ас отругать,
                 что кобыла опЯть захромала,
                 что домой привели менЯ поздно из школы - мешали дела.
                 Ќе затем.
                 Џриходите ко мне.
                 ђаспахнем,
                 распахните ворота в сады
                 и в жилища, которые вы прибирали прилежно,
                 двери винных подвалов откройте,
                 где хранитсЯ вино - это вы под навесом
                           давилен его выжимали, -
                 огородов калитки и ворота темных конюшен,
                          где лошади вас ожидают.
                 ђаспахните,
                 раскройте,
                 садитесь
                 и отдыхайте!
                 „обрый день!
                 ‚аша плоть, ваши дети
                 победили в борьбе отчаЯнной.
                 ђадуйтесь!
                 Џробил час,
                 когда мир менЯет хозЯина!


        13 ЏЋ‹Ћ‘ € 48 ‡‚…‡„
                          (‘тихи о Љарибском море)

                                                             •уану Њаринельо

                                                      Ќас миллионы - неужели
                                              мы все заговорим по-английски?

                                                                 ђубен „арио

        Ќњћ-‰ЋђЉ
                           (“олл-стрит в тумане.
                             ‘ борта "Ѓремена")

                   Џочудилось, что утренний туман
                   сгущаетсЯ, чтоб спрЯтать преступленье.

                   ’ам,
                   там вдали клубились,
                   бесчинствовали испареньЯ нефти,
                   ее несметных залежей, на цифры
                   переведенных, сложенных в подземной
                   сокровищнице - в сейфах-тайниках.
                   €х заковали в сталь и берегут
                   ревниво на глубинах недоступных,
                   глухих, куда с трудом их опустили
                   худые, изможденные нуждою
                   и никому не ведомые люди.

                   Ќет, это не почудилось, когда Я
                   взглЯнул на небо: спицы небоскребов,
                   экспрессов, мчащихсЯ по вертикали, -
                   Я все это увидел, просыпаЯсь.

                   ’ам,
                   там вдали, в шальном круговороте,
                   хрустели человеческие кости,
                   и в тЯгостное громыханье стали
                   врывалсЯ жалкий ропот тростника
                   растоптанного, табака и кофе,
                   мольба - все никло в нефтЯном угаре,
                   охвачено горЯчкой нефтЯною,
                   тонуло в бурном нефтЯном прибое.

                   џ видел, как, переодетый в камень,
                   с бесчисленными прорезЯми окон,
                   перед глазами ширилсЯ и рос
                   преступник, как тЯнулсЯ к облакам он.
                   џ это видел, слышал наЯву.

                   ’ам,
                   там, среди копоти и вихрей пыли,
                   гудел призыв к насилью, грабежу;
                   его глушил моторов гул: суда,
                   отчаливаЯ, шли к чужому небу,
                   на острова. € воздух оглашала
                   наемников вооруженных ругань.

                   Ћхрипший голос бушевал над молом,
                   над пальмовыми рощами, над лесом
                   голов и рук, отрубленных мачете.
                   €, жалобно стенаЯ,
                   под стоны собственные низвергаЯсь в море
                   с затЯнутых туманом небоскребов,
                   мелькали: Ќикарагуа,
                   ‘ан-„оминго,
                   ѓаити,
                   с забрызганными кровью берегами.
                   €х завываньЯ смешивались с воплем
                   ‚иргинских островов, американцам
                   недавно проданных на поруганье,
                   с хрипеньем Љубы,
                   Њексики проклЯтьем.
                   ЉолумбиЯ,
                   Џанама,
                   Љоста-ђика,
                   ЃоливиЯ,
                   Џуэрто-ђико,
                   ‚енесуэла,
                   чуть видные сквозь испареньЯ нефти,
                   охвачены горЯчкой нефтЯною,
                   тонули в бурном нефтЯном прибое.
                   ‚се это Я увидел, Я услышал в густом тумане,
                                                  и не только это.

                   Ќью-‰орк. “олл-стрит: залитый кровью банк,
                   гангреною разъеденные бронхи;
                   бесстрастных спрутов щупальца, готовых
                   все соки выжать из других народов.

                   €з этих сейфов вышли фарисеи,
                   посланцы рЯженые грабежа:
                   „эньелзы, Љэфри - дула револьверов
                   по гангстерской наставленных указке.

                   Ђ ты, свобода, где ты? ’емь вокруг.
                   ѓде факел твой, где ореол былой?
                   ’ы пала, ты в бесчестии, в грЯзи.
                   Ќа улицах твоей торгуют тенью.

                   Ќе терпитсЯ, нейметсЯ заправилам
                   вражды: вооруженное вторженье
                   за облака им грезитсЯ - чтоб кровью
                   полить светил нетронутых долины.

                   Ђмерика, Я сквозь туман твой слышу
                   замученных тобой народов вопли,
                   их речь, родную мне, их гнев... ‡апомни:
                   когда-нибудь настанет час расплаты.

                   Љогда-нибудь, Я верю, все тринадцать
                   полос твоих, все сорок восемь звезд
                   сгорЯт дотла в огне освобожденьЯ,
                   в занЯвшемсЯ пожаре нефтЯном.


        Љ“Ѓ€Ќ‘ЉЂџ Џ…‘Ќџ

                                                             ...убили негра.
                                                                ‹опе де ‚ега

                        Ќегр, дай белому руку.
                        Ѓелый, дай руку негру -
                        его обними, как брат;
                        на Љубе сейчас палЯт,
                        над Љубой Янки парЯт.

                        Ќе видишь, не видишь, что ли?
                        Ќегр на карачках, в поле
                        ползаЯ, румбу плЯшет,
                        дико руками машет,
                        корчитсЯ весь от боли.
                        Ќе видишь, что ли,
                        негра пр_о_клЯтой доли?

                        …го обними, как брат.
                        Ќа Љубе Янки царЯт.
                        ѓоворю, говорим, говорЯт...
                        ’ы, и Я, и все мы - друг другу:
                        там и тут плантаций трава
                        слышит: грузные жернова
                        водит ветер чужой по кругу.
                        ѓоворит тебе негр как другу:
                        белый, белый, не видишь, что ли,
                        что и ты на карачках в поле
                        приползаешь - к черной неволе.

                        Њелькают хвосты сорочьи,
                        летЯт и летЯт к нам птицы,
                        вокруг нас шумно стрекочут:
                        сластены-Янки хлопочут
                        над сахарною столицей.

                        Ќегр, дай белому руку,
                        дай ему руку,
                        дайте друг другу руки.
                        Ѓелый, дай руку негру,
                        дай ему руку,
                        дайте руки друг другу.

                        Ђ Янки, который снует
                        взад и вперед -
                        дай ему... в зубы, негр,
                        белый, дай ему... в зубы,
                        чтоб его отвадить от Љубы.

                        Ѓоритесь смело
                        за правды дело
                        оба! Ѓудьте накоротке,
                        белый с негром; рука в руке;
                        негр и белый - рука в руке.
                        ђука в руке.

                        (џ, по сини Љарибской плывЯ, непрестанно
                        бодрый слышал призыв
                        Њаринельо •уана,
                        мне Џедросо стихи над водою звучали,
                        вспоминал Я •осе ЊануэлЯ печали.
                        Љ недотрогам-агавам - от пальм и от слез
                        "‘ибоней" нас десЯтого маЯ увез.
                        € ножом, обнаженным над гладью залива,
                        приласкал менЯ Њексики берег счастливый.)


        џ ’Ћ†… ЏЋћ ЂЊ…ђ€Љ“

                                                     I too sing America {*}.
                                             {* џ тоже пою Ђмерику (англ.).}
                                                               ‹энгстон •ьюз

                       ‚оротишь ты светилами своими,
                       сверкающими звездами, бесстыдно
                       у неба конфискованными, - всюду
                       они средь ночи лЯзгают цепЯми.

                       ’ы чащами воротишь с их листвою
                       затейливою, с логовами пумы;
                       встают деревьЯ, и леса шагают,
                       в земные глуби заползают корни;

                       стучит кирка, и громыхают взрывы,
                       и в щелЯх копошатсЯ горнЯки,
                       чтоб хлынула чернеющаЯ жижа
                       из твоего израненного чрева.

                       Ћни одни, они, не кто другой,
                       шершавыми руками дни и ночи
                       без устали в твоем скребутсЯ теле
                       и камни растревоженные крошат.

                       Ќет, ты не труп, от морЯ и до морЯ
                       распластанный и пальмами хранимый, -
                       бежит по жилам кровь, но с двух сторон
                       приставили ко лбу винтовок дула.

                       € темь твоих ночей осквернена,
                       унижена в кафе и шумных барах;
                       ночей, когда, как молниЯ, в бесстрастных
                       глазах индейца вспыхивает мщенье.

                       ‚низу была Џанама. Ћблака
                       большими белыми материками
                       неслись на юг, а полоса земли,
                       чуть виднаЯ, солдатами кишела;

                       цветок средь океана... Љрасных гор
                       громады, мне напомнившие детство;
                       они взывают молча к берегам,
                       к плантациЯм - захватчиков добыче.

                       џ видел пЯтна хижин тут и там,
                       разбросанных, убогих, одиноких,
                       клочки земли, кустарники вокруг,
                       людей обобранных нужду и горе.

                       џ слышу крик кайманов, рыжей пумы
                       рычанье; шепот Языков туземных,
                       насильем приглушенных; негров хрипы -
                       здесь слито все в едином грозном гуле.

                       Ђмерика, проснись, восстань от сна,
                       чтобы зеленое землетрЯсенье
                       лесов твоих и рощ под этот гул
                       одело ветви новою листвою.

                       Џроснись и сразу на ноги вскочи,
                       чтоб нефти кровь подземнаЯ кипела,
                       чтоб тело наливалось серебром
                       и золотом и крепло с каждым часом.

                       ‚ставай скорей, хочу Я сам увидеть,
                       хочу услышать и рукой потрогать
                       той лавы жар, котораЯ покончит
                       с господством долларов вооруженных.

                       ‡най: звезды неба входЯт в сговор тайный
                       с землею обворованной и с ветром,
                       чтобы навек с тринадцати полос
                       сбить спесь,
                       низвергнув царство звезд фальшивых.

                       ‚озьми циклоны в руки и огонь,
                       из-под земли поднЯвшийсЯ, и силой
                       верни себе долин твоих плоды,
                       и города, и порты, и таможни.

                       „а, Я пою Ђмерику - в пути,
                       летЯ над скорбною лазурью морЯ
                       Љарибского, - и островов тЯготы,
                       и континент, и гнев в его глубинах.

                       € пусть из Њексиканского залива
                       морЯ, леса, и звери все, и люди,
                       кто б ни были они - мулаты, негры,
                       индейцы, и креолы, и метисы,

                       пусть все они услышат эту песню:
                       не грусти голос, не томленье флейты,
                       а зов борьбы. ‘ольет она в прибой
                       разрозненных твоих усилий волны.

                       ’ы утвердишь грЯдущее свое
                       лишь тем, что настоЯщее разрушишь.
                       ‘вободу морЯ, воздуха, земли -
                       Ђмерику грЯдущего пою Я.


                    €з книги "‘’Ћ‹€–Ђ ‘‹Ђ‚›" (1936-1938)

        ЊЂ„ђ€„ Ћ‘…Ќњћ

        x x x

          Ћ, город горьких предчувствий, рожденных ночными часами,
          здесь страх во власти тревоги, покорный ее приказам,
          во мглу катакомбы нырЯет с выпученными глазами.
          Ћ, если бы только мог Я! ‚ Ярости, в остервененье
          Я вырвал бы собственный голос
          вместе с гортанью разом
          и по твоим кварталам брел бы беззвучной тенью,
          пусть заглушает журчанье
          крови - пусть заглушает мои шаги и рыданьЯ.

          €ду землей бугристой, землей предместий горючей,
          она под моросью дрогнет, окрестности серы и хмуры,
          иду по желтым листьЯм, по глине окопов бурой,
          по топи, по вЯзкой круче,
          за стены и за ограды деревьЯ прЯчут стыдливо
          тощие голые сучьЯ,
          пристально смотрЯт в небо черные амбразуры,
          а небо бежит от пожара, дрожит от каждого взрыва.

          ‘толица, ты ждешь обстрела, все времЯ ты ждешь бомбежек -
          аллеи завалены щебнем, кварталы лежат в руинах,
          здесь, рЯдом, твои музеи (вспомнишь - мороз по коже!),
          за этой вот баррикадой фасады зданий старинных,
          а стены жилых домишек нависли, грозЯт обвалом:
          в зиЯющих провалах - утлого скарба ворох,
          скатертью стол еще застлан,
          покрыта кровать одеЯлом,
          драма покинутых платьев разыграна молча в утробе
          шкафа стенного без створок -
          и роютсЯ в гардеробе
          лезвиЯ лун ущербных полночной тихой порою
          и смешивают лоскутьЯ с траншейной землей сырою.

          Њой город, ты стал похожим
          на тех, кто лег после боЯ и задремал устало:
          тебе в лицо стрелЯют, ты пулЯми искорежен,
          бока твои в ранах рваных, стонут деревьЯ, равнины,
          но будет стучать твое сердце, как издавна стучало,
          хотЯ на него навалили все скалы и все руины.

          ѓород, нынешний город,
          в твоем огромном чреве, в недрах борьбы и трагедий
          уже шевелитсЯ зародыш - будущее шевелитсЯ.
          ѓрохотом динамита твой горизонт распорот,
          но слышно: уже ты рождаешь, рождаешь сына победе,
          схватками родовыми охвачена ты, столица!


        x x x

                „ворцы, библиотеки! ‹исты фолиантов рваных!
                €х уже не вмещают лугов зеленых просторы;
                на этих выцветших плюшах, на выпотрошенных диванах
                один лишь ветер дремлет,
                здесь только ветер - сторож;
                семейных портретов странных
                груды лежат перед нами,
                на этих семейных портретах - деды, отцы и дЯди,
                увешаны, как побрЯкушками, военными орденами,
                лежат, в глаза нам глЯдЯ,
                в грЯзи, в осколках стеклЯнных.
                Ќа этих примЯтых лицах тупое выраженье:
                такое бывает часто у тех,
                чье призванье с рожденьЯ -
                казнить беднЯков безымЯнных.
                ќти портреты, книги, слепое неистовство это
                от тихой, мирной печали освободили менЯ -
                это зари твоей сгустки, кровавые сгустки рассвета.
                •очу помочь твоим родам - Явленью нового днЯ.


        џ €‡ Џџ’ЋѓЋ ЏЋ‹ЉЂ

                        "џ завтра дом родной покину,
                        оставлю пашню и быка".
                        "Џривет! ‘кажи, а кем ты станешь?"
                        "‘олдатом ЏЯтого полка.

                        Џойду Я по горам и долам,
                        воды не будет ни глотка,
                        но будет торжество и слава:
                        ведь Я из ЏЯтого полка!"


        €Ќ’…ђЌЂ–€ЋЌЂ‹њЌ›Њ Ѓђ€ѓЂ„ЂЊ

              ‚ы пришли издалека... Ќо что такое "далеко"
              длЯ вашей крови, чьЯ песнЯ не признает границы.
              ‘мерть, не знаЯ пощады, вас выкликает до срока
              на каждом поле, в пути, на площадЯх столицы.

              €з каждой страны, из той, из великой, из малой,
              из той, что видна на карте только пЯтном туманным,
              вы Явились сюда со своей мечтой небывалой,
              и корни у вас одни, хоть каждый стал безымЯнным.

              ‚ы даже не видели краску на этих стенах суровых,
              когда из-под них в атаку ходили железным строем,
              вы защищаете землю, в которую вас зароют,
              кровью своей и смертью, смертью, одетой боем.

              ‚ам говорЯт деревьЯ: братьЯ, останьтесь с нами!
              ’ак желают деревьЯ, равнины, частицы света,
              так возглашает чувство, колеблемое волнами.
              ЃратьЯ, останьтесь с нами! Њадрид воздаст вам за это!


        ќ‹њ-ЏЂђ„Ћ

                   ‘только солнца на фронте; в контрасте
                   с синевой тишина так резка,
                   так надменно небес безучастье,
                   снисходЯщее так свысока;

                   так полЯнам до смерти нет дела;
                   ход часов так собой доглощен;
                   снег такою горЯчкою белой
                   смотрит с гор вне пространств и времен, -

                   что от боли валюсь Я и слепну,
                   и лазурь, превратись в динамит,
                   темнотой рассыпаетсЯ склепной
                   и расколотой тишью гремит.


        Љђ…‘’њџЌ…

                    Ћни идут, сверкаЯ смуглой кожей,
                    которой, верно, не берет топор.
                    ‘ кремневой искрой их усмешка схожа,
                    а скрытность глубже, чем кедровый бор.

                    Љозлом несет от вымокших шинелей,
                    в мешках картошка и на ней песок,
                    и багажа походного тЯжеле
                    лепешки на подошвах их сапог.

                    ‚се те ж они на мостовых столицы,
                    что на полЯх в страду у шалашей.
                    €м кажетсЯ, как семенной пшеницы,
                    их ждут в глубоких бороздах траншей.

                    Ќикто не отдает себе отчета,
                    куда спешит, а подоспевши вблизь,
                    находит ток, где до седьмого пота
                    молотЯт смерть, чтоб заработать жизнь.


        ‚› Ќ… ЏЋѓ€Ѓ‹€

          Џогибшие в жару и в холод, погибшие в стужу и в ливень,
          погибшие возле артиллерийских воронок
          или на чахлой травке, жалкой и сиротливой,
          где стебель в крови журчащей, как струны сухие, звонок.

          ђостки молодой плоти, вырванные неумолимо
          из одичалой почвы, из материнского лона,
          вновь возрождает войною вспаханнаЯ долина,
          вновь превращает в зерна быстро и неуклонно.

          ‘лышно, как вы прорастаете, слышно ваше страданье,
          слышно, как вы ворочаетесь под оболочкой почвы,
          землЯ из вас лепит колос и в таинстве воссозданьЯ
          чувствует, как молодеет, как наливаетсЯ сочно.

          Љто сказал, что вы умерли? ‚ свисте свинцовой пули
          слышитсЯ звук, похожий на победные клики,
          и вы лежите далеко - в этом победном гуле -
          от похоронной процессии и погребальной мотыги.

          ЃратьЯ, среди живущих вас никогда не забудут!
          ’ак пойте вместе с нами песни свои боевые.
          Џодставьте лицо ветру, подставьте весеннему гуду,
          вы - грЯдущаЯ молодость. ‚ы - вовеки живые.


        ‘Ћ‹„Ђ’› ‘Џџ’

             ЏоглЯди! Ћни спЯт, как в селеньЯх большие собаки -
             звери, злые и ласковые. €х сон затопил, как вода,
             он внезапно на них накатилсЯ, застиг их во мраке,
             и они задремали, как псы, охранЯющие стада.

             Ђ вокруг темнота, как изрытый копытами выгон
             или поле, где вырыто множество братских могил.
             € колеса в их сон однотонным врываютсЯ скрипом,
             и вращаютсЯ сонно зрачки их, лишенные сил.

             „а, вот так они спЯт. € во сне кулаки их разжаты,
             на минуту забыли они, что на этой земле
             есть враги и война, есть бои и солдаты...
             € винтовки забыли на миг о своем ремесле.


        ‘Ћ‹Ќ–“ ‚Ћ‰Ќ›

              ‘тарое, доброе солнце, ты, как солдат, бородато.
              ’ы - ветеран света и Ярым своим обличьем
              напоминаешь испанца, окопного солдата,
              с его твердолобым упорством, с упрЯмством и мужеством бычьим.
              ђога ему полируешь, чтоб разъЯрить воЯку,
              втыкаешь лучи-бандерильи,
              чтобы он лез в атаку,
              когда его разъЯрили.
              ‚ старом солнце - душа патриота.
              Ћно над хребтиной зверЯ,
              человечьего по разуменью, по терпению не людского,
              рвет огненные тенета,
              плавит свинцовые звеньЯ
              и упасает от пули, как заговорное слово.
              Ќаполни своим дыханьем ноздри его живые,
              сделай еще стремительней, неодолимей, весомей
              его неистовость бычью, его рога и выю,
              его характер особый.
              ‘олнце войны, ты бывалый, щедрый душой доброволец,
              пришедший одним из первых.
              ‘олнце земного привольЯ,
              солнце смерти на суше,
              смерти в стихиЯх гневных,
              с тобою не одиноки наши испанские души.
              ’ы быка разъЯрЯешь, он слышит удары сердца,
              он дрожит и ревет все глуше.
              € от слепЯщего света и от кровавой пены
              в страхе, крови и прахе отшатываютсЯ чужеземцы,
              и убегают их тени с осатанелой арены.


              €з книги "Њ…†„“ ѓ‚Ћ‡„€ЉЋ‰ € ЏЂѓЋ‰" (1939-1940)

        Ќ…‹€ђ€—…‘Љ€… ‘ЋЌ…’›

        x x x

                      ‚о мгле, в плену неведомой вины,
                      металсЯ он, свои мученьЯ множа.
                      Ѓезвыходность!.. Ќо вдруг, мечту встревожа,
                      забрезжил дальний свет из-за стены.

                      Ќаружу рветсЯ крик из глубины.
                      Ѓич просвистел, удары подытожа;
                      истерзан этот темный мозг, как кожа
                      его исполосованной спины.

                      ‘месь радости со страхом вековечным!
                      ђвись, чудище, исхлестанное в кровь,
                      из лабиринта плотского страданьЯ,

                      пей свет, соси, к сосцам приникнув млечным,
                      к иному бытию себЯ готовь:
                      ты всасываешь молоко познаньЯ.


        x x x

                     (‚ойна войне орудьЯми войны.)
                     ‚ укрытье! ђот открой. ‘той! ‚оздух!.. Њоре!..
                     ‘тада торпед резвЯтсЯ на просторе,
                     отпрЯнул ангел от взрывной волны.

                     ‡емлЯ горит. Џрощай!.. Ќо мы должны...
                     ђасстрелЯны прЯмой наводкой зори.
                     ЉурчавитсЯ ковер зеленых взгорий, -
                     огонь! - и рощи испепелены.

                     Ђ не взорвать ли нам луну? „авай!
                     (‘мерть смерти с помощью орудий смерти.)
                     Љак мир красив был, - только бы цвести!

                     ‹юбовь моЯ, огнем охвачен рай.
                     ‚зрыв. ђот открой. ‚се в дымной круговерти.
                     Њолчи. ‡ажмурьсЯ. Љосы распусти.


        Џђ…‚ђЂ™…Ќ€џ ѓ‚Ћ‡„€Љ€

        x x x

                     ѓвоздика отправилась в странствие,
                     гвоздика странницей стала:
                     шла вброд она, где глубоко,
                     плыла она там, где мелко.

                     ѓвоздика вернулась из странствиЯ,
                     потерпела крушенье гвоздика.

                     —то сбудетсЯ с ней, что не сбудетсЯ?
                     Ђлой была, стала белой.


        x x x

                        ‡аблудилась сегоднЯ голубка.
                        Џерепутала все на свете.

                        …й на север - она летит к югу,
                        ищет зерен на водной глади,
                        перепутала все на свете.
                        Џоказалось ей море небом,

                        показалсЯ ей вечер утром.
                        Џерепутала все на свете.

                        ЏринЯла росинки за звезды,
                        жару принЯла за холод.
                        Џерепутала все на свете.

                        ’вою кофточку спутала с юбкой,
                        а свое гнездо - с твоим сердцем.
                        Џерепутала все на свете.

                        (€ уснула она на подушке,
                        а ты задремала на ветке.)


        x x x

                        ђанним утром она проснулась.
                        џ - травинка,
                        полнаЯ влаги.

                        џ - травинка. Љогда Я вырасту,
                        стану махровым венчиком.

                        џ - травинка. Ђ если подпрыгну,
                        превращусь в шелестенье дерева.

                        џ крикну - и птицей сделаюсь.
                        Ђ если взлечу...

                        („рожанью слабой травинки
                        в эту ночь откликалось небо.)


        Ѓ›Љ ‚ ЊЋђ…
                (ђаздумьЯ о потерЯнной географической карте)

        x x x

                         ’ак этот край обычно
                         с давних времен называли.
                         ‘ам поглЯди, - увидишь
                         контуры шкуры бычьей.

                         Ћн, распластавшись, приник
                         к синему океану.

                         (Њертвый зеленый бык.)


        x x x

               ‡наешь, в этом краю
               можно плыть по кровавым волнам.
               ‹ишь отдайсЯ теченью безмолвьЯ, теченью безлюдьЯ,
               и по суше от севера ты и до самого юга
               проплывешь по кровавым волнам.


        x x x

                      Ѓыл мой край апельсиновой рощей,
                      был омытым морЯми садом,
                      переливчатой дрожью олив,
                      нежной цепкостью лоз виноградных.

                      Џолит порохом, стал он бурой,
                      покоробленной бычьей шкурой.


        x x x

                         ‚от над чем бы поплакать.

                         —ертополох да крапива,
                         холоднаЯ жижа в окопах
                         и не мечтай разутьсЯ.

                         Љогда солдата убило,
                         то море раскрыло ставни
                         и зарыдало горько
                         над фотокарточкой сына.

                         ‚от про что рассказать бы.


        x x x

                     ‘мерть была в двух шагах от менЯ,
                     смерть была в двух шагах от тебЯ.
                     џ увидел ее,
                     и ее увидела ты.

                     Љо всем в двери стучалась смерть,
                     и всем в уши кричала смерть.
                     џ услышал ее,
                     и ее услышала ты.

                     Ќо ей вздумалось вдруг ни тебЯ, ни менЯ не заметить.


        x x x

          ‘олдатик мечтал, -
          солдат из глухой деревушки.
          Џобедим, - привезу, пусть она поглЯдит, как цветут апельсины,
          ступит в море, - она ведь его отродЯсь не видала,
          пусть ей сердце порадуют лодки и корабли.

          Њир настал. € сочитсЯ кровью олива,
          растекаетсЯ на поле кровь.


        x x x

             ЌабережнаЯ —асов

             …дкий дым табака - как туман, сквозь него Я глЯжу
             на поверхность французской реки;
             маслЯнистаЯ зелень воды за собой увлекает
             жалкий мусор, отбросы, обломки.
             Ќо из окон моих не увидеть
             ни испанской реки, ни испанских дорог в тополЯх.

             Џогрузить, что ли, руки в холодную жидкую грЯзь,
             преградить, оттолкнуть,
             кулаками заткнуть эти гнусные пасти клоак,
             изрыгающих смрадную муть...
             Ќо из окон моих не увидеть
             ни испанской реки, ни испанских дорог в тополЯх.

             џ глЯжу на плывущий лоскут свежесодранной шкуры,
             бычьей шкуры лоскут,
             вместе с ним привиденьЯ утопленных воплей плывут,
             к морю, к морю, к пустынному морю плывут.
             Ќо из окон моих не увидеть
             ни испанской реки, ни испанских дорог в тополЯх.

             Ѓычьей шкуры лоскут, горемычный скиталец речной,
             Я глЯжу на тебЯ, и из глаз
             слезы льютсЯ и льютсЯ рекой,
             забываЯ, что им полагаетсЯ каплЯми скупо сочитьсЯ.
             Ќо из окон моих не увидеть
             ни испанской реки, ни испанских дорог в тополЯх.


        x x x

             Ѓедный бык! ЏробудишьсЯ ли ты от туманной дремоты,
             спеленавшей тебЯ с головой?
             ’ы стрЯхнешь ли назойливых оводов сильным хвостом,
             ты омоешь ли в море бессилие сомкнутых век,
             возвращаЯ зрачкам их былую, их свежую зоркость?
             ’ы лежишь, захлебнувшись в крови,
             ты раздавлен потемками, страхом,
             ты мычишь, ты взываешь, ты ждешь,
             что пробьетсЯ сквозь ночь розовеющий отблеск рассвета,
             и поднимешь ты пики рогов.

             Ђ пока золотистые чайки
             да случайные стайки пернатых гостей из лесов и полей
             вьют над ними венки,
             вьют венки из надломленных крыльев и жалобных криков.

             Ќа дельфинах плывут утонувшие дети
             вдоль каймы помертвелых твоих берегов,
             истекающих маслом и кровоточащих вином
             из разбитых давилен;
             ты уходишь все дальше, все дальше, скрываЯсь из глаз,
             мне одно оставлЯЯ желанье, одну лишь надежду -
             что восстанешь ты снова над морем
             и опЯть засиЯют над бычьим упругим хребтом
             солнце, звезды, луна...

             (ѓибралтарский пролив.)


        x x x

                    Џризн_а_юсь, бык, что ночи напролет
                    в Ђмерике тебЯ Я вспоминаю,
                    и въЯвь необитаемые сны
                    мне снЯтсЯ - сны по имени Ћтчизна.

                    Њой одинокий гость, мой добрый друг,
                    и здесь ты достаешь менЯ и студишь
                    горЯчечный мой жар, палЯщий жар
                    от шпаги, что вонзилась в твой загривок.

                    Ђх, если б сном забытьсЯ, отдохнуть, -
                    мне и тебе, обоим нужен отдых.
                    Ђх, если б Я, простертый на постели,
                    мог задремать хотЯ бы на заре!

                    Ќо нет... ‚стаю с набрЯкшими глазами,
                    в мозгу одна лишь мысль - мысль о тебе;
                    при свете звезд другого полушарьЯ
                    хочу тебе об этом рассказать.


        x x x

              ’ы восстанешь еще, ты поднимешьсЯ на ноги снова,
              горделиво закинешь рога, непокорен и дик,
              будешь травы топтать и взбиратьсЯ по склонам,
              ты, зеленый воскреснувший бык.

              € деревни
              убегут от проселков своих ради встречи с тобой.

              € у рек распрЯмЯтсЯ сутулые плечи,
              и клинки ручейков выйдут снова из ножен земли,
              чтобы мертвые пальцы иссохших деревьев
              ликованьем победы цвели.

              € отары
              убегут от своих пастухов ради встречи с тобой.

              € морЯ, омываЯ тебЯ, воспоют тебе славу,
              вновь ты будешь свободно пастись среди гор и равнин,
              вольный бык, вновь ты станешь, как прежде,
              навсегда сам себе властелин.

              € дороги
              убегут от своих городов ради встречи с тобой.

                                                 Mens non exulat {*}.
                                                              Ћвидий
                                     {* ЌельзЯ изгнать разум (лат.).}


                      €з книги "†€‚ЋЏ€‘њ" (1945-1952)

        †€‚ЋЏ€‘њ

                   ’ебе, о полотно цветущих зрелых нив,
                   холст, ожидающий, когда ж изображенье?
                   ’ебе, огонь и лед, мечта, воображенье,
                   безветреннаЯ гладь и бурных волн прилив.

                   Ћбдуманность, расчет и трепетный порыв,
                   о кисть геройскаЯ, гранит и воск в движенье,
                   дающем почерку и стилю выраженье,
                   здесь - точность контура, там красок Яркий взрыв.

                   ’ы форма, цвет и свет, ты ум, в полете смелом
                   познавший суть всего, Язык вещей глубинный,
                   тень, кинутаЯ в луч, иль свет и тьма в борьбе.

                   ’ы плоть воздушнаЯ, иль воздух, ставший телом,
                   где жизнь и пластика волшебно двуедины.
                   ђука художника, мои стихи - тебе!


        ЃЋ’’€—…‹‹€

                                  Ђрабеска

                    Ќеуловимой грации печать
                    в улыбке, в каждом выраженье.
                    “же готова кисть начать!
                    Љак дуновенье - линии движенье.
                    •олста сиЯющаЯ гладь
                    так лаконична,
                    мЯгко напрЯженье
                    зефиров дующих, и легкой ткани взлет.
                    ђитмичных завитков скольженье
                    и на воде, и в вышине,
                    в отточенной штрихом волне.
                    € то деталей сопрЯженье,
                    и тот во всем геометричный строй,
                    которому своей капризною игрой
                    и ветер невзначай поможет,
                    когда, порхаЯ, множит
                    цветы, и птиц, и мотыльковый рой.
                    Ђ на холсте, в пространстве нерушимом,
                    из танца линий рождены,
                    танцуют спутницы весны
                    на радость херувимам
                    и серафимам,
                    чьи хоры с вышины
                    зовет молитьсЯ
                    грегорианского архангела десница,
                    и хрупкой грации печать
                    в улыбке, в каждом выраженье,
                    и как дыханье - линии движенье,
                    и полотна сверкающаЯ гладь,
                    и тот же ритм и чувство меры
                    в прозрачно-бледной наготе ‚енеры.


        ’€–€ЂЌ

                    Ѓыла „иана там, Љаллисто и „анаЯ,
                    был ‚акх, ќрот, бог сладостных проказ,
                    ультрамарин вельмож, лазурь морскаЯ,
                    ‚енерин поЯс, сорванный не раз,
                    буколика и пластика поэмы,
                    и полный свет и полный голос темы.

                    Ћ молодость, чье имЯ - ’ициан,
                    в чьей музыке и ритм и жар движений,
                    чьей красотой им строй высокий дан,
                    в чьей грации так много выражений.
                    Џора весельЯ, алый, золотой,
                    вкус диспропорции в гармонии простой.

                    Ќа серебристых простынЯх тела,
                    любовным предающиесЯ ласкам,
                    альков, парчовый занавес и мгла -
                    доступное лишь этим звонким краскам.
                    Ќет, в золотое кистью не облечь
                    ни лучших бедер, ни подобных плеч!

                    ‘иена - сельвы детище и зноЯ,
                    и золотистый мрак лесных дорог,
                    и в золоте сафического строЯ
                    весь золотой от солнца козлоног,
                    и в золотой текучей атмосфере
                    колонны, окна, цоколи и двери.

                    ѓрудь ‚акха золотит струЯ вина,
                    стекаЯ с бледного чела •ристова,
                    и в лике божьей матери - она,
                    все та ж ‚енера золотаЯ снова,
                    и переходит кубок золотой
                    к любви Ќебесной от любви ‡емной.

                    ‹юбовь, любовь! алун ќрот, губЯщий
                    сердца людей незримых стрел огнем,
                    бездумно в сердце †ивопись разЯщий
                    светЯщимсЯ, пылающим копьем.
                    ‚ек полнокровьЯ! Ћн бродил влюбленным
                    по лунным высЯм, звездным бастионам.

                    ‘частливой, пышной юности цветник,
                    великий маг из Џьеве ди Љадоре!
                    ‘ горы ‚енеры брызжущий родник
                    в стране, где нет зимы, в стране Ђвроры.
                    Џусть и в веках сиЯет зелень лета
                    Џриапу кисти, Ђдонису цвета!


        ‹€Ќ€€

                    ‹юдскую грацию извне ты очертила,
                    нашла в прЯмых, в кривых геометральный ход,
                    каллиграфичнаЯ бродЯжка всех широт,
                    любой неЯсности твоЯ враждебна сила.

                    ’аинственность цветов и звезд ты совместила,
                    ты тем причудливей, чем беспощадней гнет,
                    ты друг поэзии, тебЯ мечта зовет,
                    движенью ты нужна - тому, что породила.

                    ЊногообразиЯ в единстве красота,
                    ты сеть, ты лабиринт, в котором заперта
                    фигура пленнаЯ в недвижной форме бега.

                    ‘инь бесконечности - дворец высокий твой,
                    из точки вспыхнула ты в бездне мировой,
                    и там, где †ивопись, ты альфа и омега.


        ‘…‡ЂЌЌ

                    Њедлитель, мученик идеи,
                    он в живописи увидал свой путь,
                    училсЯ, шел где круче, где труднее,
                    найдЯ пейзаж, глЯдел, искал в нем смысл и суть.

                    Ћ, пластика, о жизнь вещей немаЯ,
                    всЯ нескончаемо мучительнаЯ быль!
                    ‘амодовлеет вещь любаЯ:
                    плетенка, Яблоко, будильник, торс, бутыль.

                    ‘уровый, дикий, нежный, страстный
                    воитель,
                    в борьбе с холстом расчетливый и властный
                    первозиждитель.
                    Ћ, плен! ‘удьба! Ѓесповоротность!
                    Ћ, живопись - тюрьма, темница,
                    где сладостно томитьсЯ.
                    Ћ, живопись! ‚есомость! Џлотность!

                    Љак точен глаз!
                    Њоделировка, равновесье масс,
                    ритм на земле и ритм на небосклоне,
                    закон контрастов и гармоний,
                    звучанье цвета, ощутимый вес,
                    вещественность воды, земли, небес,
                    мазки, мазки,
                    то плотны, то легки,
                    то осмотрительны, то смелы,
                    и вдруг - пробелы.

                    Џовсюду синий, синева холста,
                    оркестра цветового схема,
                    и наслажденьЯ формой полнота
                    как цель, как тема.

                    ‚ерховной кисти раб, колючий, словно шип,
                    приЯв от †ивописи рану,
                    своей сетчатки мученик, погиб
                    под стать свЯтому ‘ебастьЯну.

                    € все ж, прозреньЯ поздний дар,
                    открылась истина ‘езанну:
                    всех форм основа - конус, куб иль шар.


                     €з книги "Џђ€Њ…’› „Ќџ" (1945-1951)

        ‘‚ЋЃЋ„Ќ›… ЌЂђЋ„›! Ђ €‘ЏЂЌ€џ?..

                    Њир наступил. ђазбитаЯ олива
                    в слезах над очагами зеленеет,
                    и как зарЯ, как море в час прилива,
                    из сердца жизнь встает и пламенеет.
                    ђастерзана, необжита, бедна,