ми
человечества, а  наоборот, существовала  в нереальном времени и брала только
то, что ей было надо, а не подсовывал день срывающимсЯ голо­сом...
     ЌельзЯ ей говорить... и Џал  ‘илычу тоже... да он и обещал  мол­чать...
свЯзал себЯ  словом... как это просто войти в  круговую поруку... в круговую
поруку страха... нет...
     если страха, кончилось то, ради чего он предполагал жить...
     - ’анЯ, Я хочу уехать с театром...
     - Људа?
     - Ќа гастроли... по стране...
     - ‡ачем? -- “дивилась ’атьЯна
     - Ћни же все -- таки везут мою  пьесу...  предложили мне с ними...  все
оплачивают... дорогу, гостиницу, суточные...
     - „а? € все остальное?
     - Ќе понЯл? -- ‘оврал он
     -  ’ы все пркрасно понЯл. -- ‚озразила  ’атьЯна. -- €  он тоже едет? --
Ђвтор хотел  соврать,  что  не  знает, но  сообразил,  насколько это глупо и
сказал:
     -  Љонечно,  он  же ѓлавный режиссер...  мы  с ним  новую  пьесу  будем
обговаривать...
     - Ђ Я?
     - —то ты?
     -  ‡автра  утром скажешь мне,  ладно...  - она подошла к нему близко...
совсем близко... на  такое  расстоЯние,  когда все аргументы исчезают, слова
бессмысленны  и  действует  только   природа,  руководЯ  инстинктами...  она
трЯхнула  рыжей  копной,  волосы полоснули его по  лицу, обволокли  запахом,
единственным, таким неотвратимым в своей притЯгательности, таким просторным,
что  он сразу  же утонул в нем, потерЯлсЯ и забыл,  зачем хотел врать,  куда
стремилсЯ  убежать, и последнее, что еще  вполне осознанно  успел  подумать:
"‡ачем? “бегать от того, к чему так рвалсЯ?!.. "
     Ќаутро он объЯвил,  что  никуда не  едет... бог с  ними с гастролЯми...
садитсЯ дописывать рассказ, и кончен об этом  разговор... но ’атьЯну  не так
просто  было  отстранить.  Ћна стала  возражать,  что неплохо  было  бы  ему
проветритьсЯ...
     - Ќет. …сли ехать -- вместе...
     - ’ы  же  понимаешь, что  это невозможно --  у  менЯ же заказ... театр,
между прочим, тоже готовит премьеру... он хоть и кукольный, а страсти там не
шуточные...  Я  не могу их подвести, и не могу  с собой тащить мастерскую...
это у тебЯ -- пишущаЯ машинка и все...
     - Ќет. џ  не поеду... Я без всего этого... - он обвел рукой  комнату, -
подохну там за месЯц...
     -  џ тоже без тебЯ буду скучать...  очень... - тихо добавила  она, - но
если захочешь... всего час лета, - ты же на халЯву едешь... вот и  потратишь
зарплату... мы копить все равно не умеем... - она опЯть подошла близко... он
положил ей руки на плечи и сказал голосом третьеклассника обещающего маме...
- Я обЯзательно прилечу...

        ѓастроли


     Џримерно  через  месЯц  ‘лава  пришел  в  себЯ и  стал  подумывать,  не
сорватьсЯ ли ему пораньше домой... но  тут  выплывало некое худое, изогнутое
существо и  безмолвно  спрашивало: "Џростите,  куда?  "  Ћтвета  у  ‘лавы не
находилось,  во  всЯком  случае  --  убедительного.  Љ  хорошему,  очевидно,
привыкают быстро, и он привык... к таким ночам, от которых потом сладко было
целый день...  не хотелось  ни вставать,  ни  работать -- только снова ждать
ночи... "Њожет, потому и  называетсЯ "медовый месЯц"!  " Ћн впервые  в жизни
привыкал к "нормальной человеческой жизни", поэтому слово "дом" сместилось в
пространстве...  Ќаташа ничего специально  не  делала длЯ этого, и это  было
настолько интуитивно точно, что не могло быть никак опровергнуто. …сли бы он
почувствовал хоть каплю натЯнутости, стремлениЯ специально увлечь, удержать,
убедить... он  бы уехал...  но он впервые ощущал  себЯ  в  той  среде,  где,
вероЯтно, должен был существовать, как  изначально длЯ  него  было уготовано
природой....   Ѓыл  огромный  перерыв  до   их   встречи  -  его  и  условий
существованиЯ... а теперь  перерыв кончилсЯ. "Џрирода взЯла свое". Ћн всегда
считал  себЯ  самым  обыкновенным  человеком,  поэтому легче  воспринимал  и
потери, и  неудобства,  и  необходимости. Ќикогда не  мыслил к себе  особого
благоволениЯ судьбы, и все удары ее и выверты воспринимал сразу же, с первой
секунды, совершенно  однообразно: "Љак быть? "  ‚прочем, как  все  вокруг...
может быть, чуть большаЯ решительность отличала  его...  он не  любил пустой
болтовни...
     Ќаташа чувствовала, что он успокоилсЯ... по крайней мере, внешне...  он
поправилсЯ, округлились  скулы, и желваки меньше  проступали... и реже... на
самом-то деле  она старалась, а впрочем,  делала все то же самое... ну, чуть
тщательнее  и  с   большим  удовольствием...   красиво   одевалась,   вкусно
готовила...  и дом обихаживала... ’о, что он  был рЯдом... она  даже боЯлась
формулировать и загадывать, неужели, наконец, все вышло,  как  она хотела...
она боЯлась счастьЯ, оно всегда  неосЯзаемо неудержимо, она не хотела  никак
называть этот месЯц...  и знала только,  что если он опЯть исчезнет,  она не
отчаетсЯ,  а  снова найдет его -- никуда  ей от него не  детьсЯ... не ему --
ей... она внушила себе, может быть, что ей на роду написано быть с ним...  и
все. Џереигрывать она не будет.
     ђаз в неделю они ходили  в кино.  ‚ клуб. Ќа этот раз она взЯла билеты,
но вместо  фильма был гастрольный  спектакль театра.  ‘лава не возражал. Ћна
так   радовалась,  когда   выбиралась  с   ним   куда-то...  спектакль,  так
спектакль...
     ‡ал  был  хороший...  настоЯщий  театральный...  в  сталинские  времена
построенный дармовой рабочей  силой  -- зеками...  бархатные красные кресла,
бронзовые бра по полукругу балкона и  двух Ярусов... тут даже "царскаЯ ложа"
была... ‘цена мелковата, с маленькими карманами  и  без наклона... на  ней в
углу стоЯла  массивнаЯ  трибуна с  гербом,  напоминаЯ длЯ чего  осуществлена
постройка, - здесь разом должны были уместитьсЯ все  городские партактивисты
на собрание... чтобы в  идею  верили, надо ее  оформлЯть и подкармливать!  ‚
просторном  буфете  столики были  покрыты  белыми  скатертЯми.  ‡а  стеклами
красовались деликатесы,  которые  можно было достать только  в  спецпайке  в
распределителе по  списку,  но  не в магазине...  поэтому  очередь  в  буфет
выстраивалась еще задолго до начала спектаклЯ...
     ‘лава купил программку, но  даже не прочел название и автора, а передал
ее  Ќаташе... лица двух актеров показались ему знакомыми, и он первое  времЯ
даже  не  вслушивалсЯ  в  реплики,  а  старалсЯ припомнить,  где их видел...
странно,  что его профессиональнаЯ тренированнаЯ памЯть  не давала ему сразу
ответа... "’ы что! -- ‡ашептала ему Ќаташа в ответ, - ќто же очень известные
актеры, мы же с тобой их в кино видели на прошлой... -  ‚се! -- Ћн остановил
ее жестом,  сразу вспомнив и  фамилии  и  фильм,  и другие немногие, которые
довелось в жизни посмотреть... " Ћн находилсЯ, как называл  это, в состоЯнии
"механического  существованиЯ" -- в  любой атмосфере мог  сосредоточитьсЯ  и
думать о своем, при этом механически воспринимать и точно оценивать все, что
происходит в пределах досЯганиЯ  всех органов чувств, не  вникаЯ в тот самый
момент. Ќо если надо было бы воспроизвести точно, что  происходило, звучало,
пахло  и тому подобное,  он  мог  с удивительной точностью  и достоверностью
воспроизвести  в пределах разумно  досЯгаемого времени.  Ђ иногда  запоминал
совершенно ненужное ему навсегда...  "Њы используем свою памЯть за всю жизнь
всего на  четыре процента! -- всегда  вспоминал он слова  полковника,  -  не
хрена жадничать! ‡апоминайте больше -- пригодитсЯ! ’ренируйте памЯть!... ќто
бесплатнаЯ копилка! "
     ‘ейчас  он  старалсЯ   вспомнить  тех   ребЯт,  которые  увернулись  от
детприемника, когда оформлЯли его... всех, кто был с ним, он уже перебрал...
теперь надо было определить тех и  постаратьсЯ  найти, а  через  них,  может
быть, чем черт ни шутит, выйти на след Џетра Њихайловича...
     Ќа  сцене  же  шел  какой-то разговор  о войне, и  некто  делилсЯ своим
фронтовым существованием...  - "‚ранье. -- ЌехотЯ попутно отмечал  ‘лава. --
’репач какой-то. Ѓолтун и трепло... ранило  его... госпиталь... медсестры...
в книжке где-то вычитал...  сам сука, небось, в тылу загорал... медсестры...
или соплЯк молодой... а, может, это он его так выставлЯет нарочно... похоже,
что именно так... а... ну, да...  "Ђ вы на  каком фронте были? --  Ќа  всех!
•а-ха-ха!... - Џростите, так не бывало... даже у фотокоров...
     у  менЯ муж  погиб  на ћго-‡ападном в сорок третьем...  - Ћ,  простите!
‘очувствую, Я...
     - € сама Я воевала, знаете, от  звонка до  звонка... нитками  зацеплЯла
тысЯчам и  тысЯчам их шагреневую кожу... " ќто хорошо сказано. Љрепко. -- Ћн
скосил  взглЯд  на Ќаташу -- она  сидела, сжав  положенные на колени кулаки,
почувствовала его взглЯд, обернулась и снова уставилась на  сцену, приглашаЯ
глазами и его...
     - Ќет, - ѓоворил толстенький низенький человек, - Я не воевал... менЯ и
в  ополчение  не  пустили...  сказали, что  лечить менЯ потом  дороже  будет
стоить... Я рисовал... хотите  полюбопытствовать?! џ, ‹идиЯ Ќиколаевна, стал
копилкой... да... да...
     мне письма с фронта присылали... всегда много писали, даже сейчас...
     - Љак же они узнают ваш адрес, простите?
     - Ђ не надо никакого адреса... это удивительно: в нашей огромной стране
не надо никакого адреса, представьте себе. Џроще простого,  прЯмо на деревню
дедушке, честное слово, ‚ам даю: пишут  "•удожнику Џолонскому" -- и все... и
доходит...
     - ЌевероЯтно...
     - ‚ы правы... народ у  нас такой...  ‚ы правы...  мы годимсЯ  только на
невероЯтное...
     - Ђ  почему  копилка,  простите,  --  вы  их  сдайте  в  архив  ‚еликой
отечественной войны -- это же ценные документы...
     - „а, да, конечно, письма сдать можно и рисунки, и стихи... но Я же все
их прочел,  простите, возможно,  ‚ы сочтете это наивным, но прочел... потому
что люди мне самое-самое доверили... как с этим быть?
     - Ђ вам это нужно?
     - Ќаверное... не знаю... вы только послушайте, дорогаЯ...
     - ‚ы помните наизусть?
     - „а. ‚от послушайте  и поймете -- это стоит того, чтобы запомнить... "
—то-то заставило ‘лаву вслушатьсЯ в  эти реплики... теперь он сидел, даже не
отдаваЯ себе  отчета,  в  напрЯжении  и следил за  развитием  диалога... ему
нравилсЯ этот толстЯчок, и что он говорил...
     ".... сейчас, сейчас... вот... - ѓрудь в орденах сверкает и искритсЯ...
     ‘лава  резко  подалсЯ  вперед,  когда  услышал  первые  слова.   Ќаташа
обернулась  на  его  движение  и одними  губами  спросила:  "—то?  "  --  Ћн
отрицательно помотал головой и  откинулсЯ на спинку. …му стало жарко, и, как
всегда, в минуты  напрЯжениЯ кровь  отлила от лица... строки входили в него,
протыкаЯ  насквозь,  как  дротики,   специально  не   отшлифованные,  а   из
занозистого дерева, и застревали в нем так, что вытЯнуть невозможно... "—то?
" - Ќаклонилась к нему Ќаташа. "’сс... " -- ‘лава приложил  палец к губам  и
показал глазами на сцену...  она сидела, не прислонЯЯсь к спинке,  и боковым
зрением наблюдала за ним...

     Ќевидимый, невиданный парад ‚сегда ведет, гордЯсь собой, убийца
     Џод погребальный перезвон наград.

     ‡а каждой блЯшкою тела и души € прерванный его стараньем род,
     Ђ он, как бы безвинный и послушный, ‘частливым победителем идет.

     € вдруг она понЯла, что он проговаривает вместе  с  этим толстеньким на
сцене все слова, составлЯющие строчки и не повторЯет  за ним, а вместе с ним
одновременно...
     это  открытие ошеломило  ее... она  в стихах  совсем не  разбиралась  и
никогда  их не читала, после  того,  как окончила школу... значит, это очень
известные стихи, раз он  их повторЯет... но что-то  подсказывало ей, что это
не так...

     Ќам всем спасеньЯ нету от расплаты ‡а дерзкую гордыню на виду,
     ‡а то, что так обмануты солдаты, € легионы мертвые идут.

     ... она теперь уже следила  только за ‘лавой, и ей казалось, что звучат
два голоса...
     что его губы тоже шевелЯтсЯ... что он давно знает  эти стихи... вообще,
что  он опережает актера, и  тот  повторЯет за  ним... ‘лава  уже  ничего не
замечал  вокруг.  ’еперь  он  весь  был  там,  в этих стихах,.  ошеломленный
совершенно невероЯтным стечением обстоЯтельств...

     € злом перенасыщена веками
     ‡емлЯ его не в силах сохранить, € недра восстают, снега и камни,
     —тоб под собою нас похоронить.

     € звездные соседние уклады ‘ оглЯдкою уверенно начать,
     ѓде не посмеют звонкие награды “бийцу беззастенчиво венчать.

     ‚друг именно  тем  женским  чутьем, которое ничем  не  заменимо  --  ни
разумом, ни привычками  --  она понЯла,  что  не следует ничего спрашивать и
предпринимать...  она  уже  не  смотрела  на  сцену  и не  слышала, что  там
происходит, а только следила  за ним скошенным едва заметно глазом, и сердце
ее   так  колотилось,  что   она   боЯлась,  что  он   услышит...  ей  вдруг
представилось,  что  рЯд  передних кресел -- это  бруствер  окопа, хотЯ  она
никогда не была в  окопе, только в кино  видела... и вот он с чуть вытЯнутой
вперед шеей  так смотрит  вперед,  что,  кажетсЯ,  пронзает  пространство  и
отодвигает на пути мешающие взглЯду предметы... а  следом броситсЯ вперед за
своим взглЯдом, и  нет  силы, котораЯ может  его остановить,  и нет  смерти,
котораЯ может ему помешать, он все равно достигнет того,  что увидел, потому
что впереди то поле жизни, которое ему еще предстоит... то  поле - до обрыва
вниз, и он непременно одолеет его  ползком или в полный рост,  но одолеет...
так она чувствует... а ей  -- вслед за ним...  и  в обрыв бы туда  вместе...
значит,  главное всегда быть готовой и  не  отставать сильно  от  него... не
отставать...  потому  что  одной  ей на этом просматриваемом  им поле делать
нечего...
     Љогда  все захлопали, и артисты  стали  выходить на  поклоны, он крепко
взЯл ее руку выше локтЯ, вытолкнул из рЯда и только одними губами обозначил:
"Џошли...  "  голоса не  было  -- во  рту  так пересохло,  что даже Язык  не
ворочалсЯ... за углом  на  улице он прислонилсЯ спиной к стене и  стоЯл,  не
шевелЯсь...
     - —то с тобой? -- ђешилась спросить Ќаташа...
     -  ќто...  --  начал он  растЯгиваЯ  буквы... --  это  "и пораженьЯ  от
победы...
     ты сам... ты сам не должен отличать... "
     - —то? -- Џереспросила она.
     - —то-то случилось...
     - —то? -- нетерпеливо  перебила она, - ‘кажи, скажи... Я  дура... Я  не
понимаю... Я боюсь...
     -  џ сам боюсь.  -- Ћн улыбнулсЯ и посмотрел ей в глаза.  -- “ нас есть
водка?
     - …сть... - Њашинально ответила она. ‘лава пристально смотрел на нее, и
именно  в это  мгновение  из-за  мечущегосЯ в  ее глазах  испуга  он  понЯл,
осознал, что никогда не  было у  него более  преданного  друга...  человека,
которому он мог бы доверить  все... и въедливый червЯчок сожалениЯ -- самого
хищного  и неумолимого  чувства - тут  же уколол  его  и  шепнул: "—то ж ты,
дурак, столько лет не понимал этого... или трусил... " Ќаташа видела, что он
совершенно другой, что он где-то далеко, что она ничего не понимает, и страх
чего-то  неодолимого,  а  главное, непонЯтного парализовывал всю  ее...  она
чувствовала, что дыхание останавливаетсЯ... и последним  усилием, еще смогла
произнести сдавленныим голосом, - ‘кажи, что с тобой?...
     -  Џошли. - Ћн  очнулсЯ и почувствовал, как ей  плохо, - Џошли. Ќичего,
ничего... это мои стихи.... -- он слишком  долго молчал и не мог больше... и
снова прошептал ей в самое ухо, обхватив сзади рукой, - это мои стихи...

     Џо расписанию гастроли  театра заканчивались через три днЯ спектаклем в
сельском  клубе колхоза-миллионера.  ’амошний председатель  долго ссорилсЯ с
начальством, потрЯсаЯ двумЯ золотыми звездами ѓероЯ,  грозил всЯкий раз, как
его начинали  зажимать, а это было  постоЯнно.... ездил в центр, отвоевывал,
обещал, выполнЯл... в конце концов, какой-то  умный местный начальник  решил
обратить беду во  благо, и  стал  помогать дерзкому председателю, каждый раз
выставлЯЯ его потом, как ширму показушной прекрасной жизни...  что творилось
через три  версты, уже  было  не  важно... так  оно и шло сначала по району,
потом по области, а там и на  всю страну стал  греметь колхоз... вот и клуб,
которому  позавидовал  бы не  только провинциальный театр,  а  в  нем  кроме
кружков, танцев, лекций и слетов передовиков
     буквально столичнаЯ афиша... и длЯ своих -- билеты даром, а длЯ заезжих
по столичным же ценам...
     Џро  этого  Ћрлова  знали  все  "борзые",  и  артисты ехали  охотно  на
гарантированный сбор и шикарные обеды "до" и "после"...
     Ќаташа,   как  бывалаЯ  светскаЯ  дама,  моментально  сориентировалась,
разузнала  об этом расписании...  до  знаменитого клуба езды  было  два часа
автобусом, даже узнала у кого-то из друзей, где там остановитьсЯ... она была
уверена,  что  ‘лава  обЯзательно  должен  поехать  и выЯснить все про  свои
стихи... она сходила с ума...
     у  нее не укладывалось  в голове... "мои стихи"... не мог же  он врать!
Ќо,  когда  он  наотрез  отказалсЯ  ехать,  такаЯ  мысль  стала  точить  ее:
"‘болтнул?!. Ђ потом неудобно стало... " Ћн видимо  понЯл, что ее терзает, и
тихо приказал:  "‘адись  и молчи". ѓоворить ему было трудно, даже не оттого,
что  снова переживал все  произносимое и приходЯщее  на памЯть  -- она  была
совсем со стороны, роднаЯ до невозможности объЯснить, но не посвЯщеннаЯ ни в
его  жизнь,  ни  в его муки...  ну,  что она, в самом  деле,  знала  о  нем?
Џрактически только то,  что происходило с ней,  а не с  ним,  когда они были
вместе... а он о ней? ’очно столько же... но...
     стихи... она поймет? Ђ  он  длЯ кого писал? Ћна  что  -- глупее, тупее,
грубее  других?... а может быть, так тЯжело говорить, потому что она роднее,
нужнее, ближе...  и нельзЯ упустить ни  полшажочка,  чтобы все понЯла, чтобы
все знала...
     а, может,  не надо -- жить, как было... спокойнее... ей спокойнее... он
то выдержит... он "разведка"... так и положено  ему -- бродить всю жизнь без
места,  не засвечиватьсЯ и  не останавливатьсЯ...  ни следа,  ни  зарубки...
"‘укин, война кончилась! Ќет. -- ‚озражал он себе.  Ќет. -- Џотому что новаЯ
идет... Ќет"...
     Ћн никуда не поехал. Ќи в колхоз. Ќи на  последний прощальный спектакль
в  городе... до полночи, как всегда сидел за столом и писал... несколько раз
Ќаташа проходила мимо него, заспаннаЯ, в ночной рубахе,  и заглЯдывала через
плечо...
     конечно, букв разобрать не  могла, но  слова бежали по странице от краЯ
до краЯ длинными ровными дорожками... стихи она знала, как выглЯдЯт...
     Џосле работы она не пошла домой, а поспешила на вокзал...
     поезд отходил  в восемь ноль  пЯть.  “ пЯтого  вагона она  остановилась
возле проводника  и ждала. Џеррон наполнЯлсЯ медленно. ‚се обращали внимание
на красивую женщину, а те, что входили в вагон, особенно.
     - ‚ы едете с нами? - поинтересовалсЯ один.
     - ‚озможно, если вы мне поможете.
     - џ готов! ’акой женщине!
     - Ђ ‚ы из театра?
     -  Џочти... --  ответил входЯщий  и  не  стал  подниматьсЯ  на подножку
вагона.
     - Ђ мне надо не почти...
     - Љто же вам  нужен? -- Ћна внимательно посмотрела  на него, соображаЯ,
говорить или нет -- и решилась.
     - Њне надо найти автора этой пьесы. ѓоворЯт, он здесь.
     - „а. ѓоворЯт. Ђ зачем, если не секрет?
     - ‚от и секрет. -- ‡акокетничала Ќаташа.
     - ’огда... тогда Ђвтор -- это Я. -- Џросто сказал мужчина.
     - ‚ы?
     - Ђ  что?  Ќе подхожу под ваше представление Ђвтора?.. Ђ в чем дело? --
Ћн взЯл ее под локоть и сделал шаг в сторону...
     - џ хотела... ‚ы правда - Ђвтор?
     - Ќе знаю, как ‚ас убедить... но правда...
     - џ хотела узнать... узнать, вы сами написали эти стихи?
     - ‘тихи? Џочему ‚ы об этом спрашиваете?... про стихи...
     - Џотому что...
     - Ќет. ’ам в программке указано -- стихи неизвестного автора...
     - € ‚ы правда не знаете, кто он?
     - ‡наете что, - вдруг раздражилсЯ Ђвтор...
     -  Ќе сердитесь. -- Ћна остановила его жестом, и он вдруг почувствовал,
что  эта  женщина  неспроста  пришла   к   нему....  представил,  что  этому
предшествовало, как она волновалась... приоделась... это же видно...
     - џ...
     -  Џостойте...  не  надо...  Я  знаю,  кто  их  написал...  --   Ќаташа
чувствовала, что  лицо ее стало белым,  а в  висках невероЯтно громко стучал
пульс.
     - —то??? -- Ћн оглЯнулсЯ, сделал еще шаг в сторону, увлекаЯ и ее, потом
пристально вглЯделсЯ в ее глаза  и  тихо сказал: -  ‘ейчас.  ‘тойте здесь  и
никуда, слышите. џ сейчас. - Ћн поставил свой небольшой чемоданчик у ее ног,
вспрыгнул на подножку и быстро пошел по коридору мимо раскрытых дверей купе.
‚ одном из них он задержалсЯ, тронул в спину Џал ‘илыча  и быстро сказал, не
дожидаЯсь, пока тот обернетсЯ: "Ћстаюсь. Џриеду следующим поездом".
     - ‘ женщиной?
     -  „а, представь. ’ане  позвони...  нет,  Я  лучше  сам...  и  не  будь
скотом... " - Ћн повернулсЯ и пошел  к выходу. Џал ‘илыч небрежно  подошел к
окну и увидел, как Ђвтор взЯл под руку красивую женщину и направилсЯ с ней к
выходу с перрона, ни о чем не разговариваЯ и даже не глЯдЯ в ее сторону, как
обычно идут поссорившиесЯ супруги, понимающие, что все равно им идти вместе.


        ‘тихи


     …сли   движущаЯ  сила  прогресса   --  зависть....   то   в  творчестве
единственнаЯ побуждающаЯ  и питающаЯ энергией  материЯ --  интуициЯ. Ћб этом
удивительном  феномене живого написаны трактаты, стихи, философские домыслы,
но никто пока не может вывести формулу этого ЯвлениЯ.  ‚ообще, очевидно, что
самое  близкое,  даже  расположенное  внутри  нас, поддаетсЯ  изучению  куда
труднее, чем подводные глуби, межзвездные  высоты и внутриатомные дебри. Ќо,
чтобы не  вдаватьсЯ в бессмысленные дилетантские рассуждениЯ,  которыми итак
слишком  замусорены и  трагически  исковерканы мир и его историЯ, представим
себе,  что  и  автор пьесы, Ђвтор, и  автор  стихов - ‘. ‘укин,  как это  ни
покажетсЯ парадоксальным, были не только побуждаемы  именно этим... нет,  не
будем называть  чувством... именно  интуицией, но и, примерно в  одно времЯ,
поверили в то,  что должны пересечьсЯ пути их  лично с этими выпорхнувшими в
мир,  или ворвавшимисЯ  в жизнь  стихами.  Ђвтор был  убежден, что рано  или
поздно  объЯвитсЯ автор  их --  живой  или  мертвый, и он непременно  с  ним
познакомитсЯ... лично... или с легендой о нем... так же и ‘укин  был уверен,
что  рано или поздно, но  стихи его пробьютсЯ -- пробьютсЯ  легально  или не
легально, предстанут широко или пойдут списками,  и он, ‘. ‘укин, их  автор,
непременно встретитсЯ с ними. Ђвтор был уверен, что  если бы не эти стихи --
никогда бы не написал именно эту пьесу, хотЯ бы уже  потому, что не будь их,
этих  стихов,  он  бы  просто  не  стал писать  ее...  не  было  предмета...
конфликта... драматургии... так же и автор стихов,  т. е. ‘. ‘укин знал, что
не  будь этих  стихов,  неизвестно почему и  даже "за что" помимо  его  воли
вырывающихсЯ из него... всЯ  его жизнь сложилась бы иначе в  последние годы,
по крайней мере...
     Ћни оба,  как  в задачке по  математике пЯтого  класса, вышли из разных
пунктов  навстречу друг  другу и должны были встретитьсЯ, но как большинство
учеников всех  школ всего мира  не  понимает смысла  заданного  и  не  может
определить ни  место, ни  времЯ  их  встречи, так  и они не знали  ни самого
условиЯ задачки, ни тем более, значит, и решениЯ.  Ћни просто одновременно и
разноместно чувствовали  одно  и то  же, и именно  вот  это  чувствование...
именно интуициЯ, именно она одними ей ведомыми неведомыми  путЯми вела  их к
сближению... необъЯснимому и неправдоподобному длЯ здравого смысла живущих и
совершенно необходимого  длЯ  творческого  продолжениЯ  жизни вообще  --  не
только их... вообще! €бо нельзЯ нарушать этого полЯ интуиции, которое многие
называют  Ѓогом... и  проводником  этого  полЯ  послужила  †енщина...  можно
назвать  это  провидением,  случайностью,   или  изобрести  еще   какие-либо
объЯснениЯ  и словесные формулы, суть  же совсем  в простом:  чувствительнаЯ
женскаЯ душа улавливала эти волны  интуиции, пронизывающие мир, в  тот самый
трагический и прекрасный момент, когда  душа, очевидно, именно тот сосуд, та
безграничнаЯ,  нежнаЯ  оболочка,  где  обитает  интуициЯ,  так  чрезывычайно
чувствительна, когда каждаЯ  ласка -- счастье, каждое  равнодушие -- смерть,
когда  между ними крохотное  нитЯное  пространство, и смена  их  происходит,
может  быть,  и не тысЯчи, а миллионы раз на  дню, и стоит лишь заменить эту
мучительную пору ровным движением по реке жизни, как она эта река, тотчас же
обмелеет настолько, что и не понЯтно станет - течет ли она, и существует ли.
     €менно женщина, как главный фокус интуиций, перекрестила  и свела  их в
одно --  в одну точку, в одну боль, в  один побуждающий к жизни и творчеству
импульс...
     ‚се  же  наступит  на  земле такое  счастливое  времЯ,  когда  научатсЯ
управлЯть  ‚ременем.  ќто  не тавтологиЯ  --  это  именно то, что спасет все
живое, т. е. сделает его счастливым -- избавит от  боли и  насилиЯ. ‚  конце
концов,  если  задуматьсЯ,   мы  боимсЯ  не   смерти,  не  небытиЯ,  а  двух
сопутствующих  вещей:  первое,  самого  процесса умираниЯ:  боли,  угасаниЯ,
мучений, обЯзывающей беспомощности.... и второе: забвениЯ, страха не  успеть
сделать нечто, обеспечивающее нам  хоть короткую жизнь после ухода в  памЯти
людей.
     ‚от  научись  мы ускорЯть и замедлЯть  времЯ  -- избегнем суеты  жизни.
‚идны плоды твоих мук и стараний  -- включаетсЯ медленный ход времени. “стал
боротьсЯ с болью и чувствуешь, что пора уходить -- пусти времЯ быстрее...
     Ќо это были мечты от творчества. ђасставание двух  авторов оказалось не
столь трудным, потому что побудило к  жизни  и того и  другого. ‘укин уезжал
назад к  себе  и уже  не  один.  Џо-другому  быть не могло. ќта женщина, про
которую ‘укин бы сказал: "‘ ней можно в разведку", если бы такое было вообще
возможно в его представлении.
     Ђвтор  увозил   в  город  двадцать   три  перебеленных   стихотворениЯ.
Џеребеленных его собственно рукой.  ‘укин ни длЯ кого не существовал, потому
что наотрез отказалсЯ открыватьсЯ.
     € времЯ побежало по-разному  длЯ них, хотЯ  они мечтали  об одном и том
же,  -  побежало   по-разному,   как   положено,  ЯвлЯЯ   тем   самым   суть
несправедливости жизни.


        x x x
      ‚от они, мама, послушай:

     Њать ‘талина мне жалко.
     Љто она? ЏринесшаЯ земле
     €счадье ада. € если есть загробный мир,
     Љак больно ‚ проклЯтье жить,
     Љак горько сознавать, —то ведь могла, могла
     Ќе допустить …го до света белого,
     Ћ, Ѓоже! Ќе ведаЯ, творим,
     Ќо оттого ђасплата нам не легче...
     †аль мне, жаль...
     ’ак где же справедливость?
     Ќет ее! € быть не может,
     …сли от любви „обро и зло
     ђодЯтсЯ ђавноценно...

     Џочему ты молчишь?
     - ’ы помнишь, что Я сказала тебе, когда ты с  мальчишками  хотел бежать
хоронить его.
     - ’ы  тогда спасла менЯ...  ты  сказала:  "—ерез мой  труп!  " Љак  это
случилось, что ты была дома? ’ы же такаЯ партийнаЯ была, ты должна была идти
первой за гробом!?
     - Џеред  этим  еще ты спросил менЯ: " —то теперь будет"?  € Я тебе тоже
ответила...
     - џ помню: - "Ќичего не будет! "... Я все помню,  мама... так почему ты
молчишь?
     - Џотому что ничего не будет.
     - ЋпЯть?!
     - ’ы знаешь, на сколько твой стихотворец старше тебЯ?..
     - Ќу, Я понимаю, понимаю..
     - Ќа сколько, мальчик?
     - ‹ет на десЯть... наверное, не больше...
     - Ѓольше. Ќа целую войну...
     - Њама!
     - ’еперь ты понимаешь, почему он не хочет открыватьсЯ...
     - Ћн не верит?
     - Ћн знает, кто выиграл эту войну...
     - ’ы упрекаешь менЯ в наивности, но вспомни, чему менЯ учила...
     -  Ћстановись. Ќе упрекай ты менЯ -- Я спасала тебЯ. ‚сю жизнь. Ќе ради
твоей благодарности -- так устроен мир.  Њать должна спасать своего потомка.
Љогда не было еды и тепла -- Я валила лес и знала, что завтра накормлю тебЯ,
когда стало еще страшнее,  и  Я боЯлась каждого сказанного тобой слова, -- Я
спасала тебЯ... как умела... Я никогда не писала стихов...
     - Њама, ты...
     - Џопробуй стать им, перевоплотись -- это и есть твоЯ работа, длЯ того,
чтобы быть собой.

        x x x
     “тром  он   позвонил  редактору.  ќлЯ  сказала:  "‹учше  не  приходи  в
издательство  с серьезным разговором. ‘овсем  невозможно стало.  €з-за плеча
читают, что на столе лежит... встретимсЯ в клубе".
     ‘егоднЯ мероприЯтиЯ не было. –ербер дремала у входа и "делала вид", как
только слышала шаги -- спохватывалась:  "граница на замке".  Ћна  ненавидела
всех: и входЯщих, и выходЯщих, и тех, кого имела право не пустить и облаЯть,
и тех, кому следовало бы открыть дверь и поклонитьсЯ. …е муж спивалсЯ здесь,
у них на глазах. Ћн  начал это сразу же, как только  стал "подающим надежды"
после  "совещаниЯ   молодых   литераторов",   потом,   вытЯнутый   из  своей
провинциальной среды,
     "талантливым молодым", потом просто талантливым... выпустил две книжки,
получил  квартиру, диплом  в  институте,  потом  место редактора,  а  дальше
как-то,  несмотрЯ  на взаимоообразность редакторского печатаниЯ  (ты менЯ  в
своем издательстве -- Я тебЯ в своем) стало нечем козырЯть. Њолодость  ушла.
ђукописи годами лежали и  не проталкивались даже с помощью друзей  и  водки.
Љритики вовсе молчали.  –ензура  тоже  не  имела  претензий.  ‚орчало только
партбюро,  призываЯ не ронЯть моральный облик  писателЯ.  ‚ командировки  не
посылали.  ‡аказов не было. „рузей в свЯзи с отсутствием гонораров  и, стало
быть, поводов  длЯ праздников  тоже поубавилось. ‘ильно  поубавилось. Ћн все
еще хорохорилсЯ и суетилсЯ, но... когда умер, не дотЯнув  до первого юбилеЯ,
выЯснилось, что и хоронить будут не по первой  категории,  и  не по  второй.
Љроме небольших долгов  (никто ему не давал  -- не  подо что было)  осталась
гора  исписанной бумаги... Ђрхив,  конечно, но...  никому  не нужный. Ћна из
домохозЯек  перебралась, устроилась с большим трудом,  в  библиотеку  --  ее
пожалели:  вдова,  фамилиЯ была когда-то на подъеме --  его  еще  не  совсем
забыли.  “ нее там ничего  не получилось -- вот и поставили  на страже этого
"свЯтого" места. Џотому  и злилась, что  многие  из его собутыльников и тоже
прошедших  все  ступени, были живы... и жены их  посещали здешние посиделки,
вЯзали,  сплетничали  в парикмахерской и  постоЯнно  ходили  лечить  зубы  и
проверЯть давление в "свою" поликлинику... а  она, вдова... с провинциальным
говором, в поношеном, немодном,  без новых публикаций подававшего некогда...
молодого  и  талантливого, без  казеной  дачи  и с рухнувшими  надеждами.  ‘
молодости ей хотелось светской жизни,  пропуска  туда,  где без него,  этого
пропуска, нельзЯ, - ателье длЯ избранных, домик на  месЯц  на берегу  морЯ в
„оме творчества, жизнь среди знаменитостей... и небрежные посильные фразы --
‡наешь, вчера у  нас в  клубе...  - или, - ЏредставлЯешь,  что вчера выкинул
этот дурак на редколлегии...
     Ћна  исходила  завистью  и  злобой.   Љо  всем.   Љо  всему  свету,  не
предоставившему ей достойного места жены известного писателЯ...
     Ђвтору пришлось долго объЯснЯть, кто такаЯ входЯщаЯ и протЯгивающаЯ ему
руку женщина, не обращающаЯ никого  вниманиЯ на ее запреты и протесты. ‘лово
редактор и  название издательства вдруг  как-то магически  подействовало  на
–ербера, и она успокоилась...
     Ћни  спустились  вниз на  два  пролета, уселись  за круглый  столик. Ќо
разговор никак не получалсЯ, все  где-то далеко  - вокруг общих  знакомых  и
книг этих знакомых...
     она  не знала, что за серьезный разговор ей предстоЯл. Ћн  никак не мог
набратьсЯ духа, чтобы сказать ей.
     ‘обственно говорЯ,  шансы на то,  что она сможет ему помочь,  были  так
ничтожны, что, может, и не следовало ставить ее в трудное положение.... даже
неудобное, хотЯ они были  друзьЯми и доверЯли друг другу.  Ќо,  кроме  всего
прочего,  его  (хотЯ он, вероЯтно, и не  формулировал  этого)  толкал  стыд,
сознание  несправедливости  ко  всему  сейчас происходЯщему,  в  чем он  был
непосредственно  задействован.   Џолучалось  так,  что  спектакль,   который
собирались  выдвинуть  на  самую  высокую  премию  и  за  постановку,  и  за
исполнение,  и за пьесу - весь держалсЯ на человеке никому не  известном, со
странным социальным  статусом, не  имеющим  вроде бы  никакого  отношениЯ  к
писательству,  драматургии  и.  т....  это  априори  по  мнению  официальных
властей. Ќикто же, на самом деле,  этого не знал. Ћн тоже мог молчать, но...
выходило тогда,  что он присвоил  чужие стихи, и  на этом все они  построили
такой дворец! Ќе  будь стихов -- не было бы пьесы, а, значит, и спектаклЯ --
ничего бы не было!  Ќе  будь  стихов  "Ќ…€‡‚…‘’ЌЋѓЋ  ЏЋќ’Ђ". …му они все уже
обЯзаны,  и еще  хотЯт  воспользоватьсЯ  дальше  его творчеством,  ничем  не
отблагодарив, по  сути, не воздав  должное, не соблюдаЯ  никакие  нормы:  ни
человеческие, ни авторские, ни юридические!
     Ћн не знал, с  чего  начать,  но знал точно: без того,  чтобы  объЯвить
авторство поэта,  он  не  может не только говорить, что  это  его  пьеса, но
писать дальше и...
     жить  дальше...   он  должен   был  теперь  любыми   способами  сделать
невозможное:   опубликовать  его  стихи.  Ћбнародовать.  ЋбъЯвить  о   поэте
публично.  Џоставить его имЯ в афишу, в договор, в  списки на  премию,  если
дадут... он  представлЯл,  на  что  идет -- все  ополчатсЯ  на него.  ’еатр.
ђежиссер. ђайком. ‚ласть. ‘оюз писателей. ’ЂЉ€… стихи -- не издадут. Ћн - то
это  хорошо  знал,  но...  другого пути не  было.  ‘итуациЯ,  что называетсЯ
безвыходнаЯ. ‡вучит пошло -- по сути: единственно точно.

     Џоэтому он так колебалсЯ -- не знал, как  начать разговор с  человеком,
которому, конечно,  доверЯл, и который, как он представлЯл  себе, был  точно
такого же мнениЯ... зачем  же  ему этот разговор? ‡атем, что  молчать больше
нельзЯ.  €, если  не  удастсЯ  опубликовать  стихи  официально,  они  должны
поЯвитьсЯ в  списках,  на руках людей  - они должны жить. Ћн стал заложником
этих стихов. …сли они уходили опЯть в подполье -- он должен был исчезнуть из
литературы. Њожет быть, из жизни.

     Ћн еще  ничего  не сказал и  ’ане. ќто  тоже был  шаг не  из легких  --
неизвестно, как она отреагирует на все, что он придумал, затеЯл... он сам не
знал, как сказать...
     Џорой он начинал злитьсЯ, что сам автор и в ус не дует. ѓений, - злилсЯ
он, -  написал  и все.  †ивет  себе  с красивой женщиной  и в ус  не дует --
пописывает и попивает, наверное...  тоже удобно!  —ерт с ней с  историей и с
литературой, -- Я  вот написал, а вы там,  в центре, крутитесь,  как хотите.
Њне, мол, что! џ не поэт, не писатель, нигде не член -- и хрен с вами!...
     Ќо это быстро проходило -- это раздражение на секунду. Ћн понимал,  что
"там"  -- настоЯщее. €  если он тоже "настоЯщее" (а он именно так и считал),
то  сделает все, что может, и  не может -- тоже... Ђ иначе он - не настоЯщее
-- вот, что его побуждало! Ћн сам  с собой выЯснЯл, что это было: восхищение
талантом   другого,   зависть,   дань   справедливости,   сострадание...  --
ассортимент богатый... но он знал, что длЯ того, чтобы ему самому остатьсЯ в
мире -- он должен сделать  все, что  может длЯ  этого человека. Ќет. Ќе так.
„лЯ этих стихов. Ќет, опЯть не так. „лЯ себЯ! —ерт с ними со всеми -- ничего
не надо --  только обнародовать  эти стихи.  ‚ыходило -- ему это больше всех
надо!.. так выходило, потому что так было на самом деле.
     Љогда он начал говорить,  времЯ полетело, потерЯв меру протЯженности. ‚
накуренном  буфете в углу за столиком, где  они  сидели, голова разболелась,
приходилось то и  дело здороватьсЯ и отбиватьсЯ  от искавших место знакомых,
произносЯ  намеренно сверхлюбезно:  "‘тарик,  пожалуйста,  у  нас  серьезный
разговор  ", - и человек с ароматной чашечкой  в руке  (все знали, что здесь
варЯт прекрасный кофе) отходил... но  так трудно и так  издалека приходилось
начинать все новые  и  новые  нити  рассказываемой истории, чтобы  объЯснить
что-то, так трудно они свЯзывались  -- это была мучительнаЯ работа. ‡аписать
бы все,  что он  наговорил (да  еще  как: темпераментно и ладно) --  готовый
роман.  –елаЯ  жизнь  в  один  вечер  --  это  было  невозможно...  она  уже
запротестовала,  но  не  спрашивала,  зачем  и  почему он  все это ей, грубо
говорЯ, вывалил...
     …сли бы  она спросила, он бы тут  же ушел. ‚рЯд ли бы,  потом, когда --
нибудь вернулсЯ. Ћн об этом и не подумал. Ћна, если и подумала, то не подала
виду, не то что не спросила...... "…сли бы џ умела писать, Я бы просто такой
роман написала - его и писать не надо -- записать: он готов уже". ‚от и все,
что  она подумала,  и он почувствовал  это  интуитивно, когда  их одинаковые
мысли вспыхнули и пересеклись.
     Ћни  уходили,  когда уже притушили  главный свет.  Џри выходе ѓортензиЯ
‚асильевна (ему казалось, что ее так зовут, а, может, ѓликериЯ ѓортензьевна)
вдруг заулыбалась им,  встала даже со своего просиженного кресла и  пыталась
предупредительно открыть дверь:
     - Џростите, пожалуйста, - вдруг заговорила  она тишайшим  голосом, - ‚ы
ведь  в издательстве работаете, ќлЯ  ѓригорьевна? - €, не  дожидаЯсь ответа,
продолжила,  буквально   сгибаЯсь  подобострастно,  отчего  ее  щеки  нелепо
отвисли,  -  Њой  муж,  ‘мирнов  Ѓорис  ‚асильевич,  умер пЯть  лет назад...
остались рукописи... Я не могла бы...
     -  џ... думаю: да...  конечно, - добавила она поспешно, увидев страшный
испуг в глазах стоЯвшей перед ней женщины, - пожалуйста, приносите... можете
по почте...
     - Ћгромное спасибо, огромное вам спасибо!
     - Ќу, что ‚ы,  - смутилась  ќлЯ. -- Џриносите, приносите... --  тЯжелаЯ
параднаЯ дверь захлопнулась за ними. Ћн подумал: раз уж роман, далее следует
абзац и строка: "ЌачиналсЯ новый период  борьбы". Ћн даже улыбнулсЯ -- слава
Ѓогу, юмор Я  еще не потерЯл и сдох бы от  такой пошлЯтины, словно проглотил
кусок бледной поганки. Ћн даже крЯкнул и сплюнул...
     -  ‚от наш зеленый  огонек... -- ‘казал он ќле, - и не  спорь... тебе в
такую даль добиратьсЯ... когда  у менЯ не  будет, приду за трешкой. ‚се же у
тебЯ стабильнаЯ зарплата...
     ‚ те времена умение читать между строк и вписывать смысл между строк --
считалось  высшим умением. Љрастота строки и высота стилЯ госпожи ”разы были
Явно на втором месте. Џоэтому начинали газету читать с последней страницы --
с юмора, поэтому  хорошо  было  ставить на  театре классику и вытаскивать  с
помощью  невероЯтных режиссерских  уловок такой  смысл  из  пьесы  автора, о
котором он и  не  предполагал... ”игаро вырастал до размеров энциклопедиста,
купцы Ћстровского буквально обсуждали  сегоднЯшний день колхозной деревни, а
в стихах  „е ѓабриак искали ответов на вчерашнее  постановление –Љ. "—то  ты
этим  хотел сказать"? --  была привычнаЯ реплика  редактора.  Ђ  композитор,
принесший   свое  хоровое   произведение   на   рассмотрение   редсовета   и
рассказывающий о  нем, прежде, чем исполнить хоровую партитуру на роЯле  или
включить   магнитофон   с  записью,  чтобы  отмести   вопросы  "по  тексту",
предупреждал, что  стихи, которые он использовал,  ( это  в  качестве самого
веского аргумента) "Ќапечатаны в "Џравде" и точно указывал дату, чтобы любой
мог удостоверитьсЯ и не смел сказать, что они никуда не годЯтсЯ -- поскольку
напечатаны аж в "Џравде". Ќу, кто поднимет голос...
     ‚  это  незабываемое времЯ  огромный штат  людей  круглосуточно  слушал
радиопередачи! Џо всем  программам! ’о же самое  с телепередачами -- по всей
стране, по всем провинциальным программам, не говорЯ уж о центральных. Џотом
писались отчеты о прослушанном -- каждом дне! Ќи одна оплошность, оговорка и
незапланированнаЯ  улыбка  у  микрофона и  телекамеры не  могли пройти  мимо
недремлющего ухо-ока! ќто было времЯ расцвета эзоповщины, что, надо сказать,
длЯ  профессионалов  имело  побочный  эффект  --  совершенно  неожиданный  и
прекрасный  --   оттачивалась  фраза!  ‚ырабатывалсЯ  стиль  точный,  емкий,
плотный, строка, в которую не то  что лишнее слово, а именно  лишнЯЯ буква и
интонациЯ проникнуть не могли. ќто на таможне можно было незаметно подсунуть
в карман неугодному пакетик наркотика  и  потом обвинить  его и задержать. Ђ
фраза, строка были сработаны с таким мастерством, что в "ведомствах" не было
умельцев, способных исковеркать ее незаметно, чтобы подставить автора. Ђвтор
господствовал несмотрЯ ни на что!  Џоэт писал: "“ верблюда два горба, потому
что жизнь борьба"! ‚ детском стихотворении! € его мгновенно подхватывала всЯ
страна  -- за этим стоЯл (длЯ того,  кто жил  в этой  стране) целый огромный
роман! € недаром классик говорил, что теперь романы надо  писать так,  чтобы
входЯ  на  эскалатор  метро начинать его, а  сходЯ  с последней ступеньки --
заканчивать читать. €  это само по себе -- уже было романом. ‡а этим столько
стоЯло!!! ‡начит, можно  его  сохранить в памЯти дословно, и никакаЯ сволочь
при обыске  не сумеет забрать рукопись, значит, можно его устно  передать из
уст  в  уста,  и  он  будет  жить, значит, можно...  не  вдаваЯсь  больше  в
технологию,  скажем  спасибо  идеологии  не  только  в  кавычках -- они  нас
заставлЯли писать так, что ремесло  вытачивало безупречную форму, защищавшую
от любых  нападок, не ржавевшую под злобным  слюноизвержением власти. Ђвторы
самовыражались  в  детских  стихах, переводах,  иллюстрациЯх,  непрограммных
музыкальных произведениЯх... авторы  искали пространства существованиЯ „уха,
и они, несомненно, победили самый тупой и беспощадный  режим. Ђвтор пошел по
редакциЯм,  и  начал