азначат длЯ этого.
     - Ќеужели...  -  воскликнул  ‹ука  и  даже испуганно  прикрыл себе  рот
ладонью, пораженный неожиданной догадкой. - Ќеужели... и покойного „екана?..
Ќет, Я даже не знаю, как  произнести такое... € покойного „екана так же, как
менЯ... вот как сейчас... пороли тоже?..
     - Ќе знаем, -  решительно отвечали  двое собеседников ‹уки. - Њы  тогда
еще не были при должности. € хотЯ в нашей среде ходЯт различные слухи, самые
невообразимые и безобразные слухи, мы же придерживаемсЯ  того убеждениЯ, что
не  следует  их  передавать  дальше.  €  вообще:  чтобы прекратить все самые
вздорные слухи, нужно лишь, чтобы нашлись люди, готовые не пересказывать все
ими услышанное (хотЯ это и удовольствие), нужны люди, на этом поприще  стать
преградой длЯ вздорных домыслов, стать плотиной, нужны застрельщики. €, хотЯ
это и трудно, но возможно. ‚озможно при наличии доброй воли,  Ясности цели и
некоторой твердости, -  говорили еще  поровшие, и  ‹ука соглашалсЯ с  такими
рассуждениЯми.
     - ќто такое разумное введение, -  размышлЯл ‹ука, натЯгиваЯ брюки после
экзекуции. - ќта процедура исполнЯетсЯ в противовес моему высокому значению.
ќто  чтобы  Я  не   заносилсЯ.  …е  так  важно  применЯть  вообще  ко   всем
руководителЯм высокого ранга, и, если бы это  не было придумано еще до менЯ,
то Я,  пожалуй, должен  был бы  подумать об издании  закона, предписывающего
действовать в таком духе.
     Ћднажды ‹ука взЯлсЯ инспектировать  отдаленные корпуса в  Ђкадемии ради
открытиЯ  и познаниЯ всего им доселе неизведанного  -  смотрит: а в одном из
корпусов (который был  довольно далеко, и его иногда совсем не находили даже
хорошо  знающие  дорогу туда) - собрание каких-то увечных  людей -  кто  без
руки, кто без ноги, кто без того и другого, а кто, если вовсе  и не увечный,
то по  крайней мере такого изможденного и  согбенного вида (должно  быть, от
внутренней болезни), что и не слишком сам отличаетсЯ от мертвеца.
     Ђ  это что, говорит ‹ука, что такое? —то это все значит?  Ђ это ничего,
отвечают,  ничего страшного. ‚ы сюда не смотрите. ќто все жертвы плюрализма.
Ќо вы не беспокойтесь, завтра же их здесь не будет. Њы позаботимсЯ об этом.
     - •орошо, - строго соглашалсЯ ‹ука. - —тобы все было, как вы сказали!
     ‹уке принесли по почте письмо от академика ‚алентина. - “важаемый ‹ука!
- писал академик.  - џ очень сожалею, что  во времЯ нашей  прошлой дружеской
встречи Я  не  успел доложить вам о  некоторых своих убеждениЯх. Ћ, у нас, у
морЯков, все не так,  как на суше. “ нас все другое. “ нас своЯ  этика, свои
образы,  свои  мысли,  своЯ  мораль.  €  посудите  сами:  а  может  ли  быть
по-другому?!  Џотому что  одно дело,  когда идешь себе  спокойно по суше,  а
совсем другое дело, когда плывешь по морю. Џоневоле приходитсЯ подделыватьсЯ
под обстоЯтельства.
     Ћднажды мы стоЯли у берегов  Ђргентины,  и у нас прЯмо на рейде утонуло
судно. Ђ мы тогда все были на берегу. Ђ потом ко мне подходЯт и говорЯт: "‚ы
знаете, мы  долго  думали: это, наверное,  вы виноваты  в  том, что  утонуло
судно". Ђ Я им отвечаю: "—то?! „а вы что  себе позволЯете говорить?! ‚едь  Я
же все-таки академик!  „а вы сначала сами станьте  академиками, а тогда  уже
говорите, если  вас уж  действительно так интересует,  кто  виноват.  Ќашли,
видите  ли, крайнего. Ќет уж,  вы  ищите  кого-нибудь виноватого поменьше. Ђ
может быть,  это вообще крысы виноваты? Ќедаром  они бегают с кораблЯ. Њожет
быть, они там перегрызли что-нибудь. џ ведь не бегаю, потому что не чувствую
за  собой  никакой  вины.  Ќе-ет!.. Ќадо  искать  того, кто  бегает.  ‚сЯкий
бегающий виноват. џ бы вообще со всех бегающих спрашивал".
     Ћни так  отошли тогда от менЯ, стоЯт и шепчутсЯ, а о чем  шепчутсЯ - не
разобрать.  Ќу,  думаю, и пусть себе шепчутсЯ, черт  с  ними. …ще  Я им буду
запрещать шептатьсЯ! ’ак думаю Я. € в этом-то, как говорил покойный „екан, и
есть высший смысл и высший вид плюрализма.
     ‚ы  знаете,  Я  как-то  написал  монографию,  называвшуюсЯ  "Џрименение
плюрализма  в целЯх  воспитаниЯ  юношества", и  ее  одобрил  покойный „екан.
"„а...  -  говорит, - вот это как раз то  самое.  ‚от это - именно  то,  что
нужно. ‚  значении  высокой  гуманитарности изложенного".  Џредставьте себе,
этими словами и сказал. џ хорошо  запомнил все до слова. €  Я  теперь думаю,
что и все монографии, наверное, следует писать так.
     Ђ  еще бывает, когда быстро плывешь, так пускаешь от себЯ  волну во все
стороны,  и  эта волна  идет себе,  идет, потом от  чего-нибудь  отражаетсЯ,
возвращаетсЯ  обратно, захлестывает  тебЯ с головой, и  ты  тонешь.  Џоэтому
никогда не следует плавать слишком быстро. € это уже не миражи.
     ‚ы знаете, уважаемый ‹ука, у  менЯ есть и  некоторые другие  убеждениЯ,
но,  говорю Я теперь себе,  может ли всЯ их выстраданность и  значительность
(длЯ  менЯ) претендовать  на  то, чтобы сравнитьсЯ  с драгоценностью  вашего
времени.
     Џодпись: а. ‚.
     Џрежде ‹ука  старалсЯ при всех обстоЯтельствах как  можно реже  уезжать
куда-нибудь из  города, в  особенности же далеко и в такие места, которые он
хорошо не знал, потому что за городом всегда так бывает, что там какой бы ты
ни пошел дороге, так  обЯзательно, и если даже не  хочешь, заблудишьсЯ, хотЯ
бы тебе и  казалось, что  все  времЯ  идешь  правильно.  ’огда даже и  самаЯ
большаЯ уверенность не спасает.
     Ћднажды  ‹ука пошел в лес за грибами,  потому что считал грибы из всего
значительного  гастрономического   многообразиЯ   одним   из   замечательных
продуктов. ’ак мало того,  что ‹ука заблудилсЯ и  ходил по лесу до  тех пор,
пока едва не  стал валитьсЯ с ног,  так он еще  и  ни одного гриба не нашел.
Џотому что, например, увидит ‹ука  гриб, потЯнетсЯ к нему и уже возьметсЯ за
шлЯпку,  как   вдруг   окажетсЯ,   что  это   вовсе  не   гриб,  а  человек,
призадумавшись, сидит  на  поваленном дереве,  и  ‹ука чуть  тогда голову по
неосторожности  не оторвет  тому  человеку.  —еловек  возмущаетсЯ,  обзывает
как-нибудь ‹уку, размахивает руками, и потом расстроенный уходит, оттого что
ему не дали подумать,  посидеть  и, может быть, помечтать  спокойно.  €  так
целый день случалось с ‹укой.
     ЂкадемиЯ,  которой   теперь  уже   достаточно   времени  озабоченно   и
ответственно руководил ‹ука, была  весьма обширным размерами  заведением,  и
даже в самых узких  местах необозримым, а там, где она все же кончалась, там
немедленно начиналсЯ лес, а в иных местах так вроде  и вообще ничего не было
- ни полЯ, ни дороги, ни ручьЯ, ни колодца,  ни деревенского дома, ни едущей
машины, ни  прохожего  и  ни всадника, а кое-где так и не  было  даже дикого
зверЯ  или  ленивой  мирной  безразличной  домашней  скотины,  равнодушно  и
однообразно прильнувшей к своей обЯзательной природной жвачке.
     Ќеподалеку  за лесом,  в своем деревенском доме, окруженном неказистой,
ветхой, ненадежной изгородью, посреди лопухов,  казавшихсЯ издали страницами
газет,  и  на них  еще можно  было  даже разглЯдеть  картинки - все что-то о
политике, - проживал старый любимый учитель ‹уки, которого звали …встигнеем.
Ћднажды ‹ука  решил съездить к своему любимому учителю, обижавшемусЯ всегда,
что его  так редко  посещают  прежние его  питомцы.  - Ћ,  гостеприимство, -
говорил всегда …встигней, - это такаЯ штука, что, чем больше его проЯвлЯешь,
то тем больше его остаетсЯ.
     ‹ука приехал к дому любимого учителЯ и  отправилсЯ пешком от дороги, и,
когда он уже подходил к самому дому и думал, что вот-вот услышит дружелюбный
лай собаки  или  запах  пирогов,  вынимаемых из  печи,  или иные еще приметы
близкого приветливого  жильЯ, как вдруг неожиданно грЯнул  ружейный выстрел,
и,  может  быть, конечно, у страха и глаза велики, но ‹уке точно показалось,
что  его даже  обдало  ветром  от пролетевшего возле его лица  смертоносного
зарЯда дроби.
     -  ‘тойте, стойте,  не стрелЯйте! -  закричал ‹ука, с ужасом бросаЯсь в
сторону и невольно приседаЯ. - ќто же Я, ‹ука! џ не сделал ничего плохого. џ
только пришел в гости, но, если вы хотите, Я уеду.
     ‚ ответ ему прогремел второй  выстрел  залегшего за изгородью  любимого
учителЯ …встигнеЯ, а пока старик дрожащими руками перезарЯжал  ружье (у него
еще долго не вынимались  гильзы),  ‹ука с непостижимым  проворством и  почти
ловкостью успел добежать до  стрелЯвшего и, крепко  схватив двумЯ  руками за
стволы ружьЯ, отвести их в сторону.
     - Џусти ружье! -  тЯжело дыша, говорил  любимый учитель,  хмуро сверкаЯ
глазами на молодого  человека  из-под седых, неопрЯтных, кустистых бровей. -
Џусти! ‘лышишь?!
     - Ќе  стрелЯйте, - говорил ‹ука. - ќто же Я! џ! ‹ука! џ  когда-то у вас
училсЯ. ‚ы еще, бывало, тогда часто гладили  менЯ по голове и говорили: "‚от
этот ‹ука. џ его больше всех люблю, потому что он тихенький".
     -  Џусти,  говорю,  ружье, -  возражал старик, как  будто уже  не столь
уверенно.
     -  Ђ  вы не  выстрелите? - спрашивал ‹ука, испытующе заглЯдываЯ в глаза
воинственному собеседнику. - џ  же ‹ука. џ у вас училсЯ. џ теперь  работаю в
Ђкадемии.
     - Џусти,  посмотрим, - капризно возражал  старик.  -  „а отпусти  же ты
ружье!..
     Њолодой  человек осторожно разжал пальцы, рассчитываЯ  теперь на полное
примирение  и  объЯснение случившегосЯ, но  учитель …встигней с исказившимсЯ
злобой лицом стремглав отпрЯнул в сторону и, направивши ружье снова на ‹уку,
мигом спустил  курок, и,  кто  знает,  чем бы это  закончилось  длЯ молодого
человека, если  бы,  по  счастью,  не  дало осечку старенькое ружье  учителЯ
…встигнеЯ. ‹ука тогда выхватил ружье  из рук учителЯ и уже  не  отдавал его,
несмотрЯ ни на какие сердитые уговоры старика.
     - Ћтдай ружье, - говорил …встигней. - Њое ружье, понЯл?!
     -  Ќе отдам,  -  решительно  отказывалсЯ  ‹ука.  -  ‡а  что  вы в  менЯ
стрелЯете? ‚едь Я же ‹ука. ђазве вы не помните менЯ? џ когда-то училсЯ у вас
в школе.
     -  ’ы что, воровать пришел? -  подозрительно оглЯдываЯ  ‹уку, спрашивал
любимый учитель. - џ знаю, воровать точно.
     - „а нет же,  - с  простодушной обезоруживающей откровенностью возражал
‹ука. - џ приехал к вам в гости. ‚спомните, вы же всегда приглашали менЯ.
     - ’ы воровать пришел!..
     - „а  зачем  же мне воровать? -  терпеливо объЯснЯл  ‹ука, нисколько не
поддаваЯсь раздражению учителЯ. - ‚едь  у менЯ же все есть. џ теперь работаю
в Ђкадемии. „а вы только посмотрите на мою черную машину.
     - Ћни-то главные воры и есть, - пробормотал учитель …встигней.
     - Њожет быть, - без всЯкой мысли соглашалсЯ ‹ука.
     ’ак, отчужденно препираЯсь, они дошли до самого дома, и у порога старик
попыталсЯ  с силой выхватить ружье у ‹уки и захлопнуть  у  него  дверь перед
носом, но только  лишь таковым  действием втащил в дом крепко вцепившегосЯ в
ружье  молодого человека. “ собеседников произошла еще небольшаЯ потасовка в
прихожей, учитель …встигней старалсЯ  вытолкать непрошенного гостЯ из дома и
еще, по возможности, произвести ему какой-нибудь  ущерб в памЯть о встрече -
может быть,  наступить ему на ногу, разорвать воротник или оторвать пуговицу
на пальто, но и потасовка скоро закончилась по причине несомненного силового
превосходства ‹уки.
     - ’ы воровать приехал, -  задыхаЯсь, упрЯмо твердил …встигней, прижимаЯ
‹уку к стенке  и несколько раз немощно пихаЯ его в грудь. - “ менЯ здесь длЯ
тебЯ  и  табуретки  ломаной  не найдетсЯ. € пол здесь после тебЯ будет мести
некому.
     - „а  вспомните же  вы, - убеждал любимого учителЯ ‹ука. - Њне кажетсЯ,
что вы  менЯ не помните. ЊенЯ зовут ‹ука, и вы были моим любимым учителем, Я
часто  вспоминаю о  вас, Я помню  ваши слова о гостеприимстве, но теперь  Я,
должно быть, не в пору приехал.
     - Љо мне вот тоже такие приехали и все твердили, что мы, мол,  дЯденька
все у вас учились, и  вы были  нашим любимым учителем. Ќу да они-то поменьше
тебЯ придутсЯ. Ђ  потом так смотрю - у менЯ-то в буфете там вилки серебрЯные
лежали - смотрю:  ни одной вилки нет.  џ их тогда  всех хватаю и говорю: "Ђх
вы,  змееныши проклЯтые! Ђ ну сейчас же вилки возвращайте, что вы покрали из
буфета!  „умаете,  что если  у  менЯ  учились,  так теперь и все вилки  ваши
будут?!" Ђ они мне отвечают: "Ђ это, дЯденька, не мои  твои вилки взЯли. €х,
должно  быть,   коррозиЯ  съела.  Ћ,  наука   ведь   каждый  день  открывает
какие-нибудь чудеса". Ђ Я их снова хватаю и говорю:  "џ вам покажу коррозию!
Њаленькие  гаденыши!" џ взЯл одного,  запер  в чулане и  говорю: "Ќе  выпущу
этого, пока вилки не  вернете".  •отел и других запереть тоже, но  они все у
менЯ убежали вовсе...
     Ђ  потом  вечером пошел ему хлеба отнести (нарочно  еще выбрал  помЯгче
кусок;  пускай  себе,  думаю,  гаденыш булочки  пожует), смотрю: а  там  нет
никого, а одни только вонючие носки на полу валЯютсЯ. џ тогда носки прибрал;
пускай, думаю, хоть вонючие носки будут. Ђ Я теперь, знаешь, иногда думаю, а
может  быть  действительно, вилки коррозиЯ  съела? Љак  думаешь,  может быть
такое?
     - џ думаю, что нет, - рассудительно отвечал ‹ука.
     -  „а?  -  подозрительно  и  пристально  смотрел  на молодого  человека
…встигней. - Ђ наука открывает каждый день какие-нибудь чудеса?
     -  —удеса  открывает,  -  подтверждал  ‹ука. -  Џравда,  если  называть
чудесами все  то,  что  мы не можем объЯснить  современными  теориЯми.  •отЯ
все-таки и не каждый день. € потом, вы знаете, - неторопливо продолжал ‹ука,
-  иные открытиЯ бывают порой несовершаемы по причине определенной усталости
чудотворства - свойства, наиболее отличающего таланты...
     - Ђга, значит, не каждый, - говорил учитель.
     - Ќет, не каждый, - говорил еще раз ‹ука и, видЯ, что под  благотворным
воздействием воспоминаний тот начинает успокаиватьсЯ, постаралсЯ  потихоньку
отставить ружье подальше от любимого учителЯ.
     -  Ќу  ты!  ’ы! - встрепенувшись,  выкрикнул  …встигней.  - ’ы здесь не
устраивайсЯ, слышишь?! “ менЯ здесь длЯ тебЯ и стакана воды не найдетсЯ. ’ам
вот  в ведре у менЯ от  бельЯ ополоски, так  Я тебе и их не налью. Ќе стоишь
ополосков. €з болота тебе поганого напитьсЯ, чтобы у тебЯ живот раздуло, вот
это самое славное  дело будет. Ќо, вообще-то  Я и  сам  думаю, что не  могла
коррозиЯ вилки съесть,  да только хотел  твою честность проверить. Ђ  ты  не
‹ука,  между  прочим.  џ-то  ‹уку   хорошо  помню.  Ћн,   как  ты  говоришь,
действительно был мой любимый ученик. Ќо только ‹ука был  тощий, как спичка.
“ него был голос гнусавый, и вечно хлюпал носом.
     - Ќет, - подумавши, твердо возражал ‹ука. - џ не был таким.
     - Ќу значит - и не ‹ука, - довольно говорил старик,  потихоньку потираЯ
руки.
     - „а нет, - смутилсЯ ‹ука, - как это у вас получаетсЯ. Њне даже странно
слышать такое.
     - Ђ вот так! ‚от так! - торжествующе повторЯл старик. - џ-то помню всех
своих  любимых  учеников.  ‚он их  всех портреты  на стене висЯт. € попробуй
теперь там себЯ отыскать, не может такого быть, чтобы отыскал точно...
     - Ђ вы знаете, - серьезно говорил ‹ука, отходЯ к невысокой, кривоватой,
как будто сгорбленной  под тЯжестью потолка стене, - наверное, и менЯ теперь
повсюду скоро станут вешать... - учитель только неопределенно хмыкнул.
     Ќа стене во множестве висели портреты, на  которых были великие  залежи
многомесЯчной пыли (старик на  глазах  ‹уки заботливо обтер эту пыль, отчего
значительно изменились многие лица  на портретах,  так что сделались  совсем
другими). ’ут были портреты академиков Ћстапа и ‚алентина и портрет человека
сурового вида, с лицом даже несколько более суровым, чем обычно, и „екановой
секретарши  с зажмуренными, должно быть,  от внезапного  испуга  глазами,  и
самого покойного  „екана,  которого ‹ука поначалу отчего-то вообще не узнал,
принЯвши его  просто за какой-то туманный пейзаж, и  бойкой парикмахерши,  и
друзей  ‹уки -  €вана, Њарка  и ”еоктиста, бывших на портретах  все  на одно
лицо,  должно быть, по причине неумелой  живописи, а  в самом заметном углу,
там,  где  в  прежние   времена  помещали  икону,  висел  портрет  какого-то
немолодого, самоуверенного человека, в лице которого было что-то плутовское,
напускное, самолюбивое и вместе с тем - значительное.
     -  Ђ это  кто?  -  машинально  спрашивал ‹ука, указывал  ‹ука  на  этот
приметный портрет, почти позабывши о цели осмотра всего собраниЯ. - Њне лицо
его кажетсЯ незнакомым.
     - Ќу, откуда же тебе знать его? - хитро усмехнувшись, возражал учитель.
- ќто  тоже мой любимый ученик. Ћ, это мой самый любимый! џ только теперь не
помню, как же  было его имЯ. —то  теперь такое происходит  с моей памЯтью, и
происходит  все  более;  досаднаЯ, знаешь, штука... …го тогда то  ли ‚аськой
звали, то ли Џетькой, Я уж не помню. Ђ может быть, и еще как-нибудь. Ќо Я-то
его  всегда  ‚асилием  называл. "‚аська, ‚асенька,  -  бывало, зову  его,  -
подойди  сюда деточка". Ћн  подойдет,  головку  опустит и говорит:  "Ђ менЯ,
дЯденька,  вовсе  не  ‚асей  зовут". "Ќу  ничего,  - отвечаю,  -  как бы  ни
называли. ќто не страшно. ѓлавное, чтобы ты был хороший мальчик!"
     Ћ, у менЯ  столько  было любимых учеников, и Я даже потом решил, что их
вообще следует всех любить без разбора.
     Ћднажды  ко мне пришли  и говорЯт:  там ваш любимый  ученик  умирает  и
непременно  просит вас приехать,  потому  что  последнЯЯ волЯ  умирающего  -
закон. Ђ Я спрашиваю: а это кто ж там такой умирает? Њне отвечают. Ђ Я тогда
думаю: а-а!  это тот, который вечно  заикалсЯ.  ’ак заикалсЯ, что никогда ни
слова  его  не разберешь. џ  приехал,  смотрю, а  он уже бредит:  Џ-п-п-п...
Џ-п-п-п...  Ђ  Я ему:  ничего, ‚асенька,  ничего. Ќе  беспокойсЯ, Я здесь. џ
приехал  (но  только это не  тот  ‚асЯ,  который на  стенке).  Ђ  он  снова:
Џ-п-п-п...  Џ-п-п-п... џ взЯл его за  руку,  глажу  по руке  (и  хорошо  еще
только,  что  у  него  болезнь  была не  заразнаЯ),  а  он  все:  Џ-п-п-п...
Џ-п-п-покойный „екан!.. ‘казал это и, знаешь, с этими словами и умер.
     - „а, - думал ‹ука о рассказе …встигнеЯ. - ЏечальнаЯ повесть. Ќе такаЯ,
может быть, печальнаЯ, как у експира,  и есть на  свете еще более печальные
повести, но все  равно печальнаЯ тоже. Љак и всЯкаЯ, речь в которой касаетсЯ
смерти.
     -  Ћ, Я тоже  раньше  был сторонником плюрализма, -  продолжал  учитель
…встигней с глазами, загоревшимисЯ одушевлением. - Ќо вот иду Я после работы
по улице. ‡ашел в туалет. Џотом хотел руки  помыть, а там кран сломан. ‡ашел
в другой  туалет,  а  там  тоже сломан. Ќе-ет, думаю!  Љакой  тут может быть
плюрализм, когда во всех туалетах краны не работают!
     - „а, - вздохнувши, соглашалсЯ  ‹ука с рассуждениЯми  учителЯ, - Я тоже
замечал. ‚ы знаете, это, может быть, панки ломают.
     - Ќу, панки  ломают, или панки  чинЯт, -  капризно  возражал …встигней,
кажетсЯ, ни в чем  решивший  не уступать ‹уке,  - этого Я  знать не  могу. €
другим,  видишь  ли, знать не советую. Џотому что сегоднЯ ты  знаешь одно, а
завтра уже  выходит, что ты знаешь совсем другое, и  длЯ  чего ж тогда  было
знать первое? џ давно это понЯл и решил, знаешь, ничего не запоминать. •отЯ,
конечно, каждый волен решать, как ему поступать в каких случаЯх, и никому не
указ  -  стариковское  ворчливое слово.  Ќо  ты скажи мне  честно -  ты что,
воровать пришел? •отЯ, Я и сам знаю, где ж тебе оказатьсЯ честным!
     - „а нет же, - успел возразить ‹ука посреди …встигнеевых рассуждений. -
„алось же это вам в голову!..
     - —естность, - торопливо продолжал старик, - она только в  толпе нужна,
знаешь, на людЯх. Ћдному-то с  чем  угодно прожить можно.  Ќо ты не надейсЯ:
как у менЯ вилки украли,  у менЯ теперь в доме нечего красть.  “ менЯ теперь
всего ценного  - так только ученики  любимые остались. Ћ, они когда приехать
не могут,  так они письма присылают. “ менЯ  целый шкаф их письмами завален.
Ћни у менЯ  повсюду,  и под кроватью тоже валЯютсЯ.  ’ак и лежат нечитанные.
Њного лежит...
     -  Ђ  почему ж  так? - деликатно  спросил ‹ука, но  старик, кажетсЯ, не
расслышал его замечаниЯ.
     - Ђ то ко мне еще, бывает, приходЯт и говорЯт: "„Яденька, а не найдетсЯ
ли  у  тебЯ какой бумажки  лишней? Ђ то нам, знаешь  ли,  в сортире повесить
нечего". Ђ Я им отвечаю: "—то?! „а это же от учеников моих любимых письма, а
Я должен  их дать вам в сортире повесить?! „а  сами  ли с ума посходили, или
менЯ сумасшедшим  считаете?!"  ’ак Я ничего им никогда и  не даю. € вот одно
тоже пришло на неделе, - говорил старик и  показывал ‹уке письмо, которое он
достал, как это делают женщины, с голой груди. - ’ы, слушай, прочти мне его,
а то мне самому никак, - просил …встигней, - если ты, правда, что-нибудь длЯ
менЯ хочешь сделать доброе.  •отЯ этого, точно, быть ни за что не может. ђаз
- не ‹ука, должно быть, и все остальное - неправда тоже. Ђ вдруг, думаю, там
в письме что-нибудь важное, а не одни только постскриптумы.
     - Ђ что же вы сами не прочитали до сих пор? - снова  спрашивал  ‹ука  с
некоторым отчетливым недоумением.
     - „а  вот, знаешь  ли,  разучилсЯ  в последнее  времЯ, - нехотЯ отвечал
старик,  неприЯзненно  посматриваЯ на  ‹уку.  -  Ђ  раньше-то Я  хорошо умел
читать, да только сейчас разучилсЯ. Љогда долго чему-нибудь учишь одному, то
и сам непременно всегда  немного разучиваешьсЯ, а нового мне теперь в памЯть
и вовсе ничего не западает.  Ќу  да  это ничего;  новому Я  теперь не учу, а
старое и так все хорошо знают. €  учить нечему. Ђ ты мне теперь, слышишь, не
говори ничего насчет панков.  џ, может быть, скоро  стану эту грЯзь мира как
вшей щелкать.
     Ђ когда ‹ука протЯнул руку  за письмом, чтобы прочитать  его по просьбе
учителЯ, …встигней неожиданно  отдернул свою руку. -  Ќу  ты, ты!  - крикнул
старик угрожающе. - ’ы, смотри, тут руки-то не протЯгивай, а  то как бы  еще
чего-нибудь протЯнуть не пришлось.
     - Ќу, это  уж вы, знаете... - смутилсЯ ‹ука и  замолчал, не найдЯ,  чем
отпарировать его экспансивные речи.
     - Ѓудешь протЯгивать, когда тебЯ попросЯт,  - возражал  …встигней. - „а
ты сам-то хоть читать умеешь? Ќеизвестно еще, чему там тебЯ учили. ‡ачем  же
ты мне станешь только пальцами письмо мусолить, когда, небось, сам читать не
умеешь?!
     -  „а нет, -  возражал  ‹ука, - умею.  Ќа  нашем Языке умею, по крайней
мере...
     -  Ђ-а, - неопределенно  говорил  …встигней.  -  Ќу  тогда, может быть,
ладно, если, конечно, не врешь...
     Ќо когда  ‹ука  снова протЯгивал руку к  письму, старик снова  повторил
свой обидный маневр. -  џ не  понимаю, - говорил ‹ука. - Њне показалось, что
вы хотели, чтобы Я прочитал письмо. Ђ теперь же Я просто не  знаю, каковым в
действительности было ваше желание.
     - Ќу  ладно уж,  читай, - недобро  усмехнувшись,  говорил  …встигней. -
Џослушаем хоть, какаЯ у тебЯ дикциЯ. Ќе Я тебЯ учил, так может ли быть разве
хорошей?! € Я бы тебЯ тогда отказалсЯ учить чему-нибудь,  имеЯ в  виду  твои
противные, недобросовестные  направлениЯ, которыми  ты всех теперь  уверенно
стараешьсЯ обманывать.
     "“важаемый ‹ука",  - начал читать  молодой человек, взЯв письмо из  рук
учителЯ, и тут же  удивленно оторвалсЯ  от чтениЯ, и долго недоуменно вертел
конверт в руках, осматриваЯ его со всех сторон. - „а  ведь это же, наверное,
мне письмо, -  говорил  молодой  человек. -  ‡десь же  написано  "‹ука".  Ћт
покойного  „екана, -  добавил  ‹ука,  взглЯнувши в  конце  всех  страниц  на
подпись.  -  ЌавернЯка  мне.  Њне теперь часто  от  покойного „екана  письма
приходЯт. € мне  только непонЯтно, как получилось такое, что письмо принесли
к  вам,  когда  должны  были точно  ко  мне.  „олжно  быть,  это  что-нибудь
перепутали  почтальоны, что есть,  как  Я думаю,  теперь наиболее  вероЯтное
предположение. ЌавернЯка - почтальоны. Ћни всегда, бывает, что-нибудь делают
не так.
     - Ќу  так и  бери  его себе,  если  это тебе  письмо, - говорил учитель
…встигней, равнодушно махнув рукой. - ’ы  же знаешь, у  менЯ их столько, что
просто девать некуда. џ даже не знаю, куда мне складывать новые. Ѓеда просто
с этой любовью - зачем ее так много?! - но тут же  (как  много мы зависим  в
жизни от  перемены  настроений  всех берущихсЯ учить  нас!),  тут же  старик
подозрительно  взглЯнул на  ‹уку.  -  Ђ  это  вот какаЯ буква  по-твоему?  -
недоверчиво спрашивал он молодого человека, ткнувши пальцем в обращение.
     "ќль", - отвечал молодой человек.
     "ќль"?  -  с сомнением переспросил учитель. - Ќу да,  может быть. Ђ вот
эта какаЯ?
     "“", - говорил ‹ука, следЯ за властным дрожащим пальцем …встигнеЯ.
     - Ќу да, да, "у", -  торопливо подтвердил старик. - џ и сам знаю, что -
"у". Ђ это?
     "Ља", - говорил молодой человек.
     "Ља"? - недоверчиво  поглЯдел на  ‹уку  старый учитель. - Ќу да,  тогда
действительно  получаетсЯ "‹ука". ‡начит  - твое письмо.  •отЯ ты и не ‹ука,
конечно.  € портрета твоего нет на стенке.  € никогда не будет на моей, хотЯ
бы  даже и на  всех других повесили. Ќу и забирай себе письмо. Џускай оно  у
тебЯ  будет. •отЯ б тебе,  вору, и не  следовало  бы делать такой доброты. €
хотЯ ты у менЯ  и не украл пока ничего по  причине моей  осторожности, Я все
равно знаю, ты воровать приехал.
     -  Љогда  у какого-нибудь почтенного  учителЯ  есть  любимые ученики, -
размышлЯл ‹ука, скоро выйдЯ из дома …встигнеЯ, - и те, в свою очередь, любЯт
своего старого учителЯ,  какаЯ  между ними  тогда образуетсЯ  доброзавиднаЯ,
волнующаЯ, благороднаЯ свЯзь. ‘колько может всего хорошего держатьсЯ на этой
свЯзи,  сколько  можно построить  на ней,  сколько светлых  зданий истинной,
уважительной, ненапускной  любви...  џ  и сам  хотел  бы быть  строителем, и
строить  только  на хорошей основе, чтобы  подолгу стоЯли  возведенные  мной
дома. „ома  обжитые,  дома  разукрашенные  и  освещенные.  Ћсвещенные светом
подлинного благородства и уважениЯ.
     ‹ука бы долго,  наверное, предавалсЯ своим  размышлениЯм,  и, наверное,
мысль бы его потом еще более распрЯмилась и размерилась, плавно направлЯемаЯ
удобной  дорогой и поспешным  мерцанием  дорожных указателей  в  неподвижных
сумерках  сгущающегосЯ вечера, но тут молодой  человек услышал, как хлопнула
дверь  позади  (он  уже порЯдочно успел отойти от дома), и угадал за  спиной
жиденькие скорые стариковские шажки, и обернулсЯ на звук.
     -  џ вспомнил, вспомнил! -  кричал учитель  издалека, замедлЯЯ бег, как
будто бы  специально не желаЯ приближатьсЯ  к ‹уке. -  ’ы слышишь,  менЯ вот
только что осенило. ’ого-то, помнишь, на стенке  вовсе не ‚асей зовут, это Я
его только  называл ‚асей. Ќа самом-то деле его  €льюшкой  амариным  зовут,
такое настоЯщее имЯ будет! Ќу Я-то думаю, ‚асЯ или €льюша - не все ли равно!
Ћ, он был такой  способный, способный!.. Ќедаром, что самый мой любимый.  Ћн
всю таблицу умножениЯ на памЯть помнил, и еще мог умножать больше. Њы-то все
ему тогда  говорили: быть тебе точно, €льюшенька, панком, если  ты, конечно,
не станешь старатьсЯ в изучении наук.  Ђ  он, знай  себе,  все дудит  целыми
днЯми на  саксофоне,  так противно дудел,  знаешь... ‚се  у  него  никак  не
выходили триоли. Ћн  еще  признавалсЯ, ему, чем больше  диезов в  нотах, тем
легче играть.
     Ѓывало, подойдешь к  нему  сзади, засунешь незаметно  бильЯрдный шар  в
саксофон, а он все дудит, напрЯгаетсЯ, глаза у него вылезут, сам покраснеет,
и дудит  до тех пор, пока шар из саксофона не выкатитсЯ. Ћн тогда улыбнетсЯ,
шар  с пола подберет.  Ђх,  говорит, черт, опЯть менЯ разыграли. Ќикак  мне,
подлецы, не дадут доиграть скерцо.
     Ћ,  мы  так  удивились,  когда он  пошел в рабочие,  так удивились, так
удивились!...
     Љакого  только  опасного преднамеренного безумства  не  простишь своему
любимому  учителю по причине  особенного  к нему расположениЯ, а когда  ‹ука
дошел  до  своей черной машины и уже  открывал  дверь, намереваЯсь садитьсЯ,
грЯнул  еще один ружейный выстрел, от которого едва не разлетелось вдребезги
заднее стекло и  немного  даже поцарапало щеку задремавшего шофера,  и  ‹ука
тогда решил все  же оставить  эту выходку  без законных  последствий и велел
только уезжать поскорее.
     -  “важаемый ‹ука! - читал  молодой человек  письмо  покойного  „екана,
иногда  рассеЯнно  отвечаЯ что-то  на  жалобы шофера,  который потирал рукой
поцарапанную щеку и разглЯдывал ее  в  зеркале  перед собой. - Ќасколько  же
все-таки нужно ненавидеть народ, чтобы  быть длЯ него хорошим наставником. џ
сам не  всегда усердно  исполнЯл  в  жизни это предписание, и оттого-то менЯ
теперь  иногда поругивают  (хотЯ и не  все).  •ороша, разумеетсЯ, ненависть.
…е-то  более   всего  превосходно  оценивают  все,  имеющие  в  целЯх  своих
милосердие и благоговение.
     Ќам  с вами -  руководителЯм высокого  ранга  - приходитсЯ  иметь  дело
обыкновенно   не  с   устоЯвшимисЯ  суждениЯми,   нам  самим  приходитсЯ  их
устанавливать; отсюда-то  и  все  кажущиесЯ противоречиЯ,  несовершенства  и
проблемы.  ‚се противоречиЯ это  всегда  есть  всего лишь  трудности  роста,
совершеннаЯ мелочь. …сли  это только рассматривать широко. Њожет быть даже -
исторически. •отЯ и  даже самаЯ лучшаЯ историЯ - это тоже всего лишь хороший
способ  искажениЯ  действительности.  Ћна  еще представлЯет  всегда из  себЯ
слишком  безотчетную  и  непредсказуемую  совокупность  -  летопись  низкого
героизма,  чтобы  когда-нибудь возможно  было  бы решитьсЯ  созидать  ее  не
вслепую.  ђуководитель славен отсутствием  всЯкого представлениЯ о праведном
пути, в своеволии избираемом подопечным и вздорным его народом.
     ‚сЯкие  виденные в моей жизни раскрытые  ворота  всегда  рождали в душе
моей  неизбывный  вопрос:  чему   приглашение  они?  Љакому  безумию,  какой
ничтожности  и какой скорби? Љоторые все есть терпкие украшениЯ, бижутериЯ и
излишества бытиЯ?
     ‹юди  весьма  легковесно   и  безответственно  судЯт  о  времени,  так,
например,  за десЯть лет и  безутешнаЯ вдова  утешитсЯ,  и осиротевшие  дети
забудут  в  своих новых  молодых  заботах,  и скорбнаЯ мать изредка привычно
вздохнет, как  будто  старую, безрадостную  дань  принесет... „ела  большие,
конечно, запишутсЯ  и  будут вспоминатьсЯ, и накрепко  свЯжутсЯ с именем, но
материальное, осЯзаемое, конкретное  влиЯние  их на  умы  и жизни  сотретсЯ,
потускнеет,  забудетсЯ.  Ќовый  день -  последовательный  разрушитель славы;
вспоминайте иногда об этом, ‹ука, и потому не радуйтесь каждому рассвету.
     џ, впрочем,  полагаю, вы-то  давно уже  разобрались  в содержании  моей
благой вести.
     Ћднажды  случилсЯ огромный пожар,  и у нас  сгорела половина  Ђкадемии.
‘мотрю:  некоторые  уже пригорюнились, повесили  носы, уже не  смотрЯт  друг
другу в  лицо,  а Я  тогда  говорю им:  "Џодумайте, ведь слава всей Ђкадемии
достанетсЯ половине ее,  и значит теперь на  каждого придетсЯ гораздо больше
славы. Ѓольше  трудов, но ведь и  больше славы. Ђ потому стоит  ли скорбеть,
стоит ли расстраиватьсЯ и убиватьсЯ? Ќе лучше ли подумать о вечном? Ќе лучше
ли помыслить о славе, о почестЯх и о трудах?!"
     Џотом  смотрю  так:  уже некоторые опущенные головы  поднимаютсЯ,  иные
потупленные  взоры оживают;  смотрю: уже начинают думать о  славе. € Я тогда
думаю: "„а!..  вот уже оно это... вот таким  и должно быть  в трудные минуты
влиЯние всЯкого руководителЯ высокого ранга".
     џ тогда извлек и длЯ себЯ урок тоже, и черт его  знает только,  кто это
вообще поджигает эти пожары.
     —ем  дольше, ‹ука, вы станете  пребывать руководителем высокого  ранга,
тем более должность и значение ваши сами собой возрастут, -  помните об этом
(хотЯ  они и теперь  достаточно высоки), и  тем  более  вы вашим  творческим
горением  прославите  свои  добродушные  ‘иракузы,  которые, по  пристальном
рассмотрении, есть, безусловно, наша ЂкадемиЯ.
     € не тЯготитесь только никакими наказаниЯми, ‹ука. ’от, кого никогда не
наказывают, не  может не ошибатьсЯ во всех своих  высоких намерениЯх  -  это
важный педагогический  принцип, и кто еще так нуждаетсЯ в хорошем воспитании
(в особенности,  в  телесном),  как не  руководитель  высокого ранга.  џ-то,
конечно, важнейшей задачей педагогики полагаю развитие во всех  жизнелюбивых
молодых субъектах способности к необходимому и высокому искусству плагиата.
     Њного  не обращайте  вниманиЯ  на  чужие  разноречивые суждениЯ,  ‹ука,
пускай они даже, пожалуй, считают вас добрым, до тех пор, пока у вас наконец
не дойдут  руки их всех  притеснить, наивных, как следует... ‚сЯкий гуманный
человек  всегда  высказывает чувства,  противоположные мыслимым.  „а,  а еще
именно  человеколюбивый  Ќасреддин  измыслил  пытку, прежде  неведомую  всем
безыскусным  мучителЯм.  €  не  важно,  что сам ее  не применил. Џлохо  еще,
конечно,  когда существование мира  делаетсЯ также и поточным  производством
добра,  тогда  как должно  быть  только не более, чем объектом вдохновенного
ремесленничества  негодЯев.  Ќе думаю, впрочем,  чтобы это  было все длЯ вас
новостью.
     € длЯ  себЯ только на будущее оставьте место на  граните,  ‹ука, потому
что, как предупреждали нас древние, никогда не следует ни на минуту забывать
о будущей смерти.
     Њир длЯ  менЯ теперь затих, уже не доноситсЯ почти до ума нисколько его
звуков, у менЯ теперь  все  более  слабеет  разум, и,  может  быть, вы скоро
совсем  останетесь  без  наставника,  ‹ука. Ѓез вашего  заботливого, верного
наставника. Њы никогда  в достаточной степени не осмысливаем, как преданно и
дальновидно  нас  опекают  наши  драгоценные  мертвые  друзьЯ  и  соратники.
‚прочем,  времЯ  ли теперь  сетовать об одном прервавшемсЯ многозначительном
красивом высоковластном полете?!
     ‘овершенно все: и  чувство собственного  достоинства (если  оно у кого,
конечно, есть), и честолюбие, и уверенность в  себе, которым всем, кстати, и
Я  когда-то не  гнушалсЯ  приносить простую  легковесную дань в свои молодые
годы, и гордость за свое государство, или только за свой  город,  или еще за
всЯкую  свою  кочку,  словно у  некоторых небезызвестных  ничтожных болотных
жителей,  как  и все прочие роды человеческого тщеславиЯ,  - все  это, ‹ука,
должно  быть под вечным  вашим  необъЯвленным  прицелом;  это,  впрочем, все
необходимый  инвентарь  разума;  не  давайте  никогда, ‹ука, спуска  никаким
тщеславиЯм,  не  поощрЯйте  также  и  своего, хотЯ  свое  никогда  не  столь
обременительно  (длЯ  себЯ),  как  разошедшеесЯ,  развившеесЯ,  возросшее  и
утвердившеесЯ в мире чужое.
     ‚се  самые  светлые улучшениЯ делаютсЯ специально длЯ вреда миру, и это
должно быть еще острее, и это должно быть еще значительнее.
     Ћднажды, знаете, Я захотел проверить, что  такое народ без власти,  без
хорошей власти. —то такое ЂкадемиЯ без „екана. Џредставьте себе: Я прихожу в
Ђкадемию, все ждут от менЯ приказов, распорЯжений, а Я молчу.  „умаю: а  что
же дальше будет? € молчу.  ‘мотрю: как-то все  беспокоЯтсЯ,  переглЯдываютсЯ
друг с другом, смотрЯт на менЯ, а Я по-прежнему не говорю ничего. ’о есть, Я
говорю что-то, рассказываю, шучу, даже смеюсь, но о деле ни слова.
     ’ак  вы теперь, наверное, даже себе не представите, насколько все стало
сразу гораздо хуже.  Ђ на другой день у нас даже  пол провалилсЯ в одном  из
корпусов  Ђкадемии  (это давно  случилось,  вы-то,  должно  быть, не помните
этого. €  еще все тогда удивлЯлись, что  он как  будто бы казалсЯ крепким.).
’огда-то  Я убедилсЯ, что ЂкадемиЯ  - ничто без „екана.  •отЯ не  подумайте,
‹ука,  что  Я это рассказываю вам все длЯ назидательности. џ рассказываю  не
длЯ назидательности, а длЯ знаниЯ.
     ’рудно,  ‹ука, человеку,  у которого теперь  все более слабеет разум (а
тем более покойному),  отдавать все  последние долги, и, если бы не властнаЯ
привычнаЯ настойчиваЯ необходимость,  котораЯ  всегда,  во всЯкие годы  моей
жизни,  одинаково  мобилизовывала  мою волю, сколь  велико было бы искушение
оставить все проблемы на  произвол естественного, обыкновенного, природного,
случайного  течениЯ.  ‚ообще  же,   конечно,  никогда  не  бывает  возможным
распознать в точности всех  просветленных намерений смерти.  Ћднако, помнЯ о
том, сколько еще осталось неисполненного, насущного, необходимого, чувствую,
что не могу пока еще исключить себЯ из общего вращениЯ, и, прежде чем (не по
моей воле)  все-таки произойдет это исключение (элиминациЯ), Я столько всего
должен передать вам, моему верному воспреемнику и последователю.
     ‚споминаете  ли вы, уважаемый  ‹ука, что  Я  говорил  некогда, во времЯ
одного из первоначальных наших с вами сообщений? ‚споминаете ли вы, что  там
были  слова  о соображениЯх стратегических,  магистральных,  определивших  в
значительной степени мой  выбор в назначении  вас „еканом  Ђкадемии:  „олжно
быть,  пришло  времЯ  открытиЯ вам  всего  того, что прежде таилось за моими
вынужденными недомолвками и иносказаниЯми.
     Ќе поражало ли вас, ‹ука, как из сухой, бесполезной  косточки вырастает
с  годами  стройнаЯ,  плодовитаЯ  вишнЯ,  так  же  и  вы,  ‹ука,  не бойтесь
бесполезных дел своих, ибо, кто может знать, какие последствиЯ произойдут из
них, даже кажущихсЯ самыми бесполезными.
     Ћднажды мы стали проводить реформы у нас в Ђкадемии, и Я тогда, знаете,
подумал, а интересно: от  хорошей жизни  мы проводим наши реформы  или не от
хорошей? €, в общем, оказалось, что от хорошей. €  Я тогда продолжаю думать:
не много нужно смелости, чтобы проводить  реформы не от хорошей жизни, когда
необходимость  перемен сама,  со  всей  очевидной  настойчивостью  ломитсЯ в
дверь, поминутно настойчиво напоминаЯ о себе и внушаЯ беспокойство и чувство
неуверенности в настоЯщем, и недоверие к будущему: иное дело,  когда реформы
проводЯтсЯ от  хорошей  жизни,  тогда проведение  их становитсЯ  уже  чистой
заслугой руководства, истинным подвигом самоотречениЯ, которое столь  всегда
украшает деЯтельного человека.
     ‚се-таки насколько  силен в народе дух  сопротивлениЯ всему новому, но,
когда  пытаютсЯ определить понЯтие народности,  всЯкий раз забывают возвести
этот  дух во  главу понЯтиЯ. € вот еще  только, конечно,  никому не  следует
пенЯть  на  искусства   -  эти   несомненные,  неискоренимые  ноевы  ковчеги
своеобразиЯ.  ‚сЯкое   из   них   -   есть  поле  деЯтельности,  разумеетсЯ,
необозримое,  в  котором каждое  удобоваримое  действие  или  шествие бывает
всегда предпринЯто под руководством обиды.
     ‚ы,  конечно,  знаете,  ‹ука,   нашего   широкоизвестного,   уважаемого
академика, имЯ которому - Џлатон Ѓуев (хотЯ  вам  и не приходилось  в  вашей
высокой деЯтельности  самому с  ним  встречатьсЯ  непосредственно).  …го-то,
конечно,  не  зрЯ  так хорошо  знают в  мире; это,  пожалуй, справедливо. Ћн
постоЯнно  что-нибудь изобретает;  бывает,  у  него  даже  что  ни день,  то
какое-нибудь   новое  изобретение.   Ћ,  это  настоЯщий   ќдисон   по  части
изобретений! Ќо все равно, ‹ука, какие бы ни были изобретениЯ, если бы знали
только, какаЯ это все-таки сквернаЯ личность! „а еще, знаете, с его обычными
неубедительными измышлениЯми реабилитации добра.
     Њы  бы  даже  иногда  хотели,  чтобы  он  изобретал  пореже  (хотЯ  его
изобретениЯ и полезны), или уж, Ѓог с ними, пусть все изобретениЯ были бы те
же, но чтобы  их  делал, знаете, кто-нибудь  другой.  Ќу,  хотЯ  бы академик
Ћстап. €ли ‚алентин (а  уж его-то мы  даже решили перевести в  некие лоцманы
разума,  заранее уже  тогда  торжествуЯ  в своем  ответственном  намерении).
‚есьма достойные люди. € уж уважаемые ничуть не меньше Џлатона.
     —то же касаетсЯ заграницы, так почти до самой земли, до  самой холодной
земли  (нисколько  не выше) происходит его низкое,  враждебное,  безобразное
склонение. € вы можете себе представить, ‹ука, насколько, глЯдЯ на него,  на
известного академика, насколько низко склонЯютсЯ перед заграницей разные там
недалекие €ван €ванычи.
     Џравда,  и  у  них  тоже,  у академиков Ћстапа и  ‚алентина тоже прежде
случались  отдельные  отступлениЯ (довольно  безвредные), но это все ничего:
стоит  их только слегка поколотить сатирами, может быть, иным обидным легким
анекдотом  из  потрепанных  острословных  колчанов народных,  и  все  у  них
отступлениЯ тотчас рассеютсЯ, ибо - непрочные!..
     Ћ, Џлатон  Ѓуев -  несомненный враг  плюрализма  (уже поскольку думает,
будто всегда  утверждает  достоверное),  за что Я его  особенно ненавижу! Ћн
даже  организовал  антиплюралистический  комитет у  нас  в Ђкадемии,  группу
категорического размышлениЯ и действиЯ, которые теперь повсюду пишут письма.
€  всходит  грЯзным, настойчивым  чертополохом  их  ловко  посаженное в  умы
недостойные народные слово.
     Џлатон мне не друг,  не  друг! ќто  безусловно. €  никогда  бы  не стал
другом, хотЯ он всю жизнь и домогалсЯ моей дружбы.
     …му-то  всегда казалось, что  он  своими  косными ухищрениЯми  будто бы
способен раздвинуть дозволенные пределы  философии длЯ  студентов Ђкадемии -
этих фальшивых кандидатов в народные интеллектуалы и праведники. € оттого-то
все его известные  недобросовестные  уловки,  которым всем  и гроша  цены не
будет. —естное  слово, сапожник понимает  больше.  Ќо менЯ, разумеетсЯ, было
нисколько   не   поколебать   всем   буевским   многочисленным   безобразным
принуждениЯм  совести,   котораЯ,  как   известно,   есть   неизъЯснимаЯ   и
безжалостнаЯ  прокуратура   души,  -  Я  готов  их  выслушать  миллионы,  не
шелохнувшись.
     Ћсобенно  же  там,  в комитете,  мутит воду его жена, котораЯ  - весьма
занозистаЯ особа, с неведомым происхождением ее сомнительной  неистовости, и
нам, знаете, ‹ука, обычными методами иногда бывает затруднительно боротьсЯ с
нею.  €  тысЯча –ицеронов  с их самым  лучшим моровым