дзиратель, выводЯ  менЯ из забытьЯ, полного
жалости к себе; Я понЯл, что думал вслух.
     - “бери свои большие уши, слонище! - взвыл Я.
     - Ќазывай менЯ как хочешь, - отозвалсЯ он дружелюбно.
     - ’воЯ судьба уже написана.
     џ снова обмЯк, привалилсЯ к стене и закрыл голову руками.
     -  „оводы  обвинениЯ ты  изложил, - сказал  Ќадзиратель.  -‚печатлЯюще,
брат. ‘ила.  Ќо где защита? Њать имеет право  на  ответное слово - так, нет?
Љто будет адвокатом?
     -  ’ут  не зал суда, - ответил Я, ощущаЯ  тошнотворную пустоту, котораЯ
пришла  на смену гневу. - …сли у нее  есть своЯ  версиЯ, пусть  излагает где
хочет.
     -   Џревосходно,  превосходно,   -   сказал  Ќадзиратель  с   шутовским
довольством.   -  ’ак   держать!   ’ы  у   менЯ  тут   главное  развлечение.
Џервоклассное. Ѓраво, мистер. Ѓраво-брависсимо.
     €  Я  думал  о  безумной  любви,  обо  всех  amours  fous  в  семье  да
ѓама-‡огойби. џ вспоминал  Љамоинша  и Ѓеллу, Ђурору  и  Ђвраама,  вспоминал
бедную €ну, удравшую со своим американо-индийским красавчиком Љэшонделивери.
џ даже присоединил к ним Њинни-€наморату-”лореас, экстатически влюбленную  в
€исуса  •риста.  €,  само  собой, Я бесконечно, как  ребенок,  расчесывающий
больное место, размышлЯл о нас с “ЊЋ‰. џ цеплЯлсЯ за нашу любовь,  просто за
то, что она  была  у нас, хотЯ некие внутренние голоса не  умолкаЯ  порицали
менЯ за  свЯзь с  “ЊЋ‰  как за  вопиющую ошибку. "Ћтпусти  ее,  - предлагали
голоса. - •отЯ бы сейчас, после всего, обрежь  эту нить".  Ќо  все равно мне
хотелось верить тому, чему верЯт все любЯщие: что любовь сама по себе -пусть
даже неразделеннаЯ, неудачнаЯ, сумасшедшаЯ -  лучше, чем любаЯ альтернатива.
џ цеплЯлсЯ за любовь, которую представлЯл себе смешением душ, переплетением,
торжеством всего нечистокровного, открытого,  ищущего  - лучшего в нас - над
всем, что есть в нас обособленного, беспримесного, строгого, догматического,
чистого;  Я   цеплЯлсЯ  за  любовь   как   триумф   демократии,  как  победу
компанейского  Њножества,  не  считающего  человека  островом,  над  скупой,
замкнутой, дискриминирующей …диничностью.  џ  культивировал в себе взглЯд на
безлюбье как на  высокомерие,  ведь разве  не  они, нелюбЯщие,  считают себЯ
совершенными,  всевидЯщими,  всезнающими?  ‹юбить  -  значит  отказатьсЯ  от
всесильЯ и всеведениЯ. Њы влюблЯемсЯ слепо, как падаем в темноту; ибо любовь
есть  прыжок.  ‡акрыв  глаза,  мы   летим  со  скалы  в  надежде  на  мЯгкое
приземление. Ћх, не всегда  оно мЯгкое; и  все  же, говорил Я  себе, все же,
пока ты  не прыгнул, ты еще не родилсЯ на  свет. Џрыжок есть рождение,  даже
если он кончилсЯ смертью, битвой за белые таблетки, запахом горького миндалЯ
на бездыханных губах любимой.
     "Ќет, - возражали голоса. - ‹юбовь твоЯ и мать твоЯ погубили тебЯ". ,
     џ еще дышал,  но дышал с трудом; астма свистела  и  клокотала в легких.
Љогда Я  задремывал, мне  странным образом снилось море. ‚сю жизнь раньше Я,
засыпаЯ, слышал шум волн,  происходЯщий от столкновениЯ водной  и  воздушной
стихий, и мои сновидениЯ  выдавали  тоску по этому  плещущему звуку.  €ногда
море было сухим - скажем, из золота. €ногда это был полотнЯный океан, прочно
пришитый  к  земле  по  береговой  линии.  €ногда  землЯ казалась  порванной
страницей, море  - другой страницей, выглЯдывающей снизу. ќти грезы говорили
мне  то, чего  Я не хотел слушать: что  Я  сын моей  матери. € вот однажды Я
пробудилсЯ  от  очередного водного  сна, в  котором, спасаЯсь от неизвестных
преследователей,  Я вышел к  темному  подземному морю,  и  женщина в  саване
велела  мне  п<i>лыть  пока  не  задохнусь</i>,  ибо  только  тогда  Я  доберусь до
единственного берега, где  всегда буду в безопасности, <i>до берега мечты</i>; и  Я
подчинилсЯ ей со всею охотой, Я плыл из всех сил, пока не отказали легкие; и
когда  они  наконец лопнули, когда океан хлынул  внутрь менЯ, Я проснулсЯ  с
судорожным вздохом и увидел подле себЯ невозможную фигуру одинокого пирата с
попугаем на плече и картой сокровищ в руке.
     -  ‚ставай, баба, - сказал ‹амбаджан  —андивала.  - Џошли  искать  твое
счастье, мало ли где оно может быть.

        x x x
     ќта бумага была не картой сокровищ, а самим сокровищем - предписанием о
моем  немедленном  освобождении.  Ќе  пропуском  длЯ  искателей  счастьЯ,  а
нежданным  счастьем. Ћна доставила мне чистую воду и чистую  одежду.  ‘лышно
было,  как поворачиваютсЯ ключи в замках  и  как завистливо беснуютсЯ другие
заключенные. Ќадзиратель -  слоноподобный хозЯин  этого крысиного общежитиЯ,
этой  переполненной   тараканьей   гостиницы   -  куда-то   подевалсЯ;   мне
прислуживали  льстивые,  почтительные  шестерки.  Џока  Я  шел   к   выходу,
звероголовые демоны не тыкали в менЯ своими трезубцами и не улюлюкали вслед,
шевелЯ  змеиными  Языками.  ЋткрывшаЯсЯ  передо  мной  дверь  была  обычного
размера; стена была просто стеной. ‘наружи менЯ ждал не ковер-самолет и даже
не старый  наш водитель •ануман за рулем летучего  "бьюика"  -  нет, обычное
черно-желтое  такси  с  надписью мелкими белыми  буквами на черном приборном
щитке:  "‡аложено  в Њеждународный  банк  "•азана"".  Њы  ехали по  знакомым
улицам,  над которыми реЯли  знакомые  посланиЯ  от  производителей  ботинок
"метро" и  санитарных  трусиков  "стейфри";  с  рекламных  щитов и  неоновых
вывесок менЯ манили  домой  сигареты "ротманс" и  "чарминар", мыло "бриз"  и
"рексона",  мебельный  лак "времЯ", туалетнаЯ  бумага  "надежда", зубочистки
"жизнь" и краска длЯ волос "любовь". €бо не было никаких сомнений в том, что
мы  едем на Њалабар-хилл, и  единственной  тучкой  на почти безоблачном небе
была  необходимость  вновь  прокрутить  в  голове старые мысли о раскаЯнии и
прощении. ђодительское прощение, Ясное дело, у менЯ имеетсЯ; но должен ли Я,
возвращаЯсь,  принести им в дар  мое  раскаЯние? Ѓлудному  сыну  дали  кусок
откормленного  теленка,  на него излили  любовь,  хотЯ  он  не  сказал,  что
сожалеет о содеЯнном. ѓорькие пилюли раскаЯниЯ застрЯли у менЯ в горле;  как
и все в моем роду, Я был щедро одарен упрЯмством.  Љ чертЯм, нахмурилсЯ Я, в
чем мне каЯтьсЯ? Џримерно на этой стадии моих  размышлений Я  обнаружил, что
мы едем на север - не  к родительскому лону, а от него; так что  это было не
возвращение в рай, а дальнейшее падение.
     џ возбужденно затараторил: "‹амба, ‹амба, скажи ему" ‹амбаджан держалсЯ
невозмутимо. Ћтдохни, расслабьсЯ, баба.
     Џережить   такое,  это  кто   угодно   занервничает.  Ќо  в  противовес
спокойствию ‹амбаджана попугай Язвительно надсаживал глотку. ‘идЯ на полочке
под задним окном, ’ота презрительно верещал. џ сполз вниз на моем сиденье и,
закрыв  глаза,  отдалсЯ  воспоминаниЯм.  €нспектор  обследовал  труп  “Њ›  и
обыскивал менЯ. €з моего кармана он извлек белый прЯмоугольник.
     - ќто что такое? - спросил он, приблизившись вплотную (он был ниже менЯ
почти  на  голову)  и  чуть  ли  не  уткнувшись усами  в  мой подбородок.  -
"Џепперминт" длЯ свежего дыханиЯ?
     џ что-то беспомощно залепетал о двойном самоубийстве.
     - ‡аткнись!  - оборвал  менЯ инспектор  и  разломил таблетку  надвое. -
Џроглотишь - посмотрим.
     ќто  менЯ  протрезвило.  џ  не  мог  заставить  себЯ  разомкнуть  губы;
инспектор  совал  половину  таблетки мне  в рот. "Ќо Я  тогда  умру,  добрый
господин, нас тут двое будет лежать".
     - Џросто получитсЯ, что мы нашли два трупа, - сказал инспектор,  словно
констатируЯ факт. - ‹юбовнаЯ историЯ с печальным концом.
     —итатель,  Я сопротивлЯлсЯ как мог. ЊенЯ  схватили за руки, за ноги, за
волосы. Њиг спустЯ Я лежал на  полу подле тела “Њ›, которое рьЯные  ребЯта в
шортах отпихивали в сторону. Њне приходилось слышать о гибели людей во времЯ
того,  что эвфемистически называлось "столкновениЯми с  полицией". €нспектор
взЯл менЯ за нос и сжал... „олго ли можно обходитьсЯ без воздуха?  € когда Я
уступил неизбежному, раз! ’аблетка у менЯ во рту.
     Ќо  -  как вы  догадались  - Я осталсЯ  жив. ‚место миндальной горечи Я
ощутил на Языке сахарную сладость. џ услышал слова инспектора:
     - ‘укин  сын дал ей смертельную дозу, а себе  оставил  конфетку. —то ж,
выходит, убийство! Ѓанальщина неимовернаЯ.
     €  вдруг инспектор превратилсЯ в  •арри „жамсета ђама  ‘ингха, смуглого
набоба  из Ѓханипура, а люди в  шортах  сделались толпой школьников,  крутых
сорванцов.  Ћни хорошо менЯ скрутили, эти  крутые, взЯли за руки,  за ноги и
поволокли в лифт. € по мере того, как действовала  таблетка -  а на менЯ все
вообще действовало вдвое быстрее, - окружающее стало менЯтьсЯ.
     -  ќгей, вы!  - вопил  Я,  конвульсивно  дергаЯсь в крепнущих  объЯтиЯх
галлюциногена. - “-у-у, Я сказал - отваливайте!
     Џогнавшись  за  белым кроликом, провалившись в ‘трану —удес, увидев мух
размером с лошадь-качалку, девочка должна  была выбирать - пить или не пить,
есть или не есть; спроси Ђлису, как поетсЯ в старой песне. Ђ моЯ  Ђлиса, моЯ
“ма сделала свой выбор, сказавшийсЯ  отнюдь не на  ее росте;  и умерла, и не
могла уже ни на что ответить. <i>Ќе  задавай  вопросов - не  услышишь неправды</i>.
Њожно выбить  это на ее  могильном камне. Љак мне понЯть эти  две  таблетки,
убивающую и опьЯнЯющую? •отела ли моЯ любимаЯ, погибнув сама, отправить менЯ
в царство грез с тем, чтобы Я вышел оттуда живым? €ли она хотела увидеть мою
смерть  сквозь  цветные очки наркотика? ’рагическаЯ  героинЯ?  “бийца?  €ли,
каким-то непостижимым образом, то и  другое вместе? ’айну свою “ма ‘арасвати
унесла в могилу. ‘идЯ в заложенном в банк такси, Я думал о  том, что никогда
ее не знал и теперь уже  никогда не узнаю. Ћна умерла, умерла потрЯсеннаЯ, а
Я уцелел, Я  рождаюсь длЯ новой жизни. Ћна заслуживает моего великодушиЯ, по
крайней мере, сомнениЯ, и всех добрых чувств, какие Я  могу в себе отыскать.
џ открыл глаза. Ѓандра. Њы в Ѓандре.
     - Љто это подстроил? - спросил Я ‹амбаджана. - —то за фокусы?
     - ’с-с, баба, - успокаивающе произнес он. - ‘коро сам увидишь.
     ‚  саду своей лальгаумской виллы под тенью магнолии ђаман ”илдинг стоЯл
в соломенной шлЯпе, темных очках и белой форме крикетиста. Ћн сильно взмок и
держал в руке тЯжелую биту.
     - Љласс, - гортанно проквакал он. - —истаЯ работа, Ѓоркар.
     "Љто такой  Ѓоркар?" -  на  секунду задумалсЯ  Я, но потом  увидел, как
‹амбаджан  салютует  ему, и понЯл, что  Я давно  забыл  настоЯщее имЯ  этого
искалеченного матроса. €так, ‹амба оказалсЯ тайным бойцом ЋЊ. Ћн говорил мне
когда-то о своей религиозности, и Я смутно помнил, что он родилсЯ в какой-то
деревне в штате  Њахараштра, но теперь Я с постыдной Ясностью увидел, что не
знаю   о   нем   ничего   существенного,   просто   не  давал   себе   труда
поинтересоватьсЯ. Њандук подошел к нам и похлопал ‹амбаджана по плечу.
     - ‚от  настоЯщий воин-маратх, - сказал  он, дыша бетелем мне в лицо.  -
„ивный город Њумбаи, Њумбаи маратхов - так, Ѓоркар?
     Ћн осклабилсЯ, и  ‹амбаджан,  стоЯвший  навытЯжку, насколько  это  было
возможно с костылем, с готовностью согласилсЯ:
     - ‘эр капитан сэр.
     Ќаписанное на моем лице недоумение позабавило ”илдинга.
     - Ђ ты думал, чей это город? - спросил  он. - ‚ы  там  на Њалабар-хилле
попиваете  себе соду-виски и толкуете о демократии.  Ђ у  ваших  ворот стоЯт
наши люди. ’ебе  кажетсЯ,  ты все-все о них  знаешь, но у них своЯ жизнь,  и
тебе  они про нее  никогда не расскажут. Љому вы нужны, богатые  безбожники?
<i>‘укха лакад ола зелата.</i> Ђ, ты ведь по-нашему не понимаешь. "Љогда загораетсЯ
сухаЯ палка, все вокруг  вспыхивает". Љогда-нибудь этот  город  - не поганый
англизированный Ѓомбей, а  город Њумбаи,  названный  в честь  великой  нашей
богини, -  вспыхнет огнем наших идей.  ’огда Њалабар-хилл  сгорит  дотла,  и
наступит ђам раджьЯ - власть ђамы.
     Ћн посмотрел на ‹амбаджана.
     -  ’ы  просил, и Я  много чего  сделал. Ћбвинение в  убийстве снЯто,  и
принЯта  версиЯ  самоубийства.  —то  касаетсЯ  наркотиков,  органы  займутсЯ
крупными бадмашами, а не этой  мелкой сошкой.  ’еперь ты мне растолкуй, ради
чего Я старалсЯ.
     - ‘эр капитан сэр. - € старый чоукидар повернулсЯ ко мне. - Ќу-ка вмажь
мне, баба. ќтого Я не ожидал.
     - —то ты сказал?
     - Ћн глухой, что ли? - нетерпеливо хлопнул в ладоши ”илдинг.
     ‹ицо ‹амбаджана стало чуть ли не умолЯющим. џ  понЯл,  что  он пошел на
риск,  поставил себЯ в уЯзвимое положение, чтобы  вызволить  менЯ из тюрьмы;
что и он поставил на карту все, лишь бы Њандук заступилсЯ за менЯ  в высоких
сферах.  ’еперь выходило, что  Я  должен вернуть ему  долг и  спасти его  от
неприЯтностей, оправдав его похвалы.
     - Љак тогда, помнишь, баба? - упрашивал он. - ‘юда, сюда бей.
     Ћн показывал на свой подбородок. џ перевел дыхание и кивнул.
     - ‹адно.
     - ‘эр разрешите пересадить попугаЯ сэр, - сказал ‹амба.
     ”илдинг  нетерпеливо махнул рукой и опустилсЯ, колыхаЯсь, как тесто,  в
огромное, но все равно  жалобно заскрипевшее  оранжевое  плетеное  кресло  у
поросшего лилиЯми пруда.  ‘толпившиесЯ кругом статуи  Њумбадеви  с интересом
смотрели на происходЯщее.
     - џзык не прикуси,  ‹амба, - сказал Я и ударил. Ћн упал как подкошенный
и распласталсЯ у моих ног без сознаниЯ.
     - Ќеплохо, - проквакал довольный Њандук. - Ћн  говорил,  что  этот твой
крученый кулак бьет не хуже кувалды. Ђ что? Џохоже на правду.
     ‹амбаджан медленно приходил в себЯ, осторожно трогал челюсть.
     -  ‚се  в  порЯдке, баба,  -  были его первые слова.  Ђ  Њандука  вдруг
прорвало, как с ним часто случалось.
     - ‡наешь, почему это нормально, что ты его ударил? -кричал он. - Џотому
что Я так сказал. Ђ почему Я мог так сказать? Џотому что Я хозЯин его тела и
его  души. Ђ  как Я их  заимел? ЏозаботилсЯ  о его родичах.  ’ы вот  даже не
знаешь, сколько  их  там у него в деревне. Ђ Я много лет  уже плачу за учебу
детей,  за  докторов и лекарства. Ђвраам ‡огойби, старик ’ата, ‘.  Џ. Ѓхаба,
Љрокодил Ќайди, Љеке Љолаткар, Ѓирла,  ‘ассуны, даже сама мать €ндира -  они
думают, что они наверху, но  им дела  нет до простого люда. ‘коро  маленький
человек им  покажет,  как они ошибаютсЯ. -  џ стремительно терЯл  интерес  к
этому разглагольствованию, но тут в его голосе зазвучали интимные нотки. - Ђ
тебЯ,  дружок мой Љувалда, Я, считай,  спас от смерти. ’еперь все, теперь ты
мой зомби.
     - —его вы  от  менЯ хотите? - спросил Я,  но,  спрашиваЯ, уже  знал  не
только  чего он  хочет,  но  и как Я к этому отношусь. Љогда Я  нокаутировал
‹амбаджана, что-то, спавшее во мне всю  жизнь, вышло наконец наружу, что-то,
чье  пленение  до  той  поры  означало  неполноту,  апатию,  пассивность  во
всевозможных видах  и чье высвобождение  Я пережил теперь  с  раскрепощающей
радостью. џ понЯл в тот миг,  что мне не  надо больше жить подготовительной,
временной  жизнью,  не надо  быть тем,  что продиктовано  наследственностью,
воспитанием и несчастьем,  -  что  Я  могу  наконец-то  стать  собой,  собой
подлинным, чей секрет кроетсЯ в  этой  деформированной конечности, которую Я
так долго прЯтал и кутал. •ватит! ’еперь Я  выхвачу ее с гордостью, как меч.
Ћтныне Я - мой кулак; Я буду не Њавром, а Љувалдой.
     Ђ ”илдинг говорил - говорил быстро, зло. "‡наешь, кто  такой  есть твой
папаша в его небоскребе ‘иоди? ‚ышвырнуть вон единственного сына - это каким
же надо  быть бессердечным подлецом! Ђ что <i>тебе известно</i>  про мусульманского
уголовного босса по кличке ђезаный?"
     џ призналсЯ в своем неведении. Њандук пренебрежительно махнул рукой.
     - “знаешь, все скоро узнаешь. Ќаркотики,  терроризм, мусульмане-моголы,
компьютерные ракетные системы, махинации банка "•азана", Ядерное оружие. •ай
ђам!  ќто  ж   надо,  как  вы,  инородцы,  всегда  вместе   держитесь.   Љак
объединЯетесь против  нас,  индусов, а  мы, добренькие  такие, недооцениваем
угрозу.  Ќо теперь твой  папаша отправил  тебЯ ко мне  пинком под зад,  и ты
все-все-все  узнаешь.  џ  и  про  роботов  тебе   расскажу,  про  разработку
современных высокотехнологичных киберов, которых запрограммируют нападать на
индусов  и  убивать  их.  €  про  детей  расскажу,  про  армию  инородческих
младенцев,  которые  займут колыбели  наших детишек и слопают  их пищу.  ‚от
каковы их  планы! Ќо эти планы провалЯтсЯ. ‡десь €нду-стан - страна индусов.
Њы сломаем  ось ‡огойби-ђезаный,  чего бы  это ни стоило.  Њы  их на  колени
поставим. Ќу так что, мой зомби, моЯ  кувалда: за нас ты или против нас,  за
правое дело или за левые доходы? ‘ нами ты или нет?
     Ѓез   колебаний  Я  шагнул  навстречу  судьбе.  Ќе   дав  себе  времени
задуматьсЯ,  как  могут быть свЯзаны обвинениЯ  ”илдинга в адрес  Ђвраама  и
предполагаемые любовные отношениЯ Њандука с госпожой ‡огойби; не оглЯдываЯсь
на прошлое;  охотно, даже радостно - Я ринулсЯ вперед. <i>Људа ты послала менЯ,
мать моЯ, - во тьму, туда, где не видно менЯ, - Я иду по своей воле. Љлички,
которые ты дала мне, - отверженный,  бродЯга, неприкасаемый, чужак, злодей -
Я  прижимаю к груди и делаю своей  неотъемлемой  частью.  ЏроклЯтье твое  да
будет мне благословением,  и ненависть, которую ты выплеснула мне в  лицо, Я
буду пить, как  любовный напиток. Ћпозоренный Я водружу на  себЯ мой  стыд и
назову его гордостью - понесу его, Ђурора ‚еликаЯ, как алый герб на груди. џ
низвергаюсь  с  твоего холма, но не как падший ангел, нет.  Њое  падение  не
‹юциферово,  а Ђдамово. џ падаю, чтобы стать мужчиной. џ счастлив, что падаю
так</i>.
     - ‘эр мой капитан сэр.
     Њандук издал зычный радостный возглас и стал выкарабкиватьсЯ из кресла.
‹амбаджан - Ѓоркар - шагнул вперед и подал ему руку.
     - ’ак,  так,  - сказал ”илдинг. -  •орошо,  кувалда  твоЯ  без дела  не
останетсЯ. Ђ какие еще таланты?
     - ‘эр кулинариЯ сэр, - ответил Я, вспомнив счастливые часы на  кухне  с
ќзекилем и его тетрадЯми. - Ђнгло-индийский  суп с прЯностЯми, южноиндийское
мЯсо с кокосовым молоком, каурма по-могольски,  кашмирский чай с прЯностЯми,
"шелковый"  кебаб;  рыба   по-гоански,  баклажаны  по-хайдарабадски,  рис  с
простоквашей по-бомбейски  и так  далее.  …сли вам  нравитсЯ,  даже  розовый
соленый чай.
     ‚осторгу ”илдинга не было границ. Ѓыло Ясно, что он любитель покушать.
     - ‚ыходит, ты настоЯщий универсальный игрок,  - сказал он, хлопнув менЯ
по  спине.  - Џосмотрим,  годишьсЯ ли  ты длЯ ответственных матчей, можно ли
тебЯ поставить на ключевую  шестую позицию и закрепишьсЯ ли ты на ней. •ами,
“олтере, ђави астри,  Љапил ‹ев. -  (€ндийские крикетисты  совершали  в это
времЯ турне  по  Ђвстралии  и  Ќовой ‡еландии.) -  „лЯ такого парнЯ  в  моей
команде всегда есть место.

        x x x
     ЊоЯ  служба  у  ђамана  ”илдинга  началась   с   того,  что  он  назвал
"испытательным  сроком" в его домашней кухне, к большому неудовольствию  его
постоЯнного  повара —хаггана Ћдним Љусом ЏЯть - верзилы с торчащими вкривь и
вкось  зубами,   который,  казалось,  носил  в  огромном  рту  переполненное
надгробьЯми кладбище.
     - —хагга-баба, он  свирепый у нас, - восхищенно сказал ”илдинг, знакомЯ
менЯ с  ним  и объЯснЯЯ его прозвище. -Ћднажды,  когда  боролись,  откусил у
противника пальцы на ноге, все сразу.
     —хагган хмуро  посмотрел  на  менЯ, ЯвлЯЯ собой в этой чистенькой кухне
невообразимо  косматую  фигуру  с жирными  пЯтнами  на  одежде,  и,  зловеще
бормоча, принЯлсЯ точить большой нож.
     - Ќу, теперь-то он присмирел, - басил ”илдинг. _ Џравду говорю, —хагго?
Ќу перестань, перестань дутьсЯ. Ќового повара следует принЯть как брата. €ли
нет. - Ћн посмотрел на менЯ из-под тЯжелых век.  - ЃоролсЯ-то с ним  как раз
его братец. Ћх  уж эти пальцы! ’очь-в-точь тефтельки  маленькие, если  бы не
грЯзные ногти.
     џ вспомнил давнюю байку ‹амбаджана  о том, как  сказочный  слон откусил
ему  ногу,  и  подивилсЯ,  сколько же  гулЯет по городу  всЯких  невероЯтных
историй о потере конечностей - историй, исходЯщих как от субъектов, так и от
объектов ампутации. џ похвалил  —хаггана за образцовую  чистоту  на кухне  и
сказал персоналу, что  не потерплю снижениЯ  стандартов. ‹юбовь к опрЯтности
нас роднит,  заЯвил  Я, умалчиваЯ о неприглЯдной внешности зубастого повара;
еще роднит нас, добавил Я про себЯ, постоЯнное ношение оружиЯ. “ него клыки,
у  менЯ  кувалда; одно другого стоит,  решил Я. џ  улыбнулсЯ ему сладко, как
только мог.
     - ‘эр нет проблем сэр, - бойко отрапортовал Я хозЯину. - Њы великолепно
поладим.
     ѓотовЯ Њандуку еду,  Я узнал о кое-каких особенностЯх этого человека. џ
понимаю,  что  сейчас пошла  мода на мемуары  вроде  записок  личного  слуги
ѓитлера,   и  многие  этим  недовольны  -  дескать,  не  надо  очеловечивать
бесчеловечное. Ќо дело-то в том, что вовсе они не бесчеловечны, эти Њандуки,
эти маленькие ѓитлеры, и человечность их лучше всего указывает на нашу общую
вину,  вину человечества в человеческих преступлениЯх;  ибо если бы они были
просто  чудовищами  и  вопрос  сводилсЯ  бы к  бесчинствам  Љинг  Љонга  или
ѓодзиллы,  пресекаемым  с  помощью  самолетов,  то  все  остальные  были  бы
оправданы.
     Ђ Я не хочу  оправданий  длЯ  себЯ  лично. џ  сделал  выбор и жил своей
жизнью. ‚се! •ватит об этом! Џродолжаю рассказ.
     Ћдной  из многих неиндусских черт ”илдинга  была любовь к  мЯсной пище.
џгнЯтина  (котораЯ  была  бараниной),  баранина  (котораЯ была  козлЯтиной),
кима***,  курица,  шашлык -  он  был просто ненасытен.  Џарсы,  христиане  и
мусульмане  ЃомбеЯ,  которых  во  многих  других  отношениЯх  он  всей душой
презирал, часто заслуживали его горЯчее одобрение за  свою  невегетарианскую
кухню. € это было не единственное противоречие в  характере этого Яростного,
чуждого логике  человека. Ћн  воздвиг  и всЯчески поддерживал  популистский,
обывательский фасад,  но  дом его  был полон  древних  фигур ѓанеши  и  ивы
Ќатараджи,  бронзовых  статуй  периода  —анделы,  раджпутских  и  кашмирских
миниатюр,  что  выдавало подлинный  интерес к высокой культуре €ндии. Ѓывший
карикатурист когда-то училсЯ в художественной школе, и хотЯ он никогда бы не
призналсЯ в этом публично, влиЯние ее порой давало себЯ знать. (џ ни разу не
спрашивал Њандука  о  моей матери,  но если  она  действительно была  с  ним
близка, стены его дома говорили об одной  из возможных причин этой близости.
•отЯ  говорили  они  и  о  другом  -  они  опровергали  расхожий   тезис  об
облагораживающей  роли  искусства.  Њандук  обладал всеми  этими статуЯми  и
картинами, но его  нравственный  состав  был весьма низкого  свойства,  что,
скажи  ему кто-нибудь об  этом, дало  бы  ему,  вероЯтно, лишний  повод  длЯ
гордости.)
     —то  касаетсЯ малабар-хиллских "сливок  общества", они тоже не были ему
столь  безразличны,  как  он желал показать. Њое происхождение  льстило ему;
сделать  Њораиша ‡огойби,  единственного, пусть  даже  и  отвергнутого  сына
могущественного  Ђвраама  своим   персональным  человеком-кувалдой   -   это
возбуждало,  это было  пикантно. Ћн поселил менЯ в своем доме в Ѓандре,  и в
его  обращении  со   мной  иногда  ощущалась   особаЯ  теплота,  которой  не
удостаивалсЯ  больше  ни  один  его   служащий;  порой  даже  проскальзывало
уважительное "аап" -индусское "вы"  - вместо привычного повелительного "ту".
Љ чести моих сослуживцев  должен  отметить,  что  они не  выказывали при мне
недовольства этим моим особым положением; мне же, вероЯтно, не делает чести,
что Я принимал все как должное - ванную с  горЯчей и холодной водой, подарки
типа  <i>лунги</i>  и <i>курта-пайджама</i>****,  предложениЯ  выпить пива. ‚оспитанный  в
роскоши сохранЯет ее у себЯ в крови.
     —то  интересно  - это какой почет оказывала  ”илдингу бомбейскаЯ знать.
Џосетители  шли  потоком  -   из  ќверест-хауса  и   Љанченджанга-хауса,  из
„хаулагири-бхавана******  и  Ќанга-Џарбатбхавана,  из Њанаслу-билдинга  и  с
других сверхвожделенных, сверхнебоскребных гималайских вершин Њалабар-хилла.
‘амые юные, самые холеные,  самые  модные  котики  и кошечки наших городских
джунглей  приходили понежитьсЯ в его  лальгаумские угодьЯ,  и  все  они были
голодны, но отнюдь  не  мои угощениЯ их  привлекали; они ловили каждое слово
Њандука, жадно лакали каждый слог из его уст.  Ћн был  против профсоюзов, за
штрейкбрехеров,  против  работающих  женщин,  за  обычай сати******,  против
бедности, за  богатство. Ћн  был  против  городских  "иммигрантов", в  число
которых он  включал  всех не  говорЯщих на маратхи, даже тех,  кто родилсЯ в
Ѓомбее,  и  за  "коренных  жителей",  включаЯ  тех  маратхиЯзычных,  которые
приехали не далее как вчера. Ћн был против коррумпированного Љонгресса (€) и
за  "прЯмое   действие",  подразумевавшее  создание  полувоенных  отрЯдов  в
поддержку его политических целей и налаженную систему  подкупа.  Ћн отвергал
марксистское  понимание  классовой  борьбы  как  движущей  силы  общества  и
выдвигал  взамен индуистское представление о  вечной  неизменности каст.  €з
цветов  национального  флага  он   был   за  индуистский  шафран   и  против
мусульманской зелени. Ћн рассуждал о золотом веке "до чужеземных вторжений",
когда добрые  индусы  и  индуски  могли  наслаждатьсЯ  свободой. "Ќыне  наша
свобода, наша исконнаЯ сущность погребена под тем, что выстроили захватчики.
ќту  исконную  сущность  мы   должны  извлечь  из-под  наслоений  чужеземных
империй".
     ЏодаваЯ Њандуку  и его гостЯм  пищу моего собственного приготовлениЯ, Я
впервые  услышал о существовании  списка свЯщенных мест, где родились те или
иные  индуистские  божества и  где  потом мусульманские  завоеватели нарочно
воздвигли свои мечети; они выстроили  их даже не только на  местах  рождениЯ
древних  богов,  но и там,  где  были  их  загородные  резиденции,  любовные
гнездышки,  излюбленные торговые  и питательные  точки. ѓде теперь  божеству
провести вечер в приличной обстановке? ‚се лучшие места осенены минаретами и
луковичными  куполами. ќто не дело! “ богов тоже  есть свои  права, им нужно
обеспечить традиционный образ жизни. ‡ахватчики должны убратьсЯ.
     ‹юбознательные молодые львы и львицы с Њалабар-хилла рьЯно соглашались.
ЉампаниЯ за  божественные права, ура! ‚от это класс, вот это <i>отпад</i>. Ќо когда
они начинали с хиханьками да хаханьками издеватьсЯ  над индийской  исламской
культурой, покрывшей на манер палимпсеста лик Њатери €ндии, Њандук вставал с
места и рЯвкал  на  них  так, что они  вжимались в  спинки кресел. Џотом  он
принималсЯ нараспев  читать газели, наизусть декламировать стихи  на  урду -
”аиза,  „жоша,  €кбала  -  и  распространЯтьсЯ  о  красоте  мертвого  города
”атехпура ‘икри и великолепии ’адж-Њахала, освещенного  луной. „а, не так уж
прост он был.
     †енщины порой поЯвлЯлись, но  это  было не  самое длЯ него  важное.  €х
привозили ночью,  он  мЯл их  и  слюнЯвил, но  без  большого  интереса.  …го
возбуждала  власть, а  не секс, и  женщины  нагонЯли на  него  скуку, как ни
старались они его растормошить. „олжен сказать, что не обнаружил даже намека
на его встречи с моей матерью, и мои наблюдениЯ говорили о том, что их свЯзь
была очень короткой, если вообще была.
     Ћн предпочитал общество самцов. ‚ иные вечера,  собрав группу амбалов в
шафранных  головных  повЯзках из  молодежной  организации  ЋЊ,  он устраивал
импровизированную мужскую мини-олимпиаду. ‘остЯзались в армрестлинге, борьбе
на ковре, отжиманиЯх; затевали комнатные боксерские бои. ђазгорЯченные пивом
и  ромом, ребЯта достигали  состоЯниЯ потной, драчливой, хриплой и  ближе  к
концу  обессиленной  наготы.  ‚   эти   минуты  ”илдинг  выглЯдел   подлинно
счастливым. ‘кинув  лунги  с цветочным узором,  он блаженствовал среди своих
боевиков, оглаживал  себЯ,  чесалсЯ, рыгал, пердел, шлепал себЯ по лЯжкам  и
Ягодицам.
     - Љак попрем  - все лЯгут! - вопил он в дионисийском восторге. - ‘укины
дети! Њы - один кулак!
     џ приходил, когда  менЯ звали,  и  от одного ночного поединка к другому
слава Љувалды росла.  Џотные  скользкие тела молодых соратников  валились на
пол,  и  открывалсЯ  счет.  (‘обравшиесЯ  олимпийцы,  стоЯ  вокруг  неровным
квадратом, хором кричали: "„евЯть!.. „есЯть!.. ѓотов!!")  Ћдним  Љусом  ЏЯть
был, соответственно, чемпионом среди борцов.
     Џоймите, Я не хочу сказать, что Њандук совсем не вызывал у менЯ тошноты
и отвращениЯ, - просто Я научилсЯ их преодолевать. џ свЯзал мою судьбу с его
звездой. џ  отверг старое, потому  что оно отвергло менЯ, и не было никакого
смысла переносить  в новую жизнь старые  вкусы и оценки.  џ тоже буду таким,
решил Я; стану как он. џ внимательно изучал ”илдинга. Ќадо говорить,  как он
говорит, делать, как он делает. Ћн  - мой новый путь, мое будущее. …го нужно
исследовать, как исследуют дорожную карту.
     ли недели,  месЯцы. Њой испытательный срок в какой-то момент кончилсЯ;
Я  прошел некую тайную  проверку. Њандук вызвал менЯ в  свой  кабинет  - тот
самый,  с  зеленым  телефоном-лЯгушкой.  ‚ходЯ,  Я увидел перед собой фигуру
столь  ужасающую, столь  удивительную, что  в просветлении  страха  Я  вдруг
понЯл, что  так  и не покинул этот фантастический город, центральный  Ѓомбей
или  бомбейский  централ,  куда Я был брошен после  ареста на Љафф-парейд  и
откуда, как Я наивно думал, ‹амбаджан вывез менЯ на заложенном в банк такси.
     ќто был человек, но человек отчасти металлический. ‚ левую сторону  его
лица  была каким-то образом  вделана  большаЯ  стальнаЯ пластина, и одна его
рука тоже была гладкаЯ и  блестЯщаЯ. †елезный нагрудный доспех, как до  менЯ
постепенно  дошло,  был  все  же  не  частью  тела,  а элементом  маскарада,
усиливавшим  впечатление  от жуткого киборга  с металлической щекой и рукой.
ќто был <i>имидж</i>.
     - ‘кажи "намаскар"******* нашему ‘эмми •азаре,  достославному †елезЯке,
- проговорил Њандук, сидевший  в кресле за письменным  столом. - Ћн  - вожак
твоих одиннадцати. ‘нимай давай  колпак повара, надевай спортивные шмотки  и
выходи на поле.

        x x x
     ‘ериЯ "мавров в  изгнании", или "темных  мавров",  рожденнаЯ  страстной
иронией   и   рвущей  душу   болью,   давшаЯ  впоследствии  пищу   спорам  и
несправедливым обвинениЯм в  очернительстве, цинизме, даже  нигилизме, стала
крупнейшим  достижением  Ђуроры ‡огойби в последние  годы  ее  жизни. ‚ этих
вещах она отказалась не только от темы  дворца  на  холме и морского берега,
преобладавшей в более ранних картинах, но  и от чистой живописи как таковой.
Џочти каждое произведение  серии содержало элементы  коллажа, и со  временем
эти элементы  стали  доминирующими.  ЋбъединЯющаЯ  фигура героЯ-рассказчика,
фигура Њавра, обычно присутствовала, но чем дальше, тем больше он приобретал
черты бродЯги, окруженного сломанными, пришедшими в негодность, выброшенными
вещами, которые часто были настоЯщими обломками Ящиков или жестЯнками из-под
топленого масла, прикрепленными к холсту и раскрашенными.  Ћбращает  на себЯ
внимание  то,  что  принЯвший  новый  облик  султан Ѓоабдил  отсутствует  на
открывающей  серию  поворотной  работе большого  цикла "мавров"  -  диптихе,
озаглавленном "‘мерть  •имены", в  левой  части  которого  могучаЯ, ликующаЯ
толпа  несет  женский  труп,  привЯзанный к  деревЯнной  метле, как  в  день
праздника  ѓанапати несут к  воде фигуру оседлавшего крысу  бога  ѓанеши.  ‚
правой  половине диптиха  толпа уже разбрелась, и  изображен  только участок
береговой кромки, где среди сломанных мулЯжей, пустых бутылок и мокрых газет
лежит мертваЯ  женщина, синЯЯ  и раздувшаЯсЯ, все  еще привЯзаннаЯ  к палке,
лишеннаЯ и красоты,  и достоинства,  перешедшаЯ в разрЯд  мусора. Љогда Њавр
поЯвлЯетсЯ вновь, это  происходит  в  чрезвычайно  прихотливом антураже,  на
некой человеческой свалке,  вызывающей  в памЯти  хибары и импровизированные
навесы  городских  бездомных, громадные соты бомбейских  трущоб.  ‡десь  все
представлЯет собой  коллаж  -  хижины,  на которые пошли всЯческие  обломки,
ржавое  рифленое железо,  обрывки  картона,  сучковатые  куски  выброшенного
волнами  на  берег  дерева,  мЯтые  автомобильные  двери,  ветровое   стекло
оставленного без присмотра "форда-темпо"; многоквартирные дома, сложенные из
Ядовитого  дыма, из водопроводных кранов, становЯщихсЯ  причиной смертельных
схваток между женщинами за право очереди (например, индуски против евреек из
общины   Ѓене-€зраиль),   из  керосиновых   самосожжений,   из   непосильной
квартплаты,  собираемой  с  неслыханной  жестокостью  бандами   "братков"  и
патанов********; и  жизни  людей под  давлением,  которое  чувствуешь сполна
только в самом  низу  кучи, становЯтсЯ такими же  композитными и лоскутными,
как их  жилища: вот осколок  мелкого воровства, вот черепок проституции, вот
обрывок нищенства;  а у сохранивших остатки  самоуважениЯ  -чистка  ботинок,
бумажные гирлЯнды, дешевые серьги, плетеные корзинки, рубашки  пайса-за-шов,
кокосовое молоко, присмотр за  автомобилЯми и брикеты карболового  мыла.  Ќо
Ђурора,  никогда не  ограничивавшаЯсЯ  простым  репортажем, продвинула  свое
видение на несколько шагов дальше: в ее работах сами люди были составлены из
отбросов,  были  коллажами  из всего,  в  чем  город уже  не  нуждалсЯ -  из
оторванных  пуговиц,  сломанных  автомобильных  дворников,  обрывков  ткани,
обгоревших книг, засвеченной фотопленки. Ћни бродили,  выискиваЯ  себе,  что
подвернетсЯ; роЯсь в  огромных кучах частей  человеческого  тела,  подбирали
себе  недостающие конечности,  и тут было не до разборчивости, что  есть, то
есть,  и  многие  довольствовались,  скажем,   двумЯ  левыми  ступнЯми  или,
отчаЯвшись найти Ягодицы, ставили себе на их место пухлые отрезанные женские
груди. Њавр стал обитателем невидимого мира, мира духов, мира несуществующих
людей, и Ђурора  последовала за  ним  туда,  сделав невидимое видимым  силой
своей художнической воли. € сама фигура Њавра: одинокий, лишенный матери, он
окунулсЯ в  порок  и  был  изображен  существом теневого  мира, погрЯзшим  в
преступлениЯх и бесчинствах.  ‚ этих  поздних картинах он совершенно утратил
свою прежнюю метафорическую роль объединителЯ противоположностей, знаменосца
плюрализма,  он перестал быть символом - пусть  даже весьма условным - новой
нации и превратилсЯ вместо этого в олицетворение распада. Ђурора Явно пришла
к выводу, что идеЯ  смешениЯ, гибридизации, скрещиваниЯ культур,  котораЯ на
протЯжении  большей части ее творческой  жизни  была длЯ нее ближе к понЯтию
Ѓога, чем что бы то ни было, на деле оказалась подверженной порче и чреватой
тьмой  не меньше,  чем светом. ‚  этом "черном Њавре"  идеЯ гибридности была
переосмыслена, и он стал - не побоюсь сказать - бодлеровским цветком зла:

     ...Aux objets repugnants nous trouvons des appas;
     Chaque jour vers l'Enfer nous descendons d'un pas,
     Sans horreur, a travers des tenebres qui puent*********.

     €  не только  зла,  но и бессильЯ;  ибо  он  превратилсЯ в  беглеца,  в
преследуемого,  его стали осаждать и мучить призраки  прошлого, и  тщетно он
прЯталсЯ  от них  и гнал  их прочь. Њало-помалу  он сам  обрел потусторонние
черты,  стал  ходЯчим  призраком  и  начал  погружатьсЯ в абстракцию,  отдал
грабителЯм   свои  ромбы   и  алмазы,   утратил  последние  остатки   былого
великолепиЯ; принужденный нести военную службу  в дружине  какого-то мелкого
кнЯзька  (здесь,  что  любопытно, Ђурора  верна  реальной биографии  султана
Ѓоабдила), низринутый с высот царской власти  к положению простого наемника,
он быстро сделалсЯ  составным существом, столь же  жалким  и безымЯнным, как
те, среди которых он обреталсЯ.  ѓора мусора росла, росла и наконец погребла
его.
     ‘нова и снова Ђурора  обращалась к  диптиху;  в  правых  половинах  она
представила  нам  серию  страдальческих,  безжалостных,  пугающе  обнаженных
поздних автопортретов, где есть влиЯние ѓойи и ђембрандта, но гораздо больше
дикого эротического отчаЯниЯ, которое трудно сравнить с чем-либо  в  мировом
искусстве. Ђурора-Ђйша  сидела одна  подле адской хроники сыновних падений и
ни разу не  пролила слезинки. …е  лицо отвердело, стало  каменным,  но глаза
засветились невыразимым ужасом -  словно ее до глубины души поразило то,  на
что она глЯдела, что стоЯло перед ней, то есть там, где стоит обычно зритель
картины,  -  словно  сам  человеческий   род  открыл   ей   свое  тайное   и
отвратительное  лицо,  обратив  тем  самым  в  камень ее  старческую  плоть.
"Џортреты Ђйши" производили тЯжкое, угнетающее впечатление.
     Ќе    раз    Ђйша    возникала   в    контексте    двухуровневой   темы
призраков-двойников.  Џризрак-Ђйша преследовала  мусорного  Њавра; а  позади
Ђйши-Ђуроры порой виднелись нечеткие прозрачные фигуры - одна женскаЯ и одна
мужскаЯ, с  пустотой вместо лиц.  Ѓыла ли эта  женщина “мой-•именой, или это
была сама Ђурора? Ђ призрак-мужчина - это был Я?  ’о есть Њавр? Ђ если не Я,
то кто?  ‚ этих "призрачных" или "двойных" портретах Ђйша-Ђурора выглЯдит  -
или мне чудитсЯ? - затравленной, как “ма,  когда Я пришел к ней после гибели
„жимми Љэша. Ќет, не чудитсЯ.  џ знаю этот взглЯд. Ћна выглЯдит так,  словно
сейчас развалитсЯ на части. ’ак, словно ее преследуют.

        x x x
     Ђ  она на этих картинах  преследовала  менЯ.  ’очно она была  ведьма на
скалистом  утесе, высматривающаЯ  менЯ внутри  своего хрустального шарика  и
поглаживающаЯ  крылатую  обезьЯнку.  Џотому что воистину  Я  перемещалсЯ  по
темным местам - с той стороны луны, позади солнца, - которые она сотворила в
своих работах. џ  жил  в ее фантасмагориЯх,  и очами  воображениЯ она видела
менЯ отчетливо.  •отЯ  и не абсолютно четко: было такое,  чего она  не могла
вообразить, чего даже ее проникающий всюду взглЯд не в силах был увидеть.
     ‚ самой  себе она  проглЯдела  снобизм,  который  выразилсЯ  в  этом ее
презрительном гневе,  проглЯдела страх  перед невидимым городом,  проглЯдела
свою  малабар-хиллскую  спесь.  ‘ какой  ненавистью  обрушилась бы  на  себЯ
теперешнюю  та  прежнЯЯ,  радикальнаЯ  Ђурора, королева националистов!  „ать
повод  сказать,  что   на  склоне  лет  она  стала  еще  одной  <i>grande  dame</i>
Њалабар-хилла, прихлебывающей чай и с неудовольствием оглЯдывающей беднЯка у
своих ворот...
     Ђ во мне она проглЯдела  то, что  в этих ирреальных сферах,  в компании
человека-железЯки,  зубастого  чудища  и   трусливой  лЯгушки  (ибо   Њандук
определенно  был трусом - он никогда сам не  участвовал в жестоких делах, на
которые нас посылал) Я впервые за  мою длинно-краткую жизнь  обрел  ощущение
собственной нормальности, радость от того, что во мне нет <i>ничего особенного</i>,
чувство общности  с людьми вокруг - а ведь это определЯющие свойства родного
дома.
     …сть  одна  истина,  которую  знал  ђаман  ”илдинг,  на  которой  тайно
зиждилась его власть: люди жаждут вовсе не гражданской и социальной нормы  -
нет, они жаждут  возмутительного,  невероЯтного, буйного, того, что способно
выпустить на волю нашу дикую мощь. Њы ищем возможности открыто проЯвить наше
тайное.
     ’ак-то,  мама:  живЯ среди страшных людей, творЯ страшные  дела, Я  без
всЯких волшебных башмаков нашел дорогу домой.

        x x x
     ѓотов  признать:  мощь моих  ударов  почувствовали  на  себе многие.  џ
доставлЯл насилие ко многим дверЯм, как почтальон доставлЯет почту. џ делал,
что требовалось и когда требовалось, - делал грЯзную работу и  находил в ней
удовольствие.  ђассказывал  ли Я,  с каким трудом,  преодолеваЯ  собственную
природу, Я училсЯ делать все левой рукой? —то ж: теперь Я наконец  могу быть
правшой, могу в моем новом, полнокровном бытии извлечь из кармана доблестную
руку-кувалду,  и  пусть она свободно  пишет историю моей жизни. ЊоЯ  дубинка
неплохо  мне послужила.  Ћчень быстро  Я  стал одним  из первых боевиков ЋЊ,
нарЯду с  †елезЯкой •азаре и  —хагганом Ћдним Љусом  ЏЯть  (который,  как  и
следовало  ожидать,  тоже  был  универсалом,  чьи таланты  не ограничивались
кухней).  Љоманда  •азаре, его одиннадцать -  мы трое и еще  восемь  громил,
таких же отчаЯнных и свирепых, - десЯть лет не знала себе равных и считалась
командой  команд  в иерархии ЋЊ.  ’ак  что помимо  чистого наслаждениЯ игрой
распоЯсавшихсЯ  сил  были  еще  поощрениЯ  за отличные  результаты и мужскаЯ
радость сплоченного товарищества.
     ‘пособны ли вы понЯть восторг, с каким Я окунулсЯ в простоту моей новой
жизни?  €бо  так  оно  и было; Я упивалсЯ  ею.  Ќаконец-то,  говорил Я себе,
немного непосредственности; наконец именно  то, длЯ чего ты  рожден. ‘ каким
облегчением прекратил Я многолетние бесплодные попытки достичь нормальности,
с какой радостью  Явил миру  свое сверхъестество! Њожете  ли  вы вообразить,
сколько  злости накопилось во  мне  из-за  всех  ограничений и эмоциональных
сложностей прежнего существованиЯ - сколько отвращениЯ к высокомерию мира, к
подслушанным  женским смешкам, к  издевкам учителей, сколько  невысказанного
гнева  из-за тесноты одинокой, по необходимости замкнутой, лишенной друзей и
в конце концов  разбитой  матерью вдребезги жизни? ’еперь  всЯ  накопившаЯсЯ
Ярость взрывалась в  моем кулаке, как порох. <i>аррраххх!</i> Ћ, не  сомневайтесь,
джентльмены  и бегумы: Я знал, кого надлежит  отдубасить и  отметелить, знал
как и знал почему. € спрЯчьте-ка ваше неодобрение! Ѓ самый темный угол, куда
солнце и не заглЯдывает! Џойдите в кино и убедитесь, что больше всего криков
восторга ныне достаетсЯ не любовнику и не положительному герою - нет, не им,
а  молодчику  в  черной  шлЯпе,  который  стрелЯет,  рубит,  колет,  который
изничтожает любого, кто встает  у него  на пути! <i>Ћ, бэби</i>.  Ћт