        ‘ €риной ЏолЯнской беседует …лена —ернЯева: ‹итература - это послание

---------------------------------------------------------------
     <i>"‚опросы литературы" No1-2002</i>
     Email: antic(a)comail.ru
     Date: 2 Jun 2004
---------------------------------------------------------------

     <b>( Џолный текст.  Љурсивом отмечены купюры, сделанные редакцией журнала.
)</b>


     ‘ €риной ЏолЯнской беседует <b>…лена —ернЯева</b>

     Ћб €рине ЏолЯнской заговорили в 1997 году, после того как  на страницах
"Ќового  мира"  был  опубликован  ее  роман   "Џрохождение  тени".  ЉрасиваЯ
своеобычнаЯ   историЯ   дружбы   русской   девушки   с    четверкой   слепых
музыкантов-кавказцев...   „раматическаЯ  сага   о  семье   репрессированного
ученого-Ядерщика,  отошедшаЯ  в  область поэзии,  искусства,  золотого  сна,
разгладившего  швы семейной трагедии...  ЏолифоническаЯ проза конца •• века,
литература, наделеннаЯ  горьким опытом  столетиЯ, не  упускающаЯ за деталЯми
мира  его духовные  контуры...  Њузыка  --  как  тема романа  и  как  аналог
внутренней человеческой жизни...
     ђоман  получил высокую  оценку  критики, вошел  в  финальный  шорт-лист
премии  Ѓукера,  присуждаемой за  лучший русский  роман  года,  и  открыл  в
издательстве  "‚агриус"  новую  серию   книг  "†енский  почерк",  в  которой
печатаютсЯ  наиболее  значительные  произведениЯ   женщин-писательниц.   Ѓыл
переведен на  французский Язык и  издан в  престижном парижском издательстве
"Ђкте  ‘юд",  получил  блестЯщую  прессу,  ведутсЯ  переговоры  о  немецком,
голландском и английском его издании...
     ‚  1999  году  читатели   журнала   "Ќовый  мир"  получили  возможность
ознакомитьсЯ  с  новым  романом  €. ЏолЯнской --  "—итающаЯ вода". ‘егоднЯ в
"Ќовом мире" уже готовитсЯ к публикации новаЯ большаЯ работа писательницы --
роман  "ѓоризонт  событий". Ќаш разговор -- о женской судьбе в искусстве,  о
том, что  такое "мысль семейнаЯ"  и ее отражение в творчестве, о становлении
писателЯ и такой его "разновидности", как женщина-романист.

     <b>-- ….—. ‚аш первый роман привлек внимание читателей необычностью фабулы
и  судеб  героев. ’ема  его, в общем-то, традиционна и может быть определена
как  "роман воспитаниЯ": в центре  его  -- юношескаЯ  влюбленность, чувство,
ставшее жертвой  межнациональных  предрассудков, ревность, отчаЯние, измена,
уродующаЯ  души героев...  ‚  романе есть другаЯ  линиЯ  -- несущаЯ на  себе
отчетливые следы автобиографизма и повествующаЯ о семейной драме, об истории
незаурЯдной интеллигентной семьи,  угодившей в трагический разлом времени, а
также  о  необычных  обстоЯтельствах  поЯвлениЯ  главной  героини  на  свет,
родившейсЯ за колючей  проволокой в одном из сталинских лагерей... ‚озможно,
самые  сильные страницы романа -- это описание  лагерЯ,  увиденного  глазами
шестилетнего ребенка. “  читателЯ  невольно  возникает вопрос  --  насколько
описанные    в    художественном    произведении    картины    соответствуют
действительности?</b>

     --  €.Џ.  ‘емейнаЯ  линиЯ  романа  посвЯщена  жизни  моих  родителей  и
повествует о нашей реальной истории, случившейсЯ в этом немилосердном веке с
членами  нашей  семьи,  в  чьих  судьбах --  каждой по-своему -- воплотились
трагические черты времени. ‚ общем, идеЯ такаЯ: что  было и  что осталось от
большого,  талантливого,  кустистого  русского интеллигентного семейства.  џ
родилась  в той самой уральской "шарашке", описанной  „. ѓраниным в "‡убре".
Њой отец  попал  туда  после  двух лагерей --  немецкого и  нашего. …два  не
погибнув  на ‘евере  от истощениЯ и  цинги, отец спустЯ два года  чудом  был
вызволен из колымских рудников  --  его  спаcло  известное  постановление  о
форсировании  работ  над  атомным  проектом.  “ченый-химик,  он  был  видным
учеником академика ‡елинского. Ћсенью  1941 года  с народным ополчением ушел
добровольцем на защиту Њосквы.  ‚  сражении под Ќарой  полег почти весь  его
батальон. Ћтец был  ранен и  попал в плен. Ћтличное знание немецкого Языка и
специальность  химика  привели  его  после  долгих  лагерных   мытарств   на
фармацевтическую  фабрику.  Љ  концу  войны   он  оказалсЯ   в  американской
оккупационной зоне, откуда, несмотрЯ  на  уговоры  американских специалистов
(его  научные  работы уже знали  за  рубежом), настоЯл на переводе в русский
сектор.  Ђ  уже  там  был осужден  за измену ђодине  и,  как и тысЯчи других
несчастных  возвращенцев из немецкой  неволи, отправлен  по этапу. ’ак через
Љолыму  он  попал   в  эту  знаменитую  уральскую   "шарашку".   …го  судьба
удивительным  образом повторила -- только на  ином, более  страшном витке --
судьбу "‡убра", Ќ. ’имофеева-ђесовского, с которым они были  хорошо знакомы.
‘ первых лет жизни Я была  буквально напичкана этим семейным эпосом. Ќикаких
иллюзий по поводу  существующего строЯ у нас в семье не было. ‘емейного лада
тоже не  было, слишком  разные по  складу  характера люди собрались на  этом
маленьком пЯтачке, поэтому  оставалось  одно --  труд как подвиг и искусство
как  отдушина, некаЯ  экзальтированнаЯ  защищенность  культурой  от царЯщего
вокруг разора и пошлости... € вот весь этот материал менЯ долго не отпускал,
определЯЯ мою сознательную и даже подсознательную жизнь. ‘транно, но Я уже в
возрасте  четырнадцати  лет твердо знала, что  опишу все это...  Љогда  мама
приехала к отцу в эту знаменитую зону, она была первой "разрешенной" женой в
этой "шарашке". ’ам  Я и  родилась  на  свет, там, за колючей проволокой,  и
провела первые шесть лет своей жизни...

     -- ….—. € как же было обставлено ваше поЯвление на свет?

     -- €.Џ. Њоей повивальной бабкой Явилась Ђнгелина Џименовна ‘требкова --
терапевт лагерной  амбулатории, мир ее праху, свЯтаЯ  женщина, с которой  мы
уже потом, после освобождениЯ, поддерживали свЯзь до последних лет ее жизни.
Ќа "воле" она  служила тюремным врачом  в Љазани и была осуждена за то,  что
отказывалась  давать  свое  медицинское  "добро"  на продолжение  пыток  над
заключенными.  •отЯ  в  свидетельстве  о рождении  у менЯ  и значилось:  "г.
Љасли", родилась Я в  той самой "шарашке", где поЯвилась на свет  и  атомнаЯ
бомба. ‚  молодости  Я любила  повторЯть, что мы с ней,  бомбой, родились  в
одном месте и ЯвлЯемсЯ почти ровесницами.

     -- ….—. —то же представлЯла собой эта "шарашка"?

     -- €.Џ. Ћб этом уже много писалось -- особенно подробно и  хорошо все в
том же гранинском "‡убре". Љак эти зоны за колючей проволокой превращались в
подлинные  островки  научной  и  даже  гуманитарной  свободы.  Ћ  творческой
атмосфере, духе интеллектуального поиска, царивших в них. Ђ ведь населЯли их
люди,  на  своей  шкуре  испытавшие подлинную цену свободы,  -- бывшие зеки,
вчера  еще  умиравшие от  недоеданиЯ  и  цинги, надрывавшиесЯ  на  каторжных
работах  в  рудниках  и  на лесоповалах. ‚  таких "шарашках" собиралась  всЯ
большаЯ  наука: физики, генетики,  биологи,  медики, --  словом,  люди,  чьи
научные  цели  так  удачно совпали с целЯми государства. †или  среди  нас  и
вольнонаемные,  и   прикомандированные,  и   даже  вывезенные  из   ѓермании
"трофейные" немецкие физики -- такие, как ђиль, например. Ќемцев привозили с
семьЯми,  с  домашним  скарбом,  врачами  и даже  свЯщенниками.  Љормили  их
несравненно лучше наших ученых.

     <b>-- ….—. —то вам особенно  запомнилось из  тех  лет  -- ведь вы были еще
малы?</b>

     --  €.Џ. Љонечно, о многом из того, что менЯ там  окружало, Я  помню со
слов родителей. ‚ романе  Я описала дружбу  с больной немецкой девочкой, был
еще мой  ровесник ‘аша Љрайнев (ставший,  естественно, физиком-Ядерщиком  --
впоследствии одним из ликвидаторов аварии на —Ђќ‘), с которым  мы до сих пор
перезваниваемсЯ; помню нашу общую возню с караульными собаками, которые были
к  нам  очень  дружественно  настроены  --  гораздо  дружественней,  чем  ко
взрослым.  Ќовый  год, хоровое  пение взрослых, так поразившее менЯ  на  всю
жизнь,  елка,  украшеннаЯ   самодельными  игрушками,  санки,  в  которые  мы
запрЯгали  прирученных караульных  овчарок и ездили на них от  одной колючей
проволоки до другой, ограничивающей  наш первый детский мир,  казавшийсЯ мне
тогда  таким  огромным.  Ѓыла еще одна большаЯ детскаЯ мечта --  как-нибудь,
улучив момент, взобратьсЯ на высокую караульную вышку, с которой открывалсЯ,
должно  быть,  такой захватывающий  вид... ‚  своем  романе  Я,  как смогла,
постаралась воссоздать эти реалии.

     -- ….—. Љогда же вас выпустили на свободу?

     -- €.Џ. ќто был уже 1957 год.  Џосле  освобождениЯ мы долго колесили по
стране,  отец  сменил много  мест работы.  “  него  был  очень  несносный  и
независимый нрав, поэтому мы нигде надолго не задерживались. †или в бараках.
€ногда даже  успевали получить квартиру, но  отец сразу развЯзывал  войну по
всем фронтам -- от местного партийного начальства до бездарного, с его точки
зрениЯ, научного руководства  того или  иного института.  ЌесмотрЯ на полную
реабилитацию  отца,  к  делу  быстро  подключалось местное  ЉѓЃ  и, стремЯсь
выполнить указаниЯ властей, начинало  всЯчески досаждать нам, так  что нашей
семье снова приходилось сниматьсЯ с места.
     Њой отец  -- абсолютно бесстрашный человек. Ѓудучи загнанным в  ’амбов,
вынужденный  работать  в  провинциальном  вузе,  он  восстал  против  культа
единоличной  власти  тамошнего  первого   секретарЯ  —ерного  --  был  такой
монструозный  член –Љ,  если  кто помнит.  Ќе захотел  принимать в  институт
людей, которым тот протежировал. ‚ одиночку объЯвил войну  первому секретарю
обкома, -- моЯ дочь, например, уже и представить себе не может, чем это было
тогда чревато...  ‘ломить отца так  и не смогли  --  зато  в отместку отнЯли
боевые  награды.  € все из чувства подлой мести. …го судьба Явилась длЯ менЯ
примером гордой неуступчивости и мужества. Њежду прочим, чтобы написать нашу
семейную  сагу --  историю семьи во  многих  ее проЯвлениЯх,  в том числе  и
нелицеприЯтных, -- мне тоже потребовалась  толика экзистенциальной смелости.
‚ одной из  статей  мой роман уже как-то сравнивали с семейной  киноповестью
Ѓергмана,  выстроившего  свою  эстетику на  болезненном  противостоЯнии двух
полов и поколений  -- старшего  и  младшего. „ействительно,  в нашей  семье,
историЯ  которой сложилась столь фантастично, было немало "бергмановского" и
одновременно  латиноамериканского:  взаимные уходы и измены, роение страстей
своевольных  и   самолюбивых,  скорых   на   решениЯ   людей,   симметричное
самоубийство под колесами поезда двух возлюбленных -- со стороны матери и со
стороны  отца,  рождение   больного   ребенка,  что,  по-видимому,   Явилось
результатом  неосторожного  обращениЯ  отца  с  радиоактивными  материалами.
‘лабоумный  соседский мальчик ‹ео, фигурирующий в романе,  целиком  списан с
моего покойного младшего  брата. ’огда еще мало что знали о радиации и  себЯ
не берегли, -- отец, например, когда у  него в руках однажды разбилась колба
с  ураном,  собирал его голыми руками, потому  что каждаЯ кроха его ценилась
дороже золота... € вот весь этот невероЯтно гремучий материал мне предстоЯло
художественно преобразить и  травестировать, умудритьсЯ как-то  пройти через
это психологически очень сложное поле, чтобы,  во-первых, это не походило на
фамильное   предательство,   а  во-вторых   --   не   свалитьсЯ  в   сторону
социально-обличительной  мемуаристики.  ‚  центре  должна  была   оставатьсЯ
загадка из  разрЯда  вечных, мучающаЯ каждого ребенка: почему Я  поЯвилсЯ на
свет  от   этих  двух   взрослых   людей,  таких  разных,  таких  сложных  и
непредсказуемых, обуреваемых такими страстЯми, -- его и ее, отца и матери?..
’о есть мистика и загадка, лежащаЯ в основе каждой семьи.

     <b>--  ….—.  „а, надо  признать,  наиболее  сильное  впечатление  в романе
"Џрохождение тени" производит  образ отца  --  человека невероЯтной  судьбы,
вышедшего несломленным из всех испытаний, в которые его бросала жизнь...</b>

     --  €.Џ.  Љ  сожалению, эта самаЯ жизнь сложилась таким образом,  что с
отцом мы разошлись. Џосле  выхода романа Я получила от него письмо -- первое
за  много-много лет, в котором он договаривает то, что  не успел сказать мне
полжизни назад, во времена происшедшего у нас разрыва. € хоть там было много
несправедливого, это письмо менЯ ранило, не могло не ранить, неделю Я болела
им,  но эта боль была расплатой за художество, -- оказываетсЯ, мало написать
роман,  надо еще уметь и за него ответить. Њама к этому времени уже  умерла,
так что заступитьсЯ за менЯ было некому.

     <b>-- ….—.  ‚ы  сказали,  что уже в возрасте  четырнадцати лет понЯли, что
будете писателем. Ќе могли бы поподробней рассказать об этом моменте?</b>

     -- €.Џ. Џожалуй, это началось во  мне еще раньше. Џримерно с десЯти лет
Я  вела дневник. Џрекрасно помню тот  день, когда мне вдруг пришла в  голову
эта идеЯ -- писать. Њногие писатели  помнЯт подобный момент в своей жизни. ‚
то времЯ  мы жили на  ‚олге,  в  городе химиков Ќовокуйбышевске. ќтот  новый
город  был  заселен  молодыми людьми,  строЯщими знаменитый  на  всю  страну
нефтехимкомбинат. ќтот город и стал длЯ менЯ родным... ‘ нами, детьми, тогда
много возились, взрослые вывозили нас на ‚олгу, устраивали  лодочные походы,
костры, жизнь била ключом. ‚ городе были прекрасные библиотеки,  и во  все Я
была  записана. € вот  в один из  дней Я вдруг написала первый свой рассказ,
конечно  во многом навеЯнный прочитанными книгами. „ействие в нем происходит
в дни Џарижской Љоммуны... ‚ камере Ѓастилии сидит Якобинец, к нему приходит
начальник тюрьмы, чтобы сыграть с ним  в шахматы и провести диспут. Ђ наутро
Якобинца должны гильотинировать...
     Њама   отнеслась  к   этому   ответственно  и  повела   менЯ   в   нашу
новокуйбышевскую газету "‡намЯ  коммунизма".  …е редактор, тогда еще молодой
человек ѓеннадий €саков, прочитав  рассказ, поздравил  нас и  сказал: "Ѓудем
печатать". € прибавил, обращаЯсь к маме: "Њожет быть, мы с вами присутствуем
при рождении таланта..." Љонечно, это  была дежурнаЯ фраза, но Я поверила ей
безоговорочно... ђассказ вскоре вышел. ‚се это так сильно менЯ поразило, что
рассказы  из менЯ  просто  полились ручьем.  џ была  принЯта в  литературное
объединение при газете, с нетерпением ждала каждого заседаниЯ. Њне казалось,
что  все дверные ручки в редакции -- золотые! Њой  рассказ был  торжественно
прочитан на собрании  этого  литобъединениЯ,  мне преподнесли  букет красных
гвоздик, поаплодировали, поражаЯсь тому, что автор так  молод, а уже  хорошо
знает  историю  ”ранции...  €  во  всем  нашем  городе,  не   говорЯ  уже  о
литобъединении или редакции газеты, не нашлось  человека, который  бы указал
автору  и  его  наставникам  на смехотворную ошибку:  во  времена  Џарижской
Љоммуны  уже не  было ни  Ѓастилии, ни Якобинцев,  которых  повывели лет  за
семьдесЯт  до описываемых событий...  Ќо такова была  вера в печатное слово,
что никто ничего не заметил, даже моЯ мама, хорошо знавшаЯ историю.

     -- ….—. Ќу, а что было дальше?

     -- €.Џ. Џараллельно с  обычной школой Я закончила музыкальную по классу
фортепиано и поступила  в  музучилище  города  Ћрджоникидзе. Њаме  почему-то
очень  хотелось  видеть  менЯ пианисткой. ‚  этот период Я окунулась в почти
иностранную среду  -- раннЯЯ молодость, новые знакомства,  Љавказ предо мною
--  все очень красивое, замечательное. Ќачало 70-х,  тогда Љавказ был совсем
другим  --  не таким, как в 80-е и уж тем более в 90-е.  ‘овершенно случайно
менЯ определили  в группу слепых  студентов-музыкантов. €х набирали по всему
Љавказу,  среди них встречались музыкально очень одаренные. џ  занималась  с
ними в одной группе,  мы  с ними сдружились. Њне было интересно наблюдать за
ними --  например,  некоторые из  слепых, словно цветы,  чувствуют солнце  и
всегда могут указать на него, даже  если небо покрыто тучами.  ‘уществование
этих  людей выстроено на абсолютном доверии к миру  -- иным оно  быть  и  не
может.  „умаю,  что кое-чему  мне удалось  у  них научитьсЯ.  Љак-то  раз  Я
задалась  воистину  невыполнимой  задачей  -- решила  рассказать слепым  про
звездное небо...  Њы  взобрались  на  крышу,  и  вот  там,  на  крыше нашего
музучилища, Я провела одну из самых  удивительных лекций в своей  жизни. Џри
виде доверчиво задранных к звездному небу слепых лиц Я забыла обо всем, мною
овладел  приступ  необыкновенного красноречиЯ,  в  общем,  это  было  сродни
вдохновению... ‘пустЯ  много лет эта историЯ  случайно всплыла в моей памЯти
-- и  вот она-то и  Явилась тем самым зерном, из которого проклюнулась  идеЯ
романа "Џрохождение  тени"... Џосле  музучилища, которое Я не  закончила,  Я
уехала  в  ђостов  к  бабушке и  уже  там,  совершенно неожиданно  длЯ себЯ,
поступила в знаменитое  ростовское  “чилище искусств на актерское отделение.
’ак что по своему первому образованию Я -- драматическаЯ актриса.

     <b>-- ….—.  —ем же был вызван такой решительный шаг? €  почему театр, а не
литература наконец?</b>

     -- €.Џ.  џ понЯла, что музыкального исполнителЯ из менЯ не выйдет -- не
та  техника,  не та рука, к  тому же больной  позвоночник  не позволЯл долго
просиживать за  инструментом...  ‚ ростовском  “чилище искусств Я  закончила
мастер-класс народного артиста Њихаила €льича Ѓушнова. Џрекраснейший человек
и  чудесный педагог,  учеба у него была длЯ менЯ  счастьем. ќто был (и есть)
классический   театральный  актер   старой  складки,  воспитанный  на  школе
‡авадского, работавшего  когда-то в  ростовском  драмтеатре.  Ћн  совершенно
замечательно  играл  царЯ  ”едора  €оанновича.  ‚ тот  момент  Я  была почти
убеждена, что  так  и  буду  актрисой. џ играла Љомиссара в "Ћптимистической
трагедии", потому что любила Ђлису Љоонен  и потому что мне нравилась ‹ариса
ђейснер. џ играла Ќастасью ”илипповну, потому что  любила „остоевского. Њоим
амплуа  было  -- драматическаЯ  героинЯ.  ‘  лирической  героиней  у менЯ не
ладилось. ‹еди Њакбет експира Я могла  сыграть.  Ќо лирическую роль, скажем
„жульетту, -- уже нет. ’еатр -- дело компромиссное, потому что актер зависит
от  репертуара. ‚ понЯтие репертуара входила советскаЯ драматургиЯ,  котораЯ
тогда была ужасна.  џ  не могла играть даже роли  ѓорького: они вставали мне
поперек горла. € все это времЯ Я продолжала писать. Џришла в редакцию газеты
"ђостовский комсомолец": печатала там свои рассказики, ездила в командировки
по области.  Љак-то  отправила  свои  произведениЯ в  Њоскву  на  творческий
конкурс в ‹итературный институт и получила  вызов на вступительные экзамены.
Ђ когда Я приехала туда, то сразу почувствовала, что вхожу в свой дом.

     -- ….—. —то вам дала учеба в ‹итинституте?

     -- €.Џ. ‚ ‹итинституте Я узнала о существовании современной литературы,
о которой у  менЯ было довольно туманное представление. ‘кажем, о ’рифонове,
‘емине,  Љазакове. ќто было времЯ  повального увлечениЯ самиздатом: по рукам
студентов  свободно  гулЯли  ‘олженицын, Ќабоков,  ‚ен.  …рофеев, неизданный
Џлатонов, ‘аша ‘околов. ‚ ‹итинституте Я на-
     училась по-настоЯщему ч и т а т ь. ќто самое главное --
     п  р  о ч и  т  а т  ь  книгу. ЌаучитьсЯ  читать ее  построчно, как  бы
заглЯдываЯ автору через плечо: как это у  него  все получаетсЯ? ’ы начинаешь
самой  печенкой  чувствовать  автора,  понимать  его задачи,  настроениЯ,  в
которые он был погружен в момент созданиЯ книги.

     <b>-- ….—. €так,  все  пришло  на  круги своЯ...  ‚ы  учитесь  литературе,
посещаете семинары, входите в литературную среду. „о романа, который  принес
вам известность,  вы писали рассказы и  повести, обратившие на себЯ внимание
знатоков тонкой инструментовкой письма, лиризмом...</b>

     -- €.Џ. ‚ "большой", журнальной литературе Я дебютировала с легкой руки
…лены  ЌевзглЯдовой в журнале  "Ђврора" в 82-м году рассказом "Љак провожают
пароходы...". ‚ 83-м году в издательстве "ЊолодаЯ гвардиЯ" у менЯ уже лежала
одобреннаЯ  к  изданию  перваЯ книжка  повестей  и  рассказов  "Џредлагаемые
обстоЯтельства", которую  там промариновали шесть лет. ‚ это  времЯ, пока Я,
лиЯ слезы, обивала  пороги издательства,  в  разных  местах вышли три  книги
женщин-прозаиков,  с которыми Я дебютировала почти одновременно, --  ’атьЯны
’олстой, ’ани Ќабатниковой и рижанки Њарины Љостенецкой. € --  о,  ужас!  --
все  эти три писательницы,  не сговариваЯсь, дали своим книжкам одно и то же
заглавие: "Ќа золотом крыльце сидели...".  Џомню, как эта синхронность  менЯ
тогда   поразила  и  даже  напугала...  џ  понЯла,  сколь  много  опасностей
подкарауливает  неопытного автора. џ критически  перечитала свою рукопись  и
постаралась ее пересоставить, чтоб как можно дальше уйти от кукольно-елочной
эстетики и инфантилизма, почти неизбежного длЯ первой книги молодого автора.

     <b>-- ….—. €з чего  у вас рождаетсЯ замысел сочинениЯ? ђасскажите  о вашем
рабочем методе...</b>

     -- €.Џ.  „лЯ того чтобы подвигнуть себЯ на написание текста,  мне нужен
толчок из реальной жизни. „лЯ менЯ это очень важно -- ну вот как в случае со
слепыми  на крыше... Ѓывает  и по-другому -- на помощь приходит литературное
впечатление,  выуженнаЯ  из   художественного  или   документального  текста
выразительнаЯ деталь, подробность... ’ак, например,  родилсЯ мой новомирский
рассказ "’ихаЯ комната", первотолчком к написанию которого  послужило вполне
конкретное  письмо  ‚арлама аламова,  опубликованное несколько лет  назад в
"‡намени". аламов  там  описывает свою комнату, полученную после долгих лет
заключениЯ, мытарств по провинциальным городкам и  возвращениЯ в Њоскву,  --
первую  комнату  в   своей  жизни...  ќто  письмо  выделЯетсЯ  особым  тоном
умиротворенного покоЯ и даже  угадываемого счастьЯ. аламов пишет, как он ее
обустраивает и  как она ему нравитсЯ, -- в особенности же нравитсЯ  тем, что
это т  и х  а  Я комната,  очень  т  и х  а  Я, вполне  подходЯщаЯ  длЯ  его
писательской работы... ‘амо это слово -- т и х  а Я  --  проходит эхом через
письмо не раз  и  не  два,  но  к  концу  письма мы вдруг понимаем  (из  его
оговорки), что  писатель  глух, что его слух после перенесенных в заключении
болезней и побоев постепенно гаснет  и он уже не в состоЯнии  отличить тихую
комнату от не тихой... Ђ в самом  конце письма  мы узнаем, что комната вовсе
не была тихой: дом стоЯл у •орошевского шоссе, по которому с грохотом и воем
мчались  машины.  Ќо ему,  бедному, уж так хотелось уюта --  не хуже, чем  у
других... џ нашла и опросила  нескольких людей, близко знавших аламова, и в
результате  этих  изысканий  собрала  кое-какой  материал.  ‚  итоге родилсЯ
рассказ  об   этой   комнате,   построенный   на  свидетельствах  очевидцев,
воссоздающий  бытовые  подробности и  детали жизни  этого писателЯ,  нигде в
рассказе прЯмо не  называемого...  „ом  этот, к сожалению, давно снесен, так
что мой рассказ можно посчитать за виртуальный музей этой  комнаты аламова,
с  которым  Я,  по  праву своего  лагерного  происхождениЯ, чувствую  особое
родство.  Џоследние годы аламов  страдал обострениЯми вынесенной с  каторги
болезни  Њеньера, приводЯщей  к внезапным  припадкам и  потере  сознаниЯ,  и
поэтому всегда носил в нагрудном кармашке  записку, адресованную к случайным
прохожим,  -- что  следует  делать  в таком  случае:  "Џомочь лечь... голову
обливать холодной водой... вынести на свежий  воздух из душного помещениЯ...
Ќе усаживать и не поднимать голову. ‚ызвать "скорую  помощь". ѓорькаЯ ирониЯ
судьбы  заключалась в  том, что этот,  может быть,  самый бескомпромиссный и
несгибаемый человек в  русской  литературе,  не  признающий над собою ничьей
власти, мог легко впасть в зависимость от  первого встречного... Њне удалось
в  –ѓЂ‹€  в фонде аламова  сделать  ксерокопию  с этой  потертой от долгого
ношениЯ справки и вставить этот поразительный документ в свой рассказ.

     <b>-- ….—. ‚аш первый роман  композиционно очень изощренно построен: сцены
из  семейной жизни,  из детства и  юности главной  героини  переплетаютсЯ со
сценами времен  ее  учебы в  музучилище,  где  основное  внимание  уделЯетсЯ
истории  дружбы   со   слепыми   музыкантами...   ‚озникающий   стереоэффект
присутствиЯ  в романном времени достигаетсЯ свободным  монтажом эпизодов, их
"надвременной"   подсветкой,   идущей   уже   скорее   из   нашего   далека,
музыкальностью  и  пластикой  сцен,  свЯзанных  редким  единством  авторской
интонации,  верностью  раз  и  навсегда взЯтой ноте...  Ќедаром критики  уже
сравнивают структуру  вашего  романа  с  восходЯщей  спиралью  „ЌЉ,  где все
взаимосвЯзано и все дополнЯет друг друга.</b>

     -- €.Џ. ‘труктура романа свЯзана с тем, что он писалсЯ  слоЯми. ‘начала
возник эпизод со  слепыми на  крыше... Џотом он  разроссЯ  до повести, к ней
приплелись  какие-то  семейные  мотивы,  --  а  как  только  стронулась  эта
громоздкаЯ  махина  семейной  памЯти,  завЯзанной  на  прошлое отца-матери и
лагерь, Я понЯла, что или  погибну, погребеннаЯ всем этим,  или найду  живую
нить, котораЯ  выведет  менЯ из  лабиринта... ќтой  нитью оказалась  музыка.
ђоман Я писала,  как хозЯйки шьют  лоскутное одеЯло: руководствуЯсь чувством
женского чутьЯ  и импровизации, сшивала  один метафорический кусок с другим,
изготовленный  методом  бесконечного вскрытиЯ вещи в  самой себе.  џ называю
этот метод дешифровкой на уровне фрагмента.  Џоскольку  Я лирик и прозу пишу
лирическую,  длЯ  менЯ  важны  все  эти  выходы на метафору, котораЯ в  моем
представлении  свЯзана   с  музыкой.   ‘  неким   интонационным   обертоном,
определЯющим все. ’ак что писателю пришел на помощь музыкант, который во мне
еще,  надеюсь,  не  умер,  мой  слух  и  мое  музыкальное  мышление  помогли
справитьсЯ  с композицией и организовать  прозаический материал. Љроме того,
мне всегда очень  хотелось написать  о музыке. ‚едь в  поэзии  музыкальность
возможна  --  аллитерации  там,  ассонансы, не говорЯ  о рифме, -- почему же
нельзЯ вплести ее  в прозаическую ткань... Њузыки в мире гораздо больше, чем
живописи и литературы. Њожно даже сказать, что все окружающее нас -- музыка.
Ћсобенно  с  поЯвлением атональной  музыки,  она  --  царица всех  сфер.  Ќо
почему-то  жанр  такого   свободного   ассоциативного  лирико-драматического
повествованиЯ   трудней  всего  даетсЯ  нашей  критике.  €ногда  доходит  до
курьезов.  ѓоворЯ  о  моем  романе,  например,  критик ЊариЯ  ђемизова  даже
объЯвила, что  Я  написала  "фонетическую  симфонию".  Ќо  чего-то  там  "не
дотЯнула".  ќто  ж  только  представить  себе  эту  "фонетическую симфонию",
которую требует от менЯ критик... ‹учше не представлЯть.

     <b>-- ….—.  ’аким  образом, главным героем  вашего  первого  романа  стала
музыка. ‚торой же роман -- "—итающаЯ вода" --  целиком  и полностью посвЯщен
стихии кино. ѓлавнаЯ героинЯ пишет диссертацию по истории  кино и вступает в
сложные   отношениЯ  с  Њастером  --   знаменитым  кинорежиссером,  когда-то
поставившим  гениальный  фильм, уничтоженный по решению сталинской комиссии.
Љомпозиционно роман тоже  как бы сложен из двух половин, взаимно дополнЯющих
друг друга:  одна из них  -- роман-портрет об этом  режиссере,  знаменитом и
вальЯжном  основоположнике кино,  сумевшем  дожить  до  наших дней (действие
происходит   в   70-х),  заведомо   синтетическом  персонаже,   современнике
ќйзенштейна,  „овженко, „зиги  ‚ертова. Ђ  втораЯ  половина  романа  --  это
культурологический пласт, посвЯщенный истории кино и его творцам, рассказ об
этом величайшем изобретении, свЯзанном с историей  •• века, запечатленном на
его экране. Џоражает размах задействованного в романе материала. ќссеистскаЯ
часть захватывает едва ли не всю историю нашего кинематографа в его основных
темах и  проЯвлениЯх.  €сториЯ кино  сливаетсЯ с  историей  века,  поскольку
современнаЯ мифологиЯ •• века не смогла бы утвердитьсЯ без этого "важнейшего
из искусств".</b>

     -- €.Џ. ‡десь мне  помогло мое актерское образование. Љино Я, в отличие
от театра, не люблю. џ бы не рискнула написать о театре, к которому отношусь
очень трепетно, длЯ этого Я не настолько самонадеЯнна, а в кино  все кажетсЯ
таким Явным, что менЯ в один прекрасный день вдруг  потЯнуло написать эдакую
кинофреску: попытатьсЯ на своей  отдельно взЯтой  кочке  вскрыть  социальную
подоплеку этого феномена,  выросшего на памЯти  одного  поколениЯ (в  данном
случае  --  одного человека,  моего  героЯ) из стадии первобульона  в  самое
технологичное и доминирующее искусство современной цивилизации.
     ‚ начале всех начал, как это у  менЯ бывает, лежала одна историЯ... ќто
историЯ  знакомства  с прототипом  главного героЯ  романа  --  действительно
человеком чрезвычайно известным, оставившим свой  след в истории кино, имени
которого Я не назову. Њне стоило больших трудов изменить его образ до полной
неузнаваемости, хотЯ кройсЯ  не кройсЯ, а от  всех примет все равно не уйти.
Џоэтому  кое-кто героЯ моего угадывает. Ќо Я никогда не сознаюсь, потому что
этот    человек   действительно   перевоплотилсЯ   в   совершенно   другого,
компилЯтивного персонажа, так что за него Я спокойна. ‚начале наши отношениЯ
развивались  примерно  так,  как  описано   в   первых   главах  романа:  он
рассказывал, Я  добросовестно  за  ним записывала, но потом он  и записывать
запретил, когда беседы стало зашкаливать.  џ просто  слушала и  поддакивала,
иногда позволЯЯ  себе тот  или иной вопрос,  доказывающий,  что  Я вполне  в
материале.  ‚ то времЯ мне очень нравилась "идеЯ рукопожатиЯ", которую любил
озвучивать ‚ладимир џковлевич  ‹акшин, как-то подсчитавший, что  от  него до
‹ьва ’олстого всего д в а  рукопожатиЯ -- через кого-то из близких писателЯ,
с кем  он успел познакомитьсЯ. €ли даже о д н о?.. ђука-то, которую пожимали
’олстой и  ‹акшин, была одна и  та же... Љороче  говорЯ, пожимаЯ всЯкий  раз
дрЯхлую, но еще полную сил длань моего героЯ, Я вступала в прЯмой контакт со
всем  русским  кино.  Љак  прежде  кавалеры  прикладывались  к  ручкам  дам,
выстраиваЯсь  в затылок  друг  к другу,  так  Я прикладывалась  к  "великому
немому",  отмечаЯ про  себЯ  значительность момента. €ли,  быть  может,  сам
"немой"  в этот  момент выстраивалсЯ  в затылок,  чтоб пожать мне руку...  ‚
общем,  мы только  и занимались тем, что выстраивались в затылки друг другу.
Ћн  -- кино --  Я. Љино -- Я -- Ћн. Џопутно  Я читала  всю эту литературу по
истории нашего кино и поражалась пустоте этих книг.  ’о, что рассказывал мой
Ћсновоположник, было совсем о другом! Ћ других людЯх!

     <b>--  ….—.  ‚  роман  включены  короткие,  в  несколько  страниц  каждый,
портреты-эссе,  посвЯщенные  „овженко,   „зиге  ‚ертову,  ќйзенштейну,  ‚ере
•олодной и др., захватывающие читателЯ профессиональным блеском и абсолютным
проникновением в предмет... ’ак о  „овженко, умевшем "обращатьсЯ со смертью,
как ђубенс  с  формой...", или,  скажем, о  "человеке с киноаппаратом" „зиге
‚ертове еще никто не писал...</b>

     --  €.Џ.  џ многое использовала  из того, что  он мне рассказывал. Џлюс
многое взЯла из книг. џ не гналась за подробностЯми и деталЯми -- в отличие,
скажем,  от  рассказа "’ихаЯ  комната", где это стремление  доминировало, --
менЯ  интересовала  историЯ   выживаниЯ  недюжинного   человека,  одаренного
талантом,  в  условиЯх  подавлениЯ  всего  индивидуального,  все  эти извивы
компромиссного  мышлениЯ  и  приспосабливаниЯ к окружающему  миру под гнетом
обстоЯтельств,  проЯвлениЯ   стойкости  и  слабости,   догмы  и  творческого
порыва... —то камера делает с историей -- мне уже было более или менее Ясно.
Ђ  вот что  она делает с пространством и временем? — т о остаетсЯ  на  месте
отснЯтых образов и  ч  е м именно заполнЯетсЯ  э т а пустота?.. ‚ общем, все
эти  завораживающие и пугающие вопросы второй половины  •• века,  до которых
наконец  доросла  наиболее  продвинутаЯ и  впечатлительнаЯ  часть  ценителей
кинофотопродукции.  џ  понЯла,  что  это   очень  одинокий  человек,  больше
озабоченный приведением своего  прошлого  в  правильный,  по  его разумению,
порЯдок. €, в  общем, Я  в нем разочаровалась. Ђ когда отношениЯ наши  стали
напоминать ехерезаду -- в мужском  ее варианте, --  Я  постаралась свернуть
свою лавочку...

     <b><i>-  ….—. ‚ы  сказали,  что  не  любите кино.  Ќо  написаннаЯ  вами книга
свидетельствует об  обратном.  ‚ ней столько страсти, сердечного отношениЯ к
предмету,   добросовестного  углублениЯ  в  различные   аспекты   актерского
искусства и даже кинопроизводства...</i></b>

     <i>-  €.Џ.  ‘пасибо на  добром слове</i>. Љ кино  Я действительно отношусь чем
дальше -- тем все хуже. Џричины, в общем-то, понЯтны -- они на виду  у всех.
ђедкий  фильм  Я  могу  досмотреть  до  конца.  Њожет  быть, это  свЯзано  с
усталостью   жанра,  может  быть,  с   нашей  общей  усталостью...  џ  люблю
пересматривать старые, хорошо знакомые мне фильмы -- и то не целиком, а ради
какого-нибудь фрагмента,  удачно сыгранной сценки,  кадра. ‚едь  Я  - бывшаЯ
актриса.  ‚ одном из  интервью Я уже рассказывала о своем небольшом каталоге
этих  "моих"  кадров,  к  которым  питаю свою особую,  личную привЯзанность.
Ќапример, одна  сцена из  "ЏокаЯниЯ",  где  женщина стоит где-то  на  летней
кухне,  курит у окна с видом  в сад, и  идет  закадровый  текст, кажетсЯ, из
’ициана ’абидзе:  "‚ечер, весна, теней  перекличка, с ветки на ветку прыгает
птичка"... Њне всЯкий раз кажетсЯ, что Я в этом саду  жила -- или в нем жила
моЯ мать, что-то из  прошлого, которое  напомнила поза этой женщины.  —то-то
менЯ в этой сцене волнует. ’аких  кадров у менЯ несколько  -- их  и не может
быть  много.  ђади  них Я  готова простить человечеству кино  вообще, -- как
сказал однажды в запале ‘аша ‘околов, ругаЯ современный кинематограф и делаЯ
исключение   длЯ   Ѓергмана,  который  --  один!  --  оправдывает  длЯ  него
несовершенство всего остального киномира...

     <b><i>- ….—. ‚аш роман "Џрохождение тени" входил в Ѓукеровский шорт-лист 1998
года.   …му  отдавало   свои  симпатии  абсолютное  большинство  критиков  и
читателей. Џреимущество вашего  романа было очевидно длЯ всех, поэтому такой
взрыв  возмущениЯ  вызвало  решение  трех  членов  жюри  -  ‡орина-младшего,
„убина-старшего   и   примкнувшей   к   ним    славистки   Љатерины   Љларк,
проголосовавших за архивное произведение Ђ.Њорозова. Џобедил даже не роман -
весьма средний, стилизованный под записки катотоника в стадии ремиссии текст
тридцатилетней  давности, выдаваемый за последнее  слово  русской прозы,-  в
нарушение всех правил и канонов устава премии. Љак стало позже известно, при
голосовании  решающим   оказалсЯ  голос  американской  славистки,   капризно
заЯвившей, как ей не  нравитсЯ, что  газеты навЯзывают им готовое решение  -
роман  ЏолЯнской,   и  призвавшей  членов  жюри  поступить  "неординарно"  -
проголосовать  за аутсайдера,  чтоб "удивить всех". ’аким  образом,  с  нами
сыграли  в игру, известную в народе  как "наперсток", где главное - обмануть
ожиданиЯ публики. —то вы чувствовали в тот момент?..</i></b>

     <i>- €.Џ.  Љак вы догадываетесь, мне не очень-то хочетсЯ ворошить все это.
„а и не мое наверное это дело.  “ Њорозова мне понравилась  втораЯ его вещь,
спустЯ год опубликованнаЯ "‡наменем". ‘кажу об одном впечатлении, вынесенном
из тех дней: совершенно случайно услышала  по радио выступление председателЯ
жюри ЂндреЯ  ‡орина,  в  котором он  характеризовал авторов  нашей финальной
шестерки. ‚ нее вошло жизнеописание простой сибирской женщины  Ђ.—истЯковой,
рассказывающей  о своей  нелегкой  доле,  пьЯнстве  мужа,  смертЯх  детей...
ѓосподин  ‡орин  сравнивал  эти  ее  горестные сюжеты  с...  •армсом.  ‘амое
поразительное, что это говорилось  всерьез  -  с академическим  апломбом,  с
большим уважением к собственному вкусу.  “слышав такое, Я понЯла, что в этом
"дискурсе"  места длЯ менЯ просто нет и  все дальнейшее  воспринимала вполне
спокойно.  †алею  только  об  одном -  что поддалась  на уговоры  и пошла на
церемонию.  „елать  этого, конечно,  не следовало.  ЌеприЯтно удивила вознЯ,
поднЯтаЯ вокруг романа редакторатом  одного литературного журнала.. Ћсобенно
поразило  участие  бывшего  главреда,  организовывавшего  через   подставных
газетные рецензии  (ведаю о  чем  говорю),- одного  из  тех  писателей,  чьи
репутации вспухали на советских  тиражах и советских гонорарах в  обстановке
эстетического вакуума, получивших от власти  все но полагающих очевидно, что
им не додано при жизни...</i>

     <b><i>-  ….—. ѓерой произведениЯ Ђ.Њорозова идеально укладывалсЯ в промежуток
малый между  ‚еничкой  …рофеевым  и Џередоновым,  в  который сегоднЯ слишком
многим  хотелось бы  загнать, как  в гетто,  русского литературного героЯ  -
недотыкомку,  советского  дебила,   золотушного  алкоголика,  зомбированного
паупера, - и отразил на  себе, как в зеркале, ориентировки некоей социальной
группы,  одолеваемой  специфическими страхами,  маниЯми,  занЯтой  серьезной
работой   по   целенаправленному    формированию   литературных   вкусов   и
представлений. “же как бы принЯто за аксиому, что  в  этой  стране  не может
быть  ни поэзии,  ни  музыки, ни красоты - то есть всего того, чем так щедро
одаривает  читателей  ваш  роман, -  литература,  как  и  все  прочее, здесь
кончилась, и поэтому любое искреннее и  живое, талантливое  и открытое слово
воспринимаетсЯ   неадекватно   -   то   есть   вообще   не   воспринимаетсЯ:
замалчиваетсЯ, высмеиваетсЯ,  затираетсЯ,  подвергаетсЯ остракизму... „умаю,
именно этим объЯснЯетсЯ неприЯтие т а к о й прозы членами данной референтной
группы критиков - людей  насквозь ангажированных  и не способных  объективно
судить о  современной русской литературе. ‚  своих послебукеровских заметках
Ђндрей ‡орин  с  нескрываемым  удивлением  и нервозностью  описывает  бурную
реакцию некоторых его коллег на решение жюри, доходившую до прЯмых  угроз  в
его  адрес,  и  пытаетсЯ подвести  оправдательную  базу  под это решение,  -
"нелепое и импульсивное", по мнению "‹итгазеты", отказавшейсЯ даже  печатать
на своих  страницах портрет  победителЯ... ЋказываетсЯ, голос ‡орину был. Ћн
звал  утешно. ѓолос принадлежал покойному переводчику и эссеисту Ђ.‘ергееву,
незадолго до своей трагической гибели Якобы благословившему ЂндреЯ ‡орина на
такой  выбор.  „а будь  на месте Ђ.‘ергеева хоть сам  ‹ев ’олстой -  за кого
господин ‡орин  нас всех принимает?..  “ нас что  -  нет своих глаз, сердца,
вкуса, культуры? € мы уже не в состоЯнии отличить солнца от  тени, агнцев от
козлищ?  Ћткуда  вообще в  нашей стране берутсЯ столь причудливые почитатели
•армса, этого  классика  длЯ самых маленьких с университетскими дипломами  в
кармане?  ѓде  они  все  учатсЯ,  какие  книжки  читают,  чему  учат   своих
иностранных студентов, до  которых  они  как правило большие  охотники?..  €
каким образом попадают в президиумы и жюри престижных премий?</i></b>
     <b><i>‘егоднЯ    нашему    читателю    навЯзываютсЯ   представлениЯ,    часто
противоречащие  не только  цивилизационному  коду русского  человека,  но  и
простому чувству  брезгливости. ‚ героЯх  днЯ ходЯт  ‘орокины, ‚ик.…рофеевы,
….Џоповы,  Џриговы... Ђльтернативщики  ведут  себЯ все  активней  - обживают
телевидение, страницы  "толстых" журналов, рвутсЯ  в истеблишмент.  € это бы
ничего, если  б по  мере  социальной  адаптации  к ним приходила  зрелость и
чувство  ответственности.  Љ  сожалению,  этого  не  происходит:  выросшие в
подполье  писатели так  и остаютсЯ в  большинстве случаев маргинальными  или
полумаргинальными. ‡ато  теперь эта жизнерадостнаЯ шпана ползает по западным
университетам, претендуЯ на мейнстрим  в литературе,  обтЯпывает свои  дела,
собирает большие аудитории, создаваЯ превратное впечатление о нашей стране у
тех,  кто  еще  не  потерЯл  к  нам  интерес. € сбитые  с  толку  зарубежные
критики-слависты, как в случае с вами, часто выступают на их стороне...</i></b>

     <i>-  €.Џ. Ќе думаю,  что в  моем случае все обстоит так  фатально, как вы
говорите.  —лены жюри  -  тоже люди,  каждого  из  которых  можно  понЯть  и
конкретно  объЯснить. •отЯ  бы  длЯ  себЯ, хотЯ бы ради своих  читателей,  о
которых тоже надо думать, потому  что  их  у нас, как выЯснилось в последние
годы,  осталось не так уж много. Ћни  болеют за тебЯ, звонЯт, пишут письма и
тоже ищут объЯснениЯ  вещам  странным, которыми  так полна наша  сегоднЯшнЯЯ
жизнь... …сли с профессором ‰ельского университета Љатериной Љларк все более
или  менее  Ясно  -  ну  нормальнаЯ   тварнаЯ  бабьЯ  ревность,  которую  Я,
театральный человек,  привыкла чувствовать кожей,  если с ‡ориным  тоже  все
более   или   менее   понЯтно  -  ну  занесло  "аэропортовского"  гогочку  в
председатели, ну бывает, надо  же поинтересничать,  "поусложнЯть" очевидное,
то Ѓорис  „убин  был  длЯ  менЯ  загадкой...  Ћзнакомившись  поближе  с  его
работами, Я понЯла, что это такой переводчик-минималист со всех Языков, ни в
чем крупном не замеченный но всегда успевающий к раздаче маленьких слонов, и
что  собственно художественных  переводов у него немного, основной корпус  -
окололитературнаЯ эссеистика, предисловиЯ, комментарии, социологиЯ, человеку
просто не  интересна художественность сама по  себе,  он полагает себЯ  выше
этого "договора" и ищет во всем, как модно теперь выражатьсЯ,  с т р у к т у
р  ы,   а  также  стратегии,  риторики,  семантики,   контексты.   ќссенции.
„истиллЯты.  Њне  слишком  хорошо известно,  к  сожалению, отношение  многих
"носителей