юди ерзали от нетерпениЯ и смотрели прорицательно в рот.
- ‚опросительный знак - это состарившийсЯ восклицательный, - негромко
говорил человек.
ЏоднималсЯ оглушительный хохот, все качали головами, жмурили глаза от
удовольствиЯ, как утонченные гастрономы, отведавшие диковинного, острого и
прЯного блюда. Ќе услышавшие остроты переспрашивали у слышавших, те
пересказывали, вопрошавшие снова смеЯлись, жмурили глаза и качали головами
и передавали дальше, и так, скачками, смех и восхищение докатывались до
стойки. Ђ виновник этой кутерьмы уже снова дремал над недопитой рюмкой,
чтобы через несколько минут ошарашить товарищей новой шуткой.
- ќто знаменитый человек, редкий, - сказал †ек, - душа-человек, а
талантище, брат, мирового класса.
€ †ек назвал мне фамилию этого человека. џ, когда услышал эту фамилию,
просто вздрогнул от неожиданности. „а ведь Я же его знаю! „а ведь мы с ним
знакомы! ќто было в войну. Њы приехали с фронтовой бригадой, солдаты
расселись на пригорке, до нас, до цирковых, должен был выступать поэт, он
вышел, встал перед сидЯщими и стал читать, слегка картавЯ, и это были
настоЯщие стихи, и солдаты это мгновенно понЯли и насторожились всей
душой. Ќо в это времЯ откуда ни возьмись налетели фрицы, и они стали
стрелЯть, и многие тогда убежали в убежище, но некоторые остались, и поэт
тоже осталсЯ, он читал стихи слабым и вдохновенным голосом, и это было
высокое мгновение, он дочитал под обстрелом свои стихи, и мы пошли в
блиндаж, а когда спускались, он положил мне на плечо свою легкую руку и
сказал: "Њальчик мой, Я теперь убедилсЯ, что в этом стихотворении есть
некоторые длинноты..."
Ћн был истинно храбрым человеком, и Я тогда достал его книжки и выучил
множество стихов наизусть, это были удивительные стихи, особенные, ни на
кого не похожие, грустные, иронические и обладающие непонЯтной
пронзительной силой. Ђ теперь вот он сидит за соседним столиком, сам
похожий на состарившийсЯ восклицательный знак, и какой добрый у него и
усталый взглЯд. € мне захотелось подойти к нему, напомнить о том стихе на
ветру под обстрелом, пожать его легкую руку и близко заглЯнуть в глаза, но
мне показалось, что это неловко будет, и Я не подошел, постеснЯлсЯ.
“жин был совсем неплохой, а улыбчиваЯ подавальщица, видимо, учитываЯ,
что нас в зал привел сам метр, отлично, проворно и любезно обслуживала
нас. †ек изо всех сил строил ей томные глаза и попридержал ее руку, когда
она менЯла тарелку.
- Љак вас зовут?
- Ђ разве это обЯзательно?
- Џовешусь, - сказал †ек.
- ’аней. ’олько не вешайтесь.
†ек сказал:
- Њолодец, ’анечка. Њы вам благодарность запишем.
Ћна отошла, смеЯсь.
‘ каждой минутой в зале становилось все оживленней.
- Ќу, а кого вы поставите кончать второе отделение? - спросил Я у
Ѓориса.
- ђаскатовых, - сказал Ѓорис.
- Ђ они когда приедут? - спросил †ек.
- ‘о днЯ на день ждем, - сказал Ѓорис. - Ђ что? ‘кучаешь?
- Ђга, - сказал †ек, - скучаю, как собака по палке. Џросто интересно,
что за аттракцион. “ нас многие гудЯт: пулЯ, экстра-класс, мироваЯ затеЯ.
Ѓорис обратилсЯ ко мне:
- ’ы что-нибудь слыхал?
- Ќет, Њишка ђаскатов - "человек со стальными нервами", Я не знаю, что
он изобрел, он, безусловно, может, но у него где-то в душе сидит
дешевка...
- Џижон и стилЯга, - сказал †ек, - черный костюм, кольцо, трость -
…вропа, шик, блеск, "жентильмен" - белаЯ астра, белые гетры.
- ЊенЯ от всего этого тошнит, - сказал Ѓорис, - но все-таки он артист.
- ‚ чем хоть номер-то? ‘мысл в чем? - сказал Я.
- Џолет под куполом цирка. …го партнерша исполнЯет смертельный трюк.
Ћна, конечно, подстрахована, в ногах у нее штрабаты, - новейшие резиновые
амортизаторы, и когда она исполнит трюк вверху и полетит вниз, ее эти
штрабаты поддержат, и все будет великолепно. Ќо расчет на то, что публика
может подумать: конец. ‘мерть на манеже. Џри мне. џ вижу смерть. Ќервных
будут выносить.
- ’ы про продажу скажи, про самый выход, - подсказал †ек.
- „а, - сказал Ѓорис, - там еще всЯкое накручено. Ѓудто она не хочет
выходить, а он ее заставлЯет. Џотом она не решаетсЯ на трюк, но снизу
раздаетсЯ голос повелителЯ, загадочные отношениЯ и тому подобнаЯ мура...
Ќе знаю, может быть, врут, сам не видел.
- ‚се-таки одна тысЯча девЯтьсот тринадцатый год, - сказал Я, - разит
писсуаром и одеколоном.
- Џогоди ругать, - сказал Ѓорис, - дождемсЯ, посмотрим, тогда и суди!
- ќто верно, - сказал Я, - а то чего не наговорЯт. Ќу хорошо, ђаскатов,
значит, - изобретатель трюка, автор, и постановщик, и конструктор. ‘ам,
конечно, не летает, ну, а исполнительница? Љто такаЯ? Ћткуда взЯлась?
- †ена его, - сказал †ек.
- ЌоваЯ? ЋпЯть? Ђ где же он ее разыскал?
- Ќа ‚олге. ‘овсем, говорЯт, девочка была. “чилась у него. ’ам из
молодежи студиЯ была на общественных началах, он стал с ней заниматьсЯ, а
она очень способнаЯ. Ђ дело он все-таки знает, вот он, пожалуйте, сделал
из нее классную артистку, а потом посмотрел на создание рук своих и
влюбилсЯ, а влюбилсЯ - женилсЯ. € конечно, сразу вдохновилсЯ и взЯлсЯ
создавать аттракцион.
Љ нам за стол уселась новопришедшаЯ компаниЯ. €х было трое, мы
потеснились и кое-как расселись.
Ћдин из них был совершенно лысый, крутогрудый и высоченный, с
маленькими зоркими глазами в красных прожилочках. Ћн волочил правую ногу,
и в руках его была толстаЯ палка с кривой ручкой. Љогда он опиралсЯ на эту
палку, она слегка прогибалась, видно, сила в нем сидела богатырскаЯ.
Ћн был изысканно одет и напоминал мне удачливого атамана из окружениЯ
‘теньки ђазина. џ никогда не видел не только удачливых, но и атаманов
вообще. Ќо что это был разбойник - это точно. Ћн все времЯ покашливал и
вертел шеей. Ћн совершенно не обращал вниманиЯ на окружавшую его сутолоку
и тем более на людей. Ћн был занЯт. Ћн держал в орбите вниманиЯ высокую,
со смолЯными волосами, очень молодую и красивую женщину, пришедшую с ним.
Ћна была ему, что называетсЯ, под пару. ‚ общем, в песнЯх про такую
поют, что она разлучница, змеЯ подколоднаЯ или еще чего похуже. Ћна курила
сигарету, и на указательном пальце ее правой руки синело большое
чернильное пЯтно, золотистые ее глаза затуманились, и видно, видно было,
что она безумно влюблена в своего атамана и он в нее влюблен, а там - будь
что будет. € Я знал, что никакой он не атаман, а скорей всего начальник
конструкторского бюро, а она, возможно, заведующаЯ керамическим цехом или
старший библиотекарь, но Я все равно называл их атаманом и разлучницей, и
тЯжелаЯ зависть ударила мне в сердце, когда Я увидел этих контуженных
любовью людей.
’ретий из этой компании, невысокий, аккуратно причесанный брюнет, был,
видимо, их ближайшим другом, добровольным опекуном и сиделкой. Ћн подозвал
официантку и быстро и умело заказал закуску и водку. Њы с Ѓорисом и †еком
постарались еще немного отодвинутьсЯ от них, чтоб не мешать.
’анЯ мигом принесла графин весьма и весьма убедительных размеров,
удачливый атаман задергалсЯ и стал разливать. ‘амое интересное, что стопки
у них были здоровенные, и что он налил всем одинаково, и разлучница, не
проронившаЯ до сих пор ни звука, хлопнула водки с таким
заоблачно-мечтательным видом, что у менЯ запершило в горле и Я закашлЯлсЯ.
Ђ потом началась чистаЯ комедиЯ, антре, которого, впрочем, следовало
ожидать. Ћпекун-и-сиделка снова подозвал официантку, она подошла,
склонилась к нему, он что-то шепнул, она кивнула и через секунду поставила
на стол три пустые рюмки. ’еперь опекун-и-сиделка взЯлсЯ за графин и налил
во все рюмки. Њы оцепенели.
Ћпекун-и-сиделка встал и важно сказал:
- „рузьЯ мои! ђазрешите мне приветствовать вас всех за этим маленьким,
объединившим нас столом. - Ћн повернулсЯ к своим: - џ и вам говорю!
ђазрешите мне предложить дружественный тост за человека, чье искусство Я
очень ценю...
Ђтаману было на все наплевать, он смотрел на золотистоглазую, а она
безмЯтежно пускала дым, придерживаЯ сигарету своими пальцами прилежной
школьницы. Ћднако опекун-и-сиделка не унималсЯ:
- Њы выпьем, друзьЯ, за весьма и весьма своеобразного художника, - пел
он, - за артиста цирка ЌиколаЯ ‚етрова, которого Я давно ужи сумел
выделить длЯ себЯ из огромной массы, котораЯ...
€ так далее и так далее, он молотил Языком, и Я сначала даже немного
смутилсЯ, но потом Я понЯл, что все это, в общем, смешно и нисколько не
обидно. € он называл менЯ артистом, а мог ведь назвать циркачом; он не
пододвигал ко мне широким жестом винегрет и не восклицал: "Џей, не
стеснЯйсЯ!" € Я счел, что все это даже симпатично. Ќо Ѓорис и †ек еще не
понЯли, куда идет дело, это были люди, которые уже наслушались в своей
жизни всЯких "пей, не стеснЯйсЯ", их тошнило от подобных выступлений, у
них были мозоли на душе от покровительствующих поклонников, поэтому Ѓорис
сказал быстрым и железным голосом:
- Ќет, нет. Ќам нельзЯ пить. ‡автра утренник. ђабота. Ќиколаю €ванычу
завтра работать. ‘ утра. Ѓлагодарим вас, но нет.
- Ќу да, - сказал Я, - может быть, сегоднЯ не стоит пить. ‡автра
воскресенье. „ети придут.
- ђассЯдутсЯ горшечники, - простодушно улыбалсЯ †ек, - рассЯдутсЯ
горшечники в партере, - квадратно-гнездовым способом, и валЯй, ЉолЯ, - он
коснулсЯ моего плеча, - валЯй, дЯдЯ клоун, верти на всю катушку. Љакой же
утренник без клоуна?
Њне показалось, что наша соседка по столу проснулась.
- ‚ы клоун? - сказала она. - џ так и знала. “ вас голубое лицо. “
клоуна должно быть голубое лицо. ‚прочем, может быть, это не у клоуна
голубое лицо. Њожет быть, у астронома. „а, скорее всего. ‘вет от звезд,
голубое лицо астронома...
џ ничего не ответил. Ѓог с ней. Ћна видела что-то другое.
- Љак вы смешно сказали, - обратилсЯ к †еку опекун-и-сиделка, -
горшечники... остроумно! ќто про маленьких?
- Ђга. ‚ шутку. ‹юбЯ... ‚от, мол, им еще на горшках сидеть, а они уже в
цирк пожаловали, они, видите ли, зрители, а мы длЯ них - давай, работай, -
поЯснил †ек.
- Љак это обидно, - сказал наш собеседник и взглЯнул на менЯ. - ‚аше
искусство такое тонкое... —то они в нем понимают, эти самые горшечники?
—то они могут оценить? Њне кажетсЯ, Я сейчас понЯл, почему у вас такое
неудовлетворенное, горькое лицо... „ело, видимо, в том...
џ прервал его блеЯнье:
- “ менЯ неудовлетворенное лицо потому, что мне все-таки хочетсЯ
выпить, - сказал Я. - Ќичего, Ѓорис, ночь велика, а выпьем мы чуть-чуть.
‡а ночь все прогорит. •очетсЯ выпить! Ђ денек у менЯ сегоднЯ больно
богатый. Ѓудем здоровы. Џей, не стеснЯйсЯ!..
џ подмигнул им обоим - Ѓорису и †еку, - они рассмеЯлись, взЯли рюмки,
остальные трое тоже, и мы выпили все вместе.
- Ђ еще у менЯ горькое лицо потому, - сказал Я, - что Я не догадалсЯ
дать слабительного одной приболевшей слонихе, и сижу думаю, как бы ее не
заперло после красного вина. Ћна пЯть бутылок сегоднЯ выпила. ’ак что вот
чем объЯснЯетсЯ выражение моего лица, ничем другим, поверьте.
Ћпекун-и-сиделка посмотрел на атамана, словно приглашаЯ насладитьсЯ
многозначительностью моих речей. Ќо тот не слушал нас, он плевать хотел на
эти штучки, он смотрел на свою женщину, и больше ему ничего не надо было.
Њолодец он был, этот атаман, правильный мужик. Ђ Я? Љакого черта Я здесь
торчу, ведь она менЯ ждет, ждет, Я же знаю. Ќадо ехать, какого черта Я
здесь торчу! Ќо прежде всего надо сделать одно дело. ‚едь Я выпил водки в
этой компании, выпил и не отблагодарил, так у нас не водитсЯ. џ оглЯнулсЯ
- ’анЯ где-то запропастилась. џ встал и пошел к буфету. Ќа буфете стоЯла
большаЯ пластмассоваЯ собака. “ нее торчали клыки. џ нажал пальцами на
торчащий собакин хвост. Ќемедленно распахнулась краснаЯ пасть, и из нее
брызнула остраЯ струйка воды, прЯмо мне в лицо. ‘тараЯ женщина за стойкой
засмеЯлась. џ положил собачку в карман.
- ЌельзЯ, - сказала старуха.
- Њожно, - сказал Я, - очень нужно. „лЯ ребенка.
џ положил на стойку деньги. ‘таруха примолкла. џ взЯл бутылку и
вернулсЯ к нашему столику. ’ут все развернулось довольно быстро, и Я не
заметил, как проглотил несколько рюмок. ЉоньЯк был отличный, и мне
казалось, что Я могу выпить такого целое ведро. Ќо это только так
казалось. Ќа самом же деле эта чертова сила уже обожгла мою душу,
разгорЯчила кровь и ударила в голову. ‚о мне, что называетсЯ, захорошело.
ѓолова моЯ звенела, и мне захотелось сказать мое самое главное, и слова
одно за другим полетели из моего сердца. Џлохо было только то, что это
были заветные слова, не слова, нет, мысли, чувства, верованиЯ мои, те,
которые Я никак и никогда не стал бы высказывать здесь, в этой
забегаловке, перед незнакомыми людьми, да и вообще ни перед кем не
осмелилсЯ бы - постеснЯлсЯ бы, сдержалсЯ, но, видно, что-то надломилось во
мне сегоднЯ, там, в душевой, когда Я узнал, что ’аЯ не дождалась менЯ, да
и не дожидалась вовсе, и что теперь хочешь не хочешь, а надо было все это
кончать, рвать, пусть по живому, но рвать обЯзательно, чтобы не потерЯть
уважениЯ к себе, своего достоинства, что ли, не люблю громких фраз, но без
этого самого достоинства, или как там еще, как хотите называйте, Я бы уже
не смог работать свою работу, а ведь тут-то и сидит стержень, вот она -
самаЯ сердцевина моей жизни. „а, видно, рассыпалась какаЯ-то перегородка,
осел бетон между мной и людьми, потому что Я вдруг сказал такое, что еще
совсем недавно не решилсЯ бы сказать ни одному человеку. Ћсобенно менЯ
раздразнил опекун-и-сиделка, и Я сказал:
- ‡анЯтно все-таки, до какой степени вы ни черта не понимаете. ‚от вы
сказали, что утренник - тЯжелаЯ, сераЯ и обиднаЯ работа. ‹ожь, чушь,
чепуха - все наоборот! ‚се дело именно в утреннике. Џожалуй, только из-за
утренника и стоит жить. ‚едь на утренник приходЯт дети. ѓоршечники? Ќо в
этом слове только нежность, только любовь, и ничего другого. “ кого
найдутсЯ силы длЯ насмешки? Џослушайте. ќто старое дело, да вы, видно,
забыли, затерли, отпихнули от себЯ это. Ќо вы ведь путешествовали по
свету? ‚ы были в Ћсвенциме? „етские башмачки видели? Ќу, читали в книгах,
газетах, видели в кино? Џочему же вы не воете? ѓде памЯтник детЯм -
жертвам войны? ‚ Џраге, в музее Я видел - на жесткой бумажке детской рукой
накарЯбаны стихи:

Њальчик посадит цветок,
‘олнце взойдет.
–веток расцветет...
Њальчика уже не будет.

‚ какой печи сожгли восьмилетнего поэта? €ли его подбросили в воздух и
ударили с лету, как консервную банку? “ менЯ нет детей. “ менЯ нет
собственных детей. Ќо все дети мира - они мои. џ не знаю, что мне сделать,
чтобы спасти детей. џ не могу положить их с собой всех, обнЯть их и
закрыть своим телом. Џотому что дети должны жить, они должны радоватьсЯ. “
них есть враги, это чудовищно, но это так. Ќо у них есть и друзьЯ, и Я
один из них. € Я должен ежедневно доставлЯть радость детЯм. ‘мех - это
радость. џ даю его двумЯ руками. Љарманы моих клоунских штанов набиты
смехом. џ выхожу на утренник, Я иду в манеж, как идут на пост. Ќи одного
днЯ без работы длЯ детей. Ќи одного ребенка без радости, это понимаю не
только Я. ‘лушайте, люди, кто чем может - заслонЯйте детей. ‘пешите
приносить радость детЯм, друзьЯ мои, спешите работать на утренниках!
џ встал. Ѓорис и †ек поднЯлись вслед за мной.

Ќебо было холодное и зеленое, в него неразборчиво понатыканы были
мелкие-мелкие, пронзительно блестевшие звезды. Ћни были отодвинуты в
страшную недосЯгаемую даль. ’олько над высотным зданием висела одинокаЯ
крупнаЯ зеленаЯ звезда, она казалась размытой и призрачной, и несмотрЯ на
то что на дворе было нехолодно, свет этой звезды заставил менЯ поднЯть
воротник.
Њы вышли к площади и стали поджидать такси. ‚се молчали. Љровь еще
кипела в моей голове, и поздние сожалениЯ точили душу. ‡рЯ Я так
разгорЯчилсЯ, зачем, не надо было, они, наверно, сейчас смеютсЯ надо мной,
только виду не показывают, не хотЯт обидеть. Ќет, им не вера моЯ смешна,
не суть, не основа, а просто мы, взрослые и здоровенные, и все, что было
сказано, не нужно было говорить. ќто все чувствуют и знают, с этим живут,
каждый день носЯт с собой на работу, в трамвай, в магазин, и говорить об
этом не надо. ‡а коньЯком, в ресторане, - ах, черт менЯ разорви совсем!
†ек сказал:
- Џоздно уже.
- Њаловато все же у нас такси... - добавил Ѓорис.
- Ћсобенно по ночам. Ћни в это времЯ больше к вокзалам жмутсЯ...
- „а, - сказал †ек.
Њы помолчали еще. Њимо нас промчалась машина, мне показалось, что это
голубаЯ "‚олга". Џотом много еще машин неслось мимо нас, и все мне
казалось, что это "‚олги", и все голубые. ‚се они мчались по направлению к
цирку, туда, куда скоро поеду и Я.
- „а, - сказал †ек неожиданно, как будто продолжаЯ разговор. Ћн вынул
сигарету, щелкнул зажигалкой и прикурил. - „а, - повторил он убежденно, -
хорошо ты им сказал, молодец, за дело стоишь.
Ћн протЯнул зажигалку Ѓорису.
- Ќет, напрасно, - сказал Я, - зрЯ все это.
Ѓорис повернулсЯ всем телом ко мне, и в свете зажигалки блеснули его
удивленные глаза.
- —то ты? - сказал он горЯчо. - ’ы что? Ќаоборот, не зрЯ. Ќадо так
говорить, а то мы забываем. —удак... €менно что... ‚едь не за зарплату же
ты... € †ек вот... „а и Я тоже. ‚се правильно, ЉолЯ...
†ек тронул менЯ за рукав.
- Ќиколай €ваныч, это же вы прекрасно им врезали. Ђ то что же - циркачи
не понимают? Њожет быть, больше других понимают... —то вы...
Ћн называл менЯ на "вы". Ћни оба понЯли, и они не стеснЯлись менЯ, не
стыдились. Ћни говорЯт, это нужно. џ прав. ‡начит, больше уже не нужно ни
о чем говорить. Њежду нами все Ясно, и Я могу перестать казнить себЯ, со
мной мои товарищи. џ перевел дыхание. €з-за поворота на полной скорости
подошла машина, за лобовым стеклом ее горел холодный зеленый огонек,
точь-в-точь такой же крупный и призрачный, какой висел над высотным домом.
офер отворил дверцу. џ сел рЯдом с ним и стал ждать, когда усЯдутсЯ
мои товарищи, но вдруг увидел лицо Ѓориса, наклонившегосЯ к окошку.
- ’ы в цирк? - спросил он.
џ опустил стекло.
- Ќу да, - сказал Я, - у менЯ там отдельнаЯ комната.
Ѓыло видно, как он улыбнулсЯ.
- Ќу и поезжай. Ђ мы с †еком в другую сторону.
- ’ак Я отвезу вас, - сказал Я, - садитесь.
- Њы погулЯем, - сказал †ек через плечо Ѓориса, - воздухом подышим. Ђ
ты езжай. ‡автра увидимсЯ.
Ћни думали, что Я спешу. Ћни знали - куда. € не ошиблись. џ спешил,
конечно. Ќо ведь ни слова не было сказано. ќто были мои товарищи.
џ сказал:
- Ќу, до завтра.
- Џривет, - сказал Ѓорис.
Ћни помахали.
џ сказал шоферу:
- ‘амотека.
Ћн поддал газу.

Ћн лихо вел машину, этот таксист, лихо, виртуозно и нагло.
ЏритормаживаЯ перед красным зрачком светофора, он все времЯ настойчиво лез
вперед, ни на секунду не прекращаЯ движениЯ и выводЯ потихоньку машину за
линию "стоп", чтобы в самый момент переключениЯ на зеленый вырвать ее из
рЯдов других. Ћн никогда не убирал правой ноги с газа, превосходно
управлЯЯсь левой на двух педалЯх - сцеплениЯ и тормоза, и поворачивал он,
почти не сбрасываЯ скорости, видно, совсем не думаЯ о трущейсЯ резине, и
мчалсЯ на редких пешеходов с пугающей, неотвратимой скоростью, и было
впечатление, что сейчас неминуемо произойдет катастрофа, но пешеходы,
инстинктивно чуЯ, какаЯ птица сидит за рулем, выпрыгивали прЯмо из-под
колес машины. ‘идЯ рЯдом с ним, Я определенно чувствовал, что этот тип ни
за что не раздавит человека, и не потому, что ему было бы жалко и его
потом заела бы совесть. Ќет, здесь был простой трезвый расчет - это ему
невыгодно: из-за какого-нибудь пустЯчкового старичка по нашим законам его
посадЯт за решетку, а там, конечно, не курорт. Ќа ѓагры не похоже, он это
хорошо знает на собственной шкуре, - так стоит ли рисковать своей
привольной жизнью? Ќет, не стоит, ребЯта. Љолесико должно крутитьсЯ, а к
нам - копеечке бежать. Ќичего подобного, конечно, таксист вслух не
произносил, но Я знал, что дело обстоит именно так, уж таким наглым,
сытым, все презирающим было его толстогубое лицо, изрытое буграми и
лоснЯщеесЯ, словно смазанное салом.
- ‚ общем, плохо живем, что и говорить, - балабонил таксист. Ћн не
умолкал ни на секунду, глубоко и сочно затЯгиваЯсь измочаленной и
иссосанной папироской. - „а, плохо, хуже нельзЯ. - Џапироска перепрыгивала
из угла в угол его толстого рта, и когда он затЯгивалсЯ, слышно было
какое-то надсадное сипенье, потом он выпускал дым, и в машине трудно было
дышать. џ приоткрыл ветровое оконце. ‘тало чуть легче. - ‚ шоферы теперь
никто не пойдет! ђаз прогрессивку отменили, какой дурак пойдет? —то Я,
себе враг, что ли? Ќет, шалишь, теперь разговор короткий: отстукал план, а
там гори оно синим огнем! Џроживем, не помрем. ‚едь нас все-таки начаеки
всегда поддержат. Ќачаеки от пассажиров. —то, пассажир сам, что ли, не
понимает? Џрекрасно понимает, он сочувствует, он всегда начаек даст
шоферу. …сли он порЯдочный, конечно...
ќтот холуй обрабатывал менЯ довольно долго, ему важно было втолковать
мне как следует про "начаек". џ молчал, он понЯл это молчание как знак
согласиЯ и решил приступить к художественной части.
- Њоральный кодекс строить захотели, - сказал он с безнадежно-горькой и
мудрой улыбкой уставшего борца, - ас кем, Я вас спрашиваю, строить?
‚озьмите хотЯ бы директора нашей автобазы. ‘ ним, что ли, строить? ’ак
ведь это такой пройдисвит, с ним костей не соберешь, он тебЯ в два счета
как липку обдерет и голым по лесу пустит. Ћтвозил Я его летом на дачу, под
’арусой дачка у него возведена, и там у него жена и вообще родственники.
–елаЯ капелла. †ена чернЯвенькаЯ такаЯ, ничего, немножко на цыганку
скидывает, работает в сети! ЃалуетсЯ, конечно, - это закон, менЯ не
проведешь. Ћна, что ли, моральный кодекс строить будет? Љак бы не так! Ћна
- будь здоров. Ћна совсем о другом думает, у ней в глазах такой, извините,
Њопассан прыгает, с ума сойти! Ђ наш-то начальничек сегоднЯ речугу на
собрании толкнул. Љак, значит, мы теперь отлично будем жить и как, между
прочим, к делу беззаветно относитьсЯ нужно и бескорыстно, и трехразовое
питание бесплатно, и, мол, это только первые признаки, а там Ясные дали и
перспективы, и та-та-та, и тра-лЯ-лЯ-лЯ, и тому подобное. Ќу, наши
лопухи-то, шофернЯ, ухи развесили, хлопают, как сумасшедшие, ну, а Я-то
сижу думаю: нет, брат врешь, не может быть... ’ы, значит, не пей, живи
бескорыстно, да только Я сомневаюсь, чтобы этот •апугин согласилсЯ
кипЯченую водичку пить. “бей, не поверю...
Њы проехали ‘амотеку и, не доезжаЯ до Љолхозной, развернулись в
обратном направлении. ЌебольшаЯ эта поездка уже утомила менЯ, шофер этот
стал ненавистно-противен, и еще Я подумал, что шум и хлопание дверцы - все
это может обеспокоить ’айных соседей и что лучше уж Я дойду до нее пешком,
приЯтно будет пройтись по тихой, спЯщей улочке, ведь Я давно не ходил по
ней ночью, очень давно ходил, наверно, в прошлом тысЯчелетии, а сейчас
пойду в последний раз.
- ‚се, шеф, - сказал Я. - ‘топ, машина.
- Џриехали? - сказал он и выключил счетчик. - естьдесЯт копеек.
џ дал ему рубль. Ћн сказал:
- “гу.
џ придержал дверцу:
- ‘лушай, шеф. ‘лушай внимательно. ЋбъЯвлЯю тебЯ шкурой и треплом.
Џосле твоих рассказов, понЯл? € запрещаю тебе трепатьсЯ, дерьмо!.. Ђ
теперь поезжайте, шеф. Ѓудьте здоровы! ’ам на счетчике было шестьдесЯт
копеек, Я дал вам рубль. ‘дачи не надо. Ќа чаек! - € Я захлопнул дверь.
Њашина, как кошка, прЯнула вперед. ’олько сзади сверкнул вороватый
огонек, и был таков. Ђ Я осталсЯ один на тротуаре, выпрЯмилсЯ и
глубоко-глубоко вдохнул прекрасный осенний воздух. Њимо менЯ мчались
редкие машины, они сбивались в стайки у светофоров, потом вырывались на
простор и исчезали где-то там наверху. Ђ редкие поворачивали здесь, подле
менЯ, и Я стоЯл, поджидал, смотрел, какаЯ повернет, и все ждал, что это
будет шикарнаЯ голубаЯ "‚олга". € это было долгое и тЯжелое стоЯние, и
надо было пересилить себЯ, и на дворе было теперь так благостно, что
трудно передать, тЯжелаЯ крупнаЯ звезда в небе посветлела, и Я пошел к ней
навстречу, к переходу, и перешел улицу, и вышел на бульвар. ‘боку, справа
от менЯ, выстроились переулки, в них призрачно сиЯл тот жуткий неприЯтный
свет, свет рентгеновских аппаратов, свет, который почему-то успокоительно
называют дневным. „авно Я не ходил этим бульваром, давно здесь не был, но
помнил дорогу очень хорошо и ни разу не сбилсЯ. џ бы, пожалуй, и с
завЯзанными глазами добралсЯ сюда, в этот странный, горбатый, такой
несовременный переулок, сплошь уставленный маленькими деревЯнными
домиками, как в кинокартине из жизни дореволюционной провинции. џ вошел в
калитку ’айного дома, свернул влево и обошел молчаливый садик из трех
деревьев, со столиком длЯ игры в домино и песочником длЯ ребЯт. ’айно окно
было плотно занавешено, и свет в этом окне погашен. ‘тучало мое сердце, Я
хорошо его слышал, стучало, ничего не поделаешь, а рука была мЯгкой и
тЯжелой, и мне показалось, что Я с трудом ее подымаю. џ положил руку на
подоконник и перевел дыхание два раза. Љогда Я стукнул по стеклу,
тихонько, одними ногтЯми, свет за окном сразу вспыхнул и засиЯл мне, и Я
успел перейти к двери. ‘вет погас снова. ‚ небе висела моЯ знакомаЯ
звезда, огромнаЯ, как камень, в чалме иллюзиониста, она надменно сверкала,
холоднаЯ и отчужденнаЯ, и в эту минуту Я озЯб, менЯ трЯсло и знобило, а за
этой дверью было тепло, там жила женщина, котораЯ ждала менЯ, она теперь
нашаривала ногой тапочки и снимала с крючка халат, и вот она накинула его
на плечи и сейчас осторожно ступит в коридор, чтобы пройти по его ветхим
половицам как можно тише и мЯгче, стараЯсь, упаси боже, не брЯкнуть
чем-нибудь в темноте и не обеспокоить людей.
…ле слышно щелкнул замок, дверь отворилась, на пороге стоЯла ’аЯ. Ћна
была в одной рубашке. џ смотрел на нее.
- џвилсЯ, - сказала ’аЯ.
- „а, - сказал Я, - вот он Я.
- џвилсЯ, не запылилсЯ.
Ћна протЯнула мне руки из темноты.
- €ди, - сказала она. - ‘корей, мне холодно тут стоЯть раздетой.
џ взЯл ее руку, и она притЯнула менЯ к себе.

•орошо было хоть на минуту представить себе, что ты вернулсЯ в родимый
дом, где долго и верно ждала тебЯ прекраснаЯ женщина, что ты вернулсЯ к
ней через годы и грозы и что полнаЯ мера счастьЯ назначена тебе теперь
судьбой, раз ты вернулсЯ под эту кровлю, раз ты сюда дошел. •орошо было
идти за этой женщиной, осторожно ступаЯ ногами, всЯкий раз словно ощупываЯ
колеблющийсЯ под тобою пол. •орошо было идти так по темной уснувшей
квартире и на маленьких и неожиданных поворотах касатьсЯ ’айного тела и
чувствовать его нежное тепло и живой трепет. •орошо было знать, что она в
одной рубашке и что ты сейчас обнимешь ее и поцелуешь, и хорошо было
думать, что ты долго ее ждал и дождалсЯ. „а, хорошо все это было бы, если
бы не было на свете реального живого мальчишки и его беспощадной трепотни
сегоднЯ в душе, трепотни, открывшей мне правду и перевернувшей жизнь.
Њы вошли в комнату. ’аЯ выпустила мою руку, и Я боЯлсЯ сдвинутьсЯ, мне
чудились черные уступы и острые углы. џ сказал совсем тихо, почти шепотом:
- ѓде можно сесть?
Ћна вернулась ко мне и взЯла двумЯ руками за плечи и подтолкнула. €
потом повернула лицом к себе и нажала на плечи:
- ‘адись.
џ сел, и ее грудь коснулась моего лица, и сердце забилось быстро и
сильно, и Я услышал, как стучит в ответ и ’айно сердце. Ћна наклонилась и
приникла ко мне, поцеловала, и когда целовала, Я подумал, что лучше бы уж
она менЯ зарезала, и собрал свою душу в кулак, и отодвинул ’аю, оттолкнул
ее легонько. џ сказал:
- Џодожди.
Ћна отошла к окну. ’ам тьма не была такой густой, да и глаза мои,
наверно, уже попривыкли, и Я смутно видел ’аю, как она стоит у окна в
одной рубашке. џ сидел на стуле у стены и чувствовал, как откуда-то справа
на менЯ веет, чуть слышно тЯнет каким-то тихим теплом. џ протЯнул руку и
нащупал холодЯщий прутик. ќто была маленькаЯ кровать, в ней спал ‚овка. €
это его тепло овевало менЯ.
’аЯ стоЯла у окна.
- —то-то все не так, - задумчиво протЯнула она и закинула руки за
затылок и постоЯла так, медленно покачиваЯсь. - ЉолЯ, - вдруг спросила она
живо, - ты зачем пришел?
џ сказал:
- ‚изит вежливости.
- Ђ-а, - протЯнула ’аЯ, - вот оно что... ’о-то, Я вижу, ты сидишь как в
театре... ’ы, может быть, просто так посидеть пришел? Ќу? ѓовори! - Ћна
требовательно это так сказала, даже голос повысила.
Ќо Я сказал ей строго:
- ’ише. ђазбудишь мальчика.
- Ђх, ты какой заботливый, - сказала ’аЯ, - разбужу! Ќе бойсЯ, не
разбужу! …му главное - уснуть, а там хоть из пушек пали, спит до утра на
одном боку.
- …му теперь сколько? - спросил Я.
- “же пЯтый, - откликнулась ’аЯ.
Њы опЯть замолчали. Њежду нами стоЯл стол. џ сидел неподвижно. Ќа столе
очень громко тикал маленький будильник. ’аЯ все-таки подошла ко мне снова.
- Ђ Я знаю, - сказала она шутливо, - Я все про тебЯ знаю. ’ы пьЯный.
џ не ответил. Ћна засмеЯлась, мирно, по-хорошему, и крепко и тесно
прижалась ко мне, и вцепилась в волосы, и помотала моей головой, словно
таску мне дала.
- Ќу, ничего, - сказала она, - бывает! ‚ жизни всЯкое бывает, и не
такое случаетсЯ.
—то она имела в виду? Ќаверно, сама себЯ прощала - всЯкое в жизни
бывает...
- ђаздевайсЯ, что же ты, - сказала она просто, - ведь не к чужой
пришел. ‹ожись, отоспись... €ди сюда. - € она отошла от менЯ, и Я услышал,
как она откинула одеЯло, легла и укрылась. џ еще не мог к ней подойти. Ћна
подождала еще несколько. - Ќе выламывайсЯ, - в голосе ее была какаЯ-то
словно бы угроза. - ЉолЯ, не выстраивай номеров, не надо, здесь не цирк...
џ сказал:
- Џосижу и уйду.
Ћна приподнЯлась на локте и долго смотрела на менЯ.
- Ћбидеть пришел, ЉолЯ? - сказала она горЯчим и сухим шепотом. -
‡атосковал, да? ‚ ’ашкент потЯнуло? Љ своей, да? - Ћна говорила быстро,
словно торопЯсь освободитьсЯ от какого-то груза, который жег ее
немилосердно, она говорила быстро и зло, Я знал ее в эти минуты, и так
жалко, что в слабом этом свете не видел ее красивого лица. - ‚ наездницу
влюбилсЯ, она чем же тебЯ, интересно, завлекла? € как тебЯ Ђлимов там не
прирезал, тебЯ на куски надо резать, ах, жалко, Ђлимов тебЯ пощадил. €ли,
может быть, он про вас ничего не знает? ’ак Я напишу, Я ему быстро глаза
открою, дураку! €шь, сидит - как Я не Я! Џриехал, видите ли, поиграть со
мной, как кошка с мышкой, - голос ее задрожал, в нем послышались слезы. -
„ва года! „ва года, - она словно обращалась к каким-то, окружавшим ее
невидимым свидетелЯм, - Я его жду, вот увиделись, а слово ласковое, хоть
одно, где?
Ђх, как хотела она, беднаЯ, защитить, спасти наше с ней самое дорогое,
самое драгоценное, да, видно, не умела, не с той ноты взЯла. € мне
мучительно было слышать в темноте ее резкий голос, такой непохожий на ее
душу, злой голос, произносивший в темноте колючие и мелкие слова, она не
умела подбирать слова, и они тоже не похожи были на ее душу, ее душа лучше
была и выше этих слов. Ћни свистели в душном воздухе и не попадали в
мишень, они пролетали мимо, как говоритсЯ, за молоком, и жалость, остраЯ и
саднЯщаЯ жалость к себе и к ней поднЯла менЯ с места и толкнула вперед, к
’ае. џ встал, и быстро подошел к ней, и обнЯл ее, и поцеловал, и сказал,
что никого у менЯ в ’ашкенте не было, и это была правда. € она, когда
услышала это от менЯ, то вдруг ухватилась за менЯ цепко и отчаЯнно, как
будто защиты просила, и долго не отпускала менЯ, а Я и не рвалсЯ от нее, и
только когда стало рассветать, Я услышал снова, как громко тикает
будильник на столе...
Ќа дворе уже кончалась ночь, пора было приходить рассвету, и в плотно
зашторенные окна ’айной комнаты втекал какой-то ослабленный серый свет.
‘тали видны стол и зеркало, и блестел уголок ‚овкиной кровати. ’аЯ снова
закинула руки за голову, она лежала молча, у нее были нежные, трогательные
виски, и она смотрела куда-то вверх, и брови были сдвинуты решительно и
сурово.
- Ќет, - вдруг сказала она, - нет, нет. •орошо с тобой, слов нет,
хорошо, прекрасно, волшебно, а не склеитсЯ у нас, не сладитсЯ, все равно -
нет.
"Џравда, - подумал Я, - все понимает".
Ћна соскочила с кровати и, босаЯ, в рубашке, пошла и оправила что-то на
‚овке. „а, права она, ничего не выйдет, пора кончать.
- ѓолова болит, - сказал Я, - на воздух надо.
Ћна несколько раз кивнула головой:
- Ѓеги, беги. џ вижу, опЯть потЯнуло куда-то. ЋпЯть бежать хочешь. Ђ
куда? Људа, отчего ты, все бежишь? —то ищешь? Љого? Ќе ищи, все равно не
найдешь. ‘кажи правду, соврал про ’ашкент? ‚едь было же? Ѓыло? ѓовори!
‚едь Я тебЯ два года ждала, все ждалочки изгрызла... †дала, ждала...
џ сказал:
- Љинь мне рубашку. - Ћна подала мне одежду. - †дала, говоришь? ‚ерю.
Ќо ведь ты же не одна ждала?
- —то? - сказала ’аЯ.
џ сказал:
- ’ы в компании менЯ ждала, ’аЯ. Џоэтому тебе и хочетсЯ, чтобы у менЯ в
’ашкенте кто-то был. Ђ Я тебе верно сказал, ты знаешь, если бы у менЯ кто
был, Я бы сразу сказал. Ђ ты обмануть менЯ хочешь, а чувствуешь, что это
не дело, не длЯ нас с тобой поступки, вот и пророчишь, что, мол, у нас не
сладитсЯ. ќто совесть твоЯ за тебЯ говорит. € на том спасибо.
Ћна отступила от менЯ подальше.
- ’ы что? Ќе протрезвел?
џ сказал:
- ‚ыходи, ’аЯ, за майора. џ тебе советую. ‡а ‹ыбарзина не надо -
скользкий, ты дай ему атанде, а за майора иди.
Ћна заплакала. Џлохо дело. џ когда это говорил, Я думал, что она мне по
морде даст или на колени встанет, скажет, что неправда, что это все не
так, не было и быть не могло. ‚о мне надежда жила целый день, что она мне
в глаза плюнет, что Я потом, когда встречу этого ‘лавку из винеровской
труппы, Я все уши ему оборву, чтоб не трепалсЯ, не повторЯл черт знает
какую чепуху. Ђ теперь, когда ’аЯ заплакала, закрыла лицо руками и слезы
побежали уже сквозь пальцы, их было видно, много быстрых и мелких слез,
только теперь Я понЯл, что все это правда. Њожет быть, следовало мне
промолчать, не признаватьсЯ, что мне все известно, не затевать истории, а
то ведь как черство с моей стороны получаетсЯ, ведь и ей небось горько
сейчас. € когда Я про себЯ пожалел ее, Я понЯл еще и то, что она живет в
моей душе и долго будет еще жить, что она, может быть, часть менЯ самого,
и не скоро Я сумею отделитьсЯ от нее, от этой части, и посмотреть на нее
чужими глазами, и что теперь началась в моей жизни новаЯ дорога, котораЯ,
может быть, будет потрудней всех других, по которым Я ходил в этой жизни.
Ќо так уж случилось, так выпало, так стасовалось, и теперь все. ’ы ступил
на эту дорогу. €ди же!
џ встал и подошел к ‚овкиной кроватке. Ћттуда по-прежнему тЯнуло теплом
детского тела, мальчишка лежал, отвернувшись к стенке, круглаЯ, складнаЯ
его головка темнела черной перчинкой на белой подушке. џ нагнулсЯ и
понюхал его волосы. Ћни пахли свежим июльским сенцом. џ прикрыл
открывшеесЯ ‚овкино плечо, прикрыл его всего плотно, по шею. Љогда Я
нагибалсЯ, услышал, как что-то брЯкнуло в кармане, и вспомнил, вынул
пластмассовую собачку, купленную в ресторане, и положил к ‚овке на одеЯло.
’аинственный это был ребенок, что-то вроде †елезной Њаски. •отелось бы
мне с ним познакомитьсЯ. Џодумать только, Я всегда видел его только
спЯщим, ведь Я приходил сюда по ночам и уходил на рассвете и всегда видел
только круглую точеную детскую головку на белой подушке, слышал чистое
дыхание, ощущал тепло его тела, а глаз не видел, голоса его не слышал, как
ходил он - не знал, и жалко мне было. € сейчас Я положил свою руку в
‚овкину ладонь, чтобы проститьсЯ с ним, и пожал эту незнакомую ладонь. Ћн
не проснулсЯ, нет, только пошевелилсЯ, положил щеку поудобнее, и все-таки
Я ощутил почти неуловимое ответное пожатие - он спал и пожал мне руку во
сне. —то ему снилось сейчас? Љто ему снилсЯ?
’аЯ сказала от окна:
- ’ебе кто все это расплел? Љому Я спасибо-то должна сказать?
џ сказал:
- џ пойду сейчас.
Ћна подошла ко мне, и страннаЯ у нее была походка. ЃоЯлась она менЯ,
что ли? Ћчень униженно она шла. џ обнЯл ее за плечи. Ћна поднЯла ко мне
лицо. ѓлаза ее были прикрыты.
- —то ты хочешь, скажи, - сказала ’аЯ. - џ все сделаю.
- ‘лавнаЯ ты, ’аюха, - сказал Я, - а Я, брат, тЯжелый человек. •арактер
очень у менЯ тЯжелый, не годитсЯ никуда.
ѓлаза у нее все еще были зажмурены, и веки дрожали, словно она все-таки
думала, что Я прибью ее, и все у нас будет, как у людей.
Ѓудильник все еще тикал на столе.
џ сказал:
- Џроводи.
Ћна встрепенулась и снова взЯла менЯ за руку. џ сжал ее горЯчие пальцы
и пошел за ней. ‚ квартире по-прежнему было тихо. Ќикто еще не просыпалсЯ.
“ дверей ’аЯ слегка замешкалась и тихо, не звЯкнув, отперла замок. Ћна
медлила отворЯть, видимо, считала, что не все еще сказано. џ молчал.
Џотому что сказано было все. ’огда она припала ко мне, ненадолго, наспех,
и спросила:
- ‘овсем?
џ не ответил ей, толкнул дверь и вышел на волю.

‡везда все еще стоЯла на большом, уже начинающем светлеть небе. Ћна
только немного переместилась вниз и направо, но была такаЯ же колючаЯ и
льдистаЯ, в мелких, нестерпимо сверкающих лучиках - ощетинившийсЯ небесный
еж. ’ихо было в переулке, он был как заколдованный в этом звездном свете,
спЯщий, зачарованный, оцепленный кривыми ветками деревьев, протЯнувшими
свои темные руки над маленькими крышами. ѓулко стучали мои каблуки по
асфальту. Љогда Я преодолел переулочный горбик и криваЯ резко пошла вниз,
мне пришлось прибавить шаг, и сторожкаЯ тишина взрывалась моими шагами,
как пистолетными выстрелами. џ шел по улице, измотанный до предела, и душе
моей было жестко, смутно, безрадостно. Ќа пустынном, безлюдном бульваре
ветер шумел в листьЯх и ворошил, взметал на дорожках скрипЯщую едкую пыль.
“ остановки троллейбуса стоЯла небольшаЯ группа парней в коротких плащах,
сигареты тлели в их мальчишечьих ртах. Ћни негромко разговаривали о
каких-то шлакоблоках, и когда Я проходил мимо, замолчали, как по команде.
Џо их лицам видно было, что Я выглЯжу вроде как чокнутый. ‚переди, у
далекого светофора, уже сбегались первые стайки автомобилей, дорога была
похожа на хлебный ломоть, и задние фонарики автомобилей покрывали этот
ломоть красными икринками. Џостепенно Я согрелсЯ, шел быстро и минут через
десЯть пришел к цирку.
‚ проходной было тепло, попахивало керосином и какой-то едой, и, когда
скрипнула отвореннаЯ мной дверь, тотчас же в вахтерской комнатушке
растворилось оконце и в него выглЯнуло сморщенное и подкрашенное личико
Ќоры, цирковой артистки, состарившейсЯ на манеже, старинной моей
приЯтельницы, деЯтельной, разумной и веселой женщины, когда-то
принадлежавшей к самой что ни на есть цирковой верхушке. ЃлагодарЯ этой
принадлежности к высшим сферам Ќора была очень требовательна к людЯм, и
далеко не всЯкого она одаривала своим расположением. џ же был сыном ее
любимой подруги, и со мной Ќора вела себЯ "на равных". ‘ейчас она
посмотрела на менЯ своими пронзительными буравчиками и сказала тревожно:
- ‚ чем дело? ‡дравствуй, с приездом. —то с тобой?
- џ разбудил вас? Ќи в чем не дело. ‚се нормально.
- €ди ко мне, - сказала она, - Я не сплю на дежурствах. ‚ообще мне
кажетсЯ, что Я никогда не сплю. —итаю сижу. €ди сюда, посиди немного. ѓде
ты шлЯлсЯ?
џ сказал:
- ѓулЯл.
- Ќу и ну, - она покачала головкой, - где так гулЯют? ‘ломишь голову,
смотри, у тебЯ такой вид, словно тебЯ живого пилой пилили.
- ЋбойдетсЯ.
€ Я вошел в ее маленький чулан. Њне с ней было просто и спокойно,
как-то по себе. € вахтерка эта, котушок, и покрытаЯ ватным лоскутным
одеЯлом скамьЯ, и сама тетЯ Ќора - все это было кусочком цирка, ну, а цирк
был мне дом родной. ‡десь в этот поздний или, может быть, ранний час
(старые ходики висели на гвозде с подвЯзанной к гире ложкой; они
показывали сорок минут пЯтого) было тепло и тихо, рЯдом со мной сидела
добраЯ, чуднаЯ старуха, мой верный товарищ, артистка с переломанным
крестцом, и Я повалилсЯ на бок, на одеЯло, и вытЯнул ноги, и она тотчас
подставила мне под них табурет. џ прикрыл глаза.
- ѓрина вот сижу читаю, - сказала Ќора негромко. - џ так: Я дочитаю его
книжку, закрою, переверну, снова открою и опЯть читаю. Ќе надоедает.
- „ай чаю, - сказал Я, - если есть. „а, ѓрин не может надоесть.
Ќора копошилась у покрытого газетой стола. Ћна снЯла крышку с большого
синего чайника.
- џ недавно смотрела кинокартину "Ђлые паруса", - сказала Ќора. -
Њожет, тебе крепкого заварить?
- Ќе засну тогда, - сказал Я, - а надо поспать. Ќу, ходила ты, значит,
на "Ђлые паруса"...
- „а, - продолжала она, - ведь это ужас. ‡нала бы - ни за что не пошла.
‚се, что Я внутри себЯ видела, когда читала, все это просто осыпалось
как-то, оползло. џ не могла все это видеть, хотелось защитить то, свое. џ
стала глаза закрывать, чтоб не видеть, а потом и вовсе сбежала. Ќет, так
нельзЯ. Ќе теми руками делали, - добавила она убежденно. Џотом еще
добавила: - „а Я и вообще против этого...
- Џротив чего?
- „а против того, чтобы самые лучшие книги в кино ставили. ‚от —ехова
"„ом с мезонином" и "„аму с собачкой". ‚едь жалко, понимаешь, жалко! ‚едь
Я себе все не так представлЯю! € обстановку, и природу, и лица, и глаза, и
голоса, и даже движениЯ. ‚едь это так у всех. € всем, по-моему, должно
быть жалко, что все это в кино обЯзательно перекорежитсЯ... €ли вот:
артистка играет. Ћна, конечно, молодаЯ, и красиваЯ, и в моду вошла, но ты
пойми - она вчера Љаренину сыграла, а сегоднЯ она „ездемона, а завтра
ЉроткаЯ из „остоевского, а в "Љинонеделе" уже пишут, что теперь она
снимаетсЯ в кинокомедии "‡аведующаЯ булочной". Људа это годитсЯ?.. ’ебе с
сахаром?
- Ћх, строга, тетЯ Ќора, - сказал Я.
Ћна снЯла кружку с плитки.
- ЏогорЯчей, да?
- Ќет, - сказал Я, - это еще что за новости! џ не люблю. ’еперь пусть
стынет. ЋпЯть надо ждать.
џ снова закрыл глаза, а она, немного озадаченнаЯ, засмеЯлась ласково и
хрипло.
- Љапризы... - сказала Ќора, - ему еще не нравитсЯ. Ћх, забаловали
тебЯ, ЉолЯ, бабы.
- ’ы в уме? - сказал Я. - Ќе стыдно тебе, старуха? —то это ты несешь?
Љогда это менЯ баловали бабы? € вообще, где они, эти бабы? —то-то не
видно!
- € хорошо, что не видно, - горЯчо подхватила Ќора, - Я сама баба, а
баб не люблю. ’ы, ЉолЯ, мужик, и ты, конечно, вправе, ты можешь крутить
романы, но Я тебе так скажу: тебе друга надо одного-единственного, ты
большой артист, самый человечный клоун, и тебЯ все эти романы будут
держать, иссушат душу, растреплют тебЯ всего, как мочалку изжуют, тебе,
говорю, друга, друга надо, женщину-друга.
- ’ы мой друг, - сказал Я, - и все! ‚полне, хватит, но горло сыт.
„ай-ка мне, друг мой, женщина, чего-нибудь пожевать. € не заводи
спасительных разговоров со мной больше никогда. ЏонЯл - нет?
- ЏонЯл - да! - сказала Ќора. - ‘ъешь с сыром?
- Ќи в коем! - сказал Я.
- ‚от есть полбублика, - сказала она, - возьми... џ взЯл, а она села у
стола, облокотилась и подперла маленьким кулаком свое сморщенное личико, и
подведенные ее глазки прикрылись какой-то тонкой пленкой, как у старых
птиц, она смотрела прЯмо перед собой, и Я не знал, спит она или нет, тетЯ
Ќора, и Я пил ее чай, и жевал ее черствый бублик, и вспоминал далекое
времЯ, когда Я был маленьким и мы жили в Џолтаве, были живы отец и мама, и
тетЯ Ќора приходила к нам в гардеробную в розовом трико, туго натЯнутом на
точеные ее ножки, и всЯ она была осыпана цирковыми драгоценностЯми из
стекла и фольги, блестки сверкали на ее груди, тогда она была совсем еще
молодаЯ куколка, и они с моей мамой смеЯлись, и болтали, и грызли орехи, и
орехи щелкали на их зубах, это были звонкие выстрелы, как из пистолета, и
вырастали горки ореховой скорлупы. € Я всегда просилсЯ сам убирать эти
скорлупки и говорил стихи: "Ђ орешки не простые, все скорлупки золотые", и
приходил отец с манежа и размазывалсЯ перед зеркалом, и все косилсЯ на
молодую куколку своим цыганским злым глазом, вот кто любил женщин и кого
они тоже любили - это батЯ мой €ван Ќиколаевич, и когда мама замечала эти
его взглЯды на Ќору, она начинала смеЯтьсЯ еще громче, и мне слышалась в
раскатистом этом смехе некотораЯ принужденность. € потом помню, как к нам
зачастил бесстрашный капитан ‘антино, он был смелый и дерзкий человек и
работал с пантерами, а когда он видел Ќору, он сразу становилсЯ шелковый,
и большие его прекрасные глаза, обведенные какими-то тонкими тенЯми,
становились грустными, и даже победный его нос повисал как-то очень
жалостно, и Я знал, что он просит тетю Ќору поехать с ним в его родную
€талию, но тетЯ Ќора сказала ему, что она еще очень молодаЯ и не поедет в
€талию, а через некоторое времЯ вышла замуж за рослого ‘ашку Џермитина,
ассистента этого самого бесстрашного капитана ‘антино. € капитан был на их
свадьбе и плакал, и ‘ашка плакал, и тетЯ Ќора тоже, а потом они с ‘ашкой
стали репетировать, они целый год репетировали, и они стали называтьсЯ
мировыми снайперами - сверхметкими стрелками, объехали всю ђоссию и
пользовались большим успехом. Ђ капитан уехал в свою родную €талию, и там
его все-таки растерзали эти подлые пантеры. € его ассистент дЯдЯ ‘аша
бросил тетю Ќору, и никто не знает до сих пор, что у них там вышло, просто
тетЯ Ќора снова стала работать одна и работала всю свою длинную, долгую
жизнь, работала безупречно, всегда пользовалась успехом, но говорили, что
ей очень полюбилось красное сладкое вино и это помешало ее работе, потому
что она пила его слишком много. Ђ в войну тетЯ Ќора всегда стоЯла на
крыше, дежурила, учила ребЯт тушить зажигалки и всегда палила вверх из
своего оружьеца, все хотела сбить вражеский самолет. € когда нас отослали
из пионерлагерЯ в эвакуацию, на Њагнитку, там было голодно, и Ќора била
голубей, всех, наверно, в городе перебила голубей, и раздавала их
артистам, на подкормку... Ђ сейчас Я уже давным-давно взрослый и скоро
буду просто пожилой, и вот Я сижу у нее в вахтерке, и Я разбит сейчас
душой, и Ќора дремлет, и обута она в мужские ботинки, и какие-то кривые
чулки сползают с ее высохших ног.
- …ще налить, выпьешь?
Ћна была готова кормить и поить менЯ, лишь бы Я не уходил.
- ‚се, - сказал Я, - спасибо тебе, напоила.
- ’ы не думай, - сказала она, словно решившись, - не так страшно -
синее лицо, а так, в общем, все равно симпатичный. џ думала - гораздо
хуже.
Ђх ты, тетЯ моЯ Ќора.
џ сказал:
- џ привык, что ты. ЏустЯки. ’ы прости менЯ, что Я раньше к тебе не
пришел. ‡авертелсЯ. ’ам у менЯ платок длЯ тебЯ, в общем, он ничего, он
большой и мЯгкий и с этим... как его... с начесом! џ не успел
распаковатьсЯ как следует, так что Я тебе завтра отдам, ты извини.
Њне было неловко видеть, как она покраснела и отвернулась, стараЯсь
скрыть удовольствие.
- ‡ачем тратишьсЯ? - сказала она.
џ погладил ее морщинистую лапку.
- Ќу, пошел, досплю.
- €ди, - сказал она. - ђазбудить?
- џ сам.
- —аса два тому назад раскатовский багаж прибыл, - сказала Ќора, -
десЯть Ящиков огромных, завтра подвеска, послезавтра репетициЯ.
- ‚от и славно, - сказал Я. - Љонец второго отделениЯ на месте. Ћни где
остановились?
- ‚ цирке. ‚ большой гардеробной. €м кровати поставили, все честь
честью.
- Ќу-ну, - сказал Я.
€ Я вышел от Ќоры и прошел двором, и когда шел, чувствовал себЯ таким
старым, еле ноги волочил. Ђ что, молодой, что ли, скоро сорок, старый, он
и есть старый. € Я вошел в цирк и, шаркаЯ подошвами, побрел на конюшню. ‚
огромном здании цирка было непроглЯдно темно, Я пошел чуть ли не ощупью.
‚скоре немножко забрезжило, одинокаЯ "экономнаЯ" лампочка почти не
освещала конюшню. Ќо Я знал, где выключатель, нашарил его, прибавил свету
и пошел к ‹Яльке. џ прошел мимо аккуратно составленной пирамиды Ящиков,
новеньких и еще не грЯзных, на них было написано - на каждом: "ђаскатов!"
ЊенЯ насмешил этот восклицательный знак, Я обогнул Ящики, там в конце
конюшни спала больнаЯ слониха, Я шел к ней.
‚идно, суждено мне сегоднЯ было и радость пережить. Џо закону
справедливости. Ђ то что ж на человека так наваливатьсЯ, брать за горло и
бить под вздох? Ќадо дать человеку передышку, воздуху надо дать ему
глотнуть. € этот воздух дала мне ‹Ялька. ‚едь Я воображал, что эта
несчастнаЯ спит под своим сеном, дрожит и зЯбнет, и тЯжелые хрипы в ее
груди делают свое страшное дело. Ќичуть не бывало! ‘лониха встретила менЯ,
стоЯ на ногах, с весело и задорно приподнЯтым хоботом, она покачивалась
взад и вперед, словно разминаЯ уставшие мышцы и перегонЯЯ застоЯвшиесЯ
ведра крови по всему могучему и здоровому своему телу. “видев менЯ и сразу
признав, ‹Ялька торжествующе трубанула, и, наверно, в эту минуту многие в
ужасе заткнули уши - и животные и люди. џ подошел к ней, и слониха обнЯла
менЯ хоботом за шею и притЯнула к себе, от нее пахло сеном и цирком, и Я
обнЯл ее, широко раскинув руки, чтобы побольше захватить необъЯтного ее
лица. Њы так постоЯли немного, обнЯвшись, потом ‹Ялька повернула менЯ к
себе спиной и несильно толкнула вперед. џ вспомнил про булочки и поглЯдел
на пол, куда положил их вечером. Ѓулочек не было. Ќи одной. џ оглЯнулсЯ и
сказал:
- Ђй, браво! ‚се съела?
‹Ялька не обратила на этот вопрос никакого вниманиЯ и снова хоботом
толкнула менЯ. ‚ чем дело? џ не понимал ее и поглЯдел в ту сторону, куда
двигала менЯ ‹Ялька. Ћттуда шел какой-то запах. џ сделал несколько шагов и
увидел ларь. ‚от оно что! џ сразу ее понЯл и открыл ларь. Ћн был доверху
набит свеклой и морковью. ќта чертиха хотела есть! Ћна была здорова и
хотела есть! Љак Я сразу не догадалсЯ! џ набрал корма и стал таскать его и
складывать у ‹Ялькиных ног. Ћна занЯлась едой. ‚се было в порЯдке.
џ пошел к себе.

ЊоЯ гардеробнаЯ была без окон. ‚ ней было совершенно темно, но Я не
стал зажигать свет, Я и так отличнейшим образом нашел свою постель. –ирк
еще спал, тишина владела цирком, и только изредка ко мне сюда доносилось
легкое весеннее погромыхивание, словно невдалеке собиралась освежающаЯ
перваЯ гроза и длЯ начала рассыпала по небу, раскатывала над полЯми первые
громовые шары. Ќо это было не так, сейчас стоЯла осень, осенью гроз не
бывает, и Я отлично знал, откуда эти мощные звуки, долетающие сюда под
крышу, Я знал, что это –езарь, царь зверей, старый, с пломбированными
зубами лев плохо спит, мучимый ревматизмом, и что сейчас беднЯга,
наверное, уснул и ему снитсЯ ростовский цирк - там было тепло и там у него
осталась одна знакомаЯ, больнаЯ астмой сторожиха. Ћн тосковал по ней.
џ положил руки под голову, и уставилсЯ в темноту, и приготовилсЯ не
спать, потому что, как ни верти, а сегоднЯ произошел наш с ’аей разрыв, и
это, видно, нелегкое дело. Ћна была дорога мне, иначе с какой бы радости
Я, как дурак, вел совершенно чистую жизнь около двух лет? Њожет быть, Я ее
выдумал, всю ее с головы до ног, и любовь, свою к ней выдумал, и уж
навернЯка Я выдумал ее, ’айну, любовь ко мне. ‚едь она-то, оказываетсЯ,
жила нечисто и не ждала менЯ, и майоры возили ее на своих машинах, да-да,
майоры, ведь не обо всем же на свете может знать пЯтнадцатилетний
мальчишка, у одного майора "‚олга", и он его знает, а другой, может быть,
берет такси, а четвертый пешочком, а ‹ыбарзин норовит в кабачок,
послушать, как оркестр "дует стилЯжку". Ђ Я-то себЯ настраивал, и
перестраивал, и мучил, чтобы быть достойным ее, а сейчас вот пробыл у нее,
а потом ушел просто так, переставлЯЯ ноги, самым обыкновенным образом, и
не умер, и не было инфаркта и каких-то невыносимых сожалений. € если бы Я
хотел честно посмотреть в самого себЯ, то Я бы, может быть, многое увидел,
но Я не хотел честно смотреть, Я уклонЯлсЯ, и все потому, что боЯлсЯ там,
в себе, увидеть, что ничего не испытываю, кроме обиды: обманули такого
хорошего парнЯ, и уж если совсем честно, - тогда так: Я чувствовал, что
мне после всего, что случилось, после того, как Я ушел от ’аи и побыл
один, уже знаЯ, что нашей с ней жизни конец, после всего этого у менЯ
словно полегче стало на душе, словно расковали менЯ, отвЯзали от дерева,
ошейник снЯли. ќто было новое чувство, такого не было до сих пор, и оно
доставлЯло наслаждение, странное и острое, какое бывает, когда стукнешь
руку или ногу о барьер, потом сидишь за кулисами, а оно проходит.
Ѓольно-то оно больно, но проходит. „а, мальчишка Я все-таки старый, седой,
а все-таки мальчишка, вот обрадовалсЯ, что на свободу вырвалсЯ, а дело-то
в том, что у тебЯ просто никак не складываетсЯ, не устраиваетсЯ то что
люди называют личной жизнью. € тебе остаетсЯ только ожидать чуда. ’ебе
остаютсЯ сказки в которых ты столько раз представлЯл шутов и скоморохов,
сказки, в которых под звуки серебрЯных фанфар поЯвлЯетсЯ “дивительнаЯ и
ЌебывалаЯ, ‡олотоволосаЯ и ‘инеглазаЯ ‹юбовь. € тебе, дураку, пока ты
сейчас один лежишь в своей комнате, и вокруг темнотища, и ты не можешь
даже в зеркале увидеть свое покрасневшее уродское лицо, - вот только здесь
и только сейчас тебе разрешаетсЯ вообразить себе, что сказки иногда
превращаютсЯ в Явь, происходит редкостное чудо, и ‘инеглазаЯ и
‡олотоволосаЯ ‹юбовь найдет тебЯ на конюшне и протЯнет к тебе руки, и ты,
увидев ее, сразу узнаешь. ќто Я уже засыпал, а ведь думал не спать, а вот
поди ж ты - засыпал, несмотрЯ ни на что, самым бесстыдным образом, а
где-то внизу взревывал тоскующий лев, мучимый старческой бессонницей,
потомственный артист цирка, самый настоЯщий залуженный артист республики
из отрЯда хищников.
„а это Я засыпал, и в моей голове закружились и смешались разные
обрывки из детских представлений, елочных спектаклей и цирковых пантомим,
и мгновеньЯми Я снова просыпалсЯ и вспоминал, что ’аи уже нет в моей
жизни, совсем нет, как и не было, быльем поросло, а такое горЯчее было
место в сердце, такое живое. € теперь Я не буду ходить в буфет, не буду
искать ее и не буду знать думает ли она обо мне, плачет ли. Џускай она
поплачет, ей ничего не значит... ЏредставлениЯ пойдут одно за другим, Я
так и останусь жить в цирке, ни в какую гостиницу не поеду, здесь Я ближе
к своей работе, к своей клЯтве манежу, это как объЯтие, лучше дать его
разрубить, чем самому добровольно разжать руки. ‚ысший смысл моей жизни, -
Я говорил о нем сегоднЯ в ресторане - вот в этом смысл моей жизни. ‘егоднЯ
и ежедневно џ надеваю парик, иду в манеж, дети смеютсЯ Я снимаю парик, иду
в душ, сорок минут перерыва, Я надеваю парик, иду в манеж, дети смеютсЯ, и
в этой железной мерности есть то высокое, что делает менЯ —еловеком среди
‹юдей. ‘егоднЯ и …жедневно встают к пылающим и гудЯщим печам сталевары,
‘егоднЯ и …жедневно выходЯт на вахту матросы, ‘егоднЯ и …жедневно
тренируютсЯ космонавты и припадает к окулЯру телескопа голубой астроном.
‘егоднЯ и …жедневно состоЯтсЯ первые роды, и последние строки стихов
дописываютсЯ ‘егоднЯ и …жедневно.
‘егоднЯ и …жедневно идет представление на выпуклом манеже ‡емли, и не
нужно мрачных военных интермедий! „ети любЯт смеЯтьсЯ, и мы должны
защитить „етей! Џусть ‘егоднЯ и …жедневно вертитсЯ эта удивительнаЯ
кавалькада радости, труда и счастьЯ жизни, мы идем впереди со своими
хлопушками и свистульками, мы, паЯцы и увеселители. Ќо тревога все еще
живет в нашем сердце, и сквозь музыку и песни мы кричим всему миру очень
важные и серьезные слова:
- ‡ащищайте „етей! ‡ащищайте „етей!
‘егоднЯ и …жедневно!

Џод дверью кто-то долго возилсЯ и царапалсЯ. џ протЯнул руку и зажег
свет.
- ЉолЯ, ты спишь? - сказал кто-то робко.
ќто Ќора. ЃоитсЯ, чтобы Я не проспал. џ сказал:
- ЉошмарнаЯ ты все-таки дама, тетЯ Ќора, Я же сказал, что Я сам. ‚ходи.
Ћна вошла, немного смущеннаЯ.
- ‹ежи, лежи, - сказала она, - Я пришла тебе сказать именно, чтобы ты
спал спокойно. “тренник-то отменили. ‘коро подвеска начнетсЯ - аппаратуру
ђаскатовых будут вешать. Ђ завтра ихнЯЯ репетициЯ, а уж потом и начнем
новую программу. ’ак что ты спи, высыпайсЯ. џ пойду. ’еперь послезавтра
моЯ смена, увидимсЯ. Ѓудь здоров.
€ так же смущенно, как пришла, она направилась к двери. € ни взглЯдом,
ни словом не напомнила. Ќо Я-то помнил.
џ сказал:
- ’етЯ Ќора, стой! ‚от так и стой. Ќе оборачивайсЯ. џ тебе что-то
скажу!
Ћна остановилась и стоЯла ко мне спиной у самой двери. Ќа ней
старенькаЯ жакетка была. џ открыл чемодан, достал тот платок и кинул ей на
плечи. џ сказал:
- Ќоси на здоровье.
ЏриЯтно, когда так радуютсЯ. Ћна обернулась, и всЯ зарделась, и быстро
в него закуталась, роскошными такими движениЯми, вроде она графинЯ, а этот
платок - соболевый палантин. Љонечно, она тут же кинулась к зеркалу и всЯ
словно помолодела лет на тридцать. џ, разумеетсЯ, не преминул:
- Ћчень идет. Џросто на редкость. —тобы вещь настолько была к лицу!
Ђй-ай. Џросто Я тебЯ не узнаю. ђазрешите представитьсЯ. ‚ы, случаем, не
‘имона ‘иньоре?
Ћна сказала:
- Ќу, спасибо.
џ сказал:
- “годил?
- …ще как, - сказала она. ‚идно, ей хотелось менЯ поцеловать.
џ сказал:
- Ќу, сна теперь уже не будет! Ќадо умыватьсЯ! ’ак послезавтра
увидимсЯ? Џриходи менЯ смотреть!
Ћна сказала:
- ЋбЯзательно!
€ когда она проходила, Я взЯл ее за плечи и тихонько сжал. Ћна сказала:
- Џусти, задушишь.
“лыбнулась счастливо и ушла.
Ђ Я оделсЯ, привел себЯ в порЯдок и пошел в цирк.
ЌапрЯженный, горЯчий денек предстоЯл сегоднЯ всем артистам, нужно было
распаковатьсЯ, прорепетировать, отгладить костюмы, приготовитьсЯ к манежу,
договоритьсЯ о своих особых "условностЯх" с Ѓорисом, потолковать с
электриком, занЯть гардеробную или место в ней, объЯснить работу
униформистам, в общем, сделать тысЯчу тысЯч дел, таких мелких и таких
важных, таких спешных и неотложных. € едва только Я вышел из своей
комнаты, менЯ тут же охватила эта бодраЯ, деЯтельнаЯ и рабочаЯ атмосфера
утреннего цирка, к которой Я привык с детства и которую так любил. “же на
лестничной площадке Я увидел, как разминалась ‚алЯ Ќетти, это она делала
что-то вроде утреннего класса, костюмчик на ней был самый неказистый, и
всЯ она без грима была худенькаЯ и мокраЯ, и работала она насмерть, не
щадЯ себЯ, держась за перила лестницы попеременно то левой, то правой
рукой. “видев менЯ, она улыбнулась и помахала мне, и Я не стал ей мешать,
ответил ей и пошел в манеж. ‡анавески обе были раздернуты, униформисты
сновали в разные стороны, взлаивали чьи-то собачки, лЯзгали какие-то
никелированные столбики, кто-то кому-то что-то кричал, кто-то ругалсЯ,
поминутно вспыхивал то красный, то синий, то зеленый и белый свет - это
проходили партитуру эффектов засевшие в своей кабине электрики. ‚ манеже
сегоднЯ было особенно шумно, потому что прорепетировать в манеже всегда
лучше, чем в коридоре, а манеж редко бывает свободным; и хитрый Ѓорис
разрезал невидимым ножиком арену на точные дольки, как в конфетной
коробке, и в каждой такой дольке артист репетировал, и повторЯл, и гранил,
и шлифовал свой ответственный трюк. „а, здесь сейчас много артистов нашего
всемирно прославленного цирка. ќти люди слышали горЯчие аплодисменты на
аренах всего мира. € Я знал, что Я равноправный в этом горЯчем братстве,
это поддерживало менЯ, помогало мне! ‹юди встречались, здоровались и
окликали друг друга, и все это вместе взЯтое удивительно напоминало мне
‡апорожскую ‘ечь: "Ђ, это ты, Џечерица! ‡дравствуйте, Љозолуп! ‡дорово,
Љирдюг! Ђ что Ѓородавка? —то Љолопер?"
…й-богу, было здорово похоже!
- Ќу, как там сборы?
- Ђ как вы проходили?
- ’ы не встречал ‚алези?
- “ ЊалЯренко умерла шимпанзиха!
Њимо менЯ пробежал совсем запарившийсЯ Ѓорис. Ћн сказал:
- Џосле, когда кончитсЯ эта шебурда, найди менЯ. Ќе пропадай.
џ сказал:
- ‹адно. - € пошел к форгангу, и встал, опершись плечом о стойку. џ
хотел посмотреть на работу.
‘лева от менЯ, на местах, сидел высокий и седеющий, похожий на
мексиканца из ковбойских фильмов человек. Џеред ним стоЯл юноша в
светло-сером костюме. “ него был абсолютно не цирковой вид, особенно не
нашими казались прЯмоугольные стеклЯшки пенсне, каким-то чудом держащегосЯ
на пипочке-носике юноши. Њексиканец же этот был популЯрным у цирковых
артистов человеком, это был режиссер Ђртур Ѓаринов, умница и насмешник, и
сейчас в этом шуме и гаме он занималсЯ со специально приглашенным
драматическим артистом, который должен был читать монолог перед началом
программы, - Ђртур был специалистом-постановщиком этих прологов, или, как
говорЯт в цирке, парадов.
- Ќу! - сказал Ѓаринов. - —итайте текст.
- ‘ейчас, - сказал драматический артист; он встал, откашлЯлсЯ и душевно
прочитал:

Џусть солнце нашей дружбы вечной
‹ьет на арену Яркий свет!
Џримите ж наш привет сердечный,
Ќаш артистический привет!!!

‘колько помню себЯ в цирке, всегда в прологе читают такие кошмарные
стихи. Њожете их заказать Њискину иди ‡именскому, начинающему Љускову или
академику ‘ельскому, все равно стихи длЯ парада будут бутафорские,
неживые, гремЯщие и фальшивые, прЯмо не знаю, в чем тут дело, просто
заколдованное место.
‘ейчас Ђртур учил молодого артиста искусству чтениЯ стихов.
- Ќу кто так читает? - спрашивал он, нещадно шепелЯвЯ. - ‚ас же не
слышно! Љогда читаешь в цирке, нужно орать! Џонимаете - орать! € вертетьсЯ
нужно вокруг себЯ, потому что, те, кто сзади вас сидЯт, они тоже платили
деньги! –ирк-то круглый. - ћноша опЯть прочитал несчастные стихи, и опЯть
Ђртуру не понравилось. - Љто вас учил?! - закричал он, и в углах его
шепелЯвого рта сбежалась пена. - ѓде вы учились, Я вас спрашиваю?
Њолодой человек холодно посмотрел на него. €з глаз его сочилось
презрение.
- џ училсЯ во Њ•Ђ’е, - надменно сказал юноша.
- ќто звучит драматично, - сказал Ђртур, - "џ училсЯ во Њ•Ђ’е!", "џ
убит подо ђжевом!". Ќу, ничего, не горюйте! - ободрил его Ђртур. - ‡десь
вас научат настоЯщему делу.
џ отвернулсЯ от них и стал смотреть в манеж. ’ам репетировал сальто на
ходулЯх молодой Љонойко. ќто трюк исключительной силы, и, по-моему, Я
никогда такого не видел. Ћн повторил его несколько раз, и всЯкий раз
безошибочно, точно, все выходило как нельзЯ лучше, ни разу не сорвалсЯ, и
красивый какой парень, все вместе просто блеск. ‹учшего и не надо. Љонойко
ушел спокойно и деловито, нисколько не рисуЯсь. Ћн прошел мимо ‚аськи
ѓорюнова, тог стоЯл в "мертвой точке" - на левой руке, и Љонойко сказал
что-то ‚аське, и тот ему ответил, а что, Я не расслышал. ‚аська вот так,
на левой руке, может пропрыгать на –ентральный телеграф и обратно - это
признанный чемпион жанра. ѓде-то слева репетировал ‹ыбарзин, видно, ему
хотелось подтЯнутьсЯ, он кидал семь шариков, и у него даже иногда
получалось. •отЯ все-таки часто "сыпал", и мне смотреть на него все равно
было тошно. ‚ самой его манере есть что-то тошнотворное. “бейте менЯ, а
есть. Џрав "Џензенский рабочий".
џ отвернулсЯ и увидел дедушку ѓарри. Ћн вышел в каком-то полувоенном
пиджачке и в валенках, держа в одной руке лонжу, а в другой - ручку своей
маленькой внучки ‘они. „едушка сел на барьер, как садЯтсЯ в деревне
дедушки на завалинке, быстро и по-хозЯйски деловито снЯл с девчушки
платьице, она осталась в детском трико. ‡атем дедушка опЯть очень
сноровисто и ловко захлестнул лонжищу вокруг ‘онечкиной талии, широко
раздвинул ноги, уселсЯ поуютнее и сказал:
- Ђлле!
„евочка стала крутить арабское колесо в таком темпе, что Я глазам своим
не поверил и пошел к ним и стал за спиной дедушки. ЌельзЯ было даже
разглЯдеть ее тельце, она вертелась, как спица в велосипедном колесе,
такаЯ маленькаЯ! ќто не по годам, ведь надо же и мускулы длЯ этого иметь,
а она вертелась, как огонек, мелькала, как белочка, гибкаЯ и ловкаЯ.
„едушка сказал:
- Ђп!
‘онечка остановилась. ‹ичико было у нее напрЯженное, но она улыбалась.
‚о что бы то ни стало. Ћна понимала, что она артистка, и она хоть умри, а
должна улыбатьсЯ. џ сказал:
- Ђй, браво!
„едушка ѓарри обернул ко мне свое доброе монгольское лицо. “видев менЯ,
он сказал удивленно:
- ЉолЯ? ’ы?
- џ вчера приехал. Ќу и девчонка у вас! ‹юкс!
Ћн сделал равнодушное лицо, отстегнул девочку и сказал ей:
- ‘тупай, отдохни. - € когда она убежала, укорил менЯ: - ЌельзЯ. Ќе
балуй. €спортить - две минуты.
џ сказал:
- Ќадо же приободрить.
- Ѓез тебЯ знают, - сказал он с неудовольствием. - Ќу, как дела? ’ы из
’ашкента? —то там?
џ сказал:
- ‚се хорошо. ’олько старому Ђлимову Љаурый руку откусил, кисть..
- ‡наю, - сказал дедушка ѓарри, - это уже полгода известно. Ћстывшие
новости.
Ћн помолчал, пожевал губами и заЯвил:
- •орошему человеку не откусЯт...
Ќе любил старика Ђлимова наш дедушка ѓарри. Ћн у него в молодости
берейтором служил, и, говорЯт, Ђлимов здорово затирал дедушку, не выпускал
его в манеж, хотЯ дедушка был серьезный дрессировщик, почище своего
хозЯина. „алекаЯ это была историЯ, а вот, поди ж ты, еще горела обида в
сердце дедушки, тлела под пеплом годов и сейчас дала искру, и Я хотел было
засмеЯтьсЯ, но не такое было лицо у дедушки, чтобы смеЯтьсЯ, и Я
сдержалсЯ. Њы еще побеседовали с ним о том о сем, но мне не сиделось, мне
все хотелось найти Ѓориса и условитьсЯ о моем номере окончательно, и Я
совсем уже собралсЯ идти, но тут ко мне подскочила сама наша огромнаЯ
ЂмударьЯ - она закончила здесь свои выступлениЯ и уезжала не
сегоднЯ-завтра. ЋгромнаЯ женщина, центнера полтора, не меньше, она
подбежала и сунула мне свою мужественную руку. Њы не виделись с ней года
три, но длЯ Ђмударьи это было неважно, она затрещала, как будто мы ни на
минуту не расставались с ней, прЯмо сходу:
- ЉолЯ, очень хорошо, что Я тебЯ встретила! ЉолЯ, ты возьми
общественное поручение: здесь нужно усилить культработу. ЉолЯ, это
безобразие! ‡а два месЯца, что Я здесь пробыла, ты не поверишь, ЉолЯ, Я
знаю, но это правда, даю слово: здесь не было организовано ни одной лекции
по эстетике. ЉолЯ, так нельзЯ! Њы артисты, ЉолЯ! Њы передовой отрЯд
советской интеллигенции. ЉолЯ, обещай! ’ы нажмешь, ты возьмешь их за
горло, кровь из носа, а лекции и экскурсии должны быть! ЉолЯ, да? ЉолЯ?
- ‹адно, прослежу, - сказал Я.
- ‚конец замоталась, - сказала ЂмударьЯ, вновь устремившись куда-то, -
у менЯ еще сто дел - конец света. Џока.
€ она исчезла, а Я подумал, что теперь увижу эту чудачку сравнительно
скоро - еще годика через два, если не через три.
- ‚от, - сказал дедушка ѓарри, - совсем недавно, на самаркандском
базаре, в дырЯвом балагане у нее был оригинальный номер. Љакой-то байбак
палил в нее из пушки, и полупудовые Ядра шлепались об ее спину, как груди
об матрац. Ђ теперь подавай ей эстетику, без эстетики эта интеллигентка
сдохнет.
- ‹юди растут, дедушка, - сказал Я старику, - люди растут, и наша
ЂмударьЯ вместе с ними. Ќе по днЯм, а по часам.
- „а, - сказал дедушка ѓарри, - да, ты прав.
€ он медленно и печально закрыл глаза. …му, наверно, уже больше
восьмидесЯти было, и вот из-за этого он и грустил. џ извинилсЯ перед ним,
простилсЯ, еще раз похвалил внучку и пошел к Ѓорису.

€нспекторскаЯ комната у самого выхода в манеж, пЯть ступенек книзу, то
ли ромб, то ли параллелограмм, столик, стулик, телефон, вешалка, зеркало,
и все. Ѓорис сидел за столом, рЯдом с ним †ек и, облокотЯсь на столик,
стоЯл Ѓашкович. Ћни все трое, как по команде, поднЯли головы и смотрели,
как Я спускаюсь. Ѓорис сказал:
- Џосиди еще немного, вот сейчас программу утрЯсем.
†ек улыбнулсЯ мне, а Ѓашкович подошел и пожал руку с серьезным и даже
торжественным выражением.
- ‡дравствуйте, Ќиколай €ванович, - сказал Ѓашкович торжественно.
- ‡дравствуйте, ѓригорий …фимович, - ответил Я.
Ћн еще торжественней повернулсЯ и пошел к столу. ’акаЯ же узкаЯ спина у
него была, такое же приподнЯтое левое плечо, так же удивительно вразлет
торчали уши, и так же неуверенно ступали ноги, как тогда, когда
поразительно метко и на веки вечные окрестил его „олгов. ќто было давно,
шла война, Я уже стал подрастать, и менЯ включили в фронтовую бригаду, уже
и рыжим выходил и акробатом-эксцентриком - номерок смонтировал, и, в
общем, в этот день нашу бригаду собрали в кабинете художественного
руководителЯ Њихаила ‚асильевича „олгова. Ћн славный был человек,
высоченный, с козлиной бородкой, и он любил и понимал смешное. „а и сам
был остер, горазд на словечко. ‚от мы тогда сидели у „олгова в кабинете и
слушали его напутствие. „олгов сказал:
- Ќу, вот и все. Ђ бригадиром и, значит, вроде директором будет у вас
Ѓашкович, ѓригорий …фимович.
Њы уже знали тогда Ѓашковича, знали, что он способный по
административной части, простой, сговорчивый, и встретили это назначение
сочувственно. Љто-то даже попыталсЯ похлопать, но тут встал сам Ѓашкович и
неожиданно сообщил:
- Њихаил ‚асильевич, Я не смогу принЯть эту бригаду. џ сегоднЯ получил
повестку. “хожу на фронт.
„олгов ничего ему не ответил. Ћн набрал какой-то номер телефона.
Ћн сказал:
- ’оварищ подполковник? ‡дравствуйте. ќто „олгов говорит. €звините, что
отрываю, но у менЯ к вам неотложное дело... Ђ вот: вы прислали повестку
тут нашему одному работнику, а он нами направлЯетсЯ на работу во фронтовую
бригаду, так нельзЯ ли... —то? ЉакаЯ у него военнаЯ специальность?
„олгов сделал паузу, разом вобрал в себЯ и оценил горестную фигуру
похожего на ржавый гвоздь Ѓашковича и молниеносно подвел итог:
- …го военнаЯ специальность - движущаЯсЯ мишень!
Њного есть прозвищ в цирке: Џовидло, Љарло, „важды Џусто. ‚се это
чепуха, самодеЯтельность. ‚от „олгов Њихаил ‚асильевич, тот умел прЯмо в
Яблочко.
...‘ейчас Ѓашкович сидел за столом инспектора манежа, и все трое они
устроили "совет в ”илЯх". Ћни перекидывали нас, простых смертных, нас и
наши номера с места на место, тасовали, примерЯли, перетрЯхивали и
раскладывали, как карты в пасьЯнсе. ’рудно составить программу, чтобы она
шла по нарастающей линии, чтобы интерес зрителЯ не падал и чтобы всЯ эта
чисто художественнаЯ задача совмещалась бы с технической: с уборкой
аппаратуры, с установкой ее, и тут сам черт ногу сломит, тут, брат, надо
знать, как это сделать - и чтобы волки сыты были и овцы, по возможности,
целы. Ќаука. џ сидел и терпеливо ждал Ѓориса и думал, что вот в другое
времЯ Я бы спокойно сидел в буфете и дожидалсЯ решениЯ своих дел, а теперь
Я туда не могу пойти, не надо, это и мне и ей будет очень несладко.
- Ќу, так, - сказал Ѓорис, - в общем-то так, но возможны варианты. - Ћн
поднЯл голову.
- ЉолЯ, - сказал он, - ты переехал.
- Људа? - спросил Я.
- ‚ конец второго отделениЯ, - сказал †ек, - вон куда.
- Џосле бронзовых Њатвеевых вы пойдете, Ќиколай €ванович, - поЯснил
Ѓашкович. - Њанеж будет уже убран, он будет чистенький, с рындинским
ковром, аппаратура ђаскатовых уже висит загодЯ, и вы сможете работать
спокойно.
- Ќи граблей, ни клеток, ни лЯзга, ни грохота, - сказал †ек, -
санаторные условиЯ.
- ‚о времЯ вашего выступлениЯ все внимание зрителей будет отдано вам,
Ќиколай €ванович, - снова вставил научную реплику Ѓашкевич, - ничто не
будет отвлекать зрителей, и вам будет легко контактировать с залом.
- Људа угодно, - сказал Я, - хоть к черту на рога.
- ќто вместо благодарности, - откликнулсЯ †ек.
- Ќе с той ноги встал? —то случилось? - Ѓорис внимательно смотрел на
менЯ.
џ не отвечал.
‡азвонил телефон.
Ѓорис снЯл трубку.
- „а.
’ам кто-то квакал внутри, и Ѓорис вдруг протЯнул трубку мне.
- ’ебЯ.
Ћ, черт! Ќеужели Я жду от нее звонков? џ сам себЯ ненавидел, когда брал
трубку.
џ сказал:
- ‚етров.
’ам сказали:
- ’ы завтракал? …сли нет, подымись ко мне.
џ сказал:
- —тоб ты пропал! Џугаешь только. Ќе мог зайти за мной, что ли?
Ћн сказал:
- Џридешь?
- ‘ейчас, - сказал Я.
- €з буфета? - спросил †ек.
- ђусаков, - сказал Ѓорис.
- џ пойду поем, - сказал Я. - ‡начит, все, как вы сказали. ЏринЯто к
сведению и исполнению.
Ѓашкович подошел ко мне и пожал мне руку.
- „о свиданиЯ, Ќиколай €ванович, - сказал он торжественно.
- „о свиданиЯ, ѓригорий …фимович, - ответил Я.

Ћни занимали самую большую гардеробную в главном коридоре, и, когда Я
пришел, все они сидели за столом. ‚идно, хотели есть и ждали менЯ. Ќадежда
”едоровна, хотЯ и пополневшаЯ, но все равно красиваЯ, хозЯйничала. Ћна
положила мне на тарелку огромный кусок Яичницы - на столе стоЯла сковорода
величиной с таз. ’атка сидела напротив менЯ, она у них единственнаЯ была,
мать трЯслась над ней, закармливала и кутала немилосердно. € сейчас
’аткина голова, шеЯ, грудь и плечи были спеленуты цыганской шалью. Ќа полу
бегали дворнЯжки-щенЯта Ќарзан и Ѓоржом. €х жестоко щипал свирепый гусенок
€ван €ваныч. ќта троица представлЯла собой личную труппу ’атки. ‘ам же
ђусаков, вождь и глава этого табора, высокий и молодцеватый, немного
обалдевший от перелета, сидел в нарЯдной стеганой куртке за столом,
поминутно глотал слюну и сжимал ладонЯми уши. Ћн только что приехал с
аэродрома. ‡а его спиной, цепко держась корЯвыми лапами за спинку стула,
торчал попугай Љока. Ћн, видимо, очень был рад приезду хозЯина и в знак
салюта ежесекундно приподымал и распускал на темечке свой хохолок. Љак
будто вырастали пучки молодого лука. ђоза сидела на полу у ног повелителЯ
и главы. €ногда она деликатно касалась его колена лапкой. ђусаков давал ей
сахару и не глЯдЯ пошлепывал по гладкой, лишенной шерсти коже. Ћна была
африканскаЯ собака - ђоза, и в лиловых ее глазах плЯсало веселье.
„инка сидела в клетке. …й было плохо. Ќегромкий, но сухой и скребущий
грудь кашель мучил ее. Ћна завернулась в полосатое одеЯльце и смотрела на
нас укоризненно, неласково и отчужденно. €ногда она передвигалась, чтобы
устроитьсЯ поудобнее, отворачивалась от нас к стенке, и тогда были видны
два красных помидора ее задика. ‚ошел Џанаргин и подробнейшим образом
пересказал ђусакову все наши вчерашние приключениЯ.
- Њолодцы, ребЯта, - доктора, - сказал тот, великодушно помахав рукой,
- выношу благодарность.
- ‘лужим трудовому народу! - сказал Я и выпучил глаза. ‘пециально длЯ
’атки. Џанаргин еще стоЯл.
- ‚ольно, оправитьсЯ, огладить лошадей! - крикнул ђусаков с
кавалерийской оттЯжкой. - ‘адитесь, товарищ Џанаргин. - Ћн пододвинул
Џанаргину табуретку, тот сел. Ќадежда ”едоровна немедленно положила ему
еды.
- Ђ вы почему синий стали, дЯдЯ ЉолЯ? - хрипло сказала ’атка.
- —тоб смешней, - сказал Я.
- ‚ам сколько лет?
- ‘то одиннадцать, - сказал Я.
- Ќичего, еще молодой, - сказала ’атка, - Я за тебЯ замуж выйду.
- Ђ пока давай ешь, - сказал Я.
- Ћна у нас артисткой будет, - сказал Џанаргин. - ’ы в балете будешь,
’атка? €ли в цирке, как папа?
- џ певица буду, - прохрипела она. - ‚он Џетька ‘оснин стал певцом. Ћн,
говорЯт, на верблюде скачет, а сам в это времЯ поет. ‹ично Я не видела -
люди говорЯт. Ћн способный. - Ћна поковырЯла в тарелке и добавила
завистливо: - Џлевала Я на его способства. џ в опере петь буду.
- „ай „инке черносливу, - сказал ђусаков, - ведь она голодом изойдет,
ума не приложу, что делать.
’атка пошла к клетке и стала совать туда лакомства. „инка с отвращением
отталкивала их.
- Ћна, папа, скучает, - сказала ’атка, - она немножко хворает, но
больше всего она скучает, папа.
- ’ы почему так думаешь? - сказал ђусаков.
- Ћна, бывало, и раньше кашлЯла, но когда ты отдал ‹отоса, она
заскучала. џ заметила.
- Њожет быть, вправду? - задумчиво посмотрел на Џанаргина ђусаков.
- Џодсажу к другим, ведь не чахотка же у нее... ‚друг ’атка права? -
откликнулсЯ Џанаргин.
- Ђ как же, - сказала Ќадежда ”едоровна, - она папина дочка, она
животных чувствует, Яблочко от Яблони...
Ћна с гордостью посмотрела на ’атку. € ђусаков тоже.
‚ это времЯ, не знаю, ему есть захотелось, что ли, только мы вдруг
увидели, что попугай Љока направилсЯ своей матросской походочкой к
сковороде. Ћн шел, легонько посвистываЯ, и пошатываЯсь, и выставив свой
нос, похожий на консервный ножик. ђусаков закрыл лицо руками.
- Ђй! - сказал он громко, неподдельное горе и отчаЯние были в его
голосе. - —то Я вижу? Љока опЯть на столе? Ћн залез на стол? Ђй, как
стыдно! ЌельзЯ! ‚едь воспитанные попугаи никогда не ходЯт по столу! ‘тыд!
Џозор! ‘рам! Љока на столе? ‘тыдобушка!
Љока затопталсЯ на месте, и Я никогда в жизни не видел и, наверно, не
увижу более смущенного попугаЯ. Њне показалось, что он покраснел. Ѓыстро и
неловко ступаЯ меж солонок и вилок, Љока воровато побежал со стола,
прыгнул к Ќадежде ”едоровне на колени, вскарабкалсЯ по ней на спинку
стула, устроилсЯ там и вдруг захорохорилсЯ, в нем что-то забурчало, и мы
услышали:

—ижик-пыжик,
ѓде ты был?
Ќа ”онтанке
‚одку!..

‡десь он ни с того ни с сего устроил вдруг нелепую антимузыкальную
паузу.
- Џил! - вдруг крикнули ’атка, Ќадежда ”едоровна, Џанаргин и ђусаков.
Ћни с полминуты напрЯженно смотрели на попугаЯ. Ќо тот молчал.
- „вух медвежат! - сказал с досадой ђусаков. - „вух чудных медвежат
слупил с менЯ этот алчный старик ЉудрЯшов за такую бездарность... € Я
доверчиво ему их отдал. џ думал, не может быть, чтобы попугай не смог
выучить только одно словечко - "пил". Ћ, кто-кто, думал Я, а Я его выучу!
€ вот полюбуйтесь!
џ сказал:
- ‘пасибо, Ќадежда ”едоровна, пойду.
- “же? - сказал ђусаков.
- Ќочь не спал, - сказал Я.
- ’ы... еще приходите... - сказала ’атка.
Ќадежда ”едоровна проводила менЯ до двери.
- ’ы что, ЉолЯ? - сказала она.
- Ђ что? - сказал Я.
Ћна долго смотрела на менЯ. џ молчал.
Ћна сказала:
- “ тебЯ глаза как у „инки...

џ прошел к себе. ’ихо было в моей комнате, как в каюте, корабль шел
своим маршрутом, а здесь тихо и можно отдохнуть. џ сел на низенький стул,
стоЯвший подле диванчика, и решил сделать генеральный осмотр реквизита,
гардероба, бутафории и прочего моего имущества. џ выдвинул чемодан и стал
вынимать вещь за вещью, встрЯхивать каждую и разглЯдывать ее на свет, и
делал это придирчиво, чтобы, если что не так, отложить в сторону и
починить. џ умел ремонтировать свои вещи без посторонней помощи; шил Я не
хуже любой мастерицы, и стирал, и гладил, и умел парик завить на любой
фасон, знал картонажную работу, вертел и зарЯжал хлопушки, мастерил
"батоны" - палки, которыми можно небольно ударить партнера, конструировал
разные мелкие машинки длЯ "чудес", например сковородки, из которых можно
было вытащить живого кролика, все это было ерундой длЯ менЯ, жизнь
научила, товарищи, родители, потому что неинтересно бегать по городу в
поисках мастера, который сумел бы сделать такой пустЯк, как музыкальную
суповую ложку или соску - она же автомобильный гудок. ‚се эти насущные
вещи цирковой артист, если он любит дело и воспитывалсЯ в хорошей цирковой
семье, должен делать сам.
€ когда Я подумал о семье, снова вечнаЯ тЯжесть легла мне на душу, и
сдавило грудь, и дернуло, словно кто кастетом ударил по голому сердцу.
‡ачем Я уехал тогда из ‹ьвова в пионерский лагерь у морЯ? ‚едь Я не
хотел, не хотел, и хотЯ Я уже большой был и крепкий, и цирковой все-таки,
и когда падал и расшибалсЯ на репетициЯх, никогда не ревел, - а тут ревел,
не хотел ехать в лагерь, а мама велела, она говорила, что Я счастьЯ своего
не понимаю, что Я должен прыгать от радости и быть благодарным директору
Џроценко, и председателю месткома - не помню фамилии, - и всей ‘оветской
власти, что Я поеду к морю, там загорю и отдохну, и что это счастье, и что
месЯц это не срок, и пусть Я не дурю, они мне будут писать и ждать менЯ в
июле обратно во ‹ьвов. Ћна менЯ проводила и держала Ђлешку за ручку, а ему
было три года тогда, и Я целовал его тугую щечку и все подтЯгивал ему
съезжавший носок на толстую ногу, толстую, точеную и блестЯщую, как ножка
какого-нибудь столика или дивана. Ќо Я не вернулсЯ тогда домой в июле, а
лучше бы Я погиб вместе с мамой и отцом и маленьким Ђлешкой, он так вкусно
пахнул по утрам и такой был смышленый и нежный, и он погиб вместе со всеми
тогда. ”ашисты не пощадили их никого, и Я этого не в силах забыть, пусть Я
тысЯчу лет проживу и потом умру и воскресну снова через две тысЯчи лет,
все равно не будет, не будет, не будет в душе моей им прощеньЯ, не будет
во веки веков.
џ сидел так и рассматривал свои парички и жилетки и прочие разные
бирюльки, и это менЯ успокаивало и наполнЯло каким-то чувством „обра и
„ома, теплым чувством ђемесла и “мениЯ, ощущением общности с людьми,
которые делают и умнейшие машины, и игрушки, и науку, и весь этот живой и
трепещущий мир, и самое искусство делают вот так просто, этими своими
двумЯ ловкими, все понимающими руками. џ подумал, что ничего на свете нет
умней, и добрей, и одаренней человеческих рук. € еще Я подумал, что эти
мысли уже думались до менЯ, это тоже хорошо, значит, они общие длЯ всех
людей, и это еще лучше. ќто менЯ вполне устраивает.
’Яжелого реквизита у менЯ было мало, все вещи легкие, не громоздкие.
ќто мой непреложный закон. џ считаю, что Я должен играть сам, должны
играть моЯ душа, мое тело, мое лицо, а не преувеличенные, грубые,
"смешные" предметы. Ћтсюда у менЯ и сложилась ѓлавнаЯ Њысль, ѓлавный
Џринцип, всЯ симпатиЯ моЯ, влечение и направление в моей работе. џ терпеть
не могу такие номера, где клоуна бьют по голове молотком, или разбивают о
его лоб сырые Яйца, или длЯ вЯщей потехи ему вонзают в лысину топор, и
короткаЯ очередь выстрелов вылетает из его противоположной стороны. џ
этого не люблю и стараюсь строить свое выступление так, чтобы люди не надо
мной смеЯлись, а мне, моей выдумке, моему озорству, моему умению видеть
смешное и показывать это смешное другим. ‹юди не жалеть менЯ должны, а
гордитьсЯ мной, радоватьсЯ за менЯ, любить менЯ за то, что Я ловкий и стою
за правду, за то, что Я сильнее подлости и коварства, что у менЯ есть
достоинство и Я умею его защищать. Ћни должны менЯ любить так, как они
любЯт ‘олдата из народных сказок, смекалистого солдата, который сумел
сварить щи из топорища. Ћни должны любить, менЯ так же, как они любЯт
справедливо-плутоватого мужика, что делил гусей, или как работника Ѓалду,
который хоть и называетсЯ Ѓалдой, а глЯди ты - умнее и попа, и самого
черта, и кого угодно. "‚от так, таким путем, в таком духе и в таком
разрезе. ќто, высокоуважаемые коллеги, на мой взглЯд, самый верный путь в
развитии нашей, советской клоунады. ‚се, товарищи, Я кончил..."
џ перестал возитьсЯ с чемоданом, все мое барахлишко было в порЯдке, Я
встал и снЯл со стены мой любимый алый парик. Ћн давно просох, и Я
принЯлсЯ его расчесывать. ”анернаЯ моЯ дверь неслышно приоткрылась, и в
щель просунулась худенькаЯ мордочка ‚али Ќетти.
- „ЯдЯ ЉолЯ, - сказала она, - здравствуйте.
- џ тебЯ уже видел сегоднЯ, - ответил Я, - имел счастье.
- „ЯдЯ ЉолЯ, у нас у одной артистки разорвалсЯ тапочек. Њы занимались -
и вдруг подметка тррык! - и мешает заниматьсЯ. Џрихватите ее, пожалуйста.
‚едь вы умеете?
- џ все умею, - сказал Я. - „авайте сюда вашу тапку.
‚алЯ раскрыла дверь пошире и сказала, став к сторонке:
- €рина, иди!
’а вошла.
џ таких синих глаз никогда не видел. ЏостоЯв немного, она улыбнулась
уголками губ и протЯнула длинную прекрасную руку. џ пожал ее.
- €рина, - сказала она.
џ ответил ей. Ћна снЯла с ноги тапочку, Я взглЯнул: там было
трехминутное дело. џ сказал:
- ‘адитесь.
Ћна села, закинув ногу на ногу. ЊаленькаЯ ступнЯ с тонкой лодыжкой и
литыми, как пульки, плотно прилегающими друг к другу пальцами.
Ћна сказала:
- ќто так неловко. Ќо ‚алЯ сказала, что вы хотЯ и большой артист, а
добрый. ‚от Я и решилась. …ще раз простите менЯ.
џ достал дратву, щетинку, воск и шильце.
- ’ак вот вы какой, знаменитый дЯдЯ ЉолЯ, - сказала она. - € как это
так получилось, что Я никогда не видела вас в манеже?
- Ќе велика беда, - сказал Я, - еще успеете!
- …ще нахохочешьсЯ, - сказала ‚алЯ.
- џ вижу вас впервые, - сказал Я, - какой жанр? ‚прочем, постойте, Я
скажу сам.
џ вспомнил, что сегоднЯ сказала мне Ќора, вспомнил Ящики во дворе и
снова увидел ее длинные руки и весь рисунок, все встало на место, и Я
сказал:
- ‚оздух.
Ћна спросила:
- ‚ы знали?
- Ќет, - сказал Я, - Я не знал вас, но теперь знаю: €рина ђаскатова.
‚алЯ захлопала в ладоши:
- Ћй! Њнемотехника!
- „а, - сказала €рина, - просто чудеса...
Џросто чудеса...
- ‚ы с ‚олги, - сказал Я.
- ЋпЯть чудеса! Ћткуда вы знаете?
Ћткуда? Ћттуда. ’ебЯ твое "о" за три версты выдает. ђаз. Ѓорис говорил
- два.
џ сказал:
- „а Я вообще про вас все знаю. Ќаверное, мечтали быть физиком?
- Ќет, Я думала - юристом.
- “чились?
- ’ретий курс... Ђ потом художественнаЯ гимнастика в кружке, студии,
встреча с Њишей... € вдруг такаЯ перемена! Џросто Я везучаЯ, - сказала она
убежденно и строго посмотрела на менЯ. - Љем Я была? ЋбыкновеннаЯ
студентка с обыкновенными тройками. Ќикаких способностей - середнЯк. €
вдруг эта встреча, он менЯ увидел, нашел, полюбил, стал учить, выучил,
вытренировал, дал мне призвание, о! - ‹ицо ее разгорелось, она увлеклась и
уже не стеснЯлась ни ‚али, ни тем более менЯ. - ‘колько в нем воли, и
вообще какой он благородный и верный, замечательный, редкий человек -
Њиша!
Џервый раз слышу такой отзыв о Њишке ђаскатове. ‚еликаЯ сила - любовь.
Ќедаром говорЯт: "‹юбовь слепа". Ќет, стой, к черту соседкины приговорки.
ќто там, где кухнЯ, котлетки, луковый дух, это там так говорЯт. Ђ скорей
всего, это у менЯ слепаЯ душа, что Я не разглЯдел его до сих пор. Ќе
разглЯдел и пошел повторЯть за всеми: "пижон", "стилЯга". Ђ он, наверное,
другой, где-то там далеко, внутри, недаром так любит его эта красиваЯ,
чистаЯ девочка.
џ закрепил узелок и протЯнул €рине тапочку.
- ѓотово, - сказал Я. - Џолучайте ваш хрустальный башмачок.
Ћна, не раздумываЯ, протЯнула ногу, и Я обул ее.
- ‘пасибо, - сказала она, вставаЯ.
- Ќе за что, - сказал Я.
Ћна подошла поближе и наклонилась ко мне низко, почти присела, ведь Я
сидел на маленьком стуле, и ее глаза были прЯмо против моих.
- џ не за тапочку, - сказала она, и Я увидел нежность и благодарность в
этой огромной синеве, - Я за хрустальный башмачок.
‚алЯ Ќетти уже открыла дверь и держала ее распахнутой. €рина пошла за
ней, но в дверЯх остановилась и сказала мне уже совсем просто и
дружелюбно, как говорЯт люди старинному своему знакомцу, приЯтелю и другу:
- Џриходите завтра в двенадцать нашу репетицию смотреть.
џ сказал:
- ЋбЯзательно.
’огда она как будто вспомнила:
- Ђ вы когда будете репетировать?
€ мы бы пришли.
- •очетсЯ посмеЯтьсЯ, - сказала ‚алЯ Ќетти.
- ‚ы менЯ уж прЯмо на представлении увидите, - сказал Я, - вечером.
‚едь Я как раз перед вами иду по программе. ‚от вы перед своим выходом и
увидите менЯ. —ерез щелочку можно или сверху, где прожектор стоит, а еще
лучше просто послушайте на ухо, как принимают.
- Ќет, послушать - это неинтересно. џ непременно своими глазами хочу, -
сказала она. - Ќу, еще раз спасибо! „о завтра!
- „о завтра, - сказал Я.
- „о завтра, - сказала ‚алЯ Ќетти.

џ проснулсЯ так рано оттого, что мне дьЯвольски хотелось есть. ‚ода под
краном была студенаЯ, голубоватаЯ от холода, Я умылсЯ и вышел на улицу.
Ѓыло уже часов восемь, Я взЯл себе свежего хлеба в булочной и прошел на
рынок, в молочный рЯд. †изнь уже кипела вовсю, и выстроенные в шеренгу
стаканчики простокваши выглЯдели очень аппетитно. џ встал сбоку у прилавка
и один за другим съел несколько таких стаканчиков. Џотом Я выбрал рЯженку,
она еще вкуснее простокваши, розоватаЯ, нежнаЯ, освежающаЯ, так бы и ел с
утра до вечера.
„ебелаЯ молочница, хозЯйка этого товара, смотрела, как Я ел, и
выражение ее лица было сочувственное и немного грустное, как будто ей все
про менЯ было известно и понЯтно. џ расплатилсЯ с ней и прошел в другой
павильон. ’ам пахло всем осенним Џодмосковьем сразу - укропом, чесноком,
рассолом, грибами и еще чем-то, и Я купил десЯток репок и вернулсЯ в цирк,
потому что мне нужно было повидатьсЯ с ‹Ялькой. ‡авидев менЯ, она по
традиции приветственно поднЯла хобот. “ ног ее ползали Џанаргин и ѓенка.
‚озле них, на полу, на промасленной трЯпице, лежали огромные, похожие на
кинжалы и серпы, ножи, железные щетки и рашпили.
- Њаникюр, - сказал ѓенка, крЯхтЯ и кромсаЯ ‹Ялькину ногу. - ‚от, дЯдЯ
ЉолЯ, как слониха живет - почище любой графини!
- „а, - сказал Џанаргин. - ‚ €ндии недаром говорЯт: искусство танца,
искусство живописи, ткачества, ювелирное искусство - все это ерунда по
сравнению с искусством ухода за слоном. - Ћн кивнул мне головой и прополз
под ‹Ялькиным брюхом к другой, задней ее ноге.
Ќу что ж, выглЯдела она прекрасно, и мой утренний визит принЯла
благосклонно, и угощение проглотила молниеносно, все было в порЯдке, и Я
сейчас, пожалуй, только мешал им. џ отправилсЯ к себе.
—тобы сократить расстоЯние, Я решил пересечь манеж, и как только вошел
в зал, увидел, что в манеже уже работают двое каких-то мальчат, они
репетировали партерную акробатику, и Я остановилсЯ в проходе, у столба,
чтобы, оставаЯсь незамеченным, посмотреть работу. Ќе очень-то они были
способные, эти мальчата, или просто еще не очухались ото сна, только дело
у них не ладилось, они падали ежеминутно, спотыкались, и простое арабское
колесо выглЯдело у них у обоих, прЯмо скажем, кошмарно. €х тренировал
‚ольдемаров. џ смутно видел его горилью фигуру в первом рЯду партера.
•озЯйский сынок. „о революции его папаша имел свой цирк где-то в
провинции, хороший был жук, что и говорить. „о сих пор наши старики
вспоминают его с неприЯзнью. Ђ сынок его теперь был руководителем номера
"акробаты-прыгуны", и, видно, Яблочко недалеко от Яблони падает, дрЯнь был
порЯдочнаЯ. ‘ейчас он орал на этих двух ребЯт за то, что у них не клеилась
работа, объЯснЯл, путано и нетерпеливо, и задергал беднЯг начисто. Љогда
же наконец до него дошло, что мальчишки просто устали, он с досадой
крикнул им:
- ќх, плеточку бы сюда потолще! †иво бы все наладилось. Ќу да ладно,
черт с вами, отдыхайте.
Њальчишки облегченно вздохнули и уселись на барьер. Ћдин сел ногами
внутрь, а другой ногами наружу. …му этого делать не стоило, конечно. ‚
цирке есть, до сих пор живет, примета, что нельзЯ сидеть спиной к манежу,
ну, как нельзЯ свистеть на сцене, не принЯто это, неуважение к месту своей
работы, за это часто влетает. € ‚ольдемаров сейчас же обрадовалсЯ поводу
сорвать злость, подскочил к беднЯге, сидЯщему ногами наружу, и дал ему
довольно мощного леща.
- Ќе сидеть спиной к манежу. Ћн тебЯ хлебом кормит.
Њальчуган испугалсЯ и заплакал. …го товарищ обнЯл его за плечи, и они
убежали.
Ђ менЯ бросило в жар. Њгновенно. џ этого не люблю. Ќичего такого не
люблю. Ќенавижу. ‡а это џ могу убить. Ќо в эту минуту Я увидел, как из
бокового прохода к ‚ольдемарову метнулась чьЯ-то туманнаЯ тень.
ђаз, бац! ‚альдемаров получил две классические, не цирковые, нет, а
самые настоЯщие, жизненные оплеухи. Ћн зарычал, и страшные кулаки его
сжались. Ћн двинулсЯ вперед, совершенно закрыв от менЯ фигуру своего
победителЯ. џ был уверен, что сейчас начнетсЯ грандиознаЯ потасовка, но, к
своему удивлению, увидел, что грозный ‚ольдемаров вдруг отступил и, громко
захохотав каким-то картонным, деланным смехом, круто повернулсЯ и вышел в
главный проход.
’еперь он перестал заслонЯть от менЯ эту незнакомую фигуру, котораЯ
только что, сейчас, надавала ему по морде, вступившись за ребенка.
џ пристально вглЯделсЯ, и мне все стало Ясно. ќто была €рина.

ђовно в двенадцать часов манеж освободили - ђаскатовы должны были
прорепетировать свой номер, и в партере стали поЯвлЯтьсЯ все свободные от
работы люди. € несмотрЯ на то что их было побольше ста, все равно цирк
казалсЯ пустым, огромным и плохо освещенным. ‹юди садились поближе, в
первые рЯды, но Я знал, где нужно сидеть, чтобы как следует рассмотреть
работу, и Я сел подальше, рЯду в десЯтом, немного слева от выхода.
€рина поЯвилась, одетаЯ в какой-то будничный серо-коричневый халат,
небрежно накинутый на плечи. Ћна остановилась у форганга и заговорила о
чем-то с униформистом, стариком †илкиным, не знаю, о чем они говорили,
†илкин смущенно разводил руками и трЯс головой, видно, в чем-то отказывал
€рине. Ћна отвернулась от него, спокойно и безразлично, и стала глЯдеть на
Њишу ђаскатова, который неизвестно почему с утра пораньше нарЯдилсЯ в
черный вечерний костюм с крахмальным воротничком, при галстуке и при
булавке. ‚олосы его были набриолинены и причесаны туго-натуго, волосок к
волоску. Ћни прЯмо-таки сверкали, и на левой руке Њишки, на безымЯнном
пальце, еще сильнее сверкало большое кольцо, мужской обольстительный
перстень. ѓде этот парень наглЯделсЯ? ѓде нахваталсЯ этого дешевого шику
производства тысЯча девЯтьсот тринадцатого года? ‚се это раньше называлось
костюмом в "салонном жанре" - так полагалось выглЯдеть высококровному
"аристократу цирка" и "королю воздуха", но в наше времЯ это выглЯдит уже
смешным и нелепым, и как Њишка не понимал этого? € пока Я все это думал,
наш вездесущий †ек в последний раз опустил и проверил трапецию, неподвижно
укрепленную, некачающуюсЯ, так называемую штейн-трапе. Њишка тоже принимал
участие в этой работе. џ понЯл, что на этой штейн-трапе €рина длЯ начала
покажет серию обЯзательных длЯ воздушных гимнасток трюков и только потом,
в финале, она пойдет на рекордный трюк и продемонстрирует "гвоздь" своей
работы, знаменитый, поставленный ђаскатовым "номер смертельного риска".
Њишка что-то покрикивал властным голосом и делал великолепные жесты,
посылал в разные места униформистов, и когда посылал, протЯгивал
костлЯвый, загибающийсЯ кверху палец. €рина все еще стоЯла внизу у входа,
она курила длинную папиросу. ‹ицо у нее было веселое и светлое, и Я долго
смотрел на нее, все не мог глаз отвести. „а, это была очень красиваЯ и
очень юнаЯ артистка цирка, артистка от рождениЯ, артистка с головы до ног,
от узкой и тонкой щиколотки до маленькой изЯщной головки с синими,
спокойными и странно огромными глазами. „а, это была настоЯщаЯ артистка
цирка с прекрасными сильными руками, перебинтованными у запЯстий, с
таинственной, пленЯющей сердце улыбкой на розовых, словно очерченных губах
с благожелательно приподнЯтыми уголками. Ћна долго так стоЯла, и Я все
любовалсЯ ею, униформисты все еще возились в манеже, и, видно, ей надоела
эта вознЯ, она что-то сказала †еку негромко и повелительно, потом
решительно сбросила на барьер серо-коричневый будничный свой халат. ‘тали
видны ее нескончаемые эллинские ноги, и гибкаЯ талиЯ, и втЯнутый
мускулистый живот. Ќа ней надет был черный костюм, плотный и прилегающий,
обтЯгивающий всю ее безупречную фигуру. Ћна попрыгала немного на одном
месте, чтобы восстановить кровообращение, дать ему хлыста, что ли, и
потом, остановившись, повела вокруг глазами, рассматриваЯ немногих
собравшихсЯ в зале. џ смотрел на нее, и мы встретились глазами, и, узнав
менЯ, она опЯть-таки длЯ разминки побежала ко мне, вверх по ступенькам. џ
задыхалсЯ, глЯдЯ, как она бежит ко мне, и встал ей навстречу.
- Ѓудете смотреть? - сказала она и протЯнула мне обе руки.
- „а, - сказал Я, - буду смотреть. €нтересно.
- џ рада, - сказала она, - посмотрите.
џ так стоЯл, Я держал ее руки, и краснел, как мальчик, и, наверно,
глупо выглЯдел, и она тоже покраснела. Ќе знаю, в чем тут было дело, не
знаю, что нам почудилось в эту секунду, не знаю, до сих пор не знаю. ‡наю
только, что хорошо это было, но неудобно все-таки, нельзЯ же так стоЯть на
виду у всего цирка, и она отнЯла руки и сказала:
- Џора.
џ сказал:
- „а. €дите. џ смотрю.
Ћна двинулась было, но Я остановил ее снова.
- €рина, - сказал Я, - кончитсЯ сезон, и вам, после успеха... успеха
вашего с Њишей аттракциона...
- Ћй, - сказала она, - надо спешить...
- Њинуточку... одну, - сказал Я. - џ думаю, что наше управление
предложит вам интересное гастрольное турне. € вам будет нужен антураж. €
вы организуете коллектив вокруг себЯ. ’ак вот, когда это случитсЯ,
возьмите менЯ с собой. …сли будет нужно, Я пойду в коверные. …сли очень
будет нужно, согласен стоЯть в униформе.
Ћна улыбнулась удивленно.
- ‚ы? ‚ униформе? Ђ зачем?
- —тобы защитить вас, - сказал Я. Ќе знаю, почему сказал.
…й все это показалось смешным, она рассмеЯлась.
- ЊенЯ не надо защищать, - сказала она, - да и от кого? € потом, у менЯ
есть Њиша. „а Я и сама сильнаЯ. џ постою за себЯ! ‚ы думаете, Я слабаЯ
женщина? Љак бы не так, сейчас увидите!
€ она побежала вниз, девушка из ‘парты, с тонкими щиколотками и узкой
талией, золотоволосаЯ, с синими глазами, девушка, котораЯ любит
благородного, чудесного человека - Њишу ђаскатова.
- Ћткрой проход! - крикнул внизу Њишка и картинно показал пальцем.
“ниформисты отодвинули две дольки барьера под оркестром, получилось как
бы два выхода на манеж, один - старый и привычный, другой - с
противоположной стороны, странный, под оркестровой эстрадой, его
употреблЯют редко - во времЯ пантомим, или длЯ выпуска животных, или длЯ
какой-нибудь оригинальной режиссерской выдумки. ’еперь всем нам, сидЯщим в
партере, стал виден наш неприглЯдный утренний цирковой пол. Ћн был в этом
месте цементный, серый и никак не радовал глаз. Ќичем не был он застлан,
но пришел какой-то человек и положил на этот пол тощий мат.
- †ек! ‚ оркестр! - снова крикнул Њишка, и Я увидел, как †ек взбежал в
оркестр и подошел к невысокому оркестровому барьеру, поставил на него
левую ногу, согнутую в колене, а на ногу положил левую руку ладонью вверх
и покрыл ее так же повернутой кверху ладонью правой руки.
- ’ак стоЯть! - резко и коротко бросил Њишка.
Џробор его сиЯл. Љольцо сверкало.
Ѓыло тихо. ЊенЯ тошнило от этой показухи.
- ‘мотри, какую устраивает продажу! - сказал Ѓорис.
џ не заметил, как он поЯвилсЯ. џ все смотрел на †ека. џ сказал:
- ЃорЯ, объЯсни, зачем он поставил †ека в оркестр?
- Ќа всЯкий случай, - сказал Ѓорис.
‘ердце мое сжалось.
- Ќа какой это всЯкий случай? - спросил Я. - Љакой может быть случай?
’ы допускаешь?
Ќо Ѓорис положил мне руку на плечо и сказал:
- Ќичего быть не может, не бойсЯ. Ћна, видишь ли, должна сделать в
воздухе, вот там, - он показал, где приблизительно, - двойной
сальто-мортале. Љ ногам ее петлЯми прикреплены штрабаты, которые, в свою
очередь, намертво своим основанием прикреплены к трапеции. € когда она
после двойного сальто полетит из-под купола вниз, публика будет думать,
что ей конец. Ќо штрабаты, - а это, по существу, простые веревки, особым
образом свитые...
- “чи, учи... ЋбъЯснЯй мне про штрабаты. Ќашел новенького...
Ћн продолжал:
- ‚от, вот, эти самые штрабаты ее самортизируют, во-первых, потому, что
они далеко не достают до полу, до ковра на манеже, им не хватает двух или
трех метров длины.
- € она повиснет головой вниз? ’ак, что ли? - ЊенЯ уже начинало трЯсти.
Ђ он твердил свое:
- ‚о-вторых же, они у Њишки - в этом и есть секрет, - они с резиновыми,
где-то спрЯтанными амортизаторами. €так, она летит вниз - штрабаты держат
ее за ноги, а потом вступает резина и элегантно вскидывает ее обратно на
трапецию. Ћна отстегиваетсЯ и делает комплименты. ‚се рассчитано. ‚се
проверено. ‚ …реване проделано пЯть таких полетов. ѓрандиозный эффект.
- „а уж куда больше, - сказал Я.
- ’ам многие в обморок падали, - сказал Ѓорис хвастливо, - в
…реване-то. …ще бы, прЯмо американский аттракцион. ‘ жутью.
- ‘волочи вы все! - сказал Я. - ’еперь скажи мне, пожалуйста, зачем †ек
стоит вон там, в оркестре, весь изогнулсЯ и сложил руки на подстраховку? €
зачем положили этот хреновый мат на полу, под оркестром?
- Ђ Я что, знаю, что ли? ’ак Њишка приказал, ведь он же изобретатель, а
не Я. “ж ему-то она дорога, ближе, чем тебе, как ты думаешь? ‡ачем мат?
’ак. Ђ вдруг... ну, допусти ты миллионную долю риска! Ђ вдруг по
каким-нибудь причинам изменитсЯ линиЯ полета? ‚друг она полетит на
оркестр? ’огда †ек толкнет ее руками, и она полетит вниз, в манеж, но уже
с силой †екиного толчка. ’ут закон физики. Ћна первоначальную силу полета
потерЯет, понЯл? Ђ получив новую силу от †ека, ей лететь останетсЯ два-три
метра. Ќо Њишка сказал, что это один шанс на сто миллионов. ‘иди спокойно,
Ясно тебе?
- џсно, - сказал Я, - мне Ясно, что риск есть. € большой. Ћдин на сто
миллионов. ќто чересчур большой риск.
- „а что ты! - сказал Ѓорис. - Ќу, Я не знаю, как тебе объЯснить. ’ут,
наверное, просто психологиЯ - этакаЯ кроха мысли, осколок боЯзни,
последний страшок, ну вот и мат - на всЯкий случай.
- Ќа всЯкий случай? „а на всЯкий случай нужно положить сто пуховых
матов, и вывалить двести возов сена в проход и в манеж, раз уж у вас в
голове гнездитсЯ такой случай, собаки вы и сволочи. ‚есь цирк надо
обтЯнуть сеткой, раз у вас в голове есть допуск. …сть какой-то там,
видишь, стомиллионный шанс, сукины вы дети, все вместе взЯтые, сволочи вы,
распроклЯтые вы собаки, дерьмо, негодЯи вы, мерзавцы и подлецы. ‚от кто вы
есть, если хотите знать...
Ѓорис встал и отошел от менЯ, Я его здорово допек, мне кажетсЯ, в него
проникло. Ћн обернулсЯ.
- ЉолЯ, - сказал он тихо, - брось, не бранись, без тебЯ тут не знают,
что ли? Ѓольше всех ему надо. - Ћн пошел.
- „а, - крикнул Я ему вслед, у менЯ что-то клокотало в груди, - мне
больше всех надо!
€рина была уже на трапеции. џ был уверен, что она начнет работу с
маленьких скромных трюков, постепенно перейдет к более сложным и так
далее, потом подведут зрителей по нарастающей к сверхсложным и потом уже,
на самый на финал, пойдет в этот разрекламированный двойной
сальто-мортале. Џо традиции все должно было происходить именно так. Ќо не
тут-то было, Я ошибсЯ, и как Я был рад, что ошибсЯ. ќтот аттракцион,
видимо, готовилсЯ на чистом сливочном масле, на высочайшем уровне, или уж
это артистка такаЯ была - самородок, не знаю. Ѓез всЯких проволочек €рина
в остром и вместе с тем чрезвычайно Ясном темпе встала на трапецию и
сделала труднейшую на ней круговую раскачку, ни за что не держась, ни к
чему не привЯзаннаЯ, ничем не застрахованнаЯ, и затем сразу, без
предупреждений, без продажи на нас обрушилсЯ ослепительный каскад
чемпионских трюков: задний бланж, "флажок" на одной руке, баланс на спине,
стремительный обрыв, снова спина и резкий выход на "флажок" с
комплиментом. ќто было как музыка, так пианист пробегает быстрыми своими
пальцами весь роЯль слева направо, сверху донизу, как бы балуЯсь, играючи,
но четкость и чистота звука, бешеный ритм сразу поражают слушателей.
Џосле такого вступлениЯ, которое было под силу только законченному,
совершенному мастеру, только железному, безотказному телу, только
прозрачной и неукротимой воле и только бесстрашному, дерзкому сердцу,
после такой небывалой заЯвки €рина вновь встала на трапецию и очень
скромно и вместе с тем величественно сделала нам комплимент -
приветственный жест нам, ее товарищам. ’ак в цирке редко случаетсЯ, а
сейчас случилось: все мы, сколько нас было здесь, сидЯщих в партере, все
мы вдруг поднЯлись со своих мест и захлопали ей, по-братски, искренне, от
горЯчей актерской души. ќто были аплодисменты мастеров, признающих работу
своего собрата-мастера, это были аплодисменты, венчающие самый конец
строжайшего "гамбургского счета", и €рина понЯла это и улыбнулась,
растроганнаЯ.
‚се сели. ЊенЯ знобило. €рина сейчас копошилась где-то на штамберте, Я
вглЯделсЯ - это она отстегивала туго притЯнутые штрабаты. Ќаконец она
освободила их и вдела в петли ноги, каждую поочередно. ‘ глухим звоном
съехала вниз эта перваЯ, уже ненужнаЯ трапециЯ. ‚ зале было тихо. €рина
выпрЯмилась и посмотрела вниз. ‚ манеже было светло, электрики дали полный
свет. Њы все, затаив дыхание, смотрели на нее, и она, конечно, видела всех
нас, но потом она перевела свой взглЯд и нашла ђаскатова. Њихаил стоЯл за
матом под оркестровой эстрадой, у него в руках был конец длинной и тонкой
веревки от карабина, держащего наверху привЯзанной вторую, свободную,
трапецию. џ услышал, как звонко щелкнул карабин, и легкаЯ трапециЯ
соскользнула из-под купола и проплыла по воздуху, прЯмо к €рине. €рина
нетерпеливо протЯнула к ней руки и взЯла ее на лету, твердо и уверенно.
Ћна держала трапецию обеими руками и ждала команды. ‘матываЯ веревку,
ђаскатов перепрыгнул через барьер и встал у бокового прохода. Ћн поднЯл
голову и не удержалсЯ, сыграл - припал на одно колено, чтобы еще раз
прикинуть геометрическую точность линий предстоЯщего полета. Ћн смотрел
вверх и, насладившись этой затЯжкой, этим слышным ему трепетом зала, встал
на ноги и крикнул сухо и коротко, словно выстрелил из стартового
пистолета:
- Ђлле!
‚месте с этим звуком €рина ушла в воздух. ‘ейчас в свете прожекторов
она казалась большой черно-серебрЯной птицей. Ћна раскачивалась широко и
свободно, плавно и мерно, радуЯсь полету и наслаждаЯсь им, и мне казалось,
что Я вместе с ней чувствую эту желанную невесомость, чувствую, как
сладкий и хрустЯщий воздух бьетсЯ в грудь и как весело ей подгибать ноги и
делать ритмические рывки ногами и животом, и амплитуда полета становитсЯ
все шире и мощней, и тишина, и восторг, а внизу влюбленные и тревожные
глаза. Ќе надо никаких упражнений и поз, не надо, не надо, вот так, вот
так, еще и еще, непринужденно, раскованно. Ђ теперь прибавь, пора,
наступило времЯ, мах!
Њах!
€рина сделала резкий и мощный рывок животом и взлетела к самому куполу
цирка. ‡десь она бросила трапецию, тело ее сгруппировалось и перевернулось
вокруг себЯ, через спину, свершилсЯ первый виток, и тут €рина мЯгко
коснулась лбом о неизвестно откуда поЯвившийсЯ железный фонарь. ‡вука Я не
услышал, Я только увидел прикосновение маленькой золотой головки к
железному абажуру. Џолет был нарушен, €рина стремглав полетела вниз. € в
эту тысЯчную долю секунды Я успел возликовать, Я подумал: она коснетсЯ
†ека, †ек изменит силу ее падениЯ недаром он там стоит со сложенными длЯ
страховки руками!
€рина пролетела мимо †ека.
ѓде-то со свистом мелькнула в голове еще одна надежда: "трабаты! Ћни
короткие! Ћна не „олетит до пола! Џовиснет!"
трабаты оказались длиннее, гораздо длиннее, и €рина пролетела в
проход.
- Њат!
Ћна ударилась головой. Ћб пол. Ћна вонзилась головой в пол. ’ук.
трабаты все-таки подтЯнули ее и потащили из прохода в центр манежа, и
она прыгала, как китайский мЯчик, волочась и ударЯЯсь головой о пол.
’ук. ’ук. ’ук.
Ђ потом без звука - о манеж.
’ук. ’ук.
€ о ковер.
’ук.
Њишка держал ее на руках. Ћн кричал. ‚се кричали. Њишка кричал ужасней
всех. Ћн кричал и старалсЯ пальцами открыть ее глаза. “ него не выходило.
Ћн кричал и звал ее. Ћн целовал ее, и кричал, и звал ее. Љто-то обрезал
штрабаты. Њишка побежал к проходу, он бежал, он нес ее, бежал к проходу и
кричал. ЏоЯвились носилки. …е взЯли у Њишки, и положили на носилки, и
понесли в проход. ‡а занавеску. ‚се побежали за носилками. Њишка бежал
впереди всех. Ћн кричал. Ћн ужасно кричал.
џ осталсЯ один.
‚нутри менЯ не было ничего. Џусто. Ќи (сердца не было, ни легких, ни
крови. Ќичего. Љто-то выжег у менЯ все внутри. ‹ампа перегорела. Љожа
есть, ребра. Ѓольше нет ничего. ђазве это было наЯву - то, что произошло
сейчас, две минуты тому назад? …ще качаетсЯ трапециЯ. џ поднЯл глаза.
‚ысоко над куполом цирка, точно повторЯЯ круг барьера, висели железные
фонари. џ сразу узнал главный фонарь. Ћн был безобразно измЯт.

‡олотой тогда день стоЯл над городом, прохладный, золотой и синий.
Џоследние легкие листьЯ бесшумно слетали с деревьев и, свернутые в
трубочку, шуршали на сером асфальте. ‡олотые были листьЯ, теперь они
шуршат на асфальте, сухие, ломкие, рассыпающиесЯ в прах под ногой. †енщины
в белых фартуках сгребают их в кучу и, неловко чиркаЯ спичками, поджигают.
џ стоЯл возле цирка в мучительном ожидании, и не было во мне ни мыслей,
ни чувств. “ подъезда вытЯнулись цугом машины, большаЯ толпа стоЯла почти
неподвижно, люди смотрели в распахнутые двери цирка, оттуда неслись
приглушенные звуки оркестра.
Њне захотелось услышать запах листьев, и Я пошел на рынок и нашел то,
что мне нужно было. ЌемолодаЯ женщина с русскими серыми глазами продала
мне огромную охапку последних осенних листьев. Ћна скорбно покачала
головой, подаваЯ их мне. џ вернулсЯ в цирк, положил листьЯ у €рининых ног
и снова вышел на улицу. ‚идно, Я здорово огрубел - Я ничего не чувствовал.
‘тоЯл возле цирка, смотрел на людей и слушал их бессвЯзные речи. ЋгромнаЯ
машина стоЯла рЯдом. Џервыми вышли музыканты, они выстроились сбоку,
никаких дирижеров не было, музыканты, видно, наизусть знали эту музыку. €
тут понесли венки, а за ними выплыл гроб, и Я понЯл, что это €рина, что
это ее несут, что это €рина так плавно движетсЯ на плечах поникших людей.
џ узнал †ека, и †илкина, и Ѓориса, и ѓенку, и других, и Я побежал к своим
товарищам. џ побежал, спотыкаЯсь, вперед и, как живое тело, обнЯл тЯжелый,
пахнущий листьЯми гроб.
’рубнаЯ - Њалый театр - кино "“дарник" - ЉалужскаЯ - ѓрадские больницы
- „онской...
Љак это бесталанно, как уныло, как мрачно придумано. Љто режиссер? Љто
это ставил? ќто надо изменить. ‡акрыть и укатать цветущим, вечнозеленым
газоном эту безнадежную Яму, сорвать и сжечь эту зловещую занавеску -
разве так должен уходить от нас близкий, любимый человек? ђазве так должна
уходить от нас смелаЯ, сильнаЯ, дерзкаЯ девушка? ‚ысокий купол Ярко-синего
неба, звенЯщие тросы, круженье золотых листьев, мерцанье далеких звезд и
милый облик, улетающий туда, в космос, чтобы ступить на Њлечный Џуть и
светить нам оттуда вечной и светлой печалью.
џ ушел оттуда, и долго плутал по Њоскве, и пришел наконец к цирку. џ
взЯл в киоске газеты, остановилсЯ у главного входа и механически развернул
одну из них. ’ам было фото ребенка, убитого во ‚ьетнаме. “ его тела рвала
на себе волосы мать. € вот здесь, на ступеньках цирка, впервые за эти дни
что-то сотрЯслось во мне, и спазма схватила за горло, и Я облилсЯ слезами.
џ отвернулсЯ к стене от людей и постоЯл так недолго. Љто-то дернул менЯ за
руку. ќто был мальчишка лет семи, в смешном картузе козырьком набок. “
него были круглые блестЯщие глаза. ‡убов не было.
- „Яденька, - сказал мальчишка, - это на когда билет?
џ посмотрел его билет и сказал:
- ќто на завтра билет. Ќа утренник. ‚ двенадцать часов начало.
Ћн сказал:
- џ приду. Ђ клоун будет?
Ђх, вот оно что. ‚ы собрались на утренник, товарищ в кепке с козырьком
набок? € вы, конечно, хотите увидеть тигра и Љлоуна? €ли слона и Љлоуна?
€ли, на худой конец, собачек и Љлоуна. Љлоуна! ЋбЯзательно Љлоуна!!! Ќу,
что ж, раз так, - Я приду вовремЯ. Ќе беспокойсЯ, не опоздаю. Њожешь на
менЯ положитьсЯ.
џ сказал:
- Љонечно. Љлоун будет.
Ћн сказал:
- Ђ вы почему синий?
- —тобы смешней, - сказал Я и выпучил глаза.
- џ люблю клоунов, - сказал он благосклонно и рассмеЯлсЯ.
Ћн рассмеЯлсЯ, мой маленький друг и хозЯин, моЯ цель и оправдание, он
рассмеЯлсЯ, мой ценитель и зритель, и были видны его беззубые десны.
Ћн рассмеЯлсЯ, и мне стало легче.

- ‘кажите Ђлексею ‘еменычу, что пришел Ќиколай ‚етров.
- Ќу и что? - сказала секретарша.
- Њне нужно с ним поговорить.
- Ђлексей ‘еменович пишет докладную. ‘егоднЯ неприемный день.
‘уровый у нее был тон. Ќо Я сказал:
- ‚ы ему скажите, что пришел Ќиколай ‚етров. ’огда он отложит докладную.
Ћна посмотрела на менЯ. џ не внушал ей довериЯ.
- Ќе знаю, товарищ, - протЯнула она, - Я как-то не уверена...
"‘инее лицо, - думалось ей, - в крапочку. Ќу и тип! “ж не бандит ли?" -
ќти мысли бегали по ее лицу, как световаЯ реклама на "€звестиЯх".
- ‚ы, наверно, недавно на этом месте, - сказал Я. - Џонимаете ли, здесь
специфика. ‚ы скажите, что пришел Я, и он менЯ примет.
Ћна передернула плечиками и пошла в кабинет. —ерез секунду она
возвратилась. “ нее было гостеприимное лицо.
- Џожалуйста, - сказала она, - проходите.
џ вошел.
- —то скажешь? - сказал он, не подымаЯ головы. Ћн что-то строчил.
џ сказал:
- “ менЯ к тебе дело, понимаешь. Џросьба. ’ы ведь знаешь, Я никогда ни
о чем тебЯ не просил.
- „авай, - сказал он.
- Ђлексей ‘еменыч, припомни, - сказал Я, - скажи, Я когда-нибудь, ну
хоть раз, отказалсЯ от поездки на фронт, если ты посылал?
- Ќе хватало, чтобы отказывалсЯ от поездок на фронт, - сказал он
саркастически и поставил точку, там, на своей докладной. - ‡дЋрово, -
сказал он, поднЯв глаза. - ‘лушай, а испугалсЯ, когда изуродовал лицо?
Ћн еще не видел менЯ с крапочками. џ сказал:
- „а, конечно. “ж очень громко бахнуло. ’ак вот, когда менЯ отправили
на сто двадцать представлений на целину, Я отказывалсЯ? ѓовори.
Ћн смотрел на менЯ спокойно, с минимальным интересом.
- Ќу, не отказывалсЯ. Љ чему ты это?
- Ђ в колхозы, на Њагнитку, на Ѓратскую ѓќ‘, на •ибины, в Љаракумы, в
Ђрктику, к черту, к дьЯволу Я отказывалсЯ?
- “чти, ЉолЯ, - сказал он, - времЯ дорого.
- Ђ у тебЯ есть ко мне претензии как к работнику, Ђлексей ‘еменыч?
Њожет быть, у менЯ были выговора или нарушениЯ дисциплины? Ђ?
- ‘лушай, - сказал он, - если ты выпил, так иди, не мешай работать. - €
он снова взЯлсЯ за ручку.
- Ќет, - сказал Я. - Ђлексей ‘еменыч, вот она, просьба, ты посмотри
свой график, вот сейчас при мне, посмотри, найди какой-нибудь "горЯщий"
цирк и немедленно отправь менЯ отсюда. ЋбъЯснЯть ничего не буду. џ там
живо подниму сборы. џ там буду давать вечера смеха. Ћтправь менЯ, друг.
‚первые в его глазах Я увидел настоЯщее удивление. Ћн весь подалсЯ
вперед. Ћн ушам своим не верил.
- •очешь бросить программу?
- Ќет. Џросто не могу. Ќету сил, - сказал Я. - „авай без скандала.
Ћн помолчал, не спускаЯ с менЯ глаз, и вдруг ему показалось, что он
нашел, чем менЯ убедить:
- Ќе дури, ЉолЯ, брось, - сказал он, - ты интереса своего не понимаешь,
тебе надо быть в этой программе, надо! Ќу, посуди сам, ты давно не был в
Њоскве и вот поЯвилсЯ. ЌоваЯ программа, новаЯ публика, центральнаЯ пресса,
и снова все заговорЯт о тебе: ‚етров, ‚етров, вы видели ‚етрова? џ вчера
видела ‚етрова, то-се, встречи с композиторами, „ом актера, а как же? ’ам,
глЯдишь, министр в цирк заглЯнет, ну, пусть не сам, пусть его дети, - кто
понравилсЯ? ЋпЯть ‚етров! Ђ тебе уже давно пора звание получать, а ты тут
как тут, на виду у общественности столицы! € нам будет легче ставить
вопрос. Ќе дури, ЉолЯ, брось...
- ‘лушай, - сказал Я, - подбери город подальше. € где сборы плохие. џ
вам помогу.
’ут он ни с того ни с сего игриво так покачал головой, двусмысленнаЯ
улыбка пробежала по его губам, и он саданул менЯ с размаху:
- ЉолЯ, никогда не поверю, что ты придаешь такое значение этому
буфетному романчику...
џ посмотрел на него. Ћн вскочил и побежал от менЯ, натыкаЯсь на стульЯ
и на ходу опрокидываЯ их и ударЯЯсь о косЯки столов. €з дальнего угла он
закричал, выставив руки, оборонЯЯсь:
- Ќе смей! - кричал он. - Ћпомнись! ’ы что? “спокойсЯ!
Ћн был белый как мел. џ отошел к окну и покурил немного. Џостепенно
сердце перестало стучать, кровь отлила от головы. ‚ окно был виден наш
старый бульвар и старое корЯвое дерево, к которому три года назад вышла ко
мне на первое свидание ’аЯ. ’огда шел снег, тЯжелый и холодный, а мне было
жарко, и мы с ’аей шли с непокрытыми головами и ступали по талому снегу,
не разбираЯ, где посуше, и она все смеЯлась: "Љак маленькие".
џ прокашлЯлсЯ и обернулсЯ, нужно было продолжать разговор. Ђлексей
‘еменыч сидел за столом и строчил. ‚идно, и он тоже поуспокоилсЯ. џ пошел
к нему. Ћн сказал, не подымаЯ головы:
- —естное слово, думал, что убьешь. „елай как знаешь. Ќа тебе приказ.
€ди к Ѓашковичу. џ сказал:
- ‘пасибо. Ѓудь здоров.
Ћн ответил:
- Џриезжай в другой раз, ЉолЯ, мы тебе напишем.
џ вышел в приемную. ‘екретарша сидела за столом тише воды, ниже травы.
’еперь она убедилась, что Я бандит. џ взЯл трубку и соединилсЯ с
Ѓашковичем, и прочитал ему по телефону приказ ЂлексеЯ. Ћн выслушал и, как
всегда, ничему не удивлЯЯсь, ответил вежливо и спокойно, тщательно
выговариваЯ все буквы в моем имени-отчестве:
- ‚се будет сделано, Ќиколай €ванович. Ѓилет Я вам вручу лично.
џ оставил приказ секретарше и попросил ее сделать копию длЯ менЯ. Ћна
кивнула головой. џ думаю, она боЯлась менЯ. џ поклонилсЯ ей и пошел из
управлениЯ, пошел по крутой лесенке вниз, повернул в дверь налево и вошел
в цирк. •орошо, что Я уеду. ‡десь Я бы не смог. ‡десь все длЯ менЯ
погибло. џ пошел направо. ‘ манежа доносилась затейливаЯ, кудрЯваЯ музыка,
барабан лупил вовсю. ел детский утренник. џ прошел мимо буфета и встал у
бокового прохода. ‘тараЯ капельдинерша приготовилась открыть мне красную
бархатную шторку, она думала, что Я хочу пройти на места. Ќо Я осталсЯ
здесь. Њузыка перешла на галоп. Џотом наступила пауза. ‘ердце мое билось.
Џрошла секунда, и свежий, весенний, все оживлЯющий дождь пролилсЯ на менЯ:
Я услыхал спасительный плеск детских ладош.

Џоезд отходил в ноль пЯтьдесЯт. Љогда Я вышел из такси, часы показывали
половину первого. Ќа вокзале было пусто и темно, мне показалось, что
сегоднЯ только Я один уезжаю из Њосквы. “ вагонов не было ни провожающих,
ни отъезжающих, лишь в еле мерцавших, наглухо занавешенных окнах киосков
смутно мелькали силуэты продавщиц: там подсчитывали дневную выручку или
убирали с витрин зачерствевшие шоколадные плитки. ѓромко и как бы
вызывающе стучали наши шаги по сцепленному первым осенним заморозком
перрону. Ќосильщик толкал впереди себЯ небольшую тележку с
палкой-толкачом, тележка шла бесшумно, ею было легко управлЯть. ќто
усовершенствование мне понравилось, а то Я всю жизнь не любил пользоватьсЯ
услугами носильщиков, невозможно было смотреть, как чужой и частенько даже
пожилой человек, навернЯка уже больной и вообще усталый, тащит твой
чемоданище, а ты не можешь ему помочь, потому что третьей руки у тебЯ нет,
а эти две уже занЯты через меру. Ђ так мы шли, славно играЯ в эту
перевозку, шли легко и быстро, и Я сказал носильщику, что сундук, да и
большой чемодан заодно, мы сдадим в багаж, а со мной поедет только
маленький, лакированный. Ќосильщик сказал:
- Ќу-к что ж...
Њы прошли мимо седьмого вагона, в котором мне предстоЯло ехать, и потом
мимо темного вагона-ресторана вперед, к голове поезда, и там носильщик
сдал мои вещи, а Я проследил, чтобы их не швырЯли уж чересчур-то и
объЯснил заспанному и сердитому багажному дежурному, почему это длЯ менЯ
важно. Ћн хранил недоброжелательное выражение на заспанном лице, но сундук
и чемодан устроил так, как мне хотелось.
џ заплатил носильщику, и он удивленно посмотрел на деньги, ему
показалось много, и он подумал, что Я ошибсЯ и передал, но Я сказал ему:
- ‚се в порЯдке.
Ћн приподнЯл кепку:
- Ѓольшое спасибо.
€ заторопилсЯ к выходу. Ђ Я вынул папиросы и угостил дежурного, и мы
покурили и постоЯли у багажного вагона и поговорили. ’ак, ни о чем. €
потом он тоже ушел, и Я осталсЯ один, совсем один, по-настоЯщему, и,
пожалуй, не очень-то сладко было мне в эти минуты. Њимо менЯ по соседней
колее прополз какой-то допотопный паровозик, остановилсЯ рЯдом со мной и
вдруг взвизгнул, как стараЯ кликуша-истеричка, и потом задышал лихорадочно
и часто и стал выбрасывать в сторону плотные и осЯзаемые на вид клубы дыма
кремового цвета. џ попыталсЯ взЯть себе на памЯть немного такого отличного
дымка и сжал ладонь. —асы показывали сорок минут первого, нужно было
садитьсЯ, и Я пошел.
‚озле седьмого вагона стоЯла ’аЯ. џ подошел к ней вплотную, и она
улыбнулась мне, поднЯв милое лицо, улыбнулась, как тогда, в самом начале,
на бульваре, под деревом. Ћна положила мне на грудь свои руки в перчатках,
не то собираЯсь оттолкнуть менЯ, не то притЯнуть к себе.
- џ здесь недалеко была, на день рождениЯ ходила к сестре, - сказала
она смущенно. - Љ Џолине, к своей двоюродной. Ќу, выпили, конечно. Ђ потом
сижу и вспомнила: сегоднЯ в цирке говорили, тебЯ во ‚ладивосток
направлЯют, дай, думаю, провожу черта синего, раз уж он сам не пришел
попрощатьсЯ, не пришел, не нашел нужным. Љак ты мог, какое у тебЯ сердце,
Я весь день в цирке, два утренника отбарабанила, еле на ногах стою. Ќе
ожидала, ЉолЯ, что не зайдешь...
џ ничего не ответил. Ћна еще немного постоЯла и, полуотвернувшись от
менЯ, тихо сказала:
- Џереживаешь, да? ‡а €рину ‚асильевну переживаешь?
Ћна снова стала смотреть на менЯ и приблизилась, словно всматривалась,
и наконец заговорила:
- ’емный ты какой, весь темный, и глаза тоже. ЋсунулсЯ как, подалсЯ,
будто переехали тебЯ. ‘тарый стал, совсем старый. Џереживаешь... џ видела,
как ты тогда с ней разговаривал и смотрел на нее, словно целовал ее, €рину
‚асильевну. Њолодой ты тогда стоЯл, вроде мальчика, не то что сейчас. џ
тогда, ЉолЯ, каюсь, недоброго тебе пожелала, да и ей тоже, обоим вам,
ЉолЯ, ведь менЯ словно кто ножом полоснул по сердцу, когда Я увидела, что
она тебЯ за руку держит. Ђ теперь как каюсь... Ќочей не сплю, ведь это
ужас, ах, беднаЯ, беднаЯ! Њишка теперь совсем сопьетсЯ, а ведь хороший
человек, он из-за нее, из-за любви-то к ней и вовсе было расцвел, а теперь
пошел, говорЯт, закружилсЯ, опЯть соскочил с зарубки...
- ‡рЯ, ’аЯ, - сказал Я, - зрЯ ты ей недоброго желала. Ћна Њишу любила.
Ћна задумалась и робко так сказала:
- ’еперь надолго уедешь, да?
џ сказал:
- ’аЯ, прости менЯ.
Ћна как будто вернулась откуда и вскинула на менЯ глаза:
- Ћ чем ты?
џ сказал:
- џ уже давным-давно хотел ‚овке подарить конЯ. Љрасивого, как в цирке,
чтобы в Яблоках и из ушей дым валит, из ноздрей пламЯ пышет. ’аЯ, ты
возьми у менЯ денег и купи от менЯ, ладно?
- “бери! - сказала она и ненавистно, и жалостно, и грозно. - џ куплю
ему конЯ и скажу, что от тебЯ. Ђ деньги убери! Њало ты менЯ обидел, да?
…ще надо?
- ’ы что, ’аЯ, - сказал Я. - џ ведь хотел хорошего. ’олько хорошего,
что поделать - не вышло, не моЯ вина.
- Ќет, - сказала она, и голос ее зазвенел и натЯнулсЯ, - не надо, не
говори, не надо врать, это ты говоришь так, чтобы еще злей моЯ мука была,
а ты ничего не хотел хорошего между нами! Њожет быть, вообще в жизни ты
мечтал, хотел хорошего, но не про менЯ, не ври. Ќе смеешь менЯ винить...
Ќа всю жизнь менЯ виноватой оставить...
Ћна полуговорила, полуплакала, спешила, захлебывалась и комкала слова.
ѓромкоговоритель заглушил ее, гулко пробасив что-то непонЯтное. ’аЯ
запнулась на полуслове.
- ‘ейчас отправлЯемсЯ, - сказала проводница строго и взошла на
подножку.
џ поднЯлсЯ за ней. ’аЯ смотрела на менЯ снизу вверх, и мне трудно,
непереносимо трудно было уезжать. …сли бы остатьсЯ и стать отцом ее ‚овки,
она ведь за это только добром ответит, и ни ‹ыбарзина не будет, ни майора
с "‚олгой", - никогда и Я, наверное бы, не уехал, если бы в цирке под
куполом все фонари были целые, и Я увидел бы там счастливое от любви к
Њишке ђаскатову лицо, и низкий речной смех, и золото, и синь... Ќо Я знал,
что страшно изуродованный фонарь висит еще в цирке, и в ушах моих все еще
жил этот жуткий, глухой и неЯсный звук. Љитайский мЯчик...
’ук. ’ук. ’ук.
Џоезд мЯгко тронулсЯ. ’аЯ пошла за ним.
џ хотел сказать ей: "†ди менЯ, ’аЯ", да ничего не вышло, только
шевельнулись губы. Ќо ’аЯ это заметила, понЯла, что Я хочу что-то сказать,
и крикнула отчаЯнно и так громко, как будто Я был на другом берегу.
- —то? - крикнула она. Ћна уже шла очень быстро, почти бежала. - —то ты
говоришь?
Ћна устала от бега, и прижала руки к груди, и остановилась. џ сошел на
подножку и оттЯнулсЯ на поручнЯх. Ћна сделала еще несколько шагов вслед за
убыстрЯющим ход поездом.
џ напрЯгсЯ изо всех сил и крикнул туда, в город, в перрон, в ночь, в
мокрые и горькие глаза:
- Џрощай, ’аЯ! ‘частливо оставатьсЯ!
џ постаралсЯ улыбнутьсЯ и крикнул еще:
- Ђ собачка дальше полетела!
Last-modified: Thu, 14 Dec 2000 05:30:40 GMT
Ћцените этот текст:

‚иктор „рагунский. ‘егоднЯ и ежедневно

1

2

3

4

5

6

7

8

9

10

11

12

13

14

15

16

17

18

19

20