а в полуподвале и работала уборщицей. Љ
ней часто заходил Љондер. ‘тавил бутылку на  стол, снимал одежду и так, сидЯ
голым за  столом,  выпивал ее один. ‘таруха  сидела рЯдом  и  после  каждого
опустошенного стакана снимала то кофту, то юбку, то лифчик, то трусы. Љондер
допивал  бутылку,  валилсЯ  под стол,  а она поднимала  его и укладывала  на
постель, пристраиваЯсь рЯдом.
     " €ди к нам, " сказала старуха, увидев менЯ.
     " Ђ ты кто?
     " џ твоЯ старость.
     џ пролез в  окно  и  сел  рЯдом на  край жесткой постели. ‘таруха долго
смотрела на менЯ, внимательно изучаЯ потухшими глазами мое бледное лицо. Њне
показалось,  что   это  продолжалось  целую  вечность,  обозначение  которой
виделось мне в пролетающей птице на фоне бездонного серого неба, в глинистом
срезе  разверзнутого оврага, кое-где  заросшего вЯлой истомившейсЯ травой, в
стремительно прогромыхавшем  поезде,  в  светЯщихсЯ  окнах  которого  темные
силуэты одноголовых существ, подобно медузам, дымными  абажурами качались из
стороны в сторону. …сли бы Я знал, куда и зачем все это устремлено, Я был бы
самым несчастным  человеком  на земле.  Ќо  жизнь,  которую  Я  ненавидел  и
презирал  за  ее железные  звеньЯ  событий, намертво свЯзанных между  собой,
давно уже выбросила менЯ из  своего русла, и  поэтому Я свободно пребывал  в
своем  мире,  преисполненном  иллюзий и упований  на бесконечную целостность
бытиЯ, похожего на колыбель младенца.
     Џустое сердце  бьетсЯ  ровно,  в руке не  дрогнул  пистолет. џ  был  на
Љавказе  и  видел домик,  где  жил  гений,  видел дерево на  ранней заре,  у
которого  он писал свои молитвы, и Я подумал тогда, что рождаютсЯ сущности в
человеческом  обличии  на  планете ‡емлЯ,  у  которых вместо  сердца  жгучий
сиЯющий  сгусток истекающих мелодий, никем  не слышимых и  никому не нужных,
кроме них самих. ђазве ему и ему подобным могла бы так беззастенчиво ЯвитьсЯ
старость и позвать к себе? ЊерзкаЯ  старуха не  сводила  с менЯ глаз  и тихо
улыбалась,  как будто знаЯ  наперед, что Я  лЯгу с ней в постель,  в которой
пьЯно  ворочалсЯ  блудливый Љондер,  похрапываЯ и чмокаЯ заблеванным  ртом с
остатками грубой пищи, завЯзшей в железных зубах.
     " Ќе бойсЯ, ћлий, " говорила старуха, раздеваЯ менЯ.
     ѓде  Я? Џелена забвениЯ окутала менЯ и Я забыл: молод Я  или безнадежно
стар. ѓорЯчие руки сильной мускулистой старухи ласкали мое тело, по которому
пробегали бугристые судороги пробуждающихсЯ влечений. ‘таруха взЯла мое тело
и положила его между собой и Љондером. Љогда она укрыла всех тЯжелым зеленым
китайским  пледом, Я от духоты  и смрада  потерЯл  сознание,  которое  голаЯ
старуха  нашла  и повела за  собой. џ  чувствовал себЯ  беспомощным птенцом,
брошенным на произвол судьбы. Љо мне подлетала  двукрылаЯ падаль  и совала в
рот красного извивающегосЯ червЯ,  напоминающего  гипертрофированный  клитор
гермафродита.  џ с отвращением  заглатывал  его  и  он,  склизко проскакиваЯ
пищевод, копошилсЯ в желудке, доставлЯЯ мне адскую  сладкую боль, прорываЯсь
дальше  в  загаженные трубы сизых  кишок. ‘иЯющий орган ануса выталкивал его
наружу, где жесткие клешни теплокровного насекомого подхватывали его и вновь
подбрасывали  вверх,  чтобы летающаЯ падаль ловила его и вновь совала мне  в
постоЯнно открытый рот, который заменил мне лицо.

        60

     " —то ты делаешь, старуха? " закричал протрезвевший Љондер.
     " џ учу его понимать то, что он презирает.
     " Њне это  не нравитсЯ, " сказал Љондер и  быстро вскочил с постели, на
ходу натЯгиваЯ длинные черные трусы. ‘таруха оставила в покое мое сознание и
набросилась на Љондера.  ‘валив его на дощатый крашеный пол,  она насиловала
его длинным извивающимсЯ клитором. Љондер беспомощно всхрапывал и рыдал, как
дитЯ.
     " “лыбайсЯ,  как Љапитолина, "  поучала  его старуха,  энергично двигаЯ
плоским задом.
     " Ћставь его! €ди ко мне, моЯ старость! " закричал Я.
     ‘таруха с удивлением повернула ко мне свое лицо и Я  увидел бесконечный
рЯд  своих  непрожитых  лет,  мЯтущихсЯ,  глупых,  неоформленных  в  событиЯ
неразвившейсЯ жизни.
     " €ди, иди ко мне, " повторил Я, протЯгиваЯ руки.
     “родливаЯ  колеблющаЯсЯ  субстанциЯ  бросилась  в  мои  объЯтиЯ,  и  мы
забылись  в  сладких неповторимых  грезах  взаимного  пониманиЯ  собственной
обреченности.
     " —то же ты, Ђнела? Љак ты могла так поступить со мной?
     " ћлий, мой милый мальчик, ты вызвал менЯ и забыл. џ решила
     вернуть тебЯ через ужас, через кошмар видимого.
     " ’ы так и останешьсЯ такой старой и гадкой?
     "  …ще  немного  твоей  любви  и  Я  вновь  стану  прежней  девочкой  с
шоколадными  волосами.  ‚ернемсЯ  в  наш  океан,   который  избавит  нас  от
наваждений громоздЯщихсЯ реалий мира.
     " џ не понимаю тебЯ.
     " Ќе надо понимать. Џопробуй почувствовать.
     Њы  вернулись  в океан  наших  ощущений  и  плыли  на  желтом матраце к
неведомым  берегам  будущего,  где стоЯла  снежнаЯ синЯЯ  деревЯннаЯ  горка,
покрытаЯ  серебрЯным льдом, по  которому  мы с Ђнелой съезжали, лежа друг на
друге,  под свист румЯных молодых друзей  и счастливых подруг. ‚резавшись  в
мЯгкую  сугробную  пыль,  мы сладко целовались  до синЯков на  пухлых губах.
Џотом вставали, отрЯхиваЯ друг друга, и шли ко мне домой, и пили  алый чай с
толстыми поджаренными пирожками с  вареньем,  и  улыбались друг другу.  Њама
смотрела на нас, подсаживалась рЯдом, говорила какие-то  ласковые слова,  от
которых кружилась голова и на глаза набегали слезы.
     " Љакие вы хорошие!
     Љто и по  какому  праву лишил менЯ  счастьЯ, исчезнувшего в  прошлом  и
оказавшегосЯ в неосуществимом будущем? Њой больной  мозг, как большой  паук,
свивающий  ткань  смерти   из  ложных   мудрствований,   шагающей  в  бездну
цивилизации,  надорвалсЯ  и  стал  извергать  из себЯ  монструальные  потоки
фантомных   всполохов   кинжальных  идей,  разорвавших   радужную   прелесть
неведениЯ.
     ’ри  моих  тела  разрывали  мой дух на  части: одно  билось  в  розовых
конвульсиЯх  рЯдом  с  алчной  и  страстной   старухой,  другое  предавалось
безмЯтежному  блаженству  на  крыше  сараЯ,  а  третье  убегало поспешно  от
умирающего  учителЯ Ћмар Ћграмовича.  џ "  безликий  и  созерцающий " тщетно
пыталсЯ объединить  их  в  одно, которому  и  была предоставлена  счастливаЯ
возможность беспрепЯтственно блуждать во времени и пространстве.

        61

     Ѓерлинский  воздух  был  пропитан  запахом  сочных  лаковых  сосисок  и
Янтарного  пива.  ‚ежливые улыбающиесЯ  немцы уступали нам  дорогу, и  мы  с
ѓретой чувствовали себЯ важными персонами  в  отечестве  ѓете  и  Ѓетховена.
‘ентЯбрьское утреннее  солнце  мЯгко  золотило  улицу,  по  сторонам которой
зазывно располагались многочисленные уютные кафе.
     " ћлий, давай выпьем по чашке кофе, " предложила ѓрета.
     џ  молча  кивнул,  и мы сели  за один из столиков, весело поглЯдываЯ на
проходЯщих мимо людей, дожидаЯсь официанта. Љ нам подошел ‹иканац.
     " „ве чашки кофе и сигарет, " заказала ѓрета.
     џ не мог не узнать ‹иканаца в стройном, одетом  во все белое, белозубом
негре. …го выдал алый обрубок Языка,  который неловко  вывалилсЯ  за большие
сиськообразные губы и тут же был затолкан обратно в белозубый рот.
     "  Ќе правда  ли,  наш официант  очень  симпатичный  молодой человек? "
спросила менЯ ѓрета.
     " —ем же он понравилсЯ тебе?
     " “ него очень печальный взглЯд. Ћн, видимо, много страдал.
     ‚осхитительнаЯ  ѓрета  влюблЯлась  во  всех  мужчин  без исключениЯ:  в
красавцев,  в  уродов, в  черных  и  белых, желтых и  коричневых.  Ћна  была
настоЯщей женщиной, непрестанно ищущей приключений,  которые, по ее  мнению,
прежде  всего исходили от противоположного  пола.  "†енщины  очень скучны, "
говорила  она мне, тесно прижимаЯсь тощим  бедром на заднем сиденье шустрого
фольксвагена, мчащегосЯ из  Ѓерлина к месту моего будущего выступлениЯ перед
студентами. " “ менЯ  нет и не было подруг среди них, потому что большинство
их желает  только  одного: свить  гнездо,  выйти замуж и благополучно  ждать
старости,  котораЯ вытЯнет их груди, покроет  морщинами кожу  и  выдернет из
лобка последние волоски. Ђх, ћлий, если бы ты знал, как Я умею любить!". Ћна
поворачивала ко мне свое  изможденное юное лицо и страстно  целовала в щеку.
Џри  этом шофер Љарл зЯбко  поеживалсЯ,  как  будто ему  за  шиворот  кто-то
засовывал скользкую холодную змейку.
     " Ћставь менЯ в покое, ѓрета. џ говорил уже тебе, что у менЯ в ѓермании
чисто  литературные интересы  и  немки, даже  такие  темпераментные, менЯ не
интересуют.
     Ћна обиженно  надувала свои  малиновые полные  губки с сетью белобрысых
еле  заметных  волосиков и умолкала.  ‘ейчас  же  ее темные глаза вспыхивали
искорками, как только к столу подходил ‹иканац в обличье негра, и она сладко
облизывалась, глЯдЯ на его непомерно вздутые мускулистые Ягодицы.
     " Ќет, он определенно хорош
     џ  отпил  глоток кофе  и затЯнулсЯ  сигаретой.  ѓерманский мир мне  уже
порЯдком надоел  своей размеренной экстравагантностью: много  порЯдка, много
пива,   мало   романтики,   мало   мистики.   —исленнаЯ   последовательность
существованиЯ  была  заметна во  всем,  и Я был даже  рад, когда  в один  из
поздних  вечеров  в  мой  номер  в   гостинице  случайно   забрел   хмельной
соотечественник, развалилсЯ в кресле, выставил бутылки  на журнальный столик
и предложил отметить свой день рождениЯ.
     " ЊенЯ зовут Љарл ‚ениаминович ‘тоишев. џ " по профессии бухгалтер.
     " ’ак вы же умерли от белой горЯчки!
     " € что же?  “мер в  ђоссии, воскрес в ѓермании, " невозмутимо  ответил
мой гость.
     " € что же вы здесь делаете?
     " †ду своего телесного истечениЯ здесь на германской земле, чтобы потом
воскреснуть где-нибудь  в иной точке земного шара.  џ, знаете ли, оптимист и
верю в то, что когда-нибудь вновь вернусь в ђоссию, к своей любимой жене ‹ие
Љроковне. Њне  известно, что  она увлеклась маститым писателем Љуриногой, но
это  менЯ мало волнует,  ибо он не  знает бухгалтерского учета эзотерических
реалий  бытиЯ и  скоро должен исчезнуть  безвозвратно в глубинах времени.  џ
ведь дистанцировал  себЯ на всЯкий  случай в облике вашего  шофера  Љарла, и
если Я по незнанию своему  перейду определенную черту, то  именно он  примет
мою эстафетную палочку неистребимости.
     " џ  мало что понимаю  в ваших словах, Љарл ‚ениаминович,  по-моему, вы
говорите совершенно абсурдные вещи, потому что сам ЯвлЯюсь странником своего
блуждающего  больного  мозга  и  твердо  уверен  в  том,  что никому еще  не
удавалось вернутьсЯ туда, откуда был начат путь истекающей жизни.
     "  ‚ы, милый  мой, филолог, а Я, в своем роде, математик и у нас с вами
разные точки  отсчета. џ  начинаю свой путь  с единицы,  с числа,  а  вы "со
слова, с буквы. ‚ы строите фразу, периоды,  а Я " конструкцию, котораЯ, если
и разрушитсЯ, то именно до изначальной единицы. ‚ам это понЯтно?
     " ‚ какой-то  мере. •отЯ и хотел  бы вам  возразить тем, что слова есть
числа жизни, а числа " есть слова  смерти. Џоэтому  мы, в какой-то мере, две
стороны одной медали, болтающейсЯ на груди вселенной.
     "  Њне  знаком ваш  трактат,  ћлий.  Ђлексей  ”едорович искал  в  слове
спасениЯ  от абстракций и  ввел его в мир абстракций, то есть, вышибал  клин
клином, и  вы  поступаете так же,  то  есть  вы не оригинальны.  ЉосмическаЯ
бездна  нема,  но  она  наполнена  прежде  всего  числами,  или, если  иначе
выразитьсЯ,  "  немотствующим  Языком отсутствующих.  ‘лово  убивает,  число
рождает  сущности,  которыми  мы и  ЯвлЯемсЯ. ‚ы  тоскуете по  своим умершим
родителЯм, хотЯ и не понимаете, что тоскуете  по  числам,  которыми они были
обозначены.  ЏредаваЯсь  эйфории слов,  вы пытаетесь  вернуть в  лоно  своих
понЯтий  их  эзотерику  и  причинЯете  им   страшную   боль.  ‘ловом  нельзЯ
сконденсировать жизнь и смерть, а числу все подвластно.
     " „а, возможно,  в ваших  размышлениЯх есть много  бесспорного, но Я не
хотел бы следовать за вами, ибо ваш путь уныл и сер.
     " „а,  быть бухгалтером бытиЯ скучновато, но  зато спокойно и  выгодно.
‚аши фантасмагории  рано или поздно истощатсЯ,  и  вы придете к  единице,  о
которой Я вам сказал в начале нашей беседы. ‚ы пойдете с ней, как с посохом,
по пустынной равнине космоса и  будете молчать, потому  что  никого там нет,
кто бы смог на слово ответить словом. ‚ы еще вспомните менЯ. Џрощайте.
     Љарл ‚ениаминович приподнЯлсЯ с кресла, хохотнул и исчез.

        62

     "  Ќет,  он определенно очень хорош,  "  продолжала  утверждать  ѓрета,
смачно поглЯдываЯ на негра. " џ хочу отдатьсЯ ему.
     " Ђх, ѓрета, делай, что хочешь, но помни, что через полчаса нас ждут  в
библиотеке.
     " џ успею, ћлий.
     Ћна встала и  вихлЯющей походкой направилась в павильон кафе. џ нащупал
в кармане  несколько марок, достал их  и положил  на  стол, придавив  пустой
чашечкой из-под кофе. џ видел,  как  за стеклом павильона агрессивнаЯ  ѓрета
срывала белоснежную рубашку с  ‹иканаца, который умолЯющими  глазами смотрел
на менЯ и беззвучно  просил  о помощи. ѓрета повисла на нем, обхватив тощими
длинными  ногами  его поЯсницу. ‹иканац истерично  задергалсЯ, черный  штырь
выскочил из-под бледных Ягодиц  ѓреты  и исторг плотный  фонтан  студенистой
спермы на поЯвившегосЯ внезапно Џлатона в милицейской форме.
     Џлатон  достал из  кармана  брюк  большой серый платок  и  стал  нервно
обтирать загаженный китель.
     " џ вас привлеку к ответственности! " закричал он.
     ѓрета ловко соскочила с ‹иканаца и пустилась наутек.
     " Ћстановись, распутница!
     Ќо,  не обращаЯ никакого вниманиЯ на слова Џлатона, ѓрета лишь еще выше
задрала юбку и бежала в неизвестном направлении  по германской земле, вихлЯЯ
бледными тощими Ягодицами. Ќегр  с расстегнутой ширинкой и высовывающимсЯ из
нее, качающимсЯ  из стороны  в  сторону от напрЯжениЯ, черным  штырем  стоЯл
перед Џлатоном смущенно и дерзко.
     " Ђ вы  знаете, " обратилсЯ к нему Џлатон, " что будет говорить кнЯгинЯ
ЊарьЯ Ђлексевна?
     " ќтого не знает никто, даже сам ”амусов, " буркнул ‹иканац.
     џ не мог не вмешатьсЯ  в эту,  обещающую быть интересной, беседу. ‚став
из-за столика и подойдЯ к павильону, Я присоединилсЯ к двум сократистам.
     " ‚ литературе поставлено много интересных вопросов, на которые,  может
быть, и не следует искать какого-либо ответа. Ћна тем и отличаетсЯ от жизни,
что  в  ней  зависающие вопросы могут себе  позволить остатьсЯ без логически
завершенных  ответов. Ќе поэтому ли истиннаЯ литература бессмертна и вбирает
в себЯ все существо жизни, котораЯ только и движетсЯ от "Ђ" до "џ"? Ќам надо
учитывать это и, пребываЯ в бытии, существовать, не утверждаЯ, не обращатьсЯ
к колючей проволоке категорических императивов, и тогда  у нас всех не будет
никаких проблем. Ќе правда ли, Џлатон?
     -  Њожет  быть, и  так,  конечно.  Ќо  цель,  обозначеннаЯ  в  ответах,
следовательно, самоликвидируетсЯ, и к  чему тогда стремитьсЯ должен человек?
‹итература  -  ширма бытиЯ, декорациЯ жизни. Ђ сколь  долго можно  простоЯть
средь  декораций  вне  реальной  жизни?  †изнь,  к  сожалению,  не  игра,  а
литература  -  игра,   или  то  же  "горе  от  ума",   то  есть  болезнь  и,
следовательно, привлекать и прививать  эту  бациллу в организм жизни, значит
подтачивать ее гармонические основы. ‚ы хотите, ‘калигер, чтобы эстетические
законы словесного искусства стали  законами онтологического бытиЯ? ‚ы, таким
образом,  хотите  вольно или невольно,  уничтожить жизнь?  -  Џлатон  сурово
поглЯдел на менЯ и громко высморкалсЯ в свой серый большой платок.
     - Џлатон, вы  не правы, -  вмешалсЯ в беседу ‹иканац. …го  черный штырь
стоЯл торчком и качалсЯ из стороны в сторону. - ‘калигер  говорит о  другом.
…сли  бы ѓрибоедов продолжил  свою пьесу  далее и  мы бы  знали,  что скажет
кнЯгинЯ ЊарьЯ Ђлексевна, то  пьеса стала  бы не гениальным Явлением  русской
словесности, а  обыкновенным демагогическим фактом  российского бытиЯ. Ђ эти
факты,  Я думаю,  вам это известно, всегда  были и будут нелепы,  кровавы  и
грустны. ‘кучно  на  свете, господа.  —тобы пребывать  в блаженстве, не надо
искать ответов, как это делают  и делали  немногие гении в литературе, пусть
их  ищет  сама жизнь. € ведь  она их  безусловно находит и разрешаетсЯ порой
такими   лейбницевскими  монадами,   что  нам,   органическим   субстанциЯм,
приходитсЯ покидать ее русло.
     - ‚ы не убедили менЯ,  - сказал Џлатон и подошел еще ближе к ‹иканацу и
стал  внимательно рассматривать его черный штырь. - „а,  совершение полового
акта в общественном  месте наказуемо. Ќо, возвращаЯсь к нашей  теме,  Я хочу
сказать  вам,  ‹иканац, что незавершение любых процессов и  оставление их на
произвол  судьбы  приводит  к  печальным  реалиЯм.  …сли  бы  кнЯгинЯ  ЊарьЯ
Ђлексевна  сказала свое слово в пьесе,  то —ацкий, пожалуй бы и образумилсЯ,
не  умчалсЯ бы в  свой "уголок", не баламутил бы общественность, не приобрел
бы сомнительных последователей и российскаЯ жизнь естественным образом вышла
из  той  критической  ситуации, в которой оказалась. Ђ так, элемент игры был
внесен совершенно безответственно  в жизнь, он стал приоритетен и взорвал ее
платоническую сферу.

        63

     ‚  словах Џлатона была своЯ правда, котораЯ давила менЯ, как  могильнаЯ
плита  придавливает робкие свежие ростки  травы. ЏатологиЯ гениев  ломала  и
будет   ломать  устои  органической   правильной   жизни,   взрывать  своими
волюнтаристскими вдохновенными устремлениЯми ее болото всеЯдности и покоЯ, и
потому был  вполне справедлив  Џлатон,  когда изгнал из своего "ѓосударства"
поэтов. Ќо он был справедлив по отношению к большинству. Ђ разве большинство
формирует  идеалы,   разве   оно,   пребываЯ   в  повседневной   борьбе   за
существование, ЯвлЯетсЯ тем источником  света,  к которому  устремлены  наши
ночные мысли? Љровососущий  нарост большинства изгадил землю и небо, и  дать
ему  полную   волю  -  он  превратит  и  космос  в  забегаловку  с  лиловыми
гамбургерами.  ЉорытнаЯ психологиЯ влечет большинство  только к потреблению,
потому  что давно  получен  ответ на вопрос  об отношении человека  к жизни,
брошенный  в  мозговую хлЯбь большинства,  отрешенным от мира  меньшинством.
Ѓольшинство  строит магистрали,  огораживает  пространства,  отхватывает  от
своего огромного  тела кровавые  куски, чтобы ими же накормить  другую  свою
часть, и не может остановитьсЯ в этом безумном коловращении, потому что оно,
проглотив,   как   удав,   массу  невзращенных  индивидуумов,  не  может  их
переварить,  ибо  они изначально независимы  друг от друга.  ‹етающее облако
саранчи  покрыло  земные  пределы  и  слилось  в  единый  ужас,  многолицый,
многоротый,  пожирающий  все и всЯ.  Ќицше  и  Њальтус восстали против этого
ужаса  и  были сломлены  и  изнасилованы свиньей  человечества.  „остоевский
забилсЯ  в  православной истерии,  а  ’олстой бежал  из века, сойдЯ с ума от
своих   роевых   поллюций,   бежал   -   как  из  коммуналки   может  бежать
перекрасившийсЯ  граф, чтобы  не сожрали вконец остатки  иллюзий и  грез  по
высшей гармонии.
     Ѓольшинство нужно лишить слова, ибо оно прерогатива меньшинства.
     Љак только Я подумал об этом, Џлатон смачно улыбнулсЯ и бросилсЯ ко мне
на грудь. Ќо вместо менЯ его принЯл в объЯтиЯ Ћмар Ћграмович.
     - ‚ы неисправимый козел, Џлатон.
     - ‚озможно.  Ќо хочу  уточнить: Я горный козел, знающий, от кого и куда
бежать.
     ‹иканац,  не обращаЯ на них вниманиЯ, подошел  ко  мне и  шепнул в ухо:
"Џрошу  вас,  ‘калигер,  избавьте  менЯ от  него",  -  и  глазами  указал на
качающийсЯ  черный  штырь. џ снЯл с левой руки  лайковую перчатку и обхватил
алой газообразной ладонью напрЯженно пульсирующую плоть.
     - —то  вы делаете, - в ужасе воскликнул Џлатон. - ‡а причинение тЯжелых
телесных повреждений последует наказание!
     -  “  вас  имеютсЯ  принципы?  --  весело  спросил  Џлатона  облегченно
вздохнувший ‹иканац, отшвырнув в сторону ногой скукоженную черную трубку.
     - ’ем и живу!
     - ‚ таком случае вы не козел, а баран. Ќе правда ли, Ћмар Ћграмович?
     ‘тарик зло хихикнул и предложил всем присесть, раскинув черную бурку на
асфальте.  ‹иканац  быстро сбегал в  павильон  за шашлыками, и мы все вместе
продолжили нашу беседу.
     -  Љогда  мы все  прекратим свое  существование  в  том или ином  виде,
дорогие  мои  друзьЯ, -  обратилсЯ Ћмар Ћграмович  к  нам,  -  когда  нашими
спутниками и собеседниками будут только те, кто  присутствует сейчас в нашем
тесном кругу, мы поймем, что  ничего и никогда,  кроме нас, не существовало,
что все, Явленное  нам, есть миф, что мы представлЯли других через себЯ, что
мы продуцировали из своего мозга мир и космос, жизнь и человечество. Љаждый,
пребывающий  в мире, одинок.  ”антомы окружают его и в зависимости от  того,
что каждый из себЯ представлЯет, то и получит  от пространства и времени. Њы
еще не владеем тем спектром понЯтий, тем лексиконом,  которым говорит с нами
вселеннаЯ.  Ќаши  слова  - это  не  слова, это  жесты  глухонемых  детей. Њы
находимсЯ  еще в костном составе отЯгощающей материи,  котораЯ  диктует  нам
свою  модель поведениЯ. Ќаши слова, как воздушные  шарики,  прикреплены к ее
мертвой костлЯвой  руке.  € она нас не отпустит до тех пор, пока не впадем в
безумие,  через  которое  выйдем к  новым  горизонтам бытиЯ.  ќто  попыталсЯ
сделать Ђлексей ”едорович, через  микроскоп диалектики разглЯдываЯ слово. Ќо
можно  ли   оперировать  мозг,  осуществлЯющий   вербальную  эманацию  таким
заржавевшим  скальпелем  ортодоксального научного познаниЯ?  Ћн,  как  и все
мыслители до него, потерпел поражение, увЯзнув в материальных дефинициЯх. Ћн
испугалсЯ прыгнуть  в бездну  свободных  мистических измышлений, хотЯ должен
был  это  сделать,  поскольку неведомаЯ  сила  хранила его телесную оболочку
предельно долго,  питаЯ  его  ищущий  мозг  амброзией высших  абстракций.  ‚
трагическом ужасе воскликнул поэт: "Ќе дай мне бог сойти с ума!". Ђ  надо бы
было просить об обратном. Ќо каждому свое,  каждый беседует  и просит только
себЯ.  ‡емнаЯ  доктрина  органического  наступлениЯ  выражаетсЯ так: "путь к
богу", "путь  к  дьЯволу". Ђ  вы,  друзьЯ мои,  стремитесь к своему безумию,
потому что только оно даст освобождение из капкана материи.
     ‘тарик встал  с  бурки. ЏротЯнул руки в направлении заходЯщего солнца и
сказал:
     - Љант! ’ы слышишь менЯ? ’ы видишь менЯ?

        64

     ‘лезы  полились из  моих глаз. џ увидел  себЯ в несущемсЯ темном облаке
саранчи, в огромном теле большинства, отхватывающем от себЯ кровавые куски и
впихивающем  их же мне в  рот. ‘лова мои, как бурдюки, были наполнены калом,
сизыми кишками,  грЯзной  перемолотой  почвой, в которой копошились в адских
муках мои органические братьЯ.
     -  †алкий старик! -  воскликнул Џлатон.  -  ‡ачем  ты  вызываешь  этого
склеротика, когда Я с тобой?
     Ћмар Ћграмович недовольно взглЯнул на румЯнощекого милиционера,  но все
же умолк и стал жевать беззубыми фиолетовыми деснами красный шашлык.
     - џ, - продолжал Џлатон, - человек гигантских познаний, но доверчивый и
простодушный,  как  дитЯ. €  Я хочу  понЯть раз и навсегда, что происходит с
человечеством, когда умирают  боги, которым оно  поклонЯлось? ‚от ты, жалкий
старик,  -  обратилсЯ вновь Џлатон к Ћмар Ћграмовичу, - упомЯнул всуе Љанта,
который,  кстати  говорЯ, прежде  всего  боЯлсЯ  жизни - этой  самой великой
абстракции  в мире ноуменов и  который,  видимо, поэтому умер девственником,
потому  что  лоно жизни отвергло его  и он растексЯ своей мозговой  жижей на
тысЯчах страниц мертвого безликого текста. Љант - это крокодил на солнцепеке
чистого сознаниЯ, чутко ожидающей жертвы странствующего мозга, кровососущими
сосудами  свЯзанного  с  миром  феноменов. Ћн  сожрал  чувственную  мозговую
опухоль человечества и вместо нее поместил в его черепной коробке грифельную
доску логического абсурда, на  которой пишут все, кому  не лень, что хотЯт и
как хотЯт. Ћн - первый, кто деЯтельно начал рыть могилу чувству и последний,
кто знал ему истинную цену.
     - —то  ты,  в конце  концов, хочешь  сказать? -  нетерпеливо воскликнул
‹иканац.
     -   џ   хочу  сказать  следующее:  надо   активно  заполнЯть   пустоты,
образующиесЯ  в  результате  естественного физиологического  конца,  в  мире
мысли.  ЌельзЯ ждать нового  Ѓога, его надо  создавать  и  срочным  порЯдком
этапировать в сознание человечества.
     - Љого же ты предлагаешь избрать Ѓогом? - спросил старик.
     Џлатон молча  повернулсЯ ко  мне  и  пал  на  колени. џ,  сложив ладони
крестом, положил их на стриженый затылок милиционера.

        65

     …сли Я Ѓог, то что  Я  должен  сказать человечеству, забредшему в своих
иллюзиЯх в тупик, из которого выход многими конфессиЯми определен однозначно
и  безусловно альтернативен? џ никого и никуда  не хочу звать,  Я  никого не
хочу  спасать  от  самого  себЯ,  потому  что  только  в  великом  своеволии
проЯвлениЯ  собственной  натуры и может  ЯвитьсЯ общее  благо,  состоЯщее из
индивидуальных  попыток определить  себЯ тем  или иным образом  в струЯщемсЯ
мире  без  начала и конца. џ - больной  филолог, и вот  фантазией своею вмиг
ставший Ѓогом,  которым избрали  менЯ  мои  же  фантомы,  кричащие  мертвыми
голосами  из  подсознаниЯ,  в котором заложено  все, что когда-либо  знало и
будет знать человечество. —ем  же Я не истинный Ѓог? Ѓудда, •ристос, Њагомет
- не они ли дали право каждому  надеЯтьсЯ на свою сопричастность миру, и  не
она  ли возбуждает тщеславие, которым каждый из нас обезображен? Џридет миг,
за которым  не будет мига, придет слово, за которым не будет слова, наступит
молчание, за  которым не будет молчаниЯ и будет падать белый кристаллический
снег  с  небес  и будут кричащей обезумевшей толпой брести народы по  горной
тропе и везти менЯ на  металлической телеге в золотых одеждах и просить менЯ
об остановлении этого снега, который Язвит их лица, как льющаЯсЯ кислота. Ќо
Я не смогу  помочь им,  и жизнь моЯ остановитсЯ, и смерть моЯ не  придет  ко
мне.  ’е, кто выбирают Ѓога, те  и убить его  должны. ‘ какой  стороны света
начнетсЯ  затмение,  и  есть  ли  сторона  света  у затмениЯ всеохватного  и
всеобъемлющего, как  пустота,  что  поселилась в наших сердцах?  џ  не знаю.
‘томатологический кабинет бессмертиЯ примет всех, у кого обнажены нервы. ’ам
поставЯт пластмассовые колодки на бледно-розовые десны и сунут  в рот жвачку
бытиЯ, от которой  лишь  одна  оскомина  и  тошнотворнаЯ горечь.  „ве  самых
светлых  стороны человеческого  существованиЯ -  старость  и младенчество  -
беззубы. Ћни сосут струЯщийсЯ мир, и он их любит дарением смерти и жизни.

        66

     -  “жаснаЯ  жизнь!  “жасный город! Џрипомним  день:  Я  видел несколько
литераторов, из  которых один спросил менЯ, можно ли приехать в ђоссию сухим
путем (он несомненно считал ђоссию за остров).
     Ѓедный Ѓодлер с  букетом цветов зла в худенькой белой  ладони, и он так
же, как  неистовый  „али, преследуемый Яичницей  и увидевший  во сне русскую
девочку, котораЯ,  многие  годы спустЯ,  станет его музой и  женой,  -  они,
собираЯсь  в своих богемных оазисах,  и не  представлЯли,  что  служат своей
паранойей ђоссии-острову, плывущей в никуда. ’о она свободно отправлЯетсЯ  в
ѓерманию,  то  во ”ранцию,  то в заповедную и загадочную  Ђвстралию, несЯ на
себе монстров моих  переживаний и грез. €счезни, исчезни в  пространство! Ќо
она  не  исчезает,  она  обрастает  чешуей  загадочных  метаморфоз  истории,
мистики, и футурологические кровотоки ее полнЯтсЯ гноем и амброзией сомнений
и  наслаждений, живущих на  этом острове. Њожет быть, именно  на нем коротал
свое  одиночество  великий  ђобинзон?  Њожет быть, по нему  взахлеб и в даль
мчалсЯ полоумный  ѓоголь? Њожет быть,  над  этим  островом  пролетел  черным
ангелом  Ѓлок  и  сгорел,  не выдержав его адского пепелища? џ устал быть на
этом острове человеком. џ  хочу  быть на нем никем,  блуждающим и никому  не
нужным отростком материи, котораЯ менЯет свои формы в зависимости от внешней
среды! џ  - вобла, Я - клитор старухи, Я -черный штырь ‹иканаца, Я - Ѓог!  ‚
чем  мое истинное существо,  в чем  заключено мое  истинное  назначение? Љто
ответит мне?
     - Ќе валЯй дурака, мой друг, - услышал Я ласковый увещевательный голос.
џ  оглЯнулсЯ и увидел веселого в васильковой рубашке писателЯ девЯтнадцатого
века Ђрона Њакаровича Љуриногу.
     - „а вы-то  как оказались в  дебрЯх моих размышлений ? - нервно спросил
‘калигер.
     -  ‚аши размышлениЯ страдают  незавершенностью и некой маргинальностью,
от  которой  следует  избавитьсЯ  следующим  образом,  -  он  демонстративно
постучал себЯ по круглой голове полусъеденной воблой.
     џ рассмеЯлсЯ.
     -  Ќеужели  вы  думаете,   что  ваша  голова  подобна  лампе  Ђладдина,
постучишь, потрешь ли ее - все сразу свершаетсЯ ?
     -   Ќапрасно-с,   изволите  смеЯтьсЯ   и  не  верить.  ‚ы   сейчас  вот
почувствовали,   как   из   вашего  мозга   исчезают   элементы  агрессии  и
недовольства?
     „а, признатьсЯ, Я почувствовал некое  облегчение.  ‚  моей голове будто
расцвел  нежный  цветок,  радующийсЯ синему  небу,  зеленой  траве, золотому
дождю.
     - —то вы со мной делаете, Љуринога? - обратилсЯ Я ласково к писателю.
     - Ћ, это большаЯ тайна,  но Я вам  ее раскрою, потому что не будь ваших
болезненных и агрессивных грез, не было бы вообще никого, а Я так мечтаю еще
раз  встретитьсЯ  с  мадам  ‘тоишевой!  ‚ы  просто не представлЯете,  какого
темперамента и ума эта женщина. €так, все  очень просто: девЯтнадцатый век в
русской  культуре  и  литературе  сосредоточил  в себе самое  гармоничное  и
цельное,  и  это  вам   известно   не  хуже,   чем  мне.  џ,  ЯвлЯЯсь  вашим
продуцированным взглЯдом на русского писателЯ и взглЯдом  единственным, хотЯ
ваши  метаниЯ  в  поисках  собственных   точек  отсчета  были  довольно-таки
продолжительными, сосредоточил в себе,  или  в головном мозгу-с, нечто вроде
камертона,  устранЯющего  всЯкие  сложности  и  сомнениЯ.  ‘тучу  воблой  по
собственной  голове,   и  все  в  норме,  и  все  спокойно.  Ђ  воблой  надо
непременно-с стучать, ибо эта рыба - рыба глубоко русскаЯ, почвеннаЯ.
     - ‚ы могучий дурак, Љуринога!
     - —то ж, обозвали, тем  и запечатлели. Ђ  Я  очень хочу запечатлетьсЯ в
вашем  сознании.  ‚ы ведь уже многих  подзабыли. €  они умерли  в книге грез
ваших и сомнамбул. Ђ Я хочу жить, хочу  жить! -  уже  истерично возопил Ђрон
Њакарович и порвал на груди васильковую рубаху.
     -“спокойтесь, Љуринога, Я вас никогда не забуду. Ќикогда!
     Ђрон Њакарович кинулсЯ мне на грудь и  поцеловал взасос своими толстыми
губами, пахнущими пивом и воблой.
     - Џойдемте со мной, ‘калигер!
     - Људа же это?
     -  ‚идите,  вон  вдалеке  деревЯннаЯ   таблица.  Ђ   на   ней  надпись:
ђоссиЯ-остров! ‚от  туда мы и двинемсЯ вместе  с  вами.  „а еще бы, было  бы
лестно-с длЯ менЯ, если бы вы и ‹ию Љроковну прихватили.
     Ђрон Њакарович  менЯ заинтересовал. Њои размышлениЯ о "ђоссии-острове",
как нельзЯ лучше, сейчас совпадали  с некой  иллюзорной реальностью, которую
мне Явил мой же фантом.
     - •орошо, Љуринога! Ѓог с вами! Џусть с нами путешествует и ‘тоишева.
     Ќесдержанный  Љуринога возопил  и омочил  землю  струей.  Ќа  омоченном
месте,  словно  деревце,  произросла ‹иЯ  Љроковна  ‘тоишева,  забытаЯ  мной
библиотекарша, изучавшаЯ Љуриногу по учебникам.
     - Ќо Я одна не согласна, - засопротивлЯлась ‘тоишева, как только смогла
произнести нечто  членораздельное.  -  Њне нужен  мой  поклонник  Ђркадий  -
молодой сильный человек в фиолетовом костюме.
     - Ђ был ли мальчик? - трагически вскричал Љуринога.
     - Ѓыл! - ответил Я, и Ђркадий ЯвилсЯ на свет  божий со своими фигурными
великолепными  мышцами. Ћн сразу же подскочил к ‹ие Љроковне и ущипнул ее за
высокую крепкую грудь.
     - Љакое счастье, мы едем в •олмогоры!
     - —то за •олмогоры ? - переспросил Љуринога.
     - ‚ы этого знать не можете, - вызывающе выкрикнул Ђркадий.
     -  ѓоспода  фантомы!  џ  пригласил   вас  с  тем,  чтобы  объЯвить  вам
пренеприЯтное известие: к нам присоединЯетсЯ ‹иканац, Ћмар Ћграмович, Џлатон
и рЯд  других попутно поЯвлЯющихсЯ образов  в моем бессмертном мозгу.  €так,
вперед, в ђоссию-остров !
     ‘ этими моими напутственными словами шумнаЯ  группа двинулась вперед  к
идее, котораЯ всЯчески избегалась великими умами.

        67

     ‘иЯл майский день. Џели птицы и кричали стаи ворон.  „ул свежий зеленый
ветер и грЯзь, вперемешку с вЯлой зеленой травой, оставалась на наших ногах.
€деЯ  влекла  своей   бессовестной  авантюристичностью,   своим  философским
проколом, который допускали русские философы, то размышлЯЯ о космизме, то об
истине в вине, то о женщине, падшей во грехе в объЯтиЯ этого  философа. €деЯ
"ђоссии-острова" была  совершенно замкнутой, похожей на  Ядерную субстанцию,
разрыв  которой влечет  за собой  убийственную реакцию мысли и чувства. ‚се,
кто шел со мной к ней, не страшились  ее возможно  разворачивающейсЯ бездны,
потому что она их не могла заглотнуть, в ней мог погибнуть только Я, ибо был
выбран ими,  не  знающими начала жизни, не знающими  конца жизни, а знающими
только процесс неустранениЯ и вечного возврата на исходную точку.  џ боЯлсЯ,
что ђоссиЯ-остров тоже может стать  фантомом, пригодным длЯ созерцаниЯ самих
же  фантомов,  и ни один  реально  существующий человек не сможет объединить
свои  взглЯды с моими, а должен будет лишь слепо  подчинЯтьсЯ больному мозгу
филолога, потерЯвшему себЯ на пути  познаниЯ. ‘лово впитало менЯ, как  губка
впитывает каплю, и ни следа не осталось,  только блуждающие веЯниЯ, которыми
полон  атмосферный слой каждого  поселениЯ. џ пыталсЯ ухватитьсЯ  хотЯ бы за
одно: ђоссиЯ-мать, ђоссиЯ-тройка, Ћ ђусь моЯ,  жена моЯ...  Ќет, все  не то.
’олько действенно и сильно со всех  точек зрениЯ философии, логики, мистики,
культуры это - ђоссиЯ-остров. Њы должны изолироватьсЯ, мы должны кануть, как
Ђтлантида, и  оставить за  собой разбегающиесЯ волны иллюзий, которые должны
будут  долго  еще волновать хотЯ  бы  одно человеческое существо  с головным
мозгом. ‘пинномозговые поселениЯ захватили начала жизни и повели ее к концу,
и только те, кто достигнет ђоссии-острова, останетсЯ вне их  власти, вне  их
сомнительной  эрудированности,   останетсЯ  со   своим  животом  сомнений  и
неподражаемых вопросов миру и свету:
     - Ђ докатитсЯ ли колесо до Љазани?
     - Ђ что, если звезда на рожу капнет?
     Љто ответит на этот бред? Љонечно, только тот, кто верит в этот бред. Ђ
много ли осталось земных угодий, не затронутых бредовыми идеЯми? Ѓыла одна -
великаЯ - да и та закончилась комическим фарсом. € не нашлось силы и мощи ни
у кого из ее адептов восстановить  ее и прославить именно  как бредовую. ‚се
поглощает  рационализм, копеечность души  и  мысли, не свойственнаЯ русскому
человеку, индивидууму совершенно  особенному,  что видно из всего: из уклада
жизни, из словообразований,  из любви одновременно к  простому  и сложному в
мире.  Ќет  в мире раздельного, нет мира, разложенного на  полочки, есть мир
цельный,  вЯлотекущий процесс образованиЯ и разрушениЯ  материи,  похожий на
вЯлотекущий процесс шизофрении. Ќе надо ее останавливать, дайте ей развитьсЯ
и она покажет себЯ во всей первобытной мощи. ‚едь только шизофреники двигают
миром, а стадо рационально-мыслЯщих слепо им повинуетсЯ.
     - Ќе правда ли, Џлатон?
     - Ћ чем это вы?
     - Ћ пустЯках, Џлатон!
     - ЏустЯками мы сможем занЯтьсЯ несколько позже. Ђ пока Я вам  расскажу,
как у менЯ украли шинель.
     ‚се  шедшие со  мной живо  заинтересовались  предполагаемым  рассказом.
Џлатон продолжал: "џ, можно сказать, человек военный, ответственный, а живу,
знаете ли, в коммуналке  с  соседом  ѓришкой ђучинским.  Ћх, и бестиЯ, скажу
вам.  Џолучил  Я  новое  обмундирование:  сапоги,  фуражку, шинель. Џошел  в
магазин, купил, значит, длЯ обмываниЯ бутылку. Ќу и внедрили мы с  ђучинским
по  первое  число. €, знаете ли, душа  возлетела. ђучинский мне  и  говорит:
давай пригласим длЯ комфорта и ласки Љапитолину. Ќу вы-то ее знаете.  —то ж,
дал согласие. Џрерогативу, так сказать. Џриходит Љапитолина в вЯзаных чулках
и Ђнфису ‘тригалову приводит, то есть мать свою. Ќачали  мы думать, кто же с
кем дело  делать  будет. Ќу  и порешили: чтоб  никому не  в обиду,  занЯтьсЯ
совместным прелюбодеЯнием.
     џ,  как видите, мужчина выносливый, не в  пример ђучинскому, который  с
первого  же  раза  отвалилсЯ  от  Ђнфисы  и далее  только созерцал, как Я  с
Љапитолиной  произвожу рекогносцировку.  "„елайте, делайте,  -  кричал,  как
блеЯл, - а Я вас гладить буду". Ќу, Я,  конечно, увлексЯ. „ело  привычное  и
ответственное.  ’олько  закончил разные  маршировки производить,  ан  глЯдь,
ђучинского-то и нет. € шинели моей новой, пахнущей кремлевским морозом, тоже
нет.  ‡арыдал  Я,  как дитЯ. Ђ  Љапитолина,  беднаЯ  девушка,  говорит  мне:
"Џлатоша, успокойсЯ. Њы эту твою шинель вернем". ‚зЯла менЯ за руки, поднЯла
менЯ с постели, попутно дав пинка  мамаше, котораЯ не уследила за действиЯми
ђучинского, и повела темными дорогами в его жилище.  Џривела  к еле горЯщему
окошку и говорит:  "‘мотри!". ‚зглЯнул Я и обомлел. ѓришка  ђучинский в моей
шинели  ходит в пустой комнате, честь отдает неведомо кому, раскланиваетсЯ и
веселый  такой, что Я веселей и  не видел никого. "ђучинский,  шкура, шинель
возвращай, а  не то убью!". Ћн, как услышал мои угрозы, так весь затрЯссЯ от
плача,  упал  на  пол  и  шинелью  с головой  накрылсЯ.  Њы  с Љапитолиной в
окошко-то залезли и ну бить чем попало по голому заду ђучинского. ‘орвал Я с
него шинель и надел  ее, так вот до сих пор  в ней безвылазно и хожу. ’олько
чувствую  порой,  что  пованивает  ђучинским,  как  гнилыми  носками  его  и
пакостным чернозубым ртом, но поделать ничего  не могу. инель не снимаю,  а
то стащат.
     - € что ты хотел сказать этим, Џлатон ? - спросил Я.
     -  ‘калигер, ваши размышлениЯ столь же бессмысленны и нелепы, как и мое
повествование о пропавшей и найденной шинели.
     - € это все?
     - Ђ разве мало?
     - †аль,  что Я не могу облить твою шинель спермой, - грубо вставил свою
фразу ‹иканац. -  Ђ то бы  ты научилсЯ говорить  с тем, кто принЯл тебЯ  под
свою защиту.
     - Ќу-ну, нам еще не хватало в компании Ћнана. “спокойтесь.
     - Ћтойди, Џлатон, а то все равно брызну, - угрожающе продолжал ‹иканац.

        68

     Џлатон  резво  отскочил  от  менЯ и  ‹иканаца.  инель на  нем  приЯтно
голубела, посверкиваЯ  большими золотыми пуговицами. Њечта ЂкакиЯ Ђкакиевича
забралась мне в голову и вызвала  целую  аллюзивную  цепь представлений,  из
которых состоЯла моЯ  внешнЯЯ жизнь, крайне истощеннаЯ ночными бдениЯми  над
анализом трудов выдающегосЯ критика, который  элементарной мечте  заштатного
чиновника придал мистический смысл. Ќу, хотел чиновник Ѓашмачкин приодетьсЯ,
ну,  копил  денег, а шинель  стащили, да  и,  надо  сказать,  не  при  самых
пристойных обстоЯтельствах. Њаленький человек, да бросьте. Њаленький человек
таит в душе самые великие подлости, какие только встречаютсЯ. ‚от Я бабке на
вокзале подал пЯтьдесЯт рублей монетой, а она взглЯнула на нее, да и плюнула
мне вослед. †изнь  бедного и маленького похожа на голодную вшивую  собаку, -
не  накормишь  до отвала,  не  отстанет  и  не  уснет,  а  то еще  укусит от
недовольства.
     - ‚ы совершенно верно рассуждаете, ‘калигер! - поддержал менЯ Љуринога.
- ‚ ваших пессимистических взглЯдах на маленького человека есть нечто новое,
но, правда, чем-то Ќицше напоминает.
     - ќто  напоминает тебе, Љуринога, что был некий ”ридрих, сведший  с ума
всю …вропу. Ђ мне ничего он не напоминает, и  никто мне  не напоминает  моих
умозаключений. ‘кажи лучше, далеко ли до ђоссии-острова?
     - ’ак мы уже на нем и находимсЯ.
     - Ђ Я-то думаю, откуда мысли такие: о нищете, об альтруизме, о совести!
     - € о бабах! -  громко подсказал Џлатон, щупаЯ крупный зад ‹ии Љроковны
‘тоишевой, сидевшей на бревне и читавшей "€лиаду" ѓнедича.
     -  Ћн менЯ так возбуждает. ’ак медленно начинает и так  долго не  может
кончить, - говорила она Ђрону Њакаровичу Љуриноге.
     - Њилочка, - отвечал ей Ђрон Њакарович Љуринога,  - Я так  вас понимаю,
так  сочувствую  вашей большой  нежной душе,  что готов  сам написать  нечто
подобное, но, к сожалению, не тот менталитет. џ могу изложить лишь социально
бедственное   положение  определенного   слоЯ  населениЯ,   сделать   выводы
относительно  того,  как выйти  из  создавшейсЯ трудной  ситуации, призвать,
возможно,  к революционному переустройству действительности, стать, наконец,
знаменем     революционно-освободительного     движениЯ,     но     написать
эпически-спокойное полотно российской действительности не могу.
     Ђрон Њакарович горько заплакал  и, достав из мЯтых  вельветовых  штанов
крупный в клетку платок, долго сморкалсЯ и что-то причитал.
     - Ќе отчаивайтесь. Њы ведь  вступили на такую чудесную территорию, что,
возможно, именно здесь найдем избавление от  наших комплексов, - вмешалсЯ  в
разговор неунывающий Џлатон. - Ќаш путь неблизок, ибо  всЯкаЯ идеЯ, реальнаЯ
или кажущаЯсЯ, достаточно протЯженна в пространстве и необъЯтна во  времени,
а  мы  с  вами  дети  галлюцинирующего  мозга нашего  благодетелЯ,  лишенные
материальности,  можем  бесконечно   преобразовыватьсЯ,   пробовать  себЯ  в
разнообразных проЯвлениЯх жизни  и смерти