идеализировал  жизнь там. Ћн проповедовал  то, что
здесь  называлось "контрреволюциЯ",  а, на самом  деле,  по сути, имело один
человечный и привлекательный постулат: собратьсЯ всем евреЯм  вместе в одном
образовавшемсЯ государстве, чтобы  наладить жизнь, в  которой каждый  из них
будет стоить столько, сколько стоит... и анкета тут ни  при  чем. ‚се евреи,
где бы  они  ни  жили,  по  законам  этого государства  уже  граждане  этого
государства, и рано или поздно, как сказано в свЯщенной книге, они соберутсЯ
на своей  земле... чем  скорее, тем лучше.  „лЯ  всех.  Ђ  он, ђебе,  только
помогает  --  совершенно легально, с  позволениЯ властей  осуществлению этой
задачи...
     “ ‘олина колотилось сердце. ’огда...
     Ђвтор  услышал  в  его рассказе  сейчас  нечто  очень взволновавшее его
самого, но не мог еще сформулировать, что...
     …го товарищ "сидел в  отказе", и обратной дороги у  него не было.  “чил
иврит. ‘таралсЯ  побольше бывать на выставках, в театрах... распродавал вещи
-- надо было жить... им троим: родители тоже сидели в отказе...
     Љогда они расстались, одна фраза не давала Ђвтору покоЯ. Ћн повторЯл ее
дословно  снова  и  снова.  Џуртов сказал  ‹ене,  когда  тот  поехал к  нему
извинЯтьсЯ, что подвел его, очевидно,  перед высшим начальством - он  уважал
ЌиколаЯ €вановича.  "‡наешь, - сказал тот, подумав, - Я отбрешусь. Ќе ты уже
первый, не ты  последний...  а вот  сам глЯди... ты себЯ тут  вторым  сортом
считал... были основаниЯ...
     не  спорю,  а  все же  ђодина, и на  бумаге  она все права  дала, а что
написано пером, сам знаешь, боротьсЯ надо -- длЯ того живем...  а там, каким
сортом будешь, - еще неизвестно... люди  -- везде  люди...  а ты  пришлый. "
Џросьба  ‘олина  оказалась  простой и  сложной  -- он рассказал про старика,
которого встретил  недавно в  синагоге и  отвез  домой в Љрутово.  Ѓезбытный
старик, чудак...
     совершенно одинокий. ‘ын на фронте погиб, жена с дочерью под бомбежкой,
короче, никого  кругом... пенсиЯ - чтоб не  умереть с голоду, жить на  такую
невозможно...  даже кошки  у него нет, хоть и за городом живет. Ќавестить бы
его  иногда... они уже своего старенького  "Њосквичика"  тоже  продали... но
даже не  в этом дело... хотЯ  старику уже и навредить- то невозможно, а черт
его знает, "что они выдумают"...
     ‹енЯ Явно был  напуган и подавлен положением, в котором находилсЯ... он
уже  знал таких...  "в отказе можно быть, пока не подохнешь"! Ћн  сутулилсЯ,
ходил с  поднЯтыми  вверх  плечами, словно  хотел  втЯнуть поглубже голову и
спрЯтать от проблем...
     ‚стречный  вопрос вертелсЯ  на  Языке у  Ђвтора, но  он  его так  и  не
произнес: "—то ж ты только сейчас поумнел? Ќе знал, с кем тЯгатьсЯ стал?! "


        Њера ‚ремени


     ‚ремЯ совершенно безответственно по отношению ко всему и ко всем. Њожно
много философствовать на эту тему, но это занЯтие длЯ бездельников, желающих
возвыситсЯ такими трактатами. Ћни есть на любом уровне, начинаЯ с подворотни
алкашей и  до  самых сытых  и  руководЯщих  верхов.  Ѓог  с  ними.  ‚ремЯ же
занимаетсЯ только одним делом: течет. ‚ зависимости от разных мироощущений и
обстоЯтельств  говорЯт:  бежит, тЯнетсЯ, застыло --  это,  в принципе,  если
взглЯнуть в масштабе десЯтилетий,  а тем  более,  столетий  -- одно и то же.
Ћдна  река времени. ѓде  берега  `уже -- течение  быстрее,  где русло  шире,
медленне течение. € кровь,  пролитаЯ в эту реку и  окрасившаЯ  ее,  -- всего
лишь краска восхода или заката --  не более того, как бы обидно и горько это
ни было длЯ плывущих в это  времЯ по реке. ‘ тех пор, как ‘оломон повстречал
‹еню в  синагоге, его времЯ побежало  быстрее. Ћн  столько  лет барахталсЯ в
стоЯчей  воде, стараЯсь лишь в  силу врожденного инстинкта самосохранениЯ не
захлебнутьсЯ, что теперь каждое движение казалось  бурным проЯвлением жизни.
Ћказалось,  что и у  него, совершенно смирившегосЯ со  своим  бытом,  скорым
уходом и все  такое прочее,  есть совершенно  новый шанс.  €  времЯ тому  не
помеха. ‘оломон решил  тоже попытать  счастьЯ  -- уехать. Џричем решение это
пришло  к  нему сразу и  казалось ему  самому теперь давним желанием. Ђ если
попадет в  отказники, что вероЯтнее всего, так в чем ему могут отказать?  Ћн
даже улыбалсЯ,  когда  думал о  том, что отказать  ему просто не  в чем... в
самом деле... только в  жизни, в самой жизни... так он и ей не дорожил! ќ...
стоп...  уже  дорожил! Ћн  хотел  повидать страну  обетованную, подышать  ее
воздухом... это казалось настолько заманчивым и неправдоподобным, что теперь
он  снова  стал чего-то  боЯтьсЯ... боЯтьсЯ  из-за  того, что  это  может не
осуществитьсЯ...
     Љонечно,  у Ђвтора ‚ремЯ было  совсем  иного  рода, и  он дорожил им, и
боЯтьсЯ  ему было чего и за  что... ему было, что  терЯть... но он вдруг все
Яснее   начал  ощущать  свою   силу  во  времени...  это  даже  объЯснить  и
сформулировать ему  оказалось  трудным,  потому  что  раньше такого не было.
Љраем уха он слышал о  таком ощущении времени -- что можно быть счастливым в
любом положении. ‚ любом!  Ђ,  значит, дорожить временем...  чтобы  успевать
сберечь и продолжить имеемое.  € в то  же времЯ, он ощущал  свое  наполнение
временем. ‚ыражалось это во все большей внутренней независимости от тех, кто
думал, что управлет великой рекой, или даже формирует ее.
     Ђвтор стал ощущать свою силу. Љ нему пришло понимание своей самости,  и
это  не  имело  никакого  отношениЯ  к комплексам  величиЯ,  неповторимости,
единственности, которые  так удручали  его, особенно  в последнее  времЯ, во
всех  эти руководЯщих  пешках,  начинаЯ с  райкомовских и кончаЯ  теми,  что
постоЯнно вылезали из новостей телевидениЯ  и первых полос газет.  Ћн ощутил
вдруг, что то, что он имеет, неповторимо --  оно в нем, оно неотнимаемо! €бо
оно в нем!  € оно интересно  тем, кто  плывет с ним рЯдом  по  реке ‚ремени.
Љогда он стал анализиоровать, то нашел момент поворота -- пьеса! Ѓольше того
-- точнее:  осознание стихов ‘укина  в пьесе.  ќто были стихи, которые бы он
хотел  родить  сам.  Ќи  Џушкина, ни  Џастернака, ни  Њандельштама... никого
никогда --  он  преклонЯлсЯ перед  ними...  и  дело  не в  том,  что  не мог
посЯгнуть даже в мыслЯх на такое --  нет. Њечтать-то можно о чем угодно, тем
более,  ни с  кем не  делЯсь... но он  не представлЯл  любимые  стихи других
поэтов
     -- своими... а эти... эти настолько были его, что он даже замирал порой
и  начинал думать: а правда ли, что Я их  нашел, достал.... Ћни, может быть,
мои? Ќу, если не  по  принадлежности -- по сути: точно мои! ’очно! ќто  Я...
это он писал изнутри менЯ самого... вот  с этого момента осознаниЯ стихов ‘.
‘укина,  он  почувствовал, что ‚ремЯ  -- река, все вокруг пловцы, и тот, кто
хочет прокатитьсЯ на чужой спине, не достоин ни общениЯ, ни улыбки.
     Ќеизвестно почему, он  вспомнил про ‘оломона  недели  через две и вдруг
прЯмо из города, даже не позвонив ’атьЯне и бросив все дела, пошел на вокзал
и сел в электричку.
     Љогда он  вышел  на станции,  разглЯдел двух  низеньких пожилых евреев,
тащивших с  рынка полные  авоськи, и  спросил у  них,  где стараЯ  сгоревшаЯ
синагога. Ћни указали ему -- значит, он не ошибсЯ, а за спиной, удалЯЯсь, он
слышал,  как муж  говорил:  "—то это значит? “же второй сегоднЯ  спрашивает?
Њожет, ее  будут реставрировать?  - и жена  отвечала ему страшно картавЯ:  -
ђеставрировать! Ђ вейток ин майн коп[9] они будут реставрировать! Љак только
евреЯм начинают помогать  жить -- льетсЯ кровь! " - Ђвтор широко улыбнулсЯ и
не стал оборачиватьсЯ...
     - Ћт какого ‹ени? -- ‘просил ‘оломон
     - ‘оломон Њихайлович, ‚ас  ‹енЯ  встретил  в синагоге и  помог  доехать
домой...
     -  Ђ!!!  --  обрадовалсЯ  ‘оломон.  --   Ђ  вейлер  Ят[10]-  сказал  он
доверительно. -- Ђ вы его друг?!
     - “чились вместе.
     - € как  он  себЯ чувствует? Ћн заболел и просил ‚ас менЯ  навестить...
это же надо! Љакой хороший человек.... -- ‘оломону поговорить было не с кем,
и его будто прорвало...
     - Ќет, он не заболел. ‡доров. Џросто вы же знаете его обстоЯтельства...
     - Љакие обстоЯтельства? -- Џеребил ‘оломон...
     - Ћн ‚ам ничего не объЯснил?
     - Ќет... ничего... - растерЯлсЯ ‘оломон...
     - Џонимаете, ‘оломон Њихайлович, - начал  нерешительно  Ђвтор, выгружаЯ
на  стол в темной комнате деликатесы, о  которых ‘оломон и не  мечтал: банку
растворимого кофе,  две  банки сгущенки,  сыр в  промасленной бумаге,  кулек
сосисок, баночку сметаны...
     - Ѓоже! -- ‚оскликнул потрЯсенный ‘оломон, - где ‚ы это достали...
     - ‚ ‘оюз зашел...
     - Људа?! -- ‘овершенно растерЯлсЯ ‘оломон... - в союз???
     - „а, в ‘оюз писателей.
     - ’ам можно так отоваритьсЯ? ќто же...
     - “ менЯ там знакомаЯ буфетчица... - рассмеЯлсЯ Ђвтор...
     -  Ђ!  --  Џонимающе  подмигнул  ‘оломон  и  вдруг  посерьезнел. -- —то
случилось у ‹ени?...
     - ‚ы же опытный человек. Ћн вам говорил, что хочет уехать...
     - Љонечно! -- ЋбрадовалсЯ ‘оломон... -- Ђ что такое?.. и вы?
     - Ќу, при чем тут Я, ‘оломон Њихайлович, дорогой!... просто он не хотел
‚ас подводить... он говорит, что за ним следЯт, что он в отказе, и чтобы ‚ам
не навредить... он не хотел наводить на ваш дом...
     - ЏонЯл, понЯл, понЯл, - горестно закачалсЯ  ‘оломон.... -- ой, а за ер
аф  мир, Я все понЯл, понЯл, понЯл, понЯл...  а за ер  аф мир.... он менЯ не
хотел...  бедный  мальчик....  как  менЯ  можно  подвести...  менЯ  подвести
нельзЯ...
     он  что же такой  маленький, что ничего не понЯл.... он же... ѓотеню...
-- ‘обеседник уже  испугалсЯ не на шутку, что этот старик впал в  безумие, и
не понЯтно, что с ним делать... Ќо тут ‘оломон остановилсЯ и  сказал  совсем
твердо по-мужски. -- ‘кажи ему, что он а нар[11]  Џонимаешь, ду форштест?...
-- дальше его речь была такой путанной и быстрой, что казалось он знает, что
через минуту смерть  настигнет  его,  а  он  не сказал  самого, может  быть,
главного в жизни. -- €х хоб фарлорен... Я потерЯл все... алц... и  мне... их
вейс нит, Я не  знаю, что Я  еще  кен Я  не  могу  боЯтьсЯ... мне нечего  их
боЯтьсЯ... поэтому они менЯ боЯтсЯ, что не могут менЯ напугать... мне нечего
боЯтьсЯ унд их хоб  алц фарлорен ин майн жизнь...  [12]  их хоб гемейнт... Я
думал... Я хочу  уехать в €ерусалим. ќто моЯ мечта... а сосиски придетсЯ вам
везти назад...  а! ’акие сосиски?  ‚и  спросите, почему?  -- џ вам отвечу: у
менЯ нет холодильника!... -- и он чуть наклонившись вперед, развел руки.
     Џорой  случайные встречи  значат в жизни больше, чем ожидаемые,  и, как
нам кажетсЯ, важные, поворотные...
     Љто он был длЯ писателЯ, этот ‘оломон? —еловек с исковерканной судьбой.
’очный  отпечаток  эпохи на человеческой жизни -- просто  в  пьесу.  ѓотовый
персонаж.  Ќо Ђвтор  уже  давно  понЯл, что это  легкость,  котораЯ ведет  к
пустоте.  ќтот персонаж не из себЯ. Ћн снаружи. Ћн чужой. Ћн пришел  и уйдет
бесследно,  когда захочет. Љаждый пишет одну  книгу всю жизнь. ќта книга про
себЯ. Џро  свою  судьбу --  другого никому  не  дано.  ‚се  ты видишь своими
глазами и берешь из  своей души -- будь то  стихи  о Ќероне, или  повесть  о
ѓагарине.
     Ќо  этот старик никак  не хотел  покидать его мысли.  Ћн снова и  снова
возвращалсЯ к  разговору с ним.  Ћн снова  и  снова  слышал его  слова,  его
своеобразный разговор...
     почему?...  —то-то  цеплЯло  его  в  их  беседе,  и  он  никак  не  мог
сформулировать, что? "Ћни  менЯ боЯтсЯ, потому что не могут менЯ напугать...
"  эти слова звучали скрипучим голосом всю обратную дорогу....  потом  вдруг
выплыло:  "џ  хочу  там  посидеть  на  горЯчем пыльном  камне и  потом можно
умереть...  у менЯ  такаЯ  мечта".  ‚от  это  и  возвращало  к  разговору  с
‘оломоном... и каким-то необъЯснимым образом  он чувствовал, что после этого
одного визита, выполненного по необходимости, чтобы не нарушить обещание, он
привЯзалсЯ  к  ‘оломону, и ему теперь  совсем  не безразлично, есть  ли этот
человек   на   свете   и  как  он  живет...  “дивительно!  “дивительно...  и
прекрасно... но как помочь ему?...
     "Џосидеть  на  камне...  "  ќто  что,  генетически  заложено?  €ли  это
наносное...  при слове "мечта" его  коробило... это  слово было  не  из  его
лексикона, да и не ‘оломона тоже...
     он полез в ќнциклопедию... но она же была ЃольшаЯ ‘оветскаЯ... тогда он
поехал  в библиотеку и  почитал Ѓрокгауза... и в  этой энциклопедии случайно
нашел  список других,  выпущенных  этими  издателЯми, и среди них  оказалась
…врейскаЯ... он добралсЯ и до этой ќнциклопедии...
     € по мере  того,  как приобретал новые знаниЯ, как это  часто бывает  с
людьми  образованными и любознательными,  он  понЯл, что  ничего  не  знает!
Ќичего  о том, с чего  начиналсЯ сам, откуда его корни, откуда самаЯ великаЯ
Љнига... и не столько стыд, сколько досада и обида разъедали его...


        Ќакануне


     Ќаташа  ждала ребенка. Ћна сначала робко завела  разговор  со ‘лавой  о
переезде на  "землю",  но  он  даже  не понЯл, зачем.  Ќищенствовать на  сто
двадцать рублей  и "доставать"  он не  хотел,  а здесь все к его услугам  --
деньги есть,  а  с  продуктами не  хуже,  чем  на "земле", даже  мандарины и
апельсины на  Ќовый год завозЯт... Ќаташа  возражала  ему, что  он  все свои
деньги и просаживает тут, потому что продукты- то стоЯт в пЯть раз дороже, а
солнца и тепла и за деньги не купишь,  а девчонке нужен другой климат, чтобы
была здоровой... ‘укин, во-первых, не понимал, почему "девчонке", во-вторых,
не понимал, что он там будет делать... но мудраЯ Ќаташа все предусмотрела --
она  поставила  цель:  выбратьсЯ отсюда... ей  хотелось в  тепло  и  на свою
землю...  она была домовитаЯ... ей хотелось жить,  как в далеком детстве, на
“краине, а больше в целом свете -- никого, значит, надо выбиратьсЯ...
     - ‡наешь, что Я придумала?
     - ѓовори, мудраЯ голова...
     - ’ы будешь работать в школе.
     - ѓде? -- ‘лава так расхохоталсЯ, что не мог остановитьсЯ...
     -  ‹адно  тебе,  - обиделась Ќаташа,  - џ  не так глупа,  как ты хочешь
представить... Я же говорю, что придумала...
     - € что Я там буду препо-да-вать? -- Њрачно уставилсЯ на нее ‘лава.  --
‘кажи!
     - ‚оенруком будешь.
     - Љем???
     -  ‚оенруком. ‚оенное  дело обЯзательный  предмет в  программе  средней
школы. € у нас было... военруком... очень неплохо можно зарабатывать...
     - ‚оенруком, значит... да?
     - „а. -- Џодтвердила Ќаташа, ничего не подозреваЯ...
     -  Ђга. €  что же  Я  им  буду рассказывать? Љак ходил в  разведку? Љак
замерзал на морозе и  захлебывалсЯ в  грЯзи?  „а?...  Љак открывал трофейные
консервы ножом,  которым до этого  убил  фрица, и  которые у него же в сумке
нашел...
     как  особисты шли сзади штрафбата и по ним палили?  —то?  -- Ћн  уже не
говорил, он шипел и хрипел сдавленным  горлом... - €ли мне им преподать, как
с  деревЯнной палкой  боротьсЯ  с  танками? Ђ?!  €ли мне  им преподать науку
выхода из  окружениЯ,  когда свои драпают с такой скоростью,  что их догнать
невозможно?  —то?  ’ы  что-нибудь  видела?  ’ы  видела когда-нибудь, как  от
человека, с которым только что разговаривал, осталсЯ один  сапог... и все...
а генералов  ты  видела, которые "брали  высотку", чтобы отрапортовать,  что
взЯли,  а  она и не  нужна никому была  ни на...  а там мои  друзьЯ под этой
высоткой  теперь  навсегда...  это  им рассказать,  деткам?  --  Ћн  не  мог
остановитьсЯ.  Ќаташа  не  на  шутку  напуганнаЯ  жалела,  что  завела такой
разговор.  Ћна не подозревала, что он  может  быть таким, и теперь понимала,
что все, кто "оттуда" вернулсЯ, никогда уже не будут нормальными. Ђ ‘лава не
мог  успокоитьсЯ, он,  покачиваЯсь и больше обычного, припадаЯ на одну ногу,
металсЯ   по   комнате   и  шопотом   уже   доказывал   ей,   на   мгновение
приостанавливаЯсь,  - џ убежал оттуда, убежал! Џонимаешь?  џ  не хочу, чтобы
менЯ расспрашивали, Я не хочу,  чтобы  менЯ награждали  и  вспоминали, что Я
делал и называли то героем, то инвалидом, то  участником, Я не хочу больше о
войне... потому что нечем гордитьсЯ...
     потому  что...  потому  что... -  он  вдруг стих, сел  на стул и уронил
голову на руки,  поставленные локтЯми на колени... - Я думал, что освобожусь
от этого, если все сброшу на бумагу...  - заговорил он после долгой паузы, -
напрасно... еще хуже стало...
     потому что каждаЯ  твоЯ  строчка, как ребенок...  и не  бросишь его  на
произвол судьбы... ты  же сама об этом хлопочешь...  - он  вдруг улыбнулсЯ и
подошел к Ќаташе... -  џ ж тебЯ предупреждал, а ты не поверила мне... может,
другие  не  так  все  воспринимают...  прости, пожалуйста,  прости...  давай
отложим этот разговор...
     - „авай, - согласилась Ќаташа, -  вот  Ћлька  родитсЯ,  тогда у нее сам
спрсишь, где кому лучше...
     - џ тебе сейчас объЯсню все... ’ы умнаЯ... ты... ты знаешь...
     любовь бывает один раз в жизни... второй раз тоже можно полюбить, но он
уже  второй, понимаешь... а та, которую полюбил, уже не может исчезнуть... и
второй раз,  когда  это случаетсЯ, а первой  уже  нет, то  все от  первой на
вторую переходит
     --   само...  от   ненависти  забыть  нельзЯ...  от   любви  забыть  --
невозможно...
     понимаешь?...
     - џ чувствую.... а понимаю... не очень...
     - Ќу, как тебе сказать... еще вот... видишь -- слов не хватает...
     Я  наверное, поэтому в  стихи и прЯчусь -- там проще обобщать,  а чтобы
тебе рассказать -- нужны  детали, а умениЯ  не хватает... или  сердца...  не
знаю...   Я  кругом  самоучка...  ни   специальности,   ни  образованиЯ,  ни
культуры...  у  менЯ  был  учитель...  Џетр  Њихайлович... не знаю,  где  он
теперь... найти хотел- не получилось... на том месте, где мы жили в колонии,
нашел только  одного старика,  который вроде его помнит, а  что  толку... ни
следов... ни...  ничего.... они  так выкорчевывали  все, что  даже  место не
определишь... и хоронили так  же, что на могилку не придешь, не поплачешь...
чтобы больше трех не собирались, понимаешь...
     - Ќичего Я  не  понимаю....  ты  совсем свихнулсЯ... так Я  тебЯ  опЯть
потерЯю, а мне  никак  нельзЯ без  тебЯ, понимаешь... Я же  всю  жизнь  тебЯ
ждала...
     - џ понимаю. ’олько мне сказать... -- некому. „аже бумаге боюсь. ђаньше
на  фронте --  ничего не  боЯлсЯ. ’еперь  боюсь. џ поэтому и от  тебЯ бегал.
„умаешь  мне дома не  хочетсЯ? Ђ каково?..  ’ы знаешь... нет, лучше  тебе не
знать... чем меньше знаешь, тем легче удар держать... а когда терЯть некого,
жить легче...
     - ќх, ты...  воин.... герой... это Я понимаю. Ђ когда защитить некому и
ждать некого -- вообще лучше не жить. Ќи легко. Ќи трудно. ‚ообще...
     ‡ачем? ’ы об этом думал? €ли ты по-другому устроен... с автоматом спать
хотел всю жизнь... а что напоследок вспомнишь...
     - Ќапоследок  Я вспомню, как Џетр  Њихайлович... ну,  учитель мой... да
ладно...  у него там,  в тетради, фраза одна была. џ ее наизусть знаю.  Ћдин
раз всего  перечитал. "Љаждый имеет право на жизнь. Ќо  в жизни бывает такой
момент, когда это право не совпадает с желанием.  ’олько инстинкт удерживает
нас на той грани, через которую переступит каждый, но день этот определЯетсЯ
одним лишь Ѓ-гом".
     Ћн хотел  еще сказать ей, что  происходит нечто страшное или прекрасное
-- он сам еще не разобралсЯ...  Њаша... Њашка Њеламид словно переместилась в
пространстве, времени, в его памЯти... и... она стала совпадать с Ќаташей...
он хотел ей  сказать об этом, но не знал, как это сделать, как объЯснить ей,
что он,  когда  ее целует, это,  конечно, она, его  Ќаташа, но это  и  Њашка
Њеламид...  сначала, почувствовав это первый раз, он решил, что предал  свою
любовь, что  он потерЯл самое дорогое,  что  вело его через  такие  страхи и
боли, о которых  уж он точно никогда и никому не расскажет... потом он вдруг
был совершенно ошарашен другой мыслью -- теперь Њаша всегда с  ним... раньше
приходила и уходила, т. е. все равно была с ним, но на часы, а иногда  и дни
куда-то уплывала. ’еперь все времЯ была с ним. Њожет быть, он и к Ќаташе был
поэтому так привЯзан. Ћни обе соединились. €  не то чтобы  покой снизошел на
его душу, но  некое  удовлетворение  или  вернее  сказать  --  примирение  с
судьбой,  хотЯ он себе верил больше,  чем судьбе... ему казалось, что у Њаши
были такие же точно  губы... и  груди...  а  большего он  не знал. Ќе успел.
‚ойна  все оборвала... а главное,  запах.  ‚се что  угодно можно  спутать --
только не запах... смешанный запах  женского тела и духов... этого он не мог
спутать.  €  хоть  он  точно  знал, что запахи  неповторимы,  как  отпечатки
пальцев, но очень уж похожий  запах  заместил ему тот, давнишний,  родной  и
тоже  слилсЯ с ним, и  теперь осталсЯ навсегда на его губах...  он хотел обо
всем  этом сказать  Ќаташе. „авно  хотел.  ‘начала  стеснЯлсЯ. Ћн  обнаружил
вдруг, что стеснЯетсЯ ее... Џотом засомневалсЯ:  не обидит ли  этим женщину.
Џотом, когда уже  совсем  было  собралсЯ  с духом, вдруг понЯл, в  то  самое
мгновение, что  не сумеет словами передать  свои чувства... и  этот запах...
про запах,  главное,  как  сказать... женщины  очень  ревнивы...  болезненно
ревнивы...  это  они  про других легко рассказывают со  вздохами: муж  ушел,
развелись,  сошлись...  но не про  себЯ... ’ак и не решилсЯ. €  теперь долго
помолчав, вдруг сказал, уже вовсе как бы не  к месту, а только отвечаЯ своим
мыслЯм:  "„очку  назовем  Њашей".  Ќаташа посмотрела  на  него,  сначала  не
понимаЯ, о чем он, потом опустила глаза и только вздохнула.


        ‚о имЯ


     Џавел  ‚асильевич  позвонил Ђвтору  и просил встречи.  Ћни  не виделись
давно.   Џремьера  отработала,  возместила   все  душевные  и   материальные
затраты... обиды  затушевались...  дороги  вели в разные стороны... времЯ не
сводило их... но что--то притЯгивало  их  друг к другу. „еньги за постановку
давно  были  пропиты.  Џремию тоже  спустили  в общей театральной складчине.
„иплом о присвоении званиЯ висел на стенке и стал  предметом неодушевленным,
а как  о нем  мечтал Џавел  ‚асильевич! „аже  гладил первые дни, как женщину
ласкал. ’еперь ему было  не до этого. Ћн просил Ђва (так он называл Ђвтора в
минуты лирических соглашений), чтобы тот помог ему. Ћн выглЯдел растерЯнным,
даже убитым... и слезы наворачивались на глаза у него поминутно...
     "ЋбЯсни ей, - ѓоворил он, не поднимаЯ глаз. -- џ не могу уже без нее...
     понимаешь.... Ђ она говорит: "Ѓросай свою грымзу и женись  на мне.  ‚се
равно Я лучше -- хоть где хошь... что в доме, что в койке, что на службе. ’ы
же, - говорит, - меркантильный! џ тебе карьеру  сделаю....  а  она что? "...
Џонимаешь? " Ђвтор не понимал.
     Ђвтор не понимал,  потому что не знал ничего о Ќадежде Џетровне. …го же
общение с  ней говорило ему: "Ѓудь  от нее  подальше! " Ћн не знал всего,  а
Џавел ‚асильевич нарочно не договаривал, или, как это обычно бывает, излагал
все видимым  со своей колокольни.  Ћн не повторил, например, последнюю фразу
Ќаденьки: "џ же тоже не  свободна. џ же тоже должна  принести  жертву! Ќо во
имЯ любви... " Ћна любила красиво выражатьсЯ, и это уживалось в ней вполне с
лексиконом того  ведомства, которому она  служила.  ‘ознательно и осторожно.
ЋбычнаЯ  девочка, из обычной семьи, как писали в анкете, "служащих", которые
в  первом  поколении  оторвались  от  своиз  деревенских  корней.  ‹ето  она
проводила под ђЯзанью у бабушки. кола была  рЯдом  с  домом,  и большинство
ребЯт отличалось  друг от друга не биографиЯми, а фамилиЯми. ‹ица  тоже были
похожи. Њораль усваивалась на уроках и по радио. Љогда купили телевизор, она
начала копировать любимых актеров. ќтот  мир с детства  манил ее, как и всех
подружек. Ћни, может быть, были  более прагматичными, или, может быть,  жили
труднее -- стали готовить себЯ к более прозаическим профессиЯм, а она  так и
не "одумалась".  Ѓегала  в драмкружок,  пела в районном хоре и  даже грамоты
получала за смотры самодеЯтельности, а когда подошло времЯ выбирать институт
--  как  же  можно  было  прожить  без  высшего  образованиЯ!  --  она пошла
пробоватьсЯ в разные театральные ‚“‡ы. ‘тихотворение. Ћтрывок  прозы. ЃаснЯ.
ќтюд  на  заданную тему. ‚окальное  прослушивание... после  третьего  захода
нервы ее  не вывдержали  конкуренции -- она видела  вокруг себЯ таких,  кому
хотела бы подражать, но  не состЯзатьсЯ с ними. Ѓлаго  было  еще  не поздно,
подала  документы  в   €нститут  Љультуры.   …е  принЯли  сразу.  ’ут  ей  и
происхождение помогло. ЏартиЯ,  как раз в это времЯ, решила сблизить город с
деревней. Ќести в село культуру в самом широком смысле этого слова. Љультуру
во всем: в производстве, общении, жизни... Љультуру в  массы. Ќаденька очень
соответствовала этому лозунгу.
     Џедагоги  в институте были замечательные. Ћни невольно  сосредоточились
тут   повыгнанные  из  других  учебных   заведений,  редакций,   "культурных
учреждений" за  свои взглЯды, что,  само  собой,  подразумевало  их  высокий
профессиональный  уровень. ’ак  уж получалось в те  годы: способности давали
человеку возможность приобрести высокий профессиональный уровень (и учебой и
самообразованием, в  большей степени). ‚ысокий же  профессионализм неизбежно
требовал  своей  точки  зрениЯ  на событиЯ,  ЯвлениЯ, существующие  теории и
гипотезы,  что   с  трудом  переносилось  властью,   когда   дело   касалось
технических, естествоиспытательских дисциплин, и категорически отвергалось в
вопросах   гуманитарных,  будь   то  аспекты   общей  философии  или  сугубо
специальные проблемы. ‘кажем, "гармонического в музыке" или "восприЯтиЯ мира
Љлаузиусом".  ‘туденты,  как и всегда, не были однородной  массой,  хоть  их
тщательно отбирали,  и  главный  голос  в  Џриемной  комиссии имел начальник
отдела кадров, а не ректор. Ћдни рьЯно брались  за учебу и достигали больших
успехов не по меркам €нститута, к которому профессионалы смежных областей --
в  музыке,  актерском  мастерстве  или   литературной  учебе  -   относились
пренебрежительно, предполагаЯ низкий уровень преподаваниЯ и контингента, что
было  весьма сомнительно  и в  том,  и  в другом  случае.  ’от,  кто  хотел,
приобретал  многое  у  своих  педагогов... но  были и такие, которых  вполне
устраивало  место массовика  -  затейника на  больших  стадионах  и  елках в
заводских клубах...
     Ќаденька находилась  где-то посредине. •орошенькаЯ,  быстраЯ, смешливаЯ
блондиночка  была симпатична и  педагогам и  сокурсникам.  Љак-то  легко она
сдавала все  предметы, не проЯвлЯЯ ни к какому из них особого рвениЯ, как-то
просто  и  легко собирала взносы, когда  выбрали  профоргом, и  очень просто
умела собрать ребЯт на субботник, когда выбрали комсоргом. …й нравилось, что
ее поддерживают -  она  не отказывает, не  обещает и  не подводит потом... и
само собой получалось,  что на  все общественные посты выбирали  и назначали
ее... ‘начала она, как и все, отнекивалась, потом постепенно то ли привыкла,
то ли  какой то внутренний  голос поддакивал  и  понукал  ее --  она уже  не
представлЯла  себе,  как жить без этого: чтобы не  огранизовывать, собирать,
командовать...  Ћна перестала  отказыватьсЯ  даже  длЯ виду, потом  уже сама
искала  себе   "общественную   нагрузку".   …е  ценили  наверху.   Ћна,  как
представитель студенчества,  запросто  могла попасть  к  ‘екретарю парткома,
ђектору, похлопотать за кого-то, добитьсЯ успеха, и ребЯта ее тоже ценили за
это. Ћчень  важно было в своей среде иметь защитника, заступника,  человека,
который мог  помочь  в отношениЯх  с властЯми -- проблем  у каждого во времЯ
обучениЯ возникало много...
     Љак-то на третьем курсе ее вызвали в партком и издалека завели разговор
о   вступлении   в   партию.   Џо   опыту   было   известно,   что   многие,
особенно"творческие личности" с  большой неохотой даже  разговаривали на эту
тему, а райком  требовал "омоложениЯ рЯдов" --  это был важный показатель  в
работе парторганизации. Ќаденька покраснела,  но даже не застеснЯлась  и  не
стала кокетничать -- согласилась серьезно и  обдуманно. Ћна сказала, что это
очень правильно, что  старшие ей доверЯют, потому что, когда это произойдет,
ей легче станет "работать с молодежью". ќти точные формкулировки, которые не
требовали объЯснений, очень ей нравились -- облегчали жизнь. Ћни ей казались
такими  емкими   и  проверенными  десЯтилетиЯми,  что  смешно  было  ими  не
пользоватьсЯ, да и  в  современных  книгах, которые ей  приходилось  читать,
правда не много,  было совершенно то же самое.  Ђ раз пишут в книге, значит,
это  правильно,  -  это она  усвоила еще  со школы.  ‚едь "книга -- источник
знаниЯ"! ђазве не  этот лозунг висел у  них в школе во  всю стену прЯмо  при
входе.
     ђабота  у  нее  получалась. Ћна  с  удовольствием  выполнЯла теперь уже
партийные  общественные   пооручениЯ,  охотно   докладывала   на  заседаниЯх
Џартбюро, чем интересуетсЯ молодежь,  о чем беседует  вне лекций, в домашнем
кругу...  она  ничего такого не  говорила... все  молодые.  ‚се  влюблЯютсЯ,
некоторые  даже женЯтсЯ... она и не могла ничего другого сказать, потому что
не слышала. Џри  ней о другом не  говорили -- она не обманывала. ‘ама она не
влюблЯлась, хотЯ иногда завидовала сокурсницам. Џодруг у нее не было. ’олько
школьные,  но  они  виделись редко. Ћднажды  ее  делегировали  на творческий
семинар  молодых руководЯщих  работников культуры, т.  е. таких  же, как она
сама. ‘еминар проходил три днЯ  за городом в прекрасном доме отдыха. ’о  что
она увидела там в первый же вечер после трудового днЯ  повергло ее в крайнее
изумление... ни одного трезвого лица... все парами разбрелись по комнатам, в
которых  жили, по  укромным  закоулкам.  „евушка,  с  которой  ее  поселили,
спросила ее, с какого часа по какой ей  нужен  номер, чтобы  поделить времЯ.
Ћна  сначала не понЯла, а потом  покраснела и сказала, что никуда вечером не
собираетсЯ,  и  новоЯвленной  подруге  стоило  большого труда  уговорить  ее
сходить  в конференц зал, там показывали  новый фильм в девЯть часов... и об
этом сеансе  она вспоминала  с  ужасом и отвращением, потому что в темноте к
ней подсаживались разные люди, от  которых несло винными  парами, настойчиво
интересовались, почему она одна, не скучает ли и не хочет ли провести вместе
вечерок... а иногда и клали руки ей на такие места...
     ‘ледуЯ установленной морали, она считала слово  "секс"  ругательным,  а
отношениЯ  с мужчинами до  женитьбы  вообще противозаконными... когда группа
ребЯт вернулась из —ехословакии,  где  была по  студенческому обмену,  и они
рассказывали, как там живут сверстники, больше всего ее поразило, что у  них
такаЯ традициЯ:  прожить несколько лет  вместе  парню  и девушке, прежде чем
женитьсЯ,  и если  они решат,  что  подходЯт друг  другу,  тогда  уж сыграть
свадьбу...
     ‘ама она была твердо уверена, что с ней такого  никогда не случитсЯ. Ќа
ЋктЯбрьский праздник две школьные подруги пригласили ее за город на  дачу на
три днЯ. Ћна сначала отказалась, как же может она не пойти на  демонстрацию!
Ќо  потом ей  так  захотелось!  ‚друг.  ЌепонЯтно почему.  Ћна  отпросилась,
сказала, что все организовала и Явку обеспечила, и транспоранты распределены
-- кто нести будет,  кто соберет, кто сдаст...  а ей, мол,  надо к бабушке в
деревню обЯзательно съездить...
     Ќа  даче было хорошо.  ’ихо. ‘тарый дом поскрипывал  и  вздыхал  сам по
себе. ‹истьЯ, высушенные ветром  и прихваченные  морозом, трещали под окном,
печатаЯ  разные  походки... они  поздно  сидели,  говорили с  подружками обо
всем... мальчики так  трогательно ухаживали за  ними. Ћна приехала одна, но,
как  обычно, с парой оказались все... поздно  все разошлись по комнатам, дом
был большой, принадлежал старому большевику с  начала тридцатых.  Ѓольшевика
потом расстрелЯли, теперь здесь только летом жили потомки реабилитированного
ветерана, которым  и  вернули  этот  благоустроенный рай... она  осталась  в
большой комнате, где  они  сидели  за столом... последней  убирала со стола,
освободив  хозЯйку  Ћленьку...  ћрик  вызвалсЯ  ей  помочь...  вынес мусор и
скатерть помог сложить, и  стол  сдвинуть... и спокойной ночи пожелал... она
уже натЯнула пижамку, погасила свет, когда он вернулсЯ -- забыл очки. Ћни их
искали вместе. ЌечаЯнно коснулись  друг  друга.  Ќаконец,  нашли...  он  уже
уходил,  когда вернулсЯ  обратно от  двери: "Њожно  Я вас  поцелую на ночь"?
–еловал  он сладко и не робко,  будто привычно...  сначала в щеку,  потом...
Ќаденька только подумала: "Љак хорошо"! ћрик оторвалсЯ на секунду  от ее губ
и произнес  это  вслух... она вспыхнула.  ћрик почувствовал  это и тихонько,
будто выдохнул: "‘ейчас еще лучше будет!  " и  Ќаденька поймала себЯ на том,
что подумала сама именно то же самое... "Њожет, еще лучше будет"?...
     ’ри ночи  ћрик не  выходил из  ее  комнаты...  читал стихи на памЯть...
угощал вином...  и учил...  "Ћткуда  ты  все  это знаешь? " -- ‘просила  его
Ќаденька,  когда  они  под утро лежали  уже совсем  сморенные  усталостью  и
смотрели на сереющее окно с сожалением. €м все  было мало... но впрок нельзЯ
ни наестьсЯ, ни напитьсЯ...
     "“чительница была хорошаЯ. "  -- ‘овершенно не стеснЯЯсь, ответил ћрик.
"“чительница? ’воЯ учительница?  " --  Ќаденька даже задохнулась. "Ќет. џ не
так выразилсЯ. Ђ  ты  не ревнуй. ќто давно было, во-первых, а,  во-вторых, в
каждом деле должны быть наставники, как учит нас партиЯ... " Ћн хмыкнул...
     "Ќаставники?! " -- Ќет, Ќаденька была возмущена. "Ќу, все так живут. Ќе
в кустах же детей находЯт. ’абуретку делать и то учат, а тут человека -- это
ведь непростаЯ  работа,  правда?  Ѓесценный  человеческий опыт...  "  --  Ћн
придвинулсЯ к ней, и она снова, как при  первом поцелуе, отметила только: "џ
же то  же самое подумала"!  --  и  не отодвинулась, а  повернулась к нему  и
ласково улыбнулась...
     ‡а  эти праздники  Ќаденька сильно повзрослела. ћрик уехал в мореходку,
где  училсЯ  на четвертом курсе.  Ќаденька теперь все праздники справлЯла  с
теми же подружками и не  обижалась, когда  они спрашивали, пригласить ли длЯ
нее кого-нибудь длЯ пары...
     …е теперь коробило не то,  что вечером в доме отдыха, а  несоответствие
пуританских речей с тем, что  было на самом деле. Ћна  вдруг заметила это, и
теперь эта соринка торчала в глазу и не мешала видеть, а обострЯла зрение на
все остальное...
     „ома родители молились на нее, они  чувствовали, что  она  правильно  и
властно входит в жизнь...
     ‚  свои  двадцать  два  она  уже знала,  где  что и  как  достать,  где
подзаработать удачно  и  честно...  она  была  привлекательна,  и со стороны
казалась простоватой и беззаботной -- не дурочка, но так...
     Ќа  самом  деле  после встречи с ћрой она  почувствовала  совсем другой
интерес к жизни и другой  ее вкус, и теперь сознательно искала, как успешнее
добитьсЯ желаемого: положениЯ в обществе и  всех отсюда вытекающих благ  длЯ
сытой  жизни... ее  вела  не покорность  судьбе девочки--простушки,  ее  вел
расчет и обострЯющаЯсЯ интуициЯ...
     Љогда же она сама понЯла, что  ради чего-то большого и необходимого  ей
готова заплатить  самой  дорогой  ценой ( ну,  разумеетсЯ  не  бросатьсЯ  на
амбразуру),  она  очень удивилась,  что  так  спокойно и  без  всЯкого стыда
сжилась  с  этой неожиданно открытой мыслью... ее образование было окончено.
Ѓазовое. Ђ шлифовка, как известно, идет всю жизнь...
     Џо мере своего взрослениЯ и более тесного общениЯ со старшими коллегами
"товарищами"  она понимала, на чем держитсЯ эта власть - на том  уровне,  на
каком ей было доступно, - "номенклатура" великое  слово,  которое, очевидно,
вмещало больше,  чем все остальные, в русском Языке. ќто было посильнее, чем
боЯре или дворЯнство, помощнее, чем капиталисты, а главное точнее  и, как ей
казалось, прочнее  --  вечнее... боЯре давно прекратили свое  существование,
дворЯн  отменил  пролетариат,  и  он   же  создал  номенклатуру  --  вечного
руководЯщего, самовозрождающегосЯ и самодостаточного лидера, в то времЯ, как
капитализм "загнивал",  переходил  в последнююю свою стадию,  а там уж рукой
подать и до светлого будущего...
     Ќо  она,  как и  все ее  коллеги,  получала  возможность  "отоваритьсЯ"
импортной дубленкой, пить растворимый, империалистами приготовленный кофе, а
не бурду  по  6  р., слушать музыку  на  импортном магнитофоне  и  доставать
Японский, невиданной гарантии на 20 лет, телевизор...
     ЏерваЯ же поездка  за границу  в ѓ„ђ открыла ей еще очень многое, о чем
даже не говорили, никто и никогда, но что ей очень понравилось...  и пиво, и
подарки, и обмененные не по курсу рубли на марки...
     Ќа работу она вышла  с хорошим  дипломом и  на  хорошее место, а  через
полгода перешла в отдел культуры райисполкома, оттуда в райком....
     ’олечка ее тоже  оказалсЯ будущим морЯком... это ее рассмешило в первый
день знакомства...  она правда  не объЯснила своему новому знакомому, что ее
так  развеселило... это знакомство было первым ее отступлением от программы,
котораЯ  сложилась  сама  собой --  она  влюбилась!  „а  так  влюбилась, как
описывалось в  романах! Ћн был красив, старше ее на год и жил тоже на —ерном
море, как  и прежний ее морЯк. Ћна летала к нему на субботу и воскресенье --
это было так романтично, так ново, так не по-нашему... а когда возник вопрос
о женитьбе, она использовала свои свЯзи и знакомства и перевела  его  в свой
город  -- не поехала к нему.... больше того, смогла устроить в управление, и
он уже смог теперь работать на загранрейсах, как представитель управлениЯ...
но  здесь   при  оформлении  вышла   заминка...   его  анкета...   отец  был
репрессирован... правда, потом  реабилитирован, но...  попадают же сволочные
управленцы... мол, мало ли что, береженного бог бережет,  и все такое... она
снова приложила усилиЯ  и  включила  все более  расширЯющиесЯ  свЯзи... вот,
когда засиЯла звезда номенклатуры... -- все сработало безотказно...  ’олечка
поехал старпомом, т.  е. тоже номенклатурной единицей по ‘еверному  морскому
пути... плыть все равно где, а там большие надбавки...
     †изнь  казалось  устоЯлась...  пока  в  поле  ее "надсмотра"  не попали
театры.    —то-то    зашевелилось    в    ней,   пробудилось...    юношескаЯ
неудовлетворенность снова сталкивала к  романтике...  она  стала  завидовать
богемным актрисам, выкраивающим  копейки на  воротник,  но готовым пропадать
день и ночь в своем любимом театре...
     она,  побывав  на  банкетах  после  премьер,  стала   приглЯдыватьсЯ  к
звездам...
     приглЯдыватьсЯ  только  --   не   примериватьсЯ...  она  завидовала  их
беспечной речи, свободе общениЯ, простоте выражениЯ желаний... она презирала
середнЯчков,  подобострастных  и  подстраивающихсЯ,  ненавидела  независимых
толкователей  собственных идей, которые не понимали, что есть слово "нельзЯ"
--  и все!  ЌельзЯ!  Ќе пойдет. Ќе  состоитсЯ.  Ќе  увидит света.  Ќе  будет
выпущено. Ќе... и  она завидовала  им,  потому что  они так верили в то, что
говорили сами  и придумывали сами.  Ћна же произносила то, что  нужно и так,
как нужно...
     ‚ это  самое времЯ поЯвилсЯ Џавел ‚асильевич.  ќтот ее поразил тем, что
на сцене  у него  все  было вкусно и  ловко  -- не придерешьсЯ... она у него
принЯла  уже три спектаклЯ и всегда  могла  ими козырнуть: "Ђ у менЯ!... " €
билетики у нее просили достать  на эти  спектакли.... после третьей премьеры
все и началось... Џал ‘илыч был в ударе! ‘пектакль получилсЯ, банкет удалсЯ,
машину она отпустила -- зачем шоферу знать, когда она  уйдет из театра. “шла
она поздно. Џод  утро. ‘начала Џавел ‚асильевич провожал ее домой по ночному
городу -- она жила  недалеко  в  центре, потом они  вернулись в театр  -- он
обещал ей сказочное  зрелище: пустой зал с горЯщим на сцене дежурным светом,
голоса из портьер, шорохи закулисных дебрей,  отсветы  по потолку  в  старом
кабинете от  проезжающих  по проспекту машин, когда сидишь на старом кожаном
видавшем немало диване и смотришь вверх мимо старинной хрустальной люстры...
     Ћна даже  сама  не  понЯла,  как  это случилось... ’оли  давно не было,
больше полугода,  наверное, она  соскучилась  по  мужской ласке,  или просто
забыла, что замужем -- пили долго и крепко...
     € вдруг она затосковала. €менно после этого. Ћна всегда мечтала быть на
виду, наверху... она тащила мужа, но его верх был -- верхом волны в шторм, а
выпивать он  любил в  кругу друзей и не на виду...  Џавел  ‚асильевич другое
дело -- он честолюбив и способен на многое, еще молод и уже заЯвил о себе --
она  может,  толкаЯ его, взлететь высоко. Ћна мечтала о театре? Ћна будет не
только в нем  -- над ним!  €, если  она не формулировала этого  так  цинично
откровенно,  то  несомненно именно  так думала или,  вернее,  подразумевала,
сойдЯсь с ним...  он ради карьеры будет слушатьсЯ, а она знает,  как рулить.
Ћна  уже знала  очень многие рычаги  и кнопки. Ћна уже стала  номенклатурой,
потому что  умела ими управлЯть, а  эти рычаги и кнопки приведут в  движение
любой  механизм  --  главное,  уметь управлЯть  ими  -- посредниками!  Ќаука
управлениЯ. “правленческий аппарат. ђуководЯщаЯ роль...
     Ќадежда Џетровна  готова была пожертвовать всем ради своих амбиций. Ћна
чувствовала,  как  всЯкий  хищник,  ту единственную секунду необходимую  длЯ
прыжка, когда охота навернЯка будет удачной!
     Ќикто теперь  не  мог  ей помешать в этом -- она любого  могла убрать с
пути.  Ђвтора,  друга  Џавла  ‚асильевича,  она  сумела  нейтрализовать.  Ћн
досаждал ей, и она  пока не могла точно сформулировать, чем. Џока  надо было
его отод