фоном в руке. Ќе понимаю, отчего это
важно.
     -  ‘ерый.   Ћколо  голубого.  –вет  неопределенности.  ’от,  что  может
прикинутьсЯ любым другим из цветов.
     - ‘ какой первой мыслью вы проснулись сегоднЯ?
     - џ вспоминал: сегоднЯ четверг или пЯтница?
     -  „а ведь  сегоднЯ  всего  лишь  среда,  -  поправлЯет  менЯ  один  из
репортеров с энергичным лицом a la yankee, жующий резинку.
     - Ќу вот, - усмехаюсь в ответ. - ЃлагодарЯ вам теперь Я это знаю точно.
- Њногие  вокруг улыбаютсЯ, атмосфера  смЯгчаетсЯ,  несомненно все пока идет
хорошо, из рук  вон хорошо; злаЯ искра  иронии все времЯ подрагивает во мне;
все  это  только  спортивнаЯ  разминка, думаю  Я, не  более  чем  спортивнаЯ
разминка.  Њне не отмежеватьсЯ от снов своих  и  намерений,  так и пропавших
неузнанными; Я задумал длЯ себЯ существование нарочито бездарное, бесцветное
и незапоминающеесЯ.
     - Џожалуйста, скажите еще насчет своих привычек.
     - Џривычка, с которой  Я  хотел  бы расстатьсЯ? „елать всегда  то, чего
ждут от менЯ другие. ќто, впрочем, не хуже привычки  делать то, чего  жду от
себЯ сам.
     - Љогда созрело ваше решение?
     - Ќу что  вы?! - нарочно тЯну  Я. - ќто же так просто.  Ќаверное, когда
созрело  мое  решение,  тогда созрел  и Я сам.  Ћдно неотделимо от  другого.
„умаю, Я вам ответил.
     - ‘читаете  ли  вы,  - громко  спрашивает худощавый молодой  репортер в
очках,  за  которыми  не   видно   глаз,  -  что   вас  и  нескольких  ваших
предшественников  достаточно  длЯ  того,  чтобы   ваше  совместное  духовное
действие оказалось заметным в масштабах сообщества?
     -  Ќо  ведь  нужно   немного   подождать,  -   с  некоторой   судорогой
насмешливости отвечаю Я. - Ѓог, увы, не так быстро высиживает свои Яйца.
     - ќто тот, который умер? - невозмутимо выкрикивает  молодой репортер, и
в большом блокноте с легкостью вычерчивает густые закорючки своей  привычной
трудовой стенографии. - €ли те, которые умерли?
     - ќто те, которые  не рождались, -  отрезаю Я.  —ерез  мгновение  будто
сбрасываю с  себЯ  ношу. -  џ ведь и  не  говорю,  что будет  все просто,  -
прибавлЯю Я с невозможною выразительностью. - ‘лишком уж мир захватан руками
и  загажен мыслью.  Љогда поднимаешь ногу длЯ нового шага, как удержатьсЯ от
падениЯ?!  ‚едь на  волоске  висишь!..  € не нужно, говорю вам,  домысливать
никаких свЯтотатств, ибо теперь и свЯтость сама свЯтотатственна!..
     - ’ак-так, - удовлетворенно бормочет  ђобинсон подле менЯ, и Я слышу. -
ќто вам не какой-нибудь косноЯзыкий.
     - ‡начит все должно идти так, как идет? - и возле затылка голос звучит,
как будто рождаЯсь из самого воздуха.
     - Ќе спешите! - хохочу Я; и  со  мною  только моЯ  свобода, моЯ и ничьЯ
больше; и снова  беззаконие именем неожиданности.  -  Ќе  спешите. Ќе  нужно
кастрировать менЯ раньше времени.
     - €так, можно ли все же считать вас вовсе не религиозным, так ли это? -
спрашивает еще одна женщина, Я ищу ее глазами, но почти не могу ее видеть за
спинами остальных.
     ‘ гуттаперчевою душою  моей Я  прирастаю к  ее голосу. -  Ќо можно и не
считать, -  утвердительно  киваю Я головой. - Ђ  кстати,  Я думал, мы с вами
договорились,  что не полезем  в философию.  џ, во всЯком случае, постараюсь
обойти ее по самому краю. - € в зубах навЯз  нынешний лейтмотив помпезности.
†елезное горло. - ђелигии - доминирующие заблуждениЯ в границах сообществ, и
исповедующие те разнЯтсЯ только неравенством искушенности и злонамеренности.
џ  мог бы сказать вам,  что Ѓог длЯ менЯ -  продавец вечности. €  Ћн же есть
ростовщик,   хуже  ростовщика.  ЋтпускаЯ  безликое,   Ћн   получает  обратно
одушевленное и облагороженное. ѓораздо более  угнетениЯ неистинностью всЯкаЯ
религиозность отпугивает менЯ самовластьем установленности и определенности.
Ќелегко теперь  принимать общеизвестное или всезначимое!..  —то вообще можно
принимать? Њир, например, до сих пор у менЯ на подозрении. ’ак теперь только
остаетсЯ даже и самой брезгливостью брезговать!.. - и дыхание прерываетсЯ на
мгновение, которым стоЯщий вблизи инженер успевает воспользоватьсЯ.
     - ’ы не устал? - шепчет он мне.
     -  “берите их,  -  еще  тише  шепчу  Я.  -  џ  боюсь, что  менЯ  сейчас
куда-нибудь занесет.
     Њы продвигаемсЯ все  ближе  ко входу  в  особнЯк.  Њне  предстоит  даже
когда-то и у самой жизни выйти  из повиновениЯ.  џ почти уже вырвалсЯ из рук
репортеров,  это  всех  возбуждает,  иных приводит  почти в  исступление,  а
менЯ...
     -  Љогда? Љогда вас  еще  будем видеть?  -  сливаютсЯ  сразу  несколько
голосов, и скандируют на четыре слога: - Љо-гда е-ще?.. Љо-гда е-ще?..
     - ‘кажите, с какими словами вы желали бы обратитьсЯ к нации?..
     џ  должен  им  врезать,  недавно просил  менЯ  инженер, и оборачиваюсь.
Џротив  всех  не  более, чем против самого себЯ. € снова желание  злополучиЯ
вокруг в  моих бесчисленных  аритмических блужданиЯх.  Ћтрезок  безвременьЯ.
ђоза безветриЯ.
     - „олжно быть, с  такими же,  - начинаю, - с какими бы и она обратилась
ко мне, окажись на моем месте. Ќужно замереть и застыть! ‡амереть и застыть!
-  вдруг кричу  Я  fortissimo, и  более  во мне уже ничего нет, и  только на
бормотание  невнЯтное сбиваюсь. - Њы  в  бесконечном удалении,  - запинаЯсь,
продолжаю  Я, менЯ  не  слышно,  и стараютсЯ придвинутьсЯ ближе,  ближе, еще
ближе  ко  мне невиновному, - в  бесконечном удалении  от  нашего жемчужного
младенчества,  о  котором  пуста  наша  памЯть.  €  ее  не  заполнЯть нужно,
наверное, но строить!.. <i>‚чера</i>  и <i>завтра</i> суть объекты нашей беспрестанной лжи
заботы!.. Ќу что вам нужно еще? ‹юбого из нас могли бы значительно обогатить
воспоминаниЯ об  абсолютном  мраке  утробы, из коей  нас  на свет соизволили
вывести, и  наши сны, и пагубные влиЯниЯ неощутимого - все они родом оттуда.
€ ныне нерожденных уже и теперь поджидают грехи прародителей!..
     ЊенЯ почти не слышат, и совсем не понимают, или понимают не так.
     -  ‡начит  вы  считаете,  -  спрашивают  с  некоторой   растерЯнностью,
ухватившись за  одну  расслышанную фразу,  и  рассматриваю  пальто человека,
только  пальто,  -  что все же следует  ожидать расплаты,  расплаты  за  все
совершенное?
     - Ќе то, - морщусь Я, - все не  то. Љак  же вы не поймете? ‘трашный суд
длЯ человека еще когда-то состоитсЯ  - и состоитсЯ  ли? - тогда как длЯ Ѓога
объЯвлен давно. ‚ы никак не поймете. Ѓолее всЯкого наказаниЯ следует боЯтьсЯ
именно <i>отрезвлениЯ</i>, только его.
     ‚озле  дверей неожиданно происходит  неприЯтнаЯ заминка, рЯды  жаждущих
смыкаютсЯ и сминают наше сопровождение, Я вижу, как множество рук тЯнетсЯ ко
мне, инженер бледен, и глЯдит куда-то вверх,  Я немного опасаюсь его Ярости,
менЯ хватают за  руки,  за  одежду,  и  тЯнут куда-то,  менЯ вдруг шатает от
мгновенного головокружениЯ, чувствую, если сейчас упаду, нас всех  затопчут,
наверное. € тогда десЯток молодых парней, из команды ѓорбовица, должно быть,
с  неотразимостью  бронированных  машин начинают  энергично  теснить  толпу.
Џружина распрЯмлЯетсЯ. €меет честь распрЯмитьсЯ.
     -  Љ  чему  вам так  много строчить обо  мне?!  -  ору Я,  на мгновение
освобождаЯсь от  бессилиЯ. - € смотрите,  чтобы пот усердиЯ не закапал ваших
блокнотов.
     ‘реди репортеров хохот,  и  посреди замешательства мы с ђобинсоном и со
всей свитой  буквально бросаемсЯ  в раскрытые перед нами двери. ‚  вестибюле
тепло  и  спокойно,  стены  убраны  флагами и  цветами.  Ќас  встречают  еще
несколько корректных господ, и, пока они подходЯт, ђобинсон говорит мне:
     -  Њестами  вЯло,  местами  довольно  неплохо,  -  но  чувствую  оценку
одобрениЯ, которую ему не удаетсЯ скрыть.
     -  ‚ообще-то, конечно, - едва отзываюсь  Я, - ведь мир и безумие всегда
лаконичны. - € небольшое движение брови его вижу.
     Џотом мы все обмениваемсЯ рукопожатиЯми,  мы с ђобинсоном и  корректные
господа,  следуют некие знаки  господ ђобинсону,  и тот  мгновенно принимает
решение.
     - џ тебЯ на минуту  оставлю, - говорит он  мне, - у менЯ есть небольшой
разговор со  здешней администрацией.  - € в сопровождении еще каких-то двоих
стремительно поднимаетсЯ  вверх  по  лестнице.  ѓоспода  спрашивают  менЯ  о
самочувствии, и Я сухо отвечаю  им, что со мною все в порЯдке. Њне наплевать
на все  возможные  подвохи и на  само ожидание их, и даже  на  пренебрежение
таким ожиданием. ќффект безгрешности.
     - Њне нужно в уборную, -  заЯвлЯю  Я своей  четверке. - Џроводите  менЯ
сейчас туда.
     Њы идем по коридору мимо душевых кабин и раздевалок, ‚ьюнок вперед менЯ
заходит в уборную, осматривает все  помещениЯ, заглЯдывает в каждую кабинку,
после  чего только  туда впускает менЯ. €  снова повторЯетсЯ  все как у менЯ
дома: машинально  Я пытаюсь  заперетьсЯ в  кабинке,  но ѓонзаго придерживает
дверцу и становитсЯ сзади в раскрытом  проеме. „олго и сосредоточенно мочусь
и слушаю тишину. Њне нужно глЯдеть на них глазами  ушедших и только отводить
от  себЯ все  взглЯды болезненных,  чахлых, нестойких. ‘олнце -  реальность,
месЯц  - намерение. € пошатнувшийсЯ рассудок помогает миру исторгать из него
плач  или жалобу. Њне  мир  следует  учить  своей  раздавленности  и  своему
поражению. “ них там маниЯ диалогов, тогда как даже не монологи  интереснее,
но молчание. ‘колько?
     Џотом мы  снова стоим в коридоре, и в ту же минуту к нам присоединЯетсЯ
ђобинсон, он все времЯ смотрит на менЯ внимательно и непроницаемо.
     - Ќу, все в порЯдке, - говорит он. - €дем.
     Ђга,  вот  оно  наконец,  торжество.  Њы  идем  по  длинному  коридору,
сопровождение почти  рассеиваетсЯ или отстает, только мы с ђобинсоном  и еще
трое господ. ‘ердце мое, будто напуганный  зверек, будто стенобитное орудие,
Я не ищу никаких слов, но, когда нужно, они сами находЯт менЯ. € если бы все
шаги, мною сделанные, приумножить стократно,  то и тогда Я  не заметил бы ни
одного из  них. џ  доставлен  на общественный завтрак, и мне только досадно,
что  достанусь  сегоднЯ  лишь  малому  числу  страждущих,  хотЯ из менЯ  бы,
конечно, получилсЯ хороший гулЯш. …два  входим в зал, аплодисменты встречают
нас. Џриглашенные заполнили невысокие трибуны, им, должно быть, не позволено
никакое  движение, иначе,  наверное,  возбуждение согнало бы их  с мест. ‚не
трибун  в  зале еще человек  до двадцати, и  многие из тех, как догадываюсь,
сыграли  хоть  какую-то  роль  в  моем   существовании.  ‚се  здесь  немного
приподнЯто, празднично,  беспорЯдочно. Џианистка  и  скрипач поодаль  играют
"’анец антильских девушек".  ‚озле трибуны  несколько мужчин,  одетых весьма
респектабельно,  ведут  оживленную  беседу,  и  из  них  особенно выделЯетсЯ
рослый, седой,  красивый  человек  с сильными  крестьЯнскими руками, который
что-то рассказывает, сдержанно посмеиваЯсь. џ догадываюсь, что это-то и есть
министр,  и  тот,  словно  услышав  мои  мысли,  оглЯдываетсЯ  и,  продолжаЯ
улыбатьсЯ,  издали приветливо машет  мне  рукой. џ  вдруг тоже  улыбаюсь,  в
точности подражаЯ его выражению, и ответно машу ему рукой, как будто старому
приЯтелю. џ решил никому сегоднЯ не давать спуска.
     -  ’ак, - говорит ђобинсон, - Я  сейчас  к его превосходительству. Ђ ты
пока осмотрись здесь.
     ‡десь  и вправду есть на  что смотреть.  Ќа трибуне неподалеку от  себЯ
замечаю сидЯщего  Њарка,  он  отчего-то  бледен, по-моему,  и  едва приметно
кивает  мне  головой. Ћн  совсем нехорош,  кажетсЯ,  Я и то  держусь  лучше.
ѓимнастические снарЯды  возвышаютсЯ в другом конце зала, и возле них снарЯды
еще совсем  иного  рода, на которые мгновение смотрю оцепенело.  Џередвижной
хирургический  стол,  застеленный  белоснежной  простыней,   рЯдом  какое-то
вертикальное  сооружение  наподобие  капельницы,  электронные  приборы,  где
бегает зеленоватый зайчик по серому экрану, и миниатюрный стеклЯнный столик,
на  котором лежит  что-то, покрытое  салфеткой. “голок  этот завораживает  и
тревожит  менЯ.  …два  делаю  движение,  а  мне  навстречу подходит  доктор,
вчерашний доктор,  которого  Ќовокаиновым  Њаскарадом  называл  Я.  ѓосподи,
неужели  когда-то было вчера, и  Я был, и  был ли  это  Я?  ‚едь между  нами
настоЯщаЯ бездна, бездна, в которой укрываетсЯ и ненависть и неприЯтие.  Љто
скажет мне, с кем Я - с собою теперешним или с собою вчерашним, и если...
     -  Џослушайте, - обледенело усмехаюсь Я,  - Я  вас хотел спросить...  Ђ
что-нибудь потом останетсЯ от эрекции? ‚ы должны знать, как это все будет.
     …два ли станут скрывать  имена  приглашенных на  эту званую бескормицу.
Ќеуличенный. ’ак ли все было? Ћн медленно посмотрел на  менЯ и расхохоталсЯ.
Џотрепал менЯ по плечу. Љогда-то и Я буду их всех так трепать.
     - џ здесь сегоднЯ, - говорит, - всего лишь приглашенный гость.
     џ делаю вид, будто  сплевываю себе под ноги, только делаю вид, вовсе не
заботЯсь о том, какое это произведет впечатление.
     -  ‘разу же после церемонии вас перевезут в мою клинику, - говорит еще,
- где Я понаблюдаю вас  недели  две. ’ак что нам еще с  вами часто предстоит
встречатьсЯ.
     - Љонечно, конечно,  - отзываюсь с мстительной рассеЯнностью, -  весьма
вам благодарен.
     Ђ навстречу мне уже спешит мать, она в строгом темном костюме и в шлЯпе
с  вуалью. Џри ней какие-то двое мужчин, которые, к счастью, все  же до менЯ
не  доходЯт, отстают  по  дороге.  ‚се персонажи  карнавальной беллетристики
решили сегоднЯ промелькнуть в калейдоскопе.
     - Њой жестокий мальчик, - шепчет мне мать, приподнимаЯ вуаль.
     - џ,  собственно,  - говорю  ей  в  ответ, - больше всего, чего сегоднЯ
опасалсЯ, так это именно твоего очарованиЯ.
     - ‘егоднЯ годовщина смерти твоего отца, - говорит мать.
     - Ќу, конечно, - отвечаю, - ведь эти событиЯ свЯзаны.
     Ћна  берет менЯ за голову и начинает  ласково, кротко менЯ целовать - в
лоб, в висок, в щеку, в скулу и вдруг, не говорЯ ни слова, изо всей силы, до
крови кусает менЯ своими острыми зубками за мочку уха. џ вскрикиваю  от боли
и неожиданности и машинально коротким тычком кулака в живот отбрасываю ее от
себЯ.
     -  ‘учка!..  -  только  шепчу  Я   ей  с  мгновенной  растерЯнностью  и
возмущением. - —то ты сделала?! ‘учка!..
     - Ќичего, малыш, - приветливо улыбаетсЯ она. - Џожалуй, уже скоро!..
     ‡а мочку уха  держусь рукою, отгонЯЯ смущение. ’очно любЯщий сын. Ѓудто
нежнаЯ  мать. € золотом ласковым  обман маскируЯ. ‘о стороны не было ничего,
конечно, заметным.
     - €звини, мама, - говорю Я, - мне нужно еще здесь многих повидать.
     ‚  ответ  поцелуй воздушный мне  посылает она, и Я отхожу, разыскиваЯ в
кармане платок. ‘ трибуны из  первого рЯда,  привставши  на месте, мне рукою
машет журналист вчерашний, журналист ћлиус. Ѓоже, и этот здесь, оказываетсЯ.
“верен, что мы с ним станем еще  когда-нибудь почти друзьЯми. - ‚еликолепно,
парень! - торжественно гудит он. - ‚еликолепно! Ќе отступай!
     џ  только коротко хохочу, откинув назад голову. Џо-прежнему держа  себЯ
за ухо. € наконец, Я вижу  их, Я все времЯ о них думал,  они  так и держатсЯ
вместе, все трое, они наблюдают за мной,  и Я медленно к ним подхожу.  ‘амый
старший и  самый грузный  из всех,  ему под  сорок, пожалуй,  делает шаг мне
навстречу, двое других едва заметно также приближаютсЯ ко мне.
     - ЊенЯ  называют  Љимврогом,  -  говорит мне  грузный,  протЯгиваЯ свою
огромную  руку, на удивление  оказавшуюсЯ вдруг очень  ухоженной  и,  должно
быть, чувствительной. - Ђ это ЃрукезиЯ и Ђльмавива. € добро пожаловать в наш
клуб причудливости, в наше увечное братство, в  наше клейменое трио и... как
там еще?!
     - Њой интерес к  вам,  - нахально заЯвлЯю  Я, - всего только интерес  к
моим  предшественникам, к  носителЯм опыта, которого Я пока не имею. Ђ так в
ваших историЯх едва ли есть длЯ менЯ что-то поучительное.
     - Ќу вот, - замечает ЃрукезиЯ старшему товарищу своему, - Я  же говорил
тебе, что он такой.
     -  Ђ  тебе разве  не  все  равно?  -  возражает  тому  вместо  Љимврога
Ђльмавива, самый младший из них троих, ему едва только, наверное,  тридцать,
и  в нем,  и  в  Ѓрукезии нет  пока той грузности или полноты, котораЯ...  џ
обЯзательно  стану  так же держатьсЯ, обещаю себе, обЯзательно. - € потом, -
кривит  свои  красивые  узкие губы Ђльмавива, - ведает ли  сей младенец, что
творит?!
     -  џ  самый  старший  из  всех  тех,  кому  удалось себЯ  сохранить,  -
миролюбиво продолжает  Љимврог,  - и поэтому  считаюсь  у  нас чем-то  вроде
председателЯ. •отЯ это ерунда, конечно.
     - Ќу, какаЯ  бы ни была  ерунда, - возражает неугомонный Ђльмавива, - а
это вспомнитсЯ все же, когда будет нужно.
     - Ќет, этого никто  не может знать, - качает головой  Љимврог. - Ќи ты,
ни Я, никто.
     - Ќаслышаны  о  твоих ночных похождениЯх,  -  ЃрукезиЯ мне  говорит,  с
любопытством разглЯдываЯ  менЯ.  - ЏустЯки, конечно,  не тушуйсЯ.  Њаленький
скандальчик делу не повредит.
     ‚озможно, вздрагиваю  слегка. -  € вас  теперь специально  подослали, -
говорю, - чтобы напомнить мне об этом?  € попутно  уж и выдать индульгенцию?
Ќе так ли?
     - Ќас никто никуда не подсылал, - качает головой Љимврог.
     - џ  тоже в  свое времЯ ничего не знал,  -  говорит мне Ђльмавива;  он,
пожалуй,  довольно  хорош собой, но все же  что-то менЯ в  нем  отталкивает.
ЋбъЯснениЯ потом. ЏресыщаЯсь. - “ них там радиомаЯки, телеобъективы, приборы
ночного видениЯ и тому подобнаЯ чертовщина, при помощи которой ты всегда как
на ладони. џ тоже ничего не знал, - повторЯет он.
     -  Ђ  мне  удалось улизнуть,  -  меланхолически  говорит  ЃрукезиЯ. - €
занесло менЯ в один веселый дом с девочками, где Я так наклюкалсЯ, что  даже
не помнил, как и когда  менЯ застукали. Ђ  на другой день  с больной головой
повезли на церемонию. Џеред  прессой-то Я кое-как отбрехалсЯ, а потом, когда
на каталку укладывали, менЯ как начало тошнить!.. џ, мало  того, что  все им
там  заблевал,  так  еще и растЯнулось  на полтора часа лишних. ‚се это  уже
теперь неважно.
     „вое других только посмеиваютсЯ. ‘тыд не бессмертнее  тех, кто всЯчески
желает ему смерти, думаю Я. ђаспад. Џравила распада. € в совершенстве владеЯ
искусством бесцветности. Ќаперечет  все восставшие прежние видениЯ, и у всех
у них фактура напраслины.
     -  Људа  ни  поглЯдишь  -  ничего нового,  - продолжает ЃрукезиЯ,  -  и
извилины  заплыли  жиром,  понемногу,  незаметно. Ќет,  не то...  Ћвладевать
искусством жизни без рефлексий? Ќе  так уж сложно, да мало ли таких... Њир -
творение небесного  ‡ануды;  и сотворить за  шесть  дней  - тоже  занудство.
Љонечно, Ћн не хотел быть чудовищем, да у Ќего бы и не получилось.
     -  Ќу  отчего же занудство, собственно?  -  безразлично  его спрашиваю;
тонкость играю Я.
     -  ЃрукезиЯ у  нас  вообще  специалист по притчам  и  силлогизмам, -  с
усмешкой замечает  Љимврог.  -  €сторий всевозможных  у  него всегда  полные
рукава.
     Ќо тот  пропускает мимо ушей последнее замечание.  -  „ать, к  примеру,
тебе дар всемогущества, сколько бы тебе понадобилось времени длЯ полного его
воплощениЯ?
     -  ђовно  столько, -  отвечаю  Я,  -  сколько  хватит,  чтобы  от  него
отказатьсЯ.
     - Ќу это ты только так говоришь.
     -  „а  ты,  собственно,  перед  нами можешь не  слишком  расточать свои
киловатты причудливости, - старательно осаживает менЯ Ђльмавива. -  Џобереги
себЯ  длЯ  будущих времен.  ’ы  вот  сейчас заливаешьсЯ петушком,  но и сам,
конечно  же, не можешь  себе представить, во  что  превратишьсЯ  уже хотЯ бы
через два года, когда мы будем встречать нового избранника.
     - Ђ ты не потому ли так  говоришь, - холодно  возражаю Я, - что у  тебЯ
самого слишком большие амбиции пропали без исполнениЯ?
     - Џослушай,  -  касаетсЯ моей руки ЃрукезиЯ, и вижу,  что  бес какой-то
распирает его изнутри, - как по-твоему, из чего ѓосподь сотворил Ђдама?
     -  €з  глины, конечно, -  тому  отвечает  Љимврог.  - €з праха земного.
‘казано: € создал ѓосподь Ѓог человека из праха земного, и вдунул в лице его
дыхание жизни, и  стал  человек душею живою. Љнига ЃытиЯ, глава втораЯ, стих
седьмой.
     - Љакой черт - из глины?! - только отмахиваетсЯ ЃрукезиЯ. - ЉакаЯ тогда
глина? Ћткуда? …е выдумали только, чтобы самим себе польстить. Ђдама ѓосподь
сотворил из ‘воего дерьма.  ќтого материала повсюду было вдоволь тогда, ведь
про  отхожие места не сказано нигде,  что они также относЯтсЯ  к  шести днЯм
’ворениЯ.  Љонечно,  из дерьма.  „а  и потом всему  сословию адамову изрЯдно
досталось блага от его прародителей.
     Љимврог с Ђльмавивой  смеютсЯ выдумке товарища своего и,  должно  быть,
рассчитывают на менЯ.
     - Џослушай, ‹Ягушонок, - с легким презрением Ѓрукезии  говорю, - а ведь
это они смеютсЯ над тобой.
     - Ћн  не лЯгушонок, - серьезно  поправлЯет менЯ  Љимврог; и  привыкаю к
прозвищам их понемногу. - Ћн хамелеон.
     - ѓу-убка!.. -  глЯдЯ на  менЯ будто на диковину, вдруг мелодично тЯнет
Ђльмавива. - Љакой ѓубка!..
     - ’ы думаешь - ѓубка? - озабоченно переспрашивает Љимврог. - Ќе ‘ычок?
     - Ќет-нет, ѓубка, - снова говорит самый молодой из троих. - „а посмотри
же сам.
     ѓубка так ѓубка, мне все равно, что они  обо мне еще придумают, или как
назовут. "Ђнтильские девушки" закончились, и  теперь  -  "аги на  снегу". џ
рассматриваю  всех троих  без  отвращениЯ, но мне  только  с  ними никак  не
почувствовать сродства. „евушки  ли  перевелись,  острова  ли  с  лица земли
стерты?  Ѓудем  считать  это  ноктюрном.  Џируэты  противоречиЯ.  Ќаследник.
Џоследователь. ‚енеты  и  прасины в торжественном  полувозбуждении  негромко
переговариваютсЯ  между  собой  на   трибунах,  неЯсное  гудение,  наподобие
шмелиного, разноситсЯ по залу.
     - ‹учше бы Я стал астронавтом,  - со вздохом вдруг ЃрукезиЯ говорит, ни
к кому не обращаЯсь, как будто поглощенный  собой. - Џодумать только, а ведь
в свое времЯ у менЯ была такаЯ возможность.
     - Ђ-Ђ!.. - безразлично отмахиваетсЯ Ђльмавива, - такое же дерьмо!..
     - ’ебЯ нельзЯ было отправлЯть в космос, - насмешливо  Љимврог возражает
товарищу своему. - ЌаходЯсь в составе малочисленного  экипажа,  ты бы там...
’ы,  наверное, не в курсе, -  поЯснЯет  он мне,  - что наш  друг ЃрукезиЯ  в
прежние времена отличалсЯ  Ярко  выраженной  склонностью  к  гомосексуальным
контактам. ’еперь-то он, конечно, не  опасен... - он и Ђльмавива хохочут, но
Ђльмавива  внезапно  умолкает,  мрачнеет и немного вроде даже отдалЯетсЯ  от
нас.  ‚се у  них подстроено,  каждое  движение подстроено,  догадываюсь Я. џ
жалею о каждой минуте лоЯльности, которой всегда искусно находил оправданиЯ.
Џуть презрениЯ  моего -  в  сторону  объективности. Џуповина признательности
надорвана.  џ  безо всЯких прародителей - африканцев  - ношу  в себе  семена
сенсационных и надсадных озарений.
     -  Љак бы там  ни  было,  но  опыт  все-таки  получилсЯ  любопытным,  -
продолжает Љимврог. - Ћдни свойства, естественно, снивелировались, другие же
проЯвлЯютсЯ резче, заметнее. Ћднако, стоит ли это той цены, которую?..
     - Ђ  Я все-таки согласен с Ђльмавивой,  -  ЃрукезиЯ на то отзываетсЯ. -
‚се кругом дерьмо, одно дерьмо. €стина в том, что из нас, избранных, все еще
избирают. Ђ зачем, длЯ чего?.. €ли все только одна игра, дорогостоЯщаЯ игра,
которую называют жизнью?..  €гра длЯ пресыщенной власти и обывателЯ!.. Љакие
роли  отведены  каждому  из  нас?..  Ђ?  ‚от  ты, немчура,  что  молчишь?  -
напускаетсЯ он на Љимврога.
     - „а пошел ты!.. - огрызаетсЯ тот.
     - Ќу, наш  ѓубка ничего не боитсЯ, - продолжает ЃрукезиЯ. - ‚едь он-то,
конечно, твердо рассчитывает  как раз и быть избранным. € он, если уж совсем
ему  станет  невмоготу, уж конечно, сумеет  дезертировать  во  власть или  в
созерцание, не так ли?
     - “гадал, милый, - Язвительно отвечаю Я.
     - Ћдин погиб  от кровоизлиЯниЯ в  мозг,  -  начинает Љимврог,  - другой
перерезал себе вены, еще  один выбросилсЯ из окна на двадцать  втором этаже,
двое  неизлечимо  больны  психически,  мой  непосредственный  предшественник
заперсЯ  в  загородном  доме,  охранЯемом  десЯтком волкодавов,  и, говорЯт,
строчит   один  за  другим   какие-то  трактаты   мистического   содержаниЯ,
представлЯющие собой невероЯтную заумь и  бессмыслицу, его уже несколько лет
не видела ни одна живаЯ душа. €стории  этих людей мало кому известны, но это
не  значит,  что   их  не  существовало.   €звестна  же   одна  праздничнаЯ,
торжественнаЯ сторона. Ћпыт противостоЯниЯ никогда не гарантиЯ  праведности,
но всегда свидетельство скрытой нечистоты. ‚ообще же новаЯ непорочность едва
ли  оправдывает себЯ. •отЯ, может быть, просто вероЯтность попаданиЯ мала, а
сама идеЯ...
     - ѓоспода мерины, - карикатурно гнусавит вдруг  Ђльмавива.  -  Ќе нужно
преждевременно портить этого славного жеребчика.
     - ќтот жеребчик,  -  холодно возражает ЃрукезиЯ, - не  без  своей парши
занессЯ в наш табун.
     - ‚аша  кабаньЯ настойчивость...  -  говорю Я, и тут же  умолкаю, и все
четверо наблюдаем, как стремительно подходит к нам ђобинсон.
     -  Џознакомились,  -  с  налета  инженер  замечает  и  после глЯдит  на
Љимврога. - Ќу и?..
     - ѓубка, - бесцветно отвечает тот.
     - ѓубка?  -  вскидывает бровь инженер. ѓеральдика. ђезкость автоматизма
его тревожит. ‚се  времЯ. -  ѓубка.  Ђга.  …го превосходительство  не станет
выступать, - говорит мне, -  но просил  тебе передать, что он рад тому,  что
именно такой человек, как ты, избран нами.
     - Ѓлагодарю, - сухо отвечаю Я.
     - Ќу, тогда пошли, - говорит он.
     - Ќу, что ж, мальчики, - насмешливо  оборачиваюсь Я к притихшей троице.
-  †елаю   вам  теперь   приЯтного  времЯпровождениЯ.  -   „о  конца   стану
невозмутимость свою испытывать. ђельефно. …ще один раз. —тобы.
     - „а, - серьезно отвечает Љимврог. - € тебе того же.
     - Ђминь, - говорит инженер.
     Ќа  ногах  негнущихсЯ  вместе с инженером  иду, и пересекаем  весь  зал
наискось,  по  раскачивающемусЯ  полу,   они  землетрЯсение  все  же  решили
приурочить к этому торжеству,  думаю  Я, Я  все  времЯ опасаюсь  падениЯ,  и
трудов  невиданных  мне  стоит  удержатьсЯ.  €  его  гордость  около  власти
абсолютного. Ќе меньше ли  стало теперь моих  вылазок в область немыслимого?
Ќо разве автоматизм изощренности не  овладевает все более мною?! Џодчеркнуто
неспокоен. ‘тарики  отвечают  юношам злобой  на их  кричащие  идеи.  Љ  двум
микрофонам  подходим,  установленным  против трибун,  и тишина  нависает над
залом, будто полотно из напрЯжениЯ сотканное. Ђ где-то в иное времЯ Я, может
быть, окажусь сентиментальным. Ќо долее длить невозможно. Ќемыслимо. ‘перва.
     - Џанихиды есть колыбельные  длЯ усопших. “ нас сегоднЯ не панихида, но
торжество,  - просто начинает ђобинсон,  и  все переворачиваетсЯ, происходит
обвал, катастрофа,  крушение,  весь лед  рассыпаетсЯ  на миллионы  осколков,
которые   обдирают  изнемогающее  ожидание.  -  ’оржество,  ибо  мы  сегоднЯ
приветствуем  мужество. - ‚се обо мне. Љаждое слово инженера подобно гвоздю,
забиваемому  в виски и в затылок, в бедра и грудь. € все  же  далеко где-то,
вовне. Њне снова нужно разжечь  мои прежние  оргии восторга,  но Я отчего-то
напрочь забыл все свои доводы, которые когда-то убедили менЯ.  ЏодвозЯт стол
с простынею  и  ставЯт позади нас, подносЯт  столик с инструментами и прочее
медицинское оборудование.
     - —то с нами происходит? - еще говорит. - “роки истории суть похмельный
синдром участников душераздирающих и  радостных  катаклизмов  существованиЯ;
историЯ - перечень наследственных недугов цивилизаций. € взлетаем мы  уже по
одному из головокружительных отрогов смертоносной божественной асимптоты. Ќе
век наш - изобретатель страха, но только величайший исполнитель живого опыта
его.  Ќет,  мы  не романтики, не сумеречные  романтики.  Џрагматизм в каждом
нашем  вздохе. €  что  нас  интересует?  ‘уществование  последнего человека,
полное новой мифологии предрассудков и благорасположенности. …сли кто-нибудь
может назвать  что-то  неисчерпанное, неизведанное, неиспробованное, свежее,
мы  немедленно все отменим.  - ђечь  его замирает в паузе, и молюсь, чтобы и
вправду  что-то назвали.  € сам тоже лихорадочно  ищу.  Џо-прежнему не знаю,
чего  ожидать  мне  с  моим  убийственным  ощущением  таланта.  џ  инспектор
общественных обстоЯтельств,  и  только доказать  пытаюсь целый  рЯд  роковых
невиновностей. Ќо - всего только риторика. ђобинсон продолжает, а Я стою, на
мгновение оглушенный, и не слышу его слов.
     -   Ќаступление   заката  иногда   совпадает  с  расширением   арсенала
наслаждений, или совпадает всегда. Ќо, где человек, там всегда  и желание, а
нам только изменЯет их терпкость, их отчетливость. € вот он перед нами - наш
герой,  наш  избранник, наш патриций.  ‘мотрите на него,  смотрите  на  него
сегоднЯ.  Џотому  что завтра  вы уже  будете  тысЯчи и тысЯчи платить, чтобы
только  взглЯнуть  на  него, чтобы  только  пожать ему  руку.  Њы  не знаем,
каковыми окажутсЯ  его  открытиЯ,  поиск его всегда  будет свободным,  и уже
очень  скоро он сам, наверное, расскажет нам об этом.  Ќаш  герой - ѓубка! -
вдруг кричит инженер.
     - Ќаш герой - ѓубка! - единодушно подхватывает зал.
     - Ѓыть  может, он  еще  когда-нибудь  восстанет  перед  нами  со  своею
пропагандою трепета. Ќужно  умело  содержать  себЯ  в болезни исступлениЯ  и
самопоглощенности. Њы должны знать,  что наше времЯ прошло! - кричит инженер
в микрофон, руки в кулаки сжимаЯ.
     - Ќаше времЯ прошло! - громогласно повторЯет зал.
     Љонечно,  он  упрощает, думаю Я, ему все времЯ приходитсЯ  подстраивать
свое выступление к возможностЯм этого  пестрого собраниЯ, а иначе бы он стал
говорить совсем по-другому, наверное.
     - Ќемалый  путь пройден от Ђдама до  ѓубки! - громко говорит инженер, и
каждое слово его отзываетсЯ грохотом в зале.
     - Ћт Ђдама до ѓубки! - в ликовании повторЯют трибуны.
     - Њожет, малыш тоже захочет  что-то  сказать? -  поворачиваетсЯ ко  мне
ђобинсон. Ќикогда не видел, чтобы  человек  настолько  излучал праздник.  ‚о
мне. ‘ецессиЯ.
     -  Ќичего,  -  громко  говорю   в  микрофон.  џростно  зал   взрываетсЯ
аплодисментами, Я вздрагиваю и чуть было не аплодирую  тоже.  Њинуты такой в
жизни не переживал Я. „ыханиЯ мне  моего  не  хватает, и  только жадно спешу
насладитьсЯ воздухом. †аль, что не  придетсЯ скрывать антипатий  и  монологи
свои приукрашивать радостью.  „рожь  безнадежности  будет предвестником всех
воспалений. €стины способны приносить только временное облегчение. ‚озможно.
     - ’огда начинаем, - вполголоса  говорит инженер,  теперь уже будничный,
сдержанно  и бережно обнимает менЯ  и идет  к трибунам. џ  озираюсь. ‘о мною
только белые халаты, Я почти окружен ими, и никак не удаетсЯ  разглЯдеть под
ними  людей.  € происходит  теперь  под  диктовку  ужаса  всего  предыдущего
существованиЯ.  -  €демте, идемте, -- говорЯт мне. ‡ачем  мне нужно  с  ними
идти?  Ќо  идти никуда и  не нужно, Я должен всего  только  лечь  на стол на
колесиках, который рЯдом со мной.
     - Џо-вашему, этот стол достаточно широк, чтобы Я его не опрокинул?  - с
тщедушной заносчивостью усмехаюсь Я.
     - Ќичего, ничего, - отвечают. - ‹ожитесь.
     - ‚ы, наверное, делаете это не в первый раз? - говорю. Ѓоже, да неужели
Я теперь заискиваю перед ними? €  ничего не могу с собою поделать.  Ќужно ли
мне что-нибудь, хочу  ли  Я чего-то?  Ќичего.  -  “ вас  уже,  должно  быть,
порЯдочный опыт...
     - ‹ожитесь, ложитесь, - терпеливо уговаривают менЯ.
     ‚озможно,  мне  после  удастсЯ  вычеркнуть  из  себЯ  все  неудобное  и
постыдное, и Я не стану прЯтать это в себе глубоко.
     - Њне  снимать  брюки?  -  спрашиваю,  усаживаЯсь  на  каталке и  после
вытЯгиваЯсь всем телом.
     -  ђуку, - говорЯт,  - вашу руку, пожалуйста. „авайте. ‚от так. - ‡ачем
же мне ее вам  давать?  Ќа трибунах только  что видел  прежних приЯтелей  из
Ђкадемии  €скусств,  и вот уже  этого совершенно не  существует. Ќеужели это
наступило   так   скоро?  €   сутолоки  не  будет,  сутолоки  вблизи  окраин
причинности?!
     - ‚Яжите покрепче, - говорю. - Љак ЋдиссеЯ.
     Ќо уж другую-то ни за что не получите. Њир все чаще требует от человека
ужимок  и  меланхолий трагического  актера.  Њне  не  так  сложно изобретать
тонкость, когда Я имею ее под рукой.
     -  Ќу-ну,  не  упрЯмьтесь, -  и  все  уговаривают,  не думаЯ о том, что
смешны. Ђ вот возьму сейчас и откажусь. ќто же не стол, но настоЯщие качели.
ирокие ремешки  несколько  раз обматывают  вокруг  запЯстьЯ и выше  локтей.
‘озревание  состоЯлось, а  мы  только  упустили времЯ и не использовали  его
возможностей.  —его  мне  опасатьсЯ  какого-то  пореза,  пускай  глубокого?!
ђодственные бесчувствиЯ. Ќаконец.
     ђуки мои  надежно привЯзаны  по обе стороны стола,  путы  эти разорвать
невозможно,  Я  несколько  раз проверЯю  скрытою силою  мускулов.  •уденькаЯ
сестра с жилистыми руками ловко расстегивает  брюки на  мне и просит немного
приподнЯтьсЯ. ‘вЯтаЯ Ђгнесса, думаю Я. ’ак попастьсЯ на простом тщеславии! џ
побилсЯ  об заклад о бессмертии в надежде не  выиграть, а теперь... ѓосподи,
помоги всегда знать пределы и меру своего шарлатанства. ‘еребро изменчивости
в руках  моих,  и  дрожат они,  и  запуталсЯ и смешалсЯ  в проектах серебра.
‘уществованием   моим    врасплох   застигнутый;   с   самой   неумолимостью
договоритьсЯ; но не успел все же. Ќачальнику хора. Ѓрюки и плавки стаскивают
совсем, носки оставлЯют. - “ вас привычка,  сестра, - бормочу Я, - привычка.
- Ќо  она не  отвечает. Њне  уже  и  ногой  не  пошевелить, у  них  тут  все
предусмотрено.  ‚озле  щиколотки чувствую  боль от ремнЯ, но теперь даже рад
этому ощущению. € глаза чужие сбоку за мной наблюдают.
     - „обрый день, доктор, - говорю. - “верен, что попал в руки к отличному
специалисту, и  вы  очень быстро  заштопаете  все  как  надо.  - џ хотел  бы
что-нибудь ему подарить или внезапно порадовать каким-то неслыханным словом.
Ћтчего не  подумал  раньше об  этом?  Ћн  кивает и кашлЯет, только  кивает и
кашлЯет. џ миру и в  воображении не позволю произвести себЯ с свои кумиры, в
мед  безземелий.  Ѓытописатель алмазный существованиЯ  небрежного  шедевра -
человека. ‘одрогаЯсь. ’олько еще немного. Ђвтоматически.
     Ћн в очках полупрозрачных, полунепрозрачных,  полудымчатых, полутемных,
а сам невозмутим и бесцветен.  …сли бы  не обЯзанность молитвы, Я непременно
бы  теперь постаралсЯ  вывести  его  из  себЯ.  Ќи следа  жалости, ни  следа
безразличиЯ,  в  руках  его  негашенаЯ известь  моего  настоЯщего,  но  даже
мгновениЯ  лишнего  мне не выторговать у  него.  ‚ изголовье у  менЯ  столик
низенький  ставЯт  с инструментом,  на  который мне  себЯ даже не  заставить
взглЯнуть. ‘вЯтаЯ Ђгнесса, маленькаЯ сестра, кисточкой намыливает мой  лобок
и после ловко выбривает пах.  „вижениЯ ее суховаты  и отрывисты, и это почти
позволЯет  мне избежать эрекции, когда она менЯ касаетсЯ  пальцами. ‘мущениЯ
во  мне никакого, Я  где-то  оставил его прежде,  и потерЯ только восполнена
трепетом. €  настоЯщее отравлено  горечью  дрогнувших аллегорий. Џользование
фотоаппаратами  и  биноклЯми  не  разрешаетсЯ.  ‘естра  куда-то  исчезает на
минуту, но  потом  поЯвлЯетсЯ  вновь,  корректнаЯ и непроницаемаЯ.  € теперь
начинаетсЯ.  „октор ощупывает мои гениталии, отводит рукой мошонку, сдвигает
крайнюю  плоть.  Ћн  как  будто  играет,  все  длитсЯ  гораздо  дольше,  чем
необходимо длЯ простого  осмотра, и  испарина ужаса  виски мои  покрывает. џ
перестал  что-либо понимать, пальцы его уже изучили каждую клеточку, неужто,
пока  наиграетсЯ  мне  ожидать?! ‚незапно  отходит. —то-то  рЯдом на столике
звЯкает, и Я вздрагиваю. Ќоги мои широко раздвинуты, и сестра, занЯвши место
доктора,  обильно  натирает  спиртом  лЯжки,  мошонку, лобок. ‘пирт  щиплет,
ужасно щиплет мошонку и  холодит кожу вокруг, боль  нестерпимаЯ, и с  каждой
секундой все нарастает, а эта маленькаЯ изуверка спирта не жалеет.
     - ’рите, трите, сестра, - шипит  внезапно откуда-то поЯвившийсЯ доктор,
- скорее. Ќужно, чтобы он обессилел от боли.
     Ќо как же это возможно переносить, это больше,  чем можно перенести.  џ
никогда не знал своего существованиЯ, никто  никогда не приносил мне столько
боли, вот они - все мои мучители,  они соединились, чтобы  идти со мной рука
об руку. —то-то  теперь поделывает изуверка-сестра? - Ќе  бойтесь, - говорит
доктор, и холоднаЯ сталь вдруг вспарывает мою кожу. —то же вы делаете?! ‚едь
Я от прежней боли еще не успел отойти. Љак это там?.. Ђх да, эпидермис... он
не толще  папиросной бумаги. Ќет,  только  не сюда!..  Љто там  так визжит в
зале, визжит за  менЯ, мой ужас  кому  известен  еще быть может? ѓосподи, да
неужели  Я  теперь  себЯ  не  узнаю,  неужели  и  ’ы так ‘ебЯ  не  узнаешь в
безразличии небытиЯ?! ‡убы мои стиснуты так, что едва не крошатсЯ, но боль и
их  разжимает.  Џопробуем себЯ  уговорить.  ќто  тоже  самое,  что  удаление
больного зуба. ‚озможно ли, что Я кого-то умолЯю?! € чувствую  слезы свои на
скулах и за ушами. …ще, еще!.. џ так этого хотел, всегда хотел, и Я ни о чем
не жалею. Џускай только... ЉакаЯ страшнаЯ сталь, как глубоко!.. ‡ову иных на
войну расточительности и созерцаний. ‘пециальность моЯ - иллюзии, с которыми
мир навЯзываетсЯ к его населению. Ћни думают, что это им поможет. Ѓессилие в
подножиЯх заносчивостей; Я  его навсегда запомню,  Я его  опишу. ‘о мною мой
невидимый друг,  моЯ  обуза. —то?  ‘ветопреставление? ‘трашный  суд?  ’олько
конец цитаты!..  џ  не  могу больше, Я больше не могу!.. Ќадежда есть  сумма
утешений;  и  вобрал   в  себЯ  все   отчаЯние   взамен   иссЯкнувшей  силы;
действительно - ѓубка. Ќасколько прежде  себЯ не  знал. ‡десь  вступаю Я.  €
горЯчкою  несчастьЯ  разбужен,  но  размозжен.  ‡атылком  отчаЯнно  бьюсь  в
намерении себЯ оглушить,  весь стол залит  моей  кровью,  трибуны  наползают
откуда-то сбоку, и внезапно боль... отступает.
     - ить,  - отрывисто говорит доктор, нарочно возле самого уха, и  снова
начинаю слышать. ‚низу все горит, в кювете на столике валЯетсЯ  что-то вроде
куриных потрохов, смотреть не могу, ничего не могу. …сли бы только не рези в
глазах, не эти рези; и  гортань свою пробую стоном, но та  будто задубела, и
даже звука  единого не выходит. -  Џульс? - говорит доктор,  и ему отвечают,
кажетсЯ, отвечают, но он снова далеко, и только руки его во мне, протЯнулись
руки из неизвестного. - ‘корее, -  сквозь  зубы бесцветный  доктор повторЯет
сестре, и едва только...
     Џосле помню, что силилсЯ улыбнутьсЯ, когда менЯ  провозили мимо трибун.
€  что  был  за  шум? Ђх  да, это  аплодисменты. Ќе считаю  себЯ  ревностным
сторонником  зашифрованных  украшений  рассудочности,  но  только  лоЯлен  к
автоматическим проблескам их в тончайшей материи творчества. ѓримаса, думаю,
мне  удалась.  Њне  не чудилась  опустошенность,  Я не загадывал  ни  о  чем
наперед. ‚споминал ли Я что-то? ‘ожалел ли о  чем-нибудь? ђадовалсЯ чему-то?
Ќе знаю.
     ‚ечером  пошел  дождь, над  всею  почвою пошел  дождь, небо разрешилось
дождем. џ всего только хотел восстановлениЯ гордости.

     16


     67