
длЯ  себЯ. €м хотелось именно такой республики, котораЯ целиком
зависела бы от одной "популЯрности" ее в  среде  грабителей.  ‚
революции  они  видели  только право на воровство, монополию на
хозЯйничанье длЯ арестантов, только что вырвавшихсЯ из  тюрьмы,
длЯ  воровских банд и грабителей, словом, длЯ самой отъЯвленной
сволочи.
     Џравительство народных уполномоченных могло сколько угодно
вопить о помощи.  €з  этого  лагерЯ  оно  никакого  отклика  не
получало. Ќапротив, отсюда только раздалась брань: "предатели!"
’огда и господа народные уполномоченные начали понимать, каково
подлинное  умоначертание  того  слоЯ,  на  котором зиждилась их
популЯрность.
     € вот именно в эту пору в нашем  отечестве  опЯть  нашлись
многочисленные  молодые  немцы,  выразившие готовность, как они
думали, в интересах "тишины и порЯдка"  вновь  надеть  на  себЯ
солдатские  шинели  и  взЯть  ружье  на плечо длЯ борьбы против
разрушителей страны. <I>ќти молодые люди вновь стали  создавать
отрЯды добровольцев. ‚ глубине души глубоко ненавидЯ революцию,
они  вместе  с  тем  на деле выступили на защиту ее и тем самым
практически укрепили ее.</I>
     Њолодежь  эта  действовала  конечно   с   самыми   лучшими
намерениЯми.  Џодлинные организаторы революции, дергавшие ее за
веревочку, евреи оценили тогдашнюю ситуацию трезво и  со  своей
точки  зрениЯ  правильно.  Ќемецкий народ не созрел еще тогда к
тому, чтобы его можно было бросить в кровавую лужу большевизма,
как это удалось сделать в  ђоссии.  ќто  объЯснЯлось  тем,  что
расовое  состоЯние  немецкого  народа все же ЯвлЯлось еще более
благополучным  и  единство  между  немецкой  интеллигенцией   и
немецким  населением  физического  труда еще не было достаточно
разрушено. Ќаселение  ђоссии  было  сплошь  безграмотное,  чего
конечно  нельзЯ  было  сказать  ни  о  ѓермании,  ни  о  других
западноевропейских  народах.  ‚  ђоссии  сама  интеллигенциЯ  в
большинстве  своем принадлежит к нерусским национальностЯм и во
всЯком  случае   к   неславЯнским   расам.   ‘   тонким   слоем
интеллигенции  в  ђоссии легко было справитьсЯ, ибо между ним и
широкими массами народа почти  совсем  не  было  посредствующих
звеньев,  а умственный и моральный уровень широкой массы народа
был в ђоссии страшно низок.
     ‚ ђоссии  достаточно  было  немногого.  Ќадо  было  только
натравить необразованную, не умеющую ни читать, ни писать массу
на  верхний слой интеллигенции, и без того почти не свЯзанной с
народом. ќтого было довольно, чтобы решить всю судьбу страны  и
чтобы  можно  было считать революцию удавшейсЯ. ‚сЯ неграмотнаЯ
масса русского народа  попала  в  полное  рабство  к  еврейским
диктаторам,  у  которых  конечно хватило ума задрапировать свою
диктатуру в тогу "диктатуры народа".
     ’олько  применение  самых  драконовских  мер  при   каждой
попытке  дезертирства послужит достаточно отпугивающим примером
не только длЯ отдельных лиц, но и длЯ всей массы солдат.
     ‚  ѓермании  имело  крупное  значение  еще   и   следующее
обстоЯтельство.  ђазложение  армии  конечно происходило всюду -
без этого ноЯбрьскаЯ революциЯ не  могла  удатьсЯ.  Ќо  тем  не
менее  главным  носителем  идеи  революции и главным виновником
разложениЯ армии  был  не  фронтовик.  ќту  "работу"  выполнили
главным  образом  негодЯи  местных  гарнизонов или те субъекты,
которые  вообще  сумели  изобразить   себЯ   "незаменимыми"   и
спрЯтатьсЯ   где-нибудь   в   тылу   на  хозЯйственной  работе.
‘оответствующие "дополнениЯ" эти банды  получали  еще  за  счет
дезертиров.  ‘  фронтов в это времЯ дезертировали в тыл десЯтки
тысЯч   людей,   оставаЯсь   при    этом    почти    совершенно
безнаказанными.  ’русы,  как  известно,  во все времена и эпохи
боЯтсЯ только одного: собственной  смерти.  Ќа  фронтах  смерть
конечно  могла  настигнуть  такого  труса  в  любой день и час.
<I>…сть  только  одно  средство  заставить  трусов,  слабых   и
колеблющихсЯ  несмотрЯ  ни  на  что выполнить их долг: дезертир
должен знать, что если он убежит с фронта,  то  его  непременно
настигнет  та  участь, которой он больше всего боитсЯ. „езертир
должен знать, что если он останетсЯ на фронте,  то  его  только
может  настигнуть  смерть, а если он удерет с фронта, то смерть
непременно настигнет его.</I>
     ‚ этом и заключаетсЯ весь смысл военного устава.
     Љонечно было бы очень хорошо и  красиво,  если  бы  в  той
великой  борьбе  за существование немецкого народа, которую нам
пришлось вести, можно было  оперетьсЯ  только  на  добровольную
преданность всех и каждого. Ћднако мы знаем, что такие качества
свойственны  были  только  самой лучшей части нации, а вовсе не
каждому среднему человеку. ‚от почему и необходимы  специальные
законы   военного   времени.  ‚едь  и  законодательство  против
воровства рассчитано вовсе не на принципиально честных людей, а
только  на  колеблющиесЯ  слабые  элементы.  ‘воим  устрашающим
влиЯнием  такое  законодательство  мешает возникнуть положению,
когда более честного считают более глупым, и когда поэтому люди
могли бы придти к убеждению, что лучше самим  начать  принимать
участие  в  краже,  чем  оставатьсЯ  с  пустыми руками или дать
обкрадывать себЯ.
     ‚от почему было абсолютно неправильным допустить  даже  на
одну  минуту,  что  в  борьбе, котораЯ по всЯкому человеческому
разумению должна была занЯть по  крайней  мере  несколько  лет,
можно  будет обойтись без специальных законов военного времени.
‚едь  опыт  многих  столетий  и  даже  тысЯчелетий   совершенно
недвусмысленно  говорит  о  том, что в очень серьезные времена,
когда государство вынуждено  предъЯвить  суровые  требованиЯ  к
нервам   всех   граждан,   людей   слабохарактерных  приходитсЯ
принуждать к выполнению их обЯзанностей.
     Љонечно  длЯ  наших  героических  добровольцев   закон   о
смертной  казни  был  не  нужен,  но такой закон был совершенно
необходим по отношению  к  тем  трусливым  эгоистам,  кто  свою
драгоценную  жизнь ставил выше интересов отечества. “ нас же на
деле смертнаЯ казнь  не  была  применена,  т.е.  военный  устав
фактически   осталсЯ  без  применениЯ,  и  за  это  мы  жестоко
поплатились. ‘ фронтов полилсЯ - особенно начинаЯ с 1918  г.  -
непрерывный  поток  дезертиров,  и  именно эти элементы помогли
создать ту преступную организацию, котораЯ с 7 ноЯбрЯ  1918  г.
внезапно выступила главным коноводом революции.
     ”ронтовики  как  целое  ничего  общего  не  имеют  с  этим
позорным  Явлением.  ‘трастное  стремление  к  миру  испытывали
конечно   и  фронтовые  солдаты.  Ќо  именно  это  могло  стать
громадной  опасностью  как  раз  длЯ  революции.  Љогда   после
перемириЯ  немецкие  армии  стали возвращатьсЯ домой, тогдашние
вожаки революции со страхом спрашивали себЯ: <I>что же  сделают
теперь фронтовые войска? ЏотерпЯт ли фронтовики все то, что они
теперь увидЯт на родине?</I>
     ‚  эти  недели  германскаЯ  революциЯ  вынуждена  была  по
крайней  мере  по  внешности  притворитьсЯ  очень  скромной   и
умеренной.  ‚ожаки  революции боЯлись, что иначе возвращающиесЯ
дивизии быстро положат конец всей революции. <I>…сли  бы  тогда
нашелсЯ  хотЯ  бы  один  решительный человек и если бы он сумел
перевести на свою сторону хотЯ бы, одну преданную ему  дивизию,
дивизиЯ  эта  сорвала  бы с себЯ красные трЯпки, поставила бы к
стенке свой  "совет",  сопротивлЯющихсЯ  забросала  бы  ручными
гранатами,  и  в  течение  каких-нибудь  четырех  недель  такаЯ
дивизиЯ разрослась бы в целую могучую армию, быть может, из  60
дивизий или еще того больше.</I> ќтого больше всего и опасались
господа  еврейские  импрессарио.  —тобы  избегнуть этого, они и
придали революции известный оттенок умеренности. Ћтказавшись от
прЯмого большевизма, вожаки  представили  дело  так,  будто  их
задачей  ЯвлЯетсЯ  "обеспечить  тишину и порЯдок". Ћтсюда и все
многочисленные крупные  уступки,  отсюда  апеллЯциЯ  к  старому
корпусу  чиновничества, отсюда обращение к старым руководителЯм
армии. ‚се эти люди пока еще были  на  некоторое  времЯ  нужны.
’олько после того как их надлежащим образом использовали, можно
было  их и прогнать и, изъЯв республику из рук этих старых слуг
государства, бросить ее во власть коршунов революции.
     ’олько так можно было  еще  рассчитывать  обмануть  старых
генералов и старых администраторов. Џоказав себЯ очень мЯгкой и
невинной,  революциЯ  могла  рассчитывать сломить сопротивление
этих кругов и таким образом обезоружить  самых  страшных  своих
противников.  Џрактика  показала, что этот обман вполне удалсЯ.
Ћднако революцию, как мы знаем, сделали не элементы  "тишины  и
порЯдка",  а  те  элементы,  идеалом  которых  ЯвлЯетсЯ  мЯтеж,
грабеж, воровство. ЌоваЯ умереннаЯ тактика революции  не  могла
быть   по  душе  этим  элементам.  —то  такой  тактический  ход
необходим, эти элементы понЯть не могли, а объЯснЯть это  вслух
тоже было затруднительно.
     Џостепенно      увеличиваЯсь      численно,     германскаЯ
социал-демократиЯ   все   больше   переставала    быть    грубо
революционной  партией. ќто не значит, что партиЯ эта поставила
себе теперь другие цели  или  что  вожди  ее  перестали  хотеть
революции;  никоим образом. Ћднако теперь у нее осталось только
желание революции, а весь  корпус  партии  был  уже  совершенно
неприспособлен   к   тому,   чтобы   делать   революцию:   <I>с
10-миллионной партией вообще уже революции  делать  нельзЯ.</I>
’акое  массовое  движение  не  представлЯет  уже  больше полюса
активности; это уже широкие массы середины, т.е. косности.
     …вреи своевременно  понЯли  это  обстоЯтельство  и  именно
поэтому  произвели  раскол  германской социал-демократии уже во
времЯ  войны.  “бедившись,  что   социал-демократиЯ   благодарЯ
косности  массы ее членов непроизвольно как бы стала на сторону
большинства народа, т. е. в  действительности  стала  свинцовой
гирей  длЯ  дела  национальной  защиты,  евреи решили изъЯть из
социал-демократии ее наиболее радикально-активистские  элементы
и   создать   из  них  особо  ударные  наступательные  колонны.
<I>ЌезависимаЯ  партиЯ  и  союз  "‘партака"  стали   штурмовыми
батальонами революционного марксизма.</I> Ќа них возложена была
задача   поставить   всех   перед   совершившимсЯ   фактом,   а
подготовленнаЯ  к  этому  десЯтилетней  работой   с.-д.   масса
неизбежно  уже  должна  была  стать  "на  почву  этих  фактов".
’русливую  буржуазию  марксизм  оценивал  при  этом  совершенно
правильно: он просто третировал ее en canaille. ‘ ней вообще не
считались.  Њарксисты  прекрасно знали собачью покорность этого
отжившего поколениЯ и не сомневались, что  никакого  серьезного
сопротивлениЯ она оказать неспособна.
     Ќо   вот   революциЯ   сделана  и  основа  старого  режима
уничтожена. ‚ойска с фронта  потекли  назад  в  страну.  ’еперь
вожаки   революции   считают  совершенно  необходимым  немножко
затормозить ее дальнейший ход.  ’еперь  все  важнейшие  позиции
занЯты  старой с.-д. партией, а штурмовые батальоны независимой
с.-д. партии и спартаковцы отстранены.
     Ѓез внутренней борьбы тут дело не могло обойтись. ‘  одной
стороны,  эти активистские батальоны революции конечно не могли
быть  довольными  и  чувствовали  себЯ  обманутыми,  с   другой
стороны,  и самим импрессарио теперь было только выгодно, чтобы
эти активистские батальоны продолжали шуметь и скандалить.  €бо
как  только  закончилсЯ переворот, так сразу и оказалось, что в
лагере революции были в сущности две партии: партиЯ  "тишины  и
порЯдка"  и  группа  кровавого  террора.  ЌеЯсно  ли,  что наша
буржуазиЯ тотчас же поторопилась перебежать в лагерь "тишины  и
порЯдка".  ’еперь длЯ жалких политиков буржуазии опЯть создалсЯ
давно  желанный  момент,  когда  они  могут  идти  в   ногу   с
представителЯми официальной власти, могут прижать к груди своей
новых  владык,  которых  они,  правда,  в  глубине  души  своей
ненавидели, но еще больше  боЯлись.  Џолитикам  буржуазии  была
оказана  высокаЯ  честь:  теперь они могли сесть за один стол с
трижды ненавистными им марксистскими вожаками и вместе  с  ними
обдумать план совместной борьбы против большевиков.
     ’ак  уже в декабре 1918 г., а тем более в Январе 1919 г. в
ѓермании создалась следующаЯ картина.
     Њеньшинство худших элементов страны сделало революцию, под
знамЯ  которой"  сейчас  же  стали  все  марксистские   партии.
ђеволюциЯ  внешним  образом пошла по умеренному пути, что сразу
же  вызвало   фанатическую   ненависть   к   ней   со   стороны
экстремистов.  ќти последние сразу же берутсЯ за ручные гранаты
и пулеметы, начинают занимать государственные  зданиЯ,  словом,
начинают  серьезно угрожать умеренной революции. “боЯсь крайних
левых,  официальнаЯ  социал-демократиЯ  заключает  перемирие  с
приверженцами   старого-строЯ,  чтобы  вместе  боротьсЯ  против
экстремистов. ‚ результате этого получаетсЯ то, что  противники
республики  приостанавливают  свою борьбу против нее и помогают
усмирению тех, кто, правда, по совершенно другим  мотивам  тоже
ЯвлЯетсЯ  противником  этой  республики.  ‚  результате этого в
конце концов получаетсЯ то, что  опасность  борьбы  сторонников
старого строЯ против республики совершенно элиминирована.
     ќто  обстоЯтельство  имеет  настолько важное значение, что
его надо подчеркнуть как можно более сильно.  ’олько  тот,  кто
учтет  это  обстоЯтельство  и сможет понЯть, как это случилось,
что ѓермании навЯзали революцию  несмотрЯ  на  то,  что  девЯть
десЯтых  народа  не  участвовали  в  этом,  семь десЯтых народа
высказались против нее, шесть десЯтых ненавидели ее и  в  конце
концов только одна десЯтаЯ активно в ней участвовала.
     ’ак  и  случилось,  что  постепенно исчерпали свои силы на
баррикадах спартаковцы, с одной стороны,  и  националистические
фанатики  и  идеалисты,  с  другой.  Ћба  крайних  полюса таким
образом уничтожили друг друга, в результате чего как  всегда  и
победила  середина. ЃуржуазиЯ и марксисты объединились на почве
"созданных    фактов",    и    молодаЯ    республика     начала
"консолидироватьсЯ".   ќто,   однако,  не  помешало  буржуазным
партиЯм на первых порах,  в  особенности  перед  выборами,  еще
продолжать  заигрывать с идеей монархизма. ‚ызываЯ великие тени
прошлого,  буржуазиЯ  все  еще  надеЯлась  оказать  достаточное
влиЯние на умы маленьких людей, идущих за ее знаменами.
     Љонечно,  это  было довольно нечестно. ‚нутренне буржуазиЯ
уже  давно  порвала  с   монархией;   но   моральный   разврат,
воцарившийсЯ  с  пришествием  республики, в достаточной степени
разложил  и  лагерь  буржуазных  партий.  ‡аурЯдный  буржуазный
политик  ныне чувствует себЯ гораздо лучше в обстановке грЯзи и
продажности, созданной республикой, нежели он  чувствовал  себЯ
раньше  в суровой обстановке прежнего государства, требовавшего
еще известной чистоты нравов.

        x x x

     Љак мы уже сказали, революциЯ после разгрома старой  армии
вынуждена  была  заботитьсЯ  о  создании новых вооруженных сил,
способных подкрепить новую государственную власть. ‚ силу  всей
создавшейсЯ  обстановки  революциЯ  могла  вербовать себе новые
вооруженные силы  только  из  лагерЯ,  придерживавшегосЯ  прЯмо
противоположного  ей  мировоззрениЯ.  ’олько в этих рЯдах можно
было постепенно навербовать армию, размер которой  был  заранее
сильно ограничен мирным договором. ‘о временем эта именно армиЯ
и должна была стать инструментом нового государства.
     €так,  если мы попытаемсЯ отвлечьсЯ от всех действительных
ошибок  старого  государства,  конечно  сильно  содействовавших
революционному  движению,  и  если мы попытаемсЯ спросить себЯ,
как  же  все-таки  при  описанной  обстановке  революциЯ  могла
удатьсЯ, то мы должны будем ответить так. ђеволюциЯ удалась:
     <I>1)  в  результате  окостенениЯ  наших понЯтии о долге и
дисциплине</I> и
     <I>2)  в  результате  трусливой  пассивности   наших   так
называемых государственных партий.</I>
     Љ этому приходитсЯ прибавить еще следующее.
     Ћсновной  причиной  окостенениЯ  наших  понЯтий  о долге и
дисциплине  в   последнем   счете   Явилось   наше   совершенно
анациональное  и  только  формально государственное воспитание.
ЃлагодарЯ этому и в  этой  области  у  нас  перестали  понимать
действительную   роль   средства   и  цели.  ЏонЯтие  о  долге,
исполнение своих обЯзанностей, дисциплина - все это  отнюдь  не
самоцель,  совершенно  так  же,  как  самоцелью  не  ЯвлЯетсЯ и
государство. Ќет, все эти понЯтиЯ должны быть только  средством
к  цели.  ‘ама  же  цель  заключаетсЯ  в  том, чтобы обеспечить
обществу, состоЯщему из физически и морально  однородных  живых
существ,  возможность  достойного  существованиЯ на этой земле.
<I>Љогда гибнет целый народ, когда он  стоит  перед  тЯгчайшими
испытаниЯми  главным  образом  в  результате действий отдельных
негодЯев,  тогда   было   бы   чистым   безумием   руководитьсЯ
соображениЯми   формальной   дисциплины  по  отношению  к  этим
негодЯЯм, хотЯ бы они и были у власти. Ќет, при таком положении
вещей  действительное   исполнение   долга   требует   нарушить
формальную  дисциплину,  но  спасти  свой  народ от гибели.</I>
‘огласно современным ходЯчим буржуазным понЯтиЯм, если  солдату
сказали   сверху,   чтобы  он  не  стрелЯл  в  бунтовщиков,  то
дисциплина требует от него, чтобы он действительно не  стрелЯл.
’акаЯ   бездушнаЯ  формальнаЯ  дисциплина  кажетсЯ  иным  более
ценной,  чем  жизнь   собственного   народа.   ‘огласно   нашим
национал-социалистическим понЯтиЯм, дело обстоит совсем не так.
‚   такие   моменты   солдат  должен  соблюдать  не  формальную
дисциплину  по  отношению  к  своему  слабому   начальнику,   а
подлинную  дисциплину  по  отношению  к  своему народу. ‚ такие
минуты каждый  из  нас  должен  помнить  о  всей  своей  личной
ответственности перед нацией в целом.
     ЌоЯбрьскаЯ  революциЯ могла удатьсЯ только потому, что это
действительно живое  представление  о  подлинной  дисциплине  к
этому  времени  совершенно  исчезло  в нашем народе - вернее, в
правЯщих  кругах  его.  ќто  живое   чувство   уступило   место
доктринерским  и  чисто формалистическим понЯтиЯм о дисциплине,
что при данной обстановке было только на руку революции.
     ‚ поЯснение второго из вышеприведенных пунктов  мы  должны
сказать еще следующее.
     „ействительнаЯ    причина    трусости    так    называемых
"государственных партий" в последнем счете заложена в том,  что
во  времЯ  войны  мы  потерЯли  наиболее активистские, наиболее
доброкачественные элементы нашего народа. „алее,  крупную  роль
сыграло тут и то обстоЯтельство, что все наши буржуазные партии
стоЯли  исключительно  на  почве  борьбы  только так называемым
духовным оружием, а применение  физической  силы  предоставлЯли
только  государству.  Љонечно  такой  взглЯд  говорит  только о
слабости и даже прЯмо о вырождении  буржуазных  партий.  ‚зглЯд
этот  был совершенно бессмыслен хотЯ бы уже по одному тому, что
ведь политические  противники  буржуазных  партий  давным-давно
отказались  от  подобной  точки  зрениЯ  и  заЯвлЯли совершенно
открыто, что они готовы  боротьсЯ  за  достижение  своих  целей
также   и   путем   применениЯ  физической  силы.  €дейный  мир
буржуазной демократии неизбежно должен был  породить  марксизм.
Ќо  в  ту  самую  минуту, когда марксизм родилсЯ на свет божий,
апеллЯциЯ  к  борьбе  только   духовным   орудием   стала   уже
совершенной   бессмыслицей.   ‡а   эту  нелепицу  нам  пришлось
впоследствии расплатитьсЯ ужасающей ценой. €бо  ведь  известно,
что  сам  марксизм  всегда  и неизменно доказывал, что вопрос о
выборе средства борьбы есть вопрос одной лишь целесообразности.
€ сам марксизм  считал  себЯ  вправе  выбирать  любое  средство
борьбы, лишь бы только оно сулило успех.
     Ќасколько  правы  мы,  оцениваЯ  так намерениЯ марксистов,
доказали событиЯ 7 - 11 ноЯбрЯ 1918 г. ‚ эти дни  марксисты  ни
на  минуту  и  не  подумали  даже  в  какой  бы то ни было мере
свЯзывать себе руки принципами  парламентаризма  и  демократии.
Ќисколько  не  колеблЯсь,  они  пустили в ход вооруженные банды
преступников,  нанесших   смертельный   удар   этим   "великим"
принципам.  Ќу,  а  буржуазные организации болтунов, само собою
разумеетсЯ, оказались в этот момент совершенно безоружными.
     ‘пустЯ некоторое времЯ после революции, буржуазные  партии
вновь  вынырнули  на  свет божий, хотЯ и под новыми названиЯми.
Љогда храбрые вожди наскоро перекрасившихсЯ  буржуазных  партий
решились   опЯть  покинуть  свои  убежища  и  выйти  из  темных
подвалов, где они прЯтались в дни революции, то оказалось,  что
эти  печальные  вожди, как водитсЯ, ничего не позабыли и ничему
не научились. €х  политические  программы  по-прежнему  целиком
уходили  в  прошлое,  поскольку  внутренне они не примирились с
новым режимом. €х политические же цели заключались в том, чтобы
непременно принЯть посильное участие  в  новых  государственных
учреждениЯх,   созданных  революцией.  Ђ  единственным  оружием
по-прежнему оставалась болтовнЯ.
     € после революции буржуазные партии не  раз  самым  жалким
образом капитулировали перед улицей.
     Љогда  на  очередь  поставлен  был вопрос о так называемых
законах в защиту республики, то сначала не было  большинства  в
пользу  этого  закона.  Ќо  когда  на  улицах Ѓерлина поЯвилась
двухсоттысЯчнаЯ   демонстрациЯ   марксистов,    государственные
деЯтели   буржуазии   так   испугались,   что   против   своего
собственного убеждениЯ  проголосовали  за  закон.  ќти  господа
просто-напросто  боЯлись,  что  в  ином  случае  при  выходе из
рейхстага демонстрирующаЯ толпа  переломает  им  руки  и  ноги.
Џосле  того как они проголосовали за закон, этого, к сожалению,
не случилось.
     Ќовое государство могло свободно идти  какими  ему  угодно
путЯми,  как  будто бы никакой национальной оппозиции и не было
вовсе.
     …динственные организации, которые еще решались в эту  пору
так  или  иначе  оказывать сопротивление марксистам и идущим за
ними массам, были добровольческие корпуса,  союзы  самообороны,
гражданскаЯ  милициЯ  и  наконец  традиционные  военные  союзы.
Ћднако и  эти  организации  не  смогли  оказать  сколько-нибудь
серьезного влиЯниЯ на ход вещей. € вот почему.
     <I>’ак  называемые  национальные  партии не смогли оказать
никакого влиЯниЯ на ход вещей, ввиду того что у них не  хватало
реальной  силы,  котораЯ могла бы быть выведена на улицу. Ђ так
называемые военные союзы не могли  оказать  никакого  реального
влиЯниЯ   на  ход  вещей,  потому  что  у  них  не  было  Ясной
политической идеи, не было никакой, сколько-нибудь определенной
политической цели.
     —то в свое времЯ марксизму даю силу, так это  было  именно
отличное    сочетание    политической   воли   с   активистской
брутальностью. Ђ что лишило всЯкого реального влиЯниЯ  немецкие
национальные партии, так это именно полное отсутствие какого бы
то  ни  было  сочетаниЯ  между  брутальной силой и политической
целеустремленностью.</I>
     Љаковы бы ни были желаниЯ немецких "национальных"  партий,
все  равно  у  них  не  было  ни  малейшей реальной силы, чтобы
повести действительную борьбу за эти цели. ‚ особенности же  не
хватало такой силы, которую можно было бы вывести на улицу.
     ‘  военными  союзами  дело  обстоЯло  наоборот.  Ћни  были
хозЯевами улицы и в сущности также хозЯевами государства. Ќо им
не хватало политической идеи, Ясности политических  целей.  ‚от
почему  они  совершенно  не  в состоЯнии были использовать свою
силу в интересах национального возрождениЯ ѓермании.  Ђ  хитрые
евреи  в  обоих  случаЯх  потирали руки и делали все возможное,
чтобы увековечить именно такое  положение  вещей,  льстЯ  обеим
сторонам  и  нашептываЯ  им  медоточивые речи о том, что именно
такое положение ЯвлЯетсЯ идеальным.
     —ерез    свою    печать    евреи    замечательно     ловко
пропагандировали  идею  "аполитичности" военных союзов. € столь
же ловко умели они пропагандировать ту мысль, что  политические
партии  должны-де пользоватьсЯ только "чисто духовным" оружием.
Ђ миллионы наших немецких простофиль бессмысленно повторЯли всю
эту мудрость вслед за евреЯми, даже  не  подозреваЯ  того,  что
этим  самым они обезоруживают себЯ и целиком отдают себЯ в лапы
евреев.
     <I>„лЯ всего этого тоже конечно  была  своЯ  причина.  ђаз
отсутствует   большаЯ   организующаЯ  идеЯ,  то  это  всегда  и
неизбежно ведет за собою и отсутствие крупной физической  силы,
способной  боротьсЯ  за  эту  идею.  ‹ишь  те,  кто  совершенно
фанатически убежден в своей правоте ив том, что их идеЯ  должна
во  что бы то ни стало победить и перевернуть весь мир, - будут
иметь  достаточно  решимости,  чтобы  в  борьбе  за  свою  –ель
прибегнуть и к силе оружиЯ.
     ’о  движение, которое не ставит себе таких высоких целей и
таких великих идеалов, никогда поэтому и не  прибегнет  к  силе
оружиЯ.</I>
     ’айна  успехов  французской революции в том и заключалась,
что  у  нее  была  такаЯ   новаЯ   великаЯ   идеЯ.   ќтому   же
обстоЯтельству  обЯзана своей победой и русскаЯ революциЯ. € то
же, наконец, приходитсЯ сказать об  итальЯнском  фашизме:  если
ему  удалось  с  таким  громадным  успехом и с пользой длЯ дела
реорганизовать жизнь целого народа,  то  это  произошло  только
потому, что у него была своЯ великаЯ идеЯ.
     Ѓуржуазные  партии  на  это  совершенно неспособны. Ќо и о
военных союзах описываемой  эпохи  приходитсЯ  сказать  то  же;
поскольку  они  вообще  не  ставили  себе  какие  бы то ни было
политические цели, их  идеал  как  и  идеал  буржуазных  партий
заключалсЯ в простой реставрации прошлого. ‚о всех этих военных
союзах  скоро  опЯть  укрепилсЯ  двух  старых  шаблонных союзов
довоенного времени.  €  благодарЯ  этому  это  наиболее  острое
оружие   тогдашнего   национального  движениЯ  ѓермании  быстро
притупилось. ‚оенные союзы просто поступили в рабство  к  новой
республике. ‘убъективные желаниЯ этих военных союзов были самые
почтенные,  но  это  нисколько  не менЯет дала. ђеально их роль
была более чем печальна.
     ‡атем марксисты постепенно  получали  новую  базу  в  лице
консолидировавшегосЯ  рейхсвера.  ѓосударственнаЯ власть смогла
теперь оперетьсЯ на рейхсвер. ЌеизбежнаЯ логика привела  теперь
к  тому, что военные союзы стали ненужными. Ђ так как марксисты
все времЯ видели в  них  известную  опасность,  то  теперь  они
приступили  к  роспуску  военных  союзов.  Ќаиболее  ненадежных
вожаков военных союзов, которым марксисты особенно не доверЯли,
стали  отдавать  под  суд  и  упрЯтывать   в   тюрьму.   ‘воими
собственными  руками вожаки военных союзов приготовили себе эту
участь.

        x x x

     Љогда основана была  германскаЯ  национал-социалистическаЯ
рабочаЯ  партиЯ, в ѓермании впервые поЯвилось движение, которое
в  отличие  от  буржуазных  партий  не   ставило   себе   целью
механическую  реставрацию  прошлого,  а  выдвинуло  новый идеал
органического народного государства в  противовес  современному
совершенно противоестественному государственному механизму.
     <I>‘  первой  же  минуты своего возникновениЯ наше молодое
движение стоЯло на той точке  зрениЯ,  что  за  свои  идеи  оно
конечно должно боротьсЯ духовными средствами, но в то же времЯ,
если  это необходимо, должно суметь стать на защиту идеи грудью
и применить физическую силу. ‘ самого начала  мы  были  глубоко
убеждены,  что  наше  новое  учение  имеет гигантское всемирное
значение, и именно поэтому мы с первой же минуты считали, что в
защиту его можно и должно идти на самые тЯжелые жертвы.</I>
     ‚ыше Я уже говорил о том, почему всЯкое движение, желающее
завоевать сердца  своего  народа,  должно  суметь  само  своими
собственными     силами    защищать    себЯ    против    всЯких
террористических  попыток   противника.   ‚есь   опыт   истории
показывает,    что   террористические   средства,   применЯемые
представителЯми определенного миросозерцаниЯ, никогда не  могут
быть  сломлены одной только формальной государственной властью,
что тут необходимо террору прежде всего  противопоставить  свое
собственное   смелое  и  решительное  миросозерцание  Ѓездушные
чиновники всех времен никак не могут понЯть этой простой  вещи.
Ќо  факт  остаетсЯ  фактом.  ѓосударственнаЯ  власть лишь тогда
может обеспечить подлинный порЯдок,  когда  идейное  содержание
государства  ЯвлЯетсЯ  в  то  же  времЯ  целым  мировоззрением,
господствующим  над  умами.  ’огда  лишь  отдельные  преступные
натуры  решатсЯ  на покушение против основ данного государства.
’огда террор  против  государства  не  будет  ЯвлЯтьсЯ  орудием
борьбы  широких масс, находЯщихсЯ под обаЯнием другого столь же
цельного, но  прЯмо  противоположного  миросозерцаниЯ.  ‚  ином
случае   государство   может  даже  в  течение  целых  столетий
применить самые насильственные меры  борьбы  против  террора  и
все-таки  оно  ничего  против него не сможет поделать и в конце
концов потерпит поражение.
     Џосмотрите на борьбу нашего немецкого государства с идеЯми
марксизма. Ќатиск марксизма против государства  становилсЯ  все
сильнее и сильнее. ‚ течение 70 лет государство боролось против
марксизма,  но  не  смогло помешать победе этого миросозерцаниЯ
несмотрЯ на то, что оно приговаривало марксистов на тысЯчи  лет
тюрьмы  и  применЯло  вообще  самые кровавые средства борьбы. ‚
конце концов, немецкое государство пришло к полной  капитулЯции
перед   марксистами  (средний  буржуазный  руководитель  нашего
государства будет конечно отрицать и это, но он  не  переубедит
никого).
     Љонечно  такое  государство,  которое  9  ноЯбрЯ  1918  г.
ползало на коленЯх перед марксистами и сдалось ему на  милость,
не  сможет  завтра внезапно возродитьсЯ и взнуздать марксистов.
Ќаоборот,  буржуазные  дурачки,  восседающие  на   министерских
скамьЯх,  теперь  все  чаще  и чаще начинают болтать о том, что
нельзЯ де управлЯть "против рабочих", причем понЯтие  "рабочие"
на  деле совпадает у них с понЯтием "марксисты". ќти господа не
понимают даже того, что, отождествлЯЯ  рабочих  с  марксистами,
они  совершают  подлую фальсификацию истины. ‚ыдвигаЯ эту новую
"аргументацию", буржуазные деЯтели пытаютсЯ только вскрыть свое
собственное  крушение  и  свою  собственную  капитулЯцию  перед
идеЯми и организацией марксистов.
     ‘тоЯ  перед  фактом окончательного подчинениЯ современного
государства  под   иго   марксизма,   национал-социалистическое
движение  тем  более  чувствует себЯ обЯзанным боротьсЯ за свои
идеи не одними только духовными средствами, а  суметь  защитить
себЯ    и    физической    силой   против   упоенного   победой
€нтернационала.
     џ уже описал выше, как потребности борьбы нашего  молодого
движениЯ  постепенно  привели  нас к необходимости организовать
собственную охрану собраний, как затем мы должны  были  создать
специальные  отрЯды  охраны и как потом перед нами встал вопрос
об  организационных  формах  дальнейшего  строительства   таких
отрЯдов.
     Џо внешности наши отрЯды отчасти напоминали так называемые
военные  союзы,  но в действительности они ничего общего с ними
не имеют. џ уже  упоминал,  что  немецкие  военные  организации
никакой  собственной  сколько-нибудь  определенной политической
идеи не имели. ќто были действительно только союзы самообороны,
организованные на более или менее целесообразных началах, и они
в сущности ЯвлЯлись только некоторым  нелегальным  придатком  к
легальным   военным   силам   государства.   …сли   они  носили
добровольческий характер, то не в  том  смысле,  что  это  были
свободные    дружины,    боровшиесЯ    за    свою   собственную
освободительную идею и имевшие  свои  собственные  политические
взглЯды,  но  просто  только  в  том  смысле,  что с формальной
стороны  они  возникали  как  бы  в  самом  деле   добровольно.
Ћтдельные  вожаки  этих  союзов,  а  иногда  и целые союзы были
настроены более или менее оппозиционно к республике, но это  не
менЯло  дела.  ‚едь  мало еще придти к убеждению, <I>что данный
порЯдок вещей и данные государственные учреждениЯ  недостаточно
хороши.  Ќадо  знать  самим,  какие  же  новые  порЯдки и новые
учреждениЯ хочешь ты создать в противовес старым. € надо  затем
проникнутьсЯ  действительной  решимостью  боротьсЯ  до конца за
этот  новый  идеал.  ‹ишь  тогда  можно  сказать,  что   даннаЯ
организациЯ обладает своей собственной более высокой идеей.</I>
     ќтим-то  наши  национал-социалистические  отрЯды обороны и
отличались от всех остальных военных организаций, что они ни  в
малейшей  мере  не  отдавали  себЯ  под руководство учреждений,
созданных революцией,  а  напротив,  целиком  отдавали  себЯ  в
распорЯжение новой великой идеи борьбы за новую ѓерманию.
     Ќаши  отрЯды,  правда, ставили себе вначале задачей только
охрану порЯдка на наших собраниЯх. €х задачи сначала были очень
ограничены: отрЯды имели целью только обеспечит нашим собраниЯм
порЯдок и не дать  противникам  возможности  срывать  их.  Ќаши
отрЯды  с самого начала были воспитаны в духе слепой дисциплины
и  строго  наступательной  тактики.  Њногие  дураки   даже   из
"патриотических"  кругов  населениЯ зубоскалили по поводу того,
что-де наши  отрЯды  ЯвлЯютсЯ  слепыми  поклонниками  резиновой
дубинки.  ќтим дурнЯм было и невдомек, что к резиновым дубинкам
мы  прибегли  только  потому,  что  не  хотели,  чтобы   чужими
резиновыми  дубинками избивали наших людей. „а кроме того разве
не  знаем  мы  из  истории,  что  не  раз  величайшие   деЯтели
человечества  падали  жертвами  от  руки самых ничтожных убийц.
Ќаша задача заключалась отнюдь не в том, чтобы насилие  сделать
самоцелью;  задача  наша  заключалась  в  том,  чтобы  охранить
великих провозвестников наших идеалов от насилиЯ других. € наше
движение  сразу  понЯло,  что  оно  не  может   и   не   должно
рассчитывать  на охрану со стороны государства, раз государство
это не в состоЯнии  охранить  интересов  нации.  Ќаше  движение
понЯло,  что наоборот мы должны взЯть на себЯ дело защиты нации
и дело борьбы против всех тех, кто угрожает уничтожить и народ,
и государство.
     Џосле описанного нами  выше  сражениЯ  в  зале  мюнхенской
Џридворной  пивной  наши  отрЯды в памЯть о том штурме, который
они тогда так  успешно  провели,  получили  название  штурмовых
отделов. “же одно название показывает, что мы имеем дело лишь с
одной  определенной отраслью движениЯ, с одним отделом его. ќто
такие же отделы, как отдал пропаганды,  отдел  печати,  научные
институты и другие составные части нашей партии.
     Ќасколько  штурмовые  отрЯды  были  необходимы,  мы  могли
убедитьсЯ не только на примере мюнхенского собраниЯ,  но  и  на
примере собраний в других городах, когда мы попытались выйти за
пределы   Њюнхена.   Њарксисты  убедились,  что  мы  становимсЯ
опасными и поэтому поставили себе задачей  душить  каждое  наше
собрание  уже в зародыше. Љ каким бы грЯзным мерам ни прибегали
тут красные, вожаки стоЯли  за  них  стеной  и  всюду  и  везде
защищали эти мероприЯтиЯ. —то марксисты радовались каждой своей
удаче  в  борьбе против нас - это понЯтно. Ќо что сказать о тех
буржуазных  партиЯх,  которые  во  многих  местах   просто   не
осмеливались  устраивать  открытых  собраний  и  в  то же времЯ
радовались, когда видели, что там или сЯм нам тоже  не  удаетсЯ
отстоЯть  своих  собраний  от  нападений марксистов? Ѓуржуазные
деЯтели, не умевшие сами справитьсЯ  с  марксистами  и  местами
целиком  капитулировавшие перед ними, радовались, когда видели,
что и нам не удаетсЯ  сломить  этого  противника.  —то  сказать
далее о таких государственных чиновниках, полицей-президентах и
даже  министрах,  которые  внешне  любили  изображать  из  себЯ
сторонников "национального" движениЯ и  в  то  же  времЯ  самым
бессовестным    образом   помогали   марксистам   против   нас,
национал-социалистов? —то сказать  о  людЯх,  которые  в  своем
самоунижении   заходили   настолько   далеко,   что  за  жалкий
комплимент в еврейской газете готовы были  преследовать  людей,
героизму  которых  они  собственно и обЯзаны тем, что в 1919 г.
бунтующаЯ толпа не вздернула их на первых попавшихсЯ фонарЯх.
     †алкие людишки! Ќедаром же наш незабвенный Џенер,  который
до глубины души ненавидел всех этих лакеев, со свойственной ему
прЯмотой  однажды сказал: "иск) жизнь Я хотел быть прежде всего
немцем, а затем государственным чиновником; но никогда в  жизни
Я  не  хотел  бы, чтобы менЯ смешивали хотЯ бы на одну минуту с
этими чиновными проститутками, которые в  любую  минуту  готовы
продатьсЯ каждому, кто их покупает".
     ‘амое   печальное   было   то,   что  именно  этому  сорту
государственных  чиновников  постепенно  удавалось  не   только
подчинить   себе   десЯтки   тысЯч   действительно   честных  и
мужественных слуг немецкого государства, но и  заразить  многих
своей  собственной  бессовестностью.  ’ех,  кто оставалсЯ верен
себе и не терЯл чести,  они  постепенно  вытеснЯли  и  заменЯли
покорными  субъектами.  Ђ  сами  себЯ  эти  негодЯи  еще  имели
наглость    всегда    выдавать    за    людей,    сочувствующих
"национальному"  движению!  †дать  какой бы то ни было помощи и
поддержки со стороны  этой  части  чиновников  нам  конечно  не
приходилось.  ‹ишь  в  редких  случаЯх  мы  получали  помощь от
государственных органов. ’олько создав собственную  охрану,  мы
могли  обеспечить  известную  свободу  своих  собраний и только
таким путем могли мы внушить известное  уважение  к  себе,  ибо
уважают только тех, кто умеет сам себЯ защищать.
     ЏриступаЯ к организации наших штурмовых отрЯдов, мы прежде
всего  стремились  дать  участникам  их  надлежащую возможность
физического воспитаниЯ и вместе с тем стремились сделать из них
убежденных    сторонников    национал-социалистической    идеи.
„исциплина   в   этих   отрЯдах   должна   была  господствовать
строжайшаЯ.
     Њы создавали свои штурмовые отрЯды так, чтобы  они  ничего
общего  не имели с обычными буржуазными военными организациЯми,
но также ничего общего не имели и с нелегальными организациЯми.
     ЃорЯсь самым резким образом против того,  чтобы  штурмовые
отрЯды германской национал-социалистической рабочей партии были
похожи  на так называемые военные союзы, Я исходил из следующих
соображений.
     “же по существу дела  мне  было  Ясно,  что  дать  военное
образование  целому  народу  через частные военные союзы - дело
совершенно невозможное, ибо  длЯ  этого  требуютсЯ  грандиозные
государственные  средства.  Љто  думает иначе, тот в сильнейшей
степени переоценивает свои  собственные  силы.  Ќа  основе  так
называемой    "добровольной    дисциплины"    мощно   построить
организации  лишь  сравнительно  очень  небольшие.   ‘овершенно
исключено,  чтобы  можно  было  тут  пойти  дальше определенных
размеров военной организации. €бо тут  похватало  бы  важнейшей
вещи:  чтобы  повелевать,  надо  иметь  право наказывать; нужно
специальное законодательство о наказаниЯх, нужна принудительнаЯ
сила. Ћсенью 1918 г. или, вернее, весною 1919 г. конечно  можно
было  создавать  так  называемые  "добровольческие корпуса". Ќо
это, во-первых, потому что  в  своем  большинстве  эти  корпуса
вербовались  из  фронтовиков,  а  во-вторых,  потому  что люди,
вступавшие в эти корпуса, тогда на деле безусловно  подчинЯлись
еще военной дисциплине, хотЯ и на ограниченный только срок.
     Ќи  на  что  это  претендовать  не  может "добровольческаЯ
военнаЯ организациЯ" нынешнего времени. —ем больше разрастаетсЯ
такой союз количественно, тем слабее становитсЯ его дисциплина,
и тем меньшие требованиЯ  приходитсЯ  предъЯвлЯть  к  отдельным
участникам   союза.  ’ак  постепенно  получаетсЯ,  что  военные
организации современности приобретают старый  хорошо  известный
нам   характер   аполитичных   воинских  союзов  и  объединений
ветеранов войны.
     „обровольнаЯ военнаЯ подготовка,  если  за  ней  не  стоит
безусловнаЯ   сила   принуждениЯ,  возможна  только  длЯ  очень
ограниченного   количества   людей.   ѓотовность    добровольно
подчинитьсЯ дисциплине всегда проЯвЯт лишь немногие, и только в
регулЯрной  армии дисциплина ЯвлЯетсЯ действительно чем-то само
собою разумеющимсЯ.
     „а, наконец,  проведение  действительно  всеобщей  военной
подготовки через частные военные союзы невозможно еще и потому,
что  такие  союзы  обычно располагают только до смешного малыми
денежными средствами.  Ђ  ведь  именно  дело  всеобщей  военной
подготовки  ЯвлЯетсЯ  теперь  самым  важным. Ќе забудем, что со
времени окончаниЯ войны истекло уже восемь лет и что в  течение
этого  времени  мы  не дали ни одной возрастной группе молодежи
надлежащей военной подготовки.
     ‚оенные  союзы  не  могут  ставить  себе  задачей   только
охватить  те  возрасты,  которые уже прошли военную подготовку,
ибо тогда можно было бы тут же математически установить,  когда
через  эту корпорацию пройдут последние из обучавшихсЯ военному
делу молодых людей. „аже самый молодой солдат  эпохи  1918  г.,
спустЯ   20   лет,   будет  небоеспособен.  Ђ  ведь  мы  быстро
приближаемсЯ именно к этому сроку. ’ак и  получаетсЯ,  что  все
нынешние  так  называемые  военные  союзы все более приобретают
характер старых объединений бывших воинов. Ќо ведь это не может
ЯвлЯтьсЯ задачей учреждений, которые смотрЯт на себЯ не как  на
организацию   бывших  воинов,  а  как  на  военную  организацию
современности, что видно уже из их названиЯ.  ‚едь  современные
военные  союзы  ста