, как говорЯт люди, отпущениЯ, когда
общине бобров потребовалось по делу ненавистного (плевать,  что невиновного)
ЂстериЯ  Љоровина  выдать  киммерийским  властЯм  какого-нибудь,  все  равно
какого, бобра-преступника. ‚едь те, кто  выдавал его на неизбежное побитие и
побритие,  все как один сверкали именно  его  зубами: им, „унстаном, вручную
выгрызенными...  то  есть  взубную  вырезанными...   ну,  в  общем,  Ясно...
Џорадели,  называетсЯ... родственнику-свойственнику. „унстан доел  морковку.
Ќичего,  в  ђимедиуме  и  не такое есть приходилось, иной раз  ничего, кроме
гнилых свай,  неделЯми не перепадало. Ђ здесь, хоть изверг Ѓорис, и нeбобрь,
даже отчасти и  нeлюдь - но хоть не скупердЯй. € потому, чуЯл „унька, далеко
Ѓорис пойдет.
     Ќа глазах у „унстана происходило зарождение нового  кавелитского толка,
как  всегда,  единственно  правильного,  как всегда, восходЯщего  началами к
сотворению  мира,  как всегда, ожидающего Ќачала  ‘вета. Љак  бобер, „унстан
понимал  в этом много больше людей, живших в Љиммерии: те знай себе  клепали
молЯсины на продажу, а чтo за дело творЯт -  никогда ведь и  не  задумались.
Ќет,  еще  предстоит им  эту кашу расхлебывать, хотЯ защищены  они, конечно,
куда сильней, чем думает нынче бывший офенЯ Ѓорис ’юриков.
     „а, не  так-то прост оказалсЯ офенЯ  Ѓорис ’юриков. ’олько вот обрел он
веру. —удеса теперь  творит. Ђ  что  люди, что бобры чудесами  давно сыты по
горло. Љто бы сделал так, чтобы чудес поменьше?
     ‚прочем,  такую  мечту  нельзЯ  мечтать  даже мысленно, и  не  то,  что
человеку, не  то, что бобру - даже рифейскому раку лучше бы на такие темы не
задумыватьсЯ. <i>Ќикогда не зови ветер перемен</i>! ќто кто сказал?
     Ќе иначе, как „улЯ Љолобок.


        27

     <i>‘адитсЯ бобр вести свою войну.</i>
     „анте. ЃожественнаЯ комедиЯ. Ђд, Џеснь XVII

     •оронили старого бобра Љармоди.
     Џокойник был не из богатых, да и не из очень уж  почитаемых: не зажилсЯ
на свете настолько, чтобы стать  архипатриархом,  но и не оказалсЯ настолько
молод,  чтобы  посмертно  зачислитьсЯ  в   безвременные-несбывшиесЯ  надежды
бобровой  общины  - даже в собственном клане считали его за  семЯ крапивное.
’ак  что при  жизни  он был неведомо  кем.  Ћднако  на  похоронах, чтобы  не
заносились  всЯкие  Њак-ѓрегоры и особенно озерные  Ћ'Ѓрайены, он  оказалсЯ,
конечно, самым  любимым,  самым дражайшим  покойником. € место  на  кладбище
’ретий  Њебий  ему  определили  достойное:  в  пЯтидесЯти  девЯти могилах от
славного Љастора ”ибера.
     Џрежде  чем  хоронить  усопшего  бобра,  близкие  проводЯт  возле  тела
покойного ночь:  сидЯт,  грызут прутики-стружки,  и тихо пересвистываютсЯ  о
том, каким  славным бобром  был  усопший бобер. € какими  нехорошими бобрами
были все недоброжелатели усопшего. Ѓобров из других  кланов  ругать на таких
поминках можно, а людей  нельзЯ: тут же начнетсЯ стук в архонтсовет. Љстати,
называетсЯ  весь  этот  обычай  посиделок при покойном,  если переводить  со
свиста, "фин-ахан".  Ќикто его смысла не понимает, но все соблюдают,  потому
как принЯто. Џредки блюли и нам велели, и мы помрем, и  над нами  тоже будут
пересвистыватьсЯ,  слегка  рЯдышком  с  нами,  бездыханными,  закусывать,  и
злословить, как мы злословили.
     ‹юбимаЯ тема разговора на таких поминках - захиревший, почти  вымерший,
но все до конца не исчезающий род ђавид-и-Њутон.
     "Ќикогда такого  не  было, чтобы честный  бобер в чужую шубу  влезал. Ђ
этот  неподобник, ‚еликобобрче прости, получил шубу из белых соболей, сказал
спасибо - и тут  же шубу в ломбард на ‘рамную понес: мол, там в холодильнике
сохраннее будет. „есЯть империалов огреб! Ђ ведь потом, как срок выйдет, еще
доплату  получит..."  -  мечтательно   просвистел  Ѓух   Њакгрегор.  ’ут  же
вспомнилось ему,  что не только сплетничать, но и о покойнике нужно говорить
все  времЯ,  и добавил:  "Ќикогда бы покойный на такое не пошел! Ќикогда  не
принЯл бы меховую шубу в подарок: соболЯ звери неразумные, но как-никак наши
братьЯ  по..."  -  Џэрч замешкалсЯ, соображаЯ, по чему же такому  могут быть
братьЯми соболЯ с бобрами. …хидный Џэрч, пЯтиюродный племЯнник покойного, за
свистом в хатку никогда не лез, и тут же продолжил:
     "Ќаши братьЯ  по  ђифею.  Ќикогда  покойник не  принЯл  бы такого дара!
—естный бобер вообще ничего у людей не берет в подарок, - только покупает. ‚
подарок только у своих можно. ‚от есть честные бобры - им в подарок, бывало,
друзьЯ даже новые зубы дарили... ќх, не те пошли времена, никто теперь зубов
тебе не  подарит!" - Џэрч приметил, что переходит на скользкую и больную длЯ
жителей  всех   трех  дачных   Њебиев   тему,   на   отсутствие   приличного
зубопротезиста, и быстро засвистел о другом. "Ђ мне на  Ћбрате говорили, что
главный  у людей, называетсЯ он император, который на империале, новую графу
в паспорт ввел:  "подробнаЯ национальность". џ не понЯл ничего сперва, а мне
этот  еврей-менЯла  объЯснЯет, что раньше были люди  в Љиммерионе русские, а
теперь  -  киммерийские  русские.  Ћн  тоже  теперь  -  киммерийский  еврей.
Ќациональность  редкаЯ,  и он этим горд,  как  только киммерийскому еврею  и
можно  гордитьсЯ. ’ак  чем плохо, спрашиваю.  Џотому  что  если  бы  он всем
доволен  был,  то  рассказывать  бы  не  стал,  характер  у  него  подлючий,
человечий, и наглый тоже весь из себЯ эдакий. Ћн мне и говорит: вот был  ты,
Џэрчик, по национальности -  бобер. Ђ теперь ты  - киммерийский бобер. € так
тебе в паспорте и запишут. Ђ откуда у менЯ паспорт?..."
     "Џокойный Љармоди не раз  мне  говорил: не  миновать нам паспортизации,
раз мы с людьми  на биоценоз  пошли..." - тактично свистнул Ѓух,  напоминаЯ,
что никакие рассказы без упоминаниЯ положительных качеств покойного во времЯ
фин-ахана неуместны. "Ќепромокаемые, поди, нам-то дадут, в корочках..."
     "„а...  паспортные  корочки  - это ж прелесть..."  - не  удержалсЯ “кс,
родной брат покойного. "Џомню, как  дождь  на Љриле был  из  корочек, Я пЯть
штук съел. Ќе сытно, но вкусно, вкусно... •орошо тогда погрыз, пожевал..." -
“кс тут  же  опомнилсЯ;  "€ покойник, помню, корочки ел и нахваливал  очень,
свистел,  ароматные  корочки,  от  партбилетов  особенно  -  тайгой  пахнут,
лесоповалом,  колониальным  товаром, бакалеей  всЯческой, бананами сушеными,
всЯкой  сублимацией, другой вкуснотой...  ‡натный  вкус  был  у  покойного -
первостатейнейший!  Ћдиннадцать  жен  похоронил,  и  все   как   одна  такие
превеликие  мастерицы  были  -  и  нагрызть,  и  подпилить,  и вычистить,  и
опохмелить, - и красавицы к тому же, как сезон длЯ красоты придет..."
     "‚еликобобрче, да это  Я что, с паспортом плавать буду?"  -  возмутилсЯ
Ѓух, - "Ђ если Я лопать захочу, Я ж не удержусь, корочку съем и бумагу с ней
- будь она сто раз немокнущаЯ!"
     "Ѓумага, - да чтоб мне Џэрчем никогда не называтьсЯ! - обещана  в новых
паспортах вечнаЯ: не горЯщаЯ, не мокнущаЯ, неугрызимаЯ.  …врей говорил! „а и
не  бумага  это будет,  а  вф...  вф... фафф... ‚аффр... ‚ольфрамовый  сплав
какой-то!"  - договорил  Џэрч, не  обращаЯ  вниманиЯ  на ехидные  взглЯды  и
свистки: сочетание "в" и "ф" всегда  плохо высвистывалось, если зубы - не от
мастера „унстана. Ђ где он, мастер „унстан? ‘ами его в ђимедиум со зла  друг
на  друга сдали,  сами теперь  без зубов и  остались;  в  ђимедиуме у  людей
какаЯ-то чумка случилась.
     ‘екрет вытачиваниЯ  запасных,  новых,  съемных зубов  пропал  вместе  с
„унстаном  Њак-ѓрегором, и у кого  еще сохранилсЯ старый протез -  тот берег
его пуще родного толстого хвоста. Ђ новые мастера, братьЯ из фирмы "Њебий  и
мать",  не  владеЯ  великим  искусством  загубленного   „унстана,  на   свою
монопольную до поры до  времени продукцию поднЯли цены втрое. Ќе по  карману
простому  бобру  протез в четыре железных ствола ценой, а он, протез подлый,
года  не  пройдет, как  об  корешок елочный  переломитсЯ.  ‚прочем, все трое
братьев  на   фин-ахан  плыть  отказались,  пожаловавшись  на  невозможность
оторватьсЯ  от  работы:  день и ночь грызут они рыбий зуб, чтоб другие бобры
могли нормально питатьсЯ. ’о ли дело был старик „унстан! Џэрч вдруг вспомнил
о  покойном Љармоди что-то и вправду хорошее, и ринулсЯ свистеть свою  мысль
на всех обертонах.
     "Ђ помните, бобры добрые, как покойник  с „унстаном Њак-ѓрегором душа в
душу жили!  Љак ни хоронит покойник  жену - так все  хлопоты на себЯ „унстан
берет, всех сам на фин-ахан созывает, по хозЯйству хлопочет, покуда покойник
плачет-убиваетсЯ!  ‚сегда   угощение  мелко-мелко  сам  нагрызет,  по  хатке
расставит - любо-дорого, и вкусно так! ѓрызешь, помню, грызешь на поминках -
не нагрызешьсЯ! ‘тружку Ясеневую готовил особенную, так не Ясень был у него,
а чистый каштан-банан! ’ак и ждешь - когда ж покойничек снова женитсЯ!.."
     “ торца лотка, наполненного сладкой ольховой стружкой, сидел скандально
знаменитый  журналист €кт Њак-ѓрегор по прозвищу "желтобревенщик" -  и вовсю
хрустел. €кт грызсЯ, это  по-бобрьи  значит печаталсЯ,  на  всех бревнах, по
секрету от людей издаваемых длЯ своих  нужд и на Џравом Њебии, и на ‹евом. €
на ежедневных стволах поЯвлЯлись нагрызенные им  признаниЯ скандалиста, и на
еженедельных, разве что на ‹евых он грыз  "колонку диффаматора", а на правых
с таким  же  усердием вел "дневник грызуна".  Ќа фин-ахан  €кт,  как всегда,
ЯвилсЯ  уже  под  изрЯдным духом  пьЯной  ивовой коры, вовсю  рыгал, но грыз
Яростней   прочих,  посверкиваЯ  направо-налево  глазами  и  усами,  выбираЯ
очередную  жертву.  "†елтые"  бревна, нагрызаемые длЯ  удовлетворениЯ  самых
низменных инстинктов бобриного подонства,  постоЯнных  журналистов не имели.
‡а вычетом  одного  - €кта. ќтот  нагрызал по  полбревна  в  любом из  таких
изданий.  Ќаиболее  известным желтым изданием была  ежедекаднаЯ  "„ребезда",
почетно именовавшаЯ €кта "наш ‡олотой ‡уб". ‹юди бы сказали "золотое  перо",
но  бобры спокон  веков  пишут зубами по бревнам - и при этом кругами. ‹юдЯм
кажетсЯ, что это просто обед. Ќу и пусть кажетсЯ.
     €кт  покуда  помалкивал,  но,  понЯтно,  рано  или  поздно  должен  был
засвистеть. Џока что  свистел преимущественно Џэрч. ‘вистел Џэрч  с  пастью,
полной стружки, потому свистел невнЯтно, но слушали его  с  сочувствием  как
раз из-за  этого: значит, враки, что у Џэрча протез от „унстана, значит, как
у  всех -  дорогаЯ  штамповка от  Њебиев и от  матери  их, склочной старухи,
которую некогда лодочник Ђстерий на ‘елезни, что между человечьих Ќежностей,
веслом по  затылку до  крови  скомпрометировал - жаль,  что вовсе  не зашиб:
крутитсЯ  стараЯ перечница  и знай подгрызает сыновей  лютым  пoдгрызом, что
мало, ма-ло,  ма-ла-ва-то берут они за свои  знаменитые протезы, без которых
почти все бобры давно бы сидели на опилочной диете,  а такаЯ диета вон какаЯ
бобрам вреднаЯ - даже люди в телевизоре признают, что неполезнаЯ.
     ‘тарый  •арк  Ћ'Ѓрайен  сморщил  морду.   „вух  его  дочерей  похоронил
покойник. € нельзЯ о  покойнике  сейчас плохое свистеть...  но что ж  о  нем
свистнешь хорошего, сколько теперь дочек ни хвали: покойницы,  - ну, впрочем
и сам Љармоди тоже покойник. Ќикакую жену больше со света не сживет. “строил
покойник,  что  называетсЯ, два  подарка  длЯ  господина •арка, - но об этом
сегоднЯ нельзЯ, потому что  главного подарка господин •арк  все же дождалсЯ:
пережил он этого  синезубого волокиту. € никакой пудости не подкладывал ему,
просто не захотел  ђифей-батюшка на  себе такую  сволочь  носить. Ђ ведь был
соблазн послать ему сладких кедровых орешков,  младшаЯ дочка - самаЯ младшаЯ
из тех двадцати двух,  что замуж за Љармоди из  озера не поплыли - мастерица
такие орешки готовить, жаль, что скрывать  приходитсЯ эдакий великий талант.
“жо-то  она  хорошего  мужа  себе  выберет. ‚сЯ в  покойную  мать,  та  тоже
мастерица была - как знать, сидел бы нынче •арк на фин-ахане  по Љармоди или
не  сидел бы, грыз бы  сладкую  стружку или  не грыз бы, если  б  вовремЯ не
догадалсЯ старухе, ‚еликобобрче прости, в ее ночную  закуску-заначку малость
стрихнину длЯ  защиты от  рифейских  мышей насыпать, -  подводных,  конечно,
мышей, таких не бывает пока что, конечно, но вдруг да будут - все-таки здесь
хоть и Њебии, а ЉиммериЯ как-никак. ‚прочем, это он ей преимущественно за то
стрихнин подсунул, что она ему рога с нынешним покойником наставлЯла.
     Ћднако же  все они, вышеприпомненные, давно покойники, мир праху их, да
и сам •арк -  уже очень не  юноша. „ай ему теперь арбалет  - так промажет  с
десЯти  плывков. Ђ когда-то, было  времЯ, бил в глаз эфу, змею  гремучую,  с
полуверсты - и  господину ’араху в  ’риед  к столу  относил. Ћчень  господин
’арах бывали  довольны, прЯмо у пристани иногда змею съедали, потому как эфа
в Љиммерии  и  очень гремучаЯ, и очень ЯдовитаЯ, а господин ’арах Ядовитость
всегда  весьма высоко ценил. ‡а такую  змею бывали озерной страже Ћ'Ѓрайенов
объЯвлЯемы  с  пристани  благодарности, и  даже переходЯщий  вымпел  "Њедный
‡мий", случалось, им на декаду-другую в любование переходил.
     •арк давно был  на пенсии, с озера выехал, жил у старшей дочери на всем
готовом в хорошем районе  правого ЊебиЯ  и родное Њyрло даже  забывать стал.
•отЯ не очень-то  забудешь отвесную скалу над озером, хатку с запечатанной в
нее  …вропой  -  под  скалой,  и  самого господина графа Џалинского, падучей
звездой летЯщего с горы в середину озера. Ћ'Ѓрайенов тут, на ЊебиЯх, раз-два
и обчелсЯ, род  их  небогатый, но  уважениЯ  добившийсЯ,  ибо  все-таки  они
единственные бобры-воины, кто из других родов, тот и винт в арбалете крутить
не сумеет. Ќу, Љармоди  -  помимо  прочего  - гордЯтсЯ  тем, что они  лучшие
ђифейские  лоцманы.  Њак-ѓрегорам гордитьсЯ  ничем  не  нужно: всех  бобров,
сколько  ни  есть в ђифее от  ѓорЯчих  ‚ерхов до  ђачьего  •олуЯ - две трети
Њак-ѓрегоры.   Џо  последней  переписи,  что  проводилась  велением  архонта
Ђлександры  ѓрек.  Ѓольшую волю баба-человечица  забрала  над  Љиммерией.  “
бобров  такое сплошь да рЯдом - ту  же вдову ЊебиЯ, старуху Љармоди,  веслом
недопобитую  вспомнить можно -  а  у людей,  кажетсЯ, бабьЯ  власть  немалаЯ
редкость. „а и  черт  водЯной  этих людей поймет.  †ивут, молЯсины делают на
продажу, а нет чтобы самим порадеть о  главном:  Ѓоббер Ѓоббера погрыз, либо
же Ѓоббер  Ѓоббера. ‘ам  •арк  считал,  что  правилен первый ответ, но почти
никто с ним не соглашалсЯ; кто считал, что наоборот, а большинство полагало,
что ответа нет вовсе, потому как только найдетсЯ ответ воистину правильный -
тогда-то все самое главное  и начнетсЯ, а все, что до сих пор было - то так,
прозЯбание рачье.  —еловечьей  работы  молЯсины бобры  длЯ  себЯ  не  брали:
Ѓоббер-то, да  и Ѓоббер  тоже -  бобры  как-никак  были, дети  Џервобоббера,
образом и подобием  сотворенного по ‚еликобобру точь в точь, из  донного ила
да из  ‚еликобобрьей мечты. ѓоворили  •арку: стареет  он, раз с утра до ночи
только и  думает  про то - Ѓоббер Ѓоббера, либо  же  Ѓоббер Ѓоббера.  Ђ  что
плохого? ‚овсе  о  главном  нынче  перестала думать  молодежь. Њолодежь, она
простаЯ:  осинку  обглодал,  плотинку заложил,  да  айда  за  юной  бобрихой
потолще. Ќет в нынешней молодежи духовности.
     "Ѓоббер Ѓоббера бесил -  Ѓоббер  Ѓоббера кусил!" - тихонько пробормотал
•арк общепринЯтую фразу. •отЯ на бобриный тонкий слух его бормотальный свист
всем участникам фин-ахана был, конечно, слышен, но никто старика не одернул;
все-таки дважды тесть покойного, да и кто ж не понимает, что старик о пользе
дела радеет. „а и просто радеет, как любой киммерийский бобер с колыбели. Ќо
“кс  Љармоди  как  ближайший  родственник  покойника, решил  вернуть  беседе
благопристойное направление.
     "Ђ что, господин  •арк, мальчик  тот,  которого к графу  Џалинскому  на
Љамень отвели, еще в озеро не прыгает? …сли, конечно, это не тайна клана..."
     ЉакаЯ там тайна клана,  хам краснозубый! ‘ловно не знает,  что •арк уже
четверть декады лет как на  пенсии. ‘ловно не передают ему каждый свист, что
дочери из озерца засылают по доброте душевной. Ќу, пусть получит...
     "Ќет, благородный “кс, еще не прыгает. ѓоворЯт, его к Џалинскому наверх
увели не от убивцев-людей,  а длЯ  постижениЯ наук,  искусств и спокойствиЯ.
ѓоворЯт, его там засахаренными каштанами и вЯлеными бананами  кормЯт,  чтобы
он нашу, бобриную мудрость превзошел. €  учат  его там стрелЯть из арбалета:
по-нашему,  по о'брайеновски.  Љаждые  утро всходит  он  на  вершину главной
башни,  арбалет берет,  стрелу  в  восходЯщее  солнце  пускает -  на восток,
значит,  нам поэтому и не видно, скала заслонЯет. Ђ из-под солнца выныривает
Ѓоббер окаЯнный, стрелу перехватывает, и к себе в камыши прЯчетсЯ, до вечера
под  хвостом тою  стрелою чешет.  Џотому как на роду ему, Ѓобберу окаЯнному,
проклЯтие лежит: железной стрелой в подхвостье ковырЯтьсЯ. Ђ Џалинский новую
стрелу велит камердинеру точить - чтобы завтра наутро мальчик опЯть стрелЯть
мог.  €  вот  как наточит стрелу  такую  быструю, что  Ѓоббер ее поймать  не
сможет, так, значит, угодит стрела в солнце, потаенный пупырь на нем  лопнет
и всЯ тайна наружу выйдет. Ќо вы, благородный “кс, в  том правы, что прыгать
он, мальчик то есть, конечно, будет когда-нибудь. …ще  покойный мне говорил,
-  •арк вспомнил об обычае  поминать покойного, - что человек,  он  когда  в
полную зрелость войдет, начинает непременно со скалы скакать, бегать вверх и
кричать петухом. …сли не прыгает и не кричит - он, значит, еще незрелый. ‚от
как  наши  все  людишки в  Љиммерионе.  Љого  ни возьми  - все  наглые,  все
незрелые".
     Њолодой  племЯнник •арка, “эк Ћ'Ѓрайен тоже  решил вставить свое слово,
он тоже знал озерные сплетни:
     "Ђ говорЯт, мальчик особенный этот - как и сам граф. ѓоворЯт, на лошадь
сЯдет -  и с горы на гору  скачет.  Џотому как будущий царь. € очки ему граф
прописал  особенные: Џалинский  их  на  ночь  ему  проволокой прикрутит,  на
замочек замкнет, а ключ к себе в  тайное место кладет.  Њальчик ночью  спит,
очки он снЯть никак не может, и во  сне все, что ни творитсЯ на свете, сразу
как есть видит.  €  про все заговоры  и  ковы, на  него  наковываемые, таким
значит, образом,  знает  заранее. ’о  есть его убить нельзЯ вообще никогда и
никому".
     "„а, это они умеют..."  - неожиданно свистнул сквозь жвачку €кт. - "Љак
хотЯт,   так   и   делают.   “...уюшки!    “бить    нельзЯ,   видите   ли...
‘енаторы-конгрессмены..."
     "Ћх  уж эти люди!" - подхватил Џэрч.  -  "‚ыдумщики страшные на  пустое
дело, а  еще склочники. Љак где  какаЯ заваруха -  так  везде они. Џокойник,
помню,  очень  их   не  одобрЯл  за  склочность  ихнюю,  за  мелочность,  за
суетливость  и  сутЯжничество. Њонархический строй..." - Џэрч вспомнил,  что
стукачей  и  среди  своих  полно,  и  добавил  -  "Џокойник монархистом  был
истинным.  Ќо  только  чтобы царь  был киммерийского  роду,  вегетарианец  и
бобровой шубы не носил".
     "Ђ он и не носит!" - подал свист Њнух Њак-ѓрегор, вечный участник любых
посиделок, где  стружка  бесплатнаЯ  на  закуску  есть.  "‘вистЯт,  нынешний
император  колошарство скоро запретит и карболкой  под мостами всю  мерзость
равид-мутонскую вымыть велит, с  последующей ссылкой на Њиусы раков пасти. €
не только колошарей сошлет, а  и  вдов со ‘рамной набережной, потому как они
сообщники гнуснЯкам этим. Џусть раков пасут,  пусть Њиусы заново заселЯют. ‚
левом Њиусе вдовы жить  будут, в правом  - ђавид-Њутоны,  а пайка  им  будет
самаЯ что  ни  на есть  препоганаЯ.  ‚ыродка же  этого, ”и,  вовсе  на  цепь
посадЯт,  как  рака  прикуют, да мальчику-царю  в  воспитательных  целЯх  по
тайному телевизору показывать будут, чтобы не очень-то по горам прыгал..." -
Њнух завралсЯ  и  ткнулсЯ носом в  опилки,  наверстываЯ упущенное: сухость в
горле от длинного трепа полагалось угасить хорошей порцией закуски.
     "”и!" - подхватил старый •арк, - "€ рода-то Њутонского всего тринадцать
рыл, баб  не  считаЯ,  осталось,  так  надо  же,  чтоб  среди  них  колошарь
выродилсЯ, собой  торгует, статью  бобрьей, и поди ж ты - уже и не в  бедных
плавает,  уже и счет в “стричном банке, уже и пластиковаЯ карточка за щекой!
ђожу наел - смотреть противно!" •арк потЯнул  лапу за новой горстью  сладких
стружек,  но  тут же оцепенел: лапа уперлась во что-то  небольшое и твердое.
•арк  понЯл:  кто-то  обронил  в  общее кушанье свою слюнЯвую  искусственную
челюсть. •арк  медленно поднЯл  ее  и  показал присутствующим.  Џо  правилам
фин-ахана поминальный вечер был осквернен.
     Џотому  что  поганаЯ  это  примета:  если  примерЯть   на  человеческие
суевериЯ,  то  это примерно  как если  бы кто-нибудь на  похоронах стал бить
зеркала кислыми  Яблоками, подобрав  длЯ  этого тринадцатое  число, пЯтницу,
солнечное затмение - да еще в квашню бы при всех нагадил. „лЯ бобров челюсть
вставнаЯ - предмет в  высшей степени личный и деликатный. •отЯ жить без него
редко кто может, но разговоры на эту тему  - и те вести полагаетсЯ приватно.
Ђ чтоб в публичное кушанье да свою слюнЯвую!..
     ‡апахло скандалом. € самосудом.
     Љто-то  свистнул,  с  очень  вопросительной  интонацией.  Љто-то  глухо
захлопал хвостом по полу. Љто-то мелко-мелко застучал зубами и стал уползать
прочь  от стола.  ‡ато поднЯл  усы от  своего лотка  со  стружкой знаменитый
€кт-†елтобревенщик, покрутил мордой и обнажил  длинные, красные, собственные
- а не протезные - резцы.  Џотом подпрыгнул и  выбросил вперед правую заднюю
лапу, переворачиваЯ лоток.
     - Ќаших бьют! -  не выдержал “кс  Љармоди, но договорить ему  не  дали;
вместо этого его оглушили небольшим, на десерт припрЯтанным, стволом рЯбины.
‘твол оказалсЯ в лапах болтливого Ѓуха, €кт, визжа, как зарезанный, пошел на
него  прЯмо  по столу. Џэрч,  пытаЯсь спасти  родственника, схватил  €кта за
хвост, получил по зубам, - и с ужасом понЯл, что у него в  пасти драгоценный
протез разделЯетсЯ  надвое. Ќо в следующий  миг Џэрч осознал, что терЯть уже
нечего, сплюнул куски протеза, заорал  не  хуже, чем журналист  - и бросилсЯ
ему на спину. †елтобревенщик не дошел до конца стола и под тЯжестью Џэрчевой
туши рухнул прЯмо  на покойника, попыталсЯ удержатьсЯ,  однако  не  смог,  и
единым клубком  вместе с Џэрчем и  трупом обвалилсЯ на престарелого •арка, и
без того уже  оравшего почти по-человечьи. Ѓух, развиваЯ  достигнутый успех,
пошел махать рЯбиновым бревном во все стороны.
     ЏотЯнуло  имеющей  вот-вот  пролитьсЯ  кровью.  ђаздалсЯ дикий вой: так
бобры не  орут,  так  орут  бобрихи.  Ќемногие уползшие к  стенам  участники
фин-ахана  могли  наблюдать,  как  древнЯЯ  седаЯ  бобриха,  невесть  откуда
поЯвившись,  пробралась  на то место,  где  только что  лежал покойник,  и с
гордостью продемонстрировала оторванный от ее черепа шкурЯной лоскут; лоскут
тЯнулсЯ через череп  к уху  и  там,  кажетсЯ, все-таки прикреплЯлсЯ ко всему
остальному;  из-под  лоскута,  однако,  кровь  хлестала  на  стружки,  и  на
покойника,  из-под которого наконец-то выбралсЯ  €кт, тут же бросившись бить
старуху, чьей кровью был залЯпан от носа до хвоста.
     ‚ это времЯ из кладовки вылезла новаЯ морда; „уайрес Љармоди, родной по
сестре племЯнник  покойного и главный наследник его небогатого  имущества, с
утра обожралсЯ ивы и  на первую  половину фин-ахана лег  поспать. ЏонЯв, что
дошло до  драки и  его собственные,  кровные стружки осквернены, он деловито
подпрыгнул  и  горизонтально  влетел в  центр побоища,  свистЯ  при  этом на
совершенно ультразвуковых  частотах. Љак на  грех, старуха, известнаЯ больше
как "распроклЯтаЯ вдова  ЊебиЯ", все  еще не закончила  демонстрировать свою
боевую травму (лоскут шкуры, отодранный от черепа). „уайрес не видел, что за
углом стола, возле штабелЯ с непочатыми стружечными лотками, страшной силищи
бобер Џэнн Њак-ѓрегор смертным боем бьет почетного гостЯ •арка, и того глЯди
приготовит гостЯ к новому фин-ахану; „уайрес не  видел  рыдающих жен у стен,
не вполне  уверенных -  жены  они еще или  уже вдовы, он  видел лишь наглого
€кта,  грозЯщего  кровавыми  зубами,  да  торжествующую  старуху,  которую с
похмельных  глаз не признал  вовсе -  и бросилсЯ  на обоих сразу, принЯв  за
виновных.
     Њежду тем в числе виновных мог быть  кто угодно,  но не они: €кт по сей
день  носил  свои  собственные,  не  вставные зубы,  а вдова  ЊебиЯ Љармоди,
единовластнаЯ  владычица фирмы  "Њебий и  мать",  с  тех времен, как  зубнаЯ
монополиЯ перешла  к ее  семье  от свергнутого  „унстана, ходила на бобровых
променадах вовсе без зубов, демонстрируЯ, что у нее, с одной стороны, нищета
в доме, с другой - что неблагодарные сыновьЯ не имеют ни совести, ни времени
сделать  протез  родной  матери.  —его  ради  она заЯвилась  на  фин-ахан  к
малоуважаемому  покойнику  -  она бы  и сама не  объЯснила, но,  похоже,  ее
заранее  притЯгивал  дух скандала. Ќа  всЯком скандале она  была  первой. …е
всегда били - но при этом даже тот, кто сам бил, вплоть до следующей  драки,
непременно трогательно за ней ухаживал и приносил извинительные подарки,  уж
если не  каштаны и бананы, то  хоть  коробочку  начищенных  заранее кедровых
орешков  - уж по самой малости. Њожет  быть, именно поэтому „уайрес бросилсЯ
сперва  бить ее, а не  €кта;  с другой стороны, €кт решил  придти на  помощь
наследнику покойного, и бросилсЯ лупить старуху с не меньшей силой, - будучи
авансом уже залит ее же кровью.
     —удовищной силы свист сотрЯс трапезную хатки, и все как-то замерли.  Ќа
пороге стоЯл начальник  сил бобриного  самоуправства  ”инн Љармоди,  держа в
отставленной  лапе  символ  своей власти  - ультразвуковой свисток, когда-то
оброненный  камердинером  Џалинского в озеро.  €здавал свисток  звук-команду
"’овсь!". Ќу, и кто этот свисток слышал - готовилсЯ. Ќи к чему хорошему.
     “вы,   почти  любой  фин-ахан  так  и   заканчивалсЯ,  менЯлись  только
действующие лица  и, так сказать, исполнители, - хотЯ пострадавшие почему-то
были чаще всего одни и те же.. Ќо  в этот раз как-то драка превзошла обычные
масштабы. Њатриархов даже  на  пьЯных  посиделках  все-таки  редко  бьют.  Ђ
побитой оказалась  сама госпожа вдова ЊебиЯ!  Ђ ее и так уже который  раз...
под укоризну подводЯт!.. Ћна ведь и от людей... страдание  принЯла! ”инн был
настроен серьезно - и не  собиралсЯ  спускать никому  и  ничего.  ђазве  что
шкуру. •отЯ бы фигурально.
     €з-под стола высунул голову вдребезги пьЯный Њнух.
     "Ђ ишшо свисс-тЯт... что  на постоЯнный выезд в место жительство старик
€зраиль с ‹исьего хвоста издаст большое запрещение..."
     "ќтого - сразу в вытрезвитель", - скомандовал ”инн, и обстановка сильно
разрЯдилась. „южие силы самоуправства быстро раскидали кучи побитых  на тех,
которых  в больницу, на тех, которых в ЉЏ‡  и на тех,  которых  на кладбище.
„аже как-то странно, что  в  эту последнюю категорию попал один-единственный
покойный  Љармоди,  на  чей  фин-ахан  перепившиесЯ  и  передравшиесЯ  гости
изначально собрались.  ”инн велел собрать традиционных двенадцать свидетелей
того,  что покойный был вполне покоен еще до драки, проследил, чтобы старуху
вдову  направили  в больницу первой, первым  же  в ЉЏ‡  был  отправлен,  как
обычно, €кт - выпустЯт через  двое суток,  ну и смеху будет в  репортажах...
ЌесостоЯвшиесЯ  вдовы  сквозь слезы,  сортируЯ  мужей, заранее хихикали  над
любимым чтивом. ’олько покойника никто трогать не торопилсЯ.
     “ дальнего  конца  стола, не причисленный ни к  одной из трех печальных
категорий, сидел весь избитый и ничего  не понимающий „уайрес. Џередний зуб,
свой,  природный,  красный,  ему в  драке  кто-то высадил-таки.  „ержа  этот
несчастный зуб в  одной лапе, „уайрес бессмысленно переводил глаза с него на
половинку драгоценного  протеза работы мастера „унстана - из-за которого всЯ
драка и случилась. Џротез был поломан только что, но принадлежал  - горе ты,
горе!  - покойному Љармоди, чей фин-ахан  так похабно осквернило обнаружение
этой полудрагоценной вещи в лотке с Ясеневой стружкой.
     Џолудрагоценной потому,  что протез  был  разломлен точно  пополам. ’ут
горестные размышлениЯ „уайреса были прерваны:  кто-то дергал его под  столом
за шерсть на ноге.  „уайрес, которому внезапно все стало как-то безразлично,
помог вылезти оттуда чудом уцелевшему в драке господину •арку Ћ'Ѓрайену. ’от
отрЯхнулсЯ, забрал у  „уайреса обе половинки протеза, покачал ими в воздухе,
ударил друг о друга. ‚  глазах старика зажглись  огоньки, он  пошел  крутить
половинками  протеза в  воздухе. ’ихое присвистывание его раздавалось на всю
опустевшую хатку:
     - Ѓоббер, Ѓоббер, где ж ты был? Ѓоббер Ѓоббера... добыл!
     Ћтчего-то „уайресу показалось,  что покойник в такт Ћ'Ѓрайенову радению
шевельнул  хвостом  и тоже что-то забормотал.  € лишь тогда низошло на  него
блаженное забвение, и он рухнул под стол,  откуда  только что вытащил дважды
тестЯ покойного Љармоди. Ђ господина •арка от радениЯ, впервые,  быть может,
осуществлЯемого с помощью расколотого  пополам  зубного протеза, -  оторвать
уже ничто не могло.
     Ћн-то знал, что именно Ѓоббер - Ѓоббера.
     € в рожу плюнуть тому, кто скажет, что наоборот.


        28

     <i>€ он понЯл, что это  был сон пальмы, о которую он  опиралсЯ. Ћна видела
во сне воду.</i>
     Њилорад Џавич.
     •азарский словарь. ‡еленаЯ книга.

     ‘траннаЯ погода стоЯла нынешним летом в Љиммерии: ни жарко, ни холодно,
ни дождЯ, ни сухости, ни ветра, ни безветриЯ, - и так уже четвертый месЯц. Ђ
между тем и телевидение, и захожие офени  единым гласом повествовали, что на
‚нешней ђуси во  всех ее нынешних  несусветных границах стоит свирепаЯ жара,
засуха угрожает  лесам  и полЯм,  народ  даже ропщет: отчего государь  такую
погоду вообще допустил.  ‹ишь над Љиммерией - вероЯтно,  обычными стараниЯми
‚еликого ‡меЯ - лежал плотный, хоть и нетолстый облачный слой. Џосевы ЯчменЯ
вроде вымахали как обычно. ЃокрЯника на левом берегу ђифеЯ налилась соками и
почти уже готова была к сбору: тоже как  обычно. „а  и раки на Њиусах - хотЯ
месЯц все еще был с буквой "ю" - выглЯдели соблазнительно, - по крайней мере
так  сообщал "‚ечерний Љиммерион",  под  страхом превращениЯ в  еженедельник
дутых  сенсаций со времен  водворениЯ  в  архонты Ђлександры  ѓрек более  не
устраивавший.
     ѓоворили, что жара даже на ЂлЯске, а хорошаЯ погода -  кроме Љиммерии -
только  и  есть,  что в  одном каком-то  отдельно взЯтом  латиноамериканском
государстве,  название   которого  произносить   -  Язык  сломаешь,   не  то
Љетцалькоатль, не то ‘альварсан, в  общем - в  одном только.  ‚  государстве
этом с  помощью патагонских гастарбайтеров спешно  выжигали тамошнюю колючую
степь, что называетсЯ каатинга, и засевали гречихой - чтобы было что послать
в виде безвозмездного дара гражданам ђоссийской империи. ѓречку (и Ядрицу, и
продел), да  и мед, и воск,  и прополис:  все это нынешним годом в ђоссии не
уродилось,  - а  в Љиммерии не росло отроду, да и пчел  в  заводе мало было.
Ћфени очень дешево  таскали  в город не  только  особо  необходимую  в  иные
праздники гречку, но и зело потребный сахар-песок, а где они его брали - кто
ж спросит. €звестно, впрочем, что пользователи молЯсин во ‚нешней ђуси - все
до  единого  сладкоежки. Ќу, видать,  избытки у  них, либо еще  что: словом,
какаЯ разница, лишь бы сахар  не пропадал, шоколад  тоже,  а всего важней  -
вЯленые бананы да засахаренные каштаны.
     ѓликериЯ, превратившаЯсЯ в очень уважаемую городом даму с тех пор,  как
дедушка ђоман прежнего архонта поверг - а это уж когда-а-а было! - "‚ечерний
Љиммерион", как  и раньше, читала от  строчки до строчки, надеЯсь найти хоть
какие-нибудь  сообщениЯ  о  ‘аксонской  набережной,  глЯдишь,  и  про их дом
напишут что-нибудь, а ведь возможно и такое, что напишут даже лично про нее,
- ну,  хотЯ бы  упомЯнут, например,  так: "...и  другие уважаемые граждане".
џсно же, что это про нее, про ѓликерию ЉасьЯновну Џодселенцеву.
     „еда  ђомана,  благополучно  доживавшего  девЯтую киммерийскую  декаду,
поминали  в газете часто. Џреимущественно как образец гражданского мужества,
-  но  иной  раз и  как  выдающегосЯ  мастера,  резчика-родонитчика,  равных
которому  не  рождаетсЯ и в декаду  декад: ежели по заумному  говорить, то в
гросс лет, а  ежели по-древлесоветски, то  в двенадцатью  двенадцать,  стало
быть, в сто сорок четыре года. –арь  в нынешнем году, от коронации начислЯЯ,
правил тоже  ровно киммерийскую декаду  лет, - но это еще до  ноЯбрЯ  дожить
надо, тогда и отпразднуем. „ругого деда, ”едора Љузьмича, не поминали  вовсе
(иначе как в форме "другие уважаемые лица") - он специально с новым архонтом
договорилсЯ, чтоб не было  этого баловства. „ругих  жильцов - кого  как.  „а
что-то и  мало  их нынче стало,  не считаЯ  почти  уж досидевших свой срок в
подвале  рабов.  ’ри  некиммерийских  женщины,  регулЯрно  заходивший в  дом
академик,  гипофет  ‚еденей, да все времЯ  сбегавший от сбежавшей  жены  его
младший брат, первый  по силе на весь Љиммерион молодой богатырь ‚арфоломей,
еще  соседи-художники  -  вот  и  все, кого  могли  в "‚ечернем  Љиммерионе"
поименовать "другими уважаемыми лицами", сообщаЯ что-нибудь о том, например,
какаЯ  великаЯ новость случилась на ‘аксонской:  старец  ђоман  Џодселенцев,
много  лет  раскладывавший в четыре руки  пасьЯнсы со своим старинным другом
(никогда  не  называемым по имени), сменил, оказываетсЯ  жанр: теперь они  с
другом день и ночь режутсЯ в "гусарика", в преферанс на двоих - и не  только
очень этим своим  занЯтием довольны, но и другим весьма это самое  занЯтие в
ветхие  годы  рекомендуют. "„ругие  уважаемые  лица", проживающие в  доме на
‘аксонской,  ничего не  имеют  против. Ќу Ясно же,  что  речь идет в  первую
очередь о ѓликерии ЉасьЯновне!
     "Ќа  сладкое" ѓликериЯ  оставлЯла себе разделы  городской  хроники -  и
объЯвлениЯ.
     "‡акончилсЯ  двухмесЯчный  конкурс  на   соискание   почетного   званиЯ
мастера-гирудопастуха, Љак  и  в прошлом квартале,  все соискатели потерпели
сокрушительное фиаско".
     "‘праважен  на почетный покой  еще один заслуженный  офенЯ. €звестный в
нашем  городе  и  по  всей  Љамаринской  до  Љимр  и  ЂрЯсина  офенЯ  Ђлешка
ЃеспамЯтный в присутствии Њалого Ћфенского ‘хода поставил по  данному  обету
пудовые свечи  ко всем  семи  киммерийским церквЯм Џараскевы-ЏЯтницы,  после
чего  упомЯнутый   Ђлешка   навеки  удалилсЯ  в  монастырь   ‘вЯтого  „авида
ђифейского".
     "…женедельнаЯ  драка, имевшаЯ  место на  Џетров „оме в минувшую субботу
между мастером-банщиком,  мозолистом высшей квалификации ”илимоном кандыбой
и  небезызвестной  вдовой Џерепетуей  ‡емлЯнико при  участии  небезызвестной
вдовы Ђнастасии Ђртезианской, также  действительной  членшей гильдии вдов, в
очередной  раз завершилась  бегством мастера кандыбы на ‚итковские ‚ыселки.
Џо  ходу  погони  на  этот  раз  Ђ.Ђртезианской,  впрочем,  удалось  срезать
мозолисту обе  подметки.  Џ.‡емлЯнико  лишила  мастера некоторой  части  его
выходной  прически.  Њастер -  в свою очередь -  достиг ‚итковских ‚ыселок с
тремЯ  рукавами в  рюшах  и  одною серебрЯною серьгою, каковые и возложил  в
воскресенье  на ‡емле  ‘вЯтого  ‚итта  к  могиле своего пращура,  известного
кандыбы Џрепотешного".
     ќту новость ѓликериЯ читала уже в тысЯчный, наверное, раз. Ѓежал с полЯ
боЯ каждый раз именно кандыба, но предметы обдирались друг с друга разные -
и потому  было интересно. •роника кончалась, и со вздохом ѓликериЯ  начинала
читать объЯвлениЯ.
     "Џозавчера   в  девЯтнадцать  часов  двадцать   три   минуты  в  районе
Ћткрытопереломного проезда утерЯна шлЯпа: женскаЯ, в мелкую зеленую и желтую
клетку с двумЯ белыми  перьЯми и белою же подкладкой. Ќашедшего убедительнаЯ
просьба сообщить за вознаграждение местонахождение перьев."
     ѓликериЯ задумалась,  потому как до Ћткрытопереломного от  ‘аксонской -
ста  аршин не  будет.  “ж  не съела  ли  эта шлЯпу  коза Ћхромеишна ЊладшаЯ,
сменившаЯ на дворе Џодселенцева Ћхромеишну ‘таршую, Џророчицу? „олго прожила
старуха, однако, и день смерти своей точно предблеЯла. †аль, по-козьи никто,
даже Ќинель, не понимал  ни бе ни ме. Ђ то бы знал про все заранее. „аже про
перьЯ.
     Ђ  нынешнЯЯ Ћхромеишна  дурой была.  € хотЯ росла  у нее борода,  как у
козла, жесткаЯ и противнаЯ, хотЯ  пахло от нее  именно козлом,  хотЯ один ее
рог  завивалсЯ направо,  а другой  налево, и  даже  Ќинель,  присмотревшись,
увидела,  что три копыта у  этой Ћхромеишны женские, а четвертое  - мужское,
хотЯ  питалась  она одною лишь  рифейскою чечевицей с югославской  приправой
"вегета", и больше есть ничего не могла, - все  равно будущего предсказывать
не умела.
     ЋбЯзанностей по дому, кроме добровольных, у  ѓликерии  давно никаких не
было.  „онЯ  с  Ќинухой  управлЯлись  и  с бабьими  делами,  и за  стариками
присматривали, а что из мужских  дел - так то  либо  рабы  в подполе делали,
либо Ѓасилей-художник заходил и помогал. „ела у супругов давно и очень резко
пошли в  гору; на очереди за "обманками" хоть кисти ЃасилеЯ, хоть кисти ‚еры
стоЯл весь состоЯтельный Љиммерион; в гостиных теперь непременно висела хоть
одна,  хоть  маленькаЯ  их  картинка:  лимон, к примеру,  на  початой колоде
игральных карт, притом  и лимон тоже початый, чистить его начали,  и на краю
корочки  -  муха  небольшаЯ. €ли  же  портрет  хозЯина в  древнекиммерийском
костюме,  у которого  воротник эдакими зубчиками. €ли пейзаж с ‡емли ‘вЯтого
‚итта. ‚се,  конечно,  недешево -  но и  никак не дорого,  потому что дорого
супруги  брать  не соглашались. Ћттого к  ним очередь и  стоЯла. Ђ еще часть
картин  откупала   ЉиммерийскаЯ  государственнаЯ   картиннаЯ  галереЯ  имени
царствующего  государЯ.  ѓалереЯ  была  при  Љиммерийской академии наук,  на
острове Џетров  „ом, и пожизненным ее директором состоЯл президент Ђкадемии,
академик ѓаспар ерош.
     „ень был июльский  и  при этом  пасмурный.  Њельком  глЯнув  в  окно на
набережную, ѓликериЯ заметила, что  у парапета  стоит  и  смотрит  на  ‡емлю
‘вЯтого ‚итта человек, которого всЯ ЉиммериЯ узнавала за версту:  вот именно
этот самый единственный на всю  Љиммерию  академик.  —еловек хороший,  пусть
себе  стоит,  чистым   речным  воздухом  дышит.  •отЯ  с  ‡емли,  бывает,  и
банно-прачечные  запахи  долетают,  но  чаще  пахнет  просто  речной  водой.
ЏоглЯдела ѓликериЯ  на спину академика  и пошла к телевизору.  Љаналов нынче
вон сколько, можно выбрать себе длЯ созерцаниЯ.
     ѓаспар  стоЯл,  положив  на  парапет   пачку   авторских   экземплЯров,
полученных в  типографии  на  острове  ‡ачиннаЯ  Љемь,  в  сотне  саженей от
епископального  собора ‹укерьи Љиммерийской. "‡анимательнаЯ  ЉиммериЯ" вышла
на этот раз седьмым, очень сильно расширенным изданием, с цветными вклейками
и в твердом переплете, что, конечно, весьма замедлило ее выпуск: типографиЯ,
согласно решению кого-то из архонтов конца девЯтнадцатого века, работала без
помощи электричества,  как мельница  -  на  лошадиной тЯге. „ва пары угрюмых
меринов киммерийской породы  безнадежно ходили  по кругу, круг вращалсЯ  - и
через привод давал силу допотопным печатным станкам, типографию  оснащавшим.
…сли  не считать типографской  краски  и кое-каких  переплетных  материалов,
книги  в Љиммерии печатались совершенно чистые  экологически. ‘лава ‹укерье,
чей  собор  был в двух шагах  от типографии,  что  епископ Ђполлос  хотЯ  бы
освещение  разрешил печатникам провести электрическое, хотЯ нынешними белыми
ночами  было это не  столь  и важно. Ђ все-таки грело сердце ѓаспара,  что в
традиционной  двенадцатой  корректуре  книги не  смог  он  найти  не  единой
опечатки,  - не считаЯ того,  что его  имЯ на  титульном листе было написано
через "о". ‡абавно: в Љиммерии слова растЯгивают,  говорЯт напевно и долго -
а тут присадили ему в имЯ говор "володимирский".
     ‚ позапрошлом  году ѓаспар отпраздновал свои пЯть декад -  с этого днЯ,
по общероссийским законам,  пошла  ему  какаЯ-то  пенсиЯ, вне зависимости от
того,  работал  он или нет. Џенсию  забирала жена,  и дальнейшаЯ судьба этих
небольших денег была ѓаспару совершенно неизвестна и неинтересна. Ћн как был
Џрезидентом Ђкадемии Љиммерийских наук - так и осталсЯ, и  жалованье при нем
прежнее. ‚прочем, жалованье забирала жена, и дальнейшаЯ судьба этих довольно
больших денег тоже находилась  целиком под ее  контролем. ѓаспару нужны были
только карманные деньги на трамвай и случайные расходы.  ‡а  наличием в  его
карманах  этих  весьма  и весьма  небольших  денег строго  следила  жена - и
ѓаспара  совершенно  не интересовало, откуда  эти деньги берутсЯ. ѓаспар был
всецело человеком науки и только науки - хотЯ и киммерийцем до мозга костей.
     ѓаспар  отдыхал:  путь  от типографии  до  академии, да еще  с  тЯжелым
пакетом, был длЯ него нынче  не так уж и  легок. Ћн  смотрел сквозь тронутые
сединой ресницы  на запад, на южную, банную оконечность ‡емли ‘вЯтого ‚итта,
-  и дальше  в  зарифейскую,  клюквенную даль,  где  уже в  невидимой  дымке
скрывалась непереходимаЯ граница Љиммерии, ‘вилеватаЯ ’ропка, спина ‚еликого
‡меЯ.  Џейзаж был  знаком  ѓаспару лучше,  чем  собственные  пЯть  загадочно
длинных, киммерийских пальцев. ‚еки ѓаспара постепенно смежались, слипались,
и  по   привычке  немедленно  начинали  обострЯтьсЯ  другие  чувства:  слух,
осЯзание, особенно же обонЯние. €  внезапно, в какой-то миг грань реальности
разорвалась, и  ѓаспар учуЯл запахи, которых  не чуЯл  никогда -  и чуЯть не
мог; следом послышались столь же неведомые звуки, и незнакомый воздух хлынул
к  нему в легкие.