й. ‚
каком смысле ты это говоришь, ‘ократ?
     ‘ократ. џ скажу тебе, как мне это представлЯетсЯ, если, конечно, Я говорю дело.
‚едь, пожалуй, все, что относитсЯ к законам и занЯтиЯм, не лежит за пределами
тех ощущений, которые мы получаем благодарЯ слуху и зрению. ’ак давай сохраним
это положение - "приЯтное благодарЯ этим чувствам есть прекрасное" - и не будем
выдвигать вперед вопрос о законах. …сли бы спросил нас тот, о ком Я говорю, или
кто другой: "Џочему же, ѓиппий и ‘ократ, вы выделили из приЯтного приЯтное,
получаемое тем путем, который вы называете прекрасным, между тем как приЯтное,
свЯзанное со всеми прочими ощущениЯми - от пищи, питьЯ, любовных утех и так
далее, - вы не называете прекрасным? €ли это все неприЯтно, и вы утверждаете,
что в этом вообще нет удовольствиЯ? Ќи в чем ином, кроме зрениЯ и слуха?" —то мы
на это скажем, ѓиппий?
     ѓиппий. ђазумеетсЯ, мы скажем, ‘ократ, что и во всем другом есть величайшее
удовольствие. ‘ократ. "Џочему же, -скажет он, -раз все это удовольствиЯ
нисколько не меньшие, чем те, вы отнимаете у них это имЯ и лишаете свойства быть
прекрасными?" "Џотому, - ответим мы, - что решительно всЯкий осмеет нас, если мы
станем утверждать, что есть - не приЯтно, а прекрасно и обонЯть приЯтное - не
приЯтно, а прекрасно; что же касаетсЯ любовных утех, то все стали бы нам
возражать, что хотЯ они и очень приЯтны, но, если кто им предаетсЯ, делать это
надо так, чтобы никто не видел, ведь видеть это очень стыдно". Ќа эти наши
слова, ѓиппий, он, пожалуй, скажет: "Џонимаю и Я, что вы давно уже стыдитесь
назвать эти удовольствиЯ прекрасными, потому что это неугодно людЯм; но Я-то
ведь не о том спрашивал, что кажетсЯ прекрасным большинству, а о том, что
прекрасно на самом деле". ’огда, Я думаю, мы ответим в соответствии с нашим
предположением: "Њы говорим, что именно эта часть приЯтного - приЯтное длЯ
зрениЯ и слуха - прекрасна". ѓодЯтсЯ тебе эти соображениЯ, ѓиппий, или надо
привести еще что-нибудь?
     ѓиппий. Ќа то, что было сказано, ‘ократ, надо ответить именно так.
‘ократ. "Џрекрасно говорите, -возразит он. Ќе правда ли, если приЯтное длЯ
зрениЯ и слуха есть с прекрасное, очевидно, иное приЯтное не будет прекрасным?"
‘огласимсЯ ли мы с этим?
     ѓиппий. „а.
‘ократ. "Ќо разве, -скажет он, - приЯтное длЯ зрениЯ есть приЯтное и длЯ зрениЯ
и длЯ слуха или приЯтное длЯ слуха - то же самое, что и приЯтное длЯ зрениЯ?"
"Ќикоим образом, - скажем мы, - то, что приЯтно длЯ того или другого, не будет
таковым длЯ обоих вместе (ведь об этом ты, по-видимому, говоришь), но мы
сказали, что и каждое из них есть прекрасное само по себе, и оба они вместе". Ќе
так ли мы ответим?
     ѓиппий. Љонечно.
‘ократ. "Ђ разве, - спросит он, - какое бы то ни было приЯтное отличаетсЯ от
любого другого приЯтного тем, что оно есть приЯтное? џ спрашиваю не о том,
больше или меньше какое-нибудь удовольствие, сильнее оно или слабее, но
спрашиваю, отличаетсЯ ли какое-нибудь удовольствие от других именно тем, что
одно есть удовольствие, а другое - нет". Ќам кажетсЯ, это не так. ‚ерно Я
отвечаю?
     ѓиппий. ‚идимо, верно.
‘ократ. "‡начит, - скажет он, - вы отобрали эти удовольствиЯ из всех остальных
по какой-то иной причине, а не в силу того, что они удовольствиЯ. ‚ы усмотрели и
в том и в другом нечто отличное от других удовольствий и, принЯв это во
внимание, утверждаете, что они прекрасны. ‚едь не потому прекрасно удовольствие,
получаемое через зрение, что оно получаетсЯ через зрение: если бы это служило
причиной, по которой такое удовольствие прекрасно, никогда не было бы прекрасным
другое удовольствие, получаемое через слух, ибо оно не есть удовольствие
зрительное". ‘кажем ли мы, что он прав?
     ѓиппий. ‘кажем.
‘ократ. "‘ другой стороны, и удовольствие, получаемое через слух, бывает
прекрасным не потому, что оно слуховое. ‚ таком случае зрительному удовольствию
никогда бы не быть прекрасным, ведь оно не есть удовольствие слуха". ‘кажем ли
мы, ѓиппий, что человек, утверждающий такие вещи, говорит правду?
ѓиппий. „а, он говорит правду. ‘ократ. "Ќо разумеетсЯ, оба удовольствиЯ
прекрасны, как вы утверждаете". ‚едь мы это утверждаем?
ѓиппий. “тверждаем.
     ‘ократ. "‡начит, они имеют нечто тождественное, что заставлЯет их быть
прекрасными, то общее, что присуще им обоим вместе и каждому из них в
отдельности; ведь иначе они не были бы прекрасны, и оба вместе, и каждое из
них". Ћтвечай мне так, как ты ответил бы тому человеку.
ѓиппий. џ отвечаю: по-моему, все обстоит так, как ты говоришь.
‘ократ. Ќо если оба этих удовольствиЯ обладают указанным свойством, каждое же из
них в отдельности им не обладает, то они, пожалуй, не могут быть прекрасными
вследствие этого свойства.
     ѓиппий. „а как же это может быть, ‘ократ, чтобы ни одна из двух вещей не имела
какого-то свойства, а затем чтобы это самое свойство, которого ни одна из них не
имеет, оказалось в обеих? :
     ‘ократ. ’ебе кажетсЯ, что этого не может быть?
ѓиппий. џ, должно быть, не очень искушен в природе таких вещей, а также в такого
вот рода рассуждениЯх.
     ‘ократ. “спокойсЯ, ѓиппий! Њне, наверное, только кажетсЯ, будто Я вижу, что дело
может происходить так, как тебе это представлЯетсЯ невозможным, на самом же деле
Я ничего не вижу.
     ѓиппий. Ќе "наверное", ‘ократ, а совершенно очевидно, что ты смотришь в сторону.

     ‘ократ. Ђ ведь много такого возникает перед моим мысленным взором; однако Я
этому не доверЯю, потому что тебе, человеку, из всех современников заработавшему
больше всего денег за свою мудрость, так не видитсЯ, а только мне, который
никогда ничего не заработал. € мне приходит на ум, друг мой, не шутишь ли ты со
мною и не обманываешь ли менЯ нарочно, до того Ясным многое представлЯетсЯ.
ѓиппий. Ќикто, ‘ократ, не узнает лучше тебЯ, шучу ли Я или нет, если ты
попробуешь рассказать о том, что пред тобой возникает. ‚едь тогда станет
очевидным, что ты говорить вздор. ’ы никогда не найдешь такого общего длЯ нас с
тобой свойства, которого не имел бы Я или ты.
‘ократ. Љак ты сказал, ѓиппий? Њожет быть, ты и дело говоришь, только Я не
понимаю; но выслушай более точно, что Я хочу сказать: мне представлЯетсЯ, что
то, что не свойственно мне и чем не можем быть ни Я, ни ты, то может быть
свойственно обоим нам вместе; с другой стороны, тем, что свойственно нам обоим,
каждый из нас может и не быть.
     ѓиппий. Џохоже, ‘ократ, что ты рассказываешь чудеса еще большие, чем ты
рассказывал немного раньше. ‘мотри же: если мы оба справедливы, разве не
справедлив и каждый из нас в отдельности? €ли, если каждый из нас несправедлив,
не таковы ли мы и оба вместе? € если мы оба вместе здоровы, не здоров ли и
каждый из нас? €ли, если каждый из нас болен, кто ранен, получил удар или
испытывает какое бы то ни было состоЯние, разве не испытываем того же самого мы
оба вместе? „алее, если бы оказалось, что мы оба вместе золотые, серебрЯные,
сделанные из слоновой кости, или же, если угодно, что мы оба благородны, мудры,
пользуемсЯ почетом, что мы старцы, юноши или все, что тебе угодно из того, чем
могут быть люди,- разве не было бы в высшей степени неизбежно, чтобы Я каждый из
нас в отдельности был таким же?
     ‘ократ. Љонечно.
ѓиппий. „ело в том, ‘ократ, что ты не рассматриваешь вещи в целом; так же
поступают и те, с кем ты имеешь обыкновение рассуждать; вы прекрасное и каждую
сущую вещь исследуете, расчленЯЯ их в своих рассуждениЯх. Џотому-то и скрыты от
вас столь великие и цельные по своей природе телесные сущности. € теперь это
оказалось скрытым от тебЯ до такой степени, что ты считаешь, будто существует
нечто, состоЯние или сущность, что имеет отношение к двум вещам, вместе взЯтым,
но не к каждой из них в отдельности, или же, наоборот, к каждой из них в
отдельности, но не к обеим, вместе взЯтым. ‚от как вы неразумны,
неосмотрительны, просты, безрассудны!
     ‘ократ. ’аково уж наше положение, ѓиппий,- не как хочетсЯ, а как можетсЯ,
говорит в таких случаЯх пословица. ‡ато ты помогаешь нам всегда своими
указаниЯми. ‚от и теперь: обнаружить ли мне перед тобой еще больше, как просты
мы были до получениЯ твоих указаний, рассказав тебе, как мы обо всем этом
рассуждали, или лучше об этом не говорить?
     ѓиппий. Њне говорить, ‘ократ,- человеку, который все это знает? ‚едь Я знаю всех
любителей рассуждений, что это за люди. ‚прочем, если тебе это приЯтно, говори.
‘ократ. ђазумеетсЯ, приЯтно. „ело в следующем, дорогой мой: прежде чем ты сказал
все это, мы были настолько бестолковы, что представлЯли себе, будто и Я, и ты,
каждый из нас - это один человек, а оба вместе мы, конечно, не можем быть тем,
что каждый из нас есть в отдельности, ведь мы - это не один, а двое; вот до чего
мы были просты. ’еперь же ты научил нас, что, если мы вместе составлЯем двойку,
необходимо, чтобы и каждый из нас был двойкой, если же каждый из нас один,
необходимо, чтобы и оба вместе были одним: в противном случае, по мнению ѓиппиЯ,
не может быть сохранено целостное основание бытиЯ. € чем бывают оба вместе, тем
должен быть и каждый из них, и оба вместе - тем, чем бывает каждый. ‚от Я сижу
здесь, убежденный тобою. Ќо только раньше, ѓиппий, напомни мне: Я и ты - будем
ли мы одним, или же и ты - два, и Я - два?
     ѓиппий. —то такое ты говоришь, ‘ократ?
‘ократ. ’о именно, что Я говорю; Я боюсь высказатьсЯ Ясно перед тобой, потому
что ты сердишьсЯ на менЯ, когда тебе кажетсЯ, будто ты сказал нечто
значительное. ‚се-таки скажи мне еще: не есть ли каждый из нас один и не
свойственно ли ему именно то, что он есть один?
ѓиппий. Љонечно.
     ‘ократ. €так, если каждый из нас один, то, пожалуй, он будет также нечетным; или
ты не считаешь единицу нечетным числом?
     ѓиппий. ‘читаю.
‘ократ. ‡начит, и оба вместе мы нечет, хотЯ нас и двое?
ѓиппий. Ќе может этого быть, ‘ократ.
     ‘ократ. ’огда мы оба вместе чет. Ќе так ли?
ѓиппий. Љонечно.
     ‘ократ. Ќо ведь из-за того, что мы оба вместе - чет, не будет же четом и каждый
из нас?
     ѓиппий. Ќет, конечно.
‘ократ. ‡начит, совершенно нет необходимости, как ты только что говорил, чтобы
каждый в отдельности был тем же, что оба вместе, и оба вместе - тем же, что
каждый в отдельности?
     ѓиппий. „лЯ подобных вещей - нет, а длЯ таких, о которых Я говорил прежде, - да.

     ‘ократ. „овольно, ѓиппий! „остаточно и того, если одно оказываетсЯ одним, а
другое - другим. ‚едь и Я говорил - если ты помнишь, откуда пошел у нас этот
разговор, - что удовольствиЯ, получаемые через зрение и слух, прекрасны не тем,
что оказываетсЯ свойственным каждому из них, а обоим - нет или обоим
свойственно, а каждому порознь - нет, но тем, что свойственно обоим вместе и
каждому порознь, так как ты признал эти удовольствиЯ прекрасными - и оба вместе,
и каждое в отдельности. Џоэтому-то Я и думал, что если только оба они прекрасны,
то они должны быть прекрасны благодарЯ причастной обоим им сущности, а не той,
котораЯ отсутствует в одном из двух случаев; и теперь еще Я так думаю. Ќо
повтори как бы с самого начала: если и зрительное, и слуховое удовольствиЯ
прекрасны и оба вместе, и каждое в отдельности, не будет ли то, что делает их
прекрасными, причастно также им обоим вместе и каждому из них в отдельности?
ѓиппий. Љонечно.
     ‘ократ. Џотому ли они прекрасны, что и каждое из них, и оба они вместе -
удовольствие? €ли же по этой причине и все остальные удовольствиЯ должны были бы
быть прекрасными ничуть не меньше? ‚едь, если ты помнишь, выЯснилось, что они
точно так же называютсЯ удовольствиЯми.
     ѓиппий. Џомню.
‘ократ. ‘ другой стороны, мы говорили, что эти удовольствиЯ мы получаем через
зрение и слух и оттого они прекрасны.
     ѓиппий. ќто было сказано.
‘ократ. ‘мотри же, правду ли Я говорю? ѓоворилось ведь, насколько Я помню, что
прекрасно именно это приЯтное, не всЯкое приЯтное, но приЯтное благодарЯ зрению
и слуху.
     ѓиппий. „а.
‘ократ. Ќе так ли обстоит дело, что это свойство присуще обоим [удовольствиЯм]
вместе, а каждому из них в отдельности не присуще? ‚едь, как уже говорилось
раньше, каждое из них порознь не бывает [приЯтным] благодарЯ обоим [чувствам]
вместе; оба они вместе [приЯтны] благодарЯ обоим [чувствам], а каждое в
отдельности - нет. ’ак ведь?
     ѓиппий. ’ак.
‘ократ. ‡начит, каждое из этих двух удовольствий прекрасно не тем, что не
присуще каждому из них порознь (ведь то и другое каждому из них не присуще);
таким образом, в соответствии с нашим предположением можно назвать прекрасными
оба этих удовольствиЯ вместе, но нельзЯ назвать так каждое из них в отдельности.
ђазве не обЯзательно сказать именно так?
     ѓиппий. ‚идимо, да.
‘ократ. ‘танем ли мы утверждать, что оба вместе они прекрасны, а каждое порознь
     - нет?
     ѓиппий. —то ж нам мешает?
‘ократ. Њешает, мой друг, по-моему, следующее: у нас было, с одной стороны,
нечто, присущее каждому предмету таким образом, что коль скоро оно присуще обоим
вместе, то оно присуще и каждому порознь, и коль скоро каждому порознь, то оно
присуще и обоим вместе,- все то, что ты перечислил. Ќе так ли?
ѓиппий. „а.
     ‘ократ. Ќу а то, что Я перечислил, нет; а в это входило и "каждое в
отдельности", и "оба вместе". ’ак ли это?
     ѓиппий. ’ак.
‘ократ. Љ чему же, ѓиппий, относитсЯ, по-твоему, прекрасное? Љ тому ли, о чем ты
говоришь: коль скоро силен Я и ты тоже, то сильны и мы оба, и коль скоро Я
справедлив и ты тоже, то справедливы мы оба вместе, а если мы оба вместе, то и
каждый из нас в отдельности? ’очно так же коль скоро Я прекрасен и ты тоже, то
прекрасны также мы оба, а если мы оба прекрасны, то прекрасен и каждый из нас
порознь. € что же мешает, чтобы из двух величин, составлЯющих вместе четное
число, каждаЯ в отдельности была бы то нечетной, то четной или опЯть-таки чтобы
две величины, каждаЯ из которых неопределенна, взЯтые вместе, давали бы то
определенную, то неопределенную величину и так далее во множестве других
случаев, которые, как Я сказал, возникают передо мною? Љ какого же рода вещам ты
причислЯешь прекрасное? €ли ты об этом того же мнениЯ, что и Я? ‚едь мне кажетсЯ
совершенно бессмысленным, чтобы мы оба вместе были прекрасны, а каждый из нас в
отдельности - нет или чтобы каждый из нас в отдельности был прекрасным, а мы оба
вместе - нет и так далее. ђешаешь ли ты так же, как Я, или иначе?
ѓиппий. ’очно так же, ‘ократ.
     ‘ократ. € хорошо поступаешь, ѓиппий, чтобы нам наконец избавитьсЯ от дальнейших
исследований. ‚едь если прекрасное принадлежит к этому роду, то приЯтное
благодарЯ зрению и слуху уже не может быть прекрасным. „ело в том, что зрение и
слух заставлЯют быть прекрасным то и другое, но не каждое в отдельности. Ђ ведь
это оказалось невозможным, ѓиппий, как мы с тобой уже согласились.
ѓиппий. Џравда, согласились.
     ‘ократ. €так, невозможно, чтобы приЯтное благодарЯ зрению и слуху было
прекрасным, раз оно, становЯсь прекрасным, создает нечто невозможное.
ѓиппий. ќто так.
     ‘ократ. "Ќачинайте все сызнова, -скажет тот человек, - так как вы в этом
ошиблись. —ем же, по вашему мнению, будет прекрасное, свойственное обоим этим
удовольствиЯм, раз вы почтили их перед всеми остальными и назвали прекрасными?"
Њне кажетсЯ, ѓиппий, необходимо сказать, что это самые безобидные и лучшие из
всех удовольствий, и оба они вместе, и каждое из них порознь. €ли ты можешь
назвать что-нибудь другое, чем они отличаютсЯ от остальных?
ѓиппий. Ќикоим образом, ведь они действительно самые лучшие.
‘ократ. "€так, - скажет он, -вот что такое, по вашим словам, прекрасное: это -
полезное удовольствие". ЉажетсЯ, так, скажу Я; ну а ты?
ѓиппий. € Я тоже.
     ‘ократ. "Ќо не полезно ли то, что создает благо? - скажет он. Ђ создающее и
созданиЯ, как только что выЯснилось, - это вещи разные. € не возвращаетсЯ ли
ваше рассуждение к сказанному прежде? ‚едь ни благо не может быть прекрасным, ни
прекрасное - благом, если только каждое из них есть нечто иное". Ќесомненно так,
скажем мы, ѓиппий, если только в нас есть здравый смысл. ‚едь недопустимо не
соглашатьсЯ с тем, кто говорит правильно.
     ѓиппий. Ќо что же это такое, по-твоему, ‘ократ, все вместе взЯтое? ЉакаЯ-то
шелуха и обрывки речей, как Я сейчас только говорил, разорванные на мелкие
части. Џрекрасно и ценно нечто иное: уметь выступить с хорошей, красивой речью в
суде, совете или перед иными властЯми, к которым ты ее держишь; убедить
слушателей и удалитьсЯ с наградой, не ничтожнейшей, но величайшей - спасти
самого себЯ, свои деньги, друзей. ‚от чего следует держатьсЯ, распростившись со
всеми этими словесными безделками, чтобы не показатьсЯ слишком уж глупыми, если
станем заниматьсЯ, как сейчас, пустословием и болтовней.
‘ократ. Њилый ѓиппий, ты счастлив, потому что знаешь, чем следует заниматьсЯ
человеку, и занимаешьсЯ определениЯ этим как должно - ты сам говоришь. Њною же
как будто владеет какаЯ-то роковаЯ сила, так как Я вечно блуждаю и не нахожу
выхода; а стоит мне обнаружить свое безвыходное положение перед вами, мудрыми
людьми, Я слышу от вас оскорблениЯ всЯкий раз, как его обнаружу. ‚ы всегда
говорите то же, что говоришь теперь ты, - будто Я хлопочу о глупых, мелких и
ничего не стоЯщих вещах. Љогда же, переубежденный вами, Я говорю то же, что и
вы, - что всего лучше уметь, выступив в суде или в ином собрании с хорошей,
красивой речью, довести ее до конца, - Я выслушиваю много дурного от здешних
людей, а особенно от этого человека, который постоЯнно менЯ обличает. „ело в
том, что он чрезвычайно близок мне по рождению и живет в одном доме со мной. €
вот, как только Я прихожу к себе домой и он слышит, как Я начинаю рассуждать о
таких вещах, он спрашивает, не стыдно ли мне отваживатьсЯ на рассуждение о
прекрасных занЯтиЯх, когда менЯ Ясно изобличили, что Я не знаю о прекрасном даже
того, что оно собой представлЯет. "Љак же ты будешь знать, - говорит он, - с
прекрасной речью выступает кто-нибудь или нет, и так же в любом другом деле, раз
ты не знаешь самого прекрасного? € если ты таков, неужели ты думаешь, что тебе
лучше жить, чем быть мертвым?" € вот, говорю Я, мне приходитсЯ выслушивать брань
и колкости и от вас, и от того человека. Ќо быть может, и нужно терпеть. Ђ может
быть, как ни странно, Я получу от этого пользу. €так, мне кажетсЯ, ѓиппий, что Я
получил пользу от твоей беседы с ним: ведь, кажетсЯ мне, Я узнал, что значит
пословица "прекрасное - трудно".


     диалог "Њ…Ќ…Љ‘…Ќ" отсутствует...


        ”…„ЋЌ

     ќхекрат, ”едон


     [‚ступление]

     ќхекрат. ‘кажи, ”едон, ты был подле ‘ократа в тот день, когда он выпил Яд в тюрьме,
или только слышал обо всем от кого-нибудь еще?

     ”едон. Ќет, сам, ќхекрат.

     ќхекрат. —то же он говорил перед смертью? € как встретил кончину? Ћчень бы мне
хотелось узнать. ‚едь теперь никто из флиунтцев подолгу в Ђфинах не бывает, а из
тамошних наших друзей, кто бы ни приезжал за последнее времЯ, ни один ничего
достоверного сообщить не может, кроме того только, что ‘ократ выпил Яду и умер. ‚от и
все их рассказы.

     ”едон. ’ак, значит, вы и про суд ничего не знаете, как и что там происходило?

     ќхекрат. Ќет, об этом-то нам передавали. € мы еще удивлЯлись, что приговор вынесли
давно, а умер он столько времени спустЯ. Љак это получилось, ”едон?

     ”едон. Џо чистой случайности, ќхекрат. ‚ышло так, что как раз накануне приговора
афинЯне украсили венком корму кораблЯ, который они посылают на „елос.

     ќхекрат. Ђ что за корабль?

     ”едон. Џо словам афинЯн, это тот самый корабль, на котором ’есей некогда повез на Љрит
знаменитые семь пар. Ћн и им жизнь спас, и сам осталсЯ жив. Ђ афинЯне, как гласит
предание, дали тогда Ђполлону обет: если все спасутсЯ, ежегодно отправлЯть на „елос
свЯщенное посольство. ‘ той поры и поныне они неукоснительно, год за годом, его
отправлЯют. € раз уж снарЯдили посольство в путь, закон требует, чтобы все времЯ, пока
корабль не прибудет на „елос и не возвратитсЯ назад, город хранил чистоту и ни один
смертный приговор в исполнение не приводилсЯ. Ђ плавание иной раз затЯгиваетсЯ
надолго, если задуют противные ветры. Ќачалом свЯщенного посольства считаетсЯ день,
когда жрец Ђполлона возложит венок на корму кораблЯ. Ђ это случилось накануне суда -
Я уже вам сказал. Џотому-то и вышло, что ‘ократ пробыл так долго в тюрьме между
приговором и кончиною.

     ќхекрат. Ќу, а какова была сама кончина, ”едон? —то он говорил? Љак держалсЯ? Љто был
при нем из близких? €ли же власти никого не допустили и он умер в одиночестве?

     ”едон. „а что ты, с ним были друзьЯ, и даже много друзей.

     ќхекрат. ’огда расскажи нам, пожалуйста, обо всем как можно подробнее и обстоЯтельнее.
…сли, конечно, ты не занЯт.

     ”едон. Ќет, Я совершенно свободен и постараюсь все вам описать. ’ем более что длЯ менЯ
нет ничего отраднее, как вспоминать о ‘ократе, - самому ли о нем говорить, слушать ли
чужие рассказы.

     ќхекрат. Ќо и слушатели твои, ”едон, в этом тебе не уступЯт! ’ак что уж ты постарайсЯ
ничего не упустить, будь как можно точнее!

     ”едон. •орошо. ’ак вот, сидЯ подле него, Я испытывал удивительное чувство. џ был
свидетелем кончины близкого друга, а между тем жалости к нему не ощущал - он казалсЯ
{2}
     мне счастливцем, ќхекрат, Я видел поступки и слышал речи счастливого человека! „о того
бесстрашно и благородно он умирал, что у менЯ даже ЯвлЯлась мысль, будто и в Ђид он
отходит не без божественного предопределениЯ и там, в Ђиде, будет блаженнее, чем кто-
либо иной. ‚от почему особой жалости Я не ощущал - вопреки всем ожиданиЯм, - но
вместе с тем философскаЯ беседа (а именно такого свойства шли у нас разговоры) не
доставила мне привычного удовольствиЯ. ќто было какое-то совершенно небывалое
чувство, какое-то странное смешение удовольствиЯ и скорби - при мысли, что он вот-вот
должен умереть. € все, кто собралсЯ в тюрьме, были почти в таком же расположении духа
и то смеЯлись, то плакали, в особенности один из нас - Ђполлодор. ’ы, верно, знаешь
этого человека и его нрав.

     ќхекрат. Љак не знать!

     ”едон. Ћн совершенно потерЯл голову, но и сам Я был расстроен, да и все остальные
тоже.

     ќхекрат. Љто же там был вместе с тобою, ”едон?

     ”едон. €з тамошних граждан - этот самый Ђполлодор, Љритобул с отцом, потом
ѓермоген, ќпиген, ќсхин, Ђнтисфен. Ѓыл и пэаниец Љтесипп, Њенексен и еще кое-кто из
местных. Џлатон, по-моему, был нездоров.

     ќхекрат. Ђ из иноземцев кто-нибудь был?

     ”едон. „а, фиванец ‘иммий, Љебет, ”едонд, а из Његар - …вклид и ’ерпсион.

     ќхекрат. Ђ что же Љлеомброт и Ђристипп?

     ”едон. €х и не могло быть! ѓоворЯт, они были на ќгине в ту пору.

     ќхекрат. € больше никого не было?

     ”едон. ЉажетсЯ, больше никого.

     ќхекрат. ’ак, так, дальше! Ћ чем же, ты говоришь, была у вас беседа?

     ”едон. Џостараюсь пересказать тебе все с самого начала.

     Њы и до того - и Я, и остальные - каждый день непременно навещали ‘ократа,
встречаЯсь ранним утром подле суда, где слушалось его дело: суд стоит неподалеку от
тюрьмы. ‚сЯкий раз мы коротали времЯ за разговором, ожидаЯ, пока отопрут тюремные
двери. Ћтпирались они не так уж рано, когда же наконец отпирались, мы входили к
‘ократу и большею частью проводили с ним целый день. ‚ то утро мы собрались раньше
обыкновенного: накануне вечером, уходЯ из тюрьмы, мы узнали, что корабль возвратилсЯ с
„елоса. ‚от мы и условились сойтись в обычном месте как можно раньше. Џриходим мы к
тюрьме, поЯвлЯетсЯ привратник, который всегда нам отворЯл, и велит подождать и не
входить, пока он сам не позовет.

     - Ћдиннадцать, - сказал он, - снимают оковы с ‘ократа и отдают распорЯжениЯ насчет
казни. Љазнить будут сегоднЯ.

     ‘пустЯ немного он поЯвилсЯ снова и велел нам войти.

     ‚ойдЯ, мы увидели ‘ократа, которого только что расковали, рЯдом сидела Љсантиппа -
ты ведь ее знаешь - с ребенком на руках.

     “видев нас, Љсантиппа заголосила, запричитала, по женской привычке, и промолвила так:
{3}
     Ћх, ‘ократ, нынче в последний раз беседуешь ты с друзьЯми, а друзьЯ - с тобою.

     ’огда ‘ократ взглЯнул на Љритона и сказал:

     - Љритон, пусть кто нибудь уведет ее домой. € люди Љритона повели ее, а она кричала и
била себЯ в грудь.

     ‘ократ сел на кровати, подогнул под себЯ ногу и потер ее рукой. Ќе переставаЯ растирать
ногу, он сказал:

     - —то за страннаЯ это вещь, друзьЯ, - то, что люди зовут "приЯтным"! € как удивительно,
на мой взглЯд, относитсЯ оно к тому, что принЯто считать его противоположностью, - к
мучительному! ‚месте разом они в человеке не уживаютсЯ, но, если кто гонитсЯ за одними
его настигает, он чуть ли не против воли получает и второе: они словно срослись в одной
вершине. Њне кажетсЯ, - продолжал он, - что, если бы над этим поразмыслил ќзоп, он
сочинил бы басню о том, как бог, желаЯ их примирить, не смог, однако ж, положить конец
их вражде и тогда соединил их головами. ‚от почему, как поЯвитсЯ одно - следом спешит
и другое. ’ак и со мной: прежде ноге было больно от оков, а теперь - вслед за тем -
приЯтно.

     ’ут Љебет перебил его:

     - ЉлЯнусь ‡евсом, ‘ократ, хорошо, что ты мне напомнил! ЊенЯ уже несколько человек
спрашивали насчет стихов, которые ты здесь сочинил, - переложений ќзоповых притч и
гимна в честь Ђполлона, - и, между прочим, …вен недавно дивилсЯ, почему это, попавши
сюда, ты вдруг взЯлсЯ за стихи: ведь раньше ты никогда их не писал. € если тебе не все
равно, как Я отвечу …вену, когда он в следующий раз об этом спросит - а он непременно
спросит! - научи, что мне сказать.

     - ‘кажи ему правду, Љебет, - промолвил ‘ократ, - что Я не хотел соперничать с ним
или с его искусством - это было бы нелегко, Я вполне понимаю, - но просто пыталсЯ,
чтобы очиститьсЯ, проверить значение некоторых моих сновидений: не этим ли видом
искусства они так часто повелевали мне заниматьсЯ. ‘ейчас Я тебе о них расскажу.

     ‚ течение жизни мне много раз ЯвлЯлсЯ один и тот же сон. Џравда, видел Я не всегда одно
и то же, но слова слышал всегда одинаковые: "‘ократ, твори и трудись на поприще Њуз". ‚
прежнее времЯ Я считал это призывом и советом делать то, что Я и делал. Љак зрители
подбадривают бегунов, так, думал Я, и это сновидение внушает мне продолжать мое дело
     - творить на поприще Њуз, ибо высочайшее из искусств - это философиЯ, а ею-то Я и
занималсЯ. Ќо теперь, после суда, когда празднество в честь бога отсрочило мой конец, Я
решил, что, быть может, сновидение приказывало мне занЯтьсЯ обычным искусством, и
надо не противитьсЯ его голосу, но подчинитьсЯ: ведь надежнее будет повиноватьсЯ сну и
не уходить, прежде чем не очистишьсЯ поэтическим творчеством. € вот первым делом Я
сочинил песнь в честь того бога, чей праздник тогда справлЯли, а почтив бога, Я понЯл,
что поэт - если только он хочет быть настоЯщим поэтом - должен творить мифы, а не
рассуждениЯ. ‘ам же Я даром воображениЯ не владею, вот Я и взЯл то, что было мне всего
доступнее, - ќзоповы басни. џ знал их наизусть и первые же какие пришли мне на
памЯть, переложил стихами. ’ак все и объЯсни …вену, Љебет, а еще скажи ему от менЯ
"прощай" и прибавь, чтобы как можно скорее следовал за мною, если он человек
здравомыслЯщий. џ-то видимо, сегоднЯ отхожу - так велЯт афинЯне.

     ’ут вмешалсЯ ‘иммий:

     - „а как же убедить в этом …вена, ‘ократ? Њне много раз приходилось с ним встречатьсЯ,
и, насколько Я знаю этого человека, ни за что он не послушаетсЯ твоего совета по доброй
воле.
     {4}
     - Џочему же? ђазве …вен не философ?

     - Џо-моему, философ, - отвечал ‘иммий.

     - ’огда он согласитсЯ со мною - и он, и всЯкий другой, кто относитсЯ к философии так,
как она того требует и заслуживает. Џравда, руки на себЯ он, вероЯтно, не наложит: это
считаетсЯ недозволенным.

     ‘ этими словами ‘ократ спустил ноги на пол и так сидел уже до конца беседы.

     Љебет спросил его:

     - Љак это ты говоришь, ‘ократ: налагать на себЯ руки не дозволено, и все-таки философ
соглашаетсЯ отправитьсЯ следом за умирающим?

     - Ќу и что же, Љебет? Ќеужели вы - ты и ‘иммий - не слышали обо всем этом от
”илолаЯ?

     - Ќет. Џо крайней мере, ничего Ясного, ‘ократ.

     - Џравда, Я и сам говорю с чужих слов, однако же охотно повторю то, что мне случалось
слышать. „а, пожалуй, оно и всего уместнее длЯ человека, которому . предстоит
переселитьсЯ в иные краЯ, - размышлЯть о своем переселении и пересказывать преданиЯ
о том, что ждет его в конце путешествиЯ. ‚ самом деле, как еще скоротать времЯ до заката?

     - ’ак почему же все-таки, ‘ократ, считаетсЯ, что убить самого себЯ непозволительно?
‘казать по правде, Я уже слышал и от ”илолаЯ, когда он жил у нас, - Я возвращаюсь к
твоему вопросу, - и от других, что этого делать нельзЯ. Ќо ничего Ясного Я никогда ни от
кого не слыхал.

     - Ќе надо падать духом, - сказал ‘ократ, - возможно, ты еще услышишь. Ќо пожалуй,
ты будешь изумлен, что среди всего прочего лишь это одно так просто и не терпит никаких
исключений, как бывает во всех остальных случаЯх. Ѓесспорно, есть люди, которым лучше
умереть, чем жить, и, размышлЯЯ о них - о тех, кому лучше умереть, - ты будешь
озадачен, почему считаетсЯ нечестивым, если такие люди сами окажут себе благодеЯние,
почему они обЯзаны ждать, пока их облагодетельствует кто-то другой.

     Љебет слегка улыбнулсЯ и отвечал:

     - ‡евс свидетель - верно!

     ќти слова он произнес на своем наречии.

     - Љонечно, это может показатьсЯ бессмысленным, - продолжал ‘ократ, - но, на мой
взглЯд, свой смысл здесь есть. ‘окровенное учение гласит, что мы, люди, находимсЯ как
бы под стражей и не следует ни избавлЯтьсЯ от нее своими силами, ни бежать, -
величественное, на мой взглЯд, учение и очень глубокое. € вот что еще, Љебет, хорошо
сказано, по-моему: о нас пекутсЯ и заботЯтсЯ боги, и потому мы, люди, - часть
божественного достоЯниЯ. ‘огласен ты с этим или нет?

     - ‘огласен, - отвечал Љебет.

     Ќо если бы кто-нибудь из тебе принадлежащих убил себЯ, не справившись
предварительно, угодна ли тебе его смерть, ты бы, верно, разгневалсЯ и наказал бы его,
будь это в твоей власти?

     - Ќепременно! - воскликнул Љебет.
     {5}
     - Ђ тогда, пожалуй, совсем не бессмысленно, чтобы человек не лишал себЯ жизни, пока
бог каким-нибудь образом его к этому не принудит, вроде как, например, сегоднЯ - менЯ.

     - „а, это, пожалуй, верно, - сказал Љебет. - Ќо то, о чем ты сейчас говорил, будто
философы с легкостью и с охотою согласились бы умереть, - это как-то странно, ‘ократ,
раз мы только что правильно рассудили, признав, что бог печетсЯ о нас и что мы - его
достоЯние. Ѓессмысленно предполагать, чтобы самые разумные из людей не испытывали
недовольства, выходЯ из-под присмотра и покровительства самых лучших покровителей
     - богов. …два ли они верЯт, что, очутившись на свободе, смогут лучше позаботитьсЯ о
себе сами. €ное дело - человек безрассудный: тот, пожалуй, решит как раз так, что надо
бежать от своего владыки. …му и в голову не придет, что подле доброго надо оставатьсЯ до
последней крайности, о побеге же и думать нечего. Џобег был бы безумием, и, мне
кажетсЯ, всЯкий, кто в здравом уме, всегда стремитсЯ быть подле того, кто лучше его
самого. Ќо это очевиднейшим образом противоречит твоим словам, ‘ократ, потому что
разумные должны умирать с недовольством, а неразумные - с весельем.

     ‘ократ выслушал Љебета и, как показалось, обрадовалсЯ его пытливости. ЋбведЯ нас
взглЯдом, он сказал:

     - ‚сегда-то Љебет отыщет какие-нибудь возражениЯ и не вдруг соглашаетсЯ с тем, что ему
говорЯт.

     Ђ ‘иммий на это:

     - „а, ‘ократ, и мне тоже кажетсЯ, что Љебет говорит дело. ‘ какой стати людЯм поистине
мудрым бежать от хозЯев, которые лучше и выше их самих, и почему при расставании у
них должно быть легко на сердце? € мне кажетсЯ, Љебет метит прЯмо в тебЯ. ‚едь ты с
такой легкостью принимаешь близкую разлуку и с нами, и с теми, кого сам признаешь
добрыми владыками, - с богами.

     - ‚ерно, - сказал ‘ократ, - и, по-моему, Я вас понЯл: вы предъЯвлЯете обвинение, а Я
должен защищатьсЯ, точь-в-точь как в суде.

     - ‘овершенно справедливо! - сказал ‘иммий.

     - Ќу, хорошо, попробую оправдатьсЯ перед вами более успешно, чем перед судьЯми. „а,
‘иммий и Љебет, если бы Я не думал, что отойду, во-первых, к иным богам, мудрым и
добрым, а во-вторых, к умершим, которые лучше живых, тех, что здесь, на ‡емле, Я был бы
не прав, спокойно встречаЯ смерть. ‡найте и помните, однако же, что Я надеюсь прийти к
добрым людЯм, хотЯ и не могу утверждать это со всею решительностью. Ќо что Я
предстану пред богами, самыми добрыми из владык, - знайте и помните, это Я
утверждаю без колебаний, решительнее, чем что бы то ни было в подобном же роде! ’ак
что никаких оснований длЯ недовольства у менЯ нет, напротив, Я полон радостной
надежды, что умерших ждет некое будущее и что оно, как гласЯт и старинные преданиЯ,
неизмеримо лучше длЯ добрых, чем длЯ дурных.

     - € что же, ‘ократ? - спросил ‘иммий. - ’ы намерен унести эти мысли с собою или,
может быть, поделишьсЯ с нами? Њне, по крайней мере, думаетсЯ, что и мы вправе
получить долю в этом благе. Ђ вдобавок, если ты убедишь нас во всем, о чем станешь
говорить, вот тебе и оправдательнаЯ речь.

     - ‹адно, попытаюсь, - промолвил ‘ократ. - Ќо сперва давайте послушаем, что скажет
наш Љритон: он, по-моему, уже давно хочет что то сказать.

     - ’олько одно, ‘ократ, - отвечал Љритон. - Џрислужник, который даст тебе Яду, уже
много раз просил предупредить тебЯ, чтобы ты разговаривал как можно меньше:
оживленный разговор, дескать, горЯчит, а всего, что горЯчит, следует избегать - оно
мешает действию Яда. Љто этого правила не соблюдает, тому иной раз приходитсЯ пить
отраву дважды и даже трижды.
     {6}
Ђ ‘ократ ему:

     - „а пусть его! ‹ишь бы только делал свое дело, - пусть даст мне Яду два или даже три
раза, если понадобитсЯ.

     - џ так и знал, - сказал Љритон, - да он давно уже мне докучает.

     - Џусть его, - повторил ‘ократ. - Ђ вам, мои судьи, Я хочу теперь объЯснить, почему,
на мой взглЯд, человек, который действительно посвЯтил жизнь философии, перед
смертью полон бодрости и надежды обрести за могилой величайшие блага. Љак это
возможно, ‘иммий и Љебет, сейчас попытаюсь показать. ’е, кто подлинно предан
философии, занЯты на самом деле только одним - умиранием и смертью. ‹юди, как
правило, этого не замечают, но если это все же так, было бы, разумеетсЯ, нелепо всю
жизнь стремитьсЯ только к этому, а потом, когда оно оказываетсЯ рЯдом, негодовать на то,
в чем так долго и с таким рвением упражнЯлсЯ!

     ‘иммий улыбнулсЯ.

     [„уша и тело с точки зрениЯ познаниЯ истины]

     - ЉлЯнусь ‡евсом, ‘ократ, - сказал он - мне не до смеха, но ты менЯ рассмешил. џ
думаю, большинство людей, услыхав тебЯ, решили бы, что очень метко нападают на
философов, да и наши землЯки присоединились бы к ним с величайшей охотой: ведь
философы, решат они, на самом деле желают умереть, а стало быть, совершенно Ясно, что
они заслуживают такой участи.

     - € правильно решат, ‘иммий, только вот насчет того, что им Ясно, - это неправильно.
€м не понЯтно и не Ясно, в каком смысле желают умереть и заслуживают смерти
истинные философы и какой именно смерти. ’ак что будем лучше обращатьсЯ друг к другу,
а большинство оставим в покое. ‘кажи, как мы рассудим: смерть есть нечто?

     - „а, конечно, - отвечал ‘иммий.

     - Ќе что иное, как отделение души от тела, верно? Ђ "быть мертвым" - это значит, что
тело, отделенное от души, существует само по себе и что душа, отделеннаЯ от тела, - тоже
сама по себе? €ли, быть может, смерть - это что-нибудь иное?

     - Ќет, то самое, - сказал ‘иммий.

     - ’еперь смотри, друг, готов ли ты разделить мой взглЯд. џ думаю, мы сделаем шаг
вперед в нашем исследовании, если начнем вот с чего. Љак, по-твоему, свойственно
философу пристрастие к так называемым довольствиЯм, например к питью или к еде?

     - Ќи в коем случае, о ‘ократ, - отвечал ‘иммий.

     - Ђ к любовным наслаждениЯм?

     - € того меньше!

     - Ђ к остальным удовольствиЯм из числа тех, что относЯтсЯ к уходу за телом? Љак тебе
кажетсЯ, много они значат длЯ такого человека? Ќапример, щегольские сандалии, или
плащ, или другие нарЯды, украшающие тело, - ценит он подобные вещи или не ставит ни
во что, разумеетсЯ, кроме самых необходимых? Љак тебе кажетсЯ?

     - Њне кажетсЯ, ни во что не ставит. Џо крайней мере, если он настоЯщий философ.

     - ‡начит, вообще, по-твоему, его заботы обращены не на тело, но почти целиком -
насколько возможно отвлечьсЯ от собственного тела - на душу?
{7}
     - Џо-моему, так.

     - ‘тало быть, именно в том прежде всего обнаруживает себЯ философ, что освобождает
душу от общениЯ с телом в несравненно большей мере, чем любой другой из людей?

     - „а, пожалуй.

     - € наверное, ‘иммий, по мнению большинства людей, тому, кто не находит в
удовольствиЯх ничего приЯтного и не получает своей доли, и жить-то не стоит? ‚едь он
уже на полдороге к смерти, раз нисколько не думает о телесных радостЯх!

     - „а, ты совершенно прав.

     - Ђ теперь взглЯнем, как приобретаетсЯ способность мышлениЯ. ЏрепЯтствует ли этому
тело или нет, если взЯть его в соучастники философских разысканий? џ имею в виду вот
что. Њогут ли люди сколько-нибудь доверЯть своему слуху и зрению? ‚едь даже поэты без
конца твердЯт, что мы ничего не слышим и не видим точно. Ќо если эти два телесных
чувства ни точностью, ни Ясностью не отличаютсЯ, тем менее надежны остальные, ибо
все они, по-моему, слабее и ниже этих двух. €ли ты иного мнениЯ?

     - Ќет, что ты!

     - Љогда же в таком случае, - продолжал ‘ократ, - душа приходит в соприкосновение с
истиной? ‚едь, принимаЯсь исследовать что бы то ни было совместно с телом, она - как
это Ясно - всЯкий раз обманываетсЯ по вине тела.

     - ’ы прав.

     ’ак не в размышлении ли - и только в нем одном - раскрываетсЯ перед нею что-то от
[подлинного] бытиЯ?

     - ‚ерно.

     - € лучше всего мыслит она, конечно, когда ее не тревожит ничто из того, о чем мы
только что говорили, - ни слух, ни зрение, ни боль, ни удовольствие, когда,
распростившись с телом, она останетсЯ одна или почти одна и устремитсЯ к [подлинному]
бытию, прекратив и пресекши, насколько это возможно, общение с телом.

     - ’ак оно и есть.

     - ‡начит, и тут душа философа решительно презирает тело и бежит от него, стараЯсь
остатьсЯ наедине с собою?

     - Ћчевидно, так.

     - ’еперь такой вопрос, ‘иммий. Џризнаем мы, что существует справедливое само по
себе, или не признаем?

     - Ќу разумеетсЯ, признаем, клЯнусь ‡евсом.

     - Ђ прекрасное и доброе?

     - Љак же не признать?

     - Ђ тебе случалось хоть раз видеть что-нибудь подобное воочию?

     - Љонечно, нет, - сказал ‘иммий.
{8}
     - ‡начит, ты постиг это с помощью какого-то иного телесного чувства? џ говорю сейчас
о вещах того же рода - о величине, здоровье, силе и так далее - одним словом, о том,
что каждаЯ из этих вещей представлЯет собою по своей сущности. ’ак как же, самое
истинное в них мы обнаруживаем с помощью тела? €ли же, напротив, кто из нас всего
тщательнее и настойчивее приучит себЯ размышлЯть о каждой вещи, которую он
исследует, тот всего ближе подойдет к ее истинному познанию?

     - €менно так.

     - Ќо в таком случае самым безукоризненным образом разрешит эту задачу тот, кто
подходит к каждой вещи средствами одной лишь мысли (насколько это возможно), не
привлекаЯ в ходе размышлениЯ ни зрениЯ, ни иного какого чувства и ни единого из них не
берЯ в спутники рассудку, кто пытаетсЯ уловить любую из сторон бытиЯ самое по себе, во
всей ее чистоте, вооруженный лишь мыслью самой по себе, тоже вполне чистой, и
отрешившись как можно полнее от собственных глаз, ушей и, вообще говорЯ, от всего
своего тела, ибо оно смущает душу всЯкий раз, как они действуют совместно, и не дает ей
обрести истину и разумение. ђазве не такой человек, ‘иммий, больше всех преуспеет в
исследовании бытиЯ?

     - ‚се, что ты говоришь, ‘ократ, - отвечал ‘иммий, - совершенно верно.

     - „а, - продолжал ‘ократ, - примерно такое убеждение и должно составитьсЯ из всего
этого у подлинных философов, и вот что приблизительно могли бы они сказать друг другу:
"‘ловно какаЯ-то тропа приводит нас к мысли, что, пока мы обладаем телом и душа наша
неотделима от этого зла, нам не овладеть полностью предметом наших желаний. Џредмет
же этот, как мы утверждаем, - истина. ‚ самом деле, тело не только доставлЯет нам
тысЯчи хлопот - ведь ему необходимо пропитание! - но вдобавок подвержено недугам,
любой из которых мешает нам улавливать бытие. ’ело наполнЯет нас желаниЯми,
страстЯми, страхами и такой массою всевозможных вздорных призраков, что, верьте
слову, из-за него нам и в самом деле совсем невозможно о чем бы то ни было
поразмыслить! Ђ кто виновник войн, мЯтежей и битв, как не тело и его страсти? ‚едь все
войны происходЯт ради стЯжаниЯ богатств, а стЯжать их нас заставлЯет тело, которому мы
по-рабски служим. ‚от по всем этим причинам - по вине тела - у нас и нет досуга длЯ
философии.

     Ќо что всего хуже: если даже мы на какой-то срок освобождаемсЯ от заботы о теле, чтобы
обратитьсЯ к исследованию и размышлению, тело и тут всюду нас путает, сбивает с толку,
приводит в замешательство, в смЯтение, так что из-за него мы оказываемсЯ не в силах
разглЯдеть истину. € напротив, у нас есть неоспоримые доказательства, что достигнуть
чистого знаниЯ чего бы то ни было мы не можем иначе как отрешившись от тела и
созерцаЯ вещи сами по себе самою по себе душой. ’огда, кон