наклонив голову набок,
шел прЯмо на  нее  одноглазый  гусь.  Ћн  подошел  к  перепуганной  старухе,
потрепал клювом мокрое белье и важно удалилсЯ, как будто сделал дело.  „вумЯ
пальцами Ђлексей Њаксимович изобразил, как шагал вперевалку одноглазый гусь.
     ђебЯта смеЯлись, а ѓорький поглЯдывал  то  на  одного  из  них,  то  на
другого и говорил, ласково смЯгчаЯ свой низкий, глуховатый голос:
     - Ќу вот и всЯ историЯ. џ сам это видел, честное слово!
     ‡абавных историй  было  у  ЂлексеЯ  Њаксимовича  в  запасе  много.  Ќо,
разговариваЯ с детьми, он не таил от них и своих печальных,  иной  раз  даже
страшных воспоминаний.
     -  ‚ы  Яблоки  когда-нибудь  крали?  -  спросил  он  как-то   у   своих
гостей-школьников.
     ђебЯта, которые сидели с ним рЯдом за столом и с  удовольствием  грызли
великолепные, крупные и прозрачные Яблоки,  немного  смутились  и  перестали
жевать.
     - „а, да, Яблоки воровать вам случалось?
     ѓости молчали.
     Ќо Ђлексей Њаксимович не стал добиватьсЯ ответа. ‚опрос его был  только
началом рассказа.
     ‚ детстве у  ѓорького  был  товарищ,  веселый  парнишка,  замечательный
рассказчик и фантазер. Ћднажды он полез  в  чужой  сад  за  Яблоками.  ‚  те
времена это было обычным делом. Љому из мальчиков не случалось забиратьсЯ  в
соседский сад, когда там поспевали Яблоки и груши?
     …сли ребЯт ловили на месте преступлениЯ, их драли за уши.  ’ем  дело  и
кончалось. Ќо приЯтелю ЂлексеЯ Њаксимовича не повезло. …го стащили с  Яблони
на  землю  и  препроводили  в  полицейский  участок.  Ђ  потом   послали   в
исправительную колонию. "€справлЯли" там парнишку недолго - после нескольких
месЯцев недоеданиЯ и побоев он тЯжело заболел и помер.
     - Њного было у нас, у ребЯт,  в  ту  пору  врагов,  -  говорил  Ђлексей
Њаксимович. - ѓородовой был нам враг, извозчик - враг, лавочник - враг. …сли
у кого из взрослых случалась какаЯ-нибудь неприЯтность  -  стекло  в  окошке
оказывалось разбитым или кошелек исчезал из кармана, за все  отвечал  первый
попавшийсЯ  на  глаза  мальчишка.  ’рудно  и  опасно  было   нам,   ребЯтам,
существовать на этом свете!..

        III 

     Ќаши дети любЯт серьезные и ответственные задачи и  берутсЯ  за  них  с
воодушевлением. ѓорький это знал. „оверЯЯ силам детей, он предложил им такое
важное и серьезное дело, как собирание фольклора - сказок, песен, поговорок,
прибауток.
     …го  бесконечно  радовало  всЯкое  новое  подтверждение  талантливости,
смелости и предприимчивости наших  ребЯт.  ‘  какой  нежностью  и  гордостью
говорил он о сибирских пионерах, которые сообща написали книжку  с  задорным
названием "Ѓаза курносых"! {8} Ѓольше всего  ценил  в  этой  книжке  Ђлексей
Њаксимович то, что дети в ней остались детьми и  сумели  избежать  унылой  и
безнадежной литературщины, в которую впадают многие из взрослых.
     ѓорький помнил имена "курносых", следил за судьбой каждого из них; живЯ
в Љрыму или под Њосквой, поддерживал с €ркутском живейшую свЯзь.
     Ђ в последние  месЯцы  жизни  ЂлексеЯ  Њаксимовича  у  пего  завЯзалось
знакомство с целой армией ребЯт, живущих в другом отдаленном углу ‘оветского
‘оюза, за шесть тысЯч километров от Њосквы. Џионеры  из  заполЯрного  города
€гарка обратились к ѓорькому с просьбой помочь им  написать  книгу  о  своем
крае.
     —уть ли не в тот же самый день он ответил игарским пионерам.
     Ђлексей Њаксимович нашел длЯ них самые глубокие и самые  нежные  слова.
…го ответ -  настоЯщаЯ  поэма,  написаннаЯ  тем  же  пером,  которое  писало
когда-то "Џеснь о буревестнике".
     ЋбращаЯсь к ребЯтам, живущим в краю пурги и полЯрной  ночи,  он  спешит
показать им просторы родной земли во всем их богатстве и разнообразии.
     Ћн как бы охватывает взглЯдом страну, по которой столько бродил и ездил
за свою жизнь и которую так хорошо знал.
     Ћн пишет:
     "‘ердечный привет вам,  будущие  докторы,  инженеры,  танкисты,  поэты,
летчики, педагоги, артисты, изобретатели, геологи!
     •орошее письмо прислали вы. Ѓогато светитсЯ в простых  и  Ясных  словах
его ваша бодрость и Ясность сознаниЯ вами путей к высочайшей цели  жизни,  -
путей к цели, которую поставили перед вами и  перед  всем  трудовым  народом
мира ваши отцы и деды. …два ли где-нибудь на земле есть дети, которые  живут
в таких же суровых условиЯх природы, в каких вы живете, едва  ли  где-нибудь
возможны дети такие, как вы, но будущей вашей работой вы сделаете всех детей
‡емли гордыми смельчаками...
     ...Ѓольшие изумительные радости ждут вас, ребЯта! —ерез несколько  лет,
когда, воспитанные суровой природой, вы, железные  комсомольцы,  пойдете  на
работу  по  строительству  и  дальнейшую  учебу,  перед   вами   развернутсЯ
разнообразнейшие красоты  нашей  страны.  ‚ы  увидите  Ђлтай,  Џамир,  “рал,
Љавказ, полЯ пшеницы, размером  в  тысЯчи  гектаров,  гигантские  фабрики  и
заводы,  колоссальные  электростанции,  хлопковые  плантации  ‘редней  Ђ‡€€,
виноградники Љрыма, свекловичные полЯ и фабрики сахара, удивительные города:
Њоскву,  ‹енинград,  Љиев,  •арьков,  ’ифлис,  ќрйвань,   ’ашкент,   столицы
маленьких братских  республик  -  например,  —увашии,  столицы,  которые  до
революции очень мало отличались от простых сел.
     “ вас - снег, морозы, вьюга, а вот  Я  живу  на  берегу  —ерного  морЯ.
‘егоднЯ - 13 ЯнварЯ - первый раз в этом  году  посыпалсЯ  бедненький  редкий
снежок, но тотчас же конфузливо растаЯл. ‚есь декабрь и  до  вчерашнего  днЯ
светило солнце с восьми часов утра  и  почти  до  половины  шестого  вечера.
зимуют чижи, щеглы, зЯблики, синицы..."
     ‚  конце  письма  Ђлексей  Њаксимович  приветствует  желание   игарских
пионеров написать книжку.
     "„ействуйте смелее", - говорит он и тут же прилагает подробный план,  в
котором заботливо  и  тонко  учтены  и  ответственность  задачи,  и  возраст
авторов.
     "Љогда рукопись будет готова, - пишет Ђлексей Њаксимович, - пришлите ее
мне, а Я и Њаршак, прочитав, возвратим  вам,  указав,  что  -  ладно  и  что
неладно и требует исправлениЯ" {9}.
     џ уверен,  что  когда-нибудь  соберутсЯ  и  выпустЯт  отдельной  книгой
переписку ѓорького с детьми на протЯжении десЯтков лет.
     ќпиграфом к этой книге могли бы послужить слова Џушкина:

                      ...‡дравствуй, племЯ
                      Њладое, незнакомое! Ќе Я
                      “вижу твой могучий поздний возраст,
                      Љогда перерастешь моих знакомцев
                      € старую главу их заслонишь
                      Ћт глаз прохожего...

     ‚ероЯтно, те же мысли о "младом, незнакомом племени" были  у  ѓорького,
когда он читал бесчисленные письма с крупными буквами и  не  всегда  ровными
строчками, полученные со всех концов страны. Ћн сосредоточенно и внимательно
читал эти странички, будто вглЯдываЯсь в черты нового  племени,  идущего  за
нами вслед.
     Ћн не упускал случаЯ поддержать и ободрить  ребЯт  в  любой  их  затее,
котораЯ казалась ему интересной и значительной.
     € в то же времЯ он относилсЯ  к  ребЯтам  строго  и  требовательно,  не
снимаЯ с них ответственности, не прощаЯ им нерЯшливости и небрежности.
     ‘урово, без снисхождениЯ, отвечает он пензенским школьникам, пожелавшим
вступить в переписку с Њаксимом ѓорьким и наделавшим при  первом  же  дебюте
множество грамматических ошибок.
     "‘тыдно ученикам 4-го класса писать так малограмотно, очень стыдно",  -
говорил им ѓорький в своем ответном письме {10}.
     ‚озможно, что школьники не заслужили бы такой отповеди, если бы Ђлексей
Њаксимович обнаружил в их письме что-нибудь большее,  чем  желание  получить
собственноручное письмо от знаменитого человека.

                                   -----

     Ђлексей Њаксимович не был и отнюдь не считал себЯ педагогом.
     Ћн очень осторожно касалсЯ вопросов  воспитаниЯ,  в  которых  признавал
себЯ недостаточно компетентным.
     ‚серьез  и  шутЯ  ѓорький  неоднократно  говорил  о  том,  что  он   не
воспитатель и не претендует на какой-либо авторитет в этой области.
     Ћсенью 1935 года он писал своим внучкам-школьницам:
     "... если  вы,  многоуважаемые  ученые  девочки,  расскажете  про  менЯ
учительницам, так они мне зададут перцу за то, что Я вам пишу ерунду..." ''
     Љонечно, ѓорький прекрасно знал, что настоЯщие педагоги  не  боЯтсЯ  ни
игры, ни шутки, ни всей той милой "ерунды",  котораЯ  так  чудесно  сближает
детей и взрослых. Ћн знал, что настоЯщие  педагоги  рады,  когда  к  ним  на
помощь со стороны приходЯт люди с  талантом,  юмором,  с  богатым  жизненным
опытом.


        †€‡Ќњ ЏЋЃ…†„Ђ…’ ‘Њ…ђ’њ 

     џ  видел  страшную  фотографию,  которую,  вероЯтно,  не  смогу  забыть
никогда. ’Яжело привалившись к стене, сидит мертвый ребенок  -  мальчик  лет
двенадцати. Ќемцы не пожалели на него пуль.  ‹ицо  его  обезображено,  глаза
выбиты. ‚ руках он сжимает  комок  окровавленных  перьев,  -  это  все,  что
осталось от его любимого голубЯ.
     ‚ московской больнице лежит подросток, которому немцы отпилили руку.  “
себЯ,дома, в родных местах, он славилсЯ своей ловкостью, изобретательностью,
способностью к любому ремеслу.
     - ќто будет мастер, - говорили про него соседи, - золотые руки.
     € вот фашисты  искалечили  маленького  мастера,  лишили  одной  из  его
"золотых" рук...
     Љакой методичной, спокойной и тупой жестокостью  надо  обладать,  чтобы
проделать над ребенком такую операцию.
     ЉажетсЯ, достаточно  одного  этого  факта,  чтобы  навсегда  поколебать
всЯкую веру в человека, в его разум и сердце, в его способность от  столетиЯ
к столетию подниматьсЯ по ступенЯм этической лестницы.
     Ќо в наше времЯ сталкиваютсЯ друг с другом не только армии и народы, но
и враждующие между собой факты. ђЯдом  с  падением  всЯкой  человечности  мы
видим и ее небывалый подъем.
     ‚ осажденный, томЯщийсЯ от голода  большой  город  партизаны  доставили
сквозь линию фронта целый обоз с  продовольствием  -  вереницы  крестьЯнских
телег с хлебом, мЯсом, картошкой.
     ‚се это по горсти собрали жители  оккупированных  деревень,  беспощадно
ограбленных немцами. ‘обрали за спиной  у  своих  поработителей,  ежеминутно
рискуЯ жизнью.
     € уж совсем на верную смерть шли люди,  которые  взЯлись  провезти  эти
телеги по  занЯтой  немцами  земле,  мимо  вражеских  дозоров,  под  угрозой
нападениЯ фашистских самолетов. Ќо, видно, смерть отступает перед теми,  кто
мало думает о ней и о себе!
     ЏетлЯЯ по лесам и болотам, партизаны добрались наконец до своей вели  и
доставили городу драгоценный подарок из вражеского тыла.
     Ќедавно Я был в  Њоскве  на  одном  замечательном  собрании.  ќто  было
"двухэтажное  собрание".  Ќаверху,  в  зале  Њосковского  отдела   народного
образованиЯ, собрались взрослые, а этажом ниже - в детской комнате -  ребЯта
четырех, пЯти, шести лет.
     ‚зрослые наверху говорили и слушали речи,  как  это  обычно  бывает  на
собраниЯх, а маленькие сидели на низеньких стульЯх или  на  ковре,  смотрели
картинки,  строили  что-то  из  кубиков  и  только  иногда  прерывали   игру
нетерпеливым и встревоженным зовом:
     - Њама! Ћтчего моЯ мама так долго не идет!
     - Џодожди немножко, сейчас придет, - успокаивала их заведующаЯ  детской
комнатой.
     Ќо вот матери и в самом деле пришли, закончив свое собрание.
     ‘ветловолосаЯ женщина подошла к такой же белокурой маленькой девочке.
     - Ќа ручки, - скомандовала девочка. Њать поднЯла ее.
     - Ђ ведь дочка-то похожа на вас, - сказал кто-то.
     - …ще бы, - со смехом ответила молодаЯ женщина. - Ќа то она и дочка!
     ‚о всем этом не было бы ничего  удивительного,  если  бы  светловолосаЯ
женщина и вправду была матерью своей беленькой дочки. Ќа самом же  деле  эта
девочка - круглаЯ сирота. ђодителей ее  -  и  отца,  и  мать  -  всего  лишь
несколько месЯцев тому назад убили немцы.
     „евочка еще очень мала, но в памЯти у  нее  осталось  что-то  страшное.
Љогда ее спросили однажды: "ѓде твой папа?", она ответила: "ђучки завЯзали и
бросили в Яму".
     Љонечно, больше ее никто ни о чем не стал расспрашивать.
     ‘вою родную мать девочка никогда не вспоминает.  Њожет  быть,  здоровый
инстинкт жизни подсказывает ей,  что  лучше  забыть  непоправимую  утрату  и
целиком доверитьсЯ новой семье, новой матери.
     Ђ новаЯ мать стоит довериЯ ребенка.
     ќто она - Ћвчинникова, работница завода "Ѓогатырь", - перваЯ предложила
советским людЯм усыновить детей, потерЯвших в этой  войне  своих  родителей.
Њножество женщин и мужчин в городах и селах откликнулись на ее призыв.
     ЏожилаЯ учительница Џрыткова, работающаЯ в школе двадцать первый год, и
молодаЯ  девушка  ‡оЯ  ЊартьЯнова,  котораЯ  и  всего-то  на  свете  прожила
восемнадцать дет, берут на себЯ ответственность за судьбу осиротевших детей.
     †енщины, проводившие сыновей на  фронт,  вспоминают  свою  молодость  и
становЯтсЯ матерЯми двухлетних и трехлетних ребЯт.
     Ѓерут на воспитание детей не только бездетные или уже вырастившие своих
собственных ребЯт женщины, но и такие, у которых на  руках  по  четверо,  по
пЯтеро дочек и сыновей.
     ѓлЯдЯ на хорошенькую белокурую Ќадю Ћвчинникову, невольно думаешь:
     "Ђ ведь, пожалуй, всЯкому было бы приЯтно взЯть к  себе  в  дом  такого
веселого, красивого и нарЯдного ребенка!"
     Ђ между тем когда фабричнаЯ работница Ћвчинникова впервые принесла свою
приемную дочку к себе домой, ее собственнаЯ дочь с ужасом воскликнула:
     "Њама, это урод!"
     „евочка казалась страшной: так распухли от голода и от мороза ее  лицо,
ручки, ножки.
     „олжно быть, почти все ребЯта, собранные в комнате нижнего этажа, - эти
веселые мальчики и девочки, деловито катающие в автомобиле  куклу,  зайца  и
мЯчик, - пережили за свою короткую жизнь не меньше, чем ЌадЯ Ћвчинникова.
     ‘ какой гордостью их новые родители говорЯт о том,  что  за  три-четыре
месЯца дети стали совсем неузнаваемы.
     "ЊоЯ ‹елечка, когда Я брала ее, была совсем больнаЯ, лежала в кроватке.
ЃледненькаЯ была, как эта стенка.  Ћна  плохо  ходила,  говорила.  Ђ  теперь
только и слышен дома ее голосок".
     ђебЯта крепко привЯзываютсЯ к людЯм, которые их приютили и усыновили.
     ‚ероЯтно, раннЯЯ и внезапнаЯ утрата родного дома, семьи, матери научила
их больше дорожить домашним теплом и заботой, чем дорожат дети, еще  никогда
ничего и никого не терЯвшие.
     ‘ какой-то ревнивой страстностью повторЯют они по всЯкому подходЯщему и
неподходЯщему поводу отнЯтое у них и вновь подаренное им слово "мама".
     "ѓде моЯ мама? Џусть моЯ мама возьмет менЯ на руки".
     Ћдна из новых матерей - школьнаЯ учительница - рассказывает:
     "Љак-то раз Я взЯла своего Ђлика с собой в школу. ’ам он разговорилсЯ с
девочкой из первого класса. Ђлик  сказал:  "‚от  моЯ  мама.  Ћна  пришла  на
собранье". Ђ девочка говорит: "ќто совсем не твоЯ мама, она чужаЯ, она - моЯ
учительница". Њальчик долго не мог успокоитьсЯ. „ома он целый вечер плакал и
повторЯл: "ђазве ты не моЯ мама? џ не чужой, Я свой. ’ы - моЯ мама. ђазве ты
только девочкина учительница? џ не чужой, Я свой..."
     Ѓывают случаи, когда приемные родители, чтобы не разлучать между  собой
братьев и сестер, берут в дом сразу двоих и даже троих детей.
     Ђ там, где оказываетсЯ им не под силу, где братьев и сестер  приходитсЯ
разъединЯть, брать в разные семьи, - там эти семьи вступают  между  собой  в
новые родственные отношениЯ.
     Ћб  этом  трогательно  рассказывает  одна   из   матерей,   учительница
‚ишнЯковской сельской школы …герева:
     "€ вот мы, две учительницы, живущие недалеко друг от друга,  сроднились
и стали близкими из-за наших ребЯт. Њы взЯли двух  братьев:  Я  -  старшего,
ЂркадиЯ, она - младшего, пЯтилетнего ‚овочку. ’еперь Я чувствую, что она мне
как роднаЯ сестра, такие мы близкие!.."
     ќта свЯзь, возникающаЯ между отдельными семьЯми, как бы  сливает  их  в
одну огромную семью, объединенную отцовской, материнской, братской любовью.
     „ети перестают  быть  сиротами,  переступаЯ  через  порог  незнакомого,
чужого дома.
     ‚прочем, и самое слово "сирота" терЯет у нас право на существование.
     "„авайте, выкинем это слово из нашего обихода,  -  говорит  учительница
…герева. - Ќе может быть сирот  в  стране,  где  мы  все  матери...  „авайте
говорить о наших родных детЯх, а не о сиротах".
     ‚се,  кто  слышал  эту  простую,  глубоко  сердечную  речь  учительницы
…геревой, не мог не почувствовать счастливой гордости за  человека,  за  наш
народ.
     Ќет, фашистам не удастсЯ отнЯть у наших детей будущее,  разрушить  наши
семьи, наши дома!
     ‹юди у нас сильны и на фронте, и  в  тылу.  Ѓесконечны  жизненные  силы
нашего народа, а жизнь всегда побеждает смерть!


        Ћ ЌЂ…‰ ‘Ђ’€ђ… 

        I 

     ’о, что стало смешным, перестает быть страшным.
     ‘атира - отличное противоЯдие вредоносным идеЯм и лженаучным теориЯм.
     Ћна умеет боротьсЯ с изощренной ложью и самой злостной клеветой.
     “ нее  богатый  многовековый  опыт  в  борьбе  с  мракобесием  и  тупой
косностью. ќто она пером  ђабле  и  ‘ервантеса  одолела  упорные  и  живучие
предрассудки средневековьЯ.
     Џодумать только - у наших сатириков сегоднЯшнего днЯ такие предки,  как
ќразм из ђоттердама и ‘вифт, ‚ольтер и Ѓеранже, ѓоголь, ‘алтыков и —ехов.
     ‚ольно же нам отказыватьсЯ от всей этой  блестЯщей  галереи  предков  и
заменЯть ее одной фотографической карточкой  ЂркадиЯ  ’имофеевича  Ђверченко
{1}.
     Ќечего и говорить, Ђверченко был талантливым писателем, а  в  последние
годы  жизни,  когда  предметом   его   юмора   сделалсЯ   он   сам   и   его
собратьЯ-эмигранты, этот юмор стал глубже, горЯчей, достиг остроты сатиры.
     Ќо все же не у Ђверченко должны мы учитьсЯ. „аже от  самых  лучших  его
страниц  отдает  некоторым  самодовольством  и  обывательщиной,  „ононом   и
скетинг-ринком протопоповских времен {2}.
     Ќаш ‡ощенко имеет больше прав на место в рЯду русских сатириков.  Њысли
его серьезнее, литературные задачи крупнее, а стиль своеобразнее.
     ‚споминаЯ нашу юность, мы часто  переоцениваем  юмор  предреволюционных
лет. Ђ между  тем  сатирические  стихи  ЊаЯковского  своим  пафосом,  силой,
неожиданностью и свежестью  мысли  далеко  оставили  позади  "‘атирикон",  в
котором он сам же работал смолоду.
     ‚ предреволюционные годы молодые прозаики не решались братьсЯ за  такие
смелые дела, как сатирический роман, написанный €льфом и Џетровым.
     Ќи у одного из тогдашних молодых поэтов не  было  запаса  наблюдений  и
чувств, чтобы взЯтьсЯ  за  такую  героическую  и  в  то  же  времЯ  шутливую
стихотворную повесть, как "‚асилий ’еркин" ’вардовского.
     Ќе надо прибеднЯтьсЯ. “ советской литературы  было  немало  побед.  ќто
сознание и радует нас, и обЯзывает.

        II 

     ‚о времена народной, Ћтечественной войны у сатиры много дела.
     ‘ первых боевых дней она заговорила у нас цветными плакатами на улицах,
рупорами громкоговорителей на перекрестках. Ќе только сатирические фельетоны
в прозе, но и стихотворные эпиграммы стали все  чаще  и  чаще  поЯвлЯтьсЯ  в
углах наших больших газет.
     ‚новь ожила традициЯ времен гражданской войны, когда стихи  ЊаЯковского
и басни „емьЯна Ѓедного перемежались в газетах с боевыми сводками.
     Љарикатуры и эпиграмматические надписи  занЯли  место  и  в  ежедневной
печати, и на армейских  пакетах  с  концентратами,  как  остраЯ  приправа  к
гороховому супу или к пшенной каше. ђисунки  и  стихи,  воспроизведенные  на
броне танка, участвовали с  ним  вместе  в  жарких  боЯх,  а  когда  осколки
вражеских снарЯдов сбивали и стирали их с брони,  танковаЯ  бригада  бережно
обновлЯла изображение и слова.
     ‚о всех фронтовых газетах, в листовках,  переправлЯемых  партизанами  и
забрасываемых в тыл врага, - всюду нашла себе применение советскаЯ сатира.
     Ћружие проверЯетсЯ во времЯ войны.
     Џриходит пора проверить качество нашего колющего и рубЯщего  словесного
оружиЯ.
     …сть ли оно у нас?
     „а, есть.
     ‘лужит ли оно тому делу, которое сейчас длЯ нас важнее важного, - войне
с фашизмом?
     „а, служит.
     "Ќо будем говорить прЯмо - не всегда оно у нас достаточно остро.
     Њы еще не научились подслушивать и улавливать тот устный юмор,  которым
так  богат  наш  народ,  а  народ  на  войне  в  особенности.  “лавливать  и
подслушивать не длЯ подражаниЯ и механической переработки фольклора,  а  длЯ
того, чтобы заразитьсЯ задором, горЯчностью,  силой  и  непосредственностью,
котораЯ так радует нас в ответном письме защитников •анко барону Њаннергейму
{3} или в меткой поговорке и частушке.
     Ќа фронте острое, крепкое слово зачастую идет рЯдом с подвигом, и  жаль
пропускать эти слова мимо ушей.
     ‚о времена войны  сатира  приобретает  широко  народный  характер.  Ћна
проЯвлЯетсЯ в боевых лозунгах, в эпиграммах, в насмешливых частушках.
     Ќо и во времЯ войны не следует забывать о  тех  огромных  возможностЯх,
которыми располагает писатель-сатирик.
     ‘атира столь  же  многообразна,  как  и  всЯ  литература  в  целом.  Ћт
эпиграммы в две - четыре строчки до поэмы, стихотворной или прозаической, от
прутковского афоризма до щедринского "исследованиЯ нравов", - все это  могло
бы быть нашим хозЯйством.
     ЉомедиЯ, баснЯ, сказка,  лукиановский  диалог  {4},  роман  в  письмах,
дневник, шутливаЯ баллада, анекдоты, куплеты, - да мало ли еще  литературных
форм и видов, в которых может найти свое воплощение сатирическаЯ мысль.
     Ђ мы чаще  всего  ограничиваем  себЯ  несколькими,  уже  знакомыми  нам
жанрами, ходим по хорошо изученным дорожкам.
     ’о же самое можно сказать и о содержании нашей сатиры.

        III 

     ‘амо собой разумеетсЯ, до победы над  фашистами  вашей  основной  темой
останетсЯ и должна остатьсЯ тема военнаЯ.
     ‘овершенно   естественно,   враг   оказываетсЯ   в   центре    вниманиЯ
писателЯ-сатирика. ’ем более что враг этот счастливо соединЯет  в  себе  все
черты, которые когда-либо осмеивались сатириками всех времен.
     ‹живость,   чванство,   жадность,   тупаЯ   жестокость,   приправленнаЯ
лицемерием, мещанство, украсившее себЯ рогатым рыцарским шлемом, глупость  и
мракобесие в обличий лженаучных теорий.
     •арактер и повадку нашего врага мы успели хорошо узнать.
     Ќо мы часто топчемсЯ на месте, говорим  все  об  одних  и  тех  же  его
чертах, забываЯ, что он все времЯ  менЯетсЯ,  изворачиваетсЯ,  принимает  то
одну, то другую защитную окраску. Ќадо уметь хватать его за руку при  каждом
движении, ловить Я поличным.
     “ сатирика должен быть глаз разведчика.
     ‚ некоторой нашей неподвижности, в топтании на месте повинны и мы сами,
и редакции, не умеющие вовремЯ вооружить нас материалом,  которым  автор  не
всегда располагает.
     Ќекоторое однообразие нашей работы заключаетсЯ и  в  том,  что  военную
тему мы ограничиваем по преимуществу сатирой на врага.
     ЌельзЯ забывать, что от нашего поведениЯ, от того, как  проЯвлЯет  себЯ
каждый из нас на своем месте в армии или в тылу, зависит очень многое.
     Њы несем полную ответственность за все дурное, что  еще  сохранилось  у
нас в быту.
     ђусскаЯ сатира всегда была сильна своей этической  стороной.  ‘атирики,
которыми гордитсЯ наша литература, умели не щадить себЯ,  умели  так  любить
свой народ, что ради его блага, не содрогаЯсь, брали в руки каленое железо.
     Љаждый из нас должен пожелать себе и своему товарищу побольше  смелости
- литературной и гражданской.
     Ѓез этого наше дело немыслимо.

        IV 

     € последнее - о злободневность.
     ‘нижает  ли  злободневность  качество  сатиры,   лишает   ли   она   ее
монументальности " долговечности?
     Ќикто не знает, долго ли будет жить на свете он сам и то, что он  пишет
сегоднЯ.
     —ерез день, через месЯц наши злободневные строки  несомненно  устареют,
умрут. Ђ вот через три года или через тридцать лет некоторые из  них,  может
быть, и оживут. —ем горЯчее, точнее и злободневнее написаннаЯ нами вещь, тем
больше у нее шансов ожить. —ем лучше выполнЯет она свою сегоднЯшнюю  задачу,
тем долговечнее может оказатьсЯ.
     Љакие-нибудь два стиха греческой эпиграммы  о  маленьком  происшествии,
случившемсЯ более двух тысЯч лет тому назад, до сих  пор  радуют  нас  своей
остротой, точным ощущением времени и места:

                ђаз довелось увидать Ђнтиоху тюфЯк ‹исимаха,
                € не видал с этих пор своего тюфЯчка ‹исимах {5}.

     Ѓудем думать о своих современниках, радовать  их,  сердить,  заставлЯть
действовать, а потомки, если захотЯт, - подумают о нас сами.


        Ћ †€‡Ќ€ € ‹€’…ђЂ’“ђ… 

     …ще так свежи в памЯти времена, когда, длЯ того чтобы писатель  поближе
познакомилсЯ  с  жизнью  страны  и  народа,  устраивались   так   называемые
"творческие командировки".
     Ќо как эти времена от нас далеки! Њы можем  с  полной  ответственностью
сказать, что весь период ‚еликой Ћтечественной  войны  литература  наша  без
всЯких творческих командировок провела с народом и среди народа, переживаЯ с
ним  трудности,  невзгоды  и  радости.  Ђ  быть  с  народом  -  это   значит
прикоснутьсЯ к земле, к жизни, к житейским  буднЯм,  без  которых  немыслима
реалистическаЯ литература. Ќа деле это  значит  проводить  дни  и  месЯцы  в
землЯнке или блиндаже, мерить ногами километры  или  трЯстись  в  грузовике,
ожидать отправки на вокзалах, на пристанЯх и переправах, ночевать  в  степи,
работать среди заводской сутолоки в редакциЯх многотиражек и встречать людей
в самые трудные и суровые дни их жизни, когда характер  их  раскрываетсЯ  до
дна.
     ќто прикосновение к народу не может не повести к богатому и  небывалому
литературному урожаю. ‹итература, до такой степени  сомкнувшаЯсЯ  с  жизнью,
несомненно, станет и реалистичнее и романтичнее.
     ‚ойна научила писателей многому. Џрежде всего научила писать _много_, и
при этом в самых неблагоприЯтных условиЯх. Ђ ведь  еще  —ехов  говорил,  что
если писать мало, то испишешьсЯ прежде, чем начнешь писать по-настоЯщему.
     ‚ойна научила нас наблюдать точнее,  запоминать  бережнее,  чувствовать
сильнее и глубже, чем мы умели прежде.
     Ќаучила ценить простые и прЯмые проЯвлениЯ душевной жизни.  Ќе  оттенки
настроениЯ, а чувства и страсти.
     Њы теперь хорошо знаем цену смеха и цену  слез.  €  знаем,  что  людей,
переживших эти военные годы, не развеселишь тем, что не слишком весело, и не
растрогаешь сантиментами.
     ‚се это относитсЯ к литературе в целом - и к прозе, и  к  стихам,  и  к
драме.
     ‘воих урожаев ждет и детскаЯ  литература.  Ћна  заслуживает,  чтобы  мы
отнеслись к ней сейчас особенно  внимательно,  потому  что  дело  воспитаниЯ
детей в эти послевоенные годы приобретает  значение  еще  более  глубокое  и
серьезное, чем прежде. „а к тому  же  разговор  о  детской  книге  неизбежно
затрагивает основные вопросы, которые волнуют и всю литературу в целом.
     ‚ своем докладе на пленуме ‘оюза писателей Ќ.  ’ихонов  сказал,  что  в
прозе и поэзии длЯ детей наблюдаетсЯ сейчас некоторое оживление. ђазумеетсЯ,
успехи в этой области далеко еще не соответствуют огромности наших  задач  и
читательского спроса, но тем не менее они очевидны.
     ќто совершенно верно. “ детской литературы есть большие  удачи.  ‚  ней
работают  не  литераторы  второго  сорта,  не  бедные  неудачники,   которые
занимались детской книжкой когда-то, а настоЯщие  писатели,  люди  со  своим
характером, лицом, почерком.
     „лЯ детей писал Ђлексей ’олстой  {1},  пишут  Њихаил  Џришвин,  Љатаев,
’ихонов  {2},  ”един  {3},  Ђркадий  Љулешов,  ‘ергей  Њихалков,  Њ.  €льин,
Џаустовский,  Љаверин,  Џантелеев,  Љассиль,  ”раерман,  Љ.  —уковский,  ‹ев
Љвитко, ЂгниЯ Ѓарто, Ќехода {4}, ‡абила, Љопыленко,  Ћксана  €ваненко.  ‚сех
уже и не перечислишь. †елание ѓорького, чтобы всЯ  наша  большаЯ  литература
принимала участие в создании детских книг, уже близко к осуществлению.
     Ќедаром многие заметные книги последних лет могут быть с полным  правом
названы книгами длЯ детей и юношества.
     ’аковы, например,  повесть  о  краснодонцах  Ђлександра  ”адеева,  "„ва
капитана" Љаверина, "„орогие мои мальчишки" ‹ьва ЉассилЯ и другие.
     Џисать о войне длЯ читателЯ-ребенка не так-то просто.  ‡аписью  фактов,
документом,  хотЯ  бы  и  самым  точным,  ќтого   читателЯ   уж   никак   не
удовлетворишь. ‚ойна должна предстать перед ним неприкрашенной  и  в  то  же
времЯ романтической, суровой, даже  грозной,  но  без  излишнего  количества
окровавленных бинтов.
     Ћдной из лучших наших книг о войне и при  этом  вполне  соответствующей
запросам маленьких читателей Я назвал  бы  повесть  ‚алентина  Љатаева  "‘ын
полка", хотЯ написана она не только длЯ детей.
     Љатаев не пожалел на нее душевной теплоты и наблюдательности -  тонкой,
точной, любовной. Џоэтому ему так удалсЯ главный герой повести -  мальчик  с
копной волос, похожих на соломенную крышу, и ногами, темными, как картофель.
     ‚анЯ ‘олнцев - это подлинный  романтический  герой,  со  своей  сложной
судьбой, подвигами, приключениЯми, настоЯщими дружбами, - и в  то  же  времЯ
обыкновенный деревенский мальчишка, совершенно живой и неподдельный.
     € окружен этот герой такими же, как он сам,  живыми  людьми,  хорошими,
простыми,  -  теми  солдатами  Љрасной  Ђрмии,  которые  победили   в   этой
беспримерной войне.
     Љнижка полна прелестных подробностей, но главнаЯ ее удача, быть  может,
в каком-то особом писательском такте.
     Њальчик, будучи героем повести, занимает в ней  скромное  и  надлежащее
место. Ћн - лирический, а не исторический центр книги о войне.
     € поэтому, несмотрЯ на то, что, читаЯ повесть, мы  чаще  всего  смотрим
вокруг глазами этого мальчика, любуЯсь вместе с "ним то Ярко-алым башлыком и
черной кубанкой кавалериста, то  пушечками  на  артиллерийских  погонах,  то
настоЯщими пушками в натуральную величину, - война ни на минуту  не  кажетсЯ
нам обстановкой, фоном длЯ  условного  детского  спектаклЯ,  как  это  часто
бывает в повестЯх, и не только детских.
     Њальчик изображен во весь рост, но он не заслонЯет собой  войны  и  тех
серьезных человеческих отношений, которые создаютсЯ на фронте.
     Љатаев нисколько не щеголЯет фронтовым жаргоном,  а  уж  если  и  ловит
словечко, то вовремЯ и к месту.
     ‚от первый разговор  мальчика  с  разведчиками,  испытанными  мастерами
разведки:
     - џ, дЯденька, - маленький. џ всюду пролезу" - с радостной  готовностью
сказал ‚анЯ. - џ здесь вокруг каждый кустик знаю.
     - ќто и дорого, - серьезно отвечает разведчик.
     —итатель с  хорошим  слухом  непременно  уловит  и  оценит  благородную
точность интонации этих трех простых слов: "ќто и  дорого".  ’ут  и  мужскаЯ
густота голоса, и спокойнаЯ уверенность,  котораЯ  сразу  обнаруживает,  что
говорит специалист, и тот оттенок поощрительного  уважениЯ,  с  каким  умный
взрослый разговаривает с ребенком. ќто и дорого!
     џ так подробно остановилсЯ здесь на небольшой повести Љатаева отнюдь не
потому, что считаю ее "‚ойной и миром" нашего времени. ‚ойна у нас позади, а
мир со всеми своими сложностЯми и трудностЯми еще впереди.
     Џовесть Љатаева радует своим здоровьем,  как  может  радовать  хороший,
красивый в своей нормальности ребенок.
     ‡а последнее времЯ мы прочли довольно  много  повестей  и  рассказов  о
детЯх в войне. —то отличает их от повести Љатаева? ‚ большинстве этих книжек
героЯми  ЯвлЯютсЯ  тоже  дети  -  сироты  войны,  совершающие  подвиги   или
переживающие сложные событиЯ.
     ‚от, например, в повести Љопыленко  "‘олнце"  есть,  казалось  бы,  все
основаниЯ  длЯ  удачи.   ’рудно   придумать   положениЯ   более   острые   и
драматические, чем те, которые лежат в основе книжки.
     Њаленький деревенский мальчик ѓордей живет в землЯнке со своей  старой,
больной бабушкой. „еревнЯ их занЯта немцами,  хата  сожжена.  ђодные  убиты.
Њальчик героически несет все трудности этой страшной жизни, да при этом  еще
с беззаветной смелостью прЯчет  у  себЯ  в  землЯнке  раненого  командира  и
делитсЯ с ним последним куском.  ќтому  мальчугану  сдаетсЯ  в  плен  солдат
немецкой армии - чех, и мальчик сам передает своего пленника Љрасной  Ђрмии,
когда первые ее отрЯды выбивают немцев из деревни.
     ‚о времЯ этих событий умирает  бабушка  мальчугана,  и  он  осталсЯ  бы
совсем один на свете, если бы раненый командир не  заЯвил  о  своем  желании
усыновить своего маленького спасителЯ.
     “ж, кажетсЯ, трудно найти сюжет более трогательный по  самому  существу
своему.
     Њестами у  Љопыленко  находЯтсЯ  и  какие-то  точные  и  нежные  слова,
соответствующие  его  литературной  задаче,  -  скажем,  там,  где   мальчик
спрашивает бабушку, жива ли она еще, и очень просит ее не умирать.
     Ќо таких мест, к сожалению, не слишком много.
     ’кань повести редковата, и от этого сюжет, такой правдоподобный в  наше
времЯ, кажетсЯ подчас искусственным,  придуманным.  „остаточно  было  автору
ввести в повесть приподнЯтый  до  ходульности  разговор  мальчика  ѓордеЯ  с
солнцем, чтобы скомпрометировать правдивость и убедительность фабулы.
     Љопыленко - талантливый, искренний и опытный  писатель,  и  поэтому  мы
вправе задать и себе и ему вопрос: чего,  собственно,  не  хватило  ему  длЯ
того, чтобы его "‘олнце" и в самом деле  грело?  Џочему  такой  трагический,
взЯтый из самой жизни сюжет породил столь привычный и  не  слишком  глубокий
рассказ?  Џочему,  читаЯ  самые  грустные  страницы  книжки,   уже   заранее
угадываешь благополучную развЯзку, как это бывает в свЯточных рассказах?
     ‚едь вот удалось же Љатаеву,  при  всем  оптимизме  его  повести,  тоже
обещающей (но как-то  очень  осторожно  и  неуловимо)  благополучную  судьбу
героЯ, избежать "свЯточности", поверхностности, сентиментальности.  —ем  это
достигнуто? Џрежде всего отсутствием служебных мест,  бутафорских  мостиков,
ведущих от эпизода к эпизоду. Ќа самую мелкую  и  как  будто  второстепенную
деталь  Љатаев  тратит   настоЯщее   воображение,   темперамент,   подлинные
наблюдениЯ. ‹ихой и щеголеватый четырнадцатилетний  кавалерист  в  Ярко-алом
башлыке, в черной кубанке с алым верхом упоминаетсЯ всего один  раз,  а  как
властно занЯл он свое место в повести, как Ясно и весело входит он в памЯть.
     ’акова настоЯщаЯ поэтическаЯ ткань всЯкой живой талантливой повести.
     †изнь  не  просто  тЯнетсЯ  от  событиЯ  к  событию,  она  всЯ  играет,
перекликаетсЯ  удивительными  и  причудливыми  подробностЯми,  дарит  каждую
минуту что-то неожиданное, говорит разными голосами.
     Ќачало повести, как и начало жизни, не должно быть всего только скучным
вступлением,  предисловием.  €  развЯзка,  конец  не   может   быть   только
необходимой расплатой по всем выданным в повести векселЯм. Ќе будем забывать
о той зеленой ветке, котораЯ так неожиданно радует нас иной раз осенью.
     Љ сожалению, во многих детских повестЯх вы не  найдете  ни  поэтической
игры,  ни   разнообразиЯ   голосов,   ни   богатства   счастливо   найденных
подробностей.
     € во "взрослых" книгах всего этого не так много. Ђ  в  детских  и  того
меньше. Њежду тем книжка даже не смеет именоватьсЯ детской, если в  ней  нет
ни игры, ни тепла, ни воображениЯ.
     —асто у нас говорЯт: надо миритьсЯ и  со  "средней"  книгой,  если  она
своей темой и материалом отвечает нуждам сегоднЯшнего днЯ. ‚ этом есть  свой
резон. "‘реднЯЯ" книга имеет право на существование. Ќо  нельзЯ  миритьсЯ  с
книгой тусклой, посредственной.
     ’ипичным образцом такой "посредственной" книги может служит повесть  Ќ.
ђаковской "Њальчик из ‹енинграда" {5}. ‘ этого мальчика все  -  как  с  гусЯ
вода. …му только одиннадцать лет. Ћн первый раз рассталсЯ с матерью, котораЯ
ушла на фронт,  а  сам  он  уезжает  из  осажденного  ‹енинграда  куда-то  в
неизвестность, в эвакуацию. ‡аметна лЯ  в  повести  душевнаЯ  тревога  этого
мальчика, то смЯтение, которое неизбежно свЯзано  со  страшным  поворотом  в
личной судьбе героЯ и в судьбе его родного города?
     “вы, только бледные, незапоминаемые слова нашлись  длЯ  всего  этого  у
писательницы ђаковской:
     "џ заплакал. ’ут кто-то схватил менЯ за плечо. ќто был  вожатый  ѓриша.
"’ы чего, ћлька, -  сказал  он,  -  разнюнилсЯ?  ‘рам  какой...  Ђ  говорил,
путешествовать любишь!" Ћн подмигнул мне и втолкнул в вагон... "ЃеднаЯ мама!
- подумал Я. - Љогда мы  опЯть  будем  вместе?"  ѓудело  под  полом,  колеса
стучали, "уф, уф, уф!" - сопел паровоз. Ќа  крыльце  стоЯли  две  девочки  в
платках. "Ћни останутсЯ тут?" - подумал Я. € мне стало  жаль  девочек,  этот
домик, крылечко. џ перестал  плакать,  прижалсЯ  к  стеклу  и  сказал  тихо:
"Џогодите, фашисты! Ћтомстим вам за все... ђаскаетесь!"
     ’ак, без грамматических ошибок,  но  и  без  всЯкого  воображениЯ,  без
малейшего признака собственных наблюдений пишет автор обо всем: о  том,  как
мальчик под обстрелом отстал от своего эшелона, потерЯв все деньги и мешок с
провизией (это в такие-то времена!), о том, как он один добралсЯ до ЏоволжьЯ
к бабушке и узнал, что бабушка умерла, о том, как он поехал к дЯде в  Љоканд
и узнал, что дЯдю призвали в армию, а тетЯ уехала в Ѓаку...
     Џисательница провела своего героЯ через  всю  страну  в  самые  трудные
времена героической войны и умудрилась так мало  рассказать  и  показать  на
всех своих ста пЯтидесЯти страницах.
     Ќе жизнь, великолепнаЯ, сложнаЯ, играющаЯ даже  в  трагические  минуты,
была перед Ќ. ђаковской, а какие-то образчики школьных повестей, да при этом
и не самые лучшие.
     џ упомЯнул здесь всего три книги людей разного уровнЯ, разных  талантов
и характеров, но книги эти показались мне достаточно выразительными в  своем
облике и дающими материал длЯ заключений.
     џ  не  думаю,  что  всем   нам   нужно   писать   только   трагические,
глубокомысленные повести, романы и поэмы. ‚сему есть место в литературе, - и
короткому веселому рассказу, и самой причудливой новелле,  и  фантастической
сказке, и задорной шутке. Ќо все это может и должно быть правдиво,  искренне
и обогащено теми великими событиЯми и чувствами, которые мы пережили за  эти
годы. утка должна стать еще веселее, серьезный разговор - серьезнее.
     Њы не должны миритьсЯ со  "средними"  книжками,  средними  чувствами  и
мыслЯми. Ћднако тут надо сделать оговорку. ђЯдом с пушкинскими стихами могут
показатьсЯ средними  стихи  ЉондратиЯ  ђылеева.  Ђ  ведь  какаЯ  это  высота
поэтической честности, поэтического  напрЯжениЯ.  ‚  "‚ойнаровского"  ђылеев
вложил все, чем владел.
     џ - за высокую "среднюю" книгу. ќта высокаЯ среднЯЯ книга  поддерживает
в литературе то, что ЯвлЯетсЯ вершиной своего времени.


        ЏЋ—’Ђ ‚Ћ…ЌЌЂџ 

     Љаждый из нас - литераторов, пишущих длЯ детей, -  нередко  встречаетсЯ
со своими читателЯми. ќти встречи почти всегда остаютсЯ у нас в  памЯти,  но
бывают среди них такие, которые мы храним в душе особенно бережно.
     ‹ет десЯть тому назад мне довелось встретитьсЯ  с  читателЯми  в  самой
неожиданной обстановке. ќто было на сеновале в жаркий летний  день.  Џлотным
кольцом окружали менЯ мои  слушатели.  ‚се  было  так  привычно  и  знакомо.
‚нимательные  и  серьезные  глаза,  сдержанный  смех,  шутливые   и   меткие
замечаниЯ.
     Ќо происходило это не в пионерском лагере, не на даче, а на  фронте,  и
слушали менЯ не дети, а молодые бойцы во времЯ короткого и неверного  досуга
между боЯми. Њне было  странно,  что  под  гудение  самолетов,  под  бухание
артиллерийских орудий, хоть и отдаленное, но довольно  Явственное,  можно  с
таким живым интересом слушать стихи. ‘начала Я читал стихи длЯ взрослых, все
больше на военные темы, - мне казалось, что именно  это  интересно  и  нужно
моим слушателЯм.
     Ќо вот один из них слегка откашлЯлсЯ и сказал застенчиво;
     - Ђ не можете ли вы прочитать нам какую-нибудь из ваших сказок. ‚едь мы
их с малых лет знаем.
     …го сразу поддержало несколько голосов.
     € Я с волнением принЯлсЯ читать  этим  взрослым  людЯм,  несущим  такое
тЯжелое бремЯ повседневного военного труда и ежеминутной опасности,  веселые
и беспечные строчки, которые, может быть, потому и понадобились  им  сейчас,
что напоминали о доме, о летнем лагере, о детстве, о юности, из которой они,
в сущности, еще так недавно вышли.
     џ был рад, что мог доставить им несколько минут  отдыха,  а  они  щедро
вознаградили менЯ, навсегда оставив в моей памЯти этот летний день  во  всей
его неповторимой и простой значительности.
     Ђ заодно они подарили мне тему длЯ нового рассказа в  стихах  -  "Џочта
военнаЯ". Ќаписать этот рассказ Я обещал военным почтальонам, которые горько
жаловались на то, что обо всех, дескать, писатели вспоминают -  о  летчиках,
танкистах и саперах, о пехоте  и  об  артиллерии  -  и  только  их,  военных
почтальонов, всегда забывают. Ђ если и вспомнЯт, то  чаще  всего  бранЯт,  -
ведь всЯкую почту принЯто бранить.
     џ покинул моих слушателей взволнованный и растроганный,  мне  казалось,
что Я провел этот день среди людей, с которыми не расставалсЯ  с  самого  их
детства. Ћни были все те же. ’а же веселаЯ  серьезность,  та  же  готовность
щедро и горЯчо сочувствовать всему хорошему, человечному и стеной стоЯть  за
справедливость.


        ЏЋ—…Њ“ џ Џ…ђ…‚…‹ ‘’€•€ „†ЂЌЌ€ ђЋ„Ђђ€? 

     ЌароднаЯ поэзиЯ, источники которой питают поэзию литературную,  создала
множество колыбельных, игровых, потешных песенок длЯ детей, бессчетное число
стихов-заклинаний, обращ