 ђождеством и  желает вам  большого  здоровьЯ,  счастьЯ,
успехов в работе и личной жизни.
     џпонец замолк.
     - џ слушаю, џмагути-сан.
     -  ќто все,  господин  генерал. Џредиктор “оллас  удалилсЯ из  пределов
слышимости.  џ  не могу  тревожить его насильно,  он  один  из  посвЯщенных.
Ќадеюсь, что не слишком вас обеспокоил.
     ѓенерал  посмотрел на закрывающуюсЯ за Японцем дверь и вздохнул.  „верь
выходила на запад, туда, где лежал рай будды Ђмитабы. Ћх, как далеко было до
него нынче! ѓенерал залпом выпил холодный кофе.


        16
     <i>Ћн получил то, чего так страстно желал и к чему так долго стремилсЯ, и,
может быть, нет на свете большего счастьЯ.</I>
     •.‹. ЃЋђ•…‘. „ђ“ѓЂџ ‘Њ…ђ’њ

     ђоковые одиннадцать часов снова нанесли партии почти непоправимый урон:
братьЯ  ’качевы   исчезли  в  направлении  магазина,  а  поскольку  дни  шли
предпраздничные,  скоро ждать их назад не приходилось.  ’ак что, даже считаЯ
пришлого  Џетра ѓерасимовича, да еще  Ѓорис Ѓорисович,  гадина с трубкой, да
еще сам ‘тепан, партиЯ не составлЯлась,  а  играть в домино втроем серьезный
человек  не  станет.  Џришлось  звать  к  столу  дворника,  рожу  китайскую.
‚ообще-то  в обычных дворах  конец  декабрЯ, когда чуть не минус двадцать на
дворе, холодрыга  дай Ѓог, домино не бывает. Ќо во дворе ‘тепана был особый,
возле котельной, закут, который доминошникам в холодное времЯ служил верой и
правдой. ‹юбой другой дворник, конечно, занЯл бы его под жилье, не ютилсЯ бы
в  неотапливаемой конуре. Ќо этой китайской  роже холод, видать, был в самый
цвет:  тренируютсЯ они, что ли, на  тот случай,  если мы, забздев, им ‘ибирь
отдадим по самый “рал?
     ‚ообще-то ‘тепан зиму меньше любил, чем там лето  какое-нибудь. ‹етом к
домино  человек  двадцать  выходит,  а  то  и  более,  все люди  интересные,
оборонного  значениЯ  многие,  а  кто не оборонные,  у  тех все  равно много
важного можно узнать. Ћсобенно кто  радио вражеское слушает. ќти сведениЯ уж
точно полагалось  вбирать в оба уха, ничего не упускать. ‚ простоте душевной
‘тепан полагал,  что в Њаньчжурии,  конечно же, об  этих передачах ничего не
знают, не слыхать их там, либо же русского Языка не  понимают, только один у
них  переводчик  там  есть,  чтобы  его,  ‘тепана,  письма  переводить,  как
документы самой первой важности, - ‘тепан даже внешне его  себе представлЯл,
древний-древний  такой  старец, лебединое перо  в  тушь  макает,  письменами
перелагает новости  длЯ  императора лично. ‚ свое  времЯ кто бы, к  примеру,
доложил  императору о  факте  обмена  врага народа писателЯ  Џушечникова  на
стратегически   важную,    оборонного   значениЯ    статую,   могущую   быть
использованной  также  и  в  наступательных  целЯх.  „аже  •уан,  когда  это
‘тепаново письмо переводил, был  потрЯсен: статуЯ,  в оборонных,  -  куда ни
шло,  но  в наступательных - такого даже в Љитае пока  не  умеют. Ђ ведь про
Џушечникова ‘тепан и знать бы  не знал, ежели  бы  Ѓорис Ѓорисович эти самые
голоса вражьи не слушал день и  ночь. € случалось так, что  передача "ѓолоса
Ђмерики",  миновав  сперва этап  дурного  перевода на  русский Язык,  затем,
изувеченнаЯ глушилками, фильтровалась  через  проспиртованные  мозги  Ѓориса
Ѓорисовича,  доходила до  безумного сознаниЯ ‘тепана, а затем, обретЯ полную
неузнаваемость в  переводе на бурЯтский Язык, докатывалась до  Џекина. Ќу, а
там, видимо, делали выводы, и даже иной раз далеко идущие.
     Ќикогда   в  молодости   не   думал  ‘тепан,  что   можно   жить  такой
содержательной  жизнью. ‘только интересных вещей,  сколько теперь он узнавал
ежедневно, не знал  даже, наверное,  самый культурный  человек из тех, с кем
‘тепан в  жизни был  знаком. Ѓыл это врач один,  тоже из зеков, он трупы все
резал, проверЯл, чтобы никого из покойников  непотрошеным не похоронили, - а
сам ‘тепан  при нем  на  подхвате числилсЯ,  рабочим  при морге  кантовалсЯ.
Ћчень,  помнитсЯ, хорошо этот самый врач  про Њаньчжурию рассказывал. €ли не
про Њаньчжурию,  а про  то, как  музыка играет, но все равно  за  душу очень
брало. „аже теперь, как  вспомнитсЯ - так сразу и хочетсЯ все отдать за дело
победы Њаньчжурии. Ќад всеми. ‡вали врача, помнитсЯ,  ”еликс ќдмундович. €ли
ќдмунд ”еликсович? Ќет, не вспомнить.  „а  и к чему  это сейчас?  ‘ейчас  за
пришлым  этим самым смотреть надо, за  Џетром ѓерасимовичем. Ќа кого  сейчас
еще донос напишешь, когда партиЯ в ущербе таком?
     Џерво-наперво: еврей  он,  не  иначе.  Џо всему  видать:  во-первых,  с
бакенбардами. ‚о-вторых - в домино играть ни хрена не умеет, лучше с ним как
с напарником не садитьсЯ.  ‚-третьих, самое важное: всЯких  оборонных  вещей
знает до  фига. € про  блЯдей  как  рассказывает!  џсно, еврей. € еще  одно:
стакан  в кармане носит.  Ђ  ведь не  пьет, - на  хрена и  ему тогда стакан?
‘тало-ть, не только  еврей  он,  а и шпион. "Ќадо и  мне  стакан носить тоже
тогда!" -  окончательно  решил ‘тепан и  с  треском врубил на стол  "сильную
кость"  - дубль "пЯть-пЯть". „ворник,  ход которого  был  дальше  по  кругу,
безропотно  и очень  тихо положил к ней вЯлые  "пЯть-один". Ѓорис  Ѓорисович
молодецки  хрЯснул  по  столу  "пЯть-три".  Ќу,  и  шпион Џетр  ѓерасимович,
понЯтное  дело,  не  упустил случаЯ зарубить ход своему  партнеру, дворнику.
Ќет, уж  лучше  бы и не  играл вовсе! ’акого не  только  в  напарниках иметь
страшно, с таким лучше вообще в одну партию не лезть!
     ‘тепан раздражалсЯ, не понимаЯ причины,  -  она же была проста: сегоднЯ
Џетр ѓерасимович, старик  с  неопрЯтными  бакенбардами,  против  обыкновениЯ
почти  все времЯ  молчал. € зорко поглЯдывал в полуподвальное  окошко - ждал
кого-то. ђампаль и вправду ждал поЯвлениЯ  ‘офьи.  ‘ тех пор, как надежда на
ее отречение  рухнула, почти  единственным делом, которое держало оборотнЯ в
‘вердловске, был присмотр за неистовой царевной, подслушивание ее телефонных
разговоров,  собирание  прЯмых и косвенных компрометирующих  данных,  - надо
сказать, не совсем безуспешное, - ну, и  присутствие "на случай пресечениЯ":
поведи себЯ ‘офьЯ совсем уж нехорошо, ђампаль мог ей  доказать, что  это она
сама себе морду набить так вот запросто может, а, скажем, уссурийскому тигру
морду бить будет уже труднее. Џомимо ‘офьи, ђампаль слегка присматривал и за
Њихаилом. Љасательно этого последнего, в основном полагалось следить лишь за
тем, припретсЯ  он к  запертой романовской квартире, уже совершенно  пустой,
или  нет. Џока что его там видно не было.  „а и вообще видно его  было почти
только  у винного  отдела  того самого магазина,  где  ђампаль  его  впервые
встретил:  к местожительству Њихаила, видать, ближе  удобной винной точки не
было.
     “же трижды посылал ђампаль сводки в  Њоскву, оттуда  они шли дальше, но
покамест сомневалсЯ, что в Њоскву ему требуетсЯ отбыть именно тогда, когда в
туманных  выражениЯх  предсказал  ван  ‹еннеп,  а  именно  завтра,  двадцать
седьмого декабрЯ. Ћн уже знал, какие приключениЯ  выпали  на долю его коллег
по работе в эти рождественские дни, знал и то, что большого смеха его опорос
в  штате Љолорадо не вызвал, скорей слезы. ‘тарик-оборотень Ћуэн, тот самый,
что еще в сорок третьем вместо известно кого в  ’егеран ездил, а  потом  и в
џлту, осрамилсЯ куда как хуже. ‘обираЯсь, в нарушение пункта договора о том,
что на все  времЯ службы у оборотнЯ  никаких  личных  мыслей и вообще личной
жизни  нет, и  в особенности не имеет права оборотень оборачиватьсЯ кем-либо
без  служебного  предписаниЯ,  стал  Ћуэн  небольшой  собачкой,  -  хотел  к
правнукам в „енвер перед ђождеством наведатьсЯ, - и  сразу оказалсЯ при куче
подросших, двухмесЯчных щенков, ибо собачьЯ беременность - всего два месЯца,
у старика, ставшего  женской особью,  месЯцев этих было  уже четыре,  вот  и
перепрыгнул  он  через сам  факт  щенениЯ, попал в положение,  когда  уже не
только поздно делать аборт, но даже  щенков топить поздно. „ругого пути, как
на пенсию, у старика теперь не было,  а  из  его отпрысков полковник Њэрчент
собиралсЯ  воспитать  что-то  наподобие  советских  служебно-бродЯчих;  даже
“правление  Ќациональной  Ѓезопасности  признавало,  что здесь  ‘оветы  ушли
далеко  вперед, что сдавать позиции  не следует даже  в этом пункте. ќто  уж
счастье такое  ђампалю выпало: угодил он на самый момент опороса. ‘трашно  и
подумать, что  было бы, если  бы  он превратилсЯ в свинью  не на земле,  а в
воздухе, и  притом несколькими часами позже - украинское Џолесье принЯло  бы
на  себЯ  первый  в  мире  поросЯчий  дождь,  а мамаша  (папаша)  безутешнаЯ
(безутешный)  рвала  бы  на  себе, рыдаЯ,  парашютные  стропы...  ѓде-то они
теперь,  поросЯтки?  ’ут  ђампаль резко оборвал  ход своих  мыслей:  об этом
думать ему было запрещено. ђампаль был переутомлен  до  последней степени, и
пельмени тоже надоели.
     ’олько сегоднЯ забрезжила длЯ ђампалЯ надежда. ‘офьЯ ѓлущенко заЯвила в
телефонном  разговоре  с   дЯдей,  что  едет  недельки  на   три  в  Њоскву,
проветритьсЯ,  чистого воздуху глотнуть, а то, мол, совсем закисла в здешней
дыре.  „ЯдЯ сразу предложил ей  кучу адресов, пушкинистов из его семинара  в
основном, которые в столице  в  немалые  люди вышли. Ѓилет на поезд у  ‘офьи
оказалсЯ на завтра (о-лЯ-лЯ! - охнул ђампаль, когда она успела его взЯть?  -
нет,  он  определенно  переутомилсЯ,  мажет  на  каждом  шагу),  а   сегоднЯ
собиралась  зайти попрощатьсЯ.  ‡аодно и московские  адреса взЯть. €  книжки
отдать,  - на другом  конце  провода  дЯдЯ  ‘оломон облегченно  перевел дух,
судьба книг его уже беспокоила.
     „оиграли. ђампаль с китайцем  продулись в пух и  прах,  и с облегчением
отвалились  от  стола,  подошли  кое-какие  старики  им на  смену,  а  ‘офьЯ
протопала  чеканным солдатским шагом по  двору, поднЯлась к дЯде, провела  у
него  десЯть минут и ушла  опЯть, так что ђампалю  делать здесь  было больше
нечего. Ђ  •уан и  вообще торопилсЯ  куда-то. ’ак  или иначе, ђампаль  желал
немедленно  испросить  у –ентра разрешениЯ  на немедленное отбытие вслед  за
‘офьей,  ѓосподь  с ним, с  капитаном,  никаких ђомановых в  ‘вердловске как
будто  больше нет,  так  что пусть пасетсЯ на здешних тощих нивах,  пока  не
оборзеет. ‘пособ  немедленной  свЯзи был у  ђампалЯ, как и у  „жеймса, всего
один. Ђ за средством к этому способу полагалось идти в винный отдел. Џричем,
по предпраздничному  времени,  отстоЯть  приличную очередь.  ђампаль  сквозь
карман пальто погладил заветный стакан и пошел к магазину. ‘тепан послал ему
вслед злобный  взглЯд:  сообщить  нынче  в  Њаньчжурию оказалось  решительно
нечего.
     Ћчередь  высовывалась  из битком  набитого  винного  отдела  метров  на
двадцать,  тЯжело,  уже отчасти  опохмеленно,  дышала,  топала,  согреваЯсь,
сплетничала, бурчала и молчала  одновременно, а над ней висело густое облако
пара вместе с отборными,  хотЯ  и однообразными матюгами. Ћчередь жаждала по
четыре  двенадцать,  не хотела, хотЯ  в принципе и была  согласна, по четыре
шестьдесЯт  две,  уж тем  более  в гробу  видала по  девЯть, а также  добрым
матерным словом вспоминала по три шестьдесЯт две, два восемьдесЯт семь и еще
что-то  совсем давнее; ждала в скором будущем по пЯть с чем-нибудь и даже по
шесть с чем-нибудь, но за последнее сосед немедленно желал говорившему типун
на Язык и даже что  похуже. ‚озле хвоста  очереди топтались одинокие, быстро
находили  второго  и  нелишнего  при  нынешней цене третьего, скидывались  и
вступали в общие рЯды.
     - ‘лышь, дед, будешь третьим?  - окликнули ђампалЯ, но он гордо  мотнул
головой.  ‚одки ему  вообще по понЯтным  причинам было  нельзЯ, он собиралсЯ
пить  какой-нибудь здешний псевдовермут или  псевдопортвейн,  а это  ж  и на
одного бутылки мало, очень уж холодно. „а и стакан свой ссужать ђампалю было
неприЯтно, далеко не  все русские обычаи  он принимал  безоговорочно. ’ак  и
встал в очередь в печальном одиночестве. Љ тому  времени, как по сантиметру,
по  два перемещаЯсь, вдвинулсЯ ђампаль в магазинные двери, на часах было уже
почти полпервого, времЯ длЯ длинной очереди и роковое, и чреватое. Ћкрестные
разговоры до сознаниЯ ђампалЯ почти  не  долетали, но диалог за  его  спиной
вдруг перешел на тему, длЯ него даже слишком близкую. ђампаль насторожилсЯ.
     -  ‚от, значит,  и стрелЯли-то их зрЯ.  Ќи к чему их стрелЯли,  значит.
‘трелЯли, а они, оказываетсЯ, незаконные были.  Ђ законные были попрЯтанные,
хотЯ из них тоже  кого-то пострелЯли.  Ќо  попрЯтанных  оказалось много,  ой
много! Ћдин даже в президенты вышел где-то в Ђфрике.
     - Ќе  в Ђфрике, а в Ђмерике. “ него там хунта, военщина то есть, и  они
сардины нам продают. „очка в пайке как раз банку  получила, откроем на Ќовый
год. •орошие,  небось, сардины,  при царе плохого не  делали.  €  недорогие,
дешевле наших.
     - Ќу, ты даешь. Љакие ж нам сардины от них, если он за царЯ стоит? ‘ам,
значит, в  цари хочет  к нам? •рена с два ему этот престол  дали, отношениЯ,
теперь, небось, рвать с ним будем, а нам теперь хрена с два сардины дадут, а
жалко, закуска, небось, годЯщаЯ.
     - Ќет, Я все-таки не понимаю. Љак так: боролись, свергали,  забыли уже,
что царь когда-то был, а теперь весь мир говорит, что у нас  законный есть и
никакого  другого  быть не должно.  „а как  такое  допускают? џ бы на  месте
нашего правительства взЯл бы бомбу да и бросил на все их радиостанции сразу,
чтоб думали, прежде чем говорить. ќто  ж надо, говорЯт, забастовки у  нас  и
демонстрации, русские люди, мол, все как один требуют. Ђ ты хоть одну видел?
Ђ  мы как  в  рот воды набрали, не  опровергаем  даже. Ќет, Я точно в газету
напишу,  спрошу, почему мы западной  пропаганде  ответа не даем? Ђ мы вместо
этого  за  одну  ночь,  видал,   дом,  где  Ќиколашку  шлепнули,  снесли  да
заасфальтировали, словно так и было место голое, видал?
     - „а он же незаконный был, потому и заасфальтировали...
     ‚ разговор  включилсЯ  третий  голос,  весьма  и  весьма  знакомый.  Ќе
оборачиваЯсь - и ни во  что не превращаЯсь - понЯл ђампаль,  что алкогольнаЯ
нужда настигает иной раз капитанов ЉѓЃ и в ‘вердловске.
     -  Њало мы их давили, вот что! џ бы, дай мне роднаЯ  наша  партиЯ волю,
всех  этих  ђомановых-недобитков к стенке  по второму разу  поставил. Ђ надо
будет - по третьему! Џо десЯтому! ‚едь  какаЯ ђоссиЯ-то  прежде была, нищаЯ,
грЯзнаЯ, люди с голоду мерли! Ђ какаЯ красота стала? ‘илища какаЯ? ’ак что ж
нам,  опЯть в дерьмо, к лучине? Љ мракобесию возвращатьсЯ? Ќет уж! Ќе бывать
этому никогда!  ‚се, все  из-за них,  из-за  ђомановых!  Њужики, вы думаете,
отчего  у нас цены  растут на водку? Ќе из-за них, думаете? ’очно из-за них!
Њало, думаете  у государства денег на  борьбу  с ђомановыми уходит? Ќе мало,
нет! ‚сех, всех их к стенке!
     ‘инельский использовал  вынужденно-свободное времЯ так,  как полагалось
ему по службе: вел пропагандно-разъЯснительную работу. Ћднако сочувствиЯ его
речь у очереди почему-то не вызвала.  Ѓолее того, речь эта пробудила к жизни
еще  одно, поначалу  непримеченное  ђампалем  действующее лицо:  из-за  угла
огромного штабелЯ Ящиков с бутылками водки, частью задвинутого за  прилавок,
частью,  по  недостатку  места,  выпирающего  в  проход,   поднЯлсЯ,  вращаЯ
указательным пальцем  в направлении капитана,  сухой,  высокий  и  вдребезги
опохмеленный  человек  в  драном   спецовочном  халате,  -  видимо,  рабочий
магазина.
     - ’ы-ты-ты... чего сказал? ђомановых, говоришь, к стенке? „а  сам-то ты
кто  такой будешь? Њы с ђомановым, с ‚алерой, душа в душу век  жили, молоком
одним питались,  а теперь что? Ќешто  жизнь стала? „а Я  за ђомановых рубаху
последнюю отдам! Ђ ну, бери слова назад в пасть свою, проси прощениЯ у нас у
всех, не трожь ђомановых! „обром говорю, не трожь!
     Ћчередь расступилась - рабочего тут, кажетсЯ, знали все, и никто не мог
упомнить его в таком возбуждении. ‚идимо, чужак задел его за самые потаенные
струны  пьЯной,  однако  тонко  устроенной  души. €,  как  всегда бывает при
конфликте своего с чужим, очередь сочувствовала своему, то бишь рабочему.
     - „а брось  ты  его, Џеть, он, не  подумав, лЯпнул... -  послышалось от
прилавка.
     - Ћчень даже подумав! - полез в нападение ‘инельский. -  „авить надо  и
ђомановых, и всех их  прихвостней-недобитков! Ђ  лицо  ваше,  гражданин, мне
знакомое, так что...  - ‘инельский  сунул руку во внутренний карман, видимо,
за  удостоверением;  его  сосед,  решив,  что  сейчас начнетсЯ  поножовщина,
вскрикнул и повис у капитана на руке. ЏетЯ взвыл:
     - Џлюну и разотру! ѓони его,  ребЯт,  из  очереди,  он на  наших  бочку
катит! - потом  поднЯл обе  руки,  собираЯсь не то удушить  капитана,  не то
вытолкать его из магазина, и рванулсЯ. ‚торой сосед  капитана, решив, что за
руки  чужака уже держат,  размахнулсЯ  и двинул его в  грудь, в то  заветное
место, на котором хранит каждый чистый душой гэбэшник все свое самое дорогое
-  удостоверение, конечно. Ћчередь замерла, хотЯ и не без  глухого ропота, -
"‡акроют, гады, ведь до часу всего ничего!.." - но все это длилось не больше
секунды. ‘инельский вырвалсЯ,  одной рукой ткнул Џетю, другой рубанул по шее
первого противника, коленом врезал второму, - по привычке молча, он так и не
научилсЯ  орать,  как в  каратэ полагаетсЯ.  …ще и потому не заорал,  что не
хотел  общественный  порЯдок нарушать, да в самбо  орать и не нужно, хоть  в
общем-то, конечно, кому теперь нужно самбо. ‡атем выхватил удостоверение, от
вида  которого толпа мгновенно увЯла.  Ђ  ЏетЯ,  с налитыми  кровью глазами,
ввалилсЯ спиной в водочный штабель.
     - „а Я...  за ‚итЯню!  -  ‡аорал ЏетЯ, словно компенсируЯ  молчаливость
капитана,  сделал попытку поднЯтьсЯ, уцепилсЯ за  выступающий  Ящик. Ќеровно
поставленный штабель зашаталсЯ, очередь отпрЯнула. Ќо  ЏетЯ продолжал тЯнуть
и тЯнуть, все стараЯсь как-то выровнЯть не то свое шаткое  положение, не  то
штабель, не то,  быть может,  вообще весь миропорЯдок своей многострадальной
отчизны.  —асть штабелЯ качнулась и,  как  бы нехотЯ,  даваЯ  всем  желающим
спастись, рухнула под отчаЯнный  визг продавщицы.  Ќикого, кажетсЯ, даже  не
ушибло. Ќо ЏетЯ Џетров, когда его наконец-то извлекли  из-под груды разбитых
бутылок, был уже раз и навсегда  ко всему безразличен. Џродавщица продолжала
выть в голос, колотЯ ‘инельского по груди здоровенными  кулаками, ‘инельский
отбивалсЯ  от  нее удостоверением, очередь немотствовала  до  тех  пор, пока
приехавшаЯ  через четверть  часа "скораЯ  помощь"  не подобрала Џетю,  чтобы
закрыть ему  лицо простыней  и куда-то  увезти. Џотом ‘инельский в  кабинете
директора магазина разбиралсЯ с подоспевшей милицией, котораЯ в полном ужасе
стоЯла перед ним навытЯжку. ђампаль быстренько слинЯл с места  происшествиЯ.
‚ыпивки  ему  здесь,  само  собой,  уже  не  досталось.  Ћборотень  горестно
отправилсЯ на  вокзал, в ресторан,  на что имел разрешение только  в крайнем
случае. Ќо случай, пожалуй, как раз и был крайним.  ‘воими  глазами  ђампаль
видел  человека,  вставшего  на  защиту  дома  ђомановых.  €  памЯть о таком
человеке не должна была  кануть в ‹ету.  ‚есь этот  трагический эпизод нужно
было скорейшим образом довести до сведениЯ командованиЯ.
     ‘инельский   же,   отрЯхнув   с  себЯ   прах   суетных   подозрений   в
преднамеренном,  а также в непреднамеренном убийстве, истребовал  из личного
фонда директора магазина две бутылки наилучшей, по девЯть рублей "‘ибирской"
и, несмотрЯ  на  это, злой  и расстроенный шел к  себе в номер ведомственной
гостиницы, где все окна  выходили во двор-колодец. Ћн толоксЯ  в этом городе
без  малейшей пользы  вот уже  несколько недель, после  того,  как  ЂракелЯн
разослал по всей ђуси великой искать  "то, не знаю что", с одной  стороны, и
шпиона-телепортанта - с другой. Џоскольку в последний месЯц по  всему белому
свету  только  и  разговоров  стало,  что  о   ђомановых,  после  небольшого
промежуточного  совещаниЯ  с начальством,  - если быть точным, то с “гловым,
ЂракелЯна найти было невозможно, ибо он глухо  сидел на бюллетене,  -  решил
‘инельский  проверить собственную  бредовую  версию: не свЯзана  ли  засылка
телепортанта с этим  романовским психозом.  •отЯ,  конечно, нет ни  малейшей
уверенности в  том, что шпион отправилсЯ в ‘вердловск, подумаешь, пострелЯли
там  из  них  кой-кого,  - а  не  в  Љострому,  не  в  Љамень-на-Ћби,  не  в
Љрыжополь-на-Ђмуре, наконец, если такой город есть: Њише отчего-то казалось,
что есть. ‚прочем, по приезде в ‘вердловск удалось как будто некоторые следы
этого самого  ”едулова проследить: вроде бы он тут как раз сошел с самолета,
получил за хорошую  взЯтку место  в гостинице, отдельный номер, вроде бы все
времЯ баб к себе водил в номер и чуть  в неприЯтности не влип  из-за этого -
но  дальше следы  терЯлись. Ћт нечего делать,  а  верней,  чтобы делать хоть
что-то,  чтобы шли  суточные,  командировочные  с надбавкой  за вредность  и
отсутствие выходных, оперативные и пр., стал ‘инельский по справочным книгам
перебирать  свердловских  ђомановых.  ’аковых  оказалось в  самом  городе  и
окрестностЯх чуть больше восьми  тысЯч, капитан очень  от этого огорчилсЯ  -
как могло случитьсЯ, что в том самом городе, где ђомановых  истребили  Якобы
под  корень,  их  опЯть наплодилось  такое количество. Ћпределенно,  местные
органы работали спустЯ рукава, надлежало  устроить так, чтобы эта халатность
им с  рук не  сошла. €,  конечно  же, надлежало всех этих нынешних ђомановых
проверить. Ќо это как раз  Њишу не огорчило - он любил, когда много  работы,
когда командировка длиннаЯ получаетсЯ.
     ‚ те  довольно  редкие  часы и дни, когда  Њихаил  ‘инельский оставалсЯ
наедине с собой, а не выполнЯл, к примеру, оперативного заданиЯ по спаиванию
группы эквадорских туристов, подозреваемых в завозе и распространении в ‘‘‘ђ
марихуаны,   занзибарского  пеницил-линоустойчивого   триппера,   нездоровых
настроений и еще там чего у них на западе есть, в эти мгновениЯ  капитан был
совсем иным  человеком. €з маленьких поросЯчьих глазок исчезала муть, обычно
приподнЯтые в  раболепии  брови  опускались, вЯлым  продольным морщинам  лба
приходила   на  смену   суроваЯ   вертикальнаЯ  складка,  служившаЯ  как  бы
надстройкой  на базис все  такого же, к сожалению, как обычно, картофельного
носа.  € запой  в  эти дни  бывал у  капитана совсем  не  такой, как во  все
остальные, когда пил он не длЯ удовольствиЯ и не длЯ поднЯтиЯ бодрости духа,
а просто по долгу службы. ‚ такие  дни он,  может быть, даже и вовсе не стал
бы пить, но боЯлсЯ, что  по  выходе на  работу  записаннаЯ за  ним четвертаЯ
алкогольнаЯ форма может на первых порах дурно повлиЯть на производительность
труда.
     Ђ  ведь жизнью  Њиша избалован  не  был, ох,  нет.  „етство пришлось на
голодные и холодные военные годы, эвакуациЯ занесла его  вместе  с матерью и
старшей  сестрой  в  ненавистный с тех  пор город —имкент,  где  было  много
глинобитных  заборов, и, пожалуй, ничего больше  от тех пор Њиша  не помнил,
разве  только  бесконечные  квадратики  и  прЯмоугольники  продовольственных
карточек  разной  степени  изрезанности,  которых  в  руках  у  матери  было
отчего-то  всегда очень много; чем тогда мать занималась,  за давностью  лет
Њиша вспомнить уже не мог,  а спросить у нее теперь, когда  она,  овдовевшаЯ
после  смерти отца,  успела  сходить  замуж за  генерала  авиационных  войск
Ѓулдышева, успела овдоветь еще раз и занЯта была только увековечением памЯти
своего  последнего мужа,  с которым была так счастлива целых  четыре года  -
спросить  у нее теперь... Њамаша, кстати, последнее времЯ была занЯта вообще
только  двумЯ  делами:  искоренЯла  из  рЯдов  ветеранов  пЯтой  авиационной
отдельной бригады, которой  в свое времЯ командовал Ѓулдышев, тех,  кого она
именовала "примазавшимисЯ", тех, кто не был истинным ветераном этой  бригады
и все-таки претендовал, гад, на пайки, льготы, путевки и многое другое, что,
по мнению  мамы капитана ‘инельского, вдовы Ѓулдышевой,  доставатьсЯ  должно
было  одним  только  чистым  душой  и  анкетой  истинным  ветеранам  таковой
отдельной бригады, Явившей, как всем известно, в годы ‚еликой  Ћтечественной
войны абсолютный мировой,  до сих пор непобитый рекорд сброса бомбо-единиц в
одну бомбо-минуту  на изолированную человеко-единицу, - злые Языки говорили,
что все свои бомбы эскадрильЯ разом  ухнула  на одного какого-то  нетрезвого
лесника в  Ѓогемии, да  и  то  промазала, но  то были сплетни врагов народа.
‚дова искоренила этих самых "примазавшихсЯ" уже очень много, особенно одного
наглого грузина.  € было у нее в жизни еще одно дело, даже еще более важное.
Џоскольку ее мужу, генерал-лейтенанту Ѓулдышеву, как дважды ѓерою ‘оветского
‘оюза, стоЯл бюст  в •орошево-Њневниках, она, вдова, не без резона полагала,
что  и сама когда-нибудь умрет. € вот уже больше двух лет вела она переписку
с •орошевским  райкомом: завещала она  все свои сбережениЯ на то, чтобы, как
умрет она, так похоронили ее вместе с  мужем на Ќоводевичьем,  а  статую ее,
вдовы, отлитую в бронзе, коленопреклоненную, поставили бы у подножьЯ бюста в
Њневниках, обнимающую  пьедестал и безутешно рыдающую. ђайком не соглашалсЯ,
а вдова  требовала и писала  дальше. €з всего  этого Њише было  Ясно  только
одно: что денег  матерних ему не видать ни при какой  погоде. Ћн, впрочем, и
так на них не рассчитывал. Џервый муж вдовы Ѓулдышевой, натуральный родитель
Њиши,  военный ветеринар, состоЯвший  в  советской  кавалерии  вплоть  до ее
расформированиЯ в начале пЯтидесЯтых, когда стало Ясно, что кавалериЯ против
атомного оружиЯ не выстоит, умер от белой горЯчки перед двадцатым съездом, а
сыну завещал любовь к лошадЯм, ‘.Њ. Ѓуденному и  спиртному. Ќа все эти любви
оклада Њиши худо-бедно хватало: на лошадЯх он ездил  в  манеже, когда раньше
бывало  свободное  времЯ,  портреты  ‘емена  Њихайловича  повесил и дома над
постелью,   и   в   комнате  ’оньки  в   укромном  уголке  за  шкафом;   пил
преимущественно на представительские, на остаток денег раз в неделю играл по
маленькой на  ипподроме.  Ќачальство его  ценило, как  за умение  равномерно
поддерживать заданную алкогольную  форму  номер четыре, так и за удачливость
на операциЯх,  да  и вообще  за высокую производительность. „аже  в  ’еберду
посылали несколько раз.
     Њихаил выплеснул  в  горло сто  пЯтьдесЯт  и  быстро  разжевал  кусочек
черного хлеба. Ћн умел пить и  с  иностранцами, даже глоточками  - так пьют,
кстати, кроме иностранцев,  еще и  армЯне, а  их  в начальстве Њихаила  было
больше чем  надо. Ќо наедине с собой дурака валЯть было  ни к чему: Њиша пил
залпом, даже не считаЯ нужным после этого по-молодецки крЯкнуть. € портвейны
всЯкие он наедине с собой тоже не пил. Ќе говорЯ уже о гадских коньЯках,  от
которых изжога. "Ќам подавай ценности нетленные!" - усмехалсЯ он про  себЯ в
таких случаЯх. €з нетленных, правда, любил более всего те, что  в экспортном
исполнении, "Џосольскую" особенно.  Ќо и эта,  за  девЯть, тоже была ничего.
Ћсобенно вот  такаЯ,  бесплатнаЯ.  Њертвый  ЏетЯ  Џетров капитану  больше не
вспоминалсЯ.
     ‚от с ђомановыми  вышло  неважно,  если  честно  говорить.  Људа их,  к
лешему, все восемь тысЯч  перебирать, это ж до пенсии работы хватит!  ‚он, у
них  один  ђоманов даже  в  обкоме. ђодственник,  наверное,  ленинградского.
‚прочем,  однофамильцем  быть  тоже  хорошо, это  ‘инельский знал на  многих
примерах. •отЯ так же бывает и плохо. ѓде-то теперь майор ‘ахаров?
     “грюмо и неожиданно прозвучали  в сознании капитана  три таких знакомых
тЯжких  удара.  ‘вЯзыватьсЯ с капитаном через Њуртазова,  конечно,  никто не
собиралсЯ, больно честь велика, сейчас он был не  ответственный за операцию,
а  один  из двадцати  двух  таковых.  ’ак что  если через  девЯносто  секунд
последуют  еще  два  удара,  это означало, что его отзывают  в Њоскву  ввиду
полной  бесперспективности  дальнейшей  разработки порученной  ему  линии  и
перебрасывают на другое задание. €  такие два удара воспоследовали.  Љапитан
плеснул себе полстакана, выпил, заел чернушкой и, перевернув стакан, погасил
о  донышко сигарету.  ‚роде как сибирЯки  чашку  переворачивают,  когда  чай
допьют,  мол, напилсЯ,  и больше не хочу.  Љапитан тоже был сыт. € в  Њоскву
хотел, в  привычную  ’онькину комнату, особенно когда операциЯ  какаЯ-нибудь
идет. „а и опохмелЯтьсЯ  тоже  хорошо. ’ам, в  Њоскве. Ђ тут  очень одиноко.
Ќет, нехорошо человеку быть одному. „олжен он быть в гуще событий.
     —ерез час капитан был в аэропорту, рейс на Њоскву тоже как будто должен
был уйти через  час или  два, но уже был отложен - не то погода нелетнаЯ, не
то  керосина на  полет  не  выдали, но,  в  общем,  никаких  таких  вылетов.
“достоверение Њихаила автоматически  обеспечивало  ему билет, но керосина из
него  не  проистекало,  так же как и летной погоды. ’ут  уж нужно  бы, чтобы
приспичило  лететь  из   ‘вердловска  в  Њоскву  самое  малое  какому-нибудь
космонавту, керосин бы тут же поЯвилсЯ; впрочем, летной погода не стала бы и
длЯ  космонавта. „аже непонЯтно,  в  каком чине надо быть, чтобы  получилась
летнаЯ погода. ’ак светила теперь капитану ‘инельскому лишь одна перспектива
- торчать ночь, а то  и долее, в здании аэропорта,  ожидаЯ вылета, - правда,
верным собеседником ему оставалась бутылка  "‘ибирской", не  выпитаЯ даже до
половины.  Ђ в портфеле  лежала  втораЯ,  нетронутаЯ. Њихаил  пристроилсЯ  в
уголке  общего зала  ожиданиЯ: сейчас он был не на  работе, прежнее  задание
кончилось,  новое  пока  не  началось,  привилегированные залы были длЯ него
закрыты.  ’Япнул  втихарЯ  еще  сто  тридцать  пЯть,  примерно,  граммов  из
горлышка, съел  кусочек черного, втЯнул  голову в  плечи  и задремал.  ‘коро
проснулсЯ, тЯпнул еще, кусочек съел и снова задремал. ’ак потихоньку бутылку
и  допил. Ђ потом почувствовал, что  пора  и  до туалета  дойти, всему  свое
времЯ.
     Њихаил подхватил портфель и побрел туда, где еще  в  прошлый раз, когда
сюда прилетел, заметил  на одной  из дверей  стилизованную  фигурку мужчины.
„верь  оказалась  заперта  засунутой  в  ручку  надписью  крупными  буквами:
"‡Ђ‘Ћђ". ‘  трудом отыскал Њихаил другую дверь с такой же фигуркой, на двери
оказалась  этикетка: "‘ЂЌ€’ЂђЌ›‰ —Ђ‘ 20.00-21.15". ’ерпеть целый час, да еще
такой, в  котором,  по  представлениЯм здешних  сортирщиков, семьдесЯт  пЯть
минут,  Њихаил был  не  в силах  и пошел на  чистый воздух. ‚ыйдЯ из  дверей
аэропорта,  глотнул он ледЯного предновогоднего свердловского воздуха, сошел
с  дорожки  и по снежной целине  углубилсЯ  в  девственно  нехоженные  дебри
каких-то  не слишком  высокорослых кустиков.  Љустики,  к  сожалению, весьма
хорошо  освещались,  идти по  ним  предстоЯло  довольно  далеко,  а  за ними
виднелась и вовсе голаЯ, тоже  очень хорошо освещеннаЯ полоса свежего снега.
Њихаил  возблагодарил судьбу  за  свой небогатырский рост и  в  божественной
тишине уральской ночи, которую как раз в эту минуту прорезал гул включаемого
невдалеке реактивного двигателЯ, опустилсЯ  среди кустиков на колени.  ‘амую
бы  минуту сейчас Њише  ‘инельскому помолитьсЯ, но  он не стал,  ибо вырос в
неверующей  семье,  да и вообще  до того  ли  ему  сейчас  было, после целой
бутылки и двух запертых туалетов. €, когда чьи-то небольшие и многочисленные
руки,  поЯвившись  у  него  из-за  спины,  зажали  Њише рот  и нос  какой-то
приторной  и мокрой ватой, краткое мгновение после этого  Њиша отдавалсЯ все
тому же вожделенному занЯтию, нимало не противЯсь нежданным  врагам. Ђ потом
длЯ него  вовсе исчезло все: он был  усыплен в  лучших традициЯх детективных
романов.
     ’рое советских солдатиков,  все как один в серых шинельках, малорослые,
уроженцы,  понЯтно, какой-то из наших  обширных  среднеазиатских  республик,
дружно вздохнули и  отвалились от тела капитана. —етвертый, в неопределенной
одежде, но с низко опущенным капюшоном, наклонилсЯ  и аккуратно застегнул на
капитане брюки: ни одна часть тела у этого небольшого, но тем не менее очень
высокого пленника, не должна  быть отморожена,  - тем более такаЯ часть,  от
которой зависит продолжение рода. Ђ холод стоЯл злющий, минус двадцать пЯть,
да еще ветер к тому же. Ќо мерзнуть пленнику оставалось недолго.
     •уан   помог  завернуть  пленного   в  брезент,  проверил  тщательность
укупорки, пожал руки  всем трем товарищам. Џотом незаметной  тенью скользнул
возле аэропорта, зашел в него, вышел  с другой стороны и  двинулсЯ в сторону
города. €дти туда  было  ой  как далеко, и  холодно  к  тому же, но  даже на
попутную  машину тратитьсЯ он не мог, все деньги шли сейчас на ‹юсю. ‘ одной
стороны, конечно, население страны-противника из-за ‹юси увеличивалось, но с
другой  - как  же  забыть о  том,  что и  “рал,  и  эта  самаЯ его  столица,
‘вердловск, в конце концов не что  иное, как незаконно отторгнутаЯ  ханьскаЯ
территориЯ? ‘огревала мысль  о том, как гладко прошла сегоднЯшнЯЯ  операциЯ.
ђазве  не  соответствовало  историческим  предначертаниЯм  председателЯ  Њао
–зэдуна, заблуждавшегосЯ кое в чем, конечно,  но  теперь, после разоблачениЯ
банды  четырех,  посмертно  набравшего   новую   высоту   полета  творческой
марксистской  мысли,  -  то, что законный  наследник  российского  престола,
которого,  как •уану  стало известно  и  по своим  каналам, и  из  пекинских
сводок,  ‘оветы собирались в  ближайшее времЯ  объЯвить  царем длЯ  приданиЯ
видимой законности продолжающейсЯ  оккупации исконно ханьских  земель, разве
не  прекрасно  было  то, что этот наследник  находитсЯ теперь  в  надежных и
честных руках, через несколько часов будет  переправлен в  Ѓлаговещенск, там
аккуратно  запакован  в  брикет  кедрового  круглЯка,  а  потом, в  обмен на
махровые полотенца и бывшие английские, ныне китайские авторучки,  вывозимые
из ЉЌђ, попадет  к пограничникам  в  крохотном •айхэ,  городке на  китайской
стороне Ђмура: там этого кедрового пакета уже ждут с нужными инструкциЯми. Ђ
после  - ведь  и сам-то наследник будет  как  благодарен за  предоставленную
возможность перековатьсЯ  в истинного борца с советским социал-империализмом
и  гегемонизмом! Ђ кормить  его там, в  Љитае,  будут  исключительно хорошо,
сытной китайской едой,  даже три раза в день. Љитайского императора они тоже
хорошо  кормили, он хвалил, хотЯ был маньчжур. ’ак что и мы их императора не
обидим, только вот  перекуем. Њы ведь их  даже не оккупируем, хотЯ уже давно
пора свое, законное отобрать. ’ак думал •уан и  тЯжелой, долгой, почти ничем
не освещаемой дорогой брел в ‘вердловск, и было ему даже не холодно.
     Џримерно в эти  же часы на берегу заледенелого, лишь  кое-где от теплых
сточных вод протаЯвшего озера арташ, при столь же скудном освещении, другой
капитан,  а  именно †ан-Њорис ђампаль, производил  последние приготовлениЯ к
далекому  пути. „нем, посредством  полутора бутылок загадочной жидкости  под
этикеткой "Њицне", ему  с  трудом  удалось свЯзатьсЯ  с „жексоном и получить
разрешение на  сопровождение ‘офьи куда  бы она  ни последовала, однако  без
использованиЯ общедоступных транспортных средств. Љак всегда в инструктажном
королевстве полковника Њэрчента, причины такого запрета были покрыты мраком.
„лЯ ђампалЯ же это  означало, что он волен бежать, плыть, ползти, в основном
же  лететь за ‘офьей, но при  помощи одной лишь собственной мускульной силы.
Џосле окончаниЯ  свЯзи  ђампаль  проклЯл  страшными  словами покойного  Џетю
Џетрова, из-за которого полез на свЯзь, и ‘офью тоже проклЯл, и горькую свою
оборотничью  судьбу  -  тоже. ‹етать  в такую погоду даже  хуже, чем бежать,
плыть  или  ползти,  в  воздухе  еще  холодней.  Ђ  как,  спрашиваетсЯ,  еще
доберешьсЯ до Њосквы в таком случае - распроклЯтаЯ царевна смотаетсЯ  туда с
часу на час!
     Ќо  верность долгу  ђампаль  хранил  неукоснительно.  Ћн  рассчитал  по
крайней  мере  одну   трансформацию,   позволЯющую   одолеть  расстоЯние  от
‘вердловска до Њосквы в не очень большой  отрезок времени, точней, ночей  за
шесть или  семь,  притом относительно комфортабельно и не  привлекаЯ ничьего
вниманиЯ. Љомфортабельно, конечно,  только  в смысле  тепла, крыльЯми махать
все  одно придетсЯ.  „лЯ  этого  превращениЯ, как  быстренько  выЯснилось по
пресловутой формуле ѓоргулова-Њеркадера, пришлось, увы, съесть почти  триста
советских купюр достоинством в один  рубль, со средней степенью  потертости.
€х  ђампаль наменЯл по магазинам  за  несколько часов,  потом собрал в своих
жилых руинах нехитрые и немногочисленные пожитки, из коих наиболее ценен был
пакет  с недорасшифрованной частью  рисовых записей,  как-то забытый  Џавлом
ђомановым при отъезде, - и был готов к отлету.
     ‘оветские деньги,  хотЯ и  не  котирующиесЯ,  по  авторитетному  мнению
Ђделаиды ван Џатмос, на рынках мировой валюты, оказали  свое действие быстро
и  очень  активно.  …ще  лежал, в брезент  завернутый,  капитан ‘инельский в
кустах возле зданиЯ аэропорта, еще тащилсЯ вдоль по темной дороге до  костей
промерзший  многодетный  •уан, а †ан-Њорис  ђампаль  в  это времЯ наконец-то
согрелсЯ. ЏринЯв облик громадной, белой, невиданной в здешних краЯх полЯрной
совы,  взмыл он в воздух,  описал  хищный полукруг, облетаЯ стороной залитый
предновогодними огнЯми ‘вердловск, и взЯл курс на Њоскву. ‹етел он, впрочем,
невысоко  -  длЯ спокойствиЯ души, по большей части; охотники здесь,  в этой
самой  уральской  ђоссии,  похоже,  не  водились  вовсе,  а  вот  военные  с
самонаводЯщимисЯ ракетами малого радиуса действиЯ класса "землЯ-воздух" были
распространены, как поганки.
     Џролетев под  утро  над неведомой  ему  замерзшей  рекой,  -  это  была
—усоваЯ, но  ђампаль  ничего такого  не  знал  о  ней,  он  слушалсЯ  только
врожденного  длЯ полЯрных птиц чувства направлениЯ,- капитан устал и надумал
заночевать на день, пока не  станет достаточно темно, благо день здесь такой
короткий, а  потом  лететь дальше. Ћн  выбрал подходЯщий  лесок над обрывом,
опустилсЯ на  солидную  ветку,  поклевал кое-чего из благоразумно  взЯтых  с
собою припасов, решил  подремать немного. Ћднако сон не шел. Џеред  сном  он
любил что-нибудь почитать, такаЯ уж  сложилась у него, несмотрЯ на необычную
работу,  привычка.  Љниги  с  собой  не  было  никакой,  но  имелсЯ пакет  с
рукописЯми  Џавла.  ђампаль  аккуратно,  огромным изогнутым  клювом расклеил
пакет  и достал верхнюю пачку листов, сколотую огромной  скрепкой. ђазвернул
и, тараща  огромные полЯрные глаза, начал читать листки, исписанные круглым,
почти  ученическим   почерком  Џавла  ђоманова.  ‚  темноте  ђампаль   видел
прекрасно. „уша  его, перебывавшаЯ за столь краткое времЯ и в свинском,  и в
обезьЯньем,  и  в  лебедином,  и  в совином  обличье,  не  считаЯ  множества
человечьих, наконец-то отдыхала.
     €бо все-таки  не зрЯ  покойный ”едор Њихайлович перевел  на французский
Язык опальный роман, принесший автору Ќобелевскую премию, - хоть один, пусть
не  самый  квалифицированный,  читатель, у его  перевода  все-таки  нашелсЯ.
ђампаль  сидел  на  ветке  над  берегом  скованной  льдом  уральской реки  и
наслаждалсЯ тончайшими нюансами родной французской речи. Ћ, ”ранциЯ!


        17
     <i>„лЯ нынешнего времени описаний мало.</I>
     ‚.Ђ‹ЂЊЋ‚. Ћ "ЌЋ‚Ћ‰ ЏђЋ‡…"

     „вадцать второго начальница почты, Ђлена ‘ухарева, - собственно говорЯ,
тоже  ЌастасьЯ,  но  быль не  в  укор ни молодцу, ни Ќастасье,  -  лично  по
утоптанной дорожке принесла сношарю его пенсию, восемнадцать рублей, а ежели
переводить в нормальные и всем понЯтные расчеты,  то получалось,  что платит
государство  сношарю двести Яиц в месЯц, или  же как бы за три часа двадцать
минут.  Ќе  много,  конечно,  но  и  не мало. ‚прочем,  эту самую  великую и
могучую,  от которой восемнадцать  рублей получал, имел сношарь  не три часа
двадцать минут в месЯц,  а, считай, круглые сутки круглый год.  € не столько
имел,  сколько видал: прибранной и готовой к погребению,  в тех  самых белых
тапочках. ‘ейчас же в особенности, ибо  сношарь наконец-то сообразил, что за
странных постоЯльцев привел в его дом курЯчий Љозьма-„емьЯн.
     Љ  восемнадцати  рублЯм   сношарь  неожиданно   прибавил  своих  триста
шестьдесЯт: уж сколько годов  никто в его руках ни рублЯ не видел, брезговал
Џантелеич,  на  пенсию чаще  всего  повелевал  попросту  Яиц  прикупить.  Ћн
потрепал  Ќастасью-Ђлену  по  сочной  еще щеке  и  командировал в  ЃрЯнск  -
закупить  к  Ќовому  ѓоду  коньЯку, и чтоб  не по  восемь рублей  двенадцать
копеек, а хотЯ  бы  по девЯть рублей двенадцать копеек, или, всего лучше, по
десЯть  рублей  двенадцать  копеек,  чтобы,  стало быть, по  пЯть звездочек.
Ђлена, не моргнув, бросила все служебные дела, стребовала в сельсовете газик
и рванула  в ‘тарую ѓрешню, не  то  в  ЃрЯнск напрЯмую, потому как  откуда в
‘тарой ѓрешне коньЯку взЯтьсЯ. Џонимала она, что вовсе не длЯ себЯ Џантелеич
заказывает барский напиток,  сношарь и первач-то кушал с неохотой, разве что
стопочку на праздник,  и все больше  предпочитает черное  домодельное  пиво,
даже  черешневую разве  только пригубливает при гостЯх, не  требуетсЯ ему. Ђ
про  гостей у сношарЯ уже  всЯ  деревнЯ знала  больше месЯца, с тех пор, как
Ѓашкина Џолина с курЯчьих именин пришла наказаннаЯ - не пустил  ее сношарь к
себе, - а все равно довольнаЯ. ‚тораЯ наказаннаЯ,  ЌастасьЯ Ѓашкина, кстати,
ЌастасьЯ настоЯщаЯ, по паспорту ЌастасьЯ то есть, не такаЯ  как будто пришла
довольнаЯ, но тоже не пожаловалась никому, даже мужику своему ничего плохого
не сказала. Њужикам, впрочем, в  делах такого рода  вообще голос подавать не
полагалось