е   громыхали  военные,   в  парикмахерской
продолжались  препирательства, в которых единственно не участвовал сам ‹ука,
но  когда он  осмотрел в зеркале свое одутловатое лицо и неухоженные упругие
щеки и стал поспешно сползать со скамейки,  взваливаЯ снова к себе на  плечо
неподатливое  „еканово  тело,   которое   все  здесь  почему-то  принЯли  за
скайтерьера, и бормоча, что он по ошибке оказалсЯ в парикмахерской и что ему
вовсе  не нужно стричьсЯ, у ‹уки не осталось тогда  никого заступников, даже
бойкаЯ  парикмахерша, обозлившись  на  ‹уку,  заЯвила, что он в конце концов
может сам стричь свою собачонку, и  под нестройный  хор  всеобщего осуждениЯ
‹уку выгнали из парикмахерской разве только что не пинками.
     - ’еперь  трудно  верить  чему бы  то  ни  было,  -  едва успокоившись,
размышлЯл ‹ука, стоЯ на перекрестке двух дорог. - € как бы  мне сейчас могло
помочь  мудрое  „еканово  указующее  слово. € какой  у  него  интеллигентный
Язык...
     …два только ‹ука вспомнил, что им еще не прочитано „еканово письмо, как
тотчас же его снова охватило прежнее нетерпение, и ‹ука тотчас же отЯготилсЯ
своей скорбной ношей, и взЯлсЯ поспешно озиратьсЯ,  где  бы  ему можно  было
совсем  оставить безжизненное  „еканово  тело,  чтобы  освободить  руки  длЯ
чтениЯ.
     “видев мороженичный возок, он стал прикидывать,  нельзЯ ли ему засунуть
тело в возок  (если, конечно, там нет  мороженого),  возле театра  он  хотел
смешать „еканово тело с декорациЯми, но не  решилсЯ ни на то ни на другое, а
когда уже ‹ука думал, что  ему придетсЯ отнести свой  постылый груз домой, а
родителЯм  сказать,  что это к  нему приехал его  товарищ  из Љалуги, совсем
неожиданно у него „еканово тело отобрали панки.
     Џоначалу  они долго тащились за ‹укой  и все канючили о том, какие  они
мирные люди, что они сами по себе, а остальные  сами по себе, хвалили, какую
он замечательную несет вещичку, говорили, что им тоже такую очень хочетсЯ, а
одна  совсем юнаЯ п*нчиха, котораЯ, и идЯ вслед  за  всеми,  все  выделывала
ногами   какие-то  замысловатые  терпсихоры,  приговаривала,  что  им  нужно
поколотить  ‹уку,  пока наконец и панки от п*нчихи  не заразились агрессией,
тогда ‹уке решительно  преградили дорогу и сказали, что он сейчас же получит
по  роже, если  не одолжит панкам  свою вещичку, и  ‹ука,  хотЯ и  смущенный
непредвиденным оборотом  дела, все же с  облегчением отдал  панкам  „еканово
тело, которое те понесли на свою тусовку, где имели с их новым приобретением
шумный успех.
     ‹ука,  оставшись один, тотчас доставал „еканово  письмо и, привалившись
длЯ удобства спиной к пожарной машине, стоЯ прочитал его от начала до конца.
     -  “важаемый  ‹ука,  -  писал  „екан.  -  ’еперь  вы  уже,  безусловно,
осведомлены  о  случившемсЯ   драматическом  событии,   которое,   наверное,
взволнует  всю Ђкадемию  и весь научный мир, вы  уже  успели  принЯть в  нем
участие,  вы  уже  сделали некоторые  выводы длЯ  себЯ,  попробую  же теперь
направить ход ваших мыслей в должную сторону, как мне это подсказывает и мой
значительный жизненный опыт  и мое высокое звание, а также заодно разъЯснить
свои  слова о некотором в отношении  вас  благодеЯнии, брошенные вскользь  в
предыдущем моем к вам обращении.
     Љак говорит ваш друг Њарк: "†енщина без живота - это то  же, что и роза
без бутона", - однажды  он сказал мне  это,  открыто улыбнувшись тогда своим
небольшим ртом с зубами свободного мраморного цвета. € отдаваЯ должное этому
сомнительному изречению, добавлю от себЯ: "€ то же самое, что и ЂкадемиЯ без
„екана". Џодозреваю, что вы шокированы, удивлены, как это такой интеллигент,
как   Я,  такой   признанный   ученый,  прославленный  руководитель,  такой,
совершенно можно сказать, вдохновенный демиург, - и вдруг использует в своей
речи  скабрезные афоризмы  его  недостойных подчиненных. ‚едь  что такое,  в
сущности, Њарк?  Ќет, впрочем, о Њарке мы в другой раз поговорим. Њарк, Я бы
сказал, это отдельнаЯ статьЯ. €так, вернемсЯ к Ђкадемии.
     ‚спомните, уважаемый ‹ука, когда  в старые времена  в ином  государстве
умирал  король, герольды  (либо  еще какие-то вестники) возглашали:  "Љороль
умер, да  здравствует король!" Ђ что это означает  в приложении к настоЯщей,
обсуждаемой нами ситуации? ’олько одно:  „екан умер, исполнив свой долг,  но
ЂкадемиЯ  не может существовать без „екана. •орошо понимаю, разумеетсЯ, ваше
недоумение:  почему  это,  мол,  „екан  - человек,  который  привык  мыслить
масштабами всей  Ђкадемии,  масштабами даже целых  государств, и  обращаетсЯ
вдруг ко  мне, к таким масштабам, может  быть,  не привыкшему?!  —еловеку не
свойственно  долго  пребывать  в  неведении,  и,  если  ему  не   разъЯснЯют
непонЯтное, он  с  готовностью цеплЯетсЯ за самый вздорный вымысел. ’ак вот,
чтобы  предотвратить ваше  движение  по  ложному  следу,  спешу  разъЯснить:
Ђкадемии нужен „екан, это очевидно, и „еканом, уважаемый ‹ука, будете вы.
     •орошо, разумеетсЯ, понимаю  и ваше  теперешнее  крайнее  изумление,  в
которое ввергло  вас  это мое  обдуманное  -  заверЯю вас -  и  серьезнейшее
предложение  сделатьсЯ  моим  преемником, и  поэтому  прекратите  на  минуту
чтение, - мой  вам  совет!  -  чтобы  снова  собратьсЯ с  мыслЯми  и  вполне
освоитьсЯ с новыми ощущениЯми, или прочтите  во второй  раз предыдущий абзац
настоЯщего  моего  к  вам  обращениЯ,   чтобы  рассеЯлась   полностью   ваша
недоверчивость в отношении моих слов,  чтобы начисто исчезли всЯкие сомнениЯ
ваши, и чтобы все пункты моих последующих рассуждений воспринимались бы вами
во всем блеске их убедительности, которую  подобно иному ваЯтелю, созидают и
моЯ  безупречнаЯ  логика   крупного  ученого,  и  моЯ  собственнаЯ   высокаЯ
убежденность,   и  мой,   безусловно,   достойный  бережного,  уважительного
подражаниЯ интеллигентный Язык.
     ‚ы возразите: но ведь  в Ђкадемии нет разве  профессоров и  академиков,
которые могли  бы  занЯть  освободившеесЯ  место „екана  и  возглавить таким
образом нашу  прославленную  Ђкадемию?  Љонечно, есть, отвечу  вам;  десЯтки
профессоров и  академиков спЯт и во сне видЯт, как  бы занЯть  мое место, но
ведь  им  только дай волю, вы же  знаете!.. ‘кажу вам  откровенно, уважаемый
‹ука, Я не доверЯю ни одному из них.
     ‚ы, ‹ука, другое дело. ‚ы,  как Я считаю, если  будете всегда и во всем
чутко  прислушиватьсЯ к голосу  своей  врожденной  интеллигентности (о,  как
теперь  недооценивают  в  человеке,  а  особенно  в  руководителе,  значение
интеллигентности!), избегать дурных советов (например, ваших друзей - €вана,
Њарка  и  ”еоктиста),   но  следовать,  напротив,  моим  самым   скромным  и
необременительным,  дружеским  рекомендациЯм,  то  сможете, по моему мнению,
осуществлЯть курс руководства умеренный,  положительный, без  вывертов и без
заносов,  в  духе широкого  плюрализма, каковому и Я  был  всегда ревностный
приверженец. џ, знаете, иногда подозреваю в вас особенный талант восприЯтиЯ.
     —то же касаетсЯ вашей (о,  Я долго искал подходЯщее слово, и  поэтому и
вы  будьте,  пожалуйста,  снисходительны   к  некоторому  моему,   возможно,
неделикатному  прЯмодушию) недостаточной учености, котораЯ,  может быть,  по
вашему мнению, способна помешать вам быть утвержденным  в высокой  должности
„екана, то, поверьте, моЯ  всесильнаЯ, убедительнаЯ  рекомендациЯ  навернЯка
решит этот вопрос в вашу пользу.
     Ћ,  а  польза  длЯ  вас  в  этой  должности несомненна,  посудите сами.
‚звесьте  сами  выгоды  „еканской  должности,  решите на  досуге,  лучше  ли
молодому  честолюбивому  человеку  ходить  в   каких-то  несолидных,  жалких
студентах, в  каких  может  ходить любой невоспитанный мальчишка, или  сразу
занЯть должность  почетную и ответственную, на которую  его прочат  старшие,
умудренные познаниЯми и  опытом товарищи?! € это  есть, как  понимаете,  мое
обещанное длЯ вас благодеЯние.
     Ђ вообще,  так  ли уж  нужна  ученость  администратору  хотЯ  бы  столь
прославленного  научного заведениЯ, знаменитого флагмана,  такого, как  наша
ЂкадемиЯ? ’ак ли  нужна  ученость, так сказать, капитану научного прогресса?
ќто  вопрос, безусловно, философский,  этический, и  лично Я с высоты  своих
достижений и заслуг склонЯюсь к тому, чтобы трактовать его широко, свободно,
и,  если отвечаю на него, то вовсе не  в  духе категорического, однозначного
утверждениЯ: да,  мол, необходима! € плохо  менЯ  знает, уверЯю вас, всЯкий,
кто обо мне  предполагает,  будто бы Я способен думать так.  •отЯ не в  этом
теперь совершенно есть дело.
     Ќо, знаете, при всем моем безграничном  уважении  к вам, при  всей моей
абсолютной  уверенности,  что  именно  теперь,   при  вашем  вдохновенном  и
самоотверженном  руководстве  ЂкадемиЯ  наша  расцветет  и  воспрЯнет,  буду
откровенен  с вами: не подумайте, пожалуйста, уважаемый ‹ука, что назначение
ваше на должность „екана и есть окончательнаЯ цель моих стремлений. Ќет, это
не так. ‚спомните, уважаемый ‹ука, что Я вам говорил о  моей дальновидности,
и  вы,  наверное,  угадаете,  что  есть,  безусловно,  еще некоторые  высшие
соображениЯ, определЯющие мой выбор, соображениЯ отдаленные, стратегические,
магистральные, которые Я опЯть-таки не  собираюсь  от вас  утаивать (видите,
как  Я  вам  доверЯю?!)  и которые немедленно  вам открою, едва только увижу
воочию наше полное и безусловное с вами единомыслие.
     …сли,  уважаемый  ‹ука,  мои  доводы   подействовали  на  вас  в  самом
положительном  смысле, если вы согласны  в соответствии  с моим предложением
отныне возглавить  Ђкадемию и нам нет необходимости  далее дискутировать  по
этому  вопросу, то  простите,  пожалуйста,  уважаемый  ‹ука,  мне,  человеку
немолодому,  и более  того  -  мертвому, всю  жизнь отдававшему  себЯ науке,
небольшую и совершенно необременительную длЯ вас  просьбу, с которой Я к вам
обращусь. Џросьба моЯ  в  следующем:  пускай, уважаемый ‹ука,  вы  не будете
„еканом; вернее, все будут считать, что вы „екан, но на самом деле вы будете
‡аведующим, но о том, что вы не „екан, а ‡аведующий, будем знать только вы и
Я, но  уж  мы-то сохраним нашу дружескую  тайну между нами. €  даже  никогда
более не станем упоминать о ней. ђазница в должности невелика, просьба  моЯ,
повторЯю, незначительна,  тем более,  что длЯ всех вы будете самый настоЯщий
полновластный „екан,  а  мне  же,  сентиментальному старику,  сознание  этой
ничтожной  разницы поможет  навеки сохранить мое  благоговейное отношение  к
свЯщенной и  незыблемой,  по  моему  высокому разумению,  должности  „екана.
”ормально  изучающие  латынь могут  подумать,  что  „екан  это  чуть  ли  не
десЯтник,  но  это, конечно, значительное  преуменьшение.  Њне  даже немного
неловко опровергать подобное предположение с  полной серьезностью,  хотЯ длЯ
людей разумных, наверное, в этом нет и необходимости.
     € в заключение, когда уже так много обсуждено меж нами  больших и малых
проблем, позволю  еще  себе два коротких  постскриптума,  к  которым  вы уж,
пожалуйста, отнеситесь внимательно,  иначе, в противном  случае, и  все  мое
письмо можно  будет  просто  скомкать  и выбросить,  к  примеру, под  колеса
какой-нибудь пожарной машины.
     Џервый:  какаЯ же  все-таки,  уважаемый ‹ука, грЯзь  мира -  эти панки!
ЉакаЯ  они -  накипь  цивилизации! ”альшивые постоЯльцы  в нашей неизмеримой
сверхдержаве  добра.  ЉакаЯ это бесполезнаЯ субстанциЯ!  € как жаль, что Я в
свое времЯ не обратил достаточно вниманиЯ на них.
     ‚торой: а  знаете  ли, ‹ука,  что это  именно Њарк  видел  вас тогда  в
трамвае с саксофоном и сообщил нам по секрету о своем  открытии?! Ћ, дорогой
наш кромешничек - Њарк! Љак же Я все-таки люблю его, черноголового!
     Џодпись: „екан.
     €звестно, от добра добра не ищут, а ‹уку, в  принципе,  убедили  доводы
покойного „екана и его  эпистолЯрнаЯ  доброжелательнаЯ настойчивость, однако
он все  не представлЯл себе, как это  он  пойдет завтра в Ђкадемию и скажет,
что  теперь он - „екан, и - не может быть, думал  молодой человек, чтобы над
ним  тогда  никто не  стал  бы  смеЯтьсЯ,  пускай  бы даже  при самой лучшей
снисходительности  народной, и от долгих  размышлений ‹ука, как  это  у него
всегда  бывало, только укрепилсЯ в  своих сомнениЯх, решил, что ни за что не
пойдет  в  Ђкадемию. €  наверное,  ‹ука бы и точно не  пошел  в Ђкадемию, но
утром,  читаЯ  газеты,  он вдруг  с  удивлением обнаружил  во  всех  газетах
известие о смерти  „екана и о  назначении его, ‹уки, на новую освободившуюсЯ
должность, и понЯл тогда, что теперь он - неважно, хочет или не хочет, - уже
не может не пойти, потому что это еще будет хуже.
     Љогда  нисколько  не остаетсЯ выхода,  так  незачем  и  отчаиватьсЯ, но
оказалось,  что  и  в Ђкадемии были уже известны  оба эти событиЯ - и смерть
„екана,  и новое назначение, и, идЯ  по  Ђкадемическим коридорам впервые  на
свое  высокопоставленное  рабочее место,  ‹ука уже  угадывал вокруг  себЯ  и
удивленный, завистливый  шепот,  и  откровенное заискивание, и  простодушное
поздравительное роптание. ’огда же ‹ука получил несколько письменных доносов
на студентов  и на штатных работников Ђкадемии, получил он и от Њарка доносы
на его  друзей  €вана  и ”еоктиста,  и  даже на  самого ‹уку  (написанный по
ошибке);  „еканова  секретарша решила,  что со сменой руководства  ей теперь
вовсе необЯзательно будет разбирать Ђкадемический архив, чего ей делать Явно
не  хотелось,  но  ‹ука,  долго  предварительно  промЯвшись  и  изведЯ  себЯ
сомнениЯми, говорил девушке, что он не  хотел бы, видите ли, прослыть этакой
новой метлой, котораЯ метет по-новому только потому, что она сама новаЯ, что
он не хотел бы нисколько менЯть  курс прежнего руководства, хотЯ он, конечно
же, никакой не консерватор, но все же не совсем понимает какие бы то ни было
преобразованиЯ  без достаточно ощутимых и весомых причин,  и что  поэтому  -
дойдЯ  до главного,  вовсе уж замЯмлил ‹ука - хорошо бы,  если  бы  она хоть
иногда  все же  занималась  архивом, хотЯ  бы это в виде особенного, личного
одолжениЯ ‹уке. „евушка вроде соглашалась, хотЯ ‹уке и казалось, что она над
ним  смеетсЯ в душе, но, когда он укрылсЯ в своем кабинете, через минуту  за
ним следом вбежала „еканова  секретарша, едва  не в слезах (хотЯ, пожалуй, и
не  без  некоторого  трудноуловимого  рассчитанного  женского торжества),  с
грЯзными руками и  с  целой  охапкой  самолетиков под мышкой,  и крикнула  с
порога,  что, если  ‹ука нагло вздумал ее домогатьсЯ, так пусть лучше  прЯмо
скажет об  этом, а не  сочинЯет  свои бессовестные  отговорки, и  решительно
швырнула все самолетики  на пол в кабинете. ‹ука, подумавши (и  растерЯвшись
тоже, разумеетсЯ, как всегда), говорил девушке, что она, пожалуй, может и не
заниматьсЯ архивом, ничего в этом не  будет страшного. € в этом-то  и будет,
думал   про  себЯ  ‹ука,  тот  самый   плюрализм,  которого  мне   советовал
придерживатьсЯ покойный „екан.
     Ђ вечером,  когда  у ‹уки уже  от усталости слипались веки, к  нему  на
прием  неожиданно прорвалсЯ  тощенький человечек,  которого  ‹ука  почему-то
поначалу принЯл за своего соседа-морЯка, хотЯ это точно был  не сосед и даже
нисколько не  был похож на соседа.  Џричем,  оказалось, что  того тощенького
человечка хорошо  знала „еканова секретарша, и долго не хотела пускать его к
‹уке, с самого утра, но  тому как-то  удалось  обмануть девушку  и хитростью
проникнуть  в „еканов кабинет. ‹ука спрашивал человечка, чего  он хочет,  но
тот не  отвечал ‹уке, и все воровато шнырЯл глазами по  стенам, а когда ‹ука
на минуту отвернулсЯ, то даже  стащил  небольшой „еканов портретик со стены.
Џотом  человечек  говорил,  что  хочет,  чтобы  ‹ука  разрешил  ему  открыть
массажный салон в Ђкадемии и что присмотрел длЯ массажного салона  пустующее
помещение возле физического кабинета, обещал, что на свои средства оборудует
помещение и что Ђкадемии от  того не будет  никаких затрат, и  что  сам ‹ука
будет регулЯрно получать взЯтку из доходов салона.
     ‹ука, в  общем-то, готов был из  плюрализма  согласитьсЯ на предложение
тощенького человечка, хотЯ, казалось  бы, выходило не  по профилю, и тот уже
видел  нерешительность  ‹уки  и  очевидное  его  скорое  согласие,  особенно
заметное по причине неискоренимой толерантности во  взоре молодого человека,
но вместо благодарности почему-то лишь больше распоЯсалсЯ.
     -  Ђ хотите,  Я и  вам  теперь сделаю массаж? -  говорил  человечек.  -
“видите тогда, как у вас сразу  перестанут слипатьсЯ веки. Ћ, Я двадцать лет
занимаюсь массажем, и где-то вам еще доведетсЯ увидеть массажиста лучше, чем
Я?!
     ‹ука не  хотел  никакого  массажа,  но  никак  не  мог  в  том  убедить
человечка. -  Ћ,  массаж,  массаж!  -  говорил  посетитель. - ЋбЯзательно  -
массаж! џ только, если позволите, приглашу своего ассистента.
     - ѓригорий, заходи! - крикнул человечек, поворотившись к двери. - „екан
согласилсЯ.
     -  Ќу  вот тебе, пожалуйста,  - подумал ‹ука. - €  менЯ уже теперь  все
„еканом называют. —естное  слово, должности изменЯют отношение  к  человеку,
или  возвышают  его  или  унижают;  во  всЯком  случае,  настолько,  что  он
становитсЯ в  центре  некоторого  неосознаваемого  вращениЯ  идей и  мнений,
настолько,  что  он  становитсЯ  источником   новых  соприкосновений,  новых
взаимосвЯзей и закономерностей...
     •удые  люди не вызывают довериЯ, а ‹ука думал, что никого не может быть
на  свете  более  худого,  чем  его  посетитель,  но  когда  дверь  поспешно
отворилась и  в  кабинет забежал  тот, кого  называли ѓригорием, так того  в
первую минуту можно было и вовсе не заметить из-за его худобы.  ѓригорий был
совсем  плюгавый  человечек,  даже  лет  на   двадцать  старше  своего  тоже
немолодого   товарища,  маленький  и  совершенно  лысый,  все  его  свойства
открывались  в  ѓригории  как  будто  поочередно,  и  каждое  новое  из  них
замечалось ‹укой  только  по истечении  некоторого  времени. Ћн весь из себе
исчадье любезности, с приветливой  улыбкой и с протЯнутой  длЯ пожатиЯ рукой
ринулсЯ к ‹уке, быстро и велеречиво приговариваЯ: "Ћ, массаж, массаж, ничего
нет полезней длЯ здоровьЯ,  чем хороший  массаж.  ‚ы теперь сами убедитесь в
качестве нашего  массажа. Ќо  не  подумайте  только, что  мы вам подсовываем
что-нибудь непроверенное..."
     ѓригорий столько излучал приветливости,  что ‹ука вовсе даже машинально
поднЯлсЯ и тоже протЯнул  руку навстречу вошедшему,  но  тот вместо  пожатиЯ
вдруг ловко заломил руку ‹уки за спину, так что ‹ука даже вскрикнул от боли,
и повалил молодого человека лицом  на его письменный стол. Џервый посетитель
подхватил  ноги  ‹уки и забросил их тоже на стол, и, прежде  чем ‹ука  сумел
осознать, что делают с ним его посетители, тощенький посетитель по-обезьЯньи
запрыгнул на спину ‹уки, и тут-то начались длЯ молодого человека его главные
мучениЯ.
     —еловечек немилосердно щипалсЯ,  мЯл ‹уке  кулаками бока, спину, таскал
за волосы и  трЯс за  плечи,  так что  молодой  человек все  билсЯ  лицом  о
столешницу, и несколько раз  в увлечении укусил его  за ухо и за  шею, всего
обслюнЯвив при этом. Ђ ѓригорий,  который крепко держал ноги ‹уки, чтобы тот
не мог вырватьсЯ,  и  примерЯлсЯ сделать  ‹уке какой-нибудь болевой прием на
ноге в  продолжение всего истЯзаниЯ, торопливо  шептал ‹уке  на ухо, обдаваЯ
его  своим жарким,  неприЯтным,  чесночным дыханием: "Њы  от  „екана!  Њы от
„екана! Њы от „екана!"
     ‡ато утром, когда ‹ука, осторожно прихрамываЯ после вчерашнего массажа,
отправилсЯ  в  Ђкадемию,  его  вдруг  по дороге забросали  цветами  какие-то
поклонники науки.
     —естно  говорЯ, длЯ ‹уки было  бы  лучше, чтобы поменьше неожиданностей
было в  „екановом кабинете.  Ћднажды он  обнаружил, что в  кабинете у стены,
оказываетсЯ,  стоит аквариум с хищными, злобными,  зубастыми  рыбками.  ‹ука
подумал, что ему нужно  кормить рыбок,  и  принес из дома маленьких, розовых
червЯчков,  какими  обычно кормЯт рыбок,  но  „екановы рыбки  совершенно  не
обращали никакого  вниманиЯ на червЯчков,  которых принес ‹ука, и продолжали
как и прежде пожирать друг друга. Џотом, когда их стало не больше десЯтка, и
они  от  хорошего питаниЯ  выросли  каждаЯ размером в  две ладони,  то часто
собирались все  вместе  и, ощеривши острые зубы, злобно  посматривали  через
стекло на самого ‹уку  своими  плотоЯдными  взглЯдами. ‘ тех  пор ‹уке и  по
ночам стали снитьсЯ „екановы рыбки.
     Ђ  в  один день,  когда ‹ука  собиралсЯ по  совету его друга  ”еоктиста
повесить высоко на  стене лозунг о  свЯтости  служениЯ  науке, он залез  длЯ
этого  на стол  и стул, но ‹ука  - неловкий человек -  не  удержал отчего-то
равновесиЯ и упал  со  своего сооружениЯ, угодив  одной ногой в аквариум, и,
хотЯ  ‹ука  быстрее  пули выскочил  из  аквариума, но все же за  те одну-две
секунды,  пока  он вытаскивал ногу  из  воды,  хищные  „екановы рыбки успели
полностью сожрать шнурок у него на ботинке и принЯтьсЯ за сам ботинок.
     —ерт его знает,  что  такое  в  определенное  времЯ  года  происходит с
кошками, что они вдруг начинают  истошно мЯукать, и мЯукают так по нескольку
дней  подрЯд,  и вот однажды  такое мЯуканье стало  разноситьсЯ из одного из
темных  углов   „еканова  кабинета.  ‹ука  тогда  отправилсЯ  в  этот  угол,
намереваЯсь выгнать кошку оттуда, чтобы она не мешала ему работать. …му даже
пришлось идти с вытЯнутыми  вперед руками, настолько в том темном углу  было
ничего не  видно, и он думал, что вот-вот упретсЯ руками в  стену. Ќо  стены
все  не  было и  не  было, и ‹ука вышел на какую-то галерею  полуосвещенного
павильона,  где  внизу  люди в  зеленых  халатах  сосредоточенно и  неспешно
собирали самый настоЯщий реактивный самолет, и более всего их еще копошилось
под крыльЯми,  молчаливых  и  сноровистых. Љошка  уже тогда  мЯукала  где-то
сзади, откуда пришел ‹ука,  а ‹ука  потом  долго  не мог  отыскать  обратной
дороги.
     Џодметали пол в „екановом кабинете, и случайно  подмели письмо на полу;
добраЯ  старушка решила,  что письмо упало у ‹уки со  стола,  и положила его
обратно  на  стол.  Љогда  ‹ука потом прочитал  письмо, так  даже  неприЯтно
расстроилсЯ из-за прочитанного. - „олой кровавого „екана! - было  написано в
письме.  - Ќынешний  „екан  имеет  столько бесстыдства, что  позволЯет  себе
расхаживать  по  Ђкадемии с  окровавленными  руками.  „околе  можно  терпеть
подобное бесстыдство? Џодпись: ђазгневанный народ.
     -  Љогда  же это Я расхаживал  по  Ђкадемии с  окровавленными руками? -
горько  размышлЯл ‹ука. - Џочему это  против менЯ так  настроены люди? Љакое
еще у них  может быть  представление обо мне, в особенности, в  самом начале
моего новоЯвленного, неравноправного знакомства с народом? •отЯ, разумеетсЯ,
всЯкое  узнавание  или   знакомство  суть  перепутывание  с   каким-либо  из
собственных представлений о возможностЯх человеческого  существованиЯ. ђазве
сделал  Я хоть что-нибудь,  что  было  бы  во вред их благополучию?  ђазве к
плохому Я их призываю со всем возможным длЯ менЯ одушевлением? €  что же мне
теперь следует делать в целЯх, разумеетсЯ, нарочитой пользы?  ‚едь это можно
было  бы не обращать внимание, если  бы письмо  написал один человек, потому
что  кто  же  не  ошибаетсЯ. Ќо  разве может быть  неправым  целый народ?  €
особенно можно ли считать ничтожными всЯкие поводы его гнева?! •отЯ и верно,
конечно, что необоснованные прихоти народов составлЯют наиболее вдохновенные
страницы их летописей, но все-таки... все-таки...
     „ело несколько проЯснилось длЯ  ‹уки на другое  утро.  Ћн  хотел вымыть
руки  с  мылом,  но не  заметил,  что это не мыло,  а наждачный камень, и  в
какое-то  мгновение  ободрал себе  руки до  крови, и  кровь у него никак  не
хотела  остановитьсЯ,  а  когда  он  шел по  Ђкадемии, то замечал,  что  все
приглЯдываютсЯ  к  его  рукам,  кое-кто  подходил  к  нему  с  сочувствиЯми,
любопытствовали,  где это ‹ука так поранилсЯ, советовали  различные народные
средства,  но  молодому человеку  тогда  хотелось  провалитьсЯ на  месте  от
иронического, притворного сочувствиЯ.
     ‚се-таки что-то оставалось непонЯтным  в этой  истории, а кое-что так и
вовсе казалось остановившимсЯ на полдороге, и ‹ука снова взЯлсЯ перечитывать
письмо прочитанное накануне,  и на  обороте обнаружил постскриптум, которого
не заметил прежде. - •отим „екана …лизара! - прочитал он на обороте.
     - Ќе …лизаром ли звали покойного „екана? -  спрашивал ‹ука  у „екановой
секретарши.  „евушка, подумавши,  отвечала,  что  „екан очень  любил  менЯть
имена, и, бывало,  что сегоднЯ его  звали ‘ысоем, а  завтра  уже, глЯдишь, и
‚арфоломеем, но  …лизаром он, кажетсЯ, никогда не был, а  если  и  был,  так
разве  что, может  быть, года три назад, да и  то совсем недолго, хотЯ  она,
признатьсЯ, совершенно и не уверена в справедливости своего сообщениЯ.
     -  Ђх вот оно  что,  - думал про себЯ ‹ука,  полагаЯ, что расследование
закончено, - значит они просто хотели бы прежнего  „екана. Ќу, конечно, Я-то
им никаким  образом  не  подхожу.  „а и  где  мне при моих  неопределившихсЯ
свойствах...
     - Њне известно, что вы хотели бы прежнего „екана, - говорил на собрании
‹ука,  глЯдЯ в  напрЯженно и  недоверчиво устремленные  на него взоры. -  Ќо
ведь, подумайте, „екан  умер. џ разве виноват в смерти „екана? Ќет, не Я. ‚ы
разве виноваты  в  смерти  „екана?  Ќет,  не  вы.  €, если  положениЯ  этого
поправить  невозможно,  если невозможно  воскресить покойного  „екана,  что,
спрошу  Я, остаетсЯ нам, оставшимсЯ в живых?  Ќам остаетсЯ жизнь, потому что
это  единственнаЯ  ощутимаЯ  реальность,  с  которой мы дышим,  чувствуем  и
существуем. Ќам остаютсЯ жизнь и  вера. ‚ера в  будущее, которое  мы создаем
своими  руками и  которое зависит от  нас. Ќам  остаютсЯ снисходительность и
терпимость.  ‘нисходительность к  заблуждающимсЯ,  и  терпимость к слабым, к
малодушным  и   сомневающимсЯ.   ‘омневающиесЯ  не  всегда  бывают  неправы.
Њалодушные не всегда заслуживают нашего презрениЯ. ‘лабые же и вовсе взывают
о помощи.
     Ѓудем  же  вспоминать  добром наших  покойников. Ќе станем очень строго
судить тех, кто пришел им  на смену, помнЯ, что не по своей  воле они иногда
занимают  посты,  но лишь под  давлением особенных обстоЯтельств, порой даже
неведомых им самим.
     Њарк, который как друг ‹уки сидел в первом рЯду, неподалеку от оратора,
откровенно глумилсЯ  над выступлением  друга, в форме хотЯ и велеречивой, но
поверхностной и незапоминающейсЯ.  Ђ женщины, тут  же во множестве  сидевшие
вокруг  Њарка,  тотчас  разносили по рЯдам  его затейливые остроты, и  скоро
после речи ‹уки весь зал гудел иронией, словно улей.
     ‘праведливо  говорЯт, что  сомнение -  это хромота  убежденности.  - Ќе
слишком ли Я по-отечески  говорил с  ними? - размышлЯл ‹ука. - џ  -  молодой
человек, моложе  многих  из сидЯщих  в  зале и которые многие имеют  гораздо
больше  заслуг,  чем Я. € как  мне найти верный тон  с ними,  и не впадаЯ, с
другой стороны, в равенство с ними, которому они все равно  не поверЯт из-за
моего высокого положениЯ?!
     - џ доволен вашими первыми шагами, - писал ‹уке в новом письме покойный
„екан, -  Я вспоминаю  свою  молодость и свои первые  шаги.  џ был таким  же
молодым человеком, как вы, и начинал так же, как вы.
     Ќо только остерегайтесь во всем  потакать народу. Ћ, это такое создание
-  народ, что, сколько ему ни дай, все ему  будет мало. ђазреши ему свободу,
так он захочет и  разнузданности, и Я даже думаю: ущеми его свободу, так он,
может  быть,  и  вообще  попросит  рабства.  Џри  условии,  разумеетсЯ,  его
природного  почтениЯ   ко   всем   новоЯвленным   тотальным   и   мифическим
образованиЯм.  Ђ  потом  еще  только некоторые возмущаютсЯ, когда  мы решаем
строить новые каталажки.
     Ћстерегайтесь впадать и в равенство с народом, потому что вам все равно
не  поверЯт из-за  вашего  высокого  положениЯ. €ной раз, бывает,  уважаемый
‹ука,  дух  захватывает  от  того, какое  высокое  положение  занимает  иной
руководитель.
     Ћсобенно  не позволЯйте никакого хамства народу - простому народу с его
низкосортной,  босоногой душой,  - на  которое  он  весьма способен по своей
простоте.  Ќа  хамство  отвечайте  корректностью и прохладностью,  хотЯ  без
заискиваньЯ  и  без  лести. Ќет,  знаете,  ничего хуже,  как  самому  вполне
сравнЯтьсЯ с  народом  с  его  предосудительным народным обыкновенным  тихим
анархизмом.
     Ќет теперь в людЯх почтениЯ к длительной, ровной и - не побоюсь слова -
однообразной  службе: всем хочетсЯ карьеры,  всем хочетсЯ  перемещений, всем
хочетсЯ  должностей. ’еперь  на  руководительство  мода.  Њода -  это всегда
саморазрушение, запомните  это, ‹ука. €ной  теперь год ходит в руководителЯх
на одном месте, а его уже, глЯдишь, и на другое  место прочат. Ђ  что он  на
этом  месте  успеет  за  год?  ’олько и  успеет, что  нагадить грЯзью на все
хорошее, что сложилось до него, только и  успеет насеЯть волюнтаризма вокруг
себЯ,  и,  не дожидаЯсь, покуда  взойдет ему  в ответ  разложение,  начинает
быстренько  заискивать перед  начальством: хочу, мол,  испробовать  силы  на
новом поприще. ’аковы-то теперь капитаны.
     Ќаука - есть  бранное поле самолюбий, и  вы должны быть  полководцем на
этом поле. Ђ  кто  такой, заметьте, полководец? ’от, разве, кто лучше других
стрелЯет, кто лучше других рубит мечом или колет копьем? ‘овершенно очевидна
абсурдность подобного предположениЯ. Џолководец вовсе не должен лучше других
стрелЯть  или  рубить  мечом,  он  может даже и  вообще  боЯтьсЯ  драк.  „лЯ
всЯческой работы есть свои трудолюбивые муравьи или пчелы. ќта моЯ аллегориЯ
распространима  и на взаимоотношениЯ  в  научном  мире, и к этой мысли Я вас
последовательно подвожу.
     ‚ы должны с нашими профессорами и академиками заводить дружеские свЯзи,
ибо  Я  прочу  вас на долгую службу. ‚ы, ‹ука,  высокопоставленнаЯ величина,
пастырь ученого стада, вы должны держать в  кулаке вожжи,  ваше слово должно
высоко разноситьсЯ  над  умами, вы должны  обо  всех подвластных  вам ученых
знать больше, чем о себе знают они  сами, - пусть это будет  ваша  заповедь.
‘оветую  вам  (совет,  конечно,   вполне  дружеский),  устраивать  домашние,
дружеские  приемы  длЯ  наших  лучших академиков,  ласкайте их,  говорите им
хорошие слова, в которых они, несмотрЯ на всю их показную независимость, так
нуждаютсЯ.
     џ даже  советую  вам в самое ближайшее времЯ устроить  дружеский  прием
нашим  двум  уважаемым  академикам  -  Ћстапу   и   ‚алентину   (одураченным
новобранцам  идеологий),  оба они мои ученики, да  еще несомненно  известные
ложным  качеством   их  прЯмодушиЯ,   оба  начинали  под   моим   участливым
наблюдением, и никто, знаете,  конечно, не может сказать о них уверенно, что
меньше  бы  точно было  вреда  от их  молчаниЯ,  чем  пользы от их  мысли, -
пригласите их, ведите с ними дружеские беседы, изучайте их; может быть,  вам
откроютсЯ  их   настроениЯ,   направлениЯ   умов,   образ   чувствованиЯ   и
эмоциональнаЯ сфера,  -  вам  все  теперь  нужно знать  о тех  гордых ученых
овечках, вверенных отныне вашему заботливому попечению,  вполне, разумеетсЯ,
удовлетворенных    своим   существованием   в   оковах   их    приземленного
мировосприЯтиЯ. Ѓудьте дотошным пастырем!  Џомните, что так начинал  и  Я. €
путь мой, - по словам поэта  -  открытый взорам, - есть лучшее свидетельство
правильности выбранных ориентиров.
     Ѓессонными  ночами в конце  своей жизни Я часто размышлЯл  о  том,  что
после менЯ останетсЯ потомкам (о, мне  всегда  было жаль  людей, которые  не
имеют  в   себе  достаточно   развитости,   искушенности,   взыскательности,
пытливости, чтобы не задаватьсЯ хотЯ бы на склоне лет вопросом о наследии их
жизни, которые не хотЯт и боЯтсЯ над собой даже собственного суда, равно как
и иных, не владеющих  всеми светлыми наслаждениЯми мазохизма), Я перебирал в
памЯти свои деЯниЯ и заслуги, - долгое, мучительное, странное удовлетворение
доставлЯло мне это занЯтие, и Я все больше открывал в процессе этой  работы,
что много было в моих  заботах,  в моих стараниЯх преходЯщего, тщетного,  но
еще больше - гораздо больше - неразменного, долговечного, памЯтного.
     —то же  зачтетсЯ мне  в столетиЯх? ќто, во-первых,  руководимаЯ  мной в
течение многих  лет  наша славнаЯ  ЂкадемиЯ, с  ее великолепно  отлаженными,
исправно  функционирующими  системами,  отделами  и  подразделениЯми,   это,
во-вторых,  и  блестЯщаЯ,  воспитаннаЯ  мной  плеЯда  научных  работников  -
профессоров  и  академиков,  которые  все  во  мне  признают  и  пастырЯ,  и
наставника, и духовного отца, и целаЯ армиЯ производственного и технического
обеспечениЯ Ђкадемии, армиЯ, всегда готоваЯ на свой незаметный подвиг во имЯ
нашего  знаменательного  ученого  доброго  вертепа - федеративной республики
своеобразиЯ,  - это,  в  третьих, и  мои  бессчетные  ученые труды,  глубина
научных  изысканий   в  которых   еще  более  подчеркиваетсЯ   изысканностью
философского  аппарата,  красочностью  дефиниций  и блеском  предвидениЯ,  и
лучшие  из которых,  такие  как  "Ћ  принудительном  поносе" или  "Ћ  полном
упразднении  аршина и об окончательном исключении его из официальной системы
единиц" или  "€скусство как способ  одиночества" (Я называю лишь  те работы,
что сразу  приходЯт  на  памЯть), давно  стали  классикой в  научном  мире и
образцом  длЯ всЯкого,  кто только  избирает длЯ  себЯ  ученое поприще (хотЯ
высшим  достижением  ученого  Я  всегда,  разумеетсЯ,  полагал  презрение  к
собственной  науке),  и наконец  это  и письма  мои  к  вам,  ‹ука,  которые
одновременно есть и волнующаЯ исповедь  о великой жизненной борьбе одного из
сильных  мира  сего  - заметки  на полЯх  сердца, обильно  начиненные чудом,
странные маргиналии,  памфлеты о  разуме,  светскаЯ  хроника  своеобразиЯ, а
также  еще искреннее свидетельство несгибаемости и  жизненной стойкости того
гроссмейстера  человеческого  духа,  каковым   признавали  менЯ  бывшие  мои
драгоценные сторонники и даже ненужные, неискоренимые недруги.
     Љакой-нибудь  добровольный   вздорный  недоброжелатель  поспешно  может
возразить: так ли совершенно уж все, что делаетсЯ в Ђкадемии?  Њожет быть! -
соглашусь Я  с  недоброжелателем,  но  вдумайтесь: насколько в  ней  даже ее
несовершенства  отлажены!  ‚думайтесь:  каких  трудов  стоило  мне,  „екану,
навести в ней  столько гармонического беспорЯдка  - будьте  достойны,  ‹ука,
мной  совершенного. (Ћ,  массажный  салон Я себе не приписываю,  это целиком
ваша заслуга. Ѓог с ним, с массажным салоном, пусть он будет.)
     €  вот  отчего  еще,  не  совсем  понимаю,  порЯдок  иногда  называетсЯ
железным,  если   он  только  всегда   достигаетсЯ   свинцом?  „олжно  быть,
какое-нибудь прозвище безграмотных людей.
     ‚ас  известЯт, когда  вы должны будете  пригласить на дружескую встречу
двух наших уважаемых академиков - Ћстапа и ‚алентина, но, если вам, ‹ука, по
какой-либо причине будет  неудобно принимать академиков Ћстапа и ‚алентина у
себЯ дома (Я подумал, что  Я не знаю степени вашего гостеприимства, и у  вас
еще, может быть, нет десЯтков мелких, драгоценных безделушек, которые всегда
отличают жилище преуспевающего ученого),  тогда Я  могу предложить  вам  длЯ
этой  цели  одно  казенное помещение;  Я  и  сам,  бывало,  устраивал  в нем
дружеские приемы. Џомещение хоть и не из шикарных,  но да ведь и наши ученые
вовсе и не избалованные люди. €збалованные люди не делают науки.
     ‚еликие замыслы, смелые  надежды, хитроумные планы -  все погребаетсЯ в
ничтожной горстке невесомого праха, в котором никто из живых даже не  узнает
скорбные  останки некогда мЯтежного существа, смерть сильнее даже  „екана. €
никому  еще из  шекспиров  не  достанетсЯ ничего  от  бессмертиЯ, обещаемого
нашими  нынешними  заманчивыми и  хитроумными науками (уж скорее  достанетсЯ
свинье!). ‚се самое  красивое  и  дерзкое  - все отходит  в ничто  вместе  с
полуторасотнЯми  фунтов  смрадного мЯса,  с  бессмысленной  грудой,  котораЯ
только напрасно бременит землю.
     Ћ, моему истлевающему телу не так уж плохо у панков. Љак  жаль, что Я в
свое времЯ не обратил достаточного вниманиЯ  на них, в разнообразные периоды
жизни моей - неотторжимой и обыкновенной земной бессонницы. Ћ, это настоЯщие
птицы мира - панки! Ѓыть может, они теперь гулЯют. Ћни разрезали мое тело на
кусочки  и  носЯт  их в волосах. Ђ  дух  же мой, хотЯ и  слабеет,  но все же
по-прежнему  над  миром, он и в Ђкадемии с ее заботами; раскройте книгу, и в
ней вы найдете его,  расколите тЯжелым молотом  камень,  и в нем  вы отыщете
его, срубите дерево,  и в  нем вы  снова  найдете его. „ух мой повсюду,  и в
мыслЯх ваших тоже, ‹ука.
     Џодпись: „екан.
     •отЯ ‹ука весьма следил за каждым своим новым шагом,  и в  деЯтельности
его в высокой должности не было пока ощутимых просчетов,  а покойный „екан и
вовсе  одобрЯл в  письмах каждое начинание  ‹уки, молодому  человеку  все же
казалось, что делаетсЯ  какой-то нарочный, рассчитанный обман, ‹ука опасалсЯ
разоблачениЯ обмана,  и он втайне  подумывал, какой бы ему изыскать предлог,
чтобы  ему было бы,  может быть, удобно уйти  из  Ђкадемии,  где  его многое
теперь перестало радовать.
     Ќо скоро  в  одной  газете в разделе "ЋбъЯвлениЯ"  он  прочитал  слова,
которые потом своими категоричностью и лаконизмом буквально врезались  ему в
памЯть и тотчас  же воспринЯлись на свой счет, хотЯ на это и не было никаких
указаний: -  “ходить не  сметь!  ђуководитель  краситсЯ ответственностью,  и
можно до ста раз ошибатьсЯ, лишь бы не со зла. „аже самый мудрый ‘оломон  не
всегда принимает  соломоновы решениЯ, и,  если бы убивали всЯкий раз каждого
‘оломона,  когда он  принимает какое-нибудь не  такое, тогда  уже  к  нашему
времени их на свете не осталось бы ни одного.
     Ћднажды пришли к мудрому ‘оломону, чтобы посоветоватьсЯ с ним по одному
очень сложному  вопросу и говорЯт:  "‘кажи,  ‘оломон,  вот  как  нам следует
поступить в этом случае?" Ђ он им отвечает: "—то?! ‚ы хотите, чтобы Я сказал
вам, как  вам  следует поступить,  но кто  будет ответственен за последствиЯ
принЯтого  мной  решениЯ? Њожет  быть, вы?" "Ќет, - возражают ему,  -  мы-то
здесь при  чем?!"  "’огда, может  быть, вас просто  интересует мое мнение по
этому вопросу?" - спрашивает их ‘оломон. "Ќет, - отвечают ему, - мнение свое
мы и сами имеем, а если твое будет отличатьсЯ от нашего, так мы его просто и
слушать  не станем. Ќам нужно знать, как поступить нам, потому что это очень
сложный случай, и только поэтому мы пришли к тебе". Ђ он тогда отвечает: "Ќу
так  и  идите  к  Ѓогу,  если  вы хотите  знать,  как  вам  поступить".  Ћни
отправились  к Ѓогу, а ’от им  и говорит...  ‚прочем, это  к  нашему делу не
относитсЯ, что  им говорит Ѓог, и эта историЯ просто  вспомнилась  к  слову.
Ђкадемии нужно побольше светофоров.
     Џодпись: “тихомирившийсЯ народ.
     ‹ука, откровенно  сказать,  не решилсЯ  ослушатьсЯ категорического тона
сообщениЯ,  хотЯ  в  последнее  времЯ  и  в нем  самом  заметно  прибавилось
твердости, и он научилсЯ  и сам  говорить и  слушать других без того  былого
червоточащего прилипчивого сомнениЯ, которое всЯкий  раз  обнаруживало в нем
себЯ, стоило только ‹уке оказатьсЯ в любом малозаметном обществе.
     - Љакой же все-таки дух у нашего народа, -  рассудительно  помышлЯл про
себЯ   ‹ука,   -    умственный,    суемудрый,    справедливый,   отходчивый,
простопамЯтный, прЯмой. Њне следует со стороны приглЯдыватьсЯ к этому духу с
намерениЯми подражаниЯ лучшим из лучших его проЯвлений.
     ‚зЯлсЯ за  гуж, не говори, что не  дюж,  решил  про себЯ ‹ука,  и почти
совсем  оставил  на  времЯ  мысли  об  уходе,  он  велел  заказать  побольше
светофоров, но пока  не оглашать их приобретение  и  держать их  до  поры до
времени на складе, пока им не выЯснитсЯ применение.
     ‹ука  натер   себе  на  ноге  мозоли   новыми  ботинками  и,  порЯдочно
натерпевшись мучений, решил лечитьсЯ мозольным пластырем, но  в аптеке, куда
отправилсЯ  ‹ука, ему объЯснили,  что  мозольный  пластырь  это  -  то,  что
извлекают из ушей (разве вы не замечали раньше, как похоже?!)  и что к ним в
аптеку часто ходЯт  студенты из Ђкадемии и,  вечно жалуЯсь на свою ничтожную
стипендию,  сдают за  деньги  то, что наберут  у себЯ из  ушей.  Џричем, эти
безобразники студенты повадились целыми месЯцами не мыть уши, чтобы побольше
накопать оттуда,  потому  что, как сказали  в аптеке, где  же вы это  видели
обеспеченных  студентов, не  мечтающих немного где-нибудь подработать денег.
‹ука побрезговал  тогда  взЯть  такой  пластырь  и  долго потом ходил  еще с
мозолЯми.
     Ќо  эта  историЯ  не  закончилась,   увы,   одними  только  физическими
страданиЯми ‹уки. Ћн  с  горечью размышлЯл  о  нечистоплотном  образе  жизни
некоторых  студентов  Ђкадемии, идущем  вразрез  с  обыкновенными  правилами
гигиены, и  собиралсЯ потом издать письменное увещевание  студентам  о  том,
чтобы они мыли уши не  реже одного раза в неделю в  исключительном случае, а
то, может быть,  и раз в пЯть дней, но „екановы референты - ‘емен и ‹еонид -
объЯснили ‹уке, что всЯкий ответственный работник,  особенно такого высокого
ранга,   может  издавать   документы  только  двух  видов:   распорЯжениЯ  и
поздравлениЯ с  праздником; по крайней мере, покойный „екан  никогда никаких
других документов не издавал и, наоборот, всегда говорил, что ничего другого
издавать и не положено.
     ‹ука тогда  задумалсЯ, в  какую же  форму  ему облеч